ТАЙНА НАЙДЕННОГО ПИСЬМА

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Для Яны наступила новая жизнь

Дарье Максимовне всегда нравилась работа с детьми. Когда несколько лет тому назад в городе прошёл шумный судебный процесс, на котором на скамье подсудимых оказались работники приюта, в том числе его директор, все жители города были шокированы, узнав из газет о преступлениях, которые совершали работники приюта. В сознании Дарьи Максимовны не укладывалось несправедливое и недоброе отношение к сиротам: физические наказания, унижение их, обкрадывание детей. Она была убеждена, что таких ребят нужно воспитывать в доброй обстановке, чтобы не ожесточить травмированные души. Когда ей предложили занять место уволенного директора, она, после долгих раздумий, согласилась. Своих детей у неё не было, хотя она о них мечтала. Если бы были, она воспитала бы их хорошими и честными людьми. В воспитанниках старалась выявить творческие наклонности и скрытые таланты с тем, чтобы в последующем, развивая их, ребята могли заниматься любимым делом. Со временем успехи в творчестве помогут им стать самодостаточными людьми. В этом методе воспитания Дарья Максимовна была уверена на сто процентов, потому что сама жизнь неоднократно доказывала: детям из приюта только таким способом можно выбраться из лабиринта жизненных проблем. Если будут заниматься любимым делом, они не пропадут. Поэтому старалась устроить ребят в различные кружки.

Она была знакома с руководителями городского Дома пионеров и школьников и Дома ремесел, в результате все её питомцы, помимо учёбы в общеобразовательной школе, занимались в различных кружках. Дарья Максимовна искренне радовалась творческим успехам воспитанников. Ребятам, которые успешно оканчивали школу, она советовала продолжать учёбу дальше, поступать в институты или в техникумы. Пробивая мощные бюрократические препятствия, помогала им устраиваться на бюджетную форму обучения в вузе и в средние технические заведения. Её беспокойная душа успокаивалась только тогда, когда бывший подопечный был устроен в дальнейшей жизни: получал общежитие, стипендию в вузе или техникуме и мог продолжать образование. С бывшими воспитанниками поддерживала тёплые отношения. Они, испытывая благодарность, часто приходили к ней, поздравляли с праздниками, с днём рождения. Среди её знакомых был начальник областного управления начального профессионального образования Таюровский Анатолий Иванович. Этот человек очень хорошо понимал и помогал решать трудные проблемы, с которыми обращалась Дарья Максимовна. Многих ребят из приюта он устраивал в подведомственные ему училища, давал возможность обрести профессию, а затем помогал устроиться на работу. Благодаря его поддержке, незащищенные сироты, о которых некому побеспокоиться в этой жестокой жизни, обретали нехитрые, но нужные профессии: повара, кондитера, автослесаря, штукатура-маляра, портного, бухгалтера, продавца, и в будущем имели шанс получить работу. Вот и сегодня Дарья Максимовна набрала рабочий номер телефона Анатолия Ивановича. Все надежды на дальнейшее устройство двоих подопечных она возлагала на него. Перед ней на столе лежал список ребят – тех, кто в этом году навсегда попрощается с приютом. Шесть человек решили продолжить образование в институтах и уже подали заявления в приёмные комиссии. Трое пойдут поступать в техникумы и профессиональные лицеи. Двоим ребятам: Мельникову и Захарову – нужно помочь найти работу и общежитие. Анатолий Иванович выслушал её и, как всегда, помог делом, нашёл для сирот два рабочих места с общежитием.

Алла Фёдоровна сообщила, что нашла журналистку, которая откликнулась на просьбу и согласилась осветить в средствах массовой информации трудную жизненную ситуацию, в которой находится приютский мальчик, нуждающийся в дорогостоящей операции. В течение нескольких дней неутомимая журналистка снимала кадры в больнице, где лежал Слава, беседовала с врачами. Потом она пришла в приют. Ребята выставили напоказ все поделки, которые смастерили своими руками в кружках. На самом видном месте стояли работы, сделанные Славой. Он прекрасно освоил метод резьбы по дереву. Журналистка не скрывала восхищения, увидев плоды его труда. Чего только здесь не было! Вырезанные из дерева фигурки животных, птиц, рептилий, вазы, живописные шкатулки, украшенные снаружи ажурной, филигранной резьбой, декоративные тарелки, фигуры русских богатырей, ковши, настенные панно. Работы были выполнены на высоком уровне и отличались богатой фантазией в воплощенных резных узорах. Невозможно было представить, что над ними трудился подросток. Сюжет, отснятый журналисткой, был показан по всем каналам местного телевидения, а также отражён в газетах.

Спустя пару дней в приют к Дарье Максимовне подъехал один предприниматель. Он заинтересовался мастером-подростком. Просмотрел его работы и сказал Дарье Максимовне:

– Я понял, мальчику нужна операция? Берусь её оплатить. В последующем обеспечу его работой в фирме. Моя фирма работает по индивидуальным заказам. У меня трудятся несколько работников, они профессионалы, но, к сожалению, уже далеко не молоды. Я забочусь о новых кадрах. Работы в моём предприятии море. Без конца поступают заказы. Мы делаем резные дачные беседки, лестницы, наличники для окон, благоустраиваем детские площадки в городе, украшаем резьбой интерьер бань, кафе. Без работы он у нас не останется. Я обратил внимание на этого мальчика, потому что сам воспитывался в приюте. Мне не понаслышке известна трудная жизнь сироты. Мальчик – поистине самородок. У него золотые руки, я не могу пройти мимо него.

Что могла ответить на такое предложение Дарья Максимовна? Она была несказанно рада тому, что судьба ещё одного ребёнка из приюта была устроена.

В конце недели к Дарье Максимовне вновь приехал Бархатов.

– Ну, как, вы приняли решение? – спросил он.

– Я учла желание девочки, она очень хочет петь на сцене. Поэтому разрешаю ей выступать в вашем ресторане. Отдаю невинного младенца в ваши руки. Надеюсь, что сотрудничество принесёт Яне только пользу. Учтите, если с Яной что-нибудь случится, я вам житья не дам.

– Господь с вами! Что плохого с ней может произойти? Я ей за каждый день буду платить деньги, она будет петь две-три песенки за вечер. Для ребёнка это не утомительно. В двадцать два часа она будет в приюте. Если вы согласны, я прямо сегодня забираю её с собой. У меня сегодня вечером будет ужинать иностранная делегация из Германии. Немцы очень музыкальные люди, я уверен на сто процентов, что им понравится пение маленькой русской певицы.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Первые шаги

По дороге в ресторан Бархатов позвонил своей знакомой Зое Тихоновне и просил её подобрать для девочки тринадцати лет несколько красивых платьев. Яна чувствовала, что он говорит о ней. У неё замерла душа в предвкушении того, что у неё будет новая, нарядная одежда. Бархатов провёл её через пустой главный зал. Яну поразила чистота и белизна скатертей, блеск и сияние стоящих на столах фужеров и бокалов, богатое внутреннее убранство. Ах, как здесь всё было красиво и уютно! «Прямо как в королевском дворце!», – подумала она. Не отрывая глаз, девочка смотрела на огромную хрустальную люстру под потолком. Он был украшен орнаментальными рисунками и художественной лепкой. При первом посещении ресторана, после выступления на празднике города, она от волнения не разглядела всю торжественную красоту внутреннего помещения. Всё увиденное сегодня привело её в восторг. Ничего подобного прежде она не видела. Какие красивые стулья! Их широкие мягкие сиденья, задрапированные бархатной тканью с высокими спинками, разместившиеся вокруг нарядно сервированных столов, так и манили сесть, чтобы прекрасно провести время. Столы друг от друга были отгорожены легкими ажурными перегородками. Их можно было передвигать по усмотрению гостей.

Яков Наумович показал ей ещё три небольших уютных зала. Каждый имел своё «лицо», то есть был совершенно по-особому оформлен и имел название. Яна запомнила их: «Банкетный», «Бизнес-зал» и «Зал семейных торжеств». Она успела заметить, что в каждом зале была сцена, на которой стоял рояль.

Яков Наумович провёл её в комнату. У стены стояло большое зеркало с приставленным к нему туалетным столиком, на котором, как на прилавке магазина, выстроились всевозможные тюбики, баночки, бутылочки с духами и лосьонами, пульверизаторы, пудреницы, флаконы с лаком для волос и другие парфюмерные принадлежности.

Возле столика – удобное кресло с подлокотниками. По бокам от зеркала висели настенные бра. Ещё стояли два дивана: один массивный, внушительный, обтянутый бархатной материей, с несколькими подушками, и другой, значительно меньше первого. На полу лежал пёстрый ковёр. На другом столике возле окна, обрамленного тяжёлыми шторами, стоял телефон, у стены располагался гардероб. В нише стены виднелась дверь.

– Проходи, устраивайся, где удобно, – любезно пригласил Бархатов Яну. Она села на край маленького дивана и осмотрелась.

– Что у тебя в сумке? – спросил он, видя, что Яна держит в руках целлофановый пакет.

– Здесь вечернее платье. Для меня его сшила Аида Клементьевна.

– Кто такая?

– Моя знакомая.

– Повесь в шкаф. Здесь ты будешь переодеваться в нарядную одежду, и готовиться к выходу: причёсываться, подкрашиваться, делать маникюр. Ты понимаешь, о чём я говорю? Артист на сцене должен выглядеть безукоризненно, чтобы вызывать у людей восхищение своим внешним видом. Одежду мы для тебя купим в салоне. Она будет висеть в шкафу. Туфельки, колготки, платья, что тебе необходимо для выступлений, всё приобретём. От тебя требуется только одно – петь. Ты будешь начинать работать с восьми вечера, но приходить на работу, сама понимаешь, нужно за час раньше, чтобы успеть привести себя в порядок и настроиться на выступление. Работать будешь два часа. Это не значит, что будешь два часа без перерыва петь, нет, совсем не так. Сначала споёшь в главном зале, если кому-то из наших посетителей захочется тебя послушать ещё, то ты споёшь специально для него. Это называется «петь по заказу».

Гости у нас бывают разные. Я сам в прошлом артист. Бывший солист Московской городской филармонии. Но, к сожалению, в моей жизни произошли перемены, сейчас занимаюсь совсем другим делом. Пришлось сменить амплуа, – грустно улыбнувшись, сказал Бархатов. – Да, вот ещё что: деньги за выступления будешь получать каждый день. Кушать здесь, в этой комнате. Если тебя будут приглашать сесть за столик, ты вежливо отказывайся от любых приглашений. За этой дверью, – он указал рукой на дверь в нише, – ванна, туалет. Есть ещё один, немало важный момент. У тебя будет другая фамилия. Будешь выступать под фамилией Жемчужная. Так делают все артисты. Яна Жемчужная, тебе нравится?

Яна подумала о том, что фамилия Субботина, которую ей подарил приют, не является её настоящей. Своей настоящей фамилии она пока не знает. А раз не знает, то можно принять Жемчужную, она красивее, чем Субботина, и не напоминает, что её нашли в субботу.

– Нравится, – сказала она.

Он поднял телефонную трубку и сказал:

– Клара, зайди, пожалуйста.

Тотчас в дверь кто-то постучал.

– Входите! – отозвался Бархатов.

Дверь открылась, и в комнату вошла миловидная женщина. Она вопросительно смотрела на Бархатова.

– Клара, познакомься, это Яна. Для девочки нужно выбрать и купить нарядные платья. Отведи её в салон к Зое Тихоновне, я с ней разговаривал. Яна будет выступать у нас в ресторане. Рассчитывайся с ней каждый вечер. Ужин пусть ей приносят сюда. К Зое Тихоновне сходите сейчас. Сегодня у нас будет много гостей. Яна будет петь.

Всё остальное для Яны происходило, словно в сказочном сне. Они вдвоём с Кларой направились в салон к таинственной Зое Тихоновне. Когда перед ней положили большой альбом с фотографиями нарядных платьев для девочек и предложили из него выбирать наряды, Яна буквально онемела от счастья. Таких изумительных платьев она никогда не видела. Клара, посмотрев альбом, остановилась на двух, спросив, нравятся ли они ей.

От волнения Яна не могла вымолвить ни слова. В ответ утвердительно кивнула.

Она не узнала себя, когда, надев платье, посмотрела в зеркало. Перед ней стояла девочка из другого мира. Таких красавиц в роскошных, длинных, кружевных платьях она видела только в кино или на страницах книг о принцессах. В библиотеке приюта она брала сказки и часами разглядывала наряды королев и принцесс. Теперь она сама имеет замечательные платья, которые, несомненно, ещё лучше тех, что были на сказочных принцессах. Тут же для неё подобрали туфельки в тон платьев, несколько пар шёлковых чулок и лент.

С двумя большими коробками, перевязанными бантами, они вернулись в ресторан. Проходя через главный зал, Яна увидела, что в нём начинают собираться посетители. Они расселись за столами, но большая часть столиков оставалась свободной. В комнате Клара, посмотрев на часы, сказала:

– Времени у тебя ещё много, ты можешь освежиться в ванной, спокойно поесть, отдохнуть, одеться и ждать выхода на эстраду. Что ты будешь петь?

– Я пою разные песни. Могу петь песни, которые исполняет которые исполняют современные певицы.

– Интересно! Ты все песни знаешь наизусть?

– Да.

– А как ты их разучила?

– Для меня их записывал мой аккомпаниатор Сергей Матвеевич. Постепенно выучила. Он играет на баяне, а я пою.

– Сколько тебе лет?

– Тринадцать.

– В каком ты классе учишься?

– В шестой перешла.

– Твои родители, чем занимаются?

– Я живу в приюте, у меня нет родителей, но я их обязательно найду!

Клара, тяжело вздохнув, замолчала. К двадцати часам Яна была готова к выступлению. В новом платье она чувствовала себя великолепно, оно пришлось ей впору, словно его шили специально для неё. Клара с помощью фена завила ей волосы, подкрасила губы, подрумянила щёки. Яна смотрела на себя в зеркало и удивлялась тому, как она преобразилась. Постучав в дверь, вошёл Бархатов. Он, увидев Яну в новом платье, остался довольным.

– Совсем другое дело! Ты превратилась в маленькую леди. Сегодня у нас полный зал гостей. Три других зала тоже откуплены. В одном свадьба, в другом корпоративная вечеринка, а третий заказан по случаю юбилея. Сейчас придёт пианист, и вы с ним решите, что ты будешь петь. Я пошёл, у меня дела.

В этот момент дверь открылась и в комнату вошла женщина, которая пела на сцене при первом посещении ресторана Яной. Дама, увидев в комнате людей, была явно удивлена.

– О! В моём будуаре столько народа! Что это значит, Яков? – обратилась она к Бархатову.

– Знакомься, Виктория, это девочка Яна, я принял её на работу в качестве солистки. У неё потрясающий голос. Она будет три раза в неделю приходить в ресторан на два часа и петь.

Виктория критически осмотрела Яну с ног до головы. Сев за туалетный столик вполоборота, сказала:

– Не рано ли столь юной особе петь в ресторане? Где она учится и у какого педагога берёт уроки вокала?

– Виктория, здесь особый случай, поговорим потом, – поспешил сказать Бархатов. – Я пошёл.

Он ушёл, за ним удалилась Клара. Виктория принялась тщательно разглядывать свое лицо перед зеркалом. Яна молча наблюдала. Певица протёрла щёки и лоб душистой жидкостью, от которой по всей комнате распространился приятный аромат. Затем она наложила на кожу тонким слоем крем белого цвета и кончиками пальцев принялась его втирать. На пальцах у неё были золотые кольца и перстни с камнями, на тонких запястьях красовались золотые браслеты.

– Яночка, сколько тебе лет? – между делом спросила она, не отрывая глаз от своего облика в зеркале.

Яна ответила.

– Ты учишься в музыкальной школе?

– Нет.

– Как? Почему? – пальцы Виктории на миг перестали втирать крем.

Яна только хотела ответить, что у неё есть учитель, Сергей Матвеевич, но в дверь кто-то постучал, Виктория громко сказала: «Да!», и в комнату вошёл мужчина, держа под мышкой папку.

– Так, так, это ты и есть Яна? – спросил он, глядя в упор на Яну. – Меня зовут Аркадий Петрович, я пианист. Нужно подобрать тональность. Я слышал твоё пение и имею представление о твоих вокальных данных, но всё-таки пропой мне прямо сейчас один – два куплета любой песни.

Яна спела первое, что ей пришло в голову: два куплета «А я в воду войду».

– Замечательно! Ты много знаешь песен? – спросил музыкант. – Что сегодня будешь петь?

– «Всё могут короли», «Белочка», «У церкви стояла карета». Ещё могу петь песни Лидии Руслановой: «Валенки», «Златые горы».

Виктория оторвалась от зеркала, повернулась лицом к Яне и сказала:

– Аркадий, ты понимаешь, что с такой солисткой наш ресторан никогда не будет пустым?

– Не переживай, Виктория, у тебя прекрасный голос, тебя любят твои поклонники.

– Всё это так, но тут особый случай, как сказал Яков, – многозначительно произнесла Виктория.

Аркадий удалился, Виктория, закончив колдовать над лицом, надела вечернее платье, туфли на высоком каблуке и принялась расчёсывать волосы. Они были у неё каштанового цвета с золотистым оттенком. Она то нещадно взбивала их расчёской, то ласковыми движениями рук приглаживала всклокоченные пучки. В результате, оставшись довольной причёской, опрыснула голову лаком и пересела на диван. Закурив длинную, тонкую сигарету, она, глядя сквозь прищуренные ресницы, пристально смотрела на Яну.

Девочку от изучающего взгляда спас неожиданно прозвучавший голос Клары:

– Яна! На выход!

Клара открыла дверь, приглашая её за собой. Они шли по тёмному коридору. Возле одной двери Клара остановилась и сказала:

– Открывай дверь и заходи.

Яна открыла дверь и поднялась по ступенькам наверх. Отодвинув тяжёлую портьеру, оказалась в зале ресторана на эстраде. Пианист находился за роялем. Перед сценой, за накрытыми столиками, сидели нарядно одетые люди. Они ели, пили вино и оживлённо разговаривали между собой. Из зала вышел Бархатов и, подойдя к микрофону, сказал:

– Господа! Вашему вниманию предлагается выступление Яны Жемчужной.

Он отрегулировал штатив микрофона под рост Яны. Пианист заиграл мелодию песни «Осенние листья». Прослушав вступление, Яна запела. Голос её звучал высоко и раздольно. Она увидела, как после первых строчек песни люди оторвали глаза от тарелок, прекратили пить, жевать и устремили на неё любопытствующие взгляды.

Песня была динамичной, пианист задорно подыгрывал на рояле, Яна пела высоким голосом безо всякого напряжения, свободно, легко. Сидящие за столиками мужчины и женщины стали кивать в такт музыке, затем притопывать, раскачиваться в стороны и прихлопывать. Некоторые не удержались и вышли танцевать. Когда песня закончилась, Яну наградили радостными овациями. Счастливая, сияющая певица благодарно раскланивалась во все стороны. А пианист заиграл мелодию песни «У церкви стояла карета».

Грустная история о судьбе молодой девушки, выходящей замуж за старца, в исполнении маленькой певицы, произвела на всех присутствующих восторженное впечатление. Яна очень эффектно выглядела в нарядном, длинном платье. Ощущение было такое, будто это её выдают замуж за богатого, нелюбимого человека. После исполнения песни в зале стояла необыкновенная для этого места тишина. Яна подумала: «Все молчат, наверное, им не понравилось!», но вдруг раздались громкие аплодисменты и овации Пианист встал, откланялся вместе с Яной и, взяв её за руку, увёл со сцены. Они вместе пришли в будуар и сели на диван. Виктория всё так же сидела на другом диване и курила.

– Поздравляю тебя, Яна! Ты произвела настоящий фурор! У нас обычно так не аплодируют, – сказал пианист и запнулся, увидев прищуренный, колючий взгляд Виктории.

В комнату без стука влетел Бархатов.

– Я так и знал! Всем понравилось! Поздравляю! – он обнял Яну. – Отдохни, потом споёшь ещё, Клара позовёт. Виктория, ты сегодня, по-моему, не в духе? Много куришь. Пора на сцену. Твои поклонники тебя ждут. Я видел, кое-кто пришёл с букетом роз.

Виктория затушила сигарету и молча вместе с Бархатовым вышла из комнаты. Пришла Клара и принесла Яне кружку чая, пирожное и яблоки.

– Подкрепись, отдохни, – сказала она, ставя на стол поднос с кружкой чая и молочник. – Тут сливочки свежие, вот печенье и пирожное. Съешь яблочко. Ну и голосок у тебя, деточка, просто необыкновенный! Когда ты пела первую песню, я закрыла глаза, и мне подумалось, что у нас Алла Пугачёва в гостях. Открыла глаза и вижу: ничего подобного, это ты поёшь, маленькая девочка. Когда запела вторую песню, тут я подумала: «Ну, до чего же голос похож на голос Надежды Кадышевой!». Как это тебе удаётся им владеть? А в первый раз, когда ты пела песни Руслановой и ушла, немцы стали просить, чтобы снова тебя пригласили. Очень всем понравилось. Ты береги голос, это поистине дар божий, он бесценный. Яна с наслаждением пила чай. Такого ароматного она раньше не пила. Да, хорошо работать в ресторане, здесь такими вкусными вещами угощают!

А Клара продолжала:

– От кого же тебе достался такой чудесный голос? От мамы или от отца родного?

– Не знаю, – отвечала Яна.

– Наш директор, Яков Наумович, раньше тоже пел! Да ещё как пел! Он и сейчас иногда как запоёт песню, все замолкают и слушают. Чистый соловей! Вот жаль только, не повезло ему в жизни, однолюб он. Говорят, любил когда-то одну женщину, но не судьба, видно, ничего не получилось у них. А жаль. Так и остался одиноким. Добрейшей души человек! Вернулась счастливая, улыбающаяся Виктория с букетом чайных роз. Она набрала из-под крана воды в вазу и поставила в неё букет. Отойдя на два шага назад, стала разглядывать розы. Вдоволь налюбовавшись прекрасными цветами, она сказала:

– Смотри, Яна, скоро и тебе будут дарить такие букеты. Тебя ждут в зале, гости просят официантов, чтобы ты ещё пришла и спела.

Второй выход Яны на эстраду был встречен ликующими возгласами сидящих за столиками людей. Она шла к микрофону, а пианист уже играл мелодию песни «Всё могут короли». Когда Яна пропела первый куплет и начала припев, люди стали хлопать в такт музыке и подпевать ей. «Браво! Браво!» – неслось из зала. Когда закончила с королями, Аркадий Петрович стал играть «Когда б имел я златые горы», и Яна высоким, звонким голосом запела незабываемую в исполнении Руслановой песню. Яков Наумович остался доволен выступлением Яны. Он пришёл в будуар и вручил ей конверт.

– Здесь, Яночка, твой гонорар. Это твои трудовые, честно заработанные деньги. Поздравляю с первой получкой. Очень, очень хорошо поёшь. Все в восторге. Ждём тебя завтра, к двадцати часам. Сейчас тебя Клара проводит домой. Клара, проводи Яну, водитель вас отвезёт.

Яна переоделась в обычную одежду, платье для выступлений аккуратно и бережно повесила на плечики в шкаф. Под ним поставила лаковые туфельки. Перед тем, как закрыть шкаф, ещё раз оглядела наряд. До чего же хорош! Вот бы было здорово, если бы её в нём увидели ребята из приюта!

Потом она умылась и окончательно превратилась в обычную, ничем не примечательную девочку. Серенький ситцевый сарафанчик, поношенная ветровка из плащевой ткани, стоптанные сандалии на босую ногу – как разительно отличалась эта одежда от той, что осталась в шкафу! А сама она, будто Золушка из сказки: принцессой натанцевавшись на балу, переодевшись в скромную одежду, торопится домой. Яна положила конверт с деньгами в карман, и они вместе с Кларой поехали в приют. Во дворе на скамейке сидела Аида Клементьевна. Яна увидела её сразу, когда вышла из машины.

– Я принесла альбом с фотографиями, – сказала она. – Слава богу, он сохранился.

– Давайте, посмотрим, – обрадовалась Яна и села рядом.

– Вот фотография твоей бабушки, Софьи Александровны, – Аида Клементьевна указала на портрет женщины, вставленный на первую страницу альбома.

Яна с интересом разглядывала снимок.

– Она такая красивая! И молодая, совсем не похожа на бабушку! – вырвалось у неё.

– Да, это так, но эта фотография сделана в годы её молодости. Дальше ты увидишь её такой, какой знала я.

– Яна перелистывала страницы. Вот её бабушка в подвенечном платье, стоит под руку с молодцеватым офицером в военной форме. А вот она стала появляться с маленькой девочкой. Девочка на страницах альбома постепенно взрослела. В конце она превратилась в симпатичную молодую женщину, а Софья Александровна – в бабушку.

– Кто эта молодая женщина? – спросила Яна.

– Не знаю точно, потому что я с ней не знакома, но думаю, что это и есть твоя мама. Вот здесь, на одной карточке, с другой стороны оставлена надпись, читай!

Яна взяла в руки фотографию, на обратной стороне крупным почерком было написано: «Дорогой мамочке от её доченьки».

Девочка неотрывно смотрела на лицо молодой женщины. Неужели перед ней фотография её родной мамы? Ну да, ведь девушка обращается к её бабушке со словами «дорогой мамочке». Внезапно её осенила мысль. Ей стало понятно, как могла попасть книга с письмом Белки в библиотеку приюта. В письме много моментов, похожих на судьбу Яны. Теперь она знает, что за ней в Москву ездила бабушка и забрала её у мамы. Мама Яны – студентка. Белка из письма тоже училась и готовилась стать актрисой. Сумку с пелёнками из Москвы привезла бабушка, книгу в неё могла положить её мама. Когда Аида Клементьевна уехала из города, квартиранты стали делать ремонт, они-то и отнесли книгу вместе с другими в библиотеку приюта. Сейчас, конечно, ни у кого нельзя уточнить, как книга с оставленным в нём письмом «приехала» сюда из Москвы, кто её принёс в приют, но Яна почему-то была уверена, что всё было именно так, как думает она. Самое главное, что из письма Белки многое совпадает с её судьбой. Во-первых, – имя. Во-вторых, год рождения. Она знает имя бабушки. Сердце подсказывало ей, что письмо Белки – это письмо её мамы, и в нём она пишет о ней, Яне. Осталось узнать имя дочери бабушки и где она находится.

Яна внимательно разглядывала лицо молодой женщины. Неужели перед ней Белка? Как жаль, что на фотографии нет подписи. Почему Яна опять, как при каждом чтении таинственного письма, испытывает знакомые чувства: тепло, доброту и нежность? Почему так волнующе бьётся в груди сердце и внезапно охватывает безудержная волна ликования? Неужели её сердце ошибается? Нет, сомнений не должно быть! Перед Яной фотография мамы. Сейчас ей ясно, что она, Яна, и есть та самая Яна, о которой писала Белка, а Белка, безо всяких сомнений, её мама и дочка бабушки. Сердце у девочки продолжало громко и часто стучать, и она, с трудом преодолевая волнение, спросила:

– Вы не знали, как звали дочь бабушки?

– Нет, мы с ней об этом не говорили, а, может быть, и говорили, но я не помню. Не помню, это было тринадцать лет назад, за это время столько всего было, – вздохнув, откровенно сказала Аида Клементьевна.

– Дайте, пожалуйста, фотографии мне, – попросила Яна, не выпуская снимки из рук.

– Конечно, бери. А альбом пусть будет у меня. Где тебе его в приюте хранить? Когда вырастешь большая, появится свой дом, тогда и заберёшь.

– Спасибо, Аида Клементьевна, – поблагодарила Яна.

– Да не за что. Может быть, тебе повезёт, ты найдёшь маму. С фотографиями легче искать. Яна, хочу сказать: если тебе не удастся найти маму, то знай: мой дом – это твой дом. Приходи и живи.

– Спасибо, спасибо вам за всё! Но я чувствую, что обязательно найду маму.

Девочка спрятала фотографии в конверт, где лежал гонорар, и пошла в комнату. Мысли полностью были заняты последними событиями. Лёжа под одеялом, она вспоминала обо всём, что пережила за день. Перед ней всплывали то нарядные платья, которые она сегодня выбирала в салоне; то букет роз, полученный Викторией; то Клара, несущая на подносе чай, сладости и яблоки; то заполненный людьми зал ресторана; то она сама, поющая перед микрофоном; то улыбающееся лицо Якова Наумовича, и, наконец, лица бабушки и мамы с фотографий. Если Белка – её мама, значит, отца зовут Яном, а её имя-отчество – Яна Яновна. Когда она вырастет большой, к ней будут так обращаться. Это просто здорово! Как отыскать женщину с фотографии и узнать у неё, кем она приходится бабушке? Так хочется верить, что она её дочь, и что мама жива. Если бы Яна могла, то поднялась бы высоко в небо, с высоты осмотрела бы всю страну: может, среди множества людей узнала бы своего самого родного человека.

Всё-таки как хорошо, что она встретила Якова Наумовича! Он добрый и хороший человек. За пение дал деньги, купил красивые платья. А интересно, сколько денег в конверте? Ей вдруг нестерпимо захотелось заглянуть в конверт и узнать, сколько в нём денег. Но в комнате темно, все спят!

Яна тихо встала, вытащила из-под подушки конверт и на цыпочках вышла из комнаты. В пустом коридоре, прислонившись к стене, достала из пакета хрустящую денежную купюру и удивилась: ей вручили сто рублей! Вот это да! Она никогда ещё не держала в руках деньги, а тут стала обладательницей такой суммы! За спетые четыре песенки! За один вечер! Чудеса!

Сначала нужно накопить на операцию Альме, потом начать копить на учёбу пению. Возможно, ей придётся брать частные уроки. Если она начнёт откладывать деньги, то за год может накопить приличную сумму. Сколько? Прикинув в уме, она удивилась: получалось больше восьми тысяч рублей! Нужно будет подсчитать днём, на листе бумаги. Сейчас так разволновалась, что в голове полная каша. Она положила деньги в конверт, достала фотографии бабушки и мамы. На карточке мамы задержала взгляд и сказала: – Спокойной ночи, моя мамочка! Я теперь буду каждый день утром здороваться с тобой, а вечером говорить тебе «спокойной ночи». Знай, что я тебя обязательно найду!

Яна не заметила, как напротив, из комнаты мальчиков, через щель неприкрытой двери, за ней с интересом наблюдали две пары любопытных глаз.

– Лёха, ты знаешь, что Субботина поёт в ресторане и получает за это деньги? – шёпотом спросил Захаров Мельникова.

Они на цыпочках отошли от двери и легли на кровати. Койки их стояли рядом, они тихо переговаривались.

– Об этом все знают. Она хочет накопить денег на операцию Альме. Давай, спи, уже поздно. – Мельников закрылся с головой одеялом и отвернулся к стене.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Планы Виктории

Свою любовь к Бархатову Виктория ни перед кем не скрывала. Она была страстно в него влюблена и давно поставила себе цель: соединить с его жизнью свою. Для этого тратила всю энергию, свободное время и незаурядную фантазию. Она тщательно следила за своей внешностью, всегда великолепно выглядела: выступая на сцене, никогда не повторялась в роскошных нарядах. Она умела улыбаться милой, ослепительной улыбкой и производить на окружающих людей неотразимое впечатление. Глядя на неё, невозможно было представить себе, что внутренне женщина мучается и терзается от сознания собственной неудовлетворенности и безответной любви.

За пять лет работы рядом с Бархатовым она узнала все его привычки, вкусы, пристрастия, круг людей, с которыми он общался, для того, чтобы быть в курсе всех его дел и при необходимости стать нужным и необходимым ему человеком. Она почти жила в ресторане. Приходила на работу к десяти утра, хотя по договору обязана была появляться с шестнадцати часов дня, вникала во все события, происходящие в коллективе. Она специально демонстрировала заботу и опеку над Бархатовым, стараясь показать всем, что он ей дорог и небезразличен. Так стремилась отмести в сторону всех потенциальных соперниц.

Глядя на то, как она беспокоится о нём, можно было подумать, что она – любящая жена, с трепетом и усердием радеющая за благополучие мужа. Но в действительности это было совсем не так. Бархатов был однолюбом. Когда-то в молодости он любил женщину, но им не суждено было соединить судьбы, с тех пор он не пытался что-либо менять в своей жизни. Со временем он стал закоренелым холостяком, не допускающим в личную жизнь женщин. Появление в ресторане маленькой певуньи Яны насторожило Викторию. Она видела, с какой заботой и вниманием относится к девочке Бархатов, и это обстоятельство заставило её насторожиться и задуматься. Виктория знала много примеров из прочитанных любовных романов и из реальной жизни, когда мужчины зрелого возраста брали под опеку талантливых несовершеннолетних танцовщиц, певиц, будущих артисток, помогали им достигнуть вершин творчества, затем женились на них. Этого она больше всего опасалась. Яна стала камнем преткновения на пути Виктории в покорении сердца Бархатова.

Она понимала, что с таким чудным голосом девочка со временем станет знаменитой певицей на всю страну, а, может, на весь мир. Этим она будет обязана Бархатову, который с улицы привёл её в ресторан и дал возможность петь на сцене. Когда она в мыслях представляла, что повзрослевшая Яна станет женой Бархатова (а это может произойти очень скоро через пять-семь лет!), её охватывала нестерпимая ревность и отчаянное желание избавиться от Яны любым путём. Внешне она не показывала недружелюбного отношения к девочке, но исподволь, при любом удобном случае, старалась проводить свою линию по вытеснению Яны из жизни Бархатова. Делала она это очень тонко и осторожно, чтобы он не заподозрил её недоброжелательного отношения к Яне. Так же, как и все, она восторгалась голосом Яны, но в то же время, оставшись с Бархатовым с глазу на глаз, постоянно вкладывала в его сознание свою благую мысль, о том, что девочку немедленно нужно отправить учиться, лучше всего в Москву.

Слушая её доводы о том, что «о сироте с таким дивным голосом нужно побеспокоиться и сделать всё для того, чтобы развить её талант», Бархатов в душе соглашался с Викторией. Постепенно его стали одолевать сомнения: что он сможет дать певунье в провинциальном городке, не переоценивает ли он свои возможности в этом ответственном деле? Виктория, почувствовав его опасения, ещё больше стала напевать Бархатову о том, что Яне требуется опытный педагог, который бы профессионально работал над постановкой и укреплением голоса. Она говорила Бархатову о том, что считает ошибкой с его стороны привлекать Яну к выступлениям на сцене в столь юном возрасте, этим можно погубить неокрепшие ростки таланта, что сначала нужно с помощью педагога овладеть теорией и техникой вокального исполнения и только потом постепенно нагружать голос. В противном случае девочке легко навредить. Нужно немедленно отправлять её в столицу к самым лучшим педагогам. Тянуть нельзя. Переучиваться, как известно, гораздо сложнее.

Виктория желала, чтобы Яна не пела в ресторане. Новая певица ломала все её планы. Последние месяцы Виктории стало казаться, что она нашла путь к сердцу Бархатова. Он стал по вечерам заходить в её будуар, и они подолгу беседовали. Раньше Бархатов не проявлял особого интереса к её персоне. Пять лет назад он предложил ей работу и, зная исполнительность Виктории, был спокоен в том отношении, что та никогда не подведёт, всегда вовремя выйдет на сцену и будет петь для публики. Сейчас он стал проявлять интерес к репертуару, советовал ей исполнять те или иные песни, говорил ей, что благодаря её выступлениям в ресторане по вечерам не бывает свободных мест. Она стала слышать из его уст комплименты, и это было добрым знаком

У неё среди клиентов ресторана появились страстные поклонники. Они дарили ей цветы и не скупились платить деньги за исполнение заказанных песен.

С появлением Яны тонкая ниточка отношений Виктории с Бархатовым, которую с таким трудом за все годы удалось ей найти, могла в любую минуту порваться. Кто бы мог подумать, что у этой девочки такой чудесный голос! Бархатов с таким трепетом её опекает! Он заботится о ней, словно родной дядя. Если такими темпами будет продолжать покровительство, то скоро Яна полностью вытеснит Викторию на задний план. Оставалось одно: отправить девочку в Москву, тогда у Виктории исчезнет опасная во всех отношениях конкурентка.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Обычные заботы Дарьи Максимовны

Каждый год в приюте проходил выпускной вечер. В этом году Дарья Максимовна была довольна воспитанниками: всё вышло удачно. Всем двенадцати подросткам она помогла устроиться в дальнейшей жизни. Никто из них не остался на улице, все будут заниматься делом. Больному Славе Снегирёву нашли деньги на операцию, его удачно прооперировали, сейчас он проходит восстановительный курс лечения, а после лечения будет работать резчиком по дереву у частного предпринимателя, который заплатил за операцию деньги и пожелал взять его на работу.

Остальные девять человек продолжат учёбу в техникумах и в институтах, а двоих подростков, Мельникова и Захарова, с помощью Анатолия Ивановича Таюровского удалось устроить на работу, имеющие общежитие для своих служащих. Эти ребята учиться явно не хотели, прямо заявляли, что желают работать. Пусть будет так, как они хотят. Сегодня у неё весь рабочий день ушёл на телефонные разговоры со спонсорами, которых она старалась привлечь к выпускному дню. Дарья Максимовна обзванивала многие учреждения, просила секретарей связать её с руководителями и говорила каждому примерно одну и ту же речь, содержание которой тщательно продумала заранее. Суть её сводилась к тому, чтобы выпросить для ребят всё, что удастся: можно товарами, можно деньгами, пригодится всё. Многих из руководителей она знала лично, потому что не в первый раз обращалась за помощью.

В список предприятий, где можно было извлечь спонсорскую помощь, у Дарьи Максимовны были занесены учреждения: кондитерская фабрика, обувная фабрика, мясокомбинат, центральный городской универмаг, сувенирная фабрика, завод безалкогольных напитков, золотодобывающая артель, часовой завод, молочный завод, городская телефонная сеть. Представители каждого предприятия обещали выделить из фонда либо деньги, либо подарки для ребят из имеющейся продукции, либо приобрести им необходимые вещи. Размышления Дарьи Максимовны нарушил прерывистый телефонный звонок.

По звуку определила, что он междугородний. Сняв телефонную трубку, ответила:

– Директор детского дома Листьева Дарья Максимовна слушает.

– Добрый день! – ответил ей на другом конце телефона приятный женский голос. – Звонят из Канады. Меня зовут Анна Страут. Я русская, родилась в вашем городе. Из Интернета прочла, что в вашем приюте есть подросток, которому нужны деньги на операцию. Я хочу ему помочь. В августе собираюсь побывать в России, уже купила билеты на самолёт, заеду к вам в город, обязательно приду в приют и пожертвую для этого мальчика необходимую сумму денег.

Услышав новость, Дарья Максимовна разволновалась: не каждый день звонят из-за рубежа! Да ещё по таким серьёзным делам. Женщина, проживающая в Канаде, желает помочь Славе Снегирёву! Да ведь со Славой вопрос уже решён. И Дарья Максимовна ответила:

– Благодарю вас, госпожа Страут. Мы сами решили все вопросы с нашим мальчиком. Операцию сделали, сейчас он поправляется. Так что можете не беспокоиться, большое спасибо.

– Нет, я всё равно приду к вам, меня заинтересовал приют, я узнала, какие талантливые дети в нём живут, они умеют делать своими руками прекрасные вещи! В вашем городе я всё равно буду, у меня там есть дела.

– Хорошо, скажите, когда вас ждать? – спросила Дарья Максимовна. – Ждите девятого августа. До свидания.

Связь прервалась. Дарья Максимовна посмотрела на календарь. До девятого августа оставалось совсем недолго. «Ну, что ж! Раз желает госпожа Страут из Канады прийти к нам в гости, пусть приходит, мы гостям всегда рады!», – подумала она и углубилась в список предприятий.

Дарья Максимовна связалась по телефону с директором обувной фабрики.

– Я прошу шесть пар обуви для выпускников приюта, – просила она. – Четыре пары для девушек, размер тридцать восьмой и тридцать девятый, и две пары для юношей: сорок третьего размера и сорок второго. Нужна осенняя обувь. Они летний сезон доходят в старой, а на холодный период у них ничего нет.

Потом она созвонилась с Центральным универмагом:

– Прошу вас, подарите детям принадлежности для учёбы: общие тетради, портфели, ручки.

Следующей была артель золотодобытчиков.

– Прошу вас, помогите приобрести для детей осенние куртки, свитера и шапки.

Таким образом, с миру по нитке, она собирала для своих подопечных необходимые вещи.

В кабинет вошла Венера Андреевна.

– Дарья Максимовна, – сказала она, – у нового мальчика Серёжи, которого нам привели из цыганского дома, оказался туберкулёз. Его забирают в детскую туберкулёзную больницу. Сегодня после обеда я отвезу его. Лечиться ему придётся долго, врачи сказали, что процесс в лёгких запущен.

– Очень печально! Мальчику всего десять лет, он не учился в школе, ничего хорошего в жизни не видел, а тут на его долю выпало ещё и это испытание, – сочувственно сказала Дарья Максимовна.

– В больнице есть педагоги, – возразила медсестра.

– Я понимаю, в лучшем случае он будет уметь писать имя и фамилию, разве сможет больной ребёнок-сирота выстоять в жизни? Туберкулёз лечат годами, нужно хорошее питание, чистый воздух и чтобы рядом были родные люди, желающие ему помочь. Мне очень жаль брошенных детей.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Знакомство с Огневым, новые перспективы

Яна с успехом продолжает петь в ресторане. В ближайшие дни она поведёт Альму на операцию в ветлечебницу, денег должно хватить. Откладывать лечение нельзя, собака почти не выходила из-под крыльца, заметно похудела и имела жалкий вид.

Фотографии мамы и бабушки Яна прикрепила на стене над кроватью. Так удобно каждый день общаться с мамой. Просыпаясь, глядя на фотографию, она говорила: «Доброе утро, мамочка! Я спала сегодня хорошо, а ты? Какие у тебя планы на сегодняшний день? У меня сегодня весь день занят». И начинала называть дела, которые ей предстояло выполнить за день. Сегодня вечером ей нужно вовремя прийти в ресторан и выступить перед посетителями.

Сергей Матвеевич принёс для Яны три новые песни: одна называлась «Письмо из приюта», о маленькой девочке, которая живёт в приюте, пишет в никуда письма маме и надеется на то, что мама к ней придёт и заберёт её.

Вторая песня о маленьком бродяжке, который очень одинок. Ходит по городу в полосатой тельняшке, заглядывает в окна супермаркетов или стоит у шикарных магазинов и просит милостыню. Третья песня была про брошенного, ничейного пса. Она была, словно специально, написана о собаке Альме. Сергей Матвеевич проиграл мелодию, показал Яне тексты. Яне понравились песни, она моментально их разучила.

Сегодня в ресторане она узнала от Клары, что Виктории не будет.

– Что с ней? – спросила Яна.

– Простудилась и заболела ангиной, – ответила Клара.

В комнату вошёл Бархатов. Клара обратилась к нему с новостями:

– Яков Наумович, сегодня заказал столик гастролирующий певец Ян Огнев. А Виктория заболела, какая жалость!

– Я знаю эти новости. Видел расклеенные по городу афиши. С Яном Огневым я знаком с молодых лет, когда-то мы с ним пели в одном ансамбле, много гастролировали по нашей стране и за рубежом. Очень хорошо, что он придёт к нам. Посадите его за первый столик. А за Викторию сегодня споёт Яна. Выручишь нас, Яночка? – он посмотрел на Яну, которая сидела на диванчике уже нарядно одетая и причёсанная, готовая к выступлению.

– Конечно, – скромно ответила та. – Я знаю одну песню из репертуара этого певца, она называется «Прощальное танго».

– А откуда ты знаешь? Этот певец пел песни лет пятнадцать назад, тебя тогда ещё на свете не было, – с улыбкой спросил Бархатов.

– Мне Роза Петровна давала послушать его песни. Она показывала старую сохранившуюся афишу его выступления в городе. Она его любит.

– Понятно, Роза Петровна – поклонница, или, как это сейчас стали называть – фанатка. Мне не нравится это слово, поклонница куда лучше, – сказал Бархатов. – У меня раньше, когда пел со сцены, тоже были поклонники и поклонницы. Представляете, они даже ездили за мной по всем городам и весям. На моих концертах занимали целиком ряд и поддерживали меня. Да, поклонники горячо и преданно любят своих кумиров. Ты говоришь, знаешь его песню? Так вот, сегодня ты её споёшь специально для него. Но пока это пусть будет секретом. Я сделаю для него сюрприз. В юности мы были друзьями.

Услышав новость, Яна обрадовалась, она сможет рассмотреть певца вблизи, возможно, и пообщаться с ним. Потом обязательно расскажет о своих впечатлениях Розе Петровне.

Яна в этот вечер пела не три песни, как обычно, а ещё исполняла песни из репертуара заболевшей Виктории. Поклонник Виктории, который постоянно приходил в ресторан с букетом алых роз, встал и преподнёс ей шикарный букет.

– Великолепно! Великолепно! – восторгался он, наклонился к Яне и поцеловал её руку. – Какой талант!

Яна видела раньше, что мужчины целуют руки дамам, и к этому жесту она относилась нормально. Но сегодня, когда ей вручил розы незнакомый человек, похвалил и при этом поцеловал руку, она явно смутилась. С букетом Яна стремительно убежала в комнату. Щёки её стали алыми, как две яркие розы. Она поставила цветы в вазу и села возле зеркала передохнуть. Вошёл Бархатов и, увидев смущённую Яну с ярким румянцем на лице, всё понял без лишних вопросов и сказал:

– Ну, деточка, не надо так волноваться. Это обычное дело. Мужчины целуют руки дамам в знак уважения и признательности. Привыкай к таким манерам. Не давать руки или отдергивать её считается пробелом воспитания. Отдохни и снова выходи на сцену. Сегодня получишь двойное вознаграждение, ведь поёшь за двоих, – он вытащил из кармана пиджака конверт и положил его перед Яной.

