Связанные кровью

Плейлист

Lose Control — MEDUZA, Becky Hill, Goodboys

Small Steps — Tom Gregory

So It Goes — Taylor Swift

sex in the morning — Lena feat. Ramz

Spicy — Ta’Shan feat. Niqo Nuevo

Rotate (Clockwise) — Rak-Su

Mirror Talk — Griff

Sucker — Jonas Brothers

I Am — Jorja Smith

Genius — LSD feat. Sia, Diplo, Labrinth

Love On The Brain — Rihanna

Gangsta — Kehlani

Never Be the Same — Camilla Cabello

Heaven — Julia Michaels

Last Hurrah — Bebe Rexha

You Get My Love — P!nk

F**kin’ Perfect — P!nk

Woman Like Me — Little Mix

Talking Body — Tove Lo

Sweet but Psycho — Ava Max

Life’s A Mess — Juice WRLD, Halsey

Freedom — Kygo, Zak Abel

OK Not To Be OK — Marshmello, Demi Lovato

Courage to Change — Sia

Глава 1

— Как насчет вечеринки на всю ночь? — сказал Маттео, уткнувшись носом мне в шею.

Я усмехнулась.

— Я в деле. Прошло слишком много времени.

— Знаю, — пробормотал он.

— Иногда я жалею, что не могу устроить девичник с Арией и Лили.

— Можешь.

Я фыркнула.

— Да, с телохранителями, следящими за каждым нашим шагом.

Темные глаза Маттео встретились в зеркале с моими.

— Я пытаюсь предоставить тебе как можно больше свободы. Я бы позволил тебе отправиться на вечеринку с сестрами, если бы это не было слишком опасно. И Лука никогда бы этого не допустил.

— Не допустил? — пробормотала я. — Словно я ребенок или заключенный.

— Ты же знаешь, что это неправда, — сказал он.

Я посмотрела на него, потому что мы знали, что это правда. Маттео тоже никогда бы не позволил мне уйти одной, и я не была полностью уверена, было ли это только из-за Братвы и мотоклубов, дышащих в шею Фамильи.

— В любом случае это не имеет значения, — сказала я. — Теперь, когда у Арии и Лили есть дети, они все равно больше не хотят веселиться.

Маттео поморщился.

— Я знаю. С тех пор как родилась Сара, Ромеро и Лили только и говорят, что о какашках и рвоте.

Я фыркнула и покачала головой.

— Надеюсь, они сдержатся, когда мы будем отмечать мой день рождения в этом месяце.

В Хэмптоне это будет ленивое торжество.

— Сомневаюсь, — сказал Маттео. — Мы устроим чудесное барбекю, попрыгаем в бассейне и послушаем увлекательные истории о подгузниках.

— Я так рада, что у нас нет детей.

Маттео поцеловал меня в шею, потом в плечо.

— Хммм. Тогда мы не могли бы заниматься сексом в открытой ванной комнате сейчас.

— Мы займёмся сексом сейчас? — спросила я, подняв брови. — Я думала, мы хотим веселиться всю ночь напролет.

— О, мы повеселимся, — прорычал он мне на ухо, когда его рука скользнула в мои трусики. — Но сначала это.

Спустя два часа я уже была одета в обтягивающие черные джинсы и сверкающий кроп-топ с надписью «Блестящая Стерва» поперек груди. Я надела черные ботинки, потому что никто не может танцевать на высоких каблуках. Еще раз проверив подводку, я вышла из спальни и спустилась по лестнице в гостиную. Лука и Ария купили великолепный таунхаус с маленьким двориком в Верхнем Ист-Сайде вскоре после рождения Амо и подарили нам свой. Маттео уже ждал, прислонившись к кухонному островку нашей квартиры, просматривая сообщения на своем телефоне. Он также был одет во все черное, и рукава его рубашки были закатаны, открывая те мускулистые руки, которые поддерживали меня меньше часа назад, когда он трахал меня у стены. Его темные волосы были коротко подстрижены, но ему все равно потребовалось больше времени, чем мне, чтобы привести их в форму гелем.

Он поднял глаза, и его взгляд медленно скользнул по моему телу.

— Чертовски горяча, — сказал он с усмешкой. — Блестящая Стерва? Я думал, тебе не нравится, когда тебя называют стервой.

— Мне не нравится, когда другие называют меня стервой, особенно ты, когда мы ссоримся, — сказала я.

Маттео подошел ко мне и схватил за бедра.

— Но, Джианна, иногда ты настоящая стер…

Я зажала ему рот ладонью.

— Не смей произносить.

Его карие глаза весело прищурились.

Я опустила руку.

— Бестия, — закончил он.

Я ударила его в грудь.

— А ты дерзкий ублюдок.

Он не отрицал этого.

— Как насчет того, чтобы сначала выпить в Tipsy Cow?

— Договорились, — сказала я. — Как я могу устоять перед хорошим коктейлем?

Взявшись за руки, мы вошли в лифт и прислонились к зеркалу. Маттео посмотрел на меня.

— Чем дольше мы вместе, тем красивее ты становишься, — сказал он.

— Это потому, что у тебя ухудшается зрение.

В этом месяце мне исполнился тридцать один год, и несколько недель назад у меня появлялись первые седые волосы. Я сорвала их сразу, но это вызвало у меня небольшой кризис. У Маттео, ублюдка, все еще были густые темные волосы, и даже если он когда-нибудь поседеет, я просто знала, что это заставит его выглядеть сексуально.

Маттео сжал мое бедро.

— Поверь, у меня прекрасное зрение, Ты ходячий секс, Джианна.

Я достала бордовую помаду и поднесла ее к губам, пытаясь скрыть довольную улыбку.

Маттео помахал бармену, когда мы вошли в переполненный бар. Мы старались раз в неделю устраивать вечер коктейлей и чаще всего приходили в Tipsy Cow. Голые стены из коричневого камня, кабинки из коровьей кожи и их удивительный список коктейлей были прямо на нашем аллее.

Мы проскользнули на свое обычное место, сидя рядом друг с другом, бедро к бедру, в кабинке. Маттео обнял меня за плечи и наклонился.

— Видишь, первый же бедолага думает, что может трахать тебя глазами.

Я проследила за его взглядом в сторону мужчину, сидевшего в другой кабинке с девушкой и все еще пялясь на меня. Я одарила его самым презрительным выражением, на какое была способна.

— Мне нравится твое спокойное лицо суки, — сказал Маттео, затем схватил мое лицо и крепко поцеловал.

Когда мы оторвались друг от друга, меню лежало на нашем столе. Я посмотрела на Маттео, смущенная тем, что официанту пришлось увидеть наше публичное проявление любви.

— Как насчет небольшого приключения? — спросил Маттео, взяв меню.

Я прищурилась. Я научилась быть осторожной, когда дело доходило до определения приключений Маттео.

— Зависит от обстоятельств.

— Мы выбираем коктейли друг другу.

— Это скучно для тебя, — сказала я, удивленная, но на самом деле мне понравилась эта идея.

Я внимательно изучила список коктейлей, пытаясь решить, что бы заказать Маттео. Несмотря на то, что мы бывали здесь бесчисленное количество раз, было много коктейлей, которые Маттео никогда не пробовал, в основном это сладкие и сливочные. Его обычный выбор был старомодным. Сначала я думала выбрать что-нибудь тошнотворно сладкое и девчачье, чтобы подразнить его, но потом решила, что будет веселее выбрать коктейль, который он никогда не пробовал, думая, что это не то, что ему понравится. Улыбаясь, я выбрала Chilled Irishman.

Маттео поднял брови, но ничего не сказал. Я могла сказать, что он думал, что я пытаюсь выбрать коктейль, который понравится ему меньше всего.

В конце концов он остановил выбор на смеси с мятным шнапсом и белым шоколадом, что определенно не мой обычный выбор.

Я устроилась в его объятиях, пока мы ждали наш заказ.

— Иногда я поражаюсь тому, как долго мы вместе.

— Почти тринадцать лет. Удачный год? — он ухмыльнулся.

Я отрицательно покачала головой.

— Ты действительно верил, что мы продержимся так долго, когда только поженились?

Маттео задумчиво пожал плечами.

— Честно говоря, я редко думал о чем-то большем, чем следующие выходные, не говоря уже о десятилетии. Но я знал, что хочу тебя и что нам будет хорошо вместе, если ты преодолеешь свое отвращение к Мафии.

Я закатила глаза. Я так и не смогла преодолеть отвращение к этому бизнесу, но приняла его как часть своей жизни. Официант направился к нам с нашими коктейлями. Я настороженно посмотрела на зеленую смесь перед собой.

— Ты же знаешь, как я ненавижу мяту и шоколад вместе, и все же заказал это.

Я указала на стоящий передо мной стакан с веточками мяты и долькой белого шоколада в качестве украшения.

— Сначала ты ненавидела нас вместе, а теперь мы здесь.

Он сделал глоток из своего стакана и одобрительно кивнул.

Я сняла дольку со стакана и откусила кусочек, прежде чем положить на салфетку и сделать глоток из стакана. Мои губы скривились в гримасе.

— Тебе повезло, что мы сработали лучше, чем этот напиток.

Маттео сжал мое бедро.

— Думаю, нам обоим повезло.

Я выпила и пожала плечами.

— Договорились.

— Не переживай, детка.

Черт. Его слова и выражение глаз не совпадали.

— Маттео, — повторила я более настойчиво.

Он положил ладонь мне на голый живот и отодвинул на несколько шагов назад.

Я огляделась по сторонам. Люди начали собираться вокруг нас в круг в ожидании надвигающейся схватки.

— Из какого ты захолустного городка? — спросил Маттео с пугающей улыбкой.

Я засунула пальцы ему за пояс джинс, но он не обратил на меня внимания. Самый высокий из троих дернул подбородком в знак вызова.

— Почему ты думаешь, что мы не отсюда, ублюдок? — он шагнул ближе к Маттео, и оба его друга тоже, пытаясь запугать его.

Улыбка Маттео стала еще шире.

— Ооо, вы определенно не из Нью-Йорка.

— Маттео, — прошипела я. — Это не твой клуб. Вокруг слишком много людей. Если тебя арестуют, я надеру тебе задницу.

Высокий мужчина сильно толкнул Маттео в грудь.

— Думаешь, ты лучше?

Маттео сделал шаг назад, прямо на меня, и я испуганно ахнула. Маттео перевел взгляд с меня на мужчину. О нет.

— Я лучше во всем, что имеет значение, — прорычал Маттео.

Он ударил кулаком в лицо другого мужчины, который отшатнулся и упал на пол, зажимая нос, из которого хлестала кровь.

И тут весь ад обрушился на нас. Мужчина справа разбил свою пивную бутылку о стойку бара, отломив нижнюю половину, а левый с острым верхом.

Маттео снова оттолкнул меня, сунул руку под кожаную куртку, что-то достал, и тут в мерцающем свете ламп над головой сверкнуло серебряное лезвие.

— Нет! — закричала я, перекрывая шум.

Толпа разразилась насмешками, но в глубине клуба я увидела двух высоких вышибал, пробиравшихся сквозь толпу людей, и, вероятно, полиция тоже была в пути.

Оба мужчины напали на Маттео. Он нанёс удар локтем в лицо безоружного, а затем столкнулся лицом к лицу с другим. Мужчина совершил движение пивной бутылкой, и Маттео отступил в сторону, затем ударил локтем по сгибу его руки. Я вздрогнула, когда рука повернулась под невозможным углом. Пульсирующий ритм заглушал крик агонии.

Маттео толкнул мужчину на пол и прижал нож к его горлу, выглядя таким же страшным, как ад.

— Думаешь, можешь прикасаться к моей жене?

Я бросилась к нему и схватила за плечо, но он не дал мне оттащить его. Вышибала прорвался сквозь толпу.

— Прекратите, ублюдки! Полиция уже здесь!

Маттео уронил нож, и я быстро подобрала его, закрыла и засунула в джинсы. Холодный металл покоился в моих трусиках.

Маттео встал и поднял руки с кривой усмешкой.

Я хотела его убить.

Спустя полчаса Маттео уже сидел в камере для арестованных, двое из троих сидели рядом с ним, а третий лежал в больнице со сломанной рукой. Я сердито посмотрела на Маттео, но он только усмехнулся.

— Что смешного? — спросил полицейский. — Доставляет удовольствие ночевать в камере.

Маттео ничего не ответил, но его глаза не сулили ничего хорошего. Для мужчины, который даже не видел, накрашена я или нет, у него была очень хорошая память, когда дело касалось лиц, особенно тех, кто его злил.

Я взяла свой мобильник, кипя от злости, и позвонила Луке. Все должно было пройти хорошо. Он обвинит меня в инциденте с Маттео. После пяти гудков раздался грубый голос Луки, звучавший так, словно я разбудила его.

— Что он натворил? — спросил он, уже разозлившись.

— Его арестовали за избиение троих идиотов, — отрезала я.

Тот, что с распухшим носом, бросил на меня злобный взгляд, на который я ответила десятикратно, пока он не отвернулся. Ты играешь с большой девочкой, идиот.

— Где?

— Бруклин, полицейский участок возле Проспект Парка.

— Скоро буду.

Конечно, Лука знал, где это.

Лука появился спустя сорок минут. В тот момент, когда он вошел, все глаза обратились к нему, и как могли они заметить, он был чертовым гигантом, и это в дополнение к убийственному взгляду заставило бы большинство людей обмочиться в штаны. За ним вошел высокий мужчина в дизайнерском костюме и с безукоризненно уложенными каштановыми волосами. Новый адвокат Фамильи, мужчина из семьи солдат, использовавший свой интеллект, для получения степени в Гарварде.

Молодой полицейский спросил не слишком дружелюбным тоном:

— Вы кто?

Лука посмотрел на него, как на таракана, потом перевел взгляд на меня, но лучше не стало.

Краска сошла с лица старшего офицера. Он явно узнал Капо, и когда его глаза метнулись между Маттео и Лукой, он побледнел еще больше.

Адвокат быстро шагнул вперед, его лицо превратилось в маску холодной деловитости.

— Франческо Аллегри, я представляю законные интересы Витиелло.

Лука подошел ко мне, и мы вместе направились к камере Маттео.

— Удивлен, что ты не пустил в ход нож, — сказал Лука убийственным шепотом.

Маттео усмехнулся.

— Я могу быть благоразумным.

Я фыркнула.

— На самом деле он пустил.

Лука скосил на меня глаза.

— Где он?

— В трусиках, — ответила я.

Лука покачал головой, затем прищурился на брата, который наблюдал за мной с хищной ухмылкой. Если он думает, что я позволю ему приблизиться к моим трусикам в ближайшем будущем, то очень скоро разочаруется.

— Когда-нибудь я перестану тебя выручать, — пробормотал Лука. — Думал, что брак сделает тебя разумным. Конечно, я надеялся, что ты женишься на разумной женщине.

— Эй, — прошипела я. — Я не виновата, что эти придурки прикоснулись к моей заднице.

Будто это все объясняло, Лука кивнул Маттео. Конечно, он поймет доводы Маттео. Лука отрубил бы парню руки прямо на танцполе, если бы этот идиот дотронулся до задницы Арии. Ревнивые мафиози были хуже всех.

По дороге домой я не сказала Маттео ни слова. Как только мы вошли в квартиру, Маттео протянул руку ладонью вверх.

— Можешь вернуть мне мой нож.

— Могу, но не стану, — сердито сказала я и попыталась уйти, но Маттео схватил меня за запястье и потянул назад.

Затем прижал меня спиной к стене, обхватив обеими руками мою голову, и хищный взгляд его темных глаз проник прямо в меня. Я не могла поверить, что это делает меня мокрой. Черт. Я не хотела быть возбужденной жестокостью Маттео, его темной стороной, но была.

— Я мог бы просто забрать его, — сказал он опасно сексуальным протяжным голосом.

— Я не давала тебе разрешения лезть ко мне в трусики.

Маттео наклонился, провел носом по моему уху и зарычал.

— Ты моя жена, Миссис Витиелло. Это дает мне право лезть руками куда я захочу.

Он прижал ладонь к моему обнаженному животу, и моя кожа покрылась мурашками, а сердце напряглось.

Я укусила его за мочку уха.

— Нет, не даёт.

Маттео отступил назад. Он обхватил мой затылок и коснулся губами моих губ, затем скользнул языком внутрь, и я почти застонала ему в рот. Его рука двинулась немного ниже, так что кончики пальцев погрузились в мои джинсы. Он застонал.

— Блядь, тебя что, зашили в эти чертовы джинсы?

Я рассмеялась, не в силах сдержаться. Маттео опустил другую руку и расстегнул пуговицу на моих джинсах.

— Маттео, — предупредила я.

Он встретился со мной взглядом и медленно опустил руку ниже.

— У тебя есть то, что я хочу, — сказал он.

О черт. Мои трусики промокли насквозь, глупый ублюдок.

Его пальцы коснулись моей лобковой кости, а затем нашли его нож, который был прижат к моим складкам и был смущающе скользким от моего возбуждения.

Глаза Маттео расширились от желания, и он тихо застонал. Он прижался ко мне, горячее дыхание коснулось моих губ.

— Скажи мне, Джианна, тебя заводят плохие парни?

Я посмотрела на него снизу вверх.

— Нет, — ответила я, и это была чистая правда. — Но раскрою тебе секрет, — я сделала свой шепот сексуальным, который всегда заводил его. — Я всегда мокрая для извращенного, кровожадного гангстера.

Маттео улыбнулся так, что у меня внутри снова все сжалось. Он обхватил свой нож, но вместо того, чтобы забрать его, начал скользить гладким металлом вдоль моего входа, взад и вперед.

Я застонала. Рот Маттео поцеловал мой, продолжая двигаться. Я отчаянно качалась в такт в поисках трения, которое едва ли обеспечивал гладкий металл, и все же трепет запретного, неправильности всего этого, продвигал меня все выше и выше, и, наконец, я кончила на нож, крича о своем освобождении.

Маттео смотрел на меня, прерывисто дыша. Он медленно вытащил свой нож и поднял его между нами. Он был покрыт моими соками. Маттео нажал кнопку, которая заставила лезвие выстрелить, и даже оно было скользким. Удерживая мой взгляд, Маттео провел языком по лезвию, и я чуть снова не кончила. Я схватила его за руку и поднесла нож к своему рту. Маттео повернул его так, чтобы острый краешек был направлен в сторону, а затем я медленно лизнула гладкий металл, пробуя себя на смертоносном оружии.

— Это намного лучше, чем кровь, — прохрипел он.

Дерьмо, я так сильно хотела этого мужчину. Я встала перед ним на колени и разорвала его пуговицы и молнию, затем стянула с него боксеры, пока его член не выскочил наружу. Твердый и с предспермой, и, черт, даже эта часть Маттео была симпатичной. Иногда я действительно ненавидела его.

Я облизала кончик, потом взяла его в рот. Маттео застонал и начал двигать бедрами, пока я сосала его. Мой взгляд то и дело возвращался к смертоносному ножу, зажатому в его руке, и это зрелище вызывало во мне странное возбуждение.

Маттео отпрянул.

— Достаточно.

Он поднял меня на ноги, подтолкнул к кухне и наклонил над островком. Он стянул с меня джинсы, затем погрузил в меня два пальца. Я откинула голову назад, выгибаясь от восхитительного ощущения.

Я протестующе фыркнула, когда он вышел.

Он сильно шлепнул меня по заднице. Я дернулась скорее от удивления, чем от боли.

— В следующий раз ты отдашь мне мой нож, когда я скажу.

Я бросила возмущенный взгляд через плечо.

— Ты…

Мое оскорбление умерло в крике, когда Маттео вошёл в меня. Он склонился надо мной.

— Сейчас я тебя трахну, Миссис Витиелло.

И, Боже правый, он это сделал. Мои бедра ударялись о мрамор, когда он врезался в меня снова и снова, его яйца бились о мою задницу. Я вцепилась в край островка, мне необходимо было за что-то ухватиться. Хватка Маттео на моих бедрах была кровоточащей. Мое сердце сжалось, и я закричала от своего освобождения, почти теряя сознание от его силы. Маттео вскоре последовал, а я лежала бесформенной кучей на мраморном островке, тяжело дыша. Маттео поцеловал меня в щеку.

— Было неприятно видеть, как этот ублюдок положил руку тебе на задницу, — пробормотал Маттео.

— Знаю, — сказала я. — Я просто не хочу, чтобы все наши вечера танцев заканчивались для тебя неприятностями.

— Я люблю неприятности, вот почему ты мне нравишься.

Я закатила глаза.

— Нравлюсь?

— Напрашиваешься на комплименты?

Я дернула задницей назад и сжалась вокруг его члена. Он зашипел, потом усмехнулся.

— Хорошо, детка, я люблю тебя.

Я вздохнула, едва успокоившись, учитывая, что он назвал меня именем, которое я ненавидела больше всего.

— Я никогда больше не буду чистить свой нож.

Он уткнулся носом мне в шею.

— Только не кончай в штаны, когда в следующий раз кого-нибудь зарежешь.

— Хммм. Будет сложно, зная, что я режу кого-то соком твоей киски на моем ноже.

Я не смогла удержаться от смеха. Может, я была такой же извращенкой, как и Маттео. Мы действительно идеальна пара.

Глава 2

Я долго смотрела на тест на беременность, не веря своим глазам. Мы должны были выехать в Хэмптон ровно через два часа, но… Я не была уверена, что в состоянии двигаться. Я сделала тест из-за паранойи. Задержка была всего на один день, волноваться не о чем, но в ванной у меня лежала заначка с тестами.

— Джианна? — крикнул Маттео.

Я сглотнула, мои пальцы на тесте сжались еще сильнее.

— Я здесь.

Я не узнала своего голоса. Он был слаб и оглушен.

Я не принимала таблетки больше года, потому что они разрушали мое тело, но я использовала пессарий или презервативы. За год мы несколько раз были слишком возбуждены для контрацепции, но мой акушер-гинеколог сказал, что мои шансы забеременеть естественным путем минимальны. Тогда я почувствовала облегчение. Это было похоже на знак того, что мое тело так же против детей, как и мозг.

Минимальный шанс.

И все же вторая полоска на моем тесте на беременность издевалась надо мной своей интенсивностью.

Маттео толкнул дверь и обнаружил меня сидящей на краю ванны.

— Почему ты здесь прячешься? — спросил он, входя, затем его взгляд остановился на тесте в моей руке, и он замер. — Джианна?

Я встретилась с ним взглядом.

— Я беременна.

Маттео внимательно посмотрел мне в глаза. Выражение его лица ничего не выдавало, будто он ждал моей реакции.

— Ты несчастлива.

— Конечно, нет, — хрипло прошептала я. — Мы не хотим детей. — я сделала паузу, потому что Маттео на самом деле не выглядел несчастным. — Или ты хочешь?

Маттео пожал плечами.

— Я всегда думал, что нам не нужны дети, чтобы быть счастливыми. Но мне нравится находиться рядом с детьми Луки, так что быть рядом со своими может быть даже лучше.

Я сморщила лицо и покачала головой.

— Этого не будет. С чужими детьми ты можешь делать только забавные вещи, а когда становится тяжело, ты можешь вернуть их обратно, но этот ребенок наша ответственность… Я никогда не хотела этого. И до сих пор не хочу.

Я съежилась от того, как ужасно это прозвучало, но это была правда.

Произнеся это вслух, я почувствовала себя виноватой, но мне нужно было это сказать. Маттео должен знать. Он единственный человек, который мог понять. Верно?

Маттео подошел ко мне и присел на корточки, глядя на меня снизу вверх. Он взял тест и положил его на пол, затем коснулся моей щеки.

— Беременность ранняя, — пробормотал он.

Я знала, о чем он говорит, и без слов. Его карие глаза были так полны понимания и любви, что мое сердце сжалось от благодарности. Сначала я думала, что Маттео не заслуживает меня, потому что он плохой человек, но я часто ощущала, что я единственная, кто не заслуживала его.

Я сглотнула.

— Ты не будешь против?

Маттео криво усмехнулся.

— Джианна, я убийца.

Несмотря на его попытку казаться легкомысленным, я уловила нотку напряжения в его голосе.

Я напряглась.

— Так ты думаешь, что мы убиваем ребенка?

Он нахмурился. Со стоном он поднялся на ноги и потянул меня за собой, крепко обхватив руками.

— Я не это имел в виду, — твердо произнёс он. — Я имел в виду, что могу справиться с чем угодно. Я буду на твоей стороне, что бы ты ни решила.

— Это не только мое решение. Это и твой ребенок тоже.

Что-то промелькнуло в глазах Маттео.

— Да. Но это твоё тело. Тебе придется вынашивать ребенка девять месяцев, придется пережить роды, и ты будешь той, кто будет нужна ребенку больше всего в начале, так что это действительно должен быть твой выбор.

Я была благодарна Маттео за поддержку, но в кои-то веки мне хотелось, чтобы он сказал мне, что делать, забрал бы решение из моих рук, чтобы я не была обременена всей тяжестью ответственности.

— Все возненавидят меня, если я… если я прерву эту беременность. Или возненавидит меня еще больше.

Потому что мой фан-клуб был довольно маленьким, в то время как мои ненавистники были в большинстве среди Наряда и Фамильи. Я знала это, и обычно мне было все безразлично. Попытка угодить всем — проигрышная игра, и я никогда не пыталась, но теперь, я находилась в ужасе от их суждения.

Маттео внимательно посмотрел на меня.

— Наша семья поймет.

— Поймут ли? — спросила я.

Лука и Ария любили своих детей. Они никогда не избавятся от ребенка, как и Лили с Ромеро. Наш мир традиционен. Не то чтобы не было абортов. Если ребенок вне брака, аборты довольно распространены. Но мы с Маттео женаты, и он по-прежнему нуждался в наследнике в глазах своих членов мафии.

— В любом случае, это не их дело. Мы не обязаны им сообщать, — сказал он. — Мы никогда не заботились о мнении других. И не должны начинать сейчас. К черту их всех.

Я кивнула. Возможно, это и к лучшему. Но я знала, что буду опустошена, если Ария и Лили осудят меня за мой выбор. С чужими суждениями я могла бы справиться, но с моими сестрами…

— Я не хочу становиться матерью.

— Хорошо, — тихо сказал Маттео.

Его карие глаза наполнились пониманием, но я не могла не задаться вопросом, скрывал ли он часть своих чувств от меня.

— Ты уверен?

— Джианна, — грубо сказал Маттео, обхватив ладонями мои щеки. — Я никогда не смогу ненавидеть тебя, и это наш выбор. Я не стану тебя обвинять.

Я глубоко вздохнула.

— Ты пойдёшь со мной на приём?

Маттео нежно поцеловал меня.

— Конечно, Джианна. Я буду рядом с тобой.

Я закрыла глаза и положила голову ему на грудь. Я ждала, что сейчас, когда мы пришли к решению, наступит облегчение, но неуверенность, страх, сомнения остались. Возможно, потребуется время, чтобы смириться с этим.

— Как мы будем отмечать мой день рождения, будто ничего не произошло? Как нам скрыть от всех правду?

— Мы просто забудем об этом. Постарайся насладиться несколькими летними деньками, хорошо?

Я кивнула, но не была уверена, что мне удастся.

Я продолжала крутить обручальное кольцо на пальце, глядя в лобовое стекло, пока мы ехали в Хэмптон. Маттео был странно спокоен, и я тоже ничего не говорила. Мои мысли продолжали кружиться, и с каждым мгновением мое беспокойство о том, что я нахожусь рядом с моими сестрами, их мужьями и, что еще хуже, их детьми, росло. Мне не хотелось отмечать свой день рождения. Я хотела спрятаться в нашем пентхаусе и ждать, пока все закончится — словно это волшебным образом облегчит мне жизнь. Мои мысли все время крутились вокруг решения и предстоящего приема у доктора.

Когда мы подъехали к дому, машины Луки и Ромеро уже стояли перед красивым белым домом.

Я потянулась к двери, чтобы выйти, но Маттео схватил мою руку и поцеловал.

— Давай, детка. Все будет хорошо. Для нас ничего не изменилось.

Но все изменилось. Я еще даже не чувствовала беременности, но это было затяжное присутствие в моем теле. Оно было там, всегда присутствовало.

Вместе мы направились в особняк. Внутри раздались голоса Амо и Марселлы. Когда мы добрались до гостиной, на нас обрушилась вся сила шумного присутствия нашей семьи.

Лили пыталась помешать Саре двигать мороженым повсюду. Судя по покрытому шоколадом личику моей двухлетней племянницы и коричневым пятнам на ее платье и полу, она не очень преуспела. Хорошо, что каштановые волосики Сары были стянуты в короткий хвостик, так что шоколадный беспорядок на них не отразился. Французские двери были широко распахнуты, впуская горячий воздух Августа. Марселла и Амо уже были одеты в купальники, готовые искупаться либо в новом бассейне, либо в океане. Они тоже ели мороженое, но в девять и почти в шесть лет они делали это без беспорядка.

Лука и Ромеро стояли на террасе, а Ария и Лили наблюдали за детьми. Первым нас заметил Лука, за ним Ромеро. Ромеро улыбнулся и Лука сделал что-то своим ртом, что тоже можно было бы расценить как дружеский жест.

— Джианна! — воскликнула Ария.

Она оторвалась от Лили и Сары и бросилась ко мне, крепко обняв.

— С Днем Рождения! Я так счастлива, что мы можем вместе его отметить!

— Я тоже, — сказала я с вымученной улыбкой.

Ария отстранилась, ее брови на мгновение сошлись вместе, прежде чем Лили заняла свое место.

— С Днем Рождения!

Она попыталась обнять меня одной рукой, удерживая Сару подальше от меня, но маленькая девочка умудрилась сунуть свое мороженое в мою сторону и размазать немного по моей щеке.

— О нет, Сара, — промурлыкала Лили, одаривая меня извиняющейся улыбкой. — Прости, Джианна. Я должна была поставить ее на пол, прежде чем обнять тебя.

Моя улыбка стала более дрожащей. Даже моя сестра думала, что я буду волноваться из-за ее ребенка, и хотела держать ее подальше от меня. Никто никогда не будет считать меня матерью или чем-то близким к этому. И вот я здесь, беременная.

— Не волнуйся, — выдавила я.

Ария бросила на меня еще один вопросительный взгляд.

Обычно мне лучше удавалось соблюдать приличия, но нынешняя ситуация заставила мои стены рухнуть.

Маттео снова взял меня за руку и сжал. Его глаза послали четкий сигнал «Ты хочешь уйти?»

— Эй, принцесса, как дела на фронте с мальчиками? — спросила я Марселлу, одарив ее дерзкой улыбкой.

Я бы не убежала от своей семьи, поджав хвост.

Марселла закатила глаза в сторону Луки, который вошел в гостиную вместе с Ромеро.

— Никаких мальчиков.

— Они боятся меня! — заявил Амо.

Я подняла брови. Он был высок для пятилетнего ребенка, но у меня было ощущение, что высокая фигура Луки и его психопатическая репутация убийцы мафии были больше связаны с тем, что мальчики держались подальше.

Я расслабилась. Это было знакомо.

