Танцовщица грез

Глава 21

И вот настал день премьеры «Трех сестер». Мишель чувствовала себя отвратительно. Она почти не спала, голова кружилась, ее подташнивало. Утром, с трудом поднявшись с постели, Мишель подумала, что непременно провалится.

Тщетно мадам Дюбуа убеждала ее успокоиться, говорила комплименты, напоминала о ее недавних успехах, в том числе в Фонтенбло. Ничего не помогало. Наконец мадам потеряла терпение и заперла Мишель в спальне. Спустя некоторое время та забарабанила в дверь и потребовала, чтобы ее выпустили.

– Я должна быть в театре по меньшей мере за два часа до начала! – заявила Мишель и строго-настрого запретила кому-либо себя сопровождать, даже Андрэ. Тот нехотя согласился, решив, что накануне столь ответственного выступления любой артист имеет право и даже должен побыть один. Он нанял для Мишель фиакр и за два с половиной часа до начала спектакля отправил ее в театр.

Мишель и сама не понимала, почему нервничает. Ведь выступление перед королем в Фонтенбло было не менее ответственным. Но тогда она чувствовала себя спокойнее. Правда, сегодня премьера нового балета, в котором она танцует главную партию. И если не возьмет себя в руки, провалит спектакль. И в этом будет только ее вина! Мишель про себя решила, что, если это случится, она больше никогда не ступит на сцену…

Обо всем этом она думала, сидя в фиакре, который медленно направлялся к театру. Девушка так углубилась в свои невеселые мысли, что даже не заметила, как экипаж остановился.

– Мадемуазель Вернер, приехали, – донесся до нее учтивый голос кучера.

Встрепенувшись как от толчка, Мишель с помощью кучера вышла из кареты и открыла ридикюль в поисках монеты, чтобы расплатиться. Но ее палец неожиданно наткнулся на что-то острое. Она отдернула руку и увидела длинную острую шпильку, которой обычно крепится шляпка к волосам. Как этот предмет очутился в ридикюле, оставалось только гадать. Вытерев платочком выступившую на кончике пальца каплю крови, Мишель расплатилась и вошла в ворота, откуда начиналась небольшая аллея, ведущая к служебному входу театра. Уже стемнело, в аллее стоял полумрак, и Мишель невольно съежилась от недоброго предчувствия.

Она прибавила шагу. Когда до подъезда оставалось совсем немного, ей показалось, что справа в кустах кто-то прячется. Ничего необычного в этом не было. Бродяги и пьяницы нередко забредали сюда, чтобы подальше от людей распить бутылочку, а то и просто переночевать. Но не прошло и нескольких секунд, как Мишель услышала за спиной чьи-то шаги. Не оглядываясь, она побежала. Шаги сзади тоже участились. Кто-то пытался ее догнать. Мишель была уже у самой двери, когда сильные руки схватили ее сзади за плечи. Неизвестный повернул ее лицом к себе и прижал к стене. На Мишель смотрели полные бессмысленной злобы глаза, а грубые руки выкручивали запястья. От страшной боли Мишель закричала. Но бандит вновь схватил ее за плечи и с силой ударил спиной о стену.

– Так, мадемуазель, – прохрипел он, дыша на девушку винным перегаром, – это тебя зовут Мишель Вернер, тебе платят бешеные деньги за дрыганье ногами?

Мишель снова закричала, но вокруг не было ни души. А бандит заламывал ей правую руку, продолжая хрипеть в лицо:

– Ничего, милашка. Сейчас тебе будет не до танцев. Скажи-ка лучше, что тебе сломать? Руки, ноги, а может, шею?

Мишель вскрикнула так громко, что негодяй на мгновение выпустил ее и попытался ладонью зажать рот девушки. Она увернулась. Тогда бандит снова схватил ее за плечи и принялся бить головой о стену.

– Так что же тебе сломать, красотка? – повторил он, омерзительно улыбаясь.

– Кто вам за это заплатил? – крикнула ему в лицо Мишель.

– Заплатил? Мне никто ничего не платил. Просто надоело смотреть, как дамочки вроде тебя знай задирают ноги и гребут лопатой деньги.

Тут Мишель вспомнила о раскрытой сумочке, которую все еще держала в правой руке. Оттолкнувшись ногой от стены, она на мгновение заставила бандита отшатнуться, выхватила булавку, о которую только что сама укололась, и изо всех сил вонзила ее в лицо бандита. Тот взвыл и схватился обеими руками за пропоротую щеку. Воспользовавшись этим, Мишель бросилась к двери, одним рывком распахнула ее и влетела в фойе театра. Дверь на пружине сразу же захлопнулась за ее спиной.

Отдышавшись, Мишель постаралась спокойно разобраться в случившемся. Нет, это не было похоже на нападение озлобленного, пьяного хулигана.

Откуда-то он узнал ее имя и фамилию. Ему было известно, когда она приедет в театр и через какой вход войдет. А главное, этот мерзавец намеревался искалечить ее, чтобы она не могла танцевать. Во всяком случае, сегодня на премьере.

Слава Богу, этим гнусным намерениям не суждено было сбыться. Мишель пощупала левую руку и облегченно вздохнула: цела! Острая боль отдавала в плечо. На запястьях остались синяки от рук бандита. Но явных вывихов и переломов не было. С болью в плече можно справиться. Значит, она будет танцевать сегодняшний спектакль. А именно этого кому-то очень не хотелось. В том, что бандит действовал по чьей-то указке, сомневаться не приходилось.

Поднявшись по лестнице, Мишель увидела стоявшую посреди коридора Дениз. Лицо ее было бледным как мел, а губы тряслись. Глаза со звериной ненавистью смотрели на соперницу. И Мишель все стало ясно. Дениз вдруг круто повернулась и хотела было убежать. Но Мишель схватила ее за руку.

– Куда? Нет, Дениз, убежать тебе не удастся.

– В чем дело? Не понимаю! – пробормотала Дениз.

– Лжешь! Ты все отлично понимаешь! Сейчас в аллее на меня набросился какой-то пьяный бандит и пытался искалечить.

– Но при чем тут я?

– Не сомневаюсь, что это твоих рук дело. Ты наняла этого мерзавца, чтобы отделаться от меня! Все было задумано отлично: мне переломают ноги и руки, и у Арно не будет другого выхода, кроме как предложить тебе исполнить на премьере партию Виолетты.

Лицо Дениз из бледного стало багровым.

– Ты сошла с ума! Бросить мне в лицо подобное обвинение!

– Нет, дорогая, я не сошла с ума. Мне давно известны все ваши с Роланом гнусные проделки! И однажды я уже предупреждала тебя. Довольно! На этот раз это тебе с рук не сойдет! Ты можешь нанять и другого головореза. Ему, глядишь, повезет, и со мной произойдет то, что случилось с Сибеллой. Теперь ты ответишь за все!

– Не выйдет! У тебя нет доказательств!

– Увидим!

В этот момент в коридоре появился Димпьер. Дениз тут же исчезла. Арно подошел к Мишель и положил руку ей на плечо:

– Мишель, можно вас на минуточку? Я хотел бы обсудить… Боже, на кого вы похожи? Что произошло?

– Ничего особенного, Арно. Просто кое-кто очень не хотел, чтобы я танцевала на премьере. Наемный бандит попытался меня искалечить. Вот и все!

– Кто бы это мог быть? – воскликнул Димпьер, взяв Мишель за руки. Затем немного помолчал, задумавшись, и очень тихо спросил: – Дениз?

– Разумеется! Только, пожалуйста, не требуйте доказательств! Они мне уже не понадобятся. Достаточно было взглянуть в лицо этой мерзавке, когда она увидела меня целой и невредимой, и мне все стало ясно.

– Хорошо, Мишель. Я уволю ее. Не беспокойтесь!

– Сегодня же? Немедленно? – требовательно спросила хореографа Мишель.

Тот несколько секунд подумал и, вздохнув, ответил:

– Да, сегодня, если вы на этом настаиваете. Я просто подумал о том, что тогда вы останетесь без дублерши.

– Мне дублерша не нужна. А на будущее вы подготовите для этой роли танцовщицу, которая могла бы в случае чего меня заменить. Но я не собираюсь покидать сцену, так как сделала окончательный выбор.

– Выбор? Что вы имеете в виду?

– Мне предъявили ультиматум: либо семейная жизнь, либо сцена.

– Кто? Уж не тот ли молодой человек, у которого вы только что гостили?

– Да, он.

– И каков же был ваш ответ?

– Я выбрала сцену.

– Вы не забыли мои слова о том, что балет подобен требовательной любовнице?

– Нет, не забыла. Но я уверена, что справлюсь.

– Вы очень сильная и смелая женщина, Мишель! Я вами восхищаюсь! А сейчас – быстро в костюмерную. Время одеваться!

Мишель присела в реверансе и направилась в костюмерную. Странно, но вся ее утренняя нервозность и непонятное волнение исчезли…

Мадам Дюбуа как покровительница балетной студии имела в театре отдельную ложу, которую на этот раз вместе с ней заняли Анна и Андрэ. Все трое приехали за полчаса до начала спектакля. Мадам была одета по последней моде. Анна с непривычки посчитала ее наряд чрезмерно крикливым и пышным. Но Андрэ уверил ее, что мадам Дюбуа всегда внимательно следит за модой и даже является ее законодательницей. Анна покачала головой, но спорить не стала. Мадам же кланялась из ложи всему залу и приветливо махала веером то в одну, то в другую сторону. Казалось, она знала здесь каждого.

– Мадам приезжает в театр главным образом для того, чтобы себя показать, – шепнул Анне на ухо Андрэ. – Балет ее интересует постольку поскольку.

– Андрэ, у меня очень хороший слух, – отозвалась мадам Дюбуа. – Я слышала пакость, которую вы только что сказали в мой адрес. Это чистой воды клевета. Я обожаю балет. Но в театр всегда приезжаю пораньше, чтобы встретиться и поговорить с друзьями. Как только начинается спектакль, я смотрю его с вниманием самой заядлой театралки.

Анна подумала, что и она сама сегодня одета слишком вызывающе. Надо будет попросить у мадам Дюбуа адрес ее модистки, чтобы пошить себе скромные, но изящные туалеты.

От этих мыслей ее отвлек Андрэ, который, нахмурившись, обернулся к входной двери в ложу и сказал кому-то недовольным тоном:

– Извините, месье, но это частная ложа. Вы, видимо, ошиб…

– Анна! – раздался голос из темноты, прервавший на полуслове брюзжащего Андрэ.

С первого звука Анна узнала этот голос. Но у нее от неожиданности перехватило дыхание. Лишь совладав с собой, она прошептала:

– Корт…

Андрэ с удивлением посмотрел на нее и, подняв брови, спросил:

– Анна, вы знаете этого господина?

– Да, да, это мистер Уэйн, – растерянно ответила она, все еще не веря, что сзади в ложе стоит Кортни.

Андрэ довольно долго переводил взгляд с Анны на Кортни, а потом – с Кортни на Анну. И с недоумением сказал:

– Ну и сюрприз! Долго же вы его от нас скрывали! Стыдитесь!

Анна почувствовала, что заливается румянцем. Смутившись, она сделала вид, что не заметила колкости Андрэ, и повернулась к Кортни:

– Как вам удалось меня разыскать?

– С превеликими трудностями, – мрачно ответил Уэйн. – Но давайте поговорим об этом наедине. Вы не возражаете, мадам Дюбуа, если я на время украду у вас миссис Вернер?

– Разумеется, нет, мистер Уэйн! Только возвращайтесь, чтобы вместе смотреть выступление нашей очаровательной Мишель.

Они вышли в аванложу, опустив за собой портьеру.

– Корт, откуда вы узнали, что я здесь? – вновь повторила свой вопрос Анна. – Или вы вернулись в Уильямсберг?

– Да, вернулся. Сначала я думал, что уехал оттуда навсегда. Но вскоре понял, что ошибся и должен возвратиться. Это произошло почти сразу же после вашего отъезда. Джои объяснил мне, где вас искать. Я отправился морем во Францию, прибыл сюда сегодня и сразу же разыскал дом мадам Дюбуа. Там мне сказали, что все в театре. И вот я здесь! А теперь, Анна, скажите: вы можете меня простить?

– И вы еще спрашиваете! Это мне надо просить у вас прощения! За то, что не поверила вам на слово.

– Нет, Анна, у вас было полное право меня обо всем расспрашивать. Всему виной моя проклятая гордость! Так что простите меня!

– Вы знаете о Дейде?

– Да. Джон мне все рассказал. Вы такая храбрая, Анна. А ведь расправиться с этим мерзавцем следовало мне. Я же оказался таким идиотом! Будь я поумнее, давно бы догадался, что именно он убил вашего мужа, а недавно написал вам то кляузное письмо.

– Он ненавидел вас, Корт! И хотел скомпрометировать. Единственное, чего я пока не знаю, это зачем Майклу понадобились такие огромные деньги.

Кортни несколько мгновений колебался. Потом вздохнул и сказал:

– Что ж, теперь, наверное, уже можно открыть вам все…

Они еще долго сидели в аванложе. Анна то плакала от радости, то сокрушенно вздыхала. Когда свет в зале погас и дирижер встал за свой пульт, Уэйн наклонился к ней и поцеловал:

– Неужели вы могли подумать, что я вас забыл?

– Теперь я знаю, что ошибалась.

– Больше мы никогда не расстанемся.

– Никогда.

– Анна, вы согласны стать моей женой?

– Да, Корт!

– Мы поженимся немедленно. И обязательно в Париже. Чтобы плыть на корабле в Виргинию как супруги.

– Да, да, да! Ой, простите, Корт, уже началась увертюра!

Овации напомнили Мишель гром за стенами замка Маклевенов. Она снова и снова выходила на поклон, а ее все не отпускали зрители. Мишель устала и еле держалась на ногах. Но была счастлива.

Танцевала она великолепно. И сама знала это, как и публика.

«Браво, браво!» – гремел зал. А на сцену дождем сыпались цветы. После того как занавес закрылся в последний раз, Мишель, утопая в цветах, побежала за кулисы и бросилась на шею Димпьеру.

– Арно, дорогой, все это сделали вы!

– Нет, Мишель, если кого вы и должны сегодня благодарить, то только себя! Признаться, я еще не видывал такого волшебного представления. А вы были настоящей богиней! Завтра о Мишель Вернер будет говорить весь Париж.

Тут к Мишель подлетели остальные студийцы. Объятиям и поцелуям не было конца. Даже Ролан подошел и поздравил с триумфом новую прима-балерину. Наконец Димпьер хлопнул в ладоши:

– Довольно! Отпустите Мишель. Ей надо переодеться.

У дверей костюмерной Мишель уже ждали Анна, Андрэ, мадам Дюбуа и какой-то незнакомец, скромно стоявший поодаль. Все бросились ее поздравлять. Анна плакала от радости. Уже в костюмерной Анна, явно нервничая, сказала:

– Мишель, я хотела бы представить тебе своего друга из Виргинии. Его зовут Кортни Уэйн.

Уэйн подошел к Мишель и поклонился:

– Разрешите и мне присоединиться к общим поздравлениям. Честно говоря, я думаю, среди балерин нет вам равных.

Мишель присела в реверансе. Анна подошла к ней и, потупившись, сказала:

– Мишель, мы с Кортом решили обручиться. И сделать это прямо здесь, в Париже. Чтобы и ты могла присутствовать на торжестве.

Мишель постаралась подавить удивление и бросилась матери на шею. Мысли же ее были далеко, среди холмов Шотландии. «О, Ян, Ян, – думала она с упреком, – почему тебя сегодня нет здесь? Тогда бы это был самый счастливый вечер в моей жизни!»

Мишель прошла в гримерную и села перед зеркалом. Вошел Андрэ с букетом цветов и, таинственно улыбаясь, сказал:

– Это вам, дорогая.

– Положите их на стол.

Андрэ продолжал стоять с букетом и выжидающе смотрел на Мишель.

– Что вы на меня так смотрите? – удивленно спросила она.

– В букете есть записка. Мне кажется, ее стоит прочесть. Человек, доставивший этот букет, говорит, что цветы для вас были заказаны неделю назад. А это письмо просили передать с букетом.

И Андрэ вручил Мишель конверт. Странное волнение вдруг охватило девушку. Она еще не знала, что в письме. Но чувствовала: сейчас решится ее судьба.

Мишель вскрыла конверт и вынула из него небольшое письмо на дорогой бумаге, написанное ровным почерком:

«Дорогая Мишель.

Примите мои самые сердечные поздравления с грандиозным успехом. Я пишу это письмо еще до вашего спектакля. Но в триумфе уверен.

Мишель, я в отчаянии от своего глупого решения. Сейчас же уверен, что согласен делить вас со столь обожаемым вами искусством. Пусть у меня будет хотя бы частица вас, нежели совсем ничего!

Дорогая! Если я не опоздал, то еще раз прошу вас стать моей женой. Я согласен иногда оставаться в одиночестве, коль скоро того требует ваша карьера балерины. Но мое сердце всегда будет с вами. А за время, которое вы будете уделять мне, я буду вам благодарен до конца своих дней.

Пожалуйста, ответьте немедленно! Если вы напишете – «да», о чем я молю Бога, то ваш покорный слуга тотчас же отправится в Париж, и мы там обручимся.

Всем сердцем преданный вам,

Ян».

Мишель отвернулась, чтобы скрыть слезы счастья. Потом взглянула сначала на мать, а затем на Андрэ:

– Вы не против, если у нас здесь будет двойная свадьба?

Анна недоуменно посмотрела на дочь и сказала:

– Я вижу, что секреты были не только у меня! Это тот самый шотландец, у которого ты только что гостила?

– Да, мама. И сегодня – самый счастливый день в моей жизни!

Мишель бросилась на шею матери, которая заключила ее в объятия. Анна через плечо дочери посмотрела на Андрэ и улыбнулась:

– Итак, мой друг, готовы ли вы воспитывать следующее поколение женщин в нашей семье?