Яна, окончательно успокоившись, снова вышла на эстраду. За ближайшим столиком увидела Бархатова и Яна Огнева. Они оживлённо разговаривали между собой. Огнев был таким же, каким она видела его на афише у Розы Петровны. Красивый, черноволосый, с тонкими, правильными чертами лица. Когда он улыбался, обнажались безукоризненно белые зубы, а сама улыбка была очень приветливой и располагающей. Бархатов тоже смеялся, видно было, что они говорят о чём-то приятном.

Когда Яна запела, они оба замолкли, как, впрочем, и все остальные. Яна заметила, что её пение не оставляет людей равнодушными. Они прекращают есть и смотрят на неё, могут встать, как по команде, и выйти танцевать. Бархатов что-то шептал на ухо Огневу, тот в знак согласия кивал. Яна закончила песни и хотела уйти со сцены, как Бархатов сделал ей знак рукой, и она осталась.

Бархатов поднялся на сцену и объявил:

– Специально для моего старого друга Яна Огнева Яна Жемчужная исполнит «Прощальное танго», его когда-то пел наш гость.

Яна запела «Прощальное танго». Аккомпаниатор Аркадий Петрович на лету подхватил мелодию.

Прощальное танго на нашем вокзале

Звучало в холодной и звёздной ночи,

А губы упорно друг друга искали,

И мы разлучиться с тобой не могли-и-и-и, – тянула она, а потом, после небольшой паузы продолжила:

Танго! Прощальное танго!

Звучит на вокзале в назначенный час.

Танго! Прощальное танго!

Оно так волнующе сблизило нас!

А руки твои скрыть тревог не умели

И тёплой волной согревали меня,

Как будто отдать на прощанье хотели

Всю силу любви и живого огня.

Играл проигрыш, многие пары встали и вышли танцевать. Яна видела, с каким интересом смотрел на неё Огнев.

Яна закончила петь, раскланялась, а все, кто танцевал и те, кто просто слушал, стали горячо хлопать. Яне было невозможно отвернуться от аплодирующих людей и уйти. Она, довольная, радостная, смотрела на всех и улыбалась. Аккомпаниатор заиграл зажигательную, быструю мелодию, и люди принялись под неё танцевать.

Бархатов подошёл к Яне и сказал:

– Яночка! Огнев приглашает тебя посидеть с ним за столом. Он очень хочет с тобой поближе познакомиться, ты покорила его тем, что исполнила танго из его прошлого репертуара.

– Вы мне не разрешали раньше ни к кому садиться за стол, – напомнила Яна.

– Здесь особый случай, я буду с тобой рядом, – ответил Бархатов и протянул ей руку.

Она легко спрыгнула со сцены и подошла к столику, за которым сидел Ян Огнев.

Певец встал, галантно поклонился Яне, усадил её рядом.

– Девочка, давай с тобой познакомимся, – сказал он, улыбнувшись белоснежной улыбкой. – Меня зовут Ян, фамилия Огнев. Откуда ты знаешь это танго? Тебя назвали Яной Жемчужной? Значит, ты моя тёзка? Такое редкое совпадение!

– Почему, редкое совпадение? – возразил Яков Наумович. – Ты ведь знаешь, что меня в молодости тоже звали Яном. Придуманное для сцены имя Ян произошло от слияния двух первых букв моего имени и отчества. Со сцены красиво звучало: Ян Бархатов.

– Послушай, старина, – сказал Огнев, – не обижайся, но ты не в счёт. Я говорю о том, что имя у девочки очень редкое – Яна. Она моя тезка. У тебя имя Ян придуманное, а у меня и у неё – настоящие имена, законные. Редкое совпадение, я об этом говорю. Где ты, девочка, слышала эту песню?

– Мне дала прослушать кассету с вашими песнями Роза Петровна. У неё хранится афиша вашего концерта.

– Яночка, тебе нужно учиться вокалу. У тебя есть педагог? – спросил Огнев.

– Ян, – прервал Бархатов, – она воспитывается в приюте.

– Печально, – глаза Огнева стали серьёзными, – но талант не должен пропадать. Если такая чудная девочка является сиротой, в таком случае я готов стать опекуном. Не могу проходить мимо яркого таланта. Помогу устроиться в столице. Есть специальные классы для одарённых детей. Гастроли у меня кончаются в начале августа, вернусь – и мы вместе с Яной поедем в Москву.

Яна благодарно смотрела на Огнева. Как здорово он говорит! Как хорошо, что она познакомилась с таким отзывчивым и благородным человеком. Он берётся устроить её учиться в Москву! Она об этом даже не мечтала. А если она окажется в Москве, тогда можно будет с фотографией мамы обойти все институты, вполне возможно, что кто-нибудь узнает и назовёт её фамилию. Эта мысль показалась Яне реальной и легко выполнимой. Только бы очутиться в Москве, там она обязательно найдёт людей, знающих её маму. В этот момент к ним за столик села Виктория. Она не вытерпела одиночества и пришла в ресторан, чтобы развеяться.

– Я не помешаю вашему обществу?

– Присоединяйся, Виктория, – ответил Бархатов, – познакомься, это известный певец Ян Огнев.

Она протянула ему руку. Артист привстал и поцеловал холёную кисть.

– Вы разговариваете о Яне? Я слышу, что девочку хотят у нас похитить и увезти в Москву?

Виктория вопросительно взглянула на Огнева. Но за него ответил Бархатов:

– Нет, Яна с ним не поедет, она останется здесь. Позже мы что-нибудь придумаем для неё, и я думаю, что это будет самый лучший вариант. Огнев стал возражать, с жаром говорил, что сам берётся всё сделать, у него большие связи, он поможет Яне устроиться, что прямо завтра готов позвонить в Москву кому надо и утрясти все формальности.

– Полностью согласна с вами, – сказала Виктория. Она смотрела на Огнева. – По-настоящему учиться вокалу нужно в столице, там работают первоклассные педагоги. Талант нуждается в обработке, на этот процесс уходят годы. Как важно, чтобы всем процессом руководил знающий человек! Нельзя не согласиться с тем, что в нашем городе нет высококлассных учителей.

– Для меня ничего не стоит увезти Яну в столицу. Знаю твёрдо одно: ей нужно помочь, – повторил Огнев. – Я думаю, что смогу уговорить директора приюта. Не будет же она возражать против того, чтобы Яна училась?

Бархатов продолжал уверять его, что торопиться не стоит, что, если уж на то пошло, то он удочерит Яну или станет её опекуном, ему это сделать просто, здесь он со многими знаком. Жены у него нет, живёт один, ему надоела бессмысленная холостяцкая жизнь, он готов ради талантливой девочки сделать благородный поступок.

Мужчины продолжали спорить, Яна сидела и молча ела. Виктория больше не вмешивалась в разговор. Она думала о том, как помешать Бархатову удочерить Яну. Бархатов с трудом уговорил Огнева не торопиться, пусть спокойно заканчивает гастроли, а там будет видно.

– Время есть, мы решим, что делать с Яной, – сказал Бархатов.

– Знаю тебя! – возразил Огнев. – Пока я занят концертами, возьмёшь и удочеришь девочку.

– Ну, не будем загадывать, – примирительным голосом сказал Бархатов.

Огнев вытащил из кармана цветную глянцевую фотографию со своим портретом, потом пишущую ручку с золотым пером и написал прямо на снимке: «Яночке, моей тёзке, с любовью от меня». Ниже поставил дату и расписался. Перевернув карточку, он что-то написал на обороте.

– Тебе, бери на память, – сказал он и протянул Яне фотографию. – Верю, что у тебя будет всё хорошо. Если возникнут проблемы в моё отсутствие, звони в Москву, на обороте я написал московские телефоны, можно узнать, где нахожусь. Если меня нет в Москве, то тебе всегда скажут, в каком городе и по какому телефону меня можно найти, поняла? Связывайся немедленно со мной и докладывай обо всех проблемах, а я всегда помогу их разрешить. Считай, что с этой поры я твой крёстный отец. Пока! – многозначительно добавил он с улыбкой.

В ресторане играла музыка, посетители танцевали, а Бархатов и Огнев сидели за столом и вспоминали прошлую жизнь. Наконец Бархатов сказал Яне:

– Тебе пора, проводит Клара.

Девочка встала, попрощалась. Ян Огнев поцеловал ей руку. В этот раз она не смутилась, наоборот, ей было весело и приятно. Переодевшись, она в сопровождении Клары села в машину, и они поехали в приют. Весь путь Яна ощущала прикосновение губ Огнева на руке. На улице шёл дождь. В приюте все воспитанники собрались в столовой и смотрели по телевизору кинофильм. В комнате никого не было.

Яна вытащила из кармана деньги и фотографию Яна Огнева. Полюбовавшись карточкой, она прикрепила её над кроватью, рядом с фотографиями бабушки и мамы. Пусть он, на правах крёстного отца, находится рядом с ними. Затем открыла тумбочку, достала конверт с деньгами и вложила в него гонорар. Она порадовалась про себя, почувствовав, что конверт стал значительно толще. Завтра с утра поведёт Альму в ветлечебницу. Спрятав свои финансы в тумбочку, Яна пошла умываться. Ей страшно хотелось лечь в постель и отдохнуть.

