Таинства красоты [Стихи и поэмы о любви]

В тщете мирской, в житейской суете

Вдруг вспомнишь о мечте,

Живительной, из детства, -

О, милый образ совершенства!

Иль промелькнет все тот же тип лица, -

Природа множит без конца

Сестер твоих во времени беспечно,

Нашедший идеал навечно,

Входящий в жизнь все вновь и вновь,

А это вешняя любовь,

Моя ли, канувшая в Лету,

Твоя ль, пробившаяся к свету,

Как сквозь асфальт, цветок,

Столь мир приманчив и жесток.

У красоты свободный ум,

Ей нипочем стеснений и запретов шум

В полетах дивных устремлений

Всходить на новые ступени

Познанья, счастья и любви

С веселым пламенем в крови,

Как Зевса дочь Елена,

Ей жизнь - любви арена,

С участием народов и богов

В войне, как в сотворении миров

Поэзии высокой и искусства

В полетах вдохновенных чувства

Поэта в упоении мечтой,

Рожденной женской красотой.

Она стоит, беспечна и умна,

Как моря утренняя тишина

С улыбкой утаенного привета,

В сиянье влажном света...

А на нее уставился сатир,

В рогах, с копытцами, в шерсти,

Он весь открыт и руку тянет

К слегка прикрытой ею тайне.

Ужели здесь свиданье? Нет.

У нимфы красоты - на целый свет,

Столь совершенна, как богиня,

Киприда ей скорее имя.

Она явилась в наши сны,

Волшебные во дни весны.

Кто знает, что такое красота?

В особенности, женская? - Мечта!

Красавиц мало, или нет на свете...

- Нет, на скудеющей планете

Природа, помня вечный идеал,

Фиал любви, чарующий кристалл,

Как встарь, взыскует совершенства,

И игрища в уродства тщетны,

Как беды иль пожар лесной,

Всепожирающий весной.

На пепелище весен и столетий

Цветы цветут, а с ними дети

С рожденьем новым, как в мечте

Всех женщин мира, в красоте.

Ты свежа, молода и проста,

Высока и стройна, как мечта,

Что ликует порою весенней

Под небесного купола сенью,

Где взлетает жаворонок ввысь,

И трепещет в музыке мысль,

А сравнить ее можно лишь с песней:

Нет тебя и родней, и чудесней.

Ты мила и прелестно проста,

И умна, как сама красота.

Совершенство? Ах, нет здесь секрета:

На нежнейших устах сигарета,

Одиночества горького знак,

Иль греха расцветающий мак?

В девичестве все нега и любовь,

Исходит жаждой счастья кровь,

И тело источает нежность,

Стекая вниз, в промежность,

Что в брюках словно на показ

Укромных мест для глаз.

И туловище - как таинство желаний,

И груди нате - для лобзаний, -

Все в яви, ведь любви пора,

Влюбленностей веселая игра!

Весны таинственный напиток,

Сладчайших мук избыток.

Не ублажай чужую кровь -

Испей сполна свою любовь!

Когда желание любви не грех,

Когда любовь - всего лишь секс,

Как счастливы мы вместе -

В игре: приснись жених невесте,

Своей, чужой, да сам не свой,

Неистовый, такой смешной.

И встречи невзначай и наспех,

Мы счастливы, да на смех!

А юность уж далече, как весна, -

Очнешься, как со сна.

Теперь женись, на чьей невесте,

Охмуренной с тобою вместе?

Найти невинность не мечтай,

Все взято всеми невзначай.

Тонка и угловата, лет пятнадцать,

Играет, как сама с собой в пятнашки,

Иль замирает как бы в трансе,

Кружась в свободном танце,

С улыбкой детской торжества,

Как на березах ранняя листва.

Сняв платье, в трусиках предстала,

А груди проступают мало,

И в гетрах щеголяла, что ей шло,

Неглупая: что на нее нашло?

Дружок твой снял игру в стриптиз невинный

И продал юность и весну, а с ними

Любовь и будущность твои, злодей,

С беспечной грацией твоей!

Поднялась по ступенькам, и в трамвае

Напоминанием о Рае

Свет золотистый просиял:

Фигурка, что любви фиал;

Еще - у юной и пригожей

Головка золотая, Боже!

Поэт сражен. Ну, а глаза?

Взглянула тут же - синева

Весенних над лесами далей.

А профиль? Дивный - для медалей

О совершенстве красоты,

С очарованием мечты.

Но мало кто ее заметил,

Красу: нет равной ей на свете!

Чудесна Фрина красотой девичьей,

Без ложной скромности смеясь: дивитесь!

Ну, как не радоваться мне

Моей любви, моей весне?

А туловище женственно на диво,

Как и живот, таит в себе стыдливо

Желаний льющуюся кровь,

Истому неги и любовь.

И поступь легкая изящных ножек

На загляденье выражает то же.

И грудей нет милей, как розы куст,

И нежный, бесподобный бюст,

Увенчанный пленительной головкой

Со взором вдаль, с улыбкой нежно-гордой.

Тростинка, девушка, лоза

И вдохновенные глаза,

Как песню дивную поете

В движеньях легких и в полете.

Вся жизнь, как сказка и мечта,

Что созидает красота

В стремленьи вечном к совершенству,

Уподобясь беспечно детству

В игре на сцене бытия,

Когда арена - вся Земля.

Принцесса, фея в высшем мире

Предстала на весеннем пире

Цветов и юности в цвету,

Влюбленной в красоту.

Хорошенькая, с личиком подростка,

С улыбкой восхищенья, всё так просто,

Когда любовь туманит взор,

Беспечный, взбаломощный вор,

Срывающий цветы успеха,

Любви и таинств секса.

А в жизни кажется такой простой,

В кино же вся заблещет красотой,

Живой, божественной, как чудо.

О, нимфа! О, гетера Голливуда!

Твоя пленительная власть

Богов Олимпа привлекла

К тебе на радость и на горе -

Страстей и слез ликующее море.

Как вынести игру крутых парней

На сладкий миг забыться с ней

В борьбе за власть в стране ль, над миром

Наживы и свобод кумиром,

Когда все средства хороши,

Взлелеять как любовь в тиши?

И секс не в радость, а беспутство,

Гетеры древнее искусство.

А я актриса или нет

Со славой на весь свет?

Я Афродита Пандемос, чья слава,

Могучая издревле, лишь забава?

Хочу заснуть. Навей мне сны,

О, Голливуд, как в дни моей весны!

Царица, да, конечно, это чудо,

Предстала королевой Голливуда.

Через тысячелетья вновь

Играет и поет любовь.

И чья ликующая слава,

Когда и Рима власть - забава,

Игра веселая и флирт,

О чем весь мир с тех пор твердит?

Не встанут уж великих тени,

Не к ним несут восторгов пени,

А плоть живая кружит кровь

И возбуждает в нас любовь,

Светясь, колдуя, как в тумане,

На исчезающем экране.

В фигурке тонкой и в движеньях четкость;

Влюбленный взгляд и тут же жесткость

В ответ на неприязнь, усмешку, смех,

Когда за грех считают твой успех,

А грацию - за игру кокетки,

Как в школе это было по-советски,

Все различали, что добро и зло,

И нестерпимы клевета и ложь.

Твой выбор не себе - служить народу,

Но как же одолеть природу,

Девичьи нежную, как сны весны,

Чтоб выйти на тропу войны?

В усильях запредельных расцветала

Краса - до мисс Вселенной пьедестала.

Не сила побеждает, а мечта

Мир сделать лучше. Красота -

Прообраз высшего на свете,

И расцветает на планете

От века Флора по весне,

Блистая взором, как в огне

Пленительных желаний

И упоительных лобзаний.

И детства милого привет,

И неги лучезарный свет -

В игре весенней

На виртуальной сцене,

С рожденьем новым, как в мечте,

Детей и взрослых в красоте!

На барельефе из глубин столетий -

Прекрасней нет творения на свете -

Орфей и Эвридика, и Гермес,

Какие есть, как чудо из чудес.

Гермес удерживает Эвридику,

Столь стройно-нежную, с прекрасным ликом:

« - Он оглянулся! - молвил робко бог. -

А уговор неумолимо строг».

С возвратом к жизни испытав всю радость,

Его руки касаясь, счастья сладость,

Она не вняла богу, с ней Орфей

И музыка невозвратимых дней.

Разлука вновь сразила дух в поэте.

Зачем он оглянулся при запрете?

Смысл барельефа мне открылся вдруг:

Яд сладостный любовных мук.

