Танец с саблями

Цветные фотографии. Шесть лиц – мужчины, женщины… Молодежь.

Младшему, длинноволосому атлету по фамилии Лизегада, судя по справке двадцать четыре года. Старшей – тридцать. Девушка с красивым именем Идойя производит впечатление ласковой дочки состоятельных родителей, а носатый очкарик Аррече, пожалуй, больше похож на рассеянного аспиранта-физика. Крепыш Хуан Гуриди на снимке изо всех сил старается выглядеть посолиднее…

А вот портрет Валентина Лазарте Олидена везде перечеркнут крест-накрест – говорят, его недавно все-таки взяли.

– Синьор?

Подошедший из-за колонны полицейский спросил ещё что-то, но видя, что Виноградов его не понимает, ободряюще улыбнулся и протянул буклет.

Глянцевый бумажный прямоугольник повторял развешенные повсюду плакаты, призывающие к сотрудничеству в борьбе с терроризмом – немного текста, портреты находящихся в розыске и несколько наглядных иллюстраций: прошитые пулями трупы, автомашины в огне, развалины зданий…

– Мучас грациас! – вежливо поблагодарил Владимир Александрович. На этом его словарный запас исчерпался, но по счастью ожил транспортер – и пассажиры «аэрофлотовского» чартерного рейса кинулись растаскивать появившийся багаж.

– Господа, прошу в автобус! Не задерживайтесь… – у туристического агента была загорелая физиономия и довольно противный голос.

Майор Виноградов сунул буклет во внутренний карман куртки, подхватил свою сумку и вместе с толпой соотечественников направился к выходу из аэропорта Баррахас.

Ночного Мадрида увидеть не удалось – везли недолго и какими-то окраинами. Кроме того, допекла духота, и народ потихонечку начинал роптать: тур был, конечно, из самых дешевых, но об элементарном кондиционере в автобус фирма могла бы побеспокоиться.

Надоедливо плакал ребенок…

Впрочем, скоро приехали в отель:

– Про-ошу… господа!

В исполнении туристического агента последнее слово прозвучало почти как ругательство.

Да, в жизни не бывает так, чтобы хорошо – и дешево…

В отличие от спутников Владимир Александрович знал, что доставившая их в Испанию туристическая фирма со дня на день ждала отзыва лицензии, о будущей репутации не заботилась и на потенциальных клиентов ей было глубоко наплевать. Тем, кто прилетел вместе с майором, предстояло пережить ещё множество разочарований – и номера на курорте будут без душа, и отель в получасе от моря, и за экскурсии придется платить дополнительно…

Зато, можно было не опасаться обременительной опеки со стороны представителей фирмы и лишних вопросов по поводу отсутствия одного из туристов на пляже и во время коллективных завтраков. Это, безусловно, учитывалось теми, кто планировал поездку Виноградова…

Кроме того, начальство привычно экономило валюту.

– Простите, вы не знаете сколько отсюда до этого Коста-дель-Соль? – с могучей теткой по имени Люся они летели рядом в самолете, и та явно положила на Виноградова глаз. – Надо поездом ехать?

– Я не знаю, – виновато улыбнулся Владимир Александрович. Они уже поднимались по лестнице – лифт не функционировал.

– А нас завтра во сколько разбудят? – огромная сумка фасона «мечта оккупанта» перелетела с одного плеча спутницы на другое.

– Надо спросить…

– Володя, а вы в каком номере? В одноместном? – Люся чудом вырвалась в отпуск от мужа-коммерсанта и теперь не желала терять ни часа драгоценного времени.

Так прямо и бесхитростно к Виноградову «клеились» впервые в жизни – и майор с трудом нашел в себе силы сокрушенно покачать головой:

– Увы! Вдвоем…

– Ничего, – утешила его и себя неукротимая спутница. – Неделя впереди… Интересно, завтра искупаться уже сможем?

Владимир Александрович только пожал плечами – заранее Люсю расстраивать, конечно, не хотелось, но на следующий день у майора были совсем другие планы…

Забросив в номер вещи и убедившись, что ванная уже занята соседом, Виноградов отправился на поиски туристического агента. Поиски, впрочем, были недолгими – загорелая физиономия сопровождающего меланхолично нависала над стаканом в гостиничном баре:

– Привет! Позволите присоединиться?

– Ради Бога…

К версии подопечного собеседник отнесся без всякого удивления – не он первый, не он последний… Даже в этой, прибывшей только что, группе по меньшей мере пятеро намеревались провести здесь время по «индивидуальной программе».

– Будьте здоровы! – Агент проглотил остатки принесенного виски, сделал какую-то пометку в бумагах, и Виноградов оказался предоставлен самому себе под честное слово, что вернется к отлету. – Только никому не рассказывайте… У нас могут быть неприятности с властями. И у вас, кстати, тоже!

– Я понимаю, – кивнул Владимир Александрович. – Все будет в порядке.

Собственно, только вольное обращение с местными законами и позволяло подобным полудохлым туристическим фирмам и фирмочкам удерживаться на плаву. Получение индивидуальной вьездной визы в Испанию для российского бизнесмена было делом хлопотным, долгим и унизительным: нужно было либо тащиться в Москву и выстаивать многодневные очереди в посольстве, либо подавать документы чуть не за полгода до планируемой поездки – причем, без всякой гарантии на положительный ответ. Не утруждающие себя обьяснениями консульские чиновники запросто могли в последний момент вернуть претенденту паспорт с отказом…

Групповая туристическая виза оформлялась значительно проще и быстрее: все бумажные хлопоты принимало на себя агентство, оно же выступало неким гарантом благонадежного поведения клиента – и отказов почти не случалось. Поэтому многие деловые россияне предпочитали этот не совсем законный с точки зрения иммиграционных служб, но более удобный способ.

По легенде, майор был одним из таких предприимчивых бизнесменов… Впрочем, стремительно охмелевшему собеседнику было на это глубоко наплевать – когда Виноградов поднялся, чтобы вернуться в номер, он уже только невразумительно матерился и пускал пузыри.

– Прошу прощения… – Владимир Александрович наугад щелкнул выключателем и нечаянно зажег верхний свет.

– Ничего, я ещё не сплю! – Сосед повернулся под одеялом на спину и приоткрыл глаза:

– Думаю – куда ты подевался?

– Сходил, принял немного в баре.

– Тоже дело! – одобрил сосед. Познакомиться за время полета они не успели, поэтому Виноградов даже не знал, как его зовут.

– Помыться надо – и на боковую…

Сосед фыркнул:

– Слышь, там даже это есть, как его… биде!

– Серьезно? Класс… Очень полезная штука.

И Владимир Александрович, уже стоя в дверях с полотенцем, поведал историю о том, как его приятель в командировке нашел оригинальное применение этому весьма специфическому предмету. Считая, что несмотря на отсутствие дам, сантехника простаивать не должна, он додумался замачивать там нижнее белье – на ночь, перед стиркой. И очень собой гордился…

– Здорово! – в ответ сосед рассказал, как в Америке его фраза о том, что он хотел бы принять с дороги «душ» повсеместно вызывала бурное веселье. Пока, наконец, кто-то не разьяснил гостю, что по-английски это слово означает не что иное, как биде – а то, что он хотел бы принять, переводится словом «shower».

– Быва-ает! – Достоверность повествования вызвала у майора некоторые сомнения, но он добросовестно отсмеялся и только после этого прикрыл дверь в ванную.

А в девятом часу утра Владимир Александрович уже щурился от раннего солнца, изучая многочисленные указатели на платформах железнодорожного вокзала Чамартин…

Полупустой вагон – нечто среднее между нашей пригородной электричкой и фирменным поездом дальнего следования. Тронулись… Зрелище за окном поначалу оказалось не слишком увлекательным, но делать все равно было нечего – Виноградов выбрал место по вкусу и принялся разглядывать северные окраины Мадрида.

Потом город внезапно кончился. Потянулись убранные поля – сено на них желтело не привычными русскому глазу стогами, а дожидалось своего часа, скатанное в огромные, лежащие повсюду валики. То и дело мелькали чахлые рощицы и полуразрушенная кладка старинных построек.

Через час прямо к ограде железнодорожных путей выскочил заяц – крупный, с выгоревшей на жаре шкурой. Метнулся – и пропал из виду… Майор российской милиции Виноградов посчитал это доброй приметой, неожиданно для самого себя улыбнулся – а вскоре так и заснул под размеренный стук колес.

Проснулся он уже в Астурии – поезд только что миновал городок со смешным названием Ухо. Впрочем, в испанской грамматике Владимир Александрович был не силен, надпись на платформе могла читаться и по-другому, но превосходное настроение позволяло думать так, как хочется…

Устроившись поудобнее, Виноградов открыл припасенную заранее банку пива и стал глазеть на мелькающие вдоль дороги виды испанского севера.

Сначала великолепные, залитые светом горные пейзажи лишь периодически прерывались разной по продолжительности темнотой тоннелей. Но постепенно прорубленные в породе участки слились в единый, изредка пробиваемый робкими солнечными лучами путь во мраке… И только после Овьедо снова началась относительная равнина – на этот раз прибрежная, омываемая Атлантическим океаном.

Поезд уже приближался к Хихону. Народу в вагоне заметно прибавилось – многие, судя по всему, знали друг друга и что-то весело и шумно обсуждали между собой. Слух Владимира Александровича то и дело выхватывал из речи спутников отдельные, кажущиеся знакомыми слова – но смысл и даже тема разговоров оставались за пределами понимания.

Жаль! В свое время была возможность вторым иностранным языком взять испанский – но его тогда больше интересовала Западная Германия.

… Собственно, Генерал именно с этого и начал беседу:

– Ты у нас по испански-то говоришь? Хоть немного?

– А надо?

– Я задал вопрос.

– По-испански? Не знаю, не пробовал – может, и умею…

Шутка не получилась. Видимо, настрой у собеседника оказался не совсем подходящий:

– Послушай, Виноградов! Прекрати поясничать. Понимаю – так легче жить, но даже милицейскому майору вовсе не обязательно быть идиотом.

– Извините.

Помолчали… Первым нарушил паузу Владимир Александрович:

– У меня же английский и немецкий, – напомнил он. – В основном – разговорные, читаю и пишу похуже.

– Ладно. Это, в сущности, дело десятое… На море давно не был?

– В смысле – купаться?

– В смысле – рыбку половить! В мутной воде. – Генерал улыбнулся, но так, что глаза остались холодными и пустыми:

– Надо бы сьездить.

– Если надо… – Владимир Александрович пожал плечами. – Куда?

– Испания.

– На долго?

– Как получится. Впрочем, не думаю.

– Когда?

– Прямые рейсы на Мадрид – раз в неделю. В этот вторник мы не успеваем с документами, поэтому полетишь в следующий.

– Понял! – и Виноградов непроизвольно скосил глаза на большой календарь. – Та-ак…

– Что-то смущает?

– Нет, нормально. С начальством вопрос вы решите?

– С вашим? Разумеется! Как обычно.

Должность под «крышей» милицейской пресс-службы Владимир Александрович придумал себе сам – ещё только начиная работать с Генералом. Круг обязанностей не требовал его постоянного присутствия на рабочем месте, идеально маскировал многочисленные командировки и делал вполне обьяснимым несколько необычный для рядового милицейского майора диапазон общения: от криминальных «авторитетов» и чиновников высшей номенклатуры, до журналистов и профессиональных разведчиков. К тому же, с некоторых пор майора постоянно и ненавязчиво опекали старшие «товарищи».

Владимир Александрович, разумеется. не знал и не должен был знать, кто конкретно из высшего руководства Главного управления внутрениих дел работает на Генерала. Он мог только догадываться… Догадываться по тому, как легко и надежно обеспечивалась официальная сторона выполняемых им деликатных поручений.

– Дома все в порядке? Жена, дети?

– Спасибо, все хорошо.

– Это важно, – констатировал собеседник. Тряхнул седым хохолком и глянул в упор:

– Не боишься?

– Нет. – Страха действительно не было.

Виноградов знал, что когда-нибудь погибнет – погибнет глупо, досадно и некрасиво… Но точно так же он знал, что время для этого пока не пришло.

– Верю! Верю… Да, собственно, в данном случае как раз и опасаться-то нечего.

Владимир Александрович демонстративно пожал плечами:

– Серьезно? В прошлый раз тоже…

Собственно, вызова на контрольную встречу он ждал с того самого дня, когда передал связнику полученные в Прибалтике документы. Но такой поворот беседы все же застал Виноградова врасплох.

– Ты прочитал то, что было в папке?

– Разумеется! – Скрывать этот факт было глупо и бесполезно – Генерал все равно бы не поверил. – Как положено – первичная оценка полученной информации…

– И что скажешь?

– Во всяком случае – интересно. Мне так показалось…

– Мне тоже! – старик подошел к окну и слегка отодвинул в сторону пыльную бархатную портьеру. Стало чуть посветлее, и в тающем утреннем полумраке стандартная обстановка конспиративной квартиры показалась Владимиру Александровичу ещё более скучной и нежилой.

Снаружи противный, холодный ветер швырял по стеклам домов свинцовые россыпи дождевых струй. Улица нехотя пенилась грязными лужами.

