Такие разные

12

Яркий свет неожиданно залил комнату, ослепив всех присутствующих.

– Что это? – Не выпуская руку Бет, Гордон повернулся к окну, прищурив глаза.

– ФБР! – взвизгнул Молл. – Это ФБР!

Сначала Бет ничего не видела за слепящим белым светом. Резко втянув в себя воздух, она стояла, не в силах сдвинуться с места, затем вдруг увидела, как большой грузовик прорвался через широкую веранду и, пробив стеклянную стену, въехал в комнату. Бет отскочила за стол, обхватив руками голову. Сквозь звон бьющегося стекла она слышала, как Молл и Севолк что-то кричали. Неожиданно в общем шуме она услышала, что кто-то зовет ее.

– Бет! Бет Робин! Где ты?

– Я здесь. – Она оглянулась, пытаясь понять, кто выкрикивает ее имя.

Двое мужчин с тревогой смотрели на нее, и Бет не сразу узнала их. Это были Санни и Билли, которых она видела на стоянке, когда люди Шеридана пытались забрать ее. В следующий момент дверца грузовика, стоявшего в комнате, распахнулась, и Дик спрыгнул вниз. Сердце Бет радостно дрогнуло.

Первой его мыслью, когда он увидел Бет, было, что он опоздал и Молл успел вколоть ей лекарства. Но потом он понял, что она просто ошеломлена происходящим. И неудивительно: он сам не ожидал такого поворота событий.

– Боже Всевышний, Стэнли, – закричал Санни с другого конца комнаты, со смехом глядя на разрушения, которые произвел грузовик Дика. – Ты сумел-таки привлечь их внимание!

– Бет, ты в порядке? – Дик перешагнул через обломки мебели и направился к ней.

Она посмотрела на него, глаза ее были расширены и темны.

– Ты всегда таким образом приходишь в гости к любимой женщине?

В этот миг Дик понял, что все будет хорошо. Засмеявшись, он заключил ее в объятия, зарываясь лицом в ее душистые волосы.

– Проклятье, Бет, почему ты убежала? Ты должна знать, что в будущем я никогда не позволю тебе этого!

Обхватив руками его шею, она крепко прижалась к нему.

– Ты не должен был искать меня, Дик, – прошептала она. – Ты мог погибнуть!

– Но я не мог оставить тебя в беде, – сказал он со смехом, поднимая ее на руки. – Ты в порядке? Они ничего тебе не сделали?

– Со мной все хорошо. – Слезы блестели на ее щеках, но она улыбалась. – И прости меня…

– Простить тебя? – Он снова засмеялся и огляделся вокруг. – Это я должен извиняться. Смотри, что я тут натворил со своим грузовиком!

Бет вдруг серьезно посмотрела на Дика и сказала:

– Здесь должен быть один человек, Аллен Гордон, руководитель избирательной кампании Шеридана. Он главный. Мы должны его поймать, прежде чем…

– Его уже схватили. – Дик снова обнял ее. – Билли поймал его. Он никуда не убежит. – Он отпустил ее и откинул волосы со лба. – Ты уверена, что все хорошо? Я хотел остановиться перед самым окном, но… – он вновь огляделся, недоуменно покачивая головой, – услышал твой крик и потерял голову от волнения.

– Я в порядке, все замечательно. – Она смотрела на него, гладя ладонью его лицо. – Я не могу поверить, что это ты. Вот не думала, что ты придешь за мной. Я думала…

– Ничто и никто не может меня удержать вдали от тебя, Бет Робин. – Он дотронулся губами до ее губ, ощущая их знакомый вкус.

Тем временем Шеридан, совершенно сбитый с толку, тщетно старался понять, что происходит. Кто эти люди, что они делают в его доме (еще совсем недавно принадлежавшем отцу Бет), кто позволил грузовику произвести все эти разрушения?! Но когда он увидел Бет, стоящую рядом с Диком, его лицо перекосилось от ярости.

– Я же сказала тебе, что расправлюсь с тобой, – спокойно произнесла Бет, глядя ему прямо в глаза.

– У тебя нет никаких доказательств! И я требую…

– Вряд ли ты можешь что-нибудь требовать, – прорычал Санни. – Думаю, твои дни сочтены.

