Танковый ас № 1 Микаэль Виттманн

Глава 6. НА ПУТИ К ЧЕРКАССКОМУ КОТЛУ

Во время описанных выше боев рота Клинга потеряла всего лишь один «тигр». Кроме этого, в ходе непрерывного сражения Виттманн еще более укрепил свой авторитет в роте. Во время столкновений он оставался холодным, рассудительным, никогда не терял контроля над ситуацией. Он был уверен в себе даже в самых сложных и критических ситуациях. Ему не был знаком присущий многим танкистам страх перед наступлением в темное время суток. Само его поведение внушало спокойствие и уверенность всему экипажу. Вармбрунн писал по этому поводу: «Когда рядом с нами был Виттманн, то ни одно задание не казалось сложным или опасным. С ним мы должны были преуспеть в его выполнении. И мы успешно выполняли его!»

Но это очень упрощенное представление о причинах тактических успехов Виттманна. Он не был какимто магом или фокусником. Кроме того, что он тщательно продумывал и готовился к каждой атаке, он был в состоянии моментально оценить изменившуюся обстановку и принять в новых условиях единственно верное решение. Как отмечали очевидцы, его мозг работал на все 100%. Когда он считал необходимым, то перед наступлением сам проводил разведку. Если нельзя было задействовать танк, то он выходил на позиции пешком. Часто именно на результатах подобной разведки базировалась тактика эффективных действий всех «тигров». Его тактическое мастерство, помноженное на огромный личный динамизм, было залогом наших успехов. Виттманн был кем-то большим, чем простой сорвиголова. Все его действия были просчитаны, он никогда не полагался на случайность. Эта уверенность и методичность в действиях передавалась его людям.

Все эти сведения подтверждаются Вальтером Лау, который вспоминал, что накануне наступления Виттманн «почти всегда поднимался на танке на вершину холма, чтобы лучше изучить позиции противника, а затем отдать соответствующие приказания своему взводу». «Во время атаки его танк всегда шел впереди. Он использовал не столько свои инстинкты, свое тактическое чутье, сколько личные навыки и боевой опыт. Он обладал исключительной способностью моментально оценивать расположение сил противника, после чего он использовал ландшафт в собственных интересах. Все эти способности гармонично дополняли друг друга в нем, что в итоге приводило к успеху. Конечно, в критический момент в дело шли его легендарное бесстрашие и выдержка. Гдето с этого времени[8], а может быть, и чуть ранее в нашей роте он был непререкаемым авторитетом, своего рода идеалом, образцом для подражания».

Во время зимних боев 1943 года на Украине Виттманн очень быстро пополнил свой «боевой счет». Почти каждый день его экипаж подбивал по советскому танку или уничтожал орудие. Использование специальной оптики, установленной на его танке, позволяло разобрать все потенциальные цели на расстоянии 800 метров. Но только навыков Виттманна для столь поразительного успеха экипажа было маловато. Точное попадание в цель во многом также зависело от мастерства наводчика Бальтазара Волля, который был не меньшим профессионалом, чем и его легендарный командир. В целом экипаж Виттманна был мастером своего военного дела. Так, например, в одной из пропагандистских заметок говорилось: «В бою под Брусиловом Виттманн неожиданно натолкнулся на советское танковое подразделение, которое готовилось атаковать немецкие позиции. Появление «тигра» застало советских танкистов врасплох. Воспользовавшись этим промедлением, экипаж «тигра» смог в течение нескольких минут поразить в общей танковой массе десять Т-34. Еще три советских танка из состава данного подразделения были подбиты в тот же самый день в последующем бою. Виттманн считал каждый подбитый танк, но советское противотанковое орудие он считал куда более опасным, а потому вел им особый счет. В советских замаскированных артиллерийских гнездах он видел настоящее «пристанище смерти». А потому с нескрываемым удовольствием занимался их предварительным выявлением. 6 декабря 1943 года экипажу Виттманна удалось прорвать мощнейший советский противотанковый рубеж. Этот случай еще раз говорит о его мастерстве. Его навыки предрешили итоги данного сражения. Виттманн пробился сквозь ожесточенный артиллерийский огонь и ворвался в советские позиции, как волк в стадо овец. Он перенес ураган своего огня на дорогу, на которой начал планомерно расстреливать советскую транспортную колонну, превращая ее в груды дымящихся железяк. Среди советских войск возникла паника. К этому времени Михаэль Виттманн был одним из ветеранов-командиров танковых экипажей. Его инстинкты, его чутье подсказывали, что надо было делать. Поговаривали, что он видел ночью так же хорошо, как и днем. В темноте он сам наводил орудие танка на цель. Только затем вспышки выстрела указывали остальным, что танк противника находился именно там, куда был произведен выстрел. Теперь Виттманн почти каждый день уничтожает по танку неприятеля, но обычно их бывает несколько. Список его боевых побед непрерывно становится все больше и больше».

Данная заметка немецкого военного корреспондента изображает Виттманна едва ли не неким суперменом. Однако в ней не было сказано ни слова о его действительных человеческих качествах. На самом деле он был примером для многих танкистов. Он никогда не требовал от своих сослуживцев боевых результатов и подвигов как некого личного долга. Несмотря на свои поразительные успехи, он никогда не ставил себя выше других. Рольф Шамп, который прослужил с ним почти целый год, вспоминал в эти дни войны: «Я попал во взвод Виттманна в Веймаре в ноябре 1942 года. Тогда он был только обершарфюрером СС. Я отлично помню нашу первую встречу, которая происходила в здании казарм. Мое первое впечатление о нем — очень симпатичный человек. Общее хорошее впечатление дополнялось и усиливалось его приятным голосом, ясным, не слишком громким, вполне участливым. В нем слышались нотки легкого баварского акцента. Его взгляд был приветливым. Позже, когда я оказался в его взводе, он не раз по-дружески обращался ко мне. Меня никогда не покидало чувство, что он заботился о нас и как о людях, и как о солдатах. За многие месяцы и во время обучения, и во время пребывания в его взводе не произошло ни одного случая, который мог бы изменить мое отношение к нему. Напротив, мое первое благоприятное впечатление постоянно усиливалось. Теперь для меня Виттманн как человек и как солдат является образцом для подражания. Кажется невероятным, но в своей памяти я не могу найти на одного намека на «слабости», которые бы относились к Виттманну. Он был предельно вежлив, корректен и человечен в своем отношении к подчиненным и сослуживцам. Он никогда не поднимал голос. Его отличали скромность, а также абсолютное безразличие к алкоголю и амурным похождениям. В общении с незнакомыми людьми он был скорее застенчивым, что еще раз характеризовало его как хорошего человека. Кроме этого, я не могу припомнить ни одного случая, чтобы он во время подготовки к операции повел себя опрометчиво или неосмотрительно, решил положиться на случай. Он пытался быть всегда справедливым, но не мог смириться с небрежностью в делах .

9 декабря 1943 года 1-й панцергренадерский полк СС предпринял наступление на Радомышль. Стремительное немецкое продвижение вперед было остановлено советскими войсками приблизительно в двух километрах северо-западнее города. «Лейбштандарт» был вынужден остановить атаку. В штабе дивизии тут же было принято решение провести перегруппировку сил и предпринять массированное наступление к юго-востоку от деревни Меделевка, что должно было позволить обойти плацдарм, удерживаемый частями Красной Армии, с севера. Но для того, чтобы осуществить этот замысел, немецким войскам для начала надо было захватить деревню Межиречка. На тот момент в распоряжении гауптштурмфюрера Клинга имелось четыре «тигра». Еще десять машин находились в ремонте. Собственно, говорить о танковом полке «Лейбштандарта» в тот момент вообще не приходилось. Полк по своей численности больше напоминал танковую роту — он состоял из шести «пантер» и восьми танков типа PzIV. Эти цифры наглядно показывают, к каким результатам приводило непрерывное «затыкание дыр» во фронте силами «Лейбштандарта». Несмотря на ожесточенное сопротивление красноармейцев, в районе 19 часов 30 минут Межиречка была захвачена немцами. Следующей целью был Тетерев. Виттманн уже собирался силами трех «тигров» атаковать у данного населенного пункта советские танки, как неожиданно из хорошо замаскированного укрытия появилось около двадцати Т-34, которые моментально открыли огонь по немцам. С первых минут боя стало ясно, что задумка талантливого танкиста не удалась. В итоге пришлось принимать неравный бой. В данной ситуации много зависело от мастерства заряжающих, так как именно скорость ведения стрельбы была залогом успеха в подобных столкновениях. У«тигров» было одно преимущество — их наводящие могли фактически не прицеливаться, когда посылали снаряд за снарядом в плотный клин советских танков. В ходе этого боя экипажем Михаэля Виттманна было подбито шесть танков. У остальных экипажей более скромный счет, но этого вполне хватило, чтобы заставить отступить изрядно поредевшие ряды Т-34.

Во время боя у Межиречки «тигр» унтерштурмфюрера СС Калиновски был поражен несколько раз. Сам командир танка оказался ранен в лицо и правую руку. Легкие ранения получили и другие члены экипажа. В районе 22 часов «тигры» атаковали деревню Малая Рача, что располагалась несколько западнее реки Тетерев. Здесь их ожидала мощная линия противотанковой обороны. Пока танки вели затянувшийся вечерний бой, подразделения 68-го немецкого пехотного полка ворвались на окраины Радомышля.

Один из членов экипажа гауптштурмфюрера Клинга вспоминал об этом бое, весьма типичном по своему стилю для всех операций, которыми командовал Пайпер: «После «Танка»Майера штурмбаннфюрер Йохан Пайпер был, вне всякого сомнения, одним из самых смелых командиров «Лейбштандарта». Мы, танкисты «тигров», были горды и рады, когда после смерти оберштурмбанфюрера Шёнбергера командование танковым полком было поручено именно Пайперу. Как командир 2-го батальона 2-го панцергренадерского полка СС он был один из тех офицеров, с которыми чувствуешь себя в безопасности даже в самой рискованной переделке. В декабре 1943 года в районе Радомышля танковая группа, состоявшая из четырех или пяти «тигров», нескольких штурмовых орудий и танков PzIV, множества бронетранспортеров и машин-амфибий, оказалась на шоссе. Собственно, шоссе назвать это было сложно — это была дорога, по которой можно было без проблем проехать в летнюю жару, но снег и «доджи» превратили ее в сплошную болотину. Она оказалась местом сбора ударной группы, которой командовал штурмбаннфюрер Пайпер. Передовой отряд этой группы состоял из пары «тигров», которые подчинялись унтерштурмфюреру СС Вендорфу. Их сопровождала целая кавалькада бронетранспортеров из состава разведывательного батальона. Мы миновали лесистую местность и углубились на двадцать километров в позиции противника. Мы совершили рейд по советским тылам. К вечеру второго дня мы вновь вышли к немецким позициям. Во время всей этой операции я был наводящим в танковом экипаже, которым командовал гауптштурмфюрер Клинг. Мне было интересно воевать под его началом, это был своего рода подарок судьбы. Мы находились приблизительно в центре боевой группы, которая согласно приказу двигалась в рассеянном порядке непосредственно перед полугусеничной бронемашиной Пайпера. Мне не раз удавалось увидеть Пайпера, который сидел на буфере машины с автоматом наизготовку. Тогда Пайпер отдавал множество приказов. Нам несказанно везло, так как почти все лесные дороги были заминированы. Мины представляли собой деревянные ящики, весьма напоминавшие рыбные короба, которые были начинены желтой взрывчаткой. Все они были хорошо замаскированы. В любом случае в те два дня три из «тигров» наехали на них, но только чудом они не получили серьезных повреждений. Но все равно их пришлось оставить в лесу. Для их охраны был оставлен бронетранспортер с пятью или шестью панцергренадерами. Мне вдвойне повезло, что я не остался за линией фронта на расстоянии двадцати километров от наших позиций. Мы нервно ожидали, что произойдет вечером, когда станет темно. Пайпер же в типичной для себя минере отдал приказ: «Установить ежи и проволочные заграждения!» В итоге боевая группа распределилась по кругу диаметров метров сто. В его центре находилась машина Пайпера и танк Клинга. Рядом с ними стоял танк унтершарфюрера Мёлли. Обычно в подобной ситуации солдаты нервничали бы и волновались. Однако Пайпер и Клинг, находившиеся среди нас, источали саму уверенность и спокойствие. В итоге нас даже не беспокоили перестрелки с советскими патрулями, которые длились всю ночь. Не исключено, что советские подразделения растерялись и не знали, где теперь находится передовая, а где тыл. Позже штурмман СС Венцель, заряжающий одного из танков, поврежденных минами, рассказывал, как они вошли в русскую избу, чтобы найти там что-нибудь из еды. В доме они обнаружили русского солдата, который, видимо, зашел сюда по той же самой причине. Испугавшись, советский солдат высадил в беспорядочной пальбе почти в безоружных танкистов весь боекомплект, а затем панически убежал. К полудню второго дня рейда нам предстояло прорваться к своим, нанеся удар по советским позициям с тыла. Насколько я помню, в то время в атаке можно было использовать только один из «тигров» Клинга».

10 декабря 1943 года танковая группа попыталась прорваться в южном направлении. Начавшуюся в 8 часов утра атаку в срочном порядке пришлось свернуть. Дело в том, что нападение с тыла не стало «сюрпризом», для советских частей. У деревни Красноборки группа Пайпера попала под прицельный огонь советских тяжелых противотанковых орудий. Немцы были вынуждены отойти. Остаток дня было решено провести, готовясь к очередному рывку. Повторная атака на Красноборки была намечена на следующий день. При этом пришлось отказаться от тактики решительного налета, к которой нередко прибегал Пайпер. Михаэль Виттманн и ее несколько командиров танковых экипажей на протяжении нескольких часов тщательно планировали операцию. Отрабатывался каждый тактический ход. Сам Виттманн не намеревался полагаться на авось. Атака должна была проходить по достаточно открытой и широкой равнине. В роли прорывной, ударной силы выступали танки. Их с некоторого расстояния должны были поддерживать огнем немецкие штурмовые орудия. Связующим звеном должны были стать гренадерские подразделения.

Одновременно с этим силы дивизии СС «Лейбштандарт» начали концентрироваться к северо-востоку от Межиречки. В 4 часа утра 11 декабря 1943 года началась подготовка к очередной атаке. 2-й панцергренадерский полк СС совместно с батальоном штурмовых орудий и группой «тигров» должны были начать наступление на всем этом участке фронта. После артиллерийской подготовки в районе 12 часов немецкая бронетехника двинулась на достаточно хорошо укрепленные Красноборки. Поддерживаемое огнем штурмовых орудий острие танкового клина смогло проникнуть в восточные окраины Красноборок. Здесь начались уличные бои, которые постепенно перекинулись на располагавшуюся поблизости деревню Великая Рача. В итоге «тиграм», уничтожившим несколько противотанковых орудий, удалось закрепиться на высоте 170, которая соседствовала с Рачей. «Тигр» Калиновски был в очередной раз подбит, а сам его командир в очередной раз получил ранение в лицо. В 16 часов 50 минут немецкие войска смогли захватить деревню Великая Рача, после чего двинулись в направлении поселка Чудин, который располагался фактически на берегу реки Тетерев. С ходу поселок немцам взять не удалось. Предвидя очередное ожесточенное наступление, 12 декабря 1943 года советские подразделения оставили Чудин и отошли на запад, где закрепились в лесах в районе поселка Глухов. На некоторое время наступила передышка. 12 и 13 декабря «тигры» не участвовали в боях — они должны были быть подготовлены к новой атаке.

Немецкое наступление севернее реки Ирша началось 14 декабря 1943 года. Одновременно с немецким наступлением советские части на нескольких участках фронта атаковали позиции XXXXVIII (48-го) танкового корпуса. Произошло это на отрезке между реками Ирша и Тетерев. В случае успеха своей операции советское командование не только прикрывало железнодорожную линию Киев — Коростень, но и выигрывало время для подвода резервов. В итоге «Лейбштандарт» вновь должен был выполнять функцию «пожарной команды». Эта дивизия СС должна была остановить советское продвижение у Ирши. «Тигры» вышли на марш 14 декабря в 11 часов 30 минут. Они во главе танкового полка 1-й дивизии СС двигались по дороге Веприн — Федоровка. Но за километр до Федоровки, на развилке дороги немецкие танки ожидали Т-34 и советские противотанковые орудия. «Тиграм» удалось прорваться сквозь огонь орудий. Завязался танковый бой. В итоге было подбито три Т-34 (один из них был зачислен на «счет» унтерштурмфюреру Вендорфу). Но при этом сами немцы потеряли два танка. Эсэсовский танковый полк продолжил свое продвижение на северо-восток, несколько километров спустя они были остановлены под Выровой. Из штаба дивизии поступил приказ отходить с наступлением темноты обратно на юг. В итоге «тигры» оказались в Заболотье, которое располагалось чуть западнее Красноборков. В итоге линия фронта пролегла как раз между этими селами. Красноборки и Малая Рача находились в руках советских войск, Заболоть удерживалась немцами. При этом «Лейбштандарт» в целом выполнил поставленную перед ним задачу — эсэсовцы смогли остановить стремительное продвижение на юго-запад 16-й советской армии. В итоге советскому командованию пришлось отложить начало генерального наступления на Украине. Сам же «Лейбштандарт» продолжал оставаться «пожарной командой», ударной силой которой была «легендарная» рота тяжелых танков под командованием Клинга.

17 декабря 1943 года в роте произошли некоторые кадровые изменения. В частности, ее покинул Рольф Шамп. Он сначала был направлен в школу сержантского состава СС в Лауэнбурге, откуда сразу же попал на офицерские курсы. За ним последовали еще несколько унтерофицеров СС. Роту пришлось покинуть обершарфюреру Юргену, «Капитану» Бранду и Францу Штаудеггеру. Их направляли в Фаллингбостель, где они должны были организовать специальные курсы для танкистов-юнкеров СС. Среди отбывших был водитель-механик из состава экипажа Михаэля Виттманна — Зигфрид Фусс.

Но это отнюдь не значило, что «Лейбштандарт» переставал принимать участие в боевых действиях. Почти две ночи подряд «Лейбштандарт» незаметно под покровом темноты перемещался на север, чтобы достигнуть окрестностей деревни Мелени. 19 декабря 1943 года 1-я танковая дивизия СС была вновь готова атаковать. К тому моменту под командованием Клинга было семь исправных танков. Сам же танковый полк состоял из двенадцати танков типа PzV («пантера») и тридцати трех танков PzIV. Танки выступили в северном направлении в 10 часов 5 минут, двигаясь плотным маршевым порядком. В местном сложном ландшафте состоялось еще одно сражение. Советские войска были немало изумлены, когда они были атакованы немецкими танками — их появление в данном районе никак не ожидалось. К 13 часам 20 минутам подразделения Красной Армии оказались выбиты со второго оборонительного рубежа у деревни Мелени. Некоторое время спустя немецкие машины достигли хутора Баларка. В итоге советские танки и пехота были вынуждены временно отступить в сторону поселка Стремигород. Во время скоротечного боя «тиграми» был подбит один Т-34 и несколько противотанковых орудий. Командование XXXXVIII танкового корпуса подтверждало в своей сводке, что советские войска были разбиты подразделениями «Лейбштандарт» на участке фронта Чоповичи[9] — Мелени, в результате чего над ними нависла угроза окружения.

Начальник штаба танкового корпуса полковник фон Меллентин отмечал, что есть возможность продолжать операцию силами «двух лучших танковых соединений»— 1-й танковой дивизии и 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт». Ночью 20 декабря 1943 года «тигры» были отведены за позиции 2-го панцергренадерского полка СС. В 13 часов 45 минут немецкие панцергренадеры атаковали железнодорожную станцию Чоповичи. Вместе с боевой группой обер-лейтенанта Браделя (1-я танковая дивизия) эсэсовские танкисты преуспели в том, что заняли подступы к станции. В очередной раз в немецком тактическом успехе главную роль сыграли «тигры». Они смогли прорвать советские позиции, тем самым проложив путь для боевой группы. Во время этого боя экипаж гауптштурмфюрера Клинга подбил свой 46-й танк.

Вечером панцергренадеры из состава 2-го батальона 2-го полка «Лейбштандарта» вели уличные бои в западной части Чоповичей. Бой был весьма ожесточенным и кровопролитным. Не имея возможности участвовать в нем, «тигры» и прочие танки «Лейбштандарта» удерживали железнодорожную ветку и очень важную транспортную стрелку.

Если говорить об общих советских потерях во время этого боя, то они оказались очень большими. Красная Армия потеряла семнадцать танков Т-34, четыре самоходные артиллерийские установки и сорок четыре орудия. К этому моменту танкисты «Лейбштандарта» за 1943 год уничтожили в целом 1002 советских танка. Причем в эту цифру не попали бронемашины и бронетранспортеры.

21 декабря 1943 года советские войска предприняли мощную контратаку со стороны деревни Йосиповка. Задача по ее отражению была возложена на 1-й панцергренадерский полк «Лейбштандарт». Имевшимися в распоряжении шестью танками немцы смогли, находясь в обороне, подбить двадцать один советский танк. Остальная часть «Лейбштандарта» продолжала вести бои в Чоповичах. Главным же стратегическим заданием для 1-й танковой дивизии СС являлось предотвращение развития советского наступления в направлении Житомира. И опять же «тигры» стали «становым хребтом» в отражении советского контрнаступления. В итоге их «жертвами» стали двадцать три Т-34 и два противотанковых орудия. Приблизительно в 18 часов у немцев осталось только два пригодных к использованию «тигра». Вместе с четырьмя «пантерами» и шестью танками PzIV они составляли весь танковый полк «Лейбштандарта», которым командовал Пайпер. В ночь на 22 декабря 1943 года остатки дивизии «Лейбштандарт» получили подкрепление в виде подразделений 1-й танковой дивизии. Им совместно предстояло удерживать Чоповичи. На обстановке сказывалось то обстоятельство, что в итоге немецкое наступление на Мелени не преуспело. Желаемые для немецкого командования результаты не были достигнуты. Несмотря на большие потери, советские войска не прекращали попыток контратаковать.

Утомленные многодневными боями экипажи нескольких немецких танков устроились на ночевку в одном из домов. Вальтер Лау вспоминал об этом периоде украинской зимы 1943 года: «Летом общепринятым считалось спать в палатках или прямо под открытым небом. Дело в том, что русские избы были полны блох и вшей. К тому же летом вши не особенно беспокоили нас, так как мы всегда имели возможность помыться. Однако с наступлением зимы избы стали пользоваться спросом. Всякий раз, как позволяла ситуация, мы забирались на несколько часов в дом, чтобы хоть чуточку согреться. Нередко в здании мы находили солдат из других подразделений и других родов войск. Не будет преувеличением, если я скажу, что под ледяным ветром при температуре в 30 градусов ниже нуля в небольшой комнате площадью в 15 квадратных метров находили себе убежище до двадцати человек. Подчас мы еще вечером объединялись с двумя или тремя экипажами нашего взвода. В те дни наш распорядок выглядел следующим образом: заправка горючим, наполнение пулеметных лент патронами, очистка головок цилиндров с водой и антифризом. После этого наступало время ужина, который обычно состоял из цыпленка и нескольких картофелин. Если передовая удерживалась нашими панцергренадерами, то мы располагались за ними на расстоянии в 500 — 1000 метров. В подобных ситуациях у нас выдавалось время, чтобы нагреть воду, помыться и надеть чистую форму, которая была у каждого из нас в запасе. Но если позиции было поручено держать подразделениям вермахта, то мы не рисковали даже снять ботинки и расстегнуть ремень. Нас тогда привлекала только одна вещь: сон и еще раз coн!»

23 декабря 1943 года было принято решение создать на базе остатков танкового полка «Лейбштандарта» специальную ударную группу, которая должна была состоять из трех «тигров», семи «пантер» и шестнадцати танков PzIV, которые усиливались подразделениями разведывательного батальона СС. Но собственно об активных действиях уже почти не шло речи. 1-я танковая дивизия СС перешла в оборону. Сама ударная группа использовалась только в экстренных случаях. Так, например, когда советские войска прорвали позиции 291-го пехотного полка, то танки были брошены, чтобы ликвидировать данный разрыв в линии фронта.

Если говорить о Михаэле Виттманне, то к концу 1943 году слава о нем разошлась далеко за рамки танковых подразделений. Случалось так, что старшие офицеры СС вызвали его, чтобы спросить совета при планировании очередной операции. В некоторых случаях он выступал решительно против предложенных планов. В одном случае он со своими навыками во время разведки выявил концентрацию советских танков на одном из направлений. В итоге он решительно отверг любые предложения предпринять фронтальную атаку. К его мнению прислушались, в конечном счете, советская танковая группа была атакована с фланга и с тыла. Нередко случалось так, что Виттманн неформально отдавал приказы командирам других рот, то есть, функционально выполняя задачи, возложенные на командира батальона.

24 декабря 1943 года имеющиеся в распоряжении целые танки «Лейбштандарта» и 1-й танковой дивизии находились уже чуть в стороне от деревни Соболевка. В 10 часов боевая группа полковника Меллентина, состоявшая из 1-го танкового батальона, 113-го панцергренадерского полка и двадцати пяти танков 1-й танковой дивизии СС атаковала станцию Шатрище. Наступление немецких танков было стремительным и неожиданным, в результате чего советские войска стали нести большие потери. Но уже к вечеру командованию танкового корпуса были доставлены сведения, что советские войска предприняли крупномасштабное наступление к востоку от Житомира, а острие советского клина было направлено на Кочерово.

Почти моментально частям XXXXVIII танкового корпуса, «Лейбштандарту» и 1-й танковой дивизии пришлось оставить свои прошлые позиции и переместиться несколько южнее Житомира. Не обошлось без вынужденных потерь. Клинг отдал приказ взорвать под Чоповичами восемь «тигров», на ремонт которых не оставалось времени, а транспортировка не представлялась возможной.

В итоге отход немецких частей 24 декабря в большей степени напоминал паническое бегство. При этом «Лейбштандарт», ослабленный в не прекращавшихся ни на день боях, вновь посылали на «критический участок фронта». За месяц боев частям 1-й танковой дивизии СС удалось добиться значительного тактического успеха. Ими было остановлено советское наступление под Брусиловом, предотвращен прорыв немецкой линии обороны под Радомышлем и т.д. Но это не могло изменить стратегической ситуации в целом. Теперь «Лейбштандарту» предстояло в очередной раз попытаться исправить ситуацию на фронте.

25 декабря 1943 года «Лейбштандарт» прошел маршем через Житомир. «Тигры» Клинга были размещены в поселке Иванков, который располагался чуть юго-восточнее города. 26 декабря 2-й батальон 2-го панцергренадерского полка СС захватил деревню Волица Зарубинецкая, в то время как 1-й батальон, взяв поселок Степок, продолжал двигаться дальше на восток. Чуть далее на юг силами 1-го панцергренадерского полка СС была захвачена деревня Гардышевка. Но успех немцев длился недолго. В ходе стремительной контратаки советские войска смогли отбить Степок. В итоге «Лейбштандарту» было поручено новое задание. Эсэсовская дивизия должна была наступать по линии: Мошковцы — Андрушевка — Староселье. Но наступление оказалось провальным. Понеся огромные потери, танковый полк «Лейбштандарта» так и не смог войти даже на окраины хорошо защищенной Андрушевки. Кроме этого, советские войска смогли развить свое контрнаступление, в ходе которого у немцев была отбита Гардышевка.

27 — 28 декабря 1943 года стали своего рода звездным часом для унтерштурмфюрера СС Гельмута Вендорфа. Позже в представлении к Рыцарскому кресту, которое было подписано Пайпером, сообщалось следующее: «В утренние часы 27 декабря 1943 года унтерштурмфюрер Вендорф, располагавшийся с четырьмя танками из состава своего взвода в Иванкове, получил задание перехватить и уничтожить передовые советские танковые отряды, которые двигались вдоль леса севернее шоссе. Это должно было позволить в течение ночи провести в дивизии перегруппировку сил к югу от деревин Гуйва. Во время многочисленных атак на острие такового клина унтерштурмфюрер Вендорф явил исключительную смелость и отвагу. На перекрестке дорог близ Иванкова он устроил засаду. После того как его экипажем были уничтожено два Т-34, которые были подпущены на расстояние точного выстрела, Вендорф направился в район деревни Чубаровка, где должен был атаковать советскую танковую группу. Сделав смелый бросок по железнодорожной линии, он вошел в село с северо-востока, где уничтожил одиннадцать Т-34. После выполнения этого задания он был направлен против танков противника, которые отступали из деревни Йосиповка. Там им было подбито еще три танка. Днем противник смог ворваться в Староселье и захватил все близлежащие мосты. Единственным путем для отступления тяжелых вооружений дивизии стал путь к Иванкову. Атакуя несколькими танковыми клиньями, иваны попытались перерезать эту дорогу в нескольких местах, угрожая окружить дивизию в районе деревни Старая Котельня и поселка Волосов. Унтерштурмфюрер Вендорф и имеющиеся в его распоряжении три «тигра» остановили данное наступление, позволив отойти артиллерийскому батальону и батальону бронетранспортеров. После этого даже появилась возможность отвести в тыл некоторые из наших поврежденных танков. Вендорф был последним, кто оставил этот район. Приблизительно в полночь он вместе со всеми тремя танками благополучно прибыл на южные окраины Гуйвы.

28 декабря 1943 года мощные танковые группы противника под прикрытием смогли продвинуться до линии Антополь — Боярка, после чего вступили в эти населенные пункты. Силами четырех «тигров», некоторые из которых были едва ли пригодны для ведения боевых действий, унтерштурмфюрер Вендорф по своей инициативе устремился навстречу танкам неприятеля. В последовавшем бою было уничтожено одиннадцать Т-34, что помешало противнику ударить во фланг дивизии. Вендорф продолжал свои победоносные действия в течение 27 — 28 декабря. За эти два дня они уничтожил десять Т-34, увеличив общее количество подбитых им вражеских танков до пятидесяти восьми штук».

Буквально за каких-то пару дней «Буби» Вендорф наряду с Михаэлем Виттманном стал одним из самых успешных танковых командиров «Лейбштандарта». Но вскоре Вендорф, которого Виттманн всегда звал по мало кому известному прозвищу «Аксель», покинул передовую. Ему было поручено вести подготовительные курсы для сержантского состава танковых частей СС.

Если говорить о немецких потерях во время этих боев, то ситуация выглядела весьма неутешительной (для командования XXXXVIII танкового корпуса). 1-й панцергренадерский полк «Лейбштандарта> (командир оберштурмбаннфюрер Фрей) состоял из 442 человек (14 офицеров, 49 унтерофицеров, 379 солдат). 2-й панцергренадерский полк оберштурмбаннфюрера Крааса имел и того меньше. Его личный состав насчитывал 281 человека (11 офицеров, 21 унтер-офицер, 249 солдат). Рота Клинга состояла из четырех боеспособных «тигров», в то время как танковый полк «Лейбштандарта» располагал всего лишь восьмью «пантерами» и семнадцатью танками PzIV.

29 декабря 1943 года советские войска продолжили атаковать немецкие позиции по линии Антополь — Боярка. Оборона была поручена двум батальонам 1-го панцергренадерского полка СС. В 9 часов утра навстречу немецким гренадерам устремилось около сорока Т-34. Батарея штурмовых орудий, прицельным огнем смогла уничтожить двенадцать советских танков. Видя критическую ситуацию, в данном направлении были направлены «тигры». Один из них был вынужден покинуть поле боя. После того как его экипаж уничтожил восемь танков, машина была настолько искорежена от попаданий советских снарядов, что не могла продолжать вести бой. Немецких сил явно не хватало не только для того, чтобы отразить советское наступление, но хотя бы задержать его. К ночи советские танки вошли в Гуйву. С этих позиций они могли нанести мощные удар во фланг 2-му панцергренадерскому полку СС, который располагался в Волосове. В бой пришлось вступить не только санитарам и связистам, но и самому командиру полка оберштурмбаннфюреру Краасу. Вооружившись автоматом, он был среди своих гренадеров. С наступлением темноты остатки полка, равно как и весь «Лейбштандарт», отступили на запад в деревни Солотвин и Кодня, стоявшие на берегах реки Коднянка.

Соседом «Лейбштандарта» по линии фронта стала располагавшаяся чуть южнее 1-я танковая дивизия. Она занимала позиции к северо-востоку от Бердичева. Теперь перед «Лейбштандартом» была поставлена очередная «героическая» задача. Его танковая группа (полком назвать это нельзя было ни при каких обстоятельствах) должна была атаковать советские части вдоль шоссе Бердичев — Житомир. Итогом этой вылазки должно было стать установление связи с XIII армейским корпусом, который занимал позиции к югу и к северу от Житомира. Во время этой атаки частями Красной Армии было уничтожено два «тигра». При этом самому «Лейбштандарту» пришлось вести ожесточенные оборонительные бои. Об их кровопролитности говорит хотя бы один факт — за один день немцами было уничтожено пятьдесят девять Т-34. В итоге об этом событии было даже упомянуто в ежедневной сводке вермахта: «1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарта СС Адольф Гитлер» под командованием оберфюрера СС Виша в ожесточенных боях вновь продемонстрировала несгибаемость своего боевого духа». Но на самом деле для немцев дела обстояли не столь бравурно.

30 декабря советские войска продолжили наступление широким фронтом. Теперь «Лейбштандарт» мог только с переменным успехом обороняться. Во всей дивизии осталось только два «тигра». По иронии судьбы, именно в этот день Клинг был награжден Немецким крестом в золоте. Командир роты тяжелых танков стал одним из первых танкистов, кто был награжден этой одной из высших наград Третьего рейха. По целому ряду причин ветераны войны относились к этой награде несколько пренебрежительно, называя ее «яичницей-глазуньей». Огромные потери в офицерском составе привели к тому, что на этот момент Клинг уже командовал 2-м батальоном 1-го панцергренадерского полка СС. Командование остатками роты тяжелых танков было поручено, как и можно было предположить, Михаэлю Виттманну. Впрочем, это не мешало самому Клингу проявлять к своему бывшему подразделению отнюдь не служебный интерес. По возможности он пытался присутствовать во время планирования всех боевых операций, в которых должны были принимать участие танкисты Виттманна. Но в отличие от Виттманна и Вендорфа, Клинг, хотя и был хорошим солдатом, не имел живого контакта со своими подчиненными и простыми солдатами.

Последний день 1943 года был ознаменован усилившимися атаками частей Красной Армии. В итоге «Лейбштандарт» должен был сдать свои прежние позиции и отойти к северным кварталам Бердичева. Там эсэсовцы должны были удерживать линию Катеринивка — Гвоздава — Троянов. Новый оборонительный рубеж был занят подразделениями дивизии СС прямо на Новый год, а в 9 часов 45 минут последовала очередная советская атака. В Троянове для усиления обороны был оставлен один из «тигров», которым командовал унтерштурмфюрер Гельмут Вендорф. Во время утренней советской атаки ему удалось подбить пять Т-34. Получилось так, что это был последний исправный «тигр» «Лейбштандарта». Остальные танки находились на ремонте в местечке Пятки. В этой связи всплыл один интересный сюжет. Речь идет о пропавшем без вести унтерштурмфюрере Хартеле. Существуют две версии его исчезновения. Согласно одной — он отбыл на самолете в Берлин, куда так и не прибыл. Согласно другой — он не вернулся из отпуска. Что произошло с ним на самом деле, никому не известно.

2 января 1944 года «Лейбштандарт» вновь сменил свои позиции. На этот раз ремонт поврежденных «тигров» осуществлялся в селе Староконстантиново, которое одновременно являлось и местоположением полевого госпиталя.

Формально под командованием Виттманна находилось двенадцать «тигров», еще четыре машины были уничтожены во время отступления. Частям «Лейбштандарта» более-менее успешно удалось отразить атаку, предпринятую советскими войсками 3 января 1944 года. Но обстановка с каждым днем для немцев становилась все хуже и хуже. Они почти постоянно находились под мощным артиллерийским обстрелом. Для упрощения координации действий в тот же самый день, 3 января, 1944 года остатки «Лейбштандарта» были переданы под оперативное командование ХШ армейскому корпусу. Но это вряд ли могло поменять ситуацию в корне — эсэсовская дивизия каждый день отходила все дальше на юг. Делалось это впопыхах, без должной подготовки. Об этом говорит хотя бы один пример. Когда из штаба «Лейбштандарта» запросили командование армейского корпуса, где взять горючее для танков, то последовал ответ: «Возьмите его с земли». Разгневанный оберштурмбаннфюрер СС Леман процедил: «Наши «тигры» и «пантеры» не питаются сеном!»

Бои продолжились 5 января. Теперь задача «Лейбштандарта» состояла в том, чтобы не дать частям Красной Армии продвигаться вперед слишком стремительно, отрезав дивизии пути к отступлению. В этот момент 1-я танковая дивизия СС вновь стала подчиняться командованию ХХХХIII танкового корпуса. Отступление продолжалось. Дивизия заняла позиции у деревень Демчин и Рачки. 6 января 1944 года она должна была принять участие в наступлении на село Великие Коровинцы. Но наступление сорвалось, советские войска нанесли упреждающий удар и смогли быстрее закрепиться в данном селе. Развивая свое наступление, части Красной Армии атаковали немцев в Рачках. «Лейбштандарт» опять отступал — позиции были перенесены в Бураки и Дубровку. Все «тигры», которые можно было бросить в бой, оказались сосредоточены в селе Смела. Но планы немцев в очередной раз были «скорректированы» Красной Армией. 9 января в 5 часов 15 минут части 54-й советской танковой бригады, сметя немецкий оборонительный рубеж, начали наступление между населенными пунктами Стенок и Жеребки. Михаэль Виттманн и его «тигры» были подняты по тревоге. Их тут же послали в район деревни Жеребки. Чтобы успеть перехватить советские танки, роте Виттманна приходилось, не жалея горючего, ехать на полной скорости. Сам Виттманн внимательно рассматривал в темноте окружающие пейзажи. У него не было времени подготовиться к операции, поэтому план приходилось разрабатывать прямо на ходу. К слову сказать, за несколько предыдущих недель боев Виттманн при помощи своего наводчика Бальтазара Волля подбил пятьдесят шесть танков, став самым успешным немецким танковым командиром.

Виттманн своим спокойным невозмутимым голосом отдавал приказы. Волль был готов в любой момент произвести выстрел бронебойным снарядом. Все напряженно вглядывались в утренний сумрак. Звук боя, разрывы снарядов и треск пулеметов подсказывали немецким танкистам, что советские войска находились где-то очень рядом. Внезапно Виттманн заметил первый Т-34. По связи он передал Воллю его местоположение. Наводчик развернул башню и послал 88-миллиметровый снаряд в указанном направлении. Советские танкисты также заметили немцев и начали готовиться открыть огонь. В данной ситуации значение имели даже секунды. Прямое попадание в Т-34 сорвало ему башню. Теперь Виттманн видел множество танков, и цели приходилось выбирать по обстановке. Во время боя экипаж Виттманна подбил три советских танка и одну самоходную артиллерийскую установку.

Внезапность атаки немецких танков и агрессивность их маневра остановили советское наступление. Советская танковая группа оказалась пойманной в клещи танков «Лейбштандарта», почти вся она была уничтожена. В ходе этого боя, который завершился к 9 часа утра, танкисты 1-й дивизии СС подбили тридцать три Т-34 и семь САУ. На какое-то время советский прорыв был застопорен. Теперь для роты Виттманна главный оборонительный рубеж составляли три километра к северу от деревни Жеребки. Все последующие попытки частей Красной Армии провести в данном направлении контратаки оказались неудачными. В ежедневной сводке «Лейбштандарта» сообщалось о шестидесятом танке, подбитом Михаэлем Виттманном. Командование XXXXVIII танкового корпуса, которым командовал генерал танковых войск Бальк, выразило Пайперу и Виттманну благодарность.

Именно в эти зимние дни 1943 года взошла звезда Михаэля Виттманна. Из талантливого танкиста за время боев на Украине он превратился в лучшего специалиста по тактике ведения танковых боев. Его опыт и природное чутье для многих казались залогом успеха любой, даже самой безнадежной операции. Бобби Вармбрунн вспоминал по этому поводу: «Что касается Михаэля Виттманна, то можно сказать, что он стал самой значимой фигурой во всей 13-й танковой роте. Он прекрасно осознавал это и по праву гордился».

Весь вечер 8 января 1944 года Михаэль Виттманн провел в подготовке к последующей операции. «Тигры» были заправлены горючим, подвезены боеприпасы. Многие отмечали у Виттманна особую привычку, он ложился спать только после того, когда все дела были закончены, однако на утро он выглядел свежим и отнюдь не уставшим. Кроватью ему служили несколько досок. При этом он не запрещал, но и не поощрял пирушки, которые время от времени все-таки происходили в роте.

Рано утром 9 января 1944 года стало известно о приближении очередного советского танкового подразделения. Виттманн первый устремился в бой. За какой-то час с небольшим он подбил один за другим шесть Т-34. Его рискованная контратака опять остановила продвижение Красной Армии на данном участке фронта. Но вечером пришел приказ — «Лейбштандарт» отступал. Его позиции вновь переносились на юг. Они проходили по линии Петриковцы — Смела. У деревни Беспечная «Лейбштандарт» должен был сомкнуть свои позиции с дивизией СС «Рейх».

Новая линия немецкой обороны была выстроена 10 января 1944 года. Наступило некоторое затишье. Дело в том, что напротив панцергренадерских полков «Лейбштандарта» оказались не самые сильные советские пехотные части. Словно воспользовавшись передышкой в боях, командование «Лейбштандарта» направило из деревни Морозовка представление на награждение Михаэля Виттманна Рыцарским крестом.

11 января 1944 года четыре «тигра» были готовы вступить в бой. Их должны были поддерживать восемь «пантер» и восемь PzIV. Бой завязался весьма неожиданно для немцев. Утром 12 января танковые подразделения Красной Армии, прорвав немецкую линию обороны, продвинулись вперед до поселка Уланов, где блокировали линию снабжения дивизии «Лейбштандарт». В срочном порядке надо было предпринимать меры. На тот момент недалеко от этого места находились только что вышедшие из ремонта два «тигра». В экстренном порядке к ним устремилось два экипажа (перегон танков с передовой занял бы значительно больше времени). Один из них был экипажем Михаэля Виттманна, а второй экипаж возглавлял обершарфюрер Лётщ. Предприняв стремительную контратаку, немецкие танкисты смогли подбить три советских танка и повредить еще два Т-34. Остальная техника была уничтожена подоспевшим на помощь Виттманну 473-м батальоном истребителей танков. Виттманн отбыл обратно на свои позиции.

Отдыхать танкистам пришлось недолго. 13 января в 8 часов 30 минут подразделения Красной Армии атаковали позиции 1-го панцергренадерского полка, который располагался у населенного пункта Хуторишко. В бой пошло множество Т-34. Советские танки почти моментально достигли деревни Чесновка. В подобных случаях рота Виттманна в экстренном порядке перебрасывалась в «горячую точку». В данной ситуации особого приказа не потребовалось. Виттманн отдал приказ: «По танкам!» — и «тигры» пришли в движение. Традиционно рядом с Виттманном был не менее легендарный наводчик — Бальтазар Волль. Некоторым казалось, что они понимали друг друга без слов. Волль — высокий уроженец Саарской области — был самым успешным наводчиком-артиллеристом в «Лейбштандарте», а возможно, и за его пределами. К 11 января 1944 года на его счету было шестьдесят восемь подбитых советских танков.

Январское утро выдалось весьма морозным. Виттманн скользил взглядом по окрестностям в поисках замаскированных советских противотанковых орудий, к которым невольно проникся заслуженным уважением. Волль был готов в любой момент произвести выстрел бронебойным снарядом. Ему не требовалось пояснять, что иногда пара секунд была границей между жизнью и смертью. В танке не говорили, единственным звуком был грохот двигателя. С каждой минутой росла напряженность — приближались к Чесновке. Сзади за танком Виттманна уступом двигалось еще несколько «тигров» из 13-й роты тяжелых танков. Внезапно Волль услышал в наушниках голос своего командира: «Внимание! Танк на два часа». Волль надавил на педаль, и башня танка стала поворачиваться в заданном направлении. Обеими руками сразу он наводил орудие на цель. Первый Т-34 появился в прицеле. Выстрел и точное попадание. У советского танка в сторону отлетела башня. Танк Виттманна продолжил мчаться вперед. Теперь стала видна основная масса советских танков. Виттманн отдал приказ открыть огонь, но Волль уже сам давно заприметил подходящую цель — самый ближний к ним советский танк. Точно посланный бронебойный снаряд угодил ему в бок. Волль продолжал действовать словно автомат — его лоб был вжат в подголовник прицела. Он со снайперской точностью пускал снаряды один за другим. При этом «тигр» постоянно пребывал в движении. Это позволяло машине Виттманна не превратиться в мишень для советских танков или запрятанной противотанковой пушки. Механик-водитель с филигранной точностью маневрировал между Т-34, лишь на момент, сбрасывая скорость, чтобы Волль мог произвести новый точный выстрел. Вслед за Виттманном в бой вступили и другие «тигры». Неожиданно перед танком взвился фонтан земли и снега. Виттманн обнаружил ведущее по нему огонь советское самоходное орудие. Двух выстрелов оказалось достаточно, чтобы продолжить движение дальше. Когда бой закончился, то поле вокруг деревни представляло страшную картину — оно было усеяно горящими Т-34. Несколько советских танков отходило, ведя неприцельный огонь в сторону «тигров».

Во время боев 12 — 13 января Виттманн еще раз пополнил список своих «трофеев». За два дня на его счету оказалось девятнадцать бронетранспортеров, шестнадцать Т-34, три противотанковых орудия. Теперь на счету Виттманна было восемьдесят восемь уничтоженных танков. Несколько отставал от него Бальтазар Волль, который подбил как наводчик восемьдесят танков. Появление роты Виттманна фактически предрешило результат боя у Чесновки. Оставшиеся советские танки были сожжены прибывшей танковой группой штурмбаннфюрера Пайпера. В общей сложности немцами в этом бою было уничтожено тридцать семь Т-34 и семь самоходных артиллерийских установок.

