ПИППИН ПОМОГАЕТ

За столом Фатти напряженно обдумывал ситуацию. Заметив, что он необычно молчалив, мать снова вспомнила про его больные зубы. Она пристально поглядела на сына. Щеки у ребенка, кажется, опали; они уже не казались раздувшимися – по крайней мере раздувшимися больше обычного.

– Фредерик, как твой зуб? – внезапно спросила мать. Фатти недоуменно поглядел на нее. Его зуб? Что она имеет в виду?

– Зуб? – переспросил он. – Какой зуб, мама?

– Не прикидывайся дурачком, Фредерик. – Мать начала раздражаться. – Ты прекрасно помнишь, что утром у тебя было опухшее лицо. Я собиралась позвонить зубному врачу, но забыла. Сейчас я спросила про зуб потому, что он мог заболеть: у тебя ведь было такое опухшее лицо за завтраком. Я все-таки позвоню зубному врачу, хотя щеки у тебя уже нормальные.

– Мама, – с тоской сказал Фатти, – это была не зубная боль, это были защечные подушечки.

Теперь уже у его матери был непонимающий вид.

– Защечные подушечки? Что ты имеешь в виду, Фредерик?

– Такие вещицы, которые кладут за щеки, чтобы изменить свою внешность, – объяснил Фатти, всей душой жалея, что решился испытать свое изобретение на родителях.

– Какая гадость! – возмутилась мать. – Я категорически требую, Фредерик, чтобы ты больше не делал подобных вещей. Не удивительно, что ты так кошмарно выглядел!

– Прости, мама. – Фатти надеялся, что теперь она сменит тему.

Так и вышло. Мать заговорила об уму непостижимом поведении мистера Пиппина, который вцепился мистеру Твиту не то в волосы, не то в шляпу – она точно не помнит. Она поведала Фатти также и о том, что викарий пожаловался на это мистеру Гуну, который спешно вернулся, дабы руководить следствием по делу о краже в театре.

– И я очень надеюсь, Фредерик, – сказала мать, – очень надеюсь, что хотя бы в это дело ты не ввяжешься. Совершенно очевидно, что мистер Гун стоит на правильном пути. Он уже собрал целую коллекцию неотразимых улик. Мне самой этот человек несимпатичен, но он и вправду с поразительной быстротой разобрался в деле. Вернулся, прервав отпуск, нашел все эти улики и вот-вот схватит преступника. Представляешь?

– Да не верь ты в это... – еле слышно произнес Фатти.

– Что ты сказал, Фредерик? Терпеть не могу, когда ты бормочешь... – Мать слегка повысила голос: – В общем, ничего серьезного, я полагаю, по поводу этого дела ты не знаешь, так что держись от него подальше и не досаждай мистеру Гуну.

Фатти не ответил. Он уже многое знал об этом деле и твердо решил «ввязаться» в него, чего бы это ни стоило. И если бы мог, то с величайшей охотой как-нибудь досадил мистеру Гуну. Но нельзя же было все это выложить матери! Поэтому Фатти снова погрузился в молчание и стал размышлять о подозреваемых.

Прежде всего следовало выяснить их имена, узнать, кто они и где живут. Яснее ясного, что преступление мог совершить лишь член труппы. Один из них. Он незаметно вернулся в театр и сделал свое дело. Но кто он?

Следовало, вероятно, пойти к мистеру Пиппину и получить у него перечень имен и адресов. Фатти хотелось бы сделать это сразу после ленча. Поэтому без четверти два, выйдя из-за стола, он направился прямо к дому Гуна. Как знать, а вдруг Пиппин поможет им уже сегодня? Была опасность, что Гун окажется у себя. При Гуне он, разумеется, не станет ни о чем расспрашивать Пиппина. Ну, там видно будет...

Подойдя к небольшому коттеджу, которым владел Гун, он заглянул в окно гостиной. Пиппин был на месте и как раз смотрел на улицу. Гун сидел за столом спиной к окошку и что-то писал. Фатти попытался привлечь внимание Пиппина.

Тот очень удивился, увидев, что под окном стоит Фатти, подмигивает ему и жестами призывает выйти. Он осторожно повернул голову и посмотрел, что делает мистер Гун.

Снова взглянув в окно, Пиппин обнаружил прижатый к стеклу кусок бумаги, на котором Фатти написал:

«Жду вас на главной улице через десять минут».

Пиппин улыбнулся и кивнул. Фатти исчез. Гун услышал, как звякнули ворота, и обернулся:

– Кто там идет?

– Никто, – честно ответил Пиппин.

– Тогда, значит, кто выходит?

– В саду пусто, – прозвучал столь же правдивый ответ.

– Гах! Называетесь полицейским, а не видите, кто у вас под носом открывает ворота, – проворчал Гун. Он слишком много съел за обедом и пребывал поэтому в дурном расположении духа. Пиппин промолчал. Он уже успел привыкнуть к брюзжанию патрона.

Прошло еще несколько минут. Завершив работу, которой он был занят, Пиппин поднялся.

– Это вы куда же? – недовольно осведомился Гун.

– На почту, – сказал Пиппин. – Я имею право на перерыв, что вам хорошо известно. Если возникнет еще какое-нибудь дело, я выполню его, когда вернусь.

Не обращая внимания на раздраженное фырканье Гуна, Пиппин вышел из дому и двинулся по направлению к почте. Отправил письмо и стал высматривать Фатти. А-а, вон он, сидит на деревянной скамейке, ждет. Пиппин подошел к мальчику. Они обменялись улыбками, а Бастер потерся головой о его брюки.

– Зайдем вон в ту лавчонку, выпьем лимонаду, – предложил, Фатти. – Не надо, чтобы Гун видел, как мы по-приятельски беседуем.

В крохотной лавчонке оба сели за столик, и Фатти заказал лимонад. Потом, понизив голос, объяснил Пиппину, в чем состоит его просьба.

– Вам известны имена и адреса актеров и актрис театра? – спросил он.

– Известны, – Пиппин кивнул головой. – Я узнал их вчера вечером. Погоди секунду, список, наверное, у меня в блокноте. Вряд ли я отдал его мистеру Гуну. Гун успел не только побывать в театре, но и поговорить со множеством людей. Мне и пришло в голову, что он, так же как я, переписывал данные у директора.

– Значит, он уже кого-то допрашивал? – удивился Фатти. – Он может приступать к делу, когда захочет, так, что ли?

– Именно, – сказал Пиппин. – Он установил, что в труппе есть некто, чье имя начинается с «З». А одна из улик – рваный носовой платок, на котором вышита как раз эта буква. Понимаешь? Давай поглядим. Он достал блокнот, открыл и сразу же напал на то, что искал.

– Видишь? Актрису, играющую роль Дика Уиттингтона, зовут Зоэ Маркхэм. И похоже, именно она по какой-то причине вчера вечером оказалась на веранде. Может, даже явилась на встречу тех мошенников, за которыми я охочусь.

Фатти был совершенно сражен. Вообразить только, нашелся человек с именем, начинающимся с буквы «3»! Кому это могло прийти в голову? От растерянности он даже не знал, что ответить. Любой ценой, однако, надо было обелить эту бедную Зоэ! В который раз Фатти проклял себя за идиотский розыгрыш, за мнимую тайну и фальшивые улики.

– А у Зоэ есть алиби? Кто-нибудь может показать под присягой, что от половины шестого до восьми она была в другом месте? – Фатти, как ни пытался, не мог скрыть беспокойства.

– О, да, конечно. У них у всех есть алиби. У каждого. Я ведь вчера допросил целую кучу народа. Мистер Гун сделал то же самое сегодня утром. Все алиби – железные.

– Странно, правда? – Фатти помолчал. – И все же я уверен – деньги взял кто-то из труппы. Вы были правы. Случайный человек не мог войти к директору с чаем, снять со стены зеркало, отыскать ключ, проделать комбинацию с буквами и открыть сейф.

– Не забывай – поднос с чаем принес именно Кот из пантомимы, – напомнил Пиппин. – Директор сам сказал.

– Это еще более непонятно. А главное, теперь кто-нибудь заранее будет думать, что преступление совершил именно Кот.

– Гун уже так и думает. Кот клянется, что ничего не знает и не помнит, плачет, а Гун убежден, что все это притворство и Кот просто хороший актер.

– А вы сами как считаете? Я знаю, я у вас уже спрашивал.

Пиппин на минуту задумался.

– А я уже тебе говорил: не знаю. На мой взгляд, Бойзи, конечно, с приветом. Голова у него явно не в порядке. Бедняга так и не вырос. Но оттого-то я и не понимаю, каким образом ему удалось проделать трюк с деньгами. Мне очень неприятно, что мистер Гун уперся на своем и считает Бойзи преступником. Он доведет несчастного паренька до припадка.

– Есть еще один вариант, – оживился Фатти. – Представьте себе, что какой-то человек прятался в кухне, пока Бойзи готовил чай, и высыпал порошок а чашку, едва тот отвернулся.

– В такой версии, пожалуй, есть смысл, – согласился Пиппин. – Но тут мы опять возвращаемся к мысли, что деньги украл кто-то из людей театра, поскольку лишь они в курсе самых разных обстоятельств жизни труппы. А у них у всех, как я понимаю, неопровержимые алиби. И пожалуйста – круг замыкается.

– Вы позволите мне переписать имена и адреса? – спросил Фатти.

Пиппин протянул ему блокнот. Фатти с любопытством пролистал несколько страниц.

– Вы что, записали слова всех актеров о том, кто где был вчера вечером от полшестого до восьми?

– Записал, а как же иначе? Без этого нельзя. Возьми блокнот с собой, если хочешь, Фредерик. Мои пометки уберегут тебя от лишних хлопот. Актеров, как ты понял, допрашивали уже дважды. Если ты намерен поговорить с ними, и на третий раз они откажутся от своих первоначальных слов, можешь сослаться на мои записи.

– Мы пока составляем план, – сказал Фатти, поглубже засовывая блокнот в карман, – и поэтому еще не совсем знаем, как будем действовать, Я обо всем расскажу, когда мы продумаем детали... Страшно вам благодарен, мистер Пиппин.

– Если тебе когда-нибудь случится встретить рыжего бродягу бандитского вида, – попросил Пиппин, – дай мне знать, ладно? Вы ведь с ребятами часто разъезжаете по окрестностям, вдруг да попадется вам этот проходимец, может быть, даже с дружками... Двух таких мошенников я видел пару дней назад вечером вод кустами в саду на Уиллоу-Роуд.

– М-м... Да, конечно... Я, пожалуй, примерно знаю, кого вы имеете в виду, – Фатти опять почувствовал себя страшно виноватым при упоминании о негодяе с рыжими патлами. – Непременно сообщу вам, если опять его встречу. Но к ограблению в театре, мне кажется, он не имеет касательства.

– Ну, это как знать... – Пиппин допил свой лимонад и встал. – Если мне когда-нибудь приходилось видеть порок и злобу, написанные прямо на человеческом лице, так это у того самого рыжеволосого малого. Не хотел бы я иметь такого знакомого... Я немножко пройдусь с вами, мастер Фредерик, день уж больно хороший. Собака в порядке?

– В порядке, спасибо. Не очень просто расправиться со скотч-терьером в такой мощной шубе, как у Бастера.

– Эта выходка мистера Гуна меня особенно возмутила, особенно! – сердито заявил Пиппин.

Гуляя, они шли по главной улице, а потом свернули за угол – и тут наткнулись прямо на мистера Гуна. Гун злобно сверкнул глазами при виде этой пары, а Бастер как ни в чем не бывало радостно завертелся вокруг его ног.

– Бастер, сюда! – У Фатти был такой суровый голос, что Бастер понял: придется подчиниться. Поджав хвост и тихонечко рыча, он послушно заполз за спину хозяина.

– Вы бы тщательнее выбирали себе друзей, Пиппин, – язвительным тоном обратился к своему заместителю Гун. – Разве я не предупреждал вас насчет этого мальчишки, который вечно во все вмешивается и не дает работать? Ничего, на сей раз ему не повезет. В дело о краже сунуть нос ему ни за что не удастся. Это дело – крепкий орешек. Но я его расколол и теперь могу произвести аресты в любое время!

Мистер Гун проследовал далее, а Пиппин и Фатти озадаченно посмотрели друг на друга.

– Это он Кота из пантомимы собирается арестовать, – насупясь, сказал Пиппин. – Я по глазам его вижу. А для этого он сначала заставит бедного парня сознаться в том, в чем тот не виноват ни сном ни духом. Заставит, вот увидишь! И арестует.

– Значит, я должен сделать так, чтобы не арестовал! – воскликнул Фатти. – Надо немедленно что-то придумать. Неужели на этот раз подведет меня моя глупая голова?!

Загрузка...