– Завидую – море, пляж…

– Так вот вы и поезжайте! А чего? Сами сказали – дело пустяковое, опасности никакой…

Еще не закончив фразу, Владимир Александрович уже готов был откусить себе язык:

– Извините.

– Сопляк… – Без особого гнева констатировал Генерал. По непонятным причинам он прощал Виноградову выходки, которые большинству его врагов, а тем более друзей ни за что не сошли бы с рук:

– Недержание речи в нашем деле – пострашнее поноса!

– Извините, – повторил Владимир Александрович.

– Ладно! Тогда слушай внимательно. Есть такой городок на северном побережье Испании…

…От вокзала до гостиницы лучше всего добираться пешком. Впоследствии Владимир Александрович проверял – получилось действительно быстрее, чем на машине. Но это – если знать город или хотя бы ориентироваться по туристической схеме.

А в первый день пришлось-таки взять такси – благо, на площади их было несколько. Чистенькие, с красивыми городскими гербами на сияющих белизной дверцах, машины выгодно отличались от своих разномастных собратьев из стран «третьего мира»:

– «Дон Мануэль»! – скомандовал Виноградов надеясь, что произносит название отеля без акцента.

Водитель кивнул, улыбнулся и о чем-то спросил.

Майор сделал вид. что не расслышал.

– Руссо? – поинтересовался водитель, запихивая в багажник его сумку с «аэрофлотовской» липкой наклейкой на видном месте.

«Мать моя, ну и начало! Позор джунглям… – подумал пассажир. – Джеймс Бонд после такого непременно сделал бы себе харакири».

Пришлось признаваться…

– Эста муй бьен, – одобрил его неизвестно за что испанец. – Онопко… Никифоров. Си, синьор? «Овьедо»!

Занятый самокопанием, Владимир Александрович даже не сразу сообразил, что речь идет о соотечественниках, выступающих с недавних пор за местный футбольный клуб.

– Муй бьен! – повторил он вслед за водителем.

– «Семана негра»?

Майор вопроса не понял, но на всякий случай кивнул – чтобы не обижать собеседника.

Как раз остановились на очередном светофоре… Водитель сунул руку куда-то вниз и протянул Виноградову пластиковый рекламный значек:

– «Семана негра»!

Простой, без затей черно-белый рисунок: силуэт убегающего мужчины – шляпа надвинута на глаза, короткие полы пиджака разметались в стороны… Впрочем, возможно, что первое впечатление подвело – и человек на картинке вполне мог оказаться вовсе не жертвой, а преследователем.

– «Семана негра»… – гостеприимный испанец продолжал улыбаться до тех пор, пока пассажир не прикрепил значек на отворот куртки – Бьенвенидо!

Только сейчас Владимир Александрович заметил, что такими же, как у него эмблемами заполнен весь город.

Маленький бегущий человек… Бегущий за кем-то – или от кого-то.

– Сеньор? – судя по вывеске над входом, они наконец добрались до цели. Виноградов расплатился – и даже в пересчете на наши рубли получилось довольно дешево:

– Грациас.

Благодаря прихваченной в мадридском аэропорту памятке для приезжих он примерно представлял размер полагающихся таксисту чаевых. Судя по всему, сумма устроила и водителя:

– Бьенвенидо, руссо!

Во всех справочниках напротив гостиницы «Дон Мануэль» стояли три звезды. И по праву – о чем свидетельствовали международный сертификат, вывешенный для всеобщего обозрения, и красавица-брюнетка за стойкой портье.

Владимир Александрович сразу же решил, что за такой очаровательный персонал отелю стоит повысить категорию… К тому же, девица вполне прилично лопотала по-английски. Майор на всякий случай поинтересовался наличием свободных номеров, убедился, что мест нет – и только после этого предьявил красавице изрядно помятый в дороге факс.

– Вы тоже на «Черную неделю»?

По счастью, Владимир Александрович моментально сообразил, что собеседница просто перевела так с испанского словосочетание «семана негра».

– Да, конечно! Куда же еще…

После недолгих и вежливых колебаний девушка удовлетворилась обьяснениями гостя из России о том, что его соотечественник, заказавший ранее проживание в «Доне Мануэле», приехать по семейным обстоятельствам – увы! – не сможет. И вместо него следует любить и жаловать именно синьора Виноградова.

Словом, вскоре Владимир Александрович уже позвякивал ключиком на пути к лифту. Не пройдя, однако, и пары шагов, он наткнулся взглядом на очередной торопящийся в никуда чероно-белый силуэт. Посмотрел на лацкан собственной куртки, решительно повернулся и зашагал обратно – к стойке портье:

– Простите, сеньора…

– Сеньорита, – с очаровательной улыбкой поправила его девушка. – Что я могу для вас сделать?

Английский у неё был отменным и Виноградов с трудом удержался от того, чтобы ответить старой казарменной шуткой солдат-янки… Красавица бы поняла, но начинать проживание в отеле со звонкой пощечины не хотелось – может быть, позже, когда понадобится скандал.

– Простите, сеньорита, вы не могли бы мне дать карту города? И какие-нибудь туристические материалы.

– С удовольствием! По-русски – вряд ли, но…

И перед Владимиром Александровичем выросла пестрая стопка красочных, ярких путеводителей и буклетов.

– Грациас, – судя по обложке, одна из брошюр целиком посвящалась этой самой загадочной «Черной неделе». Значит, имелся шанс обойтись без ненужных расспросов. – Сколько я вам должен?

– Это бесплатно…

– Всего доброго!

Холл был по-прежнему пуст и майор поднялся к себе на этаж.

… Следующее утро встретило Владимира Александровича головной болью. Cо стонами и неразборчивой бранью добравшись до душа, он долго поливал себя контрастными потоками воды, потом без энтузиазма почистил зубы и растерся бескрайним махровым полотенцем.

Немного полегчало. Не одеваясь, Виноградов прошлепал мокрыми пятками по ковру – на пути к балкону попалась истерзанная постель и потребовалось некоторое волевое усилие, чтобы не завалиться обратно, досыпать.

Вид из окна был действительно прелестный. Часть городского пляжа загораживало вычурное, в арабском стиле, здание какого-то банка – но зато справа, на некотором удалении, таяли в ярких солнечных лучах строгие очертания башен и крыш средневековой цитадели. Главную же часть обозреваемого пространства занимало море – яхт-клуб на набережной с идеально ровными стрелами пирсов, загадочное колыхание бесчисленных мачт, изумрудные волны и линия горизонта вдали.

Часы показывали начало двенадцатого.

Владимир Александрович вернулся к стенному шкафу и с усилием выволок из него сумку – слава Богу, анальгин оказался на месте. Разжевав, не запивая, противную горькую таблетку, майор заполз в кресло, прикрыл глаза и привычно стал ждать относительного облегчения…

– Сеньор… Ви-но-гра-дов?

– Си! – майор даже не сразу сообразил спросоня, что отвечает в трубку. Очевидно, он все-таки выключился на какое-то время, но рефлексы на телефонный звонок оказались сильнее.

Собеседница что-то быстро и радостно сообщила по-испански. Каким-то непостижимым образом Владимир Александрович сообразил, что это дежурная из службы портье – оказывается, гость вчера попросил разбудить его в одиннадцать тридцать.

– Данке шен, – почему-то на школьном немецком поблагодарил Виноградов и нажал на кнопку отбоя.

Интересно, что ещё он умудрился успеть за прошедший вечер? Какие-то отрывочные воспоминания наползали одно на другое – голова больше не болела, подташнивать перестало, но ситуация требовала немедленного осмысления.

Одевшись по облегченному варианту – плавки, шорты, футболка и что-то на ноги – Владимир Александрович спустился в холл. Кратчайший путь на улицу как раз лежал мимо гостиничного ресторана «Каса Пачин», в котором они вчера…

– О, сеньор рус-ски! – официант показался смутно знакомым, и видимо определенные основания для этого имелись. Слишком уж много почтительного удивления читалось на его смуглой усатой физиономии.

Очевидно, в ресторанчике наступил «мертвый час» – время завтрака миновало, а для обеда по здешним меркам было ещё слишком рано. Два местных, почти одинаковых старика равнодушно смотрели в углу телевизор, а на террассе блондинка с огромным бюстом кормила мороженым сына.

– Буэнос диас! – кивнул майор. Есть не хотелось, но сообразительный официант уже выдавливал в стакан со льдом огромные оранжевые апельсины.

Сок получился с мякотью – холодный и вкусный. Стало совсем хорошо… Владимир Александрович потянулся за бумажником, чтобы рассчитаться, но выяснилось, что необходимости в этом нет – завтрак входит в стоимость проживания.

Поблагодарив, Виноградов отказался от места за столиком и направился через узкую полоску бульвара на пляж.

… Вблизи море оказалось чуть прохладнее и грязнее, чем представлялось с балкона гостиницы – зато пляж содержался в идеальном порядке. Народу вокруг оказалось достаточно, но без толкотни – и никто не мешал друг другу. Искупавшись, Владимир Александрович походил немного по кромке прибоя, чтобы обсохнуть, а потом распластался на золотистом песке, подложив под голову скатанную одежду. С удовольствием закрыл глаза и принялся по кусочкам восстанавливать события минувшего вечера.

Значит, так… Сначала он переоделся и принял душ. Потом обследовал номер – очень приличный, даже со встроенным в стол мини-баром. Дешево! За такую цену посреди курортного сезона у шведов или французов получишь в лучшем случае койку в студенческом общежитии.

Потом Виноградов принялся устранять пробелы в теории.

Что знает про Испанию современный россиянин? Дон Кихот, быки, коррида, ария Кармен из одноименной оперы, да дешевое вино в бумажных пакетах. Те, кто постарше, вспомнят Пассионарию и героическую борьбу интербригад против кровавого диктатора герералиссимуса Франко. Интеллигенция добавит пару слов про изумительный испанский период в творчестве старика Хэмингуэя… «Новые русские» обо всем этом даже не догадываются, зато без запинки перечислят шикарные отели на побережье, легко оперируя шестизначными суммами, оставленными в Коста-Браво, Коста-Дорада и Коста-дель-Соль.

Например, про Астурию Виноградов слышал только что-то смутное насчет революционно настроенных горняков… Расположенная на самом севере страны, эта индустриальная провинция долгое время оставалась на обочине основных туристических маршрутов, и из соотечественников Владимира Александровича её посещали в основном экипажи швартующихся в Сантандере морских грузовозов.

Впрочем, теперь ситуация стремительно менялась. Неустойчивый характер рыночной экономики, беспощадно ударивший некогда по местным шахтам и промышленным предприятиям, вынудил власти сделать все для избежания социального взрыва… В считанные годы экологически и политически неблагополучный регион превратился в чудесный комплекс живописных прибрежных курортов – так, что теперь относительно дешевая Астурия начала составлять серьезную конкуренцию привычным местам отдыха испанцев и их соседей по Европе. К тому же, с апреля до поздней осени нескончаемой чередой привлекали туристов и местных жителей разнообразные ярмарки, конкурсы и карнавалы.

Что же касается «Черной недели»… За этим зловещим словосочетанием скрывался веселый и шумный международный фестиваль – традиционный праздник любителей триллеров и классических детективов.

Из рекламной брошюры Владимир Александрович узнал, что вот уже не первый год, летом, город Хихон и его окресности на несколько дней и ночей предоставлялись в безраздельное распоряжение писателей, редакторов и просто поклонников остросюжетной литературы со всего мира. Десятки пишущих журналистов ведущих изданий Европы и обеих Америк, сьемочные бригады телевидения…

Здесь принципиально не проводили серьезных торжественных заседаний – вместо них был огромный парк аттракционов, ресторанчики на каждом углу, танцы до утра и бесплатная роскошь человеческого общения.

– Нормально! – одобрил тогда идею праздника обогатившийся новыми знаниями Виноградов. Сложил стопочкой пестрые, красочные буклеты и направился вниз – сейчас он чувствовал себя морально готовым к приему пищи…

Описывать даже самый обыкновенный испанский ужин – дело неблагодарное. И никакое богатство словарного запаса помочь тут не в силах! Великолепие и непринужденность… Бумага просто не способна передать всю фантастическую гамму изумительных запахов и вкуса, когда терпкая влага рубинового вина кажется просто неотделимой от шелеста пальмы на набережной и прохладного, нежного ветра с моря.

После такой еды мир видится добрым и в какой-то степени расположенным к либеральному демократизму. Хочется выпить ещё и сделать людям нечто хорошее.

Снаружи, за пределами террассы «Каса Пачин» небо совсем потемнело и слилось с далекой кромкой волн на горизонте. День подошел к концу, но на смену ему уже торопился вечер, самое богатое событиями время фестиваля…

Владимир Александрович собрался было рассчитаться, но передумал. В конце концов, для сна есть долгие январские ночи, а сейчас представлялась возможность и людей, так сказать, посмотреть – и себя показать.

И действительно, вскоре пустых мест не осталось – даже пришлось выносить из прокуренного помещения под навес дополнительные стулья. Рассаживались сразу большими, человек по десять, кампаниями: шум, гам, звон посуды и хохот… Испанская, английская, французская речь моментально перемешалась с клубами табачного дыма – видимо, все здесь уже успели перезнакомиться и вели себя с непринужденностью творческой и околотворческой интеллигенции.

