Такара

Глава 5 Сержант Климов

Любовь сжигала сердце сержанта. Целыми днями он маялся опостылевшей службой, беспрестанно оглядываясь на часы, когда же наступит отбой? Как только наступал долгожданный час, он быстро собирался и через хорошо известную «старикам» щель в заборе части выбирался наружу. Дальше был уже знакомый за последние два месяца маршрут. Влево от забора. Через овраг потом к дороге, у перекрестка свернуть и потом на тропинку, чтобы срезать часть пути. Сержант брал с собой капитальный армейский фонарь и настоящий НР-2 вместо обычного штык-ножа. Оба агрегата могли пригодиться в ночных похождениях, но для совершенно разных задач. Климов преодолевал семь километров отделяющие дом его любимой Настеньки от ворот части, в которой он заканчивал через какие-то недели или даже дни срочную службу, всего за час. Час туда и час обратно, вернуться необходимо самое позднее к пяти утра. Весь день потом сержант клевал носом, благо служба позволяла — три месяца назад его перевели из командиров отделения в оружейники и теперь он, находясь практически без присмотра со стороны начальства, мог строжайшим образом нарушать устав.

В ночь с 22 на 23 июня Климов так же бодро шагал в сторону дома своей девушки. Настроение его было не слишком радостным, появление огромного лагеря чудил-выживальщиков, с которых его начальство вознамерилось срубить денег, устраивая платные стрельбы из боевого оружия, спутало все его планы. Делиться с ним прибылями никто не собирался, а вот припрягать по полной маме — строго наоборот. Размышляя об этом, сержант натурально скрипел зубами от злости и к отцам-командирам и к придуркам-выживателям. Но с каждым шагом, приближающим его к Насте, настроение поднималось на целый полновесный солдатский градус. И к минуте, когда он увидел такой манящий свет в окошке любимой девушки, весь негатив был выброшен за борт с гулким свистом. Если сержант и не летел над землей, то точно перемещался, едва касаясь земли ногами.

Последующие часы были счастьем. Счастливые часов не наблюдают, а вот солдаты-срочники очень даже. Поэтому ровно в четыре ноль ноль Климов мужественно оторвался от своей Настены и одевшись выбрался в окно. На дворе стояла чудесная июньская ночь. Девушка сунула ему в руки пакет с лично ею приготовленными пирожками и куском роскошного домашнего сала, с розовыми прожилками и запахом дыма, еще раз поцеловала сержанта и еще долго смотрела, как он уходит в темноту. На душе у нее почему-то стало грустно. Объяснить причину такой перемены настроения она смогла только разлукой со своим возлюбленным. Если бы она знала, что его ждет впереди…

Сержант бодро углубился в темноту леса. Шел он, не включая фонаря, дорога хожена-перехожена десятки раз. Что именно пошло не так, объяснить толком Климов не смог бы никогда. Но чутье ясно говорило — вокруг стало очень опасно. Нащупав рукоять ножа, он двинулся вперед, на сердце образовалась вязкая хмарь. Пришлось включить фонарь. Но это мало помогло, сержант потерял тропу. Стараясь не волноваться «Все в порядке, сейчас найду тропу и двину дальше» — повторял он сам себе. Опасность не успеть к сроку с возвращением в часть грозила серьезными проблемами и никак не входила в планы военнослужащего. Он начал постепенный обход пятачка по периметру, но ничего похожего на тропу не обнаружил. Напряжение нарастало. Все труднее становилось сдерживать волнение и Климов потихоньку начал паниковать. В его сознание начала закрадываться чудовищная мысль, что случилось какая-то серьезная пакость и он точно не успеет в часть. Взяв себя в руки и чуть успокоившись, сержант решил вернуться к дому Насти.

Спустя десять минут он все также бродил среди деревьев, в безуспешных попытках выйти на тропу, дорогу, к домам или просто разглядеть вдали электрический свет. В душе воцарилась пустота, в которую стремительно вливалась черная-черная паника. Продолжая уже бесцельно бродить по лесу, Климов шарил лучом фонаря по стволам и кустам, выискивая уже почти без надежды намеки на человеческое присутствие.

