Танец над вечностью

Глава 9. Хризокола

Хватка инквизитора ослабла, я вывернула руку и рванула обратно в номер. Ванная комната! Туда! Я закрылась на ключ, перевела дыхание, сползая по стенке на пол, и стукнула себя по лбу со всей дури. Идиотка! Доигралась! Хватит! Пора уносить ноги, пока не попалась! Еще б чуть-чуть — и!..

Из-за двери донесся шум. Я прислушалась.

— … Я его убью! — голос был срывающимся и тонким, очевидно, принадлежал тому мальчишке, который пришел с инквизитором.

— Сигизмунд, прекратите! Сядьте и успокойтесь! А лучше подождите меня внизу, пока я поговорю…

Сигизмунд? Уж не младший ли Рыбальски? Холодок дурного предчувствия пополз у меня по спине.

— Этот старый пердун соблазнил мою Алису! Я вызову его на дуэль! Он мне ответит…

— Да подождите вы!.. Мало ли Ингваров в городе…

— Мало! — истерически выкрикнул мальчишка. — Вообще нет! Кроме него! Это ему она писала! Убью гада!

Я застонала и вцепилась в волосы, дернув что есть силы. Парик остался у меня в руках. Дура! О чем я вообще думала! Какой демон дернул меня в письме написать имя воеводы? Я опять заигралась, представляя воображаемого любовника Алисы, а сознание сыграло дурную шутку, подсунув образ сурового северянина. Стоп! А что Даугаву нужно от инквизитора? Господи Единый, твои шутки с каждым разом все дурнее и глупее!

— … Успокойтесь! Сядьте, — увещевал Кысей мальчишку. — Выпейте воды. Лука, ты где? Демон, да что же за день такой? Сговорились все, что ли? Сигизмунд, дайте мне слово сидеть тихо. Я сам все выясню у воеводы, хорошо? Не надо пороть горячку. Помните о маме. У нее больное сердце, и вы не должны…

Я подскочила к зеркалу, торопливо натягивая парик обратно. Узнает ли меня воевода? Он не чета подслеповатому Кысе, хотя и тот как-то странно начал на меня поглядывать. Ватные шарики за щеками придавали лицу одутловатый вид, искажая линию подбородка, а огромные очки и бородавка на щеке отвлекали внимание. Грязь! Мало грязи! Я огляделась по сторонам, но не придумала ничего лучше, как сошкрябать немного грязи с поддона деревянной бадьи и размазать по лицу. В баню он надумал меня отвести, чистоплюй придурошный! Еще и побрить захотел, лысый засранец! Мне и так хорошо! Правда, глаза слезились от постоянного закапывания белладонной, зато были чудесного красноватого оттенка, как и положено бесцветному дурачку. Надо успокоиться и взять себя в руки, и тогда никто меня не узнает. Я сделала глубокий вздох, нацепила на лицо привычную ухмылку и осторожно выползла из ванной.

— Проходите, воевода, — Кысей пропустил северянина в гостиную и указал на кресло. — Присаживайтесь. Очень рад наконец с вами познакомиться.

Даугав скользнул по мне взором, едва заметно поморщившись неопрятному виду, и приветственно кивнул багрово-красному от злости Сигизмунду, который надутым индюком сидел на диване. Я позволила себе перевести дыхание — кажется, меня не узнали. Воевода вперил тяжелый взгляд в инквизитора.

— Фрон профессор, простите мою прямоту, но мне некогда разводить с вами церемонии. Мне стало известно, что вы поручили сестрам Софии и Милагрос приглядывать за замком…

Я вздрогнула. Что за бред он несет? Сдурел?

— Мне нужно срочно их увидеть. Но в вашем замке их нет, я проверил. Где они?

В замке? В его замке? Когда Кыся уже успел? Что вообще происходит? Однако инквизитор ничуть не удивился происходящему.

— Присаживайтесь, воевода, — с нажимом произнес он и вздохнул. — Конечно, если вы действительно хотите узнать, что произошло с теми монашками, которых сопровождали ваши бойцы из варда…

Я с ненавистью уставилась на инквизитора. Что еще задумал этот гаденыш? На лице Даугава появилось примерно такое же выражение, но он послушно сел. Зато вскочил на ноги Сигизмунд.

— Я требую объяснений! — не выдержал он. — Немедленно!

— Потом! — осадил его инквизитор, но того уже понесло.

— Ингвар Даугав! Ты соблазнил мою невесту! Мою Алису! Я вызываю тебя на!.. Ммм!

Кысей успел зажать мальчишке рот и заломить руку за спину, после чего потащил к двери со словами:

— Я вас предупреждал! Вон отсюда!

Я лихорадочно соображала. Нельзя допустить разговора инквизитора с воеводой! Даугав не получил мое послание в поместье, следовательно, рыщет в поисках, как и Кысей. А если эти двое объединят усилия… Инквизитор выволок мальчишку за дверь и увещевал его в коридоре. Надо рискнуть. Поставить все на кон. Воевода перевел на меня внимательный взгляд, задумчиво оглаживая седую бороду. Я шагнула к нему и быстро проговорила:

— Я здесь. Цветочек. Блоха. Девяносто шесть шипов.

Его зрачки расширились, лицо побагровело, воевода вскочил с места и схватился за меч. Я выставила вперед ладонь и предупредила:

— Бригитта жива! Гуго тоже. Я держу слово! А сейчас убирайся! Тиффано ничего не должен узнать! Или они!..

Я захлопнула рот, нацепив на лицо привычную пустую ухмылку. В комнату вернулся инквизитор. Не обращая внимания на грохот в запертую дверь ломящегося обратно Сигизмунда, Кысей с непроницаемым лицом кивнул воеводе, который тяжело дышал от ярости.

— Продолжим. Он нам больше не помешает, успокойтесь. Садитесь.

Надо отдать должное Даугаву, он смог взять себя в руки, метнув в меня испепеляющий взгляд и вложив меч обратно в ножны.

— Почему сынок Рыбальски обвиняет меня в соблазнении какой-то соплячки? — голос северянина дрожал от гнева.

— Понятия не имею. Вам виднее, кого и когда вы соблазнили. Но вернемся к нашим монашкам…

Кысей достал из нагрудного кармана мой изрядно потрепанный портрет и развернул его на столе перед воеводой.

— Взгляните внимательно.

Даугав бросил мимолетный взгляд на рисунок и погано ухмыльнулся. Ноги стали словно ватными. Сейчас моя судьба была полностью во власти воеводы. Если он решит меня выдать, то… отступать некуда. Инквизитор закрыл дверь на ключ. Окно?..

— Не говорите мне, что не узнали в сестре Софии опасную преступницу, которую разыскивают по всему княжеству! — выдержка изменила инквизитору, и в конце фразы он повысил тон.

— Узнал, — спокойно ответил воевода. — Узнал, но было уже поздно. Она покинула обоз.

— Почему вы дали ей в сопровождение своих бойцов? Какие у вас дела с ней? Отвечайте!

— А кто вы такой, чтобы требовать отчета?

— Я… брат Тиффано из Ордена Пяти! И у меня есть все полномочия, чтобы…

Господи, как же нелепо и глупо он врет! Так ничему и не научился!

— Надо же! И вы тоже? А то сестра София убеждала меня в том, что она тоже из этого Ордена, — не моргнув глазом, заявил Даугав и встал с дивана. — Когда разберетесь, кто там откуда в вашей шайке…

— Стоять! — рявкнул инквизитор, вскакивая на ноги. — Вы сейчас чините препятствия дознанию и…

— Так пусть меня арестуют, — ухмыльнулся воевода и направился к двери.

Я перевела дух, но, как оказалось, рано обрадовалась. Кысей вдруг шумно втянул воздух и хладнокровно бросил уходящему в спину:

— Давайте, идите, там за дверью вас уже ждет взбешенный юнец, чтобы вызвать на дуэль. И когда вы его убьете, его отец вас со свету сживет, как и ваших сестер…

— Что? — обернулся воевода и недобро прищурился. — Вы смеете угрожать моим близким? Кто вы такой? Устроили мне здесь ловушку? Какие у вас дела с паскудой, которая угробила семью моей сестры?

— Сядьте и успокойтесь. На поместье вашей сестры напала банда Вырезателей. По крайней мере, к этому преступлению Лидия Хризштайн непричастна. Хотите узнать, почему я так решил?

Даугав на мгновение заколебался, потом скрипнул зубами и кивнул, возвращаясь обратно. На меня он не смотрел, хотя я за спиной инквизитора лихорадочно делала ему знаки убираться. А вот Кысей что-то почуял и обернулся ко мне. Я торопливо сунула палец в нос и принялась задумчиво там ковыряться.

— Лука! Сколько раз я говорил тебе так не делать. Поди прочь!

— Лука? — задумчиво повторил воевода и подошел ко мне. — Значит, Лука?

— Простите его, это мой слуга. Не обращайте на него внимания… — инквизитор тоже подошел ко мне и попытался выставить из комнаты, но не успел.

— Отчего же не обратить? — на лице Даугава появилось странное выражение, он что-то сообразил. — Про вас столько всего говорят, фрон профессор. Якобы вы покровительствуете бесцветной циркачке с обваренным лицом и взяли к себе ее брата-дурачка то ли из жалости, то ли из-за ваших нездоровых пристрастий к мальчикам…

Кысей побагровел и шагнул вперед. Я погрозила воеводе кулаком.

— Как вы смеете!

— Смею. Ведь та циркачка — моя племянница.

Я помертвела и прикрыла глаза. Это конец. Даугав решил все открыть. Проиграла.

— Что? — оторопел инквизитор. — Луиджиа — ваша племянница? Ничего не понимаю. К демону! Сколько у вас вообще сестер? И кто же тогда ее мать?

— Ежения.

Я открыла глаза. В комнате воцарилась потрясенная тишина.

— Как?.. — пробормотал Кысей. — Это невозможно! А как же Рыбальски?..

Я зло уставилась на воеводу, постучала себя по лбу костяшками пальцев и выразительно покрутила пальцем у виска. Даугав надменно выгнул бровь и мстительно добавил:

— Она сбежала с заезжим циркачом, опозорила семью и принесла в подоле этих двоих ублюдков. Но они все-таки мои племянники. И поэтому я сам позабочусь о них.

С этими словами он шагнул ко мне и схватил за руку.

— Лука пойдет со мной.

— Нет, — инквизитор уже пришел в себя и заступил дорогу воеводе. — Никуда он с вами не пойдет. Я обещал его сестре позаботиться о нем и…

— Вы думаете, я оставлю своего племянника на забаву мужеложцу? Всего хорошего, фрон профессор.

— Вы никуда его не уведете! Если хотите узнать о преступнице, отпустите мальчика и сядьте!

— Да вы же понятия не имеете, где она, — торжествующе хохотнул воевода и так сильно сжал мое запястье, что я не удержалась от гримасы боли. — Под носом у вас будет сидеть, а вы и не поймете! Прощайте!

— Вы делаете ему больно!

Даугав дернул дверь, но она была заперта. Он обернулся к инквизитору и потребовал:

— Открывайте!

Кысей скрестил руки на плечах и заявил:

— Если мне не изменяет память, Луиджиа и Лука — несовершеннолетние…

— Совершенно верно! И я, их дядя, могу делать с ними все, что пожелаю!..

— Действительно, — спокойно ответил Кысей. — Только в таком случае вы принимаете всю ответственность за них, верно? В том числе по всем долговым обязательствам? Тогда рассчитайтесь со мной и можете забирать мальчика. Всего тысяча золотых.

— Что? — оторопел Даугав. — Что еще за новость?

— Ваша племянница Луиджиа взяла в долг тысячу золотых в ордене когниматов под сумасшедшие проценты. Я выкупил ее долговую расписку. Предъявить?

У меня перехватило дыхание. Откуда?!?

— Вы можете уйти отсюда с Лукой, но тогда я буду вынужден обратиться в орден когниматов с просьбой взыскать с вас долг. Немедленно. А вам хорошо известно, что орден с должниками не шутит.

Я всхлипнула и отвернула голову, едва слышно прошептав застывшему воеводе, который все еще держал меня за запястье:

— Уходи. Жди Гуго в таверне "Распутная матушка". Он все тебе объяснит. Уходи!

Северянин зарычал от тихого бешенства, а потом разжал пальцы. Я бросилась к инквизитору под защиту, дрожа и плача. Кысей обнял меня и успокаивающе погладил по голове:

— Тише, Лука, тебя никто не обидит, — он достал ключ из кармана и бросил его Даугаву. — Уходите.

Даугав зло выплюнул:

— Тьфу! Срамота одна!

Он уже был в дверях, когда инквизитор вдруг неожиданно спросил его:

— А в молодости вы были хороши собой, воевода?

Я обомлела. Неужели Кысей стал заглядываться на?..

— Щенок! Ты что себе позволяешь?

— Воевода Даугав, это в вас была влюблена Шарлотта?

Кысей отодвинул меня от себя и взял за голову обеими руками, пытливо вглядываясь в лицо. Я попыталась опустить подбородок, но инквизитор не дал.

— Неужели ты — сын Ежении? Не верю… — пробормотал он, а потом недовольно скривился и попытался оттереть грязь со щеки. — Господи, Лука, ты утром умывался? Невозможно же смотреть! Вот зараза, и в бани уже не успеваем… Надо предупредить Луиджию, пока воевода не объявился у нее. Тоже мне, дядя нашелся! А Ежи тогда кто ей? По отцу, что ли?

У меня подогнулись колени, и я разрыдалась. Огромное нервное напряжение последних дней выплеснулось в самой настоящей истерике. Но этому засранцу было все равно. Он даже бровью не повел, просто вздернул меня за шкирку и потащил в ванную комнату умываться. Холодная вода, плеснувшая в лицо, немного привела меня в чувство, а когда в запале чистоплюйства инквизитор вместе с грязью чуть не соскреб фальшивую бородавку, я окончательно пришла в себя и оттолкнула его.

— Ммм!

— Сам? Хорошо, умойся сам. И прекрати реветь, как девчонка!

Под его внимательным взглядом я ополоснула лицо, повернувшись к нему спиной и сняв очки. Что же делать? Появление воеводы спутало мне все карты. Хотя нет, это все инквизитор. Продолжая невольно всхлипывать, я украдкой глянула на него. Мое кружево интриги мне больше не принадлежало. В его центре обосновался колючий паук-очкарик, который внимательно прислушивался к дрожанию нитей и, чуть что, слепо бросался к источнику возмущения, деятельно наворачивая собственную паутину ловушек и провокаций. Сейчас сходство еще больше усугубилось: Кысей в нетерпении потирал ладони и поблескивал стеклами очков, готовый ринуться в бой. Мне сделалось страшно. Купил замок, выкупил долговую расписку. Откуда, демон раздери, у него деньги? Не мог же Лешуа оплачивать ему такие дорогие прихоти? Меня словно огнем обожгло. Тень! Если эти двое начнут расспрашивать о ней в городе, то могут наткнуться на цирковых, которые ее сразу узнают! Хорошо, что хоть про школу танца можно не беспокоиться — туда я служанку послала уже в парике и очках, состарив лет на десять.

— Умылся? Что ты возишься? Давай быстрее. Пошли!

Кысей так спешил, что даже не дал мне вытереться и потащил за собой. Я отчаянно пыталась придумать, как избежать его встречи с Луиджией, но ничего путного в голову так и не пришло. От того, что паук слепой, мухе не легче. Я прочно увязла в его паутине…

На выходные воспитанниц школы танца отпускали домой, чтобы провести время с родными и близкими. Возле ворот уже стояло несколько дорогих экипажей, поджидавших девочек. Степенный извозчик курил самокрутку в облаке дыма, которое кружил легкий весенний ветерок. Но инквизитору было плевать и на тихое субботнее утро, и на хорошую погоду. Всю дорогу он торопил извозчика, а запруженность на пересечении улиц вызвала у него бурное возмущение. Когда мы приехали, он выскочил наружу и поспешил к школе, не разбирая дороги, словно голодный паук к жертве. К моему неудовольствию, Луиджиа уже поджидала нас, стоя возле ворот с маленьким чемоданчиком. А может, ну его? Если наврать с три короба и щедро заплатить извозчику, то он поможет скрутить Кысея и отвезет нас…

Куда? А хотя бы в его же замок! Там наверняка найдутся подвалы, куда можно упрятать упрямца, пока я не разберусь со всеми делами. Связанный и запертый, он будет в полной моей власти. Во рту пересохло от представления тех непотребств, которые можно будет с ним сотворить… Тьфу! Я больно стукнула себя по лбу. Личина дурачка и коварная весна плохо на меня действовали, я глупела на глазах. Выбравшись из экипажа, я побрела к сладкой парочке.

— Луиджиа, — голос инквизитора был мягок. — Почему вы не сказали мне о своем дяде?

Девчонка недоуменно уставилась на Кысю.

— Дядя Ежи? А что с ним?

— Я говорю о воеводе Даугаве. Он ведь тоже ваш дядя?

— Вы все узнали, да? — позеленела она и зажала себе рот ладонью, видя, что я за спиной инквизитора отчаянно машу ей руками.

— Вы помните свою маму? Расскажите о ней, — попросил инквизитор.

Я бессильно закашлялась и захрипела. Он наконец соблаговолил повернуться ко мне.

— Лука, что такое?

Я махала руками, хватаясь за горло и отгоняя едкий дым.

— Эй, любезный, — подошел к извозчику инквизитор. — Вы не могли бы курить где-нибудь в другом месте?

Тот смерил Кысея оценивающим взглядом, но дорогой костюм и уверенные манеры сделали свое дело. Извозчик нехотя кивнул и отошел подальше. Улучив момент, пока инквизитор не смотрел на нас, я прошептала девчонке:

— Мать не помнишь, умерла. И молчи! Пусть сам говорит, а ты соглашайся с его…

— Лука, лучше посиди в экипаже, — сказал Кысей, подходя к нам. — А вы, Луиджиа, не волнуйтесь за брата. Я никому не дам его в обиду. Но прошу вас, расскажите о маме.

— Мне нехорошо, что-то не то съела за завтраком… — соврала девчонка и очень натурально покачнулась, а инквизитор торопливо поддержал ее под локоть. — Я не помню, не помню… маму…

— Не помните?

— Она умерла, когда мы с братом… были маленькие…

— Простите меня, — разочарованно протянул Кысей. — А ее звали… Ежения?

Девчонка сделала неопределенный жест, который равно можно было принять как за согласие, так и за отрицание.

— А ваш отец, кем он был?

Она закусила губу и умоляюще взглянула на меня. Но инквизитор был слишком нетерпелив и тут же поторопил девчонку с ответом, давая подсказку:

— Он ведь был циркачом?

Луиджиа неуверенно кивнула. Кысей в волнении щелкнул пальцами и воскликнул:

— Демон! Значит, воевода не соврал! Он ваш дядя! Тогда получается, что Ежения не была первой жертвой! Хриз ошиблась!

Я возмущенно засопела, однако и у меня появилась тень сомнения. Вполне вероятно, что Луиджиа была Инге неродной. Но и не факт, что она была дочерью той самой Ежении, будь она неладна. Шумная стайка девушек выпорхнула из школы. Инквизитор мгновенно встал в охотничью стойку.

— Луиджиа, а вы уже познакомились с Алисой?

Девчонка кивнула, ее лицо под маской озарила слабая улыбка.

— Да, она очень хорошая…

— Познакомите нас?

Луиджиа помахала рукой и позвала подругу. Алиса выступила вперед, гордо неся тяжелую корону темных волос. Под глазом предательски просвечивал тщательно припудренный синяк. Инквизитор почему-то разочарованно сник.

Алиса щебетала, не умолкая, и беззастенчиво кокетничала с Кысеем. Ревность выпустила коготки и больно впилась мне в сердце. Инквизитор любезно предложил подвезти девушку домой, раз ее маменька забыла прислать за ней экипаж, и теперь я была вынуждена терпеть эту нахалку всю дорогу напротив себя. Кысей не сводил с нее глаз, изредка ухитряясь вставить слово в ее болтовню или задать вопрос. Луиджиа сидела аж зеленая от страха, а я тихо зверела.

— Простите, мне кажется? Или у вас синяк? — инквизитор не отличался особой деликатностью. — Поссорились с Сигизмундом?

Алиса на мгновение смутилась, а потом гордо выгнула спину и задрала подбородок.

— Нет! Подралась с этой коровой!

— Коровой? — заинтересовался Кысей.

— Да вы бы видели Лорку, настоящая корова на льду! Ни двигаться, ни танцевать не умеет, только и кичится своим происхождением. А с Сигом мы помиримся, вот увидите. Ничего Лорке не обломится, как бы она ни старалась.

Девушка воинственно сжала кулак с разбитыми костяшками. Судя по всему, неведомой Лоре тоже хорошо досталось.

— Алиса, не надо, — Луиджиа взяла подругу за руку и виновато улыбнулась. — Не ссорься с ней, она ведь… сильнее. Может, это вообще не она?

— Как это не она? А кто ко мне в комнату залез? Что она там искала? А фальшивое письмо? Это точно она! Строит против меня козни, а ты — не ссорься?!? Нюня! Лорка наплела Сигу про меня бог знает что, а этот дурень и поверил!

— Вы встречались с воеводой Даугавом? — в лоб спросил Кысей.

— Это кто такой?

— Ингвар. Ингвар Даугав, — подчеркнул Кысей. — В письме, которое вы…

— А вы откуда знаете? — мгновенно насторожилась Алиса, ее глаза потемнели пуще обычного. — С Лоркой заодно?

— Бог с вами, — отмахнулся инквизитор. — Я просто дружен с младшим Рыбальски, и он…

— Понятия не имею, кто это! Меня подставили! А вы, если увидите Сига, передайте ему, что он… дурак!

Выпалив это, Алиса поджала полные губы и отвернулась, замолчав. Экипаж остановился возле Фидеркляйд плац, и девушка выбралась наружу, отвергнув любые предложения проводить ее. Она уверенно направилась к мрачному дому за высоким забором, от которого веяло едва уловимым ощущением запустения. Инквизитор проводил ее задумчивым взглядом, потом велел извозчику трогать и обратил свой взор на сжавшуюся Луиджию.

— Расскажите мне про Алису. И про Лору. Она рыжая?

Девчонка обрадовано улыбнулась, что не придется больше врать, и принялась с упоением описывать свою новую жизнь в школе.

Увидев таверну "Распутная матушка", Кысей решительно ее отверг, заявив, что это неподходящее место для молодой девушки. Он настаивал на том, чтобы отвезти Луиджию в гостиницу, еле стоящая на ногах девчонка робко пыталась возражать, видя, как я исподтишка показываю ей кулак. Неизвестно, чем бы все это закончилось, но положение спас… Ёжик. Этим утром он как раз вернулся с Ихтинборка. Я с радостным мычанием бросилась дядюшке на шею, когда он появился во дворе таверны:

— Отправь инквизитора восвояси! — прошептала я ему на ухо. — И жди воеводу. Есть важные новости.

— Как хорошо, что вы уже вернулись, — с нажимом произнес Кысей, намереваясь вцепиться в Ёжика с расспросами. — Нам надо поговорить. О воеводе Даугаве и его сестре.

— Не о чем нам с вами толковать, — пробурчал Ёжик. — Лу, марш домой! И ты, Лука, не стой столбом!

— Подождите… — опешил инквизитор. — Вы собираетесь здесь жить с племянницей? Я не могу допустить, чтобы…

— Послушайте, фрон как-вас-там, катитесь-ка вы отсюда подобру-поздорову.

— Не грубите. Я хотел вас предупредить о воеводе, он собирается забрать ваших племянников. Поэтому будет лучше, если Лука останется со мной, а Луиджиа…

— Еще чего! Сам разберусь! — Ёжик был не в духе и полез на инквизитора с кулаками. — Пшел вон, козел!

— Дядя! Не надо! — взвизгнула Луиджиа, пытаясь помешать драке. — Пожалуйста! Фрон профессор, пожалуйста, простите его и уходите, прошу вас!

Я жалобно замычала и повисла на руке у инквизитора, сковывая его движения. Мужчины стояли друг напротив друга, набычившись и тяжело дыша.

— Ладно! — первым взял себя в руки Кысей, стряхивая мою хватку. — Я уйду. Луиджиа, если будет нужна моя помощь, вы знаете, где меня искать. Берегите себя… и брата.

— И что же теперь? — растеряно спросила Лу.

Мы сидели в таверне, перед нами на столе исходила паром ароматная мясная похлебка, но к ней никто не притронулся. Ёжик возмущенно накинулся на меня:

— У тебя совсем мозги отшибло? Что ж ты к нему полезла?

— А у меня был выбор? — вяло огрызнулась я. — Этот придурок повсюду сует нос! Мне нужно было знать, что он задумал.

— Госпожа, но вы же не собираетесь возвращаться?.. — испугалась Лу.

— Собираюсь.

— Но если он вас… потащит… в баню… то все поймет… и тогда…

— Не потащит. И ты мне в этом поможешь. Вечером отведешь меня к нему. Со слезами на глазах будешь умолять, чтоб забрал обратно, скажешь, что воевода приходил и угрожал… ммм… сдать братика в дурку, вот и…

— Да что вы такое выдумываете?.. Дядя Ингвар не такой…

— Ты уж совсем завралась!

— Ша! Заткнулись оба! — стукнула я ладонью по столу. — Распустились без меня? Здесь я решаю. Так вот… скажешь инквизитору, что у меня и в самом деле плохо с головой, что я боюсь… воды. Что в детстве воевода чуть меня не утопил, да… И с тех пор я боюсь купаться, боюсь, когда ко мне прикасаются… Это на тот случай, если побрить вздумает.

Ёжик потемнел лицом.

— А у тебя и вправду с головой нелады. Когда Ингвар узнает, какие ты про него слухи распускаешь, то точно утопит, как котенка, — процедил он.

— У воеводы самого рыльце в пушку, так что пусть сидит тихо и молчит в тряпочку. Лу, все запомнила? Тогда иди наверх, в комнату. Нам с твоим дядей надо еще кое-что обсудить, — сказала я и придвинула к себе похлебку.

Я с утра ничего не ела из-за этого подслеповатого торопыги, и сейчас в животе урчало от голода. Девчонка умоляюще посмотрела на Ёжика, но он сидел молча и буравил меня взглядом. Она тяжело вздохнула и ушла. Мы остались вдвоем. Я уплетала похлебку, не чувствуя вкуса.

— Кто на самом деле мать Луиджии? — спросила я, обгладывая мозговую косточку.

— В смысле? — удивился Ёжик.

— Инга? Или все-таки Ежения? Кстати, ты знал Ежению?

— Да ты совсем умом тронулась! Лу всего пятнадцать! А Ежения давно пропала, больше двадцати лет назад.

— Что тогда произошло? Расскажи.

— Так меня уже самого в городе не было, отправили в пограничный гарнизон. Это я потом со слов Ингвара узнал, что Ежения пропала. Он лютовал, долго искал ее, но она как будто в воздухе растворилась.

— Растворилась… — задумчиво пробормотала я. — Воевода солгал инквизитору про то, что Ежения сбежала с циркачом и родила дочь?

— Тьфу ты! Конечно же! Да если б Ингвар ее нашел, то!..

— Убил бы?

— С ума сошла! Ингвар сестер обожает, пылинки сдувает. Ежения была взбалмошной и капризной, ее все баловали и потакали, она ведь самая младшая в семье… И надо же было ей влюбиться в этого… — Ёжик презрительно скривился, — в этого слизняка Рыбальски.

— А почему они не поженились?

— Ингвар был против. И правильно, я считаю.

— Почему? Ведь семья Джеймса была богата? Выгодная партия, нет?

