Танцуя с девственницами

Глава 14

– Хорошо, сколько там в итоге насчитали психов?

Бену Куперу показалось, что на самом деле главному суперинтенданту Джепсону совсем не хочется услышать ответ. Этот вопрос вполне мог испортить утреннее собрание в четверг еще до его начала. Купер изо всех сил старался слиться со стенами. Вместе с Тоддом Уининком им было поручено отработать линию расследования, связанную с белым фургоном. Один из свидетелей видел этот фургон в районе фермы «Рингхэмский хребет», и скорее всего он принадлежал кому-то из местных. На это утро ему вполне хватало развлечений.

Купер видел, что вопрос главного суперинтенданта вызвал замешательство и у старшего инспектора уголовной полиции Тэлби, и тот поискал глазами инспектора Хитченса. Для такого раннего часа Хитченс выглядел довольно жизнерадостно, и у него уже был наготове ответ.

– В оцеплении сказали, что им с трудом удалось отогнать компанию личностей в черных плащах, – доложил он. – На их телах было столько металла, что они не прошли бы контроль аэропорта без помощи хирурга.

– Чего хотели?

– Говорят, на Девственниц пролилась кровь и в ближайшие сутки проявится сила, поэтому им необходимо быть здесь, чтобы получить ее.

– Чушь какая-то, – пробормотал Джепсон.

– Ребятки попались настойчивые. Под конец они все-таки ретировались в паб в Рингхэме. Инспектор опасается, что когда они вернутся назад, то будут пьяны и еще более агрессивны. Надеюсь, нам удастся сделать так, чтобы они не встретились с другой группой.

– Какой еще группой?

– Эти заявили, что должны совершить обряд очищения, посвященный Великой Богине, чтобы снять заклятие с каменного круга, который является местом священным. И некоторые полицейские едва не пропустили их туда.

– Вы о чем?

– Ну, это все были женщины, и вроде хотели… обнажиться.

Джепсон обхватил голову руками и застонал.

– Они сказали, что это называется «небесное облачение», – пояснил Хитченс.

– В каком смысле?

– Снять с себя одежду. Считается, что тогда человек как бы завернут в небо и потому намного ближе к природе и Великой Богине.

– Хитченс, вы что, смеетесь?

– Никак нет, сэр. Докладываю информацию, поступившую от наших констеблей. Думаю, они все хорошенько обсудили перед тем, как сообщить. Возможно, в эдендейлском отделении появится несколько новообращенных, и они создадут эдендейлский филиал Ордена Золотой Луны.

– А разве у нас не было раньше медиумов и ясновидящих, а?

– Шутите. Двенадцать, по последним подсчетам. Еще в нашей коллекции есть чудак, который предлагает отыскать нож всего лишь при помощи изогнутой ветки, а также специалистка по языку животных – хочет допросить белок, потому что думает, они могли что-то видеть, и эксперт по НЛО, у которого есть доказательства, что жертва была похищена инопланетянами для непонятных опытов, не имевших успеха. Да, и еще несколько экспертов по охране из этой государственной службы, «Английского наследия».

– «Английское наследие»? А им-то что нужно?

– Разрешение обследовать каменный круг на предмет возможного ущерба. Говорят, это бесценный памятник нашей культуры.

Джепсон поморщился.

– Где-то я уже слышал эту фразу. Она из какой-то книги?

– Может быть, – ответил Хитченс. – Кстати, похоже, «Английское наследие» считает, что это мы наносим ущерб камням.

– Они придурки. Избавьтесь от них.

– Газетчики еще хуже. Свалились на нашу голову.

– Это их вертолет вчера летал над пустошью?

– Ну да. А одного из этих типов мы сняли с верхушки дерева вместе с подзорной трубой. В защитной одежде, просидел там не меньше суток. А спал, привязав себя к ветке. Сказал, что научился этому в лагере «гринписовцев» в Беркшире.

– Чисто сработано, – почти с восхищением произнес Джепсон.

– Ну уж не знаю, насколько чисто. Двадцать четыре часа – это все-таки долго. Вы бы видели, во что превратилась трава под деревом. Так мы и засекли, где он находится: человеческое дерьмо способны узнать даже наши полисмены.

Джепсон скривился, покосившись на Тэлби, не проронившего ни слова за все время разговора.

– А вы что скажете, Стюарт?

– Боюсь, все довольно печально, – устало заговорил старший инспектор. – В нашем списке шестнадцать кострищ, и все появились в последние три месяца. Одни люди сооружали кострища правильно. Другие… ну, этим повезло, что огонь не перекинулся на всю пустошь. Еще неподалеку мы нашли закопанные кости животного. Скорее всего, собаки средних размеров. Проводится проверка.

Купер вспомнил эти слайды с костями. На первый взгляд казалось, что в темном волокнистом торфе застряли какие-то бледные щепки, похожие на белые и хрупкие обгорелые стебельки вереска. Потом, когда увеличили резкость, форма белых щепок на слайде сделалась смутно знакомой. Ему сразу подумалось о фермерском дворе, о пойманных овчарками крысах и о лисицах, которые обычно мышкуют на пустоши. Но все это было не то: животное было намного крупнее, и череп был больше и шире, чем у крысы.

– Эти двое бродяг не увлекаются жертвоприношениями животных? – спросил Джепсон.

– Парни из фургона? На самом деле они не бродяги, – заметил Хитченс.

– Да мне все равно, кто они такие.

– Они просто путешественники, сэр, – сказал Купер.

– Путешественники, как же. Они никуда не едут. С чего вы взяли, что они путешественники?

– Их можно рассматривать как не имеющих определенного места жительства, сэр. По закону «фольксвагеновский» фургон не считается местом жительства, даже если он сломан и не в состоянии передвигаться.

– Тогда на что они живут здесь, Купер? Орехи и ягоды собирают или что?

– По нашим сведениям, этот Келвин Лоренс раз в неделю ездит на автобусе до Бэйкуэлла за своим пособием.

– Ага, значит, он попрошайничает у службы социального обеспечения. А другой?

– Саймон Бевингтон даже не регистрировался для получения пособия, – ответил Купер. – Похоже, он все время проводит в окрестностях карьера или на пустоши. Он ни на что не претендует. Скорее всего, они делят то малое, что получает Лоренс.

– О, любовь и мир, аллилуйя! – пропел Джепсон.

– Им этого должно хватать – вряд ли они живут на широкую ногу. Но они не бродяги.

– Да будь они хоть цирковыми артистами на трапеции, мне-то какое дело, Купер. Их спрашивали о жертвоприношениях животных?

– Нет, сэр.

– Так спросите. И найдите этого Мартина Стаффорда и девушку, Роз Дэниелс. Надо найти хоть кого-то из них, ясно? Есть еще что-нибудь? Надеюсь, больше фокусов не ожидается? На сегодня с меня хватит.

– Ах да, – сказал Хитченс, словно неожиданно вспомнил важные сведения, про которые все забыли, – есть же еще членоферма.

– Какая ферма? – переспросил Джепсон.

– Ну, я не про ферму типа фермы Уоррена Лича. На этот урожай Европейский Союз субсидий не отпускает…

Уоррен Лич ждал, пока придет молоковоз. Это было одно из немногих обыденных дел, которые все еще наполняли его дни. Загнать коров, подоить, дождаться молоковоза. Утреннее молоко забирала местная сыроварня в Давдейле для производства сыра «хартингтон-стилтон». Многие фермеры гордились тем, что в знаменитом «стилтоне» есть и их молоко: казалось, они чувствовали, что поддерживают традиционный брэнд долины, а не отдают свою продукцию в пусть огромную, но безликую корпорацию. Лич когда-то тоже гордился и хвастался качеством своего молока. Сейчас он обнаружил, что оно больше не волнует его. Если бы он вылил молоко в канализацию или ближайшую канаву, его чувства не изменились бы ни на йоту.

Парень, обычно приходивший помогать ему, не появился ни вчера, ни сегодня, и Личу пришлось все делать самому. Гэри был одним из Доусонов, из Пилхау – местечка на противоположном краю пустоши. Доусоны ничего из себя не представляли, но, по крайней мере, были из фермеров. В воскресенье днем Лич поссорился с Гэри: вышел из себя и обругал парня, назвав его лентяем, а тот пригрозил, что никогда больше не придет сюда, и, похоже, держал свое слово.

В общем-то такое положение дел Лича устраивало; он предпочитал оставаться один и работать за двоих, чтобы в голову не лезли разные мысли. Но и это продолжалось недолго: молоковоз уезжал, и оставшаяся работа уже не казалась такой срочной: коровы больше не мычали, требуя к себе внимания, на проселочной дороге не сигналил молоковоз, а сыновья уехали на автобусе в школу в Каргриве, – и остаток дня тянулся бесконечно.

В то утро подошла легковая машина. Он-то ждал, что с дороги свернет молоковоз, но мотор звучал по-другому. Обычно от дизельного двигателя окна фермерского дома вибрировали и пыль на оконных рамах смещалась. Да, за последние два дня здесь побывало множество полицейских машин, но все они ехали прямо по проселочной дороге, мимо сарая, а эта завернула во двор. У Лича перехватило дыхание. Он знал, что рано или поздно те, кого он так боялся, появятся здесь.

Фермер разглядывал свои руки, пораженный тем, сколько же грязи въелось в пальцы, словно он не мылся несколько дней. Как давно он ходит с такими руками? Он взглянул на стальной сейф, где хранился его обрез, и подождал, пока нахлынет та привычная волна агрессии, та праведная злость, что вдыхала силу и огонь в его члены. Он был из тех людей, кто при случае выпроводил бы и служебного пристава. Но сейчас что-то было не так. Адреналин почему-то не поднимался, тестостерон так и не заиграл в крови. Он чувствовал себя слабым и беспомощным, одиноким и загнанным в угол – даже драться не хотелось. Казалось, наступил тот конец, который он всегда предчувствовал с таким ужасом.

Лич тихо засмеялся, услышав, что в ворота входят люди. «Ты дошел до ручки, Уоррен. Какой с тебя теперь толк?» В голову пришло не открывать дверь, спрятаться в другой комнате, пока чужие не уйдут. Так поступили бы женщина или ребенок. Неужели он докатился до такого?

Не в силах честно ответить себе на этот вопрос, он стоял как вкопанный, когда раздался стук в дверь. Затем постучали еще раз, более нетерпеливо. Лич зашевелился, так и не придумав, что сказать. Что судебные приставы делают в таких случаях? Ясно, чтобы забрать мебель, поодиночке они не приезжают. Может, ему просто хотят вручить судебное извещение? Или они приехали, чтобы оценить его имущество для продажи? Тогда флаг им в руки. Ценностей тут маловато.

Но, как выяснилось, это были не судебные приставы – опять приехала полиция. Он немедленно узнал первого же, кого увидел, и лицо этого человека напомнило ему о жизненно важных вещах, которые он должен был сделать, но не сделал. Он наблюдал, как полицейские автомобили и фургоны снуют туда-сюда по его земле, и проклинал при этом каждую машину, и уже отчаялся услышать, что полиция заканчивает свои дела на пустоши и что они что-то узнали о женщине, которая здесь умерла. Он мечтал, чтобы хоть кто-нибудь сказал ему, что происходит. Даже сейчас он не знал, что делать. Оставалось только одно – сообщить им, что сказать ему нечего.

– Детектив Купер, детектив Уининк, мистер Лич. Мы буквально на пару слов и не отнимем у вас много времени. У фермеров всегда полно дел.

Полицейский старательно улыбался, но Лич не ответил на его любезность.

– Не городите чепухи. С меня уже хватит.

– Как пожелаете.

Лич посмотрел на другого, крупного человека в кожаной куртке и почувствовал, что его былая самоуверенность потихоньку возвращается к нему.

– Вас двоих зачем сюда прислали? Что, смотритель теперь боится приходить? Решил, что меньше как толпой здесь не справиться. Ничего вы от меня не узнаете, можете не стараться.

– Мы собираем сведения о машинах, которые видели здесь в воскресенье, – сказал Уининк, пристально глядя на фермера.

– Опять? Меня ведь уже об этом спрашивали.

– Нам поступило сообщение о фургоне, который в тот день выезжал из ворот вашей фермы между двумя и тремя часами. Это был ваш фургон?

– Разве похоже, что у меня есть фургон? Есть «лендровер», но он едва на ходу. На худой конец есть трактор или коровья спина.

– Значит ли это, что я могу записать «фургона нет»?

– А, пишите, что хотите.

– Свидетель говорит, это был белый, но довольно грязный фургон. Возможно, «форд-транзит».

– Тут таких полно.

– Припомните, вы видели такой фургон? – спросил Купер. – На нем кто-то приезжал к вам на ферму?

– Ко мне нечасто приезжают.

– Но в тот день у вас были посетители, не так ли?

– Не помню.

– Может, торговый агент? Или агроном? Или еще кто в том же духе?

– Мне сейчас ни агроном, ни заезжие торговцы не по карману!

– Может, доставка товаров?

– Вы что, издеваетесь?!

– Вы знаете кого-нибудь с таким фургоном?

– Слушайте, давайте я вам помогу. Представьте себе, какой-то долдон заблудился и решил поискать дорогу на моей земле. А может, просто остановился сандвич сжевать и загородил фургоном мои ворота. Раньше так бывало. Ясно, что полицию такие пустяки не интересуют. Вы же чертовски заняты, а?

– Я уверен, что, если бы вы позвонили в участок, первая свободная машина тут же была бы здесь.

Лич закашлялся. Хоть бы эти полицейские убрались поскорее! Кашель не прекращался, словно у него случился приступ аллергии. Он слишком устал, чтобы выдерживать их напор. Да и не похоже, что эти проглотят все, как смотритель.

– У вас тут автоугонщики водятся? – спросил Купер. – Местечко здесь тихое, а они любят оставить где-нибудь машину, да еще и поджечь ее.

Лич проследил за взглядом детектива: тот смотрел на обгорелый остов пикапа рядом с большим сараем.

– После аварии остался, – пояснил Лич. – Все руки не доходят убрать.

– И все-таки вернемся к тому белому фургону… – напомнил Уининк.

– Я же не отказываюсь помочь, но… – пожал плечами Лич.

– А как поживают ваши сыновья? – поинтересовался Купер.

– А че им?

– В воскресенье они были дома? Они могли видеть фургон. Мы можем поговорить с ними?

– Они в школе.

– Может, наш сотрудник заглянет к вам попозже?

– Не знаю, будет ли от этого польза.

– А ваша жена? – спросил Купер. – Она была на ферме в интересующее нас время?

– Моя жена? – Наконец Лич откашлялся и сплюнул, чуть не попав Куперу на ботинок, будто изрыгая все свое раздражение, не дававшее покоя его легким. – Мистер, вы теряете время! О моей жене можете забыть.

Через несколько часов в то же утро Диана Фрай и инспектор Хитченс вошли в кабинет старшего инспектора уголовной полиции Тэлби.

– Есть что-нибудь? – со слабой надеждой спросил он.

– Новые сведения о родителях. Я имею в виду семью Уэстонов, – ответил Хитченс.

– И что там?

– Первое – в прошлом году ограбили их загородный дом в Эшфорде.

– Загородный дом? Хорошо у нас живут учителя!

– По-видимому, Уэстоны собираются через год-другой переехать туда, когда мистер Уэстон выйдет на пенсию. Кстати, он заместитель директора.

– Неплохая, надо полагать, у него будет пенсия.

В голосе старшего инспектора Фрай послышалась тоскливая нотка. Ему оставалось до пенсии еще несколько лет, хотя при желании он мог уйти и раньше. Интересно, во сколько обошелся Уэстонам их дом? Она представила себе жимолость у входа, розы в саду и чету Уэстонов у небольшого пруда с карпами. Затем Диана попробовала представить, что Тэлби тоже живет в таком доме. Но Эрик Уэстон, выйдя на пенсию, мог уединиться в своем коттедже с миссис Уэстон. А это совсем другое дело.

– Что, настоящее ограбление?

– Так мы же по нему и работали, – напомнил Хитченс. – По программе грантов министерства внутренних дел.

Тэлби невесело усмехнулся. В прошлом году ходили слухи, что правительство целенаправленно выделяет деньги на борьбу с квартирными ворами. Полицейским отделениям предложили разработать собственные проекты, согласовывая их с определенными критериями. В частности, требовалось, чтобы в районе был достаточно высокий уровень ограблений. Эдендейлский отдел так и не получил денег: как они ни фокусничали с географией или временем, цифры упорно не сходились.

– На самом деле это было больше чем ограбление. Дом просто разгромили. Такой беспорядок, – вы бы видели фотографии!

– Ничего нового здесь не изобрели.

– Так вот, вчера я разговаривал со следователем, который вел это дело, – продолжал Хитченс. – Он все еще работает у нас. Знаете, как бывает: нужный тебе человек уже давным-давно перевелся на другое место или же собрал вещички и ушел в частный сыск – пару лет назад в городе появилось такое агентство.

– А что второе? – напомнил старший инспектор.

– Ну, в прошлом году у мистера Уэстона были проблемы: во время школьной экскурсии, которой он руководил, погиб ребенок.

– Ладно. Об этом можно было спросить и его самого.

– Здесь все не так просто, сэр.

– Что там еще?

Хитченс хлопнул по папке со следственными документами.

– Все это выяснилось, когда мы арестовали грабителя. Преступник – его звали Уэйн Сагден – оказался дядей погибшего ребенка. Не секрет, что семья обвиняла в несчастном случае мистера Уэстона, – все это есть в деле. Ему также приходили письма с угрозами, но мы так и не смогли установить их автора. Похоже, что Сагдены, проживающие в Эдендейле, стоят друг за дружку горой. Худо будет тому, кто тронет хоть одного из них.

– Получается, грабитель мстил Уэстону? – поинтересовался Тэлби. – Это имеет отношение к нашему делу?

– Возможно, – ответил Хитченс. – Этого Уэйна Сагдена посадили на двенадцать месяцев в тюрьму в Дерби, хотя он и заявлял о своей невиновности. Но проблема в том, что его выпустили две недели назад.

Бен Купер зашел в отдел уголовного розыска, как раз когда Диана Фрай вернулась со своей встречи. Заметив его, она принялась усердно перекладывать бумаги, а затем смела с соседнего незанятого стола крошки от печенья.

– Ну, как там у тебя с Мегги Крю, Диана? – спросил Купер.

Вроде бы его голос звучал совсем обычно, но Диана резко взглянула на него.

– А что это ты интересуешься Мегги Крю?

– Просто спросил.

– К тебе она не имеет никакого отношения, и ты это знаешь.

– То есть?

– Я слышала твое выступление на утреннем брифинге. Обязательно надо было влезать в разговор об этих двух бродягах из карьера? Ах, какой борец за правду!

– Я не специально.

Купер отвернулся и взял со стола несколько бумаг, избегая встречаться с ней взглядом. Он слышал, как она вздохнула и шумно передвинула стул. Купер подождал несколько секунд.

– Слышал, что ты собираешься работать с инспектором Армстронг, – сказал он. – Когда утвердят твое повышение.

Фрай ответила не сразу. Он поднял глаза и встретился с ее хмурым взглядом.

– Она хорошо выполняет свою работу, – сказала Диана.

– Да, я знаю.

– Что-то не слышно уверенности в твоих словах, Бен. У тебя были проблемы с Ким Армстронг?

– Нет, никаких проблем.

Купер не отрывал взгляда от папок с делами на своем столе. С тех пор, как началось расследование убийства, работы резко прибавилось. Он вздрогнул, обнаружив, что Фрай неожиданно подошла к нему и заглянула прямо в глаза. До него внезапно дошло, что ее близость его пугает.

– Брось, – сказала она, – что там у тебя с инспектором Армстронг?

– Я понимаю, что ее интересует только ее программа. Другие тоже так считают.

– Это чушь, и ты это знаешь. Ким Армстронг – способная женщина и прекрасно знает свою работу. У нее звание майора, и она серьезно относится к расследованию. Убили девушку…

Неожиданно Фрай замолчала. Купер вдруг понял, что улыбается ей. Наверное, он выглядел смешно и нелепо, но это вышло само собой: чтобы Фрай кого-то так страстно защищала? Бен кивнул ей, хотя этот жест тоже был не совсем уместным.

Сбитая с толку, она отвернулась.

– Ладно, Диана, – сказал он. – Ты говорила об убитой девушке. Так что с ней?

Фрай вытащила календарь на 1999 год с фотографиями обнаженных женщин на фоне ярко-красных спортивных машин. С гримасой отвращения на лице она разорвала его пополам и выбросила в мусорную корзину.

– На самом деле никто не знает, – сказала она. – Никто не знает, что за кошмар мог произойти с ней перед тем, как она умерла.