– Шеридан, похоже, прав, – сказала Бет. – У меня действительно нет теперь доказательств. Они уничтожили бумаги Моузли.

– Все записано на пленку, Бет. – Дик улыбнулся ей.

– На пленку? – Она недоверчиво посмотрела на него.

– Да, на пленку, – неожиданно раздался голос Криса, и через секунду появился он сам. – Стэнли, ты когда-нибудь слышал о том, что нормальные люди входят в дом через дверь, а не въезжают на грузовике?

– Где ты был? – Дик посмотрел на него со злостью. – Я сидел в этом проклятом фургоне два часа, ожидая, когда ты появишься. Наконец решил действовать сам.

– Ты так это называешь?

– Победителей не судят, – улыбнулся Дик.

– Кто эти парни? – Крис кивнул в сторону Санни, Билли и других.

Дик пожал плечами:

– У тебя своя бригада помощников, а у меня – своя.

– А теперь не можешь ли ты попросить их уйти? – проворчал Крис. – Это сборище на улице выглядит как съезд водителей грузовиков. Они заняли всю улицу. С минуты на минуту здесь будет полиция.

Дик сухо посмотрел на него:

– Ты слишком долго был секретным агентом, Вудсток.

– Вы все еще не сказали мне, что имели в виду, говоря о пленке. – Голос Бет звучал взволнованно.

Улыбнувшись, Крис протянул руку и снял с ее плеч куртку. Заинтригованная, Бет молча следила за его действиями. Крис оторвал элегантный высокий воротник и вывернул его наизнанку, показывая ей, что внутри.

– Это рекордер, который рассчитан на тридцать часов непрерывного действия. Микрофон здесь. – Он указал на одну из металлических кнопок, украшавших ворот. – Батарейки в подкладке.

Бет недоверчиво посмотрела на него:

– Но… как ты мог знать, что я надену именно эту куртку?

– Я не знал, но надеялся на счастливый случай. В нашей работе многое зависит от везения. – Он сухо улыбнулся. – Я знал, что ты не теряешься в трудных ситуациях, и был уверен, что рано или поздно ты заставишь его заговорить. А эту куртку ты надевала чаще всего, и я выбрал именно ее.

– И… и поэтому вы сумели найти меня?

Дик усмехнулся:

– Проклятье, он опутал тебя проводами, как рождественскую елку. Подумать только, крошечные передатчики были вшиты в твою одежду. Приборы фиксировали все твои передвижения с того самого момента, как ты покинула Орегон.

Бет сжала пальцами виски, прикрыв глаза.

– Получается, что вы использовали меня для поимки Шеридана?

– Нет. Когда Дик вызвал меня в тот мотель, я решил, что он в беде, но не мог понять, какого рода у него неприятности, пока не просмотрел все данные на Шеридана. И только после того, как встретился с тобой, я решил снабдить тебя всей этой аппаратурой. Пока вы с Диком развлекались на пляже, я занимался твоей одеждой.

– Но… почему?

– Потому что к тому времени ты произвела на меня впечатление очень сообразительной леди, которая знает, как позаботиться о себе. Я понял, что если кто-то и сможет заставить Шеридана заговорить, то это будешь ты. Я… – Он нахмурился, пробормотав ругательство. – Послушай, Бет, я должен перед тобой извиниться. Когда я занялся этим делом, я понял, что у Шеридана есть какая-то цель. Но я подумал также, что не все так просто и с тобой: вдруг ты находилась в Форест Хиллз не только потому, что Шеридан хотел убрать тебя с дороги, но потому, что у тебя самой были кое-какие проблемы.

Тень улыбки промелькнула на лице Бет.

– К твоему сведению, Крис, ты тоже произвел на меня странное впечатление.

– Может быть, вы потом продолжите свою беседу? – Дик снова привлек к себе Бет и заворчал на Криса: – Ты получил то, что тебе было нужно. А теперь уезжай.

– Она еще должна ответить на вопросы, – спокойно возразил Крис.

– Черт возьми, Вудсток, она не является твоим агентом!

– Все в порядке. – Бет устало оторвала голову от плеча Дика. – Я готова ответить на любые вопросы, лишь бы засадить Шеридана. Но прежде всего я хотела бы убрать этот грузовик из моего дома!

…Мой дом. Спустя долгое время эти слова все еще звучали в голове Бет. В тот день кто-то вывел грузовик из комнаты и вполне профессионально заделал брешь в стене.

Потом Крис усадил ее в кресло, и они обсудили мельчайшие детали последних событий.

Затем он тоже ушел в сопровождении своих людей, и они с Диком наконец остались одни в этом огромном молчаливом доме, который когда-то был полон любви и радости, а не ненависти.

– Я хочу выкинуть все его вещи, – наконец сказала Бет, стоя в дверях, которые вели в спальню ее матери.

– Дорогая, я думаю, на сегодня хватит.

– Пожалуйста, Дик. – В ее голосе слышалась мольба. – Я должна это сделать. По крайней мере помоги мне выбросить его одежду.

Дик улыбнулся и кивнул, погладив ее по щеке.

Она проснулась среди ночи. Комната была слабо освещена лунным светом. Сонная, Бет огляделась вокруг, не понимая, где находится. Затем вспомнила все. Она была в одной из гостевых спален, на широкой постели, покрытой шелковой французской простыней, слегка пахнущей лавандой.

Дик лежал рядом, одетый и небритый. Он заснул, продолжая охранять ее. В лунном свете черты его лица казались вырезанными из камня, и она вспомнила, как боялась его, оказавшись в его грузовике.

А теперь? Теперь она любила его. Улыбаясь, она протянула было руку, чтобы отбросить прядь волос с его лба, но остановила себя. Пусть поспит. Он заслужил отдых после всего случившегося.

Она выскользнула из постели и нашла в шкафу халат. Затем спустилась в огромную кухню, думая о том, остался ли в доме кто-то из прислуги или Шеридан всех уволил. У нее было странное ощущение, будто она была чужой в доме, в котором прошло ее детство.

Она подошла к большому бассейну и включила подсветку: вода таинственно заблестела в темноте. Сквозь стеклянные стены она видела ночной город, расстилающийся перед ней и переливающийся огнями, и она смотрела на него, все еще не веря, что все кошмары уже позади.

– Бет? – Мягкий голос Дика слегка напугал ее, она обернулась и увидела, что он стоит на пороге солярия. – Все в порядке?

Она кивнула, улыбаясь. Глаза ее наполнились слезами.

– Дик, я ощущаю такую… пустоту.

– О, Бет. – Вздохнув, он обнял ее и прижал к себе. Она ощутила тепло его тела. – Я хотел помочь тебе, хотел уменьшить твою боль.

– Ты останешься со мной?

– Здесь? – Он слегка отстранил ее от себя и внимательно посмотрел ей в лицо.

– Всего на несколько дней, – торопливо добавила она. – Я знаю, у тебя есть обязательства, свои дела, но… – Она задрожала и крепче прижалась к нему. – В этом доме живут призраки, Дик. Я не хочу оставаться одна.

– Ты и не должна здесь оставаться, – прошептал он, снова обнимая ее и целуя ее волосы.

– Дик, я выросла в этом доме. Я хочу вернуть счастливые воспоминания, которые были у меня украдены. Но мне страшно, мне кажется, что он все еще здесь. Все еще… преследует меня.

– У меня есть предложение. – Дик погладил ее спину и плечи большой сильной рукой. – Поедем со мной? Мы заберем груз в Сакраменто и повезем его в Сиэтл, затем на восток к границе Канады. Проедем через все центральные штаты, потом отправимся на юг. – Он стал целовать ее лицо, шею. – Никакого Шеридана. Никаких секретных агентов. Только ты и я, грузовик и открытая дорога.

Бет улыбнулась и высвободилась из его рук.

– Вы вводите меня в искушение, сэр! – И поняла, произнося эти слова, что говорит правду. Она хотела не просто принять его предложение, а покинуть этот дом и начать новую, совершенно новую жизнь, свободную от пережитых ужасов.

– Ну, что? – Он пальцем приподнял ее подбородок и посмотрел прямо в глаза.

– Но… – Она улыбнулась ему. – С этим домом у меня связаны самые счастливые воспоминания, Дик, – проговорила она. – Шеридан украл их. Если я уйду сейчас, я никогда не обрету полноту жизни.

