Съедобные сны, или Ошибка доброго мудреца

9. На острие славы

День Радости, день, когда был запущен в космическое пространство спутник с могучей уловительно-усилительной установкой Утюгова, так многократно и подробно описан другими, что я воздержусь от его описания. Напомню только, что к тому времени было уже широко налажено производство шапочек-утюговок, и многие приобрели их еще до этого Дня. Но массовые покупки их начались именно после запуска спутника. Продавались те шапочки прямо-таки за гроши, так что любая питерская пенсионерка могла купить эту волшебную шапочку. А в некоторых развивающихся странах эти шапочки многим вручались и вовсе бесплатно, об этом позаботились тамошние филантропические организации.

Не прошло и полугода со дня запуска в космос спутника, как жизнь на Земле совсем иной стала. Небесная пища вошла в быт большинства землян. Наша коммунальная кухня превратилась в клуб. В ней теперь обменивались новостями, рассказывали о том, кому какие съедобные сны снятся, давали друг другу гастрономические советы, дружески спорили о преимуществах европейских и азиатских блюд. Из четырнадцати жильцов нашей квартиры газовой плитой теперь пользовалась только Марсельеза Степановна, лишь она осталась верна традиционному способу питания. Все жильцы добродушно подшучивали над ней, но относились с прежней симпатией, охотно прощая ей это кулинарное чудачество.

Однажды я зашел в кухню, когда Марсельеза Степановна была там одна, варила себе суп какой-то. Она пожаловалась мне, что маловато стало в городе продовольственных магазинов; они все закрываются и закрываются из-за падения спроса на земную пищу. К счастью, в Такелажном переулке продолжает действовать неплохой продмаг, и выбор там теперь богатый: и мясо всех сортов, и крупы всякие, и молочные продукты. Многие владельцы домашних животных покупают там еду для своих питомцев. А она для себя самой покупает.

– Марсельеза Степановна, но ведь этим вы себя унижаете! – воскликнул я. – Вы уравниваете себя в правах с собаками и кошками! Людям стала доступна небесная пища, они достойны ее, а животные есть ее не могут!

– Геннадий Борисович, не унижайте животных! Если бы животные могли, наравне с людьми, есть эту вашу манну небесную, они бы все равно не стали бы ее есть, предпочли бы земную пищу. Животные нутром понимают, что хорошо для них и что плохо. У них умные желудки! А многие люди готовы есть что попало, лишь бы вкусно было. Поверьте мне, настанет время, когда люди позавидуют животным!

– Марсельеза Степановна, вы оскорбляете все человечество, и его, его – тоже! – и я указал ей на стену, где висел большой плакат, изданный каким-то кооперативом; там красовалась цветная фотография Матвея, а под ней жирным шрифтом было напечатано стихотворение поэта А. Дояркина, вот оно:

Мой спор с Марсельезой Степановной закончился ничем. Но когда на следующий день я побывал у моего друга и, между прочим, рассказал ему об этом споре, он выслушал меня без улыбки. А я-то думал, что высказывание Марсельезы Степановны о том, что у животных умные желудки, развеселит Матвея. И вообще я заметил, что, хотя дела моего друга круто идут в гору, на него все чаще находят приступы какой-то непонятной грусти. Однажды Надежда Алексеевна пожаловалась мне, что прежде, даже в самые трудные дни и годы, муж ее не поддавался унынию. А теперь…

А теперь слава его росла и крепла, теперь съедобные сны победоносно входили в быт землян. Даже известный миллиардер Джон Дарлинг, первоначально выступавший в мировой печати против съедобных сновидений, разразился покаянной статьей. В ней он поведал читателям о том, как жена уговорила его надеть шапочку-утюговку, и как он, пообедав во сне, убедился в необходимости питаться именно так, а не наяву. Да, даже богатые люди, даже гурманы, которые никогда не экономили на еде, перешли на пищу небесную, ибо это было и модно, и удобно, и больше времени оставалось для прочих дел и развлечений. А уж о людях среднего достатка и о бедняках и говорить нечего. Они были безмерно благодарны Утюгову за съедобные сны, за возможность питаться не хуже богатых, и притом без всяких затрат.

Происходила бурная гурманизация человечества. Во многих людях пробудилась генетически-гастрономическая память, и теперь они со смаком ели во сне то, чем питались наяву их отдаленные предки – медвежатину, оленину, всякую дичь. Некоторые хвалились, что и мясо мамонтов во сне едят. Возникло добровольное общество мамонистов, то есть сторонников архаического питания. Начала входить в моду и всяческая кулинарная экзотика – блюда китайской, индийской и даже индейской кухни. Пресса всего мира весьма способствовала гурманизации землян. В нашем отечестве стала выходить ежедневная газета «Друг едока», вскоре тираж ее превысил тиражи всех центральных газет.

Появились журналы «Спутник спящего» и «Вкусные сны». Гигантским тиражом вышел «Учебник питания» со множеством цветных иллюстраций. Началась подписка на двенадцатитомную «Пищевую энциклопедию».

Не дремало и телевидение. Быстро завоевала популярность двухчасовая ежедневная передача «Матвей Утюгов – любимец богов». Каждый раз начиналась она так: возле пиршественного стола, на котором красовались всевозможные вкусные снеди, появлялась стройная артисточка; на голове ее была шапочка-утюговка, а на остальных частях тела почти ничего и не было. Приплясывая и изящно похлопывая себя то по головке, то по животику, красотка пела:

Затем выступали представители различных гастрономических течений, едоки-историки, кулинары-теоретики. Заканчивались эти передачи гимном в честь Утюгова на слова поэта О. Пищеводова. Привожу текст дословно:

…Затем возник творческий союз искусствоедов. Искусствоеды стали издавать литературно-гурманистический журнал «Стол». В нем печатались солидные научные и художественные труды, посвященные пище и ее главенствующей роли в истории человеческой цивилизации и в искусстве. Там же время от времени появлялись и небольшие заметки, где речь шла о делах конкретных. Однажды я там прочел сообщение о том, что популярность Матвея во всем мире колоссально возросла, и недаром в каждой четвертой семье, где в этом году родился мальчик, родители нарекли его Матвеем. Явившись к своему другу с номером этого журнала, я с восторгом прочел ему ту заметку (она называлась «Миллионы тезок») и был очень удивлен, что Матвей этим ничуть не обрадован.

– Мотя, я бы на твоем месте от радости плясал! – воскликнул я. – Вот это слава – так слава!

– Нужна мне эта слава, как лысому расческа, – хмуро молвил он. – Знаешь, Гена, я вот чего боюсь: слишком высоко меня судьба затащила. А что если я в чем-то ошибся?.. Что если мое имя станет вдруг не положительным, а отрицательным? Как в таком случае мои тезки себя чувствовать будут?..