Тайна «Белой Леди»

ГЛАВА III. Лицо из прошлого

— Что вы там придумали?

Трейси была не в настроении. Хотя бы из-за того, что Джеки Милвуд разгромила ее в бадминтон. Джеки была на три года старше и числилась среди лучших игроков графства, однако для Трейси это не составляло никакой разницы — она просто не любила проигрывать. Затем к ней примчались раскрасневшиеся от возбуждения Холли и ничего не понимающая Белинда и вытащили ее из горячей ванны, не дав вдоволь насладиться блаженством в хлопьях душистой пены. Теперь все три девочки лежали на подушках в спальне Трейси и уписывали за обе щеки толстые ломти хлеба с медом, любезно предложенные миссис Фостер.

— Там не сходятся концы с концами, — заявила Холли.

— Что-что? — заинтересовалась Трейси.

— Это она говорит про мою домашнюю работу по математике! — пошутила Белинда.

Холли пропустила ее реплику мимо ушей.

— Я говорю про все эти дела вокруг мистера Руджа. Ведь считается, что это обычный, примитивный грабеж, верно?

— Полиция считает именно так.

— Кто-то шарахнул его по голове, чтобы украсть его телевизор.

— Точняк.

— А вот и нет! — воскликнула Холли. — Если ты видишь, как кто-то несет телевизор, а ты хочешь им завладеть, ты никогда не станешь бить этого человека по голове.

— Что же в таком случае делать грабителю? — заинтересовалась Белинда. — Попросить — дяденька, отдайте мне, пожалуйста, ваш телевизор? Да?

Холли повернулась к ней и терпеливо разъяснила:

— Если человека бьют по голове — он падает на землю. Автоматически это означает, что телевизор летит на землю вместе с ним…

— И скорее всего разбивается! — закончила фразу Трейси.

— Вот именно! — подтвердила Холли. — Ты портишь ту самую вещь, которую хочешь украсть. Значит, тот, кто напал на мистера Руджа, совсем не собирался красть телевизор.

Все погрузились в раздумья. Даже перестали жевать тосты.

— Допустим! — сказала Трейси. — Но ведь попадаются и глупые грабители.

— Ну да! — согласилась Холли. — Мы можем рассмотреть и такую возможность. Но вот еще интересная деталь. Машину мистера Руджа угнали, верно?

— Полиция уже ее нашла! — вклинилась Белинда.

— Знаю. Но если бы ее не угнали, тогда мистер Рудж не направился бы к аббатству. И никто бы на него не напал.

— Ничего не могу возразить, — призналась Трейси.

— Ладно! — продолжала Холли. — Полиция нашла его машину совсем рядом с аббатством. Вот я и задаю себе вопрос — зачем и кому нужно было угнать автомобиль и тут же его бросить?

— Может, кончился бензин? — предположила Белинда.

— Маловероятно, — возразила Холли. — Вряд ли мистер Рудж отправился бы в аббатство с пустыми баками.

Трейси нахмурилась, сопоставляя факты.

— Значит, кто-то угнал машину, чтобы потом напасть на мистера Руджа?

— Точно! — подтвердила Холли. — Если тебе нужны другие доказательства — вспомни про перерезанную трубку подачи горючего в генератор.

— Что ты думаешь об этом? — спросила Белинда.

— Это тоже составная часть плана, — сказала Холли. — Так что это были не просто вандалы. Они перерезали трубку, чтобы погас свет. Таким образом они могли напасть на мистера Руджа в темноте. Чтобы никто их не видел.

— Логично.

Трейси почти согласилась с аргументами подруги, но вот у Белинды появился новый вопрос.

— Интересно, кому понадобилось нападать на мистера Руджа? И с какой целью? — спросила она. Вопрос был трудный, и ответа на него у Холли не нашлось.

— Это одна из главных загадок, — тихо пробормотала Холли.

Белинда ткнула пальцем в самое слабое место во всем деле.

— В детективных повестях это называется мотив, — продолжала она. — Насколько я понимаю, если отбросить грабеж, других мотивов не остается.

— Нет, не так — не остается известных нам мотивов, — поправила ее Холли. — Однако делом только начинается. Согласны?

— Возможно, — ответила Трейси.

— Не исключено, — согласилась Белинда.

— Значит, мы пришли к единому выводу, — усмехнулась Холли. — Итак, мы стоим перед новой загадкой.

Белинда протянула свою тарелку.

— Единственная загадка, которая меня интересует в настоящий момент, — сказала она, — чем бы мне еще подкрепиться?

— Сегодня я должна сделать два очень важных объявления, друзья мои.

Мисс Хосуэлл, директриса школы «Винифред Боуэн-Дэвис», обращалась к собранию учащихся и персонала. Вид у нее был огорченный.

— Во-первых, я с прискорбием должна сообщить вам о том, что член нашего коллектива, школьный сторож мистер Рудж подвергся в субботу вечером нападению неизвестных лиц и получил тяжелую травму. К счастью, его жизнь сейчас вне опасности. Однако это значит, что он долго не появится на работе. А потому наш новый член попечительского совета, лорд Баллард, предложил на время болезни Руджа кандидатуру другого работника. Я надеюсь, что вы все окажете этому человеку посильную поддержку. Все меня поняли?

Зал нестройно загудел.

— Замечательно. Теперь я перехожу к более приятным новостям, — продолжала мисс Хосуэлл.

Однако по ее лицу трудно было предположить, что последующие новости окажутся приятней предыдущих.

— Как вы знаете, в этом году школе «Винифред Боуэн-Дэвис» исполняется сто лет. Попечительский совет решил устроить в честь этой даты грандиозный юбилейный праздник с живыми картинами. Разумеется, это потребует от всех нас немалых усилий. Но я уверена, что могу на вас положиться, и что вы сделаете все необходимое. К счастью, — тут в ее голосе прозвучала нотка сарказма, — член нашего попечительского комитета — миссис Хейес — взяла на себя подготовку живых картин. Не сомневаюсь, что вы в скором времени услышите об этом от нее самой.

Несколько сотен пар глаз устремились на Белинду, и та порозовела и съежилась, стараясь стать незаметней.

— Собрание закончено. Все свободны! — сказала директриса и стремительной походкой удалилась со сцены, оставив за спиной оживленный гул.

— И как я только это вынесла! — сокрушалась Белинда. — Полный зал народу — и все таращатся на меня.

Белинда пыталась снять стресс, уплетая в кафе тройную порцию Карибского мороженого с орехами.

— А как же тот случай с хоккеем на траве, когда мисс Уилкинс велела тебе стоять на воротах, и ты за всю игру ни разу не дотронулась до мяча? — напомнила Трейси.

— Только десять раз вынимала его из сетки? — добавила Холли.

— Теперь все гораздо хуже, — вздохнула Белинда. — И это только начало. Она все время будет торчать в школе, изображая из себя Стивена Спилберга.

— Я-то думала, что Стивен Спилберг ставит фильмы, а не живые картины, — язвительно заметила Холли.

— Ты ведь понимаешь, что я имела в виду.

— Кстати, что такое живые картины? — поинтересовалась Трейси.

— Все будут петь, танцевать, изображая сцены из истории Виллоу-Дейла за несколько сотен лет, — с усмешкой объяснила Холли.

— Получится сплошной мрак и кошмар, — простонала Белинда. — И все шишки, как всегда, повалятся на меня. — Она оттолкнула от себя пустую тарелку. — Ничего бы не произошло, если бы не этот противный тип — лорд Баллард.

Трейси удивленно вскинула брови.

— Он-то тут при чем? — поинтересовалась она.

— Ах да, вы ведь ничего не знаете! — воскликнула Белинда. — Вечером в субботу вы вышли из машины возле дома Трейси, а я все выслушала одна.

Белинда объяснила, что мисс Хосуэлл намеревалась отпраздновать столетие школы достаточно скромно — просто устроить день открытых дверей для выпускников и всех желающих. Однако остальные члены попечительского комитета с подачи лорда Балларда настояли на том, что праздник должен быть грандиозным и пышным.

— Разумеется, моя маман во все поддержала его светлость. Сейчас она прыгает от радости выше луны, потому что ей доверили ставить живые картины. Как будто выиграла в лотерею миллион.

— Нет худа без добра, — сказала Трейси. — Зато в ближайшие недели она будет занята и на время перестанет возмущаться беспорядком в твоей спальне.

— Возможно, — ответила Белинда. Она схватила свою сумку и встала. — Пожалуй, я пойду.

Трейси направилась к двери, а Холли не пошевелилась.

— Эй! — окликнула ее Трейси. — Ты с нами или нет?

— Извините! — ответила Холли. — Мне только что пришла в голову грандиозная идея. Специальный юбилейный журнал — и я в нем главный редактор. Как вы на это смотрите?

— По-моему, ты сошла с ума, — ответила Белинда. — И так будет хлопот полон рот, а ты ищешь новых на свою голову.

— Зато я получу прекрасную возможность показать всем, на что я способна, — сказала Холли.

Холли мечтала стать журналисткой. После переезда в Виллоу-Дейл она регулярно писала заметки в школьный журнал под названием «Винформация», однако на пути ее честолюбивых планов стояло то обстоятельство, что редактором там была Стеффи Смит и уходить с этого поста она не собиралась.

— Все это означает, что я могу лишь начать издание собственного журнала, — говорила подругам Холли, когда они шли по улице к автобусной остановке. — Без Стеффи.

— Осторожно! — вдруг воскликнула Трейси.

Холли резко остановилась.

— В чем дело?

Трейси показала под ноги. На плитках тротуара кто-то нарисовал цветными мелками изображение Моны Лизы.

— Ты едва не растоптала своими ножищами ее знаменитую улыбку, — усмехнулась Трейси.

Три девочки уставились на картину. Сделана она была поразительно точно и совсем не походила на обычные рисунки, которые иногда встречались на городских тротуарах. Рядом с картиной стояла жестянка, в которой блестело несколько монет[1]. Однако самого художника нигде не было.

— Интересно, кто это нарисовал? — спросила Белинда.

Они огляделись по сторонам. К ним направлялся пожилой мужчина. Он нес пластиковый стаканчик, расплескивая кофе.

— Вам что, места мало? — крикнул он еще издалека. — Вы чуть не испортили мою картину!

— Ой! — тихонько воскликнула Холли. — Не может быть! Неужели это он?

Художник подошел к ним почти вплотную, но внезапно замер и печально покачал головой.

— Я так и знал, что рано или поздно встречу вас опять, — сказал он. — Вы пришли, чтобы снова упрятать меня за решетку?

Члены Детективного клуба замерли, не веря свои глазам. Девочки таращились на Джеймса Хопкирка. Он постарел и выглядел более взъерошенным, чем в их последнюю встречу. Но тогда он находился на скамье подсудимых и ждал решения суда, именем Ее Величества определившего ему срок заключения в тюрьме. И отправили его туда именно они!