Ромеро одарил меня еще одной теплой улыбкой, прежде чем присоединиться к Лили, которая уже опустила Сару. Он обнял ее, и они обменялись тайными взглядами.

— Что? — тут же спросила Ария.

Она тоже это заметила.

Лили неуверенно рассмеялась, прикусив губу и глядя на Ромеро в поисках какого-нибудь знака. Он пожал плечами. Они улыбнулись друг другу, а потом Ромеро положил руку на плоский живот Лили.

Я замерла.

Глаза Арии расширились, восторг распространился по ее прекрасному лицу.

— Ты беременна?

Лили кивнула.

— Но срок всего шесть недель.

Маттео посмотрел на меня и снова сжал мою руку, но я никак не отреагировала. Я находилась на пятой неделе беременности, если приложение правильно показывало. Моя сестра и я были беременны, но наши реакции было очень разными. Ария бросилась к Лили и осторожно обняла ее, потом Ромеро. Лука бросил на нас с Маттео подозрительный взгляд, прежде чем тоже поздравить. Маттео потянул меня за руку.

— Ну же, Джианна.

Я позволила ему притянуть меня к сестренке, обняла и поздравила на автопилоте, притворившись счастливой. В глубине души я была счастлива за нее, но ее собственная радость обрушилась на меня, когда я чувствовала себя опустошенной по той же самой причине… Я не могла этого вынести.

Извинившись, я отправилась в туалет и села на закрытую крышку. Долгое время я смотрела только на свои ноги в любимых сандалиях, на палец с золотым и бриллиантовым кольцом в виде черепа, которое Маттео подарил мне сегодня утром, на маленькую татуировку на своде стопы: санскритский символ, означающий «дыхание». Я получила вдохновение для этой татуировки во время обучения на тренера йоги. Дыхание было естественным от рождения до смерти, но сейчас мои легкие, казалось, были налиты свинцом.

Раздался тихий стук. Слишком мягок, чтобы быть Маттео.

Я собралась с духом, прежде чем открыть дверь перед встревоженным лицом Арии.

— Ты в порядке?

— В последние дни я чувствую себя не очень хорошо. Может, я заболеваю чем-то, — солгала я.

— Хочешь, я сделаю тебе чай?

Я отрицательно покачала головой.

— Я выпью несколько стаканов воды, чтобы не чувствовать обезвоживание.

Остальные члены семьи собрались на террасе, болтая и попивая вино. Маттео сразу же посмотрел на меня, его глаза были полны беспокойства. Я твердо улыбнулась ему и присоединилась к ним снаружи. Лука протянул мне бокал с белым вином, но я покачала головой.

— Голова болит. Для начала мне нужно выпить воды.

Лили указала на свой бокал.

— Хочешь моего домашнего чая со льдом? С Ройбушем, но не с черным чаем.

— Конечно, — сказала я и взяла бокал.

Мы чокнулись, и я попробовала чай со льдом. До назначенного приема оставалось всего несколько дней, но я не могла заставить себя пить алкоголь, будто это имело значение. Маттео обвил руками мою талию, прижимая к себе.

Лука и Ария время от времени бросали на нас любопытные взгляды. Они слишком хорошо нас знали. Я говорила с Арией почти обо всем, но это тема, которую я не могла поднять с ней, с моей сестрой, которая любила своих детей больше, чем саму жизнь, чья материнская природа поражала меня с каждым днём.

— Мне нравится, что мы делаем это каждый год, — сказала Лили.

Мы отмечали мой день рождения в Хэмптоне каждый год в течение последних восьми лет, потому что здесь в Августе просто идеально.

— В следующем году станет на одного больше! — сказала Ария с широкой улыбкой.

На одного больше. Она была права. Через год Лили будет носить на руках новорожденного, выглядящей измученной, но безумно счастливой. А я? Я буду такой же, какой была в предыдущие годы, холодной тётей.

Даже желая такого исхода, я знала, что никогда не стану той версией себя, какой была раньше. Эта беременность уже изменила меня.

Глава 3

Я взъерошил Амо волосы.

— Эй! — возмущенно крикнул он и умчался.

Не совсем шестилетний, а уже огромная личность. Этот мальчик когда-нибудь станет сильным Капо.

— Он становится таким же тщеславным, как и ты, — пробормотал Лука, качая головой.

Я опустился на диван в гостиной. Девушки и дети находились снаружи у бассейна, а Ромеро разговаривал с одним из своих солдат.

Лука посмотрел на меня.

— Никакой раздражающей ответочки?

Я упер руки в бедра, борясь с эмоциями, которые продолжали сжимать мою грудь. С тех пор как Ромеро и Лилиана объявили о своей беременности, петля на моем горле все туже затягивалась. Их счастье было как удар под дых.

Лука нахмурился и сел в кресло напротив меня.

— Маттео, что случилось?

— Не говори Арии, — сказал я.

Лука напрягся. Я знал, что он не любит скрывать что-то от Арии, если это не служит ее защите.

— Хорошо.

Я не был уверен, имел ли он это в виду, но обнаружил, что мне все равно. Я больше не мог хранить эту тайну. Мне нужно избавиться от этого чувства.

— Джианна беременна.

Глаза Луки расширились.

— Я думал, вы не хотите детей.

— Мы и не хотим.

Лука ничего не ответил, на его лице отразилось понимание.

— Ладно, — просто сказал он. — Так в чем проблема, если вы оба не хотите детей?

Его голос был тщательно пустым, что означало, что он скрывал свои истинные чувства по этому поводу.

— Я… блядь.

Лука встал и сел рядом со мной.

— Ты хочешь ребенка?

Я закрыл глаза.

— Не знаю. Я не хочу этого.

— Ты сказал Джианне?

— Нет. Я знаю, что она не хочет становиться матерью.

Лука молчал, и выражение его лица было напряженным. Я знал, что он все еще не самый большой поклонник Джианны.

— Это не только ее решение.

— Она сказала то же самое, но это ее тело, Лука. Она должна принять решение. Мы, мужчины, можем в значительной степени продолжать жить своей жизнью, в то время как женщины должны пройти через беременность, роды и позднее воспитание детей. Давай будем честными, Ария делает большую часть работы.

Лука нахмурился.

— Я стараюсь проводить как можно больше времени с Амо и Марселлой.

— Не надо защищаться. Ты хороший отец.

— Ты тоже был бы хорошим отцом.

Я закатил глаза.

— Пойдем, Лука. Это чудо, что тебе удается быть таким хорошим отцом после того, что сделал наш, но, может, мне не так повезет.

— Ты хороший дядя. Амо и Марселла обожают тебя.

— И я их обожаю. Я бы отдал жизнь за них.

Лука сжал мое плечо.

— Я знаю.

Я отрицательно покачал головой.

— Мы записались на приём, чтобы избавиться от ребенка на следующей неделе.

— Может, Джианне стоит поговорить с Арией или Лили. Они матери, возможно, они могут помочь.

— Лука, они мамы. Как думаешь, что они скажут? Ты действительно думаешь, что Ария не попытается уговорить Джианну оставить ребенка? Она только заставит Джианну почувствовать себя плохо.

— Конечно, Ария не будет за аборт.

Я встал.

— Мы чертовы убийцы, Лука, так что не смотри так высоко и могущественно. Мы убили больше людей, чем можем вспомнить.

Лука сверкнул глазами.

— Да. Но я никогда не убью своего ребенка.

— Пошел ты, — прорычал я и обернулся.

Не успел я выйти за дверь, как Лука догнал меня и схватил за плечо.

— Маттео, мне не следовало этого говорить. Это ваше с Джианной решение, ясно? Я не имею абсолютно никакого права вас судить.

— Но ты судишь.

Лука вздохнул.

— Рождение детей все меняет. Когда я представляю, что Амо и Марселлы здесь не будет… — он пожал плечами, но в его глазах я увидел боль, которую вызывала у него только эта мысль.

Я кивнул, потому что понял. Или, по крайней мере, мне так казалось.

Лука так сильно изменился с тех пор, как женился на Арии, и снова с тех пор, как у них появились дети, по крайней мере, часть его подверглась изменениям. Его убийственная, психотическая сторона была все еще нетронута, но тщательно отделена от его жизни как мужа и отца. Это то, чем я очень восхищался. Моя жизнь не так уж сильно изменилась за последнее десятилетие, если не считать того, что я обрёл счастье с Джианной и стал моногамным, я все еще жил ради острых ощущений, но и она тоже. Ребенок никогда не был частью плана.

Я не был уверен, что это вписывается в нашу жизнь, и еще менее уверен, что мы с Джианной способны стать родителями, отодвинуть наши собственные потребности, по крайней мере, на некоторое время.

Может, мы могли бы, и эта маленькая вспышка неуверенности была худшей пыткой, когда я думал о нашем приёме к доктору на следующей неделе.

Я чувствовала, как Ария наблюдает за мной, пока я готовила себе чай.

— Не кофе сегодня утром? — спросила она с любопытством.

— В настроении выпить чай, но я все ещё чувствую себя не очень хорошо.

Обычно утро после моего дня рождения начиналось с нескольких эспрессо, в борьбе с похмельем и пробуждением моего тела после слишком короткого сна. Вчера я не пила алкоголь и легла спать еще до полуночи…

— Обычно ты из тех девушек, что любят тройной эспрессо.

Я сделала глоток мятного чая. Мне хотелось кофе. Я всегда пила кофе по утрам. Мне это нравилось. Моя одержимость кофе одна из немногих общих черт, которые у меня были с Лукой. Но почему-то я не могла заставить себя выпить что-нибудь с кофеином. Я знала, что слишком многое из этого не годится во время беременности. Но это не так, как если бы это имело значение. Я даже не хотела этой беременности, и скоро она прервётся, так что я могла бы выпить весь кофеин в мире.

Ария все еще смотрела на меня, и тогда я поняла, что она знает правду. Истина, которую я едва приняла для себя. Я пожалела, что согласилась приехать сюда, несмотря на внутреннее смятение. Мы с Маттео должны были остаться в нашем пентхаусе и напиться до бесчувствия… но даже это больше не было возможным.

Вздохнув, я поставила чашку и прислонилась к стойке.

— Лука тебе рассказал?

Это мог быть только он. Маттео не пошел бы прямо к моей сестре. Они не были так уж близки. Они гораздо ближе, чем мы с Лукой, но не проливали мужества из-за чего-то столь близкого.

— Маттео говорил с ним и…..

— И конечно, Лука поговорил с тобой. Ты кому-нибудь еще рассказала? Лили?

Ария покачала головой.

— Нет, конечно, нет. — она нерешительно шагнула ко мне. — Джианна. — она замолчала.

Я видела, что она не знает, что сказать, и поняла. Наверное, она хотела поздравить, порадоваться за меня, как вчера радовалась за Лили, но не могла, потому что знала, что я несчастлива.

Я посмотрела на свои руки, чувствуя себя ужасно, хотя Ария даже не осуждала меня, по крайней мере открыто. Но, конечно, Маттео рассказал бы Луке, что мы не хотим беременности, а тот передал бы Арии. Интересно, что они говорили за нашими спинами? Ария и Луки были замечательными, удивительными родителями. Что он говорил обо мне, когда такой кровожадный мужчина, как Лука, умудрялся быть хорошим родителем, но я даже не хотела этой беременности? Я отогнала эту мысль.

— Ты хочешь поговорить об этом?

Я не знала, но в то же время понимала, что это слишком, чтобы справиться с ситуацией в одиночку. Я резко кивнула, надеясь, что не пожалею об этом.

— Позволь мне тоже сделать чай, а потом мы устроимся на диване, хорошо?

Ария легонько коснулась моего плеча, ожидая, что я что-то скажу. В конце концов я кивнула. Взяв свой чай, я пошла вперед и села на диван. Ария вскоре присоединилась ко мне со своей чашкой и устроилась поудобнее рядом. Может, это мое воображение, но мне показалось, что она уже смотрит на меня по-другому. Будто я больше не просто Джианна, а беременная Джианна. Ария отхлебнула чаю. Возможно, она надеялась, что я перейду к теме, но я даже не знала, с чего начать.

— Ты хочешь о чем-нибудь поговорить? Есть какие-нибудь вопросы?

Я поставила чай на стол, выжидая.

— Дело не в том, что я не люблю детей, — сказала я. — Я люблю твоих детей, ты это знаешь? И я люблю ребенка Лили. Я просто никогда не хотела их.

Ария коснулась моего колена.

— Я знаю, Джианна. Я поняла. Тебе не нужно оправдываться, хорошо?

— Когда вы с Лили играли в куклы и притворялись их матерями, я этого не понимала. Я никогда не задумывалась, каково это быть матерью. Увидев тебя с детьми, я и представить себе не могла, что было бы, окажись я на твоем месте. Материнство просто никогда не являлось планом. Я не хочу ответственности за кого-то другого. Мафия отнимает у нас так много свободы, и я так усердно работала, чтобы выкраивать для себя маленькую частичку свободы, но ребенок отнимет это.

— Иногда все идет не так, как мы планируем, — сказала Ария.

Я взглянула на нее.

— Не говори так, будто это судьба или, может, этот ребенок то, что я никогда не знала, что мне нужно.

— Я и не планировала. Выслушай меня, — быстро сказала она. — Я не буду говорить тебе, что ты волшебным образом полюбишь материнство, как только ребенок появится на свет, потому что это не для всех так. Некоторые женщины жалеют, что стали матерями. Они не признают этого вслух, потому что боятся быть осужденными. Как женщины, мы должны любить быть матерями без оговорок. Как матери, мы должны быть совершенными. В тот момент, когда мы беременны, люди думают, что наше тело это их дело, и в ту секунду, когда ребенок появляется, все знают, как вырастить его лучше, чем вы. Быть матерью тяжело. Я потеряла счет тому, сколько раз плакала, когда Амо был маленьким и не переставал причитать.

Мои глаза расширились.

— Только Лука знает, потому что ему пришлось несколько раз отговаривать меня, — прошептала она. — Я не хотела признаваться, что была ошеломлена. Я думала, что должна справиться с этим, в конце концов, Амо не был моим первым ребенком, так почему я вдруг была так ошеломлена? Но я была, и переживала, что плохая мать не только для него, но и для Марселлы, потому что ей вдруг пришлось разделить мое внимание… — она вздохнула. — Без Луки я бы не справилась. Гормоны и эмоциональная перегрузка опасная комбинация. Не знаю, может, я даже балансировала на грани послеродовой депрессии…

— Ты должна мне это рассказывать? — спросила я растерянно, но была невероятно благодарна ей за то, что она приняла меня всерьез и не пыталась приукрасить ситуацию. — Разве ты не должна рассказывать мне, как чудесно быть матерью? Что я услышу пение ангелочков в тот момент, когда увижу своего ребенка, что буду любить свою разорванную вагину, мои больные соски, мои бессонные ночи и все эти какашки и блевотину?

Она тихо рассмеялась.

— Я люблю своих детей. Есть так много прекрасных моментов, которыми я дорожу. Мне нравится быть матерью, и, может, тебе это тоже понравится, а может, и нет. Будут прекрасные моменты и очень тяжелые. Для меня тяжелые моменты стоят того, потому что чудесные перевешивают все остальное, но я не могу сказать тебе, будет ли это то же самое для тебя. Это вам с Маттео решать.

Я крепко обняла Арию.

— Большое спасибо, Ария. Я не часто говорю тебе об этом, но я люблю тебя.

Руки Арии задрожали вокруг меня, и я услышала, как она всхлипнула, и мои собственные глаза наполнились слезами.

— Не плачь, — твердо сказала я, отстраняясь.

Ария со слезами на глазах улыбнулась.

— Ты должна напоминать себе.

Я нахмурилась.

— Видишь ли, гормоны беременности уже разрушают мою жизнь.

Она покачала головой, и ее улыбка исчезла.

— Когда назначен приём?

Я сглотнула.

— На следующей неделе.

— Если хочешь, чтобы я пошла с тобой, скажи, ладно?

Я сжала ее руку.

— Спасибо, но я думаю, нам с Маттео нужно справиться с этим как пара, — прошептала я. — Ария, пожалуйста, не говори Лили. Я не хочу, чтобы об этом знали другие люди, и действительно не хочу вызывать у нее эмоциональное смятение в ее положении. Я хочу, чтобы она наслаждалась своей беременностью на все сто процентов и не чувствовала себя виноватой за то, что поделилась своей радостью.

— Не скажу. Это твоё решение, если и когда ты захочешь поделиться этим с ней.

Глава 4

Дни, казалось, слипались, как клей, проходя мучительно медленно. Я почти не спала по ночам, мой мозг работал на пределе. На самом деле я не чувствовала себя беременной, и все же ощущала себя по-другому. В моем теле происходило что-то такое, что я совершенно не могла контролировать. Мы с Маттео не говорили ни о слове на букву «Б» ни о слове на букву «А». Мы старались делать вид, что все идет как обычно, пока не наступил день икс. День, который должен был избавить меня от бремени, которое все еще ощущалось как бремя само по себе.

По дороге в клинику мы не разговаривали. Маттео не был тихим типом, и я не была уверена, молчал ли он ради меня или ради себя. Рука Маттео крепко сжимала мою, когда мы вошли в здание, и он не опускал меня, когда мы устроились на неудобных стульях в стерильной приемной клиники. В клинике мы были одни. Лука и Маттео позаботились о том, чтобы к моему приезду других пациентов не было. Я знала, что Лука не хотел, чтобы об этом узнали. Фамилья находилась бы в смятении, если бы выяснилось, что я избавилась от ребенка, хотя мы с Маттео женаты. Я могла догадаться, какие предположения это породит. Она беременна от другого мужчины? Моя репутация все еще была плохой из-за моего побега много лет назад, и я сомневалась, что она когда-нибудь станет лучше, но это могло погубить меня навсегда. Мне было все равно. Не насчет моей репутации, конечно. Я больше не была уверена в своих чувствах. Последние несколько дней прошли как в тумане.

— Миссис Витиелло, вы можете войти, — сказала медсестра.

Голос ее звучал вежливо, но на лице застыло напряжение, а бросая взгляд на Маттео, то даже страх. Я даже не хотела знать, что Лука и Маттео сказали персоналу клиники, обеспечивая их конфиденциальность.

Маттео поднялся, и после минутного колебания я сделала то же самое. Рука Маттео, лежащая на моей, была теплой и сильной, а лицо обнадёживающим. Я снова попыталась найти его истинные чувства в глазах, но они были насторожены так, как я давно не видела.

Он повел меня к процедурному кабинету, но я застыла в дверях, мои глаза остановились на кресле, в котором я скоро окажусь на осмотре перед фактическим абортом. Моя грудь сжалась, и я едва могла дышать. Маттео уставился на меня, сдвинув брови.

— Джианна?

Я сглотнула и медленно покачала головой.

— Я не могу, — прошептала я.

Медсестра отступила назад, давая нам возможность побыть наедине. Маттео придвинулся очень близко, заслоняя меня своим высоким телом от комнаты и ее обитателей, доктора и еще одной медсестры.

— Все в порядке. Что бы ты ни сделала, все будет хорошо.

Я снова покачала головой.

— Я не хочу становиться матерью. Я не хочу ребенка.

Маттео нахмурился.

— Хорошо.

— Но я не могу этого сделать. Я не могу от него избавиться.

— Хорошо, — снова сказал Маттео, но я могу сказать, что он был смущен.

— Я просто не могу.

Я знала, что буду чувствовать себя виноватой, потому что деньги не были проблемой. У нас достаточно денег, чтобы дюжина нянек могла растить ребенка. Наша с Маттео жизнь даже не изменится… но я знала, что даже это не выход. Я была смущена и ошеломлена.

— Я не могу, — повторила я, делая шаг назад.

Маттео кивнул.

— Хорошо. Я все улажу с врачами. Почему бы тебе не подождать в машине?

Он протянул мне ключи, я взяла их, повернулась и вышла из клиники. Ноги сами несли меня, и наконец я оказалась в машине, на водительском сиденье. Я почувствовала, как все вокруг сдвинулось, будто землю выдернули у меня из-под ног. Мне необходимо было время, чтобы подумать над этим, время, чтобы примириться с бушующими внутри меня эмоциями. Вот оно. У меня вырастет ребенок, которого я даже не хочу.

Я едва могла видеть улицу перед собой сквозь затуманенное слезами зрение. Краем глаза я заметила имя Маттео, мелькнувшее на экране моего телефона. Я проигнорировала. Я не могла сейчас с ним разговаривать. Не знала, что сказать, едва понимая, что чувствую. Отчаяние и чувство вины занимали очень высокое место в списке, но еще больше эмоций боролись за внимание.

Я не была уверена, как долго бесцельно ехала, пока, наконец, мои опухшие от слез глаза не заставили меня остановиться. Я даже не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так, когда плакала так сильно.

В конце концов, я направила машину обратно к нашему дому. Мои ноги дрожали, как листья на ветру, когда я, шатаясь, вошла в наш пентхаус и опустилась на пол, прислонившись спиной к стене.

Тридцать минут спустя Лука нашел меня безобразно плачущей на том же самом месте. Конечно, у него все еще имелся код безопасности.

Я думала, что взяла себя в руки после поездки на машине, но как только я вернулась в наш дом, все стены рухнули.

Серые глаза Луки остановились на мне, его лицо было бесстрастным.

— Что? Никаких идиотских комментариев? — огрызнулась я, смущенная тем, что он видит меня такой.

Даже перед Арией и Маттео я едва ли выказывала столько эмоций.

— Маттео сошел с ума от беспокойства за тебя, — сказал Лука, возвышаясь надо мной.

— Я отправила ему сообщение.

Я не была уверена, насколько связно это было, но я определенно показала ему, что жива.

— «Мне нужно время подумать», это должно было его успокоить? — пробормотал Лука.

Я пожала плечами и крепче обхватила руками ноги. Подступила волна тошноты, но я подавила ее. Я не была уверена, были ли это первые признаки беременности или мое внутреннее смятение.

Лука глубоко вздохнул.

— Ты не одна. У тебя есть Маттео. У тебя есть семья, Джианна. Мы тебя поддержим.

— Я все равно не хочу растить ребенка. Не хочу становиться матерью… но я просто не могу от него избавиться. Что мне теперь делать?

— Ария подозревала что-то подобное.

Конечно, она подозревала. У Арии было шестое чувство, когда дело касалось меня.

— Но как я могу родить ребенка, а потом отдать его?

— Ты его не отдашь…

Я сердито посмотрела на него, но он продолжил.

— Потому что мы с Арией поговорили насчёт этого, и мы собираемся усыновить его.

Мои глаза расширились.

— Вы… что? — я попыталась понять, что он предлагает. — Но ты даже терпеть меня не можешь.

Мы с Лукой ладили лучше, чем раньше, и я была почти уверена, что я ему нравлюсь больше, чем остальное человечество, но в его случае это не имело большого значения.

Лука мрачно рассмеялся. Он присел передо мной, все еще чертов гигант.

— Мы с Арией будем любить этого ребенка, как родного. Защитим его и позаботимся, чтобы у него было все необходимое. Он даже не должен знать, что мы не его родители. Если вы с Маттео захотите сохранить это в тайне, ребенок никогда не узнает, что он не наш. Клянусь, я сделаю все, что в моих силах, ради защиты вашего ребенка, Джианна. Клянусь, он будет в безопасности и любим.

Он коснулся своей груди над татуировкой, и на мгновение я подумала, не обнять ли его. К счастью для нас обоих, он воспользовался моментом и выпрямился во весь рост.

Прошло мгновение, прежде чем я смогла заговорить.

— Знаешь, Лука, ты мне нравишься больше, чем я обычно показываю, — сказала я дрожащим голосом.

Лука протянул руку. Я приняла ее, и он поднял меня на ноги.

— Тоже самое. Когда ты не говоришь ничего раздражающего, я нахожу тебя более чем терпимой, — сухо сказал он.

Я подавилась смехом.

— Ну, спасибо. Как часто это происходит?

Он пожал плечами.

— Раз или два в месяц.

Я рассмеялась. Губы Луки растянулись в улыбке, но так же быстро, как и появились, исчезли.

— Не делай так больше. Никогда так не сбегай. Это также ребенок Маттео, Джианна, и этот мудак любит тебя всем сердцем. Если что-то случится, он сойдёт с ума.

— Я знаю, — прошептала я. — Я была просто ошеломлена. Я никогда не планировала, что все это произойдет.

Лука кивнул.

— Что есть, то есть. Ты беременна, и оставишь ребенка, и вы с Маттео отдадите его Арии и мне, если дадите согласие.

— Маттео знает, что ты мне только что сказал?

— Нет, я еще не говорил с ним об этом. Сначала вам двоим придется уладить все между собой.

Он был прав. Лифт тронулся, и через минуту двери открылись, и вышел Маттео. Его волосы прилипли к голове из-под шлема, а глаза были дикими. Лука отступил от меня и пошел прочь, но не раньше, чем он коснулся плеча Маттео, и они обменялись взглядами. Он исчез в лифте и уехал.

— Блядь, Джианна, — прохрипел Маттео, шагнув ко мне и притянув к себе, а затем резко поцеловал, прижимая к стене и сжимая мои бедра в сокрушительной хватке. Он отстранился, тяжело дыша. — Ты обещала, что больше никогда не будешь сбегать.

— Я не сбегала, — запротестовала я. — Мне нужно было время, чтобы все обдумать. Это слишком тяжело для желудка.

— Не только для тебя, — тихо сказал Маттео.

Меня переполняло чувство вины. Я обхватила ладонями его лицо.

— Я знаю. Прости. Я до сих в беспорядке. Это в моей натуре. Вот почему я не должна становиться матерью.

Он облегченно вздохнул.

— Не говори так. Мы с этим разберемся. Вместе.

— Вместе, — согласилась я. Я снова поцеловала его и отстранилась. — Лука предложил, чтобы они с Арией усыновили нашего ребенка.

Маттео сделал шаг назад, но не отпустил меня.

— Предложил?

Я кивнула.

— Что думаешь?

Маттео нахмурился.

— Не знаю. Как ты думаешь, сможешь ли ты видеть ребенка каждый день и заставлять его звать кого-то еще мамой?

Я не была уверена.

— Но это хороший вариант.

— Да. Ребенок нуждается в защите, а Лука и Ария замечательные родители.

— Да, — тихо согласилась я и посмотрела в глаза Маттео в поисках намека на его истинные чувства. — Ты не будешь против? С Лукой в роли отца ребенка, а не с тобой?

Маттео посмотрел в сторону, его брови сошлись на переносице.

— Откуда мне знать?

Да, откуда? Откуда нам знать, как мы справимся с этой беременностью и ее последствиями?

— Мы разберемся, — пробормотала я.

Маттео снова поцеловал меня.

— Мы разберемся.

Я переплела наши пальцы. За последние тринадцать лет мы прошли через многое, ничего такого сложного, как это, не было, но с Маттео на моей стороне все будет хорошо.

Когда я проснулся утром после отменённого приема, я лежал один в постели. Мое сердцебиение сразу же ускорилось, беспокоясь, что Джианна снова сбежала одна. Вчера я чуть с ума не сошел.

Я вскочил с кровати и бросился вниз по лестнице в гостиную, но замедлил шаг, увидев Джианну, сидящую в кресле на террасе на крыше. Я направился к стеклянной двери и открыл ее. Несмотря на раннее утро, влажная жара оседала на моей коже, как жир.

Джианна повернула голову и посмотрела в мою сторону. Она все еще была без макияжа, и ее глаза опухли от вчерашних слез.

— Привет, — пробормотала она.

— Привет.

Я подошел к ней, и Джианна освободила для меня место в кресле, чтобы я мог втиснуться и обнять ее. Джианна сразу же погрузилась в меня, что было на нее не похоже.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — сказала она и поправилась. — Во всяком случае, лучше, чем вчера. Я думала о предложении Луки всю ночь и о том, что это будет значить для нас… и пришла к выводу, что это лучшее возможное решение для всех.

Я погладил ее обнаженную руку.

— Ария и Лука позаботятся о нем, и мы увидим, как он вырастет.

Джианна нахмурилась.

— Да, — она посмотрела мне в глаза.

— Если ты точно уверена, мы должны сообщить Арии и Луке, чтобы они могли подготовиться к новой ситуации, — сказал я.

— Ты уверен?

— Как ты и сказала, это лучшее решение для всех, — сказал я.

Я не был уверен, что все изменится, когда родится ребенок и мне придется смотреть, как Лука будет его отцом. Впрочем, я тоже не мог представить себя отцом. Мне нравилась общая идея стать отцом. Забавные вещи, но просто наблюдая за Лукой и Арией, я знал, что было много трудных моментов.

— Хорошо, тогда я позвоню Арии.

— У меня все равно сегодня встреча с Лукой. Тогда я тоже поговорю с ним.

Джианна оставалась в моих объятиях еще несколько ударов сердца, прежде чем отстранилась и встала, чтобы взять свой телефон с кухонного стола. Я подошел к перилам и окинул взглядом Нью-Йорк. Мы сказали ребенку «Да», но в то же время «Нет». Я почувствовал облегчение, но в то же время и тревогу.

Мы с Лукой встретились в его кабинете в Сфере, чтобы обсудить несколько тревожных событий с мотоклубом «Тартар». С тех пор как Лука уничтожил их отделение в Нью-Джерси, они залегли на дно на долгие годы, но теперь некоторые другие отделения, особенно их материнское в Техасе, послали разведчиков в этот район.

Лука подозревал, что они восстанавливают отделение в Нью-Йорке и Нью-Джерси. Прямо сейчас они все еще были разбросанным сборищем пьяниц и идиотов.

Я снял шлем и направился через бар к потайным комнатам. Лука сидел за письменным столом, перед ним лежал открытый ноутбук. Он закрыл его, как только я вошел.

— Никаких новых разработок? — спросил я.

Лука прищурился.

— Дела могут подождать.

Я вздохнул и плюхнулся в одно из удобных кожаных кресел.

— Джианна сказала Арии сегодня утром, что вы двое решили отдать ребенка нам.

Отдать им ребенка. Это было похоже на передачу ключей от машины. Я кивнул.

— Это лучшее решение для всех.

Лука откинулся на спинку кресла, наблюдая за мной своим раздражающим взглядом.

— Хорошо. Ты понимаешь, что пока мы забираем ребенка из ваших рук, мы с Арией не можем избавить вас от беременности. С этим должны справиться вы с Джианной, и это связано с ответственностью.

Он нарочно пытался меня разозлить?

— Мы это знаем, не переживай.

— Никакого алкоголя, никаких суши, меньше кофеина…

— Я понимаю, Лука. И поверь мне, Джианна тоже это понимает.

Лука пожал плечами.

— Вы не хотите, чтобы ваша жизнь изменилась, но она изменится, по крайней мере в ближайшие восемь месяцев. После этого вы сможете вернуться к своей прежней жизни, и мы с Арией возьмем все на себя.

— Теперь мы можем поговорить о делах? Чем больше ты говоришь, тем больше мне хочется содрать с кого-нибудь шкуру, и у меня такое чувство, что несколько ублюдков из «Тартара» могут быть просто бальзамом для моей кровожадности.

Лука вздохнул, но кивнул.

— Ария пригласила тебя и Джианну на ужин сегодня вечером. Твоя жена согласилась, так что приходите в шесть.