— Нет! Да и не собирался тот жениться. Вскружил голову девчонке, а сам в кусты…

— Хм… Он ее совратил?

Было странно видеть, как суровый вояка покраснел.

— Она забеременела? — следовала я дальше по наитию. — Хватит мяться!

— Слушай, спроси у Даугава!

— Позор семьи, который надо было скрыть… Утопить, как котенка… Растворить без следа в темных водах Дымная…

— Ну что ты глупости городишь! — не выдержал Ёжик. — Ингвар бы никогда!..

— Ладно, что толку гадать. Спросим воеводу. Я отлучусь по делам, а ты потолкуй с ним и попроси дождаться меня. И не высовываться мне тут!

Я возвращалась с портового района с чувством выполненного долга. Правильно Кыся говорил про человеческую жадность. Рыбный рынок оказался идеальным выбором. Его простодушные обитатели с легкостью купились на мое представление. Умытая и переодетая в одно из платьев Лу, я подобрала волосы под чепчик, подложила пышную грудь, взяла корзинку и отправилась на рынок. Деятельный инквизитор вместе с Лешуа уже успели заказать и распространить листовки с плохоньким портретом Тени и заманчивым предложением полсотни золотых тому, кто сообщит ее местоположение. Одна из них висела прямо напротив рыбной лавки. Я прохаживалась, придирчиво осматривая снулую рыбу и выпячивая туго обтянутые платьем фальшивые прелести. Убедившись, что внимание ко мне обеспечено, состроила глупо-удивленное выражение лица и охнула, указывая на портрет на листовке.

— Ой! А я ее знаю! Точно видела! — я перевела взгляд на лавочника и умоляюще прижала ладони к груди. — Ой, милейший, а что там написано? А то я читать не умею… Вдруг ее ищут, и я смогу подзаработать?

Лавочник живо принялся меня убеждать, что там сулят всего пол золотых, что такой аппетитной красотке не следует себя утруждать подобной мелочью, что он может дать их мне прямо сейчас, если я расскажу ему все, что видела. Позволив себе немного поломаться — там же пятьдесят! — ну так пятьдесят серебра! — я по секрету поведала, что разыскиваемая женщина вместе с мужем — ну а кто еще? он ее так жарко целовал! — покупала дорожный кофр. С небольшими вариациями я повторила еще в нескольких местах рассказ про Тень и загадочного мужчину рядом, добавив подробностей про девочку-подростка, которые все вместе собирались в дорогу. Финальным аккордом стала трогательная история, как счастливая семья покидала город на пароме, направляясь в Ичмелек. Мой улов составил десять золотых, а Лешуа скоро ждало неприятное известие, что у его ненаглядной зазнобы появился любовник. Жмурясь на теплом весеннем солнце, по дороге домой я даже позволила себе немного помечтать, как Кысей рванет следом в Ичмелек…

До таверны я добралась далеко за полдень, предвкушая, что смогу отдохнуть перед возвращением в паучье логово, но не сложилось. Мрачный Даугав уже сидел за столом напротив взъерошенного Ёжика. Вид обоих не сулил ничего хорошего. Я по привычке, въевшейся вместе с грязью в дурачка, расплылась в глупой улыбке и плюхнулась рядом с ними на лавку, но не успела и рта раскрыть, как воевода грубо схватил меня за воротник платья и дернул к себе:

— Дрянь такая, ты почему не сказала, что карту нашла?

— Эка тебя зацепило, — оттолкнула я его и огрызнулась. — А ты не спрашивал!

Воевода занес кулак, чтобы ударить по столу, но в пальце от поверхности остановился и разжал ладонь.

— Выкладывай все.

— А что, тебе Ёжик не все рассказал? — ухмыльнулась я.

— Про карту! Все! Где она?

— Брат, Ингвар, — наконец подал голос молчавший до сих пор Ёжик. — Ответь. Скажи, что она все придумала. Или ошиблась. Что ты не предавал воинскую честь. Что ты не заодно с погаными имперцами!

— А много ты хорошего видел от князя? — разозлился воевода. — Я двадцать лет служил ему верным псом, а что получил? Отставку? Пинок под зад? А сейчас я никому ничего не должен, кроме своей семьи! Я на вольных хлебах! Мой вард — лучший среди наемных! И плевать, кому служить! А ты? Что ты хорошего от милостей княжеских получил? Тебе же жизнь сломали что тогда, что сейчас!

— Ты давал присягу!

— Хватит! — прикрикнула я на обоих, но они не обращали на меня внимания

Со злости я взяла и заголосила дурным голосом балладу про Мертвые земли. В таверне от неожиданности заткнулись все.

— Хорош разводить этот пафос, — откашлялась я. — Вы оба уже не на службе, так что все остальное — чепуха. Потом будете выяснять, кто кого там предал. Вернемся к нашим делам.

— Карта, — проскрежетал воевода, наливаясь багровым румянцем.

— Осталась лежать в палатке убитого купца. Отстань!

— Почему ты не?..

— Потому что я не собиралась лезть в это политическое дерьмо! — взорвалась я. — Мне некого предавать, потому что нет родины! И защищать мне некого, потому что семьи тоже нет! И на честь плевать, потому что от нее ничего не осталось! И бояться глупо, раз будущего нет! Осталось лишь вот… — постучала я себе по виску. — Здесь! Абсолютная точка отсчета, как утверждал магистр Солмир.

Все остальное относительно. Я верна лишь себе! Хотя… Может быть, и вас тоже нет? Вы — плод моего больного воображения? Тогда я сама себе выдумала эти правила? А зачем? Я придумаю их обратно… И вас придумаю обратно, хотите? Вы исчезнете! Растворитесь… как Ежения…

Они сидели примолкшие и испуганные, потом Ёжик кашлянул и тихо прошептал, склонившись к плечу побратима:

— Ингвар, не наседай на нее. Видишь, совсем дуреет…

— Я все слышу, — процедила я, выводя на грязном столе священный символ и чувствуя, как его контуры жгут мне кожу на груди. — Ингвар, ты убил Ежению?

— Точно, совсем сдурела, — констатировал воевода и покачал головой.

— Отвечай! Та белобрысая девчонка — ее дочь?

— Она вообще мне не племянница, — огорошил меня воевода.

— То есть?

— Подкидыш. В нашей семье не могло родиться… такое!

— Ты это знаешь или думаешь, что знаешь? Или просто не хочешь принимать правду? Впрочем, неважно. В любом случае, у меня на Лу есть свои планы, так что…

— Ингвар, опомнись, — запротестовал Ёжик. — Эта девочка — твоя племянница, дочь Инги! Лу единственная выжила в том кошмаре, а ты…

— Я найду ублюдков, — на воеводу было страшно смотреть. — Сам найду и поквитаюсь. А что задумал твой очкарик Тиффано? Капитан говорит, что он с ищейкой из тайного сыска спелся. Копает под Вырезателей. Замок купил, и туда стражу направляют на дежурство. Засаду на них готовят.

— Вот придурок! — застонала я и уронила голову на сцепленные в замок руки. — Почему ему вечно неймется? Ладно. Во-первых, воевода, не вздумай больше соваться к Тиффано.

— Ты мне указывать будешь?

— Буду. А ты будешь делать, как велено, если, конечно, хочешь поймать Вырезателей.

— Вот уж точно, наглость — второе счастье… — пробормотал он, однако без прежнего упрямства.

— Я влезла в долги, чтобы нанять охрану для твоей не-племянницы! Я изображаю грязного слюнявого дурачка, чтобы знать планы этого паскудника! Я каждый день рискую свободой, мои портреты висят на каждом столбе! А что делаешь ты? Рыщешь по лесам в поисках банды? Пфф… Ты никогда их не поймаешь, потому что там нечисто. Они не люди.

— То есть?

— Что-то колдовское. Я вырезала почти всю банду. Но они продолжают нападать. И они ищут меня. И девчонку тоже ищут. Она слишком приметная. Но они скорей попадут в мою ловушку, чем в западню Тиффано. Поэтому… не мешай. Просто не мешай. Хватит мне его… — я уже умоляла, сил не осталось.

Воевода молчал, молчал долго, поглаживая бороду и раздумывая.

— Хорошо, — наконец проронил он. — Просто скажи, чем помочь. И я помогу. Обещаю. Я тоже держу слово, Цветочек. Верен себе.

— Расскажи мне все про Ежению. Без утайки.

— Зачем?

— Пропадают девушки-танцовщицы, похожие на твою сестру. Колдовство. Не уверена, что оно связано с Вырезателями, но… Чем демон не шутит.

Воевода пожал плечами.

— Я не знаю, что с ней случилось. Сначала я думал, что это Рыбальски, но он был в таком отчаянии, что… Я ему поверил. Она не могла сбежать, никто не видел, как она покидала город, а увидеть должны были. Тогда было невозможно проскользнуть через городские заставы, на всех дорогах привели в усиление гарнизоны, потому что имперцы спровоцировали бунт в Соляных рудниках, а еще та заварушка на границе. Одним словом, не могла она сбежать, не могла… — Даугав покачал головой и горько вздохнул. — Убили ее…

— Кто? У кого были мотивы?

— Я сосватал ее за Маттерниха, и кое-кому это пришлось не по нраву. Фредеры хотели видеть его в своей семье, и… В конечном счете, они и увидели, но убивать ради такого… не знаю…

— Это преступление страсти, а не холодного расчета. Рыбальски соблазнил Ежению?

