Тайна ночи

Никого не встретив, они бесшумно проникли в дом. Поднимаясь по лестнице, Грегори крепко прижимал девушку к своей груди. Наконец он принес ее в спальню и бережно опустил на кровать.

— Постарайся уснуть,— тихо шепнул он ей.— Никто не удивится, если ты проснешься попозже, а я уж постараюсь подольше занимать твоего отца.

Легкий поцелуй, словно прикосновение стрекозиного крыла, запечатлели губы Грегори на ее лбу.

— Мы поедем назад только тогда, когда ты почувствуешь себя достаточно отдохнувшей и бодрой.

Патриция же изо всех сил сопротивлялась сну, помня, что собиралась сказать Грегори нечто важное.

— Нам нужно поговорить...

— Все потом, дорогая, спи спокойно, — услышала она его удаляющийся голос.

Ее тяжелые веки сомкнулись, но мозг жалила подспудная тревога. Образ Джуди Каллаген и сказанные ею слова выплывали из памяти как пиратские корабли, несущие беду: «Я была подстилкой на одну ночь...»

Неужели и меня ждет такой удел?..

Но сон уже сковал ее тело и мысли, она провалилась в мягкое теплое безвременье, и последнее, что отчетливо представила себе — следы Грегори в примятой сочной траве.

— Я уж думал, что мы вообще никогда не уедем, — сухо произнес Грегори, выруливая с аллеи, ведущей от дома к основному шоссе.

Патриция внутренне напряглась, не зная, как оценить эту реплику. Возможно ли, что его нетерпение поскорее вернуться в Лондон связано с тем, что он хочет побыстрее забыть о ней и о ее семье?

— Ты в какой-то степени сам виноват! — Девушка попыталась свести его недовольство к шутке. — Ты спровоцировал моего отца, приехав на такой замечательной машине.

— Да, ты права. Но попытаюсь как-то компенсировать потерянное время на скоростной магистрали. Надеюсь, мы вернемся в город часам к четырем дня.

— К чему такая спешка? — рискнула поинтересоваться Патриция.

— У меня запланирована встреча на вечер, — невозмутимо ответил он.

— Деловая или личного характера? — еще раз рискнула спросить она. Это напоминало продвижение по болотной топи, где каждый неверный шаг может оказаться последним.

— Нет, — спокойно ответил мужчина, сосредоточенно глядя на дорогу. — Я бы не стал причислять ее к разряду деловых...

— Значит, личная, — как можно более равнодушным, но дружелюбным тоном заключила девушка. — И, наверное, очень важная, если ты так спешишь?

— Да, все, что касается Флоренс, очень важно.

Флоренс! Женское имя больно резануло слух, а в сердце закралось скользкое, неприятное подозрение. Неужели она уже больше ничего не значила для этого красавца-мужчины, который сидел справа от нее и крепко держал руль красивыми и сильными руками? Теми самыми, которые каких-то несколько часов назад ласкали ее плечи, грудь, гладили волосы... Неужели и она теперь стала его прошлым, как и множество других женщин до нее, проходным эпизодом, «одноразовым удовольствием»?

— Итак, все закончилось,— задумчиво произнесла девушка, пытаясь улыбаться.— Помните, сколько было суеты, ссор, а теперь все позади. Вы сполна выполнили свой долг перед устроителями аукциона, ну и передо мной, конечно же. Больше никаких обязательств друг перед другом. Кстати, сегодняшний день я так и не оплатила,— неудачно пошутила она и нервно засмеялась.

— Да тут дело не в деньгах. Жизнь — сложная штука. Вот ваш отец, например, все-таки умудрился испортить вам настроение перед отъездом.

— Нет, — возразила Патриция. — Я уже не так болезненно, как прежде, реагирую на его выходки, и вам за это большое спасибо.

Отец действительно выступил в своем репертуаре. Когда машина тронулась с места, он крикнул вслед дочери свою коронную фразу: «Я всегда говорил, что ты должна была парнем родиться».

— Отныне, — продолжала Патриция,— для меня это своего рода комплимент.

Грегори, соглашаясь, кивнул и улыбнулся.

— Я тоже считаю, что это комплимент. И даже подозреваю, что в глубине души он чрезвычайно гордится вами, но даже себе в этом не признается. Одно мне непонятно в этой ситуации. Вы до сих пор не замужем. Неужели только из-за его к вам отношения?

Неужели...

— Вы считаете, — перебила его Патриция, — что я до сих пор не встретила мужчину, который бы отвечал завышенным запросам моего отца?