Из сумерков бесплотных теней

Взойдя на свет земли весенней

И тело ощутив, как стыд,

Смеясь, она заплакала навзрыд.

Ужель от счастия в руках Гермеса?

Орфея ослепила к богу ревность.

Запрет нарушив, оглянулся он:

Ее влюбленный взор и смерти стон

Увидел и услышал на прощанье.

Прости, о, нимфа! Скорое свиданье

Соединит, как песнь любви, нас вновь:

Аид озвучен, в нем царит Любовь.

У жизни есть конец, какой ни есть.

Ужасна роковая весть,

Когда в стихах стозвонных жизнь пропета,

Как на лугах весной, в начале лета

Хоры пернатых оглашают край,

Всю землю превращая в рай.

Смежив устало веки,

Уходим мы навеки.

Лишь у героев смерть красна.

А у поэта песня, как весна,

Вновь зазвенит у новых поколений,

И с нами он, Сергей Есенин,

Одетый пастушонком, словно Лель,

В руках его волшебная свирель.

И что прекрасней есть ли?

Звенит пленительная прелесть

Любви и грусти жизни всей

Отрадой юных дней.

Выходит дуралей на сцену,

Борьбы сил мировых арену

Он песней заполняет до краев,

И сладко заструится кровь

До самых дальних небосклонов

У миллионов...

Откуда взялся он такой-сякой?

Певец и франт, хорош собой,

Любимец женщин, что ни странно,

Но с метой роковою Дон-Жуана.

Пою я женщин и любовь,

Влекуще возникающих все вновь

Во времени, бегущем в трансе

В сверхпеременчивом пространстве.

Эллада проступает на просторе,

С лазурным небом в море,

Там туника, а здесь хитон -

Веселых вскриков нежный стон.

Два светлых облика из сферы

Таинственной, как ночь, пещеры,

С источником священным, нимф

Блистают красотой, как солнца нимб.

Порою утренней или вечерней

Орфей и Эвридика с новой встречей.

Поэт влюблен издревле в красоту

Цветка и моря, как в мечту

О неге и любви вселенской,

Но изначально все же женской,

Столь притягательной мечте,

С рожденьем новым в красоте,

Для взора нежного поэта,

Когда вся мысль его про это:

Природа - женщина, ее душа,

Владычица ее, как солнца шар,

Ее краса, как ей мы снимся,

Из рощи к морю выбегает нимфа,

Как Эвридика, если тут Орфей

С его напевом по Вселенной всей.

Еще подростком, кто о том прознает,

Он был влюблен то в Василину втайне,

То в девушку, влюбленную в него, -

До времени не веря в торжество,

Он упустил ее, да помнил мало,

Как вдруг известие: ее не стало -

Мелодией печали и тоски

Отозвалось, чтоб вылиться в стихи,

В признания глухие незабвенной,

С мечтою дерзновенной

Любовь и юность воскресить

И смерти бросить вечный щит!

В смятенье в бой идет пугливо,

Мечты поэта - что за диво?

О, Василина! В юности и ныне -

Поэт ведь проживает жизни

Чужие, как свои, из всех времен,

А из знакомых, как влюблен.

Взрослее в юности, и вся попроще,

Из диких яблонь в дальней роще,

Как с возрастом ты мило расцвела,

Нежней и мягче, как росла

В младенческие годы,

Под стать ли дочке - дар природы

Учиться женственности впрок,

Любви и грации урок.

Созвучье счастья, что несется

И женской красотой зовется.

О, Сана! Юность с красотой сверхмеры...

Но не скажу, как у Венеры,

Одежда, все движенья на показ,

Изысканные до рисунков глаз.

Какое утонченное искусство!

Лишь исчезают искренность и чувство,

Как у певичек и гетер,

Или моделей - лакомый пример.

Ведь макияж - не ласка,

Себя ль любить, а маска -

Для сцены, для игры куда ни шло, -

Творить любовь и зло,

Когда вся наша жизнь - боренье,

К желанному неистово стремленье.

Прекрасна Сана, только Василина,

Как Левитана мирная долина,

Доверия достойна и любви,

А там одно кипение крови

И жажда все познать по моде

И даже вопреки природе...

Ах, впрочем, здесь «Огни Москвы»

Разыграны из синевы

Лесов, с явлением певичек,

Танцующих пернатых птичек,

С разборками крутых парней,

А девушка - меж двух огней...

И ночь любви безумной

На свадьбе или тризне шумной.

Случилось быть ему в саду весеннем.

Под пологом ветвей, что сени

Пещеры нимф за грудой скал,

Как в детстве что-то он искал,

И вдруг вбежала девушка - откуда?

Тонка и грациозна, вся - как чудо!

Не может быть, она? Она!

Она по-прежнему юна?

Еще юней, чем знал он в детстве,

Не деревце, скорее ветви,

Как поросль свежая чиста,

Нескладной кажется, а красота.

И ей он узнаваем до улыбки,

Смеющейся до неги и усмешки.

- Не сон ли это? Вас я узнаю

И юность вашу, как свою...

- А я вас узнаю по фото

Из маминых...

- Ах, вот что!

Но схожесть поразительная... Нет!

Глаз чистых задушевный свет

Любви и восхищенья,

Где сыщешь повторенья?!

- Она была в вас влюблена,

И я взглянула, как она.

- Не может быть! Любовь неповторима...

- Я не сказала, что люблю, любима.

- Но взгляд? Но голос? Все любовь...

Ужели это лишь струится кровь

У юности, ликующей беспечно,

Иль все-таки любовь предвечна?

Увы! Вы спрятали сиянье глаз...

И нежный свет души ее погас.

Свет жизни, словно Эвридика

Вернулась вспять стопою тихой,

Померк, и воцарилась ночи мгла.

- Я вашей Эвридикой не была,

А мама и не знала ваших песен...

Напев неровный их чудесен...

- Я что Орфей, а Эвридика - ты,

И это отнюдь не мечты,

А жизнь, взошедшая из тьмы столетий,

Пусть на мгновение, как все на свете.

- Вы были на ее могиле?

- Нет.

Я не решился разузнать, так свет

Померк в моих глазах с известьем

О смерти той, с которой вместе

Я здесь бродил, влюблен и юн,

И был пронзен тоскою вещих струн,

Что всколыхнули царство теней...

Она являлась здесь из песнопений,

Как вы внезапно из весны,

Ее весны, усопшей милой сны.

- Благодарю за память и сонеты!

Ох, эти мне поэты!

Жизнь упуская, чем живете вы?

- Поэзией.

- Увы! Увы!

- Дитя! Поэзия одна нетленна.

А жизнь, как и весна твоя, мгновенна.

- Поэтому я и спешу и жить,

И хоть кого-нибудь любить.

Хотите, мы уедем с вами,

Для рифмы, ну, в Майами?

- Добро! Уедем мы в Нью-Йорк

На чтенье лекций, кстати...

- Ой!

Мне в школе маяться еще три года.

- Есть школы и в Нью-Йорке, а природа

Там мягче, чем в Москве, твердят.

- Понятно, все смеется, очень рад.

- Ничуть. Как мы надумаем, так будет,

Что б ни сказали люди...

- Но ты ж меня не знаешь совершенно.

- Прекрасное на свете неизменно.

- Не Эвридика я, ты не Орфей.

- Хотим, мы первообразы людей,

Вступая в жизнь из детства,

Когда взыскуем совершенства...

Фантазия поэта увлекла,

Как жизнь чудесно расцвела

Из новых юных поколений,

Сходящих ныне в царство теней...

О, чья насмешка - жизни срок,

Летящий черной птицей рок?

А красота лишь песней отзовется

И по Вселенной вознесется.

Влюблен до одури, до дрожи,

С лица сошел, все строит рожи.

И как юнца не пожалеть, -

Да он не знает, как залезть!

Сюда! Сюда! Самой все делать?

Давай, давай! Играем в детство.

И кончил вдруг, начав едва.

И рад, дурная голова!

Нет, так со мной нельзя. Поди же!

Целуй сюда. Сюда. И ближе...

Соси мне грудь, касайся там -

Пупка и ниже, милых тайн.

Ах, вот теперь ты в полной силе!

Ты мной любим, мужчина милый.

Здесь ярмарка невест? Ну, что вы!

Стоят, как дойные коровы,

У аэропорта вдоль шоссе,

Сапожки модные в росе,

Девчушки, девки, молодухи,

А мимо козлы вислоухи,

Смакуя непристойный секс

И заодно в делах успех.

