Тайна сердца

Глава I. Талисман любви

Уже более четверти часа Теплов стоял незамеченным в темном коридоре у одной из гостевых спален. Часы недавно пробили полночь, а гости давно разъехались. Он ждал. Ждал упорно, непреклонно, настойчиво, с бешено бьющимся сердцем и бледным лицом. Неподвижный, в том же темном костюме, в котором провел весь вечер, молодой человек не спускал настойчивого взора с едва прикрытой двери спальни девушки. Дождь так и лил не переставая. И Илья слышал через открытые двери пустой гостевой спальни, что была за его спиной, как крупные капли барабанят в окно. Внезапно раздался раскат грома. Отсвет молнии озарил комнату, рядом с которой стоял молодой человек. Илья лишь на миг подумал о том, что уже второй раз за сегодня гроза, и это ненормально, ибо зимой даже дождя не должно быть.

Наконец, нужная дверь отворилась, и Теплов стремительно вжался в проем, чтобы скрыться во мраке. Горничная Даши вышла из ее спальни и, плотно прикрыв дверь, не оборачиваясь, поспешила в сторону мраморной лестницы, прикрывая ладонью мерцающий огонь свечи, которую держала в руке.

Дождавшись, когда Аня полностью исчезнет из поля зрения, Илья вышел из своего укрытия и в несколько шагов преодолел расстояние до спальни девушки. С единственной мыслью, бешено стучащей у него в висках, о том, что именно сегодня все должно произойти, Илья нажал на ручку двери. В его сердце горела дикая, дерзкая надежда на то, что травы старика подействовали и окутали девушку приворотным дурманом. Молодой человек быстро вошел в спальню и плотно закрыл дверь. Ключа в замке не было, и он, нахмурившись, решил, что чуть позже непременно запрется на замок.

Даша сидела за трельяжем, боком к нему, в длинном белом пеньюаре, с распущенными волосами. Единственная свеча стояла у изголовья кровати девушки, тускло освещая спальню. Видимо, подумав, что вернулась Аня, девушка даже не обернулась на звук шагов молодого человека и, продолжая мягкой щеткой расчесывать свои длинные волосы, произнесла:

— Ты что-то забыла, Анюта?

Илья ничего не ответил, и лишь начал медленно приближаться к ней, испепеляя изящный притягательный стан девушки темным взором.

Почувствовав неладное, Даша обернулась и едва не вскрикнула. Всего в пяти шагах от нее возвышалась широкоплечая фигура Теплова, все в том же черном бархатом камзоле с бриллиантовыми пуговицами. Раздался раскат грома, и зарево осветило полутемную комнату ярким светом. Она отчетливо увидела бледное лицо Ильи с горящими яркими пронзительными глазами и упрямой складкой на красивых губах. И тут же, полностью повернувшись к нему, она строго спросила:

— Зачем вы пришли?

Молодой человек напрягся и его большое тело как будто вздрогнуло. Он быстро убрал руки за спину, чтобы она не заметила, как они дрожат от напряжения, и глухо вымолвил:

— Поговорить…

Лживое слово сорвалось с его губ. И Даша настороженно взглянув на него, вмиг вскочила на ноги и удивленно воскликнула:

— Поговорить? Так поздно? Вероятно, лучше сделать это утром…

— Нет, — быстро перебил он ее с горячностью и сделал шаг навстречу. Она непонимающе посмотрела на его лицо, и Теплов улыбнулся одними уголками губ, проникновенно спросив: — Ты не сняла мой подарок?

Он восторженно смотрел на открытую шею и часть груди до верха пеньюара. На ее тонкой коже до сих пор красовался синий амулет.

— Нет. Мне хотелось еще немного полюбоваться им, — ответила она просто и тоже по-доброму улыбнулась ему.

Не сводя с девушки восторженного поглощающего взора, Илья ощутил, как все его тело пронизывает сладостная дрожь предвкушения прикосновения. В длинном тонком пеньюаре, который подчеркивал ее стройный стан, с распущенными переливающимися в полумраке волосами, с нежным одухотворенным лицом, с яркими ласковыми глазами, чуть приоткрытыми губами, она показалось молодому человеку невозможно прелестной и манящей.

Подчиняясь внутреннему страстному порыву, он медленно сделал пару шагов и оказался на расстоянии втянутой руки от девушки. Отсюда ее синие чудесные глаза в обрамлении темных ресниц показались Илье огромными. Невольно он поднял руку и, едва прикасаясь к золотым локонам, которые обрамляли ее прекрасное лицо, осторожно провел по ним ладонью и глухо произнес, не отводя пожирающего взора:

— Такие мягкие. — Он приблизился вплотную и склонился над нею. Запустив пальцы в ее густые локоны, прошептал: — Ты такая красивая, Дарёна, что глаз не отвести…

Даша смутилась и отвернулась от молодого человека, опустив взор. Она не понимала, зачем он в ее комнате и к чему говорит все это. В глубине души она осознавала, что это неправильно, оставаться наедине с ним в спальне. Но какое-то неведомое чувство, которое сейчас владело ее существом, неистово желало, чтобы Илья был именно здесь, рядом.

В следующее мгновение губы молодого человека страстно приникли к ее лбу, а руки обвили ее стан, притягивая девушку к груди. Спустя миг он, обжигая своим дыханием ее лицо, проворковал:

— Прелестница моя. — От его слов Даша стыдливо покраснела и попыталась вырваться из его объятий. Однако ее порыв был столь слаб, что молодой человек тут же напряг руки и сильнее прижал ее к себе. — Тише, моя хорошая, не вырывайся…

— Прошу вас, Илья Григорьевич, нехорошо это, — пролепетала она неуверенно, ощущая, что от его ласковых интимных слов ее щечки загорелись румянцем. Понимая, что совсем не хочет, чтобы он опускал ее, она замерла в объятиях молодого человека. Но тихий отголосок разума затвердил ей, что вся эта ситуация слишком вульгарна и неприемлема. Она вновь попыталась отстраниться от него и взмолилась из последних сил: — Прошу, не надо…

В следующую секунду Теплов рухнул перед ней на колени, сильными руками обхватив ее ягодицы. Уткнув лицо в мягкую упругую грудь девушки, он страстно залепетал:

— Нравишься ты мне Дерёна, сил нет. Не гони меня, милая…

Он начал осыпать неистовыми поцелуями ее грудь, живот и руки, сжимая и гладя сильными ладонями ножки, ягодицы и тонкий стан.

— Боже, что вы делаете, — вымолвила Даша, задрожав всем телом. Не в силах устоять на подкашивающихся ногах, она невольно схватилась руками за его широкие плечи, чуть прикрыв глаза от сладостной дрожи, которая пронзила ее тело при его прикосновениях.

Илья ощущал, что совершенно теряет контроль над своими чувствами. Они вырывались из его существа, неуправляемые, дикие и неистовые. Ощущение ее упругого и нежного тела, облаченного лишь в тонкую шелковую ткань сорочки и пеньюара под его руками и горячими губами, ее невинность и притягательность окончательно лишили его разума. Сквозь жгучие поцелуи, которыми осыпал ее тело, он все яростнее шептал страстные слова:

— Горлинка моя… сердечко мое…

Даша ощущала, как все ее тело прямо горит от его дерзких прикосновений и любовных слов. Осознание того, что этот невозможно красивый, статный, вызывающий и притягательный мужчина теперь стоит перед нею на коленях, осыпая ее поцелуями, и шепчет приятные, сладостные речи, вызывало в душе девушки неистовый трепет. Она упивалась его ласками, ликуя оттого, что именно ее он выбрал для проявления своих чувств. В этот момент она ощущала, что Илья не просто приятен ей, а притягателен до такой степени, что она многое бы отдала, только бы он не выпускал ее из своих объятий.

Словно в каком сладостном, упоительном сне, Даша склонилась над его темноволосой головой и запустила пальцы в густые чуть взъерошенные волосы Теплова. Их сила и мягкость вмиг вызвали в сердце девушки невероятное возбуждение, и она, склонившись еще ниже над молодым человеком, приникла губами к его темноволосой макушке.

Отчетливо почувствовав ее ласку, Илья замер и поднял голову. Его глаза горели диким аквамариновым светом, и он прохрипел:

— Дашенька, горлинка моя…

Ее синие глаза мерцали нежным любовным светом, и он понял, что наконец сломил ее оборону, и она полностью в его власти.

Теплов стремительно вскочил на ноги и быстро подхватил Дашу на руки. Уже через мгновение он опрокинул ее на кровать и начал осыпать яростными жгучими поцелуями. Он поспешно освобождал девушку от одежды и с восторгом целовал все открывающиеся обнаженные места. Она же, прикрыв от наслаждения глаза, лежа на спине, выгибалась всем телом навстречу его нетерпеливым рукам, и, приоткрыв рот, сладострастно дышала. Через минуту он полностью освободил ее от немногочисленных покровов, и она обнаженная и трепещущая предстала перед его горящим взором.

Чуть отстранившись, молодой человек невольно пробежался затуманенным от страсти взглядом по ее совершенному юному телу. Она лежала на большой подушке, с запрокинутой головой. Ее прикрытые от истомы глаза, подрагивающий сладкий рот, разбросанные светлые волосы, тонкая шея, округлые плечи, полные упругие полушария грудей с маковками сосков, осиная талия, округлые нежные бедра с золотыми колечками волос в промежности, стройные ноги с изящными ступнями вызвали в существе Теплова бешеную, яростную жажду обладания.

Быстро выпрямившись и вскочив на ноги, он начал стремительно стаскивать с себя одежду, почти обрывая пуговицы и не спуская ненормального взгляда с манящего белого тела девушки. В какой-то момент, когда на нем оставались лишь одни подштанники, Илья заметил, как камень-амулет на ее груди начал переливаться синим светом.

За окном вновь грянул страшный раскат грома. Он вздрогнул, невольно отмечая, что до сих пор гроза не кончилась. Уже в следующее мгновение он приник обнаженным телом к Даше и впился яростным поцелуем в ее приоткрытые губки. Девушка распахнула глаза и, обвив шею молодого человека руками, ответила на его поцелуй. Умелым движением он развел ее ноги в стороны, заняв место меж ее бедер. Одну руку просунув под ее спинку, он чуть приподнял ее легкий стан над кроватью, прижав к себе, а второй яростно стиснул ее полную нежную грудь. Его пальцы задрожали от сладострастного наслаждения, терзая и лаская упругую нежную выпуклость. Почувствовав, что его возбуждение достигло пика, он сильнее впился в ее сладкие губы, властно проникая языком глубже.

Снова раздался сильный раскат грома, и Илья, более не в силах выдерживать дикое напряжение, отстранился от лица девушки и, приподнявшись на одной руке, переместил вторую ладонь под ее затылок, приподнимая голову.

— Дашенька… Даша… — властно и хрипло позвал он, не сводя страстного затуманенного взора с ее прикрытых глаз.

Она услышала его зов и приоткрыла дрожащие веки. В следующий миг Теплов с силой надавил естеством на ее лоно и стремительно овладел ею. Даша невольно распахнула глаза и непонимающе вперилась взором в его лицо, ощущая, как безудержно врывается в ее плоть нечто твердое и горячее. Сильная боль в промежности и зарево молнии, которая в это мгновение осветила ненормальный взор Ильи, вызвали в существе девушки непонятные дикие чувства. Она замерла в руках молодого человека, оказавшись в плену его темного поглощающего взгляда. Даша отчетливо ощущала боль от каждого его стремительного мощного движения внутри нее и то, как его рука упорно сжимает ее голову, заставляя смотреть ему в глаза. Это безумное исступленное действо казалось ей невероятно мрачным и невозможно вульгарным. Она неистово желала спрятаться от горящего властного взгляда Ильи, который проникал в самое ее сердце, но, словно под каким-то гипнозом, не могла.

Она уже раскрыла рот, чтобы запротестовать от боли, вызванной бесчинством, что он творил с ней. Но Илья в неистовом страстном дурмане осознавая, что прошло не менее десяти мгновений, с тех пор как она смотрела ему прямо в глаза, стремительно впился поцелуем в ее губы, заглушая невольный вскрик. Он облегченно выдохнул, понимая, что все сделал так, как велел ему старик. Сквозь бешеное дыхание в чувственной агонии он настойчиво и яростно опускался и поднимался над нежными бедрами девушки, вклиниваясь в ее естество и ликуя от упоения. В следующую секунду он ощутил, как его семя с силой выплеснулось в ее лоно. Затуманенным разумом молодой человек не сразу осознал, что произошло. Тотчас он резко отстранился от Даши и глухо выругался. Уткнулся горячим лбом в ее запрокинутую дрожащую шейку, ощущая, как нежна и гладка ее кожа, и попытался успокоить дыхание.

Девушка не двигалась и, замерев, лежала под ним. Ему едва удалось совладать со своим бешено стучащим сердцем, и спустя несколько минут Илья приподнялся над нею на локтях, лаская взором раскрасневшееся прелестное лицо. Ее глаза были чуть прикрыты, а взор — странный, затуманенный, как будто одурманенный — не отрывался от его лица. Через миг Даша как будто пришла в себя и, приподняв голову, распахнула шире яркие озера глаз и уже хотела что-то сказать. Но Теплов, который так и лежал между ее разведенных ног, боясь, что девушка сейчас скажет не то, что он хотел слышать в данный момент, стремительно наклонился к ее губам. Стиснув ее податливое разгоряченное тело в сильных руках, он вновь овладел ее губами, навязывая ей нежные и властные поцелуи.

Почти полчаса он ласкал, нежил, разминал и гладил ее нежное соблазнительное тело. Его губы покрывали поцелуями ее плечи, грудь, живот, бедра и ножки жгучими поцелуями, не давая девушке вырваться даже на минуту из сладостного капкана неистовых ласк. Уже спустя некоторое время Даша, словно подчиняясь неистовому ритму его рук и губ, начала страстно извиваться под ним, обвивая тело молодого человека руками, как лиана, и сама целовала его в губы и плечи. Через некоторое время Илья снова ощутил нарастающее возбуждение в своих чреслах и, вновь властно раздвинув ее нежные бедра, неумолимо и яростно овладел девушкой. Как и в прошлый раз, она напряглась при его проникновении, ожидая боли, и распахнула глаза, глядя в его темные аквамариновые очи. Но боли почти не было, а через минуту она почувствовала, как стремительные мощные движения его бедер вызывают внутри ее тела неведомые дотоле неистовые жгучие ощущения.

Склонив голову к ее груди, Теплов впился страстным поцелуем в ее грудь, губами лаская и терзая твердый сосок, а его широкие ладони, обхватив ягодицы девушки, властно направляли ее промежность навстречу его телу. Подчиняясь этому безудержному сладостному действу, Даша обвила бедра молодого человека своими стройными ногами, и Илья, быстро среагировав, проворным движением закинул ее голени на свою талию. Через какое-то время, вдоволь насладившись ее нежной грудью, Теплов, так и не прерывая своего неумолимого ритмичного действия, чуть приподнялся на руках, глядя на прелестную девушку, что лежала под ним.

Она же, запрокинув голову, начала выгибаться, словно кошка, выпячивая свои упругие полные грудки вверх. Прикрыв от истомы глаза, она невольно прикусила зубами нижнюю губу. Это великолепное зрелище вызвало новый поток возбуждения в теле Ильи, и он еще сильнее и яростнее задвигался внутри ее лона. Когда она протяжно глухо застонала под ним, молодой человек с шумом выдохнул, ощущая, что ее сладострастный стон проник в самую глубину его души. Он вновь накрыл ее губы своим ртом, дико впившись в нижнюю пухлую губку, и ощутил, что развязка близка. Вновь забывшись, он стремительно вышел из ее нежного лона уже на последних бешеных толчках и выплеснул часть семени на бедра девушки.

Как и в первый раз, Илья не сразу пришел в себя. Лишь спустя некоторое время он, приподнявшись над Дашей, отметил, что она так и лежит неподвижно с прикрытыми глазами, и из ее губ вырывается горячее дыхание. Он медленно перевернулся на спину, увлекая за собой легкое тело девушки. Осторожно положив ее голову к себе на плечо, он сильной рукой притиснул стройный стан к своему телу и устало прикрыл глаза.

Он чувствовал, что еще никогда не был так опустошен и полон одновременно. Как будто вся его душа была вывернута наружу, а сердце полно дикой неистовой любовью к этой юной прелестнице, тихо лежащей на его плече. Прикрыв от упоения и неги глаза, Илья, подняв вторую руку, ласково едва касаясь, гладил округлое плечо и пытался прийти в сознательное состояние. Когда ему это удалось, он, наконец, открыл глаза. Чуть склонив голову и не понимая, отчего девушка не двигается и отчего молчит, он впился изучающим взором в ее лицо и увидел, что сладко спит на его плече. Одна ее рука была прижата к его бедру, а вторая легко лежала на широкой груди. Умиление и сладость оттого, что она так спокойно и быстро уснула, вызвали в сердце молодого человека новый поток любовного возбуждения, и Илья облегченно и громко вздохнул.

Блаженная счастливая улыбка озарила его лицо. В этот момент Илья отчетливо ощущал, что истинно, глубоко счастлив. Как раз покладистость Даши, ее сладость, ее красота и страстность потрясли его до глубины души. Теплов осознавал, что отныне не просто не сможет отказаться от девушки, но непременно сделает все возможное и невозможное, чтобы Даша навсегда осталась рядом. На миг он вспомнил об амулете, что до сих пор сиял на ее тонкой шее, понимая, что Брозер был прав, и все произошло именно так, как предрекал старик. Илья нахмурился и подумал о том, что именно дурманящий аромат трав помог ему так легко сломить бастионы девушки и овладеть ее телом. И это осознание тут же омрачило его сердце, и блаженная улыбка исчезла с лица. Илья горестно осознал, что для всех Даша — его сестра, и то, что совершилось в эту ночь, не должно было произойти никогда. Так было для всех, но только не для него. Илья ощущал, что любит Дашу искренне, страстно, неистово и совсем не как брат, а как влюбленный.

Теплов долго лежал, обнимая спящую девушку, думая обо всем, что случилось нынче, и как с этим всем жить. Лишь спустя некоторое время он утвердился в некоторых вещах. Никто не должен знать об их близости, но это только пока. Вероятно, скоро, едва он разрешит основные дела, они вместе с Дашей смогут уехать за границу под вымышленными именами. Там, скрывая ото всех, что они брат и сестра, он сможет открыто любить ее, не опасаясь осуждения общества. За границей они смогут жить долго, безбедно и даже, возможно, обвенчаться и стать для всех мужем и женой на бумаге. Ведь в этот момент Илья записал Дашу в своем сердце именно женой. И другой она не могла быть. Эта нежная прелестница должна была полностью принадлежать только ему, только его она должна была называть своим мужем и только с ним быть всегда рядом. С этими гнетущими мыслями Илья наконец уснул около трех часов ночи.

Глава II. Грешница

— Да что же это барышня?! — всхлипнула Аня, едва подошла к кровати и, видя, как Теплов, лежа в постели девушки, по-свойски обнимает Дашу, а ее голова лежит на его плече.

Резко открыв глаза, Илья вмиг проснулся. Светало. Даша тоже заворочалась и, чуть приподнявшись на руке, спросонья непонимающе уставилась на молодого человека, который лежал рядом. Аня вдруг завыла белугой, и Даша, словно опомнившись, мгновенно отодвинулась от Ильи и посмотрела на него ошалевшими глазами. В это мгновение дурман ночи спал с ее глаз и в ее голове стали отчетливо всплывать воспоминания о сегодняшней ночи.

Аня запричитала сильнее. Приподнявшись на локтях, Теплов протянул руку к Даше, но та, как ошпаренная, резко сев на постели, вмиг отодвинулась от него, испуганно зажав рот ладонями. Видя ее безумный взор, молодой человек выругался и спрыгнул с кровати.

— Чего воешь, дура?! — возмутился он, отталкивая Аню с дороги.

Накинув на себя шелковую рубаху и быстро застегнув ее на нижние пуговицы, молодой человек подхватил остальные вещи, слыша, как Аня в углу причитает. Бросив через плечо взор на Дашу, которая так и сидела — обнаженная, с распущенными волосами — на кровати и, будто затравленный зверек, как-то ненормально смотрела на него, Илья поджал губы, понимая, что надо немедленно уходить, пока еще кто-нибудь не вошел в спальню. Устремившись к двери, он на ходу угрожающе бросил горничной:

— Только слово скажешь кому, в Сибирь в кандалах пойдешь, поняла?!

Увидев испуганный понятливый взор крепостной, Илья, босой, в одной рубахе, с одеждой в руках, немедленно скрылся в темном коридоре. Аня бросилась к хозяйке и через слезы пролепетала:

— Когда же он пришел, окаянный?

Даша молчала и лишь диким взором смотрела на горничную и отрицательно мотала головой. Аня убрала одеяло, лежащее на постели, и обе девушки уставились на кровавые пятна на простыне.

— Барышня! Дарья Сергеевна, как же это? — вскричала испуганно Аня, устремив жалостливый взор на хозяйку. Та как-то вся сжалась и несчастно всхлипнула, сильнее качая головой и твердя:

— Не пойму, Анюта, не пойму.

— Ох, беда-то какая, — произнесла Аня и ласково попросила: — Вы бы встали, барышня, я уберу тут все, пока никто другой не увидел.

Даша медленно кивнула и осторожно слезла на пол. На шатающихся ногах, скрестив руки на груди, дрожащая, в непонятном нервном состоянии девушка устремилась в ванную комнату.

Она долго смывала со своего тела следы проведенной в объятиях Теплова ночи и не понимала, отчего все так случилось? Самое страшное, что Даша помнила абсолютно все. Все свои поступки и все действия, и слова Ильи. И осознавала, что сама, по собственной воле отдалась ему и была рада его объятиям и ласкам. Она сама обвивала ногами его мощный торс, стонала и целовала его в губы. Но отчего-то только теперь она поняла, что все это грешно и омерзительно, а не тогда ночью. Нет, ночью она сама жаждала, чтобы молодой человек продолжал, и сама хотела его поцелуев, таяла от его слов и объятий. Она прекрасно все помнила сейчас и в ужасе не понимала, отчего так себя вела.

— Давайте я помогу вам, барышня, — появилась рядом горничная и начала проворно намыливать бедра и ноги Даши, стоящей в глубоком тазу, и поливать ее из большого кувшина. — Не холодно, барышня?

— Нет, — пролепетала та с горечью. — Боже, как все ужасно, Анюта, до жути ужасно…

В этот момент взор Даши упал вниз, и она увидела, что синий кулон все еще находится на ее шее. В неистовстве и истерике она начала дергать украшение, пытаясь снять его и более не видеть подарок Теплова, который явственно напоминал ей о ее гнусном поступке. Аня тут же запричитала:

— Позвольте, я помогу вам! — горничная умело расстегнула цепь и, сняв украшение с тонкой шеи, положила кулон на туалетный столик. Вскинув на хозяйку обеспокоенные глаза, Аня настойчиво спросила: — Что ж вы его не прогнали, когда он заявился-то? Что ж не закричали?

— Я не понимаю, Анюта, — лепетала Даша, устремив влажный от слез взор на горничную, которая уже вытирала ее полотенцем. — Знаешь, как это страшно ни звучит, в те моменты, когда он обнимал меня, мне нравилось это.

— Ох! Неужто?