Вскоре советские войска попытались осуществить прорыв немецкой линии обороны на позициях 188-го пехотного полка, которым командовал полковник фон Кюнсберг. В итоге «тиграм» срочно пришлось перемещаться к деревне Беспечная. Один из офицеров вермахта, находившийся под командованием фон Кюнсберга, вспоминал: «Тогда славный Пайпер направил к нам два «тигра». На соседнем участке фронта унтерштурмфюрер Виттманн уничтожил бесчисленное количество танков. Его же единственной потерей был передний зуб». На самом деле Виттманн потерял свой зуб не в танке, а когда ехал в машине-амфибии. Генерал Бальк, не задумываясь, лично поздравил Виттманна с его успехом по радио. В тот же день в Берлин ушла телеграмма, в которой предлагалось наградить Виттманна Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту (сам крест еще не был вручен). При этом наводчик Бальтазар Волль был представлен к Рыцарскому кресту.

На следующий день после этих событий Михаэль Виттманн был награжден Рыцарским крестом. Несколькими часами позже в коммюнике вермахта появилось сообщение: «9 января 1944 года. Восточный фронт. Унтерштурмфюрер СС Виттманн, командир танка «тигр» из состава дивизии СС «Лейбштандарт», подбил свой 66-й танк неприятеля». Собственно, в условиях ведения ожесточенных боев вручение награды Виттманну прошло буднично, без какой-либо торжественной помпы. Штурмман СС Вальтер Лау вспоминал об этом событии: «Мы возвратились с передовой в составе четырех или пяти «тигров», которыми командовал Виттманн. Танки мы оставили на деревенской улице. Внезапно нам приказали собраться на сельской площади — так назывался небольшой пустующий квадрат, располагавшийся перед административным зданием. Нас было человек двенадцать-четырнадцать. Еще несколько сослуживцев остались, чтобы охранять оставленные нами танки. Мы вольно стояли полукругом, когда на импровизированную площадь влетел автомобиль. Это был командир нашей дивизии оберфюрер Тэдди Виш. Я стоял на краю этого полкруга, апиотому Виттманн направил меня к командиру полка штурмбаннфюреру Пайперу, чей командный пункт находился где-то на расстоянии в сто метров в одной из русских изб. Я немедленно сообщил штурмбаннфюреру, что прибыл командир дивизии, который прибыл на сельскую площадь на вездеходном автомобиле «Фольксваген». Несколько позже Виттманн доложил Вишу, что экипажи «тигров» были в полном сборе. Затем Виш произнес несколько слов, в которых очень хвалил экииажи тигров вообще и Михаэля Виттманна в частности. После этого Тэдди Виш повесил на шею Михаэля Рыцарский крест, который был на длинной ленте. Последовали поздравления, и оберфюрер Виш и штурмбаннфюрер Пайпер пожали руки Виттманну и всем нам. Вся процедура награждения продолжалась буквально несколько минут. Ситуация на фронте была критической. Шла война и не было времени для особых празднеств».

Выдающиеся боевые успехи Виттманн зимой 1943/44 года были результатом его огромного военного опыта. Но именно они заставили заметить танкиста далеко за пределами «Лейбштандарта». О его военных прогнозах и планировании операций стали ходить легенды. К моменту своего награждения Виттманн командовал ротой тяжелых танков всего лишь несколько недель. Но на самом деле его обязанности были значительно больше, чем полагалось командиру танковой роты. В дивизии знали, что ни один танковый офицер не готовился к бою более тщательно, чем Михаэль Виттманн. Иногда вечером накануне операции ему приходилось часами проводить за картой, чтобы оценить все возможности и найти один-единственный путь к тактической победе. Несмотря на весь свой опыт и все свои таланты, он никогда не пренебрегал мнением других офицеров и опытных танкистов. После рассмотрения всех вариантов, взвешивания всех «за» и «против» он принимал решение. Повторюсь, Виттманн никогда не полагался на случай или волю судьбы.

Те, кто видел Виттманна в такие вечера в какой-нибудь небольшой украинской деревне, нередко находили его рассеянным и несколько подавленным. Но это было только поверхностное впечатление, на самом деле танкист был полностью погружен в себя. После многочасовых раздумий он покидал избу, обходил танки, проверял, как несся караул, после чего исчезал в темноте. Он пытался на время отвлечься от уже готовой схемы ведения боя. Его нередко видели курящим в одиночестве на улице посреди ночи.

Победы Виттманна не были случайностью или удачным стечением обстоятельств. В значительной мере это был итог предельной умственной концентрации, который помножался на природный военный талант. «Легендарная» тактика Виттманна была всего лишь совокупностью его навыков и уроков, которые он вынес из боев на Восточном фронте за несколько лет. При оценке боевой ситуации он учитывал все риски, что позволяло ему принимать безошибочное решение. Настолько безошибочное, что все, кто находился в его окружении, чувствовали в бою некую естественную непринужденность. Собственно, никто из историков не сможет точно описать, как строилась его умственная деятельность. В силу целого ряда причин почти во всех изложениях за кадром остаются многочасовые размышления, которые традиционно уступают место собственно ходу боев и его итогам. Нет сомнений, что успех Виттманна был предопределен его прирожденными способностями, но они ничего бы не значили, не будь у него опыта и способности концентрироваться. Здесь дело было не только в таланте. Как писал один из очевидцев: «Когда я находился в его танке, то меня никогда не оставляло чувство, что его невозможно обмануть, что он никогда не попадется в ловушку или западню. Но подобная способность была лишь суммированием его тяжелого труда и многих часов, которые Мишель проводил, погруженный в свои мысли. Они не покидали его даже тогда, когда он ужинал с нами, когда совершал прогулку или когда направлял в ремонтную роту».

Можно утверждать, что Михаэль Виттманн был некой уникальной комбинацией естественных способностей в деле тактики танковых боев и не превзойденного никем усердия.

Максимальное использование своих военных талантов и полная концентрация на противнике (безотносительно, были ли это советские и англо-американские войска) позволяли Виттманну в бою выходить едва ли не за рамки человеческих возможностей. Инстинкты прирожденного танкиста позволяли ему предчувствовать потенциальную опасность. Виттманн был виртуозом танковых боев, чьи военные успехи, достигнутые за достаточно короткий промежуток времени, были не просто поразительными, они были уникальными.

Многие из очевидцев рассказывали, что этот своевольный танкист не имел ни малейшего желания слышать ни о его победах, ни о предписанном ему воинском долге. Когда о нем говорили как о герое Германии, то он пытался опровергнуть подобные утверждения. За ледяным спокойствием Виттманна скрывался достаточно застенчивый и скромный человек. Что само по себе было немалым психологическим противоречием. Вечеринки и пирушки не были его стихией. Когда выдавался спокойный вечер, он предпочитал пораньше лечь спать. При этом он сторонился общения с людьми, многие отмечали, что он в большей степени предпочитал слушать, нежели говорить.

Если говорить о его физических данных, то можно сказать, что он был 176 сантиметров ростом. У него были русые волосы и очень пронзительные светлые глаза. Как уже упоминалось выше, у него был звонкий, но негромкий голос, в котором улавливался легкий баварский акцент. Во всяком случае, он нередко в глаголах делал ударение на втором слоге, что очень характерно для баварцев. Речь его была неспешной, каждое слово было обдуманным. При всем этом ему были абсолютно чужды любые формы «поклонения». Наверное, в Германии он был самым яростным противником культа своей личности. Во всем его поведении не было ничего вызывающего и экстравагантного. Обычно он носил коричневую кожаную куртку с меховым воротником или стандартный черный комбинезон танковых войск. В общении с сослуживцами и подчиненными он пытался быть предельно справедливым и объективным. Почти все танкисты чувствовали это. Все, кто знал его лично, единогласно утверждали, что он был идеальным командиром роты.

Но при этом Виттманн был весьма нетерпим к халатности и небрежности, особенно в бою. От всех своих подчиненных он требовал предельной концентрации и готовности к действию. Когда Виттманн не видел подобных устремлений, то мог стать жестким и даже не очень приятным в общении. После каждого боя он требовал моментального приведения «тигров» в порядок. Но при этом он не сторонился простой и грязной работы — заправки горючим, чистки ствола или заряжания пулеметных лент. Он продолжал помогать своему экипажу даже когда стал кавалером Рыцарского креста. Он загонял тяжелой кувалдой болты в траки танка. В любой ситуации он полагал быть примером для танкистов своей роты. Именно в эти дни зимы 1943/44 года рождалась легенда о Михаэле Виттманне

К полудню 14 января 1944 года рота «тигров» Виттманна и танковая группа Пайпера закончили приготовления к тому, чтобы начать наступление из района Смелы. Главной тактической целью операции было уничтожение советских войск в Хуторишке и захват деревни Краснополь. Первая тактическая цель была достигнута без проблем — в Хуторишке немецкие танки разгромили неподготовленный к обороне советский пехотный полк. В районе 14 часов был захвачен Краснополь. Танковая группа «Лейбштандарта» не менее быстро вышла к деревне Молочки. Среди частей Красной Армии началась паника. Некоторые из них хаотически отступали, оставляя на месте даже противотанковые орудия. Виттманн пополнил свой «счет» еще несколькими танками.

15 января 1944 года передовые части «Лейбштандарта» соединились с боевой танковой группой дивизии СС «Рейх». Объединенная танковая группа («Лейбштандарт» и «Рейх») мощным рывком устремилась на северо-запад в направлении села Любар.

Чтобы остановить танковое продвижение эсэсовских дивизий, советским войскам пришлось сконцентрировать массированный артиллерийский и минометный огонь. В тех боях боевая группа «Лейбштандарта», состоявшая из пяти «тигров», девяти «пантер» и пяти танков PzIV, смогла нанести Красной Армии следующие потери: шесть танков, двадцать противотанковых орудий, шестьдесят полевых орудий, тридцать два грузовика и множество других транспортных средств. Из особых событий можно упомянуть, что во время этих боев, 16 января 1944 года Бальтазар Волль получил свой Рыцарский крест. Он стал первым наводчиком в Ваффен-СС, который был удостоен этой высокой немецкой награды. Теперь в экипаже Виттманна было два кавалера Рыцарского креста, что само по себе было очень редким явлением.

Если говорить о судьбе Бальтазара Волля, Бобби, или Бальти, как звали его друзья, то надо сказать, что этот миниатюрный танкист родился 1 сентября 1922 года в Вемметсвайлере, в Саарской области. Он происходил из семьи просто рабочего. После окончания школы работал электриком. 15 августа 1941 года добровольцем пошел в Ваффен-СС. Поначалу он был членом пулеметной команды 3-й роты 1-го полка дивизии «Мертвая голова». Первый свой боевой опыт Волль получил в печально известном для немцев Демянском котле (Новгородская область), где в самом начале войны советские войска смогли окружить несколько немецких дивизий, в том числе дивизию СС «Мертвая голова». В окружении Волль был тяжело ранен и по воздушному мосту вывезен из окружения. После ранения оказался в госпитале в Германии. 23 июля 1942 года обершютце СС Волль был награжден Железным крестом второго класса, а три дня спустя знаком «За ранение». После того как он был вылечен, Волль в конце 1942 года был направлен в только что формирующуюся роту тяжелых танков «Лейбштандарта». В составе этой дивизии СС он прошел через все сражения, в которых принимал участие «Лейбштандарт» с начала 1943 года. К лету 1943 года, то есть к началу операции «Цитадель», Бальтазар Волль считался одним из лучших наводчиков-артиллеристов, которые сражались на «тиграх». 1б сентября 1943 года штурмман СС Волль был награжден Железным крестом первого класса, а 9 ноября того же года он получил чин роттенфюрера СС. В качестве члена экипажа Михаэля Виттманна Бальтазар Волль превзошел почти всех немецких наводчиков. К 13 января 1944 года он уничтожил восемьдесят танков и сто семь противотанковых орудий. По большому счету успех Михаэля Виттманна был бы невозможен без «Бобби Волля». Его молниеносная реакция, острое зрение и прекрасный дальномер позволили Михаэлю Виттманну стать танкистом № 1. Виттманн и Волль являли собой идеальную команду. Если заряжающие, радиооператоры и механики-водители в экипаже Виттманна нередко менялись, то Волль был его неизменным членом. Командир танка и наводчик настолько хорошо понимали друг друга, что, как известно, Волль открывал огонь по цели раньше, чем на нее успевал указать Виттманн. При этом не было ни одного случая, чтобы прославленный артиллерист-наводчик ошибся с ее выбором.

