— Чем именно ты занимаешься, Роджер?
Он быстро взглянул на Линду. Они уже почти час ехали в молчании, лишь какая-то маловыразительная музыка звучала по радио.
— Совсем не обязательно заводить светскую беседу, — сухо сказал он, снова переводя взгляд на дорогу.
— Но я действительно хочу знать. Дэн говорил, что ты работаешь в экспортном отделе «Ллойд Индастриз». Но в чем выражается твоя работа?
Он снова посмотрел на нее.
— Так ты не знаешь?
— Что не знаю?
— Уже год как я лично возглавляю компанию. Я управляющий директор.
— Я не знала. — Линда удивленно подняла брови. — Я считала, эту должность занимает твой отец.
— Занимал. Теоретически. К несчастью, он был не слишком умелым руководителем, и это стало сказываться на делах фирмы. К тому же он предпочитал жить в Сиднее, а главный офис расположен в Брисбене. Но во всем этом виновата моя мать. Она отказалась жить в Брисбене, и отец пошел ей навстречу. К тому времени, когда я вступил в должность, такое небрежение плюс недавний экономический спад поставили некоторые наши подразделения в тяжелое положение. Мне посчастливилось изменить ситуацию, и сейчас мы можем извлекать преимущества из экономического роста.
На Линду это произвело впечатление.
— А как ты занял эту должность, Роджер? Уговорил отца пораньше уйти в отставку?
— Нет. Он умер. — У Линды перехватило дыхание. — Об этом писали в газетах, — добавил он. — В разделе «Бизнес».
— Я не часто читаю этот раздел, — пробормотала она.
— Я не предполагал, что ты не знаешь. Дэн знал, потому что звонил мне иногда. Я думал, он тебе говорил.
— Нет. Он даже словечком не обмолвился. Боже мой, Роджер, прости меня за бестактность. Из-за чего он умер? Он болел? — Линда помнила высокого красивого мужчину на свадьбе Роджера. Тогда ей показалось, что ему слегка за пятьдесят, хотя, вероятно, он был старше.
— Да. Тяжело болел. У него обнаружили рак поджелудочной железы. Врачи ничего не смогли сделать. Он умер меньше чем через три месяца после того, как ему поставили диагноз.
— Как это для всех вас было ужасно. Твоя несчастная мать была, наверно, просто опустошена.
— Не то слово! — усмехнулся он. — Она переживала так сильно, что отправилась в кругосветное путешествие, чтобы прийти в себя. На следующий день после похорон. В прошлом месяце она стала миссис Гордон Локхарт. На мое счастье, мистер Локхарт живет в Америке и неспособен путешествовать из-за редкого заболевания крови. Осмелюсь предположить, что в следующий раз увижу свою дражайшую мамочку на похоронах моего нового отчима. А может, и нет, — саркастически добавил он. — Если я на пару минут опоздаю, то разминусь с ней. Она уже уедет.
Линда хотела было сказать что-нибудь в защиту его матери, что-нибудь успокоительно банальное, но решила все же промолчать. Ей не нравилась эта женщина и она ни на йоту не винила Роджера за те чувства, которые он питал к матери. Как мать та была холодна и равнодушна, как жена несчастна. Красивая, но бессердечная стерва, выше всего в жизни ставившая деньги и социальное положение.
— Понимаю, — только и сказала Линда.
Роджер снова проницательно посмотрел на нее.
— Да, должно быть, ты понимаешь, — сказал он с восхищением. — Любая другая ляпнула бы какую-нибудь сочувственную глупость, не заботясь о смысле. Но не ты, Линда. Ты дочь своей матери. Прямое продолжение. Ты не представляешь, как высоко я ценю искренность отношений. С тобой мужчина всегда будет знать, как ему вести себя. Не будет ни обманов. Ни лжи. Ни пустой болтовни.