— Да, Анюта, и это самое ужасное! Я не хотела его останавливать. Словно это была не я, словно была не в себе. Мне чудилось, что он единственный, желанный на всем белом свете, — Даша помолчала и, нервно посмотрев на Аню, добавила: — Но сейчас, поутру, мне вовсе так не кажется. И я опорочена, — она судорожно сглотнула и в истерике вскрикнула: — Я вся в грязи, понимаешь?! Вся развратная, грязная, порочная!

— Барышня! Да что вы, не говорите так! — воскликнула удрученно горничная, схватив девушку за запястья, пытаясь успокоить ее.

— Да, да, именно так, Анюта. Еще вчера все можно было изменить, а теперь поздно! Так поздно. Я пропащая, совсем пропащая, за все это гореть мне аду… — закончила она траурным загробным голосом, и по ее щекам потекли горькие слезы боли и страдания.

— Вам-то за что же?! — выдохнула Аня и молниеносно обняла Дашу, прижав к себе, грозно произнесла: — Это он, ирод окаянный, во всем виноват! Только он распутник, не пожалел вас нисколечко! Ему одному и ответ на том свете держать. Вы, Дарья Сергеевна, успокойтесь, все забудется, пройдет.

Аня начала ласково гладить хозяйку по голове. Вдруг Даша как-то вся передернулась и глухо испуганным голосом всхлипнула:

— Теперь никто не женится на мне! И видно одна дорога мне — в монастырь.

— Ох, да что ж вы себя изводите, барышня? — промямлила Аня и, отстранив девушку от себя, посмотрела в ее влажные от слез синие глаза. — Говорите вы так наивно. Ведь не все под венец девицами идут.

— Как это?

— Да так. Вы думаете, все богатые девицы до свадьбы себя берегут? Дак нет же. Какое же вы еще дитя, — заявила Аня со знанием дела. — Я сама не раз слышала, как дворяночки сначала по любви на сеновале с любимыми первый раз балуются, а потом за стариков замуж выходят по воле родителей. До крови себе палец сильно порежут, да и измажут простыню. А муж-то старый или постылый, даже и не знает, что он не первый у них.

— Ужас какой.

— Пойдемте в комнату, барышня, а то совсем замерзнете, — заметила Аня, видя, как кожа девушки съежилась от холода. Горничная услужливо накинула на ее плечи мягкий шелковый пеньюар и добавила: — А приказчик-то наш здешний, Мирон Ильич, вообще в первую брачную ночь всех самых красивых невест к себе требует. Сам, значит, обихаживает девку да бабой делает, а уж потом ее суженому мужу возвращает.

— Аня, да что ты такое говоришь? — опешила Даша, которая уже залезла на кресло и, поджав ноги, несчастно смотрела на горничную, которая металась по спальне, прибирая вещи.

— То и говорю. Пару лет назад по весне случай был. Одна девка не пошла к нему по приказу. Дак Мирон Ильич так осерчал, что велел всыпать ей двадцать плетей, да и ее жениху сорок. Мамка той девицы побежала жаловаться барину нашему покойному, а тот лишь плечами пожал, да и прогнал ее с глаз долой. А Мирон Ильич как узнал про то, что жаловались на него хозяину, вмиг еще сильнее разгневался и после наказания спровадил мужа девицы в армию, солдатом, чтоб его на войне пришибло. А девицу ту себе в любовницы после взял, да все грозил, что, ежели сама ходить к нему не будет, то до смерти забьет на конюшне.

— Аня, да как же так можно? С живыми людьми-то? — пролепетала Даша, смотря дикими глазами на Анюту.

— Можно, барышня, мы ж крепостные, подневольные. Что велено, то и делаем, а если супротив идем, то и бьют как скотину.

— А эта девица теперь как?

— Да как, смирилась. А через пару месяцев приказчик остыл к ней и отстал. Ребеночка, правда, она понесла от связи той, сыночка, — произнесла Аня, заправляя кровать. — Да вы, барышня, знаете ее. Это Фёкла-солдатка, что в мастерской работает.

— Это с которой Илья Григорьевич… — догадалась Даша.

— Ну с ней.

— А как же муж-то ее на войне, все еще жив?

— А кто ж знает? Ему двадцать пять лет служить, если только калекой не вернется, тогда меньше.

— Оказывается, эта Фёкла горемычная душа, — с жалостью сказала Даша. — Знаешь, мне отчего-то жаль ее. Ты бы, Аня, спросила, может, нужно ей чего? Может, мальчику ее что надобно? Я с Ильей Григорьевичем поговорю.

— Да что она несчастная-то? — подняла удивленно брови Аня. — Теперь-то ее жизнь совсем наладилась. Она сама мне на днях сказывала, что любит она барина нашего, и когда он зовет ее к себе, то рада-радешенька. А он за то ей еще и деньжищ кучу дает. Она все складывает да приговаривает, что сынку это ее, на вольную копит.

— И все равно это все как-то дико, — признала Даша и вдруг встрепенулась, устремив внимательный взор на Аню, которая уже складывала платья Даши в шкафу, спросила: — А Мирон Ильич все так же девиц неволит?

— Ну да, — пожала плечами Аня, чуть обернувшись. — Правда, нынче не так часто балует. Старый уже стал, силы те.

— Непременно поговорю на днях с тетушкой, — заметила твердо Даша. — И попрошу ее, чтобы она пригрозила ему, чтобы больше не трогал девиц.

— Не поможет, барышня. Марья Ивановна не будет вмешиваться.

— Тогда с Ильей Григорьевичем поговорю.

— Попробуйте, барышня, но мне кажется, после сегодняшнего вы Илью Григорьевича долго видеть не захотите.

— Ты права, Анюта, мочи нет смотреть на него.

— Да вы не волнуйтесь, Дарья Сергеевна. Наши девицы уже научились дурить-то старого управляющего. Они со своими сужеными за неделю-другую до свадьбы жить начинают как муж и жена. А к Мирону Ильичу один раз сходят после венчания, да он и отстанет. А они дальше живут-поживают со своими законными мужами.

Даша невольно обратила взор в окно и увидела, что стекла покрыты узорным инеем.

— А что, Анюта, похолодало?

— Да, барышня, еще как. Почти полночи ливень с молниями гремели, а к рассвету холодать стало, да так быстро, что уже теперь жуть как холодно. Словно опять зима лютая вернулась, а что было в последние два дня, не понимаю…

В тот долгий день Теплов был сам не свой. Сначала, вернувшись поутру в свою пустынную спальню, Илья долго стоял у окна, пытаясь осознать и понять, что ему делать дальше. Темная страстная мысль точила его существо — о том, что отныне Даша всецело принадлежит только ему, и уже никто не вправе отобрать у него девушку.

Спустившись к завтраку, молодой человек, считая минуты, надеялся до последнего, что она спустится к трапезе. Но, как обычно это бывало после ссор, Даша не появилась в столовой. С мрачными думами и с тоской в сердце он направился в кабинет и едва смог выдержать полчаса работы без нее. Весь в терзаниях и желании вновь увидеть обожаемую девушку он послал слугу справиться о здоровье Дарьи Сергеевны и получил ответ, что последняя волне здорова, но у нее обычное женское недомогание.

Что это было за недомогание, Илья не знал, ибо прекрасно помнил, что этой ночью она прекрасно себя чувствовала. Однако он понимал одно. Даше нужно время, чтобы осознать все произошедшее между ними, оттого решил подождать, чтобы она немного упокоилась. К обеденной трапезе она так же не явилась. И Теплов уже ощущал, что его всего переполняет неистовое желание прикоснуться к ней или хотя бы увидеть. Не в силах найти себе место дома, он ускакал верхом по делам.

Вернулся к вечернему чаю, который подавали в пять вечера, воодушевленный надеждой на то, что Даша хотя бы теперь спустится вниз. Даже не заходя в залу, молодой человек через приоткрытую дверь из коридора отчетливо увидел, что в чайной были лишь Лиза, Марья Ивановна и Оленька. Так и оставшись в коридоре, Илья быстро сделал знак слуге, чтобы тот приблизился. Холоп подошел и поклонился. Молодой человек тихо приказал:

— Пошлите за Дарьей Сергеевной. Скажешь, что Марья Ивановна зовет ее пить чай.

— Дак барышни нету дома, барин, — ответил лакей.

— Как нет? — опешил Илья. — А где же она?

— Полчаса назад она спросилась у Марьи Ивановны и в церковь ушла.

Теплов помрачнел, а затем его лицо просветлело. Он понял, что это просто подарок судьбы, и он сможет увидеть Дашу, да еще и вдали от посторонних глаз. Молодой человек немедленно осведомился:

— В Святую Троицу она пошла?

— Да, Илья Григорьевич, вроде про нее сказывала.

Илья сорвался с места и почти бегом устремился обратно в парадную. Окликнув Тихона, который еще не успел убрать его меховой кафтан, Илья вновь облачился и, стремительно нахлобучив меховую треуголку на голову, выскочил на улицу. Лука уже увел его жеребца со двора. И Теплов, недовольный тем, что конюх уж больно проворен, устремился быстрым шагом к стойлам.

Закат уже окрасил в красные тона обледеневшую, покрытую грязным снегом землю, и молодой человек вновь поежился от холода. Проворно ступая по проталинам, он пару раз чуть не оступился, было жутко скользко. Вчерашняя оттепель, а за ней сильный мороз были тому причиной. Приблизившись к конюшням, Илья вошел в мрачное помещение и гаркнул что было мочи:

— Лука!

Он едва прошел внутрь, как навстречу ему из стойла вышла Фёкла, в теплой душегрее и красной юбке. На голове женщины был паток. Она сжимала в руках пустое ведро и, видимо, вышла на голос Теплова.

— Илья Григорьевич, он там, в конце, — указала Фёкла, заискивающе улыбаясь. Илья мрачно безразлично взглянул на молодую бабу и уже устремился в указанную ею сторону, как она вдруг встала у него на пути. — Илья Григорьевич, — произнесла она просительно, устремив на него страстный любовный взор.

— Чего тебе? — спросил он раздраженно.

— Позвольте, я поправлю, — проворковала Фёкла и подняла руку к кафтану молодого человека. Она осторожно поправила его загнувшийся меховой воротник. Медленно убрав руку, притиснулась к Теплову. Чуть опаляя кожу подбородка Ильи горячим дыханием, она тяжко страстно вздохнула: — Вы совсем меня позабыли, Илья Григорьевич.

Теплов метнул на Фёклу недовольный взор и проскрежетал:

— Ты это чего еще липнуть ко мне вздумала? Знай свое место! А ну пусти!

Он почти неучтиво оттолкнул ее в сторону и поспешил в другой конец конюшни. Фёкла горестным взором проводила высокую удаляющуюся фигуру Ильи, несчастно вздыхая.

Уже через четверть часа Теплов остановил жеребца перед церковью. Привязав коня к столбу, торопливо поднялся по высокой лестнице в церковь и вошел внутрь. Тотчас ему в нос ударил сильный запах ладана и горящих свечей. Теснота, духота церкви вызвали у него чувство брезгливости, и он, тихо извиняясь, прошел немного вперед, ища в пределе для женщин фигурку Даши.

Только со второго беглого осмотра Илья увидел ее у большого распятия, почти у алтаря. Она была одета в синюю вышитую шубку и пуховый белый платок. В церкви было зябко и влажно, ибо она не отапливалась. Вперед было не протиснуться, так как люди стояли плотно друг к другу. Теплов вспомнил, что сегодня церковный праздник, оттого так много народу. Он простоял внутри около получаса, отметив, что служба уже скоро окончится. Задыхаясь в небольшом помещении от духоты, молодой человек вышел наружу на паперть, намереваясь дождаться девушку здесь.

Нервными движениями он то и дело стряхивал со своего кафтана падающие снежинки и мерял ногами паперть, ходя от ворот до высокого крыльца церкви. Со стороны могло показаться, что молодой человек пытается согреться, но Илья двигался, чтобы хоть немого отвлечься от своих гнетущих дум. Его сводило с ума одно дикое, неистовое желание — желание увидеть Дашу вблизи, прикоснуться к ней и наконец объясниться с нею. Он непременно хотел знать, что она думает теперь об их отношениях и в каком она душевном состоянии.

Нервно комкая платочек, Даша в очередной раз приложилась губами к распятию и горько вздохнула. Служба подходила к концу, а девушка так и не обрела душевного спокойствия и избавления от печальных дум, которые не хотели покидать ее существо. Она вновь отошла назад, вместо молитвы думая о своем невыносимом положении.

До сих пор в ее ушах стояли слова попа, к которому она сегодня специально пришла на исповедь. Не в силах скрывать правду и желая только одного, узнать, как ей быть, ибо больше ей поделиться было не с кем, Даша рассказала священнику про то, что сегодня ночью ее брат обесчестил ее. Старый поп, полный, потный и неухоженный, внимательно выслушал девушку и важно сказал:

— Ваш братец, Илья Григорьевич, — очень уважаемый человек и вряд ли способен на то, о чем вы ноне рассказали мне, Дарья Сергеевна.

— Но это правда.

— Даже если это и так, то что с того? Ну, немного побаловался с вами… От вас не убудет. А как прихожанин Илья Григорьевич очень щедр. В прошлом месяце аж пятьдесят тысяч серебром пожертвовал на нужды церкви. Да ему за такие благодеяния наш настоятель очень благодарен. Оттого особого греха я за ним не вижу, — добавил он цинично, как-то гадко причмокивая губами. — Поди, сама соблазняла его.

— Нет, совсем нет, — пролепетала Даша несчастно и вскинула влажные от слез глаза на попа.

— Знаю я вас, нынешних молодых девиц. Платья полуголые, да и стыда вовсе нет.

— Я, — Даша замялась, отчего-то вспомнив, что действительно накануне на ней было надето сильно открытое белое платье. Возможно, исповедник был прав, и она действительно стала невольным соблазном для Теплова? Она тяжело вздохнула и спросила:

— И что же мне делать?

— На вашем месте, Дарья Сергеевна, я бы помалкивал обо всем. Не дело это выносить сор из избы.

Даша смиренно кивнула и, попросив благословения у попа, вышла из исповедальни, еще более удрученная и нервная, чем когда зашла туда четвертью часа ранее. Она отправилась в церковь для того, чтобы хоть немного отвлечься от мучительных горестных дум, которые терзали ее весь день, а теперь ощущала, что не получила даже минуты спокойствия, а только еще больше расстроилась. Она не понимала, отчего поступок Теплова кажется ей аморальным и гадким, а поп, который должен был следить за благочестием своей паствы, даже на словах не осудил Илью.

Служба окончилась, и Даша направилась со всеми людьми к выходу. У распахнутых дверей она замешкалась, пропуская вперед грузную купчиху с тремя малыми детьми, которые тянули мать в разные стороны и что-то требовательно горланили. Чуть задержавшись в проеме двери, Даша невольно обратила взор вниз на паперть, где было уже полно вышедшего народа. И тут же заметила высокую широкоплечую фигуру молодого человека, в темно-синем дорогом кафтане. Теплов, а это действительно был он, в этот момент, подняв голову, смотрел в ее сторону. Даша, словно подчиняясь сильному испугу, стремительно попятилась назад, нечаянно наступив на ногу мужчине в офицерской форме. Она быстро извинилась и, резко развернувшись, устремилась обратно внутрь церкви.

Едва войдя в уже пустынный правый предел, она начала нервно думать, отчего Илья оказался на паперти? Единственная мысль, которая родилась в ее головке, была о том, что он поджидал именно ее. Как делал это уже когда-то, несколько недель назад, когда они в первый раз вдвоем ездили на прогулку. Закусив до боли губу, она начала лихорадочно размышлять, что ей делать? В этот миг она совершенно не хотела встречаться с ним. Это было для нее равносильно тяжкой муке. И тут она увидела, как маленький дьяк в дальнем пределе, что у алтаря, открывает боковую дверь и выпускает на улицу того самого попа Алексея, что исповедовал ее. Даша стремительно метнулась к дьякону. Она приблизилась в тот момент, когда он уже задвинул железный засов.

— Батюшка! — воскликнула Даша. — Вы не могли бы выпустить меня здесь? Там народу полно, а я так опаздываю.

— Но как же, барышня? Этот проход через кладбище идет, а теперь темнеет уже. Вы что ж, через него пойдете?

— Пойду, что такого? Эта же дорога сразу на Вознесенскую улицу выходит?

— Ну да, так и есть.

— Вот и хорошо. Как раз я дорогу до дома сокращу в два раза. Прошу, позвольте мне выйти здесь.

— Ну, как хотите, — пожал плечами дьякон и, вновь открыв тяжелый засов, выпустил Дашу наружу.

Холодный воздух охладил пылающее лицо девушки, и она, не мешкая ни секунды, почти бегом устремилась по узкой тропе через мрачное кладбище, стараясь не оглядываться по сторонам. Единственная мысль владела девушкой в этом момент. Как можно быстрее добраться до дома, чтобы Илья не догнал ее. Она пролетела жутковатое пустынное кладбище менее чем за четверть часа и действительно, как и предполагала, оказалась у водонапорной башни, которая располагалась всего в квартале от их особняка. Остальную дорогу, также бегом, она преодолела за меньшее время и вернулась домой около девяти часов. Справившись у дворецкого и узнав, что Теплов еще не возвращался, Даша влетела на второй этаж и укрылась в своей спальне.

Спустя четверть часа, после того как Илья заметил Дашу в проеме широких церковных дверей, он не выдержал и сам поднялся по лестнице в церковь. Сначала он подумал, что Даша что-то забыла и поэтому вернулась. Оттого терпеливо ждал девушку внизу на паперти, не спуская напряженного взора с выхода. Когда молодой человек вошел в пустынную церковь, он увидел лишь маленького старика-дьяка, который гасил свечи. Окинув быстрым взором церковь, Илья отметил, что девушки нет. Он приблизился к старику и спросил:

— Вы, милейший, не видели здесь девушку в синей вышитой шубке и белом платке, светловолосую?

— Молоденькую, с большими глазищами? Кажется, ее Дарьей кличут? — просил дьяк.

— Да, — кивнул Теплов.

— Дак она через боковой предел вышла, я ей сам дверь отворял.

Теплов опешил и вмиг помрачнел. Он отчетливо осознал, что Даша увидела его и решила отчего-то ускользнуть от общения и вытворила подобную штуку. Это не понравилось ему, и он, кусая от досады губы, проворно вышел на мороз. Быстро оседлав жеребца, молодой человек поскакал к дому. Как он и предполагал, дворецкий доложил ему, что Даша вернулась еще четверть часа назад и сразу же поднялась в свою комнату, отказавшись от ужина. Эти игры в прятки уже порядком надоели Теплову, и он в мрачном настроении поднялся наверх, намереваясь немедленно поговорить с девушкой и выяснить все на чистоту.

Не раздеваясь и только еще внизу отдав дворецкому шляпу и перчатки, Илья приблизился к нужной спальне и нажал на ручку. Дверь оказалась заперта, и он, нахмурившись, тихо, но настойчиво постучал.

— Дарёна, — позвал он, приглушая голос. Вновь постучал, но уже сильнее. За дверью послышались шорохи. И молодой человек, предчувствуя долгожданную встречу, добавил уже громче, но просительно: — Дарёна, мне поговорить с тобой надобно. Отопри…

За дверью раздались приближающиеся шаги. Щелкнул замок, и дверь распахнулась. Теплов, ожидая увидеть стройный силуэт девушки, непонимающе уставился на крепко сбитую полногрудую фигуру Ани и невольно напрягся.

— Вы что-то хотели, барин? — спросила горничная как-то недовольно и, выйдя к молодому человеку в коридор, прикрыла за собой дверь.

— Мне с Дарьей Сергеевной поговорить надобно. Пусти, — добавил настойчиво и властно Илья.

— Барышня спит уже. Устала сильно, намерзлась. Дак едва прилегла и сразу же уснула, — соврала Аня, подтвердив свои слова упорным взором.

От бессилия он сжал кулак и побледнел. Эти недомолвки девушки, увертки и нежелание видеть его действовали ему на нервы. Чутье твердило ему, что Даша не спит, а эта мерзкая Анька специально все это выдумала, чтобы только не допускать его в спальню. Видя, что Аня настроена решительно, Илья стиснул зубы, чтобы сдержаться и не вытворить нечто такое, о чем бы он потом сожалел. Он глухо выдохнул и все же решил отступить на сегодня. Метнув на горничную злой взор, он резко повернулся и пошел прочь, намереваясь теперь спокойно поесть, ибо из-за этой непредсказуемой своевольной девицы он не ел сегодня нормально ни разу.

Глава III. Защитница

Почти с шести утра на следующий день Илья бродил по дому в подавленном и нервном настроении. Им владело болезненное навязчивое желание видеть Дашу. Он жаждал утонуть взглядом в ее синих глазах, услышать мелодичный голос хоть на миг, ощутить ее сладкий притягательный аромат, прикоснуться к ручке лишь единственным поцелуем. Все эти муки и желания терзали сердце молодого человека. Страстные думы о ней сводили его с ума, не давая думать ни о чем другом.

После завтрака, на котором Даша так и не появилась, вновь сославшись на недомогание, Теплов, почти ничего не съев, молча удалился в свой кабинет, даже не соизволив ответить на вопрос Марьи Ивановны, здоров ли он? Там, еле дослушав до конца доклад одного из управляющих дальней деревни, Илья, не поняв содержания фраз управляющего, без лишних вопросов распрощался с ним. Велев слуге пока никого не пускать, около десяти утра он, более не в силах выносить эту муку, словно одержимый, вновь направился к комнате Даши. Едва приблизившись к двери, он ощутил, как сердце бешено колотится от предвкушения встречи с нею. Как и накануне, дверь оказалась заперта. Теплов поджал губы от досады и осторожно постучал. В комнате было тихо. Он постучал громче, напряжено смотря на запертую дверь. Через минуту он отчетливо услышал приближающиеся шаги. Приник лбом к створке и страстно выпалил, чуть приглушая голос:

— Дашенька, ты слышишь меня? — Шаги замерли у двери, и молодой человек срывающимся голосом заворковал: — Открой, горлинка моя.

Из комнаты не доносилось ни звука.

Аня, стоящая у самой двери, сделала рукой вопросительный знак барышне, застывшей у окна. Даша, же которая отчетливо слышала все речи Теплова из-за закрытой двери, отрицательно замотала головой, печально вздохнув. Аня понятливо кивнула, вновь обернулась к двери, не собираясь открывать.

— Даша, милая, отопри. Я же слышу, что ты здесь стоишь, — уже настойчиво и более громко произнес Илья, и ручка под его сильной рукой заходила ходуном. Опять девушки обменялись молчаливыми жестами и притаились. Он же сильнее затряс дверную ручку и уже угрожающе и в то же время моляще приказал: — Дарёна, открой! Я ведь за ключом сейчас пойду и все равно войду. Сама лучше отопри!

Даша вдруг ощутила в сердце странное неведомое дотоле жалостливое, трепетное чувство к Теплову. Она приложила ручку к кулону со шпинелью, надетому на ее тонкую шею. Девушка просто влюбилась в этот переливающийся синий камень, потому еще вчера снова надела украшение, хотя еще поутру почти не могла спокойно смотреть на него. Сегодня же, едва встав с постели, Даша вновь надела кулон, подобрав к нему простое белое платье с еле заметным цветочным узором. И в течение утра то и дело подходила к напольному зеркалу и любовалась тем, как насыщенный цвет камня подчеркивает синеву ее глаз, придавая ее лицу сияние.

Дверь уже начала сотрясаться. Аня, сделав жест рукой Даше не двигаться, повернула ключ в замке и, открыв дверь, распахнула ее и вышла к Теплову в коридор. Как и накануне, Илья чуть попятился и недовольно взглянул на Аню.

— Вы что-то хотели, Илья Григорьевич? — спросила горничная, затворяя за собой дверь.

— Мне надо с Дарьей Сергеевной поговорить.

— Она еще не одета, барин, — сказала уклончиво Аня. — Вы бы зашли попозже.

— Мне сейчас надобно, отойди! — приказал, уже заводясь, молодой человек и нахмурился.

— Не гневайтесь только, Илья Григорьевич… но барышня не желает с вами говорить, — быстро выпалила она правду, уже без уверток.

Сжав челюсти и окончательно разозлившись, он прорычал:

— Уйди с дороги, нахалка!

Он неучтиво схватил Аню за плечо, желая отодвинуть ее с дороги, но та вдруг дико заголосила:

— Илья Григорьевич, барышня неодета! Не дело это видеть ее в таком виде!

Она начала упираться руками, встав в проходе и не давая сдвинуть себя с места. Теплов побелел от ярости, ощущая, что готов выкинуть что-нибудь гадкое, и уже сжал кулак, намереваясь поставить раз и навсегда эту наглую Аньку на место.

— Ильюша, что здесь происходит? — вдруг раздался в коридоре голос Марьи Ивановны.

Резко обернувшись на приближающиеся шаги матери, молодой человек поджал губы и побледнел еще сильнее.

— Илья Григорьевич хочет поговорить с Дарьей Сергеевной, а она неодета. И никак не хочет попозже зайти! — выпалила Аня и просяще посмотрела на Теплову. Марья Ивановна перевела укоризненный взор на высокую фигуру сына и заметила:

— Аня права, не дело это. Ты бы, Илюша, в гостиной лучше подождал, когда она спустится.

Сжав кулак до боли, он ощутил. что ему не хватает воздуха. Они что, все сговорились? И делают это специально? Только бы он не смог приблизиться к Даше?

— Матушка, я знаю, что Анька врет! А Дарья прекрасно все слышит и, видимо, намеренно решила позлить меня! — пророкотал Илья так громко, чтобы Даша тоже все услышала из-за полуоткрытой двери.

— Ильюша! — воскликнула Марья Ивановна. — Зачем ты так?! Ступай вниз. Я поговорю, с Дашенькой. Она скоро спустится, обещаю, и поговорит с тобой.

Илья вдруг ощутил, что ведет себя до крайности глупо. И все три женщины наверняка в душе уже смеются над ним. Оттого он глухо выдохнул и зло процедил матери:

— Не надо говорить ни с кем. Как-нибудь переживу!

Он вихрем развернулся и направился стремительным широким шагом к лестнице.

Когда Марья Ивановна спустя четверть часа покинула спальню девушки, Даша облегченно вздохнула и устало опустилась на кресло. Она так и не призналась тетушке во всем, хотя и очень хотела, но побоялась расстраивать ее.

— Как я устала притворяться, Анюта, — пролепетала Даша, устало прикрыв глаза.

На улице раздался шумный цокот лошадиных копыт. Аня, уже запрев дверь на ключ, быстро приблизилась к окну и отодвинула занавесь, оглядывая снежный двор.

— Илья Григорьевич, поскакали куда-то верхом, — заметила горничная, когда топот копыт стих, и добавила: — Как бешеный помчался, едва Луку на задавил.

— Знаешь, Анюта, мне жаль его, — вдруг тихо сказала Даша, гладя пальчиками выпуклый теплый синий камень, украшающий ее шейку.

Аня повернулась к хозяйке и пораженно спросила:

— Его жаль?

— Да, — вздохнула тяжело девушка. — Мне сегодня отчего-то очень жалко его.

— Вашего братца-злодея жалко? — выпалила горничная, сверкая на девушку глазами.

— Не говори так, не злодей он…

— Как же! Вас иссильничал и не злодей? Еще какой пакостник! Демон!

— Что ты, Анюта! — опешила Даша и покачала головой. — Мне кажется, что он сам запутался и не знает, что творит.

— Дарья Сергеевна, голубушка, да вы еще его и оправдываете? Вот новость! Все он прекрасно знает, что творит. И сейчас, видимо, новую гадость какую относительно вас думает! Вижу я по взгляду его ненормальному. Неужели вы не понимаете, что погубит он вас?!

— Чувствую, страдает он, — заметила девушка и прикрыла глаза. Ее сознание вызвало перед ее взором силуэт Ильи. Высокий, поджарый и притягательный в зеленом мундире и шляпе с меховой опушкой.

— Дарья Сергеевна, да вы что?! — воскликнула Аня и, наклонившись к хозяйке, схватила ее за запястья и чуть потрясла. Та открыла глаза и уставилась затуманенным взором на горничную. — Он же брат вам! Как же вы можете оправдывать то, что он с вами сделал? Грех это!

— Анюта, я вчера на исповеди все попу рассказала. А он мне в ответ, что греха в поведении Ильи не видит. Сказал, что жертвует братец много на церковь и что он богоугодный христианин.

— Как же, скажут эти попы другое. Им бы деньги из людей выманивать, да и только. Вы меня послушайте. Суд-то людской знаете какой строгий?! Узнает кто, что блудил с вами братец-то ваш, да еще и до свадьбы, вмиг имя ваше в осуждении будет. Потом вовек не отмоетесь. Сами же сказали, что замуж хотите. А Илья Григорьевич никогда не сможет жениться на вас. Развратит вас да бросит, как вещь ненужную. Ему-то что? Он мужчина, да еще и с достатком большим, с него спрос другой. Многие за него замуж пойдут да глаза на прошлое закроют. А на вас-то горемычной кто потом женится, если вся столица будет склонять ваше имя в содомском грехе?

— Ох, — пролепетала горестно Даша и опять закрыла глаза. — Как ты все же права, Анюта. Я что-то так запуталась. Вроде знаю, как надобно делать, а как подумаю о нем, так в жар бросает, а сердце сильно стучит и словно пытается понять его.

— Нечего понимать его, барышня. Вы гоните его прочь от себя, пока есть силы, — сказала наставительно горничная. — И вообще, лучше бы вам уехать куда-нибудь.

— Куда же?

— Да хоть в деревню.

— Но Марья Ивановна туда только весной поедет, что же я одна поеду?

— И что ж? Зато подальше от братца вашего будете.

В этот момент раздался громкий стук в дверь.

— Это кто еще? — удивилась Аня.

Горничная быстро подошла к двери и, распахнув ее, попятилась. В комнату вошел приказчик, а за ним Фёкла и Татьяна, горничная Марьи Ивановны.

— Вы извините, барышня, — начал важно приказчик. — Илья Григорьевич распорядились, чтобы отныне вашей горничной была Фёкла. А Аньку на кухню к Никитичне в помощь отправим.

Опешив от сказанного управляющим, Даша вмиг вскочила на ноги и воскликнула:

— Как на кухню? Там же и так полно народу. А Анюта мне самой нужна.

— Приказ Ильи Григорьевича. Если вы не согласны, то будьте добры, обсудите все с барином. Мне сказано, я делаю, — сухо вымолвил Мирон Ильич и обратился к Ане: — Ты поживей заканчивай тут и на кухню ступай. Там Глашка заболела, помощь нужна, а Никитична не управится к ужину одна.

— Но Феклуха не знает, как за барышней ухаживать, — произнесла несчастно Аня, прекрасно понимая, что терпение Теплова кончилось. И за пререкания он специально удалил ее от Даши.

— Это не тебе обсуждать! — хмуро заметил приказчик. — Татьяна все ей покажет и расскажет, а ты на кухню ступай, и более чтобы я подле барышни тебя не видел. Иначе на конюшню отправлю. Илья Григорьевич уж очень недоволен тобой.

— Покажу, вы не переживайте, Дарья Сергеевна, — закивала Татьяна. — И как одеть и как волосы прибрать. Она толковая, быстро всему научится.

— Поняла я все, — прошептала Аня и оправила занавеску. — Готова я.

— Мирон Ильич, могу я наедине с Анютой чуток поговорить? — спросила Даша.

— Как хотите, выйдем мы, — сказал приказчик и вышел вон. Девушки последовали за ним.

Даша же приблизилась к Ане и, схватив ее за руки, выпалила:

— Ты не переживай, Анюта, я поговорю с Ильей Григорьевичем, как только он вернется. Попрошу его.

— Не будет он вас слушать, барышня, — ответила в сердцах горничная. — Вы что ж, не понимаете, что он специально меня подальше от вас отправил? Чтобы беспрепятственно к вам ходить. Фёкла-то даже спорить с ним не будет. Она словно собачонка выполнять все станет, как он велит. Оттого-то он ее и поставил к вам.

— Нет, Анюта, — прокачала головой Даша. — Ведь ты говорила, что Фёкла влюблена в Илью. Вряд ли она спокойно будет смотреть на его домогательства. Не посмеет он. Может, и к лучшему это. При ней-то он, может, совсем отстанет от меня.

— Ох и наивная вы все же, Дарья Сергеевна. Да Фёкла вас сама к его приходу разденет да надушит, да еще и дверь отопрет ему так, чтобы никто не заметил. И молчать будет как рыба обо всех его шашнях и домогательствах. Она же любит его как кошка и стерпит все, лишь бы барин доволен ею был. Он специально из всех девок крепостных именно ее к вам приставил. Будет она вас охранять не хуже собаки цепной и все ему докладывать. А когда надо, и постельку расстелет.

— Аня! — выпалила Даша нервно.

— А что, барышня, правду говорю. Вот попомните мое слово. Так и будет. Единственный выход у вас — уехать куда-нибудь.

— Куда? Я без подорожной и паспорта не могу за пределы Петербурга выехать. А он у Ильи в тайнике лежит. А может, мне тетушке все рассказать? — спросила совета Даша.

— Вряд ли она поможет. Я тоже думала сначала, что тетушка — ваша защитница. Но теперь вижу, что Илья Григорьевич ее тоже в ежовых рукавицах держит. И вряд ли прислушается к ней. Знаете что, барышня, вам надо попросить помощи у господина Михайлова, я так думаю, — сказала Аня.

— Но как? Я же не могу сама к нему в дом пойти.

— Отчего же? Влюблен он в вас. Вы сами говорили. Вот и попросите у него защиты.

— Ах, Анюта, если бы все было так просто. Что я скажу ему, да и как? И что ж всю правду ему рассказать о Илье и обо мне? Так он после этого и видеть меня не захочет…

Зимнее солнце склонилось к горизонту, стало холоднее. Даша уже почти час бродила по заснеженным узким дорожкам самой дальней аллеи, за домом. Пустынный усадебный сад навевал на нее тоску и тягостные думы. Она переживала об Анюте. О том, что теперь будет разлучена со своей любимой горничной, которая находилась при ней уже более пяти лет. Анюте Даша поверяла все свои тайны, думы и печали, с ней могла говорить обо всем, просить у нее совета и всегда рассчитывать на понимание и жалость. Даша прекрасно знала, что Анюта очень привязана к ней и желает ей только добра, ведь не раз она помогала в трудных ситуациях. Горничная хранила все Дашины секреты и была ее доверенной подругой. С тетушкой она не могла обо всем говорить. Оленька еще была слишком мала, а Лиза вообще избегала ее. Оттого общество Анюты было крайне необходимо Даше.

И сегодня, когда Аню отправили на кухню, она с отчаянием в сердце ощутила, что нынче она осталась наедине со своими думами и печалями. После того как Аня ушла, а Татьяна начала со знанием дела объяснять все Фёкле и важно ходить по комнате, Даша, не выдержав всего этого, быстро покинула свою спальню. Девушка решила немного прогуляться по саду, подышать свежим воздухом, воспользовавшись тем, что Теплов еще не вернулся домой и не начал вновь свои притязания.

Даша приблизилась к ажурной вырезанной из дерева беседке, стоящей у самого дальнего конца сада, почти у ограды, и зябко поежилась. Сегодня было довольно морозно. Девушка вновь поправила на руках теплые варежки и решила, что скоро уже надо будет возвращаться в дом.

На крыше беседки сидела большая ворона и громко каркала. Даша загляделась на черную птицу, и не сразу услышала приближающиеся шаги. Когда же она отчетливо заслышала скрип снега под быстрыми тяжелыми ногами, она стремительно обернулась назад и побледнела. Высокая широкоплечая фигура Теплова в темно-синем меховом камзоле, была уже совсем близко. Даша будто застыла и невольно сжалась при его приближении. Она видела, как он стремительно преодолел расстояние до нее, и в упор посмотрела ему в глаза. Через миг Илья остановился от нее в трех шагах, и она отметила, как по его лицу пробежала целая гамма чувств: радость, нетерпение, восхищение, желание и трепет.

— Погулять вышла? — спросил он ласково и сделал еще один шаг к ней.

Даша сильнее сжала кулачок в варежке, отчетливо видя нерешительность молодого человека и его испепеляющий темный взор. Она медленно кивнула и, не в силах выдержать давящий взор аквамариновых глаз, потупилась. Он стремительно дернулся к ней, приблизившись на минимальное расстояние и склонившись над нею, схватил руку и приник губами к варежке. Быстро стащив вязаную рукавичку с ее руки, он горячими губами впился в тонкую кисть. Выпрямившись и, заглядывая ей в глаза, повелительно заметил:

— Мне поговорить с тобой надобно, — он обернулся, желая удостовериться, что никого рядом нет. И затем, вновь обернувшись к девушке, потянул ее за руку в беседку. — Иди сюда…

Послушно следуя за ним, Даша ощущала, как Теплов с силой, словно в капкане, держит ее за руку, направляя за собой. Когда они взобрались на ступеньки и оказались внутри, Илья без предисловий обхватил руками ее талию и притиснул девушку к деревянному резному углублению беседки, желая скрыться от посторонних глаз. Он склонился над нею и его губы вмиг приникли к шее девушки, которая наполовину была укрыта меховым воротничком.

— Я так соскучился, — хрипло вымолвил он срывающимся голосом.

Теплов сильнее сжал ее стан, притягивая к своей груди, а губами уже властно осыпал поцелуями ее рот. Его белая треуголка, отороченная мехом, упала на заснеженный пол беседки, но Илья не обратил на это внимания. Он начал яростно шарить по спине девушки, не стесняясь в прикосновениях к ее талии, ягодицам и груди, с дикой радостью притискивая ее податливое тело к себе.

Вдруг Даша вспомнила все слова, которые ей говорила Аня. Ею мгновенно завладела тоска и болезненное чувство вины за происходящее. Она напряглась и начала отталкивать руки молодого человека от себя.

— Не надо, Илья Григорьевич, вы же брат мне. Нельзя нам так целоваться, — выпалила она срывающимся голосом, едва сумев отвернуться от его пылких губ. Он выпрямился и выпустил ее из объятий. Даша невольно попятилась и уперлась спиной в резную деревянную панель. Подняв на него взор, она отметила, что лицо Ильи бледно, а глаза его мрачны.

— Зачем ты это сказала? Зачем ты все время все портишь? — прошептал он с укором.

— Но ведь правда это. Вы брат мне и…

— Замолчи! — вскричал он нервно и, сделав шаг к ней, угрожающе наклонился. Видя его недовольное бледное лицо рядом, Даша замерла, понимая, что он сильно разозлился. — Зачем ты все время об этом вспоминаешь? Скажи? Зачем мучаешь и меня, и себя? Невозможно это понимать и жить дальше! Как жить-то? Ведь от осознания, что ты сестра мне, свихнуться можно! Слышишь? Забудь об этом, говорю тебе, так легче будет. Все равно мне жизни без тебя нету, пойми. — Он вновь схватил ее руки и начал осыпать их страстными поцелуями, перемешивая с ласковыми словами: — Милая, забудь про то. Прошу, горлинка моя ясная.

Он проворно развязал ленты на ее меховой шляпке и стянул ее набок, обнажив волосы и голову девушки. Вновь притиснул Дашу к себе и начал иступлено целовать ее шею и губы, запустив сильные пальцы в мягкие светлые волосы.

Даша, затрепетав, ощутила, что ей приятны его порывы. Поцелуи молодого человека были так умелы и горячи, что она на мгновение забылась под его напором. Неосознанно обвила шею Ильи руками и, привстав на носочки, ответила на пламенный напор его губ. Все мысли о том, что это не дозволено, нехорошо и грешно, улетучились из ее головки, и Даша с каким-то неведомым доселе сладостным чувством наслаждалась ласками молодого человека, чувствуя, что совсем не хочет, чтобы он отпускал ее из своих объятий.

— Приходи сегодня ко мне в спальню, — вдруг выпалил Илья у ее губ. И вперился давящим темным взором в ее синие глаза. — В полночь приходи. Все уже спать будут. Придешь? — спросил он, подняв ее подбородок пальцами и в упор смотря в большие лучистые глаза.

Даша молчала, лишь как-то несчастно смотрела и вздыхала, не спуская с его красивого лица напряженного взора. В ней шла борьба. Ее существо вдруг наполнилось противоречивыми чувствами. Она не могла прийти к Илье в спальню, не имела права, но отчего-то в этот миг ее душа желала встречи именно в его спальне, наедине. Терзаемая, трепещущая в его руках, она молчала, не в силах ответить согласием. Чуть отвернувшись от его лица, она боялась пообещать ему или отказать. Теплов вновь начал страстно осыпать поцелуями ее лицо и шептать у ее губ:

— Придешь, моя хорошая? Пообещай, что придешь! Я ждать тебя буду после одиннадцати. Слышишь?

— Я не знаю, — начала она тихо. Но молодой человек стремительно схватил ее лицо в свои ладони и неистово прошептал у ее губ:

— Тогда я сам в твою спальню приду, клянусь.

— Нет, не надо так, — пролепетала Даша, прекрасно зная, что в ее спальню могли зайти и Марья Ивановна, и Оленька даже поздно ночью.

— Тогда сама приходи, — велел Илья и вновь начал целовать ее. Даша невольно отдалась во власть его ласковых губ, ощущая, что уже готова сдаться и действительно пообещать прийти в его спальню. Испугавшись своих порывов и чувств, она нервно произнесла:

— Я замерзла, домой уже пора.

— Замерзла? — опешил он. Илья недовольно взглянул на нее и выпалил: — Пока не пообещаешь, что придешь, не пущу тебя. Слышишь? Дарёна? — Свои слова он подтвердил свинцовыми объятьями, припечатав девушку к деревянной ажурной стене беседки. Впившись горячими губами в висок девушки, он настаивал: — Дашенька, обещай, что придешь…

Не в силах более выносить все его дерзкие ласки и напор, Даша через силу выдохнула:

— Хорошо…

— Обещаешь? — быстро потребовал он, чуть отстраняясь от девушки и пожирая ее лицо пламенным темным взором. Она выдержала тьму его поглощающего взгляда и кивнула. Лицо Ильи осветилось радостью. Он как-то призывно, по-мальчишески улыбнулся ей и проворковал: — Вот и славно.

— Теперь пойду я, — тихо заметила она, опуская взор вниз, и попыталась высвободиться из его объятий. Он отпустил девушку и, проворно подняв ее шляпку, которая валялась на снежном полу беседки, отряхнул от снега и протянул ей.

— Держи, милая, — ласково произнес он над нею, следя за каждым движением девушки, пока та надевала шляпку и завязывала ленты. Даша едва взглянула на его и почти бегом выпорхнула из беседки, приподняв повыше юбку, чтобы не запнуться. На ходу она услышала его глухой баритон: — Я буду ждать, горлинка моя...

В тот вечер Даша спустилась к ужину. Марья Ивановна выразила удовольствие по поводу того, что девушка выздоровела, а Оленька тут же попросила Дашу после ужина составить ей компанию для игры на клавесине в музыкальной зале. Лиза проводила вечер на балу вместе со своим женихом и должна была вернуться за полночь. Илья был молчалив всю вечернюю трапезу. То и дело молодой человек бросал на Дашу долгие пронзительные взгляды, которые вызывали у девушки неприятную дрожь во всем теле.

Едва вернувшись с прогулки, Даша сразу же решила для себя, что не пойдет ни в какую спальню Ильи. Там, в беседке, он просто взял ее измором и своими непристойными домогательствами, и она, дабы сбежать от него, согласилась. Но уже в своей комнате, все спокойно обдумав, осознала, что, даже если Теплов устроит скандал на людях, она сама, по своей воле, не пойдет к нему в спальню, словно блудница, только оттого, что он, видите ли, этого хотел.

Да, она чувствовала, что поцелуи Ильи теперь не казались ей неприятными, а скорее наоборот, вызывали страстную трепетную дрожь. Но четко понимала, кто он и кем приходится ей. И не собиралась в угоду молодому человеку продолжать эту позорную связь, которую он, видимо, решил ей навязать. Анюта оказалась права, и Теплов жаждал продолжения. Но Даша не собиралась становиться игрушкой для удовлетворения его гнусных пагубных желаний. Потому, видя красноречивые жаркие взгляды молодого человека за трапезой, она старалась делать вид, что не замечает немого призыва в его глазах, и лишь нервно вздыхала, думая только о том, как избежать скандала, который мог бы случиться уже назавтра поутру, после ее непослушания.

В тот вечер Даша долго музицировала с Оленькой. Она нервно размышляла, как ей избежать прихода Теплова в ее спальню ночью. Ведь он обещал, что, если она не придет, то он сам придет в ее комнату. Даша не хотела этого. В какой-то момент, устав от тяжких вздохов старшей сестры, которая аккомпанировала ей на клавесине, Оленька спросила Дашу:

— Тебя что-то беспокоит, сестрица?

Они находились одни в музыкальной зале, и часы недавно пробили девять вечера.

— Нет, Оленька, с чего ты это взяла? — опешила Даша и печально улыбнулась девочке.

— Просто ты так тяжко вздыхаешь…

— Это оттого, что я спать одна боюсь, — придумала тут же ответ Даша. — Понимаешь, Аня раньше на диванчике в моей комнате спала. Да Илья ее велел на кухню отправить. А теперь моя новая горничная Фёкла только до десяти у меня будет, потом она к сыну уходит в дворовый дом. А я страсть как боюсь одна спать.

— А ты ко мне приходи, Дашенька, — предложила Оля. — У меня же кровать широкая, мы вместе поместимся.

Опешив, Даша перестала играть и повернула удивленное лицо к сестре.

— Правда? — удивилась девушка, не веря в свою удачу. — Я могу к тебе на ночь прийти, Оленька?

— Конечно, — кивнула девочка. — Ты ведь мне сестра. Вместе веселее и теплее. Поболтаем. Помнишь, как раньше в деревне, мы всю ночь напролет разговаривали в нашей спальне?

— Оленька, спасибо тебе. Люблю я тебя, милая, — прошептала Даша и, обняв девчушку, поцеловала ее в щеку.

— И я тебя люблю…

Глава IV. Гнев

Спальня Оленьки находилась в правом крыле дома. Рядом с комнатой Марьи Ивановны. Как девушки и условились, после десяти Даша тайком, с единственной свечой и в пеньюаре, в спальных туфлях, почти бегом добралась по темному коридору до комнаты сестры. Быстро влетев внутрь, девушка захлопнула дверь и с облегчением посмотрела на тонкую фигурку девочки, сидящей на постели.

— Залезай, Дашенька, — позвала Оля и откинула одеяло. — Милашка уже ушла, я ее специально пораньше отправила.

Даша кивнула, задув свечу, поставила ее на столик и забралась на высокую постель к сестре. Девушки обнялись и, звонко расцеловавшись, легли рядом и, смотря в потолок, начали еле слышно разговаривать. Так они пролежали до полуночи и даже не заметили, как их сморил сладкий сон.

Едва расцвело, как у дворового дома появился Теплов. Он приказал позвать к нему Фёклу и, когда та вышла на улицу, непричесанная, в длинном прямом сарафане, спросил:

— Разбудил, что ли?

— Нет, Илья Григорьевич, не спала я. Ванютку кормила, — произнесла Фёкла, заискивающе улыбаясь и запахивая теплый зипун на груди.

— Ты положила камень в траву, как велел тебе? — тихо поинтересовался Илья. Мутный сонный взор молодого человека казался болезненным.

— Положила, барин, — ответила молодая баба. — Еще вчера вечером.

Теплов медленно кивнул и приказал:

— Сегодня сделаешь так, чтобы Дарья Сергеевна надела этот кулон, поняла? И походила в нем хотя бы пару часов.

— Поняла, барин.

— И еще, — добавил он, как будто что-то вспомнив. — Когда пойдешь в спальню Дарьи Сергеевны, не пугайся. Там прибрать надо.

— Что-то случилась?

— Не твое дело, — грубо выдохнул молодой человек. — Прибери там все, как велел, и поменьше вопросов задавай.

— Извините, Илья Григорьевич, не подумала.

Теплов недовольно поджал губы и, развернувшись на каблуках, быстрым шагом направился к конюшне.

Поутру Даша проснулась с чувством непонятной тревоги. Открыв глаза, она огляделась и, вспомнив все, что было накануне, облегченно вздохнула. Оленька еще спала, Даша осторожно вылезла из ее кровати и, одевшись в пеньюар, уже взяла свечку, как на пороге спальни появилась Миланья, горничная Оли. Не ожидая увидеть Дашу в спальне сестры в такой ранний час, она невольно воскликнула:

— Дарья Сергеевна, вы что же, ночевали здесь?

— Да ночевала! — раздался голос Оленьки из кровати. Девочка, оказывается, уже не спала. — Тебе-то что? Ей страшно было, вот она ко мне и пришла ночью.

— Да ничего, барышня, — быстро повинилась Миланья и уже заискивающе произнесла: — Ночевала и ночевала.

— Пойду я, Оленька, — улыбнулась сестре Даша. — За завтраком увидимся.

— Увидимся, сестренка, — улыбнулась ей в ответ Оля.

Даша завязала пеньюар и, захватив с собой потушенную свечу, направилась прямиком через длинный коридор в другое крыло дома. Пройдя половину пути, девушка чуть замедлила шаг, опасаясь возвращаться в свою комнату. Отчего-то сердце подсказывало ей, что Илья очень зол на нее, после того как она не пришла в его спальню, и, видимо, сегодня ей предстояло выдержать его упреки.

Когда девушка приблизилась к своей комнате, она с беспокойством увидела, что дверь, которую она прикрыла, уходя, распахнута настежь. Ощущая неприятную дрожь во всем теле, Даша вошла, ожидая самого худшего, увидеть там Илью. Опасаясь, она медленно и осторожно прошла внутрь и отметила, что комната пуста. Ее взор сразу же упал на балдахин над кроватью. Оборванный, он некрасивым силуэтом свисал с высоких резных столбов. Ее постель была перевернута верх дном. Даша окинула взглядом комнату. Перевернутый пуфик валялся в углу, а все подушки с ее диванчика были сброшены на пол. Отчего-то она сразу поняла, что Теплов все же был здесь ночью. И, видимо, не обнаружив ее в спальне, устроил от злости этот погром, порвав балдахин и выместив свое недовольство на ни в чем не повинном пуфике и подушках.

Устало вздохнув, она утвердилась в мысли, что верно сделала, уйдя спать к Оленьке. Ведь если бы она осталась здесь, неизвестно, чем бы все закончилось. Отчего-то она была уверена, что даже закрытая дверь не остановила бы молодого человека. Она начала поднимать подушки, думая о том, как сегодня вести себя с сердитым Ильей. Он явно устроит ей скандал, в этом она уже не сомневалась. В этот момент в спальню вошла Фёкла.

— Доброе утро, барышня, — сказала молодая баба, проходя в комнату и обводя взором спальню. Она устремилась к Даше и забрала у нее из рук подушку. — Позвольте, Дарья Сергеевна, я сама все здесь приберу.

— Да, конечно, Фёкла, — кивнула Даша. — Ты прости за такой беспорядок, я…

— Илья Григорьевич мне уже все объяснил, барышня, и велел убрать. Вы не беспокойтесь, — отозвалась крепостная, умело подхватив и перевернув пуфик. Она направилась к разбросанной кровати.

— Ах, все объяснил, — пролепетала девушка, окончательно опешив. — И когда же?

— Час назад. Он как раз потом верхом уехал.

— И что же Илья Григорьевич тебе объяснил, позволь спросить?

— Не объяснил, барышня, — поправилась Фёкла и исподлобья взглянула на Дашу, которая стояла в пеньюаре и расплетала косу. — А приказал, чтобы я все прибрала. Вы чуть погодите, барышня. Я кроватку вашу уберу и причешу вас. Как раз через четверть часа Татьяна придет, поможет мне с вашими волосами.

Даша нахмурилась и внимательно посмотрела на Фёклу, которая начала умело приводить в порядок ее постель. Похоже, Аня оказалась права и в этом случае, и Фёкла, чтобы угодить хозяину, действительно будет молча и безропотно исполнять все его приказы.

Видя, что ее новая горничная более не распложена что-либо рассказывать, Даша направилась в ванную комнату. Когда она умылась, Фёкла уже прибралась и стянула порванный балдахин. В ее руках девушка заметила коробочку со своим синим кулоном.

— Вы бы надели сегодня, барышня, этот камень. Уж такой он красивый и так идет вам. Я его почистила.

— Даже не знаю, — произнесла Даша, пожав плечами. — Я его вчера поутру надевала с белым платьем. А сегодня я желтое лимонное хотела выбрать.

— Так с желтым цветом камень этот еще сильнее засверкает, барышня.

— Хорошо. Если ты настаиваешь, Фёклуша, надену. К тому же мне и самой по душе этот синий самоцвет.

К завтраку Теплов опоздал. Все женщины уже сидели за столом, когда Илья уверенной стремительной походкой вошел в столовую. Тут же Даша отметила его угнетающий взор, направленный в ее сторону, но уже через миг Илья отвернулся, дабы другие не заметили.

Даша медленно ела гречневую кашу, как и остальные домочадцы, стараясь не смотреть во главу стола, где находился молодой человек. Илья ничего не ел, а лишь медленно отпивал горячий чай и с каким-то неимоверным звоном каждый раз ставил чашку на блюдце. Дашу нервировал этот звук, и она чувствовала, что Теплов делает это специально для нее, чтобы показать, как он недоволен ею. Но делала вид, что не замечает его раздражения, и когда Илья вдруг обратился напрямую, вздрогнула:

— Дарья, сегодня, надеюсь, ты поможешь мне с бумагами?

Вынужденно переведя на его бледное красивое лицо взгляд, Даша нехотя ответила:

— Непременно, братец.

Она отчетливо увидела, как в его глазах промелькнула тьма, и он прямо посерел от ее слов. Однако она так же заметила, как молодой человек заставил себя сдержаться и, со звоном постав свою чашку на блюдце, грубо велел:

— Тогда побыстрее доедай, и жду тебя в кабинете.

В следующий миг Илья встал из-за стола и ретировался из столовой, оставив в недоумении всех четырех женщин.

Спустя четверть часа, когда Даша вошла в кабинет, там уже находились поверенный и управляющий предприятиями Тепловых. Илья сидел за своим столом и, быстро вскинув недовольный взор на девушку, сухо и строго распорядился:

— На секретере письма за два дня. Будь любезна, прочти и ответь как надобно.

Даша кивнула, стараясь не придавать значения тому, что слова «будь любезна» были сказаны таким ядовитым тоном, что прозвучали словно издевка. Она проворно принялась за работу, начав с трех счетов, присланных из разных лавок и магазинов. А затем ответила на пару писем от дальних родственников. Фразы были стандартными, и Даша хорошо знала, что написать и как, чтобы уважить адресатов. Через час она повернулась к молодому человеку, который разговаривал с поверенным, и, дождавшись когда Илья обратит на нее внимание, почтительно сказала:

— Я закончила, Илья Григорьевич. Могу я запечатать их?

— Извините, Семен Парамонович, — проговорил Теплов и, встав со своего места, приблизился к Даше. Остановившись у секретера, за которым она сидела, он холодновато спросил: — И что ты ответила?

— По счетам, что деньги будут заплачены в конце месяца, как и всегда, а родным, что мы все в добром здравии и ждем их в гости.

— Неверно написала, — вдруг заметил Теплов. И Даша бросила на него удивленный взгляд. — В этом месяце у нас произошли большие траты. Один твой гардероб чего стоит, — тут же упрекнул Илья, испепеляя ее взором. — Посему перепиши письма и ответь, что деньги будут заплачены лишь в начале февраля.

— Хорошо, — сказала, вздохнув, Даша, понимая, что теперь он попрекает ее нарядами в отместку.

— И еще. Выбери мне, пожалуйста, из красного альбома всех мужиков до двадцати лет, из нашего уезда. Поименно запиши тех, что не женаты еще. Мне надобно в военную коллегию для службы список дать к выходным.

— Я поняла, — кивнула Даша и вновь принялась за работу, отчетливо понимая, что Теплов загрузил ее переписью не то что на это утро, а и на завтрашний день. Но она не сказала ни слова более и принялась выполнять порученные ей задания, прекрасно зная, что он очень недоволен ею, и загрузка работой была самым невинным наказанием за ее неповиновение этой ночью.

Увидев, что она вновь принялась за работу, Илья окинул ее склоненную золотоволосую головку алчным взором и, как-то тяжко вздохнув, отошел к столу, где вновь занялся делами с поверенным.

На удивление Даши она закончила все поручения уже после двенадцати дня, потому что работала без перерывов и старалась сосредоточиться. Пока они были в кабинете, слуга принес еще одно письмо, на которое Теплов велел ей ответить сейчас, и после она будет свободна. Даша с энтузиазмом принялась за дело, чувствуя, что в животе у нее урчит от голода, и зная, что скоро обед.

Девушка распечатала письмо и, бегло прочитав его, взялась за ответ. Это было приглашение на бал-маскарад от князя П. Даша несчастно вздохнула, думая о том, что, наверное, на этом маскараде будет очень весело и интересно. Но она прекрасно знала, что поехать туда не сможет. Ибо Марья Ивановна не очень жаловала шумные празднества и жила весьма аскетично. Лиза ездила на балы по приглашениям вместе со своим женихом. Илья также не переносил балы. А Даше даже не позволялось упоминать о своих желаниях относительно поездок на рауты и праздники. Оттого девушка вежливо ответила, что они не смогут посетить князя П.

Когда она закончила письмо, Теплов уже распрощался с последним поверенным и обернулся к ней. Они остались в кабинете одни. Девушка печально и устало улыбнулась ему, предчувствуя долгожданную свободу, и произнесла по-доброму:

— Илья Григорьевич, ответ готов, теперь я могу быть свободна?

— Нет, — тут же ответил он и, прикрыв дверь, приблизился к ней. Он подошел и склонился, как будто изучая письмо.

— И что ты написала?

— Что мы не сможем приехать.

— Отчего же не сможем? — спросил он ядовито.

Она невольно повернулась к нему и возразила:

— Но мы же никогда не ездим…

— Матушка давно хочет куда-нибудь выехать, — перебил ее Илья, и его недовольный колючий взор прямо пригвоздил ее к месту. — Перепиши и ответь, что мы все втроем приедем.

От его давящего взора, Даша смутилась и, вновь повернувшись к столу, пролепетала:

— Хорошо.

Она взяла перо и бумагу и начала писать. Теплов остался стоять за ее спиной и, словно надсмотрщик, следил за каждым движением ее пера и за каждым словом, написанным ею. Даша ощущала на своем затылке и плечах его пронзительный взор и чувствовала себя до крайности смущенно и неуютно. Уже через пять минут она дописала письмо.

Когда она выводила подпись, Илья вдруг склонился к ней и глухо произнес:

— Ты опять написала неправильно.

— Да? Что опять неправильно? — выдохнула Даша, повернув к нему лицо. И тотчас опешила от той дикой злости, которая лилась из его горящих глаз.

— Ты вообще все делаешь неправильно, — проворчал он уже тихо и угрожающе, испепеляя ее взором. Двусмысленность ситуации напрягла девушку, и она прекрасно поняла, на что он намекал. Эта поза, когда он, склонившись, стоял над нею, будто коршун, опершись ладонью о спинку ее стула, показалась ей унизительной, и она попыталась встать. Но тут же его левая ладонь свинцовой силой легла на ее плечо, вмиг усадив девушку обратно. — Куда это ты собралась, позволь спросить? — ядовито угрожающе произнес он. — Я еще не отпускал тебя. Слово «уважаемый» исправь на «глубокоуважаемый».

Даша, невольно опешив, в возмущении сказала:

— Но эти два слова синонимы! Вы что же, издеваетесь надо мной?

— Нет, это ты издеваешься надо мной! — выпалил он.

Не в силах выносить ненависть в его взгляде, Даша отвернулась и снова попыталась встать. И опять его рука, лежащая на ее хрупком плече, властно усадила девушку на место. В следующий миг широкая ладонь Теплова накрыла ее руку, что держала перо, и с силой сжала. Даша случайно выронила вещь. Перо неряшливо упало на письмо, разбрызгав остатки чернил на листе и смазав написанные ею строки. Видя, что вся ее работа испорчена, девушка едва не заплакала, понимая, что ей уже в третий раз придется переписывать из-за него это злосчастное письмо. Его ладонь на ее руке сжалась сильнее.

— Мне больно! — воскликнула она нервно.

— Ах, ей больно! — процедил Илья, наклоняясь к ее уху. Сильные пальцы молодого человека сжали ее кисть еще сильнее, и у девушки на глазах выступили слезы. Он почти приник губами к ее виску и угрожающе прорычал: — Я тебе что, мальчишка какой, в игры твои играть?

Даша отчетливо слышала дикую злость в его словах, которые сквозь сжатые губы вырвались из его рта. Она невольно повернула к нему лицо и примиряюще пролепетала:

— Не надо гневаться, прошу вас.

Его взор начал стремительно темнеть, и Даша ощутила, как давление на ее кисть и плечо уменьшились.

— От тебя зависит, буду я гневаться или нет, — глухо произнес молодой человек, завораживая ее взглядом. Даша утонула в его аквамариновых красивых глазах и почувствовала, как по ее телу пробежала сладостная дрожь. Он был такой притягательный и невозможно желанный в этот момент. Она отчетливо знала, что теперь Илья поцелует ее, и ее губы задрожали, предчувствуя ласку. Отчего-то в этот миг она сама жаждала этого и хотела, чтобы молодой человек сжал ее в объятиях. Она не понимала, отчего это неведомое чувство завладело ею.

Страстным поцелуем Илья завладел ее губами, и его руки стремительно обвили ее стан, приподнимая Дашу со стула. Он выпрямился, увлекая девушку за собой. Она оказалась прижатой к его груди, а руки молодого человека начали с неистовством и нетерпением ласкать ее спину и плечи. Подчиняясь неведомому сильному порыву, девушка обвила руками его шею и, привстав на цыпочки, ответила на его поцелуй. Даже тот факт, что в следующий момент рука молодого человека нагло и бесцеремонно стиснула ее ягодицы через легкую ткань платья, нисколько не смутил ее, и она ощутила, как сама бешено и неистово желает продолжения его ласк. Теплов проворно подхватил девушку на руки и в несколько шагов преодолел расстояние до бокового диванчика. Быстро опустившись на него, он усадил девушку рядом, обвив ее стан руками, вновь начал целовать ее.

Именно в этот момент дверь в кабинет приоткрылась, но молодые люди, опьяненные близостью друг друга, не услышали этого. Марья Ивановна, едва войдя, замерла на пороге и, опешив, уставилась на молодых людей. Илья сидел к ней боком, а в его объятьях была Даша. Они целовались, так жарко и неистово, что Марья Ивановна, оторопев, застыла на месте. Но через миг она бесшумно ретировалась из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь. Теплова вышла в коридор и велела слуге не беспокоить Илью Григорьевича, пока он сам не выйдет.

Илья наконец заставил себя оторваться от девушки и страстно прошептал:

— Я ждал тебя почти до рассвета, отчего ты не пришла?

Даша смущенно опустила голову, и ее взгляд задержался на подвеске с большим синим камнем. Ей показалось, что он как-то странно переливается.

— Я не смогла. Жуть как стыдно мне было идти к тебе, — тихо ответила она.

Молодой человек обхватил рукой ее подбородок и осторожно поднял лицо девушки, заставив посмотреть ему прямо в глаза.

— Отчего же стыдно, горлинка моя? — сказал он так ласково и нежно, что Даша поняла, что Илья уже все ей простил и совсем не сердится. Она молчала, ощущая, как ее сердце бьется в бешеном ритме от его близости, а душа наполнена страстным чувством любви к молодому человеку. — Ты не думай так, милая, не мучь себя, — он начал нежно гладить ее по волосам и, словно маленькому ребенку, объяснять: — Мы же ничего ни у кого не украли. А если нам хорошо вместе? Разве чужие толки нам интересны? По мне так пусть все хоть лопнут от злости и осуждения, нам-то что? Главное, что ты рядом, и я с тобой.

Он говорил проникновенно, печально и трагично. Даша окончательно растрогалась и действительно захотела поверить в то, о чем он говорил. Глаза молодого человека так светились в этот миг аквамариновым светом, что девушка невольно подумала, что не видела более притягательного мужского взора.

Ощущая лишь новое неистовое чувство, которое теперь родилось в ее душе, Даша положила на плечо молодого человека голову и выдохнула:

— Когда ты так говоришь, Илюша, так спокойно на душе.

Он приник губами к ее лбу и страстно произнес:

— Сердечко мое…

Они долго сидели так, обнявшись и наслаждаясь близостью друг друга.

Теплов чувствовал, что именно сейчас Даша как будто растаяла и начала отвечать взаимностью на его чувство. Это осознание вызвало в его душе трепетную светлую радость и понимание того, Даша просто не может принадлежать какому-то другому мужчине и должна находиться только подле него. Вдруг в животе у девушки сильно заурчало от голода. Она напряглась в его объятьях, смутившись, а молодой человек тихо рассмеялся:

— Ладно, пошли трапезничать. А то матушка скажет, что морю тебя голодом.

Она ласково улыбнулась ему в ответ. Илья быстро поднялся на ноги и увлек Дашу к выходу, но у двери остановился и, внимательно посмотрев на нее, предложил:

— Поехали кататься верхом после обеда?

— Поехали, — ответила она.

Глава V. Влюбленные

Всю обеденную трапезу Марья Ивановна внимательным взором следила за Дашей и сыном. И отчетливо заметила, что между молодыми людьми что-то происходит. Красноречивые страстные и долгие взгляды Ильи на девушку Марья Ивановна ловила не раз за обед и должна была признаться себе, что и в последнее время она не раз замечала, что сын смотрит на Дашу как-то странно. Но раньше Теплова не обращала на это внимания и не предавала значения этим взглядам. Но теперь, решив удостовериться в том, что она видела в кабинете, Марья Ивановна сделала ужасающий вывод. Поцелуи между молодыми людьми ей совсем не померещились. Потому что сегодня она ясно видела, как Даша смущается под откровенно горящими взорами Ильи, а он, словно довольный вальяжный кот, даже не пытается скрыть свой интерес к девушке.

Под конец трапезы Марья Ивановна уже несчастно вздыхала, думая только о том, что эти забавы между молодыми людьми до добра не доведут. И когда Илья заявил, что они с Дашей после обеда поедут кататься верхом, Теплова лишь печально заметила:

— Сильно метет сегодня, Илюша. Вы бы дома остались.

— Ничего страшного, — пожал плечами молодой человек, вновь бросил долгий взгляд на Дашу и тут же вновь обернулся к матери. — Надеюсь, не заблудимся.

— Ну, вам решать, — ответила Марья Ивановна и подумала о том, что надо бы строго поговорить с Ильей, ибо такие слухи распространяются очень быстро, и это может навредить репутации Дашеньки.

Ветер кружил клубами снега, заметая все кругом. Холодная луна уже заняла свое место на небе, когда молодые люди приблизились к имению. Уже у ворот усадьбы, Теплов резко осадил коня и придвинув своего гнедого жеребца к кобыле девушки, чуть наклонился к Даше. Она поняла с полуслова и также выгнулась навстречу. Илья обхватил ее стан свободной рукой и страстно поцеловал девушку. Через миг, оторвавшись от ее губ, молодой человек глухо вымолвил:

— Сегодня после полуночи я ждать тебя буду…

Даша долго пронзительно посмотрела на него и медленно кивнула. В ответ Теплов радостно улыбнулся и, пришпорив коня, поскакал вперед. Даша устремилась за ним. Когда молодые люди вошли в парадную, у лестницы уже ходила нервная Марья Ивановна. Увидев, их она воскликнула:

— Ах, наконец-то и вы! Такая пурга, а вы невесть где ездите. Стемнело ужо. Отчего вы так долго?

— Да действительно, метель сильная, матушка, — заметил, успокаивая ее Теплов, подходя к матери и целуя ей ручку. — Дорогу не видно было. Так все мело. Мы переждали немного в одной из деревень. Пока ветер и вьюга немного поутихнут. Оттого так долго.

Даша пролетела по темному коридору, разделяющему их спальни, и резко остановилась у двери Теплова, ожидая увидеть ее закрытой. Но тут же вздрогнула. Высокая фигура молодого человека, словно изваяние, застыла у распахнутой двери. Он не двигался и как будто солдат ждал ее у порога. Девушка даже опомниться не успела, как Илья сделал к ней шаг и, схватив за руку, втянул внутрь спальни. Молниеносно прикрыв дверь, он умелым движением задвинул засов и немедля стиснул ее в своих объятьях, страстно прошептав у губ:

— Пришла… моя горлинка…

Далее началось нечто невообразимое. Молодой человек начал неистово и дико покрывать безумными поцелуями личико Даши, а дрожащими сильными руками разминать и ласкать ее тело. Уже через мгновение она оказалась на его постели, в урагане неистовых рук, губ, тела. Поначалу опешившая от бешеного напора молодого человека, девушка уже вскоре начала так же страстно отвечать на его ласки и постанывала от прикосновений сильных рук, которые не отпускали ее ни на минуту. Долгое время молодой человек сжимал Дашу в объятиях, целуя, лаская, овладевая ею вновь и вновь, шепча любовные слова, упиваясь ее красотой и податливостью. Далеко за полночь утомленные, счастливые и трепещущие, они уснули в объятиях друг друга.

Вторая ночь любви вызывала в душе Теплова неведомое до того исступленное, дикое упоение и сладострастие, которого он не испытывал никогда ранее. Страстность, покладистость, гибкость и невинность Даши поразили его до глубины души. Уже в эту ночь, поначалу стеснительная и неумелая, она начала так умело и жарко отвечать на его ласки, что Илья невольно опешил. Отчетливо осознавая, что страстность девушки врожденная, Теплов в экстазе наслаждался ее близостью, чувствуя, что не может оторваться от ее упоительного сладкого тела, которое вновь и вновь возбуждало его.

Уже глубоко за полночь Даша устало заснула на его плече, и через миг Илья с трепетом отметил, что она мирно посапывает. Молодой человек притиснул спящую девушку спиной к своей груди и, обвив руками ее стан, уткнулся лицом в светловолосую макушку, находящуюся под его головой, и, счастливо прикрыв глаза в блаженном, обессиленном от ласк состоянии, заснул крепким сном.

Он проснулся на рассвете. Открыв глаза, вспомнил, что произошло этой ночью. Счастливо зевнув, Теплов встал и, осторожно завернув девушку в ее тонкий пеньюар, на руках отнес Дашу в ее спальню. Только здесь, когда он положил ее на постель, девушка распахнула заспанные синие глаза и прошептала:

— Что Илюша?

— Спи, сердечко мое, спи, — сказал Илья ласково и легко поцеловал ее в лоб. Она томно улыбнулась ему и, потянувшись, словно котенок, вновь закрыла глаза и уснула. Он же бросил на нее последний любовный взор и, аккуратно накрыв одеялом, тихо вышел из ее спальни.

Санкт-Петербург, дворец князя П.,

1775 год, 29 января

Даша стояла чуть в стороне от танцующей публики у белой мраморной колонны и неспешно обмахивалась веером. Духота бальной залы не давила на нее, и она с воодушевлением смотрела на двигающиеся в танце пары, ожидая, когда же начнется следующая мазурка. Илья ненадолго отошел за шампанским, и девушка, охваченная трепетом, ждала, когда же Теплов вновь закружит ее по зале, и она ощутит неповторимый ритм музыки, наполняющий ее радостью и упоением. Даша всегда любила танцевать. Учитель музыки хвалил ее за грацию и чувство ритма. Но у нее было очень мало поводов показать свое умение искусно двигаться, сегодня она была на втором своем балу и с воодушевлением ловила каждый звук.

Всю последнюю неделю она пребывала в каком-то нереальном, сладостном, будоражащем сне. Все ее чувства, мысли и думы были накалены до предела. Теперь одно упоминание имени Ильи вызывало в душе девушки невольную радость, сладкий трепет и предвкушение чего-то страстного, бурного и невозможно приятного. Душа Даши наполнялась нежностью лишь от одного взора на Теплова. Все последние дни, прошедшие с той ночи, когда она сама пришла к молодому человеку в спальню, она жила, подчиняясь желаниям и велениям Ильи, упиваясь страстной дикой привязанностью, которую он демонстрировал девушке, едва она оказывалась в поле его зрения.

После той сладостной ночи, молодой человек, окончательно осмелев, то и дело принуждал и соблазнял ее своими поцелуями и ласками, когда они оставались наедине. Каждое утро он дожидался, когда она выйдет из своей спальни, и, не обращая внимания на слуг, которые в этот момент могли увидеть их, пылко целовал Дашу у порога, желая доброго дня. Они вместе спускались к завтраку, а Теплов, пока они не достигали лестницы, по-свойски держал ее за талию и то и дело ласково целовал в щеку, прижимая к себе.

Лишь на лестнице, все же уступая стыдливости девушки, он подставлял ей локоть, и они вместе входили в столовую. Далее всю трапезу он бросал на нее пламенные взоры и улыбки, и Даша смущалась от его откровенного упорного внимания, боясь, что это заметит Марья Ивановна. После работа в кабинете не начиналась и не заканчивалась без очередной порции поцелуев, а после обеда молодые люди непременно проводили время вместе. Гуляли, ездили верхом или разбирали очередные проекты Теплова по обустройству поместий в кабинете, при которых он то и дело хвалил Дашу за верные советы, сопровождая это ласковыми любовными словами и поцелуями.

Уже через день после проведенной вместе ночи Илья появился вечером в спальне девушки и, бесцеремонно выпроводив Фёклу до утра, закрыл дверь на замок. Далее он направился в комнату, где Даша принимала ванну. Проигнорировав удивление и протесты, Илья без стеснения обнажился перед нею и залез в ванную. Опешившая, румяная от стыда Даша тут же попыталась вылезти из ванной, но Илья не позволил ей этого. Увлекая в страстные жаркие ласки, он не выпустил ее из ванны до тех пор, пока она не сдалась на его милость, и он не овладел ею полностью. Позже любовные игры продолжились на кровати, и вновь молодые люди провели ночь вместе.

На следующее утро Илья, уходя из Дашиной спальни, заявил ей на прощание, что отныне она его возлюбленная жена. После этого заявления девушка уже не смогла сомкнуть глаз, думая о том, что молодой человек совершенно не боится осуждения света, раз так открыто начал вести себя с нею.

Все последующие три ночи Теплов требовательно настаивал на том, чтобы Даша приходила в его комнату и, если вдруг она задерживалась, сам нетерпеливо входил в ее спальню, как будто законный супруг, и настаивал на интимной близости. Вновь происходили бурные любовные ласки, которые оканчивались лишь за полночь. Даша каждый раз пыталась сначала избежать этой близости, но каждый раз своими нежными словами, напором и страстностью молодой человек настаивал на своем. Девушка сдавалась на его милость, с каждый разом все сильнее желая его умелых ласк.

Сегодня они приехали на празднество в поместье князя П., ибо еще неделю назад Даша выразила желание посетить какой-нибудь бал. Молодой человек сразу же откликнулся на ее желание и уже на следующий день настоял на том, чтобы купить Даше очередные вечерние наряды для выхода в свет. И теперь она, одетая в невозможно дорогое бледно-голубое платье из нежнейшего шелка с серебристой вышивкой и украшенное по лифу и рукавам мелкими бриллиантами и жемчугом, чувствовала себя королевой. В ее волосах, на шее, в ушах и на запястьях красовался роскошный гарнитур из индийских топазов насыщенного голубого цвета, который состоял из диадемы, ожерелья, длинных вычурных серег и изысканного браслета. Эти драгоценности сегодня поутру, после очередной страстной ночи, подарил ей Теплов и с мальчишеской улыбкой заявил:

— К твоему новому голубому платью подойдет.

Опешив от столь дорогого подарка, Даша начала смущенно благодарить молодого человека, вымолвив, что он не должен был так тратиться. На эту фразу Илья с горячностью притиснул ее податливое нежное тело к себе и ласково произнес:

— Прекрати, милая. Ты даришь мне гораздо больше, я лишь отдаю долги…

Даша ощущала, что ее влюбленное сердце наполнено искренней благодарностью и радостным трепетом, потому что этот невозможно красивый, эффектный, вспыльчивый, непонятный и непостижимый Илья так увлечен ею. Даше казалось, что за последние дни даже характер молодого человека изменился. Теплов ни разу не разгневался и даже не осердился. На все ее просьбы, вопросы и фразы он добродушно улыбался и отвечал ласково. Из мрачного, властного, неуживчивого ворчуна с хищным оскалом Илья превратился в ласкового, внимательного, добродушного тигренка. Странные вещи происходили и с Дашиным сердцем. Всем ее существом владели страстные желания, и сердечко неожиданно научилось любить Теплова. Даже сейчас она ощущала невольный трепет оттого, что сегодня ночью Илья вновь придет к ней в спальню, как и заявил ей на ушко час назад.

Мимо Даши, промелькнула полная фигура Лизы в зеленом бархатном платье, которая кружила в паре с невысоким поджарым гусаром, и лицо девушки омрачилось. Ведь сегодня, едва они приехали в княжеский дворец, Лиза устроила целый скандал. Когда Даша сняла шубку, и сестра увидела ее новое платье, которое дома не успела разглядеть, как у Лизы вмиг испортилось настроение. В тот момент Илья помогал девушке снимать шубку. А Лиза вместе с Бибиковым, уже без верхней одежды, стояли в праздничных нарядах рядом с ними. Быстро пробежав завистливым алчным взором по открытому, усыпанному бриллиантами платью сестры, Лиза зло выпалила:

— И как эта нахалка умудряется выпрашивать себе такие платья, Илья?!

Лиза вперила невольный взор на Теплова, который в этот момент отдавал Дашину шубку и шляпку дворецкому, и Илья в ответ вяло проворчал:

— Лизавета, не начинай опять.

— Я еще не начала! — взвизгнула та. — Да обождите, Дмитрий Гаврилович! — прикрикнула Лиза недовольно на жениха, который в этот миг, подставив ей локоть, заметил, что пора идти в зал. — Это платье стоит целое состояние! А диадема? Она же вся из топазов! — запричитала уже в истерике она. — Мне ты никогда такого не покупал, братец!

Теплов мгновенно вышел из себя и сцепил в бешенстве зубы. Он наклонился к Даше, которая от слов сестры сжалась, словно затравленный зверек, и тихо шепнул ей на ушко:

— Дашенька, иди в залу, я сейчас.

Даша метнула на молодого человека несчастный взор и, отметив в его глазах ласку, немного успокоилась и почти бегом последовала по велению Ильи в сторону бальной залы. Но все же краем уха она услышала последние фразы сестры и Теплова:

— Чем же эта змея тебя так расположила к себе, что ты на нее столько деньжищ потратил?! — не унималась Лиза. Благо молодые люди стояли чуть в стороне, и никто не слышал их разговор. Только некоторые слуги, что проходили мимо, посматривали на спорящих.

— Елизавета Григорьевна, — попытался вмешаться в разговор Дмитрий Гаврилович.

— Погоди, Дмитрий! — возмутилась девушка и отмахнулась от Бибикова, как от назойливой мухи.

— Лизавета, я не намерен все это выслушивать, — начал увещевательно Теплов, чувствуя, что еле сдерживается.

— Если бы я не знала, что она наша сестра, — Лиза сделала театральную паузу и уже почти шепотом, чтобы никто, кроме Ильи и Бибикова, не услышал, прошипела: — То решила бы, что она твоя полюбовница…

— Лиза! — в сердцах воскликнул Бибиков, опешив от ужасных слов девушки.

Теплов позеленел от ярости и, сжав кулак, прочеканил:

— Еще слово, Лизавета, и твоей помолвке конец!

Девушка тут же поджала от обиды губки, и на ее глазах выступили слезы. Теплов резко развернулся и, окинув злым предостерегающим взором сестру, которая уже рыдала на плече Бибикова, стремительно направился в зал, чувствуя, что Лизу надо немедленно сбагрить замуж в дом Бибикова, пока она и впрямь не поняла, кем приходится ему Даша. Так как его сестрица могла по-настоящему отравить им жизнь своими истериками.

Теплов направился в сторону девушки, неся в руках два бокала с шампанским. Даша при его приближении улыбнулась. Но когда Илья приблизился, ответная улыбка сползла с его губ, и он помрачнел, глядя на девушку. Ибо только в эту секунду Теплов отметил, что теперешнее платье Даши и эта ее нежная улыбка так походили на то видение, что он видел ранее. Во сне. В том кошмарном сне, когда она стояла через пропасть от него, а рядом с ней находились Михайлов и другой мужчина без лица. Именно так она улыбалась во сне, и как раз в этом светлом голубом платье она была. Молодой человек замер около Даши, пытаясь прийти в себя от неприятного озноба, охватившего его существо. Она же, инстинктивно ощущая, что с молодым человеком что-то происходит, дотронулась до его локтя и ласково спросила:

— С тобой все в порядке, Илюша?

Илья вмиг опомнился и отогнал тревожные мысли. Улыбнувшись девушке, он проворковал:

— Да, моя хорошая, все хорошо…

Весь оставшийся вечер Даша танцевала лишь с Тепловым. Он ни на шаг не отходил от нее и постоянно отказывал всем желающим потанцевать с девушкой, заявляя, что ее карта занята на весь вечер. Она нисколько не обижалась на это, потому что компании Ильи ей было вполне достаточно. Молодой человек, оказывается, виртуозно танцевал. И видя, что Даше очень это нравится, весь вечер кружил ее без отдыха, с удовольствием видя, какой радостью светится ее лицо.

Уже за полночь молодые люди вернулись в особняк. Теплов справился о том, спит ли матушка, и, получив от дворецкого утвердительный ответ, подставив Даше локоть, поднялся с девушкой на второй этаж. Здесь, уже во мраке коридора, молодой человек страстно обнял Дашу за талию и увлек ее сторону своей спальни. Она же, видя его решимость и знакомый блеск в глазах, даже не стала сопротивляться. Ее голова была чуть в тумане от выпитого шампанского, и когда Илья, закрыв дверь на засов, стремительно принялся стаскивать с нее верхнюю одежду, она так же торопливо начала расстегивать его меховой кафтан.

Уже через миг он развернул ее к себе спиной и, впившись яростным жгучим поцелуем в ее шею, начал умело расстегивать маленькие пуговки сзади на ее платье.

— Надо погасить свечи, — пролепетала в ответ на его горячность Даша.

— Нет, — отрезал он, уже стягивая с ее головы платье и начиная расшнуровывать корсет.

Даша, ощущая неловкость от яркого сияния свечей, озаряющих его спальню, отстранилась от молодого человека, отойдя вперед. Всегда они миловались в темноте, а теперь при свете это действо казалось ей непристойным и вульгарным.

— Илюша, я так не могу, — просяще вымолвила она.

Он уже оказался рядом с нею, на ходу стянув свой камзол и небрежно кинув его на кресло. Он проворно развязал последние ленты на ее корсете и фижмах и, сняв их, отбросил их на ковер. Стянул с девушки тонкую короткую рубашечку, и Даша осталась в одной нижней юбке. Обнаженная до талии, она невольно замерла, когда он вновь заключил ее в объятия, притиснувшись к ней всем телом сзади.

— Посмотри, какая красота, а ты хочешь это скрыть, — глухо проворковал он над ней и, так и оставшись за ее спиной, указал глазами на ее отражение.

Даша подняла взор и действительно увидела, что они оказалась перед напольным зеркалом. Илья начал умело вытягивать шпильки из ее высокой прически, и уже через миг волосы рассыпались светлой копной по плечам. Он бережно расправил локоны девушки и тут же обвил руками ее стан. Склонившись к ее виску из-за спины, молодой человек поднял голову и, смотря на их отражение в зеркале, прошептал:

— Разве есть на свете девица красивее тебя, сердечко мое?

Даша тут же растаяла от его слов и, откинувшись спиной на его широкую грудь, приподняла лицо, подставляя губки для поцелуя. Илья же проигнорировал ее жест и, сильнее притиснув ее стройную спину к своей груди, сжал ладонями полную упругую грудь. Его страстный взор все фиксировал в напольном зеркале. В следующее мгновение Даша застонала, выгнувшись назад, обвила руками его широкую шею и прижалась губами к коже чуть ниже подбородка. Ощущая неистовое бешеное возбуждение, Илья тотчас впился жадным поцелуем в ее рот и повалил девушку на пол. Все произошло стремительно, прямо на ковре. Чуть позже они перебрались на кровать и долго ласкали и любили друг друга уже там.

Было около двух часов ночи, когда Даша забылась крепким сном. Илья же долго лежал рядом с девушкой, перебирая длинные густые пряди ее светлых волос, думая о том, что теперь его сердце полно горячей любовью к ней. Он напряженно размышлял о том, что делать дальше. В какой-то момент в его мыслях появилась идея о тайном венчании. Тем самым он узаконил бы их связь в глазах Даши, и она стала бы уже более спокойно относиться к его близости.

К тому же тайное венчание не вызвало бы кривотолков в свете, потому что их отношения можно было бы и дальше держать в секрете. И они так бы и жили вместе, изображая брата и сестру, а на самом деле являлись бы супругами. Однако Теплов сознавал, что от этой связи могли родиться нездоровые дети, ибо они имели кровное родство, что весьма беспокоило его. И это тоже было проблемой. Измаявшись в своих терзаниях, желаниях и думах, он заснул уже под утро, прижимая податливое изящное тело Даши к себе и вдыхая ее нежный сладкий аромат.

Глава VI. Отказ

На следующий день Даша, как и обычно, помогала Теплову с перепиской. Илья с утра пребывал в прекрасном расположении духа и то и дело бросал на девушку долгие призывные взгляды. Около одиннадцати в кабинет заглянул слуга и произнес:

— Марья Ивановна просит Дарью Сергеевну ненадолго зайти в гостиную, барин.

— Могу я пойти? — спросила Даша, улыбнувшись Теплову.

— Конечно, сходи, допишешь позже, — согласился Илья и улыбнулся ей в ответ. Она кивнула и проворно покинула кабинет. Теплов проводил долгим поглощающим взглядом притягательную фигурку девушки в аквамариновом утреннем платье и вновь перевел внимание на Чукорова, который почтительно ждал, когда можно будет продолжать свой доклад.

Даша прошествовала по коридору в нужную сторону. Едва распахнув двери гостиной и войдя внутрь, она тут же замерла. В теплой комнате рядом с Оленькой и Марьей Ивановной, которые сидели на диванчиках, возвышалась статная фигура Михайлова в зелено-красной военной форме. Мгновенно в голове девушки пронеслось воспоминание о последней встрече с Иваном Федоровичем на балу и мысль о назначенном свидании. Даша невольно вспомнила, что двадцать девятого числа должна была встретиться с подпоручиком у церкви. А двадцать девятое прошло вчера. И Даша в ужасе осознала, что ни накануне, ни даже сегодня не вспомнила о назначенной Михайловым встрече. Ее душа, мысли и чувства в последние дни были полностью наполнены лишь одним Тепловым, и оттого она совсем позабыла о подпоручике.

Виновато посмотрев в бледное лицо Ивана, Даша отчетливо прочла в его взволнованных печальных глазах, что он ждал ее вчера. И, видимо, теперь, раз она не появилась на свидании, осмелился сам приехать к ним дом, несмотря на возможное недовольство Ильи.

— Дарья Сергеевна, доброе утро, — произнес вежливо и глухо Михайлов и, вмиг приблизившись к девушке, поцеловал ей руку.

— Здравствуйте, Иван Федорович, — тихо ответила она.

Он выпрямился, и она увидела его страстный, нежный взгляд, направленный на ее лицо. А ведь она забылась и так унизила его, не придя на свидание, — Даша стыдливо опустила глаза, прикусив губу. Она понимала, как виновата перед молодым человеком. А ведь он единственный, кто ценил и уважал ее, до такой степени, что готов был жениться на ней, даже несмотря на запрет Теплова.

— Мне хотелось увидеть вас, Дарья Сергеевна, — сказал Иван. — И Марья Сергеевна любезно пригласила меня в гостиную.

— Я рада, что вы заехали к нам, подпоручик.

Марья Ивановна внимательно следила за поведением молодых людей. Она отметила их смущение, страстные взоры подпоручика и стыдливо опущенные глаза Даши. Быстро сделав правильные выводы, Теплова решила, что именно сейчас настал тот момент, когда она может помочь молодым людям в их судьбе. От слуг Марья Ивановна была уже прекрасно осведомлена о порочной связи сына и племянницы, но затевать откровенный разговор с Ильей на эту тему она опасалась, боясь его злобы и недовольства. Оттого Теплова решила действовать хитростью.

Она отчетливо увидела, что Даша сильно нравится Ивану Федоровичу, и подумала о том, что, если между молодыми людьми появятся чувства, возможно, ей удастся выдать Дашеньку замуж за подпоручика и тем самым избавить ее от посягательств брата и позора, который вот-вот мог всплыть наружу. Единственным обстоятельством, которое могло помешать свадьбе с Михайловым, по мнению Марьи Ивановны, являлось то, что Даша, побывав в объятиях Ильи, была уже не девственна. Но Теплова уповала на то, что добрый покладистый нрав девушки, ее нежная чарующая красота и юность все же перекроют в глазах подпоручика это досадное обстоятельство. И теперь Теплова, решив выступить свахой между молодыми людьми и тем самым спасти от скандала сына и сделать счастливой Дашу именно с законным мужем, таким, как Михайлов, предложила:

— Я думаю, вам стоит поговорить наедине, дети мои. Дашенька, проводи Ивана Федоровича в зимний сад. Там вам не помешают.

— Вы, наверное, правы, тетушка, я бы поговорила с Иваном Федоровичем, — кивнула Даша.

Михайлов тут же подставил локоть девушке, и молодые люди вышли из гостиной.

Даша увела Ивана подальше от входа в оранжерею, словно боялась, что их увидят. Здесь они оказались совершенно одни. И девушка, остановившись у кустов с розами, как-то невзначай начала гладить пальчиками красные лепестки. Михайлов стоял рядом с нею и, не сводя напряженного взора с ее профиля, тоже молчал, желая только одного, чтобы она хоть на миг взглянула ему в глаза. Даша, чувствуя неловкость момента, произнесла:

— Я виновата перед вами, Иван Федорович. Вчера я не смогла прийти, оттого что… — она замялась, не зная, как сказать правду о том, что совершенно позабыла о встрече. Она боялась обидеть молодого человека. Но он вдруг с горячностью возразил:

— О, я совсем не виню вас ни в чем, Дарья Сергеевна. Я знаю, Илья Григорьевич очень строг с вами. Я понимаю, вы просто не смогли уйти из дому, ведь так?

Даша подняла на него глаза и нервно посмотрела на Ивана пронзительным долгим взором, в душе благодаря Михайлова за то, что он сам придумал ей оправдание и избавил от ответа. Она молча кивнула и печально улыбнулась ему, смотря прямо в добрые глаза. Молодой человек вмиг расцвел и, судорожно сглотнув, порывисто произнес:

— Все же какие у вас необычные глаза. Такие, что оторвать взор невозможно…

Смутившись от его комплимента, девушка вновь потупилась. Иван стремительно схватил ее руку и с горячностью поцеловал пальчики. А затем выпрямился и объяснил:

— Вы знаете, Дарья Сергеевна, не проходило и часа, чтобы я не вспоминал о вас в эти дни. Разлука с вами так тягостна.

— Я тоже думала о вас, Иван Федорович, — соврала Даша, желая польстить Михайлову. Тут же его выразительные карие глаза загорелись огнем.

— Я даже не надеялся на это, — прошептал он, замирая. — Я, Дарья Сергеевна, совсем измучился и не могу более скрывать. Я думаю о вас день и ночь. Я люблю вас так сильно, что порой мне кажется, сердце не выдержит до лета.

— До лета? — удивилась она, замирая от его интимных слов и поднимая взор на молодого человека.

— Ну да. До лета мне отмерил Илья. Я же говорил вам, что он не позволяет обручиться с вами до этого времени.

— Обручиться, — печально, с горечью пролепетала Даша, отвернувшись от него и, прикрыв лицо руками, отрицательно замотала головой. Подпоручик, опешив от ее поведения, вновь встал перед ней и взволнованно спросил:

— Я сказал что-то не так? Я обидел вас?

— Нет, — вздохнув, ответила она.

В этот миг Даша отчетливо осознала, что теперь Иван для нее навсегда потерян. Так же, как и надежда на то, что она сможет выйти замуж. Ее пагубная связь с Тепловым разрушила все радужные мечты о муже и счастливой семье. Так как последнее время она по своей наивности, пребывая в какой-то болезненной эйфории и чувственности от напора и притягательности Ильи, совсем забыла обо всем этом. И слова Михайлова как будто вернули ее в суровую реальность, где не было прощения таким страшным грехам, как ее.

Она прекрасно осознала, что ни один порядочный дворянин не возьмет замуж девицу с развратным прошлым. А Илья, естественно, никогда не женится на ней, ибо не пойдет на осуждение света. А она, горемычная, как и предрекала ее любимая Анюта, так и останется в старых девах, развращенная, распутная, словно блудница, годная только для того, чтобы исполнять развратные желания Теплова. И отныне дорога в благопристойные порядочные жены и матери навсегда закрылась для нее.

Даша так сильно расстроилась от всех своих тайных дум, что на ее глаза невольно навернулись слезы обиды и горя. В душе она ощущала, что страстные ночи с Ильей не стоили того, чтобы на всю жизнь остаться несчастной.

— Дарья Сергеевна, я чувствую, что сказал что-то не так, — повинился Михайлов, заглядывая в ее полные слез глаза.

— Нет, вы тут ни при чем, — ответила она и, подняв на него взор, трагично произнесла: — Я не смогу стать вашей невестой, Иван Федорович, простите.

Не в силах более выносить все это Даша попыталась отойти от молодого человека и удалиться из зимнего сада, но не успела сделать и пару шагов, как молодой человек встал у нее на пути и выпалил:

— Но что случилось? Что произошло? Ведь в прошлый раз вы говорили, что у меня есть надежда.

— Все изменилось, — прошептала она, и из ее глаз потекли прозрачные слезы. Михайлов вдруг схватил ее за плечи и обнял.

— Дарья Сергеевна, драгоценная, что с вами? Что изменилось? Расскажите мне все! Я не могу слышать от вас подобное!

Она ощущала его прерывистое страстное дыхание и, подняв на него лицо, пролепетала:

— Я не в праве вам всего рассказать, — она сглотнула. — Лишь в одном я уверена. Я не могу стать вашей женой.

— Отчего же? Не мучайте меня, расскажите все как есть, я пойму! Только прошу вас, не лишайте меня надежды на то, что когда-нибудь станете моей.

Молодой человек утонул в огромных синих озерах ее глаз. Он в порыве сильнее прижал Дашу к себе, ощущая, что этого момента ждал очень долго. Наклонив голову, Иван приблизил вплотную свои губы к лицу девушки и страстно прошептал:

— Я люблю вас. Я не смогу жить без вас. Прошу, не отказывайте мне…

И Даша ощутила, как его настойчивые губы начали неистово целовать ее. Она замерла, позволяя Ивану этот поцелуй и думая только о том, что вот этот мужчина мог бы стать ее мужем и отцом ее детей. И она как будто этим поцелуем, единственным и последним, прощалась с ним и со своей нереальной сладостной мечтой счастливо выйти замуж. Даша не отвечала, чувствуя, что пылкий порыв Михайлова отчего-то совсем не находит отклика в ее душе, и в этот миг словно смотрела на себя со стороны.

— Подпоручик! — яростный рык Теплова раздался за их спинами. Михайлов резко выпустил девушку из своих объятий. Илья уже стремительно приблизился к ним и без предисловий прорычал: — Да как ты посмел, наглец?!

Испугавшись, Даша попыталась защитить Ивана и встала перед подпоручиком, пытаясь закрыть его своим небольшим телом.

— Боже, Илья Григорьевич, это не то, что вы подумали! — воскликнула она.

— Нечего тут думать, я все видел! — пророкотал Илья и бесцеремонно отстранив девушку, схватил Ивана за грудки. Михайлов так же схватил Теплова за плечи и вспылил:

— Илья, прекрати! Это всего лишь поцелуй!

— Да, да, — залепетала Даша и, обхватив рукой плечо Ильи, попыталась остановить его. — К тому же Иван Федорович уже уходит, ведь так?

— Нет, не так, — мгновенно насупился подпоручик. Больно ударив Теплова по рукам, Иван оторвал его от своего кителя. — Мы еще не договорили с Дарьей Сергеевной.

— О, Иван Федорович, — произнесла глухо она, бросив на него нервный взор. — Я уже вам все сказала…

— Сказали? Да уж, благодарствую за такое! — выдохнул Иван в ярости. — Зачем вы мне дали надежду, а теперь сказали все это?! О, как же я несчастен! Прощайте, жестокое создание!

Бросив последний трагичный взор на девушку, Михайлов стремительно помчался к выходу из зимнего сада. Даша же, смотря ему вслед, чувствовала в своей душе пустоту, оттого что все ее радужные мечты рухнули в один момент, и она навсегда останется одна-одинешенька. Ее сердце бешено забились от несправедливости, которая по ее вине творилась нынче с Михайловым. Все-таки Иван не был ни в чем виноват. И ведь он единственный искренне любил ее и предлагал стать его женой. А она в угоду этим досадным и жутким обстоятельствам так жестоко обидела его и прогнала. Чувствуя почти удушливое чувство вины перед ним, Даша вдруг дернулась с места и побежала за подпоручиком, который уже был в дверном проеме.

— Иван Федорович! — воскликнула она ему вслед, желая одного, хоть немного облегчить боль Михайлова.

Но тут же властная рука Теплова бесцеремонно остановила ее, схватив девушку за запястье. Даша, понимая, что именно Илья виноват в этой трагичной ситуации между нею и Михайловым, раздраженно метнула на него взор и процедила:

— Отпустите руку, сударь!

Ее совсем не испугал вмиг потемневший от негодования взгляд Теплова и его угрожающе сжатые губы. Он не отпустил ее руку, а сильнее навис над нею и притиснул девушку к себе.

— Давай! Беги за ним! Беги! — прошипел он в запале, испепеляя Дашу горящим темным взглядом. — Только не забудь сказать, что ты уже порченая! Я посмотрю, как он обрадуется! — зло выплюнул Илья.

В следующую секунду Даша в негодовании со всей силы ударила ладонью Теплова по щеке. Она яростно вырвалась из его рук. Лишь на мгновение Илья увидел, как блеснули слезами ее прекрасные синие глаза. Даша стремительно бросилась вон из зимнего сада.

Когда она исчезла, Теплов сгорбился и схватился руками за виски. Бешеная кровь все еще пульсировала в его голове. Он понимал, что не должен был этого говорить. Ибо он сам был виновен в ее ужасном положении. Но минуту назад им владела такая дикая ревность, что он почти не соображал, что делает, и знал только одно, что надо непременно навсегда оторвать Дашу от Михайлова.

Ивана девушка не догнала, потому что он стремительно ретировался из их дома, на ходу нахлобучив на голову шляпу. Когда она выбежала в парадную, она увидела в окно, как подпоручик уже садится на своего жеребца. Через мгновение Михайлов сильно дернул поводья и стремительно поскакал прочь. Даша, заламывая руки, увидела, как через комнаты, которые она недавно пробежала, в ее направлении идет Илья. Она резко развернулась и устремилась наверх, желая укрыться в своей спальне и наплакаться вдоволь. Уже на середине лестницы ее окликнула Марья Ивановна, вышедшая из гостиной. Но девушка, словно безумная, бежала далее по мраморным ступеням наверх, сглатывая горькие слезы.

Марья Ивановна как раз достигала парадной, когда там появился Теплов. Увидев мать, он злобно пророкотал:

— Вы это что же, матушка, за моей спиной свидания устраиваете?!

— И что ты раскричался? — возмутилась Марья Ивановна. — Совсем нет уважения к матери!

— Матушка! — выпалил Илья гневно и приблизился к Тепловой на минимальное расстояние. — Я запретил Дарье видеться с подпоручиком Михайловым. И вы прекрасно об этом знаете! И если вы не считаетесь с моим мнением, то и мне незачем уважать вас как должно!

— Илья, остановись! — пролепетала Теплова испуганно. Еще никогда она не видела сына в такой ярости.

— Ладно, в этом доме еще есть преданные мне люди! — выдохнул он нервно. — А то бы с вашего дозволения сестрицы балаган устроили!

— Илья, угомонись, — уже испуганно вымолвила Марья Ивановна. — Мне надобно поговорить с тобой.

— Теперь, что ли? — процедил он зло. Теплову безумно хотелось подняться за Дашей и потребовать от этой своенравной девицы объяснений. Как она посмела позволить Михайлову целовать себя? Но Илья понимал, что сейчас в запале он наделает еще больше глупостей и еще сильнее обидит Дашу. Последними остатками разума, который еще был свободен от дикого, убивающего ревнивого чувства, он осознавал, что ему надо немного остыть, иначе все закончится плачевно. Оттого он недовольно взглянул на мать и буркнул: — Пойдемте в мой кабинет.

Едва Марья Ивановна закрыла дверь, как Теплов, заложив дрожащие от бешенства руки за спину, вперился злым взором в мать и пророкотал:

— Говорите, матушка, я слушаю!

— Это насчет Дашеньки.

— И что же?

— Я хотела поговорить с тобой давно, Илья, — начала Марья Ивановна вздохнув. — Даше пора замуж. Отчего ты не хочешь обговорить ее помолвку с подпоручиком Михайловым, он ведь…

— Нет, — отрезал Теплов, даже не дослушав.

— Постой, Илья, — заметила Марья Ивановна. — Иван Федорович достойный молодой человек. Дашеньку любит. Для нее это хорошая партия.

— Я сказал нет! Никакой помолвки, — немедля выпалил он.

— Ну что ж, если Михайлов тебе так не нравится, давай подберем ей другого жениха.

— Нет. Дарья замуж не выйдет.

— Что значит не выйдет? — опешила она. — И что же, она в старых девах останется?

Молодой человек упорно молчал и лишь грозно смотрел на мать. Теплова, тяжко вздохнув, решилась:

— Ты что же хочешь ей жизнь испортить, Илья? Ты думаешь, я не знаю про вас? — Марья Ивановна сделала паузу и строго с горечью взглянула на сына. И после того, как Илья, смутившись от осуждающего взора матери, направленного ему в лицо, опустил глаза, она уже более тихо продолжила: — Оставь девочку в покое! Я тебя прошу, Илья! Пока не поздно! Опомнись, что ты творишь?! Она перед всеми твоя сестра!

— Матушка, не вмешивайтесь в это, — глухо процедил молодой человек.

— Отдай ее замуж за Михайлова. Христа ради не мучь ее!

— Не будет этого, — замотал он яростно головой.

— Ты же сам не сможешь на ней жениться, — уже с надрывом в голосе заметила Марья Ивановна. — И прекрасно это знаешь. Для тебя это баловство, я чувствую! А для нее трагедия. Илья, прошу!

— Даша моя! — выпалил Теплов хрипло и яростно. — И я ее никому не отдам, даже в угоду вам, матушка! И закончим на этом! А теперь оставьте меня, мне надо разобрать бумаги!

Марья Ивановна, комкая платочек и утирая слезы, медленно вышла из кабинета сына, понимая, что сделала для Даши все что могла. Но с властным упертым нравом сына она была не в силах бороться.

К обеду Даша спустилась вниз с опухшими от слез глазами. Марья Ивановна, которая уже была в гостиной, по-матерински обняла девушку. Пока они были наедине, Теплова, усадив Дашу на диван и заглядывая с любовью в ее глаза, произнесла:

— Ты прости меня, деточка, ничего я не смогла сделать для тебя. Илья слушать ничего не хочет о тебе и подпоручике Михайлове. Осерчал только на меня и прочь прогнал.

— Ах, тетушка, спасибо вам.

— Может, тебе, милая, совсем Илье на глаза не показываться? — предложила Марья Ивановна и тихо добавила: — Может, тогда он остынет к тебе? И в покое оставит?

Даша испуганно взглянула на тетку и вымолвила:

— Вы знаете?

— Знаю.

— Ох, — опешила Даша и опустила от стыда глаза. — Вы, наверное, невесть что обо мне думаете, тетушка?

Марья Ивановна привлекла девушку к своей груди и прошептала:

— Ничего я такого и не думала о тебе. Твоей вины в том нет, вижу я. Знаю я сына своего. Еще с детства упертый был, словно бык. Что надо ему, так непременно должно по его быть. Видела я ведь уже давно, как он смотрит на тебя, но значения этому не придавала. Думала, кажется мне. А теперь вот как вышло. Втемяшил себе в голову, что нужна ты ему — и все тут. Ничего и слышать не хочет.

— Я поначалу пыталась избегать его, — ответила Даша тихо. — Но это бесполезно. Когда ему надобно, он везде разыщет.

— Ох, деточка моя. Как же я виновата перед твоими покойными родителями. Не уберегла тебя от позора.

— Я люблю вас, тетушка, — пролепетала Даша и, уткнувшись в полную грудь Марьи Ивановны, опять ощутила, как на глаза наворачиваются слезы.

Как раз в этот момент в столовую вошла Оленька.

— Матушка, Лиза велела вам передать, что она поехала кататься верхом с месье Бибиковым и ждать ее только к ужину.

Слуга вошел вслед за Олей и почтительно встал у стола, приготовившись прислуживать.

— Ну что ж, надо за Ильей послать и можно садиться, — заметила Теплова.

— Забыл доложить, — тут же уточнил слуга. — Илья Григорьевич сказали без него обедать, он очень занят.

— Ну что ж, пойдемте, девоньки, обедать.

Даша, немного успокоенная оттого, что Илья избавил их от своей компании за обедом, с аппетитом поела, а после отпросилась у Марьи Ивановны покататься верхом. Она хотела побыть немного наедине с собой. Именно там, на прогулке, Даша все думала и думала над своим тягостным положением в доме Тепловых. Когда она вернулась домой, уже к вечеру, замерзшая, с ярким румянцем на щеках от мороза, в душе она уже приняла решение и вознамерилась более не допускать вольностей Теплова по отношению к себе. Ведь в эту последнюю неделю она словно забылась, а сегодняшние события: приезд Михайлова, разговор с тетушкой, — как будто сказали девушке, что она должна полностью пересмотреть свое поведение по отношению к Илье. А в особенности подействовали обидные слова Ильи о том, что она порченая, они в корне изменили ее взгляд на связь между ними. По совету тетушки она все же решила избегать Теплова и более не позволять ему приближаться к себе.

На ужин Даша спустилась вовремя, едва успев переодеться в простое домашнее платье. Проскакав много верст верхом, она чувствовала сильный голод. Быстро вошла в столовую, ожидая увидеть всех домочадцев уже за столом. Однако в просторной комнате находился один Илья. Он стоял у печи-камина, подпирая плечом изразцовый выступ. Увидев молодого человека, Даша замедлила шаг и невольно взглянула на него. Она тут же отметила его до сих пор злой и колючий взор, который пригвоздил ее к месту. И, задрожав от неприятного озноба, поджала губы и опустила глаза. Илья не сказал ни слова и не сдвинулся с места, лишь его неподвижная поза стала напряженнее. У нее возникло неистовое желание выйти из столовой, но тут появились Марья Ивановна и Оленька. Даша, с облегчением вздохнув, ответила на вопрос тетки и после приглашения Тепловой устремилась к столу.

За ужином, на который, как и обычно, опоздала Лиза, все мило беседовали. Старшая сестра делилась впечатлениями о своей поездке с Бибиковым, а Оленька довольно рассказывала всем, что узнала из новой книги, которую подарила ей Марья Ивановна. Даша тоже принимала участие в беседе и старалась не смотреть во главу стола, где сидел Илья. Молодой человек был молчалив и мрачен.

Даша отчетливо понимала, что он сердит и обижен на нее за поцелуй с Михайловым, но совсем не чувствовала себя виноватой. Почему она не могла поцеловаться с молодым человеком, который говорил, что любит ее и хочет жениться? Тогда как он, Теплов, видимо, мог ее не только целовать, но и бесцеремонно претендовать на ее постель, потому что хотел этого? Ведь ни разу Илья не сказал, что любит ее и что хочет жениться на ней. И это было обидно Даше. Лишь дважды он заметил, что воспринимает ее как свою суженую и возлюбленную, и все. Оттого она вовсе не собиралась раскаиваться в своем поступке, даже если Илья считал, что она виновата.

После ужина Даша и Оленька решили поиграть в карты, а Марья Ивановна выразила желание составить им компанию. Теплов, мрачный и смурной, вновь закрылся в своем кабинете, а Лиза, отметив, что очень устала, направилась в свою спальню.

Глава VII. Размолвка

На следующее утро Илья проснулся в удручающе нервном настроении. Почти всю ночь не сомкнув глаз и тягостно размышляя обо всем, что случилась накануне, он забылся беспокойным сном лишь под утро.

После того поцелуя между Дашей и Михайловым он весь оставшийся день пребывал в смятении, считая, что эта коварная девица специально завлекла Ивана в зимний сад, чтобы устроить ему, Илье, спектакль и позлить его. Вчера Теплов не мог спокойно смотреть на нее, и ему безумно хотелось выкинуть что-нибудь дерзкое по отношению к ней и потребовать от Даши непременного раскаяния в ее гадком поступке. Он столько делал для нее: лелеял, оберегал, любил, баловал. А она, видимо, совсем этого не ценила, ибо даже когда Михайлов стремительно ушел, вознамерилась побежать за подпоручиком. И именно этим она спровоцировала бешеное недовольство Теплова, когда он оскорбил ее, безумно боясь, что ей удастся догнать Ивана.

Но теперь, поутру, Илья вдруг осознал, что, возможно, Даша не так уж и виновата во всем. Ведь его мать устроила это свидание. А Михайлов давно уже влюблен в девушку, и оттого неудивительно, что при первой же возможности Иван начал позволять себе вольности. Сейчас, лежа в постели, Илья утвердился в мысли о том, что Даша просто слишком мягка и покладиста и не смогла сопротивляться напору Михайлова. Эта мысль успокоила Теплова. И он решил прямо с утра, до завтрака, непременно примириться с девушкой и забыть о вчерашнем инциденте, как о страшном сне.

Взглянув на часы, Илья решил быстрее собраться и спуститься к завтраку первым. Он прекрасно знал, что Даша обычно приходила раньше остальных. Молодой человек проворно вскочил с постели, умылся, оделся. Уже в восемь, спустившись в столовую, он занял наблюдательную позицию недалеко от входа и, заложив руки за спину, устремил взор на дверной проем, через который проглядывался коридор, желая увидеть стройную фигурку Даши. Она действительно появилась в столовой первой, но уже ближе к половине девятого. Когда она вошла, молодой человек тут же окаменел и вытянулся в полный рост. Отметив, что он один, Даша остановилась, как и вчера, словно не решаясь пройти далее. Увидев ее детскую, невинную заминку, Теплов вмиг растрогался. Он искренне улыбнулся девушке и по-доброму сказал:

— Доброе утро, Дарёна.

Он заглянул в ее яркие очи, ожидая увидеть хотя бы намек на то, что она более не сердится на него за вчерашние гадкие слова. Даша же в ответ пронзила молодого человека непокорным взором. И Теплов отчетливо прочитал на ее прелестном бледном лице недовольство и холодность. Она высокомерно взглянула на него и промолчала. Быстро пройдя мимо Ильи и, ничего не ответив, она более не смотрела в его сторону, остановившись у окна спиной к нему.

Побледнев и сжав кулак, Илья ощутил, что вновь начинает заводиться. «Значит, вот как, — сам себе с досадой прошептал молодой человек. — Даже приветствия я не достоин». Он начал вновь впадать в лихорадочное нервное состояние, как и вчера, ощущая, что Даша, видимо, специально решила потравить его в отместку за вчерашнее поведение. Он зло вперился темным взором в ее стройный ладный силуэт в нежно-розовом платье с цветами и начал нервно стучать носком сапога о пол, пытаясь взять себя в руки и не вытворить нечто нелицеприятное, такое, о чем бы он потом сожалел.

Как и вчера, эту молчаливую войну пресекла Марья Ивановна, которая появилась в столовой. Она завела разговор с Дашей о предстоящей поездке в оперу вечером. А Илья, отметив, что часы пробили половину девятого, демонстративно уселся во главе стола и раздраженно заявил:

— Время трапезничать. А те, кто не может прийти вовремя к завтраку, не будут допущены к трапезе.

В этот момент в столовую вошла Оленька и, услышав последние строгие слова брата, устремилась к столу и пролепетала:

— Прости, Илья, я более не буду опаздывать. Я в последний раз.

Илья проводил недовольным взглядом младшую сестру, которая быстро заняла свое место рядом с матерью, и промолчал.

— Но Илюша, как же Лизонька голодная останется? — поинтересовалась озабоченно Марья Ивановна.

— Коли опоздала, пусть голодная ходит. Или на кухне со слугами трапезничает! — выпалил он зло, сверкая глазами.

Схватив чайную ложку, молодой человек начал громко мешать кофе. Он вновь метнул взор на Дашу, которая упорно не смотрела в его сторону и медленно ела кашу серебряной ложечкой. Илья отчего-то подумал, что девушка специально решила играть перед ним обиженную героиню, чтобы только он не имел права прикасаться к ней как раньше. Это умозаключение вконец взбесило Теплова, и, когда в столовую вплыла Лиза, молодой человек пророкотал:

— Почти без четверти девять, Елизавета! Неужели нельзя спуститься хоть раз вовремя?

— Но я… — начала Лиза.

— Сегодня ты лишена завтрака! — вспылил Илья, уже окончательно разозлившись. — Ступай прочь из столовой! Когда вовремя придешь, тогда и трапезничать будешь!

— Как прикажешь, братец! — обиженно воскликнула Лиза и медленно ретировалась из столовой.

— Илюша, — попыталась сказать Марья Ивановна, но Теплов пронзил мать недовольным взором и громко процедил:

— Это вы, матушка, всех девиц разбаловали. Делают что хотят! Никакой управы на них!

Марья Ивановна уткнулась взором в свою тарелку, более не посмев ничего сказать. Не прошло и пяти минут, как Илья не в силах смотреть на прелестный профиль Даши, которая сидела боком к нему, залпом выпил свой кофе и, не съев ни крошки, шумно встал из-за стола и стремительно покинул столовую. После его ухода Оленька облегченно вздохнула и тихо заметила:

— Что-то братец опять не в духе сегодня. Бедная Лиза.

— Не беспокойся, доченька, — улыбнулась ей Марья Ивановна. — Я велю ей завтрак в комнату отнести. Не сидеть же голодной из-за него.

Когда в девять Даша вошла в кабинет, Илья прямо с порога недовольно и зло заявил ей:

— Ты сегодня мне не нужна, ступай!

Илья ощущал, что не выдержит присутствия Даши рядом, ибо не сможет спокойно работать. Однако в глубине души он все же надеялся на то, что девушка опечалится из-за его слов и скажет хоть что-нибудь примирительное. Но, на его неудовольствие, Даша, как-то по-детски не скрывая своих чувств, просияла лицом и, понятливо кивнув, тотчас покинула кабинет. От этой ее непосредственной нескрываемой радости Илья впал в еще более мрачное настроение и тут же в запале сломал пополам перо.

Теплов проработал в своем кабинете безвылазно до самого вечера, оставшись без обеда. Он не мог видеть Дашу и делами хотел заглушить в себе дикие, неистовые порывы по отношению к ней. Он понял, что она намерена выставить его неким чудовищем. Да, он не сдержался, когда в запале сказал ей те гадкие слова, думал нервно Илья, но ведь она должна была понять и его чувства. Неужели нельзя было просто поздороваться с ним с утра? И он сразу же попросил бы у нее прощения, думал он, с остервенением разбирая почту. Так нет же, она даже здороваться с ним не захотела и вновь вызвала в нем неистовое бешенство.

Обида на ее поведение и злость копились в молодом человеке весь день. И когда вечером Марья Ивановна, Лиза и Даша ожидали его в парадной, готовые отправиться в оперу, Илья специально опоздал на четверть часа. Даже не извинившись, Теплов молча окинул уже одетых женщин хмурым взглядом и последовал первым к двери. Марья Ивановна и девушки, видя, что Илья все в таком же мрачном настроении, так же молча вышли за ним наружу и устремились к ожидающей их карете.

У экипажа молодой человек остановился и по правилам приличия подал руку сначала матери, затем Лизе, помогая им сесть в карету. Когда же подошел черед Даши, Илья протянул ей руку, затянутую в перчатку, ожидая, когда девушка положит на нее свою ладонь. Она же холодно взглянула на него и, проигнорировав его жест, без посторонней помощи взобралась на подножку и ловко села в экипаж. Теплов побледнел сильнее, но промолчал. Усевшись в карету, он захлопнул дверцу и стукнул тростью по крыше экипажа.

Всю дорогу, сидя напротив, Илья не спускал давящего мрачного взора с Даши, которая упорно смотрела в окно, и нагнетал в своем сердце недовольство и злость. Когда же по приезде в оперу девушка вновь проигнорировала его протянутую ладонь и спустилась из экипажа без его помощи, Илья ощутил, что его терпение кончилось. Он понимал, что, если бы они были наедине, он бы устроил ей такой скандал, после которого у этой дерзкой девицы впредь даже мысли не возникало бы игнорировать его протянутую руку. Но лишь присутствие рядом матери и Лизы сдержало Теплова. И он прошествовал за женщинами внутрь театра.

Тут молчаливое игнорирование продолжилось. Пока Теплов помогал раздеваться матери, Даша, не дождавшись, когда Илья ей поможет, как того требовали приличия, попросила одного из лакеев придержать шубку. Илья же, прекрасно видя все это, уже неучтиво стянул шубку с Лизы и ощутил, как кровь бешено бьется у него в висках. Отдав одежду лакею и проворно стянув свой меховой кафтан, молодой человек пробежался мрачным взором по платью Даши. Оно было насыщенного синего цвета, невозможно открытое, прелестное и кокетливое, с короткими рукавами-фонариками. Глубокий вырез открывал большую часть ее высокой упругой груди, а в начале ложбинки сиял прелестный синий камень-амулет, подаренный им девушке на именины.

Даша, как и прежде, не смотрела на него и нервно оправляла оборку платья. Лиза и Марья Ивановна уже чуть отошли вперед. Илья же, улучив момент, стремительно приблизился к Даше и, наклонившись над нею, зло прошипел:

— Вырядилась словно девка в борделе…

Она мгновенно взметнула на него полный испуга и обиды взгляд и, закусив от досады губу, быстро отвернулась, почти бегом устремившись за тетушкой и Лизой, боясь оставаться с молодым человеком, который явно был настроен на ссору.

Более за вечер они не сказали друг другу ни слова.

Когда после оперы они поздно вернулись домой, Даша, оставшись одна в своей комнате, не выдержав, разрыдалась. Плакала она оттого, что на обратном пути от оперы до дома явственно ощутила, что недовольство и злость Ильи делают ей больно. Именно сегодня Даша осознала, что влюблена в молодого человека сильно и глубоко. И их двухдневная размолвка показала ей это. Ведь когда Илья был ласков и нежен с нею, она была искренне счастлива и спокойна. А теперь, когда он вел себя как молчаливый деспот, ощущала себя несчастной. Она чувствовала, что очень хочет вновь примириться с ним, чтобы между ними все было по-прежнему. Ей не хватало его поцелуев, объятий и нежных слов. Но в то же время она осознавала весь трагизм своего положения. Илья был ее братом, запретным мужчиной, с которым у нее не могло быть будущего, и которого она должна была гнать от себя. Потому что, кроме боли и осуждения, эта страстная связь ничего не могла принести им обоим.

На следующий день Теплов не сказал ей ни слова, как и она ему. Но Даша отчетливо заметила, что взгляд молодого человека изменился и стал печально-тревожным. В течение дня она так же украдкой бросала на Илью несчастные взоры, в глубине души отчаянно надеясь на то, что он все же захочет с ней примириться.

Все произошло неожиданно. Уже после ужина, когда Даша засиделась одна в музыкальной зале, над ее ухом вдруг раздался тихий баритон Ильи:

— Ты позволишь сыграть с тобой вместе, Дарёна?

Даша вздрогнула, прекратив игру, и подняла на Теплова лицо. Чуть склонившись, он так пронзительно и несчастно смотрел на нее, что она тут же растаяла. Печально улыбнулась одними губами и кивнула. Молодой человек пододвинул стул и, заняв место рядом с девушкой, начал суетливо искать нужные ноты. Даша молча наблюдала за его движениями, а ее сердечко сильно стучало от его близости. Наконец Илья раскрыл нотный альбом и глухо спросил:

— Сонатину, может быть?

— Сонатину, — согласилась она и увидела, как его хмурое лицо посияло.

Илья начал первым, опустив пальцы на клавиши, и Даша в нужный момент присоединилась к нему, такт спустя. Он верно проиграл произведение и в нужном темпе, ни разу не сбившись. Они умело отыграли всю сонатину, и, когда последний звук затих, Даша ошарашено повернула к нему лицо и ласково вымолвила:

— Не думала, что вы умеете играть на клавесине Илья Григорьевич.

— Я умею, Дарёна, — уточнил он тихо, не спуская с ее огромных глаз своего трепетного и властного взора. — Только не люблю этого.

— Но я никогда не слышала, как… — произнесла она, утонув в его притягательном аквамариновом взгляде.

— Я учился лет до двенадцати лет, по настоянию матушки, — заметил он и как-то по-мальчишески улыбнулся девушке. — А затем заявил, что мне это не по душе и бросил все занятия музыкой.

Илья настойчиво обхватил ее кисть своей ладонью и, немного погладив ладонь девушки своими сильными пальцами, поцеловал ее руку. Даша позволила его губам долго оставаться на ее коже, быстро сглотнув от трепетного удовольствия, когда его темноволосая голова склонилась к ее пальцам. Когда он выпрямился и оставил ее руку в своей ладони, его взор уже стал призывно завораживающим.

— Я прощен? — спросил Илья срывающимся от волнения голосом, наклоняясь к девушке и вклинивая в ее очи темный горящий взгляд. Даша была не в силах ответить ему, ибо ее горло вмиг пересохло от его близости. Она лишь медленно кивнула, чуть прикрыв глаза. Он стремительно обвил ее талию правой рукой, одновременно обхватив затылок девушки. Уже в следующий момент его губы властно завладели ее ртом, неистово навязывая пламенную яростную ласку. Спустя минуту он отстранился и, не выпуская девушку из своих объятий, хрипло произнес: — Я не хотел тебя обижать, сердечко мое. Оно как-то само вырвалось. Прости меня…

Даша не успела даже ответить, его губы вновь завладели ее ртом.

Однако спустя минуту, когда в ее душе прошла первая эйфория от появления Теплова в музыкальной зале и от поцелуев, девушка горько осознала, что вновь позволяет Илье все эти вольности. И едва он сказал пару ласковых слов, как она, словно влюбленная дурочка, простила ему все и была готова снова петь под его дудку. Но между ними была более глубокая пропасть, нежели поцелуй с Михайловым. Нет, понимала Даша, между ними была бездна, которую нельзя преодолеть. Осознав это, она начала осторожно высвобождаться из объятий молодого человека, боясь, что он зайдет еще дальше, после чего она уже не сможет сдержать не только его, но и себя.

Ощутив ее настойчивые попытки высвободиться, Илья выпустил девушку из своих объятий, и она, быстро поднявшись из-за клавесина, пролепетала:

— Прости, уже очень поздно. Мне еще надо к тетушке зайти, она просила.

Не дождавшись ответа и видя, как его лицо побледнело, Даша стремительно развернулась и почти бегом, приподняв повыше платье, ретировалась из музыкальной залы, с горящими щеками и бешено стучащим сердцем.

После обеда на следующий день Даша ненадолго зашла в гостиную, забыв там свое вышивание. Едва появившись в комнате, девушка сразу же наткнулась на Теплова, который сидел в кресле и читал утреннею газету. Илья поднял на нее глаза и, отложив газету, встал и приветливо улыбнулся. Даша, проигнорировав его зазывную улыбку, проворно подошла к диванчику и заметила:

— Забыла с утра вышивку свою…

Девушка уже взяла рукоделие, когда Илья вдруг стремительно дернулся к ней и порывисто выпалил:

— Даша, подожди!

— Ой, мне так некогда, — ответила она, устремившись к двери.

Но Теплов почти бегом догнал ее и прямо перед ее носом закрыл дверь сильной рукой. Встав рядом, молодой человек несчастно посмотрел на девушку и тихо произнес:

— Ты специально, что ли, бегаешь от меня?

— Да нет же, Илья, тебе показалось, — отозвалась она тихо, поднимая на него печальный синий взор.

— Я чувствую, что ты все еще в обиде на меня, — сказал он хрипло и сделал шаг по направлению к ней. Даша чуть попятилась. Его темный взор прямо обжигал ее лицо. Она ощутила знакомые нотки возбуждения по всему телу от его близости. Молодой человек сделал еще шаг к ней и порывисто объяснил: — Ты сама вызвала мое недовольство. Почему сразу не поставила Михайлова на место? Зачем позволила целовать себя?

— Я… — Даша замялась, все равно не чувствуя своей вины в том, что позволила Ивану себя поцеловать, и, устремив на Теплова взор, с обидой пролепетала: — Но ты сам со мной еще не то себе позволяешь.

— Вот! Так и есть! Ты все еще не простила меня, оттого и бегаешь от меня третий день подряд, словно от чумного! — выпалил Илья в запале, истолковав слова девушки по-своему. На его лице появилось упрямое выражение. — Что ж ты хочешь, чтобы я на колени встал? — заявил он нервно, совершенно потеряв голову и ощущая только одну потребность, чтобы сердце девушки хоть немного смягчилось по отношению к нему. — Так, я встану, милая…

Даша испуганно охнула, когда в следующий миг он бухнулся перед ней на колени и, опустив голову, глухо прошептал:

— Прости…

Невольно выронив из рук вышивание, Даша нависла над молодым человеком и начала поднимать его, воскликнув:

— Да что же ты?! Встань! Встань!

Илья же яростно обхватил ее ноги руками и, уткнувшись лицом в светло-соломенный корсет, выдохнул:

— Встану, когда простишь…

— Простила я, все простила. Боже, да что же это?!

Медленно поднявшись на ноги, Теплов не убрал руки со стана девушки, а как-то умело быстро заключил ее в объятья и начал целовать ее щеки и лоб, страстно шепча:

— Я уже третью ночь без тебя спать не могу, горлинка моя…

Сердце Даши трепетно сжалось от его невозможно интимных слов, которые он без стыда шептал у ее губ. Она ощутила, что надо немедленно прекратить эти поцелуи, пока у нее еще были силы уйти от него. Она чувствовала, что ее тело и сердце прямо упивались его поцелуями, лаской рук и нежными словами. Но ее разум настойчиво твердил ей, что надо бежать от него как можно дальше. А молодой человек, уже окончательно потеряв голову, начал страстно целовать ее шею, шепча о ее красоте. В следующий момент Теплов, чуть приподняв девушку над полом, стремительно преодолел небольшое расстояние до ближайшей стены и всем своим телом притиснул Дашу к вышитому гобелену у окна.

— Илья Григорьевич, не надо! — воскликнула Даша, чувствуя, что он настроен на более интимные ласки.

— Не зови меня так, — прохрипел Илья у ее губ. — Мне нравится, когда ты ласково по имени зовешь.

Его рука обхватила затылок Даши, утопив пальцы в золотой копне мягких волос, а его губы уже начали дерзко целовать ее лицо. Даша из последних сил пыталась остановить его:

— Не надо! Илья! — она начала яростно отталкивать его руками.

В этот момент сбоку от них раздался глухой звук. Теплов резко повернул голову к двери. В гостиную стремительно вошел высокий худощавый офицер в военной форме. Приятное молодое лицо Владимира Теплова, с усами и живыми серыми выразительными глазами, вызвало у Даши невольный возглас:

— Володя!

Глава VIII. Сон — реальность

Она наконец высвободилась из объятий Теплова, который, понимая, что ситуация двусмысленная, чуть отодвинулся от девушки и мрачно взглянул на брата. Даша устремилась к Владимиру, на ходу заправляя за ушко выпавший из прически локон, и приветливо спросила:

— Когда ты приехал?

— Только что, сестрица, — улыбнулся Владимир в ответ, целуя ее руку, и, тут же переведя строгий осуждающий взор на старшего Теплова, который так и стоял на прежнем месте, напряженно уточнил: — Илья, что все это значит?

— Что же? — с вызовом буркнул тот, сделав вид, что не понял намека брата, и спросил: — Ты в увольнение?

— Да.

— Надолго?

— До апреля месяца, — ответил Володя.

— Матушку видел?

— Еще нет. Здесь ее искал.

— Ладно, дела у меня, — произнес Илья и, подойдя к брату, приобнял его и похлопал его по плечу. — Рад, что ты цел. За ужином увидимся, поговорим.

Илья быстро ретировался из гостиной.

Когда Теплов ушел, Даша вновь обратила взор на брата и поинтересовалась:

— Как ты служил? Не ранили тебя?

Даша отметила, что Владимир возмужал и превратился из юноши в привлекательного молодого человека. Теперь ему минуло двадцать два года, и его военная выправка показалась ей отменной и даже бравой.

— Нет, милая сестрица, Бог миловал. По дому соскучился, по вам. Расскажи, как тут у вас?

— Лиза через две недели замуж выходит за прапорщика Бибикова, ты знаешь его?

— Знаком, друг Ильи.

— Да, верно. Да еще тетушка что-то последнее время хворает.

— А ты как? — спросил пытливо Владимир, смотря в синие глаза Даши. — Вижу, ты сильно выросла. Не видел тебя два года почти. Совсем невеста.

— Только не бывать невестой мне никогда.

— Почему же? — удивился Владимир.

— Илья запретил мне думать о замужестве в ближайшие два года. А тетушка вчера мне поведала, что он и вовсе не хочет меня замуж выдавать.

— Так, — произнес, размышляя молодой человек, чувствуя, что нечто странное происходит в доме. И эти поцелуи Ильи, когда он зашел в залу, вовсе не выглядели братскими, а показались Владимиру до того чувственными и интимными, что в тот миг, когда вошел, даже опешил. — Давай сядем, сестрица, и поговорим.

— Я даже не знаю, — пролепетала она, — ты, наверное, устал с дороги, Вальдемар?

Молодой человек отметил странную грусть в глазах девушки. Это было ново для него, ибо Даша всегда выглядела веселой, живой и непосредственной девушкой, с приветливой лучистой улыбкой и счастливыми добрыми глазами. Теперь же она, конечно, расцвела, как видел Владимир, и ее лик стал просто пленительным, в особенности огромные синие глаза. Но молодой человек отчетливо видел, что ее что-то гнетет. Еще в детстве он с теплотой относился к младшей сестре и, отчего-то именно сейчас вспомнив их детские игры, инстинктивно ощутил, что ей нужна помощь.

— Успею еще отдохнуть, — отмахнулся он. Владимир указал девушке на диванчик и, после того как она села, расположился рядом с ней, произнеся: — Хоть поговорить с тобой по-родственному. Так давно я не видел вас всех, соскучился.

— Мы тоже скучали по тебе, братец, — ответила печально Даша.

Владимир же, пытливо заглядывая в глаза девушки, вдруг спросил:

— Даша, ты мне скажи, отчего ты так поменялась?

— Я?

— Да. Я помню тебя весёлой, беззаботной. А теперь за четверть часа ты даже не улыбнулась ни разу. Тебя что-то гнетет? Я вижу.

— Нет, — помотала отрицательно головой она и вынудила себя улыбнуться, боясь даже намекнуть Владимиру на правду.

— Улыбка у тебя такая печальная, словно ты заплачешь сейчас.

— Тебе кажется, братец, — пробормотала она, опуская взор, ибо на ее глазах точно появились слезы.

— Нет, не кажется. Ты расскажи мне все, Даша, что мучает тебя? Вижу, что несчастна ты.

Она молчала и явно боялась говорить.

— Скажи вот что, — Владимир чуть запнулся, подбирая нужные слова и боясь обидеть сестру. И только через минуту тихо вымолвил: — Когда вошел, я отчетливо видел, как Илья целовал тебя в губы. И это был далеко не братский поцелуй. Что ты на это скажешь?

— Ох, — пролепетала Даша и, бросив на брата испуганный, нервный взор, вновь опустила глаза на свои ручки. Ее щеки заалели от стыда.

— И давно это продолжается? — спросил тихо молодой человек.

— Наверное, недели три, — ответила глухо она, вспоминая тот день, когда Илья впервые поцеловал ее в своем кабинете.

— Значит, я верно понял?

— Да, — прошептала девушка, боясь поднять глаза на брата.

— Даша! Ты понимаешь, о чем ты говоришь мне? Это ужасно! И ты говоришь это так спокойно?! — опешил Владимир. — Ты понимаешь, что этого не должно быть?!

— Я понимаю, что все это нехорошо, Володя. Но что я могу? — несчастно заявила она и подняла на брата полные слез глаза.

— Как что? — выпалил в сердцах тот. — Сопротивляться ему, избегать его, осудить его, не говорить с ним вовсе. Наконец, потребовать, чтобы матушка защитила тебя. Или дать ему оплеуху за его дерзости. Сейчас он ведь тебя почти насильно целовал, я видел! А ты терпишь такое!

— Ты братец, думаешь, я всего этого не делала? — воскликнула несчастно девушка. — И сопротивлялась я ему и противилась. А он в отместку изводил меня словами да дома запирал. И еще из спальни моей выгнал. И до сих пор на балы только с ним мне дозволяется ездить.

Сдавшись, Даша рассказала Владимиру всю правду, про притеснения Ильи, его домогательства и угрозы. В какой-то момент молодой человек, который внимательно слушал девушку, сдвинул брови на переносице и тихо спросил:

— Как далеко он зашел?

Даша уже не в силах выносить все это закрыла лицо ладошками и заплакала. Сквозь слезы она вымолвила тихо:

— Далеко…

Владимир осторожно прижал сестру к своей груди и начал успокаивать.

— Тише, тише, сестрица. Теперь я все понимаю. Как же он посмел, вот нечестивец, — прошептал Владимир и ласково погладил Дашу по голове, похолодев только от одной мысли о том, что Илья мог принудить девушку к любовным соитиям. — И сколько раз было это между вами?

— С моих именин несколько раз, — пролепетала она тихо, стыдясь смотреть ему в глаза.

— Так. Это уж совсем ужасно.

— Я понимаю, братец. Оттого сама пытаюсь избегать его, но он проходу мне не дает. Ты и сам нынче все видел.

— Ну, я это так не оставлю. И более не позволю ему измываться над тобой!

— Но как?

— Может, уехать тебе на время? Например, к нашему двоюродному дяде в Суздаль? — спросил Владимир.

— Невозможно. Илья — мой опекун. Я без его позволения не могу из города выезжать.

— Как опекун? А матушка?

— Он заставил ее отказаться и переписал бумаги на себя. Да вот еще, — девушка чуть замялась и продолжила: — Ко мне один офицер свататься хотел. Михайлов Иван Федорович.

— Знаю его. Смелый малый, — кивнул Владимир.

— Так вот. Илья не позволил ему даже обручиться со мной. А на днях едва не избил его, когда он к нам с визитом приезжал. И тетушке в тот день сказал, что замуж меня не отдаст совсем. Она мне в слезах все поведала.

— И что ж Илья даже мать не слушает?

— Нет. Когда все по его происходит, в доме все тихо и ладно. Но как только кто супротив его воли идет, так злобствует, что страшно становится. Даже Марья Ивановна боится, когда он сердится, и лишь молчит в ответ.

— Так, так, — тихо заметил Владимир, выпуская Дашу из своих объятий. — Неужели Илья и впрямь превратился в такого тирана? Просто невозможно поверить. Но даю слово, сестрица, я постараюсь прекратить все это. Ибо управа даже на него найдется. Только дай срок, обдумать мне все надобно.

Владимир по-братски поцеловал Дашу в лоб и вышел из гостиной. Уже через несколько минут молодой человек поднялся на второй этаж и вошел в спальню матери. Марья Ивановна, увидев сына, радостно воскликнула:

— Сынок, родимый!

Когда первая радость прошла, Владимир попросил горничную матери выйти и, не в силах более сдерживать свое негодование, без предисловий поинтересовался:

— Матушка, вы ведь знаете о непристойной связи Ильи и Даши?

— Знаю, — тихо опечаленно кивнула Марья Ивановна.

— И вы так спокойно об этом говорите? — опешил молодой человек. — Ваш сын бесчестит и принуждает к позорной связи свою сестру, а вы так спокойны?!

— Не спокойна я, Володенька, уже все капли валерианы выпила, — пролепетала несчастно Теплова.

— Нет, вижу, что вы ничего не делаете! И, видимо, считаете, что Дашу можно пользовать, как девку дворовую?

— Владимир! — поразилась Марья Ивановна.

Он схватился за голову и в сердцах прошептал:

— Да вы что, все тут спятили? Что вы творите?!

— А что я могу? Я уже говорила с Ильей, и что? Кроме злобы от него ничего не получила. К тому же он наказал меня за то и лишил домашних денег на месяц.

— Вот деспот! Я смотрю, он вообще ведет себя как султан в гареме. Хочет наказывает, хочет милует, хочет насилует!

— Вальдемар, как ты такое говоришь? — встрепенулась Марья Ивановна.

— Я говорю, как есть! — гневно заметил молодой человек. — Я солдат и к полунамекам не привык, уж извините, матушка. Это у вас тут все шито-крыто, а только потом окажется, что Даша на сносях от него. Да и замуж теперь кто ее возьмет?

— Боже! — запричитала Марья Ивановна. — Я тоже вся измаялась. Но у него власть и опекунство над Дашенькой.

— А от опеки вы как отказаться-то умудрились, матушка?

— Дак Илья велел. Сказал, так лучше будет для Дашеньки, — нервно уточнила она.

— Ох и хитер же братец. Намеренно ведь сделал так, чтобы вы даже права не имели влиять и решать судьбу Даши.

— Да и деньги-то все у него, и поверенный и приказчики подчиняются ему, — промямлила Теплова.

— А деньги-то отчего все? Разве по завещанию отца нам ничего не досталось с Лизой?

— Дак там немного, крохи. Вот у тебя, по-моему, четвертая часть от состояния. Но что она решит?

— Так, матушка, вы подали мне мысль. Мне надо с поверенным Ильи встреться немедля. Вы знаете, как его зовут? И где его найти?

— Знаю.

Зимний морозный вечер спустился на поместье, когда Даша, уже готовая ко сну, присела на кровать.

— Покойной ночи, барышня, — сказала как-то недовольно Фёкла и, погасив лишние свечи, направилась к двери.

— До завтра, — кивнула ей Даша и, поправив подушку, взяла книгу со столика. Свечи в канделябре освещали пространство у кровати, и девушка, решив немного почитать, раскрыла томик.

В этот миг часы на секретере пробили одиннадцать. Фёкла затравленно обернулась на темный циферблат, понимая, что должна уйти. Она быстро засеменила к выходу. Едва открыв массивную дубовую дверь, она вздрогнула. Теплов уже стоял в темном коридоре в трех шагах от косяка и, словно солдат, ждал. Фёкла пронзительно, с болью посмотрела на молодого человека, одетого в темные штаны, короткие сапоги и шелковую белую рубашку. Илья холодно и презрительно окинул ее взором и отодвинулся в сторону, пропуская горничную. Фёкла несчастным жарким взором пробежалась по широким плечам молодого человека, отметив чуть расстегнутую рубашку на его шее, и, пройдя мимо Ильи, засеменила к лестнице.

Видя, что дверь начала закрываться, Теплов стремительно сделал пару шагов и сильной рукой придержал створку, распахивая ее. Ему пришлось сделать усилие, ибо двери что-то мешало. Тут же Илья нажал на нее всем корпусом и увидел Дашу, стоящую у двери. Поняв, что девушка специально подошла, видимо, намереваясь запереться на засов, как делала все последние дни, Илья нахмурился.

— Уходи, — произнесла она глухо, дрожащими руками схватившись за дверную ручку и нервно взглянув на него. Она упорно давила на створку, не пуская ее дальше.

От досады поджав губы, он нажал сильнее и, почти без усилия распахнув дверь, прошел внутрь комнаты.

— Дарёна, зачем ты так? Я только поговорить пришел, — заметил молодой человек тихо и попытался закрыть дверь. Даша даже на мгновение не поверила в его слова, прекрасно зная, чем заканчиваются все эти разговоры.

— Илья, уходи, прошу! — выпалила она уже громко и нервно. Вцепившись в дверь, девушка не давала ему закрыть ее.

Теплов даже не пытался скрыть свой горящий темный раздевающий взор. В следующий миг он отпустил дверь, и Даша проворно отбежала от него, отчетливо увидев, как он дернулся к ней, протягивая руки. Он быстро поймал ее в жесткий капкан своих рук и, притиснув тонкий стан к своей груди, прошептал:

— Дашенька, тише, — начал он страстно шептать у ее уха, то и дело целуя его. Дверь была все еще открыта.

— Да хватит, Илья, прошу! — вскричала Даша в истерике, когда его руки начали по-свойски шарить по ее телу. Губы Теплова уже жгучими поцелуями покрывали ее шею и лицо. Даша пыталась оттолкнуть его, но у нее ничего не получалось.

— Не кричи так, сердечко мое, слуги услышат, — увещевательно ласково просил он. Его правая рука умело расстегнула верх ее пеньюара и проворно спустила его с одного плеча девушки. Горячая ладонь дерзко обхватила белое упругое полушарие груди и сжала его. Девушка громко вскрикнула от его дерзости. Дашей сразу же овладело негодование. Ведь теперь она не хотела его ласк, так отчего же Илья вел себя как тиран, пытаясь навязать ей свою близость. Она начала громко требовать, чтобы он отпустил ее. Молодой человек немедля прикрыл ее рот второй рукой, очень осторожно, стараясь не делать девушке больно. Срывающимся от страсти баритоном он увещевал ее: — Ты же не хочешь, чтобы сюда кто-нибудь вошел?

Даша просто взбеленилась и начала кусать его ладонь. Ноготками она впилась в его наглые руки, а ногами принялась пинать молодого человека со всей силы. Опешив от ее неистового бешеного отпора, Илья отпустил свою ладонь с ее рта. И Даша тут же завизжала что было мочи:

— Нет, Илья, я не хочу! Пусти!

Он побледнел, разумом понимая, что надо отпустить ее. Но он безумно желал ее близости. Оттого, проигнорировав ее крик, развернул девушку к себе и впился неистовым поцелуем в ее губы, притискивая легкое тело к своей груди и почти делая ей больно.

В следующий момент некая сила оторвала Теплова от Даши. И девушка ошалевшими глазами увидела, как Владимир, такой же высокий, как Илья, с силой схватил брата за шею и оттащил его в сторону. Илья вмиг обернулся и побледнел.

— Ты что, ошалел?! — прохрипел старший Теплов, с угрозой смотря на Владимира, который уже приблизился к Даше и заслонил ее своим телом.

— Не тронь ее! — воскликнул Владимир.

— Пошел вон отсюда, — процедил Илья, видимо, не собираясь стесняться своего поведения перед братом.

— Уйдешь отсюда ты! И немедля! — так же грозно ответил Владимир. — Я больше не позволю тебе мучить сестрицу.

— Это я мучаю? — опешил Илья и кинул угрожающий взор на Дашу, которая сжалась за спиной Владимира. — Это она тебе так сказала?

— Да об этом весь дом знает! О твоей гнусности! — выпалил Владимир в запале. — Пойдем, поговорим в другом месте, не здесь.

Илья, окинув мрачным горящим взглядом девушку, медленно кивнул и направился к выходу. Молодые люди направились в спальню к Илье.

Владимир закрыл дверь, и братья остались наедине.

— Ну, говори, — мрачно буркнул Теплов, злобно смотря на младшего брата. Владимир был младше Ильи на три года. Он был высок и широкоплеч, так же, как и старший брат, но имел худощавую жилистую фигуру. Владимир распрямил плечи и твердо заявил:

— Отныне я запрещаю тебе бесчестить Дашу.

— Ты запрещаешь? — прорычал Илья. — Да кто ты такой?!

— Я твой брат. И как мужчина я встаю на ее защиту. Ты потерял стыд и благочестие, и я более не позволю обращаться с сестрицей гнусно, ты меня понял, Илья? — сказал уверенно Владимир и подтвердил свои слова твердым взглядом.

Старший Теплов вдруг недобро, глухо рассмеялся и, тут же замолчав, процедил:

— Да ты, братец, сам потерял боязнь. Я глава в доме и сам решу, что мне делать. Ты всего лишь второй по старшинству!

— Пусть так. Но я найду способ урезонить тебя, раз никто более не может. И Даша более не будет страдать от тебя!

— Да с чего ты решил, что она страдает?! — пророкотал Илья. — Да она сама рада-радешенька, когда я прихожу к ней.

— Врешь! Нагло врешь, Илья! — выдохнул Владимир. — Разве ты не видишь, как печален ее взор, как она несчастна? Это только ты из-за своей похоти не видишь, как она страдает. Или не хочешь видеть?

— И что ж она страдает-то? — обиженно заметил Илья уже тише. — Я же ей платья новые дорогущие каждую неделю покупаю, драгоценности всякие да безделушки. Одевается она словно царевна какая. Да и, куда захочет, вожу ее. И в оперу, и на балы. И притеснения никакого ей не делаю.

— Да ты хоть завали ее дарами! Но это не отменяет того факта, что домогаешься ты свою сестру! — выпалил Владимир.

— И что ж, что двоюродная сестра? Это досадная ошибка!

— Это не ошибка, а право рождения. Что же тебе девок дворовых не хватает для своих развлечений? Вон их полон двор. Любая счастлива будет.

Теплов окаменел и лишь мрачно трагично смотрел на брата. Они молчали около минуты. Наконец Илья глухо произнес:

— А если я ее люблю? Одну люблю! И другой мне не надобно?

— Не должно быть так. Ты как сестру ее люби, и будет тебе честь.

— Плевал я на ту честь, на эти ваши правила! — процедил Илья. — И все равно от Даши не отступлюсь!

— Нет, отступишься, — пригрозил Владимир.

— Оставь меня, Владимир, — устало заметил старший Теплов. — Ты все сказал, что хотел, на этом и расстанемся. Теперь спать иди.

— Я еще не закончил, Илья, — проворчал угрожающе Владимир. — И ты выслушаешь меня до конца. Так вот. Предупреждаю тебя, что, если не оставишь Дашу в покое, я немедля пойду к императрице и доложу, как ты притесняешь свою сестру.

— Ох, испугал! Вон светлейший князь Григорий Орлов со своей сестрицей открыто живет, и ничего, императрица даже ухом не ведет. Будет ли ей до нашего дела время?!

— Пусть так. Но Орлов ее бывший фаворит, ему много чего дозволено. А вот твое имя по всей столице пятнать будут! — выпалил Владимир.

— И что? Мне все равно. У меня деньжищ столько, что стерпят. А кому надобно, придет и будет еще денег просить у меня и не побрезгует, поверь.

— Хорошо, ты не боишься гнева императрицы и слухов. Но как же церковь? Думаешь, будут попы спокойно смотреть на твой содомский грех?

— Ох уж эти у меня вот где, — как-то нагло ухмыльнулся Илья, показывая кулак. — За мои пожертвования они даже не посмеют осуждать меня. Знаю это прекрасно.

— Вот как? Что ж, — глухо произнес Владимир и нахмурился. — Однако вот что я скажу тебе, братец. Я все выяснил у господина Чукорова. И если ты будешь упорствовать в отношении Даши, я заберу свою четверть наследства завтра же!

— И что ж? — отозвался Теплов, прекрасно понимая, что половина денег Владимира теперь вложена в новые предприятия, и отдать он их сможет только через два года, нарастив свои прибыли в два или в три раза.

— Что ж? Не думай, что я ничего не знаю, — продолжал со знанием дела Владимир. — Если я заберу свою долю, твои два завода встанут от недостатка денежных средств. И закроются вмиг.

— Не встанут, выкручусь. Денег в банке возьму, — процедил Илья.

— И переплатишь втридорога!

— И что ж? Не твоего ума дело. Давай забирай все свое. Только знай, что и ты прибыли лишишься. А через два года получил бы вдвое больше, чем сейчас имеешь. И учти, что, если заберешь свою часть наследства батюшки, я после этого тебя видеть здесь не пожелаю. Свой дом строй или покупай, раз так ведешь себя! — обиженно буркнул Илья и упорно поджал губы.

— Ты сам вынудил меня, Илья, — уже более спокойно заметил Владимир. — Отступись от Даши, и я спокоен буду и ничего от тебя не потребую.

— Нет, — сказал Илья. — Мы тайно обвенчаемся с Дарёной — и делу конец.

— И что это даст? Вы же никогда не сможете открыто быть вместе.

— Пусть так. Все ж лучше, чем совсем без нее. А без нее мне никак, пойми, брат, — прошептал Илья с горечью.

— Нет, не понять мне этих твоих гнусных, невозможных доводов. Не поверю, что не можешь ты перебороть себя.

— Пробовал я, пробовал, Вальдемар. Что ж ты думаешь, я не пытался забыть о ней? — произнес Илья трагично и отошел к окну. Оперевшись лбом о холодное стекло, Илья добавил: — Только подумаю о ней, аж в жар бросает. Люба она мне, сил нет.

— Я не хотел говорить о том, Илья, но, видимо, другого выхода нет, — начал глухо через силу Владимир. — Раз это последнее, что осталось. Придется мне рапорт в военную коллегию направить о том, что ты приказ не исполнил тогда, в июле, под Арабатом, и в бой с турками не вступил. За это с тебя не только Георгиевский крест снимут, но и разжалуют не менее чем на три чина.

— Что?! — прорычал хрипло Илья и стремительно обернулся к брату. — Ты же знаешь, отчего я тогда не подчинился приказу. Знаешь! Моих парней всего сотня была, да и то треть уже подбитых. А турок под тысячу. Это только штабные генералы, пороха не нюхая, могут такие приказы отдавать — взять высоту любой ценой! А какой ценой? Я могу еще понять вдвое или трое больше турок, чем нас. Было так не раз, и мы, не раздумывая, бросались в бой. Один раз и в четверо превосходил враг, и ничего, выстояли. Но в десять раз — это приговор! Все бы там полегли! Я не мог просто так, как баранов, на бойню своих парней отправить! Ты же знаешь это! Я тогда тебе как брату все рассказал. Да к тому же твой корпус через два дня к нам в подкрепление прислали. И мы вместе взяли эту злосчастную крепость! Какая же разница, на два дня раньше или позже? Зато большая часть моих людей выжила!

— Я-то это все понимаю. А вот командование вряд ли поймет.

— Не смей угрожать мне этим! — выпалил Илья яростно. Владимир побледнел и осознал, что наконец нашел, чем можно остановить Илью.

— Я не угрожаю, а предупреждаю. Если немедленно не оставишь сестрицу в покое, напишу о тебе рапорт в коллегию. И точно дело на тебя заведут. А если вести твое дело поручат, к примеру, генералу Неверову, то тебя не то что в прапорщики разжалуют, в крепость за неисполнение приказа упекут.

— Ты не посмеешь, — пролепетал ошарашено Илья, прекрасно понимая, что грозит ему, если правда всплывет наружу.

— Посмею, клянусь!

Илья долго молчал и лишь через пару минут тихо просяще произнес:

— Володя, зачем ты так со мной? Я же тебе сказал, люблю я Дарёну. Жить без нее мне в тягость. Ты пойми меня, братец. Не смогу я без нее!

— Сможешь, если захочешь, — отрезал жестко Владимир. — Мужик ты или нет? Возьми себя в руки и забудь ее. Не стоят эти твои страсти того, чтобы Дашу губить.

— Братец, — начал Илья.

— Все, Илья. Я сказал свое слово. Или Даша и трибунал, или ни слова не скажу. Выбирай!

Старший Теплов долго молчал и пронзительно, трагично смотрел на брата. И через какое-то время выдохнул:

— Ненавижу! Лучше бы ты вообще не возвращался!

— Я рад, что ты понял меня, Илья, — заметил Владимир. По злому ненормальному взгляду Ильи он понял, что ему удалось выиграть битву за Дашу. Владимир мрачно улыбнулся старшему брату и сказал: — Спокойной ночи.

И быстро вышел из спальни. А Илья схватился за виски и глухо зарычал, словно раненый зверь, понимая, что военного позора, бесчестья и клейма труса, который не исполнил приказ командования, а это будет выставлено именно так, ему не пережить.

Глава IX. Муки души

Оправив непослушный завиток на затылке, Даша еще раз оглядела свое отражение в зеркале и довольно кивнула. Отчего-то она ощутила неприятный будоражащий взор сбоку и невольно повернула голову. Фёкла, как и обычно, глядела на нее хмурым злым взглядом. Даше не нравилась эта девица. Когда Фёкла появлялась в ее комнате, она почти не разговаривала с барышней, а если отвечала, то как-то недовольно и сухо. Но в основном горничная молча исполняла свои обязанности, бросая на девушку колючие взоры. Даша понимала, отчего та недолюбливает ее. Она прекрасно помнила слова Анюты о том, что некогда Фёкла была любовницей Теплова. Видимо, до сих пор горничная была влюблена в молодого человека и видела в ней соперницу. Вот и теперь, едва уловив неприятный взор крепостной, которая заправляла ее постель, она решила побыстрее покинуть свою спальню.

Раздался стук. Даша распахнула дверь, на пороге спальни стоял Владимир в простом камзоле, белой рубашке, темных штанах и туфлях. Без военного мундира брат показался Даше таким милым и домашним, что она непроизвольно улыбнулась ему.

— Доброе утро, братец, — сказала она и вышла в коридор. — Я уже на завтрак.

Владимир улыбнулся в ответ и тихо спросил:

— Как ты ночь провела, сестрица?

— Спокойно, — тихо ответила она, сразу же поняв, о чем говорит Владимир.

— Он не приходил? — уточнил он уже громче.

— Нет. Спасибо тебе, — поблагодарила девушка и вдруг напряглась, так как в темноте коридора ей показалась, что за молодым человеком стоит кто-то еще.

— Вот и ладно, — кивнул Владимир. И Даша едва не вскрикнула, ибо из-за плеча Владимира показалась фигура Ильи. Его мрачный горящий взор тут же пронзил ее до самого сердца, и она вздрогнула. Сколько он стоял в коридоре, было неведомо. И отчего-то Даша подумала, что он наверняка слышал их разговор с братом. Илья уже прошел мимо, и Владимир, чуть обернувшись на его шаги за спиной, проговорил: — Пойдем, сестрица.

Володя подставил локоть. Даша, словно опасаясь, что Илья вернется, напряженно схватилась за брата и последовала с ним.

Утренняя трапеза прошла в непринужденной обстановке, не считая того, что Илья не участвовал в общей беседе и лишь то и дело поглядывал на домочадцев мрачным взором. Владимир предложил после обеда прокатиться на санях на главную площадь к Зимнему дворцу, где сегодня устраивалась грандиозная иллюминация и катание на катке.

— Гуляния с пирогами да блинами. Да фейерверки красочные будут, — добавил Владимир. — Можем все вместе после обеда поехать.

— Я, наверное, не поеду, Володенька, что-то меня головные боли мучают с утра, — заметила Марья Ивановна.

— Жаль, матушка. Ну ничего, мы с сестрицами съездим, — ответил Владимир.

— И я могу поехать? — спросила Оленька.

— Конечно, — разрешил Владимир. — И Лиза с Дашей. Ведь ты не против, Илья? — обратился молодой человек к старшему Теплову. Илья пронзил Владимира злым недобрым взором и глухо произнес:

— Да езжайте вы куда хотите…

— Я так понимаю, ты не поедешь с нами, Илья? — колко осведомился Володя, как будто пытаясь разозлить старшего брата еще сильнее. Даша отчетливо заметила, как Илья побледнел, и девушке даже стало жаль его.

— У меня других дел невпроворот, некогда мне по гуляниям разъезжать, — проворчал старший Теплов.

— Вот и ладно, — довольно сказал Владимир. — Значит, договорились.

После завтрака, едва Даша вошла в кабинет, она сразу же наткнулась на молодого человека. Илья был один и как будто ожидал ее у входа. Она отметила тот невменяемый взор, которым он окинул ее. Стремительно плотно закрыв дверь за девушкой, он неучтиво схватил ее за локоть.

— Что, защитника себе нашла?! — прошипел он, наклоняясь к ней и обжигая ее лицо горячим дыханием.

— Илья Григорьевич, не надо сердиться, прошу.

— Не сердиться? — выпалил молодой человек гневно, не в силах оторвать завороженного взора от ее глубоких глаз. Его лицо стало напряженнее, и он обвинительно заявил: — Я же к тебе по-хорошему пришел вчера, хотел примириться. И если бы ты повела себя по-другому, Вальдемар не стал бы меня шантажировать!

— Но Володя прав. Все, что между нами случилось, грешно и недозволительно, — пролепетала Даша. Его сильная ладонь до боли сжала ее локоть, и девушка тут же замолчала, видя, как в его взоре загорелась тьма.

— Ах, вот как?! Все ясно! — процедил он сквозь зубы. — Значит, для тебя все, что между нами, — это лишь грешно?

— Да, — тихо, но твердо сказала она.

— А что же я еще ожидал услышать от глупой девицы, у которой еще молоко на губах не обсохло! — выпалил Илья, заводясь все сильнее.

— Боже, Илья, не надо так! — возразила Даша и, вырвав из его хватки свою руку, отошла от молодого человека на несколько шагов. — Прошу, давай окончим этот разговор, он лишь тревожит и тебя, и меня, — просяще вымолвила она и посмотрела на него несчастным печальным взглядом. — И бумагами займемся.

— Бумагами?! — воскликнул Теплов срывающимся от ярости голосом. Он стремительно преодолел расстояние, разделяющее их, обвив руками талию девушки, уткнулся лбом в ее мягкие волосы на затылке и вскричал: — Да я ни спать, ни есть не могу! Ни делами спокойно заняться уже который день не могу из-за тебя, изменница! А тебе все равно!

Даша тяжко вздохнула, ощущая, что ей приятны слова о том, что он страдает по ней. В этот миг ей вдруг неистово захотелось повернуться к молодому человеку, поцеловать его и утешить, сказав, что все будет по-прежнему. Но она не имела на это права. Оттого Даша сглотнула ком в горле и с горечью тихо произнесла:

— Ничего изменить нельзя, Илюша. Ты пойми, все только к лучшему. Мы должны смириться.

— А я не хочу! — выпалил он в безумном порыве и, развернув девушку к себе лицом, схватил ее за плечи и начал трясти. — Слышишь?! Не хочу!

Именно в этот момент дверь в кабинет отворилась, и вошел Владимир. Илья, затравлено обернувшись к двери, побледнел. Он медленно выпустил Дашу из рук, убийственным взором смотря на брата.

— Я думал, матушка выдумала, что Даша помогает тебе с бумагами.

— Да помогает, — зло вспылил Илья.

— Вижу, как она помогает, — хмуро проворчал Владимир.

— Ты что ж теперь за каждым нашим шагом будешь следить? — прорычал Илья в запале, отходя к своему столу.

— Даша, ступай, — сказал Владимир настойчиво. — Не дело тебе тут быть.

— Но как же почта? Надо помочь Илье, — начала Даша.

— Владимир! — взорвался старший Теплов, окончательно выйдя из себя. — Ты много на себя берешь!

— Пусть Илья заведет себе секретаря, как и положено в богатых семьях, — произнес жестко Владимир. — И загружает его работой сколько надобно. А твоя повинность окончена сегодня и навсегда! — закончил молодой человек и долгим предостерегающим взором посмотрел на Илью, который стоял в напряженной позе, сжимая кулак.

— Что ж, иди, — буркнул Илья, испепеляя девушку темным горящим взором.

Она кивнула и быстро покинула кабинет. Владимир остался и, вперив недовольный взор в Илью, процедил:

— Ты что же, братец, решил совсем сестрицу уморить? И бумаги она твои разбирает, и в постели ублажает, и держишь ее хуже прислуги!

— Еще что придумаешь? — выдохнул зло Илья. — Что такого, если Дарёна помогает мне с бумагами?

— Хватит! — произнес уже гневно Владимир. Подойдя к брату и, долгим пронзительным взором посмотрев через стол в его злое лицо, он заявил: — Довольно унижать ее и неволить! И никаких дел в твоем кабинете! И сегодня, слышишь? Сегодня же она переедет в свою девичью спальню, в которой и жила со дня приезда в наш дом. Не дело это ей на мужской половине твои взоры ублажать!

— Владимир, уймись, — пригрозил Илья, уже заскрипев зубами, и, обходя стол, угрожающе приблизился к брату. — Я ведь не посмотрю, что ты мой брат!

— И что же ты сделаешь? — с вызовом спросил тот.

Илья окончательно закипел и кинулся на Владимира, с размаху ударив в лицо. Тот в ответ так же стремительно съездил Илье по подбородку кулаком, и они сцепились. Лишь через пять минут, надавав друг другу тумаков, они чуть успокоились. Илья оттолкнул Владимира к стене и выпалил:

— Ну, довольно!

Владимир тут ж отпрянул от брата и устало уселся в кресло, подергивая побитым плечом.

— Давай обсудим все спокойно, — заметил наставительно Владимир. Илья в этот момент невольно вытер рукой разбитую губу и, достав платок, приложил его ко рту. Он бухнулся на ближайший стул.

— Всю губу разбил, — тихо произнес Илья.

— Ты первый начал!

— А не надо было меня доводить!

— Хватит, Илья, давай обсудим все теперь!

— Начинай!

— Хорошо, — кивнул Владимир. — Значит так. Как я и говорил ранее, Даша перебирается в свою прежнюю спальню, и ты сам распