Такара

Глава 7 А ночи здесь…

Костян успел только повернуть голову, как в плечо стукнуло. Рука разом разжалась и носилки опрокинулись. Еще ничего не понимая, он развернулся и увидел кореша — Весло хрипел, фонтанируя ярко-алой кровью из пробитого горла. То, что корешу пришел амбец Костян понял сразу — артерия порвана и никто и ничто его уже не спасет.

Вокруг свистели стрелы и каждая, казалось, нацелена в него — Костю. Он закричал и бросился бежать. Как не нарвался на мины — и сам потом удивлялся, наверно, хранили Духи. Бежал, петляя как заяц, левая рука, с торчащей из нее стрелой полностью потеряла подвижность и одуряющее болела, причиняя страшные муки. На бегу, он придерживал ее второй — целой рукой и непрерывно орал, не ругался и не кричал слова, а просто орал на одной ноте, до хрипоты, просто чтобы не было так больно и страшно. Сзади раздались выстрелы, которые только подстегнули Костяна, он не исключал, что стреляют по нему. Ненависть к бывшим спутникам и егерям душила его. К дикарям же был только страх и ужас. Рассматривая и обирая тела убитых, он еще утром поразился той силе и мужественности, которая остро ощущалась в них, даже мертвых.

Бег свой, оказавшись под прикрытием леса, он не прекратил, а, только выжимая из себя последнее, прибавил ходу. Жаль, места здесь сильно изрезанные холмами, оврагами и Костян несколько раз свернув в разные стороны, чтобы, как думал, удержать направление быстро заблудился. Хотя, «думал» это слишком сильно сказано, думать он тогда точно не мог. Просто бежал, правда, уже без криков и воя. Какой-то ориентир все же давали доносящийся из-за спины уже далекий грохот выстрелов. Сил не то что бежать, но и просто идти вскоре просто не осталось и он забился в какую-то яму в корнях дерева. От боли глаза в буквальном смысле вылезали на лоб, сквозь пелену пота и слез он ничего не видел. Правой рукой поминутно то хватался за обломок стрелы и рану, то зажимал рвущийся изо рта вопль. Страх и боль пронизывали все существо Кости Нечаева прирастая в геометрической прогрессии. Личный апокалипсис длился и длился, сжигая нервы и душу маленькой и беспомощной песчинки мироздания.

Наконец судороги переросли в осмысленные поступки: сунул себе в зубы поднятый с земли обломок ветки, протер тыльной стороной ладони глаза и, замер пытаясь совместить операцию с очередным пиком боли. Едва потянул за обломок древка, как в голову ударил разряд тока и сознание поплыло. Парень устало промычал сквозь палку — слюна текла по щекам вперемешку со слезами. Гаснущее сознание подкинуло мысль выкурить последний косяк, дабы победить боль и страх, парализующие тело и разум. Трясущиеся руки отыскали портсигар, зажигалка долго не хотела загораться и как-то неудобно прилипла к перепачканным пальцам. От кашля тлеющий косяк чуть не выскочил из непослушных губ и после второй затяжки Костик снова ухватился за стрелу. Бережно уложил руку на корень дерева, достал нож и принялся аккуратно отпиливать древко как можно ближе к ране. Снова зашелся от боли, откусив фильтр «Примы». Полежал, покурил, пока подсохли слезы и сопли — сил вытирать уже не осталось. Затем прижал лезвием ножа выглядывающий из раны наконечник и резко дернул руку вверх. На этот раз сознание помутилось сильнее. Очнувшись, он с облегчением увидел стрелу у себя в руке и, отдышавшись, постарался перевязать рану.

Еще не закончилась перевязка — один ИПП Костян всегда таскал с собой в кармане куртки — старая привычка еще с армии, как сквозь белый шум в ушах пробились близкие голоса. Моментально прекратив всякое движение и перестав дышать, он замер в своей щели. «Кровь, они идут по следам крови» заметалась в голове на удивление здравая мысль.

Страх смерти пополам с приходом сотворил странные вещи, словно раздвоив сознание, и когда вражеские копья раздвинули ветви, скрывающие Костю Нечаева от остального мира, одна часть его личности заметалась как крыска, зажатая в угол, а другая четко фиксировала происходящее, как сторонний наблюдатель. «Сука, блядь, Назар, казах зачуханный все-таки разбавляет товар „омичкой“. Вон черти какие несмешные. Пришли. За мной. Крандец! Вернусь с того света, я ему в жопу пузырь из-под шампанского забью по самое не балуйся».

