Сын прерий

Глава восьмая

— Эй! — крикнул Тед, сопротивляясь. — Полегче! Я же выздоравливающий, черт побери!..

Джесс просунула ему в рот ложку, и горькая микстура обожгла горло.

— Ты думаешь?

Тед лежал на кровати на груде подушек. Проглотив остатки лекарства, он поморщился.

Гримаса была такая забавная, что Джесс невольно рассмеялась, щеки ее очаровательно раскраснелись.

Тед схватил ее за руку.

— Хочешь, скажу, что тебе надо сделать, чтобы мне действительно стало лучше? — прошептал он.

Джесс вся сжалась и попыталась высвободиться. Но он, ухмыляясь, крепко держал ее.

Когда Джесс поняла, что от него не вырвешься, она присела на краешек кровати.

— Будь по-твоему, — смирилась она, — раз ты опять за свое, поговорим о Дейерде.

— Опять двадцать пять! — проревел он и отпустил ее. — Я, черт побери, сплю и вижу, как забыть о ней, а тебе, Банкрофт, вечно неймется. И чего тебе далась Дейерде?..

— Я снова хочу сплавать туда, — призналась Джесс. — Только на сей раз уж обязательно доберусь до рифа.

— Да ты что, совсем рехнулась? Там кишмя кишат акулы.

— Что-то в том месте есть, что никак не дает мне покоя...

— Мне тоже это не дает покоя. Там ведь она и погибла! — раздраженно выкрикнул он. — И тебе нечего туда соваться!

— Я с младых ногтей знаю, что мне можно, а что нельзя. Со своими делами, во всяком случае, я привыкла разбираться самостоятельно. — Джесс наклонилась, потрогала лоб Теда, и ее груди слегка коснулись его голых рук. Джексона словно огнем обожгло.

И он еще думал, что с одного захода завоюет ее!

Она была так близко и пахла так опьяняюще, что у него тут же смешались все мысли.

— А также и с чужими... — тем не менее не удержался добавить Тед.

Она резко отдернула руку, гордо выпрямилась.

— Миру не помешало бы прислушаться к голосу женщин! У вас, мужчин, был шанс, и вот результат: в мире такой хаос... Готова побиться об заклад, что Мне достаточно недели, чтоб наладить дела и у тебя в Джексоновой заимке.

Лицо Теда стало багрово-красным. Он не нашелся, что ответить Джесс, а она тем временем ловко сменила тему разговора и вернулась к тому, с чего весь сыр-бор и начался, — к плаванию.

— Так что, Джексон, ничего не случится, если я разок сплаваю туда...

— А я сказал — нет!

— Но я должна! Я хочу докопаться: что же произошло с Дейерде в действительности.

Его пальцы вцепились в ее руку.

— Допрыгаешься: то же самое произойдет и с тобой.

— Не бойся, не произойдет.

— Если мы взялись доказывать друг другу, кто из нас упрямее, так я тебе сразу заявляю: меня не переспоришь!

— Вижу: тебе хоть кол на голове теши...

— В таком случае я тоже пойду. — Тед откинул простыни и спрыгнул с кровати. Но, увидев, как ошарашенно уставилась на его голое тело Джесс, он смутился и, схватив простыню, прикрылся ею. К его шее и щекам прилила кровь. Пожалуйста — покраснел, как школьник!

— Тебе только не хватало сейчас искупаться! — быстро нашлась Джесс. — Правильно, полезай в воду, а через полчаса мы на тебя посмотрим. Как ты будешь колотиться в лихорадке...

Тед, весь красный, будто мальчишка, прыгал, путаясь в простыне, в поисках одежды, которую она спрятала. Он посмотрел на Джесс и был ошеломлен ее небывалой красотой в эту минуту: перед ним стояла сама богиня любви с золотистыми волосами, в соблазнительном беспорядке рассыпанными по плечам...

— Что ж я могу с собой поделать, — пробормотал он, — если по некоторым причинам мне совсем не хочется, чтобы тебя слопали акулы?

Простыня на нем чуть спустилась.

У Джесс перехватило дыхание. Однако она строго продолжала:

— Да знаю я все твои штучки наперед... Не ты ли говорил мне: я, дескать, храм, а ты — варвар, у которого одно на уме: как бы его разграбить...

