Там, где нас не ждут

ГЛАВА 1

Первый день осени

Утро застало меня на этот раз в своей постели, и похоже, что я впервые проснулся раньше Хэрна. Не воспользоваться таким обстоятельством я просто не мог. Конечно, они с Тузиком небось до утра проболтали, и ничего удивительного, что теперь некоторые дрыхнут, забыв о разминке и купании. Ничего, сейчас мы это поправим!

На улице как всегда туман, его не видно пока — проем завешен большим одеялом, но влажность-то никуда не делась…

Быстро одевшись в пошитые Хэрном по моим эскизам футболку и шорты из хорошей плотной ткани и навесив на себя амуницию и оружие, набрал в ковшик воды и плеснул на сладко сопящего Хэрна с криком:

«Нападение! Эльфы справа!» — а сам мгновенно выскочил по коридорчику в тренировочный зал.

— Балбес, кретин! — неслись из нашей кухни возмущенные вопли канна.

Конечно: меня по утрам таким способом поднимать ему, видите ли, можно, а когда сам почувствовал спросонья холодную воду на морде — так сразу кричать.

Внезапно крики прекратились, лишь сопение и шорохи доносились со стороны Хэрна. Понятно — одевается.

Пробежка до водопада и обратно. Водопад метров десять высотой, и небольшое плато, закрытое от дороги пологим косогором. Грохот падающей воды, тучи брызг… От входа в пещеры — метров пятьсот по краю скалистого обрыва. Отдышался и обратно, до постамента бобика. К водопаду бегом под горочку, обратно к бобику — с горочки, и так в течение получаса. Потом еще с полчаса разминка под шум водопада, наполненная комплексами с кинжалами, щитом и багером. Устал, пропотел, а теперь домой, снять с себя все — и с карниза вниз головой в прохладную воду. Мм! Блаженство!

Через полчаса завтрак. Хэрн, что все это время молча сначала бегал, а потом плавал рядом со мной, и теперь такой же молчаливый, уплетал приготовленный мною вчера плов. Видно, сильно обиделся. Ничего, переживет.

— Что, сильно обиделся? — с издевкой в голосе спросил я.

— Нет, малыш, ты классно поднял меня, шикарно все проделал, а твой крик про эльфов… ты на щит посмотри, — спокойно ответил Хэрн.

Повернув голову посмотрел на расположенный у противоположной стены пещеры рыцарский щит. Да-а! Меткости можно позавидовать. Точно по центру из щита торчали засапожники канна, воткнутые почти на половину лезвия. Однако… Вот тебе и подготовка! Спросонья сразу определить, что тревога ложная, и тут же сильно и точно с двух рук вбить в воображаемого противника ножи… Молодец!

— Впечатляет! Так чего тогда такой смурной: не выспался, что ли?

— И это тоже, но не главное… — опять скис Хэрн.

Да что происходит?! По утрам обычно он сам меня пытается растормошить, а тут буквально бразильский сериал!

— Хэрн, не тяни кота за причиндалы! Что случилось? — не выдержав затянувшейся паузы, спросил я.

Хэрн приподнял голову, из-под бровей оглядел меня, вздохнул, взял палочку и стал ковырять угли в костре.

— Сон, просто сон… — печально промямлил наставник. — Просто сон!

Мне сны здесь не снятся вообще. А вот к Хэрну, видимо, постепенно возвращается память, украденная ошейником Резы. Вот и стало его накрывать периодически. Понятно все.

— Что теперь?

— Дом снился! Мама!

У меня сжалось сердце. Как я тоже хотел к своим… но — не вспоминать! С ума сойду… и так утро скомкано.

— Не продолжай, понятно. Крепись; могу тебе обещать, что, как только освоимся в обществе, первым делом посетим твоих родственников. Клянусь!

Хэрн вдруг поднялся, встал в какую-то нелепо-гордую стойку, потом, ощутив комичность своего вида для меня, просто выпрямился. Прижал правую руку к груди:

— Спасибо, хозяин! — поклонился он и снова уселся на ковер, опять принявшись палкой шерудить костер.

Хм! А давно он меня хозяином не называл… Но настроение явно пошло у него в гору, чего нельзя сказать о моем… Вздохнул, прикрыл глаза — не вспоминать!

Посидели, помолчали. Я не узнавал Хэрна: обычно тарахтит как пулемет обо всем на свете, а тут прямо «блэдная овэчка». Надоело уже это безмолвие, как-то привык я к постоянному разговорному фону.

— А сейчас что случилось?

Он ухмыльнулся (хороший знак), потом улыбнулся (представляете его улыбку, с такой-то физиономией? Но я уже привык).

— Помнишь, войска возвращались? — спросил Хэрн.

— Возвращались? Да они бежали, и было их… ну очень мало! — засмеялся я.

— Вот и я о том же. Но подумай о другом: что заставило их все бросить и мчаться оттуда с распахнутыми от страха глазами? И заметь, небольшие группы воинов продолжают возвращаться до сих пор.

— А что там думать: дал им новый герцог по зубам, притом очень хорошо дал. А вот чем дал?.. Мыслю, без магов не обошлось, притом темных магов, и ты думаешь, что скоро тут будут гости. Я прав?

— Я тоже думаю, что герцог нас посетит, а вот насчет жены его не уверен. — Я как-то рассказывал Хэрну о подарке герцогини, от которого он меня откачивал. — Но в том, что скоро здесь будет суета и толчея, — уверен. Но и не это меня волнует: если перекроют дороги, то и караванов не будет, а без них нам зимой выжить будет нелегко.

— И что ты предлагаешь? Выйти в свет? А куда направим копыта наших коней?

— Ну, коней у нас пока нет, и кое-кто не умеет на них ездить. А куда идти, я не знаю, а то бы еще месяц назад ушли. Но и это волнует меня в меньшей степени.

— А что же тогда?

— Очередной ошейник рабства, который каждому из нас могут навесить, как только мы предстанем пред честным народом. А мне очень хотелось бы этого избежать.

— Знаешь что, давай подумаем об этом позже, а пока займемся, чем планировали, дел много, а занятий еще больше.

Все это время изъяснялись на общем. Хэрн почти перестал откликаться на мысленную речь, тренируя меня в языках.

Его слова о рабстве легли на подготовленную почву: я сам часто задумывался после рассказов Хэрна о системе рабства и о магической составляющей этой дикости в здешнем мире. Шансов отвертеться от таких «подарков» ни у кого нет, если пленника не выкупают — он становится рабом. Жестокий мир, жестокое время, жестокие нравы. А у нас, выйди мы отсюда без поддержки, очень велик шанс оказаться с шейными украшениями, а возможность прожить оставшуюся жизнь скотом меня категорически не устраивает. Поэтому такую вероятность нужно по возможности свести к нулю. И я вижу два варианта, как это сделать. Первый и основной, это заиметь защитника, пока не вырасту. Подумывал о герцоге, но это не вариант. У любых руководителей целесообразность на первом месте, будет ему выгодно — продаст за милую душу. Нужен такой, чтобы был обязан мне лично, а еще лучше стать ему другом или братом. Такой человек точно не предаст и в беде не бросит. Да где ж его взять?

Ну и второй вариант — разобраться с ошейником. Жизненно необходимо научиться нейтрализовывать его действие.

Как я понял из рассказов Хэрна, ошейник отключает у индивидуума желание мыслить, превращая в рабочую скотину. Такому человеку не к чему стремиться, он живет одним днем: поел, поспал, поработал… И мне кажется, проблема в том, что у жертвы отсутствуют жизненные ориентиры. А чтобы этого избежать — надо заякориться, поставить нестираемую метку, точку возврата, имея которую, трудно себя потерять.

Все это я обдумывал, занимаясь грамматикой на уроках по освоению языков, стреляя из арбалета, весь обед и послеобеденный отдых (иногда мы меняем немного распорядок занятий, ставя сразу работу с шестом после еды: как говорит Хэрн, чтобы обед утрясти). После обеда, отбивая яростные атаки Хэрна, что остервенело вертел шестом у меня под носом, я продолжал думать о проблеме ошейника. Я уворачивался, отводил удары, иногда их блокировал и сам атаковал, взвинчивая темп и скорость. Приемы, движения, работа рук и ног благодаря постоянным тренировкам въелись в тело так, что уже почти не требовалось думать об этом. Даже удалось один раз достать Хэрна (шест — единственная дисциплина, кроме арбалета, где мне изредка удавалось огрызаться).

— Я не понял, малыш: ты сейчас где был?

— Что ты имеешь в виду под этим «где я был»? — переспросил я Хэрна.

— Да очень уверенно ты бился, нетипично для тебя, и удар влепил жесткий.

Я помолчал, обдумывая, как ответить, ведь Хэрн — такой… может и обидеться, что я не уделял ему должного внимания.

— Я просто задумался. Извини!

Вот тут пришло время Хэрну застыть на месте, разинув рот.

— И пока мы с тобой столько времени «танцевали» — ты отвлекся. Так?

Я кивнул в ответ, сделав виноватое лицо и разведя руками.

— Да ты просто молодец — дойти до этого так быстро!

— Дойти до чего? — не понял я.

Хэрн вдруг радостно рассмеялся, приобняв меня одной рукой.

— Бестолочь ты моя! Ты смог самостоятельно впасть в транс, освободить свое сознание — и тело делало то, что хорошо умеет, в то время как твоя суть искала пути решения какой-то проблемы. Ведь ты думал о рабстве и об ошейнике?

— Ну, честно сказать, да! Меня очень беспокоит эта гадость. Коль у нас наметился перерыв в занятиях и ты не злишься на меня, то вот до чего я додумался… — И я коротко пересказал ему свои измышления по данному вопросу.

Хэрн оперся о шест и внимательно слушал меня, иногда удивленно вскрикивая и пытаясь вклинить в мое повествование свои мысли.

Объяснив суть моей идеи, я предложил, не откладывая в долгий ящик, на сегодняшних занятиях магией провести эксперимент, который заключался в следующем: я хотел надеть на себя ошейник и попытаться при этом остаться самим собой; узнать, какие чувства охватывают разумного при его применении, и постараться приостановить, а в идеале — отключить его действие. Хэрн был не просто удивлен, он был поражен абсурдностью моего решения, и принялся яростно меня отговаривать:

— Малыш, пойми — это очень опасно! Ты можешь просто не вернуться в реальность. Что я потом буду делать? Погибнешь ты — погибну и я, а мне очень хочется жить, очень.

— Если хочешь жить, а не существовать на подачки проходящего народа, то в первую очередь надо решить именно эту проблему, иначе рано или поздно ты снова станешь рабом, и весьма вероятно — в самой извращенной форме.

— Так-то так, но и рисковать собой тоже весьма глупо.

— Не бойся, есть у меня отправная точка, которую ошейнику вряд ли под силу уничтожить. А если ты так обо мне беспокоишься, не хочешь ли сам побыть в качестве подопытного?

— Нет, ни за что! Я его просто боюсь до жути! С меня хватит и этих ста лет. Больше не хочу!

— Хватит болтать, ты мне лучше вот что скажи: любой может надеть и, главное, снять ошейник?

Хэрн задумался, почесал лапой загривок и выдал:

— Точно не знаю, но мне кажется, только хозяин или с разрешения хозяина. Ведь когда с меня снимали ошейник, хозяина рядом не было. Так?

— Тогда слушай меня внимательно: я прямо сейчас надену на себя ошейник, ты выждешь сутки, и если я не смогу самостоятельно его снять, то завтра перед обедом снимешь его. Это приказ, ты понял? Повтори.

Хэрн слово в слово повторил мой безумный приказ, его взгляд был просто отчаянным, так он разволновался.

— Я запрещаю тебе покидать это место, весь эксперимент должен происходить в комнате, мы не должны ее покидать, что бы ни случилось. Помни: только одни сутки. А теперь давай сюда ошейник.

Хэрн метнулся в кладовку, что раньше планировалась в качестве спальни, и если мой безумный эксперимент не принесет видимых результатов, то ей придется на зиму снова превратиться в спальню. Стоя передо мной, он трясущимися руками протягивал мне серебристый широкий шейный браслет, увидев который вблизи я почти утратил прежнюю решимость. Неохотно, с осторожностью дотронулся до холодного металла браслета. В воспаленном мозгу носилась безумная мысль о рабстве до смерти, но волевым решением приказал своим рукам взять ошейник и, напомнив Хэрну о приказе, надел серебряную побрякушку на себя.

Моя отправная точка — это Земля, память о родителях, жене, детях и внуке. Стереть такой слой вряд ли возможно, а якорем в этом мире выбрал бобика, ведь никого роднее его у меня здесь пока не было. Хэрн не в счет, слишком сложные чувства испытывал я к нему. Он канн, и в то же время заменил мне друзей, наставников и учителя. Заботится обо мне, и совсем не как раб или слуга, а искренне, по-дружески, и, возможно, он испытывает ко мне отеческие чувства.

Ощутив прохладный металл на шее, я словно весь растворился в нем, и только мысли о доме, любимой семье не давали полностью окунуться в омут блаженства, источаемого ошейником, которое подавляло всякие мысли о сопротивлении этому наслаждению. Теперь понятно, как действует этот амулет! Это своего рода сильнейший наркотик, и тот, кто его дает, становится для носителя «украшения» таким родным и любимым, что любой его приказ или просьба выполняется с радостью, максимальной скоростью и самоотдачей. Классно придумано. Я не понял… да я мыслю! Я анализирую! Я себя чувствую! Так, с памятью вроде нормально. Земля, самолет, канны, бобик… Бобик, солнышко мое, я к тебе вернусь — обещаю! А где Хэрн? Его надо позвать…

Чувствую, с каким трудом мне удается открывать глаза, только не в физическом, а в астральном плане. Вот что-то мелькнуло. Огонь, какой же он красивый, блики по моей пещере, я сижу на одеяле. С трудом поворачиваю голову, пытаюсь осмотреться. А ошейник на шее начал сильно жечься… хм, не нравится, видно, что против его воли иду. Теперь медленно — в другую сторону. Хэрн половником что-то размешивает в котелке, наверное, кашу готовит. Каша! В голове окончательно щелкнуло, чувство сильного голода буквально смело тормозящее действие ошейника. Я поерзал задницей по одеялу, удобнее усаживаясь, огляделся вокруг — темно, только всполохи по стенам пещеры от костра; ночь или глубокий вечер.

— Вечер добрый, Хэрн — как жизнь молодая, дикорастущая?! — громко спросил я.

Выпустив половник в котелок и чуть не перевернув все его содержимое в костер, Хэрн подскочил на месте не меньше чем на метр и ошалело вытаращился на меня.

— Чего мычишь? Слова забыл, что ли? — и мысленно спросил: «У тебя все нормально?»

Тут же по мысленной связи пришел радостный ответ: «Ага, хозяин!» — и на общем продолжил:

— Малыш, ты очнулся! Ну наконец-то — я так боялся, и скучно было очень… Ты сидишь, смотришь в одну точку, дышишь через раз. Я пытался давать тебе какие-нибудь команды, но ты на них не откликался, меня полностью игнорируя. Сейчас на улице ночь. И еще — прибегал бобик, увидел тебя в таком состоянии, обозвал меня идиотом, сказал, если ты завтра не очнешься, то он меня съест. И поверь, он не шутил, — как-то совсем грустно закончил свое повествование Хэрн.

«Да-а!.. Дела!» — подумал я.

— Хэрн, а вот скажи: какие у этого украшения есть хорошие качества?

— Ты бы мне лучше рассказал, как сумел его побороть, раз спокойно общаешься со мной, а он на шее.

Я обстоятельно поведал Хэрну о своих догадках, о действии наркотика, воспоминаниях о родных, бобике, о нем — Хэрне, и о сильном чувстве голода, окончательно смывшем волной тормозящее действие ошейника.

— Нужно иметь сильное чувство к чему-то или кому-то: месть, желания, любовь, ненависть, воспоминание, клятва, долг… все, что способно удержать тебя от погружения в наркотический дурман. Я не зря спрашивал, какие у него хорошие стороны есть. Уж очень все просто: одна функция — с его помощью превращать разумных в рабов. Одно рабство, и все? Этого мало: для того чтобы превратить в раба, не обязательно доставлять удовольствие и лечить… Кто их делает, эти ошейники, сколько они стоят и для чего их покупают?

Хэрн задумался, наморщил лоб, сосредоточился. В такие моменты он особенно напоминал о своем немаленьком возрасте. Набычился, надулся, как мыльный пузырь, — весь мысленный процесс вышел на передний план, в данном случае на лицо, вернее — на морду.

— Я не знаю. Ведь я познакомился с ним не по своей воле, и все время нашего знакомства для меня промелькнуло как один день. Мне просто очень повезло, что меня использовали в качестве мага, потому я и смог себя ощущать наполовину разумным и отсчитывать пролетающие циклы. Кто делает эти ошейники, я тоже не знаю, мне кажется, они — дело рук древних, но для чего древние их делали и как использовали, не ведаю. Я думаю, на этот вопрос никто тебе ответа не даст. Их приспособили местные, сам теперь знаешь к чему, и сто лет назад… да и сейчас, я думаю, — это довольно редкая вещь и стоит немало. Сам понимаешь — заполучить в рабы мага несложно. Намного сложнее удержать его в подчинении, чтобы при этом он хоть что-то понимал.

Теперь уже я задумался. Получается, ошейники используются в основном для рабов-магов, но ведь я видел на стоянках много народу в ошейниках, и женщин среди них тоже было немало, а Хэрн говорит о большой стоимости этих неприятных игрушек… Понятно и то, что Хэрн сам многого не знает. Я думаю, есть несколько видов ошейников, и используют их действительно для порабощения людей и им подобных, но они все разные. Для магов используют самые сильные из них, а вот кто их изготовляет или изготовлял, разберемся позже.

Я просидел в ошейнике до самого утра, боясь заснуть. А вдруг во сне мои настройки полетят и я стану полностью зависимым от шейного браслета?! Страшно! Но сон меня все-таки сморил под утро, так и не удостоив в очередной раз сновидениями.

ГЛАВА 2

И все-таки я проснулся сам! Очнулся от сна перед обедом: под головой подушка из плотной ткани, набитая сухой травой (идея моя, исполнение Хэрна), сверху накрыт маленьким одеялом, рядом горит огонь, над костром подвешены котелки, в них что-то булькает. Хэрна рядом не видно, ушел куда-то. Вставать неохота. Пьянящая радость наполняет сознание: я победил, я выиграл этот забег с беспамятством, я выжил! Тело поет и требует действий, а ссадины на руках, ногах и туловище, что каждую тренировку добавляются в мою «коллекцию», исчезли, синяки и ранки не саднят. Меня отлично подлатали, я стал как новый рубль. Интересное наблюдение. Может, много времени прошло и я все время был безумной рабочей машиной? Вряд ли! Пещера та же, вон мой черненький кинжальчик лежит, я точно помню, куда его вчера клал. Со стороны тренировочного зала раздалось кряхтение, и из серого проема туннеля появилась уставшая, но довольная физиономия Хэрна.

— О, господин, наконец вы проснулись. Прошу вас, давайте сейчас же пройдем к бобу, иначе это блохастое создание меня съест. Прошу вас, господин.

Я от удивления приподнялся на лежанке, и видок у меня был, наверное, до такой степени глупый, что он не выдержал и засмеялся, а следом за ним в пещеру ввалилось и само мохнатое недоразумение.

Вот гады, эти два спевшихся субчика решили меня разыграть! Но на дворе день, а бобик спокойно расхаживает по гостям, значит, перекрыл периметр зоны доступа.

— И вам привет, господа. Чем обязан, господин бобик, вашему посещению наших пенатов? Не соблаговолите ли, судари, изъясниться на сей волнующий меня момент!

Теперь уже они оба представляли собой экспозицию удивленного пограничника с собакой, причем тоже удивленной.

— Рты позакрывали, а то кишки простудите! — От моего высокопарного, аристократического слога не осталось и следа, и я хамски добавил: — Я не понял, в этой халабуде меня кормить кто-нибудь собирается?

Бобик крякнул, и в моей голове раздался его вопрос:

«Ты как себя чувствуешь? Ошейник, смотрю, снимать не собираешься?»

— Снимать пока не собираюсь и чувствую себя на удивление отлично. А ты что тут делаешь? Границы зоны закрыл?

«Да. Хотел узнать, как у тебя дела, и этому ушастому, в случае чего, ноги откусить, чтобы головой думал, когда позволил тебе добровольно надеть блокиратор».

— Какой еще блокиратор? — переспросили мы одновременно с Хэрном, а потом с удивлением уставились друг на друга.

«Артефакт долов, магия Хаоса, древняя штучка. Использовалась ими в медицинских целях. Блокирует боль, растягивает силы пострадавшего до прихода помощи, удерживая тяжелораненого на этом свете. При применении к самому себе — восстанавливает силы, залечивает раны, но в личных целях злоупотреблять не стоит. Эффект привыкания, как ты выражаешься, малыш, наркотическая зависимость».

Я сидел пораженный, а затем… никогда прежде так вслух не выражался… ну а потом меня осенило: бобик по-тихому у меня в голове копался, когда я о чем-то надолго задумывался; он ведь говорил об этой своей особенности в первых наших беседах.

За обедом, что приготовил Хэрн, бобик поведал нам об ошейнике все, что знал. Оказывается, этот артефакт должен настраиваться на личность носителя. Запоминал его параметры и в сражении, если тот получал раны, — залечивал их, а если раны были не совместимы с жизнью — блокировал жизнедеятельность организма, доводя все процессы до минимума, давая таким образом на остатках жизненных сил продержаться до прихода посторонней помощи. Носитель выживал в большинстве случаев. А при необходимости помощи постороннему ошейник просто блокировал все мысленные процессы, отключая мозг, и по возможности с помощью заложенных лечебных плетений лечил пациента. Но разумный все равно становился безмозглой скотиной, не способной думать. У меня же получилось самостоятельно настроить шейный браслет на свои личностные характеристики, что немало удивляло блохастика, а Хэрн был и вовсе поражен.

Так, под беседу и неспешный перекус, и просидели до самого вечера. Потом проводили бобика на его пост, дружки развлекали себя разговорами, а я, умаявшись за день, пригрелся под боком у бобика и заснул.

ГЛАВА 3

Как я не люблю ночные побудки!.. Обычно ничего хорошего они не приносят.

«Малыш, малы-ыш, проснись! У нас опять гости и, похоже, среди посетителей старые знакомые. Проснись, говорю, они сейчас уже будут здесь. Хэрн, забери у него одеяло и спрячься в кустах, а это чудо охранку включит, за него не беспокойся».

Спросонья ничего не соображая, еле продрав глаза, уселся на алтарь, прижавшись к правому боку бобика. Нажатием на белый камень кольца включил свою охранную систему, и она, как уже бывало, распознав насыщенное содержание вокруг алтаря магии Порядка и определив ее как враждебную, укутала меня в невидимый туман.

— Бобик, что ты там говорил о старых знакомых — герцог решил нас посетить, да?

— Нет, ни герцога, ни герцогини в округе не ощущается. А вот господа, что подарили тебе Хэрна, снова хотят пройти, причем заплатив за проход и работу могильщика очередной жертвой.

— И часто тебе приносят жертвы?

— Бывает.

— И тебе это не противно?

— Что противно?! Я посланник древних, и кровь для меня — лучший подарок. Ты, наверное, заметил, что когда мы прикончили вождя с пигмеем-магом, то поверхность алтаря под трупами была чистая. Заметил?

— Да… что-то такое припоминаю.

— Вот! Алтарь поглощает живительную влагу, и чем ее больше, тем мне лучше. Тут уж извини, но я с собой ничего поделать не могу, меня таким создали. И в свое время монстрик делился со мной добычей: ему мясо, мне кровь… хотя от мяса я тоже никогда не отказывался.

— Однако!.. И как часто тебе нужна кровь? — с содроганием от представленной картины жертвоприношений спросил я.

— По возможности. Могу впитать хоть озеро, могу существовать без нее годами… я же тебе говорю — по обстоятельствам. И хватит болтать, не отвлекай, посетители уже коней около тропинки привязывают и сюда направляются, и будь, пожалуйста, посдержаннее, а то очередного Хэрна получишь.

Непонятное предупреждение, но стоит к нему прислушаться, уж очень не хочется вляпываться в чужие разборки.

Тем временем на тропинке, в полосе спокойного зеленоватого света, отбрасываемого алтарем, появилась группа из четырех разумных, волоком тащивших еще два тела, в одном из которых я узнал белокурого эльфа, в свое время отдавшего приказ на убийство Хэрна. Только теперь он сам был мертв.

Среди четверки я сразу узнал двоих бывших посетителей. Угрюмый детина с косым шрамом через все лицо, который дарил серебро, и смелый громила, собиравшийся нагло отрезать бобику уши. Еще двое плечистых ребят были мне незнакомы, но держались оба очень достойно. Все четверо одеты в кожаные доспехи, на поясах мечи, кинжалы, у одного за спиной арбалет. Я, тут же решив попрактиковаться, поочередно просветил плетением контроля всех участников вечеринки, выясняя наличие навыков. Очень серьезные ребята здесь собрались. У каждого по семь-восемь навыков, причем у троих некоторые навыки доходили до девятого холла. Магов среди них не было. Самое интересное, что второе тело, которое волокли незнакомые ребята, было живое, но только крепко связанное. Понятно, вот и кандидат в жертвы нарисовался.

— Стил, кладите командира на алтарь. Лучшего погребения для него все равно не найти.

— А ты чего, Кэрелл, раскомандовался? — неожиданно взъелся гориллообразный громила. — Я сам знаю, что мне делать надо. У тебя вон есть крысеныш безмозглый, им и командуй, если ему это нравится, а нас с Карнном не трогай.

— Ты, Стил, за себя говори, и говори потише: забыл, где находишься? — спокойно сказал угрюмый меченый. — А то запасных штанов ни у кого нет.

— Ты на что намекаешь, ублюдок? Я тебе сейчас зубы выбью, поганец! — уже не контролируя себя, заорал Стил.

— Ну, кто тут поганец, мы выяснять не будем, — спокойно, врастяжку, произнес четвертый участник диспута, — а за крысеныша ты у меня ответишь.

— Пасть захлопни, молокосос! Лучше своей ноше горло перережь. Только смотри не обгадься, — прорычал немного успокоившийся гориллоподобный.

А это, судя по наличию навыков, самый матерый из группы, не зря так себя ведет. Видно, после гибели командира претендует на его место в этой стае.

— Никто его не тронет, я сказал, — твердым голосом произнес Кэрелл.

— А это еще почему? Эта скотина убила Эриэла, а ты его хочешь оставить в живых?

— Во-первых, он его победил в схватке, притом действуя честно, в отличие от командира. Я не знал, что у них давние счеты. И то, что задолжал ему командир, можно было оплатить и из-за угла, как это часто делал Эриэл. Но Мартин поступил честно, и поэтому пусть его судьбу решат другие, но не мы. Иначе боги от нас отвернутся.

— Ты, сволочь, хочешь помешать мне искупать свои руки в его крови?! Да кто ты такой?! — С этими словами Стил выхватил из перевязи нож и неуловимым движением метнул его в оппонента.

Только и противник оказался ловок, даже на таком близком расстоянии умудрился среагировать и закрыть грудь у сердца ладонью, куда и вонзился нож.

— Сука, ты что творишь?! — простонал он.

Все произошло настолько быстро, что я ничего не успел понять.

В следующее мгновение сработал арбалет, и оперение болта застыло во лбу громилы; пошатнувшись, он рухнул под ноги меченого.

— Та-ак, весело отдохнули-и! — невозмутимо произнес тот. — Неплохой выстрел, малыш, только убивать его не стоило, он один знал код Эриэла. Поторопился ты немного. Эта скотина и меня уже начала доставать. Но все равно, поторопился ты, и денег у нас теперь точно не будет. Эх! Да ладно, займись пока Кэреллом, перевяжи его, а я уложу на алтарь гостинцы.

С этими словами меченый легко, почти не напрягаясь, поднял и аккуратно положил на алтарь тело командира. Потом рядом небрежно кинул тело Стила, а затем, опять аккуратно, уложил связанного Мартина.

— Ничего личного, Стрелок, — тихо обратился он к Мартину — твою участь решу не я, и меня это радует. Ты неплохой человек, и товарищ хороший, но против командира я не пойду. Бывай; кто знает, может, еще и свидимся, хотя с твоими ранами… я в этом так неуверен. Крепись, парень! — Отвернувшись от алтаря, спросил Кэрелла: — Командир, что делать с их вещами?

— Не трогай. Ты уложил их на алтарь — значит, это подношение, и брать обратно нельзя, хранитель не простит. Коней оставь и их поклажу тоже, а теперь кланяемся и уходим. Боюсь, Великий мог обидеться за наши выкрутасы, и мы все здесь навсегда остаться можем.

Постоянно кланяясь, троица спиной назад уходила в темноту. Вот так подарки на ночь глядя… Навыки новые я точно у бобика выпрошу, пусть закрывает на несколько дней проход, такую удачу упускать нельзя. У этой «гориллы» целый набор вкусняшек.

1. Навык нападения — девятый холл.

2. Навык Ремесла — восьмой холл.

3. Навык разведки — восьмой холл.

4. Навык стрельбы из арбалета — шестой холл.

5. Навык сопротивления — шестой холл.

6. Навык лицедейства — пятый холл.

Серьезный дядька был, а как ножи мечет — любо-дорого смотреть… Но сволочью был, да. У командира вкусняшек, наверное, еще больше, и у третьего, связанного члена компании набор тоже оказался неплох.

1. Навык ремесла — восьмой холл.

2. Навык разведки — седьмой холл.

3. Навык лидерства — седьмой холл.

4. Навык нападения — шестой холл.

5. Навык стрельбы из лука — шестой холл.

6. Навык силы духа — четвертый холл.

7. Навык сопротивления — третий холл.

8. Навык мудрости — второй холл.

9. Навык дипломатии — первый холл.

Если всех поглотить, то неплохо можно прокачаться.

Но если мертвые меня особо не волновали, то что делать с живым — вопрос. Меченый сказал, что лучник тяжело ранен, значит, есть шанс сохранить ему жизнь. Интересно, о чем он сейчас думает на смертном ложе?

— Бобик, ты меня слышишь?

«Конечно, слышу. Что, опять хочешь заняться благотворительностью? Предупреждаю: сделать его рабом-кровником я не смогу. Он останется свободным. Выбор за тобой».

— Я хотел просто, чтобы ты просканировал его мысли: о чем он думает в такой момент, что вспоминает? Ведь он в сознании?

«Да, в сознании. И мысли его, как ни странно, совершенно спокойны. Его не страшит скорая гибель — так, немного печалит. Он доволен, испытывает удовлетворение от выполненного обета. Он отомстил за смерть родного ему человека. Жалеет, что не смог его защитить, и погиб тот из-за него и вместо него. У него нет близких, он никого не вспоминает и мысленно ни с кем не прощается. Жалеет о том, что не смог добиться достойного положения в обществе, не оставил наследников и что из-за его гибели никто не будет плакать, у него нет друзей, остались только враги. Что ты от него хочешь, малыш? Не томи!»

— Что я хочу?.. — слегка опешил я от прямого вопроса. А ведь правда: что мне надо-то от этого наемника? Я задумался. — Бобик, а есть ли в его крови благородные примеси… одним словом, он бастард?

— А ты откуда об этом узнал? — удивился бобик.

— Сопоставил твои слова, Тузик. Не удовлетворенный своим положением — значит, имел на это право, одиночка — его не принимали ни в одном из сословий, честно провел бой — значит, имеет благородство в крови, раз уж даже и мстил благородно, не из-за угла. Я прав?

«Видимо, да. Если выживет, то сам о себе расскажет. И я полагаю, что ты собираешься сделать из него столь нужного тебе виконта. Так?»

— Боги! Какая интуиция! Вам, сэр, в секретной службе работать старшим аналитиком.

«Кто такой „аналитик“, я тебя спрашивать не буду, главное в этом выражении слово — „старший“. Вот старшим я согласен быть. Так что будем делать с бедолагой? Если не оказать ему помощь сейчас, то ни о каком виконте речь идти уже не будет. И кстати, куда делось наше ушастое создание? Наверное, унеслось вприпрыжку к дороге. Спорим, коней осматривает?»

— Не до коней. Что делать с раненым, бобик?

«Что делать? Лечить, конечно. Только не твоими полуплетениями, а заклинаниями полной силовой наполненности. Начинай сразу с третьего уровня, и совет — сними с себя наконец ошейник и надень на пострадавшего. Он не будет чувствовать боли, ошейник блокирует нервные окончания».

— Какие ты определения знаешь!

«Балбес, их знаешь ты, и мне очень интересно, откуда у тебя такие знания?»

— Вопрос не к месту, идем дальше. На третий порядок меня не хватит, я сразу отключусь.

«Ты отключишься, а ему похорошеет. И к тому же не забывай: вы находитесь на алтаре! Бери его энергию, пропускай через себя, перерабатывай — и все дела. Я ведь уже тебе показывал, как это делается, неужто забыл?»

— Ага, забудешь тут! Боль по всему телу адская была. Пробовать по новой не хочется, совсем не хочется.

«Своими силами тебе его не поднять. Пятый и шестой уровни Порядка тебе не по силам применить, да и не знаешь ты их. Третий — твой нынешний предел, первым и вторым ему особо и не помочь, разве что боль облегчить; если и поднимешь его на ноги, то времени много пройдет. И так удивительно, что ты на своем неполном втором личном уровне способен устойчиво держать заклинания третьего уровня, не имея практики. Вот что значит наличие дакка Жизни и соответствующих навыков. Только силы прикладывай максимальное количество и пользуйся маной алтаря. Приступай, не то будет поздно!»

Вот попал… опять бобик меня подставил, ведь он точно просчитал, что умереть я очередной жертве не дам. И мне придется ее лечить. А сил-то нет… В прошлый раз, когда бобик показывал мне способ прокачки энергии алтаря через себя, я потерял сознание от боли. И впоследствии избегал таких занятий как только мог, а теперь, похоже, мне не отвертеться.

Я подошел к раненому, снял с себя охранку и мысленно вызвал Хэрна:

«Ты куда пропал? Давай сюда, помощь твоя нужна, сам не справлюсь».

«Иду, малыш… там такое!»