— Я думаю, среди тех мужчин, которых вы встречали, едва ли нашлись такие, кто подошел по шаблону. А если случайно и попадались, то...

— Брали быка за рога и начинали гнуть свою линию,— с чувством перебила его Патриция. — Представьте себе, таких действительно было хоть отбавляй.

И Грегори был из их числа, с горечью подумала девушка. Ведь по сути дела, он, создавая видимость, что делает то, что хочет она, на самом деле манипулировал происходящим. И в результате все складывалось в его пользу.

— И меня вы считаете таким же, Пат? — неожиданно резко спросил Грегори.— Патриция напряглась, этот необыкновенный мужчина словно читал ее мысли. — Когда-то, — продолжал он,— вы сказали, что я напоминаю вам вашего отца. У вас создалось впечатление, что я представляю собой эдакого крутого парня, самца, который для мистера Орбисона является идеалом мужчины?

— Не скрою, вы точно сформулировали мое мнение.

— Ваше первоначальное мнение,— сурово уточнил Адамc. — Теперь-то оно изменилось?

Этот вопрос застал Патрицию врасплох. Надо было смотреть правде в глаза. Узнав Грегори ближе, она открыла для себя совершенно неожиданные грани в его натуре. Но решить наверняка, каким он был в действительности: как вчера ночью или как в день их первой встречи, она так и не смогла.

— А почему вы решили, что мое мнение о вас должно было измениться? — с показным равнодушием спросила девушка, стараясь не выдать своего замешательства.

— Значит, не изменилось. Отлично, — с деланным равнодушием прокомментировал Грегори. — В таком случае любопытно было бы узнать, почему вы согласились провести со мной ночь?

— Потому что мне так захотелось,— ледяным тоном ответила Патриция, но в глубине души была уязвлена в самое сердце.— Потому что вы сами прекрасно знаете о своей мужской притягательности, — продолжила она, пытаясь за притворным цинизмом скрыть свои истинные чувства.— Позволю, кстати, процитировать свою подругу Джуди, которая по поводу вашей персоны говорила, что ни одна женщина из плоти и крови в здравом уме и твердой памяти не упустит возможности провести ночь с красавцем-автогонщиком Грегори Адамсом.

— Джуди? — жестко уцепился за это имя Грегори, будто голодный дикий кот, настигший мышонка.— Значит, это ваша подружка так лестно отзывалась обо мне, навешивая ярлыки и делая обобщения по поводу моей репутации?

Патриция уже спохватилась и хотела лишь одного: чтобы вернулось то ускользнувшее мгновение, когда злосчастное имя еще не сорвалось у нее с языка.

— А это случайно не Джудит Каллаген? — напрягая память, уточнил мужчина.

— Ага! — торжествующе воскликнула Патриция.— Значит, вы даже поименно помните своих жертв.

— Ну как же бы я мог ее забыть! — с нарочитым пафосом заговорил Адамc.— Такие женщины навсегда остаются в воспоминаниях мужчин.

— Значит, все, что Джуди мне рассказывала, правда? — излишне эмоционально, с плохо скрытой обидой спросила Патриция. Даже теперь в ее сердце гнездилось робкое предположение, что все, о чем рассказала ей Джуди, было несправедливым преувеличением. И тот факт, что Грегори так легко расписался в собственном цинизме и лицемерии, оскорблял ее.— Ага, значит, вы не забыли, с каким наглым бесстыдством выпроводили ее? Как можно быть таким черствым по отношению к чувствам другого!

Грегори равнодушно пожал плечами:

— Она получила то, чего заслуживала.

— А я, интересно, тоже? — вырвалось у Патриции до того, как она успела подумать.

— А что вы? — задал Адамc встречный вопрос.

— Я, — неистово продолжала девушка, — чем-нибудь отличаюсь от Джуди и многих других женщин, которые ложились с вами в постель?

— А это зависит от вас, — спокойно ответил Грегори. — От того, хотите ли вы отличаться...

— Не нужно играть со мной словами, — зло обрезала она его. — Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

— Разве? — так же спокойно спросил он и в ту же секунду резко свернул на боковую дорогу, ведущую к автостоянке.

Машину нещадно подбрасывало на ухабах, но скорости он не сбавлял, пока наконец не притормозил на пустынной автомобильной стоянке. Эмоции, которые Адамc сдерживал на оживленной автостраде, теперь вырвались наружу. Резким движением руки он отстегнул ремень безопасности и наклонился к девушке. Его глаза гневно сверкали.

— Да, я прекрасно знаю, что вы имеете в виду. Вам интересно, как я буду чувствовать себя в качестве трофейного мужа! Вы, похоже, уже прикидываете, как в моем лице раз и навсегда завоюете одобрение своего папочки. Если это так, вы встали на опасный путь, леди.

— С чего вы взяли?! — попыталась защититься Патриция.

— Хотите сказать, что эта мысль никогда не приходила вам в голову? Никогда?

— Я... Я даже представить себе такого не могла,— пролепетала девушка, правда не слишком уверенно.

— Позволю себе вам не поверить! Учтите, я не имею никакого желания положить свою голову на алтарь вашей семьи.

— Вас об этом никто и не просил, — завелась Патриция. — Кроме того, надо быть полной дурой, чтобы претендовать на человека с такой репутацией, как ваша.

— Ах, моя репутация! Снова-здорово. Мы вернулись к нашим баранам. И все это по милости вашей подружки.— Грегори вальяжно откинулся в кресле.— Скажите, Патриция, если я такой пожиратель женских сердец, донжуан, ветреник и ваше мнение обо мне так превратно, то почему я нахожусь рядом с вами в этой машине? Почему вы выбрали мою кандидатуру?

— Да, действительно, почему?! — в сердцах воскликнула девушка.— А потому что с таким прожженным циником, как вы, не может сложиться личных отношений, а для дела меня это как раз и устраивало. Я использовала вас, — явно преувеличивала Патриция, но держалась при этом очень уверенно.— Так же, как вы используете других!

— Вот оно что?! — Грегори Адамc иронично приподнял брови.— Вы вообразили себя ангелом мщения в женском обличье и решили сполна воздать грешнику за его якобы вам известные глумления над дочерьми Евы.

— Ну хватит! — взорвалась Патриция. — Вы уже несете откровенную чушь. Идея об ангеле мщения очень красива, но, боюсь, мои мотивы были менее идеалистичны. Мне всего лишь нужно было свободно располагать вашим временем в течение суток.

— Прекрасно,— заключил Грегори.— Вы приобрели меня на двадцать четыре часа. И я по высшему разряду отработал ваши деньги. Но не забывайте, моя радость, что вы заплатили за один день и больше не имеете на меня никаких прав.

— Разумеется,— собрав все свое мужество, ответила она, хотя действительная ценность всего, что случилось за эти дни, жила любовью в ее теле, текла любовью в ее венах.— Вы по высшему разряду отработали мои деньги!

Что-то похожее на судорогу перекосило на мгновение красивое мужественное лицо Адамса. Эта устрашающая гримаса гнева напугала Патрицию, и она инстинктивно пододвинулась ближе к дверце.

— Знаете,— начал он тихим, но грозным голосом, от которого кровь стыла в ее жилах. — До этого момента я все не мог понять, чем вы заслужили прозвище Железная леди. Но теперь я все вижу и вижу даже слишком хорошо.

Сердце девушки предательски ёкнуло, а в душу закралось подозрение. Она-то и забыла, что Грегори Адамсу известно ее прозвище. А что, если он специально хотел подтвердить или опровергнуть его на практике?

Ей стоило бы промолчать, но она не сдержалась:

— Значит, мое прозвище сыграло с вами роль красной тряпки для быка, стало вызовом вашему мужскому эго? Вы хотели доказать самому себе, что можете...

Адамc не дал ей закончить.

— Расплавить Железную леди раз и навсегда? Вы это хотели сказать? Если «да», то прошлая ночь, безусловно, подтвердила последнее. Вы больше не Железная леди, дорогая Пат. В моих руках вы вся были огонь и страсть. О такой женщине, уж поверьте моему порочному опыту, мечтают абсолютно все мужчины, правда, везет далеко не всем. Вы были так же безудержны и страстны, как и та ночная гроза. Может быть, будете отрицать?

Прежде всего ей нужно было прорваться сквозь его обличительный монолог, а потом уже подтверждать или отрицать что-либо. Но что она действительно пыталась оградить от его проницательных глаз и логичных мыслей, так это истинную причину своего чувственного взлета в эту нереальную грозовую ночь. Если у их отношений нет будущего, то надо попытаться скрыть от него свою новорожденную любовь.

— Скажите, Адамc! — Грустинка все-таки прокралась в ее наигранно-безразличную интонацию.— А эта самая ночь входит в комплекс оказываемых вами услуг? Она включена в счет или нужно будет доплатить?

— О нет, дорогая! — Он и бровью не повел. — Это было сверх обычного сервиса. Знаете, как в крупных супермаркетах: приз каждому сотому покупателю. Конечно, бесплатный, но обязательно качественный. А почему вы спросили? — Злая ухмылка заиграла на его губах.— Надеетесь, что я предложу вам что-нибудь в этом роде снова?

Он надвинулся на нее и положил одну руку на колено ближе к бедру, а другой коснулся ее нежной щеки. Темно-серые глаза вбирали ее всю, каждый выбившийся волосок, каждую родинку, каждую черточку лица.

— Вы хотите снова заняться со мной любовью? — прошептал он, почти касаясь ее рта губами. — Признайтесь, что хотите.

— Нет. Не хочу! — нарочито громко, в контрасте его шепота, крикнула Патриция и порывистым движением освободилась из его рук.— Я не хочу иметь с вами дела, чего бы оно ни касалось. И уж тем более не буду вашей подстилкой и развлечением.

Грегори поморщился, словно его со всей силы ударили по щеке. Кожа побледнела, глаза стали почти черными.

— Вы не то говорите, Патриция. Вас никто бы не просил становиться...

— Даже если бы осмелились, ответ был бы отрицательный.

— Так же как и прошлой ночью? — зло усмехнулся Адамc.

— Прошлая ночь была ошибкой. Моей непростительной ошибкой! Я себя уважать после этой ночи перестала...

— Для меня это тоже была ошибка, — бросил ей в ответ разгневанный мужчина. — Только вот я себя уважать не перестану, а, наоборот, запишу Железную леди в реестр своих побед.

— Я вас ненавижу! — выкрикнула Патриция ему в лицо. — Видеть вас больше не хочу.

— Ничем не могу помочь вам, дорогая, нам как минимум еще сто миль придется проехать вместе. Это около двух часов.

— Ничего, как-нибудь сама доберусь, сяду на поезд или на автобус, — с вызовом заявила девушка, пытаясь открыть дверцу машины. — Выпустите меня отсюда! — в следующую секунду истерично крикнула она, потому что дверь не поддавалась.

— Не глупи, Пат.

— Еще глупее сидеть с вами! — не унималась она. — Если не выпустите, я закричу. Сейчас же откройте дверь.

В пугающей тишине, без единого слова, Грегори перегнулся через колени Патриции и распахнул дверь. Его лицо стало словно каменным.

Она подхватила свою сумочку, выбралась из машины и с шумом захлопнула дверь. В тот же миг машина рванула с места, оставляя за собой лишь желто-серые клубы пыли.

Со смешанными чувствами Патриция смотрела ей вслед. Так же, как этот дым, ее злость, ревность и истерика застлали ровную дорогу лишь на несколько мгновений. Теперь, когда они рассеялись, любовь осталась незамутненной и неизменной, а вместе с ней волнение, сможет ли Грегори благополучно добраться до дома в таком возбужденном состоянии.

Она медленно направилась к шоссе и, чтобы хоть как-то успокоиться, дотронулась до мочки уха, думая покатать между пальцами капельки серег, подаренных ей Адамсом.

Но мочки оказались без украшений, и лишь тогда девушка вспомнила, что, как только встала, убрала их в коробочку и положила в тот же чемодан, куда сложила вечернее платье и туфли, и что все это осталось в багажнике машины Грегори.

11

— Патриция, на тебе лица нет! — всплеснула руками Джуди.— Может быть, рецидив того ужасного гриппа?

— Да нет,— покачала головой Патриция, стараясь смотреть более в стол, нежели в глаза подруги. — Просто устала. Спала беспокойно.

С того уик-энда после вечеринки прошло уже больше недели, а душевное спокойствие все еще не вернулось к ней. Воспоминания о жестоких словах, которые она и Грегори Адамc наговорили друг другу, всплывали в памяти днем, а по ночам, едва ее голова касалась подушки, на волнах воображения к ней спускались эротические фантазии. В лунном свете ей мерещилось его мускулистое тело, сильные руки, разметавшиеся в любовном экстазе черные волосы. В шелесте ветра, когда он играл занавеской ее спальни, ей слышался его хриплый голос, шепчущий ласковые слова. Отдавать себе отчет в том, как сильно ее тело желает близости с Грегори, как томится оно в разлуке с ним, было стыдно и унизительно, тем более что сам он не спешил дать о себе знать.

— Знаешь, в офисе столько работы накопилось, пока меня не было...— решила она перевести разговор на другую тему.

— Да подожди ты с работой! — перебила неугомонная Джуди.— Я давно хотела сказать, что после той поездки в Оксфордшир тебя точно подменили. Скажи мне как лучшей подруге, в тот раз что-то произошло?

— Можно и так сказать, — задумчиво проговорила Патриция.

— Твой отец опять выкинул какой-то фортель? Прости за фамильярность.

Но выражение лица Патриции было красноречивее любых слов, и Джуди тут же сообразила, в чем дело.

— Ты и Адамc? В светской хронике писали, что вы составили прекрасную...

Не желая слышать слово «пара» из уст Джуди, девушка поспешила перебить ее.

— Что было, того уже нет.

— А можно спросить, почему нет?

— Неужели ты действительно хочешь знать ответ на этот вопрос? — с некоторой обидой уточнила Патриция. — Ты ведь первая обожглась об это солнце. А я просто дура, мне нужно было тебя послушать и не повторять чужих ошибок. Я же на чужом опыте знала, какой этот Адамc ужасный человек.

— Ой, господи! — Краска отхлынула от лица Джуди, а рука инстинктивно коснулась рта.— Ты ведь не знаешь... Патриция, прости меня.

— Теперь уже ничто не имеет значения,— рассеянно пробормотала девушка.

— Нет, ты не понимаешь,— настаивала Джуди.— Я не рассказала тебе всей правды о Грегори.

— Не рассказала всей правды, — тревожно повторила Патриция и встала из-за стола.— А какова же правда?

— Ну... В общем... — сбивчиво начала подруга.— Я встретила его в ночном клубе. Мы болтали, он угостил меня мартини. Я уже до этого перебрала лишнего, а после мартини меня совсем развезло. Грегори отвез меня домой, и я... Я...

Джуди внезапно покраснела от стыда, и бурное воображение Патриции дорисовало остальную картинку происшедшего.

— Ты сама предложила ему себя?

Джуди кивнула, в ее глазах было смятение.

— Я буквально бросилась ему на шею. Говорила какие-то глупости, нечто вроде «Грегори, делай со мной все, что хочешь...».

— И он использовал твое опьянение, чтобы овладеть тобой! — гневно воскликнула Патриция.

Открывшееся было еще хуже, чем она думала.

— Да нет же! — Громкий голос Джуди прервал ход ее мыслей.— Все было совсем не так. Он ничего не сделал. Кроме, конечно, заявления о том, как вульгарно я выгляжу со стороны, что должна быть гордой и ценить свою юность и красоту. А потом он ушел. А я даже в пьяном виде осознала, какой дурой выставила себя.

— И это все? — ошарашенно спросила Патриция.

— Да, — извиняющимся тоном пролепетала Джуди.— Все остальное я выдумала. Прости меня.

«Она получила то, чего заслуживала», — вспомнила Патриция слова Грегори, сказанные о Джуди.

— Но зачем ты все это тогда придумала? — недоумевала она.

— Только не думай обо мне плохо, Патриция, — извинялась Джуди. — Тогда в клубе я ведь поспорила, что Адамc обратит на меня внимание, нарочно крутилась перед ним, танцевала так, чтобы моя фигура предстала в самом выгодном свете, строила ему глазки. Ну, он и клюнул. Все друзья видели, как он ухаживает за мной, как мы вместе уходим. На следующее утро все стали наперебой спрашивать меня, чем все закончилось, насколько силен он в постели. Мне поневоле пришлось врать, чтобы не выглядеть посмешищем. И гордость моя, конечно, была задета. Представь себе, каково это — оказаться безразличной неотразимому Грегори Адамсу! Это все равно что получить штамп, подтверждающий твою женскую несостоятельность.

— Значит, ты соврала, — еле слышно произнесла Патриция.

— Да, соврала. Я была уверена, что впредь никогда не пересекусь с ним. А на нем повисало столько женщин, что он стал похож на рождественскую елку. Если бы я оклеветала какого-нибудь примерного семьянина и разбила семью, мой поступок назвали бы подлым. Но ведь Грегори Адамc — это совсем другой случай. Разве не так? — Патриции было тяжело слышать эти жестокие слова, но она промолчала. — Я соврала, — продолжала Джуди.— Но ведь все мне поверили, никто не усомнился. Все проглотили наживку, и даже ты.

— И даже я проглотила, — эхом, без тени эмоциональности, повторила Патриция.

— Я что-то напортила тебе? — спохватилась и занервничала Джуди.

— Нет, — с горечью ответила она. — Я сама во всем виновата.

— Ну хочешь, я позвоню ему, скажу, что...— попыталась как-то помочь подруга.