А небо над лесами чисто,

Как и в очах краса лучиста;

Любовь продать живой товар

Толпою вышел на базар.

О, Русь! Под игом чьим склонилась?

Ужель навеки отоснилась?

А за окном какая ночь!

И шторы, и одежды прочь...

Наедине мы в целом мире,

Забыться вправе в пире

В честь юности твоей

И возмужалости моей.

Открой же милый ротик,

Прими же мягкий дротик

Эрота-шалуна,

И пусть завидует луна.

Целуй, соси, не бойся,

Ласкай, играй по-свойски,

Как я впивался в грудь,

Глотая счастья грусть.

Чудесно, милый! Не пора ли?

Уста мои устали.

Запустим дротик между ног,

Где отличиться он бы мог.

Так, хорошо, он словно ожил,

Эрота заиграли вожжи.

О, не спеши, ямщик. Постой!

Весь миг овеян красотой:

Луна здесь, на твоей макушке.

Мы здесь и там, как две лягушки!

Смешно? Мы над Землей летим.

Поем любви вселенской гимн.

А ты же продолжай, дружище,

Пусть небо будет нам жилище.

Эротика влюбленных, что стихи

Пленительные, отнюдь не грехи.

Здесь головокружительная нега

Светлей и чище снега.

О, друг мой, не спеши!

Любовь - ведь пробуждение души,

Стремленье к высшей красоте

И преданность мечте.

Грех начинается с измены,

И нет печальней сцены,

Когда влюбленность - лишь туман,

Или прельстительный обман.

Любить же, сердцу верить,

Как жизнь до звезд измерить.

Я встретил девушку с лицом знакомым

И вместе с тем нездешним, новым, -

Из юности моей? О, нет,

С рисунка, что оставил нам поэт.

Но в черной полотняной куртке, просто

Одета как-то, небольшого роста,

Лишь профиль острый тонкого лица

Уж точно, как с поэта образца,

С которым он возрос душой, как Демон

С его любовью и враждою с небом.

Серьезна и невесела она,

Как на рисунке и Лопухина.

С улыбкой - восхитительной предстала б,

Как Вечной женственности слава.

Незабываемые очи!

В них тайна звезд в потемках летней ночи,

С зарницами далеких гроз,

И таинство девичьих грез

О жизни, о любви, о мирозданье,

Где было суждено свиданье

Нам в юности, как понял я,

На краткий миг земного бытия.

В любви, когда уж нету мочи,

Вся ярче роз и нежны очи

Смущеньем милым сладких мук,

Что с ней выделывает друг, -

Глаза любви, глаза девичьи,

Что звезды, им, друзья, дивитесь!

Есть девушка – роза.

Она столь пригожа!

И девушка – лилия есть,

Любви беспокойная весть.

Есть девушка – словно фиалка,

Скромна, как сестра и весталка!

Калужница – пышной краса,

Невинные в блуде глаза.

Есть девушка, точно ромашка,

Из детства цветущая ласка!

И лета чудесные сны

В саду расцветает жасмин.

Не счесть всех сестер твоих, Флора,

Краса всепобедного взора!

Идет куда-то девушка, я следом

Случайно и смотрю при этом

На легкий шаг на тонких каблучках

По линии прямой, да просто так,

В рейтузах черных, платьице в оборках,

Мех капюшона на плечах чуть сбоку

Короткой куртки, как заведено,

Почти что детской, нежно и умно,

По юности скучающая мода,

Когда пленительна ее природа,

Сама невинность и задор

И полный восхищенья взор.

Взглянула прямо: кто за нею следом?

Красавица, ты встретилась с поэтом!

Ты всем прекрасна, милая, и это правда!

Особенно в объятиях когда так рада,

От ласк и неги изнывая до стыда

В изгибах бедер, чуть тяжеловатых, да,

Моим лобзаньям грудей нежных до восторгов,

Чтобы отдаться побыстрей без всяких торгов,

Без помыслов о жизни, даже о любви,

Когда все дело в сексе, с ропотом в крови.

И вот Эрот ликует у заветной цели.

Ты всем прекрасна, сексуальная в постели!

Овал лица – дочь Азии – знакомый,

Как с детства помню, тайною влекомый,

И черных глаз веселый нежный взгляд,

Как целый луг или весенний сад.

Среди красавиц ты не затерялась,

Храня во взоре затаенно радость,

Неповторима личностью своей,

Как девушка из юности моей.

О, чье ты счастье? Пусть я не узнаю,

Стихом вот этим вас благословляю!

Свиданье первое всегда случайно.

Но нас влечет неведомая тайна

Познанья и любви, как жизни всей,

С признанием в любви ему иль ей.

Все кажется: влечение любовью,

Игра вслепую с молодою кровью,

Когда вся жизнь приманчивый соблазн.

От стрел Амура нет смертельных ран.

Зима. На тротуарах снежные тропинки.

И наледи, скользишь скорей, не без запинки.

Навстречу девушки, как будто не спешат,

Болтают сущий вздор, но голоса звучат

Доверчиво и звонко и с нежнейшей лаской.

Идут по двое или трое целой стайкой,

И новость глупая для них такой фурор,

И звонче смех, взгляну, в ответ прелестный взор!

Взрослеющая юность в жизнь вступает важно.

В ее глазах и на губах от счастья влажно.

И нет зимы, одеты все легко, идут

И песнь любви, как птицы по весне, поют.

Девчушка, ростом высока и угловата,

Одета, как по-детски, куртка маловата,

По моде, но худа; вдруг повела рукой,

И грацией повеяло и красотой!

И личико, и взор теперь на загляденье,

С достоинством в красе ее весенней.

От света дня в постели с головой укрывшись,

Заспорили… - Люблю, люблю тебя, ты слышишь?

- И я люблю, да так, еще сильней, сильней!

- Не торопись… Люблю любить я, как во сне,

А наяву одно насилие и встряски,

Заместо слов любви и утонченной ласки.

- Любить, сплетая руки, ноги лучше врозь,

Зачем слова: ты вся сияешь ярче роз,

И нет тебя милей, желанней в мире целом!

Зачем слова, когда служу любви я делом?

- Прекрасно, милый! Молча постарайся с тем,

Чтобы не сбавить на предгорье нужный темп;

Быстрей, быстрей, мы всходим на вершину счастья,

И тут не обойтись без моего участья…

- Нет, ты собьешь меня, давай-ка в унисон…

- Теперь спокойнее, я погружаюсь в сон.

- Спи, милая, пусть длится сладость наслажденья

Во сне до нашего с тобою пробужденья.

Неистовые бденья ночи напролет!

Затем чтоб встретиться случайно через год.

Так жить, как в юности, свободно и беспечно,

Такое счастие не может длиться вечно.

И снова, как влюблен, и вновь, как влюблена,

А мать двоих детей и верная жена!

Безумие порока? Иль всего лишь грезы,

Сны юности твоей, прекрасные, как розы,

С тончайшими шипами: алой струйкой кровь -

И больно и волшебно, как сама любовь.

Из любопытства, в ожиданьи чуда

Я вышла замуж по любви как будто

И предалась желанным ласкам всласть,

У мужа возбуждая прямо страсть,

Ну, только трахнуть – и бежит куда-то.

И это все? И в том всей жизни радость?

Иль это секс всего, а не любовь:

Одни шипы, и проступает кровь;

Болеешь, а за что мученья эти?

А там, поди, беременность и дети…

В слезах, не знаю, на кого я злюсь.

Жена, а всё как девушка томлюсь.

Пойду учиться, недозрела, верно.

Я девушка, пленительная зрелость,

С ликующей энергией в крови,

Залог успеха в жизни и в любви!

Когда, раздевшись, вы уже в постели,

Признания в любви у самой цели

Столь пылки и поспешны невпопад,

Но обещаний не возьмешь назад.

- Да, я влюблен! Ты лучшая на свете!

- Влюблен? Увы! Влюбленность – это ветер

Желаний, упований и обман.

А я-то думала, у нас роман

Со всеми атрибутами, со свадьбой,

Увенчивающей всю эту сладость?

- Прервемся, что ли? Чтоб оформить брак…

- Нет, продолжай1 А то повис, как рак…

Люби меня, как я, пусть это станет

Молитвой нашей и взаимной клятвой!

- Влюблен! Люблю, люблю! И ты клянись

Быть верной мне вовеки. И молись! –

Священнодействие вмиг сотворили.

Еще не раз, сходясь, успешно повторили.

Но чаще упоительный соблазн

Нас вводит в преднамеренный обман.

Горит звезда; я к ней тяну, как в детстве, руки…

Звезда любви, звезда печали и разлуки,

Довременной, и юность стынет в тьме ночей,

В сиянии луны безмолвной и очей,

Угасших, вновь живых, с улыбкой удивленья,

Ведь все впервые – и любовь – до восхищенья

И до тоски, с касаньем тонких нежных рук,

Когда и счастие лишь нарастанье мук,

С предчувствием разлуки, в смерти неизбежной,

Жизнь прожита заранее в печали нежной.

Горит звезда; звезда любви, сияй, сияй,

Пока я жив, в тысячелетья возносясь,

Как прежде юн, жизнь человечества измерив

До часа гибели, не до конца поверив:

Ужель всему, всей жизни на Земле конец?

Заказан Разуму космический венец?

Собор Исакиевский в небе, словно древность,

И Росси красота всемирного шедевра,

С Адмиралтейством славным в унисон,

Мой город над Невой классических времен!

И там над морем вознесенный Медный всадник,

Воздвигший здесь художеств и наук рассадник.

Мой город тих и светел, как в миниатюре

Запечатленный, в вечности представ в натуре,

И я иду Невой, как в юности, вновь юн,

И слышу плеск и струй и отзвучавших струн…

Мне кажется, я здесь, как был основан город,

И Летний сад возник с прозваньем огорода,

Где юность я провел в прогулках и в мечте,

В тоске, грустя, с рожденьем новым в красоте.

Здесь все, как встарь, – река, каналы и мосты

Я узнаю, как жизнь мою, ее черты,

В пыли где иль омытые дождем до блеска

Решетка Сада, Петропавловская крепость,

Как я ходил там в Университет Невой,

С Ростральными колоннами под синевой

Вдали и ближе, с Зимнего дворца, с моста,

Откуда город мой – как .юности мечта

О славе, о любви, о счастье и бессмертье,

Об участи, которой лучше нет на свете!

Как дома здесь нестрашно обнаженье:

Среди людей, а все уединенье,

Ты на природе с городом вдали,

Как уплывают в море корабли;

В сиянии небес вода струится

И там всплывает новая столица

Со стройным рядом зданий старины

Во красоте извечной новизны.

Живот округлый, как на загляденье!

Коснуться бы, какое наслажденье!

Беременность? Скорее простота,

Полнеющей молодки красота.

Не тени ни смущенья, ни кокетства,

Краса девичества, еще из детства.

Я помню, - сколько лет уже прошло, -

Как яблоко, столь совершенный плод,

Исполненный любви и неги сладкой,

Что видел, может, я один украдкой.

Как девушки на пляже все отважны!

Пускай за ними взгляды неотвязны,

Им нипочем, скорее напоказ

Изгибы тела и сиянье глаз,

Влекущих откровенно, без запрета,

Ведь нега счастья солнцем разогрета,

В движеньях тела торжествует секс,

В певучих вскриках нежный-нежный смех,

Как некогда в лесах неслись вакханки,

Пуская в ход обманы и приманки,

И с ними песни распевал Орфей,

Как я пою ушедшей жизни всей,

Той жизни, что покрыли клеветою,

Она восходит снова красотою.

Былое сбудется, сказал поэт,

Пока сияет над Землею свет.

Но как вдруг изменился мир знакомый!

Одетый, шел по пляжу я, влекомый

Рефлексией, мучительной, как бред,

Влачась как бы в пустыне много лет,

Повсюду замечая лишь уродства

И проявления людского скотства…

Но город над Невою возникал,

Блистательный магический кристалл,

Вновь просиявший красотой из детства

И юности нетленное наследство.

Когда вступал я в жизнь, и город был столь новым,

Из пламени времен и войн вновь возрожденным

В границах над Невой классических времен,

Объятый светлой тишиною, словно сон;

На улицах, в садах прохожих единицы,

Как будто ты в музеях северной столицы,

Весь город как музей, каналы и мосты,

Сады, где я в тоске взрастил мои мечты,

Музеи, где я забредал в тысячелетья,

Взыскуя и пугаясь всей тщеты бессмертья.

Прогулки по вершинам мировых культур!

Жизнь теплилась в изгибах мраморных скульптур,

В безмолвной пластике движений и вне смерти, -

И в том ли утешение на этом свете?

Но девушка случайно взглянет нежно,

Красуясь прелестью своей прилежно

Во имя не обмана, а мечты,

Достоинства любви и красоты.

Она как влюблена, и я, влюбленный,

Смотрю на жизнь вокруг и в небосклоны,

Исполненные негой и мечтой

И города тишайшей красотой.

Я помню всех, кто поразил меня приветом,

Вступая в связь, быть может, музою с поэтом,

Чтоб, одарив вниманьем нежным и мечтой,

Облечься Вечной женственности красотой,

Рождающей в сердцах любовь и песнопенья,

В душе моей все вновь отраду вдохновенья.

Я встретил девушку с картины Боттичелли,

С «Весны», не знал еще, с «Рождения Венеры»,

Но облик женственности милой и любви

Узнал я тотчас, как мечты и сны мои,

Запечатленные в эпоху Возрожденья,

Мне близкую всегда, источник вдохновенья,

Во исполнение возвышенной мечты

О славе, о любви пред ликом Красоты!

О, первые свиданья по весне!

Совсем одни повсюду, как во сне,

В саду ли Летнем, или над Невою,

И вод, и неба взяты синевою,

Мы предаемся дерзностной мечте

Родиться вновь в любви и красоте.

И в грезах наших не было обмана,

Как не было болота и тумана,

А город светел возникал и в ночи,

Красы его недремлющие очи

Влюбленных путеводная звезда,

И наша просияла навсегда!

Сияя, словно день, чудесна ночь!

И жалко спать, но и заснуть невмочь.

Мы молоды, а думаешь, что стары,

От жизни словно бы уже устали.

Маячит там не старость, Смерть сама.

А как представишь всё, сойти с ума.

За жизнь, за крохи счастья – униженье,

Несбыточно и веры утешенье!

Дни юности, высоких устремлений

Растаяли, как дым в лесу весеннем,

И всюду лишь пожарищей следы,

И лес как обгоревшие мечты

О жизни и о славе, о бессмертье, -

Уж ни о чем и думать-то не сметь мне!

И даже приласкаться, всё постыло,

Что так влекло и было сладко мило.

- Не спишь? – руками милую за плечи,

Она ко мне прижалась, тут уж третий

Слепым Эротом альчет между ног,

Звено связующее, он же бог!

Спустить трусы на милой с нетерпеньем,

Всё нарастающим у нас волненьем,

Мгновенье счастья, затаенный смех,

Когда все остальное точно грех,

В усильях унизительна прилежность,

А ведь любовь – волнующая нежность.

Волнения любви! О, в них вся сладость!

И жизни всей пленительная радость!

Знакомство, полное значений вещих,

Оделись значимо в какие вещи;

И встречи, созвонясь в пути домой,

Учились оба с общею мечтой

Об участи, отнюдь незаурядной…

Она всегда казалась столь нарядной

И радостной, уж словно влюблена,

Да и сияла на Земле весна.

Свободой нравов не играя, все же,

Они друг с другом не держались строже,

При встрече поцелуй, а он всерьез

Обнимет нежно, - ей смешно до слез.

И словно бы бежит его объятья,

Как ныне вспомнится, мгновенья счастья.

Как исчезающе мягка, упруга

Девичья плоть, всей нежности порука,

Коснуться боязно, а вдруг обнять

За плечи нежные, - как благодать!

И стройный гибкий стан до нежных бедер,

И с золотинками глаза, как в меде…

О, как я это вынес первый раз!

А знаешь, думал сделать напоказ?

И я не мог забыть всю эту сладость –

Как жизни сокровенной страх и радость.

С объятьем первым он влюбился, верно;

Она ж отпрянула в испуге: «Скверно,

Не очень и красив, он Дон-Жуан?

С достоинством в осанке, строен стан,

Хотя он ростом-то не очень вышел,

Но держится, как будто всех он выше;

Крутого не играет, но крутой,

С мужскою потаенно красотой.

И с первых встреч восторженность во взоре,

Но странная, как будто радость в горе,

С неистовыми бурями в крови,

Отчаянность в признаниях в любви,

Пугающих до головокруженья,

Мгновенья счастья, лучшие мгновенья!

- Ты любишь? Ах! – растрогана до слез,

В себе же усомнилась, да, всерьез,

В уныние впадая, в чем же дело?

Чем он не мил? Чем обойден судьбой?

Вот только очень, очень молодой

И даже не годами, а душою,

А ей пора быть молодой женою.

И встречи странны – словно это торг:

Любовь иль секс – все для него восторг,

На все готов, она-то не готова –

Не к сексу, а к любви, на слово,

Какое снизошло б, как озаренье,

Всех упований высшее мгновенье!

Как упоительны слова любви,

Запавшие мне в сердце, в сны мои!

Посмею ль отблагодарить свиданьем,

Чтоб страсть его нам не была страданьем,

До выяснений отношений вновь,

Отдаться не за деньги, за любовь?

Смешная мысль, а стало сразу легче.

О, как он рад был нашей первой встрече

Наедине, весь светел, весел, мил,

Как будто он меня всю жизнь любил.

Он любовался мною, как художник,

Когда разделась я, попав под дождик,

Лишь в лифчике и трусиках представ,

Как я смела, наивна и проста!

Но так держалась я с ним с первой встречи,

Словечки всякие вставляя в речи.

И тут меня он удивил, сказав,

Всем хороша, а лучшее – глаза!

Как свет весенний в небесах высоких

И в озере у берега в осоках, -

Из детства впечатленья о любви

Напоминают мне глаза твои.

Изгибы нежные телосложенья,

И рук, и ног пленительны движенья:

Укладывается она в постель –

Вся грация, прекрасная модель, -

Как будто понарошке, очень мило.

Она ж не помнила, как это было,

В волненье действуя на страх и риск,

А милый все смотрел, как василиск.

Объятья первые наедине,

Как на лугу, цветущем по весне,

Приноровиться как-то не дается

И вольно, и щекотно – все неймется,

И поцелуи словно невпопад,

И смех, ведь каждый несказанно рад!

Утихомирившись слегка, глазеют

На груди, - скинуть лифчик я посмею, -

А он едва касается рукой,

Ошеломлен ее красой нагой –

От плеч и шеи до сосцов и пупа,

От счастья раскраснелась бы и лупа!

Они ж поцеловались – в одобренье,

Столь лучезарно это обозренье!

Ах, что прекрасней, чем нежнейший бюст?

С ним не сравнится роз чудесный куст.

Но испытание не завершилось.

Пойти ли дальше, а? Спустить штанишки?

Переглянулись, вместе и взялись.

О, как смела! Самой себе дивись!

О, страх! Боится он взглянуть на кущи,

Пугающие чем-то, все ж влекущи.

И вспомнилось - из юности нечаянно

Волненье, стыд до слез – всё было тайною:

Изгиб бедра и нежный, милый взор, -

Как укололся я шипами роз!

Раскрывши губы, ты манила пальцами,

Играя ими, как Киприда пяльцами,

Прелестными до счастья и угроз,

И я в ее сетях, как в буйстве гроз!

А дальше что? Всё кончилось разлукою

Утешенных волнующею мукою,

И всё забылось в череде ночей, -

Но вспомнилось сияние очей,

Ее очей, стыдливых и доверчивых,

Взошедших ныне, словно звезды, в вечности.

Как жизнь твоя прошла? Прости-прощай!

Коль взор сияет твой, там, верно, Рай!

Я люблю, я не знаю кого.

В этом счастье мое, торжество.

Это все, чем живу я на свете

В этой жизни и в смерти.

Я люблю солнца свет и мечту,

Не себя, я люблю красоту

Всех сестер моих, милых женщин,

Распрекрасных и нежных…

Мне нравится в тебе и нрав и внешность,

Веселость до отчаянья и нежность

В сиянии твоих прекрасных глаз,

Я целовала б их сто тысяч раз,

Когда бы лесбиянкой я предстала,

Но мне всей этой неги будет мало,

Как и тебе: ведь мы не без причин

Влюбляемся до одури в мужчин,

Родить мечтаем, как бывало в детстве,

А нам с тобою радость в нашем девстве!

Ты чувственна, беспечна и мила,

С рожденья словно влюблена была,

Зачата бурною любовью,

Росла с ликующею кровью.

Природы уж тебе не превозмочь

И ты полна соблазнов, словно ночь

Весенняя, в ярчайших звездах

И в небе, и в далеких водах.

Ты жрица Афродиты и горда

Красой своей, желанною всегда.

Глядишь на всех, полуодета,

С улыбкой чувственной привета.

- Поскольку я всего тебя люблю,

Могу поцеловать ту часть твою,

Что служит нам пленительною связью,

Влекущей нас взаимно к сладострастью?

- О, сделай милость… Если не смешно,

Как видели с тобою мы в кино…

- А ты закрой глаза, и я укроюсь,

Сойдясь с тобою, как ночной порою.

- О, Боже! Любишь ты кого? Меня ль?

Хотя и сладко, но чего-то жаль,

Ну, если бы все счастье, как за деньги,

Доступно всё. А как любовь и дети?

- Но я ж люблю всего тебя, как ты –

Меня, со всеми грезами мечты.

- Прости! В любви все благородны ласки,

Невинны, как твои сияют глазки.

Красива ли? Но тело всем, на загляденье,

Обнажено и целомудренно движенье,

Изгибы туловища, позы – напоказ

Без тени чувственности, и сиянье глаз

Серьезно-вдумчиво, здесь чувствуется мера

И таинство, как будто явлена Венера,

В девичьем облике, прелестном и простом,

И с головою в ореоле золотом.

Забыв скандальной славы всякие эксцессы,

Представ с достоинством модели как принцессы,

Она легко взошла на первые места,

Желанна, вместе с тем высокая мечта.

Здесь тайна или шоу-бизнеса удача,

Иль Сфинкса здесь неразрешимая задача?

Обнажена, в полосках легкого белья,

Душой она сокрыта тайной бытия.

И, кажется, она вещает, как сивилла,

Без слов, всей негой женственности, нежно милой,

О счастье и утратах на стезе любви,

С беспечным вызовом на ложе страстных битв.

Я помню взор, лучистый взгляд любви.

Он будит вновь волнение в крови.

И в сердце отзовется эта прелесть

Звучавшей в детстве задушевной песней.

Один лишь взгляд, как счастье юных дней,

Ее ль, мое ли, или жизни всей!

Один лишь взгляд…

Как в детстве я стыдился своего вниманья

К девичьей внешности, как тайного свиданья –

При мимолетных встречах, примечая всё:

Фигурку, шаг, изгибы тела и лицо, -

Все сокровенное угадывая будто,

Предчувствуя волнения любви, как чудо,

Как чудо постиженья женской красоты,

С тем рос, исполнен грез стыдливых и мечты

От взора, грации и нежного привета:

Переживанье красоты – любовь поэта.

Любовь твоя мне снится и поныне

Души моей в скудеющей пустыне.

Любовь твоя к другому, не ко мне,

А влюблены все были по весне.

Вниманья моего не избегая,

С другим в любовь безропотно играя,

Хотела ты еще со мной дружить,

По-настоящему вдруг полюбить.

Увы! Мы только подвели друг друга.

У школьного порога ждет разлука

Со всем несбывшимся до высших грез

И негой счастия девичьих слез.

Откуда это счастие в крови?

У красоты, исполненной любви,

Влекущей нас…

Весенних дней очарованье! Где вы? Где вы?

И рифма стариною отзовется: - Девы!

И волшебством поэзии былых времен,

Как на заре в разливах красок небосклон

О, девушка! Ты благородством роста

От жизни получила все так просто.

Вниманием ничьим не обойдена,

Ты всем желанна, юная жена!

Но счастья словно нет на белом свете

И чаще думаешь о ранней смерти:

Как хорошо уйти во цвете лет,

Исчезнуть на заре, как солнца свет.

Нас не было на свете и не будет.

Какое это счастье жить, о, люди!

И, думая о смерти, хорошеть,

Как девушка, любви и счастья весть!

«Ах, что такое нега?!» - прозвучал вопрос.

И знойный день, шиповник с лепестками роз

Вдруг вспыхнули истомой лени и желаний,

И луг, где всюду видел я места свиданий,

С тропинками, которым не было конца,

И с красной лилией, расцветшей для венца.

Да, помню я из детства, что такое нега:

Весною раннею – фиалка из-под снега,

Со скорым в поднебесье торжеством весны,

И грезы о любви, томительные сны…

И нега страсти – как она пылала в теле,

Но только нежность счастием была на деле.

Я знаю: нега – это сладость, что во мне,

А нежность просится, как музыка, вовне!

Фигурка и походка – до смешного худо;

Лицо ж неповторимо тонкое, как чудо

Девичьей прелести и детской простоты,

Явления мечты и женской красоты,

С достоинством ума и воли до отваги

Звезды ли Голливуда иль испанки.

Цветы и женщины – чудесные мечты,

Природы образцы любви и красоты.

Ничем не примечательна особа!

Чем взор мой привлекла к себе особо?

В зеленой шапочке, зеленый шарф,

В пальтишке до колен – какой же шарм?

Шаг в сторону, чуть поднимая ноги,

Все дело ведь в неровностях дороги,

Преодоленье трудностей влечет,

Как будто к бегу, это уж полет.

Шаг твердый, с грацией, ну да, похвальны,

А в чем тут тайна? Ноги сексуальны,

С рожденьем красоты из ничего -

И в шаге женском жизни торжество!

О нимфа с именем! О, Эвридика!

Твоя пурпурная туника

Сияет, как цветок,

Любви и красоты исток.

Любовью одарив поэта,

Ты счастлива; ты им воспета

За прелесть, ум и красоту

И юности извечную мечту

О счастье в неге сокровенной

И жизни вдохновенной.

Что ж, Эвридика, ты грустна?

Иль жизнь уходит, как весна,

Как звук, уж отзвеневший в лире,

Тебя не станет в мире?

(после просмотра фильма «Турист»)

Черты лица неправильны, но это

Как блики неги золотого света,

С улыбкой превосходства красоты,

С наивным утверждением мечты

В динамике чуть сжатых губ, с усмешкой,

Что светится в глазах особы дерзкой.

Любовь, успех – для Золушки все чудо,

С замужеством за принца Голливуда.

Провинциалки свежесть, как мечта

И сокровенной силы красота.

Любовь к стране в просторах океана,

Что новизна в актрисе, сердца тайна,

Залог ее дерзаний и побед -

И юности возвратной чистый свет.

С признаньем в мире самой сексуальной,

С оценкой, ныне уж совсем банальной,

Предстала взору моему впервые

Простая, как сто тысяч из России.

В краях иных в погоне за мечтой

Взошла ты сокровенной красотой.

Краса купальников, не очень хитрых,

Из моря ты выходишь с ликом Фрины.

Фигурка, бюст – почти что, как у всех;

И в чем тут тайна и ее успех?

А вот лицо ее все совершенней

И мысль в глазах сияет нежной песней.

Хотя и тело совершенно, но лицом

Из волн выходит совершенства образцом

Чистейшей прелести, припомним для примера,

И чистой красоты, ну, как сама Венера.

Любовь, она есть всегда,

Я знаю, даже тогда,

Когда и не сыщешь на свете,

Ищи ее в девичьем сердце:

Она там свила гнездо

С начала времен, так давно,

Как льется в девушках кровь,

И в сердце стучит: Я - Любовь!

Любовь - как жизнь твоя в детстве

И нежность в девичьем девстве,

Веселье и грусть через край

И слезы, увы, невзначай

Нет ничего прекрасней женских глаз!

Взглянула искоса и всякий раз

С улыбкой нежной, с искорками смеха,

Как с пожеланьями успеха.

И звезд небесных краше и милей,

Невинность женских глаз, как у детей.

В них нега и участье

И обещанье счастья!

Хочешь любви, так люби.

Нет отказу любви.

Но люби меня долго,

Как течет Волга.

В сиянье небес на закате

И в звездах ночи мелькает

С улыбкой твоей, как заря

В полнеба все ярче горя,

Твой нежный, пленительный абрис,

Любви моей символ и адрес!

Люблю, я люблю, я кричу,

Вослед за тобою лечу!

Нас двое на все мирозданье –

Вот это свиданье!

Да я отдамся: что меня убудет?

Ведь ныне наплевать, что скажут люди.

В почете не любовь, а секс,

Когда все наспех и на смех,

Так похоти тяжелой бремя

С души и скатится на время,

И так легко струится кровь,

Как счастье жизни и любовь!

Душа моя, целуй, целуй!

И получай мой поцелуй,

Расставя шире ноги

Вчерашней недотроги,

Вся трепет и испуг,

Что сотворяет друг,

Столь ласковый, нахальный,

По сладости похвальный!

В объятиях сплетаются тела,

Эрота сладостны дела.

Целуясь нежно, входит пенис,

И, пенясь, запевает песни

Пещера потаенных грез

Из слез и алых роз.

Мужчины жаждут секса,

Как счастья и успеха,

А женщина - любви,

С истомою в крови,

Вся в жажде восхищенья

И жизни возрожденья.

А за окном, о, счастье невзначай,

Цветет, как праздник лета, иван-чай!

И память сердца о весне далекой,

О синеглазой, черноокой -

В малиновом сиянии сердец

Надежда юности, ее венец.

Любви моей малиновое пламя

Трепещет негой дышащее знамя

Над лугом с разноцветьем трав,

С росой, сверкающей с утра,

Как жемчуга и бриллианты,

Игра природы с нами в фанты.

Надежда юности, ее венец

В малиновом сиянии сердец…

Там словно водят хоровод на свадьбе

И вдоль дорог, и на усадьбе,

Сошедшей уж давно на нет,

Но расцветает жизни юный цвет!

Цветы, как феи грез и упований,

Они же феи встреч и расставаний.

О, пламя светло-розовой мечты!

О, нега женской красоты!

Там кисть Кипренского играет

С сияньем солнца на закате.

Хочу любви. Что делать?

Хочу любви всё детство.

О чём все помыслы мои:

Хочу любви, хочу любви -

Поют живые струны...

Хочу любви всю юность.

В венке из красных роз

Хочу любви до слёз.

И в радости, и в грусти

Хочу, хочу быть лучше

И с пламенем в крови

Сгораю я в любви.

Ведь мы того достойны,

Любви певуче-знойной.

Прелестна поневоле и на диво

В всезнании своем красноречива

Ей не хотелось думать о любви,

Но говорить с волнением в крови…

Певучий голос, словно в песне,

Всё в мире делает чудесней!

В чем прелесть женщины, кто знает,

Когда здесь сокровенное, как тайна,

Нас манит с детства, обещая рай

Неведомого счастья невзначай?

Подросток с милым женским взором

Смеется шаловливым вором,

Беспечно весела,

Тонка и гибка, как ветла.

В улыбке нежной полураскрыты губы,

А там алмазами сверкают зубы,

Несметные сокровища любви,

О, счастье юное в крови!

Тонка, стройна, что гибкая лоза,

И негой мысли полные глаза,

Что кажется иссиня спелой сливой,

Продолговатой, и такой красивой,

Когда и радость - мука, как любовь,

Волнующая, словно море, кровь.

О, Афродита! Мать Эрота,

Тебя влечет охота?

Блистает негой взор

В лесах, на склонах гор.

Ты гонишься всерьез за зайцем,

Как будто бы за счастьем

Любить

И жить!

О, нет! Адонис, сын царя на Кипре,

Прекраснейший из смертных в мире,

Тебя влечет, тобой любим,

И с ним

Ты дни проводишь на охоте,

А ночи в скромном гроте,

В пещере нимф,

Где таинства любви ты сотворяешь с ним,

Счастливейшим из смертных,

В объятьях и устах отверстых...

Но юность, как весна,

Лишь лучезарна и нежна;

И страстью пылкой утомлен, уходит

Адонис на охоту.

Вся счастием любви упоена,

Богиня грезит, и весна,

Подобно чуду,

Цветет повсюду.

(Пляшет.)

Адонис, как цветок,

Поет любви исток

В лесных пенатах,

И вторит хор пернатых.

И вдруг пред ним, как вражий стан,

Возник косматый зверь - кабан.

Он рад сразиться: "Ну-ка!"

Увы! Увы! Достать ни лука,

Ни верных стрел

Он не успел.

И, сбитый, весь в крови

Исторг последний вздох любви.

Примчались отовсюду нимфы,

И Афродита с ними,

Как бедная жена,

И плачет с ней весна.

(Пляшет.)

Айшварья смотрит удивленно,

Иль с восхищеньем и влюбленно,

Сама дивясь своей же красоте,

Как в пласке с пеньем и в мечте.

Тип красоты знакомый вроде,

Присущий женственности по природе

Европы, Азии, но в ее очах

Вся Индия сияет в сладких снах.