Я подавил стон.

Когда я вернулся домой ближе к вечеру, Джианна уже находилась внизу, сидя на барном стуле у кухонной стойки. Она пила кофе и читала журнал по йоге. В обтягивающих черных джинсовых шортах и черной майке она была похожа на ту Джианну, которую я знал. Сильная и горячая, как ад. Она искоса взглянула на меня. Ее макияж скрыл последние следы вчерашних слез. Мои глаза метнулись вниз, на ее плоский животик. Казалось нереальным, что она действительно беременна, что что-то столь монументальное, как ребенок в ее животе, еще не было видно глазу.

Она подняла чашку.

— Кофе без кофеина, если тебе интересно.

— Лука прочитал тебе лекцию обо всех вещах, которые тебе запрещено употреблять и делать? — с усмешкой спросил я, подходя к ней и целуя ее пухлые губы.

Она поморщилась.

— Нет. Но Ария тонко, но безошибочно перевела разговор на другую тему. Будто я буду продолжать пить алкоголь и эспрессо. Я позабочусь, чтобы ребёнок был в безопасности, пока он не окажется в их руках. — она покачала головой.

— Ты хочешь отменить ужин с ними?

Джианна задумалась.

— Нет, я действительно благодарна им за то, что делают.

— Я тоже, — сказал я. — Как сегодняшняя йога?

— Отлично. На какое-то время я могла бы забыть обо всем. К счастью, я могу продолжать заниматься ею во время беременности. Мне просто нужно немного сбавить темп.

Я сжал ее бедро.

— Видишь. Эта беременность закончится раньше, чем ты успеешь оглянуться, и тогда мы снова сможем веселиться всю ночь напролет.

— Да, — вздохнула Джианна.

В ее голосе отразилась глубокая тоска, которую я тоже почувствовал. Проблема состояла в том, что я не совсем понимал, чего хочу.

Лилиана и Ромеро согласились присмотреть за Марселлой и Амо, пока мы будем ужинать. Лука и Ария явно не хотели, чтобы их дети услышали что-нибудь о новом прибавлении в их семье, что, вероятно, было к лучшему.

Мы были на середине ужина, когда Ария заговорила:

— Ох, я записалась на прием к своему акушеру-гинекологу на следующей неделе для осмотра. Ты будешь на седьмой неделе, так что она сможет увидеть, как бьется сердце.

Джианна не выглядела удивленной, значит, они уже обсуждали этот вопрос. Я был ошеломлен.

— Ты пойдёшь на УЗИ?

— Полагаю, да? — сказала Джианна, поворачиваясь к Арии, которая кивнула.

— Это хорошо, — сказал я. — Ты будешь сопровождать Джианну?

— Да, — нерешительно сказала Ария. — Если тебя это устраивает?

— Конечно.

Не то чтобы мне очень хотелось идти на приём, но осознание того, что любой шаг в развитии ребенка на самом деле не мое дело, казалось странным.

— Нам нужно обсудить вопрос сокрытия беременности, — бесцеремонно сказал Лука. — Ребенок не должен расти в окружении мерзких слухов. Мы должны заставить публику поверить, что это Ария и я.

— Ты прав, — сказала Джианна. — Когда ты показывалась?

Ария поджала губы.

— В двадцать недель с Амо было трудно спрятаться. Но это потому, что это была моя вторая беременность. Беременность будет зимой, поэтому пальто и свитера могут многое скрыть. Но твоя тренировочная одежда не сможет скрыть живот.

Джианна кивнула.

— Так я и думала.

Ария обменялась взглядом с Лукой.

— Как насчет того, чтобы принимать это по ходу дела? Ты продолжаешь давать уроки по йоге и пилатесу до тех пор, пока свободные футболки скрывают живот, и носишь свободную одежду как можно больше. Я начну делать то же самое. Я не могу надеть обтягивающее платье на нашу рождественскую вечеринку, когда ты на пятом или шестом месяце, и живот будет заметен.

— Никогда бы не подумала, что беременность так важна для логистики, — пошутила я.

— Обычно нет, — пробормотал Лука.

— Ну, у Арии есть опыт скрывать беременность, так что верю, что мы сможем сохранить это в секрете, — сказала я, не в силах сдержать насмешку.

Глаза Луки вспыхнули, вспомнив тяжёлое начало беременности Арии с Марселлой.

Ария послала Луке предупреждающий взгляд, в то время как Джианна сделала то же самое со мной.

— Мы пройдем через это вместе, как семья, — твердо сказала Ария.

— Когда мы скажем Лили и Ромеро? — спросила Джианна, меняя тему.

Умная девочка.

— Это действительно зависит от тебя. Ты могла бы подождать, пока вы обе не пройдете первые двенадцать недель…

— Да. Надеюсь, она не будет разочарована, что мы не доверились ей раньше, — сказала Джианна.

— Она поймет, — заверила ее Ария.

— Мы еще кому-нибудь расскажем?

Лука покачал головой.

— Не понимаю, зачем. Каждый человек, которого мы привлекаем, это риск.

Риск для самой большой тайны нашей жизни.

Глава 5

Первое УЗИ показало, что сердце ребенка бьется. Странно было видеть пульсирующую штуку на экране. Я с облегчением поняла, что смотреть больше не на что. Еще не было ребенка, о котором можно говорить. Я боялась, что маленький человек будет смотреть прямо на меня. Это все облегчало. Пока ребенок выглядел на УЗИ как неразличимая черно-белая клякса, а я этого не чувствовала, я могла притворяться, что на самом деле не беременна — за исключением нескольких изменений в моем образе жизни.

Через неделю после моего приема Лили удивила меня, появившись в женском спортзале Фамильи. Она не тренировалась последние четыре недели, вероятно, из-за беременности. Она что-то говорила о легком кровотечении. Как и я, она была в леггинсах для йоги и свободной футболке, хотя живот еще не показывался. На самом деле было довольно познавательно увидеть ее, так как ее беременность опережала мою на неделю и всегда давало возможность мельком взглянуть на то, что ждет меня впереди. Ее темно-русые волосы были собраны на макушке в такой же беспорядочный пучок, как и у меня.

— Эй, незнакомка, — крикнула я через комнату для йоги, когда Лили сняла шерстяные носки и босиком подошла ко мне.

Мы обнялись, прежде чем опуститься на круглые коврики для йоги. Урок йоги должен был начаться только через пятнадцать минут, но я всегда приходила раньше, чтобы все подготовить.

— Как ты? — спросила я.

— Отлично, — сказала Лили, проводя ладонью по животу.

Я часто наблюдала это у беременных, особенно если спросить их о самочувствии. Как будто они всегда отвечали за двоих.

— Ты будешь сегодня заниматься йогой?

Она с улыбкой кивнула.

— Мой врач разрешил мне заниматься физическими упражнениями. Я хочу продолжать делать что-то для своего здоровья.

Лили постоянно присутствовала на моих занятиях йогой с самого первого дня. Ария была в самом начале, но предпочитала мои занятия пилатесом, поэтому переключилась на них позже.

— Отлично, — сказала я с улыбкой.

Мы с Лили виделись не так часто, как с Арией, поэтому я скучала по нашим еженедельным занятиям по йоге и беседам после.

— Но, возможно, я не смогу выполнить все. Я должна помнить о том, что позволяет моя беременность. Я прочитаю об этом, чтобы знать, что мне запрещено выполнять.

— Не волнуйся. Я дам тебе альтернативные упражнения на случай, если это будет необходимо или будет некомфортно, — сказала я, касаясь ее ноги.

На лице Лили отразилась неуверенность.

— Ты уверена, что хочешь этого?

Для меня это прозвучало как «Ты уверена, что справишься?», но я подавила свое раздражение.

— Тренировки, адаптированные к беременности, часть моих тренировок. Поверь, я могу быть уверена, что ты и твой ребенок в безопасности.

Это даже не было ложью. Зная, что многие жены членов мафии рожают одного ребенка за другим, я убедилась, что разбираюсь в особых потребностях беременных женщин или женщин, восстанавливающихся после родов. Я не упомянула, что прочитала об этом еще раз, чтобы убедиться, что храню тайного пассажира в своём животе в безопасности до его доставки Арии и Луке. На мгновение я задумалась, не рассказать ли Лили. Но Лили, гораздо больше, чем Ария, полностью потеряла себя в роли матери. Иногда казалось, что больше нет места ни для чего другого. Это то, что я всегда считала самой сдерживающей вещью в становлении матерью — потерять себя и все, кем ты была раньше, будто, родив, ты лишилась всех прав на свои собственные потребности и интересы.

Лили, сияя, смотрела на меня.

— Спасибо! — затем выражение ее лица стало застенчивым. — Прости, если я тебя раздражаю. Я просто так взволнована своей беременностью. Не могу дождаться, когда у Сары появится братик и сестренка.

Мои глаза расширились.

— Братик и сестренка? Ты беременна более чем одним ребенком?

— О нет, — хихикнула Лили, снова поглаживая свой плоский живот.

По какой-то причине это движение привело меня в неоправданную ярость, что было совершенно иррационально.

— Но мы с Ромеро хотим, по крайней мере, троих детей.

Я кивнула, натянуто улыбаясь. Я никогда не возражала, когда дело касалось материнства Лили, но по какой-то причине теперь, когда я сама беременна, у меня появились проблемы с этим. И все же я была полна решимости не вымещать свои иррациональные чувства на Лили. Она имела полное право быть счастливой, и я не стану это портить.

Мы с Маттео сидели за стойкой бара на нашей кухне, пили кофе и болтали о планах Маттео отправиться сегодня с Гроулом на поиски укрытия мотоклуба доставляющего им неприятности.

— Ты действительно хочешь присоединиться к Гроулу? — спросила я.

Брови Маттео поползли вверх. Я не из тех, кто кудахчет. Я больше походила на наседку, которая выбрасывает яйца из гнезда. С Маттео я привыкла к его способам поиска острых ощущений.

— Ты переживаешь?

Я переживала, и более того, я прибывала в ужасе. Жизнь Маттео опасна, и хотя в прошлом я тоже волновалась, я обычно держала свои чувства при себе, зная, что он может справиться со всем.

В ответ я сверкнула глазами. Маттео ухмыльнулся и обнял меня за бедро, притягивая ближе, чтобы поцеловать.

— Все эти гормоны превращают тебя в неженку.

Это был первый раз, когда мы упомянули о беременности с момента моего приема у врача на седьмой неделе, то есть более четырех недель назад. И даже в тот день наш разговор о беременности состоял только из «Все в порядке?» от Маттео и короткого кивка от меня. Мы продолжали жить своей жизнью, за вычетом посещений клубов и пьяных выходок.

— Просто будь осторожен, — выдавила я.

Маттео посмотрел мне в глаза, как часто делал в последнее время, и кивнул.

— Ты же меня знаешь.

— Да, именно поэтому я хочу, чтобы ты был осторожен. Не оставляй меня одну разбираться с этой неразберихой.

Маттео улыбнулся, но за улыбкой было что-то темное.

— Лука и Ария разберутся с беспорядком, детка.

У меня не было возможности спросить, что это значит, потому что зазвонил звонок.

— Ария, — сказала я, потому что на лице Маттео появилась настороженность. — Она записалась на еще один приём сегодня к акушеру-гинекологу.

Маттео встал и позволил ей подняться на лифте в пентхаус. Ария, вероятно, узнала код от Луки, но в отличие от него, всегда звонила в колокольчик, как любой порядочный человек.

Маттео ждал ее, повернувшись ко мне спиной. Ария нерешительно улыбнулась, когда вошла.

— Готова?

— Конечно, — сказала я.

Я старалась избегать очередного осмотра как можно дольше, но Ария настояла на том, что теперь, когда я на двенадцатой неделе, пришло время еще одного осмотра.

Я поцеловала Маттео, и он почти нежно погладил меня по спине. Затем я отстранилась и последовала за Арией.

Сначала я думала не смотреть на экран ультразвука, но потом любопытство взяло верх. В тот момент, когда мои глаза заметили маленького ребенка на экране, я пожалела, что сдалась. Это больше не было просто кляксой. Доктор объяснила, что мы видели, и отметила ножки, головку, ручки… полное человеческое существо в моем животе.

Я отвела взгляд. Ария встретилась со мной взглядом, ее глаза загорелись радостью, затем она медленно протрезвела. Она взяла меня за руку и сжала. Я была рада, что она ничего не сказала. Я уставилась на картину на стене, что-то вроде абстрактного искусства, потому что выражение лица Арии сжало мою грудь. Доктор продолжала говорить о том, как все выглядит хорошо. Я пыталась отгородиться от этого, но было невозможно.

Когда она закончила, я практически спрыгнула с кушетки и оделась, отчаянно желая как можно скорее уйти. Когда я вышла из раздевалки, док протянула мне несколько фотографий. Ультразвуковые фотографии ребенка. Я уставилась на них. Ария осторожно забрала их у доктора, прежде чем прикоснуться к моей руке и вывести наружу. Мы не разговаривали, пока не оказались в лифте.

— Ты хочешь эти фото?

Я отрицательно покачала головой.

— Они должны быть у вас с Лукой.

Ария сунула их в сумочку.

— Ты все еще не против, чтобы мы с Лукой усыновим ребенка?

— Конечно, — сказала я. — Дело не в этом… Я просто хочу притвориться, что ничего не изменилось, что я не беременна, но такие дни, как сегодня, делают это очень трудным.

Ария бросила на меня понимающий взгляд.

— Может, попытаться примириться с этим. Рассмотри это как упражнение, которое тебе нужно выполнить. Скоро будет еще труднее притворяться, что ты не беременна.

— Мой живот все еще плоский, Аллилуйя, — пробормотала я, пытаясь прибегнуть к своему обычному сарказму, который в последнее время так часто казался недосягаемым.

— Дело не только в твоем растущем животе, — тихо сказала Ария, когда мы с телохранителями подошли к машине. — Рано или поздно ты почувствуешь ребенка.

Я не могла себе представить, что почувствую что-то подобное внутри себя. Разве не было женщин, которые не понимали, что беременны, пока не начались роды и из них не вышел ребенок? Они не могли почувствовать ребенка внутри себя, так что, возможно, мне тоже повезет.

Я вытер кровь с ножа, а Лука прислонился к стене, наблюдая за мной.

— Хотя я ценю твои таланты в обращении с ножом, ты понимаешь, что в конце концов у нас закончатся мудаки из мотоклуба, которых ты будешь пытать, ради снятия напряжения. Может, тебе стоит попросить у своей жены несколько мантр йоги. Несколько могут помочь тебе расслабиться.

Я бросил на него мрачный взгляд.

— Говорит человек, который зарезал целый клуб, чтобы снять напряжение. И перестань читать дерьмо в моих действиях. Я всегда любил мучить.

Телефон Луки зазвонил, и, учитывая его более мягкое выражение лица, это могла быть только Ария.

— Это хорошо. Когда следующий прием?

Я сразу понял, что они говорят о Джианне и ребенке. Сунув нож обратно в кобуру на груди, я подошел к брату. Он повесил трубку.

— Ну, что сказала твоя жена?

Лука прищурился, глядя на меня.

— Все в порядке. УЗИ показало, что ребёнок здоров.

Я коротко кивнул.

— Видишь, Джианна заботится о вашем ребенке.

Некоторое время Лука молчал.

— Это еще не наш ребенок. Он все еще может быть вашим.

Я подумал над этим. Стать отцом, взять на себя ответственность за маленького человека. Мы с Джианной любили засиживаться допоздна и делать все, что нам заблагорассудится. Мы любили путешествовать, настолько, насколько это позволяла мне роль мафиози. Мне нравилось видеть радость на лице Джианны, когда ей удавалось вырвать немного больше свободы из жизни мафии. Ребенок отнимет у нее много свободы, даже больше, чем у меня.

— Нет, ты и Ария должны принять его, как мы и договаривались.

Когда я вернулся ближе к вечеру, Джианна просматривала фотографии путешествий на своем ноутбуке. Она не упомянула о своем осмотре, и я тоже. Вместо этого она указала на пышный зеленый лес, а затем на белые пляжи и голубую воду.

— Коста Рика.

Я поцеловал ее и опустился рядом.

— Хочешь поиграть в «Назови страну»?

Она закатила глаза.

— Я хочу спастись от холода этой зимой. Почему бы нам не провести несколько недель в Коста-Рике в Ноябре? Зимой в Нью-Йорке всегда так тоскливо.

— Тебе можно летать?

Она нахмурилась.

— Конечно.

Я указал на ее плоский живот.

— Я имею в виду из-за ребенка.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, но это не проблема.

— Тогда мы должны полететь в Коста-Рику, чтобы немного поразвлечься.

Все ее лицо преобразилось. Облегчение и счастье засветились в ее глазах.

Это была та Джианна, которую я хотел видеть, и эта Джианна нуждалась в свободе.

Возможно, впервые с тех пор, как мы согласились отдать Луке и Арии нашего ребенка, я почувствовал уверенность и принятие. Некоторые люди не должны становиться родителями, и мы среди них.

Когда я рассказал Луке о наших планах путешествия, ожидая встретить сопротивление, я был удивлен, когда он кивнул.

— На самом деле это хороший план. Может, после этого вы станете более расслабленными.

Я подавил комментарий, но его слова оказались правильными. Джианна и я действительно наслаждались двумя неделями вдали от всего. Единственное, что иногда омрачало нашу радость, это когда люди поздравляли Джианну с беременностью. На шестом месяце беременности, когда Джианна носила только бикини, живот уже был виден. Кроме того, этот отпуск был похож на все наши предыдущие каникулы, за исключением того, что мы не могли пить или купаться, но Джианна все еще была в форме и стремилась выполнять как можно больше упражнений.

Однажды вечером, когда мы смотрели на закат в гамаке перед нашей пляжной виллой, Джианна положила голову мне на плечо и прошептала:

— Я боюсь возвращаться в Нью-Йорк.

Признание Джианны в том, что она боится, было редким случаем, и сразу же воспламенило мою защиту. Я притянул ее ближе к себе.

— Тебе нечего бояться. У тебя есть я.

Она посмотрела на меня.

— Да ведь?

Я нахмурился.

— Конечно.

— Все будет непросто. Притворяться, что этой беременности нет с моим животом невозможно, и будет трудно скрывать это от публики.

— Ты проведешь много времени в Хэмптоне с Арией и Лилианой.

Джианна насторожилась.

— Я все равно должна рассказать Лили. Я больше не могу откладывать. Это несправедливо.

— Тогда расскажи ей. — я сделал паузу, зная, что Джианне не понравится то, что я скажу дальше. — Тебе следует прекратить занятия. Скрывать свой живот в спортивной одежде гораздо сложнее, особенно если ты выполняешь все эти позы йоги.

Джианна медленно кивнула, удивив меня.

— Я знаю. В последние несколько недель было трудно избегать упражнений на пресс. В конце концов мои клиенты начнут что-то подозревать.

В ее голосе зазвучала тоска. Джианна любила свою работу. Ей нравилось чувствовать себя полезной. Жизнь трофейной жены это не то, для чего она была рождена. Она подтянула ноги к телу, ее взгляд вернулся к океану, окутанному темнотой.

Когда она вдруг подпрыгнула, ее глаза расширились и устремились вниз, к животу.

— Что это? — спросил я встревоженно.

Джианна сначала ничего не сказала и только смотрела на свое тело. Она медленно опустила ноги и встретилась со мной взглядом.

— Ничего страшного. Думаю, что мой желудок капризничает, — солгала Джианна.

— Уверена, что с тобой все в порядке?

Она снова посмотрела на свой живот и медленно кивнула.

— Я в порядке. Я просто проведу несколько дней детоксикации, как только мы вернемся домой, и тогда все будет хорошо.

У меня было ощущение, что ее реакция имела мало общего с проблемами желудка и больше с ребенком.

Глава 6

Я слишком долго избегала этого разговора с Лили. Я даже не была уверена, почему. Лили не осудила бы меня больше, чем Ария. Возможно, ей будет труднее понять мои рассуждения, в конце концов, она была блаженно счастлива стать мамой. Но теперь, на шестом месяце, я больше не могла скрывать от нее свою беременность. Не хотела этого.

Как мы все и договаривались, я поехала в Хэмптон после того, как мы вернулись из отпуска. Официальное объяснение, почему я больше не занимаюсь пилатесом и йогой, состояло в том, что я сломала запястье во время отпуска и нужно время, чтобы оно зажило. Теперь мне просто необходимо держаться подальше от глаз общественности до начала Апреля, когда должен родиться ребенок.

Я сидела, завернувшись в уютное одеяло, на диване и смотрела, как пламя лижет верх камина. Я не была зимним человеком, но ревущие камины всегда давали мне ощущение покоя.

Звук подъехавшей машины привлек мое внимание. Маттео остался в Нью-Йорке, чтобы заняться делами с Лукой, но Ария и Лили присоединятся ко мне со своими детьми сегодня и останутся до Рождества, чтобы мы все вместе смогли отпраздновать. Конечно, я была не одна в особняке. Двое охранников сопровождали меня и дежурили у камер наблюдения, убеждаясь, что я в безопасности.

Мой живот перевернулся, когда вошла Лили, сопровождаемая ее собственным телохранителем, который нес Сару. Он усадил малышку, которая тут же с ухмылкой бросилась ко мне и забралась на диван рядом. Я улыбнулась ей. Она была гораздо более тихим ребенком, чем Марселла или Амо. Судя по танцору в моем животе, это был бы не колеблющийся тип.

Лили присоединилась ко мне, ее глаза тревожно прищурились. Она взглянула на мои невредимую руку и нахмурилась. Она, должно быть, слышала слух о сломанном запястье от одной из женщин на тренировке по йоге.

— Я в порядке, — немедленно ответила я. — Нам нужно было придумать ложь, почему я залегла на дно.

Лили откинулась назад, ожидая, и, как обычно, прижала руку к своему очень выпуклому животу. Несмотря на то, что ее беременность всего на неделю вперед, ее живот уже был намного больше. Может, потому, что это был ее второй ребенок, а может, потому, что она не так отчаянно пыталась скрыть это от мира. Сара свернулась калачиком, положив голову на колени Лили, и моя сестра тут же принялась гладить ее по волосам.

Я отвернулась, теряясь в пламени.

— Ты же знаешь, я не хочу детей.

Лили кивнула, но нахмурилась еще сильнее.

— И я все еще не хочу…

Я откинула одеяло, открывая живот, который мой свитер и спортивные штаны больше не могли скрыть.

Глаза Лили распахнулись, ее шок был почти комичен по своему размаху.

— Вау. Я… — она захлопнула рот и покачала головой.

— Да, — прошептала я.

Она облизнула губы и коснулась моего плеча, ее взгляд был полон вопросов, которые она явно не осмеливалась задать.

— В самом начале Апреля. Ты на неделю впереди, — сказала я. Я глубоко вздохнула, собираясь с духом. — Ария и Лука собираются его усыновить.

Снова удивление, затем Лили кивнула, будто это имело смысл.

— Значит, они знали об этом с самого начала?

Я накрыла ее руку своей. Сара совершенно не обращала внимания на наш разговор и почти загипнотизированно смотрела в камин.

— Я боялась, что это повлияет на твою беременность. Я хотела, чтобы ты наслаждалась этим, не нарушая своего счастья.

— Я младшая сестра, но не хрупкая.

— Не сердись.

Лили улыбнулась.

— Я не сержусь, Джианна. Должно быть, это тяжело для тебя. Я знаю, что дети никогда не были частью твоего плана.

— Мы с Маттео не были осторожны. Это наша вина.

Лили ничего не ответила.

— Ты уверена насчет Арии и Луки?

— Они удивительные родители. Вы, конечно, тоже, но у вас самих скоро родится ребенок…

— Я не это имела в виду. Вы уверены, что хотите отдать его им?

— Да, — тут же ответила я.

Я испытала огромное облегчение, когда мы с Маттео наконец приняли решение. Это был единственный выход.

Недели до Рождества тянулись неизмеримо долго. Казалось, я застряла в какой-то бесконечной петле скуки, застряла в Хэмптоне без какой-либо реальной цели. Не говоря уже о том, что ребёнок, похоже, всерьез подумывал стать либо чемпионом по кикбоксингу, либо танцором. Несмотря на любопытство Арии, я попросила доктора держать пол ребенка в секрете.

Моя скука стала причиной того, что я чуть не сбила Маттео в своем волнении, когда он, наконец, присоединился ко мне в особняке на более длительный период времени, чтобы отпраздновать Рождество. Остальные члены семьи прибудут позже в тот же день.

— Ого, — проворчал он, когда я столкнулась с ним. — Кому-то не терпится увидеть мое хорошенькое личико.

Прежде чем я успела что-то возразить, он притянул меня еще ближе и поцеловал. Я сразу же углубила поцелуй. Я не видела его почти две недели и отчаянно нуждалась в его близости. Я оторвала свои губы. Я уже была мокрой и жаждала его.

— Не твоё высокомерное лицо, а твой умелый язык и член.

Улыбка Маттео стала еще шире.

— Твое либидо еще сильнее, чем обычно.

— Заткнись и пойдем наверх.

Я схватила его за руку и практически потащила в нашу спальню, не обращая внимания на тихое хихиканье Маттео. Мы занимали всегда одну и ту же комнату, останавливаясь в Хэмптоне, так что это было похоже на второй дом вдали от дома.

Он упал на нашу кровать, раскинув руки.

— Я весь твой. Используй меня, как считаешь нужным.

Я закатила глаза, но опустилась на колени рядом с ним, не теряя времени, расстегнула молнию на его брюках и потянула их. В конце концов Маттео приподнял свою задницу, чтобы я могла стащить их вниз.

— Не поможешь мне?

— Тебе нравится быть независимой.

Я ударила его по твердому животу, и Маттео наконец разделся. Это зрелище не переставало меня удивлять, но Маттео не дал мне времени полюбоваться им, что, вероятно, было к лучшему. Он помог мне снять свитер и штаны, прежде чем толкнул на кровать. Оставшись в лифчике и трусиках, он окинул меня взглядом. Впервые в жизни я почувствовала себя неловко. Рост живота просто не был чем-то, с чем я действительно могла отождествить себя. К счастью, Маттео не из тех, кто тратит слишком много времени, прежде чем начнется веселье. С дьявольской ухмылкой он склонился над моей грудью и обхватил губами сосок. Он так сильно прикусил, что я громко застонала. Он слегка отстранился.

— Мне кажется, мои любимые девочки выросли.

Я закатила глаза. Конечно, он был прав. Они увеличились. Я схватила его за затылок, и он снова вцепился в мой сосок. Я расслабилась, тело гудело от первых мягких импульсов наслаждения, распространяющихся от соска вниз к сердцевине. Он медленно продвигался ниже, его язык и рот обожали каждый сантиметр меня. Мое тело практически лопнуло от предвкушения, когда я почувствовала его теплое дыхание на своей киске.

— Я никогда не могу насытиться этим зрелищем, — проворчал Маттео.

— Наслаждайся зрелищем, пока мое влагалище не разорвалось от рождения ребенка.

Маттео расхохотался.

— Черт, Джианна, что за грязные разговорчики?

Я пожала плечами.

— Это правда.

— Я не хочу такой правды, пока смотрю на твою красивую розовую киску, — пошутил Маттео.

— Вот незадача. Тогда тебе следует не торопиться поклоняться ей.

— Ох, я буду, — сказал он тихим голосом, и я вздрогнула.

Я раздвинула ноги шире и улыбнулась, почувствовав теплое дыхание Маттео на своей киске, прежде чем его язык нырнул между моих складок для одного жесткого лизания, и я почти сразу кончила. Маттео усмехнулся.

— Ты сегодня очень чувствительна, не так ли? Тогда мне придется быть особенно осторожным, чтобы вытянуть это.

Он был прав. За последние пару месяцев я стала гораздо более чувствительной, что привело к ошеломляюще быстрым оргазмам.

— Я верю в тебя, — сказала я и задохнулась, когда он впился в меня губами. — Боже, да.

Потом я больше ничего не произнесла, потому что в этом действительно не было необходимости. Маттео был чертовым мастером по поеданию меня. Он знал каждое движение, которое доставляло мне удовольствие и выполнял его безукоризненно. Мне пришлось отодвинуться, чтобы наблюдать за ним, подпирая подушку за спиной, и он улыбнулся моей киске, затем щелкнул языком, чтобы я могла видеть, как он обводит мой клитор. Мои губы со стоном раскрылись, и я шире раздвинула ноги для него. Он не сводил с меня глаз и щелкал языком вверх-вниз. Мне нравилось смотреть на Маттео, а ему нравилось смотреть на меня. Наши глаза встретились, пока он не спеша ласкал языком мои чувствительные складки. Я запустила пальцы в его волосы, улыбаясь почти безумно от удовольствия, которое пробежало по мне.

Он опустил руку к моей киске и провел большим пальцем по моему входу, затем поднял руку и погрузил палец мне в рот. Я посасывала его, пробуя себя на коже Маттео. Его одобрительное рычание почти заставило меня перейти через край.

С этой сексуальной, но раздражающей акульей ухмылкой он взял мои складки в рот и повторил то, что я сделала с его пальцем. Я застонала, и его палец скользнул из моего рта и ниже, пока не обхватил мою грудь и не сжал. Маттео шумно пососал мои складки, прежде чем снова съесть меня, как свое любимое мороженое. Я подложила под голову еще одну подушку, чтобы лучше видеть, и наши глаза вновь встретились. Маттео был полон нетерпения и вожделения, и я знала, что мое будет отражать то же самое. Я приближалась, но пока не желала кончать. Я сжала кулаки.

— Еще нет, — выдохнула я.

Маттео слегка отстранился и только трахал меня пальцем, его блестящие губы скривились в ухмылке. Я расслабилась, медленно спускаясь с почти свалившегося обрыва. Маттео добавил второй палец, и я застонала, мои глаза затрепетали, наслаждаясь искусным способом, которым он массировал мои внутренние стенки. Его язык скользнул по моим складкам, близко к пальцам и далеко от моего пульсирующего клитора. Маттео вытягивал мое удовольствие в течение долгого времени, пока каждая клеточка моего тела не начала жаждать освобождения. Он почувствовал мою потребность и снова обратил свое внимание на мой клитор, кончиком языка массируя его, пока я не выгнулась с резким криком.

— Да! Черт, да! — закричала я, когда мое освобождение пронзило тело, как непреодолимая сила.

Рот Маттео был практически погружен в мою киску, ведя меня через мое освобождение. В конце концов он приподнялся на локтях, и я лежала, как бесформенная куча на подушках, моя нижняя часть тела мягко пульсировала после интенсивного оргазма.

— Ты чертовски хорош в этом, — сказала я с довольной улыбкой.

Маттео самодовольно улыбнулся.

— Я знаю. — он поднялся и поцеловал меня, позволив попробовать себя на губах. — Но твои навыки минета на высочайшем уровне.

Он соскользнул с кровати и встал перед ней, с напряженным вниманием к члену.

Я бросила на него понимающий взгляд.

— Спасибо за похвалу.

Я осталась лежать на спине.

