Тайна рубина

Глава II
КРАСНЫЙ САМОЦВЕТ

Отшумели метели, прекратились обильные снегопады, мороз разжал свои ледяные объятия - кончилась долгая уральская зима.

Уже по талому насту закончил Морозов последние замеры температуры в районе озера Увильды и на склонах горы Меншангуш. Его последние наблюдения, наконец, завершили цикл исследований микроклимата Южного Урала. Последнее «белое пятно» было уничтожено, и сеть изотерм покрыла карту «нацело», как выражаются метеорологи.

Однако окончание полевых работ не радовало Морозова: предстояла спокойная работа по обработке материалов наблюдений. Обработка материалов - скучнейшее, по его мнению, занятие. Изотермы интересны там, в горах, где их капризный зигзаг еще неизвестен, а пойманные термометром и нанесенные на план, они теряют интерес…

Два дня Морозов бродил по городу, «раскачиваясь» для работы.

Морозов имел привычку подробно записывать свои наблюдения. Так как его записные книжки не могли вместить нескончаемых цифр, то второстепенные мелкие заметки он делал на клочках бумаги и рассовывал их по карманам.

Теперь, приступая к работе, Морозов доставал из своих объемистых карманов обрывки бумаги и аккуратно раскладывал юс на столе. Последним в этой своеобразной коллекции был небольшой сверток, по внешнему виду напоминающий футляр полевого термометра.

«Откуда это?» - спрашивал себя Морозов.

Он развернул шнурок, которым был обернут сверток, и стал разматывать уже сильно истлевшую материю. Пришлось размотать не меньше полуаршина этой материи, прежде чем в руках Морозова осталась берестяная трубочка, заткнутая с одного конца деревянной пробкой.

Береста!.. В памяти Морозова промелькнули лапчатые темные ели, Таганайский перевал… метель и померзший человек. Это он дал ему сверток.

Морозов открыл пробку, и из трубки на стол выпал сложенный гармошкой пожелтевший лист бумаги. На листе было что-то написано синими чернилами. Каллиграфически выведенные мелкие строчки почти стерлись, но по их расположению Морозов определил, что это - какое-то прошение.

«…Кусинский завод… 1911 года… начальнику…

Нижайше прошу Вас не…»

Ничего интересного. Метеоролог уже хотел бросить листок в кучу накопившегося бумажного хлама, но совершенно случайно обратил внимание на другую сторону бумаги. Его опытный глаз сразу схватил характерные линии схематического плана.

Разгладив бумагу, он начал внимательно рассматривать изображенное химическим карандашом.

Берестяная трубочка была ненадежным футляром, она пропускала влагу и плесень - рисунок был сильно попорчен. Кроме того, составитель плана был, очевидно, человеком, совершенно не знакомым с картографией.

- Уж не Антипов ли это составил? - спросил себя Морозов.

Желание узнать о приключениях незнакомца заставило метеоролога заняться расшифровкой плана.

Морозов, привыкший работать не только с печатными картами, но и со схемами топографов, иногда сильно запутанными, на этот раз попал в тупик: на бумаге не было ни одного правильно изображенного топографического знака, хотя это был, несомненно, план - на нем должны были быть и дороги, и реки, и лес.

Морозов задумался:

«Во-первых, что это за широкая линия, тянувшаяся в меридиональном направлении? Это или река, или дорога. Слева к ней присоединяется двойная линия, не такая жирная, но более извилистая. Их пересекает еще одна линия. Вот это, пожалуй, дорога, а те, должно быть, речки или ручьи. Но ниже изображено что-то, не увязывающееся с этими ручьями. Может быть, это - детали, отдельные участки района,- думает Морозов,- или просто составитель ввел какие-то условные обозначения».

На плане имелись надписи. Большинство слов стерлось, некоторые были не дописаны или заменены рисунками.

- Ерунда, не стоит тратить время,- встав из-за стола, сказал Морозов.

План Антипова и берестяная трубочка полетели в корзинку.

Об пол что-то стукнуло.

- Что еще тут? - уже недовольным тоном заворчал Морозов, подняв с пола завернутый в свинцовую бумагу предмет, величиной с горошину. Когда Морозов развернул бумагу, яркий красный огонек блеснул в его руке. Метеоролог от неожиданности вздрогнул: перед ним был рубин. Самоцвет превращал падающий на него свет в кроваво-красные искры и бросал их в разные стороны. Рубин пылал, горел, сверкал благородным огнем.

Морозов не был большим знатоком драгоценных камней, но кое-что в них понимал. Во время метеорологических наблюдений он иногда посещал разработки самоцветов, и там ему показывали редкие образцы камней.

Судя по чистоте и размерам, этот рубин имел огромную ценность.

«Несколько тысяч»,- подумал Морозов, смотря на сверкающий камень.

«Они лежат Каменке… пещере трех… старцев…» - вспомнил Морозов слова Антипова. Он извлек из корзины измятый план и возобновил его расшифровку.

Красный самоцвет лежал на столе рядом с планом. Он служил наглядным доказательством важности изображенного на бумаге. Медленно подвигалась расшифровка стертых временем изображений.

Морозов определил, что жирная меридиональная линия -это река Миасс. На плане был изображен ее участок между Таганаями и Ильменскими горами. Надписи на правой и левой сторонах плана подтвердили это. На севере была обозначена гора Юрма, о чем говорили буква «ю» и полустертое «р». К югу от Ильменских гор расположено озеро Аргази. У правой порванной кромки листа с трудом можно было прочитать буквы: «ар… аз»… - несомненно, это было Аргази.

Морозов был теперь убежден, что перед ним не бессмысленные каракули, а важный документ.

Имея такие исходные пункты, как Таганай, Юрму, Ильменские горы и озеро Аргази, можно было лишь приблизительно определить местоположение участка, где находилось месторождение рубинов, или, точней, корунда. По собственному опыту Морозов знал, что в лесах Урала не всегда удается найти замеченное раньше место, поэтому охотники и разведчики-старатели, не умеющие разбираться в планах, делают очень примитивные схемы, которые служат им дополнением к сохранившимся в памяти приметам.

Для расшифровки деталей Морозов разбил весь план на отдельные участки.

После внимательного изучения каждой детали он установил:

1. Ясно, что на плане - река Миасс, а следовательно, две соединяющиеся с ней линии - ручьи или речки.

Необходимо точно установить: ручьи это или речки. Морозов вспомнил, как Антипов пытался назвать место, откуда он пришел; он сказал: «Каменка».

Можно предположить, что это и есть название одной из речек.

Крестиком на плане показано, конечно, месторождение-так люди, не уговариваясь, почти всегда отмечают главное.

Но речка, на которой поставлен крестик, не Каменка, она имеет другое название. Это название почти

стерто, с трудом можно было разобрать буквы: «ро… ащ… я».

2. Путь к месторождению показан линией от Таганайских гор, а пометка «не ходить на восход», должно быть, сделана на разветвлении дорог. «Идти на липняк» - уточняет направление.

3. Точного положения месторождения на плане нет. Но несколько полустертых строк у правой стороны листа есть не что иное, как объяснение последнего этапа пути. Вот что там можно было прочитать:

…пересе

и итти поле

ой возле кусто

тальника к высо

веннице на б

ень от дер 10

саж

и дальше уже сознательно зашифровано. Или, может быть, составитель плана считал лучше сделать пояснение рисунком.

Первую часть нетрудно было расшифровать следующим образом:

пересе(чь) (что-то)

и итти поле (в)

ой (речке?) возле кусто (в)

тальника к высо (кой)

(лист) веннице на б(елый)

(кам)ень от дер(ева)

10 саж(еней),

а дальше следовал непонятный рисунок.

Прямая линия со стрелкой между круглым предметом и изображением, похожим на куст, означала расстояние, и оно, конечно, равно 10 саженям, как и сказано в пояснении. Но что означает этот круглый предмет?

Морозов еще раз прочел расшифрованные строки.

- Ну, ясно!.. Не может быть другого толкования!- воскликнул он.- На белый камень от дерева… Круглый предмет - белый камень, а куст - изображение лиственницы в плане. А дальше… Это дерево… Ах, чудак этот Антипов! Конечно, он не имел компаса и заменил его деревом, крона которого пышнее развита с южной стороны, а стрелка проведена от стороны, где крона развита беднее. Значит, Белый камень расположен на север от лиственницы.

Главное было разгадано, оставалось выяснить, каким путем Антипов попадал к речкам.

«Липова… Липова..,- повторял Морозов, заметив это слово в верхнем углу плана.- Да это - Липовая гора! Пунктирная линия - путь от какого-то селения… На плане квадратиками изображены избы по обе стороны. Есть! По обе стороны Кусинского пруда. Стрелка «к таг» означает: от Кусинского завода нужно идти к Таганаю, а дальше все понятно».

Утомленный, но довольный, Морозов только под утро окончил расшифровку плана.

Он установил, что к месторождению имеет какое-то отношение изображенная на плане Пещера трех старцев.

«Она чем-то характерна для района месторождения»,- подумал Морозов. Неизвестным осталось только название второй речки.

Просмотрев записи, Морозов в дополнение к схеме Антипова составил свою. Тайна рубина оживила скучную работу по обработке полевых материалов.

В свободное время Морозов стал читать книги по минералогии. Эта наука раньше казалась ему скучной. Профессоров-минералогов, всегда окруженных пыльными обломками камней, он считал маньяками. Но когда он открыл книгу академика Ферсмана «Самоцветы России», то он не мог оторваться от нее, пока не прочитал до последней страницы. Прекрасный знаток мертвой природы, Ферсман сумел оживить камень, он вдохнул в него жизнь.

Запылал рубин, загорелся зеленым огнем изумруд, встала очаровательной легендой судьба священного камня нефрита. Под пером академика ожили древние восточные сказки о драгоценных камнях.