Ну вот, еще и Хэрн что-то отыскал. А коль такой возбужденный, значит, его хомячья душа поет и это закончится очередным захламлением ненужными вещами моей спальни и, боюсь, не только ее, ведь коней этот жмот точно не бросит, а куда-нибудь пристроит.

Одним движением снял с себя ошейник, но наклоняться к раненому не стал. Дождусь Хэрна. Вон тень чья-то на тропинке появилась. Точно, коней ведет… Чингисхан, блин!

— Давай быстрее, подстрахуй меня!

Хэрн тем временем уже привязывал скакунов к веткам кустов. При таком освещении рассмотреть, что за жеребцы нам достались, было трудно, но один меня поразил, особенно своей грацией и красотой гордо вскинутой головы.

— Что делать-то? — спросил Хэрн.

— Придержи беднягу. Я надену ему ошейник, потом разденем его, и я применю плетение третьего уровня магии Жизни. Бобик говорит, что так быстрее получится.

— Может, сначала первого и второго? Подготовить его к исцелению, кровь остановить, раны почистить. А потом уже и третьего…

— Если я начну с первого и второго, то третий сегодня точно применить не смогу, сил не хватит, даже при помощи алтаря. Делай, что говорю, и не отвлекай бесполезной болтовней.

Мы вместе приподняли голову раненому, и я аккуратно застегнул у него на шее серебряный браслет. Воин дернулся, обмяк, издав протяжный стон, и затих. Отключился. Не стонал, держался на одних морально-волевых — молодец, уважаю. Ради такого и боль потерпеть можно, когда энергию алтаря для него через себя пропускать буду.

Хэрн быстро освобождал наемника от одежды. Да-а! Досталось ему… На груди три серьезных пореза, бок разворочен, рука, похоже, сломана, в спине дырка. Как еще живой до сих пор? Не теряя времени, я сосредоточился и приступил к созданию руны заклинания восстановления «Утренняя заря»; сложное и тонкое в обращении плетение третьего уровня магии школы Жизни, плохо мне дающееся. Но в этот раз, при виде ужасающих ран, руна буквально мгновенно вылепилась у меня в руках, задержка произошла только при насыщении ее маной и силой. Как обычно, решил смухлевать, а в итоге истратил весь свой запас, и после применения рухнул на колени. Оперся руками о чистую поверхность алтаря, и сразу же, как водный поток, прорвавший дамбу, хлынула в меня его энергия. Я не кричал, хотя больно было очень сильно. Хорошо хоть сознание не потерял, как в прежних случаях, но тогда я напрямую напитывал плетение маной алтаря, пропуская ее через себя. Не скажу, что сегодня мне было легче, но быстрее в несколько раз — это точно.

«Ну ты и аферист! — раздался в голове недовольный голос бобика, — ты, как обычно, вытворяешь что-то свое. Тебе рано напитывать свой колодец напрямую от алтаря. Пойми, пропустить ману через себя — это не одно и то же, что держать эту ману, по сути враждебную тебе, в себе. Ты можешь сгореть. Спасло тебя, я думаю, только наличие дакка Порядка и его навыка. С другой стороны, мы теперь знаем, что ты можешь работать напрямую, а боль при применении со временем пройдет. Все будет зависеть от частоты тренировок и количества пропускаемой и вкладываемой в плетения маны».

— Как он?.. — простонал я.

— Лучше, — вклинился Хэрн, — раны закрылись, стонать перестал. Дыхание выровнялось. Нормально. Но как транспортировать его домой?

«Перевозить его ближайшие два дня не будем. Здесь полежит. Я за ним присмотрю. В случае чего, вызову тебя, не беспокойся». — вклинился в разговор бобик.

— Тузик, ты поглотишь сегодня кого-нибудь? — тихо спросил я.

«Что, опять не терпится получить навыки, как ты выражаешься, на шару?»

— А почему бы и нет? Имею право. Да и грех не воспользоваться такой возможностью. Ты разве против?

«Нет, что ты! Но надо же было тебя подколоть! И еще одно: я смогу тебе передавать навыки, увеличивая их только до пятого уровня. Дальше сам».

— Понятно. И с кого начнешь?

«Естественно, с командира. Он вот-вот уйдет за ту грань, из-за которой уже не вернуть его навыки. Идите спать, коней можете оставить пока здесь, но навоз, если он будет, а он будет, потом уберете».

Я подумал о навозе — и представился Хэрн с большой корзиной дерьма на плечах, шагающий по лесу к своему волшебному дереву. Я улыбнулся: уж он-то точно рад появлению производителей навоза.

— Не беспокойся, бобик, все будет чисто, уж в этом я тебе могу поклясться. Пока! Мы пошли.

Забрал Хэрна, который хотел остаться с бобиком, но я настоял на своем: не стоит Хэрну видеть момент поглощения трупа, поберегу его нервную систему. Дома, раздевшись и отказавшись от позднего ужина, завалился спать. Жизнь явно делала новый виток, и куда он выведет, пока неизвестно. Станет ли спасенный мне другом и помощником, не знает никто. Но то, что нам с Хэрном пора уходить, становится все яснее. Остается открытым вопрос — куда?..

А теперь — спать. Завтра много дел и занятий, но собой я доволен. Смог разобраться с ошейником, получив в руки прекрасный козырь. Все, до утра.

ГЛАВА 4

В очередной раз вспоминаю — утро добрым не бывает. Если ты не в отпуске. Поднял меня, облив водой, неугомонный Хэрн: мстит, наверное. Ни разу после случая, когда я его так же, как он меня, поднял, я канна больше не подлавливал. Спит ли он вообще, непонятно. Вот и сегодня на пробежку я выскочил мокрый под довольные подначки Хэрна.

Сначала к бобику. Пациент жив, спит. Раны затянулись, кроме той, что на боку. Кони… к ним сразу метнулся Хэрн, отголоски его радости от обилия навоза ощутил даже я по ментальной связи. Вот же нашел новую игрушку.

Разминка прошла как обычно. Работа с кинжалами была интенсивной и выжала из меня силы. Еле добрался до лежанки. Но отдохнуть не дали: Хэрн отправил меня купаться, а сам побежал с корзиной в лес ублажать свое божество.

На общем совете в очередной раз пересмотрели распорядок дня — вернее, недели. Теперь неделя разбита на «день через день». Получились два разных распорядка дня. Один для понедельника, среды и пятницы, второй для остальных дней, кроме воскресенья, в воскресенье — выходной. Я не упоминаю названия местных дней, здесь все меряется декадами, по десять дней в каждой, причем выходных и праздничных дней не бывает. Праздники вообще-то бывают, но для свободных граждан и благородного сословия. И, конечно, церковные праздники, но это для ограниченного количества народа. Большинство просто пахало и пахало в прямом и переносном смысле. А разделение потребовалось, потому что бегать на полигон и обратно всего на два часа не было никакого смысла. Теперь в дни первого распорядка — занятия с холодным оружием. А в дни второго распорядка — занятия магией и языками. Но практическое овладевание языками в течение дня изменению не подверглось. Мысленная речь не практиковалась совершенно.

По первому распорядку после завтрака занятия с шестом, копьем и багерами. Время занято этим до обеда. После обеда арбалет — два часа, кинжалы — два часа и ножи с томагавками до ужина. От хозяйственных дел Хэрн в ультимативной форме меня освободил. В промежутках между занятиями — прокачка колодца. Два раза во время купания, в остальные — температуру тела регулирую сам. К вечеру становлюсь выжатый не просто как лимон, а как шкурка от него.

По второму распорядку — не легче. Разминка до завтрака увеличена на час и заполнена комплексами с кинжалами, копьем и багерами. После завтрака, захватив с собой корзины с продуктами и котелки, уходим на полигон, где до самого вечера чередуем занятия практической магией с теорией и занятиями языками. Затем возвращаемся домой, где Хэрн готовит и ужин, и завтрак на следующий день, а я метаю ножи и топорики до полной утраты сил. Затем купание в бухте и поход к бобику.

Сегодня у нас первый вариант, и я уже кручу багер, вертя его во все стороны, нанося удары, ставлю блоки, работаю с тенью. Хэрн все время недоволен и требует, требует, требует… Все ему не так, все ему не то; заставляет работать до полного изнеможения, гоняет на измор, совершенно не делая скидки на мой возраст, рост и вес. Его удары полноценные, жесткие и сильные. Если бы не колечко охранки, мне совсем грустно было бы.

Прокачка колодца между занятиями также отнимает массу сил, я уже прокачался весьма неплохо: еще немного — и в этом месяце точно Хэрна догоню. Но, увы, по прилагаемой силе я все так же на нулях, нужна практика, причем боевая, и надо еще подрасти физически — сил не хватает.

Комплексы, что разработал Хэрн, повторяем постоянно, он придумал их для всего: тут и копье, и шест, и багеры, и ножи, и кинжалы, и работа со щитом. Даже тренировку с арбалетами дотошный Хэрн пытается перевести в комплексы. Вот только томагавки обделены его вниманием: принципиально не прикасается к ним, и мне самому приходится придумывать для них порядок применения, а также вырабатывать технику броска.

Сегодня после боя на багерах, настоящего боя с клинками (я и Хэрн были в костюмах из кожи монстрика, но и они не всегда помогают), сильный порез получил Хэрн. Если бы я не удержал удар, то точно оставил бы учителя без головы, а так — глубокий порез на шее. Очень удобно багером наносить двойной удар на завершающей фазе атаки. Пришлось срочно лечить канна, ставя сразу плетение второго уровня с максимальной приложенной силой, в результате чего ему резко похорошело, а мне очень сильно поплохело. И что, благодарный наставник разрешил мне отдохнуть? Дудки, погнал отрабатывать заключительную часть занятий, прогоняя комплексы на скорость, причем синхронно с ним. Вот тут меня второй раз за все занятия просто отключило. Копье летало само по себе, выкручивая разные пируэты, а мое «я» мысленно разбирало волнующий меня вопрос сокращения времени на создание рун. Очнулся, только когда Хэрн меня похвалил за точность выполненных упражнений.

— Постой, Хэрн, меня только что снова накрыло, я не участвовал в твоих танцах, я думал о другом!

Хэрн посмотрел на меня, хмыкнул и спросил такое, чего я от него никак не ожидал услышать:

— Ты что, думаешь, я не заметил? — а потом продолжил: — Именно для этого я каждый раз и требую быстрого и точного выполнения комплексов. Сейчас, когда ты работаешь головой, следя за тем, правильно ли выполняешь движения или нет, любой воин сделает тебя на раз. Поверь, любой. Потому что они прошли реальные бои, и там цена ошибки — смерть или увечья. Пока ты очень слаб: может, какого-нибудь крестьянина и способен осилить, но на сегодня это твой потолок. Поэтому и проводим тренировки с полной отдачей сил. Я хочу, чтобы из настоящего боя ты вышел живым: не победителем, хотя это тоже важно, но главное — живым. Понятно? Тренируйся, у тебя еще все впереди. — И через паузу добавил: — Надеюсь!

Я стоял как оплеванный. Я не считал себя великим воином, но и мальчиком для битья не считал, а тут такой облом — обидно! Хэрн подошел, приобнял меня за плечи:

— Не расстраивайся. Я не хочу, чтобы ты себя переоценивал: при встрече с достойным и сильным противником это будет для тебя фатальным. Твои козыри — это в первую очередь арбалет и магия, потом все метательное оружие и уже на самый крайний случай, если не сможешь убежать, — кинжалы, багер и шест. О копье пока молчу — не та еще у тебя сила, не та… но знания — они всегда будут с тобой, поэтому учись, совершенствуйся и тренируйся. А теперь на прокачку, отдохнул, и хватит.

После такой лекции я еще более старательно начал относиться к занятиям, после обеда особенно досталось арбалетам и томагавкам.

Арбалет я заряжаю теперь только магически, к концу занятий я по мане и силе пустой. Но все равно работаю, вытягивая из себя все, что есть, заодно и прокачиваюсь. Жаль, что зарядные магазины рассчитаны только на четыре болта. За два часа меня хватает на сорок выстрелов; сорок! Мой носимый с собой запас болтов составляет пять магазинов, то есть двадцать выстрелов. Четыре магазина в подсумке, а пятый пристегнут к арбалету. Я все чаще возвращаюсь к мысли попробовать напитать болты энергией, но страшно. Уже несколько раз порывался, и каждый раз что-то да останавливало.

Сегодня занятие шло немного нервно. После таких откровений держать себя в узде становилось все сложнее. После часа стрельбы, причем на бегу с препятствиями, при зарядке арбалета с помощью магии я три раза подряд промазал по стоящей мишени. По мнению Хэрна, я сам ни в коем случае не должен маячить на одном месте, представляя собой отличную мишень, а должен двигаться, причем именно в движении пытаться поражать цели, как стоящие на месте, так и раскачиваемые Хэрном. И такое меня зло взяло после промахов, аж затрясся весь, и, не соображая, перед очередным выстрелом нажал на кнопку отбора маны. Жуткий холод пронзил все тело, в глазах зарябило, и я, уже теряя сознание, из последних сил нажал на спуск, выпустив сияющий болт в цель, а сам рухнул на песок лагуны.

Мишень, куда я стрелял, сделана была Хэрном из двух рядов чурок деревьев в три моих обхвата толщиной. Когда я очухался, возле меня молча крутился Хэрн, и такой страх в ментале разлит, что я даже испугался, пока не понял, что это он боится меня.

— Что там, Хэрн? Я попал?

— Попал, господин. Хорошо так попал, просто прекрасно. Только теперь стрелять некуда, нет больше мишеней, надо новые делать, и болта одного нет. Вот что от него осталось! — и протянул мне на трясущейся ладони кусок металлического, изрядно помятого оперения болта.

— Помоги, пожалуйста, встать, — попросил я Хэрна, пытаясь подняться на ноги. — Пошли к мишени, хочу посмотреть, что случилось.

Н-да, картина маслом. Руины Помпеи. Сама мишень и стоявшие рядом с ней разворочены взрывом. Чем же я накачал болт, что так сильно шандарахнуло?

«Бедная моя лагуна!» — Я осмотрелся вокруг, но видимых повреждений больше никаких нет. Фух, от сердца отлегло. Больше таких экспериментов здесь ставить не буду.

А теперь займемся анализом. Отчего мне стало так плохо — чуть сознание не потерял? Маны еще навалом, а вот силы практически нет. Недавно обед был, а теперь есть хочу просто по-страшному.

— Хэрн, сооруди что-нибудь поесть, желудок от голода сводит.

— Может, кусочек мяса монстра для пробы?..

А что, идея! Посмотрим, как наш НЗ с такой задачей справится, ведь если повезет, то с его помощью я несколько таких выстрелов произвести смогу.

— Неси, только по-быстрому.

И чем теперь заняться? Покидаю-ка я пока томагавк и ножи в небольшую мишень, стоящую в сторонке. Настроение, несмотря на трясущиеся от слабости руки и ноги, на высоте. Я был очень рад, что у меня получилось пройти очередной рубеж.

Вон и Хэрн несется с тарелкой. Какой эстет, только белого воротничка и полотенца через руку не хватает! Надо его спросить — он к бобику не ходил? Как там пациент? И что-то он подозрительно молчит о вещах, что отдали вместе с подарками: не верю, что он не успел посмотреть…

Подбежавший запыхавшийся Хэрн скороговоркой выдал перл:

— Господин, лучшая закуска, но выпить не предлагаю, хотя и стоило бы.

Сунув кусок копченого мяса в рот и жуя, я спросил:

— А что за повод для пьянки?

На что бодрый и какой-то радостный Хэрн выдал вообще шедевр:

— Хозяин, только канны могут заряжать магией болты арбалетов, и то очень немногие, и такого результата даже лучшие никогда не добивались: вы с первого раза разворотили целое укрепление. Вы настоящий канн, господин.

Н-да, довольно паршивое сравнение. Уж кем-кем, а канном мне быть как-то не в кайф. Как вспомню разгромленный караван, так кулаки сжимаются от ярости. Но Хэрн тут ни при чем, поэтому можно и спасибо ему сказать за комплимент. Дипломатия, мать ее!

После мяса монстра силы вернулись в прежнем объеме, нужно завтра стрельбу из арбалета по каменным глыбам на полигоне провести, выделим на эти цели пять кусочков мяса и магазин болтов. Интересно, каков будет результат.

Дальнейшие занятия были скомканы. Я остервенело метал ножи в оставшуюся мишень. Успехами особенными похвастать не мог, но с нуля все-таки счет тронулся, и это не могло не радовать. Точность сильно хромала. Из десяти попыток я попадал в мишени раз шесть, иногда семь. В движении и прыжках результаты были и того хуже. Но я не отчаивался, помня недавно состоявшийся разговор. И к концу занятий довел число попаданий до девяти раз из десяти. Я был счастлив, первый раз в занятиях по этой дисциплине меня накрыл экстаз. И в этом состоянии, двигаясь на максимальной скорости — бегом, кувыркаясь и прыгая, — я получил отличный результат. Это был прорыв. Я смог, я прорвался на следующий качественный уровень! Я докажу, я буду жить и не позволю никому диктовать мне условия! Я свободный человек и жить буду так, как захочу!

Вместо занятий с кинжалами набросился на томагавки. Я чувствовал, что на этом подъеме смогу и здесь добиться стоящих результатов. К сожалению, как и ранее, помогать мне с ними Хэрн отказался. И все наработки я создавал сам на собственном опыте и ошибках.

Увы, но томагавки никак не хотели втыкаться туда, куда я их посылал. Но я не отчаивался и все время до ужина бодро бороздил песок вокруг мишени. Под конец занятий наметился некоторый прогресс, я стал попадать, хоть и не всегда.

Перед ужином было купание и прокачка колодца.

Ужин прошел шикарно! Уставший, но довольный, после еды я развалился на лежанке, обдумывая, как поступить с раненым стрелком. Бобик утверждает, что человек он порядочный, но что может знать о межчеловеческих отношениях… памятник? Хотя он ведь помнит взаимоотношения древних и долов, и вряд ли что-то изменилось в отношениях между разумными за эти тысячелетия. Стоит довериться его мнению? Наверное. Ничего больше не остается. Необходимо на что-то решаться, и этот наемник, весьма возможно, мой билет в жизнь. Вечно в лагуне не просидишь, время добровольно-вынужденного затворничества заканчивается. Рискнуть и положиться на наемника «ни кола ни двора» или ждать, кого еще бог пошлет? Если пошлет… Так, решу потом, а в данный момент все равно его лечить надо. Но клятву молчания о лагуне я с него все-таки возьму.

— Хэрн, собираемся к бобику, возьми похлебки жидкой, надо попробовать накормить больного. И неплохо бы завтра подготовить еще одну лежанку для него, или в спальне положим.

— Давай, малыш, решим это завтра. Посмотрим, как идет выздоровление, а там решим.

Через час я уже осматривал больного, а Хэрн готовил для него еду. Бобик угощался приготовленным Хэрном мясом и в мои действия не вмешивался.

Стрелок на первый взгляд чувствовал себя нормально. Даже цвет лица с пепельного поменялся на розовый. Температуры вроде нет, хотя рана наверняка беспокоит еще сильно.

— Хэрн, помоги снять с него ошейник. И глянь, что с раной, в каком она состоянии.

— Затягивается, — сказал Хэрн, рассматривая правый бок наемника, — но исхудал он после твоего лечения сильно. Ничего, на худых раны заживают как на собаке.

Поддержать его состояние я не могу, просто-напросто не умею. Есть плетение передачи энергии, но мне оно недоступно — четвертый уровень. Даже браться за него не буду. Лучше по старинке. Сниму ошейник. Накормлю и через час применю очередное лечебное плетение третьего уровня. И так до самого выздоровления.

— Поддержи ему голову, я сниму браслет. Осторожно держи, аккуратно, не дергай… и подложи ему одеяло свернутое под голову. Вот так, молодец. Как очнется, аккуратно покорми. А я с бобиком пообщаюсь.

Я подсел к скучающему Тузику.

— Привет, ты как? Неразговорчивый какой-то; что-то случилось? — спросил я.

«Случилось, конечно! Обмозговываю информацию от очередного донора. Редкая падаль попалась, но крайне способная и талантами не обиженная. Типичный наемный убийца, только биография нетипичная. Представляешь, наследный принц королевства темных эльфов! Отказался от трона, семьи и клана. И все из-за предательства невесты. Тонкая нервная организация у него, не смог простить измены — ее выдали замуж по политическим мотивам. Ушел к людям, умел только убивать, чем и стал заниматься, набрав себе команду единомышленников. Периодически участвовал в военных конфликтах и войнах. Выполнял любые заказы, не чурался ничего, ничем не брезговал. Даже детей убивал по заказу и просто так. Маг Жизни, самостоятельно изучил школу Воздуха. Менестрель, осененный дланью богов, поэт-песенник. Свои произведения не показывал никому, прославился исполнением песен других. Был у него прекрасный сочный баритон. Очень любил всякую живность и из животных охотился только на разумных, как сам часто выражался. Великолепный лучник и следопыт. Практиковал розыск сбежавших рабов, всегда приносил голову беглеца, хотя, как сам понимаешь, убивать особой надобности не было. Жестокий чрезмерно: убивая, испытывал удовольствие. С друзьями и соратниками был честен и верен, за что и был ими любим. Чрезвычайно удачлив, всегда выводил своих людей из любой передряги. Любим женщинами. Свою бывшую любовь убил лично, как и того, за кого она вышла замуж. И так далее. Вопросы есть по нему?»

— А как же — конечно есть! Какие есть навыки, которые можно попытаться перенять у него?

«Ты, как обычно, за свое. Все тебе мало! Я перечислю тебе все навыки, которые можно попробовать тебе передать, и те из них, какие я бы рекомендовал тебе сам».

Он перечислил, и список меня впечатлил.

1. Навык нападения — двадцатый холл.

2. Навык стрельбы из лука — семнадцатый холл.

3. Навык менестреля — семнадцатый холл.

4. Навык ремесла — пятнадцатый холл.

5. Навык разведки — четырнадцатый холл.

6. Навык волшебства — девятый холл.

7. Навык интеллекта — девятый холл.

8. Навык силы духа — девятый холл.

9. Навык здоровья — девятый холл.

10. Навык сопротивления — девятый холл.

11. Навык жизни — девятый холл.

12. Навык лидерства — девятый холл.

13. Навык прилагаемой силы — восьмой холл.

14. Навык воздуха — восьмой холл.

15. Навык лицедейства — пятый холл.

«Как сам видишь, — комментировал бобик, все навыки, что у магов, что у воинов, обычно идентичны. Разница в деталях, в специфике. Я понимаю, что тебе захочется взять все, но сразу предупреждаю — это очень опасно. Есть у него и еще один очень специфический навык, чисто эльфийский, как и навык магии Жизни. Называется „навык тайны леса“. Очень опасный, я тебе скажу, навык. Если нарвешься на сильного менталиста из эльфов и он учует в тебе этот навык, ты станешь для них врагом номер один. Это навык наследников престола. Эльфийского престола, без разницы — темных или светлых, у них одни корни. Итак, каково твое решение?»

Я задумался. Нужны ли мне эти проблемы с эльфами? Они весьма вредные ребята, судя по рассказам, но и упускать такой шанс получить дополнительную информацию тоже глупо. Больше такой возможности не будет. Что же решить, что?.. Рискну! Как я понял, менталисты — штучные умельцы и на пустяки их привлекать не будут. Тайны эльфов пока, я подчеркиваю — пока, меня не интересуют, а вот как лягут карты судьбы в дальнейшем, не знает никто, и от козырей (я бы даже сказал, от джокера в рукаве) я отказываться не намерен.

— Я беру все без исключения, только поаккуратней с моей головой.

«Хорошо. А пока иди готовься, вон Хэрн уже собирается кормить пациента. Завтра вы должны забрать его отсюда и коней забрать. К нам завтра под вечер гости нагрянут, которых мы ждем, и удерживать их я долго не намерен. Так что послезавтра вечером у нас серьезный разговор состоится, защитник, готовься. Ступай делай, что решил делать. Кстати, у тебя очень хорошо получаются лечебные плетения, третий уровень в твоем исполнении равен четвертому, а то и пятому, и все благодаря даккам и наличию навыков жизни и здоровья. У тебя самого есть дар целителя. И довольно неплохой. Давай смелее действуй и ничего не бойся. У тебя все получится. И насчет наемника не переживай, я уверен — он тот, кто нам нужен».

— Бобик, подожди, еще один вопрос. Что такое «код Эриэла»?

Он усмехнулся.

«Что, на легкие деньги потянуло? — и серьезно продолжил: — Это мутные деньги, малыш, полученные эльфом за убийства, и у него их много. Держал он деньги в банке гномов. Он их хоть и ненавидел, в смысле — гномов, но плотно с ними сотрудничал. У его вклада самый высокий уровень защиты, никто не может снять деньги, если не знает волшебного слова, в данном случае „кода Эриэла“. Почему слово волшебное? Да потому, что вместе с произношением слова накладывается непростое заклятие, и поверь, во всей Империи не найдется никого, кто смог бы его инициировать».

— Магия эльфов, школа Вечного леса?

«В точку!»

— Понятно и что за код?

«Малыш, зачем тебе это надо?»

— Деньги не пахнут, бобик. И я тебе обещаю, что все они будут потрачены на правое дело, чтобы восторжествовал Порядок. Надеюсь, в этом ты мне веришь?

«Хорошо! Надеюсь, ты знаешь, что делаешь! Код простой: „Я эльф-наследник“ и плетение „Печать леса“. У тебя в твоей новой книге магии оно наверняка есть».

— В какой новой книге? — не понял я.

«Вы что, еще не разбирали доставшиеся вещи?»

— Не-эт, не успели сегодня как-то. Она должна быть там?

«Что она была там, это точно. Но кто его знает, может, кто-то ее оттуда уже забрал и планирует этой ночью ее открыть. Так вот, останови этот ходячий труп. Если успеешь, конечно. И еще, в его бывших вещах найдешь белый медальон, от него магией за лигу несет, не перепутаешь — это ключ. Если ты хозяин — то только по ключу можешь получить деньги, если нет — нужно еще волшебное слово. Защита у банка отличная, ее не обойти. Кстати, у лейтенанта такой же медальон был».

Вот гад этот Хэрн, а я-то думаю, почему он о доставшихся вещах молчит?!

Хэрн все слышал, и по менталу пришел отчаянный приступ стыда.

«Хэрн, — мысленно позвал я маленького негодника, — ты все понял? Не слышу!»

«Да, господин…» — так же мысленно ответил живой труп.

— С тебя отличный шашлык завтра вечером для твоего спасителя. И честно скажу… Не ожидал такого от тебя!

Переборщил я с воспитательным процессом. Плачет, бесстыжий! Ничего, на будущее умнее будет и порядочнее.

— Займись наемником, докорми его и успокойся.

Подождав, пока Хэрн покормит с ложечки Стрелка, я подсел поближе, посмотрел в лицо наемника и жестко спросил:

— Ты жить хочешь?

Мартин перевел на меня удивленный взгляд, явно не ожидая от ребенка такого вопроса, потом посмотрел на стоящего в шаге от нас сосредоточенного Хэрна, что сжал в руках свой багер (он никогда с ним не расстается), потом снова на меня — и ответил, причем не совсем так, как я от него ожидал:

— Да, но только не рабом.

— Рабом тебя никто делать и не собирается.

— А как же ошейник — ведь вы его мне надевали, я помню, а теперь сняли.

— Тебе ведь было очень больно, когда твои попутчики тащили тебя сюда, правда? — Стрелок качнул головой. — И потом, пока лежал на алтаре, легче не стало. Правильно? — И снова неуверенный кивок. Он явно обескуражен сыпавшимися от мальца вопросами, на которые приходится отвечать. — И сейчас ты явно чувствуешь боль в поврежденном боку. Так ведь?

— Угу! — промямлил больной.

— А ведь спал ты сегодня ночью и весь день долго, и боль тебя во сне не мучила. Верно я говорю?

— Да, господин.

Ого, я уже господин. Интересненькое дело, парень явно в прострации.

— Вот ошейник и дает тебе эту возможность не чувствовать боль и следит за твоим общим состоянием, не давая тебе умереть. Понял?

— Да.

— Ну, коли понял, то перейдем к главному вопросу. Я повторяюсь — ты жить хочешь? Или, может, я зря на тебя трачу время, магию и силы? Сам понимаешь, что если я тебя вытащил с того света, то и попрошу взамен соответствующую услугу, а одну клятву тебе в любом случае придется дать, ибо без нее твоя жизнь мне не нужна.

Он задумчиво помолчал, явно решая, как со мной себя вести. Грубо не ответишь, далеко не пошлешь. Вон грозный Хэрн с палкой с острыми мечами на концах стоит, и его поза ничего хорошего, в случае чего, Мартину не сулит.

— Что за клятва? Мне легче умереть, чем быть связанным недостойными обязательствами.

— Ничего недостойного не будет, я просто хочу, чтобы ты поклялся в молчании о том, что ты здесь уже увидел и что придется увидеть впоследствии. Я хочу, чтобы ты дал слово, что никогда и ничем не причинишь вред этому месту и разумным, с кем тебе здесь придется преломить хлеб. А принимать или нет мои условия, выполнять ли услугу, о которой я тебя попрошу, будет решать уже твои совесть и честь. Я настаивать на этом не буду.

Он надолго задумался, даже прикрыл глаза. Хэрн за все время разговора не сдвинулся с места, а заинтересовавшийся бобик тихонечко приблизился и улегся за моей спиной, и я оперся спиной на него, оказавшись как в кресле с высокой спинкой. Очень удобно устроился!

— Я согласен дать клятву молчания, я клянусь не причинять вреда этому месту и его обитателям. Я сказал!

В голове отчетливо раздался торжественный голос бобика:

«Я услышал и принимаю твою клятву».

Стрелок встрепенулся, дернулся, закрутил головой и в ужасе уставился на морду собаки, что улеглась на моих вытянутых ногах. А я в это время, как обычно, пальцами перебирал шерсть за ушами бобика. Картинка эта Мартина проняла, он в возбуждении даже о боли забыл и попытался подняться, но тут она ему о себе хорошенько напомнила, и он рухнул без сил обратно, хорошо, что под голову сложенное одеяло положили, а то бы разбил ее об алтарь.

— Успокоился? — через небольшой отрезок времени спросил я.

— Да, господин!

— Теперь дальше. Сейчас я наложу на тебя очередное плетение исцеляющего заклинания. Но перед этим надену ошейник. Постарайся в момент, когда ошейник начнет действовать, думать о нем, — и пальцем показал на бобика — Великий ночью захочет с тобой поговорить. Жди, понял?

— Я все понял, господин.

— Завтра мы тебя заберем к себе: набирайся сил, а там уже все обсудим и о многом поговорим. А сегодня у меня еще дела. Закрывай глаза и ничего не бойся, сильной боли не будет. Хэрн, давай ошейник и придержи Мартину голову…

Да, видно, не привыкли местные к тому, что им может отдавать приказы ребенок. Мартин явно обескуражен всем происходящим, и думаю, бобик этим слегка воспользуется, напоет обо мне каких-нибудь легенд и небылиц. Вот почему-то уверен я в этом, и все.

Лечение прошло в штатном режиме, только в этот раз, как требовал бобик, я пропускал ману алтаря через себя и только потом очищенной или преобразованной энергией напитывал плетение. Больно было ужасно, но бобик мухлевать не давал, весь процесс контролировал от начала и до конца. Вымотался я весь, ни сил, ни маны в закромах, и подзарядиться бобик не разрешил, все одно и то же трындит — еще не время, еще рано. Потом заставил раздеться для лучшего контакта с алтарем, сказал: «Не волнуйся, все будет хорошо», — и эту свою обычную дежурную фразу подытожил: «Начали!»

И я провалился сознанием в прекрасный лес с высокими гигантскими деревьями, окружающими стеной город с роскошным золотым дворцом. Эмоции били как гейзеры, едва не сжигая меня накалом ощущений: счастья, покоя и гармонии. Я растворялся в раскинутом вокруг тумане забвения, который, обволакивая, уносил меня ввысь, и с высоты птичьего полета я созерцал бескрайние просторы величественного леса, залитого ласковыми лучами солнца.

Вдруг я увидел себя в храме среди прекрасных белокурых высоких людей. И в сознании вспыхнуло негодование, что это не жалкие людишки, а прелестные, великие эльфы, знаменитые своей красотой и мудростью. Они повелевали миром, пока эти грязные безмозглые гномы и их приспешники — людишки не стали требовать слишком многое, и тогда и началась война, война на уничтожение. Ненавижу этих грязных животных, уродов, возомнивших себя разумными, скотов…

И далее в том же духе! Подобное нагнетание эмоций нарастало как снежный ком, как лавина. Я разрывался от ненависти ко всему человеческому.

«Я — совершенство, — кричал во мне посторонний голос, — я венец творения, его высший талан…»

И тут я внезапно вспомнил сюжет передачи, что видел по телику в прошлой жизни, про Гитлера. Который тоже с пеной у рта кричал с трибуны о превосходстве великой арийской расы точно так же, как кричит сейчас баритон у меня в голове про эльфов — этих венцов… Следом предстал перед глазами пылающий Рейхстаг в мае сорок пятого, и жалкие толпы пленных немцев, что шли нестройными тысячными колоннами по улицам Москвы.

И напор ненависти, захлестнувшей меня, навеянной чужой волей, сошел на нет. Меня отпустило, чужой голос растаял и исчез — похоже, навсегда, и я вновь ощутил себя качающимся над зеленым морем леса; я вновь наслаждаюсь долгожданным покоем, и меня ласкают теплые прощальные солнечные лучи и чарует чудесный вид заката, что окрасил небосвод в багряный цвет… О боги, как же я счастлив!

ГЛАВА 5

Если это был мой первый сон в этом мире, то он был наполовину прекрасным, наполовину ужасным.

Я потянулся, выгнув спину. Спасибо Хэрну, накрыл меня одеялом и не поднял утром ни свет ни заря… Вдруг надо мной склонилась лохматая башка бобика, а чуть дальше маячила испуганная физиономия Хэрна. Опять что-то со мной не то, если такое приветствие с утра! Ни тебе «здрасте!», ни тебе «привет!»…

— Малыш, ты меня слышишь? — на непонятном диалекте эльфийского языка произнес Хэрн, выглядывая из-за туловища бобика.

