Танец смерти

Глава 29

Пока Марго разогревала в кухне обед, Нора оглядела неожиданно большую и элегантную квартиру. У стены стояло пианино с разложенными на пюпитре нотами популярного бродвейского мюзикла. Рядом на стене висело несколько гравюр работы девятнадцатого века с изображением странных животных. У противоположной стены стоял стеллаж, половина полок которого была забита книгами, а вторая половина занята разнообразными интересными предметами: тут были римские монеты; египетский флакон для духов; маленькая коллекция птичьих яиц; наконечники стрел; индийский горшок; обломок сучковатого топляка; окаменелый краб; морские раковины; два птичьих черепа; несколько минералов и золотой самородок – кунсткамера в миниатюре. На дальней стене Нора увидела яркий навахский ковер.

Квартира кое-что рассказала ей о Марго. Нора подумала, что она более интересный человек, чем могла показаться на первый взгляд. И денег у нее гораздо больше, чем ожидала Нора. Квартира не дешевая.

Из кухни послышался голос Марго.

– Извините, что оставила вас в одиночестве. Сейчас приду.

– Может, помочь?

– Нет-нет, отдыхайте. Красное или белое?

– Буду пить то же, что и вы.

– Тогда белое. У нас будет рыба.

Нора уже почувствовала доносившийся из кухни аппетитный запах. Судя по всему, Марго припускала лосося в нежном кур-буйоне[18]. Минуту спустя Марго внесла на блюде большой кусок рыбы, гарнированной укропом и кружками лимона. Она поставила блюдо на стол, вернулась в кухню и принесла бутылку охлажденного вина. Наполнила бокал Норы, налила вина себе и уселась.

– Да это настоящий обед, – воскликнула Нора, потрясенная не столько блюдом, сколько тем, что Марго взяла на себя такой труд.

– Я просто подумала, что Билл в командировке, а вы с этой выставкой совсем замучились, и решила, что вам нужен небольшой перерыв.

– Перерыв нужен, но я никак не ожидала, что он будет таким приятным.

– Я люблю готовить, но мне редко представляется такая возможность. Не хватает времени встречать гостей. – Она насмешливо улыбнулась и быстрым жестом отвела от лица короткие каштановые волосы. – Ну, и как дела с выставкой?

– На этой неделе я впервые ушла с работы до полуночи.

– Ничего себе.

– Времени у нас в обрез. Не знаю, как они собираются все успеть, но те, кто раньше этим занимались, заверяют, что в конце концов все будет в порядке.

– Я знаю, как это бывает. Придется сегодня вечером зайти в музей.

– В самом деле?

Марго кивнула.

– Надо довести до ума выпуск «Музееведения».

– Господи, Марго. Вам не следовало тратить время, готовя для меня еду.

– Вы шутите? Я должна была выбраться из этой пыльной дыры хотя бы на несколько часов. Поверьте, мне этот перерыв так же приятен.

Она отрезала кусок лосося и положила Норе на тарелку, добавила несколько побегов отлично сваренной спаржи и немного дикого риса.

Нора смотрела, как она раскладывает еду, и удивлялась, что так ошибалась в оценке этого человека. Марго действительно при первых их встречах была довольно резка, но вне стен музея она предстала совершенно другим человеком, открытым и душевным. Нора была удивлена. Марго явно стремилась к примирению. Не удовольствовавшись извинением, она пригласила Нору на домашний обед.

– Кстати, я хочу, чтобы вы знали: статью я все же опубликую. За этим, скорее всего, ничего не последует, однако считаю долгом изложить свое мнение.

Нора почувствовала невольное восхищение. Даже при поддержке Мензиса на такой поступок нужно было решиться. Ей и самой приходилось выступать против администрации музея. Протесты даром не проходили: некоторые чиновники на редкость мстительны.

– Это мужественный поступок.

– Да какое там мужество, скорее глупость, но раз я сказала, что собираюсь это сделать, обязательно сделаю, хотя попечители на меня уже ополчились.

– А ведь это ваш первый выпуск.

– Первый и, возможно, последний.

– Я своего мнения не изменила. Хотя по сути я с вами и не согласна, но считаю, что у вас все права на опубликование статьи. Можете на меня рассчитывать. Думаю, что и в отделе все с этим согласятся, за исключением, возможно, Эштона.

Марго улыбнулась.

– Знаю. И мне приятна ваша поддержка, Нора.

Нора отхлебнула вина, взглянула на этикетку: «Верментино». К тому же очень хорошее. Билл, знаток вин, многому научил ее за последние два года.

– Женщине тяжело работать в музее, – сказала она. – Хотя сейчас много лучше, чем прежде, но во главе отдела женщину встретишь не часто. Попечительский совет составлен из амбициозных юристов и банковских служащих, две трети из которых мужчины, при этом они мало интересуются наукой и просвещением.

– Обидно, что такой знаменитый музей, как наш, идет по накатанной дорожке.

– Так уж устроен мир.

Нора положила в рот кусочек лосося. Замечательный вкус, ей редко доводилось отведать столь замечательно приготовленную рыбу.

– Расскажите мне, Нора, как вы познакомились с Биллом? Я знала его в музее, когда была студенткой. Считала его закоренелым холостяком. Несмотря на это, он мне нравился, но я скрывала свою симпатию. Человек он любопытный.

