Тайна лошади-призрака

МЕТАЛЛИЧЕСКАЯ ПУГОВИЦА

Жан-Марк с трудом встал.

— Извини, старик, но, честно говоря, я задремал. Этому типу ничего не было нужно, и я решил, что если он пошевелится, то я услышу. В какой-то момент мне показалось, что позади меня открылась дверь. Я почувствовал небольшой сквозняк, но не придал ему особого значения. А потом налетел порыв ветра, я еще подумал в полудреме: «Прямо как тот смерч в прошлом году». Наверное, я уже спал; во всяком случае, у меня не хватило сил подняться и пойти посмотреть, что там происходит. Был какой-то шум и, кажется, цоканье копыт. Я помню, что протянул руку к статуэтке. По-моему, я даже сказал ей: «Тпру».

— Тебе это приснилось!

— Может быть. У меня в голове все перепуталось. Еще я помню, что позади меня кто-то дышал. Все громче и громче. И внезапно я понял, что это лошадь, но не эта статуэтка, а лошадь-призрак, и что она в комнате. Я пытался подняться, но не мог. И вдруг я потерял сознание… — Жан-Марк потрогал рукой затылок. — Вначале мне показалось, что меня оглушили. Но, скорее всего, я просто стукнулся головой об пол.

Он понемногу приходил в себя.

— Откровенно говоря, я пережил самые ужасные четверть часа в своей жизни.

Без Козыря огляделся. Одежда незнакомца пропала, только разобранная кровать и след копыта подтверждали, что ночной гость действительно существовал. Франсуа вынул платок, смочил его слюной и потер пятно на простыне. Ткань пожелтела.

— Песок и земля, — пробормотал он. Потом он осмотрел стол.

— На том месте, где стояла статуэтка, тоже полно грязи. — Франсуа провел платком по поверхности стола. — Видишь?

— Послушай, Франсуа, не пытайся меня убедить, что маленькая лошадь повторяла все, что делала большая.

— Я просто отмечаю факты, старик. Если обдумать все факты, может быть, мы поймем наконец, что происходит.

— Во всяком случае, когда я падал, раненый еще находился в кровати. В этом я уверен. А ты не слышал, как я упал?

— Нет. Представь себе, что в это время я спал и видел сон. В моем сне лошадь-призрак тоже вытворяла что-то невероятное. Она даже меня звала.

— Это, наверное, я звал тебя на помощь. — Жан-Марк грустно улыбнулся.

— Ну и хороши же мы! Только вообрази, как бы мы выглядели, если бы вздумали рассказать все это жандармам!

— Выходит, что поломка машины сыграла нам на руку! — заметил Без Козыря с напускным весельем, которое, однако, не обмануло его друга. — Только жандармов здесь и не хватало.

— Жан-Марк! — Это был голос Маргариты. Мальчик вышел в коридор.

— Заходи к нам. Мы одни.

Старушку мучили ревматизм и одышка, и она передвигалась с трудом. Войдя, она сразу увидела пустую кровать.

— Слава Богу, что хоть ты не пострадал…

— А за что мне страдать? Это было бы несправедливо. Он просто не хотел отвечать на наши вопросы и исчез, как только ему предоставилась возможность.

— Как это непорядочно! — всплеснула руками Маргарита. — Я сразу поняла, что он плохой человек. Все-таки было бы лучше, если бы жандармы были в курсе дела.

Час спустя они все еще сидели в кухне и разговаривали, поедая вкуснейшие хлебцы с медом. Жауан пошел нарвать кроликам травы, а вернувшись, тоже принял участие в разговоре. Он был за то, чтобы ничего более не предпринимать. Жауан не любил, когда кто-то совал нос в его дела. Зато его жена, наоборот, считала, что если они ничего не предпримут, то может случиться что-то более серьезное, и тогда они никогда себе не простят, что так долго бездействовали.

— Я не хочу видеть у себя в доме жандармов! — гремел Жауан.

— А я не хочу, чтобы в мой дом забредали ночные бродяги, — не отступала Маргарита.

— В общем, лучше всего подождать мсье Робьона, — заключил Жан-Марк.

— Я тоже так думаю, — поддержал его Без Козыря. — Мы подобрали раненого, а он от нас удрал. Спросим себя — требует ли этот факт расследования?

— А если это вор? — возразила Маргарита. — Я читала в газете, что в нашем районе ограбили несколько вилл.

Озадаченный Жан-Марк смотрел то на Маргариту, то на дядюшку Жауана.

— Прежде всего я должен заняться своей машиной.

И в тот момент, когда он встал, раздался телефонный звонок.

— Смотрите, он, оказывается, работает! — удивился Без Козыря. — Может, это родители? Жан-Марк взял трубку.

— Алло? Здравствуйте, мсье Робьон. Да, все в порядке, спасибо. Он здесь, передаю ему трубку.

У Франсуа словно гора с плеч свалилась. Наконец-то он сможет сложить с себя груз ответственности! Посмотрим, как знаменитый адвокат справится с загадкой лошади-призрака!…

— Здравствуй, папа. Да, я очень хорошо тебя слышу. У нас все в порядке. Подожди, я им скажу… — Он закрыл трубку рукой. — Родители приедут сегодня вечером. Папа уже освободился. Они выезжают через полчаса.

Маргарита вздохнула с облегчением.

— Да, папа, договорились. Мы все приготовим. Захватите теплые вещи: была сильная гроза, и весь Кермол в воде. Счастливого пути!… Жауаны передают вам привет. Поцелуй маму… Что? Напрасно ты так говоришь, я еще ничего не потерял. Да, стараюсь. До свидания!

Счастливый Франсуа повесил трубку.

— Уф-ф! Ну, держись теперь, лошадь-призрак!

— Бедный хозяин, — сокрушалась Маргарита. — Он-то надеется отдохнуть… Может, не будем пока ему рассказывать? Ну подумай, Франсуа: они весь день будут в дороге, надо же им восстановить силы…

— А если лошадь не станет ждать? — возразил Франсуа. — Я хочу, чтобы папа своими ушами все услышал, а то он просто рассмеется мне в лицо…

Это было чудесное утро! Все четверо испытывали одинаковое чувство облегчения, как гарнизон, который известили о приближающемся подкреплении. Пока Маргарита готовила для Робьонов комнату, а Жан-Марк копался в машине, Франсуа с Жауаном отправились в маленькую бухту к северу от замка, где на приколе ждала лучших времен яхта «Гульвен II».

— Ты уже совсем большой, — говорил Жауан, — и можешь учиться ходить на яхте. Твой отец согласен, мы говорили об этом еще в прошлом году. Ты увидишь, что эта яхта проворнее, чем пиявка в мелководье.

— Лучше не надо о пиявках, — попросил Франсуа.

— Я тебя понимаю… В морской школе Глемана нет ни одного судна, равного нашему «Гульвену». Помнишь ли ты хоть немного, чему я учил тебя в сентябре?

— Помню кое-что…

— Проверим. Например, что такое гик?

— Это рея, которая позволяет парусу поворачиваться вокруг мачты.

— Хорошо. Теперь скажи, что нужно делать, если парус пошел вперед через борт и ложится на бакштаг?

— Вот этого я не знаю.

— А как надо укладывать канат?

— Дайте-ка подумать… Кажется, справа налево.

— Наоборот! Всегда по часовой стрелке! Чему вас там учат в вашем лицее? Это должны знать все!… Теперь скажи, что такое стоячий такелаж?

— Это вант и леера.

— Неплохо. Ты заметил, что я понемногу привожу в порядок нашего бедного старого «Гульвена»? По нему еще пройтись бы краской… Подумать только, что были времена, когда я ходил на яхте весь год и при любой погоде! Теперь мы с ней здорово поизносились. Я уже не могу много двигаться, устаю, сердце барахлит. Жан-Марку скоро придется одному справляться со всем хозяйством. Нам-то с матерью много не надо… Только бы не продали Кермол!

Сходя на берег, он держался рукой за плечо Франсуа.

— Ты, сынок, парень храбрый, и голова у тебя соображает. Мы сделаем из тебя настоящего матроса, вот увидишь. Когда-нибудь ты заменишь меня.

Франсуа весело пробежался по суденышку от носа до кормы. Всей грудью вдыхая морской воздух, он избавлялся от ужасных впечатлений минувшей ночи и наслаждался жизнью. А еще ведь скоро родители приедут!

Мимо мачты, склонившись на одно крыло, пролетела чайка. Она строго скосила глаз на мальчика. Тот поднял руку, чтобы послать ей привет, а заодно и песчаному берегу, морю и бледному небу-Франсуа помог Жауану взобраться на борт.

— Надо бы вычерпать воду, — бормотал старик. — Сколько здесь всякого мусора, да и в рубке тоже. Думаю, сынок, что наш урок закончится, почти не начавшись. Мне придется все утро вычерпывать воду.

— Можно я вам помогу?

— Ни в коем случае! Знаю я, как ты помогаешь! Возвращайся побыстрее и скажи моей жене, что я вернусь примерно через час и буду все делать очень медленно, чтобы не уставать. Так слово в слово и передай. Она нашего «Гульвена» и так недолюбливает… — Он сел и, набивая трубку, подмигнул Франсуа. — Ты знаешь, она ведь не так уж проста, моя мадам Жауан. Это еще разобраться надо, кто у нас в доме главный… Ну ладно, тебе пора возвращаться.

Франсуа спрыгнул на берег и зашагал в замок. Приближаясь к дому, он увидел, что «бентли» Ван дер Троста подъезжает к изгороди. Что бы это значило? Голландец изменил решение — или хочет осмотреть другие участки поместья, которые не видел в прошлый раз? Франсуа ускорил шаг. Машина мягко остановилась, продемонстрировав отличную работу амортизаторов. Просто чудо, а не автомобиль! Ван дер Трост открыл дверцу.

— Гутен таг. Хойте… Ох, извините. Здравствуйте, это опять я. Вы разрешить сделать несколько снимков? Мадам Ван дер Трост хотела бы знакомиться с замком.

— Понятно, — кивнул Франсуа. — Что бы вы хотели сфотографировать?

— Все… Вы понимаете… весь ансамбль.

— Я помогу вам.

— Садитесь рядом, молодой человек. Я хотел бы… особенно… самое средневековье.

— Хорошо, тогда надо начинать с северного крыла.

— Очень хорошо. Северное крыло.

Он снял трубку внутреннего телефона и сказал несколько слов. Машина тронулась. Ход ее был так мягок, что Франсуа показалось, что он уносится в небо на ковре-самолете. Мальчик был хорошо воспитан и не стал открыто выражать свое удовольствие, но он не мог не восхищаться кожаной обивкой сидений, деревянной отделкой, вмонтированным баром и откидным столиком. Оторвав глаза от всей этой роскоши, Франсуа удивился, как незаметно они подъехали к величественным башням Кермола.

Ван дер Трост постучал золотым кольцом с печаткой в стекло, отделявшее его от шофера. Машина остановилась.

— Гут! — сказал голландец. — Здесь. Шофер открыл дверь, и Ван дер Трост настоял, чтобы Франсуа вышел первым. «Он принимает меня за потомка Бригоньяна», — подумал польщенный в глубине души Франсуа. «Бентли» медленно развернулся.

— Генрих будет ждать нас на другой стороне, — объяснил Ван дер Трост.

Он достал из кожаного чехла дорогущий фотоаппарат, прикрепил к нему длиннофокусный объектив, отчего невинный аппарат стал похож на маленькую пушку, и тотчас же навел его на башню. Время от времени голландец щелкал затвором и шепотом выражал свой восторг:

— Гут… гут…

Франсуа нравилось, когда кто-то хвалил Кермол, но все же он предпочел бы, чтобы голландец был более сдержан в выражении своего восторга. Однако поскольку Франсуа уже оказался втянутым в эту игру, он сам искал и показывал Ван дер Тросту, что надо снимать.

— Это северо-западная угловая башня. Возьмите ее немного снизу, на фоне вон того облака.

— Да, люблю, хорошо!

— А вот и Маргарита Жауан. Снимите, как она вытрясает ковры. Обратите внимание на прическу…

— Ах! Прическа! Прекрасно! Это для мадам Ван дер Трост.

— Кстати, сегодня вечером приезжают мои родители. Они уже звонили.

— Я восхищен! Я завтра же им представлюсь, если это есть возможно. И может быть… мы будем договориться?

— Может быть.

Франсуа вдруг разонравилась эта охота за видами. Что же это он делает? Ведь он предает Кермол — ни более ни менее. Мальчику стало стыдно, что он сидел в машине будущего владельца Кермола. И именно в этот момент его осенило.

Ведь «бентли» от самой изгороди точно следовал маршрутом лошади-призрака — и даже остановился в том же месте, где и лошадь! А ведь именно там он нашел загадочного раненого…

Конечно, это чистое совпадение! На самом деле, решив ехать в направлении северного крыла, они не могли не повторить тот же маршрут, каким каждую ночь шла лошадь.

Но все-таки это любопытно… Великолепная машина, которую не слышно, и кошмарная лошадь, которую не видно, — может быть, это одно и то же волшебство, проявляющееся то в своем дневном обличье, то в ночном? Без Козыря был достаточно взрослым для своего возраста, но в душе он еще не утратил детской привязанности к сказкам. Эта мысль показалась ему красивой. Она ему нравилась, вот только Ван дер Трост нисколько не вязался с его представлением о графе де Треворе!

Откуда у этого человека такой интерес к Кермолу? Этот производитель цемента намеревается приобрести руины старинного замка, чтобы удовлетворить свое тщеславие. Какова же истинная причина этого?

— Я уезжаю, мой юный друг.

Без Козыря вернулся к действительности.

— Простите, я задумался.

Они были уже у южного фасада. «Бентли» ждал под окнами Жауанов.

— Передайте привет вашим родителям.

— Непременно.

— Спасибо.

Ван дер Трост подошел к лимузину. Генрих, человек с лицом робота, уже стоял у дверцы — фуражка у груди, ноги по стойке «смирно»… Взгляд Без Козыря упал на блестящие пуговицы его мундира, и мальчик чуть не вскрикнул.

Дверца машины тихо закрылась. «Бентли» плавно двинулся в путь. Ван дер Трост помахал Франсуа рукой.

Может ли такое быть? Без Козыря пошарил в кармане и вынул пуговицу, которую взял из руки раненого. Сомнений нет. Это была пуговица Генриха.