О рубине Морозов прочитал у Ферсмана следующее:

«Красным камнем не богата русская природа. В 1824 году был открыт на Урале первый некрасивый корунд; находка невзрачного камня в россыпях Березовки была правильно определена известным знатоком камней Саймоновым, назвавшим этот камень - корунд, сапфир, рубин. Прошло почти сто лет со времени пророчества профессора минералогии Соколова, но найти на Урале настоящий красный самоцвет не удавалось русскому человеку, и только Полярная Сибирь подарила нас краснобурыми и красными сердоликами… Но искристого, настоящего красного камня мы до сих пор не знаем у нас»

Прочитав это заключение, Морозов достал антиповский рубин и подумал:

«Вот он - искристый, красный камень, настоящий и найденный на Урале. Может быть, там, возле притоков Миасса в отрогах Ильменских гор, находится первое, еще не известное минералогам месторождение этого драгоценного камня».

Немногочисленная литература о самоцветах подтверждала возможность нахождения рубинов на Южном Урале. Но заключение академика Ферсмана оставалось в силе: «еще никто на Урале не находил чистого рубина большого веса, несмотря на то, что корундовые месторождения Урала очень многочисленны. Отдельные находки рубинов и сапфиров - большая редкость».

«После находки в 1858 году в Корниловом логу крупного сапфира начались систематические разведки по реке Шиловке (недалеко от Мурзинки), но удалось найти в галечнике только четыре крошечных рубина и один сапфир. Кусочек сапфира, найденный в 1858 году, был огранен и представлен Александру II, как особая ценность… Вот, пожалуй, и все».

На отмелях рек крестьяне часто находили небольшие гальки, окрашенные в разные цвета. Среди обломков кварца, полевого шпата и граната попадались корунды самых разнообразных оттенков: синие, синевато-красные, фиолетовые, а иногда красные и даже сине-черные. Но цвет их был нечистый, и вес редко превышал половину карата. Очень редко находили рубины в 2-2,5 карата. Таков Средний Урал.

На Южном Урале месторождения корунда, главным образом россыпные, приурочены к реке Каменке золотоносного Кочкарского района. Гальки корунда чаще неправильной формы с почти не сохранившимися кристаллическими гранями. Цвет этих небольших камешков не привлекает внешне своей чистотой и яркостью: преобладают цвета серый, желтовато-синий, с мутными оттенками.

В 1915 году было найдено коренное месторождение корунда. Так же, как и камни Северной Каролины, рубин здесь залегал вместе с хромовой слюдой, но он оказался трещиноватым.

В Кыштымском районе также немало корундовых месторождений.

Перелистывая страницы книг по нерудным ископаемым, Морозов надеялся разыскать описания хоть одного месторождения драгоценного корунда - рубина, яркого и пылающего.

«…Найденный академиком Карпинским в 1871 году на Собачьей горе…»

У Морозова екнуло сердце: он знал Собачью гору, как свою квартиру.

Но… «обломок корундовой породы оказался занесенным туда с другого месторождения…»

…Геолог Клер на Южном Урале обнаружил громадные запасы чистого корунда… «По чистоте материала и запасам,- прочел Морозов,- можно вполне рассчитывать на присутствие большой ценности рубинов». На следующей странице было написано: «Эти месторождения заслуживают самого большого практического внимания. На материале этих месторождений предполагалось построить… фабрику наждачных кругов… а сортов ограночных здесь не встречалось…»

Ильменские горы, знаменитые по разнообразию найденных в них минералов, также пока еще крепко хранят тайну красного самоцвета.

Но академик Ферсман не отрицает возможности нахождения месторождения рубинов, особенно в приконтактовых зонах известняков. И невольно по этому поводу приходят на память слова профессора минералогии Соколова: «отчаиваться в этом могут только те, которые уверены, что климат имеет влияние на образование камней и металлов и что изящные из них могут существовать только под палящим солнцем экватора»

Убедившись л возможности нахождения рубинов на Южном Урале, Морозов добросовестно принялся за трудное дело - он решил изучить происхождение корундовых месторождений.

Совершенно незнакомая область, подчас тяжелый язык авторов, обилие специальных непонятных терминов и определений - все это в первое время приводило метеоролога буквально в отчаяние. Но упорство и настойчивость не позволили ему бросить начатое дело. Много ночей Морозов просидел над книгами по минералогии и описаниями корундовых месторождений.

Он узнал, что интересующий его рубин это - окрашенная солями хрома и железа наиболее чистая разновидность минерала корунда. А корунд в свою очередь по химическому составу представляет собой кристаллическую окись алюминия. Цвет корунда очень разнообразен: встречаются кристаллы серого, синего, красного, розового, желтого, бурого, зеленого, фиолетового и других цветов. Окраска зависит от примеси различных веществ - солей железа, хрома, титана и соединений других металлов и элементов.

Месторождения корунда обязаны своим происхождением огненно-жидкой гранитной магме, которая в периоды горообразований по трещинам и зонам разломов земной коры поднималась из глубины. При встрече ее с известняковыми осадочными породами, в которых находились прослойки бокситов, происходила кристаллизация окиси алюминия в корундовые массы.