Перед сном, как обычно, взглянув на фотографию мамы, она пожелала ей доброй ночи. «Скоро я буду в Москве, меня увезёт Ян Огнев, узнаю, где ты училась. Я обойду все учебные заведения, в которых учат театральному мастерству. В каком-нибудь кто-то из преподавателей узнает тебя по фотографии и расскажет о тебе», – думала она.

Когда в комнате выключили свет, Яна, лёжа под одеялом, про себя повторяла тексты новых песен, которые она выучила с Сергеем Матвеевичем: «Письмо из приюта» и «Маленький бродяжка». Уже засыпая, она продолжала автоматически мысленно повторять слова песни «Письмо из приюта»:

Я маме письмо напишу из приюта,

Но только я адрес не знаю её,

Ведь мною она до сих пор не забыта,

Я вижу во сне дорогое лицо.

Мама, мама, я здесь, я рядом!

Мама, мама, тебя я зову!

Нам теряться с тобою не надо,

Я тебя очень сильно люблю!

Я ей напишу, что учусь на «отлично».

Здесь много хороших и добрых людей.

Но, мама, поверь, тяжело, непривычно,

Мне жить без улыбки и ласки твоей!

Сон её был глубок и крепок.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Пропажа денег, нервный срыв Яны

Утром она проснулась, первым делом поздоровалась с фотографиями мамы и бабушки. Когда Яна стала доставать расчёску из тумбочки, она сразу же увидела, что конверта на месте нет. Она вчера вечером клала его на книгу, на верхнюю полку, перед тем, как ушла в ванную комнату. Не веря глазам, села перед тумбочкой на корточки и стала тщательно проверять уголки полок. Но конверта с деньгами не было. Он бесследно исчез. Ей не хотелось думать, что у неё украли деньги, но это нехорошее слово засело у неё в голове. Яна ещё раз проверила тумбочку, но конверта в ней так и не обнаружила.

– Что ты ищешь? – спросила любопытная Зайцева.

– Да так, ничего, – ответила Яна.

Настроение у неё упало, она расстроилась, не пошла на завтрак, осталась лежать под одеялом, отвернувшись к стене. Значит, сегодня она не сможет отвести собаку на операцию. Яне не жаль было исчезнувших денег, больше всего она переживала за ослепшую собаку Альму. Ей теперь никто не поможет, она останется слепой навсегда. Слёзы навернулись у неё на глаза, она беззвучно плакала, укрывшись с головой одеялом. Оказалось, что не одна Яна сегодня не пришла на завтрак. Дарья Максимовна увидела, что за столом, кроме Яны, нет ещё двоих воспитанников.

– Ребята, где Мельников и Захаров? – спросила она.

– Не знаем, – ответили они.

– Неужели, спят ещё? – допытывалась Дарья Максимовна.

– Когда мы уходили, спали. Они пришли под утро, их не было ночью. Мы их будили, а они не просыпаются.

– Яны почему нет? – удивилась Дарья Максимовна, подойдя к столу, за которым обычно она сидела.

Девочки, о чём-то шептавшиеся межу собой, сразу замолчали и сосредоточенно заработали ложками.

Всезнающая Зайцева не выдержала:

– У Яны украли деньги из тумбочки. Я видела, как она утром искала конверт с деньгами и не нашла его. Оттого она расстроилась и лежит на кровати.

– Кто мог украсть деньги? – с сомнением спросила Дарья Максимовна.

– Я видела, что вчера вечером, когда в комнате никого не было, из неё вышли Мельников и Захаров. Они меня увидели и сразу убежали, – добавила Зайцева.

Дарья Максимовна послала мальчика за Мельниковым и Захаровым, а сама вместе Венерой Андреевной поспешила в комнату к Яне. Та беззвучно плакала под одеялом. Вдруг она услышала голос Дарьи Максимовны:

– В чём дело, Яна, почему не пришла на завтрак? – она дотронулась до плеча девочки и почувствовала, как оно вздрагивает. – Ты плачешь? Ну-ка, открой лицо!

Она отвернула край одеяла и увидела плачущую Яну.

– Что случилось?

– У меня пропали деньги, – всхлипывая, глотая слёзы, сказала Яна.

– Где они лежали?

– В тумбочке, я их туда положила вчера вечером. А сегодня увидела, что конверт с деньгами пропал. Собирала на операцию Альме, хотела сегодня отвести её в ветлечебницу.

Яна зарыдала ещё сильней. С ней началась истерика. Рыдания душили её. Ей не хватало воздуха, она открывала рот, пытаясь что-то произнести, но не могла вымолвить ни слова. По её лицу пробежала судорога.

Венера Андреевна побежала в медкабинет за лекарствами.

– У Яны истерика, я сейчас принесу нашатырь и капли, – на ходу сказала она.

Ни нашатырь, ни успокоительные капли не привели в чувство Яну. Лицо её было бледным, руки холодными, она лежала на постели с закрытыми глазами.

– Нужно срочно вызвать «скорую помощь», – заволновалась Венера Андреевна, – у неё критическое состояние.

Она пыталась нащупать у девочки пульс, но, не обнаружив его, ещё больше забеспокоилась и поспешила вызвать «неотложку».

Девочки, испуганные и притихшие, сидели на кроватях и молча наблюдали за происходящим. Приехавшие медики сделали Яне несколько уколов, положили её на носилки и унесли в машину. Венера Андреевна поехала с ними.

Дарья Максимовна собрала всех воспитанников в столовой.

– Ребята, у Яны Субботиной из тумбочки пропали деньги. Пусть тот, кто их взял, сам признается в этом.

В зале воцарилась тишина. Никто не встал с места.

– Некому признаваться? – через несколько минут молчания спросила Дарья Максимовна.

Зайцева встала и сказала:

– Пусть Мельников и Захаров скажут, зачем они вчера приходили к нам в комнату и что они делали, когда все были в столовой и смотрели телевизор?

Мельников и Захаров сидели с опущенными головами и молчали.

– Ребята, вас спрашивают, отвечайте! – потребовала Дарья Максимовна.

Не дождавшись ответа, спросила:

– Где вы были сегодня ночью? Рассказывайте!

– В компьютерном клубе, – с трудом выдавил из себя Мельников.

– Вы всю ночь играли в компьютерные игры? – уточнила Дарья Максимовна.

– Да, – еле слышно ответил Мельников.

– Где взяли деньги на игры? Там бесплатно играть никому не позволяют.

После молчания Мельников сказал:

– Накопили, сдавали бутылки.

– Сколько у вас было денег?

Опять гробовое молчание.

– Выйдите оба сюда. Ко мне идите! – приказала подросткам Дарья Максимовна. – Теперь повернитесь ко всем лицом и выверните карманы. Мельников вывернул карманы и извлёк мятую купюру, достоинством в пятьдесят рублей.

– Клади деньги на стол! Теперь ты, Захаров!

Захаров тоже стал выворачивать карманы. На стол легли две пятидесяти рублёвые ассигнации и скомканный конверт.

– Откуда столько денег и конверт? – строго спросила Дарья Максимовна.

Первым сдался Захаров.

– Я не хотел, меня Мельников подговорил, – стал оправдываться он.

Мельников, услышав, что друг признался в воровстве и обвиняет при этом его, запротестовал:

– Ты всё врёшь! Это ты подговаривал меня целую неделю, чтобы украсть у Субботиной деньги. Ты следил за ней. Ты позвал меня в комнату девочек, ты увидел, что Субботина пошла мыться, и предложил в этот момент забрать у неё из тумбочки деньги. Ты сам их и вытащил, я только у двери стоял.

Они так яростно перепирались между собой, что чуть не пустили в ход кулаки. Дарья Максимовна осадила их пыл.

– Хватит! Замолчите! Вы знаете, что вы уже в таком возрасте, что вас можно привлечь к уголовной ответственности, а это значит, что вы можете оказаться за совершённый вами поступок в детской колонии. Стоит подать на вас заявление, и вы окажетесь в камере предварительного заключения. Вы это понимаете? Нам в приюте не нужны воры. Они нигде не нужны. Вы со дня на день покинете приют, я нашла два рабочих места с общежитиями, но как вы сможете жить там, если будете воровать? У меня нет слов, чтобы выразить возмущение вашему поступку. Что мне с вами делать?

– Простите нас, Дарья Максимовна, мы отдадим Субботиной все деньги, только не сразу, но отдадим! – стал жалобно уверять директора испугавшийся Мельников.

– Ты, что молчишь? – спросила Захарова Дарья Максимовна.

– Простите, мы отдадим деньги, насобираем бутылки и отдадим, – клятвенно заверял он.

В столовую вошла приехавшая Венера Андреевна и сказала:

– Яну оставили в больнице, у неё нервный срыв. Пропал голос, она совсем не может говорить. Врачи будут её лечить.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Друзья рядом

На следующий день в приют приехал встревоженный Бархатов и встретился с Дарьей Максимовной.

– Дарья Максимовна! В чём причина, почему не пришла в ресторан Яна? – взволнованно спросил он.

– Яна попала в больницу, она заболела.

– Что с ней? Что-то серьёзное?

– У неё на почве нервного срыва исчез голос.

– Исчез голос? Почему? Вы сказали «на почве нервного срыва», какого срыва? Что произошло?

Бархатов смотрел на Дарью Максимовну удивленными глазами.

– Видите ли, это наши внутренние дела, и мне бы не хотелось о них говорить.

– Внутренние дела пусть остаются внутренними, меня интересует Яна. Что с ней произошло, почему пропал голос? От меня она уехала в прекрасном настроении, всё было замечательно, а вы говорите о нервном срыве, расскажите мне причину, – настаивал Бархатов. – Где она сейчас?

– В больнице на улице «Пионеров». Лежит в нервном отделении.

– Я сейчас же поеду туда. Всё-таки прошу вас сказать мне всё.

– У Яны пропали деньги. Она их копила на операцию больной собаке Альме. Собака ослепла, и девочка решила ей помочь. Когда обнаружила пропажу денег, сильно расстроилась.

По пути в больницу Бархатов заехал на рынок и купил для Яны яблоки, груши и виноград. В палате возле окна лежала Яна. Рядом стояла капельница. На шее у неё был наложен ватно-марлевый компресс. Яна лежала с закрытыми глазами, казалось, что она спала. На самом деле она переживала, что у неё пропал голос. Неужели навсегда? Значит, нужно попрощаться с любимым занятием. Ни Бархатову, ни Огневу теперь не нужно о ней беспокоиться. В Москву никто не повезёт, не будет показывать музыкальным педагогам. И маму она не найдёт. Было столько надежд на эту поездку! Без голоса она будет обыкновенной приютской девочкой. Собака Альма на всю жизнь останется слепой. Они будут вместе жить в приюте – Яна без голоса и слепая Альма. Кто же украл деньги? Неужели кто-то из девочек?

Услышав шаги, она открыла глаза. Увидев перед собой Бархатова, что-то попыталась сказать, рот открылся, губы задвигались, но ни одного слова она не произнесла. Яна показала Бархатову на шею и отрицательно покачала головой. Этот жест означал: «Видите, что-то случилось с голосовыми связками, не могу говорить».

Бархатов понял всё без слов. Он сел рядом и сказал:

– Здравствуй, Яночка! Молчи, молчи, не пытайся ничего говорить! Сейчас самое главное – покой. Спи: отдых – очень хорошее лечение.

Он вытащил из пакета фрукты и положил на тумбочку.

– Принёс тебе витамины, ешь и поправляйся. Не волнуйся, всё будет хорошо. Из-за денег ни в коем случае не переживай, шут с ними, не стоят они того, чтобы здоровье портить. Собаку сейчас же отвезу ветеринарам, оплачу операцию и оставлю в ветлечебнице до окончательного выздоровления. Почему ты мне не сказала о ней раньше? Мы бы давно её вылечили. Ты должна быстрее поправиться. Договорились?

Яна благодарно смотрела на Бархатова. Она всё слышала, но не в силах была что-либо сказать. Глаза её засветились радостью, в них засверкали слёзы благодарности.

Яна села, протянула руки к Бархатову, он обнял её, погладил по волосам и, чувствуя, что она плачет, сказал:

– Ну, ну, ну! Вот это совершенно ни к чему, это лишнее. Всё будет хорошо, не плачь! Обещай мне!

Вечером к ней пришёл Саня. Он долго сидел рядом и держал её руку в своей.

– Яна, я не хочу уезжать в лагерь, я хочу быть возле тебя.

Она отрицательно покачала головой, взяла лист бумаги, ручку и написала:

«Если не хочешь меня расстраивать, то, прошу, не делай этого. Мне уже лучше. Я скоро поправлюсь. Присмотри за Альмой, навести собаку в ветлечебнице».

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Недруги тоже рядом

Виктория, всё время размышлявшая над тем, каким образом изолировать Яну от общества Бархатова, услышав о том, что Яна потеряла голос и лежит в больнице, стала каждый день обвинять Бархатова в том, что он является косвенным виновником случившегося.

– Я предупреждала, что девочке рано петь на сцене, – твердила она. – Голос неокрепший, никто из педагогов с ней не занимается, эти выступления явно пошли ей во вред. Ты не слушал меня и, вот как печально всё вышло.

– Мне очень жаль, – оправдывался Бархатов, – что с Яной произошло несчастье, но я здесь при чём? Виктория, не драматизируй ситуацию, уверен, всё обойдётся, у неё восстановится голос.

Виктория на этом не успокоилась. Она пришла к Яне в больницу и стала исподволь настраивать Яну против Бархатова.

– Яночка, – говорила она нежным и ласковым голосом, поглаживая её руки, – мужчинам не нужно доверять с такой легкостью, как делаешь это ты, детка. Мужчины недальновидны. Я понимаю, тебе хочется выступать, петь на сцене, но твой голос ещё окончательно не сформировался. Теперь целый год нельзя нагружать голос. Ты должна это учесть. Бархатов привлёк тебя для работы в ресторане с одной целью: удивлять своих клиентов. Ему от тебя нужно только одно: чтобы к нему в ресторан постоянно ходили люди. Чтобы все столы в зале были заняты. О том, что в ресторане поет девочка, уже знают все горожане. Все столики откупаются заранее. Тебя сейчас нет на сцене, и сразу же стало меньше посетителей. Ты поняла? После нервного срыва голос может пропасть навсегда. Тебе нужно долго лечиться, о пении забудь.

Яна была не в силах высказать своего протеста. Она попыталась возразить, но не смогла. «Неправда, Бархатов ничего плохого не желал. Он не такой, не верю тому, что вы говорите», – думала она, глядя на Викторию, убрав руки под одеяло.

Та продолжала:

– Какой из него приёмный отец? Что он сможет для тебя сделать? Человек с раннего утра до позднего вечера занят бизнесом. Если у тебя восстановится голос, то не раньше, чем через год можно осторожно начать заниматься пением и только под руководством опытного педагога. С Огневым стоит иметь дело, он профессионал, у него связи в Москве. Если поправишься, уедешь к нему и под его крылом будешь учиться вокалу.

Заметив на глазах Яны слёзы, Виктория испугалась, что наговорила чувствительной девочке лишнего, и поспешила исправить ситуацию:

– Не расстраивайся, всё будет хорошо, я уверена. Кто-то должен тебя предупредить об опасности. Мужчины не так тонко, как женщины, чувствуют ситуацию, пойми. У них совсем не развита интуиция.

Возвращаясь из больницы в ресторан, Виктория думала о том, что самый лучший вариантом для неё – когда Яну заберёт в Москву Огнев. Тогда Бархатов снова будет общаться только с ней.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Снова на сцене

Прошло ещё две недели, здоровье Яны восстановилось, появился голос, но врачи советовали щадить его и не нагружать. Наконец её выписали из больницы, она вернулась в приют и, увидев, что Альма с радостным лаем бросилась навстречу, очень обрадовалась.

– Значит, ты теперь всё видишь? – спросила она собаку.

Та в ответ радостно взвизгивала и усердно виляла хвостом.

– Я про тебя знаю песню, обязательно её скоро спою, ты послушаешь и скажешь мне, понравилась тебе или нет? – сообщила она собаке.

И вот наступил выпускной вечер. В этот день ребята украсили столовую, накрыли белыми скатертями столы, поставили на них цветы. Все столы, благодаря стараниям неутомимой Дарьи Максимовны, которая не оставляла в покое спонсоров, ломились от вкусных угощений. Ароматные салаты из свежих овощей, пироги, пирожные, полные тарелки горячих беляшей, блинчиков, конфеты, яблоки, виноград, груши – всё было приготовлено для детей.

Приехали спонсоры, каждый из них привёз для ребят то, о чём заранее просила Дарья Максимовна. Дарья Максимовна вручала детдомовцам аттестат зрелости и подарки. Ребята были довольны: никто из них не мечтал получить новую одежду, обувь, портфели с полным набором принадлежностей для учёбы, для них всё оказалось приятным сюрпризом. В конце вечера к Дарье Максимовне подошли Захаров и Мельников. Они были смущены.

– Простите нас, Дарья Максимовна, за наш проступок. Мы никогда больше не будем так делать, – сказали они.

– Вы теперь будете жить во взрослом обществе. Там вас никто опекать не будет, а за такие проступки будут наказывать. Дорожите честью, не пятнайте её, – ответила она.

А Яна под аккомпанемент Сергея Матвеевича исполнила новую песню о брошенной собаке. Голос её по-прежнему остался высоким, звонким и чистым, она пела без напряжения, легко и свободно.

Во время исполнения песни Яна увидела, как в дверях столовой появилась Альма. Она, будто услышав голос Яны, пришла посмотреть на неё. Альма стояла в дверях и дружелюбно помахивала из стороны в сторону пушистым хвостом. Яна жестом руки позвала её к себе. Собака подошла и села возле её ног.

Вдруг Яна увидела вошедшего в зал Яна Огнева. Он подошёл к Дарье Максимовне, и они стали разговаривать. Яна почувствовала, что говорят о ней, у неё радостно забилось сердце. Она догадалась, зачем пришёл Огнев. Сегодня у него последний день гастролей, он собирается уезжать в Москву. Без сомнений, он сдержал слово и пришёл сюда за тем, чтобы уговорить Дарью Максимовну отпустить её.

Песня всем понравилась, ребята наградили Яну дружными аплодисментами.

Она подошла к Дарье Максимовне и поздоровалась с Огневым.

– Яна, тебе повезло! Поедешь в Москву, господин Огнев взялся устроить тебя на учёбу, – сказала Дарья Максимовна. – Ты как на это смотришь? – Я рада, спасибо! – волнуясь, сказала Яна и с благодарностью посмотрела на Огнева и Дарью Максимовну. – Спасибо, вы для меня так много сделали!