На душе у нее потеплело от его слов, и все же она испытывала беспокойство. Она хотела того же от Роджера. Ни обманов. Ни лжи. Ни пустой болтовни. Никогда!
— Тогда расскажи, чем ты сейчас занимаешься, Роджер, — настаивала она. — Опиши обычный день из жизни Роджера Ллойда. Или лучше типичную неделю.
Он грустно улыбнулся.
— Ага, кажется, Линда Уилсон, психолог и консультант, приступает к работе. Это что, профессиональный способ получше узнать пациента? Попросить его рассказать о себе. Может, притормозим, чтобы я лег на заднее сиденье, расслабился и вообразил, что это кушетка?
— А может, ты будешь вести машину и отвечать на мои вопросы?
Он вздохнул.
— Тебе могут не понравиться ответы.
— Давай рискнем.
Ответы ей совсем не понравились. Они привели ее в смятение. Обычный распорядок дня Роджера Ллойда внушал ужас. Он работал по восемнадцать часов в сутки всю неделю, и ни на что другое времени почти не оставалось. Да и по уик-эндам он тоже работал, даже когда играл в гольф или посещал светские приемы. Это были скорее деловые, чем дружеские, человеческие связи. Она начала понимать, почему брак Роджера пошел наперекосяк. И прямо сказала ему об этом.
— Да, но ты забыла, — возразил он, — что впервые годы своего брака я не занимал эту изматывающую должность. У меня было полно свободного времени, и я посвящал его жене. Первые два года Синди сопровождала меня во всех заграничных поездках.
Линда подавила укол пробудившейся ревности, чтобы сконцентрироваться на рассказе Роджера.
— К тому времени, когда умер отец, мой брак уже дал трещину. Синди отказывалась сопровождать меня. Она стала отказываться спать со мной. Она жила своей жизнью и шла своей дорогой.
— Я должна быть честной с тобой, Роджер, — с горечью сказала Линда. — Та жизнь, которую ты сейчас ведешь, не способствует семейному счастью, даже если твоя жена любит тебя.
— Это Линда-психолог говорит? Или Линда-женщина обдумывает предложение выйти замуж?
— Обе вместе.
— Итак, наше счастье не кажется тебе возможным, если я продолжу работу на посту управляющего директора крупной компании.
— Я… Я не вышла бы замуж за такого человека, — мужественно заявила Линда. Она говорила совершенно откровенно.
Роджер, должно быть, услышал в ее голосе убежденность, потому что сразу же насупился.
— А любовницей такого человека ты стала бы? — бесцеремонно спросил он, прищурившись.
Линда была смущена и разочарована. Ей следовало бы знать, что Роджер сделает именно такой ход. Все-таки он стремился к тому, чтобы она стала ему не столько любимой женой, сколько постоянной партнершей.
— Ну как? — настаивал он. — Согласилась бы?
— Да, пожалуй, — с грустью призналась она, отворачиваясь. Ей было слишком стыдно.
Ведь нередко любовницу привязывает к мужчине лишь страсть, меркантильный интерес, но не любовь. Это были бы не настоящие отношения. Роджер предлагал ей секс, и ничего больше. Любовь в его планы не входила.
И все же именно любовь к Роджеру лишала ее остатков гордости. Любовь, которая уже много лет не желала умирать. Любовь, которая смогла заставить ее изменить самой себе и тем ценностям, на которых она была воспитана.
В машине воцарилась напряженная тишина.
Линда смотрела в окно. Летели мили. Лишь однажды они ненадолго остановились, чтобы перекусить. Роджер гнал и гнал, держа скорость на пределе возможного. Пейзаж постепенно приобретал бурые тона. Линда наконец сама увидела ту засуху, на которую целый год жаловался отец. Опытный фермер Клиффорд Уилсон зарабатывал достаточно денег, чтобы выучить своих детей в университете. Он знал, как защитить урожай от многих напастей, но мало что мог сделать, если не было дождей. К счастью, ферму Уилсонов с одной стороны омывала река, но сейчас от нее остался лишь жалкий ручеек.
