Sword Art Online. Том 11. Алисизация. Поворот

Часть 1

Даже сейчас я иногда вспоминаю жизнь в плену летающей крепости Айнкрад.

Каждый день в ней длился целую вечность, особенно в первый год. Во время вылазок из города мне приходилось постоянно остерегаться атак монстров (а иногда и игроков) и жить по очень плотному расписанию, чтобы набирать уровни как можно скорее.

Я как мог экономил на сне — лишь бы в бою не подводила концентрация. Даже принимая пищу, я зубрил данные, купленные у информаторов. Это уже ближе к концу игры я прослыл белой вороной среди проходчиков, иногда средь бела дня засыпая на целые сутки, но в любом случае я никогда не тратил время попусту. По моим собственным ощущениям, за два года в летающей крепости я пережил не меньше, чем за четырнадцать лет до SAO.

Зато дни в загадочном Андерворлде пролетали в мгновение ока. И причина вовсе не в том, что я живу медленной жизнью. За эти два года я покинул Рулид, стал городским стражем Заккарии, а потом учился в академии мечников в Центории. Каждый день я работал не покладая рук, возможно, даже усерднее, чем в SAO. Тем не менее когда я оглядываюсь назад, мне кажется, что прошло всего ничего.

Причина этого либо в том, что здесь ничто не угрожает обнулить мою Жизнь — местный аналог хит-пойнтов… либо в том, что время тут течёт гораздо быстрее, чем в реальности.

Когда я работал на загадочный стартап под названием «Рэс», мне сказали, что FLA (функция ускорения флактлайтов в STL) сжимает время не более чем в три раза. Сейчас я почти уверен, что меня обманули. По некоторым обрывочным сведениям я установил, что коэффициент FLA может достигать тысячи. Если я прав, то в реальности за эти два года прошло лишь восемнадцать часов. Скорее всего, из-за ощущения полной безопасности вкупе с чудовищным ускорением дни кажутся мне короче, чем на самом деле.

Хотя…

Возможно, есть и третья причина.

Мне… нравилось жить в этом мире, особенно в академии, где я мог проводить время с Юджио, Сольтилиной, Ронье и Тизе. А ведь в академию я поступил и оттачивал навыки мечника только затем, чтобы поскорее покинуть этот мир. В глубине души я молился, чтобы эти весёлые дни продолжались вечно, поэтому время текло быстрее.

И раз так, то я — предатель. Я предал всех, кто волнуется за меня в реальном мире, — Асуну, Сугу, Синон…

И вот моё наказание за предательство: жизнь в академии закончилась кровью, меня связали и заточили под землёй, где нет солнца…

Я с трудом вышел из раздумий и сел на кровати. Глухо лязгнула цепь, прикреплённая к моему правому запястью. Вскоре из тьмы рядом со мной послышался низкий шёпот:

— Проснулся, Кирито?

— Ага… давно уже. Прости, я тебя разбудил? — спросил я так же тихо, чтобы не услышал тюремщик.

— Какое там, я вообще не спал, — послышался насмешливый ответ. — Это ты какой-то ненормальный: бросили в темницу, а ты в первую же ночь захрапел.

— Это второй секрет айнкрадского стиля: есть возможность — спи, — отмахнулся я придуманным наспех «правилом» и посмотрел по сторонам.

Однако глядеть было не на что: царил кромешный мрак, лишь из будки тюремщика в конце коридора по ту сторону решётки пробивался тусклый свет. Сильно сощурившись, я смог разобрать очертания Юджио, сидящего на соседней кровати.

Разумеется, я уже давным-давно освоил простое священное заклинание, с помощью которого можно зажечь любую подвернувшуюся палку, но в темнице на всякий случай все заклинания подавляются.

Хоть я не видел лица Юджио, но примерно догадывался, где он находится. Поборов некоторые сомнения и повернувшись к нему, я спросил:

— Ну как… успокоился?

По моим внутренним ощущениям, сейчас примерно три часа ночи. В темницу нас бросили вчера днём, а события, приведшие к нашему аресту, произошли ещё на день раньше. В общей сложности не прошло и тридцати пяти часов с тех пор, как Юджио нарушил Кодекс Запретов, отрубив руку Гумберту Жижеку «Голубой розой», а затем увидел, как из-за полного разрушения разума погиб Райос Антинус. Трудно было выразить словами, каким потрясением стала для него эта сцена.

Повисло долгое молчание. Наконец я услышал слабый голос:

— Ты знаешь… такое чувство, что всё было во сне… И то, что я поднял меч на Гумберта… и то, что Райос так…

— Не убивайся из-за этого. Сейчас надо думать, как быть дальше, — кое-как нашёл я, что сказать притихшему Юджио.

Хотел похлопать его по спине, но цепь не позволяла дотянуться до соседней кровати.

— Знаю. Не волнуйся за меня, — донёсся тихий ответ верного друга, и я вздохнул.

Не Юджио отрубил руки Райосу Антинусу, а я. Мы вполне могли успеть остановить кровь и спасти его от смерти, но, когда Райос пытался выбрать между собственной Жизнью и Кодексом Запретов, его мысли вошли в бесконечный цикл и в конце концов разрушили флактлайт.

Разумеется, я ощущал свою вину: так или иначе, а лишил жизни человека из Андерворлда. Но с другой стороны, два года назад я уже убил двух гоблинов, чтобы спасти Сельку, ученицу Азарии, а ведь у них были такие же искусственные флактлайты, как у Райоса. Позволив сейчас своей совести терзаться, я бы оскорбил память вождя гоблинов — в некотором смысле куда более достойного бойца, чем Райос.

И всё-таки кое-что не давало мне покоя.

Я предположил, что истинная цель компании «Рэс» и Сэйдзиро Кикуоки, администраторов Андерворлда, — создать настоящий искусственный интеллект.

Искусственные флактлайты уже обладают разумом и эмоциями людей из реального мира. Я видел в них только один изъян — слепую веру в законы. Но Юджио победил её, когда поднял «Голубую розу» на Гумберта, чтобы спасти Тизе и Ронье. Другими словами, он сломал последнюю преграду и стал истинным искусственным интеллектом.

С тех пор прошло тридцать пять часов внутреннего времени, но никто так и не выключил мир. Возможно, из-за коэффициента ускорения работники «Рэс» пока не засекли это событие, а возможно, у них случилась какая-то авария, которую мне даже страшно вообразить…

— Как быть дальше? — вдруг пробормотал Юджио с соседней кровати.

Я отложил вопросы в сторону и оторвал взгляд от потолка. Силуэт кивнул, и голос друга продолжил:

— Да, Кирито, ты прав. Мы должны вырваться отсюда и выяснить, что случилось с Алисой.

Конечно, я обрадовался, что Юджио начал приходить в себя, но в первую очередь меня впечатлил истинный смысл его слов. Он только что безо всяких колебаний заявил, что «мы должны вырваться отсюда». Казалось бы, он должен видеть в этой тюрьме символ власти Церкви Аксиом, то место, которое можно покинуть, лишь получив прощение свыше, но уже смог поставить Алису выше покорности. Позавчерашние события всё-таки серьёзно изменили его мышление.

Впрочем, сейчас не время глубоко в этом копаться. Когда взойдёт солнце, за нами наверняка придут для допроса и суда. Я согласен с Юджио: сначала нужно бежать, а уже потом думать.

— Ага… уверен, отсюда можно как-то сбежать.

«Если, конечно, тут работают законы тюрем жанра RPG», — мысленно уточнил я и ещё раз ощупал свои путы.

Холодная, безнадёжно прочная стальная цепь одним концом крепилась к браслету на моём правом запястье, а вторым — к кольцу, врезанному в стену. Я уже давно выяснил, что просто дёргать бесполезно: ни браслет, ни кольцо так просто не поддадутся.

Вчера утром мы с Юджио наконец добились того, ради чего отправились в путь с далёкого севера — мы преодолели стену Центрального собора Церкви Аксиом. Пускай в путах и свисая с лап дракона, но всё-таки.

Полюбоваться уходящим в облака белым шпилем не получилось — нас сразу заставили спуститься по бесконечной винтовой лестнице в подземелье под собором. В конце концов мы пришли в эту темницу, где нас сдали жутковатому тюремщику.

Выполнив свою часть работы, рыцарь единства Алиса Синтесис Сёрти ушла, даже не обернувшись, а огромный тюремщик в шлеме-котелке с маской неторопливыми отточенными движениями заковал нас в цепи.

Кормили только вечером: сухой хлеб и бурдюк с тёплой водой. По сравнению с этими условиями тюрьмы для оранжевых игроков Чёрножелезного дворца Айнкрада скорее напоминали дорогие отели.

Вчера я пробовал и тянуть цепи, и кусать их, и резать священными заклинаниями, но все попытки потерпели неудачу. Будь у нас «Голубая роза» или мой чёрный клинок, мы бы разрубили их одним ударом. Но оружие, которое Ронье и Тизе несли, не щадя своих рук, исчезло вместе с Алисой. Не конфисковали только обед, что приготовила Ронье, но он уже давно исчез в наших с Юджио желудках.

Хоть я и сказал, что отсюда можно «как-то сбежать», на деле способов пока не просматривалось.

— Неужели Алису тоже держали здесь восемь лет назад? — бессильно произнёс Юджио, сидя на лохмотьях, постеленных на металлическом каркасе кровати.

— Может быть…

Пустой ответ, но других у меня не было. Если с Алисой Цуберг, подругой детства Юджио и старшей сестрой Сельки, действительно обращались так же, как с нами, то выходит, что грозный тюремщик бросил одиннадцатилетнюю девочку одну в тёмную камеру. Какого же страха, должно быть, она натерпелась!

Потом её допросили, зачитали приговор… но что было дальше?

— Слушай, Юджио, я хочу всё же уточнить… Рыцарь единства по имени Алиса Синтесис Сёрти — это та самая Алиса, которую ты искал, верно? — нерешительно спросил я.

— Этот голос… — послышались полные боли слова спустя несколько секунд. — Эти золотые волосы, эти синие глаза. Да, это Алиса, я не мог её забыть, но… она ведёт себя словно другой человек…

— Да уж, врезала она тебе совсем не по-дружески. Значит… ей каким-то способом ограничивают память или мышление?

— Но в учебниках не было таких заклинаний.

— Ты же сам говорил, что старшие священники Церкви даже Жизнью управляют. Я не удивлюсь, если они могут залезть и в память.

Не удивлюсь, потому что «Соул Транслейтор», благодаря которому я нахожусь в Андерворлде, как раз способен на это. Если машина может менять воспоминания в настоящем мозгу, то память искусственных флактлайтов на внешних носителях наверняка редактируется ещё проще и тщательнее.

— Но… — продолжал я, — если этот рыцарь и есть настоящая Алиса, то кого я услышал два года назад в пещере к северу от Рулида?

— Ах да, ты же рассказывал, что голос Алисы обратился к тебе, когда вы с Селькой пытались меня вылечить…

Я не рассказывал Юджио во всех подробностях, как при помощи Сельки передавал ему свою Жизнь, когда он получил ужасную рану в битве с гоблинами. Передача Жизни — дело довольно опасное, к тому же я терял её быстрее, чем ожидал. Когда сознание почти покинуло меня, я услышал голос: «Кирито, Юджио, я жду вас. И буду ждать на вершине Центрального собора вечно».

Сразу после этого изнутри меня полился тёплый свет, восстанавливая Жизнь и мне, и Юджио, поэтому я знаю, что голос не почудился. Алиса, давным-давно похищенная Церковью Аксиом, помогла нам неведомой силой.

Теперь же, когда мы неожиданно столкнулись с Алисой, она представилась не дочерью старейшины Гасуфта Цуберга, а рыцарем единства Алисой Синтесис Сёрти. Кроме того, она вела себя с нами как с преступниками на суде — даже не верится, что они с Юджио дружили в детстве.

Значит, это либо другой человек с похожим голосом и внешностью, либо сама Алиса, но с заблокированными воспоминаниями. Чтобы узнать правду, мы должны сбежать из темницы и подняться на самый верх Центрального собора. Только там может скрываться правда о Церкви Аксиом.

Но хоть я теперь и знал, куда мы направимся, цепи и решётка не торопились нас отпускать.

— Чёрт, как же бесит… Будь тут творец этого мира, я бы взял его за грудки и вытряс из него всю правду! — тихо выругался я, представляя себе невозмутимого очкарика — Сэйдзиро Кикуоку.

— Эй ты, — насмешливым шёпотом ответил Юджио. — Всё понимаю, но зачем ругаться на богиню Стейсию внутри Церкви? Заслужишь кару небесную — пеняй на себя.

Кажется, разочарование в Кодексе Запретов ничуть не поколебало веру Юджио.

— Пусть лучше она покарает эти цепи, — легкомысленно отозвался я, и тут меня осенило: — Погоди-ка, — продолжил я совсем другим тоном. — К слову о Стейсии, окна мы открывать тоже не можем?

— Кстати, мы ведь не пробовали. Проверим?

— Ага.

Ещё раз взглянув на будку тюремщика по ту сторону решётки, я вытянул указательный и средний пальцы на правой руке и свёл их вместе. Затем сделал в воздухе уже привычный жест вызова окна и постучал по браслету на левой руке.

Тут же появилось знакомое фиолетовое окошко. Конечно, от просмотра свойств цепи толку немного, но я узнаю хоть что-то новое.

— О, появилось!

Я улыбнулся Юджио и вгляделся в окошко. В нём было три строчки: первая — идентификатор объекта, вторая — вгоняющие в уныние цифры «23500/23500», третья — «Class 38 Object».

38 — это намного больше, чем у дорогих мечей, но поменьше 45 у артефактной «Голубой розы» и 46 у меча, который пришлось целый год вытачивать из ветки Гигас Сида. Значит, любой из наших мечей мог бы легко перерубить эти цепи, однако вздыхать об этом бесполезно.

Юджио, по моему примеру открывший окно цепи, вздрогнул.

— Да-а, такую цепь точно бесполезно дёргать. Не имея оружия или инструмента хотя бы 38 уровня, мы её не сломаем.

— Это точно.

Я ещё раз обвёл взглядом полутёмную камеру, но кроме грубо сделанных кроватей и пустых бурдюков из-под воды ничего не нашёл. Цепляясь за последний лучик надежды, я вызвал окно кровати, чтобы в случае чего воспользоваться одной из ножек в качестве дубинки, но железо не только выглядело дёшево — класс был всего лишь третьим. Другое дело мощные прутья решётки, но до них не давала добраться цепь.

Я снова заозирался, не желая сдаваться, но тут раздался обессиленный голос Юджио:

— Можешь не искать, всё равно хороших мечей тут не завалялось. И вообще, здесь искать-то негде: только кровати, бурдюки и цепи.

— Цепи?.. — пробормотал я, опуская взгляд.

Посмотрел сначала на свою цепь, потом на ту, что тянулась к Юджио. В голову пришла идея, и, с трудом сдерживая возбуждение, я прошептал:

— Что значит «только»? У нас ведь их две. Две чёртовых цепи!

— А?..

Юджио наклонил голову, пытаясь понять, о чём я. Я сделал ему знак рукой, чтобы слез с кровати, потом и сам опустился на пол и отыскал друга в полумраке.

Со вчерашнего дня мы не снимали форму академии, и на правом его запястье виднелся такой же браслет, как и у меня. Приваренная цепь уходила к кольцу позади кровати.

Я пролез под цепью Юджио, затем перешагнул через неё в обратную сторону и вновь оказался на прежнем месте — теперь наши цепи перекрещивались в воздухе. Взмахом руки я попросил друга отойти и отступил сам. Цепи натянулись настолько, что заскрежетали друг о друга.

Благодаря этому зрелищу Юджио наконец догадался, что я задумал.

— Погоди, Кирито, ты хочешь, чтобы каждый тянул на себя?

— Ага! У цепей одинаковый приоритет, так что по-хорошему они должны уменьшать друг другу Жизнь. Сейчас и узнаем. Бери в обе руки.

Юджио всё ещё поглядывал на меня недоверчиво, однако послушно взял свисающую цепь обеими руками и присел. Я сделал то же самое.

— Только сначала…

Я нарисовал знак левой рукой и снова вызвал окно цепи.

Если бы мы попытались перетереть цепи такой толщины в реальном мире, то в лучшем случае смогли бы их слегка поцарапать. Но здесь, в Андерворлде, не действуют законы физики реальности. Подобно тому, как артефактная «Голубая роза» смогла срубить дерево четырёхметровой толщины за каких-то несколько дней, достаточно сильное столкновение двух объектов обязательно повреждает тот, у которого ниже приоритет.

Мы переглянулись, подстроились друг под друга и дёрнули изо всех сил за толстые цепи.

В темнице раздался глухой лязг. Юджио оказался настолько силён, что я едва успел упереться в пол ногами, чтобы не улететь вперёд. При этом он не собирался ослаблять хватку, так что вскоре первоначальная цель отошла на второй план — мы перетягивали цепь, просто соревнуясь в силе.

Из перекрестия цепей раздавался неприятный скрежет, и то и дело вылетали оранжевые искорки. Не ослабляя хватки, я вытянул голову и поглядел в открытое окошко.

— О!

Мне захотелось вскинуть кулак, однако руки были заняты, так что пришлось ограничиться гримасой. Двадцать тысяч единиц убывали так быстро, что единицы сливались в сплошное пятно и даже десятки исчезали с умопомрачительной скоростью. Такими темпами Жизнь цепи закончится уже через несколько минут. Я стиснул зубы и напрягся ещё сильнее, соревнуясь с Юджио.

Наш метод требовал наличия двух цепей и двух узников с достаточно высокими объектными полномочиями — параметр, примерно соответствующий показателю силы в SAO. Вот почему одиннадцатилетняя Алиса, брошенная сюда восемь лет назад, не смогла бы сбежать таким же образом.

Потом её доставили на допрос и что-то с ней сделали. Если Алиса-рыцарь и Алиса-девочка — один и тот же человек, значит, ей ограничили память и каким-то образом превратили в верного пса Церкви Аксиом…

Я настолько погрузился в размышления, что чуть не забыл об одной важной вещи. Ведь я вызвал окно не просто так, а чтобы успеть остановиться незадолго до того, как Жизнь цепи иссякнет, потому что иначе…

В камере раздался громкий звонкий лязг, не похожий на скрежет. И не успел я ни о чём подумать, как нас с Юджио отшвырнуло в разные стороны. Мой затылок ударился о толстую стену.

Долго ещё я лежал, свернувшись на полу, и держался за голову, борясь с головокружением и болью, точно воссозданными силами STL. Когда же боль наконец улеглась, я взглянул на решётку, опасаясь, что тюремщик всё слышал, но, к счастью, в коридоре было тихо. Облегчённо выдохнув, я встал на ноги.

Юджио поднялся почти одновременно со мной, потирая затылок левой рукой.

— У-у… — простонал он. — Я сейчас сто Жизни потерял.

— Считай, что дёшево отделался. Смотри!

Я вытянул правую руку, показывая свисающие с браслета звенья цепи. Мы успешно разорвали её, оставив на моей руке лишь где-то мер и двадцать санов… тьфу, метр и двадцать сантиметров. На полу валялись четыре металлических обломка в форме подковы — звенья, которые сломались, не выдержав давления. Прямо на глазах они тихо рассыпались и исчезли.

Мне стало интересно, и я вызвал окно цепи, свисающей у меня с руки. Как ни странно, оно показывало 18000 — почти столько же, сколько и было. Я ожидал, точнее, надеялся, что после обнуления Жизни обе цепи исчезнут целиком, но поскольку они делятся на звенья, тут, видимо, свои правила — они не пропадают, а разделяются на две новые.

Пока я раздумывал над тонкостями этого мира, Юджио осмотрел свою цепь, пожал плечами и заговорил:

— Ну ты придумал… Никогда мне не стать таким же безрассудным, как ты, Кирито.

— Хе-хе, это мой девиз: безответственность, безбашенность, безрассудство! Правда, вот с этим я уже ничего не сделаю…

Да, мы избавились от трёхмеровой… тьфу, трёхметровой привязи, но как быть со стальным хвостом, свисающим с правой руки, — ума не приложу. Можно устроить ещё одну перетяжку, но она лишь укоротит цепи, не сломав их полностью.

— Придётся ходить так. Правда, они тяжёлые, но не будут мешать, если намотать на руку, — Юджио тут же принялся наматывать хвост на предплечье.

Не придумав ничего лучше, я последовал его примеру — скоро у нас получились «кольчужные нарукавники». Мы переглянулись и усмехнулись.

— Так, а теперь…

Перед тем как перейти к следующей части побега, предстояло кое в чём убедиться. Я посмотрел на своего друга с серьёзным видом и глубоко вдохнул.

— На всякий случай спрошу… ты уверен, Юджио? Сбежав отсюда и отправившись на поиски правды об Алисе, ты восстанешь против Церкви Аксиом. У нас не будет времени на споры перед каждым следующим шагом. Поэтому если ты не готов принять окончательное решение, лучше оставайся здесь.

За два с лишним года, что мы провели вместе, я ещё не говорил ему таких суровых слов, однако сейчас у меня не было выбора.

Хотя Юджио держался молодцом, его флактлайт, хранящий душу сгусток фотонов, совсем недавно серьёзно перестроился. Всю свою сознательную жизнь юноша свято верил во власть Церкви Аксиом и Кодекса Запретов, но теперь у него появилось нечто поважнее.

Другими словами, прямо сейчас он совсем не так уравновешен, как может показаться. Если я перегружу его голову, постепенно переосмысливающую жизнь, его душа может сорваться, прямо как у Райоса. Именно поэтому все тридцать пять часов я ни разу не говорил с ним о Церкви Аксиом и Кодексе Запретов.

Но если теперь я собрался сбежать из темницы и ворваться в Центральный собор, лучше прямо сейчас укрепить решимость Юджио, чем потом спорить с ним в неподходящие моменты. Во что бы то ни стало мне нужно доставить его в целости и сохранности к вершине собора: там должен находиться пульт, с помощью которого можно вернуться в реальность.

Да, я действительно собираюсь познакомить моего бесценного друга с людьми из реального мира. Нынешний Андерворлд — всего лишь продукт эксперимента «Рэc», они могут перезапустить его, как только захотят. При этом, скорее всего, они сотрут всю сотню тысяч флактлайтов обитателей этого мира. Но я не допущу, чтобы всё так закончилось. Я заставлю работников «Рэc» и их вероятного начальника, Сэйдзиро Кикуоку, поговорить с Юджио, и они поймут, что именно создали. Жители Андерворлда — ни в коем случае не NPC виртуального мира. У них есть разум и чувства, как у реальных людей, а значит, и право на жизнь.

Когда я призвал Юджио принять решение, он на миг вытаращил глаза, затем склонил голову, сжал правую руку в кулак перед грудью.

— Да… я понимаю, — прошептал он тихо, но твёрдо. — Я уже всё решил. Ради возвращения в Рулид вместе с Алисой я готов пойти против Церкви Аксиом и, если потребуется, обнажить клинок. Если тот рыцарь единства и правда Алиса, я разберусь, почему она потеряла память, и верну прежнюю Алису. Ничего важнее для меня нет.

Юджио остановился, взглянул на меня горящими глазами и улыбнулся:

— Помнишь, ты сказал в лесу: «Бывают запрещённые вещи, которые всё равно нужно делать»? Кажется, теперь я наконец-то понимаю, о чём ты.

— Ясно…

Мою грудь вдруг наполнило странное, необъяснимое чувство. Чтобы его побороть, я глубоко вдохнул прохладный воздух, кивнул, затем сделал шаг навстречу напарнику и похлопал его по плечу.

— Я прочувствовал твою решимость… Но давай пока по возможности избегать битв. Думаю, что Алиса и остальные рыцари единства нам сейчас не по зубам.

— Нечасто ты так трусишь, Кирито, — усмехнулся Юджио.

Я напомнил ему, что рыцари — сильнейшие бойцы этого мира, и подошёл к решётке, отделявшей нас от коридора. Первым делом я вызвал окно толстых (где-то три сана) прутьев. Класс объекта: 20. Жизнь: 10000 очков.

— Гм-м… — протянул Юджио, встав рядом и заглянув в окно. — Решётка, конечно, слабее цепи, но раздвигать её руками придётся очень долго. Может, попробуем с разбега толкнуть?

— Так мы можем сократить себе Жизнь. Есть у меня одна мысль… короче, смотри.

Взмахом руки я попросил Юджио отойти и принялся разматывать цепь на правой руке. Хотя я говорил так, будто продумал план побега уже давно, эта мысль пришла в мою голову только что, когда я наматывал стальной хвост на руку. В памяти всплыло, как леди Сольтилина, целый год учившая меня в академии, после каждой битвы точно так же сматывала свой белый кожаный кнут — символ сэрлутского стиля.

Глядя на цепь длиной больше метра, медленно качающуюся под моей рукой, Юджио взволнованно прошептал:

— Кирито, ты что, задумал ею сломать решётку? Если собьёшься, самого себя отхлестаешь так, что мало не покажется…

— Спокойно, Лина научила меня хорошенько пользоваться кнутом. Недаром ведь её зовут «живая энциклопедия тактики». Так вот… когда я вышибу решётку, будет страшный грохот, поэтому мы с тобой немедленно побежим к лестнице. Если вылезет тюремщик, беги дальше, не сражаясь.

— О-о, хорошенько, говоришь?

Я решил не отвечать на двусмысленности Юджио и стал постепенно раскручивать цепь. Разумеется, она была гораздо короче кнута, но 38-й класс приоритета наверняка сгладит этот недостаток. «Когда бьёшь кнутом, думай не о своей руке, а о тяжести кончика», — вспомнил я слова Лины, резко отвёл цепь назад, подождал, пока она почти полностью вытянется, и что было сил размахнулся.

— С-сэй!

Серая змея пронеслась в воздухе и попала точно в место пересечения двух толстых прутьев — во тьме ослепительно вспыхнули искры.

Решётка с оглушительным грохотом вылетела из рамы, врезалась в решётку камеры напротив и упала на пол. Если бы там был узник, он бы наверняка решил, что это Солус снизошла покарать его.

Я задержал дыхание, чтобы не глотать поднявшуюся пыль, и выскочил в коридор. Как ни крути, на такой шум тюремщик в котелке на голове просто обязан выскочить. Не думаю, что он может тягаться с рыцарями единства, но всё же не хотелось бы сражаться, пока у меня в руках только цепь, играющая роль кнута.

Я насторожённо вгляделся вдаль, однако секунды шли, а никто не появлялся. Увидев, что Юджио тоже вышел из камеры, я быстро прошептал:

— Возможно, он затаился и ждёт. Будь осторожен!

— Ладно.

Мы кивнули друг другу и побежали, стараясь не шуметь, — хотя, казалось бы, после такого должно быть уже всё равно.

Пока нас вели сюда, я успел разглядеть, что подземная тюрьма Церкви Аксиом состоит из восьми коридоров, расходящихся из центра, словно спицы колеса. В коридорах по четыре темницы с каждой стороны. Если учесть, что все темницы рассчитаны на двух узников, в тюрьме могут содержаться 128 человек, хотя мне слабо верится, что за всю историю тюрьмы в ней когда-нибудь заканчивались свободные места.

Там, где коридоры сходились — так сказать, в «оси колеса», — находилась маленькая будка тюремщика и винтовая лестница, ведущая на поверхность. Надеясь увернуться от атак тюремщика и взбежать по лестнице, я остановился перед входом в будку и всмотрелся вдаль.

Лампа на стене будки тускло освещала пространство: вроде бы всё было спокойно. Но я не сомневался, что тюремщик притаился за поворотом, держа наготове какое-нибудь жуткое оружие.

— Слушай, Кирито!

— Ш-ш!..

— Нет, ты послушай.

Пока я силился отыскать в полумраке тюремщика, Юджио стал тыкать меня в плечо. Пришлось обернуться.

— Чего тебе?

— Ты не слышишь? Кто-то храпит.

— Что?..

Я затаил дыхание — и действительно, откуда-то доносился мерный, легко узнаваемый гул.

Я посмотрел на Юджио, покачал головой и пошёл вперёд.

Пройдя до конца коридора (и не обнаружив за поворотом даже крысы), я оказался в круглом зале, через центр которого шла каменная колонна диаметром метров пять. Полость внутри играла роль спальни тюремщика… и оттуда раздавался храп.

Внутрь вела железная дверь с маленьким окошком вверху. Мы бесшумно подкрались к двери и, касаясь друг друга щеками, заглянули внутрь.

В самом центре круглого помещения стояла кровать, почти такая же, как у нас в темнице, и на ней лежал огромный, похожий на бочку тюремщик. Жестяное забрало шлема-котелка, который он не удосужился снять, подрагивало от гулкого храпа.

Казалось бы, надо поскорее бежать, пока есть возможность, но я невольно задумался о поведении тюремщика. В этой тюрьме почти не бывает узников, и всё же он годы… а может, десятилетия, сторожит её, ведь в этом мире все люди, за исключением особенно знатных, в десять лет получают Призвание от местных властей. Бросить его на полпути по собственной воле нельзя.

Каждый день он просыпается в тёмном подземелье от еле слышного звона колоколов, расхаживает вдоль пустых камер, дожидается очередного звона, снова ложится спать. Изо дня в день повторяя одно и то же, тюремщик настолько привык к своей работе, что сейчас не отреагировал даже на оглушительный грохот.

На стене будки висело множество разнообразных ключей, один из них наверняка избавил бы нас с Юджио от браслетов… Я отступил, решив, что ради этого не стоит будить тюремщика и сражаться с ним.

— Пошли, — бросил я.

— Ага… пошли!

Кажется, Юджио тоже о чём-то думал. Мы отошли от двери, добрались до начала винтовой лестницы и больше не оборачивались.

Часть 2

Когда нас вели вниз, винтовая лестница показалась мне очень длинной, однако сейчас мы взлетали по ней так, что уже через несколько минут повеяло свободой. Исчез запах плесени, сырые камни под ногами и на стенах сменились гладким блестящим мрамором.

Наконец впереди забрезжил свет, затем показался прямоугольный проём, и мы с Юджио ринулись прямо к нему, совсем забыв об осторожности. Вырвавшись на поверхность, мы жадно вдохнули свежий воздух.

— Уф-ф!..

Переведя дух, я посмотрел по сторонам. Стояла ночь, но такая звёздная, что я и без фонаря смог более-менее осмотреться.

Церковь Аксиом — владычица мира людей — занимала огромный квадрат в самом сердце Центории. Насколько я успел понять, когда висел вчера утром на лапе дракона, главный вход на территорию находится на востоке, скорее всего, потому, что там восходит Солус. За воротами начинается широкая дорога, ведущая в святая святых Церкви — белую башню под названием Центральный собор. Собор тоже квадратный в основании, стены его отполированы до зеркального блеска, а вершина скрывается в облаках и не видна с земли.

Я верю, что там, на вершине, есть кто-то, управляющий этим миром, и что там же находится пульт, через который можно связаться с внешним миром… то есть с «Рэс». Если я смогу добраться туда, то вернусь в реальность — спустя два года и два месяца, проведённых в этом мире…

Освежив чувства, я оглянулся на вход в подземелье, из которого мы только что сбежали. Он выглядел как прямоугольный проём без двери, случайно пробитый посреди белоснежной стены. Оторвав от мрамора взгляд, я посмотрел сначала налево, затем направо, наконец вверх, но из-за густого тумана так и не увидел, где кончается стена.

Хотя я бы и без тумана не смог оценить её высоту. Дело в том, что гладкий мрамор в метре от меня был стеной Центрального собора — финальной точки нашего с Юджио путешествия.

Юджио, видимо, думал о том же самом: он подошёл к стене одновременно со мной и так же положил левую руку на белые камни. Пальцы погладили мрамор, холодный и бесконечно твёрдый.

— Глупо, конечно, говорить уже после побега, но… даже не верится, что я трогаю собор, — сказал он. — Ведь самые знатные аристократы… и даже императоры смотрят на него с той стороны стены.

— Правда, мы надеялись попасть сюда рыцарями единства, а вышло, что беглецами, — бессердечно ответил я.

Юджио коротко усмехнулся и снова принял серьёзный вид.

— Но знаешь, возможно, это к лучшему. Если бы мы стали рыцарями единства, то, как и Алиса…

— Потеряли бы воспоминания? Да, очень может быть… но если это касается всех рыцарей, то кем они себя считают? — пробормотал я.

Юджио отвёл руку от стены и недоумённо посмотрел на меня. Я тоже опустил руку, поставил на пояс и попытался ответить на его молчаливый вопрос:

— Это я к тому, что если даже рыцарям запечатывают воспоминания… они ведь должны помнить, кто их родители и откуда они родом, да? Это корневые знания, и подделать их очень тяжело.

— Понял… Рыцари ведь летают по всему миру людей. Даже если заменить им воспоминания о родине на фальшивые, они легко поймут правду, когда посетят ту землю…

Вдруг Юджио ахнул и уставился на меня широко раскрытыми глазами. Я непонимающе заморгал в ответ. Несколько секунд мы таращились так друг на друга, пока я не догадался, что на него нашло:

— Ты… думаешь, мы сможем отыскать в этой башне мои воспоминания?

— А… н-нет, я…

Юджио скривился и опустил голову. Я шагнул вперёд и взъерошил соломенные волосы напарника.

— Опять переживаешь почём зря. Ведь я же сказал, неважно, вернётся ко мне память или нет. Я всё равно буду с тобой до конца.

Юджио приподнял слегка раскрасневшееся лицо.

— Нечего говорить со мной, как с ребёнком, — произнёс он по-детски обиженным голосом, но не стал сбрасывать мою руку и продолжил тихим голосом: — Я тебя ни в чём не подозреваю, просто… Когда думаю, что наше путешествие вот-вот закончится, мне…

От его сдавленного шёпота у меня кольнуло в груди. Я запрокинул голову, не убирая руки с головы Юджио.

