Тайна Эмили

Глава 3

Эмили помнила часовню на кладбище Пер Лашез, это маленькое неприметное здание, без особенных украшений и торжественной мишуры. Но очевидно существовала огромная разница в том, чьими глазами смотреть на кладбищенские реалии – человека или духа. В потоке неживых Эмили завернула за угол. Тут её взору открылась картина, которая не имела ничего общего с тем скромным строением из её воспоминаний.

Строение состояло сплошь из чёрного огня. Этот портал обрамляли колонны, фасад украшали готические окна. В центре ввысь устремилась остроконечная башня, и при каждом ударе колокола из неё рассыпались потоки искр. Ворота входного портала были широко распахнуты, а внутри часовни виднелся алый свет. Он был таким ярким, что Эмили сначала не смогла рассмотреть деталей. Поток неживых перед входом выглядел, как картонное войско, где силуэты воинов вырезаны ножницами. Эмили показалось, что её тянут прямо в огонь Преисподней. Девочке страшно хотелось сбежать. Но она ждала ответов – и если уйти, то как их получить? Эмили осталась и продолжала стоять, зажатая между ужасно плохо пахнущей женщиной-духом и скелетом, чей локоть неприятно вдавился ей в фантомные ребра.

Поток двигался к часовне, не останавливаясь. У Эмили было достаточно времени, чтобы ощутить, как отблески чёрного огня обдают её странной и пронзительной прохладой. Затем девочку протиснули в ворота портала, словно камень прошёл сквозь игольное ушко. По другую сторону дверей толпа расступилась. Послышалось бульканье. Эмили почувствовала себя свободнее. Девочка сделала несколько шагов к красному свету и… не поверила своим глазам!

Внутри часовня оказалась намного больше, чем представлялось снаружи. Она напоминала гигантскую церковь-корабль. Неживые быстро распределились по скамейкам между высоченными колоннами, сели на балюстрады, украшенные каменными фигурами, и на светильники, висящие над главным проходом. В конце зала стояла судейская кафедра с пятью пустыми креслами, каждое из которых напоминало королевский трон. И над всем этим по воздуху скользили огненные всполохи, от которых зал погружался в алый свет – тот самый, что Эмили видела уже через входной портал.

– Это магия, – сказал Рафаэль, остановившись рядом с ней. – Она имеет свои тёмные стороны. Но одновременно она удивительно красива.

– Магия, – прошептала Эмили, не отрывая взгляда от огненных всполохов. – Я не думала…

– … что она и в самом деле существует? – закончил Рафаэль её мысль. – Одно тебе уже пора осознать: существуют места, где возможно всё. И это кладбище – одно из них.

Эмили была полна решимости не позволить магии этого места сбить её с толку. Всполохи огня изменили форму и из танцующих людей превратились в животных, гнавшихся друг за другом, а затем – в облака и морские волны. Внезапно мерцающий свет показался Эмили вовсе не таким угрожающим. Он почти нежно погладил её лицо. Она уже ничего не могла с собой поделать и стояла с улыбкой, как ребёнок перед рождественской ёлкой.

Безразлично, пусть вся эта ситуация до сих пор казалась ей нереальной и просто ужасной, здесь, под этими всполохами огня, у неё было чувство, будто она попала в самое нутро, в загадочную сердцевину тлеющего уголька – в самый центр космоса, полного волшебства, и любое сопротивление тому бесполезно.

В следующее мгновение девочка почувствовала, что за ней наблюдают.

Чуть в стороне на балюстраде сидел мальчик и смотрел на неё сверху вниз. В глаза бросилась его бледность. Он был немного старше Эмили и одет во всё чёрное. На пальцах у него было несколько колец. Светлые, не очень длинные волосы стояли на голове торчком. Такое же упрямство она заметила в его глазах цвета жидкого серебра. Вокруг него сгрудилось ещё несколько подростков. Они стремились подражать его холодности, но у них не было даже призрачных шансов на успех – мальчик и не смотрел на них. Одну ногу он небрежно поставил на балюстраду. Его взгляд, направленный на Эмили, был таким пронзительным, что она скрестила руки на груди. Кем бы он ни был, ироничная улыбка, гулявшая по его лицу, задела её. Она расправила плечи. Возможно, у неё из-под платья по-дурацки выглядывало что-то из белья. Но она не позволит смутить себя какому-то парню, который разглядывает её таким беспардонным образом, этому бунтарю в нелепом наряде рок-звезды, да ещё с самой высокомерной улыбкой в мире!