Он кивнул, гладя ее щеку пальцем, затем нагнулся и поцеловал ее. Она обняла его, слегка задрожав. Халат соскользнул с ее плеч, страх исчез. Он отнес ее наверх, уложив на простыни, пахнущие лавандой, и они снова были вместе…

Дик проснулся около шести утра, в его объятиях спала Бет, и он подумал, что не возражал бы провести так всю оставшуюся жизнь. Женщина пошевелилась, что-то пробормотав, и он замер, не желая будить ее. Но она только улыбнулась в полусне и поцеловала его руку, а когда он стал медленно поглаживать ее живот, почувствовал, как она тихо вздохнула. Он ласкал шелковистую кожу, и она задрожала, прижав покрепче его руку, затем он двинулся ниже, и Бет тихо застонала.

– С тобой так приятно просыпаться, – пробормотал он, осторожно погружая пальцы в жаркие глубины ее тела и слушая, как учащается ее дыхание. Он повернулся и обхватил губами ее напрягшийся сосок. – Очень приятно.

– Ты таким образом говоришь мне «доброе утро»? – прошептала она с ласковым поддразнивающим смехом. – Я теперь никогда не буду убегать от тебя… – Она соблазнительно потянулась и закрыла глаза.

– Еще?

– Да… – Она слегка вскрикнула, пальцы конвульсивно сжались вокруг его запястья, когда он нежно ласкал ее. Его сердце забилось сильнее, когда он почувствовал ответное желание.

Она прижалась к нему, настолько готовая принять его, что от неожиданности он никак не мог найти на столике пакетик: пальцы его стали неловкими от спешки.

Издав хриплый смешок, заставивший еще сильнее забиться его сердце, Бет протянула руку, нащупала тонкий пластиковый пакетик и разорвала его, лукаво улыбаясь.

– Могу я?

– Сделай одолжение. – Дик застонал, когда ее нежные пальцы коснулись его, сначала неуверенно, но постепенно смелея.

– Хорошо, что ты сообразил захватить это прошлой ночью.

– Да, – с усмешкой признал Дик.

И спустя долгое время, околдованный жаркой магией ее тела, двигаясь медленно и ритмично, слыша, как она со стоном произносит его имя и изгибается снова и снова, чтобы принять его, он понял, что хочет, чтобы эта женщина осталась с ним навсегда.

Когда они спустились вниз, то обнаружили, что у дома полно журналистов и телерепортеров. Все они жаждали получить эксклюзивное интервью. После полудня Бет вышла к ним и, надеясь погасить разгоревшиеся страсти вокруг ее имени, долго отвечала на вопросы.

Следующие несколько дней она провела в обществе полицейских и людей из тайного агентства Криса Вудстока. Затем ей предстояли бесконечные беседы с банкирами, которые говорили на почти недоступном ей языке. Внезапно в ее жизни опять появилось много людей – старинные друзья, приятели, просто знакомые. Бет вновь ощутила радость общения с ними.

Друзья ее матери тоже явились толпой, каждый из них был таким понимающим, желающим поддержать… таким добрым.

И все это время Дик находился рядом, она могла в любой момент рассчитывать на его поддержку. Он ловко отвязался от газетчиков, его ответы были коротки, четки и полностью лишены заманчивых подробностей. Он был рядом с ней, когда полиция расспрашивала ее, и во время продолжительных светских визитов, когда она пыталась улыбаться и разговаривать с людьми, которых едва знала.

Он отвечал на вопросы о своей женитьбе, о смерти Энн, о своих отношениях с Бет, о том, как он помогал ей скрываться от Шеридана…

Наследница миллионов «Иварсон Ойл» красавица Элизабет Робин и ее приятель, водитель грузовика Дик Стэнли, заявили сегодня репортерам, что у них нет никаких комментариев по поводу приближающегося суда над Грэхемом Шериданом.

Прочитав это, Дик бросил в ярости газету на столик и выругался.

Наследница миллионов и водитель грузовика! Он посмотрел на свое отражение в зеркале и, хмурясь, поправил галстук. В последний раз он одевался так на похороны Энн. Сегодня его настроение соответствовало тому печальному событию.

Внезапно вошла Бет и с ласковой насмешкой посмотрела на его отражение в зеркале.