Величественный собор, в полной мере достойный называться сердцем всего мира, тянулся точно вверх. Даже если никто не встанет на нашем пути, добраться до его вершины будет непросто. С другой стороны, это и правда конец. Когда мы одолеем десятки тысяч ступеней, наше с Юджио путешествие завершится — на год раньше, чем мы ожидали.

Но мы не распрощаемся друг с другом навсегда. Я выйду в реальный мир, но потом обязательно вернусь, чтобы снова увидеть его, леди Лину, Ронье, Тизе и многих других.

— Раз уж всё заканчивается, давай стремиться к хэппи… тьфу, к счастливой концовке. Ты вернёшь воспоминания Алисы и отправишься с ней в Рулид… Правда, тебе в таком случае придётся снова выбрать Призвание, да? Лучше начинай думать сейчас, поскольку твой следующий выбор будет уже на всю жизнь, — как можно легче заявил я.

Юджио наконец-то поднял голову, и его губы растянулись в привычной снисходительной улыбке.

— Ты слишком забегаешь вперёд, Кирито. Хотя я сразу могу сказать, что работа рубщика меня достала.

— Ха-ха, ещё бы!

Я убрал руку с головы Юджио, похлопал его по плечу, и в этот самый момент откуда-то сверху донёсся красивый колокольный звон. Мелодия четырёх утра. До рассвета остался всего час…

— Кажется, нам пора.

— Угу, пойдём, — согласился Юджио.

Мы стукнулись левыми кулаками, не только выбросив их одновременно, но и сжав с одинаковой силой. Убедившись, что говорить больше не о чем, мы ещё раз посмотрели по сторонам.

Всё, что мы знали, это что находимся с задней (западной) стороны собора, но и только. Восточную мы, разумеется, не видели из-за мраморных стен.

Наша первоочередная задача — попасть внутрь. Конечно, было бы неплохо обнаружить поблизости вход на первый этаж, но западная стена оказалась, как назло, сплошной: ни дверей, ни окон, насколько хватало глаз. Единственный проём вёл к лестнице, по которой мы только что поднялись. Не исключено, что из тюрьмы существовали и другие выходы, но я уже поклялся Стейсии, что ноги моей там больше не будет.

Очевидно, следующий вариант — идти вдоль стены на север или юг, однако метрах в пяти в каждую из сторон дорогу перегораживали металлические заборы, упирающиеся в собор под прямым углом. Они были не слишком высокие, перелезть можно, но ещё вчера я увидел, что там и дальше бесконечные ряды таких же заборов.

Судя по блеску обвитой плющом бронзы, забор был ещё крепче, чем решётка темницы. И таких заборов к западу от собора хоть пруд пруди! Другими словами, вокруг нас раскинулись одновременно сад и лабиринт. Скорее всего, его задача — запутать беглецов, если таковые вдруг объявятся.

С севера, юга и востока путь преграждали стены и заборы, зато к западу была калитка, тропа от которой вела к небольшой площади посреди лабиринта. Именно на неё вчера утром и приземлился дракон вместе с нами.

Перед приземлением я пытался мысленно проложить дорогу через лабиринт, но она оказалась слишком запутанной, чтобы её можно было выучить за такое короткое время. Но выбора у нас нет.

— Пройдём через лабиринт и окажемся у северной или южной стены собора, — сказал я.

— Надеюсь на твою интуицию, Кирито, — кивнул Юджио.

— Правильно делаешь, я всегда любил лабиринты, — весело бросил я в ответ.

Напарник озадаченно посмотрел на меня, и я поспешил на запад, пока он не завалил меня вопросами.

Через несколько шагов я добрался до калитки и первым делом решил оценить приоритет забора. Окошко показало тридцать пятый уровень — ага, всё-таки это не заурядная бронза. Возможно, я смог бы перепилить её цепью на правой руке, но проще и быстрее будет перелезть, к тому же могут сбежаться охранники или даже рыцари единства.

Но когда я уже собирался погрузиться в лабиринт, как и планировал с самого начала, Юджио вдруг ахнул.

— Ч-чего с тобой?! Что-то не так с забором?! — воскликнул я.

— Не с забором… Эти листья…

Юджио таращил глаза на растение, обвившее бронзовый забор.

— Я никогда не видел их раньше, но уверен, — прошептал он, показывая пальцем на ничем не примечательные листья, — это… розы, Кирито.

— Розы?.. То есть… что?! Ты хочешь сказать, в этом лабиринте повсюду розы?!

Я ответил почти равнодушным голосом, но быстро вспомнил, что в Андерворлде розы — не просто красивые цветы. Если анемоны, бархатцы, георгины и каттлеи, плоды которых полны чистой священной энергии, называют «четырьмя священными цветами», то ещё более благородную розу и вовсе зовут «божественным цветком».

Ни простолюдинам, ни знати, ни даже императорам не дозволено выращивать её, поэтому, если отыщешь дикий куст, цветы с него можно продать в Центории за астрономическую сумму.

Однако в лабиринте растут тысячи, десятки тысяч кустов этого редчайшего растения… Меня на миг посетило желание сорвать их все до единого, но, увы, в Андерворлде нет такой замечательной и полезной функции, как «инвентарь».

Пока я сражался с низменными желаниями, Юджио повёл себя на удивление хладнокровно. Он раздвинул зазубренные листья пальцами и посмотрел между ними.

— Цветов пока нет, но бутоны уже набухли. Здесь достаточно растений, чтобы в воздух постоянно выпускалось много священной энергии.

А ведь и правда, воздух лабиринта с самого начала показался мне каким-то сладковатым, словно очищающим тело изнутри. Я жадно вдохнул его и тут же получил упрёк от Юджио:

— Я о другом, Кирито. Сейчас мы с тобой можем использовать высшие священные заклинания.

— Да, но мы ведь не ранены…

— Зато потеряли кое-что очень важное. Наши с тобой…

— A-а, точно, мечи! — я щёлкнул пальцами, наконец-то уловив, к чему клонит Юджио.

Конечно, цепь 38-го класса на правой руке — хорошее оружие, но Юджио не умеет сражаться кнутами, так что чем скорее мы отыщем «Голубую розу» и «тот, который чёрный», тем лучше. Этим вообще нужно заняться в первую очередь.

Рыцарь единства Алиса куда-то унесла наши мечи, но с помощью священных заклинаний можно выяснить, куда именно. Я поднял правую руку и глубоко вдохнул.

— Систем колл! — приглушённо произнёс я слова, которые для Юджио были началом заклинания, а для меня — началом системного вызова.

Пальцы тускло зажглись фиолетовым — системный вызов загрузился и перешёл в режим ожидания команд.

Я вытянул указательный палец, подогнув остальные.

— Дженерейт амбра элемент, — продолжил я, представляя себе образ чёрного матового камня.

На кончике пальца появился крошечный чёрный шарик с фиолетовым ореолом — темнород, один из восьми элементов этого мира. Призвать его довольно трудно, зато наконец-то оправдали себя унылые лекции и экзамены по священным заклинаниям.

Темнород полон отрицательной энергии — это диаметральная противоположность светорода, которым заведующая Азурика вчера утром вылечила глаз Юджио. Если скомандовать темнороду разрядку командой «дисчардж», ничего не уточнив, он попросту съест кусок пространства. Но если воспользоваться цепкостью этого опасного элемента, можно добиться и другого результата.

— Эдхиа позешн. Обжект айди: DLSS102382. Дисчардж.

Когда я дочитал заклинание, висевший над пальцем темнород начал двигаться, будто чем-то влекомый. Беспокойно подрагивая, он полетел на восток, набирая высоту. Возле стены собора энергия иссякла, и темнород исчез, однако фиолетовый след, который он оставил в воздухе, провисел ещё какое-то время.

Я мысленно прочертил продолжение линии и посмотрел, куда она ведёт. Когда Юджио сделал то же самое, то разочарованно заметил:

— Как я и думал, наши мечи внутри собора. Я надеялся, что их оставили снаружи, в каком-нибудь сарайчике…

— Не так уж высоко их упрятали. Это где-то второй… нет, третий этаж. Хорошо хоть, выше не утащили.

— Да уж… итак, наша первая задача — проникнуть в Центральный собор через чёрный ход, дойти до третьего этажа и отбить наши мечи.

Во время обучения в академии слова вроде «проникнуть» и «отбить» позволял себе только я, но теперь и Юджио начал вовсю ими пользоваться. Я не знал, радоваться этому или нет, но всё-таки кивнул.

Теперь выяснилось, где наши мечи, но первым делом мы всё-таки должны были пройти лабиринт-розарий. Вот если бы я знал заклинание, которое показывает правильную дорогу!.. Увы, таких системных команд нет… насколько мне известно.

Мы с Юджио прошли через бронзовую калитку и направились к площади. Заборы вокруг нас тоже заросли розами. Как красиво было бы тут на рассвете, если бы они цвели! Но сейчас тьма — один из немногих наших союзников. Мы бежали при свете звёзд, стараясь не издавать ни звука.

Скоро впереди появилась ещё одна калитка — вход на посадочную площадку для драконов. Я помнил, что на ней есть скамейки и фонтан, но не успел заметить, есть ли карта лабиринта. Хотя, если это площадь, на ней должна быть карта. «Будь, пожалуйста!» — взмолился я, приближаясь к калитке — немного поуже по сравнению с предыдущей. Но только я собрался пройти через неё, под чёлкой во лбу кольнула уже знакомая боль. В ту же секунду бежавший сзади Юджио дёрнул меня за одежду.

— Ч-чего такое?

— Там кто-то есть.

— Что?..

Я машинально согнулся и прищурился.

Прямоугольная, вытянутая с востока на запад площадь начиналась у восточной калитки, перед которой мы стояли. В центре разместился фонтан с бронзовой статуей богини Террарии, вокруг него — четыре скамейки из той же бронзы, что и заборы.

На правой, если смотреть с нашей стороны, — то есть на северной — скамейке действительно кто-то сидел.

Длинные, слегка вьющиеся волосы прятали лицо, но не худощавое тело в отполированных до блеска серебристых доспехах и со слегка изогнутым клинком на левом бедре. К наплечникам крепился яркий плащ. Даже с такого расстояния я легко разобрал на плаще вышивку в виде круга, наложенного на крест.

Мы с Юджио дружно ахнули и выдавили из себя:

— Рыцарь единства!..

Ошибиться мы не могли. Судя по телосложению, причёске и доспехам, там явно не Алиса, но этот рыцарь едва ли слабее неё. Без мечей… и даже с ними победить такого противника будет очень нелегко.

«Может, броситься в лабиринт на юг или на север? Или лучше повернуть назад?» — мелькнуло в голове. Но не успел я принять решение, как на площади раздался мелодичный мужской голос:

— Не стойте, узники, идите сюда.

В вальяжно поднятой правой руке сверкнул бокал вина. Приглядевшись, я увидел и бутылку, стоявшую на скамейке.

И голос, и жест рыцаря показались мне настолько вызывающими, что я не смог развернуться и сбежать — моя вредная привычка потребовала ответить:

— О-о, ты нам что, вино предлагаешь?

Перед тем как ответить, рыцарь единства медленно повернул голову в нашу сторону и отпил из бокала.

— Увы, это угощение не для детских губ… и уж тем более не для преступников. Западная Империя, сто пятьдесят лет выдержки. Но я могу угостить вас его ароматом.

В свете звёзд я увидел, что улыбающийся рыцарь вращал в руке бокал и был чертовски хорош собой. Идеально прямой нос прекрасно уравновешивал немного дерзкие брови, а изысканной формы глаза лучились холодным светом.

Мы с Юджио поражённо притихли. Рыцарь поднял закинутую ногу, поставил на землю с металлическим щелчком и поднялся. Он оказался довольно высоким — где-то на голову выше нас. Тёмно-фиолетовый плащ и бледно-голубые волосы слегка развевались от ночного ветерка.

Рыцарь залпом осушил бокал и ошарашил меня неожиданными словами:

— Следует отдать должное проницательности Алисы, моей наставницы. Это она предвидела побег узников при всей его невозможности.

— А… Алисы? Твоей наставницы?.. — недоумённо повторил я.

Рыцарь единства медленно кивнул и продолжил надменным тоном:

— Если честно, я не поверил ей, когда она приказала мне караулить тут всю ночь на случай вашего побега. Я полагал, что буду коротать ночь за вином и созерцанием бутонов роз, но вы и правда добрались сюда. Цепи на ваших руках сделаны из духовной стали, закалённой в вулкане Южной Империи. Я не знаю, как вы перерубили их, но теперь мне совершенно ясно, что вы настоящие мятежники.

Не переставая улыбаться, рыцарь поставил бокал на скамейку. Освободившейся рукой откинув чёлку назад, он заговорил уже чуть строже:

— Разумеется, я верну вас в темницу, но для начала придётся вас как следует наказать. Но вы, конечно же, готовы к этому?

Полуулыбка не покидала его лица, но худощавый рыцарь испускал настолько плотную ауру силы, что я чуть было не отступил. Всё-таки я удержался, напряг живот и заставил себя ответить ровным голосом:

— Ты ведь тоже понимаешь, что мы не дадим наказать себя без боя?

— Ха-ха-ха, какая смелость! Я слышал, что вы неоперившиеся юнцы, не окончившие академию, но вы неплохо держитесь. Пожалуй, я выкажу уважение вашей беспочвенной самоуверенности и представлюсь перед тем, как оставить вам по одной десятой запасов Жизни. Я — рыцарь единства Эльдриэ Синтесис Сёрти Ван. Меня призвали всего месяц назад и пока не дали подконтрольную территорию, так что рассчитываю на ваше снисхождение.

Услышав витиеватую речь рыцаря, Юджио за моей спиной почему-то ахнул, но я не мог отвлекаться на него. Всё моё внимание было сосредоточено на тех крупицах важной информации, которую донёс до меня омерзительно прекрасный голос.

Во-первых, я окончательно убедился, что имена рыцарей единства подчиняются строгому правилу. Если учесть, что Алиса представилась как Алиса Синтесис Сёрти, можно сделать вывод, что сначала идёт личное имя — «Алиса», «Эльдриэ» и так далее. Затем — слово «Синтесис», общее у всех рыцарей. Наконец, последняя часть имени — не имя вовсе, а порядковый номер. Юджио наверняка не заметил этого, поскольку номер на английском, но Алиса, по всей видимости, тридцатый рыцарь единства, а Эльдриэ — тридцать первый…

Во-вторых, он сказал, что «его призвали всего месяц назад». Я не очень понимаю, что имеется в виду под «призывом», но если Эльдриэ — новейший рыцарь, то их, оказывается, всего-то тридцать один. Причём многие из них, скорее всего, не в Центральном соборе, а присматривают за землями мира людей, так что в башне их наверняка не больше десяти.

Правда, от всех этих подсчётов не будет никакого толку, если мы не победим рыцаря-новичка, вставшего у нас на пути.

Я обернулся к Юджио через левое плечо и глухо прошептал:

— Будем сражаться. Я нападу первым, а ты жди моей команды.

— Л-ладно, но Кирито, я…

— Я же сказал, у нас нет времени на споры. Без победы над ним нам не войти в собор.

— Нет, я не спорю, просто его имя мне что-то… Ладно, неважно. Я готов. Не переусердствуй, Кирито.

Юджио ответил как-то невнятно, словно не до конца поняв мой замысел, но я не мог тратить время на неспешное обсуждение тактики. Как обычно, где-то над головой послышался вздох загадочного ангела-хранителя. Ничего, можно сбежать уже после того, как выяснится истинная сила врага. Надеюсь…

Я сделал пару шагов, чтобы войти на площадь через калитку, размотал цепь на правой руке и мягко сжал. Увидев моё оружие, рыцарь вскинул бровь:

— Надо же. Я-то думал, как ты собираешься обойтись без меча, а ты решил сражаться с помощью цепи? Значит, можно ожидать некоего подобия полноценной битвы.

И в голосе, и в лице рыцаря были полно самоуверенности. «Ничего, скоро тебя бросит в холодный пот», — мысленно пообещал я, медленно сокращая расстояние между нами.

Отчасти я нахожусь в невыгодном положении, ведь цепь не даст включить тайные приёмы, вернее навыки мечника, но, с другой стороны, это оружие гораздо дальнобойнее меча. Если я буду придерживаться метода hit-and-run[7] — без конца двигаться, мало-помалу нанося урон, — то наверняка смогу победить.

Но в следующий миг мои планы рухнули как карточный домик. Правая рука Эльдриэ потянулась не к бедру, а за спину.

— Раз так, то и я буду сражаться не мечом.

Рука достала оружие, крепившееся к поясу сзади. Тонкий серебристый кнут.

На моих ошарашенных глазах белая змея размоталась и легла на каменную кладку. На фоне грубо скованной цепи сплетённый из серебристых нитей кнут казался особенно прекрасным. К тому же вскоре я заметил, что по блестящей звёздным светом поверхности кнута бежит спираль шипов, словно по розовой лозе. Если я пропущу удар, Эльдриэ рассечёт мне не только кожу.