Осветив блеснувшую в темноте черную шкуру животного, он на секунду даже обрадовался тому, что появилось нечто новое в бесконечной монотонности леса. Животное повернулось и спокойно поднялось на задние лапы, свет слепил его, и зверь недовольно зарычал. На его рев откликнулись еще несколько. Мазнув лучом слева направо, сержант увидел еще пять или шесть таких же чудовищ направлявшихся в его сторону. В ноздри ударило звериным запахом, незнакомым и оттого четко воспринятым мозгом Сергея.

Вот теперь паника захлестнула его с головой. Громко заорав, он кинулся прочь от черных зверей. Бежал долго, уже совершенно не разбирая дороги. Ветки хлестали по лицу, казалось, его пытаются остановить чьи-то злые руки. Стремительный бег прервал самый прозаический овраг, в который Климов и свалился, перевернувшись несколько раз и основательно приложившись плечом о ствол дерева в финале. Какое-то время он просто неподвижно лежал, приходя в себя. Потом попробовал двигать руками, ногами, головой и облегченно вздохнул, сразу же скривившись от боли в ребрах.

«Неужели сломал? Черт, вот невезуха! А что это были за зверюги? Я таких никогда не видел. Чем-то похожи на медведей, но не медведи — это точно» — размышляя примерно в таком духе, сержант подняться и отряхнулся. Во время падения фонарь выпал из рук и теперь сиротливо светил в стороне, так что вторым делом парень добрался до него.

Два дня Климов плутал по бесконечному и удивительному лесу в поисках людей. Он четко осознал, что попал в неведомый край. В голове зародилось две версии произошедшего: он переместился либо в далекое прошлое Земли, либо в параллельный мир. Вот из этого он и исходил в своих размышлениях на тему как быть и что делать. Ничего лучше поисков людей пока не придумывалось. Автономное существование в лесу Климов, как юноша здравомыслящий, попросту не рассматривал. То, что люди здесь присутствовали, сержант вычислил по нескольким встреченным зарубкам на стволах лесных гигантов, сделанных на уровне среднего роста. Вечером второго дня он обнаружил удобное для стоянки место со старым костровищем и подобием навеса из веток. В золе нашлась оплавленный кусочек свинца, а рядом среди костей какого-то животного ржавый наконечник стрелы.

К утру третьего дня окончательно отчаялся. Ночь прошла исключительно отвратительно, одежда не спасала от холода и сырости. Спать у костра оказалось совсем не романтично — пока один бок «обугливался», другой замерзал. Еще и битое плечо мозжило, мешая не то что спать, а лежать на правом боку вообще. Одежда и волосы основательно прокоптились. В добавок ко всему, Климов ощутил упадок сил: Настины пирожки закончились в первый день, сало во второй. Ягоды не насыщали, а лишь обманывали живот. С учетом постоянного движения по бурелому, питание оказалось явно недостаточным. Сержант удивился: вроде всегда числил себя в молодых и здоровых, а тут стоило пережить пару дней в сухомятку на скудном питании, как организм взбунтовался. Ни в учебке, ни тем более в части ему не приходилось по-настоящему голодать …

Сильнее голода его мучил только холод, но зато с самого первого дня. Точнее ночи. Днем-то как раз в лесу устанавливался приемлемый баланс между жарким ветерком и прохладной тенью. Ночью начинался кошмар — прохлада заставляла прятаться вездесущих, но к слову немногочисленных, летающих кровопийц. С болот или с реки, неясно откуда натягивало влаги, и с полночи прохлада сменялась влажной дубариловкой.

«Так и заболеть недолго» — печально думал сержант, пытаясь согреться упражнениями между получасовым забытьем, заодно нагребая в «спальное гнездо» больше хвои, сухой травы и опавших листьев.