Природа, мир, в котором вырос ты,

Всегда с тобой, как детские мечты

И грезы о любви и о призванье,

О чем ты вопрошал все мирозданье,

В его глубины мыслью уносясь,

Как будто в яви, или в смертный час.

Бывало, я летал в небесной бездне,

Душою возносясь, как в песне,

Что пела в поднебесье вся страна,

И расцветала и зимой весна

Мелодией любви и дерзновенья,

Сей жизни чудные мгновенья!

Мне хотелось лебедем плавать в пруду,

Будто здесь я желанного жду.

Будто он мне приснился, красавец,

Белоснежное, дивное счастье!

Он предстал, как бы с неба, в зеркале вод,

Ослепительное божество!

И поплыла я вдруг, как в воде или в небе,

С ним сама белоснежная лебедь.

И была бесконечна любовь,

Как ликует сладостно кровь

В детстве милом беспечно

Или в юности нежной предвечно.

Весь в усильях, со взмахами крыл,

Унося меня в высь, он любил,

С негой дивной, как сладкою песней,

И истомы такой нет чудесней.

Ночь была, уже утро и новый день,

А ему все не лень

Приставать ко мне с лаской,

Как ребенок, украдкой.

Лебедь в Леду влюблен,

Все смеются, счастлив и он,

Уносясь в горделивом веселье

Высоко в поднебесье.

Но свиданья тайной покрыты,

Леда в облике Афродиты

Предается ласкам страстной любви,

С негой муки и счастья в крови.

Вдруг с приметами таинств зачатья

Понесла лебединые яйца,

Как свершившая грех,

Ей на горе и на смех.

Лебедь яйца чуть тронул клювом,

И младенцы оттуда - так любо,

Дар любви и божества,

Миг земного торжества.

Лишь Эрот рассмеялся лукаво,

Разыграл Зевса снова, и слава

Осенила его, с вожделенной мечтой:

Миром правит любовь с красотой.

В кустах, в сиянье вод укромного пруда

Мелькнула ослепительная нагота

Царицы молодой, супруги Тиндарея,

И Зевс унесся к ней, с любовью лицезрея

Красу и негу женщины земной,

Истомой сладкой напоенной в зной.

Он лебедем возник в сиянье света,

Величия исполнен и привета.

Среди других отличен, с ней уединился,

На ласки отвечая, как влюбился,

Внушая и желанья, и священный страх,

Когда уж любишь и не знаешь как,

А он уже владеет ею, с мукой,

Как с песней лебединой, пред разлукой.

Речная ль ширь несется непрерывно,

Бушуя здесь, а там вдали столь мирно,

Сияя лучезарно до небес,

И словно на плаву луга и лес…

Вся угловатая, мала и ростом,

И держится еще по-детски просто.

Все над тобой смеются, больше всех

Сама смеешься, смех твой – как успех,

С румянцем на щеках, сама – вся радость

И юной плоти неги чистой сладость,

Коснешься – как от ласки вспыхнет вся:

Все можно словно! И ничего нельзя?

Да, с нею сладишь, но потом поладишь?

Цветет свежо, пока не сорван, ландыш!

Не видя в сверстниках вниманья и желаний,

Она нашла нелепый повод для свиданий,

Отдавшись репетитору: повздорив всласть

И возбудив нежданно в нем любовь и страсть, -

Желанные, как никого ей не хотелось.

О, как в его объятьях трепетало тело,

Девичья плоть, податливо мягка, нежна,

Пленительно прекрасна, как сама Весна.

Звонил он редко: что и как, не звал к себе,

Но чем бы ни жила, верна своей судьбе,

Она вдруг отзывалась: «Я сейчас приеду!»

А вуз закончила, отметили победу.

Она уж понабралась опыта в любви

И с ним, смеясь, ведет учебные бои.

И он: «Надеюсь, не играешь в шоу-бизнес?»

«О, нет! Зачем? Люблю я лишь с тобою биться!

Я благодарна, знаешь, за твое участье

В моей судьбе утенка, а это же как счастье!»

Я словно родилась в его объятьях вновь,

Познала жизнь и негу страсти, и любовь.

Ведь он меня любил, как ныне уж не любят,

Цветы и девушек, как ненавидя, губят.

Впервые в Эрмитаже, помнится, мой взор

Портретом герцогини де Бофор

Пленился, «Дамы в голубом», как пишут ныне.

Но мне-то памятны не титул и не имя.

Овал лица, мне близкий с детства, узнаю,

Как будто знал ее когда-то и люблю,

Как ту, в которую я был влюблен впервые,

С чертами милыми, как у киноактрисы,

С ее доверчивой улыбкой и простой

И с пеньем женским с задушевной красотой.

Заксор Тамара и Ладынина Марина –

С их ликом скромно-нежным герцогиня,

Иль незнакомка, «Дама в голубом»,

Живой прообраз красоты в былом!

Чем примечательны всего свиданья?

Волнующей истомой ожиданья,

Когда влюбленность проступает вновь,

С тревогой, с ревностью волнуя кровь,

Как обнаженной входишь в воду в ванне, -

Всего прекрасней миги раздеванья!

Объятья обнаженными в постели:

О, как того мы в грезах все хотели!

Что было вожделенною мечтой

Всей жизни – обладанье красотой.

И первые касанья и объятья –

Во сне иль наяву – мгновенья счастья!

Прелестны руки, груди и глаза,

И щиколотки; выше, как гроза,

Сокрыта в туловище сексуальность -

Как жизни всей и счастья актуальность!

Все было до сих пор игрой и нежность…

Теперь уж наступила неизбежность.

- Какое счастье! Я тебя застала!

- А что случилось? - Ничего. Устала.

Я вся в бегах, себя не узнаю…

А дело в том, что я тебя люблю!

О, сердце разрывается на части…

Люблю! Ты слышишь? Ах, какое счастье!

Ах, милый мой! Куда же ты пропал?

Ужели от любви устал?

А сердце разрывается на части!

Две половинки у него на счастье.

Возьми мою взамен своей

И будешь счастлив с ней!

Он встретил ее на природе,

На сельской дороге весной,

Шикарно одетой по моде,

Едва то есть, в летний зной.

В коротеньких шортах и блузке

Столь плечи нежны и живот,

И губки, как зов: поцелуй-ка, -

С улыбкой без тени забот.

Со школы знакомы бы вроде;

Доступна, о ней говорят,

А может быть, шлюха по моде,

Но встрече нежданной он рад!

Так рад, словно это свиданье!

И ёкнуло в сердце: ужель?

А нега на все мирозданье,

Как если б запела свирель.

На станцию шла, в магазины;

Из города он, рос-то здесь.

Она ж все жила здесь и ныне,

Проста, а поди, как модель.

Свежа, грациозна, - откуда

Успела набраться всего.

И голос певучий, как чудо,

Любви и весны торжество!

В березовой роще свиданье

И поцелуев не счесть…

Теперь лишь одно ожиданье

Звонка, чтобы жить, что-то есть.

Уехал – и словно приснился.

Любил он меня или нет?

Ужель он всего порезвился,

Ославив меня на весь свет?

Звонок. Это он! На свиданье

В березовой роще зовет.

О, нет! Никогда! В наказанье

Она никогда не придет.

Он встретил ее на природе

На сельской дороге весной,

С коляской ребенка, а вроде

Не замужем: жить как одной?

Младенец глазенками хлопал,

Похож, как две капли воды

На первом из детства фото,

С загадкой новой звезды.

- Неуж-то детей не видел? –

Смеясь, покраснела она.

- Прости, сам себя я обидел.

А ты словно мать и жена.

- Что я мать, это ясно, конечно,

И жена, только вишь, не твоя!

Проморгал ты нас с сыном беспечно.

Впрочем, тут есть вина и моя,

Что влюбилась в девичьи грезы,

И, как кони, понесли!

Мы с тобою споткнулись о розы,

Розы первой любви.

И расстались на перепутье,

И сейчас разразилась гроза,

Да при солнце – чего же лучше! –

Как сияли у младенца глаза.

Никогда ничего уж не будет

Лучше первых встреч по весне!

Уходящее счастье, о, люди,

Наша жизнь – и по нашей вине.

Когда их двое, море по колено им;

Беспечно весело играют нимф,

В раскачке бедер столько жизни!

Едва одеты, ведь в обтяжку джинсы,

А кофточки из легких лоскутков

Бюст обнажают и живот, как зов

Любви и неги смело их коснуться,

Хотя бы взором, что придумать лучше?

Без околичностей соблазн прямой,

Эрота с Афродитой с нами бой!

