Так получилось

Так получилось, что в 27 лет, я вернулся в родной город, на новую работу. До этого я сделал хорошую карьеру в крупной компании, неплохо зарабатывал, и теперь мне предстояло работать в ее структуре, расположенной в моем родном городе. Продал квартиру, и организовал переезд я быстро, и теперь мне предстояло обзавестись жильем на новом месте. В моем городе у меня жила сводная сестра с дочкой Аленой, лет 16, родители давно купили домик в деревне и жили там. Было решено, что я поживу пока у них. Сестра, старше меня на 6 лет, вышла замуж в 18 за хорошего человека, у них сразу родилась дочка, и когда ей исполнилось 2 года, ее муж погиб, с тех пор она так и не нашла себе спутника жизни.

Встретили меня тепло, правда во время ужина я почувствовал, что между дочкой и матерью есть напряженность. Жила она в родительской квартире, и меня поселили в зале. Я всегда тепло относился к своей сестренке, хотя она и была меня старше, но мы очень дружили в детстве. К своим годам, ей удалось сохранить свою стройную фигуру, выглядела она на 25 лет. Дочка пошла в маму, такой же невысокий рост, стройная фигурка, маленькая упругая грудь. Я даже удивился, что они выглядели как сестры, а не как мама с дочкой. А, вообще — то, я ее немного жалел, умничка, симпатичная, веселая, а жизнь не сложилась.

После ужина Алена ушла к себе в комнату, а мы остались на кухне поболтать. Она рассказывала, что, наконец-то, она нашла нормальную работу, в супермаркете. Она там какая-то руководительница, но не самая главная, правда, ей приходится работать посменно, И завтра ей во вторую с трех до двенадцати. Но зарплата нормальная и все остальное нормально. Родители в деревне процветают, всем довольны, звали на лето Аленку пожить у них, но та не поехала, скучно. Вот и та теперь жариться в городе.

— А чем Аленка занимается летом, наверное, мальчики, подружки, и так далее?

— Сидит целыми днями дома, на улицу не выгонишь, уткнется в свой Интернет и все. Подружек у нее всего две, да и тех уже не видно не слышно со школы. А мальчика у нее нет.

— Да, ты наверное не знаешь? Мамы всегда позже всех узнают.

— Знаю, — отрезала Наташа.

— Ладно, колись сестренка, что случилось? Я же вижу, что, что — то не в порядке?

— Да в том то и дело, что ничего не случилось, а дело в том, что... — она сделала паузу, — Даже не знаю, как сказать. Подожди, она метнулась в коридор, посмотреть, закрыта ли дверь в комнату дочери.

— Наркотики? — спросил я, когда она вернулась.

— Нет...блин...как рассказать...не знаю. В общем, зимой, ты прислал деньги, кстати, большое тебе спасибо, за помощь, ты меня постоянно выручаешь.

— Прекрати, есть возможность - помогаю, себя, поверь, не обделяю. Сейчас, правда, не знаю, как будет.

— Нам уже и не надо, зарплаты хватает, я же рассказывала.

— Ладно, посмотрим, так что там зимой.

— Ты прислал деньги, и я решила ее побаловать, купила ей ноутбук, помнишь, я еще звонила тебе, спрашивала, какой лучше?

— Помню, ну и что, продолжай.

— То она на моем, когда ей надо было, по школе, работала, а теперь сама.

— Ну и что у всех есть, свой комп, что тут такого.

— Ну, понимаешь, я ее подключила к Интернету...

— Правильно, зачем, комп, без сети.

— Я не замечала сначала, а потом меня как осенило, что дочка изменилась, молчит, с подружками мало общается,— ...она опять сделала паузу.

— Порно?

— Если бы, это пусть, она и у меня смотрела несколько раз, да и я под настроение могу посмотреть и рассказы почитать. Это ладно. Порно, но, понимаешь постоянно, это раз, а второе, какое порно и что из-за этого получается.

— Тогда не понимаю.

— Сейчас поймешь. Оно постоянно смотрит сайты про эксгибиционизм! Это где девушки по улицам голые ходят и сексом занимаются на улице, в общественном транспорте, в магазине.

— Да знаю я, продолжай.

— Так вот, эта тема, или фантазия у нее стала навязчивой. Мне кажется, она тоже хочет так. Я, принципе, и заметила все поэтому.

— Как, встретила ее на улице голой? — я улыбнулся, представив такую картину.

— Знаешь мне не до шуток.

— Ладно, прости. Как заметила?

— Понимаешь, она дома перестала носить белье...

— Ну и что?

— Ты не понимаешь, любое белье, трусики тоже, постоянно. Это было в апреле в конце, уже было тепло, и обратила внимание, на то, что она ходит уже целую неделю в одной длинной футболке, которая слегка прикрывает ее голую попку. То есть, если дома то только так. Я ее спросила, зачем, а в ответ, что хочу, то и ношу, кого мне стесняться.

— Ты знаешь, извини, но не понимаю.

— Пойми, это было не нормально! Я стала приглядываться, ну так, более внимательно, и обратила внимание, что она, практически, не выходит из своей комнаты, сидит там в Интернете, рассматривает, читает, и... — она опустила глаза, и чуть слышно произнесла, — ласкает себя там.

— Ну, многие девушки делают так, что в этом плохого?

— Но не постоянно же! Может все воскресенье так провести. Закроется и давай. Сходит в ванную и опять.

— А она, что при открытой двери это делает? Ты откуда знаешь?

— Слышу, я не глухая, стояла под дверью и слушала, много раз заходила внезапно, она еле руку успевала отдернуть. А потом, она же все время, пока дома, мокрая там, следы на табуретках остаются. Видишь, у нас везде на табуретках чехлы?

Я посмотрел, действительно, на каждой табуретке был белый хлопчатобумажный чехол. — Я думал, это для аккуратности.

— Какой там! — она махнула рукой, каждые два три дня стираю, чтобы заразу не подцепила. Я и стала копать. Увидела сайты, пару форумов, схватилась за голову. Пробовала поговорить, что это негигиенично, и прочее, не слушает, стала перед школой досмотр устраивать.

— Извини, что перебиваю, но это плохо, конечно, но не смертельно, учиться хуже стала?

— Да с учебой все в порядке! Закончила девятый с одной четверкой, это у нас железно, она хочет поступать вуниверситет, с тебя пример берет, хочет карьеру.

— Тогда в чем дело?

— Как в чем, пойми, увидят в школе, что без трусов и лифчика гуляет, ославят на весь город, и конец всем мечтам, школа то, самая крутая, отсюда выгонят, везде вопрос будет, за что? А вести они быстро разойдутся. А если на улице, не дай бог, нарвется на какого-нибудь идиота, и все. Понимаешь. Пусть лучше уж дома. Но боюсь, не услежу.

— А что с досмотром?

— Утром, перед выходом платье задирала, проверяла, все блузки специально с черным постирала, якобы по ошибке, купила сама все прозрачные, чтобы без лифчика никак нельзя было.

— И как она реагировала?

— Как, отстань, отвали, фашистка! Ругались каждый день, почти. Сейчас вроде как затихло. Вроде перемирия. Я делаю вид, что не замечаю дома ничего. Так и живем. С подружками, наверное, из-за этого разругалась. Но все равно боюсь. Перед твоим приездом два дня договаривалась надеть юбку подлиней. Еле уболтала. А трусы ни в какую. И взамен условие...

— Ты хочешь, сказать она сидела с нами без трусов? Ну то что без лифчика я увидел, грудки так и торчали.

— Соски у нее торчали, потому что кончить перед тобой не успела.

— А ты откуда знаешь?

— Следила. И, потом, она после этого сразу в ванную идет.

— А условие?

— Два, торговались, как на базаре. Я неделю не захожу в ее комнату вообще, второе, юбку она дома носить не будет, а будет носить длинную футболку и все. Не ту что обычно, а подлиней, но не намного. А если кому, что не нравиться, то она его сюда не звала, это и ее дом, и она имеет право дома ходить как ей нравиться и как ей удобно. А что я буду объяснять тебе, это мое дело, ее это не касается. А что он будет думать о ней это ее тоже не касается, потому что, если он будет думать о ней плохо, то пусть живет в гостинице, а если будет пялиться, пускай, ей скрывать нечего, все натуральное. Вот так.

— Да уж, что тут скажешь. А к врачу если?

— Какой там врач? Попробуй вытащи, и, еще, это не болезнь. Консультировалась. Называется подростковая сексуальность, чуть выше нормы, но не отклонение. А как узнала, что ты приедешь уже в середине июня, так обрадовалась, ты не представляешь как!

— Так, а я чем могу? — я удивленно уставился на нее, буквально вытаращив глаза.

— Просить тебя буду, помочь, выручить меня.

— Нет, ты объясни, что я могу сделать? Что-то я не въезжаю, — я был так удивлен, что чуть не ругнулся матом.

— Понимаешь, — она опять немного замялась, но быстро взяла себя в руки, продолжила, — понимаешь, тебе надо соблазнить ее.

— Да ты сестренка с дуба рухнула, ну вообще, ни хрена себе, соблазнить, ей сколько? 15? А мне? Если даже не говорить об уголовном кодексе, то, на фиг, я ей нужен? Старый я для нее. И, потом, у нее своя тема, мужика там нет и рядом, там есть люди и она — голая, они на нее пялятся, ей нравиться — кайф —занавес. Прости если я так прямо в лоб.

— А прямо в лоб и надо. Не переживай, я обо всем подумала. Во-первых, УК. Это не проблема, если нет заявления, раз и нет акта, как такового, я же не прошу ее насиловать, я прошу тебя соблазнить ее, а это значит добровольно. Я интересовалась статистикой по этим случаем, и, знаешь, что?

— Что? — я от таких новостей плохо соображал.

— То что, в 96 процентах случаях, инициатором заявлений были родственники потерпевшей, а я не против, как ты заметил. Но к этому мы еще вернемся.

Она сделала паузу.

— Кофе хочешь?

— Давай сестренка, ну ты даешь, вроде не пили ничего, а в башке шумит.

Она быстро заварила две кружки кофе, выпив пару глотков, продолжила.

— Ты же знаешь, чего я боюсь, что ее увидят такой, или, еще хуже, скажем так, обидят, если она попробует реализовать свои фантазии. А если она будет с тобой, то ничего это не случится, я буду спокойна. Поэтому первая задача поддержать ее фантазию, и помочь это сделать, или делать, что у нее там в голове, я не знаю.

— А что, есть и вторая, — кофе явно не помогало, осмыслить все, что она мне выкладывала.

— Конечно, стать ее любовником. Мне сказали, что если зациклиться на Интернете, то может не быть потом нормального секса, не сможет просто с мужчиной. А это сам понимаешь, ни нормальной семейной жизни, ни вообще, только стресс и, может, даже шиза быть, вот так. Пока сказали, времени мало прошло, все нормально, но возраст опасный все развивается и формируется, может след остаться на все жизнь.

— А про мужика тоже сказали?

— Нет, но сказали надо попытаться отвлечь чем-нибудь, другим, вернуть в реальность.

— Вот ты и придумала реальность. Подсунуть дочку родному дядьке, да?

— Но, Володя, не надо так, прошу тебя, я последние два месяца, места себе не нахожу, помоги. Я, понимаю, это звучит глупо и как-то странно, но мне не к кому больше обратиться.

— Да на фига ей нужен старый?

— Не старый нормально, поверь мне, сверстники в этом возрасте не котируются, засматриваются на тех, кто постарше.

— Постарше, согласен, но не в два раза же?

— Тебе до двух раз еще три года, это раз. Второе, у меня первый парень был тоже чуть помладше тебя, и третье, отношение к тебе у нее особое. Нравишься ты ей.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, поверь мне, восхищается она тобой, что всего сам добился. Так что у тебя есть все шансы. А может тебе она не нравиться?

— Ты еще ее расхваливать начни, опиши ее подробно, раз пошел такой разговор, — я постарался, чтобы сарказм был виден как на ладони. Она это заметила. Усмехнулась, но проигнорировала.

— И опишу.

— Опиши, опиши, только давай выпьем, тут кофе не поможет, надо что-нибудь покрепче. Есть у тебя?

— А что правда, давай, это правильно, — она вскочила к холодильнику, — что будешь? Водка, вино, ликер?

— Водку не надо, голова еще потребуется, ликер не пью, давай вино, только белое, не крепленое.

— Другого и нет, сама его люблю, — она налила два бокала, за что пьем?

— А надо тост сказать? — я чуть не поперхнулся.

— Не хочешь, тогда я. Хочу выпить за настоящего мужика, который всегда подставит крепкое плечо слабой женщине, за тебя!

— Ну, спасибо, — откликнулся я, и выпил пол бокала. Вино было холодным, приятно освежало.

— И так, на чем мы остановились? — она тоже выпила пол бокала, — я обещала тебе описать ее.

— Ладно, не надо, видно и так. Красавица, отличница, комсомолка...Никак не могу поверить, что мы беседуем на эту тему, это точно не шутка?

— Не веришь?

— Если честно, то нет, не могу поверить.

— Хочешь доказательств? — сестренка моя слегка захмелела, я и не заметил, как она выпила весь свой бокал, — хочешь, докажу?

— Как?

— Увидишь, только смотри и слушай внимательно. Иди в зал, сделай вид, что роешься в своем чемодане.

Я так и сделал. Она подошла к комнате дочери постучала в дверь и позвала ее: «Аленка, выйди к нам».

— Ну что еще, мам? — раздался голос из-за тоненькой двери.

— Выходи, сказать тебе кое — что надо.

— Так говори.

— Выходи, а то я попрошу Володю зайти в твою комнату.

— Ладно, сейчас.

Через пару минут дверь открылась, и вышла племянница. В юбке и футболке. Я стоял так, что мне было видно дверь ее комнаты. Она меня не заметила, смотрела на мать.

— Видишь, как и обещала? — она показала на свою юбку, — ну чего?

— Покажешь завтра дяде Володе новые дома в нашем районе, ему квартиру надо искать, а прежде он хотел осмотреться.

— Да ему риелторы все покажут в лучшем виде, и город он лучше меня знает, вырос здесь.

— Дочка, я прошу тебя, он не был здесь шесть лет, тут много понастроили...

— Ладно, хорошо, — она повернулась, чтобы вернуться в комнату, и я увидел, что юбка не была застегнута, она просто придерживала ее руками.

— Спасибо, сказала Наташа в спину дочери. Вернулась ко мне.

— Пошли ну кухню, — она налила нам еще вина, — вот так и живем. Все видел, все слышал? Юбку видел?

— Видел.

— Это мне назло, заставила надеть, а застегивать я ее не буду, только когда ты позвонил в дверь, застегнула. Помнишь, пару раз она из-за стола выходила?

— Ну да.

— Сразу же в коридоре молнию расстегивала, специально, чтобы я слышала. Теперь веришь?

— Верю, а что там за история про твоего парня, который был чуть моложе меня. Тебе сколько было?