Забравшись на дерево, парень увидел вдалеке блеск водной полосы. Искать людей следовало ближе к воде и сержант направился к реке. На подходе он уловил далекий шум, напоминающий стук топора по дереву, потом его обострившееся до неприличия обоняние почуяло запах дыма. Сергей ускорил шаги. Внезапно в голову пришла мысль — «А что если они сейчас уйдут?». Эффект такое предположение произвело фантастический, Климов, не разбирая дороги, рванул в сторону людей. Задыхаясь, он бежал, гулко бухая берцами по чужой земле. Под заливистый лай пса, сержант вывалился на опушку леса. Чуть дальше синела широкая река. На берегу сохли две надувные лодки, а посредине прибрежной полосы песка разместились и две небольшие палатки. Но главное, вокруг костра собрались четверо, разом обернувшиеся на шум. Счастливый Климов облегченно выдохнул и шагнул к ним. К людям.

Едва он появился из-за деревьев, как все вскочили на ноги и ухватились за оружие, Климов поднял приветственно пустые руки, демонстрируя добрые намерения. Шел специально не торопясь, хотя хотелось бежать со всех ног. К нему навстречу выдвинулись двое. Один, лет двадцати с небольшим, с короткими темноватым ежиком на голове, в солнцезащитных очках, высокий, крепкий, в руках какое-то черное помповое ружье, наверно, импортное. Одет круто: разгрузка, ботинки, пояс с ножом, настоящий герой боевика. Второй тоже рослый, может чуть постарше первого и точно потоньше, светлые длинноватые волосы, открытый взгляд серых глаз, одет в зеленоватую «горку», разгрузка такая же, как и у первого в руках двустволка-вертикалка. На боевика второй походил куда меньше, классический шпак, так сказать.

— Ты откуда такой выбрался, сержант? — Первым задал вопрос светлый.

— Здравствуйте, я Климов Сергей, третий день по лесу плутаю, вот повезло, что на вас вышел. — Проявил чудеса вежливости сержант.

— Когда это произошло?

— В ночь на двадцать второе, примерно часа в четыре утра. Шел по лесу, вдруг пропала тропа. И все.

Двое переглянулись. Второй переложил ствол на сгиб левой руки и протянул правую.

— Тим Гаев, рад познакомиться. А это мой друг Михаил Дорохин. — Первый, который Дорохин коротко махнул рукой в знак приветствия, но с места не сдвинулся.

«Не доверяют до конца, — с легкой обидой подумал Сергей, но тут же поправился, — а правильно делают, я бы также поступал, значит, с мозгами мужики дружат».

— Так ты один? — Задал следующий вопрос Тим.

— Да, один. Третий день как один.

— Проходи, присоединяйся, мы как раз обедать собрались.

Просидевший последние сутки на одних ягодах сержант просто обалдел от роскоши предложенной еды. У ребят с собой оказался даже почти не черствый хлеб, по которому сержант успел истосковаться. Горячая наваристая уха со специями, и любимый Климовым чай в финале с карамелькой — истинное наслаждение. Ко всему прочему в углях запекалась свежая рыба, завернутая в фольгу. Но Климов скромничал и берег ослабленный ягодной диетой желудок.

После обеда Сергей отяжелел, сразу потянуло в сон. Девушка по имени Ирина, сержант не смог не отметить ее синие глаза, гриву золотисто-русых волос и отличную фигуру, заботливо предложила спальник и появление очередной группы «потеряшек» он банально проспал.

Проснулся он от радостного собачьего лая, усугубленного настойчивым толчком в бок.

— Просыпайся сержант, сейчас лагерь сворачивать будем, пора выдвигаться, — сообщил жизнерадостный голос Дорохина. — Проспал пришествие двух роскошных гёрлз и в нагрузку к ним четырех никчемных чуваков.

Короткий отдых и умывание прохладной водой основательно приободрили сержанта. Он решил не ограничиваться умыванием, а смыть с себя остатки сна купанием. Вода была на удивление теплая, но вот течение — течение радовало своей мощью, буквально утягивая за собой.

Выбравшись на берег и обсохнув, Климов натянул наскоро постиранное и выжатое досуха белье. К этому времени лагерь уже полностью убрали и распределили по лодкам. Возник закономерный вопрос — как двигаться дальше, людей стало явно больше, чем транспортных средств. Инициативу принятия решения взял на себя светлый, который с двустволкой, Гаев — вспомнил Серега.