Маттео поднял брови, затем обхватил рукой эрекцию и начал медленно двигать рукой. Капелька преякулята дразнила меня. Фыркнув, я села на край кровати, так что член Маттео оказался прямо перед моим лицом. Я оттолкнула его руку и сжала его длину, затем провела языком по его яйцам, прежде чем пососать их, когда начала медленно двигать.

— Блядь, — простонал Маттео. — Не могу дождаться, когда кончу на тебя.

Я провела большим пальцем по его кончику, раздвигая преякулят. Мое собственное возбуждение снова усилилось. Минет Маттео один из моих абсолютных фаворитов. Я провела языком от основания до кончика, затем обвела бархатистую головку и погрузила язык внутрь.

— Перестань дразнить меня, Джианна. Возьми в рот.

Я усмехнулась его командирскому тону. Это возбуждало меня, как ничто другое, даже если я никогда не признаюсь в этом вслух. Конечно, этот высокомерный ублюдок слишком хорошо знал.

Я медленно взяла его эрекцию в рот, пока он полностью не вошел в меня. Мне потребовалось несколько вдохов через нос, чтобы привыкнуть к этому ощущению, как всегда. Маттео смотрел на меня с чистым голодом, издавая низкий горловой стон. Его яйца вибрировали у моего подбородка, когда он дрожал от возбуждения.

Прошло некоторое время, прежде чем мне удалось взять его целиком, но я была полна решимости овладеть им, потому что однажды он сделал комментарий о глубоком горле, досаждая мне.

Маттео запустил пальцы в мои волосы, и когда я слегка отодвинулась, он понял, что я готова. Держа меня за волосы, он начал вонзаться в меня глубоко и медленно, каждый раз ударяя по задней стенке горла, и каждый раз, когда он это делал, он низко стонал и его палец изгибался в моих волосах. Он удерживал мой взгляд, завладевая моим ртом, и я потянулась к вибратору на прикроватном столике, включила его и прикоснулась к своему клитору. За последние две недели пребывания Маттео в Нью-Йорке он стал моим лучшим другом, особенно во время секса по телефону.

Улыбка Маттео потемнела.

— Уже снова жаждешь члена, моя ненасытная фурия?

Я уставилась на него, но ничего не могла сказать, потому что он продолжал трахать мой рот.

— Так много преимуществ с моим членом находящимся в твоём горле, — поддразнил он.

Я одарила его предупреждающим взглядом, и он глубоко застонал.

— Боже, блядь. Джианна, ты королева минета.

Я обхватила его яйца одной рукой, в то время как другая скользила вибратором внутрь и наружу. Я застонала вокруг члена Маттео и почувствовала, как напряглись его яйца. Он врезался в меня еще несколько раз, прежде чем отстранился.

Я злобно ухмыльнулась ему, когда его тело дернулось, его глаза потемнели от похоти, и его сперма выстрелила из члена по моему горлу и груди. Мое собственное освобождение обрушилось на меня, и я выгнулась, застонав. Маттео жадно наблюдал, как я продолжаю двигать вибратором в своей киске.

Я позволила себе упасть назад, вибратор все еще находился внутри меня, но больше не работал. Маттео взял с тумбочки несколько бумажных полотенец и протянул мне. Я забрала их.

— Ты всегда устраиваешь беспорядок, — поддразнила я, вытираясь.

Опасная улыбка искривила губы Маттео.

— Я?

Он опустился рядом со мной, ухватился за основание вибратора и включил его. Я была слишком чувствительна, поэтому дернулась.

Потянувшись к руке Маттео, я попыталась заставить его снова выключить вибратор.

— Маттео, — выдохнула я. — Прекрати.

Он схватил меня за запястья и толкнул их на кровать над моей головой. Моя борьба была бесполезна, он был слишком силен, поэтому я не беспокоилась.

Вместо этого я прищурилась.

— Перестань меня мучить! — сказала я, а затем застонала, когда он увеличил вибрацию.

Я была на сенсорной перегрузки, но Маттео был неумолим.

Выражение его лица было голодным и мрачным, когда он смотрел, как его рука вводит и выводит игрушку. Он был охотником, идущим по следу.

— У тебя самая красивая киска, детка.

Я открыла рот для резкого комментария, но он вытащил из меня вибратор и прижал вибрирующий кончик к моему клитору.

Я ахнула, закатив глаза.

— Ты зря теряешь время, я больше не кончу.

Что, конечно, было неправильным произносить. Маттео любил хорошие испытания, поэтому мы и поженились.

Его ответная улыбка стала акульей, и новая волна возбуждения образовалась между ног. Этот мужчина был слишком сексуален для слов, проблема состояла в том, что он слишком хорошо это осознавал.

— Вызов принят, — прорычал Маттео. — Как насчет еще трех оргазмов?

Я фыркнула.

— Удачи.

Он усмехнулся, но затем выражение его лица стало напряженным, хищным. Охота началась. Дерьмо.

Лицо Джианны вспыхнуло желанием. Она чертовски жаждала этих оргазмов. Я отпустил ее запястья, и она положила руки на кровать, сдаваясь.

Я отодвинул розовый вибратор от ее клитора и раздвинул ее ноги еще шире. Эта розовая киска была чертовски хороша. Я понизил вибрацию до мягкого гудения и медленно провел кончиком устройства по ее внешним губам. Я кружил вокруг прелестных складок Джианны в течение нескольких минут, пока ее дыхание не стало глубоким и она не заблестела от возбуждения, затем я увеличил вибрацию и поднес кончик к ее входу.

Она застонала.

— О Боже, черт. Маттео.

Я ухмыльнулся, затем медленно провел вибратором вверх по ее складке, но остановился, прежде чем достиг ее маленького бугорка, до того, как вернулся к ее входу. Я повторял это снова и снова, пока Джианна не начала извиваться и стонать, умоляя об освобождении. Мой собственный член вновь стал твердым, наблюдая, как она получает удовольствие. Я медленно ввёл половину вибратора в ее киску, и Джианна начала дрожать. Она была близка.

— Готова к одному из трех? — спросил я.

— Да, — выдохнула она.

Я пополз вниз по ее телу и склонился над ее киской, наблюдая за вибратором, наполовину погруженным в нее.

— Черт. Мне кажется, я завидую этому розовому зверству.

Джианна фыркнула, но это было задыхающееся и нуждающееся.

Я включил вибратор на полную мощность и одновременно пососал ее клитор, и Джианна взорвалась. Она вскрикнула, схватила меня за волосы, дернула, качнула бедрами.

Я убрал вибратор и погрузил в нее язык.

— Ты всегда мой вкус месяца.

Она рассмеялась.

— Это что, комплимент?

— Блядь, да, — прохрипел я, прикасаясь к ней, а затем оттолкнулся рукой.

Она покачала головой.

— Иногда ты говоришь как сумасшедший.

Я усмехнулся.

— Только иногда? Тогда я, должно быть, теряю свое обаяние.

Джианна закатила глаза, но ее улыбка была теплой, и мое собственное сердце переполнилось любовью к ней.

— Готова к двум из трех? — спросил я.

Она вздохнула, наполовину измученная, наполовину смирившаяся.

— Наверное, нет, но тебе ведь все равно, не так ли?

— Хорошо, — сказал я тихим голосом, целуя ее. — Как насчет того, чтобы принять мой член в этой прелестной киске прямо сейчас?

— Звучит неплохо, — сказала она тем хриплым сексуальным голосом, сводящий меня с ума.

Мои глаза скользнули по ее выпирающему животу. В основном мы старались делать вид, что его нет, но становилось все труднее, особенно для Джианны.

— Думаю, о миссионерской позе сейчас не может быть и речи, — сказал я с усмешкой.

— Будто она когда-то была твоей любимой.

— Не была, но и твоей тоже не была, — сказал я с грязным смехом.

Джианна любила по-собачьи, или прислонившись к стене, или склонившись над столом. Черт, у нас было так много любимых поз, что трудно выбрать.

— Верно.

— Почему бы тебе не прокатиться на мне? Сегодня мне хочется полениться.

Я растянулся на спине, и Джианна расположилась надо мной. Ее брови сошлись на переносице, когда она взглянула на свой живот.

— Мой член ждет, — поддразнил я.

Она опустилась, полностью погрузив мой член в себя. Я застонал и она тоже, но ее движения были не синхронизированы. Я мог сказать, что она все больше разочаровывалась в своем теле.

— Позволь мне трахнуть тебя раком. Я скучаю по твоей хорошенькой попке.

Она кивнула, но хмурое выражение не исчезло с ее лица. Только когда она встала передо мной на четвереньки и я начал тереться о ее киску своим кончиком, она вновь начала расслабляться. Я вошёл в нее с меньшей силой, чем в прошлом, не уверенный, что смогу причинить вред ребенку. Она застонала, и вскоре все было забыто, когда я начал трахать ее медленно, но глубоко, потирая клитор, а когда она кончила, ее сжатые внутренние стенки тоже толкнули меня через край. Я застонал, мой толчок стал нескоординированным.

— Блядь, — прорычал я.

Она рассмеялась.

— Полагаю, номер три отменяется.

Я наклонился вперед и легонько укусил ее за шею.

— Дай мне немного времени, и я буду готов к следующему раунду.

Она покачала головой.

— Я действительно не думаю, что смогу снова, и я серьезно. Чувствую, что вот-вот упаду в обморок от усталости. Я просто хочу спать.

Я поцеловал ее в лопатку и вышел из нее.

— Хорошо. Значит, завтра.

Она улыбнулась и вытянулась на боку. Я лег рядом с ней, притягивая ее к себе, но ее живот мешал.

Она вздохнула.

— Это становится тяжело игнорировать.

— Еще три месяца, и все будет кончено, — заверил я ее.

Она нахмурилась.

— Я знаю. Надеюсь, мы сможем скрыть это от общественности. Не хочу, чтобы люди что-то заподозрили, когда Ария и Лука притворяются, что это их ребенок.

— Мы осторожны, — сказал я.

Мой желудок совершил это раздражающее сальто, когда я подумал о том, чтобы отдать этого ребенка моему брату и Арии, не потому, что они не будут заботиться о нем, а потому, что часть меня хотела быть той, кто сделает это.

Глава 7

— Кажется, я схожу с ума, Орешек, — прошептала я, прикасаясь к животу.

Я начала тайно разговаривать с ним несколько недель назад, когда стало ясно, что ребенок не позволит мне игнорировать его. Каждый раз, когда я пыталась заснуть или расслабиться, он поднимал бурю. Я никому не говорила, что чувствую его пинки. Я даже не была уверена, почему. Ария пару раз спрашивала меня об этом, но я всегда меняла тему. Это было слишком… реально, чувствовать, как ребенок двигается внутри меня.

Еще один удар, и на этот раз даже мой живот задрожал. Не заметить было уже невозможно. С одной стороны, я чувствовала облегчение, когда Орешек показывал, что он все еще жив и пинается, но с другой стороны, его присутствие подавляло меня каким-то непонятным образом. Хуже всего было то, что я скрывалась в Хэмптоне, как пленница. До сих пор никто не видел меня с животом, и Ария умудрялась держаться подальше от глаз публики с самого Рождества. Шансы на то, что наш план сработает, были неплохими.

— У тебя наш характер, Орешек.

Луке это не понравится. Я улыбнулась, но постепенно улыбка исчезла. Я убрала руку с живота и оделась. Ария и Лука без труда справятся с диким ребенком. Амо тоже не простой ребёнок, и они в основном держали его под контролем. Я не могла не задаться вопросом, как они будут воспитывать моего Орешка. Если это девочка, а я все еще не знала пол, Лука, вероятно, стал бы сумасшедшим защитником, каким он был с Марселлой. Если Орешек будет девочкой, она никогда не испытает свободы, никогда не сможет выбрать свой собственный путь, своего мужа или даже если она вообще захочет выйти замуж.

Маттео просунул голову. Он прибыл в Хэмптон сегодня утром и останется еще на две ночи.

— Почему ты корчишь лицо?

— Как думаешь, Лука устроит брак для ребенка?

Маттео нахмурился.

— Полагаю, что да. Это традиция. До сих пор он не подавал никаких признаков того, что собирается бороться с нашими традициями. Большинство наших мужчин довольны правилами, какие они есть.

— Мужчины да.

Маттео подошел ко мне и коснулся моих плеч, наблюдая за мной в зеркале.

— Если Лука и Ария воспитывают ребенка, они сами решат, как его воспитывать.

— Знаю, — пробормотала я. — Но это не повредит, если девушке тоже предоставят немного свободы.

Маттео обвил мою грудную клетку; мне не нравилось, когда он касался моего живота.

— Лука контролирует и защищает женщин в своей жизни. Вот кто он такой. Мы не можем вмешиваться, даже если нам не нравится, как он ведёт себя с ребенком. Мы отказываемся от этого права, позволяя им усыновить малыша.

Я высвободилась из его хватки, сверкнув глазами.

— Ты говоришь так, будто то, что мы делаем, неправильно.

— Я этого не говорил. Как может быть неправильным сделать так, что ребенок получает гостеприимный, любящий дом, готовый к этому? Это разумное решение.

— Словно ты когда-нибудь был разумным, — прошипела я.

Я даже не была уверена, почему нападаю на него, но по какой-то причине я была зла.

Маттео притянул меня к себе.

— Давай, детка, посмотрим кино и немного расслабимся. Давай не будем спорить. Мы пересечем этот мост, когда дойдем до него.

— Ненавижу, когда ты разумный. Это неестественно.

Он улыбнулся мне, и я почувствовала себя лучше.

Болезненный вздох Джианны заставил меня вздрогнуть. Моя рука метнулась к ножу, и я включил свет, борясь с затянувшейся дезориентацией.

— В чем дело? — спросил я, поворачиваясь к ней.

Джианна рассматривала лезвие, моргая от яркого света.

— Нож тебе не пригодится, — сказала она. Ее рука лежала на животе. — Ребенок снова пинает меня.

Я замер и медленно опустил нож.

— Снова?

Она кивнула.

— Он делает это уже несколько недель. Я не была уверена, стоит ли говорить тебе, — она замолчала.

Я не мог оторвать взгляда от ее руки, прижатой к животу. Она задрала ночнушку, и тут я увидел ее живот, выпирающий там, где маленькая ножка, должно быть, ударила изнутри.

У меня пересохло в горле. До сих пор ее беременность была очень абстрактным понятием, которое я мог игнорировать большинство дней, но это… я не был уверен в том, что чувствовал.

— Можешь прикоснуться, — нерешительно сказала она.

Я прижал ладонь к ее коже, и несколько мгновений ничего не происходило, но потом я почувствовал удар. Отстранившись, я сглотнул.

— Черт.

— Да, черт, — прошептала она. — Он не позволяет мне притворяться, что его там нет. Он пинается и давит на мой мочевой пузырь и просто темпераментен, как его отец.

Как его отец. Я становился отцом… но Лука будет отцом ребенка, он будет тем, кого он назовет папой.

— Похоже, у него твой характер.

Мой голос звучал странно для собственных ушей. Не то чтобы я когда-нибудь мечтал стать отцом. Большинство нудных задач, связанных с работой, были довольно сдерживающими.

Джианна снова опустила ночнушку, глядя на меня.

— Ария и Лука не узнают, что их ударило.

Я кивнул.

— Они справятся.

— Знаю, — сказала она. — Давай попробуем немного поспать, хорошо?

Я поцеловал ее и погасил свет, но заснуть не смог. Не мог забыть, как это было, когда ребенок пинался о мою руку. В конце концов я сдался и встал, стараясь не разбудить Джианну.

Я прокрался сквозь темноту дома и вышел на террасу, где сел в кресло. Я смотрел вдаль, горизонт медленно становился серым, и выглядывало солнце. Дверь скользнула в сторону и закрылась за мной. Лука опустился на другое кресло в одних трусах.

— Что ты здесь делаешь?

Он, Ария и дети присоединились к нам на выходные, и Лили, Ромеро и Сара тоже приехали сегодня утром.

— Наслаждаюсь тишиной перед бурей, — пошутил я, но, черт, это прозвучало не так.

Лука прищурился.

— Как Джианна?

— Малыш много двигается, поэтому плохо спит, — сказал я.

— Всего четыре недели, и у вас снова будут свои ночи.

Я сердито взглянул на Луку.

— Я понял. Тогда у вас будут бессонные ночи, потому что вы должны растить нашего ребенка, не нужно втирать.

Лука откинулся на спинку кресла.

— Вижу, гормоны беременности начинают действовать и на тебя.

Я ничего не ответил, потому что был чертовски запутан на данный момент и произнёс бы еще больше дерьма, если бы открыл рот.

— Маттео, — медленно сказал Лука. — Это не значит, что вы с Джианной должны отдать ребенка нам. Если вы предпочтёте оставить его себе…

— Тогда что? Тогда, ты будешь счастлив? Это твой способ сказать мне, что ты не хочешь растить моего гребаного ребенка?

Лука вскочил на ноги и, схватив меня за футболку, рывком поставил на ноги. Я крепко схватил его за запястье.

— А теперь слушай сюда, придурок, — прорычал он. — Прекрати перекручивать мои слова. Я буду растить вашего ребенка, как своего, если вы с Джианной этого хотите.

— А чего желает мой Капо?

Я дальше провоцировал его. Я прибывал в ударе.

Его хватка усилилась.

— Прямо сейчас я хочу, чтобы ты вытащил голову из своей чертовой задницы и вел себя как мужчина, а не как ебаная киска. Если ты хочешь стать отцом для этого ребенка, тогда скажи Джианне, что это то, чего ты хочешь, и, может, вы оба наконец вырастете и будете вести себя как черт возьми взрослые люди, а не как похотливые подростки.

Я вырвался из его хватки и замахнулся на него кулаком, ударив прямо в челюсть. Лука, спотыкаясь, отступил на шаг назад, выглядя чертовски ошеломленным на секунду, а затем бросился на меня. Мы толкались и били друг друга. Кресла упали на пол, и что-то сломалось.

— Какого черта? — крикнул Ромеро, выбегая с пистолетом наготове, он попытался встать между нами, но Лука оттолкнул его, и он отлетел на стол.

Потом Лука снова набросился на меня.

Холодная вода ударила нам прямо в лицо. Мы отпрянули друг от друга, но поток не остановился.

— Блядь! — прорычал Лука.

Я моргнул, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь туман, в который попала жидкость.

Вода выключилась, и мои глаза остановились на Арии в ночнушке, которая выглядела разъяренной, держа водяной шланг в нашем направлении. Я снова повернулся к Луке, который тяжело дышал и свирепо смотрел на меня. Он, казалось, так же не хотел прекращать эту борьбу, как и я.

— Одно движение, и я снова включу воду, — предупредила Ария.

— Срань господня, — воскликнул Амо из дома, направляясь к нам в пижаме.

Марселла стояла позади него с широко раскрытыми, но любопытными глазами. Лили бросила на нас укоризненный взгляд и увела свою маленькую девочку прочь. Сара определенно была слишком маленькой для этого дерьмового шоу.

Ромеро резко выпрямился и сунул пистолет в карман спортивных штанов.

— Что, черт возьми, это было? Вы разбудили детей. — покачав головой, он вошел внутрь, помогая Лили.

Ария положила шланг и повернулась к детям.

— Идите наверх.

Марселла сделала это без возражений, но Амо вышел наружу.

— Ух ты, было круто. Я думал, вы наставите ножи друг на друга.

— Амо, — твердо сказала Ария. — А теперь наверх.

Один взгляд на выражение ее лица, и он повернулся, ворча. Она встала между мной и Лукой.

— Что на вас нашло?

Лука потер подбородок, на котором образовался синяк. Моя щека сильно пульсировала в том месте, куда он ударил меня.

— Ничего, — ответили мы одновременно.

— Ничего? — повторила Ария. — Ох, хорошо, значит, вы просто избиваете друг друга ради забавы?

— У нас произошли разногласия.

Ария покачала головой, затем ее взгляд вернулся в гостиную, где появилась Джианна. Она присоединилась к нам на террасе, рассматривая беспорядок, который мы устроили. Мы разбили два цветочных горшка и опрокинули все кресла, не говоря уже о том, что промокли насквозь благодаря Арии.

Рыжие брови Джианны нахмурились.

— Что, черт возьми, здесь произошло?

— У них была дискуссия с кулаками, — пробормотала Ария.

— Разве вы не слишком стары, чтобы драться, как мальчишки?

— Если ты спросишь Луку, то я как ебаный подросток.

Лука сделал шаг в мою сторону, но Ария встала у него на пути и предупреждающе ударила его в грудь.

— Прекрати, Господи.

Он опустил на нее взгляд.

— Кто-то должен выбить дерьмо из его головы.

— И кто-то должен выбить наглость из твоей заносчивой задницы Капо, — сказал я.

Лука холодно улыбнулся.

— По крайней мере, я признаю свои обязательства и не бегу от них.

— Лука! — крикнула Ария.

Глаза Джианны расширились, на ее лице вспыхнуло чувство вины.

Чтоб его. Пошатываясь, я направился к нему.

— Заткнись нахуй.

Я толкнул его через плечо Арии.

Она бросила на меня возмущенный взгляд.

— Прекрати.

Я посмотрел брату в глаза.

— Не изображай из себя высокомерного и могущественного, Лука. У тебя была изрядная доля неудач. Я, по крайней мере, никогда не изменял своей жене.

В глазах Луки вспыхнула ярость. Ох, я задел его. Он оттолкнул Арию в сторону, и схватил меня за горло, но я предвидел это движение и врезал локтем ему в горло. Он закашлялся, но не отпустил меня. Я еще раз ударил его локтем под подбородок и вырвался из его хватки, брызгая слюной.

А потом мы снова вцепились друг другу в глотки. Руки сжались вокруг меня, а затем раздался пронзительный крик. Мы с Лукой замерли. Лука дернулся назад, его глаза изучали пол, и он упал на колени рядом с Арией, которая лежала на спине, держась за запястье, и гримасничала.

— Любимая, мне чертовски жаль. Ты ранена?

Мои собственные глаза искали Джианну, которая держала руку на животе, стоя в нескольких шагах позади.

— Ты чуть не ударил меня в живот, — сердито сказала она.

— Блядь. Прости, — прохрипел я, подходя к ней и обнимая за талию. — Ты в порядке?

Она кивнула, и ее глаза переместились на сестру. Лука мягко двигал руку Арии вверх и вниз, выглядя чертовски виноватым, и я почувствовал себя самым большим мудаком в мире за то, что позволил этому зайти так далеко, за то, что хотел позволить этому зайти так далеко. Я хотел с кем-то подраться, хотел бить и причинять боль, а Лука мог нанести ответный удар, как никто другой. Дерьмо. Он только хотел помочь мне и Джианне.

— Я в порядке, — твердо сказала Ария. — Не сломано, только повреждено.

Лука поцеловал ее запястье, потом ладонь, потом наклонился и поцеловал в губы. Черт, мой брат был одним из самых сумасшедших, жестоких придурков, которых мне посчастливилось знать, и все же он сделал свой брак удачным и был чертовски отличным отцом.

А я? Я не мог позаботиться даже об одном ребенке.

Джианна легонько подтолкнула меня локтем.

— Эй, что тряслось? Это потому, что ты почувствовал, как ребенок пинается?

— Ребенок пинался? — взволнованно спросила Ария с пола.

Она позволила Луке поднять себя на ноги и подошла.

— Он все ещё пинается, — сказала Джианна. — Сегодня сходит с ума. Ты можешь почувствовать.

Я сделал шаг назад, когда Ария положила ладонь на живот Джианны, а затем широко улыбнулась.

— Боже мой, кажется, там танцуют степ. — она оглянулась через плечо на Луку. — Ты должен это почувствовать.

Я сделал еще один шаг назад. Лука внимательно наблюдал за мной.

— Давай, ты действительно должен это почувствовать, — тихо сказал я. — Мне нужно охладить свою гребаную щеку. Не хочу, чтобы синяк испортил мою красоту.

Я повернулся и направился внутрь, но не в сторону ванной, а в кабинет, где взял стакан бренди. Я чувствовал себя дерьмово, и не из-за боли в лице и ребрах. У меня были травмы и похуже. Нет, мои внутренности горели от эмоций, которых я не понимал. Я осушил свой бренди, шипя, когда алкоголь прожег след в моем горле, затем снова наполнил стакан.

— И мне тоже, — сказал Лука, входя внутрь и закрывая за собой дверь.

Не говоря ни слова, я наполнил еще один стакан и протянул ему, прежде чем осушить второй. Я не напивался с тех пор, как узнал о беременности Джианны, желая быть готовым на случай, если я ей понадоблюсь, но сегодня был идеальный день, чтобы напиться до беспамятства.

— Ты почувствовал, как ребенок шевелился? — спросил я нейтрально.

— Нет, — сказал Лука.

— Почему нет? А следовало бы. Этот ребёнок просто дикий. Он с силой пнул мою ладонь.

Я замолчал, вспоминая этот момент и понимая, что лучше забыть его поскорее.

Лука подошел ко мне и осушил свой стакан.

— Я скажу это один раз, и пусть лучше это пройдет сквозь твой толстый тщеславный череп. Ты будешь отличным отцом для этого ребёнка. Ты будешь любить его и защищать, и лелеять каждую гребаную секунду, которую проведешь с ним.

— Я не собираюсь становиться его отцом.

— Да, собираешься, — сказал Лука. — Потому что я не стану, и Ария не будет его матерью. Вы с Джианной будете растить этого ребенка, понятно?

Я нахмурился.

— Послушай, ты можешь быть Капо, но это не то, чего ты можешь требовать. Мы заключили сделку.

Лука мрачно улыбнулся.

— Ты хочешь вырастить этого ребенка, и ты это сделаешь, а теперь убери это хорошенькое личико с моего поля зрения и поговори со своей стервозной рыженькой, и уладь все, пока я придумаю, как сообщить новость Арии, а потом я обрюхачу ее, чтобы у нас появился наш собственный.

Я уставился на брата.

— Ты сошел с ума, мать твою.

Но его слова сняли тяжелый груз, который лежал на моих плечах с тех пор, как мы договорились, что Ария и Лука усыновят ребенка. Но Джианна не хотела становиться матерью, и я не стал бы ее принуждать. Больше всего на свете я хотел, чтобы Джианна была счастлива. Я бы не стал ограничивать ее свободу даже больше, чем она уже была, и стать мамой сдерживало бы ее больше, чем меня.

Раздался стук, и Джианна просунула голову.

— Мне нужно с тобой поговорить.

Лука бросил на меня быстрый взгляд, поставил стакан на стол и направился к двери. Он ненадолго остановился рядом с Джианной и что-то пробормотал, но я не разобрал, что именно. Он закрыл дверь, оставив нас одних. Джианна нахмурилась, глядя на дверь, потом медленно повернулась ко мне. Какое-то мгновение мы просто смотрели друг на друга и не двигались. Черт, как я должен сказать ей, что хочу этого ребенка, что хочу растить его с ней рядом?

Глава 8

Я смотрела, как Маттео уходит.

— Лука? — нерешительно спросила Ария. — Разве ты не хочешь почувствовать ребенка?

Лука оторвал взгляд от того места, где совсем недавно стоял Маттео, подошел к ней и коснулся ее щеки.

— Не сейчас, любимая. Дай мне поговорить с Маттео, чтобы все уладить.

— Никаких драк, — предупредила она.

Он поцеловал ее в губы и ушел.

Лили присоединилась к нам на террасе, закутанная в толстый халат, который больше не мог прикрыть ее огромный живот. Ее был еще больше моего, а я уже чувствовала себя разбитым мячом.

— Что за способ проснуться.

— Да, это чудо, что они не дерутся чаще, учитывая все доминирование альфа-самцов, которое у них происходит, — пробормотала я.

Ария рассмеялась, но это было натянуто.

Лили коснулась моего плеча, но я взяла ее руку и положила себе на живот. Она широко улыбнулась.

— О! Это замечательно. Ты немного вспыльчив. — она спохватилась и перевела взгляд с Арии на меня.

Я слегка улыбнулась ей.

— Ты ведь знаешь, что Маттео хочет воспитывать этого ребенка как своего собственного, верно? — внезапно сказала Ария.

Лили посмотрела на нее, но я поняла, что они уже говорили об этом раньше. Мысль о том, что они обсуждали Маттео и меня раньше, не очень-то меня устраивала.

Я уставилась на свой живот, который все еще трогала. Игнорировать болезненную правду то, в чем я удивительно хороша.

— Знаю, — призналась я. — Я вижу это, когда он смотрит на мой живот.

Когда он впервые почувствовал пинок Орешка, тоска в его глазах чуть не убила меня.

— Ох, — сказала Ария. Она внимательно посмотрела мне в лицо. — Но вы никогда не говорили об этом?

Я отрицательно покачала головой. Я всегда считала себя храброй, но на этот раз я была презренной трусихой. Слишком боялась того, что скажет Маттео.

Она нахмурилась. Я видела намек на неодобрение на лице Арии, но она ничего не ответила. Иногда мне хотелось, чтобы она разозлилась и закричала на меня. Может, мне это было необходимо.

— Но почему? — мягко спросила Лили.

— Я не знаю…

Это было неправдой, но я была трусихой. Я боялась, что тоска Маттео отразит то чувство, которое я не хотела себе позволить.

— Это потому, что ты не хочешь ребенка? — подтолкнула Лили.

Ария была странно тихой и не смотрела на меня. Она и Лука всегда хотели третьего ребенка, и прекратили попытки, потому что должны были усыновить моего ребенка. Черт, в последние месяцы она была счастливее меня из-за моей беременности. Если бы я хотела оставить ребенка сейчас, как бы она себя почувствовала? Они подготовили детскую для моего ребенка. Она скрывалась от публики в течение нескольких месяцев, поддерживая нашу шараду. Все ради меня, Маттео и Орешка. Могу ли я отнять это у нее?

Это беспорядок, из которого я не была уверена, что смогу выбраться.

Ария встретилась со мной взглядом.

— Ты тоже хочешь ребенка, Джианна.

Я уставилась на нее.

— Нет… Я имею в виду… Я не знаю.

Она коснулась моей груди над сердцем.

— У тебя есть четыре недели, возможно, меньше, чтобы принять решение, действительно ли ты все еще хочешь быть только тетей для этого ребенка. Прислушайся к своему сердцу, Джианна, и тогда прими решение, будь уверена. Пожалуйста, если в глубине души ты знаешь, что хочешь этого ребенка, скажи это до того, как он появится на свет. Не позволяй мне и Луке вести себя как его родители, только чтобы отнять это у нас. Потому что, конечно, мы всегда вернем тебе твоего ребенка, но это разорвет наши сердца. — она отступила назад, повернулась и ушла.

Глядя на нее, я заплакала. Лили обняла меня сбоку, потому что наши животы не позволяли ничего другого, и поцеловала в щеку.

— Ты уже приняла решение, не так ли?

Я закрыла глаза и кивнула, коснувшись рукой живота.

— Я всегда все так запутываю. Это единственное, что у меня хорошо получается.

— Ария и Лука поймут. Они будут рады за тебя и Маттео.

— Но они хотят еще одного ребенка. Они прекратили попытки из-за меня. А теперь не получат моего ребенка. Из-за меня они потеряли почти год.