На контакте гранитов с известняками и в кристаллических известняках, близких к этим контактам, могут встретиться красные и синие корунды - рубины и сапфиры.

Вот почему «на берегу бурного Пянджа, в известняковой скале Кух-и-лал, далеко на юг от русских владений, находятся старинные рубиновые копи… В темных и низких ходах добывался красный камень… и верноподданные сыны афганского эмира, ломая твердые известняки и доломиты, выбирали из них рубины…»

Большинство книг было написано специальным языком. Перед глазами Морозова мелькали химические формулы, фотографии шлифов даты открытий месторождений и находок самоцветов.

…Греция, Египет, Индия, Афганистан, Южная Африка… Урал, Северная Сибирь представлялись ему в синих цветах сапфира, василькового кианита, в зеленом сиянии изумрудов и дерзком кровавом свете рубина.

…Авантюрин, гиацинт, лабрадор, лунный камень, солнечный камень, сфен, турмалин, хризоберилл…- это прекрасные цветы мертвой природы, рожденные в недрах земли тысячелетия, а может быть, и миллионы лет назад.

Много дел наделала берестяная трубочка Антипова: метеоролог превращался в страстного любителя-минералога.

Из массы прочитанных страниц Морозов составлял себе конспект, а по нему представление о корундовых месторождениях Южного Урала.

Участок, изображенный на плане, был где-то около Ильменских гор, в долине реки Миасса, а в одной из книг было ясно написано: «… в долине р. Миасса залегают кварциты, кварцитовые сланцы, зеленые сланцы и известняки…»

Известняки!.. Морозов кое-что понял в сложном процессе образования корундовых месторождений. Он знал, что на контакте магмы с известняками могут встретиться рубины.

Но какие породы у Пещеры трех старцев? К какому типу отнести месторождение, отмеченное крестиком? Этого Морозов не знал.

Находясь под впечатлением прочитанных книг и увлеченный возможной перспективой открытия месторождения, Морозов написал письмо начальнику Уральского горного правления и послал его в Екатеринбург.

В письме он подробно рассказал о своей встрече с Антиповым, изложил соображения по поводу возможности нахождения благородного корунда в недрах Южного Урала. Вдаваясь в подробности, только в конце письма, как бы между прочим, он упомянул о рубине.

В письме Морозов просил снарядить экспедицию для поисков месторождения рубинов, в которой он охотно принял бы посильное участие.

Если бы Морозов смог прочитать свое письмо через неделю, когда оно было уже в Екатеринбурге, он бы понял, что обилие в нем восклицательных знаков и самых разнообразных отступлений едва ли склонит начальника правления снарядить экспедицию.

Через полмесяца Морозову пришел ответ:

«Уважаемый г. Морозов!

Настоящим ставлю Вас в известность, что Ваше, извините, несколько странное письмо о рубинах Уральским горным правлением получено сего дня 20 апреля 1913 года.

Прекрасно изучив характер моего непосредственного начальника и Вашего адресата, я, тем не менее, рискнул прочесть ему Ваше письмо. Но, увы! Он не стал слушать до конца и сказал, что еще в детские годы читал что-то подобное у Ж. Верна или Э. По, но там было написано гораздо интереснее.

Кроме того, он, зная Вас как метеоролога, высказал предположение, что письмо сочинил какой-нибудь шутник, подписав Вашу фамилию.

На этом, собственно, и кончается деловая часть моего ответа.

В заключение осмелюсь добавить в приватном порядке:

- Занятно, довольно занятно написано, г. сочинитель! Приглашаю Вас посмеяться со мной за компанию.

Примите мои искренние уверения в совершенном к Вам почтении!

Старший секретарь

Уральского Горного

Правления

Михаил Петров

Апреля 26 дня,

сего 1913 года.

Р. 5. Написал пространный ответ, т. к. и Вы не скупились на сочинительство. Что же касается якобы имеющегося у Вас рубина, так уж этими, извините,

фокусами-покусами нас, старых волков, не приманите. У Вас такового не имеется. М. П.»

На следующий день Морозов опустил в почтовый ящик небольшой конверт. На этот раз он по деловому коротко изложил вновь свою просьбу об экспедиции и в доказательство реальности существования месторождения вторично написал о рубине.

Ответ на второе письмо пришел быстрее, чем ожидал Морозов. Первая же строка заставила его нахмуриться:

«Привет Златоустовскому

Ж. Верну - дражайшему

господину Морозову!!!

Со своей стороны я с восторгом приветствую Ваше оригинальное начинание - я охотно поведу с Вами такого рода переписку. Я Вас прекрасно понял, хотя и незнаком, к сожалению, лично. Конечно, скучно сидеть одному в кабинете и писать о температуре и разных барометрах. Вот Вы и решили развлечься. Повторяю - приветствую!

К сожалению, в настоящее время я очень занят и, таким образом, не имею возможности ответить Вам в стиле Ваших интересных посланий. Но скоро я буду свободен, и тогда Петров постарается сверкнуть своим литературным талантом.

Пока же вынужден ограничиться весьма и весьма короткими замечаниями. Прошу извинить!

Ваше второе письмо я, конечно, не показал начальнику. Не ровен час еще подумает, что я тоже принимаю деятельное участие в «открытии» месторождений рубинов. Я, понятно, очень сожалею, что лишен возможности взглянуть на Ваш рубин.

Но, между прочим, для исследования нового «месторождения» нет необходимости снаряжать экспедицию. Вам, вероятно, известно, что некоторые наши славные геологи, не прибегая к помощи, открыли и дали солидные описания некоторых месторождений? Правда, им посчастливилось меньше Вашего, но тем лучше для Вас.

Счастливый путь к новым открытиям!

Уральское Горное Правление в лице его начальника и Вашего покорного слуги будут рады в скором

времени присоединить к фамилиям знаменитых исследователей и Вашу.

Не забудьте в экспедицию взять с собой томик

Э. По, он Вам более нужен, чем лучший курс петрографии или минералогии.

Еще раз желаю успеха!

Ваш поклонник и почитатель

М. Петров.

Мая 12 дня, сего 1913 года,

г. Екатеринбург.»

Несмотря на столь печальный результат переписки, Морозов не оставил мысли с помощью Горного правления снарядить экспедицию. Следуя русской пословице: куй железо, пока горячо, он быстро собрался и уехал в Екатеринбург.

Первое официальное лицо в Уральском горном правлении, с которым ему пришлось встретиться, был секретарь Петров.

По облику Петров являл собой типичного чинушу: сухонький старичок с бородкой клинышком, в поношенном, но чистом и хорошо отглаженном мундире. Когда метеоролог назвал себя, лицо Петрова расплылось в улыбку, но в следующее мгновение превратилось в бесстрастную маску. Секретарь понял, что Морозов не настроен шутить.

Доложив начальнику о приезде Морозова, секретарь снова принялся за подшивку служебных бумаг, чем он всегда занимался в часы приема посетителей.

Знакомство с начальником Горного правления произошло при крайне неблагоприятных для Морозова обстоятельствах. Это сразу же заметил метеоролог, войдя в богато обставленный, светлый кабинет. За огромным письменным столом, в окружении разнообразных коллекций сидел средних лет толстяк с усами и окладистой бородой. На сильно помятом лице толстяка была смесь выражений скорби, отчаяния и боли: прошедшую ночь он веселился с проезжими купцами и перехватил хмельного.

Безрезультатность первого разговора Морозов отнес за счет состояния начальника правления. Через день встреча состоялась вновь. На этот раз перед метеорологом сидел добродушный, с веселым выражением лица человек. Он внимательно слушал собеседника, но, видимо, твердо решил ограничиться ролью слушателя. Все усилия Морозова, хотя бы только заинтересовать горного начальника, оказались безрезультатными. Перед метеорологом сидел типичный щедринский чинуша, которому на месторождение рубинов было с высокой колокольни наплевать. К такому выводу Морозов пришел, уходя из горного управления.

«А почему мне не воспользоваться советом Петрова и не отправиться на поиски месторождения одному?» - задал себе мысленно вопрос метеоролог, уже сидя в вагоне.

Весь обратный путь от Екатеринбурга до Златоуста он обдумывал эту мысль.

…Разыскать участок он может, пожалуй, не хуже геолога: специальность охотника за изотермами поможет ему ориентироваться в лесу.

Кроме того, он кое-что усвоил из прочитанного материала и сможет разобраться в горных породах. Но у него нет «нюха», свойственного настоящим охотникам за камнями.

Говорят, что геологи видят сквозь землю, а он даже не может сразу отличить известняк от кварцита. Может случиться, что он будет бродить по лесу возле самого месторождения и его не обнаружат.

Морозов колебался. Посмотрев на рубин, он решил, не откладывая, отправиться на поиски месторождения; но, заглянув в учебник полевой геологии, падал духом…

Из затруднения его неожиданно вывели изотермы. Как ни странно, но эти линии помогли ему принять окончательное решение отправиться в долину реки Миасса, к Ильменским горам, на поиски рубинов.

Обрабатывая синоптическую карту склонов Ильменских гор, Морозов обнаружил незначительные аномалии в направлении июньских изотерм. Тщательная проверка наблюдений показала, что эти аномалии могут быть порождены или ошибкой в наблюдениях или изменением климатических условий.

Как в том, так и в другом случае желательно производство повторных наблюдений. Отклонение изотерм было настолько незначительным, что не будь самоцвета, Морозов не был бы так придирчив к таблицам температурных замеров. Но район аномалий был недалеко от реки Миасса, и поэтому проверка направления изотерм могла быть совмещена с поисками месторождения.

Морозов начал решительно готовиться к поездке в горы. Взяв с собой овчарку Нерона, метеоролог поехал на Кусинский завод и, поселившись в запрудной стороне, начал расспрашивать о Пещере трех старцев. Но его настойчивые расспросы, однако, не давали результатов. На Гусинском заводе никто не занимается поисками самоцветов.

Но однажды, в жаркий тихий день, возвращаясь с рыбалки, Морозов нагнал запыленного путника, медленно шагающего по дороге со стороны Липовой горы. За плечами у путника был небольшой, но, видимо, тяжелый мешок. Обменявшись приветствиями, попутчики свернули в тень зарослей черемухи и расположились на полянке отдохнуть. Запыленный путник оказался любителем поговорить.

- Полмешка набрал цветочков,- сказал он, сбрасывая на землю ношу. Раздался характерный стук камней.

- Цветы, а стучат, как камни,- заметил Морозов.

- Так это и есть камни. Хотите посмотреть?

Не дожидаясь ответа, собиратель каменных цветов вытряхнул из мешка содержимое - целую груду различных минералов.

- Вот какие цветочки собрал горщик Ковригин,- назвал себя хозяин коллекции.

Некоторые минералы. Морозов узнал с первого взгляда - это были приметные по виду небольшие, но красивые друзы горного хрусталя; какие-то разновидности оливина в голубоватом кальците; отдельно обломки кальцита и зеленые осколки змеевика.

Порывшись в груде минералов, Ковригин извлек темно-коричневый камень, ничем не примечательный с виду.

Образец оказался бурым железняком из находящегося в Кусинском районе Ахтенского рудника. Ахтенское месторождение железной руды было открыто в 1828 году местным крестьянином при рубке леса. При исследовании оказалось, что руда содержит металлического железа больше 50%.

Образцы знаменитых Максимилиановских копей: красноватый гидраргиллит, черно-зеленые листовые кристаллы клинохлора, в красивом обрамлении розоватого кальцита, желтые кристаллы сфена - все было собрано знатоком камней Ковригиным.

Перебрав коллекцию, горщик рассказал о «повадках» некоторых минералов, не дающихся в руки любому и каждому. Это были интересные короткие рассказы охотника за камнями.

Солнце поднялось еще выше и стало нестерпимо припекать. Морозов и Ковригин забрались глубже в, прохладный черемушник.

Горщик был коренным жителем Кусинского завода, куда его прадед переселился из деревни Медведевки в 1778 году. Ковригин чуть не с пеленок начал интересоваться камнями. Мальчиком он рылся в прибрежном песке, собирая разноцветные гальки; юношей бродил в поисках камней по таежным местам, мечтая разыскать новые месторождения руд, золота и драгоценных камней.

С восемнадцати годов Ковригин работал горщиком при Кусинском заводе и вот уже двенадцать лет тянет казенную лямку искателя руд.

Ковригин хорошо знал район и охотно делился с Морозовым интересными сведениями из его истории.

- А вы по каким делам в наших краях? - безо всякой связи с рассказом неожиданно спросил он.

- Я в Кусу заехал по пути,- ответил Морозов.- Меня интересует одно дело.-И Морозов рассказал, что разыскивает людей, знающих месторождения рубинов.

- Вон оно что! Самоцве-е-ты! - протянул Ковригин.- Умственное это дело… Тонкое дело…

- Меня интересуют только рубины,- уточнил Морозов.

- Могут быть в наших краях красные самоцветы,- сказал Ковригин и добавил: - но мне их проведать не посчастливилось.

- Но кто-нибудь, может быть, знает? - допытывался Морозов.

- Знает один человек,- подумав, ответил Ковригин.

- Кто?

- Есть такой у нас на Кусе непутевый человек… Антиповым прозывается.

- Антипов!? - воскликнул Морозов.- Он жив, здоров?.. Где он находится?

- Да вы, часом, не дружки ли с Антиповым? Что-то больно встрепенулись…

- До дружбы дело не дошло, но встреча была,- и Морозов рассказал про случай на метеорологической станции.

- Не узнаю Антипова,- заключил Ковригин, когда метеоролог умолк.- Как он расстался с рубином?!

- Может, не хотел, чтобы месторождение самоцветов осталось неизвестным,- заметил Морозов.

- Не похоже это на Антипова,- с сомнением покачал головой Ковригин.- Однако, может быть, засовестился он, думая о смерти.

Рассказ Ковригина глубоко взволновал метеоролога и заставил его по-иному оценить играющий красивыми искрами рубин.

Антипов был коренной житель Кусинского завода, хотя к последнему не имел никакого отношения.

Выходец из старообрядцев, он перенял от своих предков страсть копить добро, не особенно разбираясь в средствах. Хлебопашеством, огородничеством, извозом, подрядами - многим занимался Антипов и постепенно богател. В его лесосеках, пчельнике и в поле работали батраки.

Выстроил Антипов каменный двухэтажный дом, на перевале соорудил ветряную мельницу, поставил маслобойку, взял большой подряд на углеобжиг, и стало его хозяйство походить на предприятие мелкого, но преуспевающего заводчика. Антипов уверенно шел по дороге счастливого благополучия и вдруг все пошло прахом. А началось все из-за того дела, которое в стародавние годы мутило многих кусинских жителей.

Среди народа ходили слухи, что в самых непроходимых таежных местах, за Таганайскими горами, в медвежьих урочищах есть потаенные копи самоцветов. Существуют эти копи с древних времен раскола церкви, когда на Урал пришли переселенцы, прозванные кержаками. За горными хребтами, по долинам рек, вдали от дорог, построили они скиты и в них спасались. Однако наиболее энергичные поселенцы - преимущественно молодежь - кроме замаливания чужих и своих грехов, начали постепенно заниматься поисками золота, медных и свинцовых руд. Надо полагать, что этими неопытными, но настойчивыми рудознатцами случайно были найдены и самоцветы.

Добыча и продажа драгоценных камней сохранялись в строгой и глубокой тайне. И только весьма скудные сведения о деятельности таежных горняков время от времени просачивались сквозь щетину лесов. Но дополненные измышлениями фантазии кусинцев эти сведения не представляли ничего существенного,

Антипов внимательно прислушивался ко всякой досужей болтовне о самоцветах, но, несмотря на страстное желание проникнуть в их тайну, практически долгое время ничего не мог предпринять. И вот однажды совершенно случайно произошло событие, сразу подвинувшее дело поисков.

У Антипова на правах полуработника, полуприживалыцика околачивался известный всему заводу мужичонка по прозванию Хорек. Эту меткую кличку он получил за пронырливость, хитрость и своеобразное, вытянутое вперед лицо с острым носиком. Хорек ничем определенным не занимался, исключая регулярных посещений кабаков, но был прекрасный охотник. Он постоянно снабжал Антипова вкусной дичью и взамен получал кров, пищу, а иногда и мелочь на водку.

Вот этот самый Хорек и положил начало длинной цепи событий, участниками которых явились Антипов и Морозов.

По Кусе давно упорно ходил слух, что где-то в Таганаиских долинах живут три святых старца. Один из них иногда появляется на заводском базаре, заходит в контору правления и затем бесследно исчезает. Никто еще из местных охотников не видел скита старцев.

Как-то после изрядной выпивки, на похмелье Хорек ушел в горы. Он решил перемахнуть Таганай и на противоположных его склонах разведать новые места для охоты.

Склоны Таганая оказались богатыми дичью, и Хорек, подстрелив пару птиц, изжарил их, плотно поел и завалился спать. Проснулся он на следующее утро от страшной жажды. Хорек плохо знал местность, и ему пришлось долго искать воду. Лето было жаркое, многие ручьи пересохли. Охотник решил идти по звериной тропе, которая должна привести к речке.

В низине, где раньше протекала речка, оказались редкие лужицы, густо заселенные водяными блохами, да белый мелкий песок. Русло пересохшей речки было очень извилисто, один берег сильно изглодан водой. В некоторых местах белая порода берега превратилась в осыпи и обнажила глубокие сводчатые ниши. Хорек знал, что должна быть где-нибудь поблизости еще «парная» речка. Горные речки часто, встретив на пути массивы пород, делятся и, обогнув возвышенность с обеих сторон, сходятся в одно русло; иногда же, разделившись, отходят одна от другой и уже не сливаются вместе.

Хорек забрался по осыпи на крутой берег и поднялся на невысокую скалу. За скалой местность круто уходила вниз, и сквозь листву липняка виднелась голубоватая поверхность воды.

Хорек не ошибся: за деревьями была «парная» речка.

Измученный жаждой охотник, сминая кустарник, побежал к берегу. Но у самого обрыва к реке кустарник был настолько густ, что ему пришлось снять сумку и ружье, оставить их в кустах и заняться поисками удобного спуска к воде.

Шагов через двадцать тальник окончился, и река, сделав крутой поворот, вышла на большую поляну.

Хорек пересек поляну и, подойдя к берегу, прыгнул вниз. Но не успели его ноги коснуться песка, как раздался крик и перед ним оказался высокий бородатый старик. От ног старика к воде покатилась тальниковая плетенка, из которой посыпались разноцветные гальки.

Хорек оробел, он хотел бежать, но было уже

поздно. Старик протянул руку и схватил охотника за плечо.

- Откуда взялся?

- С берега прыгнул напиться…- заикаясь, ответил Хорек. Старик отпустил охотника и, отойдя, громко свистнул.

Из-за высокого белого камня, лежавшего посредине реки, вышел второй старик, такой же бородатый и страшный.

Хорек осмотрелся. Он заметил откатившуюся к воде плетенку и синий небольшой мешочек на том месте, где стоял первый старик. Недалеко стояло измятое ведро с водой, и валялась лопата с короткой рукоятью.

Видавший виды Хорек сразу определил, чем занимался старик.

«Самоцветы моют»,- подумал он. А потом быстрая, как молния, мысль мелькнула у него в голове:

«Старцы… батюшки, да это они и есть».

Кусинцы думали, что святые отцы просто не хотят, чтобы нарушали их покой, но теперь оказалось другое. Отшельники нашли месторождение самоцветов - вот причина их отчужденности.

«Убьют…» - подумал Хорек.

- Ты откуда, сынок? - спросил старик.

- Я с Кусинского завода. А вы как живете, отцы? - в свою очередь спросил Хорек, стараясь не смотреть на плетенку с гальками.

- Трудимся в поте лица,- неохотно ответил старик, а потом, посмотрев на синий мешок, добавил: - На пригорке святой крест соорудили, так украсу к нему из камешков хотим сделать. А ты кто?

- Охотник.

- Где же у тебя ружье?

- Потерял,- соврал Хорек.

- Ох, лукав ты, сыне…

Старики перемигнулись… И вдруг сильный удар по голове затуманил сознание Хорька, он зашатался и упал в речку.

Около берега было мелко. Вода только освежила охотника, и он быстро пришел в себя.

Несколько минут охотник лежал без движения и сквозь полуоткрытые веки смотрел на стариков. Вода попала ему в уши, и поэтому он не слышал, о чем говорили старцы; но по их жестам можно было догадаться, что они о чем-то спорят.

Воспользовавшись этим, Хорек уперся ногами в песок. Старики перестали спорить. Один из них нагнулся и поднял тяжелый угловатый камень.

Медлить было нельзя. Хорек вскочил и кинулся в сторону. Старик взмахнул рукой, но камень пролетел мимо. Охотник, так неожиданно оказавшись на положении дичи, бросился бежать в лес так быстро, что старцы не могли его догнать. Он убежал от речки версты на четыре, затаился в густом малиннике и просидел в нем до вечера. Когда посинело небо и от опушки легли черные тени, Хорек вышел из малинника.

Хорек не был трусом; он осторожно обошел опушку, спустился обратно к реке и долго ползал по прибрежным кустам, пока, наконец, не нашел ружье и сумку.

Быстро темнело. От речки потянуло сыростью. Хорек раздвинул кусты и стал внимательно смотреть.

Стариков не было. Возле переката лежала опрокинутая плетенка.

Над водой поднялся легкий туман. Противоположный берег потемнел и, казалось, отступил дальше в лес. Контуры окружающих предметов стерлись, и только высокий белый камень ясно выделялся в вечернем полумраке.

Хорек старательно приметил место: изгиб реки, две большие осыпи, белый камень; вылез из кустарника и снова скрылся в лесу.

В Кусу Хорек пришел на следующий день к ночи. Голодный и усталый, он побежал к знакомым рассказать о своей необычайной встрече.

Через неделю пятеро охотников под предводительством Хорька отправились в Таганайские горы. Четыре дня бродили они по тайге, но не обнаружили никаких признаков человеческого жилья. На речке у белого камня только одни осыпи выдавали недавнее присутствие человека. По прежнему журчала вода на перекате, а кусты и травы, примятые Хорьком, выпрямились. За белым камнем, у крутого поворота речки, начиналась непроходимая тайга. Заболоченная местность тянулась на много верст.

Охотники побывали в самых диких местах. В болоте они встретили, тучи комаров, целые кладбища полусгнившего леса, но ни одной свежей порубки, никаких следов человека.

На пятый день, уставшие и злые, охотники вернулись в поселок.

Как Хорек ни божился, ему не удалось организовать поиски вторично.

О приключении Хорька постепенно забыли.

Лет через восемь старцы перестали появляться на Кусе: может быть, они умерли или решили совсем не показываться людям. О трех старцах постепенно совсем забыли, и только Антипов упорно продолжал поиски жилища обладателей тайны драгоценных камней. Он вместе с окончательно спившимся Хорьком обшарил весь район, включая и Таганайские и Ильменские горы. Хорек без возражений сопровождал хозяина, рыскал, как охотничья собака, в поисках скита и терпеливо переносил придирки Антипова, отчаявшегося добиться положительных результатов. Утомительные экспедиции, наконец, закончились возвращением из тайги одного Антипова - Хорек бесследно исчез.

Антипов же неожиданно начал строительство железного рудника: уже вырыли главную траншею и принялись бить две шахты. Вдруг дом Антипова сгорел, и хозяин лишился всего имущества; только небольшая сумма денег в банке да частично заготовленный для строительства материал остались от прежнего, по слухам, большого капитала. Рассчитав на оставшиеся деньги подрядчиков и рабочих, Антипов куда-то уехал.

Через год он появился на заводе и в течение короткого срока построил дом обширнее прежнего, справил хозяйство и возобновил работы на руднике.

Поведение Антипова, некоторые брошенные им по неосторожности фразы и еще ряд признаков навели кое-кого на мысль, что Антипов добился своего - разыскал тайную копь самоцветов.

Но недаром говорили кусинцы, что на самоцветах лежит заклятие трех старцев - Антипов вторично погорел, и его самого еле живого пожарники извлекли из-под рухнувшей кровли. Врачи обнаружили у него, кроме сильных ожогов, серьезную ножевую рану в спине. Больше полугода Антипов пролежал в больнице и, поправившись, вторично исчез. С тех пор вот уже два года он не появляется.

К рассказу Ковригина Морозов отнесся с доверием. Приблизительное описание места, где произошла встреча Хорька со старцами, совпадала с планом Антипова.

Теперь Морозову нечего было больше делать на Кусинском заводе. Он отправился в путь.