И даже это ещё не всё. В его кнуте не меньше четырёх метров длины, а в моей цепи — всего сто двадцать сантиметров. Невозможно сражаться по тактике hit-and-run, когда атаки противника в три с лишним раза дальнобойнее твоих.

Я застыл и покрылся холодным потом. Эльдриэ, будто разглядев меня насквозь, взмахнул правой рукой. Кнут взвился, словно змея, и щёлкнул по камням.

— Итак… в знак уважения к вашей решимости пойти против Церкви Аксиом, нарушить Кодекс Запретов и даже сбежать из темницы я с самого начала буду сражаться в полную силу.

Не успел я что-либо ответить, как Эльдриэ поднёс к кнуту вторую руку и величественно объявил:

— Систем колл!

За этими словами последовал сложнейший текст, который я почти не разобрал.

Священные заклинания Андерворлда, подобно магии ALfheim Online, поддерживают скорочтение — другими словами, волшебные слова можно произносить сколь угодно быстро. Конечно, чем быстрее читаешь заклинание, тем легче в нём ошибиться.

Среди моих знакомых второе место по навыку скорочтения занимала леди Сольтилина, а первое — заведующая Азурика. Однако Эльдриэ превзошёл их обеих. За семь или восемь секунд он выпалил под тридцать слов и завершил заклинание странной, незнакомой мне фразой:

— Энханс армамент!

«Энханс» это… enhance, «усилить»? А «армамент», э-э…

Но Эльдриэ не дал времени пролистать мысленный словарь английского. Он непринуждённо поднял правую руку и опустил, словно атакуя меня.

Нас разделяло метров пять. Даже его кнут, оставляющий в воздухе серебристый след, не смог бы преодолеть такое…

Вдруг оружие Эльдриэ растянулось в несколько раз, словно эластичный шнур. Не успев прийти в себя от изумления, я инстинктивно схватил цепь обеими руками и поднял над головой. В следующий миг моё тело ощутило сильнейший удар, из глаз посыпался фонтан голубых искр.

— Кх-х!..

«Если я просто заблокирую удар, он перерубит цепь!» — интуитивно понял я, согнул колени и наклонился вправо. Кнут с оглушительным скрежетом проехал по цепи, оторвался от неё и ударился о камни, проделав в кладке глубокую борозду. Затем оружие вернулось в руку рыцаря.

Я снова ощутил, как облился холодным потом, посмотрел на цепь и невольно застонал.

Объект 38-го класса, сделанный из духовной стали, сточило настолько, что ещё немного — и какое-нибудь из звеньев точно лопнет.

Увидев, как я оцепенел, рыцарь единства сдержанно улыбнулся и произнёс:

— Надо же… я рассчитывал отрезать тебе ухо, а ты с первого же раза отбил удар «Морозной чешуи»? Видимо, я должен извиниться, что посчитал тебя заурядным учеником академии.

Как бы ни хотелось мне огрызнуться в ответ на эти самоуверенные слова, мой рот отказывался слушаться.

Он силён. Чудовищно силён. Это не он недооценил меня, а я его.

С большим опозданием я осознал, что рыцарь единства Эльдриэ Синтесис Сёрти Ван из того типа врагов, которые мне пока ещё не встречались.

Андерворлд — всего лишь площадка для экспериментов «Рэс» и виртуальный мир. Строго говоря, в этой битве на кону стои́т только моя жизнь как мечника Кирито, а не как школьника по имени Кадзуто Киригая. Даже если кнут Эльдриэ отрежет мне голову и я растеряю всю Жизнь, настоящее моё тело не получит ни царапины.

Поэтому я не могу назвать эту битву столь же кошмарной, как сражения в смертоносном SAO. В боях против боссов уровней Айнкрада и безумных красных игроков я ощущал такой страх, будто ходил по канату над бездной. Хочется верить, что мне больше никогда не придётся пережить ничего подобного.

Но что бы я ни рассказывал про смертельную игру, основную часть её игроков составляли такие же люди, как и я — геймеры, никогда не державшие в руках настоящего меча. Нашими козырями в битве за жизнь были числовые характеристики, помощь системы в проведении приёмов и натренированная за год-два реакция.

Эльдриэ не похож на нас. В этом мире он уже больше десяти лет изучал искусство владения мечом и оттачивал мастерство, достигая вершин совершенства. Он настоящий воин — и физически, и психологически. Он не игрок в SAO и не покорный системе монстр, а воплощение «рунного рыцаря»[8] из какого-нибудь фэнтезийного романа.

Этот рыцарь владеет священными заклинаниями, его умения отточены лучше, чем у гоблинов из пещеры под Краевым хребтом, а воля крепче, чем у старших курсантов Райоса Антинуса и Воло Ливантина. Наверное, он превосходит меня во всём. Увы, у меня нет ни единого шанса одолеть его цепью.

Спасти меня может только то, что…

«Ты не один», — выразил мои мысли загадочный голос.

Я прошептал в сторону, обращаясь к своему напарнику:

— Юджио. Нас двое, и это единственное, что может принести нам победу. Я найду, как остановить кнут, и тогда ты нападёшь.

Ответа почему-то не последовало. Озадаченно обернувшись, я увидел на лице Юджио не столько страх, сколько восхищение. Наконец его рот раскрылся и раздался благоговейный голос:

— Ты слышал это заклинание, Кирито? Поверить не могу! Я читал о нём в самых старых книгах библиотеки, но это именно оно — «Полное подчинение оружия»… Заклинание сверхвысокого уровня, проникающее в саму суть оружия и придающее ему поистине чудесные свойства. Вот она, сила рыцаря единства!

— Сейчас не время восхищаться. Если «Полное подчинение» удлиняет оружие, ты можешь усилить им наши цепи?

— Нет, что ты! Церковь относит это заклинание к числу самых секретных! К тому же оно вроде бы работает только с божественными артефактами.

— Тогда выкинь его из головы. Будем сражаться тем, что у нас есть. Ты понял? Я как-нибудь обезврежу его кнут, а ты добьёшь. Знаю, ты не привык воевать цепью, но уж ударить ей сверху вниз наверняка сможешь.

Судя по лицу Юджио, он наконец-то собрался с мыслями. Я добавил:

— Готовься. Мы должны победить рыцаря единства, сильнейшего воина Церкви.

— Знаю… Я ведь уже сказал, что решился, — Юджио кивнул, взялся за конец цепи левой рукой и начал разматывать.

Мы дружно перевели взгляды на противника. Тот опять хладнокровно ухмыльнулся и щёлкнул серебристым кнутом.

— Что, узники, договорились наконец? Теперь давайте развлеките меня.

— Неужели многоуважаемым рыцарям единства разрешают относиться к битвам несерьёзно?

— Безусловно, Первосвященница велит, чтобы всякого восставшего против Церкви Аксиом настигла праведная кара… Но мне, гордому рыцарю единства, больно сражаться против слабых, беззащитных узников. Поэтому я надеюсь, что вы покажете себя достойными противниками и сможете хотя бы оставить царапину на моём доспехе.

— Какое там царапину, я лишу тебя половины Жизни и сотру улыбку с твоего лица, — хвастливо заявил я, пытаясь побороть разлившуюся в душе тревогу.

Конечно, мне было интересно, о какой такой Первосвященнице он говорил, но время для раздумий прошло. Я качнул цепью, затем резко выбросил вперёд левую руку.

— Систем колл! Дженерейт термал элемент! — прокричал я, воображая алый рубин и выставляя большой, указательный и средний пальцы.

На каждом зажглось по красному огоньку. Теплороды — основа всех огненных заклинаний. Но только я собрался продолжить, в пятнадцати метрах от меня Эльдриэ неторопливо поднял левую руку.

— Систем колл. Дженерейт крайодженик элемент.

Он создал по стужероду на всех пяти пальцах, готовясь противостоять моему заклинанию. Хоть я и проигрывал по числу элементов, но всё равно продолжил:

— Форм элемент: эроу шейп!

С этими словами я отвёл левую руку назад, и огоньки вытянулись в длинные линии, образовав огненные стрелы. Эта форма снаряда идёт в ход, когда важны скорость полёта и пробивная сила.

— Флай стрейт! Дисчардж! — выпалил я скороговоркой, стараясь опередить врага.

Вспыхнуло и завертелось пламя — три стрелы полетели точно в Эльдриэ.

Хотя битвы в этом мире в основном происходят на мечах, боевые заклинания всё-таки существуют: по словам старых учителей академии, это нужно для противостояния армии королевства тьмы. «Они бы все попадали, узнав, что я обратил усвоенные заклинания против рыцаря единства», — промелькнуло на задворках моего сознания, пока я бросался вперёд вслед за стрелами.

Эльдриэ на одном дыхании зачитал контрзаклинание:

— Форм элемент: бёрд шейп. Кантер термал элемент, дисчардж!

Пять синих точек превратились в пташек — самонаводящиеся снаряды — и бросились нам навстречу. Мои стрелы летели быстрее, но ледяные пташки превосходили числом. Первые две не поймали стрелы, зато оставшиеся три по очереди сбили их. В стороны разлетелись языки пламени и кристаллы льда, быстро погасившие друг друга. От взрыва со скамейки упал бокал и разбился о камни.

Под прикрытием яркой вспышки я стремительно приближался к Эльдриэ. Всего через два… нет, через один шаг я смог бы дотянуться цепью…

Вдруг правая рука рыцаря дёрнулась, лежавшая на земле серебристая змея подпрыгнула, но с такого расстояния растянутый «Полным подчинением оружия» кнут не даст ему преимуществ. Я тщательно просчитал траекторию приближающейся справа дуги и нырнул под неё перед тем, как сделать последний шаг. Но…

— М-м?!

В следующий миг у меня спёрло дыхание. Если глаза не обманули меня, кнут Эльдриэ разделился надвое, и вторая серебристая змея спикировала под крутым углом.

Я от первого-то кнута еле-еле увернулся, так что отреагировать на второй просто не смог. Удар хлыста пришёлся точно в грудь и отбросил меня на кладку.

— Гха!.. — вырвался сдавленный крик.

Как я и предчувствовал, от удара металлического шипованного кнута перед глазами потемнело от боли. Стиснув зубы, я опустил взгляд. Сквозь разорванную форму и бельё на оголившейся коже виднелась ярко-красная полоса, на которой тут же проступили шарики крови и покатились параллельно друг другу.

Эльдриэ взглянул на меня, сидящего на камнях, и от души рассмеялся:

— Ха-ха-ха, против «Морозной чешуи» такие уловки не работают. «Полное подчинение оружия» не только удлиняет его до пятидесяти меров, но и позволяет разделять на семь частей. Если бы вы нападали ввосьмером, может, у вас что-то и получилось бы.

На этот раз его самоуверенные слова нисколько меня не разозлили, ведь уже больше двух лет (с тех самых пор, как вождь гоблинов рассёк мне плечо) ни одному противнику не удавалось нанести мне столь болезненной раны.

Я всегда считал низкую устойчивость к боли одним из своих главных недостатков. В академии бои, как правило, бесконтактные, так что выработать иммунитет к мучениям мне так и не удалось. Хотя мне должно быть стыдно так оправдываться после того, как я пообещал обезвредить вражеский кнут.

— Хм, выходит, я всё же переоценил тебя? Ладно, хотя бы воздам последние почести и лишу сознания быстро, — заявил Эльдриэ и шагнул ко мне, слегка лязгнув серебристым доспехом.

В этот момент из тени фонтана вдруг выскочил неизвестно когда спрятавшийся Юджио и самоотверженно прыгнул к голове противника.

— Рья-а-а-а! — как никогда громко воскликнул он, ударяя цепью сверху вниз.

Безупречный, несмотря на неопытность, удар, да ещё и внезапный… но всё же недостаточный, чтобы пробить оборону рыцаря.

Правая рука Эльдриэ сдвинулась так быстро, что расплылась в воздухе. Серебристый кнут вновь разделился надвое — первый отбил цепь, второй устремился к Юджио. Как и я, мой напарник пропустил удар в грудь и завопил от боли, после чего рухнул в фонтан, расплёскивая воду.

Терзающая меня боль ещё не улеглась, но безумный рывок Юджио дал время, которое нельзя было тратить попусту. В тот миг, когда внимание Эльдриэ переключилось на моего напарника, я приподнялся и швырнул в голову рыцаря предмет, который подобрал несколько секунд назад.

В отличие от Айнкрада и Альвхейма, в этом мире разрушенные вещи не исчезают сразу же. У осколков, обломков и останков есть свои запасы Жизни.

Жизнь осколков истекает намного быстрее, чем целых вещей, и растеряв её, они всё-таки исчезают, но на это уходит по меньшей мере несколько минут.

Маленькие осколки разбитого бокала из-под вина тоже не исключение.

Брошенный осколок полетел точно в левый глаз Эльдриэ сквозь предрассветный полумрак. К тому же я специально смазал его собственной кровью, чтобы тот не бликовал в свете звёзд.

Рыцарь заметил осколок за какую-то долю секунды до попадания. Тем не менее он умудрился быстро отвернуться, чтобы атака не задела глаз. Осколок оставил неглубокую царапину на левой щеке и скрылся в ночи.

— Уо-о!

Я вскочил на ноги и бросился к Эльдриэ ещё до того, как он успел повернуться ко мне. На втором шаге я вошёл в область поражения цепи, занёс оружие над левым плечом и размахнулся изо всех сил. Рыцарь уже оправился от секундного смятения и отвёл правую руку назад. Не успевший упасть после удара хлыст метнулся мне наперерез.

Если бы я попытался довести начатый удар до конца, противник бы в лучшем случае отразил его, а в худшем — снова разделил бы кнут и нанёс мне очередную рану. Но я презрел страх и сосредоточил взгляд не на сверкающем кончике кнута Эльдриэ… а на фонтане за его спиной, куда только что грохнулся Юджио.

В академии говорят, что отвести взгляд от противника посреди боя — одна из страшнейших ошибок мечника любого стиля. Можно сказать, этого учат бояться, словно параграфов Кодекса. Ни одному здешнему мечнику не взбредёт в голову так поступить. Даже рыцарю единства.

— М!..

Именно поэтому Эльдриэ обронил глухой возглас и на миг отвлёкся. Он подумал, что сбитый в полёте Юджио уже вскочил и снова бросился в атаку. Но я, конечно же, блефовал и смотрел в пустоту. Даже выносливый Юджио не способен мигом оправиться после удара божественным артефактом.

Замешательство Эльдриэ сказалось на кнуте, который немного сбился с курса. Серебристый хлыст прошёл в паре миллиметров над цепью, так и не задев её. Взмах по диагонали от плеча — не самый грациозный приём, но я выбрал именно его для того, чтобы оружие двигалось параллельно кнуту, немного усложняя тем самым задачу Эльдриэ. Этот трюк не раз помогал мне в поединках против Лины, которая в противном случае легко отбирала у меня тренировочный меч.

Однако во второй раз фокус не удастся. Кроме шуток, это мой последний шанс.

— Зейа-а-а-а-а! — взревел я что было мочи, вращая тело одновременно с цепью.

Я целился в голову рыцаря — единственную часть тела, не закрытую серебристым доспехом. Не то из-за вина, не то из-за предвзятого отношения к курсантам академии Эльдриэ заявился на битву без шлема, и я не собирался прощать ему эту оплошность. Удар тяжёлой цепью по незащищённой голове просто обязан на время вывести из строя даже рыцаря единства…

И тут Эльдриэ продемонстрировал очередную невероятную способность.

Его левая рука молниеносно взметнулась и встретила цепь, причём не латами на тыльной стороне, а тонкой кожей перчаток.

Если бы он подставил латы, цепь прокрутилась бы вокруг них и всё равно попала по голове, пусть и слабее. Так что Эльдриэ принял правильное решение… но тонкая кожа не смогла поглотить удар цепью 38-го уровня.

— Гх!.. — не сдержал рыцарь возгласа, когда поймал цепь.

Отчётливо послышалось, как сломались несколько пальцев. Теперь он не сможет пользоваться левой рукой, но в то же время я не верю, что он возьмёт и отбросит свой артефактный кнут в сторону. А раз так — пора подойти ещё ближе и навязать рукопашную. Лина учила меня безоружному бою в сэрлутском стиле. Он делает ставку не на кулаки, а на болевые приёмы и удушение, и сейчас это даже кстати: в бою с бронированным противником такие приёмы работают лучше всего.

— Я не закончил! — рявкнул я и шагнул к Эльдриэ, надеясь схватить его за израненную левую руку.

— Ну уж нет!

Однако тридцать первый рыцарь единства в очередной раз обманул мои ожидания.

Раздробленная ладонь вдруг схватила цепь и резко потянула. Другим концом цепь была приварена к браслету на моей правой руке, так что меня при этом крутануло на месте и выбило из равновесия. Я попытался было устоять, но тут Эльдриэ взревел громче:

— М-м-мгх-х!

Рыцарь хотел отшвырнуть меня с помощью цепи. Если бы у него получилось, я упал бы в зону поражения кнута, но не цепи, и Эльдриэ точно не дал бы мне приблизиться ещё раз.

Я автоматически переключил внимание с левой руки Эльдриэ и схватился за кнут в правой. На первых полутора метрах «Морозной чешуи» никаких шипов нет. Я быстро обмотал кнут вокруг руки, чтобы враг не смог его выдернуть.

Таким образом, Эльдриэ обрёк себя на близость ко мне кнутом в правой руке и цепью в левой. Причём если он отпустит цепь, я смогу безнаказанно атаковать его. Рыцарь и сам об этом знал, поэтому мигом усилил хватку раздробленной ладони.

Мы застыли где-то в метре друг от друга, связанные серебристым кнутом и металлической цепью. Я не представлял, как должна болеть рука, которой он сжимал цепь, однако рыцарь не подавал виду.

— Я сказал, что переоценил тебя, но теперь вынужден взять слова обратно, — хладнокровно прошептал он. — Не ожидал, что ты сможешь так ранить меня.

— Спасибо, что ли.

Вообще-то, мне хотелось разразиться длинной тирадой ему в ответ, но я не собирался обсуждать наши раны.

У Эльдриэ сломана левая ладонь, у меня рассечена грудь. Поскольку моя рана кровоточит, я теряю Жизнь быстрее противника. Если Эльдриэ догадается об этом, он наверняка будет удерживать патовую ситуацию, пока я не свалюсь от бессилия.

Хотя… возможно, он уже догадался. Изогнутые в полуулыбке губы рыцаря снова приоткрылись… Но сквозь них просочились совсем не те слова, которыми обычно тянут время:

— Странное дело. Ты знаешь, я… будто уже где-то видел твои уловки и стиль.

— О-о… Но что в этом странного? Ты наверняка уже сражался с мечниками сэрлутского стиля.

— Ха! Быть того не может, узник. Я же сказал, меня призвали в мир людей рыцарем единства лишь месяц назад.

— Ты так говоришь… — на автомате поддержал я разговор и вдруг услышал звук.

Точнее, я заметил, что изменился один из звуков. В центре фонтана за спиной Эльдриэ стояла статуя Террарии. Она держала кувшин, из которого вытекала тоненькая струйка и падала в чашу фонтана. Всё это время я слышал тихое журчание, которое сейчас чуть притихло. Напарник подавал мне знак.

Уверен, скоро это услышит и Эльдриэ. Я должен, не прекращая поддерживать разговор, приготовиться действовать.

— …будто появился в этом мире по чьей-то воле.

«Кстати, что это за звук?» — мог я спросить, но решил отвлечь его действием. Выбор не отличался разнообразием: нельзя было выпускать «Морозную чешую» из левой руки, а значит, оставалось…

Изо всех сил дёрнуть за цепь! В ответ на моё неожиданное движение Эльдриэ тоже потянул её на себя. Цепь натянулась, звякнула и в следующий миг лопнула точно посередине — не выдержало одно из звеньев, недавно сточенных кнутом.

— Что?.. — удивлённо воскликнул рыцарь и слегка пошатнулся.

В следующий миг из фонтана за его спиной выскочил Юджио. Он уже оправился от ранения в грудь и всё это время ждал возможности нанести внезапный удар. Журчание стало тише как раз потому, что Юджио подставил под струю спину.

— Рья-а-а-а-а!

Юджио обрушил цепь на беззащитную голову Эльдриэ, разбрызгивая капли воды.

Но за полсекунды до столкновения рыцарь проговорил короткое заклинание… вернее, команду:

— Релиз реколекшн.

На этот раз я вообще не понял смысл фразы, но, несмотря на лаконичность, она произвела эффект, с которым не сравнится никакое священное заклинание.

Серебристый кнут, который я крепко удерживал левой рукой, вдруг ослепительно засветился. Потом вздрогнул, словно живой, и начал резко вытягиваться.

«Морозная чешуя» обратилась светящейся змеёй, описала красивую дугу над нашими с Эльдриэ головами и устремилась к цепи Юджио. И на этот раз я не преувеличиваю, когда говорю, что кнут обратился змеёй, — на его конце появились два рубиновых глаза и широко раскрытая пасть.

Змея впилась в конец цепи, подняла её вместе с Юджио и бросила на камни возле меня. Мой напарник упал навзничь и глухо застонал. С учётом недавно раненной груди он уже получил больше урона, чем я, и тем не менее упрямо пытался подняться.

Но он не успел. Острое лезвие вдруг коснулось его влажной чёлки.

Когда Эльдриэ восстановил равновесие, он тут же схватился за меч свободной от цепи левой рукой и наставил его на Юджио. Тонкий клинок светился изнутри, свидетельствуя о высочайшем качестве оружия. Рыцарь сжимал рукоять раздробленной ладонью и наверняка испытывал чудовищную боль, но лишь слегка морщил лоб.

Серебристая змея, по своей воле защитившая хозяина — по крайней мере, выглядело это именно так, — быстро укоротилась и превратилась в обычный кнут, намотанный на мою левую руку. Судя по всему, чудодейственный эффект «Релиз реколекшна» длится очень недолго.

Битва снова зашла в тупик.

Кнут Эльдриэ полностью обездвижил мою левую руку. Цепь на правой укоротилась вдвое. Юджио не мог пошевельнуться из-за меча, приставленного к голове. Но хотя инициатива и находилась на стороне Эльдриэ, успешно расчехлившего второе оружие, едва ли он сможет нанести хороший удар изувеченной рукой.

На площади прохладного предрассветного розария воцарилась тишина.

Первым снова заговорил Эльдриэ:

— Не зря леди Алиса беспокоилась из-за вас. Вы атакуете наобум, как получится… и поэтому застаёте врасплох. Подумать только, мне пришлось использовать «Высвобождение воспоминаний»!

— Воспоминаний?.. — шёпотом повторил я, и лишь тогда понял, что он имел в виду ту загадочную команду.

«Релиз» переводится как «высвобождение», а «реколекшн» — «воспоминания». Другими словами, эта команда высвобождает воспоминания оружия?

Воспоминания оружия… Кажется, я недавно слышал это выражение. Но не успел я перетряхнуть свою память, как Юджио вдруг ахнул и неожиданно заявил:

— Что вы, уважаемый рыцарь единства… Напротив, это вы по-настоящему оправдали ваше имя.

— Н-ну ты нашёл время для комплиментов! А что значит «оправдали ваше имя»? — невольно переспросил я, потому что Юджио высказался так, словно уже слышал об этом рыцаре.

— Его имя с самого начала показалось мне знакомым, но теперь я наконец-то вспомнил. Это он, Кирито… он стал в нынешнем году первым мечом Северной Империи Нолангарт. Это победитель Единого турнира четырёх Империй — Эльдриэ Вулсберг!

— Чт…

Вопрос «Что ты сказал» встал у меня поперёк горла. Я всмотрелся в лицо рыцаря, стоявшего в полутора метрах от нас.

Первый меч Империи! Это звание говорит о том, что он победил в имперском турнире боевых искусств в конце марта. Тот самый кандидат от рыцарского ордена, который одолел обоих кандидатов от академии — Сольтилину в первом раунде и Воло Ливантина во втором. Я слышал, что в начале апреля он одержал блистательную победу на Едином турнире четырёх Империй, снискал славу лучшего мечника в мире людей и был приглашён в Центральный собор.

За всё время я так и не удосужился узнать имя чемпиона. В этом мире нет ни Интернета, ни телевизора, новости распространяются самым примитивным методом — через еженедельную стенгазету. Я ленился таскаться до главного корпуса, чтобы читать её, а вот Юджио не пропускал ни одного выпуска.

— Ну ты и дотошный!.. — невольно пробормотал я, опомнился и снова сосредоточился.

Но если Юджио прав, и рыцарь единства Эльдриэ Синтесис Сёрти Ван — действительно Эльдриэ Вулсберг, победитель Единого турнира, то слова нашего противника расходятся с действительностью.

Несколько минут назад он заявил, что его «призвали в мир людей рыцарем единства лишь месяц назад». Ладно бы он сказал, что его «назначили» рыцарем единства… Но вместо этого он говорит так, словно…

— О чём ты? — вдруг услышал я хриплый голос и перевёл взгляд с застывшего справа напарника на рыцаря.

Эльдриэ стоял как громом поражённый. И без того бледная аристократическая кожа побелела ещё сильнее, а серые с фиолетовым отливом глаза таращились от изумления. Рыцарь зашевелил обескровленными губами, выдавливая из себя слова:

— Я… первый меч Северной Империи?.. Эльдриэ… Вулсберг?..

От услышанного челюсть отвисла не только у меня, но и у Юджио. Впрочем, мой напарник быстро пришёл в себя, кивнул и продолжил:

— Да… это так. О вас писала газета в прошлом месяце: «статный красавец с фиолетовыми волосами, легко победивший всех противников при помощи грациозного фехтования…»

— Нет… Нет, я… рыцарь единства Эльдриэ Синтесис Сёрти Ван! Никогда не слышал… ни о каких Вулсбергах!..

— Н-но как же так?! — вмешался я, позабыв о битве. — Ты ведь не от рождения был рыцарем единства, верно? Разве не так тебя звали до того, как назначили на эту должность?

— Нет! Я… я впервые слышу это имя! — закричал Эльдриэ. Его волосы растрепались, лицо продолжало бледнеть, и только в глазах горел пугающий свет. — Я… меня… Первосвященница Администратор призвала меня с небес рыцарем единства!

Вдруг речь оборвалась, и случилось нечто, ошарашившее нас с Юджио ещё сильнее.

Из гладкого лба Эльдриэ вдруг вырвался луч фиолетового света.

— Гх… у-у… — застонал рыцарь.

Хватка Эльдриэ ослабла, но я смотрел на его лоб так заворожённо, что совсем забыл отобрать кнут. Свет вырывался из эмблемы в виде крошечного треугольника. Хотя нет, не эмблемы. Треугольник медленно проступал наружу — прозрачная трёхгранная призма постепенно выходила из тела рыцаря, заливая округу ослепительным светом. Один сантиметр, два…

Внутри призмы беспорядочно метались тончайшие лучи. Когда же она выступила сантиметров на пять, кнут и меч выскользнули из рук Эльдриэ.

Пустые глаза рыцаря уже не смотрели на нас. Он медленно отступил на пару шагов и вдруг упал на колени, словно безжизненная марионетка. Кристаллическая призма на лбу сияла всё ярче, издавая причудливый звон.

«Если уж действовать, то сейчас!» — понимал я, но не мог решить, что именно сделать.

Самый простой вариант — напасть. Подобрать с земли выпавший меч и рубануть по беззащитной шее противника, обезвредив или даже убив его.

Ещё можно было обратиться в бегство. Но что-то подсказывало: неуклюжее нападение скорее всего приведёт рыцаря в чувство, после чего тот начнёт сражаться всерьёз. Подловить его больше не получится, а сам он наверняка не побоится лишить нас всей Жизни.

Наконец, есть третий, самый рискованный вариант — наблюдать.

Что бы ни происходило на наших глазах, оно однозначно имеет отношение к важнейшим тайнам рыцарей единства и Церкви Аксиом. Почему Алиса потеряла память и стала другим человеком? Что имел в виду Эльдриэ, говоря о «призыве»? Возможно, именно это явление даст ответы на все вопросы.

Тем более Юджио вряд ли одобрит нападение на беззащитного Эльдриэ, а сбежать можно только в лабиринт-розарий, который не так-то легко пройти.

«Рискну досмотреть до конца», — решил я и попытался подойти к стоящему на коленях рыцарю.

В эту минуту проступившая наружу призма начала мерцать и снова погружаться в лоб.

— Чёрт…

Я прикусил губу. До сих пор я надеялся, что призма всё-таки вывалится и вызовет какие-нибудь кардинальные изменения.

— Эльдриэ! Эльдриэ Вулсберг! — крикнул я рыцарю.

Кристалл замер, но лишь на мгновение и продолжил погружаться. Кажется, старого имени Эльдриэ недостаточно, чтобы довести начатое до конца.

«Нужно другое воспоминание, ещё более яркое», — догадался я, повернулся к округлившему глаза напарнику и приглушённо воскликнул:

— Юджио! Ты знаешь что-нибудь ещё про Эльдриэ? Что угодно! Надо пробудить его память!

— Э-э-э… — на миг поморщившись, Юджио кивнул. — Эльдриэ! Ты сын Эшдора Вулсберга, генерала ордена имперских рыцарей! Твою мать зовут… да, точно, Альмера!

Губы на обмякшем лице рыцаря единства дрогнули.

— Аль… ме… ра… — испустил он сдавленный стон, и призма вновь вспыхнула.

Но меня поразило даже не это, а крупные слёзы, беззвучно выкатившиеся из широко раскрытых глаз рыцаря.

— Ма… ма… — вновь послышался тихий голос.

— Да, вспомни… вспомни всё! — крикнул я и уже занёс ногу для следующего шага…

Но сильный удар сотряс землю, и я оступился, едва не упав вперёд.

Только опустив взгляд и увидев стрелу, глубоко вонзившуюся в правую стопу, я ощутил умопомрачительную боль.

— Гха! — вскрикнул я, не сдержавшись.

Не прекращая стонать, я взялся обеими руками за красное древко и выдернул стрелу. Боль усилилась вдвое и чуть не выбила из меня дух, но я стиснул зубы и вытерпел.

— Кирито! Ты в по…

Не дослушав напарника, я схватил цепь, свисающую с его правой руки, и дёрнул изо всех сил.

Свист, стук — и пара стрел вонзилась в камни, на которых секунду назад стоял Юджио. Я отпрыгнул назад, не выпуская цепь из руки, и поднял взгляд.

На фоне предрассветного неба медленно кружил дракон. Прищурившись, я увидел, что кто-то сидит в седле на его спине. Это мог быть только рыцарь единства… причём дьявольски меткий, раз он умудрился попасть в нас с дракона, да ещё находясь на таком расстоянии.

В это время всадник вновь натянул тетиву огромного лука. Я изо всех сил оттолкнулся от земли раненой ногой. Через миг в кладку передо мной воткнулись ещё две стрелы.

— В-вот это совсем плохо, — обронил я, не выпуская цепь Юджио.

В этом мире в меня ещё ни разу не стреляли из лука. Даже леди Сольтилина, живая энциклопедия тактики, прибегала самое большее к метательным ножам. Я уже было решил, что воинам Андерворлда дальний бой не по нраву, но, похоже, рыцари единства готовы сражаться чем угодно.

Разумеется, нельзя было отводить взгляд от дракона, так что мне пришлось вспоминать, нет ли поблизости укрытия. Увы, ничего подходящего на ум не пришло. Кусты роз возле бронзовых заборов едва ли нас спрячут. Поэтому…

— Надо валить! Ждём следующей стрелы, уворачиваемся и бежим! — прошептал я напарнику и напрягся, готовясь к очередному выстрелу.

Однако новый рыцарь единства опустил лук. Дракон опустился по спирали, и через несколько секунд площадь с фонтаном заполнил зычный голос:

— Преступники, немедленно отойдите от Сёрти Вана!

Я невольно скосил взгляд. Чуть не выпавшая призма уже почти вернулась в лоб Эльдриэ.

— Вам не избежать наказания за попытку совращения благородного рыцаря единства! Я пригвозжу вас стрелами и верну обратно в темницу!

Первый луч зари забрезжил на востоке, подсветив парящего дракона. Всадник носил тяжёлые красные доспехи, похожие на броню Эльдриэ, и держал в левой руке длинный лук того же цвета. Скорее всего, этот лук — такой же божественный артефакт, как и «Морозная чешуя». Непонятно, правда, стоит ли за невероятной точностью «Полное подчинение» или же собственные навыки стрелка.

Больше крупный рыцарь ничего не сказал, просто положил на тетиву красного лука сразу четыре стрелы.

— Б… бежим!

Чтобы увернуться с такого расстояния, нужно двигаться, не переставая. Я бросился вперёд сломя голову, таща за собой цепь Юджио. При каждом шаге правая нога отзывалась страшной болью, но я не мог остановиться. Юджио мчался следом, тяжело дыша.

Я подумал, не укрыться ли от стрел в темнице, но идея была так себе. Поэтому я пробежал через южную калитку площади, понимая, что первый же тупик лабиринта нас убьёт.

Ещё несколько шагов, и прямо за нами одна за другой вонзились несколько стрел.

— Уоа-а-а-а! — не то взревел, не то завопил я, продолжая мчаться вперёд.

Иногда нас скрывали заборы, но стоило выбежать на перекрёсток, как всадник выпускал очередной залп стрел.

— Да сколько же их у него?! — ругнулся я вслух.

— Невероятно, но он выпустил уже больше тридцати! — мгновенно отозвался Юджио.

— Чёрт побери, мы ж не в ММО какой-нибудь!.. Прости, не бери в голову!

Я уже давно потерял представление о том, куда мы бежим, однако на каждом перекрёстке что-то дёргало меня за чёлку, и я послушно поворачивал. Мы всё ещё держались достаточно далеко от дракона, но он немедленно настигнет нас, если мы хоть раз забежим в тупик.