— Они поймут, Джианна. Ария мама. Она знает, каково женщине ощущать, когда твой ребенок шевелится внутри тебя. Это твой ребенок. Так было всегда.

Я уткнулась лицом в шею Лили, и она погладила меня по волосам.

— А Ария забеременеет в мгновение ока, я уверена. В последние два раза она забеременела без особых усилий, а когда ты забеременела, она перестала принимать таблетки только два месяца назад. В следующем году у нее родится собственный малыш. — она отстранилась с мягкой улыбкой. — А теперь иди поговори с Маттео.

Я кивнула.

— Спасибо, Лили.

Мой пульс ускорился, когда я шла по дому. Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти Маттео и только потому, что я слышала его голос мимоходом. Я постучала в дверь кабинета и вошла. Лука и Маттео разговаривали.

— Мне нужно с тобой поговорить.

Лука поставил стакан и подошел ко мне. Я думала, он уйдет, но он остановился рядом со мной, его взгляд был жестким.

— Не надо все портить.

У меня не было шанса ответить, потому что он ушел. Наконец я посмотрела на Маттео, и мое сердце сжалось от его взгляда. Я подошла к нему и, схватив его руку, прижала ее к своему животу.

— Я хочу этого ребенка, — сказал он прежде, чем я успела что-либо произнести.

Я улыбнулась.

— Я знаю.

Маттео нахмурился.

— Хорошо. — он помедлил. — Я могу взять на себя большую часть ответственности, но…

— Не глупи, — пробормотала я. — Мы будем растить и воспитывать этого ребенка вместе. Я тоже этого хочу…

Открытое потрясение отразилось на его лице.

— Ты хочешь?

Я поджала губы.

— Неужели я настолько бессердечная сука, что кажется невозможным, что я хочу нашего ребенка?

Маттео дразняще улыбнулся, и узел в моем животе ослабел.

— Я бы не ставил вопрос подобным образом.

Я ударила его по прессу. Он застонал, потом ухмыльнулся и провел ладонью по моему животу. Его щека начала опухать, отчего улыбка выглядела нелепой.

— Он снова пинается.

— Орешек.

Брови Маттео сошлись на переносице.

— Так я называю его уже несколько недель, потому что не хочу больше думать о ребенке как о «нем».

— Орешек, — сказал Маттео с легкой улыбкой. — Значит, мы сделаем это? Станем родителями?

Я прислонилась к нему, на этот раз не обращая внимания на то, что мой живот мешает.

— Кажется да.

— Хорошо.

— Хорошо, — прошептала я и вздохнула. — Мне страшно.

Маттео обхватил мое лицо ладонями.

— Я с тобой. Я буду защищать тебя и ребенка.

— Знаю, но что, если я ужасная мать? Я никогда не хотела детей, и изначально даже не хотела этого ребенка. Черт, я все еще не хочу многого из того, что ожидается от матери. Не хочу полностью потерять себя или перестать заботиться о том, как выгляжу. Что, если я не смогу стать хорошей матерью? Что, если не полюблю его достаточно сильно? Или что, если он каким-то образом узнает, что я не хотела его сначала?

— Мы оба будем любить ребенка. И будем хорошими родителями. Может, мы никогда не выиграем награду «Родители Года», но мы сделаем все возможное, и это все, что имеет значение.

— Мы слишком много ругаемся и оба слишком темпераментны.

— Да. И ребенок будет знать лучшие ругательства в детском саду, так что кому какое дело?

— Воспитателям, — сказала я со смехом.

— Тогда они могут прийти ко мне и поговорить о своей обеспокоенности, — сказал Маттео со своей акульей ухмылкой.

— Запугивание учителей… нас точно не назовут родителями года.

— Я знал, что нахождение в мафии будет полезным.

Я закатила глаза.

— В дополнение к тому, что ты зарабатываешь кучу денег, и к тому болезненному трепету, который ты испытываешь, когда люди гадят в штаны из-за того, кто ты.

— В дополнение к этому, да, — сказал Маттео, подмигнув. — Не говоря уже о тех забавных пытках, в которых я принимаю участие.

Я глубоко вздохнула.

— Ты сумасшедший ублюдок. — я нежно поцеловала его. — Но ты мой сумасшедший ублюдок, и я тебя люблю.

— И я люблю тебя, моя стервозная рыженькая.

Я слегка прищурилась, но потом решила, что он имеет полное право называть меня стервой. Я была стервой. Он сумасшедшим ублюдком. Ну и что?

Тяжелый груз свалился с моей груди с тех пор, как мы решили оставить ребенка. Конечно, наша последняя перемена в мыслях означала большую организованность. Мы еще ничего не купили для ребенка и ничего не читали о воспитании новорожденного.

Джианна знала достаточно о процессе родов, из-за необходимости, но на этом все. Единственное, что я знал, так это то, что эти маленькие существа производили больше какашек, мочи и соплей, чем должно было производить тело такого размера.

— Вы можете забрать все, что мы купили. В ближайшее время это нам не понадобится, — сказала Ария, ведя меня в детскую в их особняке в Нью-Йорке.

Для ребенка все было готово. Стены были украшены изображениями жирафов и львов, а под кроваткой расстелен плюшевый ковер с львиной головой.

Джианна снова убежала в ванную, чтобы пописать, так что остались только я и Ария. Ее мочевой пузырь представлял собой всего лишь воронку. То, что вошло в ее рот, вскоре захотело выйти.

Ария указала на детскую кроватку.

— Вам понадобятся все эти вещи.

Я перешел на ее сторону.

— Вы уверены? Вы с Лукой хотите третью какашку.

Ария привела в движение передвижную кроватку с животными из джунглей.

— Да, но тогда мы сможем купить новые вещи или просто взять то, что вам не понадобится.

Тоска в ее голосе вызвала неприятную боль в моей груди.

— Ария, — тихо сказал я, заставляя ее посмотреть на меня. — Я никогда не говорил тебе этого, но я всегда буду благодарен за то, что ты и Лука сделали бы для нас, и то, что вы сделали для нас. У нас были трудные времена, но ты лучшая невестка, которую я могу себе представить, и лучшая жена, о которой мой брат мог только мечтать.

Ария коснулась моего предплечья с легкой улыбкой.

— Мы семья. Мы будем держаться вместе до самого конца. Мы с Лукой всегда будем рядом. Если вам нужна помощь с малышом, вы можете позвонить нам в любое время.

Я кивнул, потому что не сомневался в этом.

— Лука в последнее время очень раздражен, и я просто хочу, чтобы ты знала, что мы с Джианной сожалеем о том, что так долго не решались.

Ария покачала головой.

— Не стоит. Я рада, что вы решили оставить ребенка. Это не всегда будет легко, и могут быть моменты сожаления, но в конечном итоге вы увидите, что это правильное решение.

Джианна выбрала именно этот момент, чтобы вперевалку войти в комнату. Оставалось всего три недели до назначенного срока родов, и нам действительно нужно было поторопиться. Последние несколько дней мы потратили на то, чтобы смириться с нашим решением.

— Надеюсь, что Орешек так же раздражен нашим нынешним совместным проживанием, как и я, и решит освободить свою комнату на несколько дней раньше.

— Вам еще многое нужно купить и сделать, прежде чем вы сможете принять его в вашу жизнь. Вы сделали квартиру безопасной для ребенка?

Джианна вздохнула.

— Нет. Мы еще даже не решили, какую комнату для гостей переделать в детскую.

— Ту, что ближе к вашей спальне, поверьте мне.

— Хорошо, — сказала Джианна, пожав плечами, затем осмотрела мебель. — Ты действительно уверена…

— Да, мы с Маттео обсудили этот вопрос, и вы заберёте все себе. Так что, может, вам стоит заняться организацией транспорта и помощи.

— Кто бы мог подумать, что она такая диктаторша, — усмехнулся я.

Ария закатила глаза в очень похожей на Джианну манере.

— Она замужем за твоим братом и обвела его вокруг пальца…

Ария покачала головой.

— Мне нужно все организовать?

— Нет, — ответил я и, взяв сотовый телефон, позвонил нескольким солдатам, которые были достаточно сильны, чтобы помочь нам перенести мебель.

С тех пор как мы приняли решение оставить ребенка, мы с Джианной больше не прятались и вышли на публику в Нью-Йорке. Конечно, слух о ее беременности распространился, как лесной пожар, и теперь уже каждый мужчина в Фамилье знал, конечно, и их жены, и дети. Это была сплетня года.

Позже в тот же день все предметы детской мебели оказались в гостевой спальне на втором этаже нашего пентхауса. Комната была спорт залом Джианны, но мы перенесли все оборудование вниз в другую комнату. Мои солдаты воздержались от расспросов, только поздравили нас с Джианной с нашим первым ребенком, будто это еще не все. Все, затаив дыхание, ждали, когда мы создадим потомство. В наших кругах супружеская пара должна иметь детей как своего рода обряд посвящения.

— Поставьте кроватку туда, — велела Джианна.

Я сделал, как она просила, с помощью Ромеро. Я отправил остальных мужчин домой, потому что это могло занять несколько часов, пока Джианна не решит, куда поставить мебель.

— Ты уверен, что Лилиана сможет обойтись без тебя так долго? — спросил я.

Ромеро улыбнулся, вытирая пот с лица.

— Не волнуйся. Она убедила меня помочь вам. Она так счастлива, что у них с Джианной дети родятся в одно время.

Джианна послала мне испуганный взгляд. Я знал, что ее худший кошмар это погружение в болото материнской жизни и никогда оттуда не выбраться.

В конце концов Джианна осталась довольна комнатой, и Ромеро ушел.

Джианна обхватила живот руками и покачала головой.

— Все еще не могу поверить, что мы действительно поприветствуем одного из этих монстров в нашем доме.

— Это будет наш монстр.

Джианна засмеялась.

— Это только даёт понять, что, судя по нашим чертам характера, он будет еще более чудовищным.

Я обнял ее одной рукой.

— Лилиана и Ария помогут тебе.

— Я беспокоюсь, что Лили ожидает, что я буду заниматься только материнскими обязанностями. Я все еще хочу тренироваться и в конце концов снова хочу преподавать. Я не горю желанием быть окруженной только мамочками, которые ожидают, что я буду выполнять только работу матери и, что хуже всего, говорить о какашках.

— Я верю, что твоя солнечная личность, быстро прогонит большинство из них.

Джианна прищурилась, глядя на меня.

— Ох, заткнись.

— Вот что я имею в виду, детка. — я погладил ее талию и поцеловал в шею. — Как насчет небольшой гимнастики один на один?

Джианна пожала плечами.

— Хорошо, но всю работу придется выполнять тебе. Сегодня я чувствую себя как выброшенный на берег Кит.

Я усмехнулся.

— Ты знаешь, что сказать, чтобы возбудить меня.

Джианна схватила меня через штаны и потерла. Мой член отреагировал, как всегда это делал.

Она самодовольно улыбнулась.

— Не так уж много нужно, чтобы возбудить тебя.

Я поднял ее на руки, заставив испуганно вскрикнуть. Я бы никогда не сказал этого вслух, но нести Джианну стало труднее в последние несколько недель, но если бы это означало, что я похороню себя в ее киске, я бы даже сломал спину.

В ту ночь Джианна крутилась и вертелась, пока я не был уверен, что ее уже беспокоят схватки.

— Джианна, ты в порядке?

Она вздохнула.

— Не могу уснуть.

Она повернулась ко мне, и я придвинулся ближе в темноте.

— В чем дело? Ты сожалеешь о нашем решении?

Эта мысль меня очень беспокоила.

— Нет, — твердо сказала она. — Я хочу воспитать Орешка с нашими ценностями. Не обижайся на своего брата, но он может быть старомодным защитником. Я хочу быть той, кто определит его будущее. Хочу дать ему самую лучшую жизнь в нашем мире.

— Мы хотим дать ему лучшую жизнь.

— Мы, конечно, — прошептала Джианна. — Мы никогда не обсуждали, каким ценностям мы хотели бы научить ребенка, потому что никогда не планировали стать родителями, но вскоре жизнь маленького человека находится в наших руках… и мне просто интересно, находимся ли мы на одной странице.

— Что это за страница? — спросил я.

Джианна колебалась. Я мог сказать, как много это значило для нее, просто по тому, сколько времени ей потребовалось, чтобы найти правильные слова.

— Если это девочка, я хочу, чтобы она была свободна выбирать, что ей делать со своей жизнью. Я хочу, чтобы она поступила в колледж, нашла работу, которую любит. Хочу, чтобы она встретила любовь всей своей жизни и не была вынуждена вступить в брак по расчету. Я хочу, чтобы она занялась сексом до первой брачной ночи и решила вообще не выходить замуж…

Я приложил палец к ее губам, заставляя ее замолчать.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. И я согласен с тобой, хотя предпочел бы, чтобы она вообще никогда не встречалась с парнями.

Я практически слышал, как Джианна закатила глаза. Я поцеловал ее.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы дать нашему ребенку полную свободу, если это будет девочка. Клянусь. Ты получишь свое желание.

— Но? — тихо спросила Джианна.

Я обхватил ее за шею.

— Если это мальчик, он должен пойти по моим стопам. Он должен стать членом мафии и частью Фамильи, и не только потому, что наши люди не поймут этого, если я пощажу своего сына, а не их, но и потому, что я хочу, чтобы он стал частью бизнеса.

Джианна сглотнула.

— Значит, девочка получит свободу, а мальчик будет привязан к Фамилье.

— Да, — сказал я.

— Хорошо.

— Ты уверена, что не будешь драться со мной на каждом шагу, как только узнаешь, что это мальчик?

Джианна вздохнула.

— Я буду ненавидеть это, очень сильно ненавидеть, но я найду способ принять это, если ты примешь, что у нашей девочки будет нормальная подростковая жизнь с мальчиками и вечеринками.

— Договорились.

Я никогда особо не заботился о поле, но в этот момент я надеялся, что Орешек это девочка, потому что для меня принять девочку, имеющую свободу, было бы намного легче, чем Джианне принять мальчика, ставшего убийцей-мафиози.

Глава 9

— Все еще беременна? — спросила Марселла, как только мы вошли в их особняк.

Маленькая принцесса в своем красивом платье и грациозных движениях вызывала у меня желание что-нибудь задушить.

Я сердито посмотрела на нее.

— Будь осторожна. Возможно, это заразно, — пробормотала я.

Марселла одарила меня своим «Да… конечно» выражением, но послала Арии вопросительный взгляд, думая, что я не обращаю внимания. Ария и Лука еще не поговорили с ней, даже если я думала, что пришло время сделать это почти в десять лет.

— Живот выглядит тяжелым, — добавил Амо, осматривая мой живот, будто это был увлекательный научный эксперимент.

— Они всегда были такими раздражающими или это новейший эволюционный шаг? — спросила я Арию.

— Сомневаюсь, что сочетание тебя и Маттео будете менее громким, так что лучше приготовьтесь, — вместо этого ответил Лука.

Он был больше сдержанным со мной, но так как мое терпение близилось к нулю в эти несколько дней, мы все еще пререкались друг с другом каждый день.

Ария издала тихий звук и неловко обняла меня за живот.

— Как ты себя чувствуешь?

— Толстой, неподвижной и вот-вот готовая лопнуть.

— Осталось недолго.

— То же самое ты сказала за неделю до назначенного срока родов. Прошло два дня после официальной даты родов, а он все еще в животе.

— Последние несколько дней кажутся вечностью, я знаю, — сказала Ария с сочувственной улыбкой. — Но в конце концов все закончится. Посмотри на Лили, она уже ходит девять лишних дней.

Я поморщилась.

— Я просто надеюсь, что это не моя судьба, Не знаю, как она может быть так спокойна, особенно с домашними родами. Я бы с ума сошла.

— Помогает то, что это ее второй ребенок. Она знает, чего ожидать.

— Я думала, что каждая беременность и роды уникальны.

Ария рассмеялась.

— Ну да, но все же ты чувствуешь себя немного более подготовленной к родам во второй раз.

Я сомневалась, что когда-нибудь буду готова ко всему этому сценарию рождения ребенка, и определенно никогда не узнаю, будет ли вторая беременность или роды легче, даже если Ария настаивала, что я могу изменить свое мнение обо всем этом, как только родится ребенок.

— Как насчет того, чтобы перенести вечеринку в столовую, чтобы беременная леди могла поесть? Она чуть не заставила меня заехать в Арби-драйв по дороге сюда, потому что собиралась съесть мою руку, — усмехнулся Маттео.

Я попыталась ударить его в плечо, но мои движения были медленными, а он был проворен, как всегда.

— Ты труп, — произнесла я одними губами.

Но он послал мне только поцелуй.

— Я думала, что фастфуд вреден для твоего организма? — спросила Марселла.

Я проковыляла в столовую, стараясь не обращать внимания на то, что живот тянет меня на пол.

— Вреден. Маттео преувеличивает. Я скорее съем его, чем стану есть фастфуд с сомнительными ингредиентами.

— Учитывая то, что Маттео потреблял на протяжении многих лет, сомневаюсь, что его ингредиенты намного лучше, — сказал Лука.

Я опустилась на стул, который выдвинул для меня Маттео, и попыталась помочь ему, когда он подтащил меня ближе к столу. Наконец мой живот коснулся края. Я вздохнула.

— Марианна приготовила твое любимое жаркое из баранины, жареную спаржу и пюре из цветной капусты, — сказала Ария, явно надеясь поднять мне настроение.

Я улыбнулась и откинулась на спинку стула.

— Звучит потрясающе.

Мой живот стал твердым, боль распространилась по всей спине. Эти ложные схватки у меня были уже много недель, но в последние дни они стали более болезненными и частыми, давая ложную надежду, что Орешек действительно покинет живот раньше положенного срока.

В этот момент в столовую вошла Марианна, неся массивную жареную баранью ногу, окруженную картофелем и брюссельской капустой. Обычно это зрелище заставляло мой живот совершать возбужденные летние кульбиты, но, кроме напряжения в нижней части спины и живота, я почти не чувствовала голода.

Тем не менее, я положила в свою тарелку и время от времени запихивала в рот кусочки еды.

Ария посмотрела на меня через стол.

— Ты в порядке? — тихо спросила она.

Маттео бросил на меня обеспокоенный взгляд, прекращая разговор с Лукой.

— Я в порядке. Просто больше не могу есть так быстро. Ребенок занимает слишком много места в моем животе.

— Скажи это двум вегетарианским бургерам и картошке фри, которые ты вчера проглотила на ужин, — пошутил Маттео.

Я пнула его ногой под столом, отчего его ухмылка стала еще шире.

К сожалению, это движение причинило мне больше боли, чем ему, так как вызвало дискомфорт в спине.

Марселла с любопытством наклонила голову.

— Не понимаю, почему ты не хочешь знать, мальчик это или девочка. Я бы умерла от любопытства. И ты даже не можешь купить ничего розового!

— Не каждая девушка любит розовый, — сказала я.

Марселла поджала губы.

— Ты единственная девушка, которая предпочитает черное.

— Твоя тетя особенная снежинка, — подмигнул Маттео.

Марселла рассмеялась.

— Надеюсь, это мальчик, — сказал Амо. — От девочек одни неприятности.

— Жаль, что я не усвоил этот урок в твоем возрасте, — вздохнул Маттео.

На этот раз я послала ему только свирепый взгляд, а не пинок.

Конечно, это не возымело никакого эффекта. Маттео даже дал пять Амо через стол, к большому неодобрению Арии.

Я прижала ладонь к животу, гадая, когда напряжение покинет.

Давление стало еще сильнее, прежде чем я смогла решить, рожать ли мне, вдруг что-то теплое потекло из меня. Я застыла, сжимая вилку в руке. Это определенно не была моча. Мочевой пузырь был пуст.

— Почему ты делаешь такое лицо, будто какаешь, тетя Джианна? — спросил Амо.

У меня даже не хватило духу устроить маленькому чудовищу взбучку за то, что он снова назвал меня тетей.

— Джианна? — тихо сказала Ария.

— Джианна, твое выражение лица беспокоит меня, — произнёс Маттео. Он коснулся моего бедра, моих мокрых штанов и медленно убрал руку, его глаза расширились. — Блядь.

— Маттео сказал «блядь» за столом, — сказал Амо, глядя на Арию.

— Что с тобой? — с любопытством спросила Марселла.

Почему они все не могут замолчать?

— Кажется, у меня только что отошли воды, — сказала я.

— Фу-у-у, — сказала Марселла, и ее великолепное лицо сморщилось.

Амо положил вилку.

— Ты обмочилась? Можно посмотреть?

Я сжала руку Маттео. Я не могла поверить, что мы сами родим одного из этих маленьких монстров.

Лука поднялся с суровым выражением лица.

— Марселла, Амо, в свою комнату.

— Но папа, — Марселла заскулила.

Лука покачал головой.

— Живо.

Наконец, они оба поднялись наверх, но не без значительных протестов. Мне было все равно, что они могут наблюдать. Я сомневалась, что есть лучший способ контрацепции, чем смотреть, как ребенка выдавливают из влагалища.

Мой живот свело судорогой, и я задохнулась от острой боли, которая, казалось, длилась вечно. Я так крепко сжала руку Маттео, что его пальцы побелели, но он не издал ни звука. Только смотрел на меня с явным беспокойством.

Я разрывалась между желанием схватить его и оттолкнуть, потому что каким-то образом это была его вина.

Ария появилась рядом со мной, коснувшись моей руки.

— Ну же. Давай посадим тебя в нашу машину. — она повернулась к Луке. — Ты можешь подъехать?

Лука кивнул и исчез.

— Ты должна встать, Джианна.

Я заставила себя принять вертикальное положение, ожидая следующей волны боли, но схватки все еще казались разделёнными на несколько минут.

Маттео завис рядом со мной и Арией.

— Ты должен помочь ей идти.

Он обнял меня за спину, и Ария пошла с другой стороны, когда мы направились к входной двери. Расстояние казалось намного больше, чем когда-либо прежде.

Еще одна волна обрушилась на меня, заставив резко остановиться и схватиться за живот.

— Я передумала. Этот ребенок может остаться внутри навсегда, — проворчала я.

Ария потянула меня за руку.

— Давай. Все будет хорошо.

Стиснув зубы, я поплелась дальше. Я так много читала о родах за последние несколько недель, но ничто не могло подготовить меня к этому. Я раздраженно посмотрела на Маттео, но это чувство исчезло, когда я увидела беспомощность и даже страх в его глазах. Я выдавила из себя улыбку, которая, вероятно, больше походила на страшную гримасу. Я не единственная, кого пугало то, что ждало впереди.

Джианна вцепилась в дверной проем. Нам потребовалось больше десяти минут, чтобы дойти. Я мало что знал о родах, но мне казалось, что схватки у Джианны случаются очень часто.

Ее глаза были широко раскрыты и полны отчаяния.

— Не думаю, что я готова.

Она думает, что я готов? Никогда в жизни мне не было так страшно. О крошечном ребенке, о чем угодно. Но, блядь, я был готов. Ничто в моей жизни не подготовило меня к предстоящей задаче, и меньше всего мои собственные родители. Не то чтобы родители Джианны одержали бы победу в премии «Родители Года».

— Не хочу тебя огорчать, но твой ребенок родится, готова ты или нет, — пробормотал Лука, шагая по подъездной дорожке, вероятно, устав ждать в машине.

Ария послала ему взгляд.

— Лука! — затем повернулась к Джианне. — Все будет хорошо. Ты не одна. Мы с Лукой поможем тебе и Маттео. Вместе мы со всем справимся.

Я погладил Джианну по спине и осторожно оторвал ее пальцы от дверного проема, прежде чем подтолкнуть ее наружу. Лил мягкий дождь, и мы все промокли.

Я потянулся за ключами, думая, что мы, как обычно, возьмем две машины, но Лука покачал головой.

— Думаю, мне лучше сесть за руль. Ты сумасшедший водитель в свои лучшие дни, а сегодня не один из таких.

Я только кивнул, не имея даже мозговой способности ответить.

Джианна продолжала сжимать руку Арии и мою в другой.

— Джианна, детка, мы все не поместимся на заднем сиденье, — мягко сказал я.

Она не отпустила ни одного из нас. В конце концов мы неловко втиснулись на заднее сиденье машины Луки. Джианна тяжело дышала, сдвинув брови.

— Лука, я испачкаю твои сиденья, — выдохнула она, когда мы выехали.

— Это не имеет значения, Джианна, — спокойно ответил Лука.

Я хотел его спокойствия. Даже когда Ария рожала, он был удивительно спокоен по сравнению с тем, что я чувствовал сейчас. Джианна снова напряглась, тяжело дыша.

— Блядь, — прошептала она, качая головой. Она повернулась к сестре. — Ария. Я…. — она вскрикнула.

Глаза Арии расширились.

— Остановись!

— Что? — спросил Лука.

— Остановись, ребенок на подходе, — закричала Ария.

Лука остановил машину, но все, что я мог сделать, это в ужасе смотреть на Джианну, которая задыхалась и плакала.

— Вызови скорую, — приказала Ария. Потом ко мне. — Вылезай из машины.

Через пару минут Джианна растянулась на заднем сиденье, а я встал на колени позади нее, так что она уперлась в мои ноги, а Ария оказалась между ног Джианны.

— Не тужься слишком сильно, Джианна, а то порвешься, — проинструктировала Ария.

Как она могла говорить так чертовски спокойно?

Лука стоял у нее за спиной, наблюдая за происходящим и стараясь не смотреть на Джианну. Машины проезжали мимо нас, сигналя и выкрикивая проклятия.

Джианна снова вскрикнула, и ее дыхание стало прерывистым.

— Джианна. — В голосе Арии послышалось легкое раздражение. — Тужься.

— Зачем? — тут же спросил я.

— Пуповина обвивает горло ребенка, — сказала она. — Но все в порядке. Мы его достанем.

Я вцепился в Джианну, а она в мои руки. Черт, что, если я потеряю ее и ребенка? Блядь. Меня начало трясти. Мое зрение затуманилось, будто я попал в кошмар. Я видел так много ужасов, но ничто не могло сравниться с этим, с мыслью потерять все, что имело значение.

Джианна напряглась, когда начала еще раз тужиться.

— Головка вышла, — сказала Ария напряженным голосом. — Я попробую вытащить его плечи.

— Просто вытащи его, Ария. Пожалуйста, не дай нашему ребенку умереть, — закричала Джианна.

— Не дам, — сказала Ария.

Затем Джианна снова начала тужиться, и Ария взяла ребенка, но он не двигался.

— Нам нужно перерезать пуповину, — твердо сказал Лука, вытаскивая нож.

Ария попыталась просунуть пальцы под пуповину, дважды обернутую вокруг горла нашего ребенка.

— Кровь там может быть единственным источником кислорода, — сказала она, продолжая тянуть. — Господи, почему она не ослабевает!

— Ария, пуповина душит ребенка, — сказал Лука, подходя к ней.

Ария выглядела отчаявшейся.

— Будь осторожен, пожалуйста.

Джианна задрожала, прижимаясь ко мне. Я обнял ее еще крепче. Напряжение взорвалось в моем теле, когда Лука начал перерезать пуповину. Из неё хлынула кровь, и Ария начала растирать спинку ребенка, пытаясь очистить его нос и рот. Я не был уверен, сколько времени это заняло, но в конце концов раздался крик.

Ария встретилась со мной взглядом, но потребовалось мгновение, чтобы ее слова проникли в мой разум.

— Маттео, разрежь футболку Джианны. Малышу нужно отдохнуть на ее коже, ему нужно тепло.

Мои руки чертовски сильно дрожали.

— Я ее порежу.

Лука оттащил Арию назад и наклонился к машине. Он осторожно разрезал футболку Джианны.

— Никогда не думала, что ты увидишь меня голой, — бесцветно пробормотала Джианна.

Она выглядела бледной и слабой. Я поклялся всегда защищать ее от зла, но в данном случае я был совершенно беспомощен и ненавидел это больше всего на свете.

Лука улыбнулся, но улыбка была натянутой.

— Это кошмар, ставший явью.

Джианна хрипло рассмеялась, потом резко поморщилась. Я поцеловал ее в висок и прижался щекой к ее волосам.

Я благодарно посмотрел на брата.

— Кто бы мог подумать, что однажды тебе придется что-то порезать для меня?

Он ухмыльнулся.

— Теряешь хватку.

— Лука, можешь отойти в сторону? — нетерпеливо сказала Ария, и Лука, наконец, отступил.

Ария наклонилась и осторожно положила маленького, измазанного кровью ребенка на грудь Джианны.

— Поздравляю с вашей прекрасной дочкой, — тихо сказала Ария со слезами на глазах.

Я уставился на наш Орешек. Наша дочь. Джианна нерешительно коснулась ладонью маленькой спинки, затем посмотрела на меня. Удивление и страх были в ее глазах и крайняя усталость отразились на ее лице. Я поцеловал ее в лоб.

— Мы справимся, — заверил я ее.

Она слегка кивнула, затем откинула голову мне на грудь. Я положил свою руку поверх ее руки на спинке нашей дочери.

Глава 10

Глядя на это сморщенного, испачканного, синевато-красного человека, я никак не могла осознать, что это действительно моя дочь — что я теперь мама. Больше не просто Джианна, жена члена мафии и тренер по йоге. Мой мозг, казалось, был окутан густым туманом, а боль в нижней части тела почти не ощущалась.

— Детка, как ты себя чувствуешь? — спросил Маттео, но даже его голос, казалось, доносился издалека.

Я не знала, что ему ответить, не знала, что именно чувствую.

— Уставшей, — ответила я.

Малышка, казалось, прижалась к моей груди, причмокивая губками. На мгновение я услышала звук машины скорой помощи, и в моем боковом зрении вспыхнули огни, но я не могла отвести взгляд от ребенка — моего ребенка. Некоторые люди описывали момент, когда они впервые видели своего ребенка, как любовь с первого взгляда. Так называла это Ария. Я не чувствовала ничего, кроме глубокого ощущения ответственности и неверия. Вскоре меня посадили в машину скорой помощи с ребенком на груди. Маттео присоединился ко мне, а Лука следовал за нами на своей машине. Все происходило как в тумане, настолько сюрреалистично, что я часто задавалась вопросом, сплю ли я еще и проснусь в любой момент, и если это так, то был ли это кошмар или сон?

Маттео держался рядом со мной и не расслаблялся до тех пор, пока мы, наконец, не остались одни в больничной палате, и врачи не осмотрели меня и ребенка и не зашили меня там, где я порвалась.

Ребенок прижимался к моей груди, но молока у меня еще не было.

— Она похожа на тебя, — сказал Маттео.

Я нахмурилась.

— Да?

Волосы у нее были не такие рыжие, как у меня, а странного рыжевато-каштанового цвета, а глаза голубые, но пока еще рано говорить, какого цвета они будут.

Я коснулась ее маленькой спинки. Такая хрупкая и теперь моя ответственность.

— Не думал, что когда-нибудь увижу тебя такой, — пробормотал Маттео, и на его лице отразилось то же недоверие, что и у меня, но в его глазах я не увидела паники, охватившей мое тело.

Маттео взял меня за руку, словно почувствовав мое внутреннее смятение.

— Я с тобой на каждом этапе пути. Мы сможем это сделать.

