Тайна розового бриллианта

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Он был один.

Мэтт Хаммонд набрал код, который давал ему доступ в святая святых «Дома Хаммонда», и понял, что одиночество — его привычное состояние в последние дни. Даже Лайонел Вонг, надежная опора бизнеса, который обычно засиживался на работе допоздна, уже ушел домой. Мэтт помедлил, прислушиваясь к царившей внутри тишине, а затем удовлетворенно вздохнул.

Когда он приходил сюда, ему всегда казалось, что он вернулся домой. Это чувство было особенно сильно после длительных отлучек.

Он бросил портфель на стол и рухнул в кожаное кресло. Усталость охватила каждую клеточку его тела, но он отказывался это признавать, как и пустоту, поселившуюся в его груди. Это было чертовски давно, с тех пор прошло шесть месяцев. Разве жизнь после этого прекратилась? Он отмахнулся от глупого вопроса. У него нет времени на пустую риторику. Каждый новый день ставил перед ним новую задачу, и он должен был ее решать.

Он стал просматривать кучу сообщений, которые секретарша оставила на его столе. Одно и то же имя снова и снова попадалось ему на глаза.

Джеки Вэнс. Или, в другом своем обличье, Джемс Блэкстоун. Пропавший наследник в конце концов вернулся в свой блистательный и радушный дом.

Пальцы непроизвольно скомкали записку и бросили ее в мусорную корзину.

Он не имел никакого желания разговаривать с Блэкстоуном. Эта семья доставила ему больше неприятностей, чем он был готов вынести. Все они предатели и воры. А предательство Ким было самым горьким. Он возлагал на нее большие надежды. Она стала его правой рукой в бизнесе за последние десять лет, но в конце концов повела себя так, как ее отец. Она была Блэкстоун до мозга костей. И верить, что с ее помощью конкуренция между Хаммондами и Блэкстоунами станет менее жесткой, было истинной глупостью.

В нем медленно нарастал гнев, но он приказал себе успокоиться. За все, что сделали Блэкстоуны — а список их прегрешений был очень длинным, — они ответят сполна.

Мэтт откинулся на спинку кресла и сплел свои пальцы под подбородком. Еще немного — и он запустит против Блэкстоунов тайный механизм. Все будет происходить под контролем Хаммонда, как это и было до того, как Говард Блэкстоун забрал свои активы из Австралии посредством своих беспринципных методов. Блэкстоун сделал себе состояние, взяв то, что хотел, в частности, у Хаммондов, но он перегнул палку, когда забрал себе Марису. Мэтт поклялся на его могиле, что он заплатит за это. Несмотря на заминку в планах — Винсент Блэкстоун отказался в феврале продать Мэтту пакет своих акций — его уже ничто не могло остановить. Люди Мэтта скрупулезно искали подходы к мелким акционерам и теперь были близки к успеху.

Он еще раз бросил взгляд на стол. По-прежнему нет сообщения от Квинна Эверарда. Он ждал, что агент по драгоценным камням порадует его известием о розовых алмазах Блэкстоуна. Возможно, связи Эверарда не столь эффективны, как он полагал. Эти украденные драгоценности его особо волновали. Их оказалось трудно найти. Особенно драгоценности, являвшиеся частью фамильного наследства Мэтта и не запятнанные именем Блэкстоуна.

Вздохнув, Мэтт открыл портфель и достал из него контракт. Легкая улыбка скользнула по его губам. Успех. Держа в руках контракт с новозеландскими дистрибьюторами жемчуга, он мог начать теперь новое дело — изготавливать копии драгоценностей из семейного наследства.

Он упорно работал несколько месяцев, чтобы открыть линию по производству копий старинных украшений, и в конце концов дело увенчалось успехом. Человеку иногда надо доставлять себе удовольствие, напомнил себе Мэтт, особенно если в жизни у него не так уж много радости.

Вспомнив о радости жизни, он подумал о том, что этот краткий заезд в офис по пути из аэропорта домой лишил его удовольствия уложить сына в постель. Мэтт взглянул на свои наручные часы фирмы «Патек Филипп», которые в день совершеннолетия подарил ему отец, и поморщился. Да, конечно, уже поздно, и Блейк, скорее всего, крепко спит.

Не важно, насколько опустошенной стала его супружеская жизнь еще до отъезда Марисы в Австралию, по крайней мере, она оставила ему сына. Сердце его сжалось и заныло. Посмеялась ли над ним в последний раз его умершая жена? Нет, он совершенно не хотел задумываться о том, его ли сын Блейк. Он сам был приемным ребенком и понимал, что это не имеет значения. Любовь и забота создают узы между отцом и сыном, а вовсе не кровное родство. Но этот вопрос продолжал сверлить его мозг.

Говард Блэкстоун — настоящий отец Блейка?

От этой мысли у него в желудке возникли спазмы. Мариса всегда восхищалась семьей Блэкстоунов. Но ее гибель в авиакатастрофе, случившейся пять месяцев назад и унесшей также жизнь старшего члена семейства Блэкстоунов, породила больше вопросов, чем ответов. И прежде всего вопрос: что она делала с Говардом Блэкстоуном? Мэтт знал, что Блэкстоун весьма увлекался любовными приключениями.

В нем снова вскипел гнев. Говард Блэкстоун. Он всегда вставал у него на пути. Но больше этого не будет. В конце месяца, полагал Мэтт, когда его планы осуществятся, он отомстит Блэкстоунам за все.

Он встал с кресла, чтобы подшить в папку новый контракт, продиктовать короткое сообщение секретарше и отправиться домой. Завтра будет другой день. Впереди его ждет ночь, и она будет длинной и одинокой.

Мягкий свет фонарей, освещающих сад, падал на промытую дождем подъездную аллею. Мэтт въехал в кованые ворота, которые вели к его фамильному дому в Девенпорте. По крайней мере, папарацци уже отчаялись дождаться его и покинули свои места возле главного входа. Еще пять месяцев назад он жил без всяких камер и микрофонов, направленных ему в лицо. Тот ужас, который он испытал после гибели Марисы и Говарда Блэкстоуна, уже исчез, но осталось ощущение горечи.

Сад был гордостью и радостью его матери, и Мэтт по-прежнему был недоволен решением родителей переехать в ближайший жилой комплекс после инсульта отца. Фамильный особняк был достаточно большой, и современная городская квартира показалась бы им тесной каморкой. Но они упорно твердили ему о том, что настало время принять у них наследство.

Семья. У него была жена, которая маялась в доме с самого первого дня свадьбы и совсем не уделяла внимания сыну. Мэтт никогда не мог простить ей этого пренебрежительного отношения и особенно того, что она кинулась прямо в объятия Говарда Блэкстоуна.

Двери гаража открылись одним нажатием кнопки, и звук мощного мотора «мерседеса» вскоре затих. В гараже по-прежнему стоял «порше» Марисы. Надо избавиться от этой машины! С тех пор как жены не стало, он лишь раз в месяц «прогуливал» эту машину вокруг гаража. Но у Мэтта были более серьезные дела, и заниматься «порше» ему было некогда.

Дом внутри был мягко освещен, стояла тишина. Мэтт прошел к лестнице, ведущей наверх, чтобы проверить Блейка. Он хорошо ориентировался в доме даже в полной темноте, поэтому Рейчел, няне Блейка, не было нужды оставлять для него свет включенным.

Когда он проходил мимо гостиной, его внимание привлек тихий звук. Мэтт увидел, что на диване кто-то спит. Рейчел. Ее густые темно-каштановые волосы были заплетены в косы, но завитки нежно касалась ее лица. Казалось, ей было не двадцать восемь, как он знал, а восемнадцать лет. Она совсем не была похожа на ту девчонку-сорванца, которая крутилась возле него и его брата Джеррода, когда они вместе росли. Не была похожа на ту молодую утонченную женщину, которую ночью он провожал на бал в честь окончания института и которая стала еще более искушенной под его прикосновениями. Я лишил ее невинности, напомнил себе Мэтт, подавляя возникшее желание, я предал ее доверие. Это не должно повториться вновь.

Молодая женщина снова пошевелилась, будто чувствуя его взгляд, и повернулась на бок. Ее футболка задралась, обнажив изгиб бедер, обтянутых джинсами. Губы ее слегка приоткрылись, будто в ожидании сказочного принца, который придет и пробудит ее от сна. Мэтт стиснул зубы. О чем он думает?

Рейчел Кинкейд была няней его сына, и не более того, а он уж точно не принц, сказочный или какой-то другой. То, что случилось в прошлом, должно быть забыто. Сейчас ему надо разбудить ее и отправить домой. И вообще, что она делает здесь? Миссис Кинкейд — ее мать и его экономка — жила в своих собственных изолированных комнатах, в дальнем конце дома, и только тогда, когда он уезжал в командировки, она переселялась в одну из комнат для гостей на верхнем этаже, чтобы быть рядом с Блейком. И Рейчел незачем оставаться здесь на ночь.

Мэтт протянул руку, чтобы потрясти ее за плечо, но на секунду замер. Он почувствовал, как между его рукой и ее телом разлилось едва уловимое тепло. Внезапно он вспомнил, что, въезжая в ворота, не видел в комнатах миссис Кинкейд никакого света. Странно.

Рука Мэтта упала на ее плечо. Она вздрогнула, ее ресницы приоткрылись. Сонный взгляд Рейчел мгновенно стал неодобрительном, когда она поняла, кто перед ней стоит.

— Ты приехал.

В голосе ее звучала обвинительная нотка, и он сразу внутренне ощетинился.

— Очевидно, — холодно ответил он.

— Блейк расстроился, что ты не пришел сказать ему «спокойной ночи», как обещал, — сказала она тем же тоном.

— Мой самолет задержался, и я заехал в офис по дороге из аэропорта. — Черт возьми, почему он должен перед ней оправдываться?

— На самом деле? В воскресенье ночью? — Она встала с дивана и теперь стояла перед ним во весь свой рост — ее пять с половиной футов против его шести. — Разве может быть что-то более важное, чем провести время со своим сыном? Ты забыл, что ему нет еще четырех лет и ему нужен отец?

— Я ничего не забыл, Рейчел. — На секунду воздух между ними сгустился, и прошлое, казалось, стало более реальным, чем настоящее. Мэтт сделал жест рукой, будто отмахнулся от слов, которые остались невысказанными. — Иди домой. Завтра придешь позже. Я попрошу твою мать присмотреть за Блейком утром.

— Она не сможет этого сделать.

Мэтт замер.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я оставила тебе записку возле телефона, — сказала она с нарастающим раздражением. — Маму вызвала ее сестра, она упала и сильно расшиблась. И мама вылетела в Вангануи, чтобы ей помочь.

Короткая речь Рэйчел означала, что дому будет нанесен сильный урон. Не будет миссис Кинкейд? Это значит, что…

— Поэтому мне придется остаться здесь, — продолжила она. — Я могу остановиться в комнатах матери или в одной из комнат наверху. Думаю, что наверху будет лучше, учитывая твои странные поздние приходы.

Мэтт встретил ее проницательный взгляд.

— И надолго?

— Что?

— Надолго ли твоя матушка уехала в Вангануи?

— Мы еще не знаем. Тетя Джейн старше матери, и здоровье у нее неважное. Надеюсь, мы что-нибудь придумаем через несколько дней.

— Несколько дней, — тупо повторил ее слова Мэтт. Да, трудно ему придется.

Рейчел зевнула, прикрыв рот рукой.

— Но прежде, чем я уйду, мне надо с тобой кое о чем поговорить.

— Нельзя ли отложить этот разговор?

— Нет, никак нельзя. — Она слегка поерзала, одергивая темно-зеленую футболку.

Это движение на секунду приоткрыло ее ослепительно белый живет. Динамит в подарочной упаковке — Мэтт даже порадовался удачному сравнению. Но тогда, в ее выпускной вечер, тебя это не остановило, сказал ему холодный и коварный голос.

— Ну, в чем дело? — бросил Мэтт, злясь на себе за то, что он не может подавить телесного искушения, возникшего в нем от одного ее присутствия.

— Я переживаю по поводу Блейка. — Она слегка закусила нижнюю губу.

— Переживаешь? О чем конкретно? Разве он болен?

— Нет, здоров. Уже поправился после той простуды. Послушай, я не знаю, как сказать, но тебе надо больше бывать с ним.

— Делаю, что могу, — проворчал Мэтт.

— Этого недостаточно. Он стал очень привязываться ко мне в последнее время. И ты, конечно, заметил это.

Он заметил это, и ему было больно, когда Блейк бросил свой велосипед на заднем дворе и помчался мимо отца прямо в объятия Рейчел.

— Этого следовало ожидать. Он потерял мать, а я долго отсутствовал. Но вскоре он все поймет.

— Мэтт, он стал называть меня мамой.

Слова прозвучали как взрыв бомбы.

— Он? И ты позволяешь ему?

— Конечно, нет! Я поправляю его все время, но он упрямый малыш, ты знаешь. Он очень похож на тебя в этом отношении.

В этом отношении — да. Но в другом? Волосы Блейка были темными почти черными, а не светло-соломенными, как у Мэтта. Глаза у него были зеленые, а не серые, как у отца. Он похож на Блэкстоуна. Мэтт с трудом отогнал от себя эту мысль.

— Через некоторое время Блейк перестанет тебя так называть, — с усилием выговорил он.

— Мне кажется, дело не только в этом. Ему нужна определенная стабильность в жизни. После того как не стало Марисы, а ты надолго уехал, он стал бояться доверять взрослым. Мать мало заботилась о нем, и я оказалась единственным взрослым, который всегда был рядом с ним. — Она вздохнула. — Послушай, я понимаю, тебе очень нелегко было перенести смерть Марисы и все эти отвратительные вмешательства газетчиков в твою личную жизнь, но подумай о Блейке. Он твой сын.

Мэтт сделал шаг назад. Да, Рейчел выросла здесь, но потом ее не было в этом доме десять лет. Она понятия не имеет, что пришлось пережить Хаммондам и потому не имеет права обвинять. А теперь она работает у него. И ей не стоит этого забывать.

— Извини, Мэтт, но тебе надо что-то делать. Я не могу остаться здесь навсегда. Ты знаешь, когда я согласилась работать няней, предполагалось, что это будет временная работа — всего лишь до декабря, пока Мариса не вернется из Австралии. Мое агентство в Лондоне предлагает мне занять новую должность. И если Блейк будет привязан ко мне так, как сейчас, он очень расстроится, когда я уеду.

Уедет? Она не должна уезжать. По крайней мере, сейчас. Сейчас, когда он готовится установить контроль над алмазами Блэкстоунов, когда должен подписать ряд контрактов, а потом выйти на след пропавших розовых бриллиантов. Он не сможет сосредоточиться, если будет ежедневно вникать в проблемы Блейка. И как ни мучительно ему жить с ней под одной крышей — постоянное напоминание о том, как он переступил черту между рыцарством и вожделением, — она должна остаться.

Рейчел смотрела, как Мэтт переваривает ее слова. Даже имея некоторые знания в области детской психиатрии, она не представляла, как достучаться до него. Блейк нуждался в своем отце как никогда, но Мэтт по-прежнему держался на расстоянии.

— Ты не можешь уехать. Ты мне очень нужна. — Голос его был жестким, ровным, будто он едва сдерживал гнев.

— Мы оба знаем, что это неправда. — Она старалась говорить спокойно, подавляя напряжение, возникшее во всем теле. Его слова больно полоснули ее по сердцу. Ведь он не мог пробыть и пяти минут рядом с ней в одной комнате, если это не было крайне необходимо. Она ждала, казалось, целую жизнь, чтобы услышать от него эти слова, но теперь, когда он произнес их, они прозвучали до боли лживо. — И если я останусь здесь, ты еще больше отдалишься от Блейка.

Мэтт нахмурил брови. После того выпускного вечера он полностью отстранился от нее, нацепив маску оскорбленного достоинства. Как будто не он лишил ее невинности той ночью. Рейчел была очень юна и глупа, поэтому думала, что их любовные ласки еще больше сблизят их, а не разведут в разные стороны. И сейчас это отчуждение, существующее между ними, еще более усложнило ситуацию.

— Мне надо заниматься бизнесом. Я не могу быть дома каждый день. Поправь меня, если я ошибаюсь, но ведь ты образованная няня, не так ли? Именно поэтому я нанял тебя, когда Мариса уехала в Австралию. — Его серые глаза приобрели холодный стальной оттенок, и это был единственный признак того, что происходило у него внутри.

— Будь честным с собой, даже если ты не можешь быть честным со мной. Если бы я не была единственным человеком, которого ты смог нанять на Рождество, ты никогда не пригласил бы меня в няни. И у меня есть свои обязательства в Англии, которые я должна выполнить.

Рейчел засунула руки в карманы джинсов, чтобы сдержать дрожь и не показать, как она нервничает. Ради Блейка она не может позволить себе отступить ни на шаг.

— Обязательства? Бойфренд, который скучает в ожидании тебя?

— Это не твое дело, но ты не угадал.

— Сомневаюсь, что жалованье, которое я плачу тебе, причиняет тебе какие-нибудь неудобства. Я требую, чтобы ты отложила свои дела, по крайней мере, до возвращения твоей матери. Тройная оплата.

— Мэтт, эту проблему деньгами не решить! — Рейчел захотелось топнуть ногой. — Ему нужен ты!

— Я знаю лучше, что нужно моему сыну. Ты согласна остаться?

Он загнал ее в угол. Она не могла уехать, когда так была привязана к замечательному малышу, спавшему наверху. К сыну Мэтта Хаммонда… Рейчел готова была пройти босиком по разбитому стеклу, чтобы защитить его.

— Да, я останусь. Но когда мать приедет из Вангануи, я вернусь в Англию.

Он коротко кивнул.

— Если нам больше нечего обсуждать, увидимся утром.

Рейчел кивнула в ответ, и ей захотелось поскорее уйти, пока гнев и горечь не выплеснулись наружу. Она вдруг почувствовала его руку на своем плече, тепло и силу его пальцев. Мгновенно ее тело восстало к жизни, ее чувства откликнулись на его прикосновение, а сердце больно заныло.

— Рейчел…

— Что?

— Спасибо тебе.

Она взглянула на чувственную нижнюю губу Мэтта, когда он произнес эти слова. На подбородке у него была легкая щетина, и от этого лицо его казалось бледным и осунувшимся. И Рейчел остро ощутила, как ему было нелегко — и в семейных делах, и на работе.

Не в силах выговорить ни слова, она кивнула еще раз и бросилась к выходу, прежде чем сделать какую-нибудь глупость. Например, предложить ему утешение. Предложить ему себя.