Её мысли прервал громкий скрежет. За спиной закрывался входной портал. Эту работу выполнял лысый мужчина, похожий на курицу. Тёмной униформой и мрачным взглядом он напоминал кладбищенского сторожа. И лишь покрытые волосами руки с когтями и белёсые, почти восковые глаза без зрачков говорили о том, что это всё-таки не живой человек.

Рафаэль потянул Эмили на одну из скамеек, она ещё успела заметить, как Козимо в последнюю секунду прошмыгнул в часовню через закрывающиеся двери. С быстротой молнии он просвистел в воздухе и, тяжело дыша, плюхнулся рядом с ними на подлокотник. Ворота закрылись. Общий гул и бормотание были прерваны кобольдом безобразного вида, который вспрыгнул на судейскую кафедру и крошечным гонгом произвёл невероятный грохот. Звук этот, словно громовой раскат, прокатился по всей часовне, заставив всех замолчать. Кобольд с такой снисходительностью взглянул на собравшихся, словно усмирил чудовище. Затем, шумно шлёпая ногами, он спрыгнул с кафедры, и в помещение вошли пять фигур, которые величественно опустились на троны.

Они тоже не были людьми, по крайней мере, уже не были. Справа сидела женщина в потрёпанном свадебном платье, рядом с ней – толстый мужчина, он положил свою отрубленную голову на стол перед собой и без дальнейших церемоний удалился, словно привидение. В левом конце ряда в кресло опустился скелет. В нём Эмили к своему ужасу признала того самого, с кем она столкнулась сразу после бегства из гроба, когда превратила его в груду костей. Он бросил на неё мрачный взгляд. На собравшихся в часовне этот тип смотрел пренебрежительно. Справа от него прикорнул пепельно-серый мальчик со странными символами на коже. А посередине, зажав в бледных пальцах стопку бумаг, восседал бухгалтер – этот худой мужчина в белоснежной рубашке с объёмными манжетами выглядел, по крайней мере, именно так. Он молча окунул перо в чернильницу и записал что-то на верхнем листе бумажной стопки. Только писал он не чернилами, это Эмили поняла сразу, почувствовав вновь характерный металлический запах свежей крови. В то же мгновение бухгалтер поднял голову. Он казался неприметным среди других заседателей и мог бы сойти за обычного стареющего мужчину, если бы не глаза: они были слепыми – там, где обычно у человека зрачок, у него была только одна маленькая красная точка. И точка эта мерцала, как пламя, будто в ней тлела зола такой температуры, что Эмили затаила дыхание.

Бухгалтер взял молоток, лежавший перед ним на столе, поднял его и с грохотом опустил на кафедру. Несколько присутствующих от испуга подскочили. После этого никто уже не шевелился, за исключением самого бухгалтера, который отодвинул от себя бумаги. Затем он сел и обвёл присутствующих горящим взглядом. Эмили больше не сомневалась: этот парень вовсе не слепой, как ей показалось в самом начале. Этими пылающими глазами-точками, этими горящими угольками, всевидящими лучами он просвечивал каждому и тело, и кости… Эти огни проникали до глубин Преисподней – в самую тьму, туда, где обычные глаза уже ничего не видят.

– Добро пожаловать! – произнёс он голосом, похожим на кряхтение старого дерева. – Меня зовут Систериус Октавион, и в качестве первого председателя Объединения неживых я приветствую жителей кладбища на нашем общем собрании. На повестке дня у нас много пунктов. Среди прочего рабочая группа по освещению хочет представить новую концепцию иллюминации улиц, включая давно назревший план финансирования… – он бросил строгий взгляд в сторону нескольких духов, которые сразу же стали ещё бледнее. – Но сначала, как это у нас принято, мы поприветствуем вновь прибывших. И начнём мы… минуточку…Эмили Бонс!