Похоже, мои негативные мысли сделали своё дело спустя несколько развилок загадочный помощник всё-таки ошибся. Метрах в десяти перед нами безжалостно маячил тупик.

Оставалось разве что сломать забор укоротившейся цепью, но, как я уже успел проверить, она не больно-то обгоняла ограду по уровню приоритета. Вряд ли мне хватит одного удара.

Впрочем, выбора не было. Я уже собрался замахнуться цепью, уповая на удачу, как вдруг…

— Эй, молодые люди, сюда! — раздался непонятно откуда голос.

На долю секунды я остолбенел. Выражение «молодые люди» ожидаешь услышать от человека взрослого, однако голос явно принадлежал маленькой девочке.

Притормаживая, я кидал взгляды по сторонам, и вдруг увидел, что в заборе с правой стороны непонятно когда появилась маленькая дверь. Оттуда выглядывала и манила рукой девочка лет десяти в большой чёрной шапке.

Сверкнуло пенсне с круглыми линзами, и незнакомка исчезла в проёме. На миг я задумался, не ловушка ли это, но тут что-то пребольно дёрнуло меня за чёлку. «Чего застыл, давай туда!» — словно говорил мне кто-то.

Мы с Юджио стремглав бросились во тьму.

Часть 3

За дверью оказалось неожиданно просторно и глубоко.

— А-а-а-а-а! — жалобно завопил я, кувыркаясь, и трижды перевернулся в воздухе.

Наконец я ударился спиной об упругий пол, отскочил и приземлился на пятую точку.

Юджио грохнулся рядом, проделав примерно такой же путь. Мы тряхнули головами, восстанавливая чувство равновесия, и боязливо огляделись по сторонам.

— Э-э… — растерянно протянул Юджио, и я его понимаю.

Мы только что пробежали через дверь в заборе розария. За ней мы должны были обнаружить продолжение лабиринта, но вместо этого оказались в каком-то коридоре, со всех сторон обитом старыми досками. Именно благодаря им пол был таким упругим. Окажись тут камни, как в розарии, мы бы серьёзно пострадали.

Коридор уходил вперёд метров на десять, на дальней стене плясало отражение приятного оранжевого света. В воздухе вместо влажной ночной прохлады царил запах сухой старой бумаги.

«Куда мы попали?» — подумал я, и в это же время за спиной раздался металлический щелчок. Обернувшись, я увидел на редкость крутую лестницу, наверху которой виднелась маленькая дверь и чья-то фигурка.

Я забыл и о ране на груди, и о пробитой ноге, медленно встал и осторожно поднялся по лестнице. Я мог бы поклясться, что мы с Юджио влетели в бронзовую решётчатую дверь, однако эта, как стены и пол, была сколочена из досок. Причём из свежих и белых, в отличие от коридора.

Как только я забрался на третью сверху ступень, стоявшая лицом к двери фигурка подняла правую руку, призывая остановиться. Маленькая рука держала огромную связку латунных ключей. В двери красовалась гигантская замочная скважина. Кажется, щелчок, что я слышал несколько секунд назад, был звуком захлопнувшегося замка.

— Простите, а…

«Где мы и кто вы?» — хотел было я спросить, но вдруг услышал звук.

О закрытую дверью билось нечто маленькое и твёрдое. По коже пробежали мурашки.

— Заметили… Лазейка приказала долго жить, — пробормотала загадочная незнакомка и ещё раз взмахнула рукой, словно отгоняя меня.

Пришлось оставить вопросы до лучших времён и спуститься обратно. Я подошёл к Юджио, который тоже поднялся на ноги, и развернулся. Девочка как раз почти спустилась.

В самом коридоре света не было, и в тусклых отблесках я мог лишь примерно разобрать очертания нашей спасительницы. Большая пухлая шапка, мантия фокусника, субтильная фигурка. В правой руке связка ключей, в левой — палка длиной с саму незнакомку.

Девочка направила на нас свою палку (или всё-таки волшебный посох?) и опять заговорила:

— Молодые люди, шевелитесь! Мне ещё весь проход выбраковывать.

Каким-то образом этот, несомненно, девичий голос заключал в себе не меньше силы, чем голос заведующей Азурики. Мы с Юджио мигом развернулись и беспрекословно пошли на свет. Короткий коридор быстро кончился и привёл нас в причудливое место.

Просторная квадратная комната. В настенных лампах плясало пламя, наполняя помещение уютом. Никакой мебели, одна лишь тяжёлая деревянная дверь с противоположной стороны.

Остальные стены изобиловали проходами вроде того, которым воспользовались мы. Я попробовал заглянуть в ближайший. Он тоже заканчивался лестницей и маленькой дверью.

Пока мы с Юджио осматривались, девочка в мантии прошла коридор. Затем она прокрутилась на месте и направила посох в проход:

— Оп-ля! — очаровательным голоском издала она старомодный клич и взмахнула посохом.

Я уже думал, меня больше ничто не удивит, но в очередной раз ошибся. К моему глубочайшему изумлению, доски по бокам коридора стали вылезать из стен и с грохотом складываться, начиная с дальнего конца.

Всего через несколько секунд десятиметровый коридор полностью закрылся. Последние доски перед проёмом выскочили, соединились со стеной, и от прохода не осталось ни следа, ни даже вмятинки!

Если это священное заклинание, то весьма сложное и масштабное. Чтобы разом передвинуть такое количество объектов, нужен длинный текст и солидный уровень системных полномочий. Однако, к моему удивлению, девочке хватило всего одного возгласа «оп-ля». Она даже не сказала «Систем колл», а ведь на уроках академии нас учили, что без этой фразы не обходится ни одно священное заклинание.

Девочка фыркнула как ни в чём не бывало, стукнула посохом об пол и наконец повернулась к нам.

Теперь, при свете я разглядел, что она очаровательна, как куколка. В блестящей, будто сшитой из вельвета, мантии и большой шапке она напоминала даже не колдунью, а умудрённого годами учёного, однако выбившиеся из-под шапки каштановые кудряшки и молочно-бледна я кожа сияли так, как это бывает только у юных.

Но сильнее всего впечатляли карие, под цвет каштановых волос, глаза. Спрятанные за пенсне и обрамлённые длинными ресницами, они излучали глубокий ум и даже мудрость. Я тонул в них, словно в бездонных озёрах, но не мог понять, о чём она думает.

Впрочем, самое главное — она спасла нас от рыцарей единства, и за это её следовало поблагодарить.

— Э-э… спасибо за помощь! — произнёс я, кланяясь.

— Пока сложно сказать, стоило ли тебе помогать.

Сухость как она есть. За время наших с Юджио странствий я успел хорошо уяснить, что у него лучше получается говорить с незнакомыми людьми. Поэтому я и на этот раз пихнул напарника локтем.

Юджио шагнул вперёд, склонил свою мокрую голову в поклоне и представился:

— Это самое… очень рад знакомству, меня зовут Юджио, а его Кирито. Огромное спасибо вам за помощь! Вы… здесь живёте?

Он тоже явно нервничал. Девочка вздохнула, поправила пенсне и ответила:

— Вот ещё. Не здесь, конечно… За мной!

Она ударила посохом в пол и направилась к большой двери, мы поспешили следом. Я в который уже раз искренне удивился, когда она открыла створы взмахом посоха.

Пройдя через дверной проём вслед за девочкой, мы оказались в столь необычном месте, что были поражены до глубины души и застыли как истуканы.

Моим глазам открылась просто невероятная картина: гигантская библиотека, иначе и не скажешь.

Целый мир, состоящий из одних только книг и шкафов. Огромный цилиндр, вдоль стен которого в несколько рядов тянутся лестницы и проходы, заставленные книжными шкафами с одной или обеих сторон. Мы стояли на самом дне этого трёхмерного лабиринта, до крыши было метров сорок — десять этажей по меркам реального мира. Сколько всего книг на этих полках — даже представить было невозможно…

Как ни крути, эта библиотека не может прятаться на территории розария. Я вгляделся в скрытый полумраком потолок и хрипло пробормотал:

— Мы что… внутри Центрального собора?

— В некотором смысле да, а в некотором — нет, — в голосе девочки слышны были нотки самодовольства: — Дверь, которая вела сюда изначально, я стёрла. Великая библиотека находится внутри собора, однако никто не может попасть сюда без моего приглашения.

— Великая библиотека?.. — прошептал Юджио, растерянно озираясь по сторонам.

— Да. Здесь хранятся исторические записи этого мира с момента сотворения; формулы, описывающие каждый аспект мироздания; а также все системные команды, которые вы называете священными заклинаниями.

«Системные команды»?!

Я уставился на девочку, не веря своим ушам. Неожиданно из моих приоткрытых губ вырвалось:

— Кто… кто ты такая?

Она улыбнулась так, словно прекрасно знала, чем именно вызвано моё потрясение.

— Имя мне Кардинал, — представилась она. — Бывший регулятор этого мира, а ныне одинокий смотритель Великой библиотеки.

Кардинал.

Мне известны три значения этого слова.

Первое: высокий католический сан в реальном мире.

Второе: семейство певчих птиц. В Японии встречается красный кардинал, малиновое оперение которого напоминает традиционную одежду католических кардиналов.

И третье… Система «Кардинал» — сложная автономная программа, которую разработал Акихико Каяба для того, чтобы она управляла его VRMMO. Первая версия программы использовалась в SAO, она регулировала деньги, предметы и численность монстров, управляя балансом игры, а заодно и жизнью игроков.

После прохождения SAO Каяба погиб во время сканирования своего мозга прототипом STL, однако перед этим он создал уменьшенную версию системы и встроил её в пакет для разработки VRMMO под названием «Семя».

Усилиями программы-имитатора Каябы, оставшейся в виртуальном пространстве, «Семя» пошло по миру и легло в основу GunGale Online и многих других игр. Я сыграл не последнюю роль в безвозмездном распространении «Семени» и с тех пор много думал над истинными намерениями электронного Каябы. Но до сих пор не нашёл ответа, который бы меня устроил. Слабо верится, что он решил пустить в народ бесплатный инструментарий просто из чувства раскаяния за SAO…

Впрочем, главный вопрос оставался без ответа. Неужели эта девочка — та самая система «Кардинал», принявшая человеческий облик?

Возможно, это просто искусственный флактлайт, занимающий высокий пост в Церкви Аксиом и потому названный в честь церковного сана. Вот только девочка представилась «бывшим регулятором этого мира». «Кардинал» — это не правитель, не владыка, а именно регулятор.

Но что система «Кардинал» делает в этом мире? Значит ли это, что Андерворлд построен на «Семени»? Если да, то почему регулирующая система — сугубо закулисная функция, «незримая рука бога» — приняла человеческое обличье? В отличие от Юи, созданной для психологической поддержки игроков, сама по себе система «Кардинал» не способна с ними контактировать. По крайней мере, мне так казалось.

Я замер под грузом вопросов. Тем временем Юджио изумлялся совсем другому.

— Исторические записи?.. — дрожащим от волнения голосом переспросил он. — Здесь хранятся полные летописи с самого основания четырёх Империй?

— Не только. Тут есть даже история сотворения мира — того, как Стейсия и Вектор разделили его на мир людей и Дарк Территори.

Большой поклонник истории, Юджио чуть не грохнулся в обморок от таких слов. Девочка, представившаяся как Кардинал, снова поправила пенсне и кокетливо улыбнулась:

— Рассказ будет длинным, так почему бы нам перво-наперво не поесть и не передохнуть? Если хотите, читайте всё, что на полках, — любые книги в любых количествах.

Ещё один взмах посоха, ещё одно «оп-ля» — и снизу, из пола, выехал круглый столик. На нём высились горы бутербродов, пирожков, сосисок и всевозможной жареной снеди.

Вчера вечером я сидел на сухом хлебе и воде, так что при виде этих яств желудок немедленно завёлся, но на лице Юджио читалась неловкость. Ему не хотелось устраивать праздник живота посреди операции по спасению Алисы. Поняв это, я пожал плечами и попытался объяснить… вернее, оправдать свои намерения:

— Мы еле справились с Эльдриэ, через лучника на драконе тоже так просто не пробьёмся. Нам нужно передохнуть и придумать план, а здесь вроде бы безопасно. К тому же мы потеряли немало Жизни.

— Верно. Я заговорила еду — она излечит раны. Только сначала дайте мне ваши правые руки, — скомандовала девочка тоном, не терпящим возражений.

Мы послушно протянули руки с браслетами узников. Два лёгких удара посохом — и тяжёлый металл осыпался на пол.

Нерешительность не исчезла окончательно с лица Юджио, даже когда он впервые за два дня потёр правое запястье. Вдруг он громко чихнул. Посреди боя с Эльдриэ мой напарник упал в фонтан и промок до нитки. Такими темпами недалеко до дебаффа «простуда».

— А тебе, наверное, стоит согреться перед едой. Иди вон туда, там по коридору ванная, хоть и маленькая. Поесть и почитать всегда успеешь.

Юджио кивнул, понимая, что сейчас не время валяться больным.

— Хорошо, уважаемая К… Кардинал, я принимаю ваше предложение. A-а… где книги о сотворении мира?

Кардинал подняла посох и указала куда-то под самую крышу — в уголок, весь заставленный высоченными шкафами.

— От той лестницы и дальше — коридор книг по истории.

— Спасибо вам! Тогда я пойду.

Откланявшись, Юджио ещё раз чихнул и поспешно скрылся в узких проходах между шкафами.

— Но увы… — прошептала Кардинал, проводив взглядом его удаляющуюся фигуру. — Все те истории — выдумки, записанные со слов Первосвященницы Церкви Аксиом.

Я повернулся к большой шапке и тихо уточнил:

— То есть не было никаких богов-творцов? Ни Стейсии, ни Солус, ни Террарии… ни Вектора?

— Нет, — ответила сухо Кардинал. — Жители Андерворлда верят в легенды, созданные для оправдания власти Церкви. Хотя имена богов зарегистрированы в качестве администраторских учётных записей, сами эти записи создавались на случай непредвиденных обстоятельств и ни разу никем не использовались.

В её речи содержались ответы на часть моих вопросов. Я вгляделся в тёмно-карие глаза и спросил:

— Ты ведь не житель Андерворлда, верно? Ты извне… и хорошо знаешь администраторов этого мира.

— Да. Как и ты, незарегистрированный житель Кирито.

— Ты права…

Спустя два года и два месяца после пробуждения в этом мире я наконец-то отыскал неопровержимое доказательство того, что это не параллельный мир, а виртуальный, созданный живыми людьми.

Ощутив неожиданно сильный прилив эмоций, я глубоко вдохнул и выдохнул. Столько всего нужно спросить, что я даже не знаю, с чего начать. Пожалуй, в первую очередь необходимо кое в чём убедиться.

— Андерворлд создали люди из «Рэс»… R-A-T-H, так?

— Истинно так.

— А ты — система «Кардинал», автономная программа для управления виртуальным миром?

Глаза девочки слегка округлились.

— О, ты знаешь, кто я? Сталкивался с моими сородичами снаружи?

— Ну… вроде того.

Не просто «сталкивался». Два года в Айнкраде система «Кардинал» была в некотором смысле моим злейшим врагом. Только вряд ли девочка поймёт мой рассказ.

— Но, насколько мне известно, у системы «Кардинал» никогда не было человекоподобного интерфейса. Что… ты такое? И что это за место?

Кардинал улыбнулась в ответ на бесконечные вопросы, спрятала выбившиеся на лоб пряди обратно под шапку и заговорила удивительным голосом, одновременно юным и старческим:

— Это будет долгий… очень долгий рассказ. Почему я отсекла эту библиотеку от остального мира, почему ждала встречи с тобой… Да, говорить придётся много… — на секунду она замолчала, словно заблудившись в своих мыслях, но затем подняла голову.

— Буду сокращать, как могу. Но сначала поешь, твои раны наверняка болят.

Из-за сплошной череды невероятных событий я совсем забыл о боли, но стоило девочке напомнить, как и рана от кнута, и пробитая нога немедленно дали о себе знать.

Я послушно взял горячий пирожок и жадно откусил. Он нисколько не уступал лакомствам из лавки Готторо, ради которых я частенько покидал территорию академии. Уминая угощение за обе щёки, я позабыл обо всём на свете. Не знаю уж, какими командами она заговорила еду, только с каждым кусочком боль утихала, а раны затягивались.

— Ты и правда администратор мира… Управляешь параметрами пищи как захочешь? — восхищённо спросил я.

Кардинал фыркнула:

— Ты дважды неправ. Во-первых, сейчас я уже не администратор. Во-вторых, я могу управлять только параметрами объектов, которые находятся в библиотеке.

С этими словами она развернулась и пошла по коридору, закруглявшемуся у стены. Я взял в охапку столько пирожков и бутербродов, сколько смог унести, и мельком глянул в проход на противоположной стороне, ведущий в ванную. Чтобы защититься от простуды, нужно греться довольно долго, поэтому Юджио ещё не скоро освободится…

— Гм?.. Ты ведь можешь лечить раны едой. Разве нельзя с её помощью избавиться от простуды? — заметил я.