— И ты дулась из-за этого целых два дня, — съязвил Тед.

Он подошел ближе. Простыня спустилась еще больше. Он весь горел. И все в нем напряглось.

Джесс отступила на шаг. Она готова была бежать. На сей раз пришел ее черед краснеть.

Бог ты мой, как же его подмывало сбросить простыню и продемонстрировать ей свою мужскую мощь!

— Если я и дулась, — произнесла она дрожащим голосом, — то только потому, что ты вел себя неприлично, так, что по-другому и реагировать было нельзя...

— Чушь собачья! — парировал он.

— Ведь главное — что сейчас, не так ли? — Руки Джесс безвольно опустились вдоль бедер, глаза блуждали по его полуголому телу. — Скажи мне, о чем ты думаешь сейчас? — чуть слышно спросила она.

В воздухе повисло напряженное молчание.

— О том же, о чем и ты, солнышко.

Словно во сне, она шагнула ему навстречу.

Губы у нее были влажные и переливались, как розовый перламутр. Волосы золотым водопадом ниспадали на плечи. Что еще у него могло быть на уме, кроме того, чтобы поцеловать ее? Почувствовать трепет ее губ, тепло ее рук, обнимающих его, прикосновение ее мягких грудей к его груди. Из уст его едва не вырвался стон — так неистово было это желание.

— Я думаю лишь об одном — пойти к рифу. Без тебя!

Тед стал теснить ее в темный угол. Она смотрела расширенными глазами, как его руки уперлись в стену и он навис над ней непомерной громадой. Он почти навалился на нее. Они стояли близко-близко, едва ли не вплотную друг к другу, и он ощущал жар ее тела.

— Джесс... — откинув золотистую прядь ее волос с шеи, с необычайной мягкостью произнес он ее имя, и его губы приблизились к ее лицу.

Она только сглотнула и стояла не шевелясь. Он осторожно приподнял ее подбородок... Его горячие губы коснулись пульсирующей жилки на шее Джесс.

У нее перехватило дыхание, когда она почувствовала силу его страсти. Он весь сгорал от желания. Но вдруг его словно ударило током. Еле слышно застонав, Тед отступил и позволил ей выскользнуть.

— Итак, я иду плавать, Джексон. Одна.

Лицо его сразу посуровело. Он пожал плечами.

— Ну и иди! И да поможет Бог акулам!

Тем не менее все это было ему не так безразлично — с надутым видом он поплелся за ней. Надев, правда, перед этим плавки и прихватив акваланг.

Когда Тед добрался до берега, Джесс уже брела по колено в воде. С торжествующей улыбкой она помахала ему рукой. От злости он никак не мог натянуть ласты. А она уже скрылась под водой.

Наконец он пошлепал по мелководью. Джесс уплыла уже довольно далеко, поэтому к рифу они плыли на значительном расстоянии друг от друга. Море вокруг буквально кишело рыбами — их было так много, что вода словно кипела от их игр. Тед почувствовал холодок внутри — обычно мелюзга привлекает рыбу покрупнее.

Они уже подплыли к рифу, когда он заметил темную тень какой-то огромной рыбины. Рядом промелькнула еще одна громадина. Акулы! Их здесь целая стая!

Впереди из воды выпрыгнула пара дельфинов. Дельфины это или акулы, но с эдакими чудищами он плавать не намерен...

В этот момент Джесс нырнула. Ласты хлопнули по поверхности воды, и она скрылась в изумрудной глубине.

Вдруг что-то огромное коснулось ноги Теда. Что это такое? И где Джесс?

Черт!

Каким надо быть идиотом, чтобы позволить ей действовать самостоятельно!.. От злости он чуть не задохнулся. Он быстрее заработал руками, желая только одного: догнать ее и схватить.

Он подождал, когда Джесс появится на поверхности, и тут же вцепился ей в волосы.

Она яростно забилась в его руках.

Он отпустил ее и сорвал свою маску.

— Поплыли к берегу! — заорал он.

Она подняла свою маску.

— Чего?

— Акулы!

— Я не боюсь!..

— Плывем к берегу, а не то я силой потащу тебя! Если мы начнем тут плескаться, то сразу же привлечем их.

— Я это знаю и без тебя. Ты что, думаешь, я дебилка?!