— Нет, я сама ему все скажу! — решительно оборвала ее Патриция.

Но станет ли он слушать меня? Меня, которая пошла на поводу у сплетни и из-за этого самоуверенно оскорбляла его? — мысленно спросила она себя.

— Послушай-ка, Джуди. — Патриция решила развеять свои последние сомнения перед решительным шагом.— Ты случайно не знаешь некую Флоренс, ее имя как-то связано с Грегори Адамсом.

— Конечно, знаю. Ей всего три годика, она его крестница, дочка погибшего друга, автогонщика. А что?

— Да так, ничего особенного.— Патриция постаралась скрыть, насколько важным для нее было услышанное.

И что теперь делать? — мысленно спросила себя Патриция, когда Джуди, еще пару раз извинившись ради приличия, покинула офис.

С одной стороны, Грегори ни разу не дал мне понять, что его интересует нечто большее, чем легкий флирт. Наш, что называется, постельный роман мог продлиться дольше, чем одна ночь или неделя, но в результате я все равно бы стала лишь одной из девочкой на пару ночей. Но, с другой стороны, его примечательная фраза: «Вас никто бы не просил становиться...» Что он имел в виду? А я даже не дала ему возможности договорить. В любом случае я не должна была оскорблять его, ведь главной причиной моего раздражения стала моя слепая ревность к неизвестной Флоренс, которая на поверку оказалась маленькой несмышленой девчушкой...

Решиться предпринять что-либо первой мешало самолюбие, и проблема оставалась бы неразрешенной, если бы в эту секунду она не вспомнила о своем злосчастном чемодане, забытом в багажнике Адамса. Итак, у нее есть предлог, которым можно воспользоваться, чтобы навестить Грегори и решить раз и навсегда, есть ли будущее у их отношений.

Патриция быстро собралась, отпустила служащих и, уточнив адрес Адамса в телефонной книге, поехала прямо к нему. По дороге она зашла в банк и взяла из сейфа кожаный кейс.

Стоя на ступенях двухэтажного дома Грегори Адамса, девушка не понимала, откуда только набралась смелости, чтобы явиться сюда. Она подняла руку и вдавила указательным пальцем кнопку дверного звонка. Сердце учащенно забилось, будто она нажала на какую-то точку, ускоряющую ее кровоток. Левая рука сжимала кожаный кейс, набитый аккуратными пачками по десять тысяч фунтов каждая.

Наконец в анфиладе комнат послышались приближающиеся шаги и дверь легко открылась:

— Патриция?!

Голос Грегори звучал более чем неприветливо, а то, что он назвал ее полным именем, подчеркивало, какая дистанция пролегла между ними со дня их последней встречи. Но огонек радости, словно ночной светлячок, на мгновение все же мелькнул в темных озерах его глаз. А может, это только иллюзия, мысленно предположила девушка, боясь ошибиться в своих наблюдениях.

Пользуясь выжидательной тишиной, Патриция стала внимательно рассматривать его лицо, чтобы понять, так ли тяжело ему пришлось, как ей, или он перенес разлуку равнодушно. Картина, представшая ее взгляду, могла рассказать о многом. Рельефные скулы на осунувшемся бледном лице, темные круги под глазами, жесткие складки рта.

Признаться даже себе, что утомленный, измученный вид Грегори внушал ей надежду, Патриция считала эгоистичным. Мало ли что стало причиной его недомогания, совсем необязательно, что разлука с ней.

— Я пришла...— начала было девушка.

— Я знаю, зачем вы пришли,— излишне резко перебил ее он.

— Неужели?

Он кивнул и объяснил:

— У меня есть кое-что ваше.

Только мое сердце, мысленно ответила ему девушка, а совсем не тот дурацкий чемодан, о котором вы подумали.

— Там, в комнате, — уточнил Грегори, чтобы заполнить тягостную тишину.

Он повернулся к своей гостье спиной и пошел в гостиную за чемоданом, даже не приглашая ее последовать за собой. Как странно, что такой знаток светского лоска и приличий, подумала Патриция, ведет себя так бестактно. Она решила быть мужественной и последовать за ним, но Грегори уже вышел ей навстречу с чемоданом в руке.

— Почему вы не прислали мне его на дом? — задала девушка резонный вопрос. — Я бы с благодарностью оплатила такси или курьера.

— До того, как вы появились в моем доме, я даже не думал о вашем багаже! — Оскорбительный тон Грегори задел Патрицию еще больше, чем его невежливое, неджентльменское поведение.— Я швырнул его в тот угол в ночь приезда. Мне нужно было переодеться и хотя бы к концу вечера, но все же успеть на встречу с Флоренс.

— Малышка Флоренс, — мечтательно проговорила Патриция и добавила уже совсем другим тоном: — Почему вы не сказали мне, что она дочка Глории, вдовы вашего погибшего приятеля?

— А почему вы не спросили? — ответный вопрос мужчины был по-прежнему холоден. — Ну, теперь вы получили свою собственность и, если не возражаете...

— Возражаю, — строго оборвала его Патриция.— Я собираюсь передать вам кое-что.

— Не думаю, что захочу что-либо принять от вас. — Грегори продолжал оставаться неприступным и холодным как полярный айсберг.

— Я могу понять ваше нежелание принять что-либо от меня,— сдержанно продолжала Патриция,— но то, что я принесла, по большому счету предназначается не для вас.

— Говорите скорее, Патриция,— поторопил ее Адамc, заставляя девушку с каждой секундой терять самообладание.— Мне непонятно, к чему вы клоните и есть ли вообще предмет разговора. Заканчивайте и уходите.

Патриции захотелось закричать, завизжать, затопать ногами, сделать все, что угодно, лишь бы сломать проклятую стену отчуждения, которую Грегори так усиленно поддерживал.

Стуча каблучками по наборному паркету, девушка решительно прошла в гостиную мимо хозяина и грохнула кожаный кейс с ассигнациями на полированный стол. Набрала код замков, подняла крышку и обнажила его набитое пачками денег чрево.

— Это мой вклад в вашу благотворительность, — объявила она. Грегори стоял в дверях и не совсем понимал, что происходит. — Это для детей. Я...

От волнения голос отказался повиноваться ей, а в это время Грегори изумленно смотрел на содержимое кейса.

—Это очень щедрое пожертвование, — наконец среагировал он.— Но чтобы благотворительный союз получил эти деньги, будут, как я понимаю, выдвинуты какие-то условия. Каковы они, Патриция?

«Патриция». Интонация, с которой он произнес ее имя, была настолько суха и официальна, что девушка уже хотела сдаться, плюнуть на все и уйти, но все же взяла себя в руки.

— Я сделала кое-какие подсчеты и теперь знаю, что нужно, — торопливо заговорила она.— Учитывая, как много я заплатила за сутки, проведенные в вашей компании, я вычислила, сколько стоит каждый час. Вы как-то сказали, что пойдете ради этого благотворительного союза на все...

— Что нужно сделать, чтобы получить эту сумму? — Адамc старался продвигаться ближе к делу.

Не ожидала, что он будет таким безразличным, с горечью подумала Патриция, а вслух попросила:

— Только выслушайте, не перебивайте, и тогда деньги ваши. В этот раз мне не нужен целый день, еще раз прошу — не перебивайте, дайте всего лишь договорить.

Адамc помолчал и потом утвердительно кивнул, позволяя ей продолжать.

— Я говорила с Джуди Каллаген. Только, пожалуйста, не смотрите на меня так. Теперь я знаю, что она все наврала про вас. Она мне сама призналась.

— И вы ей тогда поверили, — с укором заметил Грегори.

Слава богу, обрадовалась мысленно Патриция, я сдвинула дело с мертвой точки, его настроение изменилось.

— К сожалению, я еще плохо знала вас и к тому же не представляла, что и старый друг может оказаться лжецом. И еще я хочу рассказать вам об Эдварде.

— Об Эдварде? — заинтересовался мужчина. — Не о том ли, с легкой руки которого вас называют Железной леди?

— Нет. Эдвард вошел в мою жизнь много раньше, когда я только приехала в Лондон. Я очень сильно его полюбила и думала, что он испытывает ко мне те же чувства. Я даже стала подумывать о свадьбе...

— Он что, вас бросил? — возмутился Грегори.

Девушка кивнула, а на ее лице было смятение.

— Главная причина его поступка заключалась в том, что я не подходила под тот идеал жены, который он придумал для себя. Хотел, чтобы я бросила карьеру, стала домохозяйкой. Пусть и очень обеспеченной.

— Как раз все то, чего хотел ваш отец,— заметил Грегори.

— Мы расстались, потому что оба даже из-за любви не хотели идти на компромисс.

— Не везет вам, Патриция! — В голосе Адамса зазвучала неподдельная теплота. — То ваш отец, то этот глупец Эдвард... Теперь понятно, почему вы считаете, что каждый мужчина только и думает о том, как бы сломать женщину...