Эмили так резко сжалась, что нечаянно столкнула с подлокотника Козимо. Тот возмутился и со свистом поднялся вверх, в воздух, в то время как все взгляды резко обратились на неё.

Это был один из её самых жутких снов, тех постоянных ночных кошмаров – когда нужно представить перед всеми, выступить перед всем классом с рефератом, и в этот миг одноклассники казались ей чудовищами, желавшими зла и только зла. Во сне Эмили удавалось избежать скандала: она либо просыпалась, либо, как ниндзя, ввязывалась в драку, которую, само собой, всегда выигрывала. И сожалела, что не имеет возможности применить свои силы наяву. А сейчас ей не оставалось ничего иного, как просто сидеть и позволять всем с любопытством себя разглядывать.

– Эмили Бонс, – разнёсся по часовне громоподобный голос Систериуса. Он, не отрываясь, смотрел прямо на неё, и взгляд его был таким колючим, словно он всё это время знал, где она прячется.

– Тебе надо выйти вперёд, – шепнул Рафаэль, подбодрив её кивком.

Собрав все силы, Эмили поднялась на ноги. Её колени предательски дрожали, когда она проходила вдоль рядов c неживыми, которые пялились на неё со всех сторон. Девочка остановилась перед кафедрой, во рту у неё пересохло. Она взглянула на сидевших в креслах: вблизи те выглядели ещё ужаснее, чем издалека, с того расстояния, которое казалось ей безопасным.

– Эмили Бонс, – в третий раз произнёс Систериус и посмотрел на неё точно таким же взглядом, каким в совершенстве владел её дядя «включая» его, когда она отправлялась в школу в прикиде, который ему не нравился. Затем Систериус посмотрел в свои бумаги. – Добро пожаловать на кладбище Пер Лашез. Ты умерла и…

– Нет!

Эмили понадобилось мгновение, чтобы осознать – именно она выкрикнула это короткое слово. Все остальные, очевидно, заметили это сразу. Внезапно в часовне наступила мёртвая тишина. «Как в гробу!» – пронеслось у неё в голове. В груди заныло. С другой стороны, а чем ещё была часовня с сотнями трупов, если не гробом?

Систериус, очевидно, заметил её скованность и смятение. Он мучительно медленно поднял голову, как змея, готовая заглотить свою жертву.

– Что? – спросил он почти с искренним интересом.

Эмили глубоко вдохнула. Отступать было уже поздно.

– Я не просто умерла, – сказала она, стараясь не моргать и не опускать глаз под его жёстким взглядом. – Я была убита! Совсем недавно я была абсолютно жива и…

– О-о, – Систериус небрежно махнул рукой, отчего все дальнейшие слова застряли на языке Эмили. – Мы здесь не для того, чтобы дискутировать о быстротечности жизни. Мы здесь для того, чтобы выполнить всё по протоколу, а это означает, что надо занести вновь прибывших в картотеку и прописать.

Эмили чётко понимала, что в этот момент было бы лучше попридержать язык, предостережением послужило и лёгкое покалывание в висках. Она уже и сосчитать не могла, сколько их было – этих предостережений. И каждый раз она их игнорировала. Как и сейчас. Девочка выставила вперёд подбородок.

– Я имею в виду не жизнь, – она с удовлетворением услышала, как закипающий гнев вытравил неуверенность из её голоса. – Я имею в виду смерть. И я хочу знать, кто отвечает за мою смерть. Разве ответы на вопросы новичкам не относятся к процедуре прописки?

– Это зависит от вопросов, – ответил Систериус так тихо, что Эмили его с трудом поняла. По какой-то причине его ответ звучал как предостережение. Но тут к нему наклонился мальчик. Они шептались друг с другом, пока Систериус не кивнул. – Впрочем, Барко напомнил мне сейчас, что у нас нет достаточного опыта с жертвами убийств, – заявил он. – Пока тебя не оставит мысль о собственной смерти, тебе будет трудно интегрироваться в здешнее общество. Поэтому я удовлетворю твой запрос. – Систериус ещё раз внимательно изучил бумаги перед собой. – Да, Эмили Бонс… Умерла в канун Хэллоуина, ночью. Причина смерти… – он запнулся и заново обвёл её взглядом с головы до ног. – Я, собственно, мог бы догадаться, что ты была убита. Ни у кого из тех, кто умирает естественной смертью, не бывает такой причёски.

Эмили стало жаль, что её обижают из-за костюма.

– И это всё? Просто комментарий к моей причёске? А как с ответом на вопрос, кто же меня угробил?

Глаза Систериуса вспыхнули зловещим огнём:

– Ты была убита… мертвецом!

По часовне пронёсся гул, который сразу же смолк под строгим взглядом Систериуса.

Лишь спустя мгновение Эмили смогла идентифицировать своё чувство – это был приступ страха. Тем не менее, ей показалось, что она ослышалась:

– Убита… кем?

Систериус терпеливо вздохнул:

– Это существо из мира мёртвых, понятно? Слово «мертвец» говорит само за себя.

– Я полагала, что мы все тут мёртвые! – воскликнула Эмили. – Козимо говорил…

– Одержимый не является экспертом, когда речь идёт об определении понятий, – перебил её Систериус и с упрёком посмотрел в сторону Козимо. – Итак, есть живые. И есть мёртвые. А есть мы – неживые. Например, духи, такие, как ты, которые когда-то были живыми и дальше по какой-то причине остаются на земле. Или твари, которых нельзя отнести ни к живым, ни к мёртвым, такие как вампиры… – он быстро посмотрел на хилого парня, окружённого почитателями-подражателями, и было в этом взгляде столько презрения, что перещеголять его в этом чувстве было уже невозможно.

Эмили заглушила в себе неожиданную эйфорию: надо же, она находилась в одном помещении с вампиром, хоть он и выглядел совсем не так, какими она их представляла!

– И неживые живут на кладбищах?

– Не все, – возразил Систериус. – Вампиры предпочитают жить среди людей. И это правильно. Обычно они господствуют над другими существами за пределами кладбища. А мы, духи, чувствуем себя как дома на всех кладбищах Парижа, а также в нескольких других местах – таких, как старые дома и церкви. Ведь что может быть лучше скрипа старого дерева и запаха плесени! – он растянул губы в мечтательной улыбке, пока не заметил, что на лице Эмили отразилась смесь непонимания и неловкости. – Как бы там ни было, – произнёс он, откашлявшись, – мы управляем нашими убежищами самостоятельно и держимся подальше от внешнего мира. С одной стороны, потому что избегаем контактов с людьми. Ты прочла, очевидно, дюжины книг, в которых люди встречаются с духами, и крайне редко такие встречи заканчиваются благополучно.

Эмили была вынуждена согласиться с ним. Она всегда охотно читала книги о духах, ведь они так здорово нагоняли жути! При этом девочка почти всегда была на стороне духов, потому что люди выглядели там или глупыми, или невежественными, или и то, и другое одновременно. И они всегда усложняли духам жизнь. При этом Эмили, конечно, никогда не мечтала сама стать духом.

– С другой стороны, снаружи нас поджидают опасности, – продолжал Систериус. – Например, охотники за духами или…

– …или мертвецы, – прошептала Эмили.

Систериус кивнул:

– У них есть, конечно, своё царство, которое отделено от нашего силой магии, к тому же большинство их миролюбиво настроены к нам. Когда какой-нибудь мертвец, случайно заблудившись, попадает в наш мир, больших проблем не возникает. Как бы там ни было, бо´льшая часть мира мертвецов подвластна мрачному князю Драугру, который стремится распространить своё господство на весь этот мир и трудится над этим очень давно.

При упоминании этого имени по толпе вновь прокатилась волна ропота, и на этот раз слушатели не успокоились от одного только взгляда председателя. Систериусу пришлось трижды стукнуть молотком по кафедре, пока не наступила тишина. Когда неживые испуганно замолчали, он опять повернулся к Эмили.