— Слушаем сюда! Сделаем так, на лодках поплывут пятеро — девчонки и мы с Мишкой за гребцов. Остальные шестеро двинут вдоль берега, старшим назначаю Арсения Иволгина. Его приказы выполнять без раздумий. — И добавил, обращаясь только к Арсению, — У тебя Хан, он теперь больше пригодится на берегу, потом тебя сменим. Мы пойдем медленно, будем останавливаться чаще, вас поджидать, из визуального контакта не выходим. — И чуть повысив голос, сказал всем, — Не шуметь, куда попало не палить, смотреть в оба. Всё, по местам.

Так как шли налегке, никаких проблем не было. На протяжении большей части берега реки удобные пляжики чередовались с пологими спусками, поросшими травой и редкими кустарниками. Темп движения Иволгин задал приличный. Климова он поставил замыкающим, а сам возглавил микроколону. Метрах в двадцати перед группой в качестве передового дозора и боевого охранения бежал крупный черный кобель-лайка по кличке Хан. Как и приказал Гаев, они все время удерживали визуальный контакт с идущими на лодках товарищами. Почему-то факт посадки девушек в лодку заметно нервировал двух новичков, вооруженных помпой и тюнингованной мелкашкой.

Ревнуют что ли? — подумал сержант и тут же вспомнил свою Настену. Разумом он уже осознал, что увидеться с любимой ему не суждено, но душой, несомненно, надеялся. Чужой мир — не могила, наверняка есть выход. Назад. Домой. К любимой.

Но делать нечего, надо идти. Мало что так оздоровляет как долгий пеший поход. Вот и Климову ходьба чуток, но помогла.

— Сергей. — Решил наладить контакт Климов.

— Костян, а кореш мой — Весло. — Оглянувшись, важно пробасил в ответ парень.

Надо же, вроде и не такой здоровый, а голос как у Шаляпина, — удивился сержант.

— Тогда будем знакомы.

Костян ничего не ответил, — «А и хер с тобой, золотая рыбка, вежливости в армии быстро учат и тебя с твоим веслом воспитаем на раз» — с легкой злостью подумал Сергей.

Эта пара в отличие от остальных людей держалась надменно и как-то особняком. Лица, мягко говоря, не располагали к общению. Тот, который с мелкашкой еще и по голове умудрился получить, а у обладателя помпы расцарапана щека. Не всякие шрамы украшают мужчин, ой не всякие…

— Как здесь оказались? — Продолжал расспросы сержант. Три дня он разговаривал исключительно сам с собой, да порой шепотом ругался в пустоту по многочисленным в густом лесу поводам, вот и все «человеческое общение».

— Да выехали с корешами на пострелушки-пое*ушки.

— С корешами-то? — Изумился Климов и слегка отстранился от собеседника.

— Да не, попутал, дай досказать. Телок, канешна, взяли. Все по-взрослому: бухать бухашку, курить куришку, еб*ть … Э-э… Потом вон Весло гонял в деревню за водкой и еще баб поискать. И огреб по балде. Ухватом. Или веслом, а? Ха.

Приятель на подколку не отреагировал. Поправил криво намотанную на лоб повязку, достал из нагрудного кармана камуфляжной куртки чекушку дешевой водки, единолично хлебнул, зыркая по сторонам.

— Ладно, ладно. Пострадал за общее дело. — Примирительным тоном добавил Костян. — Вот только это общее дело во время бури разбежалось — хрен соберешь. А ты как?

— Да двинул из части в самоволку. — Климов пытался копировать манеру речи собеседника. — А потом охренел от здешних видов.

— Самоход значит. Типа за девкой?

Климов промолчал и для себя отметил, что Костяна заклинило, как ржавый затвор на «женской теме».

— Вот-вот. А я думал, ты с этими…бля… мореплавателями, — Последнее слово Костян произнес по слогам.

— Костян, а че за ствол такой интересный? — Климов решил сменить тему. Ему как оружейнику пушка Костяна сделалась очень любопытна с первого взгляда.