Откровенно пьяных не было – но и трезвым ни одного из посетителей Виноградов назвать бы не решился. Тем более, что и в ожидании закусок столы не пустовали: одна за другой на скатерти появились бутылки «тинто», пиво и коктейли – в основном, разумеется, кола с ромом.

Неожиданно разрозненный гул посетителей слился в единый радостный рев – это два парня в ресторанной униформе вынесли на всеобщее обозрение ящик с мутно-зелеными, причудливой формы бутылками. Наклейки на «таре» отсутствовали, а из горлышек торчали края ничем не прикрытых пробок.

Владимир Александрович не знал, что это такое, а потому почувствовал себя одиноким, всеми покинутым странником:

– Эй, хефе! – поднял он вверх указательный палец, подражая жестам и фразе носатого толстяка на противоположном конце террассы.

Тут же, со скоростью атакующего миноносца, примчался один из официантов:

– Сеньор?

Виноградова в жизни обзывали по всякому, но именно такое обращение с каждым разом нравилось ему все больше.

– Сайдра? – парень как по заказу держал в руках одну из загадочных стеклянных емкостей.

– Си, – майор в очередной раз на всякий случай кивнул. И не ошибся.

– Сеньор! – Откуда-то появился огромный стакан, официант звонко удалил пробку из горлышка и вытянул вверх до предела правую руку с бутылкой.

Постепенно меняя угол наклона, парень выцедил тонкую бледную струйку, сразу же устремившуюся с высоты вниз, на пол – но вместо этого угодившую точнехонько на дно стакана, притаившегося у его левого бедра.

– Грациас! – поблагодарил Владимир Александрович, принимая вспенившуюся жидкость. Зрелище было действительно впечатляющим – во всех уголках террассы одновременно с полдюжины кабальерос разного роста, возраста и комплекции проделывали то же самое, что Виноградовский официант.

С неравным, конечно, успехом… Действия некоторых, явно приезжих, сопровождались женским визгом и шутливыми угрозами обрызганных соседей. И все равно – даже самые неловкие в этот момент походили на торреадоров.

Поставив на скатерть перед Владимиром Александровичем заботливо закупоренную вновь бутылку, парень удалился.

– Будь здоров! – сам себе пожелал майор и не без опаски пригубил напиток. На вкус он показался чуть кисловатым и явно не крепче простой деревенской бражки.

Тогда Виноградов допил содержимое стакана до конца, вытянул пробку и аккуратно добавил себе ещё – на этот раз побольше, почти до краев.

– О, Боже, что он делает? Он же убивает сидр. – Женщина говорила по-английски и совсем рядом:

– Обьясните ему, коллеги!

– Ну, я не думаю, что это удобно…

– Сеньор!

Виноградов обернулся – речь шла явно о нем:

– Сорри?

Человек семь за ближайшим столиком. Мужчины, женщины – и все глазеют… Впрочем, вполне дружелюбно.

Инициативу взял на себя маленький и очень похожий на индейца брюнет. Он подмигнул и что-то сказал, показывая на стакан в руке Владимира Александровича.

Тот пожал плечами:

– Извините, я не понимаю по-испански… Может быть, на английском?

Собеседники шумно обрадовались – сразу же и все вместе:

– О, отлично! Я же говорила…

– Вы откуда, коллега?

– Присаживайся! Только стул прихвати.

– Я, собственно, из России… Санкт-Петербург!

– Да ну? Не может быть!

– Действительно? Я ездил в Россию – три года назад. Москва, Грозный…

– А я была в Санкт-Петербурге – это ведь Ленинград, да? – ещё в колледже. Тогда у вас управлял Леонид… Брешев?

– Брежнев, – поправил Владимир Александрович. Потом решился, с трудом подбирая забытые английские выражения:

– Скажите… Что случилось? Что я сделал неправильно?

– Видишь ли…

– Ерунда! Не обращай внимания.

– Нет, все-таки стоит обьяснить, – поправила пышные, светло-русые волосы девушка, оказавшаяся напротив. – Это – сидр, молодое яблочное вино. Оно бродит естественным путем, поэтому…

– Простите – что делает?

– Бродит… пенится! Понятно? Так вот, здесь, в Астурии по традиции сидр наливают так, чтобы не убить аромат и вкус – длинной струей.

– И пьют сразу же, быстро, – дополнил бородач в очках и с дымящейся трубкой. – Попробуй!

– Но сидр… он же не крепче лимонада, – пожал плечами Виноградов, осушая стакан и отставляя его в сторону.

– Это только так кажется.

Бородач оказался прав. Бутылки стремительно сменяли одна другую, затем счет уже начал вестись на ящики – и вскоре Влаадимир Александрович почувствовал себя совершенно своим в этом веселом, легком братстве сытых и не связанных никакими взаимными обязательствами людей.

В конце концов он даже не без успеха повторил вслед за официантом весь процесс угощения собравшихся…

– Браво, русский!

– Ты просто настоящий кабальеро!

– Предлагаю выпить за дружбу…

К трем часам ночи он уже перезнакомился со всеми, оказавшимися за столиком – благо, языковой барьер растворился в алкоголе и Виноградовского словарного запаса вполне хватало для взаимопонимания. Более того, откуда-то из глубин памяти назойливо полезли наружу испанские выражения типа «но пасаран!» и ругательное «ихо де пута»…

– За встречу, русский! – Владимир Александрович не помнил, представлялся ли он по имени, но так получилось, что собеседники называли его так же, как бородач. Это не казалось обидным, но «сеньор Виноградов» звучало бы лучше.

– Чин-чин! – Очень красивую русоволосую итальянскую журналистку звали, как выяснилось, Габриэла.

Сидящая рядом девушка с загадочным именем Дэльфин, которая первой возмутилась насчет «убийства» молодого сидра была, кажется, откуда-то из Восточной Европы – миниатюрная, с короткой мальчишеской стрижкой и ямочками на щеках. То ли она, то ли её родители эмигрировали несколько лет назад во Францию и теперь Дэльфин работала на радио.

Бородач оказался чистопородным британцем и представился издателем и литературным критиком, а неразговорчивого немца в углу отрекомендовали как Эриха Юргенса, криминального репортера. Местным уроженцем был только, пожалуй, похожий на индейца Хуан, пресс-секретарь фестиваля.

Несколько хуже запомнились другие – без особых церемоний присоединявшиеся к кампании и так же легко исчезавшие в дыму и суматохе ресторанного веселья…

… Начало припекать, и Владимир Александрович нехотя перевернулся на живот – стоит уже, наверное, сходить искупаться.

Та-ак! Кто же, все-таки, поинтересовался, чем он занимается? И с чего вообще зашла об этом речь? Не вспомнить…

– Я занимаюсь криминальными темами, – ответил он тогда. Не очень понятно, однако в этом-то и заключается неоспоримое преимущество беседы на чужом языке: что бы ты не ляпнул, можно списать на плохое знание соответствующей лексики.

– А – конкретно? Журналистика, литература?

Вот! Эту реплику точно подал некстати дотошный немец – все ещё удивились, что он вообще напомнил о своем существовании.

Но Владимира Александровича так просто в тупик не загонишь:

– Широкие аспекты воздействия организованной преступности на общество.

Господин Юргенс кивнул – а остальным и подавно такого обьяснения было достаточно.

Да-а… Конец вечера, который как-то незаметно перетек в глубокую ночь, никак не хотел восстанавливаться в единое целое – так, отдельные отрывочные картинки сомнительного содержания и достоверности.

Интересно, к примеру, с чего это вдруг они отправились кататься на машине? Вшестером… За рулем сидел Хуан, потому что автомобиль, вроде бы, принадлежал ему – но и это не факт.

Уехали, правда, уже после того, как Владимир Александрович сгонял к себе в номер и принес поллитру «Столбовой» питерского разлива… Единственное, что помнится точно – искренняя радость и облегчение на лицах провожающих официантов. И большое пятно на столе от коктейля из водки со светлым пивом.

– Мать их в душу! – довольно громко выругался по-русски Владимир Александрович. Встал и направился к кромке воды – купаться… Купаться! Точно – они все купались вчера при луне в каком-то горном источнике.

Бородач с Виноградовым разделись до гола и сразу же нырнули, а у немца оказались какие-то смешные трусы в горошек, он долго упирался и пришлось даже применить силу… О цвете нижнего белья итальянки судить было невозможно в виду отсутствия на ней такового.

На обратном пути на колени к майору уселась Дэльфин – сначала это было чертовски приятно, но постепенно нога затекла и он с облегчением дождался возможности вылезти, наконец, из автомобиля…

Море показалось Виноградову теплее, чем в первый раз. Стараясь не дотрагиваться до песка, он сунул руку в карман шортов и достал часы – пора было возвращаться. Натянув одежду прямо на мокрое тело, Владимир Александрович побрел по направлению к отелю, по пути аккуратно обходя загорающих…

– Буэнос тардес! – с неизменной испанской улыбкой поприветствовала его девушка-портье – другая, не та, что вчера, но тоже очень даже симпатичная.

– Хэлло! – Виноградов взял ключ, но вместе с ним на пластиковую поверхность стойки лег и продолговатый плотный конверт с эмблемой гостиницы. – Спасибо, конечно, но…

Фамилии адресата не было, только три цифры, соответствующие номеру, который занимал Владимир Александрович. Своих данных отправитель тоже не указал.

Служащая с грехом пополам обьяснила, что это стандартный образец внутренней пневматической почты отеля. В таких, как правило, администрация рассылает счета за дополнительные услуги – но и постояльцы вправе общаться между собой подобным образом. У самого сеньора на столике рядом с зеркалом лежит несколько аналогичных – а ещё бумага, рекламные календарики и фирменная шариковая ручка.

Впрочем, большинство предпочитает пользоваться телефоном…

– Извините, – майор будто случайно уронил на пол ключи. Нагибаясь, неожиданно обернулся: холл был по обыкновению прохладен и пуст, во всяком случае в поле зрения никто не болтался. – Извините…

Не исключено, что это уведомление о выселении – за вечер в ресторане и ночные художества. Кто их знает, может, тут с моралью и общественным порядком ещё строже, чем где-нибудь в Поволжье! Однако, инстинкт матерого сыщика указывал на другое.

Виноградов встал, и стараясь на всякий случай держать послание подальше от лица, надорвал краешек конверта – ура! Ни ядовитого дыма, ни взрыва…

Маленький листок из блокнота с реквизитами гостиницы «Дон Мануэль». Текст, отпечатанный на компьютере:

Ни даты, ни подписи… Но иллюзий не было – информация предназначалась именно ему.

В принципе, когда есть пусть даже самая примитивная карта города – найти нужный адрес не проблема. Тем более, что и расстояния здесь смешные, из конца в конец можно пешком добраться минут за сорок… Даже быстрее, чем на такси!

Название, разумеется, образовано от короткого и пенистого слова сидр. Поэтому, взяв со столика пестрый справочник, Владимир Александрович сразу открыл его на разделе бесчисленных ресторанчиков и кафе.

– Ну-ка, посмотрим… Ага! Вот оно. – Имелся также адрес и телефон.

Тот, кто выбирал место встречи, неплохо знал Хихон или, по меньшей мере, основательно подготовился – «Сидрерия Бальбино» находилась вроде бы и в центре, но несколько в стороне от тех улиц и улочек, которым отдавали предпочтение участники и гости фестиваля. От гостиницы не далеко и не близко… В самый раз.

Вышел Виноградов заблаговременно – техника шпионской безопасности предписывает обязательно изучить обстановку, принюхаться и при малейших сомнениях плюнув на все уносить ноги. Впрочем, конспиративные соображения в данном случае сыграли далеко не главную роль. Просто, в номере сидеть было скучно, а прогулка к тому же могла помочь поближе, изнутри познакомиться с городом.

По правде говоря, Виноградов очень любил маленькие, уютные европейские магазинчики, заполненные всякой всячиной – от копеечных сувениров и сладостей, до мебели и электронной аппаратуры. И вовсе не обязательно было что-либо покупать… Такой обстоятельный и неторопливый «шоппинг» он давно уже предпочитал всем остальным видам туристической программы.

Часы на башне показывали четверть восьмого.

Владимир Александрович ещё раз, на всякий случай, сверился с путеводителем, свернул его и сунул в карман – даже жалко, что маршрут до сидрерии так прост и недолог!

С уверенным видом местного жителя майор зашагал по направлению к ближайшему ориентиру, площади Плаза дель Кармен… Миновал её, двинулся дальше – но вскоре понял, что теряет ориентировку. Крохотные, короткие – в несколько домов – улочки умудрялись так пересечься и переплестись, что сопоставить их с изображением на плане было выше человеческих сил. В какой-то момент Виноградов, например, попытался обойти по параллельному переулку загородивший дорогу грузовик – но мостовая неожиданно оборвалась, уперевшись в глухой тупичек, и незадачливому пешеходу пришлось возвращаться обратно.

Тут уже было не до магазинов… Красоты утопающего в теплых сумерках городка тоже перестали интересовать – стрелка на циферблате неумолимо приближалась к назначенному времени. Виноградов замысловато выругался в чей-то адрес, скомкал ни в чем не повинную туристическую схему и с размаху запустил ею в урну.

В конце концов, ошалевший и мокрый от пота, он вышел на оживленную магистраль – с указателями, светофорами и множеством разговорчивых местных жителей. Отсюда осталось рукой подать до вожделенного «Бальбино»…

– О, буэнос диас! – Прямо с порога завопил Виноградов. В такой ситуации главное было вести себя как можно естественнее.

– Буэнос ночес! – сочно улыбнувшись малиновыми губами, поправила его Габриэла.

– Никакой разницы, – успокаивающе махнул рукой Владимиру Александровичу немец. Он фамильярно положил ладонь на загорелое плече соседки и только после этого предложил:

– Садись к нам!

– Гуляешь? – поинтересовалась итальянка, одновременно привычным движением стряхивая с себя руку Эриха. Судя по всему, она проделывала это уже не в первый раз.

– Да… Изумительный город! – Виноградов взял стул и уселся напротив парочки.

Немец тут же заказал ещё бутылку сидра – это граничило с благородством, потому что в его глазах пришелец явно казался ненужной помехой. Габриэла же наоборот, судя по всему, пресытилась нордической бесцеремонностью – и третий в данной ситуации был явно не лишним.

Выпили… Нервному, разгоряченному майору напиток пришелся как нельзя более кстати:

– Здесь неплохо, друзья мои.

– Да, тихо… Ты что – бежал?

– Нет. Просто климат непривычный!

В заведении столиков было явно больше, чем посетителей – то ли не время, то ли на период праздника народ предпочитал места повеселее.

– Как ты после вчерашнего, русский?

– Ну, сейчас уже неплохо.

Посмеялись, поговорили о том, о сем… С каждым новым стаканом сидра господин Юргенс вел себя все развязнее – чувствовалось, что итальянка давно уже не знает, как от него избавиться.

– Вау, я совсем забыла… – неожиданно спохватилась она, придвигая сумочку и одновременно выдернув из-под тяжелой соседской лапищи аппетитную коленку. – Эй, полегче! Уже есть восемь часов? А, русский?

– Давно! – с сожалением констатировал Виноградов.

– Тогда нужно бежать… Сегодня пресс-конференция самого Даниэля Чеваррия, а у меня по плану с ним интервью.

– Плюнь ты на это, Габи! Смотри – мы с русским куда интереснее. Посидим еще…

– Нет, мальчики, работа есть работа…

Итальянка затушила в пепельнице сигарету и посмотрела – сначала на Эриха, коротко, а затем и на Владимира Александровича:

– Терпеть не могу необязательных людей – это причиняет ненужные неудобства и тому, кто ждет, и самому опоздавшему.

– Но, может быть, мы сейчас все вместе…

– Чао! – Демонстрируя полную финансовую независимость от представителей противоположного пола, красавица выложила на скатерть две монеты по двести песет. – Хватит? Встретимся в «Каса Пачин».

И прежде чем мужчины успели должным образом отреагировать, она легко поднялась и шагнула на улицу.

– Чертова баба, – по-немецки подвел итог раскрасневшийся господин Юргенс. Но затем перешел на английский:

– Хороша, верно?

– Эбсолютли! – подтвердил Виноградов. Честно говоря, он был очень рад, что на этот раз «контактом» оказалась именно Габриэла.

Неожиданный, но приятный подарок судьбы – за долгие годы оперативной работы у майора создалось впечатление, что красавицы-шпионки встречаются только в плохих детективных романах. Ан – нет! И плевать. что первая встреча комом.

– Надоело это газированное пойло!

– Да, пожалуй, – глядя вслед удаляющейся загорелой фигурке рассеянно кивнул Владимир Александрович.

Как, однако, она прозрачно намекнула – и насчет восьми часов, и насчет опоздавших… С другой стороны, сама не без греха – не смогла отвязаться от приставучего кавалера! Все равно при нем толку от встречи не было бы никакого.

Кстати, о кавалере – нужно ни в коем случае не подавать виду, что третьим лишним за столиком оказался именно немец. В целях конспирации, да и вообще…

– Эрих, давай я закажу водки?

– Водка здесь дерьмо! Лучше – два рома с колой. Пробовал?

– «Куба либре». У нас это тоже было когда-то модно.

Заказали. Выпили…

– Слушай, Эрих… Я, наверное, не вовремя появился? – следовало продемонстрировать, что немец ни секундочки не должен считать его конкурентом в борьбе за расположение Габриэлы.

– Брось, русский! Ты, конечно, опоздал, но…

– Прости, пожалуйста, – каждое слово, произнесенное собеседником, было само по себе понятно, однако общий смысл фразы никак не укладывался в голове. – Кто и куда опоздал?

– Ну, не я же! Я-то как раз пришел в эту дерьмовую забегаловку ровно в восемь. – Господин Юргенс сунул руку во внутренний карман широкого светлого пиджака. – Думал, пока посижу, почитаю…

И на столике, между не убранными ещё бутылками из-под сидра появился сложенный пополам журнал.

– «Финансы и рынок», – перевел Владимир Александрович. – Интересно! Но это не самый свежий номер.

– Верно, – согласился человек напротив. – За июнь… У вас ведь, кажется, есть такой же?

– Но на русском языке!

– Разумеется.

Журнал, обнаруженный в сумке покойного «журналиста» и переданный Генералу на встрече в театре, как и предполагалось был опознавательным знаком – тут большого ума не требовалось. Недаром Виноградов весь прошлый вечер тряс своим экземпляром где надо, и где не надо… Но вот чего ни майор, ни его «старшие товарищи» не знали и знать не могли – так это, должен ли процесс установления контакта сопровождаться ещё и какими-то условными фразами или ключевыми словами.

Поэтому, пришлось положиться на импровизацию и традиционный российский авось:

– Будем считать, что обмен верительными грамотами состоялся. Оставим разные мудреные пароли, сдвинутые на нос шляпы и темные очки для Голливуда… Не возражаете?

– Договорились!

Вряд ли собеседник считал себя дилетантом, скорее уж наоборот:

– Эта итальянка прицепилась ко мне, как жевачка к подошве. Я сначала пытался вежливо, но потом…

– Я видел! Ты вел себя так, будто хочешь трахнуть её прямо здесь, на столике.

– Самому противно… Другая бы давно дала по морде и смоталась. А крошка Габриэла почему-то заставляла себя терпеть!

– Эрих, может, ты ей нравишься?

– Чепуха! – немец поморщился и помотал головой. – Тут другое…

– Откуда она за тобой увязалась?

– Да прямо в отеле! Я как раз получил ключи, а заодно и твое приглашение. И она подошла…

– Прости, опять не понял, – нахмурил брови Виноградов. – Какое приглашение?

Тут уже настал черед забеспокоиться собеседнику. Медленно, четко выговариявая каждое слово, он пояснил:

– Конверт. Из отеля, для внутренней корреспонденции. Там – листок с названием этой забегаловки и временем встречи.

– Без подписи и даты?

– Да, но я так понял, что это от тебя!

– Это не от меня… Я получил такой же вызов.

Черный холодок невидимой опасности накатил на собеседников, и оба с трудом удержались от того, чтобы судорожно не завертеть головами. Владимиру Александровичу сквозь уличный шум даже послышался далекий щелчек – то ли фотоаппарата, то ли затвора автоматической винтовки.

Захотелось стать маленьким – или даже совсем исчезнуть.

– Блин, надо ноги делать! Потом разберемся.

– Не понимаю… – насторожился господин Юргенс и Владимир Александрович сообразил, что реплика его прозвучала по-русски:

– Простите. Кажется, нам следует немедленно разойтись.

– Да! Я попробую разобраться… – судя по всему, в качестве «принимающей стороны» собеседник считал себя ответственным за случившееся.

– Встретимся позже! – Виноградов успел отойти на порядочное расстояние, когда вспомнил о необходимости рассчитаться. С другой стороны, гори оно все ярким пламенем! Лучше заработать репутацию труса, чем снова почувствовать себя голым и беззащитным под чьим-то изучающим взглядом.

Теперь следовало добраться до гостиницы. На подсознательном уровне собственный номер в отеле уже воспринимался майором как нечто надежное, обещающее покой и относительную безопасность. Избегая почти не освещенных, но увешанных фестивальными транспортантами маленьких улочек, Владимир Александрович ни на мгновение не покидал загустевший к вечеру людской поток. Двигаясь вместе с праздной, веселой и неторопливой публикой, он вскоре вышел на набережную, к пляжу с красивым названием Сан Лоренцо, и только пару раз по пути ему показалось, что сзади следует «хвост»… Впрочем, скорее всего это было очередным плодом милицейской фантазии – уж кто-кто, а Виноградов знал, что настоящее, профессиональное наружное наблюдения обнаружить нельзя – его можно только почувствовать шкурой. Что же касается «любителей», то избавить себя от них достаточно просто. Вполне хватило бы тех испытанных временем классических манипуляций, которые Владимир Александрович проделал, расставшись с немецким партнером.

Тем не менее, сначала майор двинулся не налево, а в сторону Английского парка. По пути покупал какую-то сувенирную ерунду, выпил пива и подолгу глазел на многочисленных уличных актеров – словом, вел себя как заправский бездельник.

Затем развернулся, и пошел обратно – туда, где в старой части города ждал его «Дон Мануэль»…

– О, русский!

– Гуд ивнинг, сэр! Сорри…

Они чуть не столкнулись – зазевавшийся на вылепленные из мокрого песка скульптуры Виноградов и бородатый англичанин с трубкой в зубах.

– Вы уже знаете о том, что случилось?

– Что? Что случилось? – вглядываясь в ошарашенное лицо литературного критика, Владимир Александрович торопливо прикидывал, в какой степени трагическое известие касается лично его.

– Крепитесь, старина! В конце концов…

– Что же все-таки произошло? – воображение успело нарисовать широкий спектр поводов для беспокойства – от обворованного местными жуликами гостиничного номера до начала ядерных бомбардировок Чечни российской авиацией.

– По понедельникам музей Прадо закрыт!

– Простите? – Виноградов не сразу, с большим трудом, но увязал услышанное с событиями минувшей ночи. Действительно, узнав тогда от англичанина, что в программе фестиваля значится бесплатная автобусная поездка в Мадрид, он выразил бурное желание присоединиться. Но чтобы непременно посетить уникальный музей Прадо! Собственно, живопись ему была до лампочки – просто это была единственная достопримечательность испанской столицы, название которой майор смог извлечь из глубин затуманенной алкоголем памяти. Видимо, выпитый сидр в сочетании с водкой придал Владимиру Александровичу столько темперамента и убедительности, что не только собеседники, но и сам он искренне поверил в свойственную русским интеллигентам тягу к прекрасному.

– К сожалению, ошибка исключена. – Не совсем верно истолковав гамму чувств, промелькнувшую на лице Виноградова, англичанин положил руку ему на плече:

– Увы, я сам посмотрел по справочнику. А после ещё перезвонил… Крепитесь. Может быть, в следующий раз?

– Так их душу мать-перемать! – Владимир Александрович выплеснул в окружающую среду избыток эмоций – как это может сделать только майор российской милиции, да ещё и со славным морским прошлым.

– Понимаю ваши чувства. Однако, друг мой, это вполне поправимо…

Англичанин и сам, видимо, не догадывался, насколько он прав. Виноградов ещё пару минут побеседовал с ним о красотах моря, потом сослался на неотложную встречу и ускользнул – по пути поминая недобрым словом себя, испанскую инквизицию, художника Гойу… и некоторых добропорядочных и благополучных европейцев, которые даже и не догадываются, о том, что такое настоящие неприятности.

Дальнейший путь от набережной до гостеприимных дверей «Дона Мануэля» обошелся без эксцессов. В холле Владимир Александрович с некоторой опаской глянул за спину уже знакомой дежурной красавице – слава Богу, в ячейке его ничего кроме ключа от номера не ожидало.

– Буэнос ночес! Грациас.

В общем-то, Виноградов и сам был не против, чтобы вечер и ночь прошли без проблем.

– Простите, но кажется я…

Шагнув за порог, Владимир Александрович даже не успел удивиться – света в номере не было, но уличные фонари за окном вполне позволяли разглядеть расстеленную и на совесть порушенную постель. В изголовье кровати, аппетитно прикрывшись цветастой простынкой, расположилось существо женского пола.

– Закройте дверь! – неожиданно резкий, командный тон девушки абсолютно не соответствовал ситуации. – Проходите.

Теперь, привыкнув к интимному полумраку, майор узнал в ней Дэльфин, радиожурналистку из Парижа. Где-то под ложечкой засосало – и в голове помимо воли понеслись соблазнительной чередой эпизоды из эротических фильмов и книг о свободе нравов и темпераменте француженок.

Надо же, сама пришла! Кажется, в подобных случаях положено заказать шампанского и устриц…

– Надо заблокировать замок. И никому не открывайте, ясно?

– Ну разумеется, мадмуазель! – Виноградов улыбнулся одной из своих самых обаятельных улыбок. Во всяком случае, так ему показалось. Он хотел добавить ещё что-то и уже подобрал в своем скудном английском лексиконе некое подобие комплимента, но блестящая фраза умерла, не родившись. Вместо неё получилось идиотское:

– Пардон?

А что ещё сказать, если незваная гостья вдруг сбросила простыню и вопреки ожиданиям начала сноровисто, но без суеты одеваться.

– Может быть, вы отвернетесь?

Футболка, джинсы, что-то на ноги… Уязвленное самолюбие Владимира Александровича подсказало – видимо, девица без спросу воспользовалась его номером для встречи с каким-то своим мужиком. Тот ушел, француженка не успела и как раз заявился хозяин! Вот она, порочная западная мораль…

– Постель мне заправить? – с печальным сарказмом поинтересовался майор.

– Как хотите, – пожала плечами Дэльфин. Она вовсе не выглядела виноватой и в душу Виноградова закралось смутное подозрение, что, может быть, прошлой ночью он сам спьяну предложил новой знакомой такой способ решения её проблемы, а теперь по трезвости и забыл, что предоставил для любовного свидания свой номер. – Я закурю?

Судя по всему, уходить она никуда не собиралась.

– Пожалуйста!

– Сюрприз? Удивлены?

– Не только… – Значит, подумал Виноградов, никакой предварительной договоренности между ними не было. – Не только удивлен. Но и немного расстроен!

– Почему? – то ли не поняла, то ли не все расслышала Дэльфин. – Чем расстроены?

Владимир Александрович вместо ответа вполне недвусмысленно кивнул на разобранную кровать и на успевшую окончательно привести себя в порядок посетительницу.

– Ах, это! – сообразила та. И вполне доступно обьяснила, что виденное Владимиром Александровичем есть не более чем элементарная маскировка. На случай непредусмотренного визита в номер к Виноградову посторонних лиц…

Действительно, что подумает горничная или кто-то из администрации, застав в номере у мужчины обнаженную, спящую на измятой постели красавицу? Что угодно – только не то, что посетительница проникла сюда в отсутствие и без ведома самого хозяина. Скорее, Виноградову бы в такой ситуации просто позавидовали – и с извинениями убрались восвояси.

– Очень хорошо. Ваша идея?

– Нет, это довольно старый прием.

– Все равно… Хотя, конечно, чертовски жаль.

Но Дэльфин сразу же пресекла робкую попытку собеседника спасти свое мужское достоинство:

– Мало времени. Давайте сразу к делу!

– Итак? – в ответ он решил не церемониться, сел в кресло и вытянул вдоль ковра уставшие за день ноги:

– Слушаю вас, мадмуазель.

Подождав, пока дама сядет на край так и не убранной постели, Виноградов достал рукой до выключателя и зажег старомодный торшер – так, что теперь он был в тени, а на свету оказалась собеседница.

– Уберите! Лучше, чтобы никто не знал, что вы уже вернулись.

– О том, что я прошел в номер, нетрудно узнать, поинтересовавшись внизу, у портье. Или даже просто глянув на стойку с ключами.

– Хм, тоже верно! – согласилась Дэльфин. С непосредственностью первоклассницы она подогнула под себя ноги, одной рукой обхватила обтянутые джинсовой тканью коленки, а другой переставила поближе к себе тяжелую стеклянную пепельницу:

– Вам привет от Генерала.

– От какого генерала? – странно, но Виноградов особого удивления не почувствовал.

– Вы не знаете Генерала? – подняла брови француженка.

– Наоборот. Я знаю их много… Иногда мне даже кажется, что слишком много.

– О, я могу тогда сказать точнее – от Генерала, который перед поездкой сюда вручил вам вот это… – девушка с прежней бесцеремонностью выдвинула ящик тумбочки и продемонстрировала Владимиру Александровичу лежащий там июньский номер «Финансов и рынка».

– Это мой журнал! – возмутился Виноградов.

– Не волнуйтесь, ваш экземпляр мне не нужен. У меня есть такой же.

– Точно такой же?

– Естественно, не на русском – это было бы слишком сложно обьяснять посторонним.

Виноградов помотал головой: туман и звон, густая боль и никакого мыслительного процесса. Такое же ощущение было у него как-то после жестокого спарринга на «Динамо»…

– Слушайте, а кто вы такая?

– Интерпол… Парижское бюро. А имя, фамилия все остальное – подлинные.

– И документик имеется? – на английском языке вопрос звучал несколько по другому, но тоже по-идиотски.

– Нет, конечно! – опять подняла брови собеседница. У неё это, кстати, очаровательно получалось. – Я же работаю здесь под прикрытием. Ясно? Под легендой, неофициально…

– Допустим. Чего вы хотите?

– Я лично? Я хочу в душ и спать! – Дэльфин передернула плечиками:

– Позавчера поела местного астурийского сыра – такая гадость! Второй день наизнанку выворачиваюсь. Да ещё это дешевое кислое «тинто»… Наши вина намного приятнее.

– Не скажи-ите! – с видом гурмана протянул Владимир Александрович.

– Странно, – фыркнула незваная гостья. – С каких это пор русские милицейские майоры начали разбираться в выпивке и гастрономии?

– Какие майоры?

– Не валяйте дурака. Вас идентифицировали ещё при выдаче визы – по фотографии.

Дэльфин порылась в кармашке и предьявила Виноградову его собственный снимок, один из тех, что сдавались в туристическое агентство:

– Это – вы?

– Да, похож… Здесь я вышел несколько хуже, чем в жизни, верно?

Но девица уже разворачивала перед собеседником ксерокопию газетной статьи:

– Значит, и это – вы!

Текст был на французском, подпись автора тоже ничего не говорила, но с большой, в четверть полосы, фотографии на Владимира Александровича глядел он сам – в форме, при погонах и до неприличия довольный собой. Слева стоял капитан теплохода, а между ними тоскливо улыбалась в обьектив укутанная во что-то больничное женщина.

– Понял! – теперь не стоило труда сообразить, когда делался снимок. После освобождения многострадального «Чернышевского» на борт толпой повалили корреспонденты – и наши, и иностранные… Вкусил свою порцию славы и оказавшийся в центре внимания Владимир Александрович.

– Перевести?

– Да нет, не стоит… Я думаю, там что-то вроде: «Отважный русский майор спасает попавшую в лапы к бандитам француженку!» Верно?

– Почти. В основном, правда, про тот бардак, который у вас там творится.

– Считай, что познакомились, – кивнул Виноградов глядя, как в пепельнице догорают обрывки бумаги. – Фу, запах… Еще пожарная сигнализация сработает – не боитесь?

– Нет, – вполне серьезно отреагировала Дэльфин. – Проверено! У них здесь датчики с более высоким порогом чувствительности.

– А как насчет других… датчиков?

– Я посмотрела – вроде, «ушей» пока нет. Но вы же понимаете…

– Понимаю! – в конце концов, защита информации – проблема общая, а у Интерпола здесь технических возможностей поболее, чем у одинокого «туриста» из России.

– Значит, это вы организовали мне сегодняшнюю встречу с немцем?

– С немцем? С Эрихом Юргенсом?

– Да! Знаете, как-то странно все у вас получилось…

– Вы с ним сегодня встречались? – Дэльфин была не на шутку озадачена и в голосе её Виноградову даже послышался намек на тревогу. – Где? При каких обстоятельствах? Расскажите подробно!

Дисциплинированный майор уже открыл было рот для доклада, но спохватился:

– Послушайте, мадмуазель… Я что-то не припоминаю, что получал зарплату в вашей уважаемой конторе!

– При чем тут это?

– А при том, что при всем моем уважении к Интерполу работать на него мне нет никакого резона.

– Чего вы хотите? Денег?

– Равноправного партнерства. У меня здесь есть своя задача, у вас своя… Значит, к моему вызову на свидание с господином Юргенсом вы отношения не имеете?

– Нет!

Это было сказано так, что Владимиру Александровичу пришлось прокомментировать:

– Милая, если вы будете отвечать на самые простые вопросы так же, как Зоя Космодемьянская, мы никогда не договоримся!

– Кто это? – в очередной раз подняла брови двадцатипятилетняя гражданка Франции.

– В каком смысле? – не понял майор.

– Ну… которую вы сейчас назвали?

Виноградов крякнул – обьяснять собеседнице всю сложную многогранность образа героини-партизанки, замученной немцами по доносу её же соотечественников, было бы делом неблагодарным.

– Это непереводимое русское выражение. Игра слов!

– Тихо…

Но Владимир Александрович и сам уже слышал приближающиеся по коридору шаги:

– Это сюда. – Его номер был на этаже крайним.

Оба замерли: хозяин в кресле, а гостья на кровати. Кстати, подумал майор, я совершенно не помню, скрипят ли пружины матраца – если скрипят, то француженке лучше не шевелиться.

Тем временем к двери снаружи уже подошли – особенно даже и не скрываясь:

– Сеньор Вино-гра-дов! – стук показался вполне уверенным, а высокий мужской голос – знакомым. – Сеньор!

Фамилию Владимира Александровича человек произнес с некоторой запинкой, но в целом правильно.

– Хуанито. Хефе де пренса… – беззвучно, одними губами прокомментировала Дэльфин.

Но Виноградов и без того узнал в мужчине за дверью похожего на индейца Хуана, «начальника прессы», то есть пресс-секретаря фестиваля и любителя ночных купаний в горных источниках.

– Сеньор Виноградов! – стук в дверь повторился, на этот раз ещё настойчивее. Затем последовала реплика по-испански – насмешливая, и в то же время с нотками сожаления.

Дэльфин посмотрела на сидящего напротив Владимира Александровича. И подняла вверх руку, оттопырив наподобие козьих рожек указательный и средний пальцы – как будто и так не ясно было, что Хуан разговаривает не сам с собой и в коридоре по меньшей мере двое.

Действительно, невидимка не заставил себя долго ждать – это оказалась женщина, голос и звонкий, чуть-чуть наигранный смех которой заставили находящихся в номере переглянуться.

Габриэла! Красавица итальянка с пышной копной русых волос и фамилией, которую Владимиру Александровичу пока не удалось запомнить… Она что-то ответила спутнику, затем несколько раз дернула за надраенную до матового блеска медную ручку:

– Ола, сеньор! Неужели вы не один? – реплика была произнесена по-английски и вызвала у Хуана очередной приступ веселья.

– Лаки мэн! – отхохотав, поддержал он Габриэлу. И непонятно было, почему пресс-секретарь назвал Виноградова «счастливчиком». – Завидую…

Почему сразу всякие пошлые мысли, подумал Владимир Александрович. А может, я просто в ванной и не слышу!

– Русский! Мы ждем вас внизу, на террассе.

– Чао!

Обменявшись ещё парой фраз, очаровательная журналистка и её спутник шумно двинулись в сторону лифтов.

– Ва-ау… – девица на кровати решила переменить позу, но майор отрицательно помотал головой и приложил ладонь к губам.

И оказался прав. Через несколько мгновений после того, как удаляющиеся шаги якобы стихли за поворотами коридора, кто-то снова затеял возню под дверью. Видимо, вернулась женщина – подкралась легко и встала, не двигаясь и пытаясь услышать, что происходит в номере… Старый финт, что-то из репертуара начальной школы.

Потом снаружи попробовали мягко надавить на ручку:

– Русский? – это действительно была Габриэла. – Русский!

Потянулись томительные секунды… Главное в такой ситуации – выдержать характер.

Наконец, на этаже остановилась кабина лифта. Итальянка, уже не заботясь о звуковой маскировке, отпрянула от двери – и Владимир Александрович представил себе, как она торопливо засовывает ноги в снятую при возвращении обувь.

Обмен приветствиями и парочкой дежурных фраз. Гудение уносящегося вниз лифта… И вот уже в коридоре остается только пожилая супружеская пара из соседнего номера.

– Что скажете, мадмуазель?

На всякий случай майор и француженка ещё некоторое время просидели молча, да и после «отбоя тревоги» не сразу начали говорить нормальными голосами.

– Не знаю… – видно было, однако, что кое-какие соображения насчет визита «коллег-журналистов» у неё есть, но держать их Дэльфин предпочитает пока при себе. – А вы что думаете?

Однако, не начинать же все сначала… Поэтому, Виноградов постарался перехватить инициативу:

– Дэльфин, дорогая! Вы, кажется, начали мне что-то рассказывать, когда нам помешали?

– О чем? – гостья сделала удивленные глаза.

– Ну, для начала о том, зачем вы пришли в номер к одинокому мужчина…

– Любой разговор предусматривает равноценный обмен информацией, не так ли? Иначе это допрос.

Виноградов не знал, как переводится с английского последнее слово, но по смыслу вполне догадался о его значении:

– О'кей! Я тоже что-нибудь расскажу. Но начинать придется вам.

Дэльфин пожала плечами:

– Договорились. Спрашивайте!

– Зачем? Вы как-нибудь сами.

– Вэлл… – и собеседница заговорила – четко, не торопясь и строго дозируя правду. Так, как её, видимо, учили в полицейской академии.

Со слов Дэльфин выходило, что источник, из которого Интерпол получил информацию о предстоящем приезде в Хихон представителя российских спецслужб ей неизвестен. Что, в принципе, вполне естественно… Просто, несколько дней назад девушку вызвали к шефу парижского бюро, наскоро освежили легенду прикрытия – и вперед!

Задача такая: прибыть в Хихон, вычислить русского и установить с ним доверительный контакт. Для чего Дэльфин был вручен пресловутый журнал, предположительно являющийся опознавательным сигналом «свой-чужой», дано описание внешности Генерала и предоставлена полная свобода агентурной инициативы.

– Хм-м… Чем же я могу быть полезен славному и героическому Интерполу?

– Шеф сказал, что вы прибыли сюда за долларами. За «грязными» долларами русской мафии! Более двух миллионов…

– Даже сумма известна?

– Была названа именно такая.

– И кто, по-вашему, должен мне их передать?

– Не знаю, коллега, – щелкнула перламутровой зажигалкой собеседница. – Впрочем, вы, видимо, тоже. Теперь не знаете!

– А раньше знал?

– Сначала планировалось, что деньги переправит в Испанию один ваш… высокопоставленный чиновник. Но тот, парень, вместо кого вы приехали, кажется погиб в Москве?

Хорошо баскетболистам, в любой момент можно взять тайм-аут. Но те милые игры, которыми сейчас занимался майор, скорее напоминал бокс – по голове и по пузу лупят, пока не свалишься!

Виноградов как-то уже и привык, что его периодически подставляют, но сейчас не видел в действиях начальства ни малейшего смысла. Зачем Генералу было с самого начала «сливать» его Интерполу? А если они там, наверху, договорились работать вместе, то почему Виноградова используют «в темную»? Это же в конце концов неэффективно…

– Послушайте, Дэльфин… Хотите верьте, хотите нет, но вы знаете столько же, сколько и я. А то и больше!

Француженка недоверчиво поцокала языком:

– Только не уверяйте, что приехали сюда за казенный счет попить вина и отоспаться!

– Нет, конечно. Чего вы от меня хотите?

– Сотрудничества.

– Никаких подписок и обязательств я не дам!

Странно, майор никогда не слышал, чтобы Интерпол занимался вербовкой коллег из национальных спецслужб.

– Зачем? Ах, вы об этом…. – отмахнула от лица клуб табачного дыма Дэльфин. Курила она, конечно, не «Голуаз», но дышать в номере все равно было уже тяжело. – Вы меня не так поняли.

– Ну и слава Богу!

– Просто, получив валюту вы передадите её нам. Официально, в торжественной обстановке – как результат проведения совместной операции. Возможен и другой вариант… Перед встречей сдаете нам курьера или «почтовый ящик», а сами остаетесь в тени. Не бесплатно, конечно!

– Шутите?

– А иначе мы вас с этими долларами арестуем. Даже не сами, а через испанскую полицию. И будет большой-большой скандал! Международный.

– Представляю. Дэльфин, вы девушка очень красивая, но злая!

– Такая работа… Будем сотрудничать?

Владимир Александрович отвел глаза:

– Вы знаете, почему мы ввязались в эту историю?

– Да. Очень благородная цель, и я лично хорошо понимаю желание русских спецслужб спасти своих пленных… – чувствовалось, что собеседница не лукавит. – Но у меня свое начальство – и свой приказ.

– Может, мне просто собрать вещички – и домой? Доложу, что попал в непонятную ситуацию…

Такого поворота беседы француженека не ожидала:

– Этого делать нельзя!

– Почему?

– Да потому, что… – она осеклась, не зная, как закончить фразу. – Потому, что…

– Слушайте, у вас что в конторе – совсем с деньгами плохо? Сумма, конечно, не маленькая, но разводить из-за двух с небольшим миллионов шпионские страсти!

В ответ очаровательная Дэльфин разразилась длинной, причудливой фразой на родном языке – судя по интонации, так ругались только наполеоновские солдаты под Березиной и каторжники во Французской Гвиане. Из классической литературы Владимир Александрович помнил значение таких слов, как «мерде»,»бастард» и «кошон», но даже они затерялись в потоке ещё более площадной брани.

– Браво! – одобрил майор Виноградов.

Но гостья уже овладела собой:

– Доллары, которые сюда доставят – фальшивые. Ясно?

– Не совсем, – вынужден был честно признаться собеседник. – Поддельные доллары?

– Да. Все два с лишним миллиона…

Как понял со слов сотрудницы Интерпола Владимир Александрович, знать об этом никому не полагалось. Но, с другой стороны, Дэльфин не видела теперь иного способа предотвратить его отьезд…

– Рассказывай!

По данным, полученным некой ближневосточной резидентурой, одна из недружественных мусульманских стран переправила на Кавказ пробную партию поддельной валюты. Несколько миллионов долларов США новенькими, выполненными на высочайшем технологическом уровне стодолларовыми купюрами.

Одним выстрелом убивалось несколько зайцев: во-первых, можно было без особых реальных затрат поддержать сражающихся с русскими «борцов за веру», во-вторых наносился удар по западной экономике и престижу американского казначейства. Наконец, некоторая часть «отмытых» фальшивок должна была вернуться на Ближний Восток в виде чистых инвестиций и легальных банковских счетов.

– Значит, у сепаратистов украли…

– Да! И когда мы получили информацию, что похищенное будут переправлять в Европу при содействии российских спецслужб…

– Ошибаетесь, мадмуазель. Мы, конечно, догадываемся, у кого сейчас заветный чемоданчик, но можем только предполагать, как и кто его сюда доставит.

– Но вы ведь его здесь встретите?

– Нет, вряд ли. Об этом речи пока не было… Моя миссия заключается в том, чтобы вытянуть на себя и «прощупать» потенциальных партнеров.

– Партнеров?

– Да, тех, кто предлагает за доллары определенный товар. Вы ведь знаете, какой?

– Нет. – Дэльфин встрепенулась, и Виноградов почему-то сразу поверил, что француженка не врет. Или господа из парижского бюро располагали не всей информацией, или просто не довели её до исполнительницы. Последнее, впрочем, вряд ли… Это было уже значительно лучше. Всегда приятно, когда есть чем и о чем поторговаться! А человек, лишенный разменной информации подобен голому среди волков.

Значит, Генерал если и сдал его, то не с потрохами, а только по частям. Но скорее всего, утечка произошла не на самом верху, а где-то с краю.

– Тогда слушайте… коллега. Я тоже не должен был этого говорить, но раз уж так получилось – слушайте! Вы знаете что-нибудь о введении единой европейской валюты?

– Насчет евроденег? Только то, что было в газетах.

…Через некоторое время они приблизились к некоему подобию компромисса. Дэльфин прошлась по комнате и вернулась к ставшему уже привычным месту на Виноградовской постели:

– Хорошо, пусть пока так и будет. Но я должна перепроверить то, что вы сообщили!

– Собственно, для этого я вам все и рассказал.

– Все? – поиграла бровями собеседница.

– Все, что имеет отношение к делу.

– А какие гарантии…

– Да что все об одном и том же! У меня тоже нет уверенности… И если уж на то пошло, это я играю на чужом поле – вы-то дома, верно?

– Ладно. Когда мы встретимся?

– Когда у вас или у меня возникнет такая необходимость. Хотя… – от табачного дыма и нервного напряжения начинала побаливать голова, пора было в душ и спать. Но в конце концов, он не был бы мужчиной, если хотя бы не попытался:

– Полагаю, официальная часть закончена?

– Да, пожалуй, – кивнула девушка напротив. Нельзя сказать, что она была красива, но определенный шарм, безусловно, присутствовал. Кроме того, сказывался элемент экзотики.

– Тогда, может быть, нам… – Виноградов не имел опыта флиртов с иностранками, поэтому отсутствие словарного запаса пытался компенсировать игрой глаз и мимикой.

Тем не менее, Дэльфин его поняла:

– Вы имеете в виду секс?

– В некотором роде, – неожиданно для самого себя смутился Владимир Александрович. Сказывалось воспитание – майор вырос в стране, где ещё лет пятнадцать назад импортные презервативы путали с жевательной резинкой, а слово «минет» писалось с мягким знаком в середине.

– В некотором роде… – задумчиво повторила незваная гостья. – Странный вы народ, русские! Я же ясно сказала, ещё в самом начале и про астурийский сыр, и про расстройство желудка. Вы не поняли?

– Нет, – честно признался Виноградов. И глядя, как за Дэльфин закрывается дверь пробормотал, скорее для собственного успокоения сакраментальное:

– Не очень-то и хотелось…

Первым делом Владимир Александрович открыл форточку. Потом разделся до гола. Потом принял контрастный душ…

И только после этого почувствовал, что голоден.

Что бы там ни утверждали ученые теоретики, думать надо на сытый желудок. На часах было начало второго – не то, чтобы рано, но и не слишком поздно. В самый раз для легкого ужина по здешним фестивальным меркам.

И плевать, что голодный волк быстрее бегает! На то они, как говорится, и волки…

Виноградов достал из пакета свежее белье, и неожиданно понял, что все-таки беспокоило его в течение долгой беседы с француженкой. Телефон! Очаровательной Габриэле и её спутнику, прежде чем подняться в номер, необходимо было для приличия позвонить: а вдруг хозяин возьмет трубку? Но телефон молчал – и до, и после…

Владимир Александрович шагнул к аппарату и потянул за шнур. Так и есть: вилка вынута из розетки, а на шурупах белеют свежие следы от чего-то острого.

Вот ведь проказница! Неизвестно, насколько тщательно и профессионально Дэльфин обследовала номер в поисках чужих «закладок», но свою она явно оборудовать успела. Возвращение хозяина помешало привести все в рабочий вид, однако идеальных шпионов не бывает… Тем более, что отключенный телефон всегда можно обьяснить дополнительной защитой от прослушивания.

А если это не её работа?

Если, к примеру, до прихода девицы все уже так и было: молчащий аппарат, шнур за кроватью? Приготовлено специально для русского идиота, который непременно заметит непорядок и захочет поковыряться. Или даже просто сунет вилку в розетку, а там контактики замкнутся – и привет, рванет так, что мало не покажется! Кусочка пластида вполне хватит, если и не убить, то покалечить: ручки, ножки, глазки…

Сразу стало как-то зябко. Виноградов поежился, подошел к окну и закрыл форточку. Потом оделся, косясь на телефонный провод: сволочи!

С другой стороны – вряд ли. Гостья уверяла, что осмотрела все, а такую приманку она при всем желании не могла не заметить. И обязательно сунула бы внутрь свой любопытный женский нос…

Или нет? Может, обостренное чувство опасности, выработавшееся у Владимира Александровича за долгие годы ошибок, неудач и кровавых потерь давно уже преподается в полицейских академиях и разведшколах Европы? В качестве какого-нибудь обязательного курса – с математическими таблицами, картинками и тестами лучших психологов… Было бы обидно – за свой опыт майор заплатил слишком высокую цену. Да пошли они все! Виноградов решительным жестом воткнул телефонную вилку на место.

И ничего плохого, естественно, не произошло… Ожившая трубка ответила длинным, басовитым гудком. Владимир Александрович вытер тыльной стороной ладони пот со лба, потом обтер о штаны и сами достаточно влажные руки:

– Так твою мать… перемать… разэдак! – пусть слушают, козлы драные, как в извращенной форме поступает с их родными и близкими рассерженный русский человек.

Жаль, что только на словах… Виноградов опять отключил телефон, достал из кармашка сумки перочинный ножик и аккуратно отделил крышку розетки: вот она, малышка! Крохотная, красивая, с приличным радиусом передачи и главное – питается прямо от сети.

Владимир Александрович и сам предпочитал такие, но в период его частносыскной деятельности хорошая электроника стоила дорого… Поэтому и тогда, и после восстановления в органах приходилось довольствоваться моделями попроще.

– Ку-ку, мадмуазель! – зачем-то сообщил Виноградов радиомикрофону. Затем аккуратно отсоединил его, и с болью в сердце спустил в унитаз.

После чего, с чувством глубокого удовлетворения, восстановил телефонную розетку в первозданном виде.

Снова дало о себе знать чувство голода – на этот раз вместе с абсолютно естественным желанием выпить. Майор проверил наличие бумажника, на всякий случай переложил отдельно паспорт и потянулся за ключами…

По дороге из номера в ресторан с ним ничего не случилось.

– Буэнас ночес… – Действующие лица и исполнители находились на сцене. Как пишется в пьесах: «явление восьмое – те же, и Виноградов».

Опять , как и прошлым вечером, было шумно, весело и накурено до головокружения… На этот раз тон задавал отчаянный публицист Пако Игнасио Тайбо – кумир либеральной испаноязычной интеллигенции и душа фестиваля.

Сидя во главе огромного, во всю длину ресторана, стола, он одной рукой отбивал такт, а другой темпераментно дирижировал сводным интернациональным хором собравшихся. Пели нечто озорное и чуть-чуть похабное, вроде русских частушек – это ясно отражалось на лицах и в жестах участников вечеринки.

За мелодией особо даже не следили: главное, чтоб получалось громко и выразительно…

– О, русский! Присоединяйтесь. – По мере продвижения от дверей видимость улучшалась – и первой выплыла из табачного дыма розоватая физиономия господина Юргенса.

– Айн момент! – Владимир Александрович поискал глазами недавнюю собеседницу:

– Бон суар, Дэльфин!

Француженка сидела поодаль, между двумя богемного вида соотечественниками и услышав приветствие майора ограничилась ни к чему не обязывающим воздушным поцелуем.

– Садись… – с бесцеремонностью пьяного немец потянул Виноградова за рукав. А когда тот сел на попавшийся рядом свободный стул, прошептал почти на ухо:

– Осторожно. Ни слова, понял?

– Нет, но я не хочу пива, старина! – отодвинулся Владимир Александрович.

Как раз вовремя, чтобы подоспевший официант услышал только эту его абсолютно уместную реплику:

– Сеньор?