В январе 1944 года другими членами экипажа танка Виттманна были: панцеробершютце СС Вернер Иррганг (стрелокрадист), штурмман СС Ойген Шмидт (механик-водитель), панцершютце СС Зепп Рёснер (заряжающий). Но изначально экипаж Виттманна был несколько иным. Так, например, в мае 1943 года он выглядел следующим образом: штурмманы СС Зигфрид Фусс, Бобби Волль, Карл Либер (радист) и Макс Гаубе (заряжающий).

Если говорить об эффективности «тигров», то в советских войсках они вызвали истинный ужас.

Для этого могло быть множество причин. Приведем только одну. В период с 5 декабря по 17 января 1944 года кучка все еще пригодных к боям «тигров» в составе дивизии СС «Лейбштандарт» уничтожила сто сорок шесть советских танков и сто двадцать пять противотанковых орудий!

Награждение Виттманна и Волля Рыцарскими крестами сделало 13-ю роту тяжелых танков едва ли не самым элитным подразделением во всем «Лейбштандарте». Но в самой роте к подобной репутации относились прохладно. В ней даже не нашлось времени, чтобы отметить (пусть и символически) награждение прославленных танкистов. Кстати, это награждение было отнюдь не единственным. К Рыцарскому кресту был представлен Гельмут Вендорф. Рыцарский крест был уже у бывшего командира роты Клинга. Репутация роты как самого эффективного боевого подразделения не была надуманной. За четырнадцать недель боев (Харьков, Курск, Житомир, Бердичев) силами одной-единственной танковой роты Красной Армии был нанесен следующий урон: 343 танка, 8 САУ, 225 тяжелых противотанковых орудий. При этом за все это время было потеряно всего лишь двадцать четыре «тигра»! Количество уничтоженных полевых орудий и транспортных средств просто не поддавалась подсчету. Одни эти цифры указывают, какое значение имело появление танка типа «тигр» на Восточном фронте.

19 января 1944 года «Лейбштандарт» был отведен в город Хмельник. На тот момент рота тяжелых танков почти прекратила свое существование. В строю находился только один «тигр», двум требовался текущий краткосрочный ремонт, а еще шести — капитальный. Но при этом восстановилась численность танкового полка «Лейбштандарта». В нем наличествовало тридцать шесть «пантер» и тридцать три танка PzIV. По сравнению с предыдущими днями это было несомненным прогрессом. Во время боев под Бердичевом «Лейбштандарт» показал, что благодаря наступательной тактике немецкие танки могли успешно вести боевые действия против явно превосходящих советских сил.

22 января 1944 года дивизия «Лейбштандарт» оказалась в составе XXXXVI (46-го) танкового корпуса, командующим которого был генерал от инфантерии Голльник. 24 января 1-я танковая дивизия СС заняла позиции к северо-востоку от Винницы. Испортившаяся погода весьма затрудняла любые передвижения. Но это не помешало дивизиям немецкого танкового корпуса начать в этот день наступление и отбросить советские войска. У немцев появилась возможность окружить восемь советских дивизий.

Между тем в роте Виттманна произошло очередное награждение. 24 января 1944 года Железным крестом второго класса был награжден унтерштурмфюрер СС Вальтер Хан. В отличие от Виттманна или Вендорфа, он не был «великим истребителем танков». Но это не мешало ему пользоваться уважением и любовью в 13-й танковой роте. Вальтер Лау вспоминал о «папаше Хане»: «Верно, он не был типом «стремительного лейтенанта», к которому можно было бы отнести Мишеля и «Буби», но он был прекрасным человеком. Хан говорил с небольшим рейнским акцентом. Он любил пошутить, и мы его любили. Он был унтерштурмфюрером запаса, и в нашей ситуации казался человеком едва ли не преклонного возраста. Однако он с самого начала войны был на фронте в танковых войсках. Мы нежно называли его «папашей Ханом». Однажды в феврале 1944 года я попал наводчиком в его экипаж. Несколько дней мы сидели без дела и занимались только тем, что чистили оружие. Я не знаю, как это получилось. Мы сидели с русской избе с соломенной крышей. Внезапно раздался пистолетный выстрел и искры попали на солому. Изба оказалась охвачена пламенем настолько быстро, что мы, прихватив несколько вещей, едва успели спастись сами. Тогда «папаша Хан» произнес на своем кёльнском диалекте: «Мальчики, вы не имеете права сжигать дотла избы, не поставив меня об этом в известность». Таким был «папаша Хан». На другой день мы оказались на передовой в составе группы из трех «тигров», которые пребывали в засаде. Этот участок фронта удерживал батальон штурмбаннфюрера Зандига. Рота гренадеров во главе то ли с обер то ли гауптшарфюрером сидела в траншее. Лил ужасный дождь, потоки которого были смешаны со снегом. Чтобы наблюдать за позициями противника, мы были вынуждены открыть люки и высунуться из них. Тогда «папаша» извергал поток смешных проклятий на своем кельнском наречии. Он адресовал их погоде, красным, Петру, войне, генералам, которые запихнули нас в эту слякоть. Он не носил «железный воротник» — так мы называли Рыцарский крест на наградной ленте — но был прекрасным товарищем».

Между тем 25 января 1944 года «Лейбштандарт» продолжил свое наступление. «Тигры» под командованием унтерштурмфюрера Виттманна атаковали советские позиции к западу от железнодорожной ветки Калиновка— Умань. Несмотря на то, что немецкие танки не раз атаковались советскими штурмовиками и пикирующими бомбардировщиками, эти налеты не привели ни к каким потерям. В итоге «тигры» вышли к высоте 316,6, располагавшейся к западу от деревни Очеретня. Во время этого марша Виттманн смог подбить несколько советских танков, но теперь это уже перестало быть чем-то удивительным. Подобные результаты были едва ли не сами собой разумеющимися. На следующий день «Лейбштандарт» уже атаковал в юго-восточном направлении. Следуя впереди всех наступающих подразделений, «тигры» преодолели противотанковый ров и стали двигаться в направлении деревни Гановка. К полудню немцы захватили деревню Нападовка. Ближе к полуночи советские войска оказались выбитыми из села Росоша. Именно здесь «тигры» были заправлены топливом и получили необходимые боеприпасы.

27 января 1944 года «тигры» были введены в состав боевой группы Кульмана, которая должна была атаковать в направлении городка Липовец, который являлся важным железнодорожным узлом. В 5 часов 30 минут «тигры» приблизились к своей цели. Но поскольку ночью они не смогли заправиться горючим, то были вынуждены перейти в оборону. Контратаки Красной Армии не заставили себя ждать. Завязался бой. В его ходе танковой группой было подбито двадцать шесть советских танков.

Вальтер Лау описал, как он стоял на часах на башне танка Виттманна: «В то время я был наводчиком в экипаже Виттманна. Впрочем, длилось это всего лишь несколько дней. И как-то я заснул в башне танка. Виттманн поймал с поличным и несколько раз дернул за ухо. Собственно это было все — никаких криков, никаких взысканий».

29 января 1944 года боевая группа Кульмана нанесла удар по Бабину. Советским частям пришлось отступить, чтобы не попасть в окружение. В ходе январских боев Виттманну удалось подбить еще несколько десятков Т-34. Теперь это уже никто не воспринимал как военное чудо. К 29 января на его «счету» числилось 117 подбитых советских танков. Виттманн превращался в живую легенду, в уникальное явление не только для Восточного фронта, но и для всех германских танковых войск.

30 января 1944 года Виттманн был награжден Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. Посмотрим на статистику подбитых Виттманном танков. Еще 7 января 1944 году он числился как офицер, уничтоживший 56 советских танков. То есть за двадцать два дня боев на правобережной Украине Виттманн смог побить шестьдесят один Т-34! Это была невероятная цифра. Виттманн почти в одночасье стал возглавлять список самых успешных офицеров Третьего рейха. Вместе с Дубовыми листьями ему было присвоено звание оберштурмфюрера СС. А на следующий день Виттманну пришла личная телеграмма от Гитлера. В ней фюрер поздравлял Виттманна с присвоением очередного звания и получением награды. В служебном журнале СС «Черный корпус» появилось несколько статей (их текст будет приведен в следующей главе). С визитом к Виттманну в очередной раз прибыли Виш (уже в звании бригадефюрера СС) и Йохан Пайпер. К Виттманну зачастили военные корреспонденты. В киновыпусках новостей появились кадры, снятые военным хроникером СС Бюшелем, как Виш и Пайпер поздравляют экипаж Виттманна. Тот же Бюшель сделал на фотокамеру несколько известных снимков экипажа «тигра» S04. На этих фотографиях видны специальные отметки на стволе танкового орудия, которые должны обозначать количество подбитых танков. Специально для корреспондента невзрачные отметки темного цвета были обведены белой краской. На самом деле белые полосы на стволе почти никогда не применялись в танковых войсках. В итоге почти все члены экипажа Виттманна получили награды. Радист Вернер Иррганг, заряжающий Зепп Рёслер и водитель механик Ойген Шмидт получили по Железному кресту второго класса. Кроме этого, Виттманн лично проследил, чтобы оказавшийся в юнкерской школе СС Зигфрид Фусс был награжден Железным крестом первого класса. Бобби Волль получил отпуск и тут же отправился к себе домой. Кроме этого, ему было присвоено звание унтершарфюрера СС. Сам же Виттманн получил приглашение в Ставку Гитлера, где фюрер должен был лично вручить ему Дубовые листья к Рыцарскому кресту. К награде был представлен даже ротный повар, унтершарфюрер СС Якоб Морс, которого наградили Железным крестом второго класса за то, что он, невзирая на опасности, всегда вовремя доставлял еду танкистам на передовую. 31 января 1944 года немецких танкистов ожидал очередной сюрприз. К югу от деревни Морозовка в плен добровольно сдалось около тысячи красноармейцев. «Лейбштандарт» планировалось перекинуть на другой участок фронта.

Одной отличительной особенностью зимы 1943/44 годов стали перебои с поставками снабжения. В итоге во многих немецких боевых частях стал процветать своего рода «бартер». Среди танкистов большой популярностью пользовались морские кожаные крутки и кожаные штаны. Это была не просто мода, некий шик. Дело в том, что кожаная одежда плохо горела, и у танкистов в подбитой машине в ней было больше шансов на выживание. Обычно подобный обмен происходил через зенитные батальоны СС. Танкисты предлагали 88-миллиметровые снаряды, которых нередко у экипажа оставалось в изобилии, в то время как у зенитчиков ощущалась их острая нехватка.

Штурмман СС Вальтер Лау, в те дни наводчик в экипаже унтершарфюрера Клебера, вспоминал об искусстве подобного бартера: «Обычно, когда мы останавливались в какой-нибудь деревне, то тут же начинали поиски продуктов. Один раз мы нашли свинью, стоящую в полном одиночестве в хлеву. Мы забили ее и намеревались съесть. Кто-то, чтобы опалить ее, зажег паяльную лампу. Но в ту же минуту мы услышали раздавшийся поблизости выстрел из танкового орудия. Иваны при поддержке Т-34 атаковали деревню. Первым к бою готов оказался Виттманн, его танк ринулся из деревни, чтобы перехватить Т-34. Он смог уничтожить несколько советских танков. Мы же завернули свинью в палаточный брезент, перевязали ее веревкой и подвесили к башне танка. Мы намеревались последовать за Виттманном, но обнаружили, что был повержен электропривод орудия. В этот самый момент наш командир унтершарфюрер Клебер заметил на расстоянии в 1500 метров от нас советское самоходное орудие. Это был СУ-152. Что делать?

Наш «Квакс» как-то родил идею, которую мы несколько раз проигрывали в теории. Он удалил крышку с электрической батареи, используя два длинных провода, он запустил поворотный механизм башни. Как артиллерист-наводчик я направил орудие в нужном направлении. Клебер отскочил от самоходного орудия, он все-таки нанес некоторый вред машине противника. Сам Курт Клебер был один из выходцев Люфтваффе. Командиром танка он стал совершенно недавно. В одном бою ударная волна скинула башню танка, но тот остался невредимым. Его прозвали «Кваксом — незадачливым пилотом», так как он очень сильно походил на актера Хайнца Рюмана из одноименного фильма. Сам «Квакс» выглядел очень воинственно. Он носил кожаную куртку на меху, которые выдавали панцергренадерам. У нее был даже меховой капюшон. Но в тот раз куртку разодрало в клочья, мех был прилеплен прямо к телу, а капюшон превратился в какую-mo тряпочку. В итоге он стал носить русскую шапку (в оригинале — schapka.— Авт.) с нашитой на нее мертвой головой СС. Виттманн не смог не заметить его в подобном виде: «Квакс, дружище, вы бы одевались как-нибудь приметнее! А то Вас примут за русского и в сумерках застрелят наши же солдаты». Однако «Квакса» подобные вещи не интересовали. Единственное, что он сделал — откинул уши шапки и завязал их на голове».

Нередко небольшая по своему составу к январю 1944 года 13-я рота тяжелых танков «Лейбштандарта» попадала в незначительные окружения. Один из танкистов вспоминал: «О том, что мы окружены, мне подсказал тот факт, что наши реактивные пусковые установки дали не залп, а лишь несколько выстрелов. Им требовались боеприпасы, а нам горючее. Наша мораль, естественно, упала до самого низкого уровня. Темнело, к тому же было очень холодно. Что мы должны были делать этой ночью? Виттманн приказал поставить четыре или пять «тигров» вокруг одной русской избы, чтобы их орудия были направлены в разные стороны. У танков оставались только часовые, в то время как остальные грелись в избе. Не было никакого желания спать, так как ситуация была весьма критической. Но ночь прошла спокойно, если не считать нескольких перестрелок, которые вели гренадеры, устанавливавшие ежи на окраинах деревни. У нас было настолько мало топлива, что Виттманн не отдал даже приказа отводить танки от края деревни. Мы были несказанно рады, когда на следующий день до нас дошли слухи, что танки из соседней с нами 16-й танковой дивизии были уже на пути к нам и везли столь драгоценное для нас горючее. Наша радость не знала границ, когда на окраине деревни появился первый PzIV, который буксировал за собой несколько грузовиков. После дозаправки и пополнения боеприпасов мы двинулись в стороны Черкасс».

1 февраля 1944 года командование «Лейбштандарта» отдало приказ перебросить по железной дороге танки дивизии в село Монастырище. Три «тигра» требовали капитального ремонта, а потому их не могли отбуксировать к железнодорожной станции. Их было решено взорвать. В итоге в роте Виттманна осталось шесть готовых принять участие в боях тяжелых танков. Пехотные и панцергренадерские части перебрасывались на грузовиках в район сел Кишенцы — Харьковка — Дзенгелевка — Нестеровка.

Чтобы продолжить рассказ о танковой роте Виттманна, перенесемся на месяц ранее на другой участок Восточного фронта. 5 января 1944 года советское командование предприняло крупное наступление, в ходе которого советские войска атаковали позиции 8-й немецкой армии. Наступление развивалось очень успешно. В итоге перед частями Красной Армии была поставлена задача: окружить и уничтожить ХI и ХХХХII армейские корпуса. Для этого было решено взять их в клещи. Один удар наносился из Кировограда, другой из Канева. Два мощных клина должны были встретиться в районе города Звенигородка. Так возник Черкасский котел, в котором, как и планировало советское командование, оказались XI (генерал Штеммерман) и XXXXII (генерал Либ) армейские корпуса. Если перечислить все оказавшиеся в ловушке немецкие дивизии, то данный список выглядит следующим образом: 57-я, 72-я, 88-я, 112-я, 167-я, 168-я, 332-я, 389-я пехотные дивизии, 213-я охранная дивизия, 5-я танковая дивизия СС» и штурмовая бригада СС «Валлония».

Для деблокирования оказавшихся в окружении 50 тысяч немецких солдат в рамках III танкового корпуса была собрана мощная ударная группировка. Она включала в себя 1-ю танковую дивизию генерал-майора Колля, 16-ю танковую дивизию генерал-майора Бака, 198-ю пехотную дивизию генерала фон Ховена, а также части 17-й танковой дивизии и «танкового полка Беке». Вся эти соединения оказались в составе 1-й танковой армии, которой командовал генерал Хубе.

Но 2 февраля 1944 года произошло резкое изменение в погоде. Началась оттепель и снежные равнины превратились в непролазные болота. К тому времени оберштурмфюрер СС Вендорф вернулся в танковый полк «Лейбштандарта». По его прибытии адъютант командира полка гауптштурмфюрер СС Нюске вручил ему телеграмму от Михаэля Виттманна. В ответе Вендорф писал: «Нюске зачитал мне Вашу телеграмму, как только я вернулся из тыла. Пока Вы не вернетесь[10], мне досталась честь командовать 13-й ротой тяжелых танков. Но я в большой тревоге и озабоченности, так как обнаружил только кучу обломков и груды металла».

Три «тигра» из роты Вендорфа прибыли 5 февраля 1944 года в село Красное. На следующий день ударная танковая группа, которой командовал штурмбаннфюрер Кульман, начала наступление на деревню Тиновка. На самом деле батальоном (именно такую силу должна обычно иметь боевая группа) назвать это было очень сложно. Под началом Кульмана оказалось два «тигра», девять «пантер», на броне которые ехало пара десятков гренадеров из состава 2-го панцергренадерского полка «Лейбштандарта». Сама 1-я танковая дивизия СС должна была наступать в восточном направлении, прикрывая тыл и фланг III танкового корпуса по линии Тыновка-Козяковка. 7 февраля 1944 года Вендорф с его «тиграми» вступил в бой на западных окраинах деревень Тыновка и Вотылевка. К 15 часам несколько советских танков смогли пробиться сквозь немецкую линию обороны и устремились вниз по дороге, которая проходила к югу от деревни Федюковка. Один из «тигров» смог подбить два советских танка, пять Т-34 были уничтожены остальными немецкими экипажами. Всего в бою участвовало четыре «тигра».

На некоторое время на участке фронта, где сражалась боевая группа Кульмана, было относительно тихо. Здесь лишь изредка происходили перестрелки. Но 9 февраля 1944 года советские войска предприняли атаку. В итоге группе Кульмана пришлось вступить в бой у деревни Татьяновка. Немцам удалось отбить атаку частей Красной Армии. 10 февраля дивизия «Лейбштандарт» уже удерживала участок фронта по линии: Татьяновка — Вотылевка — Тыновка. Советские войска создавали оборонительный рубеж близ соседней деревни Репки. Но этого им не удалось. Вечером того же дня танковый разведывательный батальон СС под командованием штурмбаннфюрера Книттеля внезапно атаковал Репки и почти моментально выбил оттуда советские части.

Собственно, в Тыновке «тигры» оставались вплоть до 15 февраля. Огромные просторы и плохие погодные условия не позволяли должным образом снабжать всем необходимым танковые подразделения «Лейбштандарта». В те дни танкистам приходилось в основном питаться консервами. Но это была не самая главная проблема. Куда более настораживало отсутствие боеприпасов и горючего. Дело доходило до того, что приходилось применять танковые пулеметы. А тем временем III танковый корпус продвигался дальше на север. 16-я немецкая танковая дивизия достигла деревни Дашуковка. От этого места надо было пройти вперед каких-то 20 километров, чтобы в итоге прорвать линию окружения, в котором оказались немецкие дивизии.

Если посмотреть на будни оказавшейся временно на отдыхе 13-й танковой роты, то надо отметить, что 12 февраля 1944 года оберштурмфюрер Гельмут Вендорф был награжден Рыцарским крестом. «Буби» был известен как смелый командир танкового взвода, который к моменту своего награждения подбил 58 танков. Несмотря на то, что это было вдвое меньше, чем у Виттманна, Вендорф в любом случае относился к самым успешным танкистам «Лейбштандарта». Передышка для «Лейбштандарта» длилась недолго. 14 февраля 1944 года 1-я танковая дивизия СС получила приказ наступать в юго-восточном направлении, чтобы захватить Франковку. Но катастрофическое состояние дорог привело к тому, что большинство танков сломалось еще в пути на исходные позиции. В итоге в наступлении принимали участие всего лишь три танка («тигр», «пантера», PzIV) и одно штурмовое орудие. Более сильные части «Лейбштандарта» к ночи 16 февраля должны были выйти к селу Шубенный Став. Командир 2-го панцергренадерского полка штурмбаннфюрер Зандиг получил приказ прорваться к селу Октябрь, где он должен был соединиться с находящимися в котле немецкими частями. Но к данному селу в итоге вышла боевая группа Хайманна, которая включала в себя и танковые подразделения. Полк Зандига к 17 февраля, дате прорыва кольца советского окружения, находился несколько южнее Октября в деревне Лысянка. Неожиданно начавшийся сильный снегопад и ударившие морозы затрудняли движение, но наступившие холода должны были сковать болотину. Все еще находившиеся в окружении немецкие части должны были в срочном порядке уничтожить всю лишнюю технику и вооружение. К этому моменту диаметр котла сжался где-то до четырех-пяти километров. Целью немецких частей, прорывавшихся на запад, должна была стать высота 239, которая находилась поблизости от Октября. 16 февраля 1944 года в 23 часа немецкие части пошли в прорыв в западном направлении. Одной из первых групп, прорвавших изнутри советское окружение, стал разведывательный батальон дивизии СС «Викинг», которым командовал оберштурмфюрер Ребус. В районе 4 часов 30 минут части дивизии «Викинг» оказались у высоты 239, где попали под мощный обстрел советской артиллерии. В итоге они были вынуждены повернуть обратно на восток. Им предстояло перейти через реку Гнилой Тикич. Только так можно было вырваться из окружения. Многие из немцев утонули в этой реке. Но большая часть дивизии СС «Викинг» все-таки вышла к позициям «Лейбштандарта». Рано утром 17 февраля танки 1-й дивизии СС атаковали все еще удерживаемый советскими войсками Октябрь. Здесь они натолкнулись на мощный противотанковый рубеж. Завязался кровопролитный бой. Прибывшие из ремонта «тигры» смогли уничтожить несколько советских танков и выбить несколько противотанковых орудий. В итоге на данном участке фронта они оттянули на себя большую часть подразделений Красной Армии. Это позволило «викингам» выйти из советского окружения. Преследуемые красной кавалерией, первые «викинги» достигли немецких позиций ближе к полудню 17 февраля 1944 года. В это время командир штурмовой бригады СС «Валлония» гауптштурмфюрер Леон Дегрель в темноте поджидал удобного момента, чтобы со своим отрядом ударить из леса по Октябрю. «Без пищи и воды мы продержались до утра, только поглощая пригоршни снега. В наших снежных укрытиях мы прижимались друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. Но больше всего мы ожидали окончания этого ужасного дня, который был пропитан страхом. Только когда наступила темнота и танки на холме не могли видеть наших передвижений, мы покинули наши укрытия. Мы двигались вперед в строгом порядке в половине шестого вечера. Впереди шли разведчики. Мы продвигались два километра по тропинке, которая уходила вглубь болот. Но даже на дорожке наши ноги по колено утопали в грязи. Ни одно из подразделений Красной Армии не заметило нас. Мы поднялись на заснеженный склон. Он был залит лунным светом. Один за другим мы пересекали это опасное место. В диком волнении мы продвинулись дальше на сто пятьдесят метров. Внезапно перед нами выросли три фигуры в стальных шлемах. Все закончилось. Мы обнимали друг друга, прыгали, кричали и смеялись».

Из Черкасского котла удалось вырваться приблизительно 34 тысячам немецких солдат. Еще 20 тысяч остались в нем убитыми, ранеными и взятыми в плен. В последние дни февраля советские войска попытались «перекрыть» «Октябрьский коридор». Но все эти попытки оказались безуспешными. Во время этих боев был уничтожен один из «тигров», еще четыре были серьезно повреждены, их отбуксировали на ремонт. «Лейбштандарт» отходил. 23 февраля 1944 года Вендорф написал в письме Виттманну такие строки: «Большинство грузовиков во время движения в районе Умани застревают в грязи... Ни один автомобиль не может двигаться дальше... В эти дни наши скромные силы помогли высвободить солдат, окруженных к западу от Черкасс. Большинство из них, несмотря на грязь, смогли вырваться из котла. Но более всего радовало поведение дивизии «Викинг», без которой все бы это, возможно, превратилось в одну большую трагедию».

2 февраля 1944 года в Ставке Гитлера «Вольфшанце» Михаэль Виттманн принял из рук фюрера свою награду — Дубовые листья к Рыцарскому кресту. Гитлер долго беседовал с легендарным танкистом, спрашивая о его боевых переживаниях и общей обстановке на Восточном фронте. В ходе этого разговора фюрер пообещал танкисту, что 13-я рота «Лейбштандарта» получит столько «тигров», сколько для этого наберется экипажей. Кроме этого, Гитлер поинтересовался личной жизнью Виттчанна: спросил, был ли он женат, и была ли запланирована свадьба. От взгляда фюрера во время беседы не ускользнуло, что у Виттманна не было переднего зуба. В итоге танкиста направили к личному дантисту Гитлера.

Как один экипаж мог уничтожить 117 танков? Может, это была просто удача? Действительно, везение играло свою небольшую роль, но в значительной мере это была методика использования «тигров» в танковых боях. Ко всему это можно было приплюсовать добросовестную и тщательную подготовку каждой боевой операции. Но в любом случае боевой успех Михаэля Виттманна, которого он достиг к началу 1944 года, был беспрецедентным явлением.

В первые дни 1944 года военный корреспондент Иоахим Фернау, который некоторое время провел с Виттманном в боях, писал: «...Мы нередко вместе принимали пищу. Он, несколько задумчивый, тихий и погруженный в себя, нередко производил впечатление рассеянного человека. Но, по правде говоря, его беспокойство и озабоченность, были всего лишь проявлением его ответственности. Он всегда был рад быть среди своих людей, которые радовались его присутствию. Но столь непосредственно он вел себя очень редко, обычно он был глубоко погружен в себя. Он некоторое время командовал ротой «тигров», которая по своей боевой силе фактически была батальоном. Сам же он был одним из самых молодых унтерштурмфюреров СС. К своим обязанностям он относился очень серьезно. Он сидел вечерами напролет над картами и внимательно прислушивался к каждому слову, ко всем предложениям, которые поступали от других опытных командиров танков. Когда вел танки на противника, то он двигался во главе роты. Он был настолько уверен в себе, что это могло ввести в заблуждение стороннего наблюдателя. Многие ошибочно полагали, что ему давалось все очень легко, что данный ему Богом талант, позволял творить как Моцарту, который буквально за одну ночь в бытность написал увертюру к Дону Хуану. Когда я находился в его танке, то меня не покидало чувство, что Виттманн не мог допустить ошибку, что не мог попасть ни в какую западню. Но в реальности это было лишь совокупностью кропотливой работы, многочасовых размышлений, когда Михаэль сидел, часами погруженный в себя. В эти моменты он не слышал, как к нему кто-то обращался. Ночью он мог сорваться на своем «тигре» столь же легко, будто бы направлялся на прогулку. Он пример, который должен вразумить многих молодых офицеров, которые наивно полагают, что они должны дождаться лишь одного момента, чтобы совершить подвиг и стать великими солдатами. Каждый час, каждую минуту Виттманн ощущал ответственность за своих людей, за технику, врученную ему, за итоги предстоящего боя. Он не сразу приобрел свои воинские качества, не сразу стал кавалером Рыцарского креста и Дубовых листьев к нему. Это был длительный кропотливый процесс, который во многом остался незамеченным старшими офицерами».

Зигфрид Фусс, который был механиком в экипаже Виттманна с 1943 года по январь 1944 года, так описал его стиль командования: «В обычной обстановке ничто не говорило о том, что Виттманн и Волль были выдающимися специалистами в своем деле. Несмотря на их исключительный успех, в них не было ни капельки высокомерия. В каждой конкретной ситуации они пытались предельно сконцентрироваться. Они никогда не недооценивали противника. Они не позволяли этого себе, когда за их плечами был не один десяток подбитых танков. Наши отношения базировались на его навыках. Виттманн обладал удивительной способностью передавать их другим, что было идеально для координации деятельности. Выдаваемая Виттманном информация была предельно оперативной, спокойной и краткой. Волль прекрасно понимал его, так как нередко стрелял быстрее, чем получал приказ. Все мы после боя интересовались, как так могло получиться, что он столь быстро производил выстрел. Успех нашего танкового экипажа опирался на самостоятельность и профессионализм каждого отдельного человека. Это означало, что я как механик-водитель был так же ответственен за выбор цели. Наш радист Карл Либер должен был точно обозначать их местоположение. Это имело значение, когда целей было много — в первую очередь это относилось к боям в деревнях. Например, противотанковое орудие могло находиться в направлении на два часа, а следующая цель уже на одиннадцать часов. Но башня не могла повернуться за какие-то доли секунды. Ярким примером могут быть «послехарьковские бои». Мы постоянно вспоминали их. Атака на крупный город, который удерживается хорошо укрепившимися танками и противотанковыми орудиями. Мы проложили себе путь предельно быстро, уничтожив несколько танков и пушек, после чего достигли самого города. Наши цели были раскиданы широким фронтом в позициях от трех до двенадцати часов. Внезапно слева от нас из стога сена появился танк «Иосиф Сталин-1», орудие которого было направлено прямо на нас. Виттманн приказал: «Разворот налево и на полной скорости метров сто вперед». Мы смогли уйти с линии огня. Подобные действия нашего командира привели к тому, что только в том бою мы подбили пятнадцать танков противника. Во многом это удалось, так как Виттманн использовал опыт, который он вынес из тех времен, когда воевал на штурмовом орудии. Во многом он избегал разворотов на месте, что могло бы привести к повреждению и доже потере танковых гусениц».

В те дни множество газет и журналов писало о Михаэле Виттманне. Пожалуй, имеет смысл привести отрывок одной из них, которая принадлежала перу знакомому с танкистом Иоахиму Фсенау. Он была опубликована в эсэсовском журнале «Черный корпус».

«Михаэль Виттманн.

Урожденный в Фогельтале, а позже проживавший в Ингольдштате 29-летний унтерштурмфюрер Михаэль Виттманн является одним из «стариков» «Лейбштандарта СС Адольф Гитлер». Молодой крестьянин присоединился к Ваффен-СС еще в 1937 году. Тогда он в качестве пехотного инструктора служил в Берлине — Лихтерфельде. Однако когда в 1940 году «Лейбштандарт» получил свои первые шесть штурмовых орудий, то Виттманн решил посвятить себя бронетанковым войскам. После скоротечных боевых действий в Греции эти штурмовые орудия, одним из которых командовал Виттманн, устремились на необъятные восточные просторы. В самом начале боевых действий на Востоке его рота столкнулась с группой, состоящей из 18 танков противника. Когда штурмовое оружие уничтожило шесть из них, противник обратился в бегство. Виттманн, герой этого боя, был награжден Железным крестом второго класса. Несколько позже он был награжден Железным крестом первого класса. Дважды раненный, он отправлялся на лечение в Германию. Во время одного из пребываний на Родине он попал на офицерские подготовительные курсы, которые проходили в юнкерской школе СС в Бад Тельце. В начале 1943 года он впервые поднялся на башню «тигра»[11]. В первый день сражения за Белгород он уничтожил восемь танков противника и семь тяжелых орудий. Пять дней спустя в его списке уже значились: тридцать Т-34, двадцать восемь противотанковых орудий и две батареи полевой артиллерии. В бою, который происходил на Киевском шоссе, он только за один день смог подбить тринадцать Т-34 и семь тяжелых противотанковых орудий. 6 декабря он своим огнем смог уничтожить мощный противотанковый фронт и при этом подбил три советских танка. Три «тигра», которые он повел 9 января в стремительную атаку на противника, внезапно оказались перед двадцатью советскими танками Виттманн единолично уничтожил шесть из них. Два дня спустя он увеличил счет уничтоженных танков до 66. Принимая во внимание его отвагу и храбрость, фюрер наградил Виттманна Рыцарским крестом».

После визита к Гитлеру Виттманна ожидало поздравление в его родном Фогельтале. Это был небольшой городок, даже скорее село, в котором проживало около 140 человек. Все они вышли встречать своего легендарного земляка. Первыми его поздравил крайсляйтер НСДАП Рейнхардт Ноймаркт, затем к нему присоединился глава административного округа д-р Бургер. Чествование танкиста происходило в местной гостинице, которая была не в состоянии вместить всех желающих поближе увидеть Михаэля Виттманна. По завершении церемонии бургомистр Фогельталя вручил Виттманну свидетельство, из которого следовало, что он стал почетным гражданином. Не обошлось и без подарков. Городские власти преподнесли танкисту шикарно оформленную «Военную историю» в десяти томах. Крайсляйтер Ноймаркт преподнес ему картину, написанную масляными красками. В своей ответной речи Виттманн произнес: «Я не сделал ничего, кроме того, что выполнил свой воинский долг. В бою мы не думаем об опасности. Мы стремимся уничтожить противника и испытываем радость, когда эта цель достигнута. Наша воинская служба — это не только опасные события и трудное время, но и самое прекрасное„что нам могла подарить жизнь, так как война позволила нам обрести истинное товарищество». Показательно, что в своей речи, не лишенной неких пропагандистских штампов, Виттманн обрушился не на «большевистские орды», что было бы вполне логично, так как он воевал исключительно на Восточном фронте, но на англо-американских гангстеров, «которые своими бомбежками сеяли разруху и хаос на земле Германии». Поздравление закончилось небольшим скромным ужином, который могли себе позволить в небольшом городке, который сопровождался концертом девушек из местной организации БДМ[12]. Виттманн был постоянно окружен молодежью, многие из немецких мальчишек хотел взять у него автограф. К слову сказать, нечто подобное ожидало Бальтазара Волля в Сааре.