А что в глазах? Вся нега обольщенья,

Любви уроки в радостях общенья,

С улыбкой в сторону мужчин: «Лови!»

А речь звучит как музыка любви…

Сирены! Пусть болтают вздор житейский,

А чаще изливают жар сердечный.

Подруги ведь наперсницы, все сны

Поведают, как были влюблены,

С надеждами от новой встречи,

Звучат таинственные речи…

О, откровенность женщин – точно яд

И наземь сброшенный наряд,

Все ухищрения открыты

От тайн любовных, таинств Афродиты,

От поражений до побед,

С угрозой неисчислимых бед.

Ревнуя по-хорошему, смеются,

Что получилось у кого-то лучше.

- Ты знаешь, у него такой большой,

И рада бы пустить я всей душой,

Была ведь долгая разлука

И словно бы впервой – такая мука,

Пока не взбрызнется из недр,

И вдруг легко, и счастья выше нет!

- У моего-то… я не знаю даже,

Во мне ль, но сам в таком он раже,

И я поддать стараюсь в унисон,

И влажный с вплеском раздается звон,

Исходят словно в смачных поцелуях,

И мы целуемся слегка, ревнуя,

И в спешке прерываем сладкий бой

У пика счастья каждый сам не свой.

Таинственна природа существа,

Что женщиной зовется,

И нет прекрасней естества,

Когда глядишь ей в очи,

Сжимая нежный стан и бюст,

И бедра, и живот, и ноги,

И звуки льются с милых уст,

Слова признанья недотроги…

Как увлекайся современной модой,

Душа твоя взлелеяна природой,

Как красота цветка с весною вновь.

Я знаю: женственность и есть любовь,

Ликующая грация желаний, -

Весь опыт здесь моих познаний, -

Любовь сама в себе как благодать

Взрастила дар мой, мне ль не знать!

Природа и искусства,

Как женщины влюбленной чувства,

Нет, это не мечты,

Сокровища любви и красоты.

Томленье, нежность, нега

Весеннее сиянье снега…

Венера! Афродита! Только имя

Рождает трепет и мечты.

Как стать похожей на богиню

Любви и красоты?

Романтика любви, как жизни свет

И розы со шипами нежный цвет,

С душисто-острым запахом от зноя

До синевы предгорья.

Так вспомнилась мне ныне вновь

Весенней радугой любовь.

Романтика любви и наслажденья,

Как день рожденья,

Когда неведомо о чем грустишь,

В душе небес высоких тишь;

И грусть, и радость -

Любви и счастья сладость.

Увы, предчувствие всего,

Но в том ведь жизни торжество!

- Ты мой Ромео, милый симпатяга!

Один твой вид и взор – о, сколько счастья!

- Мой взор – то зеркало любви моей.

Мой взор сияет красотой твоей!

- Хорош ответ, и поцелуй твой сладок.

Ну, как еще со мной, Ромео, сладишь?

- Ромео? Нет! И ты ведь не Джульетта,

Хотя прекрасна ты на целый свет.

Зачем нам роли в пьесе этой,

Когда ее печальней нет?

- Печаль в конце, а смерти не минуешь.

Да ты еще меня весьма ревнуешь.

- Не ревность это и не зависть, - страх,

Что я никто в твоих родных глазах.

- Что мне до них, Ромео, я Джульетта,

Влюбленная в запой, как у поэта,

И звезды в небесах – то мой венец,

С гирляндами созвездий, как колец.

- Любовь как плавание в океане,

Хотя плескаемся с тобой мы в ванне.

- Да, наши страсти смехотворны, секс

Скоропалительный – то наш успех!

- Смеешься надо мной? Сам любишь натиск,

Когда и не поймешь, что это значит.

- А что тут понимать? Струится кровь,

В объятиях моих сама любовь,

Нежна, стройна, живот и стан Киприды,

В очах же неги сокровенной виды…

- Когда увидимся?

- А, как вернусь!

- Неделя? Месяц? О, какая грусть!

Когда мы влюблены – к чему разлука?

И так вся жизнь – сплошная мука!

- Займись делами, милый мой,

Чтоб я всю жизнь была с тобой!

- Как город изнывает в сизом смоге,

Была я целый день в тревоге…

Не отзывался, не звонил!

Когда бы только разлюбил?

- А что случилось? Я ведь отключаюсь,

Когда в работе иль бесцельно маюсь…

- Мне все мерещилось: ты весь в крови…

Я плакала впервые от любви!

Она столь сладостна и столь безмерна,

Как открывается всей жизни бездна.

И Ад, и Рай не выдумки, о, нет!

- Увы, таков весь этот белый свет!

- Да, жизнь не вся в любви и в розах.

Мне надо знать о всех угрозах…

- Что ж, в розах есть шипы, я весь изранен.

Ты знаешь, я душою горд и раним…

- Они с тобой поговорили, да?

Тебе я недоступна, как звезда…

- Постой! Для них я мальчик, как собачка,

Тебе всего лишь для прогулок, бяка.

Ему ль мечтать как о своей невесте?

Так, граф Парис сосватался к Джульетте?

- А мне какое дело, если ты

Все звезды неба, слезы и мечты!

Я ехала к тебе, чтобы остаться.

Встречай! У нас ночь счастья!

- Не стану я играть с тобою в прятки.

Я в мире, где иные уж порядки,

Где правила блудет не мой отец,

А всемогущий Золотой телец…

И как ты догадался? Я в Париже…

- А голос ласковый – нельзя быть ближе!

Нельзя быть искренней и веселей –

На рану жгучую бальзам, елей!

А в зеркалах красавиц словно стая

И роскоши аура золотая.

- Ты здесь в отеле? В номере моем?

- С тобою в мире мы всегда вдвоем.

- Ужели это дух твой? Ты ж не умер?

Спасти тебя, любовь оставив втуне,

Решилась я и изменить сюжет,

Заемный исстари, как этот свет.

- Увы, в отступничестве нет спасенья!

- В разлуке быть с живым, о, без сомненья,

Чем с мертвым, лучше, жизни нет цены,

Как небу и цветению весны.

Из худших бед я выбрала разлуку,

Любовь мою и жизнь нести, как муку.

Вступилась я за жизнь твою,

Любя ее, как жизнь свою.

- Во всем права. Прости! Одна лишь встреча,

Любви торжественное вече!

Над Сеной в час заката на мосту

Я видел несравненной красоту.

Я видел с негой грусти парижанку…

Увижу ль завтра спозаранку?

- Зачем приехал? Это же безумье.

- На праздник жизни? В этом шуме

Легко ведь затеряться без следа,

Как в Сене блещет легкая вода.

- Я думала, привиделось всего лишь

Лицо твое, как набежали волны

Волненья на глаза в тумане слез

И радость хлынула кустами роз!

- Увидеться с тобой, хотя бы мельком,

Вот все, чего мне здесь еще хотелось,

С явлением в просвете бытия

Прекрасного лица… О, жизнь моя!

И все исполнилось! Теперь исчезнуть

В любви моей нирване будет честно!

- Мы свиделись. И это все, мой друг!

Мы на чужбине, оглянись вокруг.

- Да, это не Париж, а Вавилон!

Смешенье рас и всех племен…

И здесь ты всех прекрасней,

Любовь моя, и жизнь моя, и счастье!

- Нет, я не столь безумна. Уходи.

И от меня уж ничего не жди.

За мной идут. А здесь ты лишь прохожий,

Когда я для тебя всего дороже!

- Ты жив! Сейчас я поднимусь к тебе…

- О, нет! Доверься ты своей судьбе!

Меня ж оставь. Прости, прощай, Джульетта!

Всегда есть варианты у сюжета…

- Ты болен? Иль заспался, милый мой,

Ночь проведя, конечно, не со мной.

- Ты шутишь… О, я счастлив напоследок!

Стрелок, как видишь, был не очень меток.

- Ты ранен? Я сейчас… Врача! Врача!

В тебя стреляли? Или… сгоряча?

- Уж поздно. Уходи. Тебе припишут…

Оружье где-то здесь… Его отыщут…

- А вот оно!

- Не трогай.

- Я взяла.

Не я ж в тебя стреляла, здесь была.

Теперь же покажи мне рану… Боже!

Стреляют в сердце, что всего дороже…

Не можешь говорить? Молчи. Сейчас…

Ничто уж больше не разлучит нас,

О, мой Ромео, я твоя Джульетта,

Мы разыграем роли в пьесе этой,

Как подобает, до конца

В пример влюбленным до венца!

(Стреляет в сердце.)