Виноградов принял меню и попытался изобразить гурмана. Сделать это оказалось достаточно сложно – все названия были красивыми и вызывали обильное слюноотделение:

– Муй бьен! – похвалил майор неизвестно кого и горячее выбрал, сообразуясь в первую очередь с ценой.

Из выпивки он заказал «куба либре» покрепче, и оказался не одинок – пользуясь случаем, немец тоже громко попросил себе ещё один ром с колой. Перекричать поющих ему не удалось, но расторопный официант понял, кивнул и скрылся куда-то в сторону бара.

Массовый гогот увенчал очередной куплет озорных астурийских «частушек»… Возбужденная публика все же решила дать себе передышку – требовалось срочно утолить жажду, и пение сменилось бульканьем из десятка бутылок и дружным стекольным звоном.

– Ледиз энд кабальерос..!

Уже наполнивший вином свой бокал затейник Пако начал цветистый, многоэтажный тост на невообразимой смеси английского с испанским, и в этот момент Владимир Александрович увидел, наконец, «сладкую парочку»: пресс-секретарь «Черной недели» и не в меру любопытная красавица Габриэла устроились, оказывается, почти напротив.

– О-ла! – помахал он им рукой.

Впрочем, любезное приветствие было истрачено впустую – итальянка и её приятель слабо реагировали на внешние раздражители. Судя по всему, обоим вполне хватало друг друга…

– Повезло парню! – позавидовал господин Юргенс. И был, очевидно, прав: мало того, что парочка слепилась в почти непрерывном поцелуе, так ведь и под столом прикрытые скатертью руки Хуана вытворяли черт знает какие манипуляции… Словом, поведение молодых людей оскорбляло общественную нравственность и будило в окружающих неукротимое желание присоединиться к групповому сексу.

– Сеньор!

Сначала принесли бокалы с кубиками льда, утонувшими в белом роме – рядом с каждым возникла обязательная бутылочка не менее холодной колы… Вот оно, торжество демократии! Каждый мог разбавлять коктейль по своему вкусу.

Затем появилось само собой разумеющееся вино в бутылке с эмблемой «Каса Пачин» и только после – огромное блюдо, на котором среди невообразимого количества гарниров покоились мясные медальоны в соусе из винограда. Теперь только прямое попадание атомной бомбы могло бы оторвать Владимироа Александровича от приема пищи.

Народ снова запел – после паузы собравшихся почему-то потянуло на революционную романтику. Сначала со слезой исполнили «Бэлла чао!», потом – «Команданте Че Гевара». Очень красиво получилось…

Немец пока даже не пытался восстановить контакт – наверное, для этого имелись веские причины, однако сидеть рядом и не общаться было бы неестественно. Поэтому Виноградов, дождавшись относительной тишины, поинтересовался:

– Эрих, простите! Пако Тайбо я знаю, ну ещё Даниэля Чеваррию, Мортена из Норвегии… А эти все – они тоже писатели?

– Писатели? Писатели… – неохотно кивнул господин Юргенс. – В морду дать некому – кругом одни пис-сатели!

…и шпионы с бандитами, хотел прибавить Владимир Александрович. Но сдержался, тем более, что принесли десерт и к нему требовалось заказать ещё чего-нибудь покрепче.

Остаток вечеринки, которую скорее следовало назвать ночным бдением, Виноградов провел в неудачной дискуссии со случайными соседями-англичанами о засилии «голубых» на телевидении. В общем-то, делить было нечего и конфликт исчерпался сам собой… С обсуждения прав сексуальных меньшинств постепенно перешли на сравнительный анализ имевшихся в баре сортов виски, потом, как водится между европейцами, пожурили Америку за бездуховность – и внезапно обнаружили, что основная часть публики уже разбредается по номерам.

За столом не было уже неугомонного Пако, куда-то исчезла Дэльфин со своими французами… «Сладкая парочка» удалилась ещё раньше, так и не потрудившись прервать очередной затянувшийся поцелуй.

– Сколько сейчас времени? Вау! Пора и нам…

– Эй, хефе! – подозвал официанта кто-то из новых знакомых. И вскоре перед каждым клиентом лежал безошибочно вынесенный «приговор».

– Ну, что же – неплохо! – кивнул слегка осоловевший от выпитого Юргенс, изучая свой ресторанный счет.

Процедура оплаты много времени не заняла – каждый выложил за себя причитающуюся сумму, вслух или молча вознося небесам благодарность за традиционную испанскую дешевизну.

Странное дело! Переведя песеты в рублевый эквивалент Владимир Александрович понял, что за такие деньги в приличном питерском кабаке он в лучшем случае получил бы салатик с пивом…

– Может быть, ещё чего-нибудь закажем? – В конце концов, ужин будет числиться по графе «оперативные расходы» и на размер личных Виноградовских командировочных никак не повлияет.

– Нет, я пас. Но в каждом номере должен быть мини-бар… – немец от души зевнул и потянулся, не слишком заботясь о приличиях. При этом он задел и смахнул со скатерти на пол бумажник:

– Ш-шайзе!

Владимир Александрович кинулся помогать, сосед тоже наклонился – и они чуть не стукнулись лбами.

– Извините…

– Все в порядке! – Господин Юргенс потрепал майора по плечу и быстро, на одном дыхании добавил:

– Сиди у себя, дверь не запирай.

Последнюю фразу он произнес по-немецки, но никто, кроме Виноградова все равно не смог бы её расслышать – как раз в этот момент по мостовой в сторону моря прогрохотал тяжеленный ночной мусоровоз.

Владимир Александрович без слов, одним движением век подтвердил, что информация принята. Впрочем, это вовсе не значило, что поступит он соответственно…

У стойки портье покачивалась грудастая пьяная тетка из голландской сьемочной группы. Поигрывая ключами, она с ненавистью и надеждой изучала бредущих мимо мужчин. Одного, зазевавшегося, даже остановила – но тот, вежливо щелкнув зажигалкой, дал прикурить и отправился дальше.

«Сволочь, – читалось во взгляде тоскующей дамы. – Я бы, конечно, его к себе не пустила, но… почему же он даже не попытался!»

В душе Виноградова, а может – чуть ниже, шевельнулся подогретый вином и хорошей пищей бесенек: а почему бы и нет? В конце концов, голландка – это тоже экзотика… Но потом майор все-таки посчитал, что не стоит смешивать сказку с постелью и шагнул в кабину лифта.

… К себе он входил не то чтобы со страхом, но и без малейшей уверенности в собственном персональном светлом будущем. Однако, ни обнаженных красавиц, ни громил с пистолетами за дверью не оказалось, и это само по себе было не так уж плохо.

В номере стало довольно свежо и почти прохладно – перед тем, как сойти в ресторан Владимир Александрович оставил приоткрытой форточку и запах дамских сигарет успел выветриться до приемлимой концентрации.

За окном уже скоро должно было начинаться утро. Чтобы не заснуть, Виноградов открыл банку «пепси»…

Неожиданно громко рассыпался трелью забытый напрочь телефонный аппарат. Было бы преувеличением сказать нечто вроде того, что «звук его ударил по напряженным нервам», но и приятного в этом показалось Владимиру Александровичу мало.

– Хэллоу?

А в ответ – тишина… И короткие гудки отбоя.

Начинается, подумал майор. Начинается…

Выброшенный в кровь неожиданным ночным звонком адреналин постепенно вернулся в исходное состояние. Владимир Александрович в несколько глотков прикончил безалкогольное содержимое банки – и услышал негромкий стук.

– Хирайн, – блеснул Виноградлов познаниями в немецком.

Стук, однако, повторился.

– Входите, не заперто! – повторил уже по-английски майор, подходя к двери.

С той стороны то ли не слышали, то ли не понимали. Владимир Александрович взялся за ручку, нажал на нее, потянул на себя…

Первый удар пришелся по переносице – так, что Виноградов даже не успел среагировать на выброшеную из темноты коридора руку. Вторым ударом его отнесло назад, почти к самой кровати, а третьего майор уже не почувствовал.

ИНТЕРЛОГ

– Добрый день!

– Здравствуйте.

– Его уже вызвали на допрос.

Тайсон сидел один, как и положено потенциальному смертнику. Он ещё не был осужден, даже следствие не закончилось, но судьба арестованного ни у кого сомнений не вызывала… В таких случаях предписывается особый режим содержания – терять человеку все равно нечего и он запросто может, к примеру, задушить сокамерника или изуродовать зазевавшегося контролера.

Впрочем, именно к этому парню у администрации следственного изолятора ФСБ претензий не было: дисциплинирован, не агрессивен, правила внутреннего распорядка и личной гигиены соблюдает.

– Вы готовы? Насчет пропуска…

– Не беспокойтесь. Все в порядке.

Так уж получилось, что сам Генерал никогда не служил в ленинградском управлении КГБ. Но соответствующее пенсионное удостоверение у него имелось – по нему можно было практически беспрепятственно проходить в Большой Дом, не привлекая лишнего внимания. Делать какой-то другой документ прикрытия не имело смысла – названия «конторы» и её подразделений изменялись уже по несколько раз и действующие сотрудники госбезопасности просто не успевали фотографироваться на бланки с новыми реквизитами…

– Можем идти? – встречающий занимал в Управлении не слишком высокий, но достаточно значимый пост. Придя в контрразведку перед самым разгоном партийных органов, он уверенно и неторопливо делал карьеру на новом месте.

Такие люди больше дорожат собственной репутацией, чем интересами государства. На этом их обычно и вербуют…

– Разумеется.

Для пешеходов как раз загорелся зеленый сигнал светофора, и мужчины пересекли оживленный проспект – вроде бы и вместе, но на некотором расстоянии один от другого.

Все как обычно… Шумный, вонючий поток автомобилей, вечно раздолбаные трамвайные пути и ветер с Невы. Генерал родился и вырос на Шаболовке, поэтому к северной столице испытывал присущее большинству москвичей смешанное чувство завистливой робости и пренебрежения.

На углу Литейного и Захарьевской лениво ощупывал глазами прохожих патруль ОМОНа, а прямо напротив гаишник единственным жестом полосатой волшебной палочки вытянул из транспортного потока не приглянувшийся ему серебристый «лендровер». Двое в штатском провели к «милицейскому» входу какого-то стриженого бугая с синяком под глазом и вывернутыми назад руками.

Интересно, подумал Генерал. В начале девяностых он услышал от местного коллеги, что здание пресловутого питерского Большого Дома строилось вовсе не для Управления внутренних дел. И до сих пор является неоспоримой собственностью органов госбезопасности, как бы они не назывались! Несмотря на то, что ребятам из ГУВД предоставлен парадный подьезд, а сами хозяева пользуются чуть ли не черным ходом – исторически так сложилось, что милиция является тут всего лишь арендатором.

И с формальной точки зрения договор аренды может быть расторгнут в любой момент…

– Чудны дела твои, Господи!

– Что, простите? – обернулся сопровождающий.

– Нет, это я так.

Формальности при входе не отняли много времени. Хотя Управление являлось и является чуть ли не самым охраняемым обьектом города, всеобщее падение нравов и паралич власти не могли не коснуться даже святая святых… Так, недавно петербургская пресса смаковала скандальную кражу со взломом из книжного киоска: пикантность ситуации заключалась в том, что киоск этот располагался в одном из секретных внутренних коридоров УФСБ.

Преступников, кажется, все-таки нашли…

Оставалось добраться до цели. Спутник то и дело с кем-то раскланивался, кому-то пожимал руку, и Генерал на всякий случай чуть-чуть поотстал. Впрочем, здесь никто ни на кого не обращал внимания – главное было идти с уверенным видом и не задавать вопросов.

Лифтом пользоваться не стали – мало ли кто попадется в кабине… Пересекли внутренний дворик с воротами, через которые шестьдесят лет назад по ночам выезжали неприметные до безобразия грузовики с мертвецами.

Сопровождающий посчитал своим долгом прокомментировать – благо, вокруг в поле зрения никого: Особое совещание… расстрельные списки… тайные пустоши. Пишут, что многих поубивали именно здесь – где сейчас оборудованы сарайчики для хозяйственного инвентаря.

Генерал едва заметно пожал плечами – грехи отцов и «старших товарищей» его волновали мало, со своими бы разобраться.

– Сюда, пожалуйста!

Миновали чисто вымытый, обитый бледно-голубой вагонкой переход – здесь уже начиналось то, что когда-то именовали «внутренней тюрьмой НКВД»… Но особое впечатление производил непривычно натуралистический бюст товарища Дзержинского в одном из полутемных углов – вид у Железного Феликса был усталый и растрепанный, как после ночи допросов.

– Уже почти пришли…

По пути сопровождающий привычно нажимал кодовые комбинации и сигнальные кнопки, предупреждая охрану о том, что идут свои – так уж было заведено, хотя их изображение и без того передавалось на центральный пульт множеством видимых и невидимых телекамер.

– А вот это, говорят, сам Шемякин расписывал! – снова не удержался спутник, показывая на какое-то декоративное фанерное панно революционно-патриотического содержания. – Когда у нас находился.

На этот раз Генерал кивнул…

В одном из следственных кабинетов курил немолодой уже мужчина в коричневом пиджаке.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте! – увидев, что вошедшие непроизвольно морщатся, он принялся торопливо разгонять рукой загустевший табачный дым:

– Извините. С этой вентиляцией…

– Вы свободны, товарищ Лобанов. До… двенадцати тридцати! – распорядился тот, кто привел сюда Генерала.

Дождавшись, пока за следователем, который официально «вел» арестованного, закроется дверь, он поинтересовался:

– Я ещё нужен?

– Нет. Можете идти.

– Побуду здесь, рядом. Подстрахую…

Честно говоря, сопровождающий не совсем понимал, почему нельзя было организовать эту встречу обычным порядком. Но если руководство Управления сочло необходимым соблюсти некоторую видимость конспирации – ну, что же… наше дело маленькое.

– Да, кстати, – он выдвинул ящик стола и достал средних размеров полиэтиленовый сверток:

– Как просили!

– Отлично.

Дверь опять закрылась, но почти сразу же по селекторной связи доложили о том, что подследственный доставлен.

– Введите!

… Несколько секунд они молча смотрели друг на друга – плохо выбритый, с изуродованным ухом гигант и седой старичек в неудобном кресле.

– Присаживайся.

– Может, для начала наручники снимите?

– Не знаю… Боюсь, что ты без них разных глупостей понаделаешь.

– Хотел бы – и в этих ваших железках понаделал! – хмыкнул человек по прозвищу Тайсон, оглядывая щуплую фигуру собеседника. – Не верите?

– Верю.

Генерал нажатием кнопки вызвал выводящего контролера и отдал команду. Когда они снова остались вдвоем, развернул лежащий на столе пакет:

– Шоколад. Сигареты… Там ещё должна быть копченая колбаса, как ты любишь.

– А пива нет? – массируя свои огромные, размером со среднестатистический бицепс, запястья поинтересовался Тайсон.

– Нет, – серьезно ответил старик. – Не положено.

Подследственный пожал плечами, без стеснения порылся в содержимом свертка и распечатал пачку «Кэмела»:

– А спичку дайте?

– Как-то не подумали… – искренне огорчился чужой нерасторопности Генерал. – Сейчас!

Опять пришлось нажимать на кнопку вызова… Наконец, все мелкие технические проблемы были устранены.

– А где этот, майор Лобанов?

– Твой следователь? Что – уже скучаешь?

– Да не то чтобы… Но в тюрьме, знаете ли, все перемены – к худшему.

– Знаю. Я сидел. Побольше твоего – и здесь, в Союзе, и… там! – старик жестом показал куда-то на юго-восток, в сторону сопредельного государства. – Только меня ещё били к тому же.

– А вы кто?

– Генерал. – представился собеседник.

– Из этих? – Тайсон обвел взглядом угрюмые стены Большого Дома.

– Нет. Просто – Генерал. Но не надо даже мечтать о том, чтобы взять меня в заложники, ладно?

– Здрас-сте! Почему вы решили, что… – не очень естественно изобразил удивление собеседник.

– Да потому, что я в твоей ситуации подумал бы сейчас о том же самом!

Тайсон внимательно посмотрел в глаза сидящему напротив человеку, почесал то место, где некогда красовалась ушная раковина – и потянулся за следующей сигаретой:

– Ну, что же… Как говорили раньше сватам родители невесты: «у нас товар – у вас купец»!

– А разве не наоборот? – удивился Генерал, имея в виду, конечно, не русские свадебные традиции, а свое появление. И немного понизил голос:

– Хотя, наверное, ты прав.

Все-таки, увечье сказывалось – подследственный все время вынужден был напрягать слух и старался повернуться к собеседнику здоровым ухом. От этого в позе его то и дело угадывалась некоторая ущербность и страх показаться смешным.

– Жаль, но я все рассказал на следствии. И вряд ли смогу ещё что-то добавить…

– Посмотрим. Не возражаешь, если мы чуть-чуть пробежимся по протоколам твоих допросов?

– Давайте. Мне все равно.

– Не надо кокетничать. Всегда есть, что терять… и на что надеяться. Итак! – Генерал положил перед собой блокнот и пролистнул несколько заполненных пометками страничек. Чувствовалось, что у него было время и возможность основательно поработать с уголовным делом, допуск к которому строго ограничен:

– Итак, ты был комиссован после ранения…

– После третьего ранения! И тяжелой контузии, кстати.

– Да, я читал. Награды?

– «Звезда» и «Боевые заслуги» – после Афгана. Вторая «звездочка» за Карабах, а в прошлом году «Отвагу» дали и ещё крестик этот новый… Ну, значки, конечно, всякие.

«Значками» бывалые офицеры называют различные юбилейные медали и те, что вручают за выслугу лет.

– Достойно! Достойно уважения…

– Спасибо. А то товарищ следователь как-то на днях мне выдал, что порядочный человек должен в принципе презирать и ордена, и звания!

– Наверное… – пожал плечами старик. – Но, все-таки, лучше их сначала заслужить, получить, а потом уже презирать – имея!

Он усмехнулся чему-то своему и подчеркнуто громко продолжил:

– Это есть у меня один приятель, детективы пишет. Прорвался наконец в Союз писателей…Я спрашиваю – зачем? А он в ответ: «Чтобы иметь моральное право сказать, что Союз этот – такое же дерьмо, как и все остальное!»

Подследственный ещё раз внимательно, оценивающе посмотрел на собеседника:

– Жаль, что мы не встретились раньше.

– Может, оно и к лучшему… Ладно! После демобилизации ты купил туристическую путевку в Париж – зачем?

Вопрос прозвучал диковато, но оба знали, о чем в действительности идет речь:

– Там же написано. Чистосердечное признание…

– Повторить?

– А почему я должен вам отвечать?

Впрочем, вскоре бывший спецназовец по прозвищу Тайсон уже не тратил времени на бессмысленные пререкания… Круг интересов странного посетителя касался в первую очередь вещей, остававшихся ранее далеко за рамками официальных протоколов уголовного дела – более того, арестованному показалось даже, что сама история с нападением на блок-пост и уничтожением армейского наряда волнует его куда меньше, чем многое другое.

– После того, как не получилось с поступлением во французский Иностранный легион… ты вернулся в Россию?

– Нет. Мы сразу полетели на остров.

– Ты имеешь в виду турецкую часть Кипра?

– Да. «Муслимы» её в семьдесят четвертом году оккупировали, провозгласили свою республику. Никаких проблем – платишь за визу десять баксов…

– Вы были вдвоем? С этим твоим бывшим подчиненным?

– Да. Его тоже не приняли, мы уже хотели возвращаться домой, но у Айболита оказался знакомый азербайджанец. Он сейчас в Париже наркотой торгует… Так вот, этот Вагиф и подсказал, как добраться до базы под Фамагустой.

– Как фамилия Вагифа?

– Не знаю, – пожал плечами подследственный.

– Нехорошо… Отправить человека на тот свет – и даже фамилии не запомнить!

– Откуда вы знаете? – Тайсон скорее удивился, чем испугался. В принципе, ещё один «мокрый» эпизод, да ещё и на территории Франции, ему ничем не грозил.

– Знаю. Я вообще очень много чего знаю. Сломали бедному эмигранту шейные позвонки, а потом симитировали самоубийство… Ай-яй-яй!

– Деньги понадобились, – с нехорошей улыбкой развел руками одноухий верзила. – Нам бы даже на билет до Кипра не хватило. И что прикажете делать?

– Ладно, невелика потеря для человечества… Кто руководит базой?

– Формально, разумеется, турки. Но непосредственно всеми вопросами специальной подготовки ведают наши.

– Русские?

– Нет. Лица, как бы сказать, известной южной национальности. Горцы!

– И они вас нормально приняли?

– А почему нет? Они моих «бешеных» в деле видели, у себя дома… Прокатали, конечно, сначала – спарринги, стрельба. А потом зачислили.

– Да уж! Восток – дело тонкое… – покачал головой Генерал.

– А Кавказ – дело темное! – согласился Тайсон.

И тот, и другой могли привести массу примеров того, как причудливо трансформируются под горным солнцем привычные, казалось бы, понятия: друг, враг, измена, выгода…

Например, оба знали историю о том, как наряд одного из ОМОНов задержал в зоне боевых действий двух подозрительных бородачей без документов. Сговорились «по-божески» – всего за тысячу долларов и пять миллионов российских рублей боевики отправились восвояси. Но, то ли жадность их обуяла, то ли просто стало – слю-шай! – обидно… Словом, дети гор пришли к родственникам, в республиканскую прокуратуру, созданную из Москвы, но укомплектованную местными кадрами. Там у них с радостью приняли заявление, все показательно оформили, выписали постановления на задержание омоновцев… и отправили гонца к подполковнику, командиру сводного Отряда. Отправили не с лихим конвоем военной комендатуры, а с выгодным коммерческим предложением – выкупить дурно пахнущие документы всего за пятнадцать миллионов!

И подполковник заплатил. Не сам, конечно – что-то вернули «виновники торжества», что-то пришлось взять из казенных, выделенных на скудное милицейское пропитание сумм… А как прикажете поступить? Мог получиться показательный процесс, а тут столичная комиссия, пресса – даже советник президента на МВД бочку катит. Карьера дороже!

А деньги местные товарищи между собой поделили честно – долю пострадавшим боевикам, долю в местную прокуратуру… Еще и в наваре остались.

Так что, Восток – дело тонкое, а Кавказ…

– Тебя назначили старшим группы… Сколько в ней было человек?

– Со мной – одиннадцать. Славяне. Трое русских, поляк, болгарин… Остальные – хохлы-националисты.

– Какая ставилась задача?

– Нас, конкретно, готовили к похищению Радована Караджича, лидера боснийских сербов. Он обвиняется Международным трибуналом в этнических чистках, но мусульмане считают, что это был фактически геноцид. И хотят судить его у себя, по своим законам…

Генерал кивнул – сказанное походило на правду. Когда-то израильским спецслужбам удалось проделать то же самое с Эйхманом, нацистским преступником – они его выкрали, а потом, кажется, казнили.

– Почему сменили задание?

– Прибыл «крутой» заказчик. Посмотрел пару дней тренировки – и ему понравилось, как мои парни работают. Хотя и в других группах тоже были бойцы классные. С начальством проблем не было…

– Ваше мнение спрашивали?

– Ну, формально… да! Хотя, в принципе, и мне, и ребятам было плевать, где по горам лазать – лишь бы платили. А этот пообещал в полтора раза больше.

– Что требовалось сделать?

– Обычная диверсионная боевая задача – перехватить на перевале колонну, уничтожить и забрать документы. Затем выйти к точке десантирования и вертолетами обратно, на террриторию сопредельного государства.

– Что за документы?

– Не знаю. Они должны были находиться в черном портфеле-»дипломат» с кодовым замком. – И не дожидаясь дальнейших вопросов, Тайсон продолжил:

– Операция сорвалась не по вине ребят… Просто, козлы-пилоты сбились в горах с маршрута и высадили нас на двенадцать километров севернее. Когда добрались, дорога уже была пуста, колонны и след простыл. Удалось только засечь идущую обратно «ниву» – её номера значились в списке машин, сопровождавших груз.

Генерал молча слушал. Собеседник вытянул из пачки очередную сигарету, помял её, но прикуривать передумал:

– Дальше все есть в материалах дела… Хотелось перехватить «ниву» тихо, где-нибудь по пути, но эти бедолаги, пацаны с блок-поста тормознули её раньше – и ждать уже было нельзя. Мы не успели бы к вертолетам! Пришлось… Вы понимаете?

– Понимаю… Так сказать, производственная необходимость. – Старческий голос звучал громко и вполне нейтрально:

– Список номерных знаков и приметы автомобилей колонны вы тоже получили от «заказчика»?

– Да. Наводка была очень качественная.

Человек напротив положил на стол несколько фотографий:

– Кого-нибудь узнаешь?

Не разумом и логикой, а звериным чутьем матерого диверсанта Тайсон понял, что этот момент в разговоре является ключевым. Вот он – «товар», за который «купец» готов платить!

Взяв в руки снимки он не торопясь перетасовал их, потом положил обратно:

– Что мне будет? За ответ?

– А что ты хочешь?

– Нетрудно догадаться! – сейчас бывшего спецназовца интересовала только собственная жизнь.

– В принципе, ведь имеются самые разные способы… Будет очень больно! Или наоборот – превратишься в веселого идиота.

– У меня теперь есть адвокат.

– Шутишь…

Некоторое время собеседники сидели молча, стараясь почему-то не встречаться взглядами. Потом Тайсон коротким движением разметал по столу веер фотографий и выбрал нужную:

– Этот! «Заказчик»… Все называли его Посланником. Остальных я не знаю.

– Не путаешь?

– Нет. Все приказы, деньги и снаряжение я получал непосредственно от этого парня.

Генерал повернул к себе снимок:

– Сукин сын! – с черно-белого матового прямоугольника на него дружелюбно смотрел недавний партнер по переговорам в Прибалтике.

– Я вам больше не нужен? – вместо задуманной дешевой бравады в вопросе одноухого явственно послышались заискивающие нотки. Он и сам это почувствовал, поэтому осекся и замолчал.

Генерал не стал спешить с ответом.

Выдержал паузу, аккуратно сложил фотографии в стопку и спрятал их во внутренний карман светлого пиджака:

– Посмотрим. Возможны варианты…