— МР-131К, — оглянувшись, ответил Костян, после чего с междометьем «Ох!» задрал палец правой руки в небо, а левой достал из кармана портсигар. Весло, уловив затылочным зрением манипуляции товарища, остановился. Лицо стукнутого по балде дегенерата впервые расплылось в улыбке. Из металлической коробочки на свет появилась «беломорина», которую Костян ловко раскурил. Он ненадолго задержал дым в легких, после чего тонкой струйкой через мундштук другой беломорины стал вдувать его в рот кореша.

— А тебя, военный, накуривать не будем! — Заявил Костян.

— Не фиг добро переводить. — Поддакнул Весло и его смешок перешел в кашель.

— Нет, не поэтому. Просто не положено ему. — Костян затянулся еще разок и передал косяк подельнику. Похоже, он рассчитывал, что кореш задаст вопрос «Почему?» и тогда бы его заготовленная фраза из старого анекдота прозвучала бы еще веселее:

— Вдруг война, а он усталый? Ха-ха!

Климов сплюнул негодяям под ноги и пошел к Арсению, обгоняемый искусственным смехом — вряд ли наркоманы уже ощутили «приход». Шутки не получилось, а вот войну придурки накликали нешуточную.

Вскоре вышли на просторную поляну, окруженную по периметру густыми зарослями кустарника усыпанными спелыми красными ягодами по вкусу и виду смахивающих на малину. За три дня Сергею не раз довелось попробовать их. Пес глухо зарычал, Арсений сделал знак рукой остальным и все увидели пару черных медведей. На таких же напоролся Климов в первую ночь своих блужданий. Благо тогда обошлось без перелома ребер, но вот бок еще побаливал. Звери вели себя спокойно, сержант, успевший не раз затем понаблюдать за ними издали, знал что мишки — существа мирные и спокойные, и не помешают им идти дальше.

Только он открыл рот, чтобы сообщить информацию, как раздался гулкий выстрел, затем хлестнул по ушам второй, третий. И понеслось. Стрельба пошла плотно. Картечь сметала целые просеки в зарослях «малинника», а звери падать не спешили. Оба синхронно издали ужасный рык и на четырех ногах резво бросились на обидчиков. К тому времени стрелки успели почти полностью разрядить свои ружья.

«Если они по стоячим мишкам мажут, то по бегущим вообще шансов нет» — подумал Сергей, забираясь на дерево. Он заметил, как лодка с Тимом и Михаилом пристала к берегу в небольшом отдалении. Парни, соскочили прямо в воду по колено, оттолкнули лодки от берега и бросились бегом к месту боя. К этому моменту медведи добрались до людей, которые опрометью бросились от них во все стороны. Климов вытащил нож и затаился в развилке дерева на высоте трех метров над землей. Подобной прыти от себя сержант не ожидал, впоследствии утешая себя мыслью: «Будь у меня Калашников…».

Первый подраненный медведь догнал одного из парней и, махнув лапой, прочертил глубокую алую борозду вдоль его спины, распахав ее от плеч до бедер. Раненый не упал, наоборот, он на пределе сил рванул в сторону, раздался сдвоенный выстрел, зверь опрокинулся и замер на земле. Второго медведя умело отвлекал от хозяина Хан. Сеня никак не мог решиться выстрелить, боясь поранить своего пса, и только он в очередной раз приложился к оружию, как снова раздался сдвоенный залп, потом еще один и второй медведь мягко ткнулся мордой в прибрежный песок.

Бой едва кончился, а Ирина уже подбежала к орущему на весь лес раненому. Сергей вызвался помочь ей. Вдвоем они уложили парня на землю. Климов помог срезать одежду, затем держать одной рукой парня, а второй — накладывать повязку. Рана выглядела просто ужасно. Два бинтика и комочек ваты — все, чем располагала группа из перевязочных материалов — кончились в одно мгновение. Ирина впала в отчаяние. Одна из новых девушек — Софья выхватила из рюкзачка своей подруги белоснежную ночнушку и при помощи сержанта распустила на полоски.