Я кивнула и поморщилась от боли в груди.

— Несколько вещей, которые я должна сделать сама. Что, если я потерплю неудачу?

— Если ты не сможешь кормить ребенка грудью, она будет питаться из бутылочки. Она не вспомнит об этом, когда станет старше, и давай будем честны, наши родители испортили гораздо больше, и мы выжили.

Легкая улыбка тронула мои губы.

— Я люблю тебя.

Взгляд Маттео смягчился. Я не часто говорила это первой. Просто я была не очень-то любвеобильным человеком. Маттео наклонился вперед и поцеловал меня в губы, потом посмотрел на извивающегося ребенка у меня на груди.

— У тебя есть имя на примете?

Я отрицательно покачала головой. Я думала, что имя волшебным образом проявится в тот момент, когда я увижу своего ребенка. Будто, просто взглянув на неё, я бы определила Лорана или Мелания, или любое другое имя, на которое мог быть похож ребёнок. И все же, глядя на своего мягкого ребенка, я ничего не поняла. Я едва могла осознать тот факт, что не так давно родила ее из себя, не говоря уже о том, чтобы выбрать что-то столь важное, как имя, которое ей придется носить всю жизнь.

— А у тебя? — с надеждой спросила я, но прежде чем Маттео успел ответить, раздался стук.

Наша дочь заснула на моей груди. Я быстро оттащила ее и прикрылась, прежде чем дверь открылась. Ария просунула голову внутрь, ее брови беспокойно нахмурились. Заметив меня, она радостно улыбнулась.

— Мы можем войти?

— Конечно, — сказала я, радуясь, что она здесь.

Она была матерью. Может, она поможет мне понять это маленькое существо, крепко спящее на моем теле. Она вошла в сопровождении Луки, который одарил меня одной из своих теплых улыбок, редкое зрелище. Он даже держал в руке цветы, вероятно, заказ от Арии, но мне было все равно.

Ария направилась ко мне. Маттео встал и улыбнулся Луке, который раздраженно покачал головой, прежде чем подойти ко мне и положить цветы на прикроватный столик.

— Поздравляю, Джианна. Ваша дочь любит зрелищные шоу, как и ее мать.

Это было сказано не снисходительно, поэтому я восприняла это как комплимент.

— Спасибо, Лука.

Он кивнул и подошел к Маттео, который стоял у окна, наблюдая за мной и нашей дочерью с тем же недоверием, которое он выказал, когда она впервые появилась на свет.

— Как ты себя чувствуешь? — прошептала Ария.

— Не знаю, — призналась я.

Она кивнула.

— Вам понадобится время, чтобы вместе вырасти.

— Я думала, ты испытала любовь с первого взгляда.

Она помедлила.

— Да, но это не значит, что мы не должны были обрести это вместе. Ты должна лучше узнать свою дочь. На это нужно время. Не переживай.

— Надеюсь, ты права. Ты что-нибудь слышала от Лили?

Ария усмехнулась.

— Рожает. Может, у ваших детей будет общая дата рождения.

— Все это так нереально. Я жду, чтобы проснуться в любой момент.

Ария поцеловала меня в щеку.

— Я горжусь тобой.

Я сглотнула, ненавидя себя за то, что стала такой эмоциональной, и все же не в силах изменить это.

— Поздравляю с вашей дочкой, — сказал Лука, подходя ко мне.

Я ошеломленно кивнул.

— Все еще не могу в это поверить.

Я оторвал взгляд от нашей девочки, которую Джианна держала на руках, и посмотрел на моего брата.

— Что, если мы с Джианной плохие родители? Ты знаешь нас, мы непременно наведём беспорядок.

— Да, — сказал Лука. Я посмотрел на него, и он сжал мое плечо. — Беспорядок это часть родительской жизни. Ты напортачил, ты пытаешься сделать лучше. Потерпел неудачу, попробуй еще раз. Иногда дети ненавидят тебя, иногда любят. Если они иногда не ненавидят тебя, значит, ты делаешь что-то не так.

— Звучит вполне выполнимо.

Лука усмехнулся.

— Не уверен, что мне нравится, что ты видел киску моей жены, — сказал я, отвлекаясь от беспокойства.

Губы Луки скривились.

— Поверь мне, это зрелище не даст мне никаких идей.

Я усмехнулся. Потом указал на его окровавленную одежду.

— Я уже потерял счет тому, сколько раз видел тебя в таком состоянии.

Он взглянул на свою испорченную рубашку.

— Обычно прелюдия более занимательна.

Я кивнул.

— Да, мне не нужно еще одно рождение в моей жизни.

Лука перевел взгляд на Арию, которая обнимала Джианну и уверяла ее, как Лука уверял меня.

— Вы все еще работаете над третьем ребенком?

— Каждый день, — с ухмылкой ответил Лука.

— Полагаю, я могу попрощаться с сексом на ближайшие несколько недель.

Лука с жалостью похлопал меня по плечу.

— Сделаешь это в ближайшие пару месяцев.

Мой шок заставил его рассмеяться.

— Ты смеешься, — сказал я. — Подожди, пока я не стану невыносимым, потому что у меня синие яйца.

Лука вздохнул.

— Поверь мне, ты слишком устанешь, чтобы быть невыносимым.

— Посмотрим.

— Не воспринимай это как вызов.

— Я люблю хороший вызов.

Джианна подняла глаза с неуверенной улыбкой, и Ария спрыгнула с кровати, потом подошла к нам.

— Иди к своей жене и дочери, — сказала она, прижимаясь к Луке, который бросил на нее тот обожающий взгляд, который редко кому доводилось видеть.

Мне не нужно было повторять дважды. Я бы остался приклеенным к Джианне, если бы у меня не сложилось впечатление, что она нуждается в руководстве со стороны Арии. В конце концов, Ария знала, как быть матерью.

Я подошел к кровати. Джианна кивнула в сторону свободного места рядом с ней, я забрался к ней в постель и обнял за плечи. Наша дочь все еще спала у нее на груди. Может, лишение сна не будет нашей проблемой. Она выглядела прелестным, незамысловатым ребенком. Я протянул руку и нежно взял ее крошечную ручку. Такая маленькая, такая уязвимая.

— Так какое у неё имя? — спросила Джианна.

Я смотрел на мягкие рыжевато-каштановые волосы нашей девочки, на ее розовые щечки, пытаясь вспомнить имена, которые мы с Джианной обсуждали.

— Изабелла.

В тот момент, когда имя слетело с моих губ, я понял, что это правильный выбор.

Джианна задумалась, потом улыбнулась.

— Мне нравится. Очень.

— Итак, Изабелла?

— Изабелла, — сказала она, затем зевнула и поморщилась.

Ария подошла к кровати.

— Почему бы тебе не положить дочь…

— Изабелла, — Джианна и я сказали одновременно.

— Изабелла, — тихо сказала Ария. — Почему бы тебе не положить Изабеллу себе на грудь, Маттео? Это даст Джианне возможность отдохнуть, а ты сможешь сблизиться со своей дочерью. Расстегни рубашку.

Мои чертовы пальцы все еще не перестали дрожать. Ария оттолкнула мои руки и расстегнула рубашку.

— Лука, твоя жена раздевает меня.

Лука бросил на меня снисходительный взгляд. Он знал, что Ария будет принадлежать ему до самого конца.

— Ох, Маттео, когда ты уже заткнешься?

Джианна застонала, но ее глаза были мягкими, когда она посмотрела на меня. Я знал, что это, вероятно, не будет длиться вечно, но видеть мягкую, более эмоциональную сторону Джианны было приятно, даже если я все еще любил ее жесткую сторону как сумасшедший.

Я одарил ее улыбкой, но она исчезла, когда Ария потянулась ко мне, чтобы поднять Изабеллу и положить ее мне на грудь. Я затаил дыхание, почувствовав маленькое тельце на своей коже. Она была такой крошечной. Я накрыл ее спинку ладонью, а другой взял за руку Джианну, которая положила голову мне на плечо.

Ария одарила нас еще одной ободряющей улыбкой, прежде чем они с Лукой вышли, оставив нас одних.

— Я все еще боюсь, — тихо призналась Джианна.

— Я тоже.

— Ты тоже?

— Да. Это новый опыт.

Она фыркнула, потом поморщилась.

— Мы пройдем через это, верно?

— Конечно. Мы есть друг у друга. И у нас есть наша семья.

Глава 11

Когда я думала, что испугалась в больнице, это ничто по сравнению с ужасом, который я испытала, когда мы с Изабеллой отправились домой спустя два дня после родов. Маттео вел машину, а я сидела с дочерью на заднем сиденье. Она не слишком любила движение и заплакала, будто кто-то прикоснулся к ней раскаленным ножом. Я пыталась отвлечь и успокоить ее, но ничего не получалось, и ее лицо становилось все более красным.

— Хочешь, чтобы я съехал на обочину? — спросил Маттео.

— Нет, — быстро ответила я. — Просто довези нас до дома как можно быстрее.

Я помахала погремушкой перед лицом Изы, но она не обратила на это внимания, ее крошечное личико сморщилось. Мой желудок завязался узлом, и когда мы наконец въехали в наш подземный гараж, я была близка к нервному срыву.

Я вышла из машины, сделав несколько глубоких вдохов. Маттео присоединился ко мне, с озабоченным видом касаясь моей спины.

— Я в порядке, — быстро ответила я и обошла машину, чтобы поднять Изу из ее сиденья.

Как только я взяла ее на руки, она успокоилась, и румянец на ее щечках медленно исчез в пользу ее обычного розового цвета лица. Маттео вытащил наши сумки из багажника, но не спускал с нас глаз.

Мы направились к лифту, и когда двери закрылись, и я уставилась на наши отражения в настенных зеркалах, пришло осознание. Мы с Маттео прислонились к стене, пока я держала Изу на руках. Мои волосы были собраны в беспорядочный пучок, и я не была накрашена. В своих штанах для йоги и свитере я выглядела так, словно направлялась в спортзал, но в ближайшее время этого не произойдет. Теперь Иза будет постоянно привязана ко мне, маленькая тень, за которую я несу больше ответственности, чем когда-либо хотела.

Маттео встретился со мной взглядом в зеркале.

— Мне нравится видеть тебя такой.

— Потрепанной?

— С нашей дочерью.

— Посмотрим, как долго это продлится, — пробормотала я, мои гормоны снова начали разрушать меня.

Маттео обнял меня за плечи.

— Я имел в виду именно это, когда сказал, что мы вместе справимся с этим. В конце концов, это должно проникнуть и в твою упрямую головку.

Я пожала плечами, но положила голову на плечо Маттео. До сих пор он был моей опорой, и у меня не было абсолютно никаких причин жаловаться.

Лифт остановился у нашего пентхауса, и мы вышли. Вернувшись в наш дом, место, которое все еще выглядело так же, как до того, как я родила, казалось странным — как реликвия из другого времени. Нигде не было никаких детских вещей. Все это было спрятано в детской.

Каждый шаг причинял боль, и потребуется время, чтобы восстановиться. Держать на руках Изу не помогало делу. Маттео осторожно оторвал ее от меня и забрал. Она начала просыпаться, вероятно, потому, что была голодна. Я с тихим вздохом опустилась на диван. То, что я чувствовала, можно было бы подумать, что я никогда в жизни не работала. Когда Иза начала плакать, Маттео передал ее мне, чтобы я позаботилась о ней, а сам отнес наши сумки наверх.

Я гладила Изу по головке и спинке, пока она кушала. Я медленно влюблялась в нее, но полномасштабная любовь, которую описывали некоторые матери, все еще не была чем-то, что я могла понять.

Маттео неторопливо спустился по лестнице, выглядя расслабленным и непринужденным, будто мы, семья из трех человек, были чем-то, для чего он был рожден. Я, наверное, всегда была движущей силой отсутствия детей, но Маттео всегда видел только забавные аспекты. Тем не менее, он, казалось, тоже наслаждался тяжелыми первыми днями.

— Как насчет того, чтобы я приготовил что-нибудь для нас?

Мои брови взлетели вверх. Маттео обладал многими талантами, но кулинария не входила в их число.

— Как насчет того, чтобы заказать нам что-нибудь вкусненькое?

Он коснулся своего сердца, словно я глубоко ранила его.

— Я стараюсь быть хорошим помощником по дому, а ты меня вот так сбиваешь.

— Я очень голодна и предпочла бы не смотреть на твои три неудачные попытки приготовить еду, прежде чем ты что-нибудь закажешь. Давай просто пропустим это.

Я одарила его усталой улыбкой, которая, вероятно, больше походила на гримасу, чем на что-либо еще, но пыталась смягчить свои слова.

— Хорошо. Что бы моя госпожа хотела бы съесть? — спросил Маттео, хватая телефон и направляясь ко мне.

— Что-нибудь с большим количеством углеводов.

Глаза Маттео весело блеснули.

— Углеводы, ладно. Я бы сказал, что мы не можем ошибиться с классическим выбором.

Я подняла брови. Иза издала булькающий звук.

— Это ужасно, что я немного завидую ей за то, что твоя грудь принадлежит ей?

Я съежилась, но потом пожала плечами.

— Честно говоря, ты говорил и похуже.

Маттео усмехнулся.

— Верно. Итак, пицца?

— Пицца.

Двадцать минут спустя Иза была накормлена, дважды переодета (подгузник взорвался, через секунду после того, как мы ее переодели) и крепко спала в своей кроватке, которую Маттео отнес вниз, чтобы она была рядом. Две коробки из-под пиццы стояли на столе в гостиной и ждали нас. Мы устроились на диване и принялись за еду.

— Не помню, когда мы в последний раз ели пиццу на диване. Ты ненавидела жизнь лежебоки.

— Да, и до сих пор ненавижу, но сейчас я слишком устала, чтобы обдумывать свой жизненный выбор.

Маттео ухмыльнулся, и я поняла, что сейчас он скажет какую-нибудь глупость.

— Если бы я знал, какой послушной ты будешь после родов, я бы обрюхатил тебя раньше.

Я хлопнула его по плечу, а затем прижалась к нему с куском пиццы.

— Заткнись. Скоро я снова превращу твою жизнь в ад.

Маттео поцеловал меня в макушку.

— Я знаю, детка, знаю.

Дни и ночи, последовавшие за нашим возвращением домой, были наполнены срыгиванием, какашками и криками. Большую часть времени я даже не знала, сколько сейчас времени. Найти хоть какую-то рутину оказалось непросто. Ария приходила почти каждый день в качестве психологической поддержки.

Я неделю не выходила из квартиры и почти не переодевалась, но на седьмой день мы решили отважиться на внешний мир и навестить Лили и Ромеро. Как и в прошлый раз, Иза не слишком любила машину, но через некоторое время успокоилась.

Мы с Маттео направлялись к дому Ромеро и Лили в Гринвич-Виллидж. К узкому кирпичному зданию с еще более узким задним двором, но в самом уютном и домашнем месте, которое я только могла себе представить. В то время мы с Арией придерживались строгих правил и уделяли больше внимания современному дизайну, Лили сделала все возможное, чтобы оформить каждую комнату, превратив их в мечту в стиле кантри. Маттео нес Изабеллу в переноске, а я медленно следовала за ним. Я все еще чувствовала себя неуверенно на ногах, будто мне снова нужно обрести равновесие после того, как мой живот практически исчез за ночь.

Ромеро открыл нам дверь, Сара сидела у него на руках. Маленькая девочка засияла всем своим личиком. Ее каштановые волосы были заплетены в косички, что придавало ей еще более симпатичный вид. Я никогда не видела более счастливого и спокойного ребенка, чем она. У меня было предчувствие, что Изабелла станет маленькой работенкой.

С тех пор они с Лили не навещали нас ни в больнице, ни в течение недели, что было неудивительно, учитывая, что у них появился свой маленький новорожденный, о котором нужно заботиться.

Ромеро осторожно обнял меня.

— Как ты себя чувствуешь?

Я поцеловала Сару в щеку и криво улыбнулась ему.

— Словно кто-то пропустил мои нижние части через мясорубку.

Он усмехнулся, прищурив глаза. Затем склонился над переноской Изабеллы. Она крепко спала. После первого приступа плача в машине она заснула.

— Она прекрасна.

Глаза Сары были широко раскрыты и полны любопытства.

— Фавио, — сказала она своим милым детским голоском.

Ромеро рассмеялся.

— Нет, это не Флавио. Он с твоей мамой. Это Изабелла, дочка Джианны.

Дочка Джианны, эти слова все еще заставляли меня задуматься. Маттео подмигнул мне, вероятно, потому, что я сделала смешное лицо.

— Как прошла вся эта история с домашними родами? — спросил Маттео.

— Хорошо, — ответил Ромеро. — Лили была очень счастлива, и это все, что имеет значение.

Счастье не то слово, которым я бы описала свою историю родов, но, возможно, я просто была обычной стервой.

— Лили в гостиной.

Я вошла в их дом и обнаружила Лили на диване с маленьким Флавио, спящим на ней. Она была не некрашена, а волосы были собраны в неряшливый пучок, с которым я слишком хорошо знакома.

— Привет, — тихо сказала я, надеясь не разбудить Флавио.

Изабелла, к счастью, не возражала против случайного фонового шума, но я не была уверена, было ли это детство или просто Изабелла.

Лили устало улыбнулась мне. Я наклонилась и осторожно обняла ее. Флавио был крупнее Изабеллы, и я удивилась, как Лили смогла рожать дома.

— Ты смелая, раз выдавливала его из себя дома.

Лили посмотрела на него сверху вниз.

— Прошло все действительно мирно. Может, потому, что это мой второй ребенок. И ты родила на сидении, Джианна. Это храбро.

— Это не было запланировано.

— Где она? — с любопытством спросила Лили, заглядывая мне за спину.

— Ох, она у Маттео, потому что мне все еще тяжело нести ее в переноске. Уверена, что он принесет ее сюда, как только закончит разговаривать с Ромеро.

Лили удивленно взглянула на меня.

— Ты не против, если она не бывает у тебя на глазах? Ну, вскоре после родов я с трудом могу оставаться в дали, чтобы даже сходить в туалет.

Я посмотрела в сторону двери, откуда все еще доносился приглушенный ропот мужских голосов, думая, не плохая ли я мать, потому что без труда оставила ее с Маттео. Это не было похоже на то, что я отсутствовала в течение нескольких часов или даже больше.

Лили коснулась моей руки, притягивая меня к себе.

— Я не хотела, чтобы ты почувствовала себя плохо. Материнское чувство вины худшее чувство в мире. Я просто очень цепляюсь за то, что даже Ромеро едва ли позволено держать на руках Флавио. На этот раз мои гормоны действительно ужасны.

— Наверное, для тебя это была любовь с первого взгляда?

Лили поджала губы, поглаживая темные волосы Флавио.

— Нет, не была. Ни с Сарой, ни с Флавио. Это… Я не знаю. Сначала ответственность и забота, но в первые дни после родов, по мере того как мы узнаем друг друга, она быстро перерастает в любовь.

Наконец Маттео вошел в гостиную с Изабеллой в руках. Он положил ее на переноске на пол рядом со мной и склонился над Флавио.

— Похож на Ромеро.

Лили усмехнулась.

— Да.

Сара вбежала в комнату и встала рядом с Лили, прислонив голову к ее руке, чтобы посмотреть на брата.

— Мы с Ромеро хотим взглянуть на его старинный Шевроле, — сказал Маттео на прощание, прежде чем скрыться из виду.

— Он купил классическую машину, которую хочет восстановить, — сказала Лили, пожав плечами, прежде чем повернуться к Саре, которая тянула ее за руку.

— Мы можем поиграть?

Лили закусила губу.

— Не сейчас, Сара. Твой братик спит. Но позже мама найдет время.

— Хорошо, — сказала Сара, надув губки.

— Почему бы тебе не принести книгу, которую я могла бы тебе почитать? — спросила я.

Лицо Сары просияло, и она бросилась прочь, вероятно, в свою комнату.

— Сейчас это мое главное материнское чувство вины, — призналась Лили. — Сара хочет еще больше внимания, чем раньше, но у меня не так много времени.

— Никогда бы не подумала, что ты будешь страдать от чувства вины. Ты кажешься мне идеальной матерью.

Лили недоверчиво посмотрела на меня.

— Сомневаюсь, что существует идеальная мама.

Изабелла начала извиваться, ее глазки распахнулись, и вскоре последовали первые стоны и неуверенные крики. Я подняла ее, прижала к груди и поцеловала в висок. Она пахла так невероятно хорошо, хотя я даже не могла определить запах.

— Что такое, Иза? Опять проголодалась?

Она пристально посмотрела на меня. Ее глаза все еще были странного темно-синего оттенка, и я подумала, потемнеют ли они или станут светлее. Я схватила ее маленькое одеяло, накрыла им себя и начала кормить ее. По ночам мы с Маттео кормили ее. К счастью, она принимала и бутылочку, и мою грудь, сделав нашу жизнь намного проще.

Когда я подняла глаза, Лили эмоционально улыбалась, ее глаза блестели.

— Только не говори, что, видя во мне источник молока, тебе хочется плакать? — спросила я с тихим смешком.

Лили пожала плечами.

— Да. Никогда не думала, что мы вместе с тобой когда-нибудь будем сидеть на диване с нашими детьми.

— Я тоже, поверь мне. Это не входило в планы.

— Но ты счастлива?

Я слушала причмокивания Изы, пытаясь разобраться в своих чувствах.

— Я не несчастна. Я люблю ее и никогда не отдам. Она моя, но это не жизнь моей мечты. Я скучаю по тренировкам, по работе, по бокалу вина, танцам и… сексу.

Лили рассмеялась.

— Секс это самое далекое, о чем я сейчас думаю.

— Ну, не то чтобы я сейчас в настроении. Я бы, наверное, задушила Маттео, если бы он сделал хоть шаг прямо сейчас, но все же.

— С детьми жизнь меняется, но ты откроешь для себя новые вещи, и воспитание ребенка не означает, что у тебя все еще не будет времени заниматься тем, что ты любишь. Это просто требует большего планирования. Дай этому время.

Дать этому время, совет, который Ария давала мне неоднократно. К сожалению, я не была самым терпеливым человеком, но с тех пор, как забеременела, я научилась терпению.

Лили некоторое время смотрела, как я ухаживаю за Изой, а потом сказала:

— Мне действительно нравится видеть тебя такой.

Я устало улыбнулась Лили.

— Не привыкай к этому. После Изы мы позаботимся, чтобы не было еще одного.

Лили рассмеялась.

— Я бы не возражала против четырех или пяти таких маленьких.

Мои глаза расширились.

— Удачи тебе с этим.

— Итак, как ты себя чувствуешь, впервые став отцом? — спросил Ромеро, ведя меня в гараж.

Я тихонько присвистнул, заметив его новую машину, старинный Шевроле, которому потребуется много внимания, прежде чем он сможет украсить дорогу своим присутствием.

— Я не чувствую себя другим, просто как старый Маттео, но с большей ответственностью.

Ромеро усмехнулся.

— Держа своего ребенка в первый раз на руках и понимая, что ты несешь ответственность за его воспитание, ты вырастаешь в считанные секунды.

— Ты всегда был ответственным. И я не чувствую себя более взрослым и разумным, чем раньше.

Ромеро открыл машину, показывая мне пустоту внутри. Никаких сидений или рулевого колеса.

— Надеюсь, ты приобрёл это в качестве подарка.

Я никогда не был поклонником старинных автомобилей. Мне нравились самые новые.

— Это редкая вещь.

— Значит, ты думаешь, что у тебя еще есть время для такого большого проекта, кроме работы, двух детей и жены?

Ромеро пожал плечами.

— Я меньше сплю и больше не хожу на вечеринки. Время, которое я тратил на уход за похмельем в прошлом, теперь посвящено иным вещам.

— Не мог бы ты говорить более сдержанно?

— После всего того дерьма, что мы видим и делаем на нашей работе, я наслаждаюсь скучной, обычной стороной моей домашней жизни.

Я отрицательно покачал головой.

— Говори за себя. Я все еще люблю острые ощущения.

Мой телефон зазвонил, и на экране вспыхнуло имя Луки. Я ответил на звонок.

— Мы получили в свои руки двух новобранцев из «Тартара». Хотел спросить, не хотел бы ты испачкать руки.

Моя улыбка стала еще шире.

— Тебе вообще нужно спрашивать?

— Может, ты все еще застрял в детском пузыре. Не хочу, чтобы Джианна собрала свои трусики в кучу.

— Не волнуйся. Я скоро буду. Где?

— Склад 2.

Я повесил трубку.

Ромеро внимательно посмотрел мне в лицо.

— Это твое лицо для прелюдии к пыткам.

— Лука нашел для меня работу. Ты заинтересован в том, чтобы заполучить в свои руки несколько членов мотоклуба?

— Мне нужно посетить один из наших баров. И тебе, наверное, нужно, чтобы я позже отвез Джианну домой, верно?

Я кивнул.

— Да, наверное. Посмотрим, что она скажет.

Я направился обратно в дом. Лили и Джианна все еще сидели на диване и пили кофе. Иза спала рядом с Джианной, закинув ручки за головку. Джианна подняла голову, изучая мое лицо прищуренными глазами.

— Что случилось?

— Лука позвонил и спросил, не могу ли я ему помочь.

— Судя по нетерпеливому взгляду твоих глаз, я предполагаю, что это связано с большим количеством крови.

— Возможно.

Определенно. Я не был вовлечен в этот бизнес почти две недели и чувствовал зуд.

Джианна пожала плечами и легонько коснулась груди Изы.

— Нам здесь хорошо. Уверена, что Ромеро отвезёт меня позже. Иди развлекайся.

Я наклонился и подарил ей долгий поцелуй. Я помахал Лилиане, быстро попрощался с Ромеро и умчался на своей машине. Мой пульс начал учащаться. Почему-то это было похоже на начало, когда перспектива пыток и опасности еще долго заставляла мою кровь стучать.

Когда я подъехал к нашему складу, я насвистывал и рвался, как подросток перед первым сексом.

Лука покачал головой, когда я вошел на склад.

— У тебя такой вид, будто ты обмочился от волнения. — он похлопал меня по плечу. — Так плохо дома? Я думал, что вы с Джианной начинаете находить общий язык с Изабеллой.

— Да. Дело не в этом. Я просто скучал по этому… быть ответственным двадцать четыре на семь тяжело. Я просто с нетерпением жду возможности попробовать на вкус свою прежнюю жизнь.

Лука усмехнулся.

— Нокаутируй себя. Эти байкеры думают, что крутые.

Он махнул рукой в сторону задней части склада и пошел вперед. За грудами старых покрышек к стульям были привязаны двое парней лет двадцати. Кто-то их немного огрубил: разбитые губы, несколько царапин тут и там, и уже образующиеся синяки. Ничего особенного. Пока нет.

Я улыбнулся им и вытащил нож из кобуры.

Гроул прислонился к голой каменной стене слева от меня, скрестив руки на груди и со стоическим выражением лица, противоречащее его жестокой натуре. Он кивнул в мою сторону, и я ответил ему тем же, но быстро сосредоточил свое внимание на наших двух пленниках.

Один взгляд на них сказал мне, что это не самые острые ножи в шкафу. В этом не было ничего удивительного. Мотоклубы часто вычищали своих новобранцев из низов общества.

Я сомневался, что эти парни знали что-нибудь стоящее о людях, на которых мы действительно хотели получить информацию: Эрл Уайт и его племянник Мэддокс. Но разрезав их и отправив обратно байкерам, они получили сообщение, которое даже эти деревенщины идиоты должны были понять в какой-то момент.

Лука прислонился к стене рядом с Гроулом. Я бы не стал спорить, если бы они хотели, чтобы я сделал всю работу. Я не мог ждать.

Сначала я выбрал массивного, мужественного на вид. Обычно я оставлял крепкие орешки напоследок, но мне не терпелось продлить удовольствие.

Был ранний вечер, когда я вернулся домой. Я не задержался дольше, чем было необходимо, не желая оставлять Джианну. В пентхаусе было тихо, свет не горел. Я поставил пакеты с едой на кухонный стол и отправился на поиски жены и дочери.

Жена и дочь…

Кто бы мог подумать, что у меня когда-нибудь будет маленькая семья?

Следуя за тусклым светом в спальню, я нашел Джианну. Она свернулась калачиком, лежа на боку поверх одеяла в нашей кровати и крепко спала. Иза растянулась рядом с ней, защищенная телом Джианны и подушкой. Я подошел к ним, и, словно почувствовав меня, Иза открыла глаза и начала извиваться. Стараясь быть тихи, я взял ее на руки и стал укачивать ее в своих объятиях. Я нежно поцеловал ее в лобик.

Иметь дело с байкерами было весело, без чего я не мог жить, но возвращение домой к Изабелле и Джианне было тихой гаванью, которую я теперь жаждал так, как никогда не думал, что это возможно. Я всегда смеялся над Лукой из-за его раздвоения личности: любящий отец и муж, и сумасшедший, жестокий Капо, но теперь я понимал.

Джианна пошевелилась, перевернулась на спину и открыла глаза. Она была в моих спортивных штанах и футболке и выглядела совершенно растрепанной. Ее взгляд медленно сфокусировался на мне.

— Сколько сейчас времени?

— Почти восемь, — сказал я. — Я купил суши для нас.

Она села.

— Ты рано. Я думала, ты воспользуешься своим шансом получить немного свободы. — она со стоном поднялась на ноги. — Черт, я чувствую себя старой.

Я усмехнулся.

— Рад, что не я один буду учить Изу ругательствам.

Джианна фыркнула и прильнула ко мне. Я наклонился и поцеловал ее.

Иза прервала нас плачем.

— Думаю, она тоже голодна. Я покормлю ее, а потом мы поедим суши.

— Звучит как план.

Я передал Изу Джианне, прежде чем спуститься вниз и разложить все на кофейный столик. Через полчаса Джианна спустилась вниз, одетая в шорты и майку. Ее живот все еще слегка выпирал, но она до сих пор выглядела сексуально для меня.

Она опустилась на диван рядом со мной.

— Ты купил мне чайный гриб?

— Ага, твой любимый.

Джианна сделала глоток, прежде чем начать копаться в еде. После того как мы поели, Джианна устроилась в моей руке на диване, и мы смотрели Ходячих Мертвецов. Я все еще не понимал, почему она без труда наблюдала за этим зрелищем, учитывая ее отвращение к кровопролитию. Судя по тишине радионяни, Иза крепко спала.

Я погладил Джианну по бедру. Мы не были близки уже четыре недели, и я постепенно начал возбуждаться. Джианна еще не сделала ни одного шага, что было необычно. В прошлом она была очень активным партнером, но, конечно, я помнил слова Луки.

Она недоверчиво перевела взгляд на меня.

— Я даже не помню, когда в последний раз брилась.

— Не волнуйся, я найду то, что ищу.

Она раздраженно рассмеялась.

— Ты невозможен.

Я пожал плечами.

— Я возбужден. Ты же знаешь, как сильно меня заводишь.

Джианна внимательно посмотрела мне в лицо.

— Не могу поверить, что до сих пор тебя возбуждаю. Я определенно не ощущая себя сексуальной.

— Ты всегда сексуальна для меня. Что насчет тебя? Ты в настроении для небольшой любви?