— Ты прямо-таки читаешь мои мысли, солнышко.

Будь они на берегу, Джесс, наверное, влепила бы ему пощечину. Здесь же ей ничего не оставалось, как прищуриться и ударить ладонью по воде.

— Поплыли, а то я силой потащу тебя! Выбирай сама! — рявкнул он.

— Сам выбирай!

Но что-то в его голосе и решительном выражении лица было такое, что заставило Джесс прекратить спор и повернуть к берегу. Тед плыл следом, не спуская глаз с огромных рыбин, периодически выпрыгивающих из воды. Когда они добрались до мелководья, Джесс встала на ноги и попыталась убежать, однако Тед схватил ее и заключил в объятия.

— Нас бы обоих сожрали за милую душу, — вымолвил он. — Эти чертовы акулы...

— Акулы! — огрызнулась она. — Я видела только одну, совсем малышку. А остальные — дельфины. Если ты боишься, сидел бы на берегу...

Его голубые глаза вспыхнули.

— Речь не обо мне, я не хочу, чтобы ты погибла... как погибла Дейерде, — резко бросил он.

Лицо Джесс смягчилось, стало печальным и невыразимо милым. Знакомая сосущая боль, которую всегда пробуждало в Теде ее присутствие, опять вернулась к нему. Он крепче прижал ее к себе, и, наверное, впервые Джесс не сопротивлялась. Прикосновение ее тела воспламенило его. Кремовые холмики ее грудей прижались к выпуклым мышцам его грудной клетки. Каждый мускул у него стал твердым, как камень. Тед неторопливо поднял глаза и посмотрел на Джесс. Вся сила его страсти передалась в этом взгляде ей, и она задрожала мелкой дрожью. Дикий восторг предвкушения сотряс и Теда. Он запустил пальцы одной руки в ее спутанные волосы, а другой стал прижимать ее еще крепче, пока не почувствовал, как ее тело отозвалось на его призыв.

У него было такое ощущение, будто вся его прежняя жизнь имела смысл только ради этой минуты. Он больше не мог сопротивляться желанию сейчас же опрокинуть Джесс и прямо здесь, в пенящейся воде, овладеть ею.

Ее пальцы коснулись его груди и как бы ненароком пробежали по курчавым волоскам на ней. Она чуть оттолкнула Теда, желая высвободиться из его цепких рук. От ее прикосновения по жилам у него пробежал огонь. Он еще сильнее стиснул объятия. У него участилось дыхание.

Их взгляды встретились. И между ними словно пробежала искра. Однако Тед видел, как яростно борются в Джесс противоречивые чувства.

Она сопротивлялась желанию изо всех сил.

— Нет! — тихим голосом проговорила она. — Я тебе вовсе не нужна и никогда не была нужна. Ты принадлежал ей! Всегда ей! А не мне! Ты упрекаешь меня за то, что я якобы поломала тебе жизнь! А что ты сделал с моей жизнью? Я никогда не любила Джонатана. Мы не были счастливы. Но я... я хочу прямо сейчас поговорить о Дейерде. А не о нас. Во всяком случае, я предпочитаю думать о ней.

— О Дейерде? Сейчас?..

Большие суровые глаза Джесс ожгли его.

— Да, сейчас.

Все в нем буквально сгорало от желания. Его мужское естество требовало удовлетворения. Он был в бешенстве и мог разнести на куски все вокруг, если она не отдастся ему.

Однако он позволил ей высвободиться.

Она долго смотрела ему в глаза. Потом медленно пошла к берегу.

Теду казалось, что он вот-вот взорвется. Он до крови закусил губу. Боль отчасти привела его в чувство. Он побрел за ней к берегу и бросил на песок маску и трубку.

Их глаза снова встретились, и оба почувствовали какое-то смущение.

— Здесь потрясающе, но немного жутковато, — произнесла она.

— Точно.

— Мне кажется, будто я слышу, как все тут дышит. Так и слышу: вдох — выдох, вдох — выдох. Это я к тому, что здесь все пожирает друг друга — стоит на что-либо посмотреть подольше, и красота превращается в безобразие. В этом есть что-то пугающее. Одно прекрасное существо обрекает на смерть другое прекрасное существо...