Дорохин потолокся рядом с группой скорой медицинской помощи, понял, что ничем помочь не сможет, дозарядил оружие и пошел посмотреть на убитых животных. Близко подходить не стал — странные косматые зверюшки бились в агонии. Тот, который располосовал спину паренька по имени Всеволод, хрипел и скреб уцелевшей лапой дерн. Окровавленные бока вздымались все медленнее. Второй медведь умирал молча — лишь задняя нога рефлекторно сокращалась.

Хан с вздыбленной на загривке шерстью обнюхивал тушу, периодически макая широкий розовый язык в лужицу крови. Раньше медведей Дорохин видел только по телеку. Здешние уступали земным в размерах, хотя, эти особи могли оказаться молодежью. В этих вопросах он не разбирался. Возникла мысль, что если убитые всего лишь медвежата, то следует ожидать визита разъяренной медведицы. Морщась от звериного запаха, пополам с парящей свежей кровью, а так же туч налетевших насекомых, Михаил заменил вдруг ослабевшими пальцами картечный патрон в стволе на пулевой.

«Родня, ептыть, или как там Яков каламбурил? Что же мы, блядь, натворили? Нет, не мы, а эти два говнюка, мать их!» — Мишку колбасило и от вида человеческой и медвежьей крови, а больше того от сознания непоправимой ошибки. Он вдохнул и выдохнул, потом снова, но легче не стало.

— Будем разбивать лагерь здесь, надо помочь раненому, — и вспомнив имя только сегодня присоединившегося к ним парня, — Всеволоду. — Распорядился Гаев.

— Арсений, докладывай, что произошло.

Иволгин подбежал к Тиму и вполголоса рассказал ему о произошедшем. Гаев, не перебивая, внимательно выслушал, затем мрачно посмотрел на парочку застрельщиков. Горе-стрелки курили одну сигарету за одной, матерились и сплевывали.

— Зачем начали стрельбу? Кто дал вам команду?

— Они на нас напали, мы оборонялись, чего такого? — С вызовом ответил Костян.

— Был приказ стрелять по команде Иволгина. — Начал Гаев, но Костян перебил его.

— Не помню я такого, начальник, базар был — не палить почем зря, дак мы и не палили. Зверь на нас напал, если не мы, они бы всех подрали.

Михаила распирало от желания как следует пересчитать кости зачинщику побоища. Он уже понял, что с этими двумя «братками» говорить бесполезно, что их нужно гнать подальше, а не пытаться договариваться. Дорохин пересекся взглядами с Климовым в глазах которого уловил сходные мысли. Сержант в своих размышлениях пошел еще дальше: «Надо забрать у них стволы, нах. Если Дорохин с Гаевым поддержат, а они наверняка, то нас большинство». Если быть честным, то сержант хотел заполучить агрегат Костяна. Чем грозит это оружие в руках придурка все только что увидели.

Михаил снова подошел к раненому — принес чистую белую футболку на бинты — и Серега решил ковать железо пока горячо.

— Михаил, разговор есть, — полушепотом окликнул он Дорохина. Тот сразу повернулся к нему.

— Что за тема?

— Надо этих быков не холощеных разоружить, они все равно не станут подчиняться, как бы на нас не напали втихую. Я готов участвовать. — Шепотом ответил Климов.

— Понял тебя, — Мишка внимательно посмотрел на сержанта, — Перетру с Тимом, потом скажу чего и как.

К заговорщикам подошел Арсений. С виду парень уже отошел от недавней бойни, но как-то странно молчал и вглядывался в лица товарищей. Из кармана торчал пучок какой-то травы с толстыми перьями листьев. Поймав ответный взгляд Дорохина, Арсений смутился.

— Вот. Черемши нарвал. Она полезная…

Михаил достал нож, попробовал острое пальцем лезвие и тоскливо посмотрел на тушу одного из медведей. Кровь убитых зверей собрала различных насекомых — судя по их количеству со всей планеты, не иначе. Мишка поморщился, но переборол себя — работа предстояла не из приятных, но продукты отряда следовало беречь.