Джианна поморщилась.

— Мой разум говорит «Да», но каждая измученная и исцеленная частичка тела «Нет».

Я поцеловал ее в висок и откинулся назад.

— Как только ты почувствуешь, что готова, я буду здесь, ждать тебя.

Джианна с улыбкой расслабилась в моей руке.

— Иногда мне хочется сказать семнадцатилетней Джианне, что ты не так плох, как она думала.

— Не так плох? И это все, что ты ей скажешь?

Она поцарапала кожу на моей шее.

— О-о-о, нет, я бы сказала ей, какой ты потрясающий в постели, с твоим языком, членом, пальцами и всеми остальными частями тела.

Я застонал.

— Ты мучаешь меня.

— Это то, в чем мы оба хороши.

— Ты лучше, детка, намного лучше.

Глава 12

Маттео тихо присвистнул.

— Ты ходячий секс, не так ли?

Я посмотрела на дверь, прищурившись. Он наклонился в дверном проеме, белая рубашка обтягивала его пресс и грудь, темные волосы идеально взъерошены, и просто общее мужское совершенство.

Он был ходячим сексом, ублюдок. Я, в удобных спортивных штанах, которые не сжимают мою бедную потрепанную вагину, без макияжа, немытых волос и пятен на футболке, где молоко вытекло из моей глупой груди, было настоящим кошмаром. Прошло три недели с тех пор, как я родила, и я достигла низшей точки. Маттео каждый день уходил на работу, и я не могла этого отрицать: я завидовала ему.

Увидев его ухмылку, я подумала о том, чтобы совершить свое первое убийство. Наверное, я могла бы сделать так, чтобы это выглядело как самооборона. В конце концов, Маттео был известным членом мафии.

— Заткнись, или я швырну тебе в голову эту чертову бутылочку для молока.

Маттео прищелкнул языком.

— Никаких ругательств с нашим драгоценным отпрыском, или ты забыла?

Я подняла бутылочку с молоком. Я чередовала грудное вскармливание с молоком из бутылочки, давая моим бедным соскам время восстановиться. Я не была уверена, была ли Иза особенно плоха в питании из груди или мои соски не были созданы для материнской жизни.

— Последнее предупреждение.

Изабелла взвыла, и я с тихим вздохом опустила руку. Маттео вошел, поцеловал меня в висок и взял нашу девочку, баюкая ее на руках. Он забрал бутылочку.

— Я беру на себя оставшуюся часть ночи. Поспи пару часов.

Сначала мне было плохо, потому что я не могла кормить нашу дочь грудью, когда Лили, казалось, делала это с легкостью, но теперь я была рада, что она взяла бутылку, и Маттео или Ария также могли кормить ее.

— Уверен? Ты, должно быть, устал, — сказала я, несмотря на глубокую усталость в моем теле.

Маттео всю ночь отсутствовал по каким-то делам, которые они с Лукой должны были вести, а это обычно не означало ничего хорошего. Большую часть времени это были рискованные нападения на аванпосты мотоклуба, с которым они воевали.

Что-то темное промелькнуло на лице Маттео.

— Я в порядке. Адреналин.

— Ты не должен рисковать своей жизнью теперь, когда у нас есть Изабелла, — пробормотала я.

В последнее время обострились конфликты с Братвой и работавшими с ними мотоклубами. По крайней мере, Наряд затаился. Денег хватало на все криминальные семьи, поэтому я никогда не понимала, почему они так упорно борются друг с другом, кроме гордости и тестостерона.

— Я не рискую, Джианна. Мы с Лукой поимели дело с несколькими русскими, которых поймали.

Я сморщила нос, потому что знала, что это значит. Маттео смотрел на меня, нежно покачивая Изабеллу. Я подарила ему усталую улыбку, затем снова поцеловала его. Мне не нравилось, что он делал, но я любила его.

— Спасибо.

Маттео кивнул и посмотрел на Изабеллу сверху вниз, затем нежно коснулся ее губ бутылочкой. Она вцепилась в неё и начала пить.

С облегчением я подошла к кровати и забралась под одеяло. Несмотря на свет, я заснула почти мгновенно.

Тянулись недели, день и ночь сливались друг с другом. Я лучше разбиралась в том, как Иза питается и спит, и даже умудрялась принимать душ почти каждый день.

Я действительно начала ощущать себя более похожей на себя, когда мой врач разрешил мне заниматься спортом спустя шесть недель после родов. В первый раз, когда я вошла в свой спортзал, я действительно почувствовала себя прошлой Джианной, будто там осталось место для меня, кроме того, чтобы быть мамой. Кара помахала мне из-за стойки администратора. Она взяла на себя несколько занятий, а также обязанности по приему гостей, так как с самого начала занималась в моем спортзале. Она умудрялась быть мамой и продолжать заниматься тем, что ей нравилось. Оба ее сына проводили время с бабушкой, когда Кара работала.

Я подошла к ней и обняла.

— Как у тебя тут дела?

— Хорошо, — сказала она с уверенной улыбкой. — Ты? Как дела? Помню первые несколько недель, когда я впервые стала мамой в бессонной дымке.

— Это подводит итог. Но с каждым днем становится все лучше. Теперь Иза просыпается только дважды за ночь. Это огромное улучшение.

— Хорошо!

Прозвенел звонок, и в помещение вошли жена и дочь солдата. Они поздравили меня, прежде чем направились в раздевалки. Конечно, никто не мог войти в здание, не пройдя проверку охранников внизу. Маттео и Лука настояли на этом.

— Я собираюсь один часик позаниматься пилатесом. Просто пойду и переоденусь.

— Ты скоро вернешься к преподаванию?

— Да, — ответила я без колебаний.

Мы с Маттео не обсуждали, когда я снова начну работать. Не то чтобы я зарабатывала на этом деньги. Спорт зал и занятия были бесплатными для всех женщин в нашем мире, но я все равно чувствовала, что делаю что-то полезное.

Кара кивнула.

— Твои клиенты будут рады услышать это. Они также наслаждались твоими занятиями по аэробики.

— Да, но они определенно скучают по йоге.

Я не могла отрицать, как приятно мне было слышать слова Кары.

После того, как я переоделась в свою тренировочную одежду в первые за три месяца я отправилась в комнату пилатеса. Появление на свет Изы оставило свои следы. Я определенно больше не выглядела такой подтянутой, и мой живот не был таким плоским, как раньше. Но хуже очевидных изменений были невидимые. Казалось, что я впервые занимаюсь пилатесом. Мое равновесие было нарушено, и выносливость тоже. Тем не менее, я не могла перестать глупо улыбаться, как только закончила свою тренировку. Я чувствовала себя возрожденной, как прежняя Джианна.

— Я вернусь завтра, — сказала я Каре перед уходом.

Сев в свою машину, симпатичную и умную, к большому огорчению Маттео, я выехала из подземного гаража. Машина с моими телохранителями ехала рядом. Мне потребовалось некоторое время, чтобы завоевать этот кусочек свободы. Я не хотела, чтобы эти бабуины ехали со мной в машине, и уж тем более не хотела, чтобы они возили меня, как шоферы. Оставшись одна в машине с включенной музыкой, я чувствовала себя нормальной женщиной, а не женой мафиози.

Остановившись перед особняком Арии и Луки, я подождала, пока один из моих телохранителей проверит периметр. Как только он кивнул, я вышла из машины и направилась к массивной деревянной двери с металлическим львиным когтем вместо дверной ручки.

Прежде чем я успела постучать, Ария с улыбкой открыла дверь, держа Изу на руках.

— И? — спросила она.

— Все болит, завтра будут болеть мышцы, но я чувствую себя лучше, чем когда-либо за долгое время.

Иза одарила меня глупой улыбкой, и мое сердце забилось быстрее. Я забрала ее у Арии, поцеловала в пухлую детскую щечку и прижала к груди. Теперь, когда она снова оказалась в моих объятиях, я поняла, что скучала по ней, но тренировки дали моему разуму и телу необходимый толчок.

— Спасибо, что присмотрела за ней. Ты, кажется, наслаждалась.

Ария с трудом могла оторвать взгляд от Изы.

— Марселла и Амо по сравнению с ней уже такие взрослые. Я очень скучаю по малышам.

Я отрицательно покачала головой.

— Не могу дождаться, когда закончится фаза ребенка, чтобы мы с Изой могли делать веселые вещи вместе. Сейчас она может только какать и кричать.

Ария засмеялась.

— Не хочешь зайти выпить кофе с тортом?

— Кофе, да. Торт нет.

Ария закатила глаза.

— Снова возвращаешься в форму, Джианна?

— Конечно. Эти дополнительные килограммы от ребёнка не исчезнут сами по себе.

— Они исчезли у меня.

Я смерила ее убийственным взглядом.

— Не все наделены твоими генами супермодели.

— У нас одни и те же гены.

Я последовала за ней в их огромную гостиную с великолепным видом на их двор. Я все еще не была уверена, что Лука не помог с этим внезапным случаем смерти предыдущего владельца, чтобы заполучить в свои руки такую редкую собственность в Нью-Йорке.

На столе уже стоял поднос с кофе. Я опустилась на бежевый кожаный диван и положила Изу между моей ногой и подлокотником, щекоча ей животик.

— Я кормила ее минут тридцать назад, но она не хотела засыпать.

— Она скоро заснёт, — сказала я.

И не прошло и пяти минут, как Иза уже крепко спала.

Ария посмотрела на меня.

— Ты выглядишь счастливой. Я рада, что пилатес доставляет тебе столько радости. Как только ты снова начнешь преподавать пилатес, я стану твоим первым клиентом.

— Но тебе же нравились занятия аэробикой, верно?

Ария рассмеялась.

— Да, я уже говорила тебе. Ты действительно не можешь отказаться от контроля. Кара действительно хорошо поработала, так что не волнуйся.

— В спортзале я тоже чувствую себя ребенком. Я так усердно работала, чтобы убедить Маттео позволить мне сделать это, а затем построить спортзал.

— Спортзал всегда переполнен посетителями.

— Я действительно хочу поскорее вернуться к занятиям пилатесом и йогой, — нерешительно сказала я.

В прошлом у меня никогда не было проблем с тем, чтобы прямо высказать свое мнение, но по какой-то причине материнское чувство вины сумело втиснуться в мой мозг.

Ария пожала плечами.

— Почему бы тебе просто не превратить свои тренировки в занятия?

— Я уже не в такой форме, как раньше, и если буду тренироваться, то не смогу уделять столько внимания своим клиентам. Многие из них нуждаются в руководстве, чтобы выполнять движения правильно.

— Тогда объясни, что твои нынешние занятия менее ориентированы. Уверена, что многие люди по-прежнему будут наслаждаться тренировками с тобой. Я одна из них.

Я сжала ее бедро.

— Спасибо.

Вечером за ужином я рассказала Маттео о своем плане вернуться к занятиям йогой и пилатесом.

— Конечно, почему бы и нет? Если ты чувствуешь себя достаточно хорошо, почему бы и нет? Не похоже, чтобы Иза нуждалась в тебе двадцать четыре на семь. Она выживет, проведя час или два с Арией.

Я подошла к нему и поцеловала. Маттео никогда не заботился о том, что думают другие, и, наверное, именно это я любила в нем больше всего. Он притянул меня к себе на колени, углубляя поцелуй. Его пальцы запутались в моих волосах, а мои руки блуждали по его мускулистой груди.

— Доктор разрешил тебе заниматься всеми видами физической активности, верно? — прошептал Маттео мне в губы.

Я рассмеялась. Маттео просунул руку между моих ног и потер меня через штаны. Несмотря на покалывание, я также почувствовала намек на нерешительность. Я даже не была уверена, почему. Может, потому, что мое тело ощущалось по-другому. Вероятно, именно из-за моей неуверенности крик Изы, доносившийся из радионяни, принес мне облегчение.

— Она выбрала самый неподходящий момент, — простонал Маттео.

Я слезла с его колен. Маттео с болезненным видом попытался поправить выпуклость на брюках. Что, черт возьми, со мной не так? Увидев Маттео сейчас, я возжелала его. Я хотела секса.

Отбросив эти мысли, я направилась наверх, чтобы успокоить Изу.

Неделю спустя я снова пила кофе с Арией после тренировки. Это был первый раз, когда я действительно преподавала йогу, даже если больше сосредоточилась на себе, чем на предыдущих занятиях. Тем не менее, это был большой успех у женщин, особенно у тех, кто боролся со своим телом после рождения ребенка. В конце концов я перешла к теме, которая беспокоила меня уже неделю.

— Мы с Маттео не спали друг с другом с рождения Изы.

Ария не выглядела удивленной.

— Почему бы вам не сходить на свидание? Мы с Лукой можем присмотреть за Изабеллой.

— Ты уверена?

Она улыбнулась.

— Конечно. Я знаю, как важно находить время друг для друга.

Я прикусила губу. И тут я выпалила:

— Я хочу заняться сексом с Маттео, но в то же время какая-то часть меня этого не хочет. Есть ли в этом хоть какой-то смысл?

Ария кивнула.

— Требуется время, чтобы восстановить тело и разум. То же самое было и со мной. Беременность и роды тяжелая работа для организма.

— Не знаю, почему ты хочешь сделать это в третий раз. Это действительно сводит меня с ума. Может, тебе стоит передумать?

Ария прикусила губу, и мои глаза расширились.

— Только не говори, что Лука тебя уже обрюхатил.

— Еще рано, поэтому мы пока ничего не говорили.

Я покачала головой и обняла ее.

— Я так рада за вас.

И вздохнула с облегчением. Я была так чертовски рада, что у Луки и Арии появится третий ребенок, что у них будет возможность использовать детскую, которую они приготовили для моей дочери.

— Сходи сегодня на свидание с Маттео, — настаивала она. — Мы с Лукой можем забрать Изу с собой в Хэмптон, и вы присоединитесь к нам после того, как проведете некоторое время вместе.

— Хорошо, — медленно сказала я. — Как мне узнать, восстановилось ли мое тело?

Ария рассмеялась.

— Ну, ты должна проверить и посмотреть, работает ли это. Некоторые вещи все еще могут доставлять дискомфорт. Это требует времени.

— Что требует времени? — спросил Лука, входя.

— Восстановление вагины после родов, — сказала я.

Раздражать его своей прямотой по-прежнему было моим любимым занятием.

Лука поморщился.

— Вы с Маттео проклятие моего существования, и я чувствую, что ваша дочь будет такой же.

— Кстати об Изе, — сказала Ария, — Я сказала Джианне, что мы присмотрим за ней сегодня вечером, чтобы они с Маттео могли организовать свое первое свидание после рождения Изы.

Лука посмотрел на меня.

— При одном условии.

Я подняла бровь.

— Одолжение, сделай Маттео ебаный минет или трахни его, если твоя вагина позволит. Этот похотливый ублюдок загоняет меня на стену, и я скоро уложу его, как бешеную собаку.

Я фыркнула.

— Для тебя все, что угодно, Лука. Все, что угодно.

Плечи Арии затряслись, когда она рассмеялась. Я поцеловала Изу в мягкий лобик, затем передала ее Арии, которая взяла ее с нежной улыбкой и поднялась, чтобы подойти к Луке.

— Можешь поверить, что через семь месяцев у нас появится маленький человечек.

Лука поцеловал ее в висок.

— Наши два маленьких человечка сейчас разрывают мой рассудок в клочья.

Ария покачала головой.

— Они не так уж плохи.

— Ооо да, — сказала я.

Амо семь лет, и он был болтливым сорвиголовой, а Марселле десять, и в настоящее время она подлизывалась к какой-то мальчишеской группе и была невыносима из-за этого. Она пыталась уговорить Луку организовать встречу с упомянутым бойз-бэндом, но он отказался. Конечно, он отказался. Эта девушка была так чертовски красива, что просто чудо, что он не запер ее где-нибудь в башне, защищая от мужского внимания.

Помахав рукой, я ушла. В дверях я рискнула еще раз оглянуться. Моя дочь все еще счастливо спала в объятиях Арии. Иза любила Арию, и моя сестра заботилась о ней лучше всех, но все же я почувствовала легкий укол при мысли о том, чтобы оставить свою дочь на несколько часов. Это первый раз, когда она будет вдали от меня больше двух часов.

Лука обнял мою сестру, глядя на нее так, словно она была центром его мира. Эти двое… их любовь не имела абсолютно никакого смысла, но была нерушимой. И сегодня вечером мы с Маттео проведем некоторое время вместе, чтобы наша любовь успела расцвести.

Я повернулась, вышла из дома и направилась к своей машине. Перед отъездом я отправила Маттео короткое сообщение, сообщив, что сегодня вечером мы идем на свидание и что он должен вернуться домой к шести.

Я нервничала, когда приехала в наш пентхаус и обдумывала, что надеть на наше свидание. Я не одевалась месяцами, и мне очень хотелось, чтобы Маттео был потрясен. Учитывая его похотливость, обнаженная я, вероятно, сработало бы лучше.

Перемерив половину своего гардероба и обнаружив, что большая часть моих узких джинсов и кожаных брюк не подходят, я пережила короткий кризис. К счастью, я нашла наряд, который, хотя и был в обтяжку, выглядел потрясающе.

Маттео повел меня в наш любимый стейк-хаус. Его глаза продолжали изучать меня, посылая приятную дрожь по моей спине. После того, как я потратила дополнительное время, чтобы выглядеть сексуально сегодня вечером, я была рада, что это, казалось, произвело желаемый эффект. Я чувствовала себя новорожденной, одетой в сексуальную кожаную юбку с дерзким разрезом и серебристую шелковую блузку, открывающую прекрасный вид на мою все еще большую грудь.

— Ты убиваешь меня этим нарядом, — прошептал он мне на ухо, когда официант повел нас к нашему обычному столику. — Мне придется подрочить по крайней мере дважды, чтобы убрать тебя из головы.

Я поцеловала его и прошептала:

— Кто сказал, что тебе придётся дрочить?

Маттео отстранился, его глаза потемнели от вожделения.

— Ты готова?

Я думала, что хорошо скрыла свою нерешительность, но Маттео, должно быть, уловил ее. Он слишком проницателен, чтобы обмануть его.

— Более чем готова.

Мое тело лучше согласится со мной. Мне нужен был Маттео, и я знала, что он тоже нуждается во мне.

Маттео сжал мою талию.

— Теперь я не смогу наслаждаться бифштексом. У меня будет гребаный стояк на протяжении всего ужина.

— Мы могли бы быстренько поужинать, — прошептала я.

В этот момент мы подошли к столику, но Маттео повернулся к официанту.

— Нам нужно освежиться. Почему бы вам не принести бутылку Мерло?

Официант кивнул и извинился. Маттео повел меня прочь от стола, в заднюю часть ресторана, в мужской туалет. Он яростно поцеловал меня, от чего у меня перехватило дыхание. Мы наткнулись на кабинку. К счастью, это был лучший стейк-хаус в городе, и туалеты были более удобными, чем обычно. Это не первый раз, когда мы занимались сексом в кабинке, так что у нас имелось много личного опыта, когда дело доходило до быстрого комфорта в туалетах. Поцелуй Маттео стал еще жестче, наполненный таким желанием, что мое тело, казалось, завибрировало от этого ощущения. Его рука обхватила мою задницу и сильно сжала, заставив меня застонать в его рот. Сомневаюсь, что смогу сегодня вести себя тихо. Прошло слишком много времени с тех пор, как мы в последний раз наслаждались друг другом. Тот, кто войдет в туалет, получит словесное шоу, но мне было все равно.

Рука Маттео скользнула вниз по моему бедру, обнаружив обнаженную кожу сквозь разрез в юбке. Мурашки побежали по всему моему телу от соприкосновения кожи с кожей, отчаянно желая большего. Я прижалась к нему, сжимая его шею, мои губы заскользили по его губам. Его ладонь ласкала мое бедро, медленно пробираясь к моим трусикам, которые уже промокли от нашего короткого поцелуя.

— Этот разрез имеет свои преимущества, — прохрипел Маттео, поглаживая мою киску сквозь промокшую ткань. — Повернись и наклонись вперед.

Я не стала спрашивать, что у него на уме. Я так сильно нуждалась в нем. Повернувшись к нему спиной, я прислонилась к стене. Маттео помассировал мою задницу, оставляя горячие поцелуи на моей шее, прежде чем опуститься на колени позади меня.

— Ты испортишь свои брюки, — пробормотала я, но на самом деле все, о чем я могла думать, это о его рте, и как он будет ощущаться на мне.

— Похуй на мои брюки, я хочу попробовать твою киску.

Он задрал юбку, пока разрез не раздвинулся на моем бедре, затем стянул трусики вниз, пока они не обвились вокруг моих лодыжек. Я задрожала от желания. Маттео развёл мои ноги чуть дальше, пока я не была уверена, что мои трусики порвутся, а затем его горячий, влажный язык опустился между моих складок. Я ахнула, подвинув свою задницу назад, чтобы чувствовать его ещё больше. Вскоре я уже задыхалась и мяукала, полностью подавленная ртом Маттео, прижавшимся к моему центру. Прислонившись лбом к кабинке, зажмурив глаза, я двигалась против него, стонала и хныкала. Обычно мне нравилось притворяться, что Маттео должен много работать, ради достижения моего оргазма, но не сегодня. Мне так не терпелось кончить, что я… я была близка к тому, чтобы сойти с ума. Я кончила с резким криком, затем отчаянно прикусила губу, заглушая еще больше звуков. Дверь открылась, и послышались шаги. Я едва могла сдержать свои стоны, все еще полностью подавленная ртом Маттео на моей чувствительной плоти.

Маттео продолжал поедать меня, а потом вошёл в меня пальцем, и мои глаза закатились. Считая секунды до того момента, когда парень наконец покинет туалет, я с трудом сдерживала стоны, когда Маттео медленно трахал меня пальцем, затем его язык вернулся, заменив палец, и я снова задрожала. Наконец парень покраснел и ушел.

Я выгнулась назад и ахнула, когда мое освобождение снова врезалось в меня. Я практически прижалась задницей к лицу Маттео, но он не возражал. Мои пальцы одеревенели от того, что я прижимала их к стене, а спину покрывал мелкий пот. Когда Маттео выпрямился, я все еще была прижата к стене, не в силах пошевелиться.

— Думаю, нам пора возвращаться за наш столик, прошло уже довольно много времени, — сказала я.

— Я лучше бы трахнул тебя сейчас, — прохрипел он, целуя меня в ухо.

— Позже, — пообещала я.

Нам потребовалось еще десять минут, чтобы привести себя в порядок. Когда мы подошли к нашему столику, бутылка вина и меню уже ждали нас. Несколько других гостей посмотрели на нас с любопытством, но никто из персонала не показал никаких признаков того, что они что-то заметили. Фамилья «защищала» ресторан за небольшой вклад, как всегда выражался Маттео.

— Ты выглядишь просто великолепно, — сказал Маттео за основным блюдом.

— Ты не обязан говорить мне комплименты. Я уже обещала тебе секс.

Он усмехнулся.

— Блядь, Джианна, у тебя такой же грязный ум, как и у меня.

Я сделала глоток вина и улыбнулась ему через край.

— Туше.

Несмотря на наше взаимное желание, мы не торопились ужинать. Эти безмятежные мгновения вдвоем были слишком драгоценны, чтобы тратить их впустую. И все же я не смогла сдержать озорной улыбки, когда Маттео попросил счет. Его ответная акулья ухмылка только усилила мое возбуждение.

Маттео притянул меня к себе и вывел наружу. По напряжению в его теле я поняла, что ему уже не терпится продолжить с того места, на котором мы остановились перед ужином. Мы сели на заднее сиденье его машины и поцеловались, Маттео задрал мою юбку и скользнул пальцами под мои трусики, обнаружив, что я готова к нему. Он расстегнул молнию на брюках и приподнял мои ноги, потом снова поцеловал.

— Презерватив, — выдавила я.

У меня еще не было месячных после родов, но я не хотела рисковать. Маттео выругался и, пошарив в брюках, вытащил пачку. Разрыв обёртки заставил меня вздрогнуть, а затем он снова оказался на мне. Его кончик подтолкнул мой вход, и я замерла.

Маттео поднял глаза.

— Ты хочешь, чтобы я остановился?

— Нет, — сказала я с нажимом. — Я готова. Просто немного нервничаю.

Маттео поцеловал меня, но на этот раз медленнее, менее отчаянно и голодно, а потом начал скользить в меня мучительно медленно. Его глаза удерживали мои, и мое дыхание стало глубоким, когда я почувствовала его внутри себя. Это было прекрасно. Никакого дискомфорта, никаких страшных воспоминаний о родах, ничего.

Маттео застонал, оказавшись во мне.

— Блядь. Это похоже на рай.

Я застонала в знак согласия.

— Я могу двигаться? — прохрипел он.

— Боже, да. Двигайся.

Маттео усмехнулся, а затем вышел из меня и снова вошел. С каждым толчком он входил все сильнее и сильнее, и вскоре вся машина сотрясалась от наших любовных ласк, а мои ноги ударялись о потолок, а затылок о дверь, но мне было все равно.

Я вцепилась в плечи Маттео, нуждаясь в его близости, и он подчинился, скользнув еще глубже, и я взорвалась вокруг него. Маттео дернулся, и я с тихим шипением почувствовала, как он вошел в меня.

— Черт, — пробормотал он.

Я хихикнула. Маттео заставил меня замолчать своим языком, медленным и томным поцелуем, пока не спеша смягчался внутри меня. Мне нравилось это ощущение. По какой-то причине после секса я чувствовала себя ближе к нему, даже не знаю почему.

Затем мы лежали в объятиях друг друга, неловко втиснувшись на заднее сиденье.

— Я запишусь на вазэктомию, — пробормотал Маттео.

Я удивленно подняла глаза. До сих пор он не был в восторге от вазэктомии или кастрации, как он выразился.

— Серьезно?

— Да, — сказал он. — Не хочу, чтобы ты пичкала в свое тело гормоны, и я ненавижу презервативы, поэтому вазэктомия самый простой и справедливый вариант для нас обоих. Или ты хочешь вариант для ребенка номер два?

Его ухмылка сказала мне, что он знает ответ.

— Черт возьми, нет! — пробормотала я. — Я определенно не хочу больше детей. Я люблю Изу и рада, что она стала частью нашей жизни, но если бы я могла прожить свою жизнь снова, я бы все равно решила не становиться мамой. Это не моя миссия в жизни, и никогда не будет.

— Ага, давай оставим рождения детей нашим братьям и сёстрам. Кажется, они слишком стремятся заполнить землю большим количеством жителей.

Я целовала Маттео долго и медленно.

— Спасибо. Я знаю, что большинство членов мафии сошли бы с ума, если бы их жена предложила что-то подобное. Твое желание сделать это величайшее доказательство твоей любви, которое я могу себе представить.

— Мне все еще нужно доказывать мою любовь к тебе?

— Нет. — я прижала его ближе к себе. — Если кому-то и нужно еще что-то доказать, так это мне. Но я люблю тебя так сильно, что это трудно выразить словами.

После этого мы поехали в Хэмптон, даже если Ария предоставила нам возможность присоединиться к ним утром. Мне хотелось оказаться ночью под одной крышей с Изой. Когда мы прибыли в особняк после полуночи, окна были темными. Мы направились прямо в нашу спальню, чтобы никого не беспокоить, и пошли на еще один раунд секса, на этот раз гораздо менее нежный, в нашей постели. Затем лежали в объятиях друг друга, глядя друг другу в глаза.

— Может, нам стоит сменить Арию и Луку, — прошептала я.

Было странно не иметь рядом с собой радионяни, чтобы слушать каждый звук, который издавала Иза.

Маттео усмехнулся.

— Скучаешь по нашей маленькой какашке?

Я пожала плечами.

— Да. Это первый раз, когда мы оставили ее с кем-то еще на столько часов.

Маттео погладил меня по волосам.

— С ней все в порядке. Лука и Ария заботятся о ней.

— Нам повезло, — тихо сказала я. — Без них нас бы здесь сегодня не было.

— Да, они наши лучшие половинки, — пошутил Маттео.

— Да, — я провела пальцем по татуировке Маттео. — Иногда я беспокоюсь об Изе.

Взгляд Маттео стал острым.

— Почему? Ты же знаешь, что я буду ее защищать.

— Я не имею в виду нападение извне. Меня беспокоит, что она вырастет в Фамилье со всеми ее старомодными правилами. Внешний мир меняется, но наш мир остается в основном тем же. Девушки остаются девственницами до тех пор, пока не выйдут замуж. Даже если мы не научим ее этим ценностям, она будет окружена ими.

Маттео покачал головой.

— Я действительно не хочу думать о нашей невинной маленькой дочке, когда-либо занимающейся сексом. Я вижу, насколько безумным становится Лука, когда кто-нибудь говорит, что Марселле десять лет и что, возможно, пришло время подыскать ей хорошую пару.

— Как будто кто-то может быть достаточно хорош для Марси в глазах Луки. Мне жаль бедного идиота, которому придется на ней жениться.

Маттео ухмыльнулся, как акула.

— У нас с Лукой будет долгий разговор с ним.

Я пробормотала.

— Но дело не только в этом. Что насчет браков по договоренности, окровавленных простыней, вырезания невесты из платья и всего такого?

— Что насчет того, чтобы попытаться пережить первые десять лет, прежде чем беспокоиться о подростковом возрасте, браке и кровавых простынях?

Я фыркнула. Маттео притянул меня ближе и поцеловал.

— Не все браки по договоренности плохи.

— Лука и Ария исключение.

— Я говорил о нас, — сказал Маттео.

Я открыла глаза в притворном шоке. Он зарычал и перекатился на меня.

— Все всегда говорили, что мне нужно научить тебя хорошим манерам, где я ошибся?

Он уткнулся носом в мою шею, отвлекая внимание.

— Не та женщина, — прошептала я и втянула воздух, когда он лизнул особенно чувствительное место на моем горле.

— Как раз та женщина, которая мне нужна, — проворчал он, но его блуждающие руки отвлекли меня от ответа.

Мы заснули в объятиях друг друга, но однажды ночью я проснулась и не смогла заснуть. Я осторожно высвободилась из объятий Маттео и на цыпочках вышла в детскую. Особняк был достаточно большим, чтобы у каждого ребенка была своя комната, а у каждого малыша своя детская.

Я надеялась, что Изабелла была там, а не в спальне Арии и Луки с ними. Я открыла дверь и застыла от открывшегося передо мной зрелища. Маленький ночник отбрасывал в комнату желтоватый свет. Лука спал в кресле, а Ария свернулась калачиком на нем. Изабелла крепко спала в своей кроватке, но я предположила, что она не давала им спать большую часть ночи, если они приняли решение лечь спать в детской. В последние дни она была немного суетлива, но я надеялась, что сегодня она успокоится.

Я сделала шаг внутрь, и глаза Луки распахнулись, напряжение разлилось по его телу, его рука защитно обняла мою спящую сестру. Потом его взгляд остановился на мне, и он расслабился. Он зевнул и взглянул на часы. Было четыре часа утра.

Он поднялся с Арией на руках, прижимая ее к груди, и медленно подошел ко мне.

— Спасибо.

Лука кивнул.