— Это и есть круговорот жизни и смерти, — откликнулся Тед.

— Дейерде любила это место. Ей нравился риф.

На нее что, нашел философский стих?

— Но почему она забрала деньги и приехала сюда? Почему? У меня столько вопросов, но на них, кажется, нет ответов... Как жаль, что я плохо знала свою сестру. Хотя все правильно: ведь они с мамой из-за нехватки денег жили в Новом Орлеане у дяди, а я постоянно была с отцом, можно сказать, выросла на нефтяных станциях, разбросанных по всему миру...

— Я знаю. Дейерде завидовала твоей, как ей казалось, яркой жизни.

— Яркой? Ха-ха!.. Я, как никто, мечтала о настоящей семье...

— А у меня была настоящая семья. И что? От этого только хуже, когда собственный брак не удается...

— Наверное. Что касается меня, я всегда хотела как-то сблизиться с Дейерде, но ничего не получалось. Наверное, наши родители поступили неправильно, разделив все при разводе, даже собственных дочерей. Папа считал, что раз уж разводиться — так разводиться. Во всяком случае, если у нас и была возможность сблизиться, то только уже когда мы стали взрослыми. Дейерде никогда не могла простить мне, что я жила с папой при деньгах, а у них с мамой ничего не было. Ей и в голову не приходило, как одинока я была в детстве, как горько мне было видеть нищету в тех странах, где нам приходилось жить. Дейерде считала, что у меня всего по горло. Но это ей только казалось. А теперь ее нет. Она ушла. — По щеке Джесс скатилась слеза, и она попыталась незаметно смахнуть ее ладонью, чтобы не увидел Тед.

Но он увидел и прошептал:

— Будет, не надо плакать.

— Не знаю, с чего это я расчувствовалась, как сентиментальная дура... Тем более что не пролила и слезинки, когда узнала, что сестра погибла, — уже не скрываясь, плакала Джесс. Бессвязный поток слов мешался с душившими ее рыданиями.

Он взял ее за руку, и их пальцы сплелись.

— Мы потеряли ее раньше, чем она погибла, — грустно произнес Тед.

— От этого, наверное, мне еще хуже. Господи, кто бы мог подумать, что именно при тебе я буду лить слезы и именно у тебя искать утешения?.. — сокрушалась она, не в силах унять рыдания.

— Нет, это ж надо, заявлять такое!.. Банкрофт, ты точь-в-точь как я, столь же ужасна!..

— Замолчи, ради Бога! — Джесс запрокинула голову, но ее попытка успокоиться ни к чему не привела — ее по-прежнему душили рыдания.

Она не сопротивлялась, когда Тед снова обнял ее, — скорее, она сама прильнула к нему, и он не мог не почувствовать ее теплоту и нежность.

Начинало смеркаться. Джунгли становились непроницаемо темными. Тяжелая тишина только усугубляла напряженность минуты: Джесс — такая слабая и нежная — ищет утешения у него. Тед воочию видел ее уязвимость. Разве мог он не воспользоваться этой ее уязвимостью?

Ведь второго такого случая могло и не представиться.

Он давно ждал этого случая.

Он всем существом хотел ее, хотел долгие годы, и именно из-за этого его брак оказался таким несчастливым. Изо дня в день он подвергался невыносимой пытке присутствия рядом женщины, как две капли воды похожей на Джесс, — Джесс, которую он не мог никогда забыть...

Рыдания стали затихать. Еще мгновение — и Джессика Банкрофт возьмет себя в руки, снова станет независимой и холодной и оттолкнет его.

Тед крепче прижал ее. Теплое прикосновение ее роскошного бюста к его груди вконец опьянило его.

В нем заговорил первобытный инстинкт самца.

Разве он относился к тем мужчинам, которые не умеют воспользоваться своим преимуществом?

Самое время показать ей, кто кому принадлежит.

Без лишних слов он нагнулся и впился в ее губы. Она начала сопротивляться, но он целовал и целовал ее, пока у нее не пресеклось дыхание и она не обвисла, охмелев, на его руках... Пока ее пальцы не скользнули вдоль его шеи и не вцепились в золотистые пряди его волос...

Тогда он поднял ее на руки и понес в джунгли.

Наступил час его мести.

И ничего слаще не могло быть.