Вряд ли отца сейчас волнует засуха, с тоской подумала Линда. В голове у него другие заботы. Те же, что и у нее.
— Отвезти тебя домой? — наконец прервал молчание Роджер, когда они въехали на главную улицу Даунса, совершенно пустынную в этот знойный воскресный декабрьский полдень. — Или рванем прямо в больницу?
— В больницу! Дома может никого не быть.
— Куда ехать?
Линда показала дорогу, и вскоре они подъехали к больничной автостоянке. Жара оглушила Линду, как только она открыла дверцу. К счастью, в больнице, как и в машине, работал кондиционер.
Это было современное здание, обновленное и расширенное всего два года назад — не столько потому, что город вырос, сколько из-за того, что приходилось обслуживать большую территорию. Государственная политика жесткой экономии привела к тому, что несколько небольших больниц и клиник в ближайших городках закрылись. Теперь больных направляли оттуда за сотни миль сюда, в Дауне.
— Вот машина Дэна, — заметила Линда, оглядев стоянку. — А вот и папин грузовичок!
Она не знала, к добру это или к худу. Они приехали в больницу, потому что мать все еще в смертельной опасности? Или потому что ей лучше, и они могут поговорить с ней? Как бы то ни было, похоже на то, что Рут жива. Линда отчаянно надеялась на это.
Роджер положил ей руку на плечо, когда она открывала тяжелую стеклянную дверь в зал для посетителей.
— Мама твоя — боец — успокаивающе говорил он. — С ней все будет хорошо.
Но Линда волновалась. Даже если мать выкарабкается, с ее здоровьем могут возникнуть новые проблемы. Врач еще много лет назад рекомендовал ей сбросить вес из-за повышенного давления. Но Рут так и не смогла отказаться от своей любимой жирной пищи.
Линда не сомневалась, что как раз это и обеспечило матери болезнь сердца. Кроме того, она была уверена, что даже если бы ей приказали перейти на диету с низким содержанием жира, Рут не последовала бы совету врачей.
— Миссис Рут Уилсон, — повторяла Линда дрожащим голосом, обращаясь к женщине в приемном покое. — У нее сердечный приступ. Я ее дочь.
— Ах, да. Недавно здесь были ваш брат и отец. — Женщина улыбнулась, и это придало Линде уверенности. — Миссис Уилсон уже перевели из реанимации в общее отделение. Думаю, вы можете считать это хорошей новостью. Она в блоке «С», десятая палата. Поднимитесь на лифте на третий этаж.
Линда чуть не разрыдалась от облегчения. Каким-то образом она сдержалась, почти проглотив свое «спасибо». Смахивая слезы, она поспешила к лифтам.
Когда Линда вошла, мать спала. Серое лицо выделялось на белой больничной постели. Отец сидел рядом, держа Рут за руку. Дэн стоял у окна небольшой одноместной палаты и смотрел на увядшие деревья. Мужчины оглянулись. Взгляд отца просветлел, Дэн же посмотрел на сестру с упреком.
— Линда приехала, — взволнованно шепнул Клиффорд Уилсон жене. Рут открыла глаза.
— Линда, — слабо выдохнула она таким безжизненным голосом, что в Линде все перевернулось. Когда мать протянула к ней руки, она не могла больше сдерживать слезы и бросилась в ее объятия.
— Ну, Линда, девочка моя, — прошептала мать, поглаживая дочь по волосам. — Я в порядке. Чтобы уморить меня, требуется кое-что посерьезнее, чем дурацкое сердцебиение.
— Сердцебиение, как же! — мягко возразил муж. — Да ты была бы мертвее мертвого, не привези я тебя сюда так быстро.
— Твой папа, как всегда, преувеличивает опасность, Линда, — сказала Рут, простыней вытирая слезы с лица дочери. — Подумаешь, какой-то маленький тромб застрял ненадолго не там, где надо. Доктор говорит, что кардиограмма не показывает дальнейших опасных последствий.
— Доктор говорит еще, что, если она не возьмет себя в руки в том, что касается диеты, в следующий раз ее везение может кончиться.
— Диета, диета, диета, — вздохнула Рут. — Как проснусь, только и разговоров, что про диету. И кто только придумал это противное слово «диета».
— Лучше быть на диете, чем на кладбище, — проворчал Дэн. — Ради бога, мама, тебе придется делать то, что предписал врач. Сидеть на диете — не значит голодать. Это значит просто по-другому питаться.
— А, вздор, — пренебрежительно сказала Рут.
— Так вот где Линда подцепила это словечко, — проворчал Роджер с порога комнаты.
Рут Уилсон впервые обратила на него свой взор.
— Ну, хвала Господу, если я не обманываюсь, это Роджер Ллойд там стоит! Линда скажи-ка мне, что я ошибаюсь.
— Хотела бы я, мама, но, боюсь, ты совершенно права. Это Роджер. Он приехал на день рождения Дэна в пятницу вечером и все еще был в Сиднее, когда пришло известие о твоей болезни. Он был так добр, что привез меня сюда.
Линда заметила, что мать удивила такая любезность Роджера.
— Ну-ну, — только и сказала Рут, но для всех, кто знал ее, это стоило целой речи. Она посмотрела на Роджера, потом на покрасневшую Линду и снова на Роджера.
— Это было чрезвычайно мило с твоей стороны, Роджер. Теперь иди сюда и обними свою старую знакомую.
Роджер засмеялся и обнял ее.
— Здравствуйте, миссис Уилсон, — тепло приветствовал он ее. — Рад видеть, что вы не изменились.
— О тебе такого не скажешь, паренек. Ты выглядишь очень вымотанным. Что тебе нужно, так это хорошенько выспаться и глотнуть свежего деревенского воздуха. Почему бы тебе не остаться пока на ферме с папой?
— Я бы с радостью, миссис Уилсон, но у меня важное дело в Брисбене, которое нельзя отложить. Мне надо быть там завтра. Так что утром первым делом придется ехать в Сидней, и оттуда самолетом домой.
Линда раздумывала, сказать ли родителям о смерти отца Роджера, но решила, что сейчас это будет вряд ли уместно.
— Жаль, — сказала Рут. — Вы, молодые, не знаете, как коротка жизнь. Не тратьте ее на дела, которые не сделают вас счастливее. И не откладывайте на потом то, что должны были сделать много лет назад…
Линда могла лишь догадываться, что имеет в виду мать, но решила, что слова обращены непосредственно к Роджеру.
— Удары вроде того, что мне довелось выдержать, заставляют иначе смотреть на жизнь, — продолжала Рут. — Поэтому мы с папой собираемся поехать в отпуск, который откладывали долгие годы. Верно, папа?
— Конечно, мать. Черт с ними, с расходами. И с превышением кредита.
В этот момент вошла пожилая медсестра с постным лицом. Бюст ее вздымался, как капитанский мостик. Она велела всем посетителям уходить, положив конец разговорам об отпуске и о растраченных жизнях…
— Миссис Уилсон необходим покой, — твердо заявила медсестра, когда отец Линды запротестовал. — И вас это касается, мистер Уилсон. Вам тоже надо отдохнуть.
— Все равно собак и скотину надо кормить, — напомнила ему Рут. — Может, увидимся вечером? — сказала она, вопросительно глядя на медсестру в надежде, что та даст разрешение.
Один лишь этот жест говорил, как сердечный приступ подорвал обычную уверенность Рут в себе. Она никогда и ни у кого не спрашивала разрешения, если намеревалась что-нибудь сделать. Впрочем, подумала Линда, эта старая Горгона с любого спесь собьет.
— Полагаю, вечером вы сможете принять посетителей, — последовало неохотное разрешение. — Но только на час или около того.