— Завтра Маттео будет более терпимым? — спросил он, понизив голос.

Я закатила глаза, но не смогла сдержать улыбку.

Лука покачал головой и пробормотал что-то, чего я не расслышала, прежде чем ушел вместе со спящей Арией.

Я еще немного понаблюдала за ними, прежде чем бесшумно двинулась к кроватке. Изабелла выглядела такой умиротворенной и милой, что мне пришлось сдержаться, чтобы не взять ее на руки и не обнять. Я не хотела ее будить. Я подтащила кресло поближе и опустилась, положив подбородок на перила, чтобы лучше видеть свою малышку. Я потянулась к ней и погладила ее по щечке, потом по рыжевато-каштановым волосам. Они были немного светлее, чем у Маттео, но темнее, чем у меня. Цвет ее глаз все еще трудно было определить, смесь голубого и карих, но у нее были мои веснушки. Они восхитительно украшали ее щечки и носик.

— Я знал, что найду тебя здесь, — пробормотал Маттео, входя в комнату.

Эти мышцы пресса все еще доставали меня каждый раз. Он склонился надо мной, слегка положив подбородок мне на макушку.

— Все еще не могу поверить, что она наша. Она выглядит такой невинной и умиротворенной.

— Она может кричать, как маленькая фурия, — сказала я с легким смешком. — Скоро сведет нас с ума.

Мы еще немного понаблюдали за ней, потом вернулись в спальню с радионяней и почти мгновенно заснули.

На следующее утро Ария и Лука уже сидели за завтраком, когда мы тащили свои задницы вниз. Мы присоединились к ним, Иза прижималась к моему бедру. Она была цепкой сегодня утром, возможно, из-за нашей разлуки прошлой ночью, а может, потому, что была захвачена какой-то фазой развития. Я не пыталась позволить чувству вины овладеть мной. Если я хотела остаться в здравом уме и защитить свой брак, нам с Маттео иногда требовался выходной.

После некоторой возни мне наконец удалось усадить Изу в ее детское кресло и опуститься на стул рядом с ней.

Гладя свой все еще плоский беременный животик, Ария с выражением крайнего детского блаженства на лице наблюдала за моей дочерью. Я подавила смешок. Моя сестра прирожденная мать. Неудивительно, что она не могла понять, что мы с Маттео не хотим больше этих маленьких какашек. Заметив мое внимание, она застенчиво улыбнулась. Я подмигнула ей.

— Как ты думаешь, Лили и Ромеро присоединятся к нам сегодня вечером? Мы не ужинали вместе с тех пор, как родили, — сказала я.

Ария деликатно пожала плечами. Маттео, конечно, был менее сдержан.

— Даже если они и приедут, сомневаюсь, что Лилиана сможет оторваться от восхищения маленькой какашки.

— У них их двое, сомневаюсь, что Сара еще не вылезла из пеленок, — заметил Лука.

Ария послала обоим мужчинам укоризненные взгляды.

— Лили очень заботливая мать.

Кашель Маттео удивительно походил на кудахтанье.

— А я что, кукушка, что ли? — пошутила я.

Иза рассмеялась, будто могла понять, что происходит. На секунду я почувствовала себя ужасно, потому что я почти стала кукушкой, оставив ее с Арией. У нее была бы идеальная жизнь с моей сестрой, но я не могу представить, что отдам ее.

Ария выглядела взволнованной.

— Конечно, нет. Я просто не хочу, чтобы мы заставляли Лили чувствовать себя плохо из-за того, что она слишком заботится о Флавио. Каждая мать по-разному относится к фазе новорожденного.

— Хорошо, Далай-лама Ария, — сказал Маттео, подмигнув.

Она указала на него вилкой.

— Помни, что тебе нужно быть на моей стороне, если вы с Джианной хотите еще побыть вдвоем.

— Будто ты сможешь сказать им «нет», если они попросят тебя об одолжении, — пробормотал Лука.

Я подавила смех от пойманного взгляда Арии.

Лили и Ромеро действительно присоединились к нам в Хэмптоне со своими детьми в тот день и даже поужинали с нами почти во взрослом составе (если не считать Марси и Амо). Остальные дети уже спали. Это было почти как в старые времена, если не считать надутого лица Марси, потому что Лука сказал ей убавить музыку в менее чем благоприятных словах ради участников группы. Он сравнивал их песни с кастрированными котами. Амо, конечно, с тех пор не мог заткнуться о кастрированных котах, постоянно издавая мяукающие звуки, провоцируя Марси.

Лили немного нервничала всякий раз, когда Флавио издавал малейший звук или даже когда радионяня только потрескивала, но кроме этого, у нас прошёл приятный ужин. Мы разговаривали даже не только о подгузниках и инцидентах с срыгиванием. Я улыбнулась Маттео. Старая Джианна и новая мама Джианна могли мирно сосуществовать.

Глава 13

Мы вошли в хорошую рутину, и в конце концов я действительно думала, что овладела материнством, одновременно продолжая свои занятия в спортзале. Конечно, предупреждение Арии о том, что особенно первый год может быть постоянным взлетом и падением, оказалось верным.

В пять месяцев у Изы прорезались зубки, и почти все дни она была совершенно невыносима. Я разрывалась между беспокойством и жалостью к ее красным щечкам. И все же моим злейшим врагом была усталость.

Мы с Маттео решили провести несколько дней в Хэмптоне. Воздух океана обычно успокаивал Изу, но даже это почти не помогало. Ария и Лука остались в Нью-Йорке, потому что Ария должна была пройти обследование по беременности, а Амо участвовать в какой-то грязной гонке. Я все еще не была уверена, как Амо и Лука убедили Арию позволить ему выбрать это безумное хобби. Вероятно, довод Луки о том, что ему нужно закалить парня для мафии, сработал.

Был уже поздний вечер, когда Маттео отправился за едой в наше любимое место, когда у Изы случился особенно сильный приступ плача.

В конце концов я тоже начала плакать, подавленная и сомневающаяся в себе и своем решении стать матерью. Ария была бы лучшим выбором.

Я укачивала Изу, пытаясь успокоить ее, когда раздались тяжелые шаги. Я удивленно вскрикнула, когда Лука внезапно появился в дверях детской.

На мне была только футболка Маттео, и я даже не была уверена, надето ли на мне нижнее белье.

— Ария решила провести здесь несколько дней, — осторожно сказал он.

— Что насчет той гонки? — сказала я, пытаясь притвориться, что не плачу.

— Она прошла во второй половине дня. Мы сразу же поехали сюда.

— Наверное, это шестое чувство Арии, — сказала я с натянутым смехом. — Она почувствовала, что я не в себе, и приехала на помощь.

Лука кивнул, все еще наблюдая за мной.

— Она внизу, пытается уладить спор между Амо и Марселлой.

Иза издала особенно громкий вопль, и ее милое личико исказила гримаса. Лука подошел ко мне, как к испуганной лошади.

— Позволь мне немного подержать ее.

В прошлом я бы отгрызла ему ухо за командный тон, но я была рада его присутствию. Он осторожно забрал у меня Изу.

— Я даже не помню, надела ли трусики, — сказала я несчастно.

Лука посмотрел на меня.

— Не переживай, я не стану поднимать футболку, чтобы узнать. Я видел тебя там однажды, и этого хватит на всю жизнь.

Я фыркнула, и узел ослабел, услышав его знакомую насмешку.

— Ублюдок, я выдавливала из себя ребенка. Там, внизу, я не всегда так выгляжу.

Лука ухмыльнулся.

— Как скажешь. И все же нет, спасибо.

Я легонько ударила по руке, которая не держала Изабеллу.

— Осторожнее. Я не слишком устала, чтобы пинать мячи.

— Хорошо, — сказал Лука и снова покачал Изабеллу. Когда он вновь поднял глаза, выражение его лица было суровым. — Иди спать. Поспи немного.

Мои глаза метнулись к Изе.

— Но… я должна укачать ее. Должна позаботиться о ней. А Маттео вот-вот вернется с едой на вынос.

Я даже не была голодна. А следовало бы, потому что я не ела с самого завтрака, но мое тело жаждало только сна.

— И ты действительно заботишься о ней. По правде говоря, я никогда не ожидал, что ты будешь хорошей мамой, но ты доказала, что я ошибался, — сказал Лука. — Но это еще не значит, что ты не можешь получить помощь, если она тебе необходима. А теперь иди спать, пока я тебя туда не затащил. Холодную пиццу можешь съесть и позже.

— Я действительно хочу обнять тебя прямо сейчас, — призналась я.

— Подожди несколько секунд, это пройдет, — сухо сказал Лука, но его глаза немного смягчились, что было достаточно редким зрелищем, чтобы это заставило меня взволноваться.

Лука прищурился.

— Кровать. Немедленно.

Я закатила глаза.

— Ублюдок.

— Стерва.

Я слегка улыбнулась ему, затем повернулась и пошла обратно в нашу спальню.

Как только моя голова коснулась подушки, я погрузилась в сон.

Когда я подъехал, машина Луки стояла перед особняком. Проверив свой телефон, я увидел его сообщение о том, что они присоединятся к нам. Забрать наш заказ на вынос занял больше времени, чем ожидалось, главным образом потому, что я был настолько лишен сна, что ненадолго задремал за рулем и решил остановиться на минуту. Это превратилось в крепкий сон почти на сорок пять минут.

Теперь в машине пахло пиццей, которая, вероятно, уже остыла, а моя шея затекла от неудобной позы, в которой я спал. Мне повезло, что «Тартар» или Братва не выбрали момент моей слабости для нападения.

Я вышел из машины, радуясь прохладному вечернему ветерку, который немного прояснил мою голову. Взяв нашу еду, я направился в дом. Ни Джианны, ни Луки, ни его семьи внизу не было. Сверху донесся приглушенный гул голосов. Я поставил еду на обеденный стол, прежде чем подняться наверх, в поисках Джианны. Все двери были закрыты, поэтому я пошёл прямо в нашу спальню. Джианна свернулась калачиком поверх одеяла в моей футболке, ее задорная задница была обнажена и повернута в мою сторону. Обычно это зрелище навевало на меня самые неприличные мысли, но последние несколько дней прорезывания зубок и колики высосали из меня всю энергию.

Блядь.

Изы не было ни рядом с Джианной, ни в кроватке рядом с нашей кроватью. Я повернулся и направился к спальне Луки и Арии, постучав. Через мгновение Лука открыл дверь, уже в одних трусах.

— Иза здесь?

— Да, — крикнула Ария из ванной, прежде чем появилась с извивающейся Изой на руках.

— Я могу забрать ее, — сказал я.

Лука покачал головой.

— Ты выглядишь дерьмово. Тебе и особенно Джианне нужно хорошенько выспаться. С Изой в вашей комнате этого не случится. Она суетится.

Ария остановилась рядом с Лукой. Щечки Изы покраснели, когда она сосала колечко для прорезывания зубок. Я провел рукой по волосам.

— Кто бы мог подумать, что такая кроха может означать столько неприятностей? — я наклонился и поцеловал Изу в лобик.

— Лучше не становится, когда они удваиваются и утраиваются, — пробормотал Лука.

— Вы с ума сошли, что снова хотите этого, — сказал я.

Ария улыбнулась.

— Иди спать.

Я кивнул и потащил свою измученную задницу обратно в нашу спальню. Меньше секунды я раздумывал, не поднять ли Джианну и не положить ли ее под одеяло, а потом просто опустился рядом с ней и отключился.

Джианна прижималась ко мне, ровно дыша, ее рыжие волосы покрывали все мое лицо, когда я проснулся. Я отодвинулся и некоторое время наблюдал за ней. Она все еще выглядела измученной.

Я нахмурился. Как долго я спал? Солнце уже взошло и заливало комнату ярким светом.

Я распутался и сел. Где Изабелла? Потом я вспомнил вчерашний вечер. Лука и Ария забрали ее наверх. Я встал с кровати и вышел. Не найдя никого на втором этаже, я спустился вниз. Ария, Лилиана и Марселла пели какую-то дурацкую детскую песенку. Войдя в столовую, Ария держала Изу на бедре и раскачивалась взад-вперед, в то время как Марселла сидела перед ней, делая глупые жесты руками, которые, казалось, соответствовали песне. Лилиана держала Флавио на коленях и двигала его крошечные ручки в такт музыке.

Лука, Амо и Ромеро с Сарой на коленях сидели за столом, завтракая, что в случае Амо было холодной пиццей, о которой я совсем забыл, но Лука и Ромеро время от времени бросали взгляды на девочек. Я даже не слышал, когда приехали Ромеро и Лилиана. Должно быть, это было утром. Я покосился на часы. Уже одиннадцать утра.

Я направился к ним, качая головой.

— Кто бы мог подумать, что все так кончится? Помню те дни, когда мы втроем были известными игроками и завсегдатаями вечеринок. Теперь мы всего лишь отъявленные убийцы.

Амо оживился, склонившись над коробкой с пиццей.

— Какими игроками?

— Ничего интересного, — сказал Лука сыну, прежде чем ухмыльнуться мне. — Выглядишь дерьмово. Единственные женщины, которых ты можешь иметь сейчас, это десятидолларовые шлюхи из Джерси.

— Лука, — потрясенно прошептала Ария.

Лука покосился на Марселлу, которая перестала петь, и поморщилась.

— Неважно, — сказал он.

— Я никогда не был игроком, — пробормотал Ромеро.

— Я помню тебя с более чем достаточным количеством девушек, — сказал я с усмешкой.

Внимание Лили переключилось на мужа.

— Сколько их было?

Ромеро смерил меня убийственным взглядом.

— Почему бы нам не отложить этот разговор на вечер? — предположила Ария.

— Ромеро был довольно ручным, — попытался спасти задницу Ромеро Лука.

— По сравнению с тобой? — спросила Ария, подняв брови.

Лука вздохнул.

— Мы, мужчины, не можем выиграть этот спор, не так ли?

Она подошла ко мне и передала Изу мне, прежде чем пошла к моему брату, обвив руками его шею сзади.

— Нет, нет, вы не можете.

Я поцеловал Изу в мягкий лобик, затем прижал ее к своей обнаженной груди, прежде чем опуститься.

— Как прошла ночь?

— Занятой, — сказала Ария.

— Она может разбудить мертвого своим визгом, — сказала Марселла.

— Может, она пытается говорить, как та группа мальчиков, которую ты так любишь. Еще раз, какое у них название? Castratos?[1]

Марселла покраснела, потом сверкнула глазами.

— Это не смешно.

Я опустился рядом с Амо и схватил кусок холодной пиццы.

— Почему у вашей маленькой какашки еще не режутся зубы и он невыносим? — спросил я Лилиану.

Она поджала губы.

— По-моему, у него только начинают прорезываться зубки.

Раздались мягкие шаги, и в комнате появилась Джианна, рыжие волосы были в полном беспорядке, но она надела свои пижамные штаны. Нахмурившись она осмотрела нашу небольшую общину.

— Что здесь происходит?

— Семейный совет, чтобы проголосовать, родим мы второго ребенка или нет.

Джианна фыркнула и направилась к Арии.

— Удачи вам с этим. Если понадобится, я заклею свой вагину.

— Папа, что… — начал Амо, но Лука покачал головой.

— Позже.

Марселла выглядела слегка встревоженной, но ничего не сказала. Джианна взяла Изу и стала баюкать ее в своих объятиях, нежно поцеловав.

— Эта малышка останется единственной, кто разрушит мой канал рождения.

— Фу, — воскликнула Марселла.

Я подмигнул Джианне, которая улыбнулась. Она села рядом со мной.

— Выглядишь лучше, — пробормотал я.

— Я чувствую себя лучше. Извини за холодную пиццу.

— Я заснул, не успев съесть ни кусочка.

Джианна закатила глаза.

— Следующее, что я знаю, мы купим квартиру во Флориде и поедем на одном из этих такси. Мы стареем.

— Взрослеете, — пробормотал Лука.

Ромеро подавил смешок.

— Семья… ты не можешь жить с ними, но и без них тоже, — пробормотал я.

Джианна пощекотала животик Изы, чем заслужила смешок. Она обменялась взглядом с Арией.

Как бы мы ни дразнили друг друга, мы держались вместе. Я никогда не ценил семью больше, чем сейчас.

Глава 14

Наконец настал день операции Маттео. После окончания я забрала его. Он не показывал никаких внешних признаков боли, но Маттео был Маттео, и это ничего не значило. Я пыталась почитать о вазэктомии, и, в общем, боль была описана как умеренная, так что для Маттео это действительно могло быть ничем.

Он устроился на пассажирском сиденье, а я села за руль, чего почти никогда не случалось. Я была неплохим водителем, но Маттео, как и все мафиози, предпочитал сам водить.

— Такое ощущение, что в мои яйца вставили кнопочку.

Я фыркнула.

— Бывало и хуже.

— Верно, но эти травмы обычно не заставляли меня волноваться, что у меня не встанет, — Маттео коснулся моего бедра. — Мы должны попробовать.

Я послала ему недоверчивый взгляд.

— Ты только что вышел из операционной и уже хочешь заняться сексом. Ты знаешь, доктор сказал, что тебе нужно подождать неделю, прежде чем мы сделаем это.

Рука Маттео поднялась выше. Я отмахнулась от него.

— Давай, детка. Одна неделя долгий срок, учитывая, что я занимаюсь регулярным сексом всего несколько месяцев.

— Прости, но моей вагине понадобилось время после того, как она родила нашу дочь, — пробормотала я.

— Значит, это категорическое «нет» сексу?

— Определенно.

— Тогда давай хотя бы напьемся сегодня. Об Изе позаботятся. Нам нужно провести вечер в одиночестве.

После рождения Изы мы провели один вечер в Tipsy Cow, но ни разу не напились и не отправились в клуб на вечеринку, но все равно это было большим достижением.

— Тебе также нельзя пить.

— Никакого секса, никакого алкоголя. По крайней мере, давай найдем кого-нибудь, кого я смогу порезать.

У меня вырвался смешок, но я соединила его с хмурым взглядом, показывая Маттео, что считаю его идиотом.

Я похлопала его по ноге.

— Ты получишь мою вечную благодарность за это.

Это предназначалось не только в качестве шутки. Я действительно любила Маттео еще больше за то, что он взял на себя ответственность.

Я уложила Изу спать и направилась обратно в спальню, но замерла на пороге. Маттео лежал на кровати весь распростертый, совершенно голый.

— Будь по-твоему со мной. Я готов.

Я приподняла одну бровь.

— Семь дней. Ты отслеживал.

— Давай, детка. Протяни мне руку помощи или ротик.

Маттео обхватил пальцами свой член, который уже начал твердеть.

— Не похоже, что тебе необходима помощь, — сказала я, но возбуждение уже было на исходе, при виде Маттео у меня между ног образовалась лужа.

Его тело никогда не оставляло меня равнодушной. Я подошла к нему, стянула через голову топ и сняла шорты. Обнаженная, я остановилась перед кроватью. Я снова почувствовала уверенность в своем теле, что было лучшим чувством в мире.

Маттео послал мне улыбку. Я забралась на кровать и оседлала его, прежде чем оттолкнуть его руку от члена и взять кончик в рот.

Маттео застонал, но замолчал, уткнувшись лицом в мою киску. Его нетерпение проявилось в том, как он погрузил в меня свой язык. Я застонала вокруг его члена. Маттео ответил стоном, завибрировавшим у моего клитора. Вскоре мы оба задыхались. Я терлась о умелый рот Маттео, в то время как он толкался в мой.

Когда он втянул мой клитор в рот, я взорвалась. Мои пальцы вокруг его члена напряглись, и я стала сосать его еще сильнее, пока он тоже не взорвался у меня во рту.

Я рухнула на него, совершенно измученная. Скатившись с его тела, я растянулась на кровати, вытирая рот.

— Вкус другой?

Я ударила по его прессу.

— Что? Это вполне законное беспокойство.

— Ничего не изменилось, — пробормотала я.

Маттео схватил меня за ноги, которые лежали на подушке рядом с его головой, и пощекотал. Я вскрикнула и попыталась вырваться из его хватки, но он был слишком силен.

— Ты разбудишь Изу, детка. Смейся тихо.

Я ткнула его локтем в бок, заставив крякнуть, но не отпустить. От воя у меня заболел живот, а на глаза навернулись слезы.

— Остановись! — процедила я сквозь зубы. — Трахни меня!

Маттео мгновенно прекратил атаку.

— Ты знаешь, как отвлечь меня.

Его голос был низким, и одна из его рук поднялась от моей лодыжки к внутренней стороне бедра.

— Это не так уж сложно.

Я раздвинула ноги.

Маттео вошёл в меня двумя пальцами и начал трахать, его напряженный взгляд не отрывался от моей киски. Вскоре мои мышцы начали сокращаться по другой причине. Я вращала бедрами, загоняя пальцы Маттео еще глубже в себя, пока не кончила с хриплым криком.

Не теряя времени, я взобралась на Маттео, который уже снова был тверд.

— Видишь, все еще работает.

Я потянулась за презервативом и надела его на его член.

Маттео вздохнул.

— Следующие несколько месяцев будут трудными.

Я опустилась на него, заставив нас обоих застонать.

— Надеюсь.

Маттео усмехнулся и сжал мои бедра, но я не нуждалась в ободрении. Мне нравилось ездить на нем верхом, управлять своим и особенно его удовольствием с каждым движением бедер.

Когда мы лежали в объятиях друг друга после этого, я спросила:

— Ты сожалеешь об этом?

Я могла только представить, какие комментарии Маттео получил от Луки. Учитывая нашу традиционную культуру, вазэктомия могла повредить его мужественности.

— Нет. Мы больше не хотим детей, а я ненавижу презервативы, так что лучше оставить Изу единственным ребенком.

Я улыбнулась.

— Выросшая с Флавио и третьим ребенком Арии, у нее будет много раздражающих братьев и сестер, с которыми можно проводить время.

— Нет никаких сомнений.

Я обвила рукой грудь Маттео. Теперь, когда Изе исполнилось восемь месяцев, все успокоилось. Я вернулась к преподаванию почти всех своих занятий, а Маттео и моя сексуальная жизнь почти вернулись к тому, как это было раньше. Мгновения паники были редкими и далекими, но Маттео или мои сестры всегда были рядом, чтобы поймать меня, если они возвращались.

Мы все поочередно следили за нашими детьми. Таким образом, получая столь необходимое время для пар, даже Лили иногда позволяла мне или Арии следить за Флавио и Сарой. С Изой под одной крышей секс ограничивался нашей ванной и спальней, и мы должны были вести себя тихо, но в те ночи, когда Иза находилась с одной из своих теток, мы действительно выходили из себя.

Прямо сейчас Ария и Лука все еще рядом, потому что малыш еще не родился, но их третий ребенок должен появится на свет через пару месяцев, и тогда все изменится.

— Ты молчишь. О чем думаешь?

— О том, как далеко мы все зашли. Когда Ария, Лили и я были подростками в Чикаго и пытались представить себе наше будущее, мы никогда не представляли его таким.

— Я думал, что все девушки хотят настоящей любви, прекрасного принца и великолепного дворца. Думал, ты живешь мечтой каждой молодой девушки.

Я фыркнула.

— Ты невероятно тщеславен.

— Почему? Это правда, не так ли?

Я стиснула зубы, но должна была признать, что он прав, особенно про Лили и меня.

Ария часто бубнила о поиске настоящей любви и красивого принца. Я редко лелеяла подобные фантазии, уже слишком пресыщенная в этом юном возрасте, и если я когда-нибудь и позволяла это, то держала при себе.

— Я никогда не была такой. Диснеевские принцы никогда не делали этого для меня.

Я приподнялась на его груди, прищурившись.

— Ладно, допустим, я действительно живу своей подростковой мечтой, а ты? Твоя подростковая мечта сбылась?

Маттео ухмыльнулся так, что у меня зазвенели тревожные колокольчики.

— Каждый похотливый подросток мечтает о девушке, которая может сосать член, как профессионал, и ездить верхом, как пастушка.

Я ударила его по плечу так сильно, как могла.

Маттео усмехнулся.

— Хорошо, хорошо. Но я никогда не мечтал о жене и ребенке. Никогда не думал, что это должно быть. Пока не встретил тебя. Я захотел тебя с первой минуты, как увидел, и с каждым грубым словом, слетавшим с твоих губ, хотел только сильнее. Сегодня ты и Иза воплощение мечты, о которой я никогда не смел мечтать.

Я сглотнула, ошеломленная словами Маттео.

— Придурок, зачем тебе говорить что-то такое искреннее и милое? Теперь я чувствую себя хладнокровной сукой в наших отношениях.

— Прими это.

Я снова ударила его, но уже мягче, а потом крепко поцеловала.

— Ты и Иза это то, что я никогда не думала, что мне нужно, но все, что я хочу на данный момент, — пробормотала я так быстро, как только могла, убирая слова с дороги. Затем забралась на Маттео. — Теперь давай вытряхнем из моей системы эту любовную привязанность.

— Твое желание для меня закон.

Крики и смех детей заполнили задний двор особняка. Каждый год мы все вместе проводили несколько недель лета в Хэмптоне. Это было хаотичное, но и лучшее время года.

— Они превосходят нас числом, — пробормотал Маттео, опускаясь в кресло рядом со мной.

Я подняла бутылку белого вина. Маттео ухмыльнулся и взял со стола бокал. Я наполнила его бокал и подняла свой.

— За выпивку, бальзам для измученных нервов каждого родителя.

— Можно мне тоже? — спросила Марселла, выходя на террасу в летнем платье, которое делало ее похожей на модель с подиума.

У Марселлы была красота Арии, только бледная кожа на фоне черных волос была еще более привлекательной. Ей было четырнадцать, и мужчины начали обращать на нее внимание. Каждый раз, когда я ходила с ней по магазинам, я замечала благодарные взгляды. Все мужчины, знавшие ее отца, держали глаза при себе. Все остальное было бы самоубийством. Я не могла себе представить, что Лука когда-нибудь смириться с тем, что Марселла с кем-то встречается, а тем более выйдет замуж. Идеального мужчины для нее, вероятно, не существовало на этой планете.

— Спроси еще раз через семь лет, — пробормотал Лука со своего места у барбекю.

— Паааааааап, — простонала Марселла, закатив глаза, и вернулась в дом.

— Она в тяжелом возрасте, — сказала Ария.

— Когда она нет? — спросил Лука.

Раздался пронзительный смех. Иза играла в прятки со своими двоюродными братьями Флавио и Валерио. Как обычно, мальчики делали то, что она хотела, ей было всего четыре года, но она уже была очень волевой. Второй сын Арии был всего на девять месяцев младше Изы, а Флавио на один день. Они были неразлучны.

— Ужин готов! — крикнула Ария, ставя салат в центр массивного стола во внутреннем дворике.

Лука принес тарелку с жареным мясом.

— Флавио, Валерио, Иза! — крикнула я, но они продолжали гоняться друг за другом.

Ария вздохнула. Маттео помахал Амо.

— Давай, Амо, пошевели задницей и помоги мне поймать маленьких монстриков.

Амо вскочил с кресла. Всего десять, а ребёнок уже был выше Арии. Они с Маттео побежали за детьми, которые начали визжать. Марселла вышла на террасу, семилетняя дочь Лили Сара тащилась за ней, как потерявшийся щенок.

В конце концов, Маттео вернулся к столу с Изабеллой, зажатой под его левой рукой. Амо нес своего младшего брата Валерио вверх ногами, так что светлые волосы мальчика спадали ему на лицо. Он так напоминал мне маленького Фабиано, что иногда мне становилось грустно, пока его серые глаза не напоминали мне, что он мне не брат. Флавио бежал за ними. С ним было легче справиться, чем с Изой и Валерио, но гораздо больше проблем, чем с милой Сарой. Лили иногда говорила, что это мальчишеские штучки, но Иза доказала, что эта теория ошибочна.

Маттео усадил Изу на стул рядом со мной.

Я бросила на нее суровый взгляд, когда она снова собралась встать.

— Время ужина.

По моему тону было ясно, что спорить бесполезно, поэтому Иза кивнула, слегка надув губки. Лили вышла на улицу, снова беременная, а за ней следовал Ромеро, который теперь всегда внимательно следил за ней, когда она вот-вот должна была родить.

В конце концов все уселись за стол, и еда была еще умеренно теплой.

Вскоре мы все наложили еду, и болтовня заполнила стол. Я отрезала Изе бифштекс, и она с жадностью проглотила его, к большому удовольствию Маттео. Девочка любила мясо и байк своего отца, но никогда не пропускала нашу еженедельную йогу мам и детей. Я убрала несколько ее рыжевато-каштановых локонов со лба, и она улыбнулась мне из-за вилки, эти дерзкие голубые глаза каждый раз проникали в меня. До сих пор Иза не сталкивалась ни с какими ограничениями. Ей разрешалось ссориться с кузенами. Чем старше она становилась, тем больше людей говорили ей, что она может и не может делать, потому что она девочка. Я прослежу, чтобы они все заткнулись, и если понадобится, даже позволю Маттео воспользоваться своими особыми пугающими талантами, держа в страхе любого, кто попытается заставить Изу поверить, что ее потенциал имеет пределы только потому, что у нее нет члена.

Маттео наклонился ко мне.

— У тебя свирепое выражение лица матери-медведицы. Опять беспокоишь свою хорошенькую головку о будущем Изы?

Я бросила на него раздраженный взгляд, но не стала отрицать.

— Поверь мне, детка. Я позабочусь о том, чтобы у нашей девочки была вся свобода, которую она захочет, если она никогда не приведет домой кавалера, если только это не ее девушка-лесбиянка.

— Ты невозможен, — пробормотала я, пытаясь подавить улыбку.

— Вот почему ты любишь меня, признайся.

Маттео коротко поцеловал меня, пока Валерио не выдохнул.

— Твои мама и папа снова ведут себя отвратительно, — сказал он, сморщив нос.

— Я знаю, — сказала Иза так, словно ей все время приходилось страдать от нашего публичного проявления любви.

— Ты бы не сидела здесь, если бы нам с мамой не нравилось быть отвратительными, — сказал Маттео.

Я толкнула его локтем в бок. Марселла с отвращением покачала головой, а Амо рассмеялся.

— Что это значит? — спросила Сара, и все младшие дети посмотрели сначала на Маттео, потом на Ромеро, потом на Луку.

Последний послал Маттео смертельный взгляд.

— Спроси Маттео.

Маттео откинулся назад и открыл рот. Он объяснил бы на птицах и пчёлах во всех деталях, если бы кто-нибудь позволил ему, так что я не была уверена, почему Лука спровоцировал его таким образом.

Ария ударила ладонью по столу.

— Никаких отвратительных тем за столом.

Мы ужинаем. Разве мы не можем хоть раз вести себя как нормальная семья?

Я пожала плечами. Лука, казалось, только позабавился ее вспышкой, но постарался скрыть это.

По крайней мере, дети немного выпрямились и снова сосредоточились на еде.

— Вот так она и поставила Луку в очередь, — сказал Маттео.

Я фыркнула. И снова за столом разразился ад.

Я одними губами извинилась перед Арией, но она покачала головой с плохо замаскированной усмешкой. Нормальной семьей мы не были, но никому из нас не было до этого дела.