Кардинал на миг обернулась и хмыкнула. Похоже, она всего лишь искала повод остаться со мной наедине.

Пока я шёл за этой удивительно хитрой учёной, нам то и дело попадались развилки. Мы всё время поднимались и опускались, и скоро я перестал понимать, в каком уголке библиотеки нахожусь. Я как раз доел всю прихваченную еду — прямо на ходу, наплевав на правила приличия, — как впереди показалась круглая площадка, окружённая книжными шкафами. В центре стояли стол и два старомодных стула.

Кардинал тут же села на один и молча указала посохом на второй. Я послушно занял предложенное место.

На столе появились две чашки чая. Кардинал взяла свою, отпила из неё и заговорила:

— Думал ли ты когда-нибудь, почему в этом тихом искусственном мире существует феодализм?

На такие темы беседовать я не привык, поэтому пару секунд пришлось вспоминать, что означает термин, прежде чем я понял вопрос.

Феодализм. Строй, при котором общество делится на землевладельцев и привязанных к ним вассалов. В общем, мир с императорами, королями, графами, баронами и так далее — типичная средневековая сословная система, которая часто встречается в фэнтези. Настолько часто, что игры и книги, где её нет, можно считать редким исключением.

Андерворлд тоже построен по средневековому европейскому шаблону, поэтому существование императоров и знати ничуть меня не смутило. Признаться, вопрос Кардинал сбил меня с толку.

— Что значит «почему»?.. Потому что таким мир сделали его создатели, разве нет?

— Неверно, — с лёгкой улыбкой на губах отрезала Кардинал. Она отозвалась так быстро, словно предвидела мой ответ. — Люди извне, породившие этот мир, создали лишь сосуд. Нынешнее общественное устройство от начала и до конца — творение жителей Андерворлда.

— Ясно…

Да уж, от таких рассказов Юджио надо беречь.

Я кивнул, и лишь потом до меня дошло, что именно следовало спросить в первую очередь. Кардинал знает про внешний мир и про «Рэс». Стало быть…

— П-погоди-ка. У тебя что, есть связь с реальным миром? Ты можешь обмениваться с ним информацией? — с надеждой в голосе спросил я.

— Глупец. Умей я такое, стала бы сотни лет торчать в пыльной библиотеке? — удручённо возразила Кардинал. — К сожалению, связь есть только у неё… у Первосвященницы.

— По… нятно…

Мне снова захотелось расспросить про Первосвященницу, но я отложил вопрос на потом и ухватился за последний лучик надежды:

— Но может, ты хотя бы знаешь время реального мира? Или что там сейчас с моим телом?..

— Прости, прямо сейчас у меня нет доступа к самой системе, только к данным, да и то к ничтожной их части. Я слаба и беспомощна по сравнению с теми системами «Кардинал», которые ты встречал раньше.

Видимо, ей было настолько стыдно это признавать, что она поникла, на миг превратившись в настоящую девочку. В душе я пожалел её и покачал головой.

— Ничего, я рад уже тому, что реальный мир всё-таки существует, спасибо. И прости, что сбил с темы. Ты… спрашивала о причинах появления феодального строя, да? — и, немного подумав, продолжил: — Может… людям понадобились сильные руки, которые следили бы за порядком и распределяли блага?

— Гм. Я полагаю, тебе известно, что жители этого мира, как правило, не нарушают законов. Никто не нападает на ближнего, не грабит, не присваивает себе весь урожай. В условиях, когда сущность человека принуждает его к усердию и законопослушности, вероятнее всего появление коммунизма. Сейчас в Андерворлде живёт всего лишь около ста тысяч человек, на которых приходится четыре императора и свыше тысячи аристократов разных мастей. Тебе не кажется, что это перебор?

— Сто тысяч?..

Я впервые узнал численность населения Андерворлда. Хотя Кардинал сказала «всего лишь», масштаб мира поразил меня до глубины души. Какие ещё исследования искусственного интеллекта, тут целый симулятор развития цивилизации!

Но в то же время Кардинал права: двадцать пять тысяч подданных на императора — крайне мало по сравнению с Римской Империей, Франкским государством и другими странами глубокой древности. Поэтому мне опять стало казаться, что этот феодальный строй возник не сам по себе, а выстраивался как подражание реальному миру.

Пока я раздумывал об этом, Кардинал сделала ещё одно неожиданное заявление:

— Недавно я сказала, что в этом мире нет богов. Но в самом его начале, четыреста пятьдесят лет тому назад, были похожие на них люди. Во времена, когда Центория была крохотной деревушкой, в мире жили четыре бога.

— Что? Четыреста пятьдесят? Разве не триста восемьдесят? Ведь по календарю мира людей сегодня… — не к месту возразил я.

Девочка-учёный вздохнула и развела руками.

— Я же сказала, легенды о сотворении мира придуманы Церковью. Точку отсчёта для нового календаря тоже выбрали они.

— В-вот оно как… И что это были за боги? Настоящие люди… в смысле, сотрудники «Рэс»?

На этот раз я выбрал правильные слова. Кардинал слегка улыбнулась и кивнула:

— Всё-таки сам догадался?

— В этом мире курица должна была появиться раньше яйца. Кто-то же воспитал первых младенцев с искусственными флактлайтами — как иначе объяснить, что они умеют говорить и писать по-японски?

— Весьма разумное предположение. Ты совершенно прав. В самом начале, когда я ещё была лишённой сознания программой, в этот мир извне пришли четыре человека. Они жили двумя семьями в крестьянских домах, каждая семья воспитывала по восемь детей. Чтение, письмо, земледелие, скотоводство… и понятия о добре и зле, позже заложенные в основу Кодекса Запретов.

— И правда, боги… Это ведь такая ответственность. Всего одно неосторожное слово могло навсегда изменить будущее общество.

Как только я произнёс «одно неосторожное слово», Кардинал кивнула с самым серьёзным видом.

— Именно. Лишь в этой библиотеке, отгородившись от мира, я смогла всё обдумать и сделать выводы. Зачем в этом мире появился ненужный феодальный строй? Почему существуют Кодекс Запретов и другие выходящие за рамки здравого смысла законы, почему всё равно есть знать, которая ищет в них лазейки ради личной выгоды и удовольствия? Напрашивается лишь один ответ на все эти вопросы, — девочка поправила маленькое пенсне и мрачно заявила: — Учитывая, что четвёрка прародителей справилась с возложенной на них сложнейшей миссией, можно утверждать, что все они были умнейшими людьми. А поскольку они наделили будущие поколения Андерворлда благочестием, стало быть, обладали ещё и похвальными нравственными качествами. Вот только не все…

— Что?..

— Один из них был, несомненно, умный, но нечистый сердцем. Именно он, так сказать, испортил одного-двух своих детей. Не думаю, что сознательно, но сущность ведь не скроешь. Его жажда богатства и власти, его эгоистичные желания передались детям. От тех детей и ведут свой род императоры и аристократы этого мира, а также высшие священники Церкви Аксиом…

«Нечистый сердцем»?

Выходит, коварство, которое кроется в сердцах некоторых аристократов, на самом деле передалось им от одного из работников «Рэс»? Его алчные помыслы передавались через гены и в конце концов привели к появлению на свет Райоса Антинуса и Гумберта Жижека?

Я ощутил, как по телу пробежали мурашки. В реальном мире я сейчас лежу без сознания, подключённый к STL на какой-нибудь базе «Рэс». При мысли, что рядом может находиться человек, похожий на Райоса, меня бросило в дрожь.

Знаю ли я его? Я попытался вспомнить всех известных мне сотрудников «Рэс», но на ум приходили только главный исследователь Такэру Хига и загадочный чиновник Сэйдзиро Кикуока, который и познакомил меня с компанией. Конечно, в Роппонги я видел и других сотрудников, но даже имена почти стёрлись из памяти, ведь по моим внутренним часам я подрабатывал у них больше двух лет назад.

Вопрос в том, действительно ли это просто самовлюблённый человек или же некто, проникший в «Рэс» с определённой целью: выкрасть, продать… или даже уничтожить плоды исследований…

— Кардинал, а ты… знаешь имена прародителей?

Увы, девочка медленно покачала головой:

— Мне потребуется полный доступ к системе, чтобы ответить на твой вопрос.

— Ничего страшного… прости, что прошу об одном и том же.

В конце концов, его имя мне бы сейчас никак не помогло. Правда, теперь появилась ещё одна причина как можно скорее связаться с внешним миром.

Я откинулся на спинку стула, отхлебнул из чашки сладковатый чай и вернулся к теме:

— Теперь понятно… Если среди жителей Андерворлда изредка попадались жадные до власти, разумеется, со временем они превратились в привилегированное сословие. Это ведь всё равно что запустить лису в курятник.

— Или запустить в систему вирус, который невозможно вывести. Когда в этом мире рождаются дети, они наследуют не только внешность, но и характер родителей. Поэтому среди младшей знати, часто заключающей браки с простолюдинами, эгоизм выражен не так сильно…

Слова Кардинал напомнили мне о Ронье и Тизе — добросердечных аристократках шестого ранга, обладательницах похвального чувства справедливости.

— Значит… если аристократы поколениями вступают в брак друг с другом, эгоизм, наоборот, сохраняется?

— Именно. Его главные очаги — семьи четырёх императоров, высшие священники Церкви и та, что обладает абсолютной властью над этим миром… Первосвященница Церкви Аксиом, а ныне и администратор системы. Ей даже хватило наглости взять себе имя «Администратор».

— Админи… стратор, — машинально повторил я английское слово, означающее и должность, и привилегированного пользователя компьютера.

Кстати, а ведь когда с Эльдриэ творилось нечто непонятное, он тоже произносил это имя. Получается, рыцари единства приносят клятву верности именно Первосвященнице Администратор?

Тут я решил, что пора задать один очень важный вопрос, не дававший мне покоя:

— А это… и правда женщина? Ну, Первосвященница?

Ещё совсем недавно я был в плену своих предрассудков, из-за которых представлял главой Церкви Аксиом пожилого мужчину, но теперь понял, что ошибся. Кардинал кивнула, с отвращением поморщилась и добавила:

— Так и есть. И, что самое мерзкое… она в некотором роде моя старшая сестра-близнец.

— Как?.. В смысле? — переспросил я, не в силах переварить её слова.

Женщина-учёный в образе маленькой девочки ответила не сразу. Она долго и с нескрываемым отвращением смотрела на бледную ладонь своей правой руки и наконец заговорила:

— Обо всём по порядку… Орган абсолютной власти, известный как Церковь Аксиом, появился около трёхсот пятидесяти лет назад, или спустя примерно сто лет после запуска симулятора. В то время браки в мире людей заключали примерно в двадцать лет, и каждая пара имела в среднем пятерых детей. Таким образом, пятое поколение жителей Андерворлда насчитывало уже больше шестисот человек. Общая численность, учитывая родителей и стариков, приближалась к тысяче…

— П-погоди, а как в этом мире устроены брак и роды? — машинально задал я вопрос, не дававший мне покоя уже два года.

Через миг я спохватился и понял, что было бы неправильно обсуждать это с десятилетней девочкой, пускай даже её внешность нисколько не отражает настоящий возраст. Впрочем, Кардинал ответила, не поведя бровью:

— Я мало знаю о размножении людей в реальном мире, поэтому не могу говорить с уверенностью, однако с учётом принципов работы флактлайта сам по себе приводящий к воспроизведению акт должен так или иначе имитировать реальность. Если этот акт совершают мужчина и женщина, имеющие брачную запись в системе, то внутри матери с определённой вероятностью зарождается ребёнок. С технической точки зрения в один из свободных лайткубов кластера загружается копия протофлактлайта, к нему частично примешиваются компоненты внешности родителей, шаблоны мыслей и поведения. В результате рождается новый младенец.

— Ага, понятно… А где взять эту «брачную запись»?

— Простой системной командой, текст которой напоминает брачную клятву, обращённую к богине Стейсии. Поначалу свадьбы проводились старейшинами деревень, но позднее, когда повсюду появились церкви, эту роль взяли на себя священники и священницы.

— Хмм… А, прости, опять я перебиваю. Продолжай.

Кардинал кивнула и вернулась к теме:

— Спустя несколько десятилетий после ухода прародителей население Андерворлда достигло тысячи человек, которые уже были во власти первых землевладельцев. Вооружённые эгоизмом, унаследованным от предков, новоиспечённые правители без конца расширяли свои владения. Их соседи лишались полей и попадали в услужение знати, становясь подневольными вассалами. Не все смирились с этой судьбой — некоторые покинули центральные земли и начали осваивать дальние районы.

— Ясно. И благодаря им появились Заккария, Рулид и так далее?

— Именно. Землевладельцы, господствовавшие в центре, конечно же, не ладили друг с другом и поэтому долгое время не вступали в браки между собой. Но настал день, когда две такие семьи заключили политический союз… в результате которого родилась девочка — прекрасная, словно ангел, но по уровню эгоизма обгоняющая всех, когда-либо живших в Андерворлде. Её звали Квинелла.

Кардинал посмотрела в пустоту. Огоньки в карих глазах беспокойно дрожали, словно она блуждала в воспоминаниях о прошлом. Лампы, спрятанные между книжными шкафами, отбрасывали на её бледное лицо причудливые тени. Повисла такая тишина, что я услышал бы даже пролетающую муху. Наконец молчание прервал мягкий, но несколько печальный голос:

— На то время Призвания жителям Центории — доросшей уже до размеров города — раздавал отец Квинеллы, один из землевладельцев. К десяти годам девочка показала себя прирождённой мечницей, заклинательницей, певицей, швеёй — всё давалось ей легко. Никто не сомневался, что она блестяще справится с любым Призванием, которое ей назначат. Однако по этой же причине её отец… не захотел отпускать красавицу Квинеллу работать в город… — Кардинал грустно улыбнулась. — Глупец так привязался к своей дочери, что желал держать её рядом с собой вечно, и приказал «изучать священные заклинания», придумав новое, доселе неслыханное Призвание. Квинелла засела в глубине особняка и целиком посвятила себя анализу священных заклинаний… вернее, системных команд. До неё жители Андерворлда знали лишь самые простые команды, никто из них не понимал смысла слов, из которых те состоят. Это не нужно в быту.

Действительно, во времена жизни в Рулиде Юджио и другие селяне разве что смотрели Жизнь в окне Стейсии, не более.

— Но Квинелла была на удивление терпеливым и проницательным ребёнком. Благодаря этим качествам она постепенно вникала в смысл слов, из которых состоят команды. Она поняла, что означает «дженерейт», «элемент», «обжект» и другие слова загадочного потустороннего языка. Наконец ей удалось самостоятельно собрать из нескольких примитивных команд своё собственное заклинание — «Термальную стрелу». Она взяла системные команды, до сих пор лишь облегчавшие повседневную жизнь, и сделала из них оружие, способное уменьшать Жизнь. Скажи, Кирито…

Я неожиданно услышал своё имя, моргнул и посмотрел в лицо Кардинал.

— Ты уже понял, почему твои полномочия как заклинателя… почему твой уровень системных полномочий так резко вырос?

— Да… вернее, более-менее. Скорее всего, из-за того, что я обратил в бегство толпу гоблинов в пещере.

— Совершенно верно. По идее, жители этого мира должны сражаться с вторгающимися врагами и становиться сильнее. Правда, вторжение начнётся только на этапе стресс-теста… Как бы там ни было, полномочия можно поднимать только в битвах с врагами или через однообразное повторение команд. Квинелле было всего одиннадцать, когда она открыла для себя правду. Это произошло случайно: она отправилась в лес рядом с домом, чтобы испытать «Термальную стрелу», и подстрелила безвредную золотую прыгучую лису…

— Получается, полномочия повышаются не только за убийство вторгающихся врагов и монстров королевства тьмы?

— Верно. Начисление «очков опыта» происходит при уничтожении любой единицы, в том числе человека. Разумеется, в этом мире люди не убивают друг друга, подавляющее большинство даже не подумает убить безвредного зверька. Но те, в ком сильны гены аристократов, — это особый случай. Они охотятся ради забавы и невольно повышают уровень собственных полномочий… А одиннадцатилетняя Квинелла занялась этим сознательно.

Кардинал прервалась, взяла чашку обеими руками, отпила чай и продолжила тихий рассказ:

— Как только девочка осознала, что убийство зверей повышает её полномочия как заклинательницы, она стала каждую ночь сбегать из дома, чтобы истреблять животных втайне от других аристократов и обычных жителей. Если бы я, регулятор мирового баланса, обладала сознанием уже тогда, то пришла бы в ужас от поведения Квинеллы. Она бездушно… даже с каким-то извращённым наслаждением ночь за ночью вычищала окрестности Центории от всех диких зверей. По воле системы в мир приходили новые единицы на замену утраченным, и следующей ночью всё повторялось…

Меня, игрока в VRMMO, этот рассказ не должен был задеть. Во времена SAO я и сам точно так же фармил монстров сутками напролёт, чтобы прокачать себе характеристики. В этом самая суть ММО-игр.