– Если рассматривать твой случай, то истинные причины слишком сложны. Очевидно, ты каждую минуту будешь падать в обморок от перенапряжения, а этого мы не желаем бедному Козимо. Да, временами одному из палачей Драугра удаётся пробраться в этот мир. И это, как тебе сказать, это другой калибр – потому что это не обычные мертвецы, попавшие в наш мир по ошибке. Это воины, внушающие ужас, именно таковы палачи Драугра из царства мёртвых, и в нашем мире они наделены огромной силой. Но, как и все мертвецы, они могут находиться тут только до тех пор, пока носят в себе жизнь кого-то другого. Это может быть жизнь человека или зверя… или остатки жизни одного из неживых. Последнего они жаждут особенно, так как каждый из неживых несёт в себе чиcтейшую магию, и они не останавливаются ни перед какой жестокостью, чтобы завладеть этой магией. А уж насколько безжалостными они могут быть, ты уже испытала на себе.

– Значит, мою жизнь украл один из мертвецов, чтобы существовать во внешнем мире? – спросила Эмили после того, как некоторым образом сумела упорядочить свои мысли.

Систериус кивнул:

– И при этом тебе ещё повезло! Воины принца вампиров – полиция потустороннего мира, которая обычно занимается мертвецами в нашем мире – они почувствовали тебя и твоих убийц ещё до того, как те завершили своё мрачное дело. Воинам удалось прогнать палачей. Ты сохранила остаток жизненной силы, и только поэтому ты ещё здесь. Если бы твой убийца полностью выпил все твои силы, ты лежала бы теперь в цепях Драугра, как многие несчастные, ставшие жертвой этих палачей.

Эмили подавила в себе желание пояснить ему, что её собственная смерть и существование среди духов и вампиров не соответствуют её представлению о счастье.

– Это означает, что в городе мёртвых нет ни одного мёртвого?

Систериус кивнул:

– Бывшему живому человеку это сложно понять, но, тем не менее, это правда. Давным-давно было сооружено мощное ограждение, чтобы защитить нас от мёртвых. Каждый мертвец, который отважился бы проникнуть сюда, должен был бы погибнуть в пламени. Так что ты можешь быть спокойна. Мы находимся в городе духов. Здесь ты в безопасности.

– В безопасности! – воскликнула Эмили. – Но я никогда больше не смогу вернуться во внешний мир. Это так?

У неё было чувство, что не только она задержала дыхание в ожидании, пока Систериус утвердительно кивнет.

– Да, это так, но это ещё полбеды. Зато теперь ты официально член нашего общества. Оно примет тебя, и с этого момента ты будешь ему служить. – Он ещё раз заглянул в записку, которую держал к руке, затем начал листать бумаги, словно хотел вторично закопать в них Эмили. – Я вижу, в школе ты отвечала за растения, поэтому получаешь назначение в колонну по уходу за могилами. Её возглавляет Непомук, он с радостью ознакомит тебя с этой работой.

У Эмили широко открылись глаза, когда Систериус показал на скелет, который с дьявольской ухмылкой смотрел на неё сверху.

– Вы это серьёзно?

– Что, прости? – Систериус опустил записку. В его глазах беспокойно полыхало пламя, но Эмили не обращала на это никакого внимания. Она была настолько растеряна, что, казалось, слышала в висках свой громкий, хотя уже не существующий пульс.

– Во-первых, у меня нет никакого представления о растениях, – возразила она. – Те идиотские цветочки в классе я должна была поливать в наказание, так что уж не знаю, какой незадачливый шпион рассказал Вам об этом! Во-вторых, какое-то сверхъестественное страшилище угробило меня и гуляет теперь с моей жизнью по миру, а я вынуждена просто обрубить свою жизнь и сажать на могилах фиалочки?

Непомук смерил её неодобрительным взглядом:

– Мы не сажаем фиалки на могилах. Мы используем в основном…

– Да сажайте в землю хоть часы с кукушками! – Эмили была вне себя. – Я была убита и не принадлежу вам! Я это чувствовала с самого начала! Я не могу…

Систериус резко выдохнул.

– Довольно! – приказал он. – Возможно, ты относишься к поколению, для которого родители стирали белье и выполняли любое пожелание. Но здесь всё иначе. Здесь каждый должен вносить свой вклад, каждый должен быть членом какой-то рабочей группы и знать, что он должен делать, и…

– Но я ведь не могу допустить, чтобы мой убийца просто так безнаказанно разгуливал на свободе! – перебила его Эмили. – Он обокрал меня! Я должна вернуть свою жизнь себе!

Систериус рассмеялся самым безрадостным смехом, который она когда-либо слышала.

– Мы говорим о воинах Драугра, одного из самых могущественных и опасных властителей во всех известных мирах. И ты – маленькая строптивая девочка – хочешь противостоять ему? Не будь смешной!

Эмили бросила на него сердитый взгляд. Она знала, что он опять наступил – тот миг, когда лучше было бы промолчать. Но слова уже сами срывались с её языка, и удержать их не хватало никаких сил.

– Это Вы смешны! – крикнула она. – Всё это ваше собрание! Вы обладаете магией и используете её для дурацких светопреставлений, бессмысленных искр и огненных всполохов, вместо того чтобы направить её против убийцы! Вы хотите быть организацией неживых? Да вы организация шутов!

Систериус вскочил так резко, что Эмили почти не заметила его движения.

– Не смей так с нами разговаривать! – прогремел он. – Ты понятия не имеешь, о чём говоришь! Пока ещё не имеешь…

Он с молниеносной быстротой выбросил руку по направлению к ней. Из его пальцев, словно из пистолета, вылетели языки пламени, и они охватили всё тело Эмили. А когда сверхъестественные силы подняли её вверх, девочка стала задыхаться. В этом раскалённом захвате она не могла пошевелить даже пальцем. В то же мгновение Систериус проскользнул мимо кафедры и подошёл к ней.

– Неразумное дитя, – пророкотал он. И Эмили почувствовала, как каждый произнесённый им звук сотрясает часовню. Было ощущение, что его слова не только будоражат её мысли, но и проникают в каждую частицу здания. И всё только с одной целью: чтобы показать, что оно с лёгкостью может быть разрушено. – Ты не знаешь, что такое страх, но одно я могу тебе сказать: ты это узнаешь! Драугр – не какой-то там персонаж одной из твоих сказок, который исчезнет, как только ты захлопнешь книгу. Напротив! Он всегда тут, и с каждым мгновением подбирается всё ближе. С каждой жизнью кого-то из неживых, которую он получает с помощью палачей, с каждой такой жизнью он, князь тьмы, преумножает шансы прийти лично в наш мир и полностью завладеть им, поработив всех, кто в нём есть! Мир мертвецов – ты можешь представить себе этот ужас?

Его слова змеёй обвились вокруг шеи Эмили, каждое из них несло с собой ужас и усиливало её испуг. Но она заставила себя не поддаваться этому чувству.

– Я всё могу себе представить, – выдавила она из себя, – но я не собираюсь отдать убийце остатки своих сил. Он украл у меня жизнь. И я верну её себе!

Систериус почти с жалостью покачал головой:

– Разве тебе не ясно, что один раз ты уже не сумела уйти от своего убийцы? Неужели ты полностью забыла, что произошло? И всерьёз думаешь, что доросла до него? Смотри, дитя человеческое! Взгляни, что он с тобой сделал!

С этими словами он сжал руку в кулак. Тот жар, что удерживал девочку в воздухе, настолько усилился, что Эмили, казалось, она вот-вот сгорит. Но вслед за этим свет погас. Сила магии, жёстко державшая её, исчезла. Девочка упала на сырой пол и очнулась в полной темноте. Ей даже показалось, что она вновь ненадолго потеряла сознание. Она уже видела перед собой обескураженное лицо Козимо, когда мрак отогнало мерцающее свечение.

Эмили обернулась.

Она находилась ночью где-то на задворках города, на отшибе, во дворе брошенного дома, этот пятачок освещал единственный фонарь. Плитки тротуара были усыпаны конфетти и масками, повсюду валялись тыквенные безглазые головы, совсем рядом к станции метро бежали люди в карнавальных костюмах. Девочка сразу поняла, что это та самая ночь, в канун Хэллоуина. И сразу её тело потряс звук, такой громкий и запредельный, что она вздрогнула. Положив руку на грудь, девочка содрогнулась. Её сердце – это оно так громко стучало! Значит, она была ещё жива, следовательно, она прямо сейчас внутри своих забытых воспоминаний! Систериус решил вернуть Эмили в ночь её смерти.

