Танец страсти

Глава 12

Сильвия не могла уснуть. Она ворочалась в постели, преисполненная негодования на собственное тело, которое, казалось, восставало против того порядка, к которому она его приучала долгие годы.

Тело желало того, что не имело никакого смысла и чего от него не требовали.

Том мог попасть из оружия в яблочко мишени, умел использовать нож для более зловещих целей, нежели для того, чтобы разрезать сыр, мог содержать любовницу по имени Китти в Кенте. Какое это имеет значение? Тело льстиво уговаривало ее. Это не имеет ни малейшего значения. Возьми его. Возьми его. Возьми его. Ее тело хотело ощутить на себе руки и губы Тома Шонесси, хотело, чтобы его накрыло тело Тома Шонесси. Все очень просто.

Весь следующий день Сильвия провела словно во сне. На репетиции она улыбалась, добросовестно выполняя все указания Генерала, и даже заслужила его одобрение: «Спасибо, Сильвия, что ты не кривишься, когда хлопаешь Молли по заднице!»

Она помогла Жозефине с починкой костюмов фей, прозрачных нарядов нимф и пиратских панталон. Зашивая на них прорехи, Сильвия только и мечтала о том, чтобы все ее неприятности и проблемы могли разрешиться так же просто. Ее рана не была результатом поцелуя. Скорее всего он обозначил лишь вход в неизвестность. Сильвия не знала, куда в конце концов может она попасть, если все же решится войти. Закрыть этот вход уже невозможно. Но все же есть шанс отойти от него на какое-то время, зная, однако, что он существует и просто ожидает ее.

Или все же стоит решиться и проделать этот путь?

Сильвия чувствовала потребность хотя бы на время отдать себя настоящему танцу. Танцу, в котором есть смысл, поскольку он создан хореографом-профессионалом. Нужно только быть послушной и старательной, и прекрасное не заставит себя ждать.

Она, ничего не объяснив Жозефине, отправилась в мансарду в надежде развеять мрачные мысли.

Сильвия встала в исходную позицию и внутренне собралась. Ее руки взметнулись, словно крылья, она вытянула одну ногу. Идеальный – нет, но почти идеальный – арабеск. Сильвии показалось, что она слышит голос месье Фавра: «Моn dieu, ведь ты танцуешь, а не тянешь воз, Сильвия!»

Она слегка выгнула спину назад, простерла вперед руки и… Все получилось идеально. Сильвия чувствовала это.

– Как ты это называешь?

Сильвия поздравила себя с тем, что не хлопнулась в обморок. У нее были все основания гордиться собой: она всего лишь вздрогнула, услышав чей-то голос.

– Балет. – Сильвия произнесла это невозмутимо, как если бы только и делала, что с минуты на минуту ждала ее здесь.

Сильвия опустила руки, расслабила мышцы ног, сомкнула руки над головой и сделала плие, чтобы размяться. Ее тело помнило эту позицию, могло повторить все движения танца, подобно тому, как музыкант может исполнить песню по памяти. Тем не менее ей хотелось бы в этой комнате иметь в своем распоряжении зеркало и станок. И конечно, было бы совсем неплохо, если бы месье Фавр оказался поблизости.

Но больше всего она мечтала, чтобы Бог повернул время вспять. Впрочем, это желание, пожалуй, – самое пустячное из всех. К той секунде, когда Молли еще не обнаружила, что Сильвия танцует в мансарде.

Сильвия поняла, что Молли тоже следит за ней. Так же, как несколькими днями раньше это сделал Том. Еще немного, и эта мансарда сможет соперничать со зрительным залом.

– Кто захочет смотреть на твои… эти упражнения? – Как ни странно, но в словах Молли Сильвия не услышала презрения.

– Принцы, – небрежно ответила Сильвия. – Короли. – Она встала в четвертую позицию, стараясь казаться невозмутимой. Однако ее сердце билось несколько чаще обычного.

Молли фыркнула.

Неожиданно для себя Сильвия сделала то, что сделала: поднялась на пуанты и вскинула руки над головой, затем закружилась, совершив без видимых усилий несколько фуэте, закончив вращение красивой позой со скрещенными ногами. Затем, слегка прогнув спину, опустилась на колени. Сильвия знала, что сейчас она похожа на сомкнутый бутон прекрасного цветка.

Она снова поднялась, стараясь придать лицу бесстрастное выражение, и взглянула на Молли.

Сильвия видела, что Молли в восторге. Ее гордость и плохо скрываемое презрение к Сильвии бесследно исчезли.

Сильвия чувствовала угрызения совести. Скорее, это не делает ей чести – вот так демонстрировать легкость танца, которому она училась долгие годы, принося многое в жертву. В угоду собственной гордости она позволила себе стать жестокой.

Щеки Молли стали пунцовыми. Судорожно сглотнув, она взглянула на окно:

– Нужно мыть.

– М-м-м… – Сильвия продолжила свои упражнения. Подняв одну руку над головой, она поставила другую на талию.

– Почему… почему ты это делаешь? Чтобы тобой восхищались мужчины? – Казалось, Молли борется с собственной гордостью, чтобы понять нечто важное для себя, поскольку вопрос прозвучал вполне серьезно.

– Нет. Для того чтобы я сама восхищалась собой. – Безусловно, в этом ответе не все было правдой.

Молли немного помолчала.

– А это из-за балета у тебя нет… – Молли пальцем указала на свою грудь.

Вот какой серьезный вопрос. Сильвия не знала, рассмеяться ей или вздохнуть.

– Возможно. А ты следишь за мной, Молли? Молли ответила не сразу.

– Я думала… – Не закончив фразу и отвернувшись от Сильвии, она прошлась по комнате и, словно обнаружив нечто интересное в старом бочонке, заглянула в него.

– Почему ты меня не любишь? – Сильвия подумала, что ее вопрос обезоружит Молли и вынудит говорить прямо.

Молли повернулась к ней, и Сильвия была весьма удивлена тем, что Молли не стала отрицать ее предположение. Она, похоже, всерьез обдумывала вопрос, заданный Сильвией, и собиралась дать на него безукоризненно точный ответ.

– Он смотрит на тебя. Смотрит по-настоящему. – Молли явно прятала глаза от Сильвии. – Ни на одну из нас он так не смотрит. Никогда не смотрит, – несколько огорченно добавила она.

– Кто? – Сильвия переспросила, хотя, кажется, догадывалась, кого имеет в виду Молли. Ее сердце радостно заколотилось.

– Кто! – Молли фыркнула, и вполне можно было представить, что ей хотелось добавить: «Дура набитая».

Молли не стала продолжать, а Сильвия решила не допытываться.

Незваная гостья изучающе смотрела на Сильвию. Ее губы болезненно искривились, в голосе чувствовалась плохо скрываемая боль.

– Он – самый лучший мужчина, которого я когда-либо встречала.

Ошеломленная Сильвия молчала. Ей никогда не приходило в голову такое определение для Тома Шонесси.

– А как насчет твоего любовника? – Сильвия все же решилась на этот вопрос. – Того, который красив, как герцог?

Молли слегка повела плечами. В этом движении проскользнуло легкое презрение – то ли к самой себе, то ли к любовнику.

– Он – джентльмен. Он даже спрашивал о тебе. Сказал, что ты выглядишь… плохо. – Последние слова прозвучали радостно, но с некоторой обеспокоенностью. – Он вообще удивлялся, почему ты в «Белой лилии». – Молли сказала это с некоторым злорадством, взглянув на Сильвию через плечо.

Чувствуя себя неуютно от того, что беседа начинает напоминать поединок, Сильвия, опершись рукой о край бочонка, сделала плие. Ей начинало доставлять удовольствие, что Молли наблюдает за ней. Сильвию давно удручала мысль о том, до чего нелепо она выглядит на сцене, покачивая бедрами и хлопая по задницам танцовщиц «Белой лилии». К тому же она была уязвлена критическим замечанием любовника Молли.

– А этому трудно научиться? – небрежно бросила Молли. – Вот так танцевать?

«Дьявольски трудно. Это требует полной самоотдачи, делает ноги безобразными, а тело – аскетичным и сильным. И не бывает секунды, чтобы хоть какая-то клеточка тела не превозмогала физическую боль. Лишь очень немногие по-настоящему хороши. И я – лучшая. Самая лучшая. Я очень много работала для того, чтобы стать самой лучшей».

Молли смотрела на Сильвию и видела на ее лице свои вопросы.

Сильвия обратила внимание на слабый след синяка под глазом. Это была цена, которую платила Молли за ту жизнь, которой она жила.

Но вдруг Сильвия поняла, что ее ответ несправедлив и ошибочен.

Она сама посвятила себя танцу с полной отдачей, для того чтобы жить неординарной жизнью. Для того чтобы, так или иначе, завлечь такого мужчину, как Этьен. Мужчину, способного обеспечить ее будущее, отличное оттого существования, которое вела Клод: спартанского, с необходимостью экономить на всем и с постоянным ощущением одиночества и горечи. Короче говоря, Сильвия отдавала все свои силы для того, чтобы ею восхищались мужчины. Она любила танец, но причины, по которым она посвятила ему всю себя, были неоднозначны и запутанны.

Тем не менее Сильвия усвоила, что владеть этим искусством – означает обладать магической властью. Она взглянула на Молли:

– Ты хочешь, чтобы я показала, как этому научиться?