Однако сейчас я обливался холодным потом, слушая слова Кардинал.

Маленькая девочка в пижаме глубокой ночью блуждает по дремучему лесу, бездушно испепеляя всех повстречавшихся зверей. Я знал только одно слово, которым мог описать эту картину, — кошмар.

Кардинал стиснула чашку в ладонях, словно мой страх передался и ей.

— Полномочия Квинеллы росли день ото дня. Она продолжала расшифровывать команды и со временем освоила заклинания восстановления Жизни и предсказания погоды. На то время это были подлинные чудеса в глазах обычных людей. Жители Центории, особенно отец, боготворили Квинеллу и считали её посланницей небес. К тринадцати годам она стала божественно прекрасной. Ласково улыбаясь людям, она чувствовала, что настало время раз и навсегда удовлетворить безграничную жажду власти. Квинелла стремилась не к власти аристократа над землями и не к власти мечника над клинком. Она взяла выше и… и нацелилась на звание богини!

Сделав небольшую паузу, Кардинал обратила взгляд точно вверх, к высокому потолку библиотеки… или даже к реальному миру.

— Самая большая ошибка людей, создавших этот мир, заключается в том, что они объяснили неведомую силу системных команд помощью богов. Я считаю, что на людей вера в Бога действует как сильнейший наркотик. Она излечивает любую боль, оправдывает любую жестокость. К счастью, у меня нет чувств, поэтому я не слышу зова небес…

Карие глаза вновь остановились на чашке. Девочка постучала по фарфоровой кромке, и почти пустая чашка на моих глазах вновь наполнилась горячим чаем.

— Добиться слепой веры нетрудно, когда совершаешь чудеса на глазах людей и объясняешь их божественным провидением. Люди внимали каждому слову Квинеллы, ведь она в одночасье вылечила мужчину, получившего травму на полевых работах, и за три дня предсказала грозу. Девушка обратилась к отцу и остальным аристократам и сказала, что необходимо построить место для вознесения молитв богиням, потому что тогда чудеса станут ещё грандиознее. В самом центре посёлка немедленно возвели каменную башню. Тогда ей не принадлежала такая огромная территория, да и у самой башни было лишь три этажа… но именно она легла в основу Центрального собора. Так началась 350-летняя история Церкви Аксиом.

История о древней святой по имени Квинелла невольно заставила меня вспомнить одну девушку, о которой я знал лишь из рассказов Юджио и Сельки. Алису Цуберг, с детства обладавшую недюжинным талантом к священным заклинаниям и получившую за это Призвание ученицы церковной настоятельницы.

Разница между ней и Квинеллой в том, что Алиса, по словам Юджио, была добрейшим человеком из всех, кого он знал. К тому же старшей сестрой Сельки. Невозможно представить, чтобы она по ночам сбегала из дома и истребляла лесных зверей.

Но как же тогда она повышала уровень системных полномочий?

Моё сознание почти ушло в пучину глубоких раздумий, но голос Кардинал привёл меня в чувство.

— На то время все без исключения считали Квинеллу жрицей, благословлённой Стейсией. Денно и нощно они молились в белой башне и с радостью отдавали ей часть урожая. Поначалу её возвышению были не очень рады землевладельцы из других семей… однако Квинелла нашла выход. От имени богинь она превратила землевладельцев в аристократов, то есть даровала им титулы. До сих пор подневольные крестьяне возмущались, что должны отдавать хозяевам часть урожая, теперь же право на сбор дани стало священным, и пришлось смириться. Ставшие знатью феодалы поняли, что служить Квинелле выгоднее, чем спорить с ней.

Чашка звякнула, когда Кардинал поставила её на блюдце. Девочка посмотрела мне в глаза.

— Рассказ затянулся, но теперь ты знаешь историю феодализма Андерворлда.

— Ясно… Получается, сословный строй возник не ради поддержания порядка, а чтобы властвовать над ним… Неудивительно, что старшие аристократы не чувствуют себя ни перед кем обязанными, — пробормотал я.

Кардинал кивнула и поморщилась.

— Не думаю, что тебе доводилось видеть это собственными глазами, но на личных территориях аристократы и родственники императора ведут себя просто ужасно. Если бы Кодекс не запрещал ранить и убивать людей, там творился бы настоящий ад.

— Но разве Кодекс Запретов придумала не сама Квинелла? Получается, ей всё-таки не чужда нравственность?

— Вот уж не думаю, — возразила Кардинал, очаровательно фыркнув. — Долгие годы я пыталась найти ответ, но так и не выяснила, почему жители этого мира не могут нарушить данные свыше законы. Как и я сама. Я не связана Кодексом Запретов, поскольку для меня Церковь Аксиом — не «свыше»… но не в состоянии спорить с ограничениями, наложенными на меня как на программу. Можно сказать, моё многовековое заточение в библиотеке — тоже следствие того, что я не воспротивилась приказам.

— Но Квинелла так же не может перечить указаниям свыше, верно?

— Истинно так. Конечно, Кодекс Запретов создан ею, поэтому на неё саму этот глупый закон не распространяется, но… в детстве она не нарушала правил, а ныне подчиняется другим указаниям. Подумай сам, разве ограничилась бы она убийством животных, если бы родители не запретили ей ранить людей? Конечно, она бы начала убивать себе подобных, потому что от этого уровень полномочий растёт быстрее.

По спине вновь пробежали мурашки, но я не подал виду и ответил:

— Хм-м… то есть запрет на вред другим людям появился в этом мире с самого начала, поскольку четвёрка прародителей так воспитала своих детей? А Квинелла лишь сделала его письменным и добавила множество уточнений?

— На первый взгляд, всё так и есть, но Квинелла издала Кодекс отнюдь не потому, что желала спокойствия этому миру. К двадцати пяти годам она стала ещё прекраснее, а её башня — ещё выше, у Квинеллы даже появились ученики. Похожие белые башни возникли в разных уголках мира. Власть правительства Квинеллы, которое она уже начала называть Церковью Аксиом, становилась всё крепче… Но население увеличивалось, люди селились всё дальше от центра мира, и Квинелла начала беспокоиться о землях за горизонтом. Что, если где-то у самой границы некто раскроет тайну системных полномочий? Квинелла решила издать закон, чтобы окончательно установить власть над человечеством. В первом пункте она потребовала верности Церкви Аксиом, во втором запретила убивать людей. Почему? — Кардинал остановилась, посмотрела на меня и продолжила: — Потому что убийство человека резко поднимает уровень полномочий преступника. Это единственная причина, по которой Церковь запрещает убивать людей. В этом пункте нет ни нравственности, ни морали, ни доброты.

Я настолько опешил, что попытался возразить:

— Н-но ведь запрет на убийство и ранение существовал и раньше как табу, оставшееся от прародителей. Люди бы придерживались этой морали и без Церкви, разве нет?

— Что, если родители ничего не расскажут ребёнку? Вдруг ребёнка сразу после рождения оторвут от родителей, от первого в жизни авторитета, и он вырастет, ни разу не услышав этих наставлений? Если у него будут гены знати, он, повинуясь жажде, станет убивать всех людей вокруг себя и в конце концов превзойдёт в полномочиях даже Квинеллу. Пытаясь обезопаситься от такого исхода, она сочинила Кодекс Запретов, издала его и распространила по всем городам и деревням. Родителей обязали читать своим детям первую страницу Кодекса, как только те начнут понимать слова. Представляешь, Кирито? Ты скажешь, что мир людей полон доброты, усердия и человеколюбия, но это исключительно ради удобства настоящих правителей — Церкви Аксиом.

— Н… но ведь… — я снова покачал головой, не в силах смириться с её словами.

Я отказывался верить, что все замечательные люди, которых я встретил в Рулиде, в путешествиях и в Академии — Селька, Ронье, Тизе, Сольтилина и, конечно же, Юджио — вели себя человечно и доброжелательно только потому, что их к этому принуждала программа.

— Ты ведь что-то недоговариваешь, правда? Должна ведь быть заслуга и… как ты выразилась, протофлактлайта? В наши души изначально заложено нечто, благодаря чему…

— Ты уже видел опровержение своих слов.

— Что?.. — я заморгал, сбитый с толку её ответом.

— Я о гоблинах, которые пытались без всякой жалости убить тебя и Юджио. Ты ведь не думаешь, что это были куски программного кода? Они — протофлактлайты, которым даны противоположные Кодексу приказы: убивай, грабь, делай что пожелаешь. В некотором смысле они тоже люди, такие же, как ты.

Я притих.

Я уже и сам догадывался, что всё так и есть. Когда чуть больше двух лет назад я сразился с монстрами… с гоблинами под Краевым хребтом, они разговаривали и вели себя совершенно естественно. В них не было ни капли той шаблонности, которая неизбежно проявляется в поведении монстров и NPC любых VRMMO. И, что самое главное, злобный блеск жёлтых глаз никак не мог быть искусным наложением текстур.

И в то же время я не мог согласиться с Кардинал, которая назвала их настоящими людьми с флактлайтами. Спасая Юджио и Сельку, я убил двух гоблинов. Ими управляли желания, навязанные извне, но если Юджио освободился от власти Кодекса Запретов, то и гоблины могли отвернуться от убийств и грабежа. Однако я счёл их монстрами за уродливую внешность, убедил себя, что в них нет ничего, кроме злобы, и безжалостно зарубил…

— Не мучай себя, глупец, — привели меня в чувство хлёсткие слова Кардинал, когда я невольно повесил голову. — Или ты тоже считаешь, что можешь быть богом? Думай хоть сотни лет, не найдёшь ответа. Даже я, наконец-то повстречав тебя, до сих пор сомневаюсь…

Подняв глаза, я увидел, как Кардинал хмурит тонкие брови и пристально глядит в свою чашку.

— Когда-то и я была администратором, не знавшим сомнений, — продолжила она певучим голосом. — Я не задумывалась над судьбами крошечных людишек, что возятся подо мной, и управляла миром, как велели незыблемые законы. Но очень многое осознала, когда обрела человеческое тело и ощутила привязанность к жизни… Скорее всего, сами создатели этого мира до конца не понимают, что именно создали. Они — тоже боги, поэтому рассказ об ужасах, которые творила Квинелла, вызовет у них не грусть, а любопытство. А ведь если запустить стресс-тест, пока мир находится в таком состоянии, наступит такой ад, который не описать и не пересказать никакими словами…

— К… кстати, о каком стресс-тесте ты постоянно говоришь? — вставил я.

Кардинал оторвала взгляд от чашки и кивнула:

— Продолжу с того, на чём остановилась, иначе ты не поймёшь. Итак, Квинелла написала Кодекс Запретов и распространила его по миру. Благодаря этому закону власть Церкви Аксиом становилась ещё крепче. Дело в том, что Квинелла раз за разом обновляла перечень запретов. Его пункты не только связывали людей выгодными для Церкви оковами морали, но и в корне устраняли источники угроз жизни. Кодекс запрещает заходить в болота, избавляя тем самым от эпидемий, Кодекс указывает название травы, которой нельзя кормить коз, потому что из-за неё портится удой… Достаточно бездумно следовать Кодексу, и ничего плохого в твоей жизни не случится. С годами вера людей в Церковь крепла, и вскоре во всём мире не осталось никого, кто поставил бы под сомнение первый пункт Кодекса: верность Церкви Аксиом.

Настоящее господство над миром. Идеальное общество, в котором нет голода, бунтов и восстаний…

— Население Центории резко увеличилось, появились строительные технологии, опирающиеся на сложные заклинания. Деревня преобразилась до неузнаваемости и превратилась в красивую столицу. Церковь Аксиом захватила ещё больше территории, башня продолжала расти… Вообще, Центральный собор прекрасно олицетворяет безграничную жадность Квинеллы. Ей всегда было мало. Квинелле исполнилось тридцать, затем сорок, её красота начала увядать, но жажда только росла. Однако она, в отличие от аристократии, не погрязла в чревоугодии и похоти. Наконец Квинелла перестала посещать оставшийся внизу мир. Она безвылазно сидела на самом верху растущей башни, полностью погружённая в исследования священных заклинаний. И жаждала столько власти и столько знаний… чтобы хватило на победу над последней стеной, стоявшей на её пути: Жизнью.

Характеристика под названием «Жизнь» безжалостно откровенна. Пока человек растёт, Жизнь увеличивается, достигает пика где-то к двадцати-тридцати годам, а затем начинает плавно снижаться, полностью иссякая между шестьюдесятью-семьюдесятью годами. За два года моя Жизнь заметно увеличилась, и мне страшно даже представить, что она может уменьшаться день ото дня. Как ни крути, именно Жизнь — настоящая владычица этого мира.

— Она занималась так усердно, что научилась даже управлять погодой, но предельное значение Жизни, которое и отвечает за долголетие, ей не покорилось, да и не могло покориться. Управлять им может только человек с правами администратора: либо кто-то извне, либо автономная система «Кардинал». Жизнь Квинеллы уменьшалась день ото дня. Ей исполнилось пятьдесят, шестьдесят… от чарующей божественной красоты не осталось и следа, она с трудом ходила и вскоре уже не могла покинуть роскошную кровать в спальне на самой вершине мира. Каждый час она открывала окно Стейсии и смотрела на неумолимо убывающую Жизнь…

Вдруг Кардинал прервалась и обхватила своё тело, будто замёрзнув.

— Но даже тогда Квинелла не сдалась. Она до ужаса упряма… День и ночь она издавала севшим, охрипшим голосом разные сочетания звуков, пытаясь отыскать заветную команду. Её усилия не могли принести плодов. Легче тысячу раз подбросить монету, чтобы она упала одной и той же стороной, чем случайно наткнуться на эти слова… а может, даже не тысячу… И тем не менее…

Мной вдруг овладело неописуемо зловещее предчувствие, тело бросило в дрожь. Хотя загадочная девочка по имени Кардинал называла себя частью системы и утверждала, что у неё нет никаких чувств, прямо сейчас я отчётливо ощущал её страх.

— Квинелла подошла к самому порогу смерти… В ночь, когда всё могло оборваться из-за малейшей раны или пустяковой болезни, она… распахнула заветную дверь. Случайность, но настолько невероятная и невозможная, что порой мне кажется, что ей помогли извне. Сейчас я произнесу эту команду, но учти, тебе она недоступна, — Кардинал взяла посох левой рукой, подняла и прошептала: — Систем колл! Инспект энтая команд лист!

Послышался гулкий и плотный незнакомый звук, перед Кардинал открылось крупное фиолетовое окно…

И всё. Не снизошёл небесный свет, не вострубили ангелы. И всё-таки я понял, насколько ужасной силой обладает эта команда.

Это и правда самое священное из заклинаний. Заклинание, которого не должно существовать.

— Вижу, ты уже понял. Да, в этом окне написаны все существующие системные команды. И это ещё одна ошибка, которую допустили создатели мира. Такая команда была нужна лишь прародителям. Её должны были стереть, как только они покинули этот мир, — Кар динал взмахнула посохом, закрывая заветный список. — Квинелла вытаращила помутневшие глаза и вгляделась в окно. Поняв всё, она возликовала так, что буквально пустилась в пляс. Слова, которые Квинелла так долго искала, нашлись в самом конце списка. Команда экстренного перехвата всех прав Системы «Кардинал», позволяющая в случае необходимости управлять миром изнутри. Команда, превращающая человека в настоящего бога…

В моей голове всплыла картина, ясная как день.

Верхний этаж уходящей в облака башни. В беззвёздном ночном небе видны лишь чёрные тучи и всполохи молний.

Посреди просторного зала одиноко стоит кровать с балдахином. Но её хозяйка не лежит. Её дряблое тело исполняет причудливый танец на мягком матрасе, в воздухе дёргаются растрёпанные седые волосы. Из белой шёлковой ночнушки торчат сухие руки-ветки, запрокинутая голова испускает клич ликования. Под аккомпанемент раскатов грома клокочущий, как у птицы, голос зачитывает слова, дарующие божественную власть…

Андерворлд перестал быть площадкой для экспериментов над искусственным интеллектом и симулятором развития цивилизации.

Создателям этого мира — Сэйдзиро Кикуоке, Такэру Хиге и другим сотрудникам «Рэс» — в среднем лет по тридцать. Но Квинелла, воплощение жажды власти, на момент перехвата администраторских прав была уже восьмидесятилетней. И если верить словам Кардинал, с тех пор прошло ещё триста лет. Невозможно даже представить, во что мог превратиться разум, проживший столько времени.

Действительно ли Кикуока держит ситуацию под контролем? Насколько он понимает, что происходит в этом мире?

Мы с маленькой учёной девочкой молча смотрели друг другу в глаза, погружённые каждый в свой страх.

У этой библиотеки нет входа, она полностью отрезана от внешнего мира… но мне всё равно мерещился далёкий рокот. Он нашёптывал, что хотя моё приключение уже должно было подходить к концу, прямо по курсу только что появилась новая буря неслыханной силы.