Дуновение ветра было едва ли сильнее вдоха. Оно слегка коснулось волос на затылке, и сразу стало так холодно, что девочка обернулась. Теперь уже улочка простиралась у неё за спиной, а она смотрела в темноту – так же, как в одном из ночных кошмаров, в которых она смотрела во тьму, ничего не различая, но точно зная, что там её кто-то или что-то ждёт… Кто-то выжидающий, пока она не подойдёт ближе. Её сердце билось часто-часто, и этот звук вселял парализующую уверенность: она здесь не одна!

Взгляд Эмили метался в темноте, как пойманная птица, которая не находит выхода и остаётся на месте, на самом краю тёмного дворика. Там темнота была ещё плотнее, чем везде, и была она странно неподвижной. Тьма мерцала, почти незаметно… затем без единого шороха она сформировалась в мужскую фигуру, которая стала медленно приближаться. Эмили хотела убежать, но не могла и двинуться с места. Её словно околдовали. И ей не оставалось ничего иного, как стоять и смотреть, как убийца выходит из тени…

Эмили представляла его себе безобразным и отталкивающим, при встрече с которым будешь непременно испытывать безграничный гнев или страх и омерзение. Вместо этого она смотрела на него с нескрываемым интересом. У незнакомца были длинные чёрные волосы, гармоничное лицо и безупречная кожа, словно белый мрамор. Интригующие шрамы украшали его полуобнажённый торс, а длинное пальто нараспашку подчеркивало высокий рост и стройность фигуры. Улыбка его была одновременно и мягкой, и ироничной. Она напомнила Эмили скульптуры ангелов, которые устанавливали на кладбищах… Словно прочитав её мысли, незнакомец повернул лицо к фонарю. И тут Эмили поняла, что ещё никогда в жизни не встречалась с созданием, которое имело бы так мало общего с ангелом, как этот незнакомец. Вместо обычных глаз в его глазницах лежали зеркала – и они вообще ничего не показывали!

Спустя несколько мгновений оцепенение, охватившее Эмили, понемногу спало. Она отшатнулась, но было поздно. Её взгляд был устремлен прямо в сердцевину неустойчивости этих зеркальных ледяных глаз… Голова закружилась… И она упала… Девочка почти не почувствовала, как коснулась твёрдых плит и как внезапно налетевший ветер грубо рванул её волосы… Всё, что она успела разглядеть, это был он, тот убийца, который со смехом смотрел на неё сверху. И бесконечная пустота его глаз…

Эмили стояла на коленях, как беспомощная кукла, и не сводила глаз с незнакомца. И чувствовала, как его пустота, словно полная тьма, где совершенно ничего нет, вторгается в её мысли, желания, мечты и воспоминания.

Она увидела своего отца, как они вместе бегут по цветущему лугу. Волосы его развеваются, он улыбается весёлой улыбкой маленького мальчика, но в глазах его – мудрость, всей глубины которой она, очевидно, никогда не поймёт. Затем появился дядя с усталым лицом, когда он после долгого рабочего дня читает ей сказки вслух. И Лиза, когда она впервые накрасила губы помадой. Девочка видела солнце и облака, малину летом и сестру Софи на том самом детском ярко-красном велосипеде, когда та гоняла по улице. В голове Эмили всплывали и проносились бесчисленные картины детства.

И вдруг накатило разочарование, от которого выступили слёзы. Она хотела сохранить их – все эти воспоминания, но была бессильна управлять ими, бессильна против убийцы. И с ужасом смотрела, как его пустота вытесняет все-все её самые ценные, наполненные чувством картины и образы. Мрак окутывал её и уводил в тень, сметая воспоминания так же легко, как ветер сдувает листья с дорожки.

Эмили видела, словно со стороны, как где-то на краю тёмного дворика тело её обмякло. Убийцы она уже не могла разглядеть, но понимала, что ей оставалось всего несколько вздохов, и он унесёт во мрак её последние воспоминания. Грудь Эмили пронзила резкая боль, дыхание перехватило. Из последних сил она прижала руку к сердцу – оно ещё билось, она чувствовала это сейчас!

И в каждом ударе сердца слышала она эхом смех Софи и голос отца, которые отдавались в ней. Словно они были огнём, который противостоял тьме и пустоте убийцы. Задыхаясь, Эмили подняла голову и упёрлась взглядом в ужасные зеркальные глаза. Убийца может отнять у неё жизнь – но этот огонь, который она изо всех сил пытается сохранить в душе, он ни за что не получит!

На какое-то мгновение улыбка исчезла с его губ, словно незнакомец вновь услышал её мысли. Тело Эмили пронзила боль, и остановить её она уже не могла. Девочка воспринимала реальность, словно сквозь туман: вот её сердце перестало биться. Тотчас она почувствовала странный запах, но не смогла его идентифицировать. В следующее мгновение вернулась тишина, которая уже была ей знакома, и девочка вновь потеряла сознание.

Обморок был мягким и каким-то утешительным. Когда Эмили открыла глаза, рядом на коленях стоял Рафаэль. Она лежала на полу часовни. Когда она полностью осознала себя, санитар духов помог ей подняться, а Козимо с озабоченным лицом подлетел к её руке, словно хотел пожать. Девочка закашлялась. И лишь когда её голос громким эхом отозвался под высоким куполом, она заметила, как тихо вокруг.

Совсем не то напряжённое и навязанное, словно вынужденное спокойствие, не молчание от страха, как до этого момента было в часовне. Это была тишина безграничного изумления.

Сбитая с толку, Эмили проследила за взглядами остальных, посмотрела на себя и задержала дыхание. Может быть, сердце девочки и затихло, но его определённая часть всё ещё была с ней. Оно тлело мягким теплом у неё в груди в золотом сиянии. Эмили чувствовала там, в самой глубине его, ту маленькую девочку, что смеялась – свою сестрёнку, которую она бесконечно любила. Дрожа, девочка положила руку на сердце и почувствовала, как тёплое мерцание возвращается. Она поняла: огонь в её груди – это нечто большее, чем зола и пламя. Это её последняя связь с миром живых, и, таким образом, это самое ценное, что у неё есть сейчас.

Молчание прервал Систериус. При виде сияющего золота в груди вновь прибывшей взгляд его стал тёплым. Но теперь, после того как он посмотрел Эмили в глаза, лицо его вновь приобрело строгие черты.

– Убийца украл у тебя жизнь, – голос его прозвучал так хрипло, что Эмили могла бы вычислить его истинный возраст. – Теперь он жаждет получить и её остатки. Предостерегаю тебя, дитя человеческое, если ты встретишься с ним ещё раз, он отнимет у тебя всё, что у тебя есть.

Эмили ответила на его взгляд, но не восприняла его. Мысленно она всё ещё стояла на коленях перед убийцей, чувствовала его напор, вихрем рванувший её за волосы. Она ощущала исходящую от него власть тьмы, которая уничтожала все её чувства. И видела, как улыбка сбежала с его губ, когда он почувствовал её сопротивление… А затем – смертный приговор, который всплыл в пустоте его глаз. До этого он с ней просто играл – теперь это ей стало ясно. Но пока шло противостояние, игра переросла во что-то более серьёзное. С этого мгновения цель у него была только одна – жизнь, которую девочка так отчаянно отстаивала.

Когда картина её воспоминаний разрушилась, Эмили охватил озноб. Она больше не сомневалась: Систериус говорит правду.

Первый председатель Объединения неживых вернулся на своё место и опустился на трон. Он быстро пролистал бумаги.

– Ты присоединишься к колонне по уходу за могилами, – определил он так монотонно, словно предыдущих событий просто не было. – Дважды в неделю будешь ходить на занятия групповой терапии, чтобы принять своё существование в качестве духа. И не забудь: с сегодняшнего дня ты находишься под надзором Объединения неживых и ради собственной безопасности должна оставаться на территории кладбища.

Эмили нечего было возразить. Рафаэль помог ей подняться на ноги. Девочка ощущала в груди слабое жжение – и это было всё, что осталось у неё от прошлой жизни. Один запах, и тот мог переломить это ощущение, этот отталкивающий запах крови – Систериус занёс имя Эмили Бонс в картотеку и поставил подпись в подтверждение того, что она принята. Перо грубо царапало бумагу – Эмили содрогнулась от этого звука. Пришло ощущение, будто двери темницы захлопнулись за её спиной.