– Прекрасно выглядишь, Стэнли! Толпа гостей внизу разорвет тебя на кусочки. Ты не боишься этого?

– Я боюсь совсем другого, – проворчал он, поводя плечами: он чувствовал себя неуютно в вечернем костюме. Встретившись с ней взглядом, Дик улыбнулся: – Ты можешь спуститься к ним и послать их ко всем чертям, а мы отправимся в спальню и проведем весь вечер в постели?

Уголки ее губ приподнялись, в глазах появились веселые огоньки.

– Ты дьявол, и язык твой – язык соблазнителя. «Ад на колесах»! – Затем улыбка исчезла с ее лица, и она надела маленькие сверкающие серьги, которые, видимо, стоили вдвое дороже его грузовика. – Я не могу их прогнать, Дик, и не хочу. Этот вечер должен всем доказать, что я вернулась к нормальной жизни, что я в порядке и всегда была такой.

– Проклятье! Ты заплатила даже за это! – Он зло дернул галстук. – Я начинаю чувствовать себя последним жиголо, купленным со всеми потрохами.

– Дик, не надо. – Она коснулась его руки, просяще взглянула ему в глаза. – Я не такая. Я знаю, что люди говорят…

Улыбнувшись, Дик наклонился и крепко поцеловал ее в губы. Несколько дней назад они уже обсуждали это, тогда он пришел в ярость. И с тех пор между ними осталась эта странная недоговоренность, на которую они старались не обращать внимания.

– Я люблю тебя, Дик, – прошептала она.

– Знаю. – Он снова поцеловал ее. – А теперь давай спустимся вниз, поскорей разделаемся с этой вечеринкой и отправимся в постель, потому что это платье вызывает во мне сильное желание…

Она звонко рассмеялась, поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

– Мне нравится это. Продолжай.

Дик прошептал ей что-то на ухо, отчего она покраснела; он рассмеялся и поцеловал ее шею, запах ее духов действовал опьяняюще.

Они вместе спустились вниз – вечер был в полном разгаре. Бет стала здороваться с гостями. Дик же взял стакан с бурбоном и отошел в сторону.

Он с улыбкой наблюдал за Бет. Ее волосы были убраны, черное элегантное платье облегало стройную фигуру. От одного взгляда на нее у Дика защемило сердце. Похоже, он был не одинок в своем чувстве – все мужчины с восхищением глядели на Бет. Разница заключалась лишь в том, что позднее, ночью, его желания станут реальностью. Это тоже заставляло его улыбаться.

Он смотрел на эту женщину и думал, что она достаточно сильная, чтобы противостоять жизненным невзгодам, и в то же время – мягкая и женственная. Она снова была в своей привычной обстановке, оживленная, смеющаяся, уверенная.

Внезапно Дик понял, что ему нет места в этой ее жизни.

Вкус бурбона стал кислым, и он поставил стакан, чувствуя себя опустошенным. Она принадлежит этому миру. Эти люди – ее друзья. У них есть деньги и власть. У него же – ни того, ни другого.

Красавица наследница и водитель грузовика.

Он горько улыбнулся при этой мысли. Раньше он был ей нужен. И он оставался с ней. Теперь она почувствовала силу, уверенность в себе. И чем больше она становилась самой собой, тем дальше уходила от него.

И так должно быть. Он ведь и не рассчитывал на другое. Не обещал ей ничего, никогда не говорил, что это навсегда.

Правда заключалась в том, что она его не любила. Он ворвался в ее жизнь, как рыцарь на белом коне, убивающий драконов. Но теперь мираж исчез. И они оба должны вернуться каждый в свой мир.

Глубоко вздохнув, он поискал ее глазами: Бет, ослепительная, с королевской осанкой, оживленно беседовала с двумя солидными мужчинами.

И тогда он повернулся, вышел из гостиной и стал подниматься по широкой лестнице.

– …Ты прекрасно выглядишь, дорогая, просто прекрасно. – Маленькая блондинка подошла к Бет. – Ты такая храбрая. Я не знаю, что бы я делала на твоем месте. Хотя должна сказать, – добавила она шепотом, – что за этого мужчину можно умереть! Я имею в виду твоего друга, дорогая!

Именно это чуть было и не произошло, вертелось на языке у Бет. Мы оба были на краю гибели! Она оглянулась, желая отыскать в толпе Дика. Куда он пропал? «Дик, забери меня отсюда!» – хотелось крикнуть ей.

К нему относились, как к какой-то экзотической вещи. Мужчины не знали, как с ним разговаривать, а женщины… у женщин на уме было одно! Она замечала, какие взгляды они на него бросали.

Наконец она его увидела. Сердце ее странно сжалось: он переоделся, на нем снова были джинсы, старая бледно-голубая рубашка и куртка; глаза его были печальны.

– Нет, – прошептала она себе. – Нет, не сейчас…

Он направлялся к ней сквозь толпу смеющихся, болтающих гостей, его глаза неотрывно смотрели на нее. И вдруг Бет показалось, что больше нет шумной толпы, в комнате только они двое.

– Ты уходишь? – Она не знала, как сумела произнести эти слова.

– Пришло время, Бет.

Внезапно он показался слишком высоким, грубоватым и широкоплечим для этой гостиной с роскошными люстрами, бесценными коврами и изысканной мебелью. Он был далек от этого. И от нее тоже.

Они молча смотрели друг на друга.

– Завтра утром я забираю груз и везу его в Портленд. Затем…

– Дик… – Бет с трудом перевела дыхание, стараясь не выдать охватившего ее волненья. – Ты… не можешь остаться? Найди кого-нибудь, кто доставит этот груз вместо тебя, и останься со мной.

– Это не моя жизнь, – спокойно отозвался он, обводя рукой шумную, заполненную гостями комнату. – Мне все это чуждо. Я вожу грузовик – это то, что я умею и люблю делать.

– Но… проклятье. Дик, я могу купить тебе целую компанию, если ты этого хочешь.

Дик рассмеялся:

– Бет, вдумайся в то, что ты говоришь. – Он обхватил ее лицо ладонями и нагнулся, чтобы поцеловать. – Дорогая, я никогда не буду счастлив, сидя в офисе. Ты носишь платья из изысканного шелка, а я – грубые джинсы. Ты любишь концерты в консерватории и французское шампанское, а я – футбол по телевизору и пиво в обществе приятелей. Наши вкусы и привычки не совпадают, Бет. И мы оба это знаем. Давай не будем разрушать то, что у нас было, хорошо?

– Но, Дик…

– Я люблю тебя, Бет Робин. – Он поднял ее лицо и заглянул в глаза. – И сейчас, в этот момент, ты тоже любишь меня. Давай на этом закончим. Если мы попытаемся превратить это во что-то другое, то оба будем несчастны. Мне нет места в твоей жизни. Давай будем счастливы, вспоминая то, что у нас было.

Каким-то образом Бет сдержалась, чтобы не расплакаться. Его слова причиняли ей сильную боль, но она все же постаралась ему улыбнуться. Он был прав, в глубине души она это понимала. Но сейчас… Боже, единственное, чего ей хотелось больше всего на свете, это чтобы его руки обняли ее, губы прижались к ее губам…

Но он был прав. Постоянно находиться в дороге было его потребностью. А здесь ему плохо, он задыхался в ее мирке. Она знала этих людей, ибо сама была частью маленького светского общества. Для них он навсегда останется водителем грузовика, поводом для улыбок во время коктейля, предметом для обсуждения.

Ухоженные женщины будут проводить время, думая о том, каков он в постели, – а одна или две попытаются это узнать, – в то время как их богатые мужья решат, что все же он загадка: не играет в теннис или в гольф, не играет на бирже…

– Думаю, ты прав, – выдавила она, все еще заставляя себя улыбаться. – Как бы я хотела убедить тебя остаться со мной. Мне не по себе, кажется, я тону.

Он ласково засмеялся:

– С тобой все будет в порядке. Это твой мир. И ты с ним справишься.

Бет снова кивнула, зная, что ей не удержать слез, если скажет еще хоть слово. Он снова наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Береги себя, Бет, – прошептал он. – То, что было между нами, – это волшебство, дорогая. И ты переживешь это с кем-нибудь еще, кто принадлежит этому миру… я уверен.

Потом он ушел, не оглядываясь. Его широкие плечи лишь мелькнули в толпе. Не успела Бет прийти в себя, как к ней подошла Беатрис Веллман.