Очевидно, что последовавшие за этим потоком сознания витиеватые маты Костян произнес вслух. Это оказалось столь неожиданным, что нашедшие его воины, оторопели и рассмеялись. Вражий смех парадоксально подействовал на него — едва подарив надежду на то, что смерть откладывается, как веселье стихло. Инстинктивно Костян стоя на коленях, склонился перед воинами, протягивая руки соединенные в запястьях перед собой. Теперь оставалось только ждать.

Внезапно воздух прорезал леденящий душу вой, затем завыл весь лес, это был крик торжества, истинного торжества. Нечаев напрягся, ожидая удара, но его не последовало. Древко больно стукнул по темечку, и он поднял голову.

— Встан, рус, иди Каарчак. — Слегка ударил себя в грудь стоящий перед ним враг.

«Торчак злое*учий. Живем, братец!» — подумал Костян, неловко поднимаясь на ноги и зубами затягивая узел на бинте. «Ну и рожа! Думаешь, русские сдаются? Хуюшки! Я, может, диссертацию по зинданам пишу, а чего не сделаешь ради науки?». Группа воинов двинулась вперед, подгоняя бредущего из последних сил пленного. Шумел только землянин, воины с копьями же напоминали тени, скользящие по прошлогодней листве.

Арсений мучился. Ира не обращала на него особого внимания, и он уже который день ломал голову, как бы привлечь ее взгляд к своей персоне. С самого начала шансы у него были не плохие, Тиму явно Елисеева была безразлична, Михаил вскоре переключился на Софью, завороженный ее габаритами. Но тут появился сержант, а потом и целая группа лесных супервоинов. Правда, Климов проговорился, что в момент переноса возвращался от своей любимой девушки, так что Иволгину он был пока не конкурент. Оставались все из себя мужественные егеря, державшиеся обособленно и отстраненно, но вот теперь… Народу здорово прибавилось и это вливало в хрупкое вместилище Сениной души Ниагарский водопад уныния. Копаясь в сути своей проблемы, он понял, что дело вовсе не в количестве потенциальных конкурентов, а в самой личности товарища Иволгина, которая на сегодня, признаемся честно, никак себя не проявила и тускло смотрелась на фоне старших насквозь героических товарищей.

Вот и ломал себе голову уже второй день, чтобы такое учудить? В тему и в масть. Никогда прежде Арсений по-настоящему мук любви не ощущал и поэтому очевидных выходов не знал. Учеба давалась легко. Студенческая, а до нее школьная жизнь этакого пай-мальчика проходили гладко и без особых проблем. Если что, всегда рядом был отец и старшие братья. Одно время он даже подумывал обратиться за советом к Тимофею или Мише, но потом передумал. Итак, понятно, что они скажут, а толку то? Он не они, и вот так запросто все закрутить у него не получится, да и не надо ему этого. Внутренне он ясно понимал, любые манипуляции или заходы не верны, все должно быть честно и открыто. Ира сама должна его заметить и принять в свое сердце.

От тяжелых раздумий болела голова, сон уходил. Он зубрил разделы устава (на память Сеня никогда не жаловался), разбирал и собирал оружие, набивал обойму винтовки, снаряжал магазин автомата или ленту пулемета, учился бесшумно ходить, перемещаться перебежками и держать сектора, и все время думал, думал, думал. От этого случались казусы чаще, чем с другими «молодыми бойцами», однако никто из наставников рук не распускал, ограничиваясь устными внушениями.

Ночь второго после прибытия в Крепость дня, третий час пополуночи. Промучившись без сна полночи, Арсен решил проветриться и успокоить нервы, он даже собрался начать курить, рассчитывая, что это ему поможет. Прихватив трубку, кисет, зажигалку, направился на свежий воздух. Голова реально шла кругом. Теперь он верил рассказам старшего брата, что в армии порой просто не можешь спать от усталости. Только Хан чуток помогал в его мучениях, верный пес, чутко реагируя на состояние хозяина и друга, старался отвлечь и развеселить Арсения на свой собачий лад. Вот и сейчас в наступившей ночной темноте, которую весьма условно освещали Луна и звезды, пес играл с ним в «нападайку». Смысл игры заключался в том, что Хан абсолютно бесшумно подкрадывался к Сене с разных сторон и прыгал на хозяина, клацая зубами и глухо рыча.

Устроившись на лавке, стоящей слева от входа в казарму, той самой, где, по словам Тима, он повстречал непонятного старика, привалился спиной к холодной каменной стене и, отбиваясь от наскоков пса, оглядел внутренний двор крепости. На принципиально безоблачном, полном звезд небе царила восходящая и уже почти круглая Луна. Ее отраженного света хватало, чтобы рассмотреть окрестности в деталях. Часовых на гребне стены не видно. Тишина, только далекий крик неведомой птицы да стрекот насекомых. Угомонив Хана, он взялся набивать трубку, как его научил сегодня Климов, закончив с процедурой, с неким сомнением посмотрел на дело рук своих.

Вздохнув, протянул руку, собираясь вытащить зажигалку из внутреннего кармана куртки, как услышал глухое и грозное рычание Хана.

— Что такое? — Сеня коснулся спины пса, тот стоял весь напряженный как струна. Не успел Иволгин ничего решить, а Хан с громким лаем рванул в темноту. Раздался крик, приученный с первого дня нахождения в Такаре постоянно носить с собой оружие, Сеня, схватился за ствол. Больше всего Иволгин боялся, что лайка напала на одного из обитателей крепости. До боли в глазах всмотрелся и увидел, темные фигуры, которые четко проявились над заостренными бревнами палисада на фоне ночного синевато-черного неба. Все его сомнения исчезли, «Нападение!» метнулась в голове мысль.

Из тени стены выскользнуло несколько человек, которые без единого звука двинулись к нему. «Они что меня видят? Конечно, луна!». Арсен закричал:

— Тревога! Враг в крепости! — и судорожно, не прицельно выстрелив дуплетом от пояса. В свете вспышки увидел не меньше десятка воинов с блеснувшими на мгновенье клинками в руках и, переломив ствол, перезарядил оружие. То, что патроны сразу встали на место, можно было объяснить только чудом, руки у Иволгина ходили ходуном. Почему он не рванул сразу в казарму и не укрылся, объяснить себе потом так и не смог. Лай пса внезапно оборвался, сменившись стоном, Сеня помертвел от ужаса, — «Неужели Хан погиб?!».

Рядом мелькнул и, ударившись о стену, отскочил с противным лязгом топор, парень вновь вскинул ружье и разрядил его, теперь уже поочередно в темную массу врагов, которые уже набегали на него. Несколько фигур упали на землю, заряд картечи на расстоянии в несколько метров это очень серьезный аргумент.

Все дальнейшее произошло одновременно. В нос Арсению ударил противный запах нефтепродуктов, он даже успел удивиться, откуда здесь нефть? Потом произошло событие номер два — короткая искра и мощнейший, оглушительный взрыв, сразу следом за ним второй и вспышка, два тела мгновенно превратившись в живые факелы, заметались среди наступающих. Все это Арсен видел угасающим взглядом — взрывы ударили по нему со всей силы, отбросив на несколько метров в сторону и монументально приложив о такую безжалостно твердую землю. Этот удар выбил остатки воздуха и сознания из Иволгина, разом погрузив его в холодно- мертвенное беспамятство.

Пришел в сознание через несколько мгновений от боли в руке — тлел рукав, обжигая кожу, «Я жив! Ё-моё, горю!». Непослушной рукой начал сбивать огонь. Мир вокруг был полон первозданной тишины, голова раскалывалась, взгляд плыл, его сильно тошнило. Вспомнив, где он находится, и чуть сфокусировав зрение, осознал, что вокруг идет бой, и ему лучше бы отползти подальше отсюда. Вокруг бежали в разные стороны люди, а он, преодолевая слабость и головокружение, из последних сил полз к расплывающейся в сумраке стене, пока не отключился снова, на этот раз окончательно.

Громкий лай пса, грохот выстрелов, а главное — взрывы мгновенно разбудили спящий гарнизон. Еще ничего спросонья не соображая, Мишка слетел с кровати, потряс полуоглохшей башкой — рана «проснулась» и дала о себе знать, и прыгнул к узкому окну-бойнице в надежде что-то разглядеть.

Чутко спавшего Тима разбудили лай пса и крик «Тревога!». Ухватив разгрузку, висевшую на спинке кровати и автомат, он, не одеваясь, скакнул к окну и мгновенно ослеп — в центре крепостного плаца ярко горел высокий огонь и метались две объятые пламенем фигуры, зрелище это было поистине ужасным, Гай взмолился «Только бы там не было Сени». Моргнув, Тим снова до боли вгляделся в происходящее, рядом раздался крик, «Враг в крепости» Гаев узнал голос Мишки и только теперь смог заметить друга, стоящего у соседней бойницы. Размышлять некогда, главное — уберечь ребят, и Тим приняв решение, быстро скомандовал.

— Климов, Мишка, за мной. Сеня! Где Иволгин? Черт! Группа в ружье. Мишка, Серега, к бойница, девчонки тоже, новичкам — к двери, никого не впускать. Всем огонь по врагу, только не высовывайтесь слишком.

В темноте подсвечиваемой отблесками багрового пламени, вспышками все учащающихся выстрелов и сигнальными ракетами, которые окрашивали мир то в красный, то в зеленый цвет, вся группа открыла огонь из окон. Казарма утонула в грохоте выстрелов, особенно оглушительных из-за замкнутости помещения.