Линде не хотелось прощаться так скоро. Но в словах о покое был смысл. Да и отец выглядел усталым. Просто разбитым. Похоже, с того момента, как с матерью случился приступ, он даже толком не ел. За ним самим нужно было присматривать.
В этот момент Линда решила не возвращаться завтра в Сидней вместе с Роджером. Она останется на ферме и немного побудет с отцом. Школа не развалится из-за недельной отлучки консультанта, особенно в это время года. Через две недели начинались каникулы, но многие старшеклассники уже разъехались.
Вероятно, на следующей неделе ей придется вернуться, чтобы привести дела в порядок. И, раз уж так жизнь оборачивается, возможно, даже придется подать заявление об уходе с работы. Она понимала, что ей предстоит перебраться в Брисбен, если она станет любовницей Роджера. Хотя жить в Брисбене Линде совсем не хотелось, теперь, после всего что произошло, эти соображения не имели никакого значения. Она поедет с Роджером, куда бы он ни направился, чтобы быть рядом, насколько это возможно. Вот и все.
— Почему бы тебе не отвезти папу домой, Дэн? — предложила она брату, когда они шли по больничному коридору. — Мы с Роджером купим что-нибудь поесть и приедем как можно скорее.
— Согласен, — резко ответил он. — Я чертовски голоден. Только не задерживайтесь!
Он зашагал прочь, всем своим видом показывая, что еще не простил им ужасное превращение в любовников.
— Я поговорю с ним, — сказал Роджер.
Линда вздохнула и покачала головой.
— Сомневаюсь, что это пойдет на пользу. Он очень на меня сердится.
— Нет, это он на меня рассердился. И тому есть причина.
Линда вопросительно посмотрела на Роджера.
— Тем летом, — коротко вздохнув, объяснил он, — после того как мы вернулись в университет, Дэн проявил фотографии, которые он сделал, пока я был на ферме. На снимках он увидел то, на что дома не обратил внимания: что мы с тобой… питаем нежные чувства друг к другу. Дэн обвинил меня в том, что я совратил тебя. Я пытался объяснить, что между нами ничего не было, но он словно сдвинулся на этом. И заявил, что убьет меня, если я когда-нибудь прикоснусь к тебе. Дэн без конца твердил, какая ты юная и невинная. Он убедил меня в том, что ты заслуживаешь лучшего, а такой порочный мерзавец, как я, недостоин тебя. Честно говоря, Линда, я согласился с ним. И до сих пор согласен. И ты тоже согласна. Вот почему ты не хочешь выйти за меня замуж.
Линда потупила взор, стараясь не расплакаться. Так вот что произошло много лет назад!..
— Но я не такой уж негодяй, каким Дэн изображал меня, — печально добавил Роджер. — Думаю, я небезнадежен и меня еще можно исправить. Надеюсь, еще не слишком поздно, — загадочно произнес он.
Линда посмотрела на него в замешательстве.
— Слишком поздно для чего?..
— Для того чтобы завоевать желанное, — тихо произнес Роджер, лаская ее потемневшим до глубокой синевы взглядом — Тебя, Линда! Я хочу тебя… — И его губы склонились к ее губам.
Линда уклонилась от поцелуя, испугавшись своих чувств, с которыми не могла бороться. Ведь она тоже хотела его — прямо сейчас, невзирая ни на что.
Разве возможно испытывать подобное желание в такой ситуации? Прямо здесь, в больнице, где чуть дальше по коридору лежит ее больная мать? Ведь все, что он предлагает, — не более чем обещания, загадочные и, вероятно, пустые. Да разве что-нибудь исправит такого человека, как Роджер, гневно подумала она. Завтра он возвращается в Брисбен. В конечном счете, какие бы чувства он ни питал к ней, они явно недостаточно сильны, чтобы удержать его здесь, возле нее.
Несомненно, он привяжет ее к себе. До той поры, пока она не переберется в Брисбен на постоянное жительство, будут билеты на самолет, зарезервированные номера для романтических встреч. А она, безвольная дура, будет прилетать к нему и позволит бесстыдно собою пользоваться! Но, как ни странно, эти мысли еще больше возбудили Линду.
В ее смехе было и раздражение, и горькое признание собственного безумия.
— Итак, ты получил все, что хотел, Роджер. Я уже согласна стать твоей. — Она не сказала «любовницей», поскольку в этом слове были оттенки, которые совсем ей не нравились. Слишком мало в нем было любви. Оно было бы уместней в деловом соглашении.
— Учти, я никогда не позволю тебе уйти от… — проворчал он, обнимая ее. — Неважно, от чего.
На этот раз его поцелуй был неизбежен и всепоглощающ. Когда, наконец, Роджер отпустил объятия, Линда вся трепетала — и не только от желания.
Боже, что она наделала, безрассудно связавшись с Роджером? Она могла не тратить слов на признания в любви — он и так знал это. Все его поступки и слова выдавали это знание. Линде хотелось закричать, но вместо этого она обвила шею возлюбленного руками, яростно и властно отвечая на его поцелуй. Когда, наконец, она оторвалась от него, кровь в ее жилах бешено стучала.
— Не думай, что можешь унижать меня, раз я согласилась стать твоей возлюбленной. Ты будешь уважать меня, или катись к дьяволу!
— Если я когда-нибудь обижу тебя, любовь моя, то с радостью туда отправлюсь!
Это обещание охладило пыл Линды. Будь она полной дурой, почти уверилась бы в том, что Роджер в самом деле любит ее. Здравый смысл, однако, подсказывал, что Роджер не способен на подобное чувство. Он рос без любви и женился, не зная истинной любви. Его влечение к Линде вовсе не означало, что он любит ее.
Но ведь она могла бы представить себе… Ведь, по-своему, он, конечно, любил ее. Хотел ее. По крайней мере, в этом она могла удостовериться. Если судить по прошлой ночи, он чертовски сильно хотел ее!
Мысли о сексе вновь вызвали прилив желания, и Линда устремилась по коридору к выходу.
Роджер следовал за ней по пятам.
— Я так понимаю, мы отправляемся за продуктами. Или спешим в поисках уединения? — насмешливо добавил он.
Кровь бросилась ей в лицо. Линда остановилась, готовая обрушить на него поток осуждающих слов. Но, всматриваясь в любимое лицо, видела лишь его чувственные губы и сама способна была думать только о греховных радостях, которые таились в его улыбке.
Она почувствовала отвращение к себе из-за того, что эти шальные мысли овладели ею. Сердито взглянув на Роджера, она сказала:
— Не переоценивай этот поцелуй. Я просто поставила точку.
— И очень чувственно это сделала, — парировал Роджер.
— Так перестань провоцировать меня.
— Я и не пытался. Я думал, немного юмора рассеет напряжение.
— Считай, что ничего не вышло!
— Да, я понимаю.
— И больше не целуй меня. Здесь не место!
— Ты тоже меня не целуй. Хотя мне этого так хочется!
— Не беспокойся, не стану.
— Хорошо. Тогда пойдем.
Линда стиснула зубы, когда он быстрым шагом рванулся вперед. Ей пришлось почти бежать, чтобы не отстать.
— Помедленнее, — проворчала она.
— Извини. Нет времени. Я и так слишком много его потерял.
Роджер снова устремился вперед. Она спешила следом. Мысли ее путались. Потерял время на меня, он это имеет в виду?
Линда хотела уточнить, но суровое выражение лица Роджера не позволяло задавать вопросы. Кроме того, ответ мог ей не понравиться. Поэтому она решила не задавать Роджеру, слишком много вопросов. У нее было предчувствие, что ей никогда не понравятся его ответы. Или Роджеру придется лгать.