— Это секрет, но могу рассказать потом как премию. Если, сделаешь, как мы договаривались.

— Тогда одним рассказом ты не отделаешься, приготовь еще парочку, а может еще что...

— Хорошо, все что хочешь, только не отказывайся....

— Договорились?

— Ладно, я попробую, а что, получится, будет видно.

— Получится, если постараешься, я тебя знаю.

— Откуда ты знаешь?

— Откуда, знаю, это будет мой второй рассказ, согласен?

— Ладно.

После этого мы еще посидели немного и я отправился спать. В голове был полный сумбур.

***

На следующий день я проснулся часов в восемь. Сестра спала. У племянницы в комнате было тихо. Я быстро умылся, и по-тихому сбежал. Поехал в ГАИ перерегистрировать машину. Пока занимался этими делами, думал о вчерашнем разговоре. Мысли разбегались.

В два часа позвонила сестра:

— Привет, как успехи?

— Номера жду.

— Молодец! Я побежала на работу. Аленка дома. Не забудь, мы вчера договорились.

— Значит, это мне не приснилось?

— Ты что, на попятную, ты даже не пьяный был, давай, не боись. Ты же обещал.

— Ладно, приеду домой посмотрю. Там видно будет.

— Вот, вот, посмотри, много интересного увидишь. Ладно, пока. Все у тебя получится. Целую.

— Ловлю на слове, — я попробовал пошутить.

— Лови, сколько хочешь, пока.

И через полчаса я поехал домой. Зашел в квартиру, везде чисто, убрано, дверь в комнату племянницы закрыта. Тихо. Принял душ, переоделся, пошел на кухню чего-нибудь перекусить. Через минуту заходит Аленка:

— Привет. Мама сказала, чтобы я обязательно Вам разогрела нормальный обед, а то сами Вы не будете.

Пока она возилась с обедом и накрывала на стол, я разглядывал ее, стараясь, чтобы она не заметила, того потрясения, что я испытал. На ней была одета только футболка, это было видно сразу, молодое стройное тело просвечивало сквозь тонкую ткань. Футболка была великовата, поэтому, когда она нагибалась, то видно было ее небольшую упругую грудь с маленькими сосками. Она была возбуждена, соски торчали двумя маленькими столбиками. Футболка закрывала ее попку полностью, но заканчивалась всего сантиметров на пять ниже. Поэтому, когда она потянулась достать с верней полки перец, я мог увидеть, что у нее нет волос там, и что она действительно возбуждена. Щелка блестела влагой. Но она вела себя естественно, не обращая внимания на свою наготу. Сделав все необходимое, она сказала: « Позовете меня когда поедите, я уберу и помою посуду, мама строго на строго сказала, чтобы я поухаживала за Вами. « И ушла. Я не знал, что и думать.

Поев и сложив посуду в раковину, я отправился к Аленке, раз мама строго настрого сказала. Стукнув разок в дверь, для порядка, зашел в комнату. Она сидела за компьютером, левым боком ко мне. Правая рука лежала на мышке, левая на бедре. На стуле было постелено полотенце. Футболка была отдернута. Она сидела на стуле голой попкой!

Она повернула голову ко мне:

— Вы все? Поели?

— Да я поел, а ты что делаешь? Интернет?

— Да так...

— Дай посмотреть, — я подошел, страница была свернута. Я положил руку на мышку поверх ее руки. Она растерялась и убрала руку.

— Зачем... — промямлила она.

Но я уже щелкнул, на экране всплыл сайт, с кучей небольших картинок, голая девушка на улице, голая девушка в трамвае, две голых на эскалаторе, и так далее... Других страниц открыто не было.

— Так, что тут у нас? Эксгибиционизм? Интересуешься?

— А что нельзя? — растерянность прошла, и она перешла в наступление.

— Почему нельзя, можно. Если нравиться и другим не мешаешь, то все можно. Я смотрю, ты дома вполне это практикуешь. А на улице пробовала? Там же все по-другому.

— А тебе то что? — видно от волнения, она перешла на «ты», — мой дом, как хочу, так и хожу, а кому не нравится, то пусть...

— Понял, понял, продолжать не надо, — я поднял руки, — нравиться, очень нравиться, можешь мне поверить, и на кухне понравилось. И на улице понравиться на тебя смотреть. Когда пойдешь? — и я пристально посмотрел ей в вырез футболки на ее грудки. — Сказала бы, я бы с удовольствием, прогулялся в этом месте. Так когда?

Теперь я смотрел ей в лицо, ее задор проходил. Я демонстративно перевел взгляд опять на грудь, потом на голые ноги.

— Правильно, на улице страшно, там люди разные бывают. Там надо бы вдвоем, чтобы один страховал и охранял, да и начинать надо с малого, с прозрачной блузки и мини юбки. Очень мини юбки. Сел в машину, отъехал от дома подальше, чтобы соседи не судачили, переоделся и можно гулять, для начала лучше вечером, когда темно.

Я говорил, как будто рассуждаю вслух, и на нее не смотрел.

— Только, такую юбку, наверное, и не купишь. Надо обычную укорачивать. Кстати, я когда из ГАИ ехал, заезжал в торговый центр какой то по пути, и там видел экспресс ателье, — очень кстати вспомнил я. — Если хочешь, можем заехать посмотреть, все равно будем ездить по окрестностям, сестра сказала, что ты можешь показать, где находятся новостройки. Поедем? Посмотрим?

— Да, — тихонько ответила она.

— Через сколько ты будешь готова?

— Я быстро, посуду помою, переоденусь и все.

— Ну, давай, — я вышел из комнаты, и прошел к себе, сел перед телевизором. Она прошла по коридору на кухню, я демонстративно проводил ее стройную фигуру взглядом.

Через пятнадцать минут, она возникла на пороге комнаты, одетая как обычный подросток— девушка: « Я готова». Футболка, правда, без лифчика, юбка чуть выше колен. И мы поехали. По пути в торговый центр, мы посмотрели два новых микрорайона. Зашли в магазин, купили заниженную джинсовую юбку без пояса, обтягивающую ее узкие бедра, и черную расклешенную юбку. Потом я завел ее в отдел платьев и по собственной инициативе купил тонкое обтягивающее на бретельках платье из очень прозрачного материала. Такие платья позволяют рассмотреть белье, которое одето на девушке, настолько оно прозрачное. И когда она вышла из примерочной, я с довольствием полюбовался ее фигуркой снова. К моему удивлению, трусики на ней были. Мы приобрели еще две прозрачных блузки на пуговичках, одну короткую, вторую подлиней, почти закрывающую попу и топик на бретельках. Отнесли юбки и топик в ателье. Перед этим она спросила, насколько укорачивать, я ей рассказал, как я это понимаю, широкую юбку укоротить неравномерно, спереди чуть подлиннее, сзади покороче, чтобы при ходьбе она слегка задиралась, обнажая попку, а джинса должна была подвергнуться серьезной переделке. Укоротиться, и в боке надо было вшить разъемные молнии. Топик просто укоротить.

— И еще, — остановил ее я, перед ателье, будут спрашивать зачем, скажешь танцевальный наряд для выступления, тогда больше вопросов не возникнет.

В ателье сказали, подождать управятся за час, если заплатить за срочность, я дал согласие.

В ожидании, мы пошли в сквер, купили по мороженному и сели на лавочку.

— А почему Вы меня не ругаете, как мама, не стыдите, мол, развратница, и все такое? — спросила она.

— Давай на «ты», хорошо?

— Давайте, тьфу, давай. Так почему?

— А что от этого изменится? Только будешь назло делать, так же, из чувства противоречия. Я же, тебе уже говорил, все, что нравиться это хорошо, если это не мешает другим. Поняла?

— А кому я могу мешать, не нравиться не смотри, и все.

— Если ты так будешь во дворе гулять, то ты помешать своей матери, ей начнут высказывать разное. Это будет ее раздражать.

— Да, кому какое дело? Что они суют свой нос?

— Давай опустим выяснение, почему так будет, а просто согласимся, что высказывать будут. Согласна?

— В принципе, да.

— Вот видишь, это как дождь, он просто существует, поэтому надо брать зонтик. То же самое и с улицей, там даже больше неприятностей может быть, от милиции, до всяких типов. Поэтому она и переживает, и боится за тебя. А если, сделать, как я предлагал, то все будет в порядке, гуляй — не хочу, нравится, пожалуйста.

— И ты бы согласился со мной поехать уже сегодня?

— Да, если у тебя нет другой кандидатуры.

— Нету. И что ты будешь думать про меня? — она посмотрела на меня и покраснела.

— А что тут думать? Все очень просто, тебе доставляет удовольствие так, тебе нравиться, так лови кайф, причем не буду лукавить, мне нравиться на тебя смотреть, на кухне ты смотрелась великолепно! Ты все время будешь на стол накрывать, мелькая голой попкой?

— Да уж, великолепно. Знаешь, как я трусила? И страшно было и хотелось тебя подразнить. Я, ведь, иногда специально мать доводила.

— Я так и понял.

— А ты знаешь, когда ты меня ждал, я мыла посуду совершенно голая.

— Понравилось?

— Да.

— А если бы я зашел?

— Так в этом самый кайф, страшно, а вдруг ты зайдешь, будешь меня рассматривать всю, мне будет стыдно, что я голая...а ты не заходишь, но можешь зайти в любой момент. Вот так как —то. Сложно объяснить.

— Наверное, такие переживания здорово тебя возбуждают?

— Ну да, — она засмущалась, — конечно.

— Вся мокрая была?

— Ну хватит, какая разница? — обиделась она.

— Хватит, так хватит, пошли, там, наверное, уже все готово, час двадцать прошло. Сначала, она показывает свою попку, потом говорит, что хватит, — пробурчал я.

И мы молча пошли в здание торгового центра. Я шел впереди, она чуть отстала. Догоняет меня:

— Да, мокрая была, даже хлюпала.

Эти слова прозвучали неожиданно громко в коридоре, и несколько человек посмотрели на нас. Мы переглянулись и, почему — то, громко рассмеялись.

По дороге домой она рассказала мне, что была на форуме, и поделилась своими сомнениями. Ей 16, хочется попробовать. Но страшно. Что делать? И ей ответили почти слово в слово, то, что я сказал. Что лучше вдвоем, вечером, подальше от дома, или на природе, для начала.

Дома, когда разувались, она сказала, что обычно ходит в другой футболке.

— Хочешь, сейчас ее одену?

— Интересно было бы посмотреть, — ответил я, стараясь быть невозмутимым.

Через минуту она позвала меня из своей комнаты. Заходи.

Я остановился в дверях. Футболка действительно была короче. Спереди она оставляла обнаженными ее губки, открывая даже часть лобка. Я обошел ее, разглядывая. Она все больше и больше смущалась. Даже сделала движение руками, как будто хотела натянуть футболку пониже, но не стала. Сзади попка была обнажена наполовину.

— Хорошая футболка, а девушка в ней еще лучше. Особенно мне нравится ее попка и гладенький лобок.

На улице вечерело, а свет в комнате мы не зажигали. Поэтому в комнате стоял такой светлый полумрак, создавая интимное настроение.

— А можно поинтересоваться у такой красивой девушку, лобок весь гладкий, или, все таки, волосики есть, — продолжал я.

— Весь гладкий, — тихо ответила она. Я заметил, что она была уже возбуждена, грудки торчали острыми конусами через футболку.

— Что-то не вериться, хочется увидеть собственными глазами. Подними футболку, я посмотрю. Она взялась за край, подняла немного.

— Выше, пожалуйста, до самого пупка, и подержи так, — с небольшим нажимом в голосе. Она послушалась, подняла и замерла, опустив глаза. Я снова обошел вокруг, рассматривая ее тело.

— Ты очень соблазнительная, твоя маленькая круглая попка, стройные ножки, маленькие ступни... — тихо говорил я подходя к ней со спины все ближе и ближе, пока мои губы не оказались в миллиметре от ее уха, — твой плоский животик, который плавно переходит в гладенький лобок, — я почти шептал ей на ухо, — да, гладенький лобок, который заканчивается такими великолепными губками. Которые уже мокренькие.

Я взялся за края футболки, которые она держала.

— Только мне этого мало, — продолжал я, — я хочу видеть тебя совершенно голой, ты же тоже этого хочешь, показать мне себя?

— Да, — прошелестела она. Плавным движением я снял с нее футболку и отбросил в сторону.

— Твоя грудь великолепна, шея такая красивая, ты же любишь гладить грудь, да? Так погладь ее при мне. Потрогай свои соски, положи ладошки. Сожми их.

И она начала ласкать себя, подчиняясь моим командам. Сначала грудь, соски, она сжимала их, терла то одним пальчиком, то всей ладошкой. Дальше грудь, она закрывала их ладонями, немного наклонялась, чтобы они меняли форму. Я просил ее это сделать то боком ко мне то лицом, она их приподнимала ладонями, стоя ко мне то боком, то лицом. Потом она стала ласкать свои бедра, живот, лобок, но дотрагиваться до клитора я ей пока не разрешал. Дальше пришел черед попки. Она раздвинула ножки и стала под моим руководством гладить свои бедра внутри, поднимаясь руками все выше и выше. Но как только она касалась своих губок, тоя говорил ей остановиться. Она была послушна, ей нравилось меня слушаться. Потом, когда наступила полная темнота, я за плечи подвел ее к дивану и помог лечь. Потом, уже не стесняясь, начал приказывать. Это заводило ее еще больше.

Раздвинь ноги, шире, еще шире, покажи мне какая ты вся мокренькая, как с тебя течет. Не трогай себя там. Сожми свои груди, сильнее, сильнее, сделай себе больно, прижми из одну к другой, да вот так. Молодец, ножки шире, закинь одну ножку на спинку дивана. Хочешь себя поласкать там? Громче? Хочешь? Теперь слышу. Еще раз скажи. Попроси меня разрешить. Скажи, Можно мне погладить себя между ног, пожалуйста. Громче. Еще громче. Можно. Положи ладошку, не шевелись. Теперь сожми рукой свои губки в кулачок. Сильнее. Подвигай кулачком из стороны в сторону. Тебе нравиться себя так ласкать передо мной. Молодец! Теперь сразу услышал. Теперь можешь себя ласкать, как хочешь, а я буду смотреть на тебя.

Боже, как она кончала, она закричала, сжала ногами свою руку, согнулась, по ее телу пробежали волны. Все мышцы напряглись. И только, через пару минут она перестала всхлипывать.

Я сел на диван рядом с ней и стал гладить ее по волосам, приговаривая, какая она хорошая, красивая, желанная, как мне нравиться, что она такая, и так далее. Она лежала передо мной, рука все еще была между ног, казалось, что она спала. Потом она открыла глаза и убрала руку.

— Что это было? Так хорошо мне никогда не было. Я просто улетела.

Полежала еще немного, я продолжал гладить ее по голове.

— Можно мне в ванную?

— Да конечно, иди.

Она вышла из ванной, замотанная в полотенце, пришла ко мне на кухню. Я стоял у открытого окна и курил, переживая еще раз этот всплеск. Подошла ко мне и стала рядом.

— Наверное, это глупо, закутываться в полотенце, когда ты меня видел всю. Но мне почему-то захотелось. Что думаешь?

— Все нормально, значит так надо. — я посмотрел на нее, — что то ты сонная, какая то.

— Да, спать хочу, не могу. Можно я пойду, а то чуть в душе не заснула.

— Конечно, иди.

Она ушла, но через пару минут позвала меня. Я присел на кровать. Она лежала под простынкой, такая маленькая, хотелось ее обнять. Тут она мне и говорит:

— До меня только сейчас дошло, ты же до меня ни разу не дотронулся. А девчата говорили, что мужики сразу лапать лезут. Представляешь?

— Наверное, я не правильный мужик.

— Ты самый лучший!

Мне в голову пришла одна мысль.

— Слушай, надо на двери твоей комнаты поставить задвижку, или защелку, как правильно сказать. Тогда ты сможешь ходить в своей комнате, в чем захочешь, и делать, что захочешь. Хочешь?

— Хочу. Но мама не разрешит.

— Мамы я возьму на себя, сошлемся на то, что в доме есть я, поэтому надо.

— Давай, только когда мы будем дома одни, я ее закрывать не буду, хочешь? И еще, буду спрашивать тебя как мне быть одетой? Хочешь?

— Да, конечно хочу. А если ты захочешь себя поласкать, когда сидишь в Интернете, а дверь не закрыта? Ты же иногда так делаешь?

— Хочешь, признаюсь, я почти всегда так делаю, когда смотрю эти сайты.

— Вот видишь.

— Тогда я буду у тебя отпрашиваться сходить в Интернет, а дверь закрывать не буду, чтобы ты в любой момент мог на меня посмотреть. Ты будешь на меня смотреть?

— Да, конечно, с удовольствием.

— Спасибо, ты самый лучший дядя. А что делать с мамой? Если она узнает, что подумает?

— С ней делать ничего не надо, а ты хочешь, чтобы она узнала?

— Я не знаю.

— Давай сделаем так, ничего говорить ей не будем.

— А если она узнает все равно?

— Вот тогда и будем думать, хорошо?

— Давай, — сказала она, засыпая.

Пол двенадцатого я позвонил сестре:

— Тебя забрать?

— Да, — ответила она и объяснила куда подъехать.

В машине, по дороге домой, она спросила:

— Как прошел день?

— Наверное, ты хочешь узнать, что я сделал?

— Ну конечно, не тяни!

— Как ты могла заметить, я получил местные номера.

— Ты, что издеваешься?

— Ладно, докладываю, товарищ командир. Я с ней поговорил на эту тему.

— И все?!

— Ты не дослушала, поговорил очень откровенно, в результате, мы поехали в магазин и купили чуть — чуть одежды, и там в же подогнали ее под наши цели.

— Что за одежда, не понимаю, как подогнали?

— Две блузки, две юбки, одно платье и топик. Блузки и платье прозрачные, юбки сделали короткие настолько, что нагибать в них нельзя. Эта одежда для вечерних и ночных прогулок по городу, в малолюдных местах. Планировали поехать сегодня, но не получилось.

— Что правда, она захотела с тобой гулять? Ты просто прелесть, прямо камень с души.

— Подожди, это еще не все, может, сейчас ты не будешь так радоваться. После приезда домой, девушка захотела показать, в чем она обычно ходит, до моего приезда.

— Ту короткую футболку?

— Да, короткую футболку, причем демонстрировала ее на себе. Сама понимаешь, футболка кое что еще прикрывала, мне стало интересно, что, и девушка по моей просьбе показывала, что было скрыто под футболкой, пока не осталась без футболки совсем. Потом она, опять же по моей просьбе, ласкала себя везде, где и как мне придет в голову ее попросить, а потом лежа на диване, кончила, причем очень бурно.

— Ммм!!!

— Подожди, не перебивай, а то мне не хватит смелости все рассказать. Потом, она легла спать. Перед сном, мы договорились, что когда мы будем в квартире одни, она будет спрашивать у меня в чем ей быть одетой, что когда она захочет посмотреть Интернет и поласкать себя, то будет отпрашиваться. Мне можно будет в любой момент заходить и смотреть на нее, и что тебе говорить ничего не будем, но она считает, что ты все равно узнаешь. Но почему-то, это ее не слишком беспокоит. Теперь все. Ух! Еще одна деталь — за все время я до нее не дотронулся. Теперь точно все.

— Вот дела! То есть, все получилось?

— Ты радуешься этому?

— Конечно любимый братик, конечно. Ты просто молодец! Тебе надо продолжать, так же как и начал. Обязательно надо «дотрагиваться» до нее, и хорошо дотрагиваться, ты меня понимаешь?

— Да понимаю, только с этого места поподробнее, насколько хорошо, или, скажем так, до каких пределов. Я ведь не железный, могу и увлечься.

— Ладно. Потом. Приехали.

Разговор продолжился на кухне:

— Блин, я не подумала, а как же ты?

— Как? Что не знаешь? Пока не отсохла правая рука — мужчины непобедимы!

— Бедненький! Мне надо быстрее обо всем узнать, чтобы вы чувствовали себя по свободнее, и кое, что растолковать дочурке.

— Блин, ты понимаешь, что ты говоришь?

— Понимаю, даже лучше тебя. Хочешь начистоту. Если она будет бояться, что я узнаю, она может быть скованна, и так может остаться на все жизнь, счастья это ей не прибавит. Поэтому, пусть избежит моих ошибок.

— Ну, ты даешь!

— Да ладно, она спать легла счастливая?

— Ну, вроде...

— Ты доволен, тебе она не понравилась?

— Понравилась, даже очень, только...

— Забудь о всяких только, наслаждайся жизнью и девочкой.

— Ты обещала рассказать о пределах. Давай рассказывай.

— Нет, сегодня не хочу спать охота. Завтра, после завтра, вы все равно пределов не достигнете, успеем поговорить. Ладно. Пока. Я пошла спать, спасибо тебе, огромное, ты самый лучший!

— Лучший, прямо в один голос, а что я такого сделал...

* * *

Утром я проснулся, а сестра уже была на кухне.

— Привет, встал?

— А сколько времени?

— Девять!

— Ничего себе! Вот это я проспал!

— А что у тебя дела?

— Надо к риелторам ехать..

— А во сколько?

— Да во сколько приеду.

— Ну тогда и не переживай, отдыхай. Аленка еще спит?

— Да вроде.

— Слушай, у меня настроение такое хорошее, спасибо тебе. Кофе будешь? Или сразу завтрак?

— Нет, давай пока кофе.

— Я тут одну вещь придумала, хочу знать твое мнение. И она рассказала.

— Как думаешь нормально?

— Черт его знает, но вроде ничего, сказать, мне кажется можно. И посмотреть на реакцию, — я допивал кофе, думая над ее словами.

— Вот и я так думаю, что нормально, и, самое главное, всегда можно отыграть назад, — она посмотрела на меня, ища поддержки.

— Да, конечно.

— Тогда сейчас будем завтракать, пойду Аленку разбужу.

Вернулась сестренка довольная: — Сказала, что сейчас прибежит, мамочкой назвала, представляешь, мамочкой, впервые за год. А ты сомневался!

Пришла Аленка, в более длинной футболке, мы сели завтракать. Аленка сидела сбоку от меня, и я время от времени, любовался ее голой грудью, которую иногда было видно, когда она нагибалась. Атмосфера за столом царила счастливая. Аленка улыбалась мне, Наташа, радовалась жизни, я удовольствием рассказал пару забавных случаев из жизни. Мы весело посмеялись.

За чаем, сестра попросила внимания и объявила, что она, дескать, немного поговорила со мной о дочери. Мол, я ее отругал, и раскритиковал. Она признает, что вела себя не правильно с дочкой в этом вопросе. И торжественно объявляет, что разрешает дочке ходить дома, как она захочет. Аленкина комната является целиком и полностью ее территорией, там она может делать что хочет, что без разрешения дочки, никто не может ни открыть ее дверь, ни зайти туда. Если Аленка хочет, то можно поставить, хоть шпингалет, хоть замок. Но это касается только семьи. Если в доме намечаются гости, то все должно быть как у «обычных» людей.

Алена, сидела и смотрела на мать, вытаращив глаза.

— Вот это да, с чего бы так? Не фига себе! Спасибо мамочка. Что это серьезно? Прямо как захочу.

— Да серьезно, как захочешь.

— А если я захочу совсем без ничего?

— Значит без ничего.

— Хоть сейчас?

— Хоть сейчас, хоть завтра, когда захочешь.

— Я хочу сейчас.

Алена встала из за стола. Повернулась лицом к матери, и сняла футболку. Та смотрела на нее совершенно спокойно. Тогда она нагнулась к матери и поцеловала ее, смешно оттопырив свою попку. И ушла в свою комнату, сказав — «я сейчас, только переоденусь».

— Представляешь, поцеловала! Три года не целовала, — на глазах сестры блестели слезы.

Вернулась Аленка. На ней был белый топик на бретельках, до пупка, а на бедрах был пояс из бисера, сантиметра три шириной, и спереди от него спускалась полоска, чуть ниже ее губок. Она села на табуретку, чуть раздвинула ножки, чтобы полоска легла посередине, и посмотрела на нас. Я сделал вид, что восхищен, Наташа, только спросила:

— Сама сплела?

— Сама.

— Очень красивая вещь получилась. Может, сделаешь мне пояс на джинсы, как-нибудь?

— Хорошо, мамочка. Мне так давно хотелось примерить ее.

— Тебе очень идет, ты хорошо выглядишь, — очнулся я.

— Спасибо.

Я одним глотком допил чай и встал из-за стола. «Надо ехать, уже поздно, а дел много. Спасибо за отличный завтрак, а Вам, девушка», — я посмотрел на Аленку, — «персональное спасибо за прекрасное шоу. Нет ничего более прекрасного, чем обнаженная девушка на кухне».

Собрался и уехал.

* * *

День был насыщенный, поэтому домой вернулся около шести. Пока я разувался и мыл руки, из своей комнаты вышла Аленка. На ней была футболка, доходящая до талии, а на бедра она повязала шифоновую косынку, которая только подчеркивала ее наготу. «Как ты хочешь, чтобы я была одета, пока мы дома», — спросила она. А мне хотелось, в душ, потом поесть, и повалятся на диване часа два. Но я не стал ее обижать:

— Если честно, то белые трусики — стринги, и белые носочки.

— И все?

— И все.

— Но у меня нет стрингов.

— Тогда белые носочки.

— Класс! — воскликнула она, убегая переодеваться.

Я пошел купаться. Когда вышел из душа, она меня спросила из кухни, буду ли я есть окрошку? Они с мамой специально приготовили, зная, что я люблю ее. Я с радостью согласился, и отправился на кухню. Там совершенно голая девчушка, накрывала мне стол. Желание полежать на диване стало угасать. Она села напротив, и стала смотреть, как я ем, и рассказывала:

— Когда мы сегодня готовили с мамой, завязался разговор, сначала о том, о сем, потом об одежде, что можно еще придумать. Мама дала пару идей. Я сказала ей, что сегодня мы с тобой собираемся съездить погулять вечером. Мы пошли в комнату. Я ей показала одежду, которую мы купили. Она ее похвалила, сказала, что это то, что нужно. Потом я перемерила ее, и мне очень понравилось, — она сделала паузу и хитро посмотрела на меня, ожидая реакции.

— Я понял, ты стала мокренькой.

— Ага, — кивнула она, — сильно мокренькой, мама это тоже заметила, мне прилечь на диван. Я легла голенькая на диван, она села рядом и продолжали болтать, обсуждали тебя. Тут она сказала, что, если я хочу, то могу положить свою руку туда, ласкать себя при ней. Я так и сделала, и мы стали говорить о тебе. Я пожаловалась ей, что думала, когда ты меня увидишь, такую, то набросишься на меня, а ты оставался невозмутимым как скала. Может, я тебе не сильно нравлюсь. Но мама меня ошарашила, сказав, что ты с трудом сдерживаешься. А, если бы, ты дал себе волю, я была изнасилована самым грубым способом. Причем, она говорила со мной прямо, и описала, немного, как это могло быть. Это на меня так сильно подействовало, что я не могла больше сдерживаться, и...

— Кончила, — закончил я за нее, — а она что сделала?

— Ничего, я сходила в ванную, и мы продолжали разговор. Это правда?

— Что, правда?

— Что она сказала, что ты сдерживаешься?

— Да, правда, — не стал лукавить я, — только она немного преувеличила, я бы не был бы груб с тобой, если бы тебе это не нравилось бы.

— Ну я не знаю, если чуть, чуть, то наверное понравилось бы, я же ни разу не пробовала. А ты знаешь, еще она сказала, что мужчинам нужна разрядка, а то они плохо себя чувствуют.

Мы уже давно перешли в зал, я лежал на диване, закинув ноги на боковушку, не отказал себе в удовольствии, расслабиться. Она сидела у моей головы. Этот разговор меня начал сильно заводить

— И она рассказала, как можно разряжаться, скажем, так, как я могу это сделать. Про главный способ я знала, но оказывается можно по всякому...и везде...практически..

Речь ее стала прерывистой, она глубоко дышала. Я повернул голову и посмотрел, что там с моей собеседницей. Она сидела откинувшись назад, слега раздвинув ножки и медленно ласкала себя.

— Так, про какие способы она тебе рассказала, — спросил я, провоцируя девушку.

— Что я могу...что я не должна...что мне надо... , не знаю как сказать. В общем, если я хожу перед тобой почти, или совсем раздетая, то это на тебя действует, и это означает, что я предлагаю себя. Поэтому, неправильно будет отказываться, даже я не должна отказываться, если ты захочешь меня потрогать везде, где захочешь, и как захочешь. И что я, даже, сама должна предлагать тебе меня трогать, потому что это лучше, чем сама, и потому что это тебе хочется, чтобы я сама себя предлагала, — она замолчала.

Я встал, она остановилась, не ласкала себя, я убрал ее руку, и помог ей лечь. Положил свою руку ей на живот, начал поглаживать ее, спускаясь ниже и ниже, но не касаясь пока ее губок:

— Да, мне бы понравилось так, — сказал я, — наверное, мама подробно описала тебе, что происходит, когда мужчина кончает, и как он может кончить с тобой, не используя «главный способ»? — мой пальчик ласкал ее губки, изредка задевая клитор. Я знал, что разговор ее немного отвлекает, но, в тоже время, поддерживает возбуждение.

— Да, рассказала, я и не знала что так тоже можно.

— И что она тебе рассказала? Поподробнее, — я ласкал ее не стесняясь, не только клитор, но и дырочку, проводя пальцем вокруг, и иногда слегка погружая его. Ей, наверное хотелось ощутить его полнее, поэтому на каждую мою попытку, она отзывалась движением мне на встречу. Но я не давал ему погрузиться, больше чем на пол ногтя, мало ли что. Дышала она глубоко, временами всхлипывала, и рассказ становился сумбурным, но все равно понятным.

— Что можно использовать, она так и сказала использовать, практически все тело. Ротик, лицо, волосы, грудь, по всякому...с моей помощью и без...живот и спину...попку...с ней особенно много способов, причем в разных позах...даже можно туда, во внутрь, оказывается половине женщин это нравиться...я и не знала...и, конечно, ноги и там...тоже много способов...

— Она тебе их все описала? А ты, в это время, лежала и ласкала себя?

— Да, описала некоторые, я...несколько раз...кончила прямо при ней. А еще она сказала, что можно договариваться о некоторых условиях, и как будто играть, по всякому...

Я видел, что она уже готова кончить, да и я с трудом сдерживался, поэтому решился.

— Вот сейчас один из способов и испытаем, — я поднял ее с дивана, заставил встать у стенки, спиной ко мне. Разделся, одел презерватив, и подошел к ней. Она была такая мокрая, что смазки не требовалось. Я слегка нагнул ее, чтобы попка оттопырилась, просунул свой член ей между ног, чтобы он снизу прижался к ее губкам. Прижал его своей ладонью и стал трахать ее. У меня было ощущение. Что она даже подпрыгивала, но, может, показалось. Впрочем, нам с ней много времени и не потребовалось, сначала она застонала во весь голос, и кончила, а через пару движений кончил и я. Это было восхитительно! Держать в руках молодое упругое тело, которое отзывается на каждое твое движение.

Через некоторое время она пошевелилась:

— Можно я схожу в ванную?

— Иди, конечно, — а сам отправился на кухню, потом надел трусы и шорты.

На это раз, она вышла из ванной не одетая:

— А я тебе правда нравлюсь, — подошла ко мне. Я ее обнял за плечи и прижал к себе, — и ты, правда, хочешь. Делать так со мной? По разному?

— Конечно ты очень красивая и соблазнительная. Конечно, хочу, и буду делать, все, что нам с тобой понравиться. А теперь отпусти меня, мне тоже надо в ванную.

— А ты спать будешь? Мама сказала, что мужчинам всегда хочется поспать после этого, хотя бы часок.

— Все то, твоя мама знает и рассказывает... — пробурчал я, — не откажусь, конечно. Разбудишь меня в девять.

— Конечно, спи, а я посижу с тобой, можно?

— Да, можно, — я поцеловал ее в щеку, и пошел...

Она меня разбудила в девять, и мы поехали на набережную, «гулять». Выбрали мало освещенный участок, который находился в стороне от парадной части набережной.

Для начала, я ей сказал, надеть джинсовую юбку и блузку. Она немного была скована, но, пройдя туда, сюда вдоль гранитного парапета, освоилась, дальше наша прогулка стала проносить нам обоим удовольствие. Сначала, я ей расстегнул блузку полностью, оставив только одну пуговичку, на уровне груди. Потом мы расстегнули обе молнии с боков. Получилось просто прекрасно. При ходьбе, почти, вся попка сбоку обнажалась. Я сказал ей об этом. Она ответила, что ей так очень нравиться. Людей там, практически, не было. Буквально, одна, две парочки, которые искали уединения, и выбирали места подальше от фонарей. Но их присутствие, создавало необходимую обстановку. Меня эта прогулка тоже сильно заводила. «Пойдем проверим, как тебе нравится здесь гулять», — сказал я и отвел ее в один из «карманов», огражденных с трех сторон бетонным бортиком. Там было темно и никого не было. Я повернул ее лицом к себе и стал поглаживать ее ноги, поднимаясь выше и выше. Наконец, я коснулся ее щелки, она была мокрая, очень мокрая. « Я вижу, что тебе очень нравиться», — прошептал я ей на ухо, продолжая ласкать ее. Долго она сдерживаться не смогла, и быстро кончила. Я, во время, успел впиться заткнуть ей рот поцелуем, а, иначе, нас бы услышала все вокруг. Целоваться толком она не умела, но оргазм, переживаемый ее в этот момент, усилил мое желание. < /p>

— Сейчас мы пойдем к машине, я расстегну тебе блузку полностью, и ты, пока не сядешь в машину, не будешь ее поправлять. Согласна?

— Да!

— А если нам встретятся люди, то пусть смотрят на твою голую грудь. Согласна?

— Да! Да! Да!

Мы так и сделали и пошли к машине. Нам никто не встретился.

Я перегнал машину чуть подальше и остановился около одно из спусков к воде. Вдали, метров в трехстах, виднелся другой спуск. Внизу все эти спуски соединялись широкой дорожкой из плит. Она, по моей просьбе, надела расклешенную юбочку на резинке.

— Сейчас мы дойдет до того спуска, юбку пока ты опустишь на бедра, когда спустимся, поедем назад. Время от времени мы будет останавливаться, и поднимать тебе юбку, до тех пор, пока твои губки не откроются. Так ты пройдешь остаток пути, до машины. Внизу может быть никого не будет, а может, будет сидеть компания и пить пиво. Может тебя увидят, а может, и нет. Не смотря на это, ты сделаешь так, как договорились. Если тебя будут обсуждать, и, что то кричать, ты не обращаешь внимания. Согласна?

— Да! Я согласна.

Мы пошли, спустились. Не далеко от лестницы, сидела группка из парней и девчат. Они на нас не обратили внимания. Мы пошли, гуляя, время от времени останавливаясь, чтобы приподнять юбочку. Где то, посередине, юбочка была задрана, как надо, и Аленка шла со мной в обнимку, с обнаженной щелкой. Иногда, я проверял, не опустилась ли юбка, проводя рукой по ее лобку. Она была опять возбуждена, моя рука была мокрой. Когда до подъема наверх осталось метров 50, она сказала:

— А можно, ты поднимешь мне юбку вверх, чтобы она ничего не закрывала.

— Ты хочешь, чтобы та компания увидела твою голую попку, увидела, что ты гуляешь без трусиков?

— Да!

— Тогда давай сделаем немного по-другому. Мы останавливаемся, я скатываю твою юбку в валик и понимаю ее, расстегиваю тебе блузку (а она, как и прошлый раз была застегнута на одну пуговку), и буду ласкать твою грудь, потом попку. А потом, ты повернешься к ним лицом, я тебе раздвину ноги, спущу с твоих плеч блузку, Буда ласкать тебя между ног. Тут темно, они деталей не увидят, но прекрасно поймут, что ты раздета, и я тебя бессовестно лапаю везде. Хочешь?

— Да, да, давай так, — мои слова завели ее не на шутку.

Расстегну ей блузку, я стал ласкать ее маленькую грудь, упругую попку, касаясь пальчиками обоих дырочек. А когда я повернул ее спиной к себе, спустил блузку до локтей, то она оказалась практически голая. Я мял ее губки, крутил их, брал в кулак, защемлял между пальцами. Не смог сдержаться, достал свой член прижал его к ее попке, сбоку, начал тереться о ее бедро.

Она кончила чуть раньше меня. Когда она начала приглушенно кричать, я не смог больше сдерживаться. Просто фантастика! Так хорошо мне давно не было!

Когда я очнулся, она еще стояла, закрыв глаза, постепенно успокаиваясь. Я осмотрел последствия. Компания, если, что-то и заметила, то никак не реагировала. А с одеждой было плохо. Как я не старался, но юбка, блузка и ее правое бедро намокли. Накинув блузку, и распутав юбку, я повел свою любовницу к машине. Усадил на заднее сиденье. Там она разделась, и обтерлась влажным полотенцем, Мы с собой брали бутылку воды, на всякий случай. Одела другую юбку, и футболку, которая была тоже, на всякий случай.

Пересела на переднее сиденье:

— Тебе понравилось?

— Очень, ты была великолепна! Такого удовольствия мне никто не доставлял.

— Да, ладно... — но видно было, что похвала ей приятна.

— По-моему, они ничего не видели, — продолжала она.

— Мне тоже так кажется, но это не важно, важно, что ты делала это при них, думая, что на тебя смотрят. И это тебя больше возбуждало, чем если бы, это делать в квартире, так?

— Так, я закрыв глаза, представила, что они видят все...Это было классно! А ты, что про меня думаешь? Я развратная? Ведь это я предложила так сделать?

— Нет, я так не думаю. Я думаю, что если нам с тобой так нравиться, то это нормально.

Мы заехали, забрали сестру с работы, и по дороге Аленка порывалась рассказать маме, как она провела день со мной. Я настоял, чтобы они обсудили это без меня. Дома, я быстро ушел купаться, оставив их одних.

После душа, я вышел на балкон в своей комнате, покурить, сзади подошла сестра стала рядом.

— Какая ночь красивая, столько звезд. Люблю на звезды смотреть.

— А где Аленка, — спросил я, немного нервничая. Одно дело, когда тебя просят поприставать, и другое дело, когда ты развращаешь девчонку. Как мать отреагирует.

— Я ее отправила стирать вещи, которые вы использовали сегодня.

— Она тебе все рассказала.

— Зря ты переживаешь. Больше было восторгов, как было классно! Какой Володя классный! Как он здорово все придумывает! Как он читает ее мысли! Какой он заботливый! Какая мама у нее хорошая, что ее понимает! Что она сильно жалеет, что ругалась и доводила ее, и так далее...

— Ну, а ты, что думаешь?

— Девочке хорошо, она счастлива, она в надежных руках. Спасибо тебе.

— Хватит издеваться.

— Да, нет, все нормально, я так, чуть-чуть, от зависти. Ладно, что это я заболталась с тобой, ты, наверное, спать хочешь, после такой прогулки с молодой любовницей, а я тут пожилая, с тобой лясы точу, — а сама смотрела на меня с ехидцей.

— Ладно, тебе пожилая, за десять лет ты ничуть не изменилась, осталась такая же соблазнительная.

— А ты откуда знаешь, какая я была десять лет назад? А, да, забыла, ты же подглядывал за мной с шестнадцати лет.

— Нет, сестренка, ошибаешься, — я решил ее тоже подколоть, — как только ты к нам вернулась с Аленкой, после той истории...А мне тогда было четырнадцать. Я ловил любую возможность посмотреть на тебя.

— И что нравилось? — она смотрела на меня и глаза ее смеялись.

— Конечно, нравилась, особенно, на даче. Мы же спали в соседних комнатах, а там перегородки помнишь? В одну дощечку. А в одной доске сучок выпал, почти. Я ему помог, так, что было видно хорошо.

Она слегка покраснела. Дело в том, что на даче у себя в комнате она спала раздетой, и к дочке вставала раздетой. И иногда ласкала себя. Поэтому подростку было что посмотреть.

— Значит, ты на даче подсматривал вовсю, все четыре года? Правая рука не отсохла?

— Во-первых не вовсю, а когда луна светила, а так было темно, ничего, практически, не видно. Ну, днем, но редко, то я занят, то тебя нет. А, во-вторых не четыре года, и три, потом сделали ремонт, и возможность кончилась.

— И тебе уже некогда было, во всю с девчонками гулял.

— Ты преувеличиваешь, так поцелуи, объятия, где-то, как-то. А ты вот она, красавица, голая, страстная. Я на тебя так запал, что все девушки мои были с маленькой грудью, как у тебя, и лобок я всегда их уговаривал брить, чтобы было как у тебя.

— Ну вообще, я пару раз замечала, но дома, но что бы так. Совсем в краску вогнал. Что-то у меня настроение такое, ты своими рассказами...А хочешь, я расскажу, как у меня было первый раз с мужчиной, я же тебе обещала.

— Спрашиваешь, конечно.

— Сейчас, только Аленка заснет. Или вы вместе теперь будете спать?

— Опять язвишь?

— Не бери в голову, завидую я ей. Но если хотите, то, пожалуйста. Я серьезно.

— Нет спасибо, привык спать один, в этой квартире.

Тут прибежала голая Аленка: «Мам, Володя, я спать. Как я вас всех люблю».

Она поцеловала Наташу, и стала целовать меня. Я замялся, решив, как ее обнять, голенькую. А Аленка впилась, искала губами мои губы. Я ответил на ее поцелуй, задержал его, придерживая ее левой рукой. А правую, была, не была, положил ей на попку, и с удовольствием сжал ее, на глазах Наташи. «Я тебя тоже люблю», — сказал я.

— Спокойной ночи!

— Спокойной ночи! Спокойной ночи, мам, — и она убежала в свою комнату.

Мы сели на кухне, Наташа достала легкого вина, и я услышал самую поразительную историю в своей жизни.

— Ты же знаешь, что я «папина» дочка? А ты «мамин»? А у мамы отношения с папиной матерью не сложились, поэтому она редко ездила к ней. А меня бабушка любила, и с удовольствием ждала каждое лето у себя. И, мне нравилось ездить к ней, почти три месяца свободы в деревне. Там у меня и подружка была классная, Верка.

Как школа заканчивается, я туда и приезжала только в середине августа. Лето я всегда ждала с нетерпением. Мы там бесились, затевали всякие штуки на пару с Веркой, ну о потом, конечно, пошли всякие гульки с мальчиками. Не подумай ничего такого. Просто сидели вечером, трепались, ржали. Потом с Веркой обсуждали, кто лучше, кто хуже, кто симпатичнее, обычные девчачьи приколы. А сама история произошла, когда я поехала туда после восьмого класса. Мне было тогда, сейчас посчитаю...Четырнадцать. Да, как раз, исполнилось в мае.

Я, еще помню, приехала, увидела Веерку и обалдела. Она за год стала почти настоящая женщина. Грудь, задница, все такое «взрослое». А я, так себе, худюшка, сисек почти нет, даже лифчика не носила, попа как у пацана, ну и вообще...А у нее еще и парень постоянный был, взрослый, 20 лет. Она с ним гуляла, целовалась в открытую, и еще потом намекала, что у них все серьезно, ну, по взрослому. Может, передо мной рисовалась, а может и брехала, не поймешь. Покрутилась я в их компании пару вечеров, а потом не стала. Да они и не звали. Там мне не нравилось, приколы, какие-то дурацкие, меня за дурочку держали. Ты еще маленькая, тебе это рано. Веерка там была самая младшая, и за мой счет утверждалась. Растрепала всем, что я с парнями даже целоваться не умела. Не считать же два поцелуя в щечку. Стала я гулять с «приезжими». Такие же, как я. На каникулы приезжали. Девчонка там одна, моя ровесница и два парня, лет по шестнадцать, из соседней деревни. Они были как два брата, всегда вместе, может потому, что из Москвы оба.

Из Москвы, или нет, не знаю, но какие то были не такие, с «гавнецом». Один из них за той девчонкой ухлестывал, а второй ни при делах. А тут я. Ну и стали мы вместе по вечерам.

Там, в деревне, гуляют все вечером, днем работа, то по дому, то в огороде. Сбегаешь на пруд искупаться и опять, то грядку прополоть, то в доме убраться, то еще что то...А вечером гуляли. Ну так. Не ходили, а сидели по лавочкам. У нас свое место было, бревно около дома той девчонки, на соседней от меня улице. Мы там и сидели. Как-то вечером, сидели, и зашел разговор о раздевании. Стали вспоминать всякие случаи, у кого как одежда упала, задралась, и в таком духе. И завел мой «москвич» рассказ о том, как у них во дворе, девчонка сидела, а ей не заметно юбку расстегнули. Она встала, юбка упала, и все над ней ржали.

Рассказывает, а сам рукой, что у моего бедра делает. И как-то непонятно все на меня посматривают. Тут до меня доходит, что он молнию на моей юбке расстегнул, а теперь пытается пуговицу расстегнуть. А она у меня тугая. У него никак не получается.

Я возмутилась, — нашел дурочку! Вдарила ему по руке, обозвала дураком, и посоветовала дурочек дома искать. Ушла. А он мне вдогонку: «Иди, иди, недотрога». Подошла к дому, вошла во двор. И стало мне интересно, а как это оказаться без юбки на улице? Взяла и сняла ее во дворе. Осталась во дворе в трусиках и в футболке. Прислушалась к своим ощущениям. Вроде ничего особенного. Пожала плечами и зашла домой. Бабушка уже спала. Я прошла в свою комнату. Кинула юбку на кровать.

Окно комнаты выходило во двор. Не включая свет, распахнула окно. Постояла, послушала, как поют сверчки в саду. Решила прогуляться по саду. Сад у нас примыкал к дому и полосой шел к концу двора. Потянулась к юбке, а потом решила идти так. Вылезла в окно, и пошла. Ярко светила луна. Хорошо было видно дорожку среди деревьев. Было душно. Я немного прошла, потом остановилась. Представила себя со стороны. Девчонка в трусиках и футболке посреди сада. Еще представила, что кто-то на меня сейчас смотрит. И тут я почувствовала возбуждение. Я была уже хорошо знакома с этим чувством. К тому времени, я иногда ласкала себя. Мне захотелось сделать это прямо в саду, посреди дорожки. Я опустила руку и стала гладить себя через трусики. Наверное, на меня действовала необычность обстановки. Поэтому я очень быстро кончила.

Обычно, после такого, я ничего не хотела, а тут я чувствовала, что хочу еще, причем чего-то больше. Я пошла дальше, и желание только возрастало. Я стала представлять, что на меня смотрит он, он видит, как я иду, он видел, что я себя ласкала. Я почти дошла до конца двора, дальше забора не было, была тропинка, которая шла по задам, и дорожка к нашему помосту на пруду. Там был установлен насос, качающий воду на огород.

Из-за растущего возбуждения, я идти дальше не могла. Левой рукой я облокотилась о яблоню, а правой стала опять себя ласкать через трусики. Но мне хотелось чего-то большего. Тогда я сняла футболку и бросила ее на траву. Это было что-то! Возбуждение захлестнуло меня! Чтобы кончить второй раз, мне хватило буквально несколько движений. Такого удовольствия я не испытывала никогда! Очнулась, я стою около яблони, почти на коленях, левую руку почти свело, от того, как крепко я держалась за дерево. Правая рука и трусики мокрые, хоть отжимай. Но мне было так хорошо, что я постояла еще немного. И только потом, забрав футболку, и не одеваясь, вернулась в комнату через окно.

Весь следующий день я провела в предвкушении вечера. Ждала, когда стемнеет и бабушка ляжет спать. Днем встретила ту девчонку. Она сказала, что хватит дуться, он пошутил, и ничего такого...Я ее отшила.

Наконец стемнело, часа через два деревня затихла. Я открыла окно, вылезла в сад в футболке и трусиках. От одной мысли о прогулке, я уже возбудилась. Но решила оттянуть удовольствие. Не трогать себя.

Прошла к концу двора, там сняла футболку, вернулась немного назад. Я испытывала странные чувства, во-первых, чувство какой-то свободы, легкий ветерок обдувал мое тело, и это было очень приятно. Во-вторых, мне было немного страшно и стыдно, вдруг меня кто-то увидит из соседей. С другой стороны, мне хотелось, чтобы меня увидели, увидели, как я почти голая гуляю на улице. От этого, я возбуждалась больше и больше. Стоя посредине сада, стала себя ласкать. Но остановилась, вышла за двор на общую тропинку, которая шла вдоль всех дворов сзади. Ей так часто пользовались, что она была широкая. Я остановилась прямо посередине и опять стала гладить себя под трусиками. Мне хотелось, чтобы сейчас по дорожке шли парни и видели меня, какая я развратная. Хотелось быть еще более развратной. В этот момент я себя уже не контролировала. Я спустила трусики до колен и стала вовсю себя ласкать, стоя прямо на тропинке. По-моему я кричала, чуть не упала. В общем, очухалась со спущенными мокрыми трусами, на корточках, зажимая левой рукой свой рот. Я представила, как я выгляжу со стороны. Голая, на дорожке, правая рука между ног. Но, почему-то, мне это нравилось...

Я стала гулять каждый вечер, вернее, каждую ночь. Осмелела. На следующий раз, я сняла футболку сразу, у дома. И ходила в одних трусиках. Ласкала себя уже со спущенными трусиками. Еще через день, я в саду сняла трусики, повесила их на ветку и гуляла так. Потом — больше, я голая проходила по тропинке до соседских дворов, в одну и в другую сторону. Еще через день, я взяла покрывало из дома, повесила его на кусты в конце двора. А, погуляв, постелила его на берегу пруда, легла на него, и там себя ласкала. Каждый раз я кончала по два, три раза. И каждый раз это были такие бурные оргазмы, что я просто отключалась от реальности.

С этими прогулками, я стала рассеянной. Отвечала иногда невпопад, или вообще ничего не слышала. Все время ждала ночи. Представляла, как я опять пойду голая. В общем, была озабоченной до самого предела.

Но это только прелюдия к моему рассказу. Основная история впереди.

У нашей соседки, бабы Клавы, жил внук, парень лет 25. Военный. В отпуск приехал. Но ничего особенного. Да я на него и не смотрела, считала слишком старым, представляешь? Он каждое утро со мной здоровался через забор: «Привет, соседка!» И больше ничего.

И вот ночью, я голая стою на берегу пруда, покрывало валяется на траве, ждет меня. Это было третий или четвертый мой выход с покрывалом. Не торопясь, ласкаю себя, перебирая свои губки, вся уже мокрая. И тут, из-за кустов сзади, раздается тихий голос: «Привет, соседка!». Меня так всю и накрыло. Бежать некуда, впереди пруд, сзади — он, по бокам камыш. Я голая. Трусики в саду, футболка в комнате. Что делать? Сам понимаешь! Закрыла левой рукой грудь, правой лобок. Стою в ступоре. Мыслей нет.

Он подошел ко мне сзади, положил руки на плечи. Поглаживая плечи, стал мне говорить, что я очень красивая, что я ему очень нравлюсь, что я такая хорошая. И все в таком духе. Это почему-то меня начало успокаивать. Он говорил спокойным негромким голосом. Я расслабилась. Он говорил и легонько гладил меня. С плеч, перешел на руки, и бедра. Потом мягко, но настойчиво, убрал мои руки и начал поглаживать грудь. Сначала вокруг сосков, потом и сами соски. Мне было приятно. Я начала снова возбуждаться. А он перешел на живот и ноги. Потом легкими прикосновениями начал дразнить меня между ног, прикоснется и уберет палец. Так несколько раз. Почувствовав, что еще больше возбудилась, мягко раздвинул мои ножки и стал ласкать меня пальчиком. Он то продвигал ее глубоко, до самой попки, то гладил меня только в самом вверху. То, вообще, убирал его из моей щелки, и ласкал меня вокруг. Это было в несколько раз лучше, чем когда я сама себя ласкала. Он все ускорял ласки. И я долго вытерпеть это не могла. Я зарыдала и забилась у него в руках. И просто повисла на нем. Потом, через несколько секунд, когда я немного успокоилась, он сделал неожиданную вещь.

Он не убрал руку, а опять начал меня поглаживать. Я сделала слабую попытку освободиться, но он не дал, продолжая ласкать меня. Раздвинув, мои ножки как можно шире, он захватил ладонь мои губки и стал водить рукой из стороны в сторону. От такой почти грубой и развратной ласки я кончила еще раз. И в этот раз он меня не отпустил. Подвел меня к покрывалу, поставил на четвереньки и раздвинул мои ноги. От такой бесстыдной позы, я была готова кончить сразу в третий раз. А он еще стал пошлепывать меня там...

Потом, я сидела у него на коленях, в его рубашке, и мы разговаривали. Я спрашивала его, что он обо мне думает, что видел...Он отвечал, что как-то вышел покурить и увидел, как я гуляю в одних трусиках по саду, а потом ласкаю себя. Конечно, через кусты, ночью детали не разгладишь, но все было понятно. На следующую ночь, он специально высматривал меня. Я не обманула его ожиданий. Ну и так далее...В общем, он видел почти все. Потом решил подойти ко мне, думал пан или пропал. Оказалось пан. Что думает, — что я ему очень понравилась, особенно, по ночам без одежды и что он хочет составить мне компанию в ночных прогулках. Ну и все на эту тему... Договорились встретиться следующей ночью.

Все утро я боялась выйти из дома, не знала, как посмотреть на него, что сказать, что он скажет. Но пришлось. Бабушка заслала меня на огород. И, когда я возилась с морковкой, раздался его голос; «Привет, соседка!» Я засмеялась, напряжение отступило. Все стало просто. Мы перекинулись парой слов, потом его позвали. Уходя, он посмотрел на меня внимательно, и попрощался: «До скорого вечера».

И закружилось. Вначале, я немного стеснялась, приходила в футболке и трусиках. Но он почти сразу снимал с меня все, и мы ходили гулять. Я совершенно голая. Он одетый. Он научил меня целоваться в первые два вечера. По его просьбе я удалила волоски на лобке, то немногое, что у меня росло. Он сказал, что совершенно голенькая, я ему нравлюсь больше. На второй и ли на третий раз он, положив меня на покрывало, начал меня целовать и опускался все ниже и ниже. Я попробовала сопротивляться, но он был настойчив, так я узнала, удовольствие можно получить не только с помощью руки. И после этого ни одно свидание не обходилось без поцелуев там.

Гуляли мы далеко, до самого асфальта, а это домом десять в одну сторону. Асфальтовая дорога вела в деревню от трассы, и у крайнего дома заканчивалась. Во время прогулок я естественно была голой. Иногда мы просто шли рядом, иногда в обнимку. Тогда его рука лежала у меня на груди, или между ног. Иногда мы останавливались, чтобы он мог меня поласкать. Ему нравилось это делать, ставя меня в разные позы, то на корточки, то на четвереньки, то я облокачивалась на дерево, оттопырив попку.

У них во дворе стояла кухня, которой никто не пользовался. Он за три дня отремонтировал ее, якобы в доме жарко спать, и мы иногда встречались ночью там. Именно там он мне показал, как мужчины ласкаю сами себя, и что из этого получается. Стал учить меня, как я могу доставить мужчине удовольствие. Сначала руками, потом, конечно, минет. Потом прочие способы, но не лишая меня девственности. Так, что я познакомилась с его членом всеми частями своего тела. Но внутри, он побывал у меня только во рту.

Он вовсю мною распоряжался, но мне это нравилось, чувствовать себя его игрушкой.

Иногда он объявлял вечер «недотроги». Это значило, что он до меня не дотрагивался вообще. Я могла попробовать его соблазнить, чтобы он меня погладил. Я ласкала себя перед ним, показывала всякие свои места, или становилась в разные позы. Если он сдавался, то я могла играться с его членом как захочу. Чаще всего, он ложился на спину, а я была сверху и слегка насаживалась своей дырочкой на него. Ему правда приходилось надевать презерватив и ограничивать рукой его, чтобы я не лишила себя невинности.

По поводу невинности, мы раза два говорили, он сказал, что мне еще рано, что с этим торопиться не надо и что такая ситуация развивает фантазию и чувственность любовников. Хотя я была не против.

А, еще, иногда днем он мог объявить «собачку». Это значит, он меня в саду не ждал. А я сама приходила к его кухне, у порога уже лежало покрывало. Я становилась на четвереньки и тихонечко тявкала, просилась домой. Он выходил в шортах или трусах, и я должна была потереться о каждую его ногу мокрой щелочкой. Это меня так заводило, что обычно я там первый раз и кончала. Потом было по-разному, но в конце, обязательно, я делала, ему минет. А на последних секундах я замирала в позе собачки на задних лапках, передние прижаты к груди. Ротик открыт, и он туда кончал. Еще я должна была облизать губы и «умыть» лицо лапками, облизывая пальцы.

Его сперма побывала у меня везде, на волосах, на лице, на груди, на животе, на спине. Только лаская членом попку и щелку, он всегда использовал презерватив, что бы не случилось беды, как он говорил.

Ему очень нравилось трахать меня пальцами в попку. Сначала по чуть —чуть и одним пальчиком неглубоко, а потом дошло до двух, и на всю длину. Кстати, один раз, выиграв в «недотрогу», он загадал трахнуть меня в попку на дороге. Мы пошли на асфальт, встали прямо посередине, он меня слегка нагнул и оттрахал прямо на дороге двумя пальчиками в попку. Ты не забыл, что я была в этот момент совершенно голая. И, хотя, в два часа ночи, машин не было, но все равно, было страшно, вдруг появится. Это ожидание доставляло особенное наслаждение.

К слову, он мне купил первые в моей жизни, трусики стринги. И простые, и кружевные, почти прозрачные. Ездил за ними в город.

Когда я начала с ним встречаться, у меня наладились отношения с Веркой. Она заметила мне, что я стала какая — то уверенная в себе. Я, даже, несколько вечеров посидела с ними и ходила на танцы. Правда, мне было с ними не интересно, типа, что они могут придумать, кроме как поваляться в кустах. Вот мой Денис, тот молодец, у него фантазия работает.

Он, кстати, и спас меня от одного придурка. Один из местных парней запал на меня, и не давал прохода. Вначале, мне удавалась его отшивать, а потом, он у магазина стал хватать меня за руки и пытался увести. Я еле отбилась. Об этом случае он узнал от своей бабки. В тот же вечер он его отловил и «поговорил» с ним, защищая соседку. Так «поговорил» что тот пришел извиняться. Вечером, когда мы встретились в саду, я сказала ему спасибо, что защитил «соседку», и как в рыцарских романах, предложила ему «награду» — себя, чтобы он мог делать со мной, что захочет. Он поупрямился немного, а потом спросил: «На какой срок». Я ответила, что какой захочет.

Тогда, он как-то, по новому, посмотрел на меня, как будто оценивал, и сказал, что принимает такую «награду». В тот день, он повел меня, как всегда голой, к магазину. Это почти центр деревни. Большой кусок дороги пришлось пройти по центральной улице. Это меня «завело». Я текла так, что его пальцы, которыми он меня держал за губки, несколько раз соскальзывали. К тому времени, как раз дошли до магазина. Было два часа ночи. Мы зашли за магазин. Там начинался большой пустырь, с остатками сада. Взяв пустой ящик из под бутылок, мы отошли в тень большого дерева. Он уселся на ящик, закурил сигарету, и сказал, чтобы я себя ласкала. А сам стал рассказывать, что я теперь должны буду делать.

Я уже всего не помню. Там было такое, если я себя ласкаю без него, то он должен про это знать. Я по утрам, вспоминая наше свидания, ласкала себя иногда. Поэтому я должна буду рассказывать ему, что я представляла, как себя ласкала, и сколько раз. Еще, после захода солнца, я не должна была носить трусики. Еще, он сказал, мой ротик и мою попку, он будет использовать, как, и когда захочет.

Пока он мне это все перечислял, я разок кончила, и была готова ко второму разу. Но он мне не дал. Расстегнул молнию, на своих шортах, и позвал меня: «Иди сюда Как собачка». Я опустилась на четвереньки и поползла по траве к нему. Принялась ласкать его. Через некоторое время, он отодвинул меня. Взял меня за подбородок, подтянул к себе поближе, и спросил, его «награде» нравиться выполнять все его желания? Я кивнула. Он положил свою руку мне между ног и стал грубовато играть со мной. Я была вся мокрая. Он сказал, что хочет, чтобы я сама ласкала себя об его пальцы. И я стала извиваться на его руке. Наверное, со стороны это смотрелось очень развратно, маленькая голая девчонка, в центре деревне, трется лобком о мужскую руку...Долго я так протянуть не смогла, и быстро кончила, забившись у него в руках.

Дав мне отдышаться и заправившись, он повел меня домой. Когда мы дошли до нашей тропинки, он опять, опустил меня на колени, и сказал, чтобы я облизала ему руку. Я опять возбудилась. Тогда он поднял меня с колен, засунул большой палец мне в попку, другие пальцы положил между ног, на дырочку, на клитор, и повел меня, полусогнутую, домой. По дороге я кончила еще раз. У забора, мы остановились, и он стал грубо ласкать меня, сжимать, мотать из стороны в сторону, не вытаскивая пальца из попки. Это было, как наваждение. Я чувствовала себя его вещью, его игрушкой. Кончала подряд несколько раз, не замечая ничего. Потом обессиленная сползла вниз. И оказалась на покрывале. Он стоял надо мной совершенно голый. Когда он разделся, когда постелил покрывало, я не помнила. Это было прекрасно!

Он стоял передо мной голый, ласкал себя и говорил мне, что ему очень нравиться его «награда», что она такая послушная, развратная, и в то же время невинная. Что такой «игрушки» у него еще не было. Что он с удовольствием будет играться с ней. Тут он нагнулся ко мне, поставил меня на колени перед собой и кончил мне прямо в рот...

Потом мы пошли в душ, он сделал своей бабке классный летний душ. Правда, пользовались им мы, в основном, ночью. После душа он меня поцеловал, сказал, что такой женщины у него еще не было, и проводил домой.

На следующий день мы сидела с Веркой и ее парнем на лавочке, трепались о том, о сем. Когда стемнело, я вспомнила, что надо быть без трусиков. Отошла в кусты. А на мне еще были шорты, представляешь? И в двух шагах от этой парочки, я сняла шортики, потом трусики. А карманов нет. Пришлось, зажав трусики в руке, возвращаться к ним. Незаметно, я прицепила их под лавочку. И они там так и остались. Потом, когда мы разошлись по домам, пришлось за ними возвращаться одной.

А через час, раздевшись я отправилась на свидание. Рассказала ему про шортики, вместе посмеялись. Он сказал, чтобы по вечерам я носила только юбку. Потом он «поигрался» со мной как мог. Всего я не помню. Помню, что он заставил меня тереться моей мокрой щелкой о круглую металлическую ножку кровати. Я стояла на полу на четвереньках. Ножка была у меня между ног. А я поднимала голую попку вверх, вниз. Потом он шлепал меня по лицу своим членом. Еще той ночью он трахал меня в попку и пальцами, и круглой ручкой напильника в презервативе. Было еще что то, но не помню. Помню, что он называл меня игрушкой. И мне это очень нравилось. А когда лежали после всех игр, то он сказал, что помечал все свои игрушки крестиком. И я попросила поставить крестик на мне. Он ножиком на лобке это сделал. У меня до сих пор там след есть, как напоминание о нем.

Неожиданно, это свидание стало последним. Утром ему принесли телеграмму. Срочно вызывали в часть. Он должен был ехать в обед, иначе, не успевал на поезд. Мы успели, перед расставанием, сказать друг другу только пару слов. И все. Я написала ему несколько писем, но они вернулись, адресат выбыл. Видно, его, куда-то перевели. А свой адрес я ему не додумалась дать. Так и потерялись. Вот такая история про моего первого мужчину.

Ладно, пошли спать, а то мне утром надо ехать по работе. Хороша я буду с синяками. И мы пошли спать.

Утром, я проснулся около десяти. Хорошее, все-таки это время — отпуск, никуда не надо торопиться. Сходил в душ, побрился. Двери в комнаты сестры и Аленки были закрыты. Пусть спят — решил я. На кухне, по быстрому, сделал себе кофе и два бутерброда. Сижу в шортах, завтракаю, прикидываю, что надо сегодня сделать.

Тут мне глаза закрывают две ладошки. А спины касается, чей то голый животик. Ну, это легко.

— Алена, — говорю.

— А как ты догадался? — спрашивает она и становится передо мной.

Как всегда, из одежды только белые носочки. Я с удовольствием осмотрел стройную фигурку своей любовницы. Ее маленькие грудки забавно торчали вперед.

— А кто еще дома ходит голышом? Только ты. Слишком сильно прижалась ко мне, поэтому я понял, что это ты. Мама спит?

— Жалко, а я хотела тебя разыграть. Мама уже уехала, ей по работе сегодня, рано надо было куда — то ехать, — она присела на табурет.

— Кофе будешь?

— Нет, спасибо, я позавтракала с мамой. А что ты сейчас будешь делать?

— Доем и поеду, надо же с квартирой определяться. А ты что делала?

— Я нарушила свое обещание.

— Какое?

— Я, же обещала спрашивать у тебя разрешения заходить в Интернет, она притворно потупила глаза.

— Так, ты была в Интернете, смотрела всякие фотки, а я ничего не знал?

— Да, — она продолжала играть провинившуюся девочку.

— И, конечно, ласкала себя?

— Да, несколько раз...

— А я был лишен такого зрелища, — я старался говорить «очень строгим» голосом, поддерживая ее игру.

— Прости меня, пожалуйста...

— Наверное, тебя стоит наказать.

— Как? — она подняла глаза, и в них блеснули огоньки.

— Я подумаю, а ты пока расскажешь мне, что ты смотрела, чтобы я смог определить тяжесть твоей вины. Какие фотографии тебе особенно понравились?

— Сначала были фотографии девушки, официантки. Только она была совершенно голая. А в кафе почти все были мужчины. Она ходила от столика к столику, и все ее разглядывали.

— А ты представляла себя на ее месте?

— Да!

— Продолжай.

— Потом попался нудистский пляж, но это не очень интересно. Я даже досматривать не стала. Потом, про девушку в центре города. Она совершенно голая ходила среди прохожих, покупала мороженое, сидела на лавочке.

— Тебе это тоже понравилось?

— Да, конечно. Потом, про девушку, которую водили двое мужчина и женщина. Сначала они привезли ее в машине, в багажнике, голую. Помогли выбраться, У нее были связаны руки за спиной. Потом они повели ее на стройку, ее там разглядывали рабочие...

Она, рассказывая, про эту серию закрыла глаза, и ее рука непроизвольно потянулась к лобку. Я вспомнил вчерашний рассказ Наташи, и мне пришла в голову идея.

— Стоп, красавица. Если ты хочешь себя сейчас ласкать, то будешь это делать, как я скажу.

— Как ты хочешь? — она подняла на меня затуманенные глаза.

Я сказал, как. Сделав, как я хочу, она продолжила рассказ. Я сидел за столом и смотрел на Аленку, которая стояла на полу возле стола, на четвереньках. Ножки стола были сделаны из круглых хромированных трубок. Одна ножка была у нее между ног, и она терлась об нее своей мокрой щелкой.

— Потом они, также в багажнике, отвезли ее на набережную и вели за веревку. Веревка была привязана к ее рукам и пропущена у нее между ног. И когда они ее натягивали, то она впивалась ее прямо в...тело там...Потом они привязали ее к забору. Она стояла раздвинув ноги, а мимо проезжали машины и все разглядывали ее, голую.

— А ты тоже так себя представляла, голой днем, чтобы тебя все разглядывали, а ты не могла бы закрыться, или уйти?

— Да! — она начала постанывать и ускорила свои движения.

Картинка была просто загляденье! На полу кухни стоит на четвереньках голая девчонка и трется об ножку стола своей мокрой щелкой. Голая попка ходит вверх, вниз. Ножка вся мокрая. Девчонка стонет, находясь на грани оргазма. Я решил помочь ей.

— С дорогой можно устроить днем. Вывезти тебя в машине за город, там, на трассе раздеть, положить в багажник, отвезти километров на пятьдесят и поставить голую у дороги. Зрителей будет, хоть отбавляй. Хочешь?

— Да! Да! — закричала она, и забилась, кончая, и сползая по ножке на пол.

Я тоже уже не мог сдерживаться. Взяв ее подмышки, поднял и поставил на колени перед собой. Скинув шорты и трусы, положил свой член ей на лицо. Она потянулась к нему руками, но я не разрешил, сказав убрать руки за спину. Я гладил ее своим членом по лицу, по щекам, глазам, губам, носу. Он доставлял на ее коже мокрые следы. Скоро все ее лицо стало мокрым. Время от времени она пыталась сама прикоснуться к нему губами. Но я не обращал на ее попытки внимания. Я его просто трахал ее лицо. Естественно, надолго меня не хватило. Сперма выплеснулась ей на лицо, на шею и на грудь. Она стояла передо мной на коленях, не зная, что делать дальше. Я взял полотенце и стал вытирать ее. Когда я от лица перешел к груди, то увидел, что она несколько раз облизнула губы.

— Попробовала? Ну и как?

— Такой...интересный вкус...Живой, какой-то. Не знаю, как сказать...

— Тогда иди сюда, — я выпрямился, и мой опавший член оказался у ее лица.

Она потянулась к нему ртом. Я усмехнулся, сказал, что руки она может опустить из за спину. Она стала его облизывать снаружи, потом я ей показал, как оголяется головка. Она стала облизывать и ее. От ее робких прикосновений, я опять возбудился. Не мог упустить случая, преподать своей племяннице еще один урок.

— Возьми его в рот. Да, вот так, зубами не надо. Только губами. Вот так, хорошо. Нет, трахаться не надо...пока, по крайней мере. У тебя есть язык и щеки...

Все в таком духе. Трогательно было смотреть на нее сверху, как она робко изучала новые для себя ощущения. Она так забавно смотрела на меня снизу, была такая послушная и доверчивая. Мне захотелось ее отблагодарить. Я аккуратно освободился, и подхватил ее на руки, и отнес в зал, на диван. И там, с удовольствием, продемонстрировал, что и мужчины умеют работать языком. На вкус она была восхитительна!

Когда она слегка успокоилась, я прилег рядом с ней, обнял ее:

— Малыш, я просто в восторге от тебя! Ты такая сладкая! Ты просто молодец! Но к сожалению, я должен ехать. Я люблю тебя! Но мне надо ехать, человек будет ждать, извини.

— Ничего, все нормально, спасибо тебе, ты самый лучший. Только ты не сделал еще одного.

— Чего?

— Ты обещал придумать мне наказание.

— Ты прощена, наказание отменяется.

— Нет, так не честно. Договорились, значит все!

— Ну, хорошо. Пусть будет так. Наказание тебе будет такое. Когда я вернусь и сяду обедать, ты, голенькая, станешь на четвереньки, подползешь к ножке стола, как я тебя научил, и будешь ласкать себя таким же, пока не кончишь. Ты это так соблазнительно делаешь. Мне понравилось на тебя смотреть. Очень.

— И все?! — она даже поднялась с дивана, — так легко?

— И все. На первый раз достаточно.

— А если мама будет дома? При ней?

— При ней, я же сказал, когда я буду обедать. Это же наказание, поэтому, время выбираю я. И еще, чтобы тебе второй раз не нарушать договора, перед тем как себя поласкать, сидя за компьютером, будешь звонить мне, и спрашивать разрешения.

— Хорошо. Я буду послушной.

Мы поцеловались, я еще раз с наслаждение провел руками по ее телу, и встал. Надо было покидать свою маленькую любовницу.

***

Пока меня не было дома, она позвонила только два раза, спрашивая разрешение. Я ее ни о чем не расспрашивал, просто отвечал да.

Вернулся домой около трех. Сестра была уже дома. Поинтересовалась, как дела?

— Нормально, дело движется. А ты на работу пойдешь?

— Нет, сегодня нет, я всю работу уже сделала, поэтому свободна до понедельника. Впереди два дня выходных. Класс!

— Молодец! У вас все нормально? Где Аленка?

— У нас все ОК. Она у себя в комнате. Гладит белье. Я же вчера стирала. Что ты не позвонил? Мы ждали тебя.

— Общались?

— А ты как думаешь, конечно. Все нормально не бери в голову. Я же тебе говорила.

— Ладно, пойду искупаюсь.

Искупавшись, я зашел к Аленке. Она слушала плеер и гладила. Ее маленькие грудки смешно подрагивали в такт движениям руки. Она увидела меня, обрадовалась, бросилась целовать.

— Ты давно дома? А я не слышала, как ты пришел, почему мне не сказал?

— Я был потный и пыльный.

— Зато теперь чистенький и пахнешь так приятно. Хочешь, я тебя покормлю?

— С удовольствием.

— Пошли на кухню.

На кухне сестра пила чай и читала книгу. Я сел рядом. Аленка, сверкая упругой попкой, накрыла стол. Положив передо мной ложки, опустилась на четвереньки у дальней от нас с сестрой ножки стола.

— Подожди, — сказал я. Вышел в прихожую и принес тюбик с гелем, который купил по дороге. Отдал Аленке.

— С этим лучше.

— Хорошо. — она смазала ножку гелем и начала тереться щелкой о ножку.

— Это что такое? — сестра с интересом смотрела на наши действия.

— Это Аленкино наказание, за то, что без моего разрешения ласкала себя вчера за компьютером, ответил я, с удовольствием посматривая на Аленку, которая возбуждалась все больше и больше, учащая свои движения.

— Богатая у тебя фантазия, — протянула Наташа, тоже смотря на дочку.

Похоже ситуация возбуждала Аленку больше, чем сама ласка. Голая развратная девчонка, в обществе двух взрослых, которые спокойно обсуждают ее, как будто она ничего не слышит. Она уже вовсю стонала.

— Не торопись, не лишай нас с Наташей удовольствия, — сказал я, заметив, что эта картина на сестру тоже подействовала возбуждающе. Она слегка порозовела. Ее соски набухли, натянув тонкую ткань на груди. Лифчика она не носила.

Моя фраза оказалась последней каплей. Оргазм накрыл Аленку. Она задрожала всем телом, застонала и упала на пол. Вслед за ней сестра протяжно вздохнула. Я принялся за еду. Через несколько мгновений Аленка встала и подошла к нам поближе. Она все еще глубоко дышала.

— Наказание засчитывается? — спросила она.

— Да, конечно, ты была восхитительна, ты просто молодец!

— Спасибо, — она улыбнулась, посмотрела на Наташу с каким то вызовом и пошла налила себе чая. Села за стол.

— Значит, так ты ее наказал за вчера, — полу утвердительно спросила сестра, — а сегодня как будешь наказывать?

— За сегодня никак. Оба раза она звонила мне и спрашивала разрешения.

— А после часа, сколько раз она тебе звонила?

— После часа не было звонков. А что?

— Я приехала домой около часа, вот что. Она, как минимум разок себя ласкала.

— Что, правда? — я посмотрел на Аленку.

— Да, — опустив голову, ответила она, но раскаянья в ее голосе не было. К тому же я заметил озорные огоньки, блеснувшие в ее глазах.

— А почему? — изобразил я напускную строгость.

— Если бы я все разы спрашивалась, то ты бы решил, что я какая то озабоченная. А мне очень понравилось утром, и вот...А вообще, мама тоже провинилась!

— А я то в чем? — с неподдельным удивлением воскликнула сестра.

— А в том, что ты без моего разрешения зашла ко мне в комнату, хотя сказала, что можно заходить, только если я разрешу!

— Ну, я просто забыла, — смутилась Наташа.

— А это не важно, провинилась же.

— Выходит так, — согласилась сестра.

— Тогда тебя тоже Володя должен наказать, меня за сегодня, а тебя за это, — Аленка переводила взгляд с Наташи на меня. В глазах у нее плясали чертенята.

— Так, — протянул я, ситуация меня забавляла.

— Ладно, пусть так и будет, — как будто на что то решившись, сказала Наташа и повернулась ко мне.

— Какое наказание ты мне придумаешь? Только учти, что Аленка заслужила более строгое. Она повторно нарушила.

— А я и не отказываюсь, назначай Володя!

— Мне надо подумать. Вечером скажу обоим, — я взял перерыв.

— А можно мне к подружке, мы договорились сегодня? — Аленка обращалась к матери.

— Конечно, иди, разрешила та, — трусики оденешь?

— Обязательно, не переживай, мы позавчера обо всем договорились, — чмокнув Наташу в щечку, она посмотрела на меня.

— Во сколько мне быть? В семь, пол восьмого нормально?

— Да, конечно, — ответил я.

Она убежала в ванную. Я заканчивал обед. Наташа улыбаясь, молча, пила чай. Через несколько минут, в дверях появилась одетая племянница.

— Всем пока!

В одежде она смотрелась как-то не привычно.

— Пока! — прощались мы. Хлопнула входная дверь.

— Так какое наказание ты придумаешь мне, о, грозный повелитель двух несчастных женщин? Может мне скинуть эту тонкую блузочку и шортики, и тоже, лезть под стол?

— Нет, для бедной и несчастной женщины, которая возбуждается, а возможно и кончает, глядя на голую девочку, я придумаю что-то другое.

— Бедная и несчастная женщина возбуждается и кончает, глядя не просто на голую девочку. А на голую дочку, которую большой взрослый дядя заставил совершать развратные действия в своем присутствии. Причем, сам пришел в такое возбуждение, что на нем чуть не порвались шорты. Может быть, большой дядя хочет, чтобы бедная и несчастная женщина помогла ему сохранить его одежду в целости?

— Конечно, взрослый дядя хочет увидеть бедную и несчастную женщину без одежды, рассмотреть ее прекрасную грудь, с маленькими темными сосочками. Потрогать ее упругую и аккуратную попку, ощутить ее влагу на своих пальцах. Попробовать ее на вкус, исследовать ее дырочки, увидеть как она, задыхаясь от страсти, будет умолять его дать ей отдохнуть. Услышать ее стоны удовольствия и похоти. Но, к его великому сожалению, он не может. Он влюблен в дочку бедной и несчастной женщины, и считает обязанным себя сохранять верность своей возлюбленной.

— А может тогда, большой взрослый дядя, отвести бедную и несчастную женщину в ее кроватку, где бы она, сняв тесные шортики и запустив руку себе в мокрые трусики, могла выслушать, какому наказанию она будет подвергнута вечером?

— Большой взрослый дядя, конечно, отведет эту женщину в ее кроватку и даже разрешит ей снять ее мокрые трусики, чтобы ничего не стесняло бедную и несчастную женщину.

Мы перешли в ее спальню, и она легла на кровать в одной блузке. Лобок сестры был гладким, как и у дочки. В самом низу его виднелся небольшой шрамик в виде крестика.

— А может бедная и несчастная женщина, посоветовать большому взрослому дяде, снять с себя одежду, прилечь возле нее на пионерском расстоянии. Тем самым, спася его шорты от повреждения, — проговорила она, легкими движения лаская себя.

— Большой взрослый дядя, с удовольствием последует твоему совету, бедная и несчастная женщина, но хочет предупредить, что ему придется совершать некоторые движения рукой, чтобы спасти от повреждения и некоторые свои органы теля.

— Бедная и несчастная женщина, даже советует ему так делать, и чтобы облегчить ему задачу снимет и блузку. Ибо, она знает, что созерцание полностью обнаженной женщины ускоряет спасение органов тела. Но, бедная и несчастная женщина хочет узнать про грядущее наказание. Может большой взрослый дядя хочет, чтобы она ходила перед ним лишенная всяких покровов, дабы он мог видеть двух обнаженных женщин? А может он хочет, чтобы она себя ласкала перед ним, каким-нибудь изощренным способом, пока он будет наслаждаться обществом своей юной возлюбленной? А может он хочет, чтобы она...

Мы лежали на кровати, на боку, лицом к друг другу. Я смотрел на нее, она закрыла глаза. Одна ее нога была согнута в колене. Ия мог прекрасно видеть, как ее пальчики ласкают влажную дырочку, погружаясь на всю длину. Последнюю фразу она не смогла договорить, не успела. Дрожь прошла по ее телу, пальчики зачастили, а потом она закричала. Глядя на нее, я, тоже, начал кончать. Сперма попадала ей на живот и на руки. Она ожесточенно начала себя ласкать, испытывая оргазм второй раз...

— Боже, как хорошо, ты как волшебник. Никогда такого не было. Ты прямо подгадал с моментом, когда начал на меня кончать. Два раза подряд! Это что-то!

Она помолчала.

— Достань, пожалуйста, полотенце в шкафу. Сил нет шевелиться.

Я выполнил ее просьбу. Потом вытерся сам. Завалился на кровать. Хотелось просто лежать и не о чем не думать.

— Блин, когда ты на кухне стал рассказывать о том, как ты меня хочешь, а потом отказался даже прикоснуться ко мне, я чуть там не кончила. Представляешь, даже ничего не делая?! Просто праздник какой-то!

— Оба хороши, как подростки! — сказал я.

— Ты о чем? А! Двое взрослых онанировали друг на друга. Да-а-а. Как подростки! Это было классно! Классно, что как подростки! Мне очень понравилось!

— Мне тоже! Ты просто меня совратила!

— Я совратила? Да ты просто врун! Я к тебе пальцем не притронулась! Сам наговорил мне развратных слов, сбил с пути истинного!

Мы немного полежали, перебрасываясь такими фразочками, и переживая этот момент в воспоминаниях. Потом по очереди отправились в душ. Встретились одетые на кухне.

— Так какое наказание ты для меня придумал? — опять насела на меня сестра.

— Еще никакого.

— А для Аленки?

— Вот любопытная! Когда бы я успел? Я был занят важным и приятным делом.

— Вот во время этого дела и придумал бы.

— Во время этого я ни о чем не мог думать. Я любовался красивой и развратной женщиной. Ты бы какое для нее наказание придумала?

— Я бы? В этом стиле? Ммм, не знаю.

— А я придумал! Я запрещу ей завтра трогать себя руками там.

— Вот ты злой! Девочка кончает в день восемь — десять раз. Как ей быть, если захочется? Опять использовать стол?

— Нет, это уже не интересно. Подумай.

— Блин, не знаю...А, поняла, идти к тебе, чтобы это делал ты, да?

— Да.

— Ну, у тебя и фантазия! Хорошо придумал, это ей точно понравиться.

— А тебе?

— Что мне? Мне эта идея нравиться, по отношению к ней. Ты же верный любовник.

— Нет, я не это имел ввиду, а если она будет приходить и к тебе? Ты хотела бы?

Она внимательно на меня посмотрела. Задумалась.

— А ты? Хотел бы?

— Нет. Однозначно нет.

— Вот и я, пожалуй, нет. Я как зритель, чуть, чуть, как режиссер. Смотреть на вас, да, нравиться, возбуждает, чего уж там, сильно возбуждает. Слушать ее рассказы, тоже нравиться. «Мама, ты знаешь, ему понравилось, как я его поцеловала там. А ведь в первый раз! Я, думаю, что сегодня вечером, или завтра он разрешит мне это сделать до конца. Как положено. Он кончит не на лицо, а прямо в рот. И я все выпью. Ты говорила, что мужчинам это очень нравиться. « И все в таком духе...В этот момент, мне хотелось прямо при ней, себя...Но чтобы ее ласкать нет, не то...

— А она при тебе ласкала себя? Когда вы разговаривали?

— А ты как думаешь? Угадай!

— Не знаю, думаю, нет.

— Не угадал. Ласкала и кончала. Я даже подсказала ей как это делать лучше, что можно немного сдержаться, растянуть возбуждение, а потом удовольствия больше. Еще, рассказала ей, что нежные ласки можно чередовать с более грубыми. Ну, ты понимаешь, тянуть, щипать, пошлепывать. Кстати, она сегодня днем сказала, что она попробовала, и ей так больше нравиться. Кстати, попроси ее поиграть с грудью. Она, если увлечется, даже язык высовывает. Так старательно пощипывает соски. Очень, знаешь, действует даже на меня, а уж тебе... Так что ты там не теряйся, и не стесняйся.

— Слушай, а тебе не кажется, что это как-то. Все-таки твоя дочь.

— Да, брось, девочка счастлива? Счастлива. В семье мир? Мир. Девочка учится, познает себя. Я очень благодарна Денису. Без него я бы не знала, себе и мужчине сделать хорошо. Знаешь, сколько моих подруг от этого страдают. Пять замужем. Вроде как все позы перепробовали, надоело. А что-то новое друг для друга придумать, начинаются тормоза. Для одной верх разврата минет, для другой анал. Нет. Это не прилично, так нельзя. Мужья только об этом и думают, а мне что-то и не хочется. А почему не хочется? Потому, что разнообразия нет. Вот и возникают на горизонте, то любовницы, то любовники...Ладно, тема глобальная.

— Ну, у тебя, почему не сложилось?

— Таких, как Денис, или Валерка (ее муж) не попалось больше. Среди мужиков, тоже баб стало много. Или фантазии нет, ничего придумать не могут, или в своих комплексах запутались. Ладно. Я же когда Валерку встретила, сразу поняла — Денис. Ни разу за все время не пожалела, если бы не эта случайность. Ладно.

А про Аленку это очень хорошо, что она узнает о себе все. Я только за, двумя руками и ногами.

Так что там придумал наказание? Черт, эти разговоры так на меня действуют, что я опять мокрая.

— Нет пока, но одна идея есть. Кстати, сейчас Аленка подойдет, уже пол восьмого.

Раздался звонок в дверь. И я пошел открывать

Раздался звонок в дверь. И я пошел открывать. Пришла Аленка. Подсела к нам и рассказала, что была у подружки, о чем они там болтали и прочее. Я ушел к себе, надо было посмотреть кое-какие бумаги. Пол девятого ко мне заглянула сестра. — Я через час уеду, и меня не будет до понедельника. Вдвоем останетесь. Можно тебя попросить съездить в магазин, купить продуктов? Аленке список я оставлю. — Да конечно, съездим. А ты куда? — Друг мой приехал из командировки, пригласил на выходные. — Вот оно как! — А ты думал, я в горшках закопалась? Это, что на меня похоже? — Да нет, конечно. Молодец.

— Ладно, я пошла собираться, не скучай те без меня. И еще, то белое платье на бретельках, я укоротила, по ее просьбе. Теперь, когда она стоит, то платье заканчивается, на два пальца ниже попки. Имей ввиду. — Зачем ты мне это говоришь? — Вдруг ты захочешь, чтобы она его сегодня одела. Да, сегодня я ей купила еще трусики стринги, несколько штук. Ты же сказал, что тебе такое белье нравится. — Я понял, у девочки есть все, чтобы съездить в магазин? — Ну, где-то так. — Спасибо тебе бедная и несчастная женщина, — сказал я и мы оба улыбнулись этой шутке, вспомнив, что было днем.

Через час она снова заглянула ко мне и попрощалась окончательно. Я еще некоторое время посмотрел отчеты с будущей работы, потом отложил их в сторону. Прошел к Аленке. Одетая в футболку, она сидела за компьютером в «контакте». — В магазин поедешь? А то надоело дома сидеть. — Конечно. Я сама хотела тебя позвать, просто ждала, когда ты освободишься. А что мне надеть? — Одевай белое платье, которое вы с мамой «доработали» и трусики, что она сегодня тебе купила. — А их обязательно? Можно только платье? Я же буду с тобой? — Нет. Трусики обязательно. Кстати, я их не видел, может, покажешь? А я выберу.— Хочешь, я их примерю, чтобы ты мог лучше рассмотреть? — Давай!

Она убежала в ванную, где они сохли после стирки. Я устроился на ее диване, предвкушая зрелище. По очереди она продемонстрировала мне четверо трусиков. Они удивительно соблазнительно смотрелись на ее стройном теле. Я остановил свой выбор на самом открытом варианте. Они состояли из трех резиночек, и прозрачного треугольника спереди, и микроскопического треугольника сзади. Далее она примерила платье. В душе, я даже ругнулся на Наталью. Платье не скрывало ничего. Маленькие грудки дерзко просвечивали сквозь тонкую ткань. Даже можно было рассмотреть рисунок и размер сосков. Трусики просвечивались насквозь. Я разглядел даже черные буквы на этикетке. Сидя на диване, я видел их очень хорошо.

— Да уж, так из подъезда выходить нельзя. Бабушки не пропустят молча. Нехорошо. — Почему? А мне нравится! А в магазин можно? — В магазин можно...Там знакомых нет. Но рассматривать тебя будут пристально все подряд. Много интересного увидят. — Ни и что, пусть смотрят. — Пусть, так пусть. Но во дворе так нельзя. У тебя плащ есть? — Точно! Есть! — Одевай и поехали. Список не забудь. Да, и еще, — сказал я, вставая с дивана, — наказание тебе будет такое: до завтрашней ночи я тебе запрещаю трогать и ласкать себя самой. Это могу делать только я. — Это как? — Все очень просто, если ты захотела, приходишь ко мне и просишь меня. — А если ты занят или спишь? — Ничего страшного, по такому поводу можешь будить меня. — Что-то очень строго! — А ты как хотела? Ты же нарушительница! — Ну да, — она в притворном раскаянии опустила голову. — Ладно, поехали.

Мы приехали в отдельно стоящий гипермаркет с двумя парковками. Я выбрал ту, что у второго входа. Там всегда было машин поменьше. Сейчас, в десять вечера, стояло около десятка автомобилей. Поставив машину подальше от остальных, мы пошли в магазин. Плащ она сняла, сразу же, как только выехали со двора. Чем ближе мы подходили к ярко освещенному входу, тем больше я чувствовал напряжение у нее.

— Может, вернемся, и наденешь плащ? — спросил я ее. — Да нет, все нормально. Просто, чувство какое-то странное. С одной стороны немного стыдно, с другой стороны интересно как это будет. И это возбуждает. А ты, что думаешь? Только честно. — Если честно, то мне очень нравиться, что ты, так одетая, со мной. — Правда? Спасибо! Нет честно? — Честное пионерское.

Мы зашли в магазин. Как я и ожидал, она стала звездой. Все кто ее видел, оборачивались. Мужчины с любопытством, пристально рассматривая, женщины, в основном, с осуждением. Но у двух я заметил на лицах восхищение и зависть. Труднее всего пришлось пацану на кассе. Нам попался кассир, юноша. Он три раза сдачу пересчитывал.

Мы вышли из магазина, уже стемнело. Подвезя тележку с покупками к машине, я принялся ее разгружать. Она стояла рядом, вспоминая как застыли двое парней, глядя на нее. — Ну, и как тебе? Общее впечатление? — прервал я ее. — Вещь! Мне понравилось. Я не думала, что это так возбуждающе, когда тебя разглядывают посторонние мужчины. У меня все трусики промокли. — Ты можешь их снять. — Что? Правда? — и она наклонилась, чтобы сесть в машину. — Нет, — остановил я ее, — не здесь. — А где? — Отойди шагов десять туда, — я показа ей место. Это был кусок пустой парковки, остальные машины стояли за моей спиной. — Да, ты так хочешь? — она недоверчиво спросила она? — Конечно, и не просто так, — я ей рассказал, что еще она должна была сделать, а сам, в это время, постелил на правое сиденье полотенце.

Она отошла на нужное расстояние, повернулась ко мне лицом, подняла платье до пояса. Остановилась, глядя на меня. Я обернулся назад, на магазин. У входа никого не было, только одна пара возилась вдалеке, у своей машины, укладывая покупки. Они стояли к нам спиной. Я посмотрел на нее и кивнул. Она стянула трусики до колен, оставив их в таком положении, раздвинула ноги. Трусики натянулись. Я опять оглянулся. Никого. Махнул ей. Она повернулась ко мне спиной, и, нагнувшись, сняла трусики окончательно. Выпрямилась. Постояла так немного и повернулась ко мне. Я опять оглянулся. Парочка уселась в машину и отъезжала, нас не видя. А от магазина, с тележкой шла дамочка, и смотрела на нас. Больше никого. Аленка ждала моего сигнала, чтобы идти к машине, но я изменил свой план. Подошел к ней, встал за ее спиной. Дамочка остановилась, до нее дошло, что происходит, что-то не то. Я взялся за платье, у талии, и медленно потянул его вверх. Дамочка смотрела на нас во все глаза. Я задержал платье у груди, потом, поднял его выше, оголив сначала одну, а затем вторую грудь. Аленка, по собственной инициативе, подняла руки вверх, думая, что я сниму платье совсем.

— Не надо, — сказал я, — опусти руки, раздвинь ноги и постой так. Пусть она на тебя посмотрит. Она сделала, как я сказал. Некоторое время мы постояли, глядя друг на друга, потом дама опомнилась, встряхнулась и двинулась вперед. Я положил руку на голую попку Алены, а один палец на ее мокрую щелку и подтолкнул ее вперед. — Пошли потихоньку.

Мы медленно пошли к машине. Моя маленькая любовница тяжело дышала, ротик был приоткрыт. По-моему, она даже закрыла глаза, настолько она отдалась такой ласке. Ноги она переставляла с трудом. И, у самой машины она кончила. Оргазм был такой бурный, что мне доже пришлось ее поддержать, положив руку ей на грудь. Хотя, она и сжимала ротик, все равно стоны получились громкими. Но кроме дамы, на парковке никого не было. Я посмотрел на нашу визави. Она, уложив покупки, не торопилась уезжать, смотрела в нашу сторону. Наверное, все слышала.

— О! Володя, я так тебя люблю! — всхлипывая, сказала Аленка и бросилась целовать меня, — ты такой хороший! — Нет, это не я, это у меня самая лучшая любовница в мире! Я тоже тебя люблю! — приговаривал я, держа ее лицо в своих руках и целуя в ответ. — А теперь поехали, пока не прибежала охрана, озабоченная нарушением общественного порядка. — А что мы нарушаем? Мы же никого не трогаем? — спросила она, садясь в машину. — Не положено, чтобы люди ходили голые по улице, особенно такие соблазнительные и страстные как ты. — Это ты меня такой сделал, без тебя я бы так не смогла. А они в камеру нас видели и по номеру машины найдут. Представляешь, будут просматривать запись и увидят такое! — Это вряд ли. Мы стояли вдалеке, камера только у входа, если, что и видно, то только контуры, номер нет. Не переживай. — Да мне все равно, я люблю тебя, и все!

Выезжая, нам пришлось проехать мимо дамочки. Это была женщина лет 35, просто строгий костюм и темнота добавляли ей возраста. Она улыбнулась нам и махнула рукой. Аленка махнула в ответ. — А что она про нас думает? — спросила моя любовница. — Наверное, завидует, или думает, что это классная идея и надо так сделать со своим.

— Слушай, у нас два года назад поставили ангела в сквере, типа хранитель города. Якобы он исполняет желания. Давай заедем, я хочу загадать. — попросила она, уже забыв о дамочке. — Давай заедем, если ты только поправишь платье, — ответил я. Ее платье опустилось немного вниз, прикрыв грудь, но живот и ноги оставались открытыми.

— Хорошо, — сказала она, опуская его. На попку натягивать она его не стала, поэтому большая часть лобка оставалась обнаженным. — А так пойдет? — с хитринкой спросила она. Я глянул на нее. Маленькая проказница еще и ноги немного раздвинула. — Так пойдет, даже очень пойдет, — ответил я, проведя рукой по ее лобку и губкам, — только поправить не забудь, когда будешь из машину выходить. — Слушаюсь, — ответила она, беря мою руку и кладя ее на свою щелку.

Так я и доехал, время от времени лаская ее, отвлекаясь только на переключение передач. По дороге она рассказала мне, что, чтобы желание сбылось, надо обязательно дотронуться до правого плеча ангела. Я подивился таким особенностям. Сквер был маленький, буквально одна аллейка. Посредине круглая площадка и на ней стояла фигура ангела. Я тоже слышал историю про эту статую. Якобы бывший мэр купил ее на вои кровные в Венеции и подарил городу.

Тем не менее, считалось, что если дотронуться до него и загадать желание, то оно сбудется. Днем, наверное, народу было побольше, а сейчас, в одиннадцать, только две парочки сидели в разных концах. К тому же часть фонарей не горела, и за ангелом лежала густая тень.

Пройдя мимо обеих парочек, мы пошли к ангелу. Она потянулась к правому плечу статуи и замерла, загадывая желание. Платье, конечно задралось, почти полностью обнажая ее попку.

— Ну, ни фига себе! Девчонка без трусов! — раздалось чуть впереди от нас. Я бросил взгляд туда. В тени, на лавочке, сидели двое парней. Пили пиво из большой бутылки. Взгляды обоих были прикованы к Аленке, с задранным платьем и голой попкой и лобком.

— Ой! — воскликнула она, отпрянув от ангела и натягивая платье вниз. Непроизвольно я потянул ее за себя. — Какие проблемы? — спросил я, у парней.

— Не заводись братан, все нормально, — спокойно отвечал один. — Ну, сам посуди, сидим, пьем пивко, а тут такая картина! Вот и вырвалось. Мы и прибалдели. Все нормально! — добавил он. — Окей, — ответил я ему и повернулся к Аленке. Она выглядела удивленной, но не испуганной. Наверное, просто от неожиданности.

— Ты желание успела загадать? — негромко спросил я, отводя ее немного назад. — Нет, только подумала, а тут... — Будешь загадывать? — А платье? А они? — Подойди с другой стороны, не поднимайся, не нагибайся, и ничего не будет, — спокойно объяснил ей я. — Если ты не хочешь, чтобы они на тебя смотрели. Им и так уже хватит воспоминаний. Все, что можно они уже увидели, — я ее подначивал.

— Нет, надо дотронуться до правого плеча, иначе не сбудется, — сказала она совершенно спокойным тоном, но в глазах у нее заиграли чертенята. — Значит, они увидят твою голую попку, лобок, губки, — также спокойно отвечал я. — А ты, что думаешь про это? — уже с подначкой спросила Аленка. — Все зависит от того, насколько это желание важное, я продолжа игру. — Очень важное! — Тогда деваться некуда, пусть смотрят. — А ты? — Я тоже буду смотреть, всем нравится на тебя смотреть, и я не исключение. Но они могут только смотреть и завидовать мне.

— Почему завидовать? — Потому, что ты моя девушка. И еще... — Что? — Я знаю, что мне это понравиться. Только хочешь ли ты? — я посмотрел ей в глаза. — Помнишь, я говорил тебе, что хорошо то, что нравится обоим. Ты хочешь? — Да, очень, — тихо ответила она. — А ты как хочешь, чтобы они увидели чуть, чуть, или больше? — я говорил и смотрел ей в лицо. Она возбуждалась, прямо на глазах.

— Больше... — Попку, голый лобок, хорошо рассмотрели твои мокрые губки? Они же у тебя уже мокрые? — Да! — Значит, когда потянешься вверх, немного раздвинь ножки, и постой так подольше, потом, не поправляя платья, повернись к ним спиной. Дождись, когда я подам тебе руку и сделай несколько шагов со мной, а потом поправишь его. Они тогда увидят все! — Хорошо, я сделаю, как ты скажешь. — Тогда иди, я буду рядом.

Она подошла к ангелу и сделала, как я сказал. Парни смотрели на нее во все глаза. Когда я подал ей руку, и она спустилась ко мне, я увидел, что она была возбуждена до предела. Она была горячая как печка. Мы пошли к машине, через пару метров она поправила платье.

— Братан, подожди! — раздалось сзади. — Что? — я быстро обернулся. К нам приближался один из парней. — Ты это...Все нормально...Просто хотел сказать, что девчонка у тебя супер! Вы оба супер! — Да, я знаю, она лучшая, — ответил я, обнимая Аленку. — Бывай! — Пока! Она вещь! — Пока!

Я помог ей сесть в машину, и отъехал пару кварталов. Остановившись, почти грубо, раздвинул ей ноги и стал ласкать ее сильными движениями. Ей хватило несколько секунд. Кончала она бурно, с криками и стонами. Обессиленная, сползла по сидень почти на пол. — Володя, Володя, Володя, — плакала она, уткнувшись мне в руки. Я так люблю тебя, ты не представляешь! — Я тебя тоже, — отвечал я, поглаживая ее по голове. — Мне было так хорошо, никогда так не было, это было...Это было... — Мне тоже все понравилось! — Правда? — она посмотрела на меня счастливыми глазами. — Да, малыш, правда.

Дома, она впервые в своей жизни, сделала мне минет, проглотив мою сперму, почти всю. А я трахнул ее пальчиком в попку. Пока одним. И заснули мы вместе на одной кровати. Девочка превращалась в женщину.

Утром я проснулся рано, Аленка еще спала. Встал с кровати потихоньку, чтобы не потревожить ее. Она спала как котенок. Выглядела такой беззащитной!

Около девяти, я уехал в ближайший торговый центр. Вчера мы договорились поехать на пляж, и надо было кое купить.

Вернулся домой. Аленка встретила меня у дверей. — А ты куда делся? Я проснулась, а тебя нет, только записка. — Я же написал, скоро буду,— ответил я, обнимая ее и гладя по голой попке. Она была в короткой футболке. — Ну, все равно. Без тебя плохо. А что ты купил?

— Подарок тебе, — сказал, и протянул ей один из пакетов. Она сразу же залезла в него. — Что это? — спросила она, разворачивая сверток. — Купальник? Ты купил мне купальник? Класс! Спасибо! Какой красивый! А зачем? У меня же есть! — Что у тебя есть, я не знаю. Я выбирал купальник, в котором я хочу тебя видеть. Хотел белый, но не нашел, пришлось покупать желтый. Такой, чтобы ткани там было поменьше. В общем, купил самый маленький и самый открытый..

— А можно померить? — Конечно. Она выбежала в свою комнату переодеться. Я удивился. Расхаживает голышом, а переодеваться уходит. Почему? Нам, наверное, никогда женщин не понять! Приходит Аленка в новом купальнике. Одни ниточки и треугольники. Трусики стринги. Ниточка уходящая в попку.

— Ну как? — Отлично. — Нет. Ну, правда? — Отлично, отлично! Ты в нем просто красавица! — Да какая красавица? Ты разве не видишь, лифчик большой для моей груди. — Если честно, он слишком сильно тебя закрывает, но пойдет. Меньше все равно не бывает. А если все получится, как я рассчитываю, он тебе не понадобиться. Иди, простирни его и давай собираться. — А что мне надеть? — Расклешенную юбку, белые трусики и футболку.

По новому мосту мы переехали на левый берег Волги, проехав через два поселка, подъехали к реке. На длинном песчаном пляже располагались отдельные группки людей. Насколько я помнил, дальше вдоль берега шла песчаная дорога, одолеть которую мог только джип. И там, если ничего не изменилось, тоже можно было съехать к воде. Моя машина, достаточно легко одолела дорогу. Мы съехали к воде, оказавшись в двух километров от остального пляжа. Вокруг никого не было. Я начал доставать вещи из машины.

— Можно я переоденусь? — спросила Аленка. — Надевай плавки, лифчик не надо, все равно никто не видит. — Может тогда и без плавок? — Нет, не можно, не гигиенично. Она сняла с себя всю одежду и одела плавки. — Пойду, окунусь. — Ага, — я занимался обустройством. Потом сам полез в воду. С удовольствием поплавал.