Воевода насупился и махнул рукой.

— К чему очернять покойницу?

— Отвечай!

— Да.

— Она была при надежде?

— Тьфу ты!.. Да откуда ж у тебя в голове такой срам берется?

— Угу, ты еще спроси, откуда дети берутся. Была она беременна или нет?

— Нет! То есть… Откуда мне знать? Ничего мне не говорила, таилась последние дни. Я ее под замок запер, чтобы не сбежала, а она все равно… Это ее подруженька удружила! Та еще стерва!..

— Кто?

— Шарлотта. И ведь целый план побега разработали!.. Обдурили меня…

— А ну-ка, с этого места подробней.

— Упросила меня Ежению в лавку ювелирную с ней отпустить, чтобы, значится, колечко обручальное подружке на помолвку выбрать…

Я вздрогнула, вспомнив кольцо в кабинете Рыбальски.

— С рубином?

— Да откуда ж мне знать? Ты, кстати, рубины-то из добычи куда дела? Часовщикам продала?

— Не отвлекайся! Дальше что было?

— А ничего… Днем они ушли, а меня в Часовой корпус вызвали, вечером только вернулся. Да только Ежению так домой и не дождался, не вернулась она больше…

— Шарлотта, значит… — пробормотала я, тарабаня пальцами по столу. — А потом она вышла замуж за Рыбальски…

— Никогда она мне не нравилась, заносчивая, хладнокровная и продажная дрянь!

Ёжик укоризненно покачал головой:

— Зачем ты так? В прошлом все, быльем поросло…

— И сынок весь в мамку пошел! — кипятился дальше воевода. — На дуэль меня вызвать собрался, сопляк…

— Ты же не собираешься с ним драться? — осторожно спросил Ёжик. — Убьешь ведь…

— Убью, а что остается? Или прикажешь проглотить оскорбления? Обвинил меня бог знает в чем…

— Пожалей Шарлотту! Она же не вынесет…

— А ты ее не жалей! Она тебя не пожалела!..

— Воевода, а почему Тиффано вдруг решил, что Шарлотта была в тебя влюблена? — нахмурилась я, вспомнив странный вопрос инквизитора.

— Тьфу ты! — разозлился Даугав. — Да твой любитель мальчиков такой же двинутый на голову, как и ты!..

Лу дрожала от страха и всю дорогу ныла. На площади ей стало дурно, и мы были вынуждены остановиться и присесть на лавку, чтобы она отдышалась. Но ее болезненность была мне как раз на руку. Убедительней сыграет перед инквизитором тревогу за братика. Однако в гостинице привратник огорошил нас известием, что фрон профессор уехал за город, предупредив, что будет поздно.

— Или вообще не будет ночевать, — со странным торжеством добавил Грег, глядя на Луиджию сверху вниз. — Так что можете его не ждать, фронляйн.

У меня заныло в висках от злости. К Пихлер поехал, как пить дать, к рыжей корове помчался, спаситель чокнутый! Нельзя было его оставлять без присмотра, ой нельзя!

— Тогда мы пойдем… — радостно пролепетала Лу, но тут же осеклась, когда я дернула ее за рукав и протестующе замычала. — Или нет? Нет. Мы с братом его подождем. Где?

— Ммм!

— Да, хорошо, Лука, тут и подождем.

Под недовольным взглядом привратника она проследовала к удобному креслу возле камина и села на краешек, выпрямив спину. За неделю в школе танца Лу успела приобрести кое-какие привычки и полностью изменить походку. Если она и ссутулилась, то тут же спохватывалась, выпрямляла спину и задирала подбородок. Еще в ней появилось немного уверенности, должно быть, от Алисы. К моему удивлению, эти двое — такие непохожие — неплохо сдружились. Но было в девчонке еще что-то неуловимо изменившееся, что маячило на краю сознания, но никак не давалось. То ли в движениях, то ли в облике… Я перевела взгляд на входные двери и выпятила подбородок, злобно клацнув зубами. Где его носит? Воображение рисовало мне самые яркие сцены: как Кысей утешает Пихлер, как она плачет, как он вытирает ей слезы, а потом склоняется в невинном поцелуе, как она обвивает его шею, как он беспомощно барахтается в ее объятиях, а потом уступает… и…

Я вскочила на ноги и заметалась по комнате.

— Если он что-то разобьет, платить будете вы, фронляйн, — на всякий случай сообщил привратник. — Может, пойдете, погуляете? Погода отличная…

За окнами как раз темнело от стремительно надвигающейся грозы. Затылок противно ныл тупой болью.

— Лука, сядь! — Лу поймала меня за руку и усадила на кресло, обнимая. — Не волнуйся, пожалуйста… Хочешь, уйдем?

— Ммм!

Я задремала в кресле, и мне снилось что-то странное. Я была голой и темноволосой, видя собственное отражение в витрине ювелирной лавки. Длинная тонкая прядь волос щекотала мне шею и грудь, я мило беседовала с хозяином, ничуть не стесняясь своей наготы. Все люди вокруг меня были словно припорошены серым пеплом и одеты в такие же бесцветные одеяния. Вообще было только два цвета: мои темные волосы и красно-алый свет огромного рубина. Он был размером с человека, но я намеревалась его купить и торговалась, обходя со всех сторон и выискивая изъяны. В моей руке был острый скальпель, которым я ограняла камень, как вдруг заметила кого-то внутри… словно муха, корчившаяся в огненно-янтарной смоле… только это была Ежения… навеки заточенная в рубине… и живая…

— Проснись, Лука! — кто-то теребил меня за плечо, вырывая из тягучего кошмара. — Лука!

Надо мной склонился инквизитор. Я подавилась слюной и закашлялась. Голова раскалывалась. Он похлопал меня по спине, участливо заглядывая в лицо.

— Понимаете, я не могу… — бормотала Лу за его спиной, теребя в руках платок. — Дядя… он не злой… просто хочет отдать брата в божевильню… а я… Вы сможете его защитить?

— Конечно, не волнуйтесь, я о нем позабочусь, — Кысей взъерошил мои спутанные вихры и поморщился. — Вы же не будете против, если я отведу его к цирюльнику и…

— Нет! Нельзя! — разволновалась Лу. — Ему нельзя… Понимаете… Дядя Ингвар взял его на рыбалку… он случайно, вы не подумайте… просто маленький Лука тогда чуть не утонул… И вот с тех пор он боится воды. И очень нервничает, когда кто-то к нему прикасается…

— Вот как? — протянул инквизитор, невольно копируя мою интонацию. — Это многое объясняет. Но так тоже нельзя ходить. На него без слез не взглянешь.

— Он будет умываться, — уверила Лу. — Лука, обещай!

— Ммм!

— Умываться, мыть руки, мыть голову, расчесывать волосы, сморкаться в платок, не ковыряться в носу, не грызть ногти, не чавкать за столом, не… Луиджиа, вам нехорошо?

Девчонка вдруг покачнулась и начала заваливаться. Инквизитор подхватил ее на руки и осторожно усадил на кресло, потом снял с нее маску, похлопал по щекам и крикнул привратнику:

— Есть нюхательная соль? Кажется, она сомлела.

Я покривилась, Лу явно переигрывала. Кысей суетился подле нее, бережно придерживая под шею, а я отчаянно ревновала, готовая лезть на стенку. Почему она? Или Алиса? Или Пихлер? Почему они все крутятся возле него? Им что, медом намазано? А мне только и остается эта унизительная роль немого дурачка, которого благородный Кысенька терпит из жалости, кривя нос, потому что от него воняет, или потому что он чавкает… А меня воротит от одной только мысли, что придется взять в руки кусок мыла! Хотя бы сам побрился, так нет! Ненавижу!..

Девчонка громко всхлипнула и очень натурально закашлялась от едкого запаха нюхательной соли, поднесенной к носу.

— Как вы себя чувствуете?

— Я… простите… В глазах потемнело…

Она попыталась встать на ноги, но инквизитор не дал. Он заставил привратника принести ей чашку крепкого кофе и несколько пирожных, а после еще и проследил, чтобы она все съела и выпила, невзирая на протесты, что после шести нельзя. Потом он проводил ее к экипажу, усадил в него и наказал извозчику доставить фронляйн в целости и сохранности. Все это время я зло разглядывала Кысю, гадая, был ли он у Пихлер в монастыре, и какие документы привез вон в том тубусе…

Несколько капель сон-травы в стакане воды сделали свое дело. Инквизитор мирно уснул, а мне удалось покопаться в его бумагах. Огромным усилием воли я не изодрала их в клочья и заставила себя прочитать все. Мерзавец все-таки ездил в монастырь проведать приму и привез оттуда архивные выписки про Соляной замок, датированные почти тремя веками назад. В них шла речь о некой Искре источника, которую надлежит охранять от влияния безбожников, дабы не очернить божественный промысел еретическим безумием. Инквизитор тщательно подчеркнул все места, где упоминалась Искра, и сделал ряд пометок на полях, смысл большинства из которых был мне неясен.

"Искра = проказа = бесцветные?"

"Рубины в часах? Или в куклах?"

"А может библиотека? Искра знания?"

Но от одного из них мороз пошел по коже.

"Все началось с мыловарни?"

Кошмар, что приснился мне накануне встречи с Вырезателями, странным образом вдруг сплелся с сегодняшней дурной дремой с рубином. Припорошенные пеплом мертвецы, рубиновая печь, заживо сгорающая в колдовском пламени Ежения, скальпель в моей руке… Я подскочила на стуле от ослепительной вспышки за окном. Казалась, молния ударила прямо в комнату. Чуть запоздалый гром отразился дребезжанием окон и острым взрывом боли в голове. Погода менялась, приближался приступ. Демон раздери всех! Я выглянула в окно и прикусила губу с досады. Сплошная стена дождя обрушилась на город, жаля дома злыми укусами молний.

Я не помнила, на каком упрямстве доползла до таверны, только очнулась уже утром, в постели, связанная и с разбитой губой. Луиджиа, ночь напролет не сомкнувшая глаз у моей кровати, поведала, что как только Милагрос увидела госпожу с пеной на губах, так и заорала дяде Ежи, который вырубил меня одним ударом в челюсть. Я провела языком по зубам, верхний правый резец шатался и кровоточил. Было очень холодно, тело ломил странный озноб.

— Развяжи!

— А вы уже… хорошо себя чувствуете?

— Развяжи!

Но осторожная Лу выскочила из комнаты и спустя минуту вернулась с Милагрос.

— Госпожа! — привычно всплеснула та руками и запричитала. — Как вы нас перепугали!..

— Заткнись и развяжи!

Квохча надо мной, словно наседка над заморышным птенцом, служанка начала развязывать узлы. Я не слушала ее причитания, поэтому до меня не сразу дошло, о чем она говорит.

— … и я сразу поняла, что она моя!.. Господи, какая же она уже взрослая!..

— Кто? — отупело переспросила я, сидя на кровати и растирая онемевшие запястья.

— Ну как кто? Моя кроха, моя девочка, моя Александра…

— Где?

— Так в школе же! — радостно подлезла мне под руку Лу, помогая встать.

Сияющая девчонка без маски была похожа на чудовищное чучело, которому неумелый маляр дорисовал улыбку и прилепил блеклую паклю волос. Реальность искажалась и играла с моим восприятием в жмурки.

— Что в школе? Прекратите нести какую-то чушь! При чем здесь Александра?

— Так я же вам говорю, госпожа, что нашла мою девочку в школе. Как увидела ее с вами, так и обомлела. Она же копия отца, такая же расписная красавица, как и Гийом!

— Со мной? Когда? — зажмурилась я и потрусила головой, пытаясь очистить разум.

Но служанка продолжала разливаться соловьем, пока Лу не дернула ее за рукав, призывая к молчанию, и медленно, по слогам, словно объясняя тупому братику, сказала мне:

— Милагрос узнала в Алисе свою дочь. Вчера утром, когда вы забирали меня из школы.

— Так я об этом и толкую! Вот только побоялась доченьку обнять, с вами тогда был господин инквизитор…

— Только этого мне не хватало… — ошеломленно пробормотала я, ковыляя к зеркалу.

В его отражении на меня смотрело бледное чудовище с распухшей губой и ввалившимися щеками. Пожалуй, сейчас я была пострашнее Лу. И такая же отупевшая, как ее воображаемый братец.

— А с чего ты решила, что это Александра? — спросила я, трясущейся рукой пытаясь расчесать спутанные космы.

За окном занимался кровавый рассвет. Надо было успеть привести себя в порядок и вернуться, пока инквизитор не проснулся.

— Материнское сердце не обманешь, — торжественно заявила Тень. — Она — вылитая копия Гийома и…

— И что? — резко оборвала я ее, выдирая гребешком клок волос из парика. — Твой Гийом был бабником, если мне не изменяет память. С чего ты решила, что это твоя дочь, а не его нагулянное на стороне отродье?

Служанка даже села от неожиданности.

— Да что вы такое говорите! Как можно! Все ведь сходится! Александре пятнадцать, нет, уже почти шестнадцать, как и Алисе! А еще я Лу расспросила, у моей девочки на колене шрамик остался после падения, приметный такой…

— Понятно. И кто ж тогда ее нерадивая маменька, которая запамятовала прислать за дочкой экипаж? Большой дом на Фидеркляйд плац… — припомнилась я и нахмурилась, словно наяву услышав, как Лешуа называет этот адрес инквизитору.

Меня кинуло в холодный пот. А если они давно уже знают, что Алиса и есть Александра, отсюда и странное внимание инквизитора к девчонке? Точно! Они хотят поймать меня на живца!.. Я вскочила на ноги и заметалась по комнате. А что если Кысей давно понял, кто скрывается под маской дурачка? И теперь инквизитор просто издевается, глядя на мои мучения? Или же заподозрил, что его ненаглядная княжна жива, и пытается выйти на ее след, наблюдая за мной?

— Не вздумай приближаться к Алисе, — просипела я. — Даже не заикайся о том, что ты ее мать!

— Но почему? Госпожа, почему? — служанка умоляюще схватила меня за руку и сжала ладонь. — Давайте заберем Александру и уедем? Вы же этого хотели? Разве нет? Пожалуйста!

— А как же я?.. — тихо проговорила Лу. — Меня вы… оставите?

— Ну что ты… девочка моя, милая, доченька, — Тень бросилась к ней и обняла за плечи. — Ты с нами поедешь, ведь правда, госпожа?

— Но я… танцы… и Алиса… у нее тут жених…

Я подавилась смехом, потом закашлялась в истерике, хохоча так, что заболел живот. На глаза навернулись слезы. В комнату заглянул заспанный Ёжик.

— Вы чего тут? Бешеная уже очухалась? Что с ней? Опять шумит? Приложить?

Мы сидели вчетвером за ранним завтраком в пустой таверне. Мне надо было все обдумать и сосредоточиться, поэтому я наплевала на возвращение к инквизитору. В конце концов, если кинется меня искать, наготове уже была история, как глупый дурачок испугался ночной грозы и убежал к сестричке. Лу сидела подавленная и молчаливая, вяло ковыряясь в тарелке. Я уплела свою порцию и теперь примеривалась к ее почти нетронутой. После приступа у меня всегда разыгрывался лютый аппетит.

— Ты все поняла, Тень? Ты же не хочешь навредить своей дочери? Подумай о ее счастье, — я отобрала у Лу тарелку и стала ожесточенно кромсать омлет ножом и вилкой. — У нее тут жених, ты же слышала? Из богатых и благородных. А что ты можешь ей предложить? Нищету? Да и…

Девчонка вдруг всхлипнула и выскочила из-за стола, прижимая ладонь ко рту. Я проводила ее взглядом и ткнула вслед вилкой, наставительно добавив:

— Видишь, до чего ты девочку довела? Нельзя думать только о себе.

Ёжик покачал головой и укоризненно заметил:

— Кто бы говорил… Само благородство. Кстати, держи, из-за переполоха забыл тебе вчера отдать.

Он положил на стол конверт и подвинул ко мне.

— Что это?

— Передали вместе с посылкой для Марины Остронег из Льема. Еще одна твоя кличка?

Сердце тревожно забилось. Дылда? Или Вислоухий? Я торопливо вскрыла конверт и пробежала корявые строчки письма.

— Что-то дурное? — поинтересовался Ёжик, глядя на мое перекошенное лицо.

Я скомкала письмо и сунула его в карман, невидящим взглядом уставившись на запыленный оберег из сухоцвета, висевший над входом в таверну. Мне казалось, что символ священной бесконечности скалится мне со стены в глумливой ухмылке. Почему так? Я до последнего надеялась, что Антон поиграется с княжной, а потом она ему надоест, он ее бросит и вернется… Но куда? Куда ему возвращаться? В этот сумасшедший ад рядом со мной? Я должна радоваться его счастью, радоваться, что он зажил тихой семейной жизнью и обрел дом. Так почему же мне так больно и хочется выть от бессильной злости?!? Шустрая сиятельная дрянь! Господи, как же я ее ненавижу… Надо было утопить ее еще там, в монастыре, а теперь уже поздно… безнадежно поздно.

— Госпожа, что там? Что-то с вашим братом?

Ёжик навострил уши, внимательно прислушиваясь.

— Придержи язык, дура, — прикрикнула я на нее. — Все замечательно. Просто отлично.

Аппетит пропал начисто. Я раздраженно отодвинула тарелку и задумалась. В моей паутине… тьфу ты, в кружеве интриги теперь зияли чудовищные прорехи. Алиса и Луиджиа. Что мне с ними делать? Прихватить обеих и бежать из города не получится. Инквизитор пристально следит за девушками, возможно, уже приготовил для меня ловушку. А если уехать самой? В конце концов, Тень останется здесь. Даже если ей и будет что-то угрожать, есть Лешуа, который с готовностью кинется на выручку… Хотя после моих россказней на портовом рынке он может и передумать… Но Лу в опасности из-за клятых Вырезателей. И еще этот замок инквизитора со странной Искрой… Кого я обманываю! Внезапно пришло запоздалое осознание, что здесь все и закончится. Значит… надо успеть напоследок хорошенько повеселиться и поквитаться с Орденом Пяти, как и обещала. И в средствах я разбираться уже не стану.

— Вы Ежи Кава? — раздалось над ухом. — Лу говорила о вас, пожалуйста, помогите, мне больше не к кому обратиться!

Перед нами стояла заплаканная Алиса. Я дернула открывшую было рот служанку, резко осаживая ее на лавку, и глупо ухмыльнулась девушке, пнув под столом Ёжика.

— Эмм… хм… да, это я, — откашлялся вояка. — А что случилось?

— И завтра вечером его убьют, — закончила Алиса, сцепив пальцы в замок.

Вернувшаяся Лу сидела рядом подругой, осторожно гладя ее по плечу. Девушки являли собой разительный контраст красавицы и чудовища, но мне они почему-то казались искаженными отражениями друг друга. Может потому, что темноволосая смуглая Алиса и ее выцветшая копия Луиджиа были в одинаковых серых форменных платьях воспитанниц школы танца.

Ёжик вопросительно взглянул на меня. Я пожала плечами и начала развозить остатки омлета пальцем по тарелке.

— Госпожа… ой!

Я стукнула служанку по ноге под столом, и она поправилась, сделав вид, что обращается к Алисе, а не ко мне:

— Фронляйн Вагнер, вы не волнуйтесь, Ежи обязательно что-нибудь придумает, правда? — и при этом требовательно уставилась на меня.

— Да-да, дядя обязательно поможет, — твердо заверила подругу Лу и тоже посмотрела на меня.

— Воевода Даугав, — мрачно пробормотал Ёжик, — лучший боец из тех, кого мне доводилось знать. Вызвать его на дуэль было самоубийством.

— Да я знать не знаю этого воеводу, будь он неладен! — воскликнула Алиса, привлекая внимание редких посетителей таверны, которые с утра пораньше уже явились пропустить по стаканчику пива. — Но Сиг мне не верит. Скажите, ведь можно же что-то сделать, чтобы не допустить дуэли?

Она умоляюще смотрела на нас, ее полные губы дрожали, а в глазах стояли слезы. Глядя на нее, я подумала, что Тень не преувеличивала, когда расписывала красоту своего мужа. Ёжик отрицательно покачал головой.

— Даугав не отступится, особенно если вызов был брошен прилюдно. Для него отказ от дуэли означает потерю лица и чести. Разве что уговорить твоего Сигизмунда принести извинения? Если воевода их примет…

Алиса отрицательно покачала головой:

— Вы не знаете Сига, он такой упрямый!.. — и она разрыдалась, спрятав лицо на груди у Лу.

Пока все ее утешали, я вяло прикидывала варианты. Сигизмунд был нужен мне живым, когда я собиралась женить его на Луиджии, но теперь… Примут ли Рыбальски невестку, если откроется правда про то, что ее мать убила ее отца и была в рабстве? А если добавить еще и то, что Тень была сообщницей проклятой вояжны, то… Я покачала головой. Пожалуй, героическая смерть Сигизмунда будет лучшим выходом. Тогда Алису здесь ничего не будет держать, погорюет и утешится. А жениха ей найду подальше отсюда и получше. Или все-таки не отступать от плана и выдать Лу за Сигизмунда? В конце концов, воевода почти признал в ней свою племянницу, хотя Рыбальски может и не захотеть принять в семью якобы дочь бывшей возлюбленной. Да и Шарлотта явно будет не в восторге от такой невестки. Тьфу ты, куда не плюнь, везде плохо!

— Я не дам его убить, обещаю, — тяжело вздохнул Ёжик. — В конце концов, сам выступлю на дуэли вместо Сигизмунда.

— Какие мы смелые! — раздраженно воскликнула я, захлопывая дверь комнаты и устремляя перст указующий на Лу. — А ты подумал, что с ней будет, если тебя убьют? Воевода от нее отказался!

Девчонка сидела зеленая, с перекошенным лицом и с выступившими бусинками пота на лбу.

— Так сделай так, чтобы этой дуэли не было, — нагло потребовал Ёжик.

— А с какой стати?

— Госпожа! Неужели вы не видите, как моя девочка убивается по этому Сигу? Она же любит его…

— А ты знаешь, кто он? Сын Рыбальски! Самого богатого человека в городе. Губа не дура у твоей девочки! Вот только примут ли такую невестку в благородную семью? Кстати…

Я уставилась на Ёжика с подозрением.

— А у тебя с чего вдруг такое благородство? Какое тебе дело, убьют Сигизмунда или нет? Или может дело в его матери?

— Что ты несешь! — не очень убедительно возмутился вояка.

— Инквизитор ведь не просто так спрашивал про влюбленность Шарлотты. Он что-то разнюхал! Ты младше воеводы, но знаешь его давно… И Шарлотту тоже должен был знать! Это в тебя она была влюблена?

— Хватит!

Он опять покраснел и смутился, отчаянно пытаясь это скрыть, а меня уже несло дальше.

— Ты просил воеводу пожалеть ее, а он заявил, что тебя она не пожалела! У вас было что-то? Отвечай!

— Да пошла ты в!.. — грязно выругался он и двинулся к двери.

Я заступила дорогу и сжала кулак перед его носом.

— Стоять, или теперь я тебе зубы пересчитаю! Сколько лет Сигизмунду? Двадцать? Уж не твой ли он сын?

— Что? — оторопел он и вдруг побледнел. — Ты… ненормальная… Сколько ему лет ты сказала?!?

Я не знала. Ляпнула наугад, как обычно делала.

— Лу, сколько точно Сигу лет? — нашлась я. — Твоя подружка наверняка ведь рассказывала.

— Двадцать один будет в мае, — прошелестела Лу, забираясь в кровать под одеяло.

Ёжик мучительно нахмурил лоб, явно подсчитывая в уме даты. Я обошла его кругом и тыкнула пальцем в плечо.

— То-то ты покраснел на мой вопрос, соблазнил ли Рыбальски Ежению. Он соблазнил ее, а ты соблазнил ее подруженьку. А что потом? Сбежал в дальний гарнизон, когда она пришла к тебе с пузом?

— Заткнись! Я вообще ничего не знал! Ее семья… для них я был бельмом на глазу, нищий и безродный офицер, которого сослали в пекло Алавийского бунта! А Шарлотта не дождалась меня и вышла за… О господи!

Я удовлетворенно кивнула и присела на кровать рядом с Лу, рассеянно гладя девушку. Она зарылась под подушку и ревела.

— Какая милая парочка, а? У одной маменька — убийца, у второго папочка — каторжник… Да они просто созданы друг для друга!

— Замолчи. Ты должна придумать, как избежать этой дуэли, или я сам выступлю вместо Сигизмунда. Даже если он не мой сын, я не дам его убить. Воевода совсем одурел, его просить бесполезно.

— Выступай. Мне все равно. Я не нанималась спасать весь мир.

— Госпожа, — вылезла из-под под подушки заплаканная Лу, — но это же вы подстроили…

Я отвесила ей подзатыльник, но было поздно.

— Что подстроила? — вскинулся Ёжик. — Фальшивое письмо? Ну конечно! Кто еще способен на подобную пакость! Ах ты дрянь! Учти, если не придумаешь, как спасти Сига, я отправлюсь к твоему инквизитору и…

— Ну вперед, сдай меня, только мне терять нечего, а ты следом пойдешь… — завелась я.

— Дядя, пожалуйста, хватит!

— Госпожа, не надо, не ссорьтесь!

Лу вцепилась в Ёжика, а Тень в меня, удерживая от рукоприкладства. Я медленно разжала кулак и оттолкнула служанку.

— Больше никогда не смей мне угрожать, — тихо процедила я Ёжику. — Я буду делать то, что сочту нужным. Но, так и быть, дам бесплатный совет. Лу может отправиться к Сигу и признаться, что это она подделала то письмо. Счастливое примирение влюбленной парочки, принесенные извинения воеводе, и конфликт исчерпан!

— Но я этого не делала! — возмутилась девчонка. — Почему я должна…

— А кто должен? Я? Мне пойти и открыть Сигу всю правду? Про то, кто его отец, кто его возлюбленная, кто я, в конце концов?

— Господи, как же все запуталось, — пробормотала Тень и нервно поправила очки, постоянно сползающие на переносицу. — Лу, солнышко, это единственный выход. А ты не волнуйся, потом Алиса узнает правду, вы помиритесь и…

Лу покачнулась и осела на кровать. По ее щекам текли слезы. Служанка бросилась к девчонке, обнимая и утешая. Ёжик осторожно присел рядом на корточки с Лу и просительно заглянул ей в лицо, не говоря ни слова.

— Хорошо, дядя, — вымучено кивнула она ему. — Я все сделаю ради тебя. Только не оставляй меня…

— Вот и молодец, девочка, — Тень обеспокоенно приложила ладонь к ее лбу. — Что-то ты мне не нравишься. Совсем ничего не ешь, никак заболела. Опять тошнит?

Опять? Я застыла на полдороге к двери. Время остановилось, а потом разлетелось осколками страшной догадки. Я медленно повернулась к Лу. Только не это, господи Единый… Я отшвырнула от нее Ёжика, так что он удивленно крякнул, вздернула девчонку на ноги и уставилась ей в глаза.

— Ах, тебя опять тошнит? Когда в последний раз была женская кровь? Отвечай!

Зеркало жалобно мявкнуло и разлетелось осколками. Они противно хрустели под ногами, пока я в бешенстве металась по комнате. Тень обнимала Лу и укачивала ее на руках, потерянно лепеча:

— Госпожа, но может быть обойдется… еще ведь неизвестно…

— Что тебе неизвестно, дура? — набросилась я на служанку. — Куда ты вообще смотрела! У нее задержка, тошнит по утрам, вчера в обморок грохнулась! Подождем, пока пузо вырастет? Господи, да вы все сговорились сегодня, что ли? Твари! Ненавижу!

Я вытащила письмо от Дылды и изорвала его в мелкие клочки. Тетушка Хриз вам понянчит племянника, как же! Придурок! В бессильной злости я топтала разбросанные клочья бумаги, но перед глазами все равно стояла самодовольно улыбающаяся княжна, поглаживая огромный живот, а рядом с ней счастливый Антон… Забыть! Выкинуть из головы! Их нет! И меня нет! Пустоцвет! Ненавижу!

— А ты! — обернулась я к Лу. — Ты избавишься от ребенка.

— Да вы что, госпожа! — ужаснулась Тень. — Как можно!

— Как? Я тебе расскажу, как! Срок — месяц с небольшим, значит, обойдемся малой кровью. Сегодня же достану настойку спорыньи, чтобы вызвать выкидыш.

— Нельзя убивать дите невинное!..

— Заткнись! Какое невинное? От того ублюдка, который и не человек вовсе, быть может? Зачатого в насилии выродка ты собралась спасать? А уж во что он мог превратиться в ее чреве после купания в колдовском эликсире я даже думать не хочу!

— В каком еще колдовском эликсире? — нахмурился Ёжик, загораживая от меня Лу, которая беззвучно рыдала на кровати, подобрав ноги и затыкая рот одеялом.

— В каком? Да в том самом, который твои колени излечил! Или ты поверил в эту сказочку про чудотворную реликвию святой?

— Госпожа! — неожиданно твердо возразила служанка, вставая рядом с воякой плечом к плечу. — Чудо новой жизни — это милость Единого, божий дар, неподвластный ни человеку, ни колдуну, ни демону. Искупление тех ужасов, которые случились… Ребенок ни в чем не виноват. Нельзя его убивать.

— Можно и нужно! Ты посмотри на меня, внимательно посмотри! — я стукнула себя кулаком в грудь, брызжа слюной. — Вот что получается, если вовремя не удавить в утробе чудовище! Если бы моя мать не была овцой дрожащей, если бы задушила проклятое отродье пуповиной, знаешь, сколько бы людей осталось в живых, а? А ты подумай, подумай хорошенько, скольких еще я утоплю в крови!

Сделалось очень тихо.

— Зачем вы так! Если бы не вы, меня бы тоже не было в живых!.. — навзрыд выкрикнула Лу в пустоту.

У меня вдруг закончилось дыхание, исчезли силы. Я сползла на пол рядом с кроватью, прислонилась к ней и прикрыла глаза.

— Если бы не я, то возможно и Вырезателей бы тоже не было… — безжизненно пробормотала я. — Антон как-то сказал, что где бы я ни появлялась, обязательно нахожу колдовство на свою голову. Иногда мне кажется, что я и есть его источник…

— Что вы такое говорите, госпожа? Ну вспомните ту грибную колдунью! Она ж бог знает сколько лет губила детей, а вот вы появились и уничтожили ее. Подумайте, скольких вы спасли! А потом? Евочка, вы ее помните? А тех детишек из приюта? А мальчика ▵орана? Не губите невинную жизнь…

Служанка замолчала, но я не открывала глаз. Мне сделалось все равно. К демону всех, пусть делают, что хотят. Безразличие опустилось на меня тяжелым одеялом, хотелось завернуться в него, уснуть и никогда не просыпаться. Я словно выгорела и осыпалась безжизненным пеплом.

— Я сам поговорю с воеводой, — тяжело проронил Ёжик. — Заставлю признать Лу, но ребенок…

Раздался стук в дверь, а следом голос инквизитора:

— Луиджиа, вы здесь? Можно войти?

Я даже не пошевелилась. И его тоже к демону.

— Господи! Что делать? Что делать?

Торопливо вытерев слезы, Лу встрепенулась и принялась меня тормошить, обжигая ухо горячим шепотом, потом стала лихорадочно натягивать на меня парик и очки.

— Я не одета! Не входите! — крикнула она.

Служанка в отчаянии заметалась по комнате и уселась на кровати, повернувшись ко входу спиной и сгорбившись. Ёжик бросился к двери и распахнул ее, загораживая собой проход.

— Что вам надо? Убирайтесь!

Я приоткрыла глаза, недовольно мазнув взглядом по небритой роже, выглядывающей из-за плеча вояки. Чтоб ты сгинул, злыдень! Тень сидела ни жива ни мертва, застыв каменным изваянием.

— Господи, Лука, вот ты где! — обрадовался Кысей и тут же нахмурился, заметив мою распухшую губу. — Что с ним случилось? Кто его ударил?!?

— Убирайтесь, сказал! Не видите, у Лу лекарь!

Тень еще сильнее сгорбилась.

— Что-то случилось? Вы заболели? — инквизитор пер вперед с упорством барана.

— Пожалуйста, — пискнула Лу, натягивая одеяло и выставляя вперед ладонь. — Не подходите! Я раздета! Забирайте Луку и уходите!

— Эмм… простите… — Кысей ненадолго смутился и замер в нерешительности. — Просто Лука исчез, я волновался…

— Он боится грозы, я забыла вам сказать. Вчера ночью он прибежал перепуганный и… Забирайте его и уходите! Пока воевода Даугав опять его не побил…

— Так это он? Как он посмел поднять на него руку! — скрипнув зубами, инквизитор подошел ко мне и взял за руку. — Пошли, Лука! Я не дам тебя в обиду.

Служанка старательно отворачивалась от незваного гостя, поправляя очки. Я не двинулась с места.

— Пошли, не бойся!

Инквизитор потащил меня за собой, я вяло сопротивлялась. За что мне эта пытка? Видеть и не сметь сделать с ним то, что хочу… Не пойду! Я уперлась ногами и замычала. Кысей остановился и обернулся к Лу.

— Кстати, а чего еще он боится? Хотелось бы сразу знать все.

На лестнице я вцепилась в деревянные перила и наотрез отказалась идти дальше, жалобно мыча. Инквизитор попытался меня отцепить, но я только плотнее обвила прутья, плюхнувшись на ступеньки и спрятав лицо в коленях. Кысей потоптался, потом уселся рядом.

— Лука, не бойся, я смогу тебя защитить, обещаю.

Он тронул меня за плечо, и я недовольно дернулась, сжимаясь плотнее в клубок. Пусть убирается, защитник клятый! Катится подальше! Надоел! Инквизитор тяжело вздохнул.

— Прости меня, я заснул так крепко, что даже не слышал грозы. Привратник сказал, что ты вылетел из гостиницы прямо под дождь, на тебе лица не было… Ты сильно испугался, да?..

Привратник меня видел? Я ничего не помнила.

— … а меня не было рядом, чтобы успокоить. Обещаю, больше это не повторится. Я с тебя глаз не спущу. Не волнуйся. А теперь пошли.

Инквизитор встал и попытался поднять меня под локоть, но не преуспел. Больше всего мне хотелось столкнуть мерзавца с лестницы, чтобы он сломал себе шею и навсегда исчез из моей жизни.

— Лука, у меня много дел! Хватит упрямиться! Пошли!

Острая боль обожгла ухо. Паскудник схватил меня за ухо и потащил за собой под улюлюканье подвыпивших завсегдатаев таверны.

Я брыкалась и громко мычала, но инквизитор даже бровью не повел, запихнув меня в экипаж и ввалившись следом. Велев извозчику трогать, он повернулся ко мне. Я забилась в угол, дрожа от злости. Еще чуть-чуть, и исчезнут последние ошметки самообладания, после чего я вцеплюсь этому мерзавцу в лицо, выцарапаю глаза, переломаю руки и ноги, а потом… потом отымею прямо в экипаже. Кысей тяжело вздохнул и погладил меня по голове. Я закусила губу, уговаривая себя потерпеть.

— Ты молодец, Лука, — неожиданно похвалил он. — Умылся и даже волосы расчесал. Я тобой очень доволен. Сейчас по дороге заглянем в лавку готового платья и купим тебе обновки. Тебе понравится. Ты же не боишься портных?

Да он просто издевается! Инквизитор взъерошил мне волосы, а потом виновато сказал:

— Прости за ухо. Обещаю, если будешь себя хорошо вести, больше так делать не бу… — он осекся, проведя пальцем по мочке. — У тебя проколоты уши?..

Отчаянная решимость овладела мной. Все, довольно этого нелепого цирка. Инквизитор развернул меня к себе за плечи и отвел волосы, чтобы проверить второе ухо. Я облизнула губы, тяжело дыша. Серый сюртук из дорогой шерсти безупречно сидел на Кысее, но меня больше интересовало то, что под ним. Сейчас эта тщательно выглаженная стрелка на брюках будет смята моей рукой, когда я…

— Хотя да… Чему я удивляюсь, — пробормотал инквизитор, похлопав меня по плечу. — Ты же родился в семье циркача. Не помню, у твоей сестры уши проколоты? О, приехали. Лавка портного.

Он распахнул дверцу экипажа и вылез наружу, а я в бессильной ярости царапнула сиденье. Отымею! Оприходую по самое не балуй, и никто меня не остановит. Решено. Шуточки кончились. План в голове возник так ясно и зримо, что я зажмурилась.

— Лука, пошли! — позвал он. — Не заставляй меня применять силу.

Угу, я тоже применю силу, и не только для того, чтобы побрить…