– Он вам нравился? Когда я его впервые увидела, подумала, что такого придурка еще не встречала. – Она улыбнулась своим воспоминаниям. – Это было в городе Пейдж, штат Аризона. Он сидел в лимузине, ставил автографы на собственные книги.

Марго рассмеялась.

– Я очень хорошо себе это представляю. Забавно, он поначалу действительно производит плохое впечатление, пока вы не обнаружите, что у него золотое сердце... и львиное мужество.

Нора кивнула, слегка удивившись ее проницательности.

– Поняла я это не скоро, пока не разглядела, что стоит за позой «неустрашимого репортера». Мы с Биллом очень разные, но, думаю, браку это на пользу. Я не смогла бы выйти замуж за человека, похожего на меня: слишком я властная.

– Я тоже, – сказала Марго. – А что вы делали в Пейдже?

– Это целая история. Я возглавляла археологическую экспедицию в каньоны Юты, а Пейдж был местом сбора.

– Звучит романтично.

– Да. Как оказалось, слишком романтично. Потом получила работу в музее Ллойда.

– Что вы говорите! Значит вы были там, когда он закрылся?

– Закрылся он, можно сказать, раньше, чем открылся. Пальмер Ллойд, похоже, разорился. К тому времени я сожгла корабли и снова осталась без работы. В конце концов устроилась сюда.

– Что ж, Ллойд потерял, а мы приобрели.

– Вы имеете в виду зал бриллиантов, – засмеялась Нора.

Когда планы Ллойда открыть музей потерпели неудачу, Нью-Йоркский музей естественной истории поднапрягся и – благодаря огромному пожертвованию богатого мецената – выкупил у Пальмера Ллойда известную на весь мир коллекцию бриллиантов для залов драгоценных камней.

Марго тоже засмеялась.

– Не глупите. Я имела в виду вас.

Нора отпила глоток вина.

– Ну а вы, Марго? Не расскажете о себе?

– Я здесь проходила студенческую практику. В это время в музее произошло несколько убийств. Билл писал о них в первой своей книге. Вы ее читали?

– Да вы шутите. Билл не стал бы со мной встречаться, если бы я не прочла все его книги. Он, конечно, не настаивал на этом, но намеки были слишком очевидны.

Марго снова рассмеялась.

– Из того, что я прочла, – сказала Нора, – видно, что у вас были удивительные приключения.

– Да. Кто сказал, что наука скучна?

– Что же привело вас снова в музей?

– После защиты докторской диссертации я устроилась в фармацевтический концерн. Сделала это, чтобы порадовать маму: ей страшно хотелось, чтобы я пошла по семейным стопам, а я все время отказывалась. Я получала кучу денег, однако, работая там, словно бы делала матери одолжение. Бедная мама. Она никак не могла взять в толк, зачем я трачу жизнь на изучение людей, протыкающих в нос кости. Несмотря на большие деньги, работа меня не увлекала, к тому же я не умею трудиться в команде и лебезить перед начальством. И вот однажды мне позвонил Хьюго Мензис. Он знал меня по прежней работе в музее и прочитал некоторые мои статьи на медицинские темы. Мензис спросил, не хочу ли я вернуться в музей. В «Музееведении» только что появилась вакансия, и он предложил мне ее занять. Вот так я здесь и оказалась. – Она показала Норе на тарелку. – Хотите еще?

– Не откажусь.

Марго положила ей кусок лосося и взяла немного себе.

– Вы не слышали о марше индейцев тано через страну? – спросила она, не отрывая глаз от своей тарелки.

Нора вскинула на нее глаза.

– Нет.

– Музей пытается это замалчивать, надеется, что правда не выйдет наружу. Поскольку вы являетесь одним из кураторов выставки, думаю, вам следует об этом знать. Тано начали марш протеста. Вышли из Нью-Мексико и направились в Нью-Йорк просить о возвращении масок. Они хотят встать перед музеем в день открытия, танцевать, петь и раздавать листовки.

– Только не это, – простонала Нора.

– Мне удалось поговорить с лидером группы, жрецом и старейшиной. Человек он очень приятный, однако твердо намерен осуществить задуманное. Они верят, что каждая маска обладает душой, и индейцы хотят обратиться к ним и сказать, что они не забыты.

– Но в день открытия? Будет скандал.

– Они очень искренни, – тихо сказала Марго.

Нора взглянула на нее, резкость едва не сорвалась с ее губ. Затем смягчилась.

– Полагаю, вы правы.

– Я действительно пыталась отговорить их от этого шага. Как бы то ни было, говорю об этом, потому что знаю: вы уважаете прямоту.

– Спасибо, – Нора на мгновение задумалась. – Эштон впадет в истерику.

– Как вы только его терпите? Такой придурок.

Нора расхохоталась: Марго сказала правду.

– Вы бы посмотрели, как он все это время носится по выставке, орет на всех, машет руками, шерсть дыбом.

– Перестаньте! Даже представлять противно.

– А Мензис? У него для каждого найдется доброе слово, ободрение. За пять минут он достигает того, чего Эштону не удается сделать за целое утро.

– Это называется урок менеджмента. – Марго указала Норе на бокал. – Еще?

– Пожалуйста.

Марго наполнила оба бокала и предложила тост:

– Выпьем за нас с вами, Нора. Расшевелим груду окаменелостей.

Нора засмеялась.

– Не возражаю.

И они чокнулись.