– Бет, дорогая, я так рада, что ты вернулась! – проговорила она, целуя ее в щеку. – Я всегда знала, что ты была права относительно Шеридана. Я говорила всем, что это позор, он обращался с тобой неподобающим образом, распуская слухи о твоей наркомании. Но ты вернулась, и теперь все будет хорошо.

– Где же ты была раньше?

Беатрис вздрогнула:

– Извини.

– Если ты мне верила, почему же ты не поддержала меня? Почему не сказала в полиции, например, что знаешь о том, что меня подставили?

– Почему… но… я… – она задрожала, лицо ее порозовело, – я… я не могла. Кто бы мне поверил? – Она прижала руку к груди и засмеялась. – Кроме того, я знала, что ты победишь. Ты так похожа на твою дорогую мать. Теперь… – Она наклонилась ближе. – Расскажи мне об этом мужчине, дорогая, где ты его нашла? Такие плечи… Бог мой, я не видела таких плеч с тех пор, как…

– Нет. – Бет отступила в сторону. – Нет, я совсем не похожа на свою мать. Извини меня, но я должна поговорить с…

– Но… но…

Ее пытались остановить, когда она проходила мимо, на лицах гостей было написано беспокойство, но она не обращала ни на кого внимания и не останавливалась, внезапно ощутив отвращение к собравшимся. Уотсон Ренфрю, друг ее отца и один из немногих людей, кого она на самом деле любила и кому доверяла, заметил ее и, отойдя от небольшой группы людей, с которыми разговаривал, улыбнулся ей.

– Я хочу, чтобы они все ушли, Уотсон. Сейчас!

На его лице еще сохранялась улыбка.

– Ушли? Но, Бет, это же твои друзья. Они все хотят тебя поддержать…

– Это не мои друзья, – горько ответила Бет. – И никогда ими не были. Они все наблюдали, как шесть лет подряд Шеридан медленно убивал меня, и им это нравилось. Для них это было развлечением, спектаклем, и они наслаждались этим.

– Бет, я думаю, ты к ним несправедлива.

– Боюсь, я права. Я устала развлекать их. Выпроводи их, или, клянусь, я сама это сделаю. А я могу быть очень невежливой.

Уотсон слегка побледнел, заметив что-то необычное в ее глазах, и все еще удивленно пробормотал «сейчас», поставил свой стакан на столик и пошел к центру комнаты. Стиснув зубы, Бет боролась со слезами.

– Держись, – яростно шептала она себе, – держись!

Она ни за что не позволит этим людям видеть ее слезы. Они будут говорить о ней и о Дике еще достаточно долго. И она не собирается показывать им, как страдает.

– Ну, Бет, хорошие новости – мне удалось сохранить дом, коттедж и часть собственности в Кармеле. Плохие новости – все остальное ушло. – Уотсон поставил изящную чашку с кофе на столик и вздохнул. – Ты почти разорена, Бет. Может быть, мы получим обратно часть денег, но придется годами судиться. И, честно говоря, я не уверен, что мы их получим. Все было сделано легально. Доказать, что твоя мать отдала ему право распоряжаться своими деньгами под нажимом, невозможно. Правда, есть еще твой доверенный фонд, но я не уверен, что мы можем сделать что-то и там.

Бет спокойно спросила:

– Ты говоришь, что дом заложен и есть огромные долги?

Уотсон кивнул:

– Часть этих денег он вкладывал в свою избирательную кампанию, смешивая их с легальными вложениями, но нет никаких документов, доказывающих, что легально, а что – нет. И потребуются годы, чтобы все это распутать. Но основная часть просто растрачена, Бет. Неудачные капиталовложения, рискованные предприятия, займы. Не осталось практически ничего.

Бет подумала, что должна чувствовать что-то. Ярость, гнев, страх. Богатая женщина, в одночасье потерявшая все… Хотя, впрочем, не в одночасье…

А она ничего не чувствовала, абсолютно ничего.

Она как бы замкнулась в себе. Вот уже шесть недель, как ушел Дик.

Уотсон заговорил снова, но она его не слышала. Затем он ушел, и она осталась одна. Одна в этой пустоте. И оцепенела.

Прошла еще неделя. Постепенно Бет рассчитала всех слуг, распродала мебель и ковры, чтобы оплатить самые неотложные счета.

И наконец однажды она огляделась вокруг: огромный дом с мраморными полами и олимпийским бассейном, позолота и холодные пустые комнаты… Неожиданно Бет поняла… Поняла, что больше не хочет здесь оставаться, а может, не хотела никогда.

Тот, к кому стремилось ее сердце, был где-то в пути. Теперь она принадлежала этому чувству гораздо больше, чем пустым стенам своего дома. Стенам, которые служили тюрьмой ее матери. И даже ей. Она чувствовала себя здесь в безопасности, но безопасность, как и многое в ее жизни, оказалась иллюзией.

С Диком она нашла что-то гораздо более ценное. Саму себя. Или Дик нашел ее – снял все эти поверхностные слои и открыл настоящую Бет, как редкий драгоценный камень.

И теперь она хотела больше всего на свете, чтобы Дик вернулся.

Уотсон Ренфрю выглядел обеспокоенным, когда она, улыбаясь, открыла ему дверь. Слегка нахмурившись, он смотрел на нее.

– Ты сказала, что это срочно. Я все бросил и приехал.

– Это действительно срочно, Уотсон. Входи. Будешь кофе?

– Да, пожалуй. – Он следил, как она налила ему кофе, добавил сливки и откинулся в кресле. – Я слышал, что ты продала коллекцию старинных автомобилей своего отца?

– Да, ее увезли вчера.

– И собираешься проводить аукцион? – Он чувствовал себя неловко. – Бет, прости меня за эти слова, но ты уверена, что поступаешь правильно? Как только люди поймут, что у тебя трудности с деньгами, они набросятся на тебя…

– Денежные затруднения? – Бет засмеялась, – Уотсон, я банкрот. И это правда. А что касается людей – кому до этого дело? Я скоро никого из них не увижу.

– Бет! Что это значит?! – Он посмотрел на нее с опаской.

– Я уже не та, что два года назад, – произнесла она спокойно. – Я не могу просто притвориться, что ничего не случилось. Что я не изменилась.

– Но ты все еще Элизабет Робин! – упрямо запротестовал он. – Это-то хоть не изменилось?!

– Разве? – Она улыбнулась, возвращаясь мысленно к высокому голубоглазому человеку, который похитил ее сердце, даже не прилагая к этому особых усилий. – «Ад на колесах»…

– Ты что-то сказала? – Уотсон удивленно посмотрел на нее.

Бет громко рассмеялась.

– Продай его! – сказала она спокойно, окидывая взглядом холодную комнату.

– Продать что? – Уотсон был крайне удивлен. – Дом?

– Все. – Бет бросила бумаги на столик. – Дом, коттедж, все!

– Бет! – Он выглядел настолько шокированным, что она улыбнулась.

– Кое-что я все же хочу оставить. Отцовские удочки, книги, стол дедушки и его кожаное кресло, в котором он сидел и читал мне сказки. И кое-что из вещей моей матери – ее серебряные щетки, коллекцию дрезденских статуэток, – я их всегда любила. Еще некоторые вещи. А остальное… – Она снова огляделась, как бы видя комнату в первый раз. – Я думала, что люблю этот дом, а сейчас остались лишь воспоминания. Но я захвачу их с собой. – Она повернулась и посмотрела на Уотсона. – Продай его.

– Но… но где ты будешь жить? Куда ты пойдешь?

– Я буду женой водителя грузовика, – сказала она, внезапно ощутив радость. – Я собираюсь печь пироги с вишнями, рожать детей и быть счастливой.

– Детей? – Он недоверчиво повторил это слово, как будто оно было странным, чужим и он не знал, что оно обозначает.

– Детей, – с удовольствием ответила Бет. – Детей Стэнли.

– А… деньги? От продажи?

– Там что-нибудь останется?

– Может быть, но немного.

– Оставь треть для меня – через несколько недель я сообщу свой адрес. Остальное отошли Диане Моузли… – Улыбаясь, она сунула руки в карманы. – Порадуйся за меня, Уотсон. В первый раз в жизни я знаю, кто я такая. И это самое прекрасное чувство в мире!