— Ты что так коверкаешь прекрасный язык?.. Еле тебя понял… А на общем тебе что, слабо общаться? И что тут за врачебный осмотр происходит? — спросил я, вставая. — Хэрн, подай мои шмотки, пожалуйста.

«Это наш малыш! Точно! — пронеслась в голове фраза бобика. — Успокойся, Хэрн, тебе не придется прислуживать всю оставшуюся жизнь темному эльфу! — И уже обращаясь ко мне: — Как спалось?»

— Так себе, пятьдесят на пятьдесят, а что, были проблемы?

«У тебя, видимо, да! Уж очень сильные эмоции в ментал ты излучал, причем совершенно противоположные. Не расскажешь?»

— А покормить? Я тут, можно сказать, с голода подыхаю, а они — «расскажи да покажи»… Есть хочу! Вот во время завтрака и поведаю вам страшные тайны эльфийского леса!

Надо было видеть эти испуганно-удивленные рожи. Я не удержался и расхохотался.

— Ой, не могу… ой, уморили! Это же надо — воспринимать все так всерьез?! Успокойтесь, олухи, никакие тайны эльфов я не узнал, и узнать не мог. Ведь так, бобик? — успокоившись, спросил я.

Тот еще раз внимательно меня осмотрел, помолчал и выдал:

«Я не знаю. Если бы победил эльф — вернее, его эфирное тело, то да, мог бы, — ошарашил он меня, — но ты оказался намного сильнее, и это для меня, несомненно, радостное событие, но, с другой стороны, возникает уже слишком много противоречий, связанных с тобой, что вызывает массу неприятных вопросов, не задавать которые становится очень тяжело».

— Ты хоть сам-то понял, что сказал?.. Нет никаких неясностей и противоречий. Я просто устал от той жизни, что была у меня ранее, я хочу выжить здесь и сейчас. Я не буду рабом, чего бы мне это ни стоило. Не придумывайте несуществующих проблем и неясностей. Я весь перед вами, полностью открытый, — с этими словами я распахнул руки в стороны, представ перед ними абсолютно голым, — и во мне нет второго дна. Я обоих вас люблю и уважаю, но сами знаете, у каждого из нас есть тайны, которые знать остальным совсем необязательно. И у меня тоже есть такая тайна. Воспринимайте меня таким, какой я есть, как это делаю я в отношении вас. И будет тогда нам всем счастье. Хорошо?

Собеседники явно удивлены поворотом разговора в такое русло. Удивлены и раздосадованы, наверняка хотели вдвоем припереть меня к стенке и прояснить для себя интересующие их моменты. А вот хренушки вам, не на того напали, нас научили так выкручиваться, что поймать на слабо или прижать неприятными вопросами — практически нереально.

— Я не слышу, господа, правильного ответа на мой вопрос!

«Хорошо! — за обоих ответил бобик. — Какие планы у вас на сегодня?»

— Что значит «какие»? Есть обычные, и есть необычные. К обычным мы можем отнести занятия магией на полигоне, а к необычным — обустройство квартиранта на постоянное место жительства… и пора Хэрну что-то придумать с лошадьми. И кое-кто мне кое-что задолжал, прикарманив чужое имущество, — Хэрн при этих словах совсем поник головой, — да и с подарками в виде доставшихся вещей надо разобраться. Дел — вагон и маленькая тележка. А тебе, бобик, кто-то обещал отличный шашлык. Так что даже и не знаю, когда все это нам успеть… Но сначала я хочу поесть, и если меня сейчас же не накормят, то я съем что-нибудь другое, например, Хэрна! К тому же сегодня у нас намечается беседа, и не стоит забывать о жаждущих пройти на нашу территорию, если, конечно, такие имеются.

— Два каравана со стороны малой реки сегодня утром подошли! — браво доложил Хэрн.

— Вот! И о них надо позаботиться, а вечером бобик отдаст мне то, что обещал, впрочем, если ты, Тузик, готов, то можно и сейчас.

«Нет, только вечером, после ухода гостей. Ты сам приготовься к вечерней беседе, потому что разговаривать с герцогом будешь в основном ты».

— Ладно, мы пошли. Хэрн, забери одежду жертв, и побрякушки их не забудь, после завтрака покажешь мне. До вечера, бобик. Пока!

Хэрн, смахнув с алтаря одежду и все то, что осталось от эльфа и громилы, себе в мешок, поплелся следом, догнав меня уже около входа в пещеры.

— Коней приведешь после завтрака. У меня большие планы на сегодняшние занятия магией. Поэтому отвлекаться не будем. Ты посмотрел хоть, что там за клячи нам достались?

— И совсем даже не клячи! — обиделся Хэрн. — У эльфа был катар, такая порода лошадей. Похоже, что он приручил дикого катара, и где только нашел, вернее, купил? Считается, что они полуразумные, но очень привередливые скакуны. Признают только сильнейшего, заставить их что-то делать, например, запрячь в телегу и возить ее — бесполезная трата сил и времени. Дохлое дело их заставлять — проще убить. Но лучше продать. Очень дорого они стоят, а раз цена большая, то и платить ее не сильно-то торопятся потенциальные покупатели: проще отобрать или украсть, так они считают. Такие вот нравы.

Конь нам попался молодой, можно сказать — жеребенок, и, судя по тому, что он явно достался эльфу за деньги, эльф был очень обеспеченным. Очень! А вот две другие лошади — просто отличные работяги. Породу их так сразу не назову, но то, что они породистые, — однозначно. Выносливые, сильные и неприхотливые, годные и под седло, и в упряжку. Цена на них никогда не падает, а только поднимается. По своим характеристикам уступают разве что катарам и скакунам темных… не помню, как называется та порода, но больше точно никому. Если, конечно, за эту сотню лет не вывели другие хорошие породы лошадей. А как их содержать — в этом ничего сложного я не вижу. На ночь будем выпускать пастись возле водопада, а утром, с рассветом, загонять обратно. Ты потренируешься их седлать, а кататься по кругу будешь учиться в тренировочном зале. Сегодня вечером там по углам все разнесем, и вот маленький ипподром будет готов. Классно я придумал?

— Ну, не знаю. Места может не хватить.

— Посмотрим, прикинем… может, что и придумаем стоящее.

Да-а! Хэрн поднабрался у меня словечек и свободной манеры разговора. Надо с ним быть поаккуратней.

После завтрака Хэрн умчался сначала ублажать свое лесное божество, потом за лошадьми.

Я в это время обдумывал план проведения сегодняшних занятий по магии.

Во-первых — надо не забыть взять с собой НЗ или, как я его еще называю, стратегический запас. Если после применения мяса монстра с такой быстротой восстанавливаются силы и магия, его надобно беречь как зеницу ока. Вот и интересно мне выяснить, какие негативные последствия могут со мной приключиться, если я воспользуюсь НЗ несколько раз подряд за небольшой промежуток времени, восстанавливая с помощью него свои силы и ману и сразу же их тратя.

Во-вторых — интересно взглянуть, что будет с каменными глыбами после применения заряженных болтов, насколько мощное получится оружие и каковы последствия его применения на разных дистанциях.

И в-третьих — если останутся время и силы, хочу просмотреть книгу магии эльфа (должно же там быть что-то необычное, если даже Хэрн повелся и чуть не спер ее у меня), а если что найду стоящее — изучить понравившиеся плетения.

Подготовка к убытию на полигон полностью легла на мои хрупкие плечи. Собрал продукты в мешок, кинул туда же два котелка, столовые принадлежности. В отдельном пакете положил в мешок пять кусочков копченого мяса монстрика. Флягу с настойкой из ягод привязал за тесемки к мешку, проверил арбалет. В личный мешок уложил книги магии пигмея-мага и герцогини; забрав книгу эльфа у Хэрна, кинул ее к собратьям, потом с ней разберусь.

Хэрн появился довольный и счастливый, сиял улыбкой Бельмондо, скаля пасть во все свои немалые зубки. Даже потеря книги магии эльфа не расстраивала его, как это было некоторое время назад. Забыл обо всем от счастья. Ну и отлично!

До полигона добрались без приключений, на охоту не отвлекались, ягоды и фрукты не собирали. Прихватили по дороге дров и хвороста для костра. Всю дорогу Хэрн рассуждал о красоте и грациозности доставшихся нам животин и в своих мечтах уже успел разделить их между нами, оставив катара, естественно… себе! Да, это недоразумение явно себя не забывает, и я сказал, что мы его, то есть коня, а не Хэрна, разыграем.

— А как разыгрывать будем? — переспросил меня Хэрн после паузы, вызванной необходимостью обдумать мое предложение.

— Подумаем, и я решу. И надо дождаться выздоровления Стрелка, он, наверное, тоже захочет поучаствовать в соревновании.

Но Хэрн, бешено жестикулируя, начал протестовать, продвигая идею недопущения участия наемника к розыгрышу катара, а свои возражения мотивируя тем, что мы его, Мартина, плохо знаем, да и видим чуть ли не впервые.

— Какая разница, когда мы его в первый раз увидели? Мы его приняли в свою команду, он поклялся. И, Хэрн, я тебя тоже недавно первый раз увидел, но все равно подарил много ценного — ты с этим согласен?

Хэрн немного помялся, соглашаясь, и все равно выдал очередной перл:

— Но лошадь ведь ты мне не дарил, тем более катара!

Я от такой наглости даже дар речи потерял! Железная логика у чудака, ничем ее не пробить.

— Ладно, мы почти пришли, а насчет того, как делить катара… Может, Мартин и сам откажется от него, посмотрим. А сейчас давай разворачивай лагерь, а я пока определю мишени и наложу на них щиты. Как освободишься, присоединяйся. Сам знаешь, меня на все мишени не хватит, а мне ведь еще болты магией накачивать.

Провозились с час. Под конец подготовки элементов полигона я уже был выкачан подчистую. Хэрн разложил скатерть-самобранку, сервировал стол, и мы уселись подкрепиться: я — чтобы хоть немного восстановить силы перед экспериментом, а Хэрн — просто за компанию, от еды он никогда еще не отказывался.

Арбалет я решил заряжать вручную, поберегу магию на болты, сил и маны на них мне понадобится много, если не все.

И вот я на рубеже стрельбы. Четыре мишени. Удалены от меня на разные расстояния. Первая — метрах в двадцати, остальные расположены дальше, самая дальняя — метрах в пятидесяти-шестидесяти, не больше.

В воротник куртки кончиками вверх воткнуты пять кусочков НЗ, это чтобы можно было дотянуться до них ртом без помощи рук, ведь неизвестно, как я перенесу эксперимент.

Начинаем!

Взведя рукояткой арбалет, навел прицел на ближайший валун. Цель отчетливо маячила перед глазами; зубами аккуратно зацепил кусок мяса, но, пока не разжевывал, большим пальцем левой руки уверенно нажал на кнопку отбора энергии, одновременно поедая спасительный кусок НЗ. Все произошло почти как и в первый раз, от потери сил чуть не потерял сознание, только и процесс восстановления пошел практически мгновенно: только что чуть ли не падал от потери сил, а через мгновение от их избытка уже почти разрывает тело. Думаю, пока я маленький, мне хватает одного небольшого кусочка, а вот как подрасту, расход стратегического сырья возрастет в разы. Хотя кто знает, что влияет на заполнение энергией моего колодца? Ведь и постоянные мои тренировки, и прокачка колодца дают неплохие результаты. Раньше от мяса я просто чувствовал прирост сил. А теперь, прокачавшись, увеличив вместимость колодца и слегка увеличив силы, мне хватает всего лишь кусочка этого мяса, чтобы наполнить их снова. Все покажет практика, а теории я могу строить до бесконечности.

Выстрел! Цель поражена, она просто развалилась. И все по новой: рывок за рычаг, в зубах очередной кусок НЗ, зарядка болта, непривычный вкус специфического копченого мяса, в результате — почти полный ресурс внутренних сил и очередная пораженная мишень. После второго выстрела и зарядки третьего болта меня сильно повело. Не помогло и применение спецсредств в виде НЗ. Я оказался на земле: ноги, руки дрожат, все тело лихорадит, живот скрутило от голода, щеки впали. Хэрн рядом суетится, а чем помочь — не знает. Да я и сам не знаю, чем бы мне помочь. Налицо явное перенапряжение жизненных сил; так экспериментировать — и ноги можно протянуть.

— Хэрн… — простонал я — горячее что-нибудь… поесть. Разогрей быстрее, а то чувствую — кончусь я тут.

Хэрн подхватил меня на руки — и бегом к огню. Уложил на расстеленное одеяло, под голову положил мешок, сверху укрыл покрывалом, он часто его на наши пикники полигоновские берет с собой. А меня между тем озноб бьет все сильнее, как будто тратить силы я не перестал, и мана постепенно будто растворяется. И до меня вдруг доходит: ведь я не выстрелил, и болт в заряженном состоянии находится! Видно, быстро разряжается, а подпитку берет с меня.

— Хэрн… — прошептал я, — арбалет… выстрели в мишень, или он меня доконает.

Хэрн метнулся к огневому рубежу, и через мгновение вдалеке раздался звук разорвавшейся гранаты. Мне резко похорошело. Отпустил озноб, я стал согреваться и незаметно для себя уснул, как всегда без сновидений.

Проснулся часа через два, по ощущениям. Силы восстановились полностью, голод мучает сильно, слабости в теле не ощущается, голова ясная, мысли спокойные — я бы сказал, умиротворенные. Хорошо! Вставать неохота, но надо, я и так половину занятий по магии провалялся. Хотя и достиг того, что сегодня планировал, а именно — точно определил свои способности в работе с арбалетом и зарядке болтов маной и возможности своих спецсредств в восстановлении сил и маны. Вывод неутешительный, но и некритичный. Все-таки два выстрела подряд заряженными болтами — это вам не хухры-мухры! Это сила! А то, что восстановление происходит за счет внутренних резервов организма, так в этом ничего удивительного нет. И то, что мне сил внутренних не хватает, и так ясно было. Вы посмотрите на меня — кожа да кости, ни капли жира и рост метр с кепкой, на больший результат странно было бы рассчитывать.

Хэрн рядом кашеварит, занят, не заметил еще, что я уже проснулся. Ну и не будем его пока отвлекать, и так есть над чем поразмыслить. Скоро осень и, как рассказывал Хэрн, погода тут бывает весьма мерзопакостная. Дожди, слякоть, дороги размывает, становится холодно, в результате чего караваны ходят очень редко, а это для нас не айс. Выбраться отсюда в одиночку, я думаю, можно, но чрезвычайно сложно и опасно. Хэрн отстал от здешней жизни, а я ее и так не знал никогда. Поэтому вероятность попасть в неприятную историю весьма велика. Стрелок! Ну, может, и стоит разыграть эту карту. Но как бы из джокера он не превратился в шестерку. Такие опасения у меня на его счет тоже есть, ведь мы его совершенно не знаем.

Риск? Да, и немаленький, когда понимаешь, что ошибка может стоить не только свободы, но и жизни. Но рисковать все равно придется. Ведь останься мы здесь зимовать, та же рулетка получается: «Выживем — не выживем». К герцогу не пойду. Его маги раскрутят меня по полной, разберут по винтикам, а там и до рабства недалеко. Позже, когда окрепну и встану на ноги, можно будет попробовать воспользоваться его гостеприимством и возможностью отучиться в их академии, но и уповать только на эту возможность не стоит. Нужно всегда иметь запасной вариант, и желательно не один. Я глубоко вздохнул. Хэрн отреагировал моментально.

— Господин уже проснулся? — Опять он «загосподинил»… видно, результаты стрельбы и в целом эксперимент удались на славу. — Кушать прикажете подавать? — продолжил канн изображать из себя вышколенного слугу.

— Хэрн, прекрати издеваться, говори нормально, без этого приторно-заискивающего тона.

— Мои извинения, лэр.

— Чего ты там несешь, какой еще лэр? Хэрн, что с тобой опять приключилось, пока я спал? Ты нормально изъясняться можешь, без этих твоих рабских ноток в голосе?

Ага, похоже, я его напоминанием о рабстве достал. Голос сразу изменился, выражения стали лаконичными и простыми до безобразия.

— Я спрашиваю, ты жрать будешь? И вообще, хватит разлеживаться, скоро обед уже! — и потом спокойнее добавил: — Ты как себя чувствуешь, малыш? Ух и напугал же ты меня со своими экспиряментоми…

Я потянулся, позевал всласть, выгнулся на мягком одеяле, потом снова откинулся на спину, закинув руки за голову, а ногу на ногу — ну прямо падишах на отдыхе.

— Силы восстановились, ничего не болит, колодец полный, но вот есть хочу очень, прямо желудок сосет. Что у нас на обед?

— Как и планировали. Уха да каша — пища наша, — повторил он присказку, что часто слышал от меня.

Сегодняшнее меню меня полностью устраивало, и через четверть часа я, довольный и сытый, продолжал изображать из себя отдыхающего. Тело парнишки явно веселилось: а чем еще объяснить накатывающие волны удовольствия и непомерного счастья? Ведь эмоции Хэрна я уже научился блокировать, а вот «партизана», засевшего внутри меня, обуздать до конца пока не удавалось.

— Как результаты нашей стрельбы? — спросил я между делом Хэрна.

— Прекрасные! Два ближних валуна — в хлам, а тот дальний, в который стрелял я, пополам раскололся. — Хэрна буквально распирало от обуревающих его чувств.

— Что, Хэрн, понравилось стрелять громыхающими снарядами? — с подначкой спросил я.

И Хэрн вдруг неожиданно резко загрустил. Таки да, ведь он очень переживает, что не может самостоятельно так делать и у него нет дакка. Ведь он так до конца и не рассказал о давнишней эпопее, когда у него отобрали дакк и сделали из него раба. Тут явно следы какой-то тайны или очень нелицеприятной истории. Но Хэрн молчит как рыба, а я его пытать по этому поводу не собираюсь. Захочет — сам расскажет, и вообще, как говорят, все тайное всегда становится явным, рано или поздно. Подождем, нам особо спешить некуда, это дело пока не горит.

— Не расстраивайся, Хэрн, мы что-нибудь придумаем для зарядки болтов плетениями. Есть у меня на этот счет кое-какие мысли. А чего тебя так проняло, что ты опять меня в «господины» произвел и еще и этим… лэром обозвал?

— Во-первых, никто никого не обзывал. Лэр, между прочим, обращение к благородному, причем занимающему в обществе высокое положение. А господин ты для меня и так. Так что как хочу, так и называю, имею право! А что меня на это подвигло… — Он ненадолго прервался, а затем продолжил, причем уважение и гордость за своего господина так и сквозили в голосе: — Я видел раньше применение таких заряженных болтов. Так вот, они сами никогда не взрывались. Болты проникают сквозь защиту мага и ранят его тело. А твои болты мало того что проникают сквозь щиты, но и разносят препятствие в клочья. Это необъяснимо. Конечно, жаль болты, их не так и много у нас, но вот результат того стоит. Не думаю, что найдется противник, который уцелеет после твоих «подарков». А это, все вместе, существенно увеличивает наши шансы на выживание в будущем. Вот так!

Опять непонятка. Тут все не как у людей. Теперь еще и взрывающиеся болты… Надо об этом эффекте бобика расспросить, может, что и подскажет.

— Какие планы у нас дальше, хозяин?

Обиделся, гад. Хэрн, когда в свою очередь хочет меня достать, зовет меня исключительно хозяином, ведь отлично знает, что это меня бесит, причем даже мои прямые запреты не помогают, ведь по факту он мой раб, а я и есть его хозяин. Вот и говорю, он — конченая скотина! Что, опять это вслух произнес?.. Конечно, вон у него какая довольная рожа, все-таки отомстил за напоминание о рабстве. Маленький паршивец… ну, погоди, и я над тобой как-нибудь посмеюсь всласть!

— Посмотрю, что интересного в книге эльфа. — И со злорадством в голосе добавил: — Не зря же ты пытался ее стырить!

О боги, я отомщен! Враг бежит, он деморализован и разбит. Хэрн угрюмо молчит, набычился и сопит, как паровоз.

— Хэрн, а скажи честно, что ты там хотел отыскать? Да ладно, не дуйся… Так все-таки, что ты хотел в ней найти?

Молчит, бесстыжий, но причина ведь есть.

— Ну же, Хэрн, смелее!

Он поднял на меня глаза, вздохнул и вдруг твердым голосом произнес:

— Ничего я воровать и не думал. Я просто хотел посмотреть заклинания восстановления и омоложения. Пойми, малыш, ведь мне уже сто тридцать четыре цикла, а я практически не жил и ничего в этой жизни не видел. Сто циклов рабства, сто! Вся жизнь прошла в рабстве! — Похоже, его наконец-то прорвало… — У меня нет никого — ни близких, ни родных, ни друзей, ни врагов. Я один… был. Теперь у меня есть ты, и все мои помыслы связаны только с тобой, и совсем не потому, что я дал тебе клятву. Ты стал мне семьей, которой у меня практически никогда и не было. Ведь не зря же все время в детстве я проводил с дедом. Не знаю, где мои родители, и самое страшное — не знаю, кто они. Мама приходит ко мне в снах, отца я совсем не помню. А те, кто меня воспитывал, и братья, они не родные, хотя и относились ко мне очень хорошо. Я сейчас стал понимать, что они были вправе не давать мне место шамана, если верны мои догадки, что я приемыш… — И он снова замолчал.

Да-а, ситуация — хуже не придумаешь. Узнать, что все твои неприятности и невзгоды произошли с тобой из-за недосказанности и отсутствия информации… Кто знает, если бы Хэрн знал о себе все — может, и жизнь у него пошла бы совсем по другому руслу реки судеб. М-да. Жаль беднягу.

— А книгу я тебе все равно бы отдал…

— Ну да, только если бы выжил! На книгу охранное плетение нанесено было, оно там и сейчас есть, поэтому без спроса ее не трогать — погибнешь. Понял?!

— Угу!.. — промычало ушастое создание.

— Ты так и не ответил на мой вопрос: зачем тебе нужны были книга и заклинания, если использовать их ты все равно не смог бы? Ну что мнешься, как девочка? Натворил дел, так будь добр, отвечай!

Хэрн вздохнул очередной раз, взглянул кротко на меня и произнес, буквально проталкивая слова сквозь зубы:

— Я хотел просить тебя вернуть мне молодость. Пусть не сейчас, а немного позже. А для этого тебе было бы необходимо вплотную заняться магией Жизни. И наверняка в книге наследника престола эльфов — мне Тузик об этом рассказывал, пока ты спал, — есть запретные плетения школы Вечного леса. А они мастера-целители. Эльфы за использование таких плетений требуют гигантские суммы денег, какие есть у очень немногих в этом мире. Они даже королям и императорам отказывают, по политическим соображениям. Ты представляешь, какие это возможности давления на правящие круги государств? В этом и заключается основная опасность. Не допустите боги, чтобы о тебе и твоих будущих возможностях и знаниях из этой книги узнали бы эльфы или правители. Сам понимаешь, какие последствия возможны в этих случаях. Поверь — смерть будет не самым худшим вариантом.

Помолчав немного, Хэрн продолжил свой монолог:

— Зная тебя, уверен — ты не упустишь возможности применить те знания, которые тебе может дать книга. И если просто целительские плетения еще можно будет хоть как-то объяснить, то способность возвращать молодость, проводить курс омолаживания объяснить будет просто невозможно. Если ты сможешь изучить запретное, а для этого у тебя все есть, притом с лихвой, то в будущем действовать надо будет очень аккуратно и выборочно. Я думаю, что клятвы на крови будет достаточно, тем более что бобик тебе на нас показывал, как она накладывается, и я думаю, ты все запомнил. Вот и все, что я хотел от книги эльфа… правда, о том, что она находится под охраной, признаю, не подумал. Спасибо, что спас!

Однако… ну и тайны мадридского двора! Это что, меня в омолаживатели уже фрахтуют? А мне оно надо? Проблемы с эльфами и так весьма возможны, а если прибавить сюда еще и тайны правящей династии, то я вообще живой труп. Дела-а!

— Ты так уверен, что у меня получится изучить неслабые плетения?

— Бобик сказал, что у тебя талант целителя, а наличие дакка магии Жизни и соответствующих навыков делает мою надежду не призрачной, а вполне осязаемой. Я верю, ты справишься. А почему нет?! К тому же есть место на свете, где тебя с такими знаниями примут в распростертые объятия.

— Ты о Союзе свободных магов?

— Да!

— Нет! Я бы не был так уж в этом уверен. Поверь, как раз они в этом случае и являются еще большей опасностью, чем другие. Если все будут хотеть меня грохнуть или использовать по назначению как мага, то эти захотят посмотреть, как я устроен внутри, и, как сам понимаешь, это будет очень неприятно.

— Может, ты и прав!

Мы помолчали, каждый думал о своем. Я о том, как бы мне выпутаться из создавшейся ситуации с наименьшими затратами и с наибольшими приобретениями, ну а Хэрн, зуб даю, уже представлял себя молодым и красивым, вон как морду в улыбке скалит.

Пододвинув к себе свой мешок, достал теперь уже мои книги магии. У герцогини и канна в книгах много плетений разных школ. У канна особенно, но в основном первого и второго уровней. Что еще интересно, у него в книге отдельный раздел с нарисованными плетениями, причем они не были распределены по разделам магии, и я думаю, что это плетения его собственного изобретения. К сожалению, прочитать, для чего они, я не мог, не знаю языка каннов, а давать читать Хэрну не хотел. Надо поберечь пока его психику. Как он отнесется к тому, что какой-то, хоть и выдающийся, канн, смог изучать такие плетения, причем еще и самостоятельно создавать новые, я узнавать сейчас поостерегся бы. Хрен знает, что ему в голову стукнет… Я и так с ужасом вспоминаю день, когда подарил ему книгу магии и что после этого было. Так истязать себя, а заодно и других могут далеко не все.

Так вот, повторюсь, в книгах, как у герцогини, так и у канна, была масса плетений разных школ магии, но, что характерно, плетения школ, по которым у меня не было навыков или дакка, мне совершенно не давались. Использовать их я не мог, в отличие от Хэрна. Он в первую очередь заставил меня под видом изучения и практического применения правописания перерисовать все плетения первого уровня из обеих книг в его книгу (включая и плетения темной магии) и переписать пояснения к ним. И теперь с остервенением изучает и на полигоне довольно успешно применяет их на практике. Увы, но я ограничен наличием навыков, даже дакк школы Гресса не позволяет в полной мере применять плетения всей школы темной магии, а только школы Гресса. Ведь навыка темной магии у меня нет, как, впрочем, и дакка этой дисциплины. Хотя бобик утверждал, что у меня к темной магии талант.

У герцогини полно плетений второго, третьего, четвертого уровней по всем видам магии. И правда сильна стерва, если владела хотя бы половиной этих заклинаний. Для меня они на данный момент бесполезны, я их даже изучать не могу. Пробовал, не получается. Вроде вижу структуру плетения, пытаюсь создать, что удается с горем пополам, но столько сил отнимает плетение первого уровня, например, магии Воды, как будто это не первый, а минимум пятый уровень. Я пробовал ради интереса пятый уровень плетения магии Огня, «Пламенное кольцо» называется. Так вот, ощущения очень похожие, но я бы сказал, что пятый уровень удерживать полегче было. Теперь, пока не раздобуду соответствующие навыки или дакки, время на изучение плетений других школ магии напрасно не трачу.

Другое дело — книга эльфа, я внимательно просмотрел все плетения. Язык немного отличается от того, чему меня учит Хэрн, какой-то он более тягучий, и «лишних» букв в словах много, но общий смысл предложений все равно понятен. Хэрн глянул и заулыбался:

— Древнеэльфийский.

— А ты его знаешь? — спросил я.

— Не так чтобы очень хорошо, но мой наставник пробыл у эльфов в рабстве долгое время и сумел с ним познакомиться поближе. Считается, что этот диалект эльфийского языка является тайной и, по определению, посторонние им не владеют; вся переписка среди эльфов ведется на этом диалекте. И очень интересно, что ты смог прочитать, и главное — понять, что там написано, причем почти правильно. Но и это не самое интересное! Когда ты очнулся после передачи тебе знаний эльфа, я тебя спрашивал именно на этом наречии и ты меня понял, вот тогда-то я очень сильно испугался, хорошо хоть бобик успокоил, сказав, что все в порядке и ты — это ты.

Помню этот момент; я тогда очень удивился такой встрече друзей! Но вернемся к книге. Читать ее мне удается с трудом, если попадается слово непонятное, спрашиваю у Хэрна значение. В целом все плетения для меня досягаемые, ничего лишнего. Разделы книги по школе магии Жизни распределены не по уровням, а по направленности действий, и признаю, это очень удобно, надо и мне так свою книгу общую потом писать. Например, если плетения предназначены для лечения, то вот они тут все, в количестве двадцати пяти штук, начиная с первого уровня и заканчивая… не понял… восьмой левел?.. Однако! А вот и привет из прошлого. Эльфы свое интеллектуальное наследство сберегли, пусть и лишь в самых высоких кругах власти, но, в отличие от людей (ведь, к примеру, у герцогини самый большой уровень — пятый), преемственность поколений присутствует. Также есть разделы по плетениям нападения, защиты, ряд бытовых заклинаний и прочих — сведенных в один общий раздел… Да-а! Изучать и изучать. Времени и сил потребуется прорва.

Магия Воздуха представлена пусть и не так полно, но распределена так же, как и магия Жизни. Наивысший уровень заклинаний — шестой. Тут бобик меня не обманул. Всего я насчитал в этом разделе тридцать два плетения, причем высших, шестого и пятого уровней — более десятка. Вот это да… и как только Стрелку удалось прикончить этого монстра — непонятно.

В конце книги — слипшиеся страницы, штук десять… нет, не слипшиеся, а находящиеся под действием какого-то заклинания. Похоже, я добрался до запретного раздела. Интересненько. Попробовать их открыть страшно, ведь может так в ответ долбануть, что костей не соберу: если, конечно, будет что собирать. Как бы тут обойтись без грубой физической силы?.. Ведь если я преемник эльфа, то она как-то это должна признать. Но как?

Я задумался. На ум приходит только проверка ДНК. А где ее взять? Единственное… Кровь! А что, это мысль! Если не признает, то тогда начну ковырять страницы чем-нибудь острым.

— Хэрн, отсядь подальше, — сказал канну, что все это время сидел рядом, пытаясь заглянуть в книгу, — сейчас может шарахнуть чем-нибудь. Сам знаешь этих эльфов, от них всего можно ожидать.

— Хозяин, может, давай я попробую открыть? — неуверенно предложил он.

— Хэрн, не смеши мои тапочки — они и так смешные, особенно если учесть, из чего ты их мне сшил… — Да-да, Хэрн обеспечил нас комнатными тапочками, которые мы иногда, например, как сегодня, брали с собой на занятия языками и магией, чтобы не сидеть целый день обутыми в сапоги в такую-то жару. — Если сюда сейчас сунешься, нас точно обоих разорвет. Отойди и не отсвечивай. В случае чего, откачаешь меня.

Дождавшись, когда Хэрн спрячется за валуном, достал из правого сапога «счастливчик», порассматривал его, а потом аккуратненько кольнул острием в указательный палец левой руки, и, выдавив каплю крови из ранки, капнул ею на слипшиеся страницы книги.

Яркая вспышка… я зажмурил глаза, еще и прикрыв их рукой. Но дальше ничего не происходило. Медленно отвел руку от глаз, приподнял веки. Книга на месте, страницы как страницы, только теперь все по отдельности. Красивая вязь эльфийских рун, и корона над ними. Красота. Я залюбовался совершенством рисунка и надписи…

«Хозяин, очнись, хозяин!» — белугой взревел в моей голове перепуганный Хэрн.

Я с трудом отвел глаза от прекрасного рисунка и в раздражении закричал на него:

— Чего орешь, не видишь, я занят?

— Но, господин… — ответил он уже обычным голосом, — вы так сидите, не шевелясь, уже долгое время, пора домой возвращаться, скоро ужин… и вы сами говорили, что надо подготовить лежанки для наемника и перенести его в пещеру сегодня. Ведь герцог должен появиться, если уже не прибыл на место стоянок.

— Долго ты меня звал?

— Да я даже охрип, только подойти к вам не мог — меня вот эта сфера не пускает. Как только произошла вспышка, так она и появилась, а вы голову опустили и ткнулись в книгу. Я сначала думал, вы читаете, а вы застыли как изваяние и даже, казалось, не дышите. Я стал вас звать, а вы не отвечаете, я бросился к вам, а эта гадина не пускает! Я так испугался, что стал колотить по ней руками и багером, но бесполезно. Голос вот сорвал и, только немного успокоившись и сорвав вконец голос, стал вас звать мысленно, вот тогда вы и откликнулись.

Понятно, еще одна ловушка. Пытаешься прочитать надпись прекрасной рунной вызью… и отключаешься. Надо провести очередной эксперимент, но лучше завтра. Не хочется подводить бобика. Я, бросив взгляд на страницу с текстом, быстро постарался перевернуть ее, и это у меня получилось.

«Хэрн, — мысленно обратился я к канну, — позови меня через пару мгновений».

И внимательно стал изучать рисунок нового плетения. Замысловатый, запоминать долго придется; чувствуется, что очень сложный в построении. Интересно, каково его предназначение… Ага, «плетение концентрации потоков энергии для блокировки болевых ощуще…»

Через мгновение раздался отчаянный крик Хэрна:

«Хозяин, хозяин!»

— Что ты опять так сильно орешь — я что, долго не отвечал?

— Да нет, сразу ответили… — прохрипел осипшим голосом удивленный Хэрн.

— А что тогда орешь так, будто тебя на куски режут?

— Ну, я думал, что вы опять отключились. Я это… не хотел тебя терять, малыш.

— Не боись, старина, меня ты уже точно не потеряешь. Собирайся, уходим домой.

— Но я не могу подойти к вещам, сфера никуда не делась.

Гм! Похоже, в книгу заложен и охранный щит, чтобы во время использования запретных плетений никто не мог подойти незаметно. Дочитаю дома. Я закрыл книгу — и охранное свечение щита пропало.

— Фу-х! Хозяин, ну и пугаете вы меня своими спириентами, будь они неладны! Так и заикой можно стать!

— Не бойся, тебе это не грозит, уж очень ты поболтать любишь, а то, что сильно любишь, отобрать практически невозможно. Собирайся, уходим, у нас и правда еще много дел дома.

Домой добрались быстро, ни на что не отвлекаясь. Хэрн метнулся в тренажерный зал, превращенный в конюшню, оттуда донеслись его ласковые возгласы, легкие шлепки и бульканье воды. Поит, видно, сейчас и овса задаст лошадкам.

Сам я занялся костром, сбегал за водой, поставил готовиться ужин. Будет мясная похлебка. Раненого кормить надо, да и самим жидкого горячего поесть не помешает.

«Хэрн! — мысленно позвал я канна, — сбегай глянь, что на стоянках делается, заодно бобика и Стрелка проведай».

Прикинул, где делать дополнительную лежанку для больного, чтобы и проход не загораживала, и ухаживать за ним удобно было… Параллельно другой лежанке сделаем: и ходить не будет мешать, и ночью, в случае чего, Хэрн проследит за постояльцем.

В проеме показалась озадаченная физиономия пигмея.

— Малыш, стоянка со стороны водопада полностью занята войсками. Сколько их там, точно сказать не могу, но примерно сотен пятьдесят, не меньше. Дорога до самого поворота вся телегами и конями занята. А со стороны малой реки еще один караван пришел. Уже три их там, получается.

— Бобик как там и Стрелок?

— Отдыхают оба. Прямо сейчас забираем?

— Нет, давай сначала лежанку соорудим, а потом за квартирантом пойдем. Кстати, как мы его сюда тащить будем?

— Все просто, доктор Ватсон. — Вот же научился, на мою голову… у бобика. — Берем одну кобылку, она спокойная и покладистая, с алтаря грузим наемника на нее и везем до тренажерки, ну а оттуда я его на своем горбу донесу.

— А не сломаешься под такой тушей?!

— Мы, канны, народ выносливый. Ты не смотри, что маленькие, зато жилистые и сильные.

— Ну-ну! Тогда давай лежанкой займемся, а то время идет!

В течение часа мешками натаскали песка, Хэрн сбегал в лес к своему божеству, приволок от него четыре здоровенных листа. А сверху постелили большое одеяло, доставшееся от галлов, сопровождавших канна-мага. Под голову — мешок, набитый разными ненужными тряпками. Все, лежанка готова!

Перевозка наемника много времени не заняла. Единственное, намучились его грузить на кобылу, что и правда флегматично взирала на наши потуги по закидыванию тела на ее круп. В конце концов, нам это удалось; ну а через проход, соединяющий бывший тренажерный зал (а теперь конюшню с манежем) и кухню-спальню, Хэрн тащил Мартина уже на своем горбу, слегка покряхтывая.

Уложив Стрелка на лежанку, Хэрн накрыл его голое тело покрывалом и принялся за приготовление мяса, обещанного бобику в качестве платы за спасение некоторых нечистых на руку субъектов. Ошейник с Мартина снимать не стали, здраво рассудив, что оставлять его одного в сознании на целую ночь весьма опрометчиво. Завтра наестся, а подлечить его я и так смогу.

Я же в это время разбирался с книгой эльфа. Когда я открыл книгу, появился ожидаемый щит. Кроме заклинаний магии Воздуха и Жизни в ней присутствовали и плетения школы Вечного леса, магии Земли. Это хорошо, они мне тоже в тему, причем и уровень их впечатляет: очень высокий — девятый. Ай да эльфы! Точно великая раса… или нация, или народ… не знаю, к чему их отнести. Плетения разнообразные, и количество их впечатляет. Тут и целебные, и связанные с лесом, его воспроизводством, подчинением зверей, птиц, рыб и другой живности. Охота представлена особенно ярко. Даже растениями и деревьями можно, оказывается, управлять! Никогда бы не подумал, но это все плетения выше пятого-шестого уровня. А первые три уровня скорее бытовые охранно-охотничьи. Пара щитов второго-третьего уровней, атакующие заклинания всех трех уровней и плетения контроля также присутствуют. Я уже путаюсь, какие из них к каким школам относятся.

Да, отличное приобретение, теперь бы только научиться закрываться ментально, чтобы никто меня прочитать не мог, а еще лучше — ложные мысли насылать, тогда желающим покопаться у меня в голове совсем кисло будет.

Я нашел три плетения из целительной магии, что успел изучить по книге канна. Но если суть у них одна, то разница в построении плетения была существенная. Такое чувство, что пигмейский маг не только подсмотрел плетения эльфов, но и основательно их доработал под себя. М-да, и тут «китайский ширпотреб», даже у магов — и то подделки присутствуют… Что же, попробуем внести поправки, исходя из требований первоисточника, а подопытным кроликом будет наемник.

И в течение часа, применяя минимум маны и сил, я отрабатывал старые плетения, переделывая их на новый, правильный лад. Между прочим, понял одно: эффективность возросла ненамного, но плетения пигмея были на порядок проще как в создании, так и в их практическом применении, и требовали меньше маны и сил. Да, этот канн Рал Долгожитель был поистине гением их народа. Не стоит, я думаю, отказываться от его варианта плетений, только держать их в качестве рун нецелесообразно. После практических сравнения и проверки плетений я был очередной раз выжат как лимон, как в физическо-магическом, так и в моральном плане. И, раздевшись, решил совместить полезное с приятным и ушел купаться, а заодно и прокачать свой колодец, ведь сегодня я им еще не занимался.

Полчаса наслаждения и еще столько же — трудной работы над собой, связанной с сильной болью. Болевой барьер у меня получается ставить мгновенно. Хэрн уже перестал удивляться, когда во время поединков на шестах я явно рискую, получая от него болезненные удары, но зато получаю возможность достать его своим шестом еще сильнее, часто именно за счет этого выигрывая схватку. Так и при прокачке колодца: убирая боль, растягиваю свой внутренний магический мешок максимально возможно.

«Малыш, — мысленно зовет меня Хэрн, — хватит купаться, пошли есть, пора идти к бобику».

Ужин является прекрасным окончанием рабочего дня и предвещает долгожданный отдых. Увы, но, боюсь, сегодня отдохнуть особо не удастся. Сначала «встреча в верхах», потом очередные «плюшки» от бобика получать; кто знает, может, перескочу на третий уровень, вот было бы неплохо!

Бобик ждал нас, расхаживая по алтарю, как сказочный кот по золотой цепи, из сказки Пушкина. Настороженный какой-то, нервный — проголодался, наверное.

— Привет, бобик, что с тобой? Какой-то ты взъерошенный…

«И вам привет, неразумные дети. Сейчас и вы взъерошенными станете. С герцогом приперся его верховный маг из ордена темной магии. И на переговоры со мной не хочет отпускать герцога одного. Так и рвется ко мне, так и рвется. И я боюсь, что его желания очень схожи с желаниями, обуревавшими одного знакомого тебе, малыш, мага каннов».

— Вот же… блин, не хватало здесь еще и этого дерьма! Что, он настолько силен?

«Достаточно, чтобы попытаться скрутить нас в бараний рог, как ты выражаешься».

А я в очередной раз подумал, что при нем-то ни разу так не выражался. Нет, этот блохастый постоянно пытается покопаться у меня в мозгах. Интересно, что он там уже накопал? Но вопросов пока не задает, значит, по поверхности стрижет, вглубь пробиться не может. Вот же редиска!

— Ладно, разберемся и с ним, ты пока поешь. Хэрн, давай сюда свое угощение, и меня, кстати, тоже покормить не забудь, себя-то ты явно не забудешь.

Пока мы втроем насыщались мясом, я рассказывал бобику о тех непонятках, что произошли со мной сегодня. Сначала бобик порадовался моим успехам в насыщении маной болтов, потом очень удивился тому, что они у меня взрываются. Обозвал обоих балбесами, что не бережем себя, допуская магическое и физическое истощение, когда все можно было сделать проще, тем более что у нас все для этого есть, затем добавил к этому, что мы так и не научились думать головами, а только задницами! На рассказ о книге эльфа и заложенных в ней ловушках только хмыкнул и через паузу проронил: «Вы не поверите — великолепно». И пока он ел, я уже проклинал Хэрна, что наготовил целую бадью мяса, сгорая от любопытства от этих хмыканий и разных замысловатых, необидных реплик нашего Великого.

— И почему же великолепно? — не удержался я.

«Что, невтерпеж послушать, что думают обо всем этом действительно мудрые разумные? И тебе тоже хочется это услышать, ушастый?»

Хэрн спокойно кивнул в ответ. Вот это выдержка — даже щекой не дернул, видно, и вправду заинтересовался мысленным процессом нашего «предводителя».

«Все очень просто, Ваттосон… — Издевается, гад — знает, что, пока не выскажется, перебивать и поправлять его не буду. — Очень хорошо, что у тебя получилось самостоятельно, я подчеркиваю — самостоятельно заряжать маной болты. Ты ведь даже не спросил, как можно обойтись без таких потуг и добиться еще лучшего результата. В смысле, не только простой напитки маной болтов, но и возможности наложения боевых плетений. Ты пошел по пути бестолковых каннов, просто скопировав их действия и, на удивление, при этом оставшись в живых. Честно скажу, поразительный результат! Ведь я тебе говорил — но ты меня не слушал, что они, канны, умудрились внести доработки в оружие, позволяющие полностью использовать его возможности. Но ты же не канн! Ты теперь можешь сам мысленно заряжать оружие, взводя тетиву, а с чего ты взял, что нельзя так же заряжать и болты плетениями? И самое обидное, что подсказка лежит где-то в твоих вещах, доставшихся тебе… отгадай от кого?»

Бобик замолчал, а я напряг мозг. Подсказка, какая она? Что имеет в виду блохастый? Он просто так слова на ветер не бросает, значит, и правда есть что-то такое, что может навести на мысль… Но что? Блин, ничего не могу придумать.

— Прости, Великий, — но ничего на ум не приходит!

Хэрн чуть не подавился от такого моего выражения, ведь обычно — бобик, или барбос, или блохастый… а тут такое!

«Жаль, ученик, жаль, а ведь я постоянно тебе твержу: прежде чем что-то делать — думай, обязательно сначала думай!. Ну а ты, ушастое недоразумение, — обратился он к Хэрну, — что можешь сказать — есть у тебя какие-нибудь версии?»

Канн помялся, помычал что-то про себя, потом просто развел руки в стороны. Ага, чтобы блохастого Великим не называть. Вот хитрая морда… как вывернулся — не чета мне, дураку, ведь бобик теперь меня совсем заездит.

А бобик тем временем продолжал наш разгром.

«Что было в мешке у лейтенанта, малыш?» — спросил он.

Я наморщил лоб. Как же давно это было!.. Что в мешке… м-да, не помню. О! Книги были, шмотки разные, денег немного, папка с грамотой, и, по-моему, какая-то шкатулка деревянная… или не деревянная. А что было в шкатулке… не помню ни хрена. Рядом морщит лоб Хэрн, ведь он все вещи разбирал и перекладывал.

— Там книги были, и деньги… — проронил я, на что бобик явно рассмеялся, весьма у собак морды эмоциональны, и я растерянно добавил: — И шкатулка была. Вроде.

«А что в шкатулке было, балбес?»

— Черные болты! — заорал Хэрн.

— Бли-ин… точно — болты были! Но они большие, для большого арбалета… — Это я и подумал вслух. И, наверное, зря! Бобик опять поднял меня на смех.

«Идиот, ты смотрел на них магическим взглядом?»

— Нет конечно же! Я тогда и не умел. А потом как-то о них забыл.

«Вот-вот — забыл, а зря. Это и есть решение ваших проблем. И твоих, малыш, и Хэрна».

— Почему и Хэрна? — не понял я. — У него же нет дакка?

«Вот именно потому, что у него нет дакка, ему и нужны эти болты, вернее, то, что они несут в себе».

— Бобик, не выкаблучивайся… знаешь — скажи, нет — не морочь голову! — не выдержал я нравоучений.

«А поиздеваться как же?! Сам меня научил, теперь терпи! А что касается болтов, то завтра принесете и я вам о них все расскажу. К нам, кстати, герцог прорвался без своего опекуна. Послал его подальше, и правильно сделал. Хэрн, прячься, а ты, малыш, — как обычно».

Необходимые манипуляции с кольцом — и вокруг меня дымка, скрывающая от посторонних глаз. Ладони на идеально ровной поверхности алтаря, и приятное обволакивающее чувство наполненности тела его энергией. Глаза закрываются, еще мгновение — и я улечу в сновидения… но не судьба. Голос бобика вырвал меня из нирваны:

«Очнись, олух, герцог рядом!»

— Он что, и правда один идет?

«Нет, конечно, с ним гвардейцы, человек десять, только мага я не пропустил — нечего ему тут делать. Проще его на рубеже удержать, чем тут прикончить. Согласен с этим?»

— Думаю, ты прав!

«О, внимание, вот и гости; разговариваем мысленно, наш разговор остальным слышать необязательно».

По тропинке неспешно-вальяжным шагом шел бывший барон и капитан гвардейцев, а теперь полноправный хозяин герцогства. Подойдя поближе, он с достоинством отвесил почтительный поклон, махнул рукой, и к алтарю метнулись шестеро гвардейцев. У меня буквально застыло сердце: думал, что хотят напасть, а это просто дары принесли, и бойцы сами явно желали очутиться как можно дальше отсюда. По сжатым губам и напряженным физиономиям понятно, что им здесь очень не нравится, лишь один герцог чувствует себя прекрасно и улыбается; очередной взмах рукой — и двое гвардейцев раскрыли походное кресло и установили его в двух шагах от постамента.

— Господа, пока все свободны, ждите на дороге, никуда не отходить, держаться вместе.

— Слушаюсь, господин, — с поклоном ответил невысокий гвардеец: плечи — шириной с трехстворчатый шкаф. — Охрану оставить? Хотя бы пару человек…

— Не стоит; мне здесь ничто не угрожает; идите, я вас позову, если понадобитесь.

Гвардейцы с достоинством поклонились и так же неторопливо, явно копируя своего повелителя, удалились по тропинке к дороге.

— Мое почтение, Великий! Защитник — надеюсь, вы присутствуете, — здравствуйте!

— Добрый вечер, ваша светлость, — первым поздоровался я.

— Здравствуйте, герцог, — проронил пару слов бобик.

— Какими судьбами к нам, в наши скромные пенаты, ваша светлость? — довольно свободно спросил я.

Герцог откровенно покривился: неужели отвык от простого ведения разговора? Не похоже… значит, причина в другом. Видимо, в цели прибытия такого количества воинов. Неужели не он командует? Вряд ли, не тот человек герцог, чтобы давать кому-то собой командовать! Не удивлюсь, что что-то связано с этим верховным магом, который так пытался прорваться на эту встречу.

— Не стесняйтесь, Людовик, говорите, вас никто не услышит, кроме нас. В вашем охранении есть люди, настроенные против вас: их мало, но они есть, и при этом вы им, похоже, доверяете.

— Это граф, я знаю, — через паузу ответил герцог. — Он всегда со мной находился в постоянном соревновании. То он выигрывал, то я. Мерились негласно положением в обществе, богатством, силой и наличием связей. Он очень удачно женился на дочери помощника верховного мага, начальника секретной службы, а я, благодаря вам, через год неожиданно становлюсь герцогом. Но он не способен на подлость, я его хорошо изучил, он сейчас капитан гвардии, третье лицо в герцогстве. Он не предаст, точно.

— Ну, мы и не его имеем в виду.

— Как не его?..

— Есть и другие, кто действуют по принуждению вашего мага, который так рвался на эту встречу. Так что будьте осторожнее. Я вам их подсвечу. Они ничего не замышляют против вас, но донести, что тут происходило, своим опекунам — донесут.

Герцог немного помолчал, раздумывая. Молчал и бобик.

— Людовик, один раз вы уже получали здесь дельные советы. Что вас гложет теперь, с какими вопросами вы к нам пришли — говорите смело. Мы выскажем вам свое мнение по интересующим вас вопросам, а дальше вы будете решать сами, как вам действовать, — произнес я. — Смелее, герцог!

— Спасибо за поддержку, Защитник. Вы знаете, что после нашего отъезда отсюда в герцогство разразилась война между Империей и нами. Первая война за тысячелетнюю историю наших отношений. Кто-то умело стравил два государства между собой. Ведь в гибели родителей жены не все так однозначно. И явная вина Императора после проведенного расследования уже таковой не кажется. Кто-то его просто подставил, ведь в его окружении, сами понимаете, находятся разные группы, преследующие разные цели и, что уж греха таить, получающие деньги, и немалые, из рук других государей. Такая же проблема была и у нас до недавнего времени, но Кастелла, после возвращения отсюда и замужества, произвела в столице и самом герцогстве чистку, очень масштабную чистку. Поверьте, в распоряжении школы Гресс есть масса возможностей проверки причастности или непричастности кого-либо к определенным событиям. Чистка была тотальной, проверены все. Кто успел сбежать — сбежал, причастные же к смерти родителей жены были выявлены, и это оказался не Император, к великой ее досаде, ведь к тому времени разразилась война и первая кровь была пролита. Сражения на своей земле мы выиграли, их было только два. Но очень кровопролитные. Теперь захватчиков на нашей земле нет. И меня подталкивают все, в том числе и жена, к экспансии на территории противника. Но я не хочу!

— Чего же вы сами хотите, герцог? — спросил Великий.

— Я хочу прекратить войну, я хочу нормализовать наши отношения с Империей. Я военный человек и понимаю, что для Империи в военном отношении мы угрозы не представляем. Одно дело защищать свои земли от захватчиков и совсем другое — пытаться воевать с государством на его территории, которая превышает по размеру твое собственное в десятки раз. Меня толкают к победам, вперед, вынуждая вывести наиболее боеспособные войска за пределы страны. Я чувствую, что готовится какая-то пакость, притом большая, но кто и где пытается ввергнуть страну в хаос, я не знаю.

— Вы сами ответили на свой вопрос, ваша светлость, — сказал я.

— Как это? — не понял он.

— Все просто. Хаос — вот ключевое слово ваших изъяснений. Проведите очередную чистку и освободитесь от прислужников Хаоса — тех, кто проповедует его теорию и в особенности — практикует и распространяет магию Хаоса в герцогстве. Ни в коем случае не покидайте территорию страны, возьмите под контроль дороги, мосты, перевалы, академию магии. Подготовьтесь и одним ударом разгромите внутреннего врага, а внешний в этом случае отпрянет сам. И мой вам совет: о приспешниках Хаоса предупредите Императора, ведь по нему тоже готовится удар. И торопитесь, любое промедление чревато плохими последствиями!

— Но как же быть с теми, кто хочет воевать и наказать наглого агрессора?..

— Запретить им это, ибо главный агрессор все равно останется в стороне. Поверьте.

И снова длительное молчание. Я уже подумывать начал, не заснул ли герцог в своем кресле. Но нет, вот он встрепенулся, посмотрел на бобика.

— Я услышал вас. Логика в ваших словах есть, и она подтверждает мои личные ощущения. А тех, кто так хочет повоевать, отправлю с зачисткой вдоль границы, пусть наведут порядок, а то слишком много там швали развелось… а если они ненароком заскочат на чужую территорию — что ж, значит, кому-то не повезло. И еще один вопрос, Великий: вы еще не подобрали преемника моему лейтенанту?

— Вас так заботит этот вопрос, даже на фоне разразившейся войны, герцог?

— Меня он волнует, ибо этот человек станет мне родственником, притом старшим, прошу понять меня правильно.

— Если я вам скажу, что тот разумный, которого я уже вам выбрал, не доставит вам семейных проблем, особенно в вопросе престолонаследия, что бы иное вы ни услышали из других уст, вы мне поверите?

— Вам? Да!

— В таком случае не беспокойтесь, у вас не будет более преданного друга и единомышленника, чем брат вашей жены, и в этом я вам клянусь. Если, конечно, и с вашей стороны будет соответственное отношение к нему, его друзьям и родственникам. Предупреждаю вас о необдуманных поступках с вашей стороны в отношении его самого и его друзей. Если вы или ваши подчиненные сделаете значимую ошибку по отношению к ним, старайтесь исправить ее немедленно, ибо последствия будут ужасающими. Речь идет не столько о вашей жизни или жизни вашей жены, сколько о существовании вообще всего вашего государства. Помните об этом всегда.

Ё-моё… да на герцога смотреть без содрогания нельзя — так он напрягся и побледнел! Видно, уже что-то женушка придумала. Вот ведь воистину стерва!

— Я вижу, ваша жена уже подготовила теплую встречу будущему родственнику… к счастью для вас обоих, у вас еще есть время все исправить, поторопитесь! До свидания, я вас больше не задерживаю. И передайте вашему магу, что его встреча с моим человеком закончится для него фатально, если он все же попытается выполнить безрассудный приказ своей госпожи. Вы свободны, ваша светлость.

Белый как мел герцог поднялся на негнущиеся ноги, сделал по инерции шаг вперед, как на ходулях. Да-а… пронял его разговорчик. Повезло чуваку с женой, ничего не скажешь. Властное лицо — словно каменная маска, ноздри гневно раздуты, губы плотно сжаты.

Медленно поклонился и, словно выталкивая из себя слова, проронил:

— Спасибо за предупреждение, Великий. Я учту все ваши пожелания, лишь бы они не повредили моей стране. Можете не беспокоиться, мой новый родственник получит подобающее отношение к себе, как требуют этикет и мои моральные принципы. Его сестра не причинит ему больше вреда. Это я вам обещаю. Мое почтение, господа!

Снова грациозный, полный достоинства поклон, изящный поворот — и вот от нас в сторону дороги решительным шагом — куда только девались его вальяжность и расслабленность! — шел повелитель, принявший для себя жесткое решение.

— Так, ну в герцогстве, я надеюсь, с приспешниками Хаоса будет покончено. А там, глядишь, и Империя подтянется… — сказал я, и через краткую паузу задумчиво продолжил: — Если, конечно, эти «потенциальные жертвы» сами герцога и Императора не грохнут раньше.

«Хм!.. Кто знает, как все повернется…» Бобик надолго задумался, улегся, положив голову на передние лапы, и прикрыл глаза.

Молчание затягивалось, я все смотрел на пустующее кресло — так за ним никто и не пришел — и думал о герцогине, этой красивой твари, что так легко распоряжается чужими жизнями. С другой стороны, и ее можно понять, ведь и так ясно, что появление незнакомого родственника, причем старшего, имеющего первенство в возможной борьбе за трон, внесет сумятицу в политические расклады при дворе. И жизнь одного человека — ничто в сравнении со спокойствием целой страны. Долбаная политика, будь она неладна… Даже не знаю, удастся ли герцогу убедить свою жену в нашей белопушистости и лояльности. Не знаю!

Задумался, вдруг… в кресле, смотрю, кто-то сидит!

— Хэрн, сволочь… ну нельзя же так пугать, чуть заикой не сделал!

— А я тут при чем?! Спокойно подошел, сел — вы не реагируете. Блохастый спит, тебя не видно. Да отключи ты свою защиту… Люди герцога ушли вместе с ним, а кресло, получается, нам подарили. И вообще, не пора ли заняться подарками, я чувствую — там и мясо есть!

— Проглот! — сказал я, отключая защитный контур. — Ладно, доставай мясо, устроим третий ужин: после такой встряски — я имею в виду беседу с герцогом — подкрепиться лишним не будет. Эй, бобик, есть будешь? Хэрн угощает!

Бобик медленно поднял с лап голову, повернул ее в сторону Хэрна, помолчал.

«Есть, говоришь, мясо? Ну не знаю… может, пора этого наглого канна схарчить, что без спроса трогает чужое угощение, а?»

— Я думаю, что не стоит. Он ведь не в одного есть собрался, а за нами с тобой ухаживает, вон даже тарелки достал. Сервис! А ты говоришь — схарчить… Неблагодарный!

Хэрн, слушающий наши перекидывания вполуха, заканчивал сервировку стола и просмотр подарков, оставленных людьми герцога.

— Эй, любители свежего мяса, прошу к столу! — пригласил он нас к трапезе. — Герцог нежадный оказался. В мешочке с сотню золотых есть. Отдельно завернута пара кинжалов — гномья работа, между прочим. И еды нанесли, даже хлеб есть. И это, бобик… бутыль вина, по виду неплохое, может, по капельке накатим?

Вот гады, опять мне ничего не достанется! Как и ожидалось, от вина Тузик отказываться не стал. И посиделки медленно превращались в простую пьянку. Бутыль была большая, литров на пять, так что часа через два неспешной беседы Хэрн уже лыка не вязал, а бобик стал слишком разговорчивым. Я, устав сильно за день и осушив кубок и правда неплохого вина — получилось-таки выклянчить у взрослых дядек, — сказал, что передачу знаний проведем завтра, ибо пьяные ассистент и профессор мне не нужны, и завалился спать, укутавшись в одеяло, что любезно предоставил мне Хэрн, сказав, что оно тоже подарено герцогом. Все, всем спокойной ночи! Надеюсь, что с утра неугомонный Хэрн не сможет встать сам и меня поднять рано на разминку и я наконец-то высплюсь! Бай-бай… и я отключился.

ГЛАВА 6

Ночью со мной что-то происходило странное, это точно. Проснулся от ярких лучей Айзы — местного светила, которые заливали постамент и начинали припекать. Становилось жарко. Естественно, жарко: в одеяле, под лучами солнца… На поверхности алтаря полный бардак, валяются какие-то вещи, пара кубков, пустые тарелки и пустые же бутыли…

Не понял… ведь вчера была одна бутыль! Хэрн, паразит, обманул. Заныкал, а когда ночью стало не хватать, видно, достал заначку. Ну, гад… Где он там? Ага, под кустами дрыхнет, а бобик на бок завалился и при этом не превратился в камень. Вон во сне скулит, и жалобно так у него это получается… Конечно, жалобно: выхлебать литров восемь в одно рыло — заскулишь тут! Так, а он вообще за обстановкой вокруг следит или нет?!

Я быстро вскочил на ноги и понесся на смотровую площадку. Не понял… стоянка со стороны «младшенькой» забита до отказа, а со стороны водопада почти пуста. Четыре всадника — по доспехам явно гвардейцы герцога. Видимо, герцог решил послов к Императору отправить. Хорошо. Надо поднимать пьянчуг и открывать проход.

Поднять алкашей получилось не сразу. Если бобик поднялся сам, то Хэрна пришлось сначала поливать водой, а потом ею же отпаивать. Сборы растянулись на час, не меньше, все это время Хэрн просил устроить сегодня выходной вместо воскресенья, на что я резонно не соглашался. Хочешь праздника — пожалуйста, но законный выходной не трогай! Хэрн согласился с этим сразу: видно, похмелье у него было сильное. Ничего, пусть помучается. Нагруженные как ослы, попрощавшись с бобиком, отправились обратно домой. Хэрн, как истинный хомяк, не забыл прихватить и кресло герцога; очень забавно было наблюдать, как он в похмельном состоянии пытался разобраться с механизмом складывания. Времени на транспортировку мы затратили неприлично много, наше общее состояние требовало длительного отдыха и восстановления. И я, плюнув на все, решил сегодня заняться только наемником, и больше ничем, заодно искупаемся, в лес сходим, когда Хэрн проспится. Решено!

Дома хорошо, уютно и надежно. Хэрн, как бы плохо себя ни чувствовал, первым делом отправился ухаживать за лошадьми, не получилось им сегодня ночью погулять, а потом, как обычно нагруженный навозом, поплелся в лес ублажать свое божественное дерево. Я тем временем разжег огонь, поставил разогреваться завтрак из вчерашней мясной похлебки и подсел на лежанку к спящему Мартину.

Надо будить, покормить и полечить его. Но сначала, пока он в отключке, осмотрю раны. Хм, а телосложение у наемника впечатляющее, несмотря на то что он в последнее время из-за интенсивного лечения похудел. Шварценеггер в молодости, да и только! Раны затянулись, но шрамы остались, сгладить кожу и убрать видимые места повреждений я не могу, да и просто не знаю, возможно ли это вообще. Почитаю книгу эльфа — может, что и найду, а пока пора возвращать будущего виконта к жизни.

Я осторожно повернул ему голову набок и аккуратно расстегнул ошейник.

— Мартин, ты меня слышишь? Очнись! — негромко окликнул наемника. — Хватит спать — время завтрака!

Мартин приоткрыл глаза и очумелым взглядом уставился сначала на меня, а потом, медленно поворачивая голову, оглядел пещеру. Задержал взгляд на очаге и висящих над огнем котелках. Понятно, проголодался парень, и ничего удивительного — его организм затратил массу сил на заживление ран. А были они у него очень серьезные.

— Мартин, ты как, разговаривать можешь? — спросил я. — Как себя чувствуешь?

— Да, могу. И чувствую себя нормально, ничего не болит, только есть очень хочется и пить. Приподняться можно, целитель?

— Хм! Попробуй, только осторожно. Давай я тебе под спину вот этот баул положу… — Пока я возился с мешком, в проеме входа в пещеру появилась на удивление бодрая физиономия Хэрна.

— Привет всем! — весело пропел канн. — Я смотрю, вы здесь уже общаетесь и завтрак наконец-то будет! Как дела, Мартин? Хватит валяться, пора вставать! Погодка на улице — благодать, вот и дары леса прихватил. — С этими словами он из-за спины вытащил толстого кролика, — неплохо, да?

Теперь понятно, что так развеселило Хэрна. Мясо кроликов он просто обожает.

— Что-то ты, Хэрн, очень радостный. И голова, наверное, уже не болит?! — с издевкой в голосе спросил я.

— Утренняя прогулка по лесу, общение с сущностями, которые мудрее и сильнее нас, благоприятно действуют на меня. Меня пожалели и полечили, сняли неприятные последствия вечерних посиделок, и теперь я — хоть в бой! — радостно подытожил неунывающий Хэрн.

Мартин молчит, не привык еще к манере нашего общения. Лежит наблюдает. А ведь ему и в туалет не мешало бы сходить… Молчит, терпит — стесняется, видно.

— Хэрн, хватит паясничать. Лучше бери Мартина под мышки и своди его до ветра, а потом завтракать будем; и за завтраком Стрелок поведает нам свою историю — как он докатился до такой жизни.

Завтрак — лучшее начало дня, когда особенно есть что поесть. К счастью, у нас оно было, это «есть». Стол ломился от угощений, Хэрн на радостях из своих заначек, под мой осуждающий взгляд, достал початую бутылочку вина, из запасов на зиму выделил копченой рыбки и мясных деликатесов, изготовленных по моим рецептам. Ну ладно, отдыхать так отдыхать.

— Хэрн, а тебе опять плохо не станет? — сделал я прозрачный намек на утреннее его состояние в безуспешной попытке предотвратить очередную пьянку.

— Что ты, малыш! Мне будет только хорошо, а потом снова лес посещу, глядишь, и полегчает.

Первые тосты пошли за знакомство, чудесное выздоровление, за целителя пили уже стоя, причем Мартин встал сам, без посторонней помощи, и тост произносил уверенно и с юмором. Да-а, хорошее лекарство нашли, блин… и куда вся скромность подевалась? Уже с Хэрном трындычат как заправские кореша, что давно не виделись, и вдруг нежданно-негаданно встреча нарисовалась. И самое интересное, что темы у них общие: то оружие обсуждали до пены у рта, то коней зацепили и под показавшееся донышко бутылки к женщинам перешли. Причем на женщин вина малость не хватило, и запасливый Хэрн умчался в каптерку-спальню за добавкой, как он выразился, причем приволок добавочку литров на пять, не меньше. Гаде-ёныш! Ведь не говорил о таких подарках ничего!..

Боюсь, как бы они за гномью настойку не принялись, вот потеха будет… И мои намеки, что больному вредно много пить, никого не волновали абсолютно. Со второй бутыли налили и мне, ведь уже не отбрехаться, что самим мало. Вино слабенькое, полусладкое, на вкус как компотик, но, зная коварство вина, пил я понемногу, плотно заедая каждый глоток мясом, но особенно налегая на рыбу. Разговор тек приятно, Мартин оказался прекрасным рассказчиком и весельчаком и о своей жизни рассказывал без утайки, со здоровым скептицизмом в отношении себя и всех тех бед, что произошли с ним за не очень пока продолжительное время его жизни.

Ему двадцать шесть лет, родился в графстве Ларье, что находится близ столицы Империи. Его дед-мельник по договору работал на местного графа, лихого рубаку, мастера меча. Одно время юный граф прозябал в столице, числясь во второй сотне гвардии Императора, к тридцати годам дослужился до звания лейтенанта и командира сотни. Потом любовь к местной красотке, фаворитке Императора, перечеркнула все успехи его военной службы, а интриги, что вечно плетутся в окружении власть предержащих, заставили его уйти в отставку и уединиться у себя в поместье на долгие двадцать семь лет, где он предавался охоте и занятиям магией. И на склоне лет, на очередной охоте, суждено было ему столкнуться с прелестным созданием, будущей матерью Мартина, единственной дочерью мельника Анджией, которой к тому времени было уже семнадцать лет. Граф был очень красивый мужчина, с военной выправкой и прекрасным телосложением, и к тому же столичный шик и умение вести беседу с женским полом не могло не произвести приятного впечатления на юную особу. Роман закрутился стремительный и бурный, с выяснениями отношений и битьем посуды. Мудрый отец девочки вмешиваться не стал, хотя как свободный гражданин Империи смог бы, но он очень любил свою кровиночку и слишком уважал достойного графа, чтобы лезть в их отношения, тем более что граф ухаживал за своей избранницей, как за благородной леди.

Но, увы, была одна загвоздка в этих отношениях, и звали эту занозу леди Эльза, законная супруга графа, и ее родня. Окрутили одинокого графа его дальние родственники и друзья лет так за десять до рождения Мартина, но вот детей чете боги не послали, как ни старался граф продолжить род. То-то велики были его радость и удивление, когда прекрасная дочь мельника стала устраивать ему скандал за скандалом и вести себя нервозно, обижаясь на каждый пустяк, а дворовый маг на сбивчиво-тоскливый рассказ графа под вино просветил будущего папашу, отчего у женщин может день ото дня резко портиться настроение. Все шло к родам, округлившаяся будущая мама наслаждалась заботой и вниманием отца будущего ребенка и перебирала в уме все известные ей имена мальчиков, ведь маг ясно сказал, что будет мальчик, наследник графского титула, состояния и старинной фамилии.

Но, как часто бывает в жизни, поговорка «хорошо жить не запретишь, но помешать можно» для семьи мельника и самого графа оказалась пророческой. Появление наследника, пусть и бастарда, не входило в планы старшего брата жены графа. И через несколько лет граф и мать Мартина Анджия были отравлены, а маг и капитан замковой стражи — просто убиты в непродолжительной свалке у дверей донжона, там же полегла и вся гвардия графа.

В графстве появился новый хозяин. Мартину к этому времени исполнилось восемь лет, и в тот злополучный вечер он гостил у деда на мельнице. Их ночью поднял раненый конюх, свояк деда, и поведал, что случилось в замке. Нельзя было терять ни мгновения, и опытный дед Мартина Тодес решил бежать из графства незамедлительно. Собрал вещи, одел потеплее маленького, ничего не понимающего Мартина, и по тропе, которую знал только он, в течение недели вывел беглецов через топкое болото и островки пустошей в соседнее баронство Пьеор, к одноименному городу.

Понятно, что их искали, долго искали, ведь при живом наследнике никто не мог занять место графа и стать полноправным, признанным короной правителем графства. Это была основная причина того, что местные благородные очень серьезно относились к побочным связям и детям на стороне. Бастарды не раз становились королями по праву первонаследия и, что там скрывать, даже императорами, мстя потом, придя к власти, своим обидчикам. Магия крови ошибок не прощает. И не раз бывало так, что претенденты на трон сгорали заживо при ритуале призвания предков, не поинтересовавшись, точно ли они являются прямыми наследниками.

Бывает, конечно, что наследник сам отказывается от трона или, во всяком случае, открыто не претендует на него, и в момент ритуала не заявляет о своем желании занять трон или получить наследство, как произошло в герцогстве. Виконт не отказался от притязаний на трон, но и не заявил открыто на него свои права. Таким образом, он не лишил права на трон своих потомков. Чего и боятся теперь сестра виконта и ее муж. Но это все разборки между близкими родственниками. А брат жены никак к ним по магии крови не относился и мог в лучшем случае, по решению коллегии лордов, рассчитывать лишь на место регента при живом наследнике. А наследник был жив и здоров, кровь старого графа нашла продолжение.

Мартин с дедом пустились в путешествие, ведь запасливый мельник был очень умным человеком и такую возможность, как устранение завистливыми родственниками как графа, так и его жены, всей семьи бастарда вместе с ним самим, предусматривал давно и в меру своих сил к возможным последствиям готовился заранее.

В прошлом удачливый наемник, охотник Пустоши, не раз выбиравшийся из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций, он прекрасно понимал, что в покое их не оставят, пока жив Мартин, и предпринял попытку подобру-поздорову убраться с материка. Что ему и удалось блестяще. Осели они через год в столице пиратского края городе Октаре, что на острове Свободы в архипелаге Воли, заплатив необходимый пропускной взнос и прикупив небольшой домик на окраине столицы.

Тодес занялся обустройством дома и мелкой торговлей. Мартина он устроил в школу меча, к галлу, тоже беженцу и неисправимому авантюристу по имени Берн; кстати, действительному мастеру меча, причем школы Заката. И заплатил он за принятие маленького Мартина очень оригинально — поединком с главой школы, в течение получаса продержавшись на мечах против грозного учителя. Берн был поражен и явно раздосадован, ведь за обучение он брал очень дорого. Но спор есть спор, и свою часть договора Берн выполнял неукоснительно, выплескивая свое недовольство на Мартина, причем с самого начала.

Мартин до конца обучения не догадывался о причине неприязни к нему своего учителя, и только спустя восемь лет, уже после гибели деда, Берн на панихиде открыл тайну договора между партнерами. Все оказалось просто, и в то же время непонятно. Берн обязался обучать Мартина до тех пор, пока он, Мартин, в поединке не победит своего деда Тодеса. Но этого так и не случилось. Через три года, когда Мартину исполнилось двенадцать лет, за его обучение взялся уже и дед, причем преподавал он ему в основном знания мастера — охотника за нежитью, и дисциплины, преподаваемые им, были соответствующие. Мартин не был магом, даже плетения первого уровня давались ему с трудом и никакой эффективности не имели, вот и учил дед Мартина пользоваться артефактами, но основной дисциплиной было противостояние магам.

Мартин не успел сдать экзамен деду по этим дисциплинам, экзамен у него принимала жизнь. Их вычислили, просто просчитали. Да и новый хозяин графства очень хотел стать полноправным владетелем, и на поиск Мартина денег не жалел, в том числе и на магов, в особенности магов крови. Вот один из них и указал на остров Свободы как на наиболее вероятное место укрытия беглецов. В качестве исполнителя казни был нанят известный в узких кругах столицы Империи темный эльф. Прекрасный лучник и следопыт, боевой маг Эриэл.

Они ехали вдвоем с дедом отдыхать на море. Прекрасный день, и Мартин, которому уже исполнилось шестнадцать, был счастлив. Вчера у него состоялось первое полноценное свидание с красивой девушкой, дочерью мастера Кивно, владельца булочной на соседней улице. Ализия ответила взаимностью на его ухаживания, и Мартин находился во власти воспоминаний о вечернем свидании, ее совершенном теле, страстных поцелуях и чувственных ласках. Он закрывал глаза и видел перед собой ее лицо, он снова целовал эти мягкие податливые губы, а потом мелкими поцелуями исследовал ее шею и восхитительную грудь…

Он был на самом верху блаженства, когда жесткий удар свалил его с лошади на землю, благо они ехали шагом, и Мартин, упав, ничего себе не повредил. Он быстро поднялся на колени и осмотрелся вокруг, как учил его дед. А вот и сам дед — лежит в пяти шагах рядом и в груди у него торчит оперение эльфийской черной стрелы. В ту же минуту нервы буквально взвыли, предупреждая Мартина о грозившей ему опасности, он на инстинктах крутанулся кругом, падая при этом на спину, и в то же мгновение вскочил на ноги, неуловимым движением выхватив меч. Стрела пропела буквально в сантиметре от головы.

То, что на них напали не простые грабители, а убийцы, пришедшие по его душу, он понял сразу: грабители стараются не убивать напрасно, их цель — деньги, а не возможное преследование. И тут он увидел убийц. Их было трое. Один лучник — высокий блондин с холодными глазами, и двое бугаев в кожаных доспехах, которые с ловчей сетью бежали к нему явно с целью спеленать его, как кутенка.

Обида, что так испорчен прекрасно начавшийся день, злость, переходящая в ненависть от осознания того, что его любимый дед, по сути единственный родной ему человек, уже, наверное, мертв… Ведь это он своим ударом спас ему, Мартину, жизнь, выбив из седла, а сам поэтому не успел увернуться от другой стрелы убийцы, что летела уже в него. Вдруг в голове отчетливо раздался такой родной голос отца: «Сынок, успокойся: месть и ярость — дело хорошее, но в бою они плохие советчики». И Мартин, совершенно неожиданно для себя самого, успокоился и хладнокровно, как на занятиях у Берна, стал просчитывать предстоящую схватку. Не спуская взгляда с лучника, он ждал приближающихся загонщиков.

— Пора! — дал сам себе команду Мартин, выпустил из руки меч, мгновенно выдергивая из перевязи метательные ножи, и с двух рук метнул их в бегущих охотников, одновременно кувырком уходя от сорвавшейся стрелы белокурого эльфа, при этом подхватив с земли упавший меч. Следующую стрелу он просто отбил мечом. Наемники корчились на земле, издавая жуткие вопли. Стрелок занервничал, видя, что его стрелы никак не могут достать юркую жертву, которая превращается из жертвы в охотника, причем очень опасного охотника, и стал пятиться назад, под защиту ветвей деревьев, что буквально поглощали собой его неприметную фигуру.

Мартин изо всех сил, пренебрегая здравым смыслом, рванулся назад, к лежащему на дороге деду. Тот еще дышал, кровавая пена пузырями выходила из его раскрытого в немом крике рта.

— Мартин… — прохрипел дед, — у меня в сундуке… документы. Кулон… разберешься сам. Прощай… не мсти… береги себя… дядю — на кол…

И тут их накрыл мощный воздушный удар, вмявший Мартина в мертвого деда, перепачкав его в крови родного человека. От действия боевого заклинания их спас кулон деда. Щит третьего уровня, что установило заложенное в кулон плетение, снесло с первого удара, и Мартин, весь в чужой крови, с безумным выражением глаз, на практике применил все то, чему его раньше учил дед, но что никогда раньше у него не получалось. Он принялся охотиться на мага, применяя заложенные в него дедом знания, долго гоняя лучника по окрестным холмам, и только отсутствие опыта не позволило в тот раз попробовать на вкус благородной крови перворожденного.

— Он ушел от меня. Сиганул с обрыва в море: бултых — и пропал. Но я успел его почувствовать. Я его даже сейчас чувствую, хотя знаю, что он мертв, и никак не могу понять, почему не пропадает это чувство его присутствия… — Мартин уставился на меня немигающим взглядом, ощущение от такого — не из приятных… — Не подскажешь, малыш, почему?

— Как-нибудь в другой раз, Мартин, не сейчас. А что было дальше? — отвлек я его от неприятного для меня вопроса.

— А дальше просто. Похоронил деда, прихватил наличные деньги, по кулону вступил в право наследования в банке гномов. Кулон признал меня как наследника деда. Документы сдал в банк на хранение, опять же с помощью мага засвидетельствовав их как подлинные, — они, кстати, о моем праве наследования графского титула, дед запасливый был, все продумал. Отбрехался от свадьбы на прекрасной булочнице: правда, в отступное пришлось подарить наш с дедом дом, но зато убедился, что она от меня небеременна, причем опять с помощью мага и с составлением акта, в том числе на передачу дома. Потом сдал экзамен Берну. Я находился на таком душевном подъеме, что выиграл у него поединок, заработав зачет экзамена, а на ставках, что делали ученики на наш бой, — еще и тысячу золотых. Я стал мужчиной в обоих смыслах этого слова, но стал совсем одинок. Все это время жил мыслью о мести. Дядю я пока не трогаю, дед сказал, что его на кол посадить надо, значит, так и будет, а вот эльфа я достал: пусть и поздно, пусть чуть сам не погиб, но достал.

Мартин вдруг замолчал. Задумался, загрустил.

— А что дальше, Мартин? — спросил я.

— В каком смысле «дальше»? — очнулся стрелок. — Всё!

— То есть как всё? — не понял я.

— Всё — значит, всё! У меня одно обязательство — кол для дяди! А вот как к этому подойти, я пока не знаю. Ну и тебе я обещал отплатить, чем смогу. Кстати, чего ты от меня хочешь? Пес что-то говорил, но что конкретно, я так и не понял.

Я задумался. Барбос малость меня подставил: я ожидал, что он подготовит наемника к мысли о скором производстве его в дворянское, благородное сословие, а тут такой облом. М-да, как же поступить? И меня ведь не предупредил, а ведь мог бы. А это говорит о том, что моя затея с виконтом ему не очень-то и нравится. Ну, не нравится, и ладно, но помочь ведь мог, а не хочешь помогать — скажи прямо, я и не буду в этом вопросе на тебя рассчитывать. Редиска!

Я внимательно посмотрел на Мартина: вроде расслабленный, улыбается, всем видом показывает, что ему очень хорошо и все нравится, но на самом деле внутренняя пружина сжата до максимума, вот-вот распрямится. Он что, серьезно думает, что ему предложат что-то недостойное, типа добровольного рабства? За такую нашу помощь и спасение — обычная плата в этом мире, и никого бы не удивило, проси я именно это. М-да, жизнь у них тут — мрак!

— Мартин, — начал я, прощупывая его издалека — скажи, как бы ты отнесся к возможности стать дворянином, и совсем не по праву рождения?

Лицо Мартина вытянулось. Сказать, что он был удивлен вопросом, значит ничего не сказать! Скорее, он был поражен до глубины души необычностью, особенно если учесть, кто этот вопрос задает.

— Мартин, ты меня слышишь? — спросил я не отошедшего от удивления наемника.

Он судорожно сглотнул и потянулся к кубку. Аккуратно, маленькими глотками, выцедил вино… явно тянет время, обдумывая возможные варианты ответа.

— И что для этого я должен буду сделать? — неожиданно спросил он.

Ты смотри… ни тебе расспросов, как это вообще возможно, ни сомнений в таком раскладе — ничего, а просто «что я должен для этого сделать?». Да-а, экземплярчик мне попался… Такой как собачонка на привязи бегать не будет, и управлять им, боюсь, будет очень сложно, если вообще такое возможно.

— Ничего такого, что бы затронуло вашу честь, граф, — спокойно ответил я.

Оп-па, а вот этого не стоило совсем говорить… Похоже, я наступил ему на больную мозоль. Черт, не рановато ли я его графом назвал? Посмотрим.

— И все же. Чего вы, лично вы, хотите от меня? — А парень-то начинает заводиться от тех непоняток, что я кручу вокруг его персоны… Пора успокаивать, а то, не ровен час, сорвется и дел понаделает, а он, я чувствую, способен уложить нас с Хэрном враз, и магия не поможет.

«Малыш не тяни, Стрелок на взводе, хоть и желает показать, мол, ему все равно, что с ним дальше будет. И осторожней с дворянскими титулами: бастарды очень обидчивы!» — пришло предупреждение от Хэрна.

— Что хочу от вас я? Дружбу и надежное плечо порядочного человека рядом, на которое можно было бы опереться в трудное время, и возможность пользоваться знаниями и умениями друга в обучении меня военным дисциплинам. Хэрн очень хороший учитель, но он многого не знает, а мне хочется знать как можно больше. Вас такое объяснение устроит? — произнес я официальным тоном.

Теперь уже Мартин задумался. Я ждал. Терпеливо, боясь нарушить его мысленный процесс. Стрелок чего-то не понимал. Что-то его удивляло в моем предложении, а значит, пугало или беспокоило.

— Вы предлагаете мне стать вашим другом и за это хотите оплатить дворянством? Вы, случайно, не принц в изгнании?

Шутит — уже хорошо, значит, пружина стала ослабевать и разговор закончится вполне мирно, во всяком случае, я на это надеюсь.

— Вы меня неправильно поняли. Я действительно предлагаю вам нашу с Хэрном дружбу. Скажу честно, мы нуждаемся в ней. Сами понимаете, что дети сами по себе в этом жестоком мире не живут. Они либо рабы, либо чьи-то родственники, а путешествовать дети могут только с лучшими из них, и нам также нужна в этом ваша помощь. Насчет какой-нибудь оплаты за ваши услуги, извините, речи не идет. Просто у меня в данный момент есть возможность сделать вас дворянином, виконтом, благородным с длинной родословной и множеством влиятельных родственников, причем последнее скорее недостаток, чем хорошее приобретение. Это я о родственниках.

— Извините, лэр, но вы до сих пор так и не объяснили мне: что я, конкретно я, должен для вас сделать?

«Малыш, остановись, перенеси разговор на завтра! Сошлись на то, что мы слегка пьяны, а такие вопросы надо обсуждать на трезвую голову. Пусть уже прозвучавшее предложение он сначала обдумает. Пусть заглотит наживку, а его внутренняя, как ты выражаешься, жаба за эти сутки его изгрызет!» — прокричал мысленно канн.

Хэрн умеет называть вещи своими именами, но все же в общении с ним стоит быть более внимательным, а то ведь точно скоро будем только стебом разговаривать…

— Уважаемый Мартин. Мы сегодня отдыхаем, вы учите меня пить вино, сегодня в планах еще купание. А серьезные вопросы стоит все-таки решать на трезвую голову. Вы согласны со мной?

Мартин явно был не согласен. Но деваться ему некуда. Этикет, понимаешь… да и простая порядочность тоже не позволяли требовать продолжения разговора у ребенка.

— Что же, отдыхать так отдыхать. Хэрн, ты что это умолк и совсем не наливаешь? Непорядок! Я предлагаю поднять этот кубок за достойного…

И пьянка продолжилась дальше. Мне больше не наливали, мотивируя это моим малым возрастом; как выразился Мартин: «…вино, лэр, очень плохо действует на внутренний мир ребенка», — и тут же Хэрну: «Ты не представляешь, какая у нее была задница…» Ничего не меняется: что в том мире, что в этом — мужики остаются мужиками, но это, конечно, если мало водки, а вот если много… Купался я один. Двое субчиков были уже не в состоянии; хорошо, что салатов не было, а то бы… а так — просто уснули. Хэрну выпитого было много, а Мартин все же был еще очень слаб… Слаб-то слаб, но до гномьей настойки они все-таки добрались. Выжрали всё; чем завтра похмеляться будут — непонятно. У Хэрна точно в заначке что-нибудь найдется. Вот же воистину Хомяк, с большой буквы!

Давно я так не отдыхал. Вино видимых проблем не создавало, настроение прекрасное, и я вместе с телом мальца просто радовался жизни. Сходил в лес, проведал «железного панка»… Ого, как разросся — с нашей помощью и заботой Хэрна. Нарвал яблок. Послушал птичек, подышал влажным лесным воздухом. Живность не проверял — я отдыхаю.

Дома бардак после пиршества. Из принципа убирать не буду, сами нагадили — сами уберут, но свое «фу-у» обязательно выскажу, причем обоим.

Сходил проверил бобика и близлежащие окрестности. По дороге пылят повозки, караваны двинулись на прорыв. К бобику посетители, а он вальяжно развалился и со снисхождением поглядывает на них. Подарков не слишком много, но мясо, пожалуй, можно сегодня не готовить.

Вернувшись, набрал кусков рыбы, захватил шампуры — и в грот. Кресло, водопад, огонь, который весело трещит и кидается угольками. Лепота!

По дороге в грот проверил лошадей. Угостил их яблочками, подсыпал овса, принес свежей воды. Катар, видно, верховодит в этой троице. Даже второй работяга, здоровенный конь, признал его главенство и не пытается показывать характер. Общаюсь с ними я пока с опаской, все-таки раньше никогда с лошадьми дела не имел.

Возле дров обнаружил баулы, кинутые сюда обычно очень аккуратным Хэрном. А ведь мы так и не просмотрели, что нам досталось в виде трофеев от эльфа и компании… И вот тут мой взгляд и зацепился за смутно знакомую форму какого-то мешка. Я недоуменно смотрел на мешок, по форме напоминающий грушу, и никак не мог понять, что же передо мной такое.

Боги, да это же музыкальный инструмент — что-то типа гитары или мандолины, в общем, что-то струнное! — дошло до меня.

Я подхватил мешок и принялся спешно его развязывать. Точно, гитара, по форме как гавайская, только струн восемь. Класс! Спасибо, господи, за такой подарок!

Я, конечно, не большой специалист в музыке, но кто из нас в детстве, в восьмидесятые, не бренчал на шестиструнке? И петь я очень люблю, и песен много знаю. Но была у меня, к сожалению, раньше проблемка маленькая — ни голоса, ни слуха, медведь в детстве на ухо наступил, и не просто наступил, а еще и попрыгал напоследок. Но петь я любил, особенно под водочку, ну а когда в конце девяностых пошло караоке, то… в общем, вы сами понимаете. Интересно, как обстоят дела с музыкой у меня теперь? Гитару конфискую.

Искупался в заводи возле грота, поел рыбки. Хорошее место здесь, но шумное, мне бы такое, где тихо, уж очень хочется гитару проверить, побренчать — а вдруг получится…

И такое место я нашел, в бывшей спальне. И тихо, и акустика изумительная, и присесть есть где.

Устроился я в спальне классно, на мешках с вещами, в полулежачем положении, под голову положил большой баул галлов, получилось как офисное кресло с высокой спинкой. С трепетом и большой надеждой взял в руки чехол с гитарой, аккуратно вытащил ее. Осмотрел. Даже не знаю, как выразить свое восхищение: поистине произведение искусства. Вся какая-то ладная, законченная, совершенная. Голову на отсечение даю — изделие древних или эльфы такие вещи делают. Я не знаю, да и, по большому счету, мне все равно. Вещь очень красивая и для души просто необходимая. Велика она для меня, до края грифа левой рукой достаю с трудом. С настройкой инструмента обычно раньше у меня не ладилось, то ноту «ля» не мог настроить, то в унисон на пятом ладу струны поймать не получалось. Но оказалось, эти проблемы для меня в прошлом. Я буквально кожей чувствовал звучание струн, и настройка прошла быстро и, главное, качественно. Струны из белого металла, звучание гитары сильное, насыщенное и одновременно нежное. Пальцы, не привычные к такой своеобразной гимнастике, слушались плохо. Кто в свое время учился играть на гитаре, тот меня поймет. То аккорды плохо прижимаются и звучание глухое, как по палке палкой бьют, то перебор постоянно срывается, пальцы порядок работы забывают. Но я получал от всего этого огромное наслаждение, а тело мальца было просто в «шоке» — отголоски беспредельного удивления и восхищения накрывали волнами, как в море после шторма. А что, мы и не такое могём!

Сколько я так просидел — не знаю, но отвлек меня от занятия Мартин, который с нескрываемым удивлением и злобой уставился на меня через отверстие входа в пещеру. Я даже опешил от этого, не мог понять причины такой ненависти во взгляде наемника. Интересно, давно он так там сидит?

— Мартин, ты как, уже проснулся? — ничего лучшего в голову не пришло, кроме этого явно риторического вопроса.

Мартин молчал, и так же зло, удивленно рассматривал меня, явно чего-то не понимая.

«Блин, а вдруг это его гитара? — с тоской подумал я. — А я взял ее без спроса».

Как же не хотелось ее отдавать — казалось, она всегда была моей… Так жалко!

— Мартин, вы спали, а я погулял, и вот в вещах инструмент нашел. Захотелось побренчать. Она, наверное, твоя? Тогда прости, я не хотел тебя обидеть, взяв ее без спроса.

Он не отвечал, продолжая рассматривать меня, что-то явно решая для себя. Через некоторое время он спросил:

— Ты ничего не почувствовал, когда дотронулся до ее струн? — и тут же сам, не дав мне даже раскрыть рта, ответил за меня: — Да и как бы ты не смог не почувствовать, что тебе пальцы на руках отрезало? Значит, признала. А если признала — значит, ты — эльф. Но на эльфенка совсем не похож — может, полуэльф. Но это инструмент высших, а он полуэльфов не признает. Следовательно, ты эльф… — по новой завел свою пластинку Стрелок.

Я ничего не понимал и уже сам уставился на него удивленным взглядом… правда, злость в нем отсутствовала, пропадала она и во взгляде Мартина.

Сколько продолжался бессмысленный монолог Мартина — не знаю, но вывел его из непонятного состояния Хэрн. Подойдя к нему тихонечко сзади и подслушав тот бред, что он нес, Хэрн просто схватил его за шиворот и, резко дернув назад, сбросил в воду с карниза.

— А он хоть плавать умеет? — спросил я канна.

— А я знаю? И вообще, что тут у вас происходило?

— Сам не понял…

И я рассказал ему все, что со мной произошло, пока он спал. Мы уселись на карниз, свесив ноги с обрыва, я рассказывал, Хэрн слушал, и вместе мы наблюдали, как Мартин доплыл до берега, скинул с себя мокрые вещи и вернулся обратно купаться.

— Интересная реакция у него на тебя. То про эльфа тебя спрашивал, то к инструменту прицепился… Но раз он говорит об отрезанных пальцах, значит, и я гитару трогать не буду, пока все не разъяснится. А теперь я — купаться, а ты… как знаешь. — С этими словами Хэрн, не раздеваясь, спрыгнул с обрыва в воду. Его выходкам я уже давно не удивляюсь; видно, он просто решил совместить приятное с полезным — искупаться и заодно постираться.

Я же так и остался сидеть на карнизе, обдумывая детали общения с Мартином. Налицо недоговоренности и очередное отсутствие информации по проблемным вопросам. Почему Мартин так отреагировал на гитару в моих руках и при этом постоянно твердил про эльфов? Как я понял, он и меня к эльфам причислил из-за этой балалайки. Тогда получается, инструмент не его?! Ну, это как вариант, который меня бы полностью устроил. Ведь он эльфа ненавидел всеми фибрами души, а тут от меня этим эльфом «несет», интересно, как Стрелок его чувствовал?

Наладить отношения с Мартином — вот первостепенная задача, и для этого надо все ему честно рассказать, пусть сам принимает решение, на обмане дружбы не получится. Решено, сегодня перед ужином введу его в курс дела, умолчу только о самом сокровенном.

Принял решение — и стало как-то легче на душе; недолго думая разделся в комнате-спальне — и с карниза головой вниз.

Зарра-аза! Как же хорошо!..

Купались долго, играли в догонялки, плескались и просто дурачились. Мартин был поражен красотой этого волшебного места, находился в приподнятом настроении, и, естественно, с вопросами, интересующими меня, я к нему не приставал.

Время плавно шло к вечеру, Хэрн умчался готовить ужин, а мы с Мартином сидели на песке возле воды, ступнями бултыхая и мутя ее.

— Мартин, что тебя так сильно удивило, а главное — разозлило, когда ты меня увидел с гитарой?

Мартин хмыкнул.

— Разозлило… скажешь тоже. Я был просто поражен. Понимаешь, это одна из реликвий Эриэла. Я не знаю, откуда она у него, он был довольно скрытный и о своем прошлом никому никогда не рассказывал. Он таинственная личность… — и с наслаждением произнес: — Был! — а через паузу продолжил: — Как рассказывали его люди, когда мы выбирались из герцогства (у меня было время с ними пообщаться, а о своем командире они поговорить любили), так вот, таких вещей, которые он всегда держал при себе, было несколько, но самая опасная из них — это его музыкальный инструмент, как ты выразился — гитара. Никто, понимаешь меня, никто не мог безнаказанно притрагиваться к струнам. Рассказывали, что она покалечила немало идиотов, а эльф потом в наказание их сильно пытал. Любил он это дело. А тут ты с гитарой: играешь — и никаких последствий. Как тут не удивиться? Ты вроде на эльфа не похож, а как однажды объявил Эриэл своим напарникам после очередной жертвы любителей музыки, что этот, даже не знаю как его назвать, инструмент признает только высших эльфов и за прикосновение к сокровенному посторонних карает нещадно. А тут ты! Что мне было думать? Вот меня и заклинило, а еще… от тебя просто несет этим эльфом проклятым. Вот меня и заклинило. Не объяснишь почему?

— Легко!

И я подробно принялся рассказывать ему о бобике, о том, как я сюда, в смысле — в лагуну, попал. Рассказал о лейтенанте, герцогине и ее муже и о тех проблемах, что подготовила его будущая родная сестра. О способности бобика поглощать личности и о передаче их умений и навыков. Рассказал и о том, как ко мне попал Хэрн, кто мне его предоставил в виде «подарка».

Мартин слушал молча, не перебивая и не переспрашивая. Задумался, переваривая все услышанное от меня. Я смолк, солнце спряталось за скалы, стало холодать.

— Ты, Мартин, как хочешь, а я — одеваться, замерзать начал, — сказал я, вставая, — скоро ужин, и к бобику сходить не помешает. Я думаю, тебе будет интересно пообщаться с ним. Так что не задерживайся, да и ужин Хэрн уже наверняка приготовил.

— Я еще один заход сделаю, освежусь только. И постираюсь заодно, — ответил наемник.

— У тебя одежда запасная есть?

— Была… наверное, — с сомнением в голосе проронил Мартин.

— Скажу Хэрну, пусть в наших запасах пороется, может, что и найдет.

До ужина успел позаниматься гитарой, получая истинное наслаждение от самой игры и от осознания того, что она теперь только моя. Хэрн подобрал Мартину запасной комплект нижнего белья и верхней кожаной одежды, благо запасов ее у нас скопилось порядком. Причем легкую куртку и сапоги подсунул доставшиеся от эльфа, но Мартин не вредничал и в ответ на замаскированную подначку только хмыкнул.

Ужинали не спеша, постоянно перешучиваясь между собой. Мартин после моего рассказа оттаял, много смеялся, шутил и подтрунивал над Хэрном. У меня возникло ощущение, что нахожусь среди своей семьи, и я неожиданно для самого себя ни с того ни с сего разревелся. Бурно, навзрыд, всхрапывая и тихо подвывая. Мои сотрапезники были буквально поражены произошедшим. Первым пришел в себя Мартин и принялся меня успокаивать, суя мне в руки кубок с настойкой, другой рукой гладя по голове. Тело мальца опять чудит, потому что вместо того, чтобы успокоиться, я еще больше заголосил. Да-а, малыш, видно, никогда ласки не знал и семьи у него не было. И сам не осознавая, что я делаю, принялся говорить через постоянные всхлипы и икание о том, что у меня никогда не было родных, семьи и друзей, о том что я устал корчить из себя сильного и самостоятельного, а теперь я… а-а-а, и снова плач. Да-а, получилась просто на загляденье картина. Мартин в шоке, проняло беднягу мое сольное выступление, Хэрн мысленно ухмыляется, но по внутренней связи от эмоций, что захлестывают меня, он понимает, что это не игра, и от этого ему становится еще лучше, ведь и он тоже часть этой семьи. Кто знает, может так случиться, что и вправду сегодня появится еще одна ячейка общества, только весьма странная и состоящая из одних только мужчин. Вы не поверите, но после такого я просто отрубился.

Проснулся среди ночи: звездное небо над головой, теплый алтарь подо мной, рядом голоса: бобик ведет неспешную беседу с Мартином и Хэрном. Говорят вслух только Хэрн и Мартин, а Тузик, как обычно, кидает слова мысленно.

Я закрыл глаза и притворился спящим. Бобик наверняка почувствовал, что я уже не сплю, но не уличает, дает возможность послушать весьма интересный разговор.

— И ты утверждаешь, — раздался рядом уверенный голос Мартина, — что можешь реально сделать нас кровными братьями и при проверке магами крови они не почувствуют обмана?..

«А никакого обмана и не будет. Пойми, Мартин, у него и так уже есть то, что его роднит с семьей герцога, ведь все навыки и знания виконта переданы ему, кроме того, и один очень редкий навык, что есть только у детей прямых наследников герцога. При передаче тебе права на титул виконта и ты получишь соответствующий навык, притом тебе может достаться от лейтенанта и способность к магии. В этом я не очень уверен… пойми, я и сам никогда ранее таким не занимался, пока это сопящее чудо ко мне не попало».

— То есть он станет моим кровным братом, я правильно все понял?

«Да».

— Я согласен!

«С чем согласен — втянуть его в свои разборки и пожертвовать им ради того, чтобы наказать одного мерзавца?! Тогда не согласен я! Ты слишком эмоционален и с легкостью поставишь на кон всю свою семью. А я этого не хочу. На него, я имею в виду малыша, я возлагаю большие надежды по воссозданию и распространению учения школы магии Порядка. А если ты будешь командовать в этом тандеме, у вас будущего нет, ты слишком прямолинеен. В каких-то делах, может быть, это и хорошо, но в вашем случае — смерти подобно».

— И что ты предлагаешь?

«Отплатишь ему долг как-нибудь иначе, а на роль лейтенанта подберу ему кого другого. Ты уж не обижайся!»

И тут до меня дошло, что Тузик ведет нечестную, но очень интересную игру. Вынуждая Мартина согласиться на титул виконта (на его, бобика, условиях), то есть заставить добровольно опираться только на мои решения. Неужто бобик так в меня верит или успел уже вскрыть мою коробочку и глянуть, что там я прячу? Интересно!

Мартин обиженно засопел и с угрозой в голосе проговорил:

— Ты смеешь решать за него и лишать меня семьи? Это несправедливо! Я уже полюбил моего младшего брата. Да, я бываю вспыльчивым, иногда действую спонтанно, но я никогда не был неблагодарной сволочью. И поверь, я не допущу еще раз, чтобы мои родственники страдали из-за меня. И, Тузик, ведь у тебя, согласись, есть свои условия, расскажи о них мне — может, они меня и устроят?

«Ну, я не знаю…»

— Не морочь голову, бобик — вклинился в разговор уже и Хэрн, — даже я не понимаю, чего ты так цепляешься к Мартину: вон и малыш его принял и считает семьей. Скажи, чего ты хочешь, а мы вместе обсудим твои предложения.

«У меня одно требование!..» — прорычал пес.

Да-а, в нем умер великий драматический актер — так все разыграть… Буквально по нотам, и даю голову на отсечение, сейчас последует предложение, от которого Мартин не сможет отказаться и примет его на ура.

«Я требую, чтобы ни одно решение, чего бы оно ни касалось, не принималось без одобрения его малышом. Я подчеркиваю — ни одно!»

— Мне что, и к бабам теперь ходить только с разрешения ребенка? — прокричал возмущенный Мартин.

«А к бабам — тем более, поскольку малыш и в этом знаток — так виртуозно окрутить герцогиню и ее капитана, причем в тот раз он сразу сказал, кто будет ее мужем. И тебе это пойдет на пользу, а то на всякую шваль тебя вечно тянет… Что, я не прав?»

Мартин удивленно молчал. Молчал и бобик. Хэрн, не маявшийся моральными переживаниями, спокойно спросил:

— И это все условия? — а через паузу (видимо, бобик кивнул) накинулся уже на Мартина: — Ты чего кочевряжишься?! — О боги, опять словечек у меня поднабрался… — Малыш — пацан с понятиями, все человеческое ему не чуждо, с головой он дружит, в отличие от тебя, и под его присмотром ты хотя бы опять в передряги не попадешь, и в жертвы тебя снова не определят. Решай, пока он спит, сегодня все равно надо передавать навыки и знания, а то, боюсь, мы вчера с бобиком, может, что напутали по пьяни и не все ему отдали…

Гады!.. Они вчера по пьяни на мне экспериментировали! Не пора ли «проснуться» и поубивать этих экспериментаторов?!

«Или отдали что лишнее, что ну никак нельзя было отдавать…» — проронил уныло Тузик.

Тут я вообще завис!

— Ты это о чем речь ведешь, блохастый?! — грозно прокричал Хэрн.

«Не кричи, разбудишь…» — тихо проговорил бобик.

Гад, явно чувствует, что я не сплю, и, чтобы избежать разборок по поводу вчерашнего, кается сейчас, маскируя это просто под отчет друзьям и собутыльникам. Почему собутыльникам — так они постоянно стукаются кубками. Опять Хэрн свою заначку растряс, завтра я и ее и его заодно потрясу. Надоели эти пьянки.

— Не тяни, что не так? — обеспокоенно спросил Хэрн.

«Я, по-моему, нечаянно расширил его колодец, убрав внутренний страховочный барьер. Он может сгореть от слишком большого применения маны и силы, пока не научится пользоваться своим козырем. И это…» Бобик замолчал.

— Да что ты как девочка? — не выдержал молчавший до этого Мартин. Быстро он вписался в эту компашку.

Бобик вздохнул:

«Навык школы Пламени — прерогатива семьи императора Дранх, уж очень мне понравился этот навык с плетением „взрыва“ восьмого уровня! Раз мне пришлось побыть могильщиком для верховного мага Империи, родного брата тогдашнего императора… Империя-то существует еще? — спросил он Мартина и через паузу продолжил (видимо, тот ответил молча): — Защиты от него нет, даже у школы Порядка. Успокаивает только то, что для его применения требуется гигантское количество маны и сил, и император может применять его только стационарно, имея большое количество магических накопителей и опираясь на магистров этой школы, причем они все как один связаны с императором клятвой на крови, являясь по сути его рабами. И еще одна приблуда нужна, которая вне территории Империи не работает».

— А я-то думаю, почему же Империя — единственная страна, на которую никто никогда не нападает? Так, мелкие войнушки бывают. Понятно теперь почему. И что, теперь малыш может самостоятельно управлять этой, как ты выразился, приблудой?

«В общих чертах ты прав, но тут есть другая опасность. Малыш все делает не так, как все, он может вывернуть все так, что и это плетение куда-нибудь приспособит. Но опасность в основном не в этом, сам факт наличия у него этого навыка без наличия клятвы, понимаешь, к чему может привести?»

— Вот же, не было печали!.. И что делать — сидеть у тебя безвылазно он не хочет, еще немного — и сам, без посторонней помощи, сбежит куда-нибудь. Делать-то теперь что, его же любой маг разума прочитает!

«Поверь, его не так-то и просто прочитать, а теперь, когда он поднаторел в магии, — и подавно. Но сам факт… А по вопросу „что делать?“ — я думаю, что стоит его вам спрятать где-нибудь, пока он не окрепнет и не подрастет, хотя бы до возраста первого взросления, когда ему официально можно будет изучать магию. Место надо найти такое, где нет магов, и жить там должны свободные люди, иначе он сорвется, уж очень он рабство не приемлет».

— И куда теперь?.. — с безнадегой в голосе промычал Хэрн.

Наступило долгое молчание. Улавливались только сопение Мартина и душераздирающие вздохи Хэрна.

— Я мыслю так, — начал Мартин, — есть такие ребята, макры, весьма прагматичный и гордый народ, рабство не любят, как и магов. К магам относятся еще так-сяк, а вот рабства у них точно нет. Только вопрос, как к ним попасть — для этого полстраны проехать надо и получить у них прибежище, а лучше получить статус друга макров, что очень непросто. Можно и просто купить себе это звание или стать макрами самим, но стоит такое удовольствие, я вам скажу…

— Они продают свое нацдостояние, свою культуру, народ, в конце концов? — не поверил Хэрн.

— А что тут такого, они племена бывших разбойников, причем очень талантливых разбойников. Бьют всех при случае — и рыцарей, и магов, а вас, гоблов, говорят, лет шестьдесят назад и вовсе в порошок стерли, когда ваши маги возомнили себя пупами земли… хорошо так проредили их. Так-то. Правда, и ваши частой гребенкой прошлись по рядам воинов-макров, так что теперь у вас с ними «любовь». Ну, эту проблему, я думаю, при случае решит золото, а там посмотрим, как будут развиваться события. Но если идти в поход, то не позднее конца следующей недели — зима, перевалы, сами понимаете…

— Да зиму мы здесь вряд ли втроем переживем, — обронил Хэрн, — но и мчаться незнамо куда тоже не вариант.

— То есть как это «незнамо куда»? Герцогство, где живут макры, находится в провинции Этрук, это на северо-восточном побережье Тихого моря, отсюда лигах в трехстах, а то и больше. По-хорошему декады три хода, из-за множества опасных участков, через которые проходит дорога, ну и горы свою лепту вносят. Одна радость — в той стороне находится столица, и пристать к каравану, что идет в ту сторону, не проблема. Мы с Хэрном устроимся наемниками-охранниками, а малыш — это мой брат. Эх, неплохо было бы прикупить телегу в какой-нибудь деревне, совсем сказка получится… — размечтался Мартин.

А что, в его рассуждениях чувствуется опыт человека, отмерившего по дорогам не одну сотню километров или, как тут называют, лиг, своими шагами. И мысль насчет телеги я считаю очень здравой, а денег мы найдем где взять. То, что придется пуститься в путешествие зимой, не страшно: зимние вещи у нас есть, а из шкур, что заготовил Хэрн, сошьем тент на кибитку, а я при прокачке колодца буду ее нагревать. Целый месяц путешествия, приключения и встречи с новым и неизведанным, а дальше… а дальше я просто заснул.

ГЛАВА 7

Две недели спустя

И все-таки это произошло. Мы собрались и на стоянке со стороны водопада ожидаем подходящий караван.

Я впервые за все то время, что нахожусь здесь, вышел за охранный периметр бобика. Внешне ничего не изменилось, те же почва и песок под ногами, тот же лес, растущий по берегам реки, тот же воздух, влажный от рядом ревущего водопада. Но настроение уже совсем другое: у меня — радостно приподнятое, постоянно счастливо улыбаюсь улыбкой идиота, а вот спутники мои, напротив, настороженные, взвинченные, и закрадывается при взгляде на них подозрение, что путешествие наше не будет таким уж прекрасным, как я его себе напредставлял.

Весело горит огонь, дело к вечеру, и, если в ближайшее время никто не появится с той или с другой стороны, схожу к бобику, проведаю.

Недели эти запомнились бешеными сборами, постоянными спорами Хэрна и Мартина по поводу того, что нужно брать с собой, а что нет. И последней инстанцией, к которой обращались спорщики, был я, как третейский судья разбирая каждый случай неприглядного упрямства двух баранов — одного старого, а другого молодого. Вещей набралось, тех, что каждый запланировал в обязательном порядке взять с собой, просто уйма, и никто не хотел уступать, с пеной у рта доказывая свою правоту. Если Хэрна больше все же тянуло к хозвещам и он собирался забрать всю посуду, книги, одеяла, одежду и доспехи, остатки шкуры монстрика, его мясо и все припасы, то Мартин сгреб все доступное оружие, что нам досталось на шару и то, что подарили бобику. Тузик откровенно издевался по ночам над будущими путешественниками, задирая их советами о том, что они могли позабыть взять с собой в своих сборах, а я во весь этот ночной кавардак не вмешивался, тихо сидя себе на краешке алтаря, терзая и мучая свою любимую гитару.

В конечном счете решили, что возьмем то, что сможем увезти на своих лошадях, а сами пойдем пешком и в ближайшей деревне постараемся приобрести крепкую телегу или фургон, запряжем своих лошадей породы валес. Мартин, кстати, подтвердил их достоинства: что они породистые и стоят весьма немало. Мы с Хэрном поедем на телеге, а Мартину в таком случае достанется катар. Но Мартин такому раскладу, оказалось, мягко говоря, не рад. Почему, не знаю, но своего пегого красавца отдавать в тягловые он категорически не хотел, хотя и соглашался с тем, что с двумя запряженными в телегу лошадьми уйти при необходимости от погони у нас шансов будет больше.

Упаковали все припасы, которые Хэрн готовил на зиму, зимние вещи, минимум посуды, забрали все одеяла, сшитый из шкур тент. Из доспехов только то, в чем каждый был сейчас и выбрал его себе сам. Мы с Хэрном красовались в кожаных штанах и куртках из кожи монстрика, Мартин выбрал себе после моего предложения оставить доспех лейтенанта гвардии пока здесь кожаный доспех неплохой выделки, который носил эльф, и кольчугу, что была в мешке одного из галлов. Из одежды кроме зимних вещей — по запасному комплекту нижнего белья, запасные штаны, рубашек штуки по две на каждого, куртку и безрукавку. Все остальное барахло Хэрн аккуратно сложил в нишу в спальне.

Оружие тоже подверглось самому тщательному отбору. Я забрал с собой засапожники, оба томагавка, арбалет, шест, нож мага каннов на пояс, два кинжала гномьей работы, которые подарил нам герцог, комплект метательных ножей, щит, сделанный Хэрном, багер, только без кинжалов (Хэрн пообещал в первой же деревне, где будет кузня, изготовить из лезвий кинжалов или мечей, что у нас были, стальные наконечники всем нам, да-да, он и Мартина подсадил на багеры, но об этом потом расскажу), пять снаряженных магазинов к арбалету в подсумке и болты россыпью, штук двадцать. Про свой черный кинжал и не упоминаю, я даже сплю с ним.

Хэрн упаковался не хуже. Шест, он же будущее копье, с привязанным к нему мечом; багер, также с мечами, арбалет с парой магазинов и болты россыпью, штук двадцать, пара подаренных военными кинжалов на поясе, которые отдал ему я, там же примостился нож, что в свое время чуть не превратил его в жертву, засапожники, щит и комплект метательных ножей «гориллы».

Но еще большим хомяком по части количества оружия был Мартин. Судите сами. За спину этот ниндзя примостил два меча, выбранные из тех, что достались мне от пьяной компании. Обрадовался он им страшно, уточняя, откуда у нас такое богатство. На поясе пара кинжалов эльфа, изумительной выделки, с соблюдением всех пропорций, изящные, длинные, красивые и смертоносные. Большой лук, крепкий и грациозный, смотрелся в чехле за спиной стрелка, как лорд в своем замке, там же пара колчанов со стрелами, причем один с черными эльфийскими, второй забит бронебойными стрелами, изготовленными гномами. Засапожники на своих местах, на груди перевязь с ножами, что сделаны из какой-то льдистой стали древних — подарок деда. Шест-копье с кинжалом вместо наконечника, и к нему же багер с привязанными мечами, обе палки подарены Хэрном. Щит одного из пьяных дебоширов, тяжелый, но очень крепкий, с каким-то магическим эффектом, в нем никогда не задерживались дыры, за ночь пробоины от болтов сами собой зарастали вязкой древесиной. Мартин что-то возбужденно объяснял насчет него, но я так до конца и не понял, опять что-то про древних ушедших богов лепетал и называл такие суммы денег, что можно выручить за него, но я не сильно этому верил, не может быть такого. Уверен просто, что еще что-то припрятал на своем теле удачливый наемник и по совместительству мой брат. Да-да, той ночью бобик провел обряд, и виконт приобрел брата, хорошо еще наша сестра об этом не знает.

Но на этом вооружение наше не закончилось. Мартин настоял на том, что Хэрн должен подготовить имитаторы мечей из древесины «железного дерева» в количестве шести штук, из расчета по две штуки на каждого. Кроме этого, на будущее, каждому из нас подобрал комплекты мечей из трофеев, сказав, что лично сделает из нас мечников, уровнем не ниже мастера. У Хэрна они уже были привязаны к багеру, вместо тех, что забрал у него себе Мартин, а мне он отдал мечи эльфа, обронив при этом, что все равно никто не сможет ими воспользоваться, а раз меня признал музыкальный инструмент, то, может, и мечи мне руки не отрубят… сразу.

Дома стоял кавардак, все вещи пересматривались, ненужные складывались, упаковывались и убирались Хэрном в нашу каптерку. Мясо монстра, как неприкосновенный запас, поделено на половины, и одна часть убрана в каптерку, а вторая разделена на три равные части и распределена между нами.

Остатки шкуры монстра Хэрн забрал с собой, для чего — и так понятно: доспехи будет создавать, ведь ни одно оружие ее пробить не могло, я даже заряженным болтом в его куртку стрелял — и ничего. Правда, силу удара они не гасили, так что переломы, если принимать прямой удар в них, был обеспечен.

С деньгами решили просто, все золотые монеты оставили дома, посчитали опасным двигаться в никуда с таким багажом. Медью и серебром монет набралось почти три тысячи в переводе на золото. Немаленькая сумма. Захватили с собой золотые и серебряные украшения — при необходимости продадим. Камешков, к сожалению, не было.

Магически экипированы мы были тоже очень неплохо. У меня мой старый кулон защиты и отпугивания живности и гнуса, кроме него кулоны вождя галлов в качестве основной защиты и кулон настоятеля, который я использую также в качестве накопителя. Кубики от пигмеев и кольцо управления защитным контуром, на щиколотке привязан ошейник Резы, бобик его посоветовал взять с собой — и лечит, и, главное, магическую мою составляющую маскирует от остальных магов, и выгляжу я теперь в магическом плане как обыкновенный ребенок (но, как оказалось позже, не для всех).

Дня три назад на наши вечерние посиделки принес я все наши кольца, кулоны, с которыми еще не разобрался, доставшиеся от эльфа, канна, галлов, лейтенанта и «гориллы», а также подаренные герцогом; захватил и те, что мы собрали в пещерах и на улице вокруг алтаря, и показал их нашему эксперту. Бобик все внимательно рассмотрел, практически нужные вещи отложили в сторону, а просто дорогие безделушки покидали в кошельки. Практически полезными, как и предполагалось, оказались вещи, что сняли с вышеперечисленных субъектов, и теперь я ими укомплектовал своих спутников.

У Хэрна к этому времени уже был кулон мага каннов, правда, от гнуса он не защищал, проверено, и теперь ему в довесок достались кольца мага пигмеев — и по размеру идеально подходят, и полезными оказались на удивление. Одно колечко со сложным плетением, которое при применении блокировало направленные на носителя любые заклинания ментального контроля, и прочитать его маг разума уже не мог. Другое колечко представляло собой носимую аптечку с лечебным плетением первого уровня школы магии Жизни, а третье ставило кинетический щит второго уровня, блокирующий или отводящий стрелы и болты. Его действия хватало на пять-шесть попаданий, а потом щит разрушался. Заряжались плетения в течение суток после использования.

Не меньше плюшек перепало и Мартину. Во-первых, кулон белого цвета, он же ключ в банке гномов, доставшийся ему как преемнику виконта. Во-вторых, защитный кулон, наподобие того, который был у вождя галлов и находился теперь у меня, с такими же функциями; кроме этого блокировочное и лечебное кольца, которые были у виконта, того же принципа действия, что и доставшиеся канну. А от вождя галлов — кольцо с атакующим плетением второго уровня «Ледяная молния» — эффективное плетение, но жаль, что работает оно лишь один раз, а потом требуется зарядка. Но в бою и это большой козырь. Из даров герцога Мартин получил красивый массивный перстень: как пояснил бобик — это своеобразная печать с магической составляющей, перстнем можно визировать любой документ от имени герцога, и еще его наличие является неоспоримым фактом родственных связей с правящим домом герцогства (любой другой был не в состоянии им воспользоваться). Наверное, когда герцог его дарил бобику, чтобы выйти обратно на другую сторону периметра, у него в качестве подношения Великому ничего другого не оказалось. Он не думал, что кто-то сможет этим воспользоваться. Не угадал! Появились мы, его ближайшие родственники по линии жены. Повезло!

Никто не хотел трогать кольца и кулоны эльфа. Только бобик настоятельно просил меня взять себе эльфийский кулон защиты и кольца блокировки и защиты от нежити. Они работали в комплекте, дополняя друг друга. Кулон ставил активный кинетический щит третьего уровня, кольцо блокировки защищало разум носителя от ударов приступов страха, одного из основных видов оружия высших личей (и такие тут есть, рассказали про них страсти — жуть берет). Кольцо защиты не позволяло нежити приблизиться на расстояние, напрямую зависящее от прилагаемой магом силы. Я бы их, конечно, взял, но как я с ними буду смотреться: ребенок — а все пальцы в перстнях… да и не держатся они у меня на слишком тонких и маленьких для них пальчиках. Но бобик все-таки убедил, и теперь весь комплект находится в одном из кармашков у меня на поясе. Так, на всякий случай, и в будущем пригодятся, когда вырасту… если дадут вырасти. Еще один кулон и кольцо эльфа оставили дома. Хотя кулон интересный, конечно. Такой же, как был у лейтенанта: пароль-допуск к вкладам в банке гномов; я его на потом оставлю, мало ли как жизнь распорядится. И перстенек тоже лихой — пароль прохода на земли эльфов. Занятный такой, от него за версту магией несет, так он ею напичкан. Тоже оставили до лучших времен: кто знает, когда он может понадобиться…

В кармашках пояса лежали и украшения от «гориллы» по имени Стил. Кулон — простой оберег, никто не захотел себе его брать, и два кольца. Одно — кольцо здоровья, слабенькое, способное разве что крайне медленно восстанавливать физические силы, а вот второе мне очень понравилось, только жаль, оно мне было не по размеру, слишком большое. Кольцо отвода глаз, я так и не понял, плетение какой школы было в него заложено, но то, что оно крайне эффективное, — факт, проверили. Мартин сказал: «Ну-ка, отвернитесь!» — а через мгновение ляпнул: «Найдите меня!» Поворачиваемся, а его нет на месте, с час искали — не нашли, а он все это время, гад, так и сидел на своем месте, и обнаружили мы его только после того, как плетение в кольце разрядилось. Мартин хотел его себе забрать, но бобик не дал, сказав: «Тебе оно без надобности — с твоими-то способностями и умениями, а малышу мало ли когда спрятаться потребуется!»

Короче говоря, упаковались мы по полной. Кони загружены тюками и мешками так, что простые верблюды от такой поклажи давно бы уже ноги протянули, а им хоть бы что. И правда, теперь верю — нам кони лучшие попались. Теперь они, расседланные и не стреноженные, пасутся вдалеке. Я тут в книге эльфа, в самом интересном разделе подсмотрел плетение управления животными второго уровня, «Зов вожака» называется. Рассчитано оно только на лошадей, при его применении любая лошадь без всадника прибежит к тому, кто применил заклятие. Любая! И количество их ничем не ограничено, разве что силой самого мага. Неплохо.

Мартин с Хэрном кашеварят у костра, а я, сидя на тюках, дергаю струны гитары. Уже есть небольшие успехи в освоении местного музыкального инструмента. На блатных аккордах строю простые мелодии и бубню песенки себе под нос на русском языке. Изучая гитару, приметил некоторые особенности и вложенные в нее плетения. Пока с ними не разобрался, и как их использовать — не знаю. Разберусь потом.

Оружие мое сложено в мешок; как выразился Мартин, не стоит шокировать попутчиков. Все, кроме арбалета и ножа Рала. Оказывается, в моем возрасте не принято обучать ребенка магии, а из оружия допускается использование только ножа, лука и арбалета. Короче, можно заниматься охотой, ну и мясо ножом резать не возбраняется. И одели они меня соответственно, как ребенка. Куртку велели снять, и надевать только при движении каравана, а на остановках ходить в рубахе и штанах, причем босым, и ремень заставили спрятать под рубаху, надев ее навыпуск. Хожу, в общем, как маленький, беззащитный ребенок. Мои товарищи боятся неизбежных придирок и расспросов от благородных путников. Оказывается, детям крайне нежелательно покидать свой дом. Они всегда рассматриваются как легкая добыча, и если родственники не в состоянии защитить ребенка, то его обычно крадут или просто внаглую забирают.

Ходить босиком мне не понравилось, и я надел свои любимые сапоги; плюнув на конспирацию, достал из багажа футболку и безрукавку, переоделся. Так и сижу, смотрю на огонь, перебираю пальцами струны и напеваю песню Розенбаума: «Белым-белым полем дым…»

Мартин сердится на мое самоуправство, но молчит, Хэрн про себя смеется, но в семейные разборки не лезет.

Мне хорошо, радостно, настроение на высоте… Вот на этой радужной ноте и увидел я, повернув голову в сторону алтаря бобика, кавалькаду из четырех всадников, что шагом ехали по дороге от него к нам через брод, и тут же услышал досадливое восклицание Мартина:

— Боги! Ну за что такое невезение?!

Старший маг первой сотни гвардии императора, лейтенант гвардии барон де Жэлье по прозвищу Бешеный на своем любимом чалом иноходце Буром, красивом, статном племенном жеребце породы велес (что практически не уступала по своим качествам другой, но менее распространенной и от этого более дорогой породе лошадей валес) неспешно трясся по дороге через опасный участок, контролируемый древней тварью, которая наводила ужас на окрестные земли.

«И не обойти и не объехать их, удобный для проезда участок суши со всех сторон подпирается где скалами, а где непроходимыми болотами. Много здесь, на этом пятачке земли, пропало достойных и смелых воителей и магов. Поговаривают, что совсем недавно пропала неразлучная троица. Два галла и один канн. Причем канн был магом не из последних и очень известной личностью в Империи, как, впрочем, и его попутчики. Галлы были одними из лучших мастеров школы меча магии Заката, а это — сила, — думал он. — А потом проезд закрылся на целых три дня, и такое магическое возмущение произошло в этот отрезок времени, что даже боевые монахи со своим настоятелем примчались на проверку, и говорят, что после посещения алтаря настоятеля вынесли отсюда на руках без сознания».

И сегодня они сами ждали разрешения пройти в течение всего дня, и только под вечер проход раскрылся. Сбегал сержант Уцмэрх, преподнес хранителю подарки — специально в канцелярии императора на это дело выделили деньги — и два коротких меча из сокровищницы, работы древних мастеров. Один преподнесли сегодня, а второй оставили на тот случай, если придется возвращаться этим же путем. Мало ли, вдруг герцог не захочет открывать портал, ведь он до сих пор обижен.

Но ведь герцог сам первым прислал своих гвардейцев к императору в качестве парламентеров. А теперь вот и гвардейцы Империи следуют по самому короткому пути в столицу герцогства с ответным визитом, и в качестве доброй воли и наилучших намерений, надеясь загладить небольшое недоразумение в виде войны между государствами (подумаешь, какая мелочь), везут древний артефакт.

Артефакт темной магии, реликвия, оставшаяся со времен ушедших богов. Поговаривают, нынешняя герцогиня — магистр магии, причем именно темной магии, и она обожает такие штучки, хоть и не в состоянии сама ими воспользоваться. Ведь этими артефактами могут пользоваться только гоблины, по-простому гоблы, а вот для людей и других разумных они бесполезны.

Канцлер, когда инструктировал их группу, требовал добиться начала переговоров о заключении мира любой ценой. Правительству стало известно, что герцог после побед над экспедиционным корпусом Империи под командованием сына императора повел войска через перевалы, уже пересек границу Империи и дошел сюда, но затем развернул войска обратно. И лишь незначительный отряд под командованием верховного мага ордена отправил вдоль границы: наводить порядок. Что расценили в Империи как акт доброй воли. Да и церковники сильно жалуются, снимать «порчу» с алтарей некому, и оттого сила церкви падает, а это очень опасно. Врагов у Империи достаточно, вот и с началом военных действий в герцогстве со стороны империи Ван степняки нанесли удар, причем очень сильный и подготовленный удар. А вести войну на два фронта для Империи непозволительная роскошь. Всем известно, что император западной империи никогда полностью не контролировал степняков, и полноценной войны между государствами не будет, но сегодняшняя ситуация совсем не похожа на обычные набеги вечно голодной вольницы. Их подготовили, неплохо вооружили, кукловоды выждали самый подходящий для нападения момент и дали команду «фас!». И в результате две провинции Империей потеряны, держатся только города и крепости, а на остальной территории хозяйничают Ганзы.

— Страшно подумать, что творится сейчас там, — проговорил маг. — В столице сбор ополчения, войска, что планировали послать навстречу герцогу, развернули в южном направлении и отправили в пылающие провинции. Но кочевники — не герцог, они прямого столкновения не примут, а гоняться за ними по степи — еще то удовольствие. Есть мнение призвать макров, но во что это обойдется казне, страшно подумать. Поэтому пока решили с этим повременить.

Рядом ехавший молодой гвардеец, действительный мастер меча, командир полусотни граф Орент, высокий сильный воин с широкими плечами, открытым, честным лицом с правильным аристократическим носом и полными, немного детскими губами, чего он слегка стеснялся, но при этом оставался лихим рубакой, негромко ответил:

— Да. И нам предстоит решить трудную задачу. Третья тысяча гвардии опозорилась. Они отступили с поля боя, даже не обнажив мечи. Все прикрываются приказом принца, и, как говорят очевидцы, именно они могли бы выровнять ход сражения, пусть даже мы и отступили, но без таких катастрофических потерь. И теперь все в Империи показывают на нас пальцем. Нам, кровь из носу, нужен мир с герцогом. Мы должны убедить его возродить прежние отношения между нами. Принц сильно подгадил и отцу и всей стране. У меня не пропадает ощущение, что его кто-то использовал, ведь основным сторонником войны с герцогом был именно он.

— Ты, Смит, говоришь опасные слова, и нас, слышавших их, так же как и тебя, посадят на кол, — сказал ехавший сзади тонкий, как девушка, молодой человек. Красивый, стройный, с густыми черными волосами, что любовно уложены в замысловатую прическу, губы тонкие, порочные, и только глаза выделяются из облика застенчивого юноши: холодные глаза убийцы.

— Посадят, если кто-нибудь из вас донесет, — зло ответил командир этого небольшого отряда.

Сержант Уцмэрх не принимал участия в разговоре офицеров, но полностью разделял мнение командира — и по части ведения войны принцем, и о возможном наличии стукача в отряде, причем яснее ясного, что им является лейтенант второй сотни, сын герцога Дерлеса граф Луанье, дебошир и очень опасный фехтовальщик, дуэлянт, пьяница и бабник. Сам сержант происходил хотя и из древней, но бедной дворянской семьи и до обращения «лэр» еще не дослужился, но очень на это рассчитывал. Именно он первым рассмотрел на стоянке, что раскинулась на поляне возле брода, людей.

— Командир, посторонние!

Резко смолкли голоса; разговор, переходивший в спор, прервался.

На полянке, почти у самой воды, около небольшого костра, закрытого от дороги кучей баулов, сидели трое. Один — могучий наемник в кожаном доспехе, он большой ложкой мешал варево в котелке, рядом с ним, лицом к дороге, стоял невысокий разумный — очень похоже, что канн. А вот это уже интересно: канн в одной компании с наемником… и если он не раб, то сразу возникает масса сопутствующих вопросов. Но самое невероятное, на баулах рядом с теми двоими сидел ребенок. Судя по всему, мальчик лет двенадцати, не достигший еще первого взросления, и находился он не за крепкими дверями дома, а в лесу, возле одного из самых опасных мест в исследованном мире и, судя по всему, чувствовал себя он тут неплохо. Недалеко от них маячили расседланные, нестреноженные лошади, в одной из которых маг с удивлением узнал катара, а в двух других — лошадей породы валес. Этого не могло быть: редкие дорогие животные — у наемника… ну, это уже слишком. И баулы набиты явно не пустяшным барахлом. Эх, если бы не срочное задание, то троица непременно поделилась бы своим добром… Да и мальчик очень симпатичный, худенький, конечно, и какой-то жилистый — не кормят его, что ли? Но для определенных дел и такой пойдет…

Аналогичные мысли ясно читались на лицах попутчиков, а на лице сынка герцога появилась похотливая улыбка. Все, точно без остановки не обойтись, хотя планировали не ночевать здесь, а подняться в горы.

И, как гром среди ясного неба, раздался голос командира:

— Не останавливаемся. Уж очень не нравится мне эта идиллическая картина пикника.

— Ты предлагаешь уставшим путникам пройти мимо прекрасного места для отдыха? — не поверил граф и по совместительству сын герцога.

— Вы разве за сегодня не наотдыхались, граф? — явно с целью подразнить выскочку, спросил сержант.

— Понимаешь ли, приятель… мы, истинно благородные лэры, — знал чем зацепить сержанта граф, — вкладываем в слово «отдых» слегка иной смысл, чем ты и тебе подобные.

— И какие же различные смыслы вкладываем в это слово я и вы? — не сдавался уязвленный гвардеец.

— Возможность получить от отдыха как материальные и финансовые блага, так и телесные. Я, надеюсь, ясно выражаюсь? — Он перешел на эльфийский, полагая, что наемник, а тем более канн с ребенком, никак не могут знать этот язык благородного сословия.

— Командир, ты не прав, — спокойно возразил и маг. — Они не представляют никакой опасности; располагаемся немного в стороне от них, ставим палатку, накрываем стол. Все-таки отметить переход от реки до реки стоит: сам знаешь, немногим это удавалось. Выпьем, расслабимся, а как стемнеет, я эту троицу усыплю. Они не будут противиться, ведь ночь наступает, спать хочется… а затем ошейники им на шею и — у нас появятся рабы. Пацана в палатку, и по очереди пройдемся по нему, сам знаешь, что в пути мы порядком, а пары спустить все не получалось. А с утра посмотрим трофеи, закинем их на лошадей, не понравятся рабы, так наш сержант любит с пленными забавляться, быстро их порешит. Как тебе такой расклад?

ГЛАВА 8

Если Мартин говорит, что нам сильно не повезло, значит, так и есть. Я быстро убрал гитару.

«Хэрн, как ты думаешь, почему Мартин так прокомментировал появление этого отряда?» — по мысленному каналу спросил я Хэрна.

— Ничего удивительного, это гвардейцы императора, все поголовно благородные, притом с титулами, а это значит — с очень большими амбициями и ни в чем и никогда не терпящие слова «нет». Берут то, что хотят, а у нас, как сам понимаешь, есть что взять, — ответил Хэрн. — Вот же попали…

— Предупреди Мартина, чтобы не дергался, и сделайте быстро испуганное выражение лица и побольше угодливости. Для них мы должны выглядеть полностью сломленными, испуганными и слабыми.

Всадники уже переправлялись через брод, и я их просмотрел на наличие навыков. Вот это да… очень серьезные ребята, ничем эльфу не уступили бы, а по некоторым навыкам и превосходили его на голову. Все маги, причем тот, что едет первым, — маг разума, и явно неслабый, а рядом с ним гвардеец — больше воин, чем маг… опытный, гад, чувствуется, что он чего-то опасается, глядя на нас. Из двоих, что едут сзади, самый опасный — молодой человек, почти юноша, но его навыки впечатляют.

Судя по данным, они все мастера. Упс… на пальцах у всех серенькие печатки, мне про них бобик рассказывал: древние артефакты, ими в старину долы награждали своих особо отличившихся воинов гвардии; они к тому же повышают навык нападения. Теперь понятно, откуда такие высокие навыки нападения у гвардейцев, которые так сильно меня испугали. Значит, мечники. Мне рассказывал Мартин про мечников. Все эти артефакты, что ставят щиты, магические и кинетические, защищают только от болтов, стрел, метательных ножей, в общем, от всего метательного, но они бесполезны, если тем же самым болтом, не выпуская его из рук, ударить противника. Поэтому мечники так опасны для магов, как и простые воины, впрочем. Им главное — добраться до мага, а в рукопашной схватке маги становятся простыми смертными, умирающими от удара простого меча или кинжала, если оружие крепко держать в руках.

Тем временем всадники остановились прямо напротив нас.

— …возможность получить от отдыха как материальные, финансовые блага, так и телесные. Я надеюсь, ясно выражаюсь? — уловил я обрывок разговора второй парочки на эльфийском языке.

Они рассматривали нас как свиней, предназначенных к убою. А на меня кидали такие сальные взгляды, что возникало непреодолимое желание скорее пойти помыться. Наконец подал голос, тоже на эльфийском, маг разума, и подслушанное повергло меня в шок:

— …выпьем, расслабимся, а как стемнеет, я эту троицу усыплю. Они не будут противиться, ведь ночь наступает, спать хочется… а затем ошейники им на шею — и у нас появятся рабы. Пацана в палатку, и по очереди пройдемся по нему, сам знаешь, что в пути мы порядком, а пары спустить все не получалось. С утра посмотрим трофеи, закинем их на лошадей; не понравятся рабы, так наш сержант любит с пленными забавляться, быстро их порешит. Как тебе такой расклад?

Вот это гвардия, мать вашу… обалдеть!.. И такой расклад командиру благородной банды явно понравился.

— Вечер добрый! — на общем обратился он к нам. — Вы не будете против, если мы расположимся на той стороне поляны, устали, знаете ли, путь долгий, да и спать очень хочется.

— Как будет угодно вашей светлости, — с поклоном ответил Мартин, изобразив на лице обреченность и покорность судьбе-злодейке.

И у нас с Хэрном видок был не лучше: такой, что от нашего вида молодой опасный юноша гнусно рассмеялся, и вся группа всадников направила коней в сторону от нас, к месту предполагаемого отдыха.

Сказать, что мы были просто расстроены, значит, ничего не сказать! Я пребывал в прострации, вот так и первый опыт общения на воле, ничего себе! Звери, а не люди. Что делать, что?

Сбежать втроем мы можем, но тогда придется все бросить этим нелюдям. Уйти спокойно они нам с вещами не дадут, про коней и вовсе молчу. Как же быть? Аналогичные мысли одолевали и остальных членов нашей маленькой, но дружной семьи.

— Хэрн, ты слышал, что этот маг сказал?

— Да-а, не повезло!..

— Вы о чем? — обеспокоенно спросил Мартин.

— Хэрн, перескажи весь разговор Мартину, а я пока схожу сполоснусь, что-то очень не по себе!

После водных процедур слегка полегчало, и я принялся размышлять, как выйти из этой щекотливой ситуации. Задумался так, что не заметил, как подошли Хэрн с Мартином.

— Мы решили, что ты должен уйти к бобику, — мрачно начал Мартин, — а мы с Хэрном попытаемся вывести лошадей, без них в дороге пропадем, а вещи купим потом, в пути.

Неплохой вариант, и я бы на него согласился, но очень уж хотелось заполучить кое-какие вкусняшки от квартета наглых гвардейцев. Да и наказывать за такой беспредел надо!

— Нет, так не пойдет. Хэрн, мы с тобой тренировались в настройке на себя ошейников. И ты приходил в себя, когда я тебя звал мысленно. Так? — спросил я канна.

— Так!

— План такой: мы спокойно дожидаемся вечера, благо до него совсем чуть-чуть осталось, засыпаем, даем надеть на себя ошейники; меня, я думаю, сразу пользовать не кинутся, им для храбрости накатить надо, да и между собой решить, кто первый будет.

— Ты так спокойно об этом рассуждаешь? — поразился Мартин.

— Караван. Одинокий мальчик. Всего насмотрелся! — Вообще-то, я надеюсь, такого все же не было, вон и тело парнишки спокойно относится к разговору, без спазмов и судорог. — И не будем о грустном; итак — я вас бужу, а там… по обстановке. Пошли поедим, есть хочу после таких волнительных моментов — просто жуть!

После ужина, что прошел довольно нервозно, резко потянуло в сон. Понятно: началось действие заклинания, я сопротивлялся как мог, а вот мои товарищи, несмотря на наличие у них блокираторов магии разума, уже спали. За нами пришли часа через полтора. Мартину и Хэрну застегнули ошейники, а сержант, как его назвал командир, отнес меня в палатку; обыскивать и раздевать меня не стали, чего я больше всего боялся, и самое странное — не обыскивали и Хэрна с Мартином. Видимо, были слишком уверены в действии усыпляющего плетения и надежности ошейников Резы.

Меня оставили одного. Быстро встав и через щелочку в пологе палатки наблюдая за посиделками гвардейцев, мысленно обратился к Хэрну. Если не ответит, мы погибли. Но, как и раньше на тренировках по обезвреживанию ошейника, мысленный посыл растормошил Хэрна.

«Поднимай Мартина, вас оставили в покое, поэтому пусть Мартин по воде обойдет стоянку и быстрей бежит ко мне. Я ни с кем из них один на один не справлюсь. Жду».

Минут через пять задняя стенка палатки задралась, и в полутьме появилась радостная физиономия Мартина.

— Ну ты, братишка, даешь! Как ты, тебя не трогали?

— Не успели: вон видишь, решают под вино, кто первый будет… Ага, а вот и победитель розыгрыша объявился… Смотри-ка, самый молодой; что-то сержанту втолковывает, гордый такой. Ты вина хочешь? — спросил я Мартина.

— Какого вина, ты с ума сошел?!

— Да вон счастливец на радостях бутылку захватил и сюда тащит, глядишь, и тебе чего перепадет.

— Посмотрим, — лаконично ответил он.

Рядом послышались неспешные шаги.

— Мартин, если он закричит, нам хана!.. — возбужденно прошептал я в самое ухо Мартину.

— Не дрейфь, все будет о’кей!

И тут я опешил: Хэрн уже и Мартина научил крылатым словечкам! Надо за языком следить, уж очень наша речь от общей речи отличаться будет, а это след для грамотного разумного; нам оно надо? Стоит с ними об этом поговорить. Но не сейчас. Вон полог входа пришел в движение, и на пороге появился стройный, изящный силуэт… в то же мгновение раздался резкий глухой удар, удивленный всхлип — и тело гвардейца медленно сползло Мартину под ноги.

— Один готов. Что дальше? — как-то уж очень обыденно спросил меня Мартин.

Ты смотри, так спокойно уточняет у меня план дальнейших действий, будто и не он во время ужина, всего часа два назад, призывал тикать и спасать меня, не веря в положительный результат нашей авантюры.

— Ждем, должны же они его хватиться, а толпой проверять не пойдут. Повезет — еще одного прищучим, — немного оторопевшим голосом ответил я, как-то все слишком просто произошло.

А ведь воины-гвардейцы и правда очень сильные, но расслабились, нас за разумных не считают. Даже не подумали о том, что мы можем сопротивляться. Отсюда и результат.

— Малыш, один из собутыльников, по-моему, слинял к нашей стоянке, уж очень целеустремленно шел он в ту сторону.

Я тут же связался мысленно с канном:

«Хэрн, там к тебе гость двинулся. Осторожней! В случае чего, беги к бобику».

По менталу от Хэрна пришла волна обиды.

«Малыш, ты что, обидеть меня хочешь? Вы там уже, как я понял, с одним разделались и ты думаешь, я не смогу?»

«Хэрн, не кипятись. Поверь, они и правда сильные воины, и навыки у них в разы больше, чем у тебя. Потому я и прошу быть тебя осторожней. Если будешь бить, то бей наверняка, в плен брать не надо. У нас тут и так самые сильные противники остаются, так что своего пусти в расход. Как справишься, сообщи!»

Противники у нас и правда достойные, даже в таком состоянии они остаются воинами и к тому же магами.

Минут десять длилось тягостное молчание. Наконец в «эфире» раздался довольный голос Хэрна:

«Порядок, малыш. Любителя чужого имущества встретил достойно, на радостях даже голову его попинал — а незачем ее так бездарно терять! Он и испугаться не успел. Шел, песенку под нос бубнил, радостный такой, ну я ему багером головку-то и снял, зачем она ему теперь?» — изгалялся над жертвой возбужденный Хэрн. Понять его состояние можно: он не убивал в бою противников давно, ведь сто лет — это срок!

От сердца отлегло…

Между тем пьянка на поляне набирала обороты. Собутыльники что-то громко доказывали друг другу, яростно жестикулируя; жаль, ничего слышно не было из-за ревущего водопада. Затем, устав, решили перейти к пению, вино все-таки одолело жаждущих. Пели долго, с чувством, не забывая в промежутках между песнями заправляться вином, кубок за кубком опрокидывая в себя и слегка закусывая. Прошло часа два нашего дежурства, и у меня появилась закономерная мысль, что обо мне они просто забыли.

Первым не выдержал маг разума: зевнул, потянулся, махнул рукой на собутыльника и, завернувшись в расстеленный рядом плед, завалился спать. Ну наконец-то, а то я уже волноваться начал, как бы к ним по-тихому подобраться.

Второй участник банкета некоторое время посидел у костра, дополнительно влил в себя еще пару кубков, а затем поднялся на непослушные ноги и зигзагообразной походкой двинулся к палатке, где его с нетерпением ждали мы с Мартином.

«Хэрн, — окликнул я канна, — подходи к стоянке, где остался главный маг, и захвати ошейник; как увидишь, что Мартин атакует пьяное чучело, которое сейчас движется в нашу сторону, сразу же бросайся к спящему и помни — он мне нужен живым. Приголубь там его чем-нибудь и не забудь надеть на него ошейник. Я думаю, тебе стоит вернуть ему это украшение».

И снова по менталу пронеслись эмоции, на этот раз волна предвкушающего злорадства. Хэрн радуется, совсем у него фестивальное настроение, как бы чего не вышло.

«Хэрн, соберись, праздновать потом будем, если время останется, и так на ночь дел много».

И, обращаясь уже к Мартину:

— Как его думаешь вырубить?

Брат помолчал, подумал, внимательно следя за орущей пьяной тушей. Командир гвардейцев, а это был именно он, замысловатым зигзагом упорно вышагивал на непослушных ногах к палатке, где находились мы, при этом что-то громко кричал, иногда даже перекрикивая водопад.

— Дождусь, когда он подойдет поближе и попытается войти. Думаю, он не будет соблюдать в таком состоянии этикет, стучаться и ждать, когда пригласят, а просто ворвется в это тепленькое гнездышко. Вот тут-то мы его и оприходуем.

Боги, я что, так не слежу за своими словами, что уже и второй помощник, а по совместительству мой брат, употребляет слова, смысла которых не знает, а только догадывается?..

— Ты постарайся не убивать его. Завтра, я думаю, было бы неплохо расспросить их о том, что делается в мире.

— Постараюсь, но не обещаю. Сам понимаешь, с кем приходится иметь дело, а это, между прочим, лучшие из лучших. Он и в таком состоянии способен уложить нас всех. Так что приготовь арбалет, который я тебе принес, и магии не жалей. Такие пленники — очень беспокойный народ, держать его в повиновении, боюсь, сил нам не хватит, и если сейчас у нас еще есть шансы его уложить, то, когда он будет в сознании, эти шансы на победу, поверь, будут равны нулю… Внимание, я атакую; если что пойдет не так, стреляй не задумываясь. Если у кого и есть возможность убить этого монстра, то только у тебя, с твоим арбалетом и заряженными болтами. Страхуй. Приготовились! Я пошел!

И Мартин метнулся на выход неуловимым движением, словно растворившись в воздухе, а через мгновение ор гвардейца захлебнулся, забулькал, захрипел. Я высунул голову на улицу, и в свете отблесков костра увидел валяющееся на земле мощное тело командира гвардейцев, а рядом с ним Мартина, который деловито шарил у него по карманам.

— Не беспокойся, я его связал и вдобавок ошейник нацепил. И ты спроси у Хэрна, как у него дела. Я краем глаза заметил, что он метнулся к костру…

Вот тут я испугался не на шутку. Хэрн, может, и неплохой воин, но те, с кем мы столкнулись здесь, вообще монстры, и маг не исключение. Одно неосторожное движение — и мы с ними поменяемся местами. Пока они выступают в качестве жертв, благодаря своему зазнайству и нашей наглости, но все может измениться с точностью до наоборот.

— Бросай этого борова и чешем к Хэрну! — Я от пережитого испуга за жизнь своего теперь уже друга забыл связаться с ним мысленно. А Мартин посчитал, что Хэрн не откликается, и ланью бросился вперед, моментально преодолев расстояние до костра гвардейцев.

Когда я добежал, все уже было кончено. На земле сидел очумелый Хэрн, ладонью растирая себе шею. В сторонке верхом на спине мага восседал довольный Мартин, с иронией рассматривающий охающего канна.

— Что у вас произошло?.. — с хрипом, запыхавшись, спросил я.

— Да вот некоторые возомнили себя непревзойденными воинами, за что чуть не поплатились. Придись удар гвардейца чуточку выше — и все, не было бы Хэрна. Его спасла куртка, кинжал не смог пробить ее толстую кожу, но удар был просто чудовищный — как ему грудину не сломал, не знаю.

— Кто сказал, что не сломал?.. — через силу промычал Хэрн. — До сих пор спокойно вздохнуть не могу… И спасибо тебе, Мартин: прыжок, который ты совершил, просто феноменальный, ты просто смял этого гада, хотя я понял, что он моментально поставил щит.

— Поставить-то поставил, да вот воспользоваться им не успел. Извини, малыш, но боюсь, что с магом тебе поговорить не судьба. Обычно со сломанной шеей не живут.

Я тем временем уже накладывал на Хэрна лечебные плетения, причем начал с третьего уровня, вбухав в него всю свою силу, и после применения сразу получил откат. И сам не понял, как у меня так получилось. Ведь раньше я физически не мог так лихо распоряжаться силой, а тут — раз, и готово…

Стоп, ведь бобик что-то говорил об убранном внутреннем барьере… Твою ж за ногу! Я ведь сейчас чуть сам себя не убил!.. Спасибо кулону настоятеля, поделился со мной маной, подпитал меня — оставалось в нем немного заряда, после того как я барашка превратил в ничто. Честно скажу: спас он меня…

Я упал на землю и потерял сознание.

ГЛАВА 9

Пришел в себя ближе к обеду… или ужину следующего дня. Очнулся. Поворочался на мягком одеяле: под спиной ощущается сыпучий песок. Открываю глаза. Ага, опять дома. Рядом трещит костер, слышится пыхтенье Хэрна. Он кашеварит. Светило яркими лучами заливает через вход пещеру. Мартина не видно, где-то бродит. Хэрн двигается спокойно, уверенно. Значит, лечение прошло удачно.

— Привет, Хэрн. — Я приподнялся на лежанке. — Как у нас дела?

Канн радостно оскалился и на эльфийском спросил:

— Ты как, господин? Как себя чувствуешь? Ты со вчерашней ночи дрыхнешь, а ведь сейчас почти вечер, скоро ужин. А как у нас дела… — Хэрн вздохнул. — Нагоняй с Мартином от бобика получили. Хотя он и признал, что в столкновении с таким сильным противником мы действовали отлично, но вот за то, что позволили тебе рисковать жизнью, нам досталось на орехи. Особенно он над Мартином изгалялся. Я, говорит, для чего тебе брата подарил?! Правда, нескромный он, этот блохастый? А потом сказал, мол, мы сами могли справиться, надо было просто тебя к нему отправить, а дальше действовать, как и планировали.

Бобик, конечно, прав, но без меня ничего бы не вышло. Я как раз и являлся тем самым основным расслабляющим фактором для гвардейцев. Так что не прав бобик, не прав!

— И что дальше? А где Мартин? Что-то я его не вижу…

— Мартин гвардейцев караулит. Те хотя и в ошейниках, но, как выразился твой братик, не одни мы такие умные. Вот и сидит рядом с ними… и с табуном. Что делать с лошадьми, даже не знаю. И как с таким эскадроном пускаться в путь?.. Но Мартин твердит, что все отлично. Он коней гвардейцев хочет на фургон поменять. Тут недалеко… ну как недалеко, в двух днях пути — село большое есть. Причем вольное — там обычно караваны собираются, чтобы гурьбой через проклятые земли пройти. Всего лиг двадцать прошагать придется, чтобы их пересечь, но времени это займет не менее трех суток. Вот караваны в этом селе и собираются. И от разбойников легче отбиться, и от нечисти. А если еще маги будут, то и личи не страшны…

А дела у нас нормальные. Как ты вырубился, то тебя сразу к бобику на алтарь отнесли, ты там так и спал до самого утра. Это потом тебя сюда Мартин принес. На стоянке ничего не оставили. Тела лежат за увалом, кстати, сегодня ночью бобик одну жертву употребил. Как я и заказывал, первым должен был пойти маг, тот, который чуть меня к праотцам не отправил, но, представь, он живым оказался, сейчас без сознания валяется. Так что тебя сегодня ждет очередное качественное улучшение от молодого красавчика — между прочим, сына герцога, как сказал их командир.

Вещи благородных уродов, как и их коней, забрали все. Мне лично очень палатка понравилась. Настоящий шатер! В мое время такой стоил целое состояние и теперь наверняка тоже. А Мартин сейчас оружие их перебирает. Хвастался, что повезло нам крупно, улов просто прекрасный: и щиты, и мечи с кинжалами, и цепочки-колечки-перстеньки — всего навалом. Ребята явно не бедствовали, в особенности молодой, которого Мартин в палатке первым упокоил. Вот у него он что-то этакое нашел. Мне не показывает, тебя ждет.

В путь они двинули не в военной форме — так, кое-какие гвардейские прибамбасы, остальные же вещи — гражданского обихода, и по ним нас связать с пропавшим отрядом будет сложно. Да и гвардейскими штучками многие в обществе пользуются с удовольствием. Денег нашли — ты не поверишь — только серебром десять тысяч, а в золоте в два раза больше, но и это не главное. Вчера бобик очень ярился. Ему эти оболтусы какой-то меч подарили. Как он объяснял, это древнее оружие долов. Причем, как он просветил нас, — очень эффективное оружие в опытных и, главное, знающих руках. Но там есть одна загвоздка. Его может использовать только маг школы Хаоса, причем только после проведенного обряда. Какого обряда — бобик не говорит, молчит как рыба. А мы в вещах этих бандитов еще один такой же нашли. Под утро и второй показали бобику, так он чуть с постамента не свалился. И потребовал немедленно их уничтожить. Но Мартин, в отместку за то, что пес его тебе подчинил в принятии решений, сказал, что решать судьбы клинков будешь ты, вот тут блохастый совсем скис. А так все нормально. Как я понял, эту неделю мы проведем здесь, пока вы вместе с бобиком всех жертв не поглотите. А мы с Мартином за это время вещи по новой тряханем, уж очень много хорошего здесь оставили. И еще одно…

Хэрн замялся, но, подумав, все-таки продолжил:

— Бобик умолял тебе не говорить и не показывать, с каким подарком ехали гвардейцы императора к герцогу. Мы с утра потрясли слегка их командира. Много интересного он нам поведал, но об этом потом, главное, в ларце находится… дакк, и не простой, а темной магии, вместе с перстнем. Причем не обычный, а чрезвычайно редкий, если вообще не в единственном экземпляре существующий. Он в сокровищнице императора хранился несколько тысячелетий. Я хотел к нему прикоснуться, так меня, когда мы только ларец открыли, от приступа страха в бараний рог скрутило, а Мартин так вообще без чувств упал. Я через силу смог закрыть ларец — он, видимо, нейтрализует защиту дакка. Бобик и вовсе в шоке, потребовал шкатулку с дакком ближе чем на тридцать шагов к алтарю не подносить, иначе обещал прибить нас…

А вот это просто удача — я мечтал в последнее время либо о дакке темной магии, либо о навыке той же школы. А то плетения основного набора этой школы, кроме школы Гресса, мне даются с трудом, не выше второго уровня получаются и сил едят просто чудовищное количество — как, впрочем, и маны.

— Что еще? — спросил я.

— Да все вроде, сейчас кушать будем, а потом — к бобику. Приходил Мартин, он время от времени за дорогой наблюдает, так вот, прошли два каравана в герцогство. Люди все настороженные без меры, чего боятся — непонятно, либо бобика, либо что-то в мире страшное случилось. Ты мне лучше скажи, как с пленниками быть?

— Давай сначала поедим, а за едой я об их судьбе подумаю. Зови Мартина.

Ужин уничтожили быстро. Мартин с Хэрном перешучивались, их попытку устроить очередную пьянку я пресек на корню, напомнив о пленниках и об осмотрительности. Привалившись на подставленный заботливым Хэрном под спину баул, отдыхал и думал. После посещения «большой земли» я уже начинал смутно понимать, какая клоака нас ждет в дальнейшем. Ведь поведение гвардейцев, представителей дворянства, причем титулованного, ясно показывает — мы для них никто, и их поведение — это не исключение, а скорее, закономерность.

Что делать с пленниками? Честно скажу, не знаю. Принести их в жертву и, как сказал Хэрн, поглотить их навыки — как вариант, неплохо, но и превращаться в кровожадного монстра не хочется. Ведь самое главное, что и ребята явно ждут от меня такого же решения вопроса, а я не хочу становиться бездушным убийцей. Но как наказать мерзавцев, а главное, заставить забыть о лагуне и бобике, и при этом оставить их в живых? Задачка!..

Я думаю, в этом вопросе мне поможет принять решение Тузик. Сначала посоветуюсь с ним, а потом решу.

В пещере, где находились пленники и лошади, было на удивление свежо. Я даже удивился. Я ведь помню, что, когда сюда первый раз попал, такой тут запашок стоял… Не иначе Хэрн заботится о своем друге Мартине, периодически проветривает помещение одним из плетений магии Воздуха.

Пленники лежали на полу, раздетые догола, связанные, и на всех ошейники. М-да, неплохо. Никакой жалости не вызывали во мне эти беспомощные тела. Как вспомню, какую гадость там говорил о моем будущем маг, лежащий сейчас без памяти, такая волна ярости в душе поднимается — лично бы убил… заодно и попытал, наверное.

Маг был плох, и его удерживал на этом свете только ошейник, немного времени — и появится еще один труп. Времени нет, решать придется сейчас. Ну же: победит во мне прагматизм или человечность?

Подошел Хэрн, уставился ненавидящим взглядом на голых гвардейцев.

— Еще не решил, как их кончить?

— Думаю.

Надо решаться. Или помочь ему выжить, или… Ладно, пусть живет, скотина… пока.

Я опустился на колени перед магом, наложил руки ему на голую грудь, сосредоточился. Третий уровень применять не буду, хотя тот и самый эффективный, хватит ему второго. Аккуратно скопировал рисунок плетения из книги эльфа. Накладываю. Выделение силы и маны для инициации плетения контролирую особенно тщательно, боясь повторить вчерашнюю ошибку. Готово. Посмотрю-ка на состояние мага… плетение первого уровня сорвалось с рук — и перед глазами предстала цветная картина человеческого тела. Плохо: преобладает серый цвет, особенно во внутренних органах. Когда я первый раз использовал это плетение диагностирования на Хэрне — чуть от страха не помер! Его астральное тело представляло собой перемешанные между собой пятна всех цветов радуги и их производных, втиснутые в очертания тела канна. Та еще картина, я вам скажу… Ладно, на первое время хватит. А там, глядишь, и лечить не понадобится.

Сам я не понимал процессов, которые происходили при применении плетений. Как работает магия? В чем ее суть? Каким образом она влияет на объекты воздействия, на какие законы мироздания опирается? Все эти вопросы остаются для меня пока безответными. Бобик не знает. Хэрну хватает результатов, а на мои настойчивые вопросы он просто машет рукой. Есть результат — и это главное: вот его основная позиция. Кто знает, может, он и прав, но меня приучили допытываться до самой сути вещей. Поживем — увидим.

К бобику добрались уже в сумерках. Мы с Хэрном несли ему поздний ужин, а Мартин конвоировал пленников, причем гвардейский командир тащил на своем горбу мага, который был пока еще очень слаб.

Бобик расхаживал по постаменту с важным видом. Рассевшись на алтаре и соорудив по-быстрому перекус, связали гвардейцев и освободили их от ошейников. Мы едим, а потенциальные жертвы постепенно приходят в себя от действия шейных магических браслетов.

— Ты решил принести их мне в жертву?.. — пережевывая мясо, с набитым ртом промычал бобик.

— А тебе этого очень хочется? — вопросом на вопрос хмуро ответил я. Никак не могу определиться с выбором дальнейшей судьбы пленников.

— Не отказался бы от свежей крови, — лаконично ответил бобик — но я ведь вижу: тебя что-то гложет. Так?

— Ну ты у нас и психолог… — Я немного помолчал, собираясь с мыслями. — Я тебе, Тузик, честно скажу: не хочется мне их убивать.

— Ты хочешь отказаться от дополнительного набора навыков? — не поверил бобик.

— Почему же. Я не отказываюсь от навыков. Я убивать их не хочу!

— Я тебя сразу предупреждаю — подвергать их клятве на крови не буду. Хочешь, проводи обряд сам. Плетения ты знаешь. Но помни, они будут твоими тенями, как Хэрн.

— А нельзя дать им не такие строгие условия клятвы?

— Я не знаю. В меня вложена определенная программа, и изменить ее я не могу. А что ты сам захочешь изменить для своих рабов — это твое дело, и помочь с этим я тебе не сумею. Но ты уверен, что тебе сил хватит? Пойми, даже этот воин в разы сильнее вас в магическом плане. Пока они боятся меня, но, если бы не опасения, что я вмешаюсь в ваше противостояние, они бы уже вас атаковали. И поверь, я это отчетливо чувствую. Посмотри, с каким ужасом они смотрят на меня.

— Ничего удивительного. Ты бы видел себя сейчас со стороны… А если серьезно, то я не уверен в положительном результате эксперимента, но и убивать их, как тебе говорил, не хочу. Конечно, плохо, что помочь ты мне не можешь… хотя ты уже одним своим видом помогаешь. Тогда будем действовать немедленно, пока они окончательно не очухались.

«Хэрн, — мысленно обратился я к другу, — я сейчас стану говорить с гвардейцами, будьте начеку, в случае сопротивления или попытки применения магии убивайте их, не задумываясь, они очень опасны».

Я всем корпусом повернулся к пленникам, которые ошеломленно рассматривали нашу пеструю компанию. На лицах удивление, ужас, непонимание всего происходящего.

— Добрый вечер, господа — обратился я к ним на общем языке, — смотрю, вы уже пришли в себя после небольшого недоразумения, стоившего жизни двум другим вашим товарищам. Как себя чувствуете? Осмысленно говорить и принимать решения в состоянии?

Маг первым перевел взгляд своих умных глаз на меня, медленно кивнул.

— Ну что же вы, ваша светлость, как лошадь, головой качаете?.. Вам был задан прямой вопрос, и хотелось бы услышать ответ из ваших уст, тем более что именно сейчас решается ваша дальнейшая судьба. И прошу — без глупостей. Они будут стоить вам жизни.

— Да, мы все услышали и в состоянии трезво оценивать сложившуюся ситуацию. Но хотим предупредить: мы являемся подданными императора Синг и находимся под его защитой. За все, что случится с нами, находящимися при исполнении задания государственной важности, последует неминуемое суровое наказание. Поэтому я требую немедленного освобождения и принесения вами извинений за необоснованное применение силы. Ваше нападение на наше посольство будет расценено как враждебное действие по отношению ко всей Империи, что повлечет за собой соответствующие последствия и действия с нашей стороны. Я, граф Орент, чрезвычай…

— Граф, прекратите нести чушь, — резко перебил его я, перейдя на эльфийский, — вы, видимо, недопонимаете! Это именно мы, простые путники, хотели бы услышать от вас объяснения по поводу вашего омерзительного поведения и попытки сделать нас рабами; ну а со мной, дорогой граф, вы и ваша компания пытались совершить и вовсе ужасные вещи!

О, да они еще и краснеть умеют! Не ожидал…

— Итак, господа, чем же вам так не понравились трое мирных путников, то есть мы?

— Не имею чести знать, с кем разговариваю! — вклинился в беседу второй пленник, и тут же я почувствовал непринужденное давление на мозги. Вот гад, еле живой, а пытается своими умениями помешать мне.

— Вы, кстати, тоже еще не представились. И если граф успел себя назвать, то у вас такой возможности еще не было. И прошу вас, уважаемый, прекратите попытки воздействовать на меня или моих друзей магией. Во-первых, вы еще очень слабы, и мне пришлось вас слегка подлечить, чтобы этот разговор вообще произошел. Во-вторых, я уже предупреждал, что такое воздействие заводит наши переговоры в тупик, вследствие чего вы превращаетесь в трупы. Ну и наконец, в-третьих, вы находитесь на алтаре, хозяин которого просто может обидеться на несанкционированное применение магии, и обидится он до такой степени, что просто съест вас. Оно вам надо?

Бледный от болезненного состояния маг побелел еще больше… я думал, придется откачивать, но нет, удержался в сознании, бедняга.

— Итак, господа, не слышу разъяснений ваших действий. — Я подчеркнуто протокольным тоном, языком и формулировками разговаривал с дворянами — как на заседании суда. Первым проняло мага, действительно умнейший человек.

— Прошу простить нас, уважаемый, — вернул мне он такое обращение, — меня зовут барон Дэйв де Жэлье, прозвище Бешеный, я лейтенант гвардии и являюсь старшим магом первой сотни гвардии императора; нас отправили к великому герцогу Ергонии в качестве посольства для попытки остановить войну и создать условия для заключения мира.

Он умолк, и молчание затягивалось. Первым не выдержал бобик:

— И вы утверждаете, что такое поведение сейчас в мире является нормой? Я имею в виду захват пленников! И использование детей вместо женщин. Хотя и с женщинами нельзя так обходиться, тем более против их воли.

Гвардейцы и вовсе потеряли вид, скрючились, опустили головы, боясь поднять глаза.

— Вы совершили низкий поступок, господа, в особенности по отношению к ребенку, посему вашу участь будет решать именно он. Я бы вас, на его месте, просто уничтожил, падаль не имеет права на жизнь! — громовым голосом произнес бобик.

Гвардейцы тряслись от страха, вернее — ужаса, но попыток применения магии больше не было. И снова бобик показал себя тонким психологом — так подготовить мне плацдарм для последующих действий! Ведь, как объяснял Тузик, в мире не существует клятвы сильнее клятвы крови, никакая другая не может приостанавливать ее действие и отменять те условия, на которых она принята.

Я медленно и торжественно обвел взглядом пару трясущихся разумных и, ничего умнее не придумав, начал так же, как начинал в свое время разговор и с Хэрном, и с Мартином:

— Вы жить хотите? — Вопрос на общем прозвучал резко и громко. Мартину ведь тоже интересно, а я не хотел, чтобы Хэрн отвлекался на перевод разговора для Мартина, и так ситуация накалена до предела, в любой момент у гвардейцев от страха тормоза могут отказать, и последствия этого могут быть катастрофическими.

«Бешеный» барон поднял голову, пронзительно посмотрел мне в глаза. Да-а… эти ребята так просто не сдадутся, их надо пугать до дрожи. Вот и командир его подтянулся, смотрит на меня, оценивает. Что ж, пугать так пугать. Я медленно завел руку за спину и из ножен вытащил черный кинжал. Так же медленно положил его перед собой и с усмешкой оглядел пленников. Хм! Ребята умеют держать удар, командир лишь щекой дернул; явно знакома им эта вещица. Я опустил взгляд на кинжал… ага, понятно, чего они так испугались: глаза монстра на рукояти горели зеленым огнем. Это что-то новенькое, раньше такого не бывало, а тут… Странно, на заметку.

— Жить мы хотим, но и узнать условия хотелось бы.

— Вы не в том положении, чтобы обсуждать условия. Скажу одно: ошейники вы наденете только тогда, когда сами этого захотите.

— И все же? — Барон перевел взгляд на спокойного Мартина.

Мартин пожал плечами, кивком указав в мою сторону.

— Я лучше умру, чем стану рабом!.. — прохрипел граф, при этом дернувшись всем телом.

— Спокойнее, граф: если бы нам нужен был раб в вашем лице, вы бы об этом и не узнали, а жили бы скотинкой всю вашу дальнейшую жизнь. Сколько там вам ее осталось? А тут речь идет только о клятве крови, и ни о чем больше…

А вот сейчас реакция была быстрее: маг попытался ударить атакующим плетением, а командир порвал веревки на локтях, но руки освободить не успел — его немного опередил удар Мартина по голове, отправивший его в нирвану. Хэрн держал возле шеи мага кинжал, плетение поглотил алтарь.

— Ну что же вы, барон: я ведь вас просил, а вы… нехорошо!

Он что-то просипел в ответ нелицеприятное, за что получил от Хэрна резкий удар ребром ладони по шее.

— Успокоились? Поговорим? — негромко спросил я, откинувшись спиной на сидевшего сзади Тузика. — И предупреждаю: следующая подобная выходка станет для вас фатальной. Итак, что вы решили?

Пришедший в себя командир гвардейцев молчал, как и маг. Так… я понял: все решает командир. Поступим по-другому.

— Вы ведь хотите выполнить приказ императора, граф?

— Конечно! А у нас что, появится такая возможность?..

— Она от вас еще никуда и не уходила. Просто я могу предложить в решении этого вопроса свою посильную помощь.

— Вы?!

— Вернее сказать, не я, а мы.

Граф, не веря, уставился на меня. Могу понять его реакцию. Ребенок, которого в миру и человеком-то не считают, который является объектом похищений, продажи и обмена, и воспринимается большинством как товар, сидит напротив него и ведет серьезную беседу, причем воины слушаются его беспрекословно. Маг тоже не отставал от своего командира, но, в отличие от него, из ступора вышел быстрее.

— Я чувствую, что вы не обманываете нас, но как такое возможно, я понять не могу… — покачал головой маг, благо Хэрн убрал кинжал от горла барона, но не отходил от пленника, а просто уселся позади него. По-видимому, от нечего делать, канн щекотал ему ребра своим ножичком, отчего маг подергивался и отклонялся из стороны в сторону. Веселится помощник.

— Хэрн, прекрати! — громко сказал я.

Тот недовольно хмыкнул, демонстративно вновь приставил нож к шее мага и с наигранной злостью произнес:

— Господин, чего ты с ними сюсюкаешь? Проведи ритуал жертвоприношения. Ведь интересно снова понаблюдать за живыми мертвецами, особенно за магами; глядишь, опять у тебя личи появятся.

На гвардейцев смотреть страшно, так их колбасит. Видно, перспектива превращения в зомби их явно не радует. Новой попытки атаки не последовало, и то хорошо. Я медленно потянулся, зевнул и продолжил:

— Итак, господа, мне уже пора спать, но необходимо по вам принимать решение. Вы опасные пленные, у вас единственный шанс остаться в живых — тот, который я уже назвал. Начнем с вас, господин граф. Ваше решение? — Я поднялся на ноги, не забыв прихватить с алтаря кинжал. Вспомнил, что бобик не любит, когда я кинжал кладу на постамент, всегда громко возмущается; правда, сейчас молчит.

Граф повернулся к товарищу: тот, немного помедлив, кивнул. Ага, видимо, мыслеречи у них между собой нет. Ну же, граф, не портите мне планы на вас.

— Я согласен!

Фу-ух, отлегло от сердца! Я бы точно не смог их убить. А теперь задача еще более сложная, при выполнении которой можно и ноги протянуть. Как самому, без посторонней помощи, не имея ни дакка магии Крови, ни навыка этой школы, наложить плетения третьего уровня. Смогу ли?

«Хэрн, — мысленно зову канна, — сними рубашку, дай посмотреть плечо твое».

Канн быстро скинул жилетку и рубаху, и повернулся ко мне левым плечом. Небольшие шрамики на коже, аккуратные и практически невидимые. А в магическом плане присутствует остаточный след, неясный, понять по нему, какое плетение применили и какой школы магии — невозможно. Отлично.

— Мартин, помоги Хэрну. Развяжи господина графа и проследи за тем, чтобы он не наделал глупостей. Да, его оголенного левого плеча мне вполне хватит.

Я уселся на алтарь в позе лотоса и постарался сосредоточиться, чтобы из памяти максимально точно скопировать плетение, которое бобик накладывал Хэрну. Досконально, шаг за шагом, каждую черточку плетения проверял, прежде чем составил руну. А вот интересно — если установить руну, то что мешает прицепить к ней еще и последующие, например, плетение магии Крови? Это понятно, оно свяжет меня, Хэрна и этих двоих, а вот если их кто-то атакует магией Хаоса?.. Не добавить ли им дополнительно руны защиты и нападения? Ведь как маги они явно выше второго уровня. Хоть они и не знакомы со школой Порядка, но и руны устанавливают не они. Настроить руны на применение магии Хаоса, причем на применение против самого носителя руны, а атакующее плетение в автоматическом режиме по оставленному астральному следу наверняка достанет противника.

Единственное плохо, без навыка школы Порядка расход сил и маны будет просто гигантский, но и эффект тоже должен быть неплохой, ведь атакующие плетения Хаоса не имеют преград в этом мире, во всяком случае, практически все щиты они проходят. Школы Порядка нет, и противников для последователей долов практически не существует. А тут щит школы Порядка и атакующее плетение уровня так четвертого не оставят атакующему магу шансов, а свидетелей и участников со стороны противника придется уничтожать всех, и это надо заложить как прерогативу, как приказ. А руну вложить в виде татуировки. Использую я, пожалуй, физиономию бобика, его мордашку в оскаленном виде. Портрет еще тот… Как работает стило в моей записной книжке, я изучил досконально, спасибо навыку обучения. Надо только постараться перенести изображение вместе с руной на кожу плеча подопытного и внедрить полученную структуру вглубь его тела.

И пора составить регламент работы испытуемому. Тогда получится у нас следующее. Мыслеречь оставим, причем между всеми. Командиром им назначим Хэрна, замкну-ка я их на него. Такой ужас, как срок отсутствия господина, — уберем, а вот преданность — повысим до максимума. Личная инициатива максимальная, чувство долга, порядочность и амбиции оставим на высоком уровне. Вложить систему самоликвидации, чтобы под пытками информацию не выдать. Да и хватит условностей, дальше пусть остаются людьми.

Я приблизился к графу. В глазах у него застыл ужас, и я вдруг машинально повторил слова бобика, которые он часто говорил мне: «Не бойся, все будет хорошо — я с тобой». Ножом, доставшимся от мага-канна, принялся на плече гвардейца рисовать руну плетения подчинения. Дело шло очень сложно, однозначно вторую операцию сегодня мне проделать не судьба. Если руну подчинения я смог установить самостоятельно, бессовестно используя ману алтаря, то с плетениями щита и атакующего плетения Порядка без помощи бобика не обошелся. Пришлось долго его упрашивать, объяснять и доказывать свою правоту в принятии решения насчет защиты и атаки. Бобик не хотел делать из разумных ходячий артефакт, тем более с вложенными плетениями Порядка, подкрепляя свое упрямство фразой: «Так никто никогда не делал, даже древние!» — на что я резонно отвечал: «Бобик, значит, мы с тобой станем первыми, и всего-то. Давай попробуем».

Отличная татуировка башки бобика получилась! Пес — как живой, правда. Граф только что-то дергается… Больно? Знаю, что больно, сам прошел через такое.

Умаялся я по полной, к концу операции еле на ногах стоял. После детальной проверки установленных плетений активировал их все разом. От усталости ноги подкосились, и я поломанной куклой рухнул на показавшийся мне таким мягким алтарь. Сквозь туман ускользающего сознания меня догнал голос графа — дикий крик боли, и я закричал с ним в унисон, и в этом крике с удивлением узнал также голос Хэрна, присоединившийся к нашему дуэту; а потом настала темнота, и я отключился.

ГЛАВА 10

«Как часто в последнее время я заканчиваю день полным отсутствием сил и потерей сознания!.. Мне катастрофически не хватает сил, мое тело несовершенно, оно маленькое и еще очень слабое…»

Вот с такими мыслями я проснулся в этот раз. Желудок требовал пищи, от голода сводило спазмами живот, но вставать пока не хотелось — сил не было. Да и подумать надо бы. Видно, я вчера сильно перенапрягся. Как бы срыва не произошло с невосполняемыми потерями. Надо быть осторожнее. А вот интересно, получилось ли у нас с рунами плетений атаки и защиты? Вот бы проверить!

Подумаю об этом… Бобик вложил в меня навыки гвардейца, и спросить его надо насчет того, что мне досталось от эльфа и «гориллы». Интересно, что у нас в итоге получится? Ну, это я уточню у него, думаю, завтра, после поглощения барона-мага.

Рядом кто-то копошился, гремела посуда, трещали дрова костра. Так, я дома, похоже… и Хэрн с кем-то рядом, уж его постоянное кряхтение я ни с чем не спутаю.

— …и вот очнулся я — от пинка, как оказалось, — смотрю, надо мной малец стоит, весь оружием обвешанный… все, думаю, к богам попал. А потом…

Понятно: Хэрн нашел новые уши, и историю своего возвращения к нормальной жизни из оков рабства пересказывает с большим удовольствием, причем каких-то небывалых событий напридумывал… но рассказ, надо признать, в его исполнении весьма занимательный, живой и интересный.

Понятно, что если Хэрн болтает без умолку, то значит, рядом должен быть граф, а Мартин…

— Хэрн, ты что опять насочинял? Я твою историю уже десятый раз слушаю, и ни разу ты ее точь-в-точь не рассказал, каждый следующий раз у тебя в рассказе что-то новое и обязательно волшебно-необычное происходит. Ты уж на одном варианте остановись, а то перед благородным сословием стыдно за тебя, — вмешался в рассказ Мартин.

Не понял: а он что тут делает… и кто за магом смотреть будет?

— Если бы ты не влезал постоянно, то стыдно бы не было. Ты, видно, забыл, что ко мне память возвращается постепенно, вот при каждом разе я и дополняю свой рассказ вновь всплывшими воспоминаниями.

— Уважаемый Хэрн, — неожиданно раздался совсем рядом со мной спокойный голос барона, — продолжайте, пожалуйста, вы остановились на самом интересном месте.

Опять не понял… а маг что тут делает?! И без присмотра, ведь он еще не «привит», а следовательно, остается максимально опасен! Они там что, с ума сошли?!

Нет — судя по раздавшемуся бульканью, они просто очередной раз устроили пьянку; пока я в отключке, решили с утра причаститься. Вот же гады… Пора просыпаться, иначе они еще что отчебучат.

Я потянулся, позевал всласть. Разговоры смолкли, я открыл глаза и повернулся к костру. М-да, полная идиллия: Мартин и граф с бароном сидят около меня, Хэрн кашеварит у костра, из котелка распространяется соблазнительный запах наваристой ухи, перед костром накрыт шикарный стол: мясо, рыба, какие-то деликатесы, явно не имперского производства (видимо, из мешков гвардейцев)… да чего там только нет! И три бутыли, а вон в сторонке еще парочка валяется, уже пустые, похоже. Банкет с утра закатили. Ну я им!..

— И что празднуем, господа, позвольте у вас узнать? — привстав на лежанке и подставив руку под голову, спросил я. — По какому поводу пьянка?

— О, малыш очнулся! — заулыбался Мартин. — А мы тут решили обмыть твое пополнение. Смит угощает.

— Какой еще Смит? — не понял я.

— Его сиятельство, граф Смит Орент, по поводу своего прихода в чувство после ваших экспериментов, ваша милость, решил угостить нас вином своих виноградников и отметить то, как он выразился, что все еще жив, несмотря ни на что. К нему решил присоединиться и его друг, барон, давший слово, что не причинит нам неприятностей. Тем более что строгий командир Хэрн приказал именно Смиту обеспечить лояльность господина барона.

— Вы с ума сошли: только утро на улице, а вы уже пьянку затеяли! — стал закипать я.

— Опомнись, малой, какое утро? Вечер скоро, ты столько спал в этот раз, что мы уже беспокоиться начали, да и бобик говорит, что тебе отдохнуть надо. Он отошел ненадолго. Что-то ему посмотреть нужно. А вино ему тоже очень понравилось, — вклинился в разборки Хэрн.

— Так вы что, всей толпой тут вино хлещете? И барбос с вами? — не поверил я.

— Так, господа, хозяин сердится: если Тузик у него стал барбосом, то сейчас всем достанется! — притворно испуганным голосом заголосил подвыпивший Мартин. — Братишка, не суетись. Ты есть хочешь? — Я кивнул. — Вот и отлично! А вина мы тебе все равно не дадим — ты, конечно, помнишь почему?

— Оно, между прочим, и на ваш внутренний мир плохо влияет, а один кубок ты мне все равно дашь. Не можешь не дать, без вина уха в рыбный суп превращается!

И тут все разразились громким смехом.

— Даст, куда он денется, — присоединился к разговору граф, — хотя вина и осталось мало; оно легкое и вам, господин, никакого вреда не нанесет.

Не знаю, что он имел в виду под словом «мало»… если оставшиеся литров двадцать — это мало, то я боюсь даже представить, что в их понимании «много».

Разговор под уху продолжился с новой силой. А какая беседа без вина? Немного погодя прибежал бобик, улегся возле меня, и весь оставшийся вечер изящно вел беседу, наводящими вопросами уточняя устройство нынешнего мира и общества как в политическом, социальном, так и экономическом смысле.

А для меня таким образом получилось и введение в географию этого мира, плохо лишь, что перед глазами нет карты, сложно представлять, где что находится и о чем, собственно, идет речь…

Всего на планете Кервин три материка: западный — Терис, восточный — Харм и южный — Дери. Омывают материки четыре океана — Южный, Льдистый, Печали и Туманов. Имеются также один остров-гигант под веселым названием остров Печали в одноименном океане и два больших и один малый архипелаги островов, где обычно господствуют пираты.

На Терисе расположено крупнейшее как на материке, так и в мире государство — империя Синг. Империя граничит на суше с семью государствами — четыре королевства, империя Ван, Султанат и великое герцогство Ергонии — и одной непонятной областью, именуемой Пустошью. Большая же часть границы — это побережье, выход к морю, что и повлияло на развитие флота, как торгового, так и военного. Торговля является основным пунктом дохода, в особенности морская, а из-за обилия пиратов хорошо развит военный флот. В стране имеются даже отдельные военно-морские академии, готовящие офицеров флота и магов поддержки, но самое невероятное — в Империи есть морская гвардия.

Королевства, с которыми граничит на юге Империя, — это королевство темных эльфов и три королевства Роз — Белой, Черной и Красной. Откуда взялись такие названия? Как обычно, из древности: все необычное закладывалось именно тогда. После того как древние и долы покинули мир, воцарилась власть эльфов. Вот в войне за независимость от перворожденных отряды, которые противостояли войскам тогда еще единого народа эльфов, и назывались противниками по цвету, преобладающему в одеждах воинов. Предводители отрядов впоследствии основали свои государства, дав начало новым королевским династиям. А почему розы? Потому что они прекрасны и вместе с тем сильно колются. Необычные названия, но названия эльфийские, а эльфов всегда было трудно понять.

Править в этих странах в настоящее время продолжают представители древних династий, население разношерстное, национальных образований очень мало, но если они есть, то очень сплоченные, сильные и воинственные. Увы, но другие в этом мире не выживают. Чтобы сохранить свою самобытность, народу нужно иметь сильные кулаки, и кто их имеет, тот выжил как общность, а те, у кого они оказались слабыми, — поглощены, впитаны в одну однородную смесь, в которой различить народность просто невозможно.

Империй, кроме империи Синг, на материке, как и во всем мире, еще две.

Империя Ван, что находится на юго-западе, — очень сильное государство: мощное, воинственное, магически сильно развитое, со столицей в городе Вариер.

Империя Дранх, пристанище последователей учения Дран, запрещенного в другом мире за использование самых изуверских плетений и обрядов школы магии Крови. Их правители проводят довольно взвешенную политику невмешательства в дела других государств, распространяя свое влияние на островные архипелаги и расположенные на них государственные образования, поддерживая и оказывая финансовую помощь пиратам и другим любителям свободы. Но в свое время империя захватила слишком большую территорию, и теперь немногочисленные, но сильные соседи пытаются всеми правдами и неправдами откусить от нее себе маленькие кусочки земли. Империя Дранх является естественным союзником империи Синг, так как не имеет с ней сухопутных границ и территориальных споров. Практически все государства на материке имеют выход к морю, за исключением королевств Белой Розы и темных эльфов. Вот именно поэтому те и являются основными возмутителями спокойствия в мире, воюя со своими соседями из-за возможности выхода к морю, а с империей Дранх война у них не прекращалась ни на день. Граница между этими государствами — одно из наиболее опасных мест в мире.

И последнее в списке государств материка Терис, но не последнее по силе — Султанат Омалэ. Приверженцы пророка Ибрахима, одного из официальных последователей долов, не использующих магию Хаоса. Сильнейшие маги стихии воздуха, единственные обладающие тайной строительства воздушных кораблей, создавшие свою корпорацию воздухоплавателей, нитями воздушных маршрутов связавшие между собой все материки и острова архипелагов, создавшие альтернативу морским сообщениям, по скорости передвижения уступая только порталам Териса — государства свободных магов, а по стоимости берущие за перелет в разы дешевле. Из чего можно сделать закономерный вывод: врагов у Султаната не просто много, а очень много — никто не любит монополистов.

На втором по величине материке ситуация слегка проще. Материк Харм разделен на восемь независимых друг от друга государственных формирований, различных как по расам и народам, их населяющим, так и по образу и уровню жизни своих граждан, а также природным ландшафтам и многому другому.

Покрыт материк большей частью непроходимыми лесами, а горные хребты делят его на восемь практически равных частей, являясь естественными границами между государствами. Северо-западная часть материка — это сплошные горы, где гномы нашли себе убежище от преследования бывших союзников, мстящих за способности этого маленького, но сильного и очень гордого народа к личному обогащению, и богами наделенного талантами к работе с камнем и металлами. Это закрытая территория для большинства разумных, и вот уже тысячи лет на поверхности гор не встретишь праздношатающихся людей, орков, гоблинов и в особенности эльфов — заклятых «друзей» горного народа.

Степи же — излюбленное место жительства кочевников-орков. Могучих воинов, надежных и верных товарищей, простых и доверчивых, в голове которых не возникают мысли о коварстве и предательстве, свойственные большинству обитателей населенного мира. Чем и пользуются бесстыдные и беспринципные деятели, сманивая молодежь добычей в боевые походы под высокопарные лозунги.

Заселен Харм достаточно плотно. Население представлено здесь всеми видами разумных существ, обитающих в мире, первенство по количеству — но, увы, не по качеству — в нем держит раса людей, разных наций и народностей. Эльфы, орки и гномы на просторах материка создали собственные государства, хотя назвать государством территории обитания орков и гоблинов (в просторечии гоблов) довольно трудно: скорее, это огромные родовые общины, тесно переплетенные родственными связями и общностью интересов.

Постоянные выяснения отношений между государствами и кланами, конфликты между благородными, разборки светлых и темных эльфов, приверженцев учения Света и поборников Тьмы, посильное втягивание в эти конфликты остального населения материка приводят к беспрерывным боестолкновениям и войнам, что ведутся на воде и на суше, в воздухе и под землей. Воюют все против всех, с наслаждением режут друг друга, бросая вызов на поединок за косой взгляд, неосторожное слово… да мало ли можно найти подобных поводов?! Резня прерывается ненадолго, только на восполнение потерь, залечивание ран, восстановление и ремонт разрушенных замков, а также сбор под свои знамена огромного числа воинов со всего мира, вне зависимости от расы, цвета кожи и вероисповедания.

По Кервину снуют дельцы всех мастей, которые за небольшие деньги и кучу обещаний (раздаваемых любому желающему) заманивают любителей приключений (кто хоть как-то может держать меч или просто представляет, как им пользоваться), наниматься в боевые отряды кланов, благородных разного рода, дружины королей и других достойных. Причем эти весьма «уважаемые» граждане не делают различий ни перед кем: им все равно, кто перед ними находится — мужчина или женщина, еще почти ребенок или давно уже старик. Главное — обеспечить ненасытную утробу бога войны мясом со свежей кровью. Надо сказать честно — отбоя от желающих проливать свою (а лучше чужую) кровь за деньги, увы, не становится меньше: заработок, на первый взгляд, легкий, а при определенном везении и довольно ощутимый. И движется нескончаемым потоком востребованное мясо войны со всех уголков обжитого мира. Любой благородный или тот, кто пытается им стать (или хотя бы казаться таковым), старается окружить себя воинами (продающими свою верность и меч тем, кто больше заплатит), сколачивает дружины (банды, шайки или товарищества), большие или малые, в зависимости от сил, желания, возможностей и амбиций. Отряды под предводительством вожаков (будь то благородный сэр, мечтающий подчинить своей воле соседа, такого же достойного, как и он сам, или простолюдин, мечтающий стать благородным, или северный орк либо могучий варвар, в глазах которых постоянно горит жажда сражений и наживы… да кто угодно, у кого хватило ума и сил) с завидным упорством разоряют благодатные земли, перераспределяя между собой все, до чего сумеют дотянуться, захватить и удержать.

Все имеет свою цену, за все можно и нужно получить деньги: рабы, наложницы, ценные пленники (за которых дают выкуп), замки (если, конечно, останутся более-менее целыми), продукты, иные припасы… да все что угодно, главное, чтобы можно было это продать. Но на фоне этой вакханалии и всеохватной алчности здесь иногда проявляются и благородство, честь, милосердие, богобоязнь.

Простолюдины мечтают возвыситься, рабы — а их немало в строю благородных воителей — хотят обрести свободу, благородные делают все, чтобы захватить земли соседа и его замок, тем самым расширив свои владения, лорды решают свои проблемы, гробя разумных тысячами: столько теперь стоят их сиюминутные желания, претензии и обиды.

Воюют все от мала до велика, не отстает от общего психоза и слабая половина человечества. Ну как сказать «слабая»… Попробуй такое им заявить — и тут же в лоб словишь «слабой» ручкой, с большой вероятностью получить сильное сотрясение мозга, если, конечно, он у тебя есть.

Рабство — еще одна опухоль общества, выросшая на общем пренебрежении к ценности разумной жизни и прав индивидуумов, основа политической структуры большего числа государств, основополагающий экономический фактор. На нем завязаны все отношения в обществе, оно является одним из следствий школы магии Крови, без заклинаний которой достичь таких масштабов в обществе рабство не смогло бы…

Да, барон и граф оказались прекрасными собеседниками и рассказчиками, в ясной и доступной форме поведав нам, что творится в стране и мире.

Граф на удивление легко воспринял все случившееся с ним, и барон, на первый взгляд, тоже не слишком беспокоится о предстоящей операции. Но он «разумник», в какой-то степени психолог, и даже затверженное этим аристократом правило о нерушимости данного им слова не исключает возможность атаки с его стороны. Напряжен и бобик, он явно улавливает со стороны мага враждебный настрой и ждет момента атаки. Решится барон на прорыв или нет?.. Ведь явно понимает, что шансов на успех у него практически нет. Ждать смысла не вижу.

«Хэрн, Смит, — по мысленной связи обратился я к своим, по сути, рабам, — немедленно наденьте на барона ошейник, иначе он нас атакует. И не смотри, Хэрн, что он смеется, внутренне он напряжен до предела и явно выжидает подходящий момент для атаки. Смит, отвлеки барона — это в его же интересах. Бобик, постарайся поглотить плетение, если барон его применит. Внимание! Начали!»

Мартин так ничего и не понял, когда Смит прижал к полу мага, воспользовавшись тем, что тот прислонился к нему и попытался сказать что-то ему на ухо. Я не успел моргнуть глазом, как Хэрн уже сидел на плечах барона и застегивал ему ошейник. Неплохо сработали.

— Мартин, вот к чему может привести твоя доверчивость. Твой визави, которого ты должен был охранять, только что чуть не убил тебя — и нас за компанию, — так что долг жизни Хэрн тебе вернул, да и Смит тебе больше ничего не должен. А теперь в темпе берите это тело на руки и бегом несите его на алтарь. А я пока еще немного подкреплюсь перед операцией.

Последующие события помню как в тумане. Я плел заклинания, выкачивал из себя сквозь боль последние резервы силы, пытаясь втиснуть плетение подчинения в плоть барона, чему тот яростно сопротивлялся, пока Мартин не отвлек его внимание ударом кулака по голове. Под конец операции бобик взял происходящие в свои лапы, а я медленно угасал, снова теряя сознание. Да-а… чувствую, убийство гвардейцев мне обошлось бы дешевле, причем намного. И непонятно, то ли мне жаль стало упущенных навыков, то ли гордость за самого себя меня обуяла, что не поддался меркантильным интересам, а решил проблему пусть и трудным, но, надеюсь, верным способом и, главное, напрасно не обагрил свои руки кровью…

А теперь спать: не теряя сознание, а просто засыпая от усталости. До завтра. Бай!

ГЛАВА 11

Я вторые сутки не могу подняться с постели. Все-таки надорвался. Днем отлеживаюсь у костра под неустанным контролем Хэрна, Смита и Дэйва, а вечером, на всю ночь, меня относят к бобику на алтарь. Как я понял, на алтаре и подзаряжаюсь. Ввиду отсутствия (некоторые индивидуумы по пьяни сняли!) своего рода предохранителя я практически до конца вкладываюсь в каждое плетение, и энергии, силы и маны под вечер у меня почти не остается. А молодой организм самостоятельно восполнить потребность в мане и силе не в состоянии. Вот и заряжаюсь. Да и камни Хаоса бобик приказал зарядить все, предварительно пропустив ману алтаря через себя. Но, на удивление, зарядка камней особой боли мне не доставила, на что бобик сказал одно слово: «Освоился», — и дальше — молчок.

Я в последнее время часто в применении плетений высокого уровня перехожу рубеж, после которого выжить может не каждый. Я смог уже третий раз подряд вернуться обратно. Переступать невидимую черту и возвращаться у меня получается с каждым разом все легче и легче. Наряду со всеми опасностями и неудобствами из-за необходимости постоянно контролировать потоки маны и силы в себе и окружающем пространстве заметил я и одно несомненное достоинство. Из-за постоянной работы на износ, на пределе своих сил и возможностей я очень сильно прокачал колодец накопления маны, и мои способности в приложении силы возросли в несколько раз. Бобик чешет за ухом: не ожидал такого результата от своего случайного косяка. Я превысил Хэрна по силе и накоплению маны раза в два, а у него колодец канна — значит, очень большой.

Но бобик объяснил все очень просто: Хэрн использует плетения первого уровня (ну иногда второго, но не часто), пусть и прилагает максимально возможное количество силы. А я уже спокойно оперирую третьим и иногда четвертым уровнями, а из-за отсутствия опыта впихиваю в них минимум маны при максимуме силы, вот отсюда и происходит мое перенапряжение. Но вмешиваться и учить меня, как это делают правильно остальные, он всем запретил. Сказал, что у меня свой путь, и их лекало для меня — это оковы, не позволяющие мне развиваться как магу. Что необходимо, мол, я возьму, но само применение плетений пусть останется на мое усмотрение и на моей совести. Почему пошла речь про совесть — так ведь темная магия… ведь дакк, что везли в подарок герцогине гвардейцы, я у них забрал. И, как выразился на вчерашней ночной пьянке бобик, я сам кую свое счастье, только вопрос, не превратится ли счастье для меня в горе всем остальным?! И приплел: «…ваше темное владычество»! Редиска!

Раз уж я пришел в себя и время поджимает, то сегодня надену дакк. И будь что будет. От моего решения все не в восторге, но спорить никто не решился. Мартин сказал, мол, решай сам, а вот моим кровникам такой расклад явно не по душе. Ведь с моей смертью и их костлявая тут как тут. Бобик и вовсе стал лаконичен. Если, говорит, ты, после того как его активируешь, останешься самим собой, то я за тебя и беспокоиться больше не буду…

А вот что случится, если я буду не я — он не сказал, а я не спрашивал. Грохнут, и ежу понятно!

Вставать получается с трудом, еле упросил «нянек» сносить меня искупаться, и оказался прав: после пары часов в бухте наплыв сил прошел как ураган, есть захотелось страшно, аж трясло всего, а то прежде — апатия ко всему, аппетита нет, и куда он только девался, и самое главное, мясо монстра оказалось бессильно… Но это в принципе объяснимо: когда я стреляю заряженными болтами, то НЗ после определенного момента тоже просто бесполезен. Так и тут.

Кормили меня в обед просто как на убой, и куда только влезало в меня, даже бобик прибегал посмотреть на аттракцион «Сколько может влезть в малыша». У всех наших (и у тех, которые теперь тоже наши) настроение приподнятое. Ввиду моего выздоровления на завтра намечен разъезд. Гвардейцы продолжат путь к герцогу, ну а мы — по ранее намеченному плану. Сегодня прошел караван в нужную нам сторону. На совете решили завтра просто их догнать, а не сидеть на полянке у слияния рек и ждать, что боги пошлют: один раз дождались уже, хватит. Герцогу и герцогине сочинили письма. Герцогу граф передаст лично в руки, а его жене я положу в шкатулку вместо дакка. Вот хохма будет, когда она ларец откроет!

На случай, если я не сразу приду в себя — как, впрочем, это не раз бывало, — все вопросы обговорили сегодня. Гвардейцы забирают все вещи погибших товарищей, а деньгами и лошадьми делятся с нами ровно пополам. Палатку мы у них забираем, как и магические штучки убитых. Дэйв насчет магических кулонов защиты пытался спорить, мотивируя свое несогласие секретностью средств защиты гвардии императора, но я был непреклонен, парируя его доводы тем, что мы и так половину добычи отдали им, и тем более такие редкие артефакты, как перстни мечников, хотя стоило бы их и попридержать — мне все-таки перстенька так и не досталось!.. На этом все разногласия были сняты мгновенно.

В эти два дня я до самой ночи, сначала лежа на одеяле, перерисовывал неизвестные плетения из книг магии Дэйва и Смита, на этом настоял Хэрн. А гвардейцы, оказавшиеся невероятно сильными мечниками, экстерном учили Мартина хитрым приемам Императорской гвардейской академии. Брат мой, считавший себя непревзойденным мечником, мастером школы Заката, утирал слезы стыда. Ни в одном учебном бою он не то что «ранить», но и прикоснуться к гвардейцам не мог, такой у них уровень владения клинком. Но особенно поразил своим мастерством Смит. Можно было только бесконечно любоваться, как он играет мечами. Я так и сказал, что он гений клинка, на что Смит радостно заулыбался, а Мартин сник. Вот тогда я и попросил наших новых товарищей усиленно позаниматься с братом. А потом, забрав у гвардейцев весь их небольшой запас чистой бумаги, стилом заносил в записную книгу все движения Смита с мечами и сразу же быстро строчил под рисунками его пояснения к каждому приему и движению. Работали все на износ. Мартин предложил задержаться еще хотя бы на день, на что я безапелляционно ответил отказом, напомнив, что в Империи идет война и от посольства гвардейцев многое зависит.

Порадовал нас с Мартином Хэрн. Он единственный смог противостоять гвардейцам, когда вышел на поединок против них с шестом. Каково было удивление Дэйва, когда через несколько мгновений после начала боя он оказался лежащим на земле, причем конец шеста Хэрна был уперт ему в горло.

Со Смитом же они разошлись вничью. Никто не смог победить. Смит после поединка отвесил изящный поклон Хэрну и официальным тоном попросил его, если он будет в столице, посетить дом и поместье Орентов и попросил дать ему уроки владения копьем. Аналогично поступил и смущенный до неузнаваемости Дэйв, при этом он заикался и сильно краснел. Странности в его поведении были налицо, но с расспросами я решил повременить. Встретимся когда-нибудь — вот тогда и спрошу о таком поведении барона.

Эти два дня были очень насыщенными, лишь я работал лежа, остальные носились как угорелые. Хэрн, каждое утро посещавший свое лесное божество, пообещал перед отъездом каждому из гвардейцев подарить заготовки древков под копья и багеры. Они были так рады, что орали, право, как дети. Видно, Хэрн и правда не врал про высокую стоимость и чрезвычайную редкость этих деревяшек.

Вообще лагуна произвела на дворян прекрасное впечатление, особенно грот с его креслами, водопадом и очагом. Жаль только, долго кайфовать там не было ни времени, ни возможности. Они были поражены, впечатлены и уходили из грота в полном восторге.

Неуклонно надвигался мой последний вечер в лагуне, и от этого мне становилось очень грустно. Добавляла пессимистического настроения и мысль о долгой разлуке с бобиком. Как оказалось, я к нему сильно привязался за эти месяцы. И не отпускала мысль о необходимости что-то решать с дакком темной магии. Уже ближе к ночи я не был столь уверен в необходимости его иметь и не раз уже подумывал, не отдать ли его герцогине. Но хомяк внутри никаких умных мыслей слушать не хотел.

После ужина проинструктировал гвардейцев, как себя вести с герцогом и его женой, объяснив, какие могут быть препятствия на пути к заключению мира между государствами и кому этот мир крайне невыгоден. Сбегал к бобику, посидел у него с полчаса, подтвердив свое твердое решение вживить дакк, напомнил Хэрну, чтобы завтра с утра, даже если я сам не выйду из дальней спальни, забрал и передал гвардейцам шкатулку из-под дакка с моим письмом, и, не найдя себе еще срочных дел, поплелся к своему на сегодня главному испытанию.

Шкатулка необыкновенной красоты. Резная крышка, богато отделанная золотом и драгоценными камнями. В магическом плане ничего исходящего от ларца не ощущаю. Блокирует действие дакка полностью.

Я сидел на тюках, что сложили здесь, в спальне, превращенной в каптерку, хомяки в виде Хэрна и Мартина, и никак не мог заставить себя открыть шкатулку.

Хэрн говорил, что, как только ее приоткрыл, его скрутил приступ страха. Рядом со шкатулкой свернутый листок бумаги — письмо герцогине. Наглое и весьма опасное письмецо. Как она на него отреагирует — трудно сказать, но и наглое воровство дакка надо ведь как-то прикрыть, а как? Правильно, еще большей наглостью. Надеюсь, я все правильно рассчитал и моим гвардейцам ничто не грозит.

При мыслях о бароне с графом на лице застыла глупая улыбка. Как они рассматривали свои татуировки на плечах!.. Хэрн тоже был в восторге, даже Мартин поддался этой эйфории и потребовал себе такую же. Я ему втихаря — так, мол, и так, ведь ты сам напрашиваешься в рабы, а по-другому я просто не могу. Хотя это его немного остудило, но боюсь, что ненадолго. Как он вечером отрабатывал со Смитом один очень эффективный прием, причем один из самых сложных, доступных только мастерам академии гвардии!.. На износ, через силу работали. Как выразился Смит, визитной карточкой (у них немного иначе называется, но смысл тот же) гвардейца первой сотни является этот прием. Весьма серьезный аргумент в бою этот приемчик. Движения замысловатые, но результат впечатляет.

Так, хватит отвлекаться от основной проблемы. Попробую просто приоткрыть и посмотреть на изделие древних, или кто там его смастерил. Если древние по определению были за Свет… нет, они были против магии Хаоса, а про темных я что-то не слышал, чтобы они с Порядком ругались.

Я осторожно поднес руку к крышке ларца, другой рукой достал черный кинжал. Смотри-ка, опять глаза у него горят, как и тогда, когда его бобик экзаменовал. А что же он сейчас глазками светит? Да и взгляд по-прежнему преданный… Ладно, хватит канючить. И я решительно, полностью откинул крышку ларца. Страха не было — радость… я испытывал радость от созерцания дорогой игрушки. С любовью взял в руки поистине произведение искусства. Жезл с черным камнем — совершенство, воплощенное в простоте. Как долго я любовался жезлом — не скажу, не знаю, но отвлекла меня от созерцания совершенства лишь мысль о письме к герцогине. Я быстро достал из специального углубления в бархатном ложе шкатулки перстень, в опустевший ларец уложил письмо, закрыл крышку и вынес его на карниз.

Постоял, посмотрел на темное небо, закрытое тучами, вдохнул полной грудью свежий ночной воздух. Пора!

Устроился на тюках, как падишах, вздохнул, и резким движением надел кольцо.

Мягкая тьма накрыла пеленой, и перед глазами появился монстр, каких в «Диабло» обычно рисуют. Улыбается, гад. А здоровенный!..

— Ну наконец-то — хоть кто-то решился или просто смог! За столько времени! — прорычало чудовище. — На колени!

— Ага, сейчас, только пол подмету! — с усмешкой ответил я.

Он, видимо, просто не ожидал такого ответа и такой наглости. Так и стоял с открытым ртом, пытался что-то сказать и не мог. Его распирало от гнева, но, похоже, он впал в ступор. Я поднялся, обошел его вокруг. Да-а, вот это шедевр… И неожиданно для самого себя схватил громадного монстра за хвост и сильно дернул.

— Вау-а! — Дикий резкий крик… прорвало беднягу, явно из ступора вышел. Развернулось чудище в прыжке, но не бросилось на меня, как я того опасался, а, наоборот, с дрожью в голосе просипело: «Не убивай, прошу!..»

Тут опешил уже я. Убивать его я даже и не думал, честно; да и как при необходимости сделать это — даже не представляю… Спокойно: страшилище и само в шоке, что уж говорить обо мне?

— Ты вообще кто? — спокойно спросил я.

— Не знаю!.. — просипел страдалец.

— Что не знаешь? Ты тысячи лет внутри этой палки сидишь, — я с удивлением ощутил в руке жезл, причем с навершием из разноцветных камней, — и не знаешь, кто ты такой? — насел я на него. А сам смеюсь в душе — ну точно басня «Слон и Моська»…

Монстра трясет, взгляд не отрывает от моей руки… Вдруг, потеснив камни в набалдашнике палки, появился еще один камень черного цвета. Монстр — я не поверил глазам! — заплакал навзрыд и стал прямо на глазах уменьшаться в размерах. Вот так номер…

— Эй, ты куда, а ну стоять! — успел сказать я, когда от монстра остался зверек с мартышку размером. — Чего панику развел? То «на колени!», то тикать собрался. Ты объясни, что за проблема, — глядишь, и решим. Ты все-таки кто вообще?

Он горестно вздохнул:

— Дух, просто дух. Сколько я заточен в этой штуке, не знаю. Раньше того, кто пытался ею хоть раз воспользоваться, я просто порабощал и жил в мире от его имени. Однажды меня самого поработили, уж очень сильный маг попался, и вот теперь — опять… Я тебя даже прочитать не могу — столько информации, столько всего интересного… Но я ничего не понимаю, а ты еще и блокировать меня умеешь. Приказывай!

— Что значит «приказывай»?.. Ты, может, домой хочешь? Так иди, я тебя не держу, ведь ты, как раб, никуда без этой палки не можешь уйти, я правильно понял?

— Я создан для жезла, чтобы недостойные не могли им пользоваться. Но ты не представляешь, как трудно все время ждать пробуждения… Я выполнил свое предназначение, ты достоин. Я теперь могу опять уйти на покой… — со вздохом произнес новый знакомый.

— А что, есть альтернатива? — неуверенно спросил я.

— Меня можно переселить на время, и я смогу жить, чувствовать, наслаждаться, существовать…

— Такое уже было?

— Нет, но есть возможность! — с надеждой в голосе произнес маленький искуситель.

— А как я тебя буду контролировать?! — строго спросил я.

Он молча показал пальчиком на жезл в моей руке:

— Я его часть; кто владеет им — владеет мной.

— Хорошо, я подумаю. Как мне тебя вызвать, если понадобишься?

— Просто подумай обо мне, представь меня мысленно, и я появлюсь.

— Ладно, пока свободен; а я посплю, пожалуй.

«Обезьянка» исчезла. Пелена тьмы, что все это время окутывала нас, рассеялась. Я вздохнул. Пойти к ребятам? Но они там прощальный вечер устроили, а мне так хочется спать… с бобиком утром пообщаюсь, а сейчас — спать. Я разлегся на мешках и мгновенно заснул.