Казалось, что обстановка разрядилась, и Патриция мысленно похвалила себя за проявленное упорство и заслуженную победу. Но им еще столько нужно было сказать друг другу...

— Неужели эти банкноты,— продолжал Грегори, переключив свое внимание на кейс с деньгами, — равноценны тому, что вы мне сейчас сказали? Неужели для вас было так важно высказаться?

— Я бы выставила на этот стол и три таких кейса с деньгами, только чтобы заставить вас выслушать меня.

— Но почему? — настаивал Грегори. В глазах его томилось ожидание.

— Потому что я совершила ужасную ошибку, послушавшись не своего сердца, а грязной сплетни вздорной девчонки. Я должна была быть дальновидней, мудрей, а не идти на поводу общественного мнения.

— Да что говорить,— изменившимся, взволнованным тоном заговорил Адамc, — моя репутация, что касается отношений с женщинами, и вправду всегда была далека от безупречной...

— Была? — переспросила Патриция.

Грегори порывисто провел рукой по волосам.

— Я объясню, — выдохнул он. — Я уже говорил вам, что моя мать умерла, когда мне было семь лет. Меня растил отец, но мы были с ним скорее как друзья, нежели как отец с сыном. Всякие машины, гонки, лодки... Эдаких два разгильдяя, безответственно относящиеся к себе и к жизни. А все потому, что некому было волноваться за нас. Ни мамы, ни сестры, ни жены, некого жалеть, не из-за кого переживать. Во многом такое черствое, наплевательское отношение я перенес на свою личную жизнь. Я не считался с чувствами женщин, и теперь мне больно об этом вспоминать. Но в один прекрасный день все изменилось. Отец второй раз женился, и я своими глазами увидел, как его молодая жена страдает, вынужденная терпеть взрослые шалости отца, его легкомыслие, безответственность. А несколько лет назад погиб Джонатан...

— А потом произошла и ваша авария, — в унисон зазвучал голос Патриции.

— Я видел, как Глория горевала по мужу, она была безутешна, убивалась, словно помешанная. И я с ужасом осознал, что, если умру, никто не прольет надо мной и сотой доли этих священных слез печали и любви.

— Не говорите так, — вздрогнула Патриция. Ей было страшно даже вообразить, что его не станет.

— Я говорю, что чувствовал. Но была и еще одна причина, перевернувшая мое мировоззрение.

— Какая? — Патриция затаила дыхание.

— Я думаю, вы знаете, — ответил он, пристально глядя в ее глаза. — Скажите мне правду, почему вы здесь? Исключая ваш багаж и пожертвование.

Она мечтала сказать правду, но не осмеливалась. Боялась открыть ему свое сердце. Но Грегори, казалось, прекрасно читал по ее лицу.

— Ну ладно, — с нежной улыбкой произнес он и взял ее трепещущую руку в свою. — Я помогу тебе, сам скажу. Последняя капля упала в мой кубок, когда я встретил тебя. Самую красивую женщину в мире, которая незаметно украла мое сердце. Но все время держала меня на расстоянии, а я страдал, не зная, как подступиться к ней.

— Нам тогда было трудно понять друг друга, — стала оправдываться Патриция.

— А я ведь, знаешь, тогда не уехал,— признался Грегори смущенно. — Когда ты выскочила из машины на шоссе... И Глория на меня страшно обиделась, поскольку я приехал почти ночью.

— Ночью? Ты действительно тогда не уехал?

— Я спрятал машину в кустах и следил, когда ты поймаешь такси. Потом ехал за тобой до железнодорожной станции. Проверил, все ли в порядке. Только убедившись, что ты благополучно сидишь у окна поезда, я рванул в Лондон, но опоздал непоправимо. Я был жутко расстроен нашей ссорой, места себе не находил, а твой чемодан стал моим единственным шансом заманить тебя в мой дом.

— И видишь, я пришла, — счастливо проговорила Патриция.— И пришла с миром, а ты, сухарь, как меня встретил?

— Но я только для храбрости притворялся сердитым. А ты все еще боишься сказать, зачем пришла ко мне?

— Уже нет. Я собиралась сказать, что люблю тебя и не могу без тебя жить.

Грегори хотел было что-то ответить, но из всех слов выдохнул только: «Иди сюда» — и тут же почувствовал терпкий вкус ее солоноватых, напоминающих о море губ. Именно о море, потому что он уже тонул в море любви, захлестнувшем их с головой, и ему вовсе не хотелось просить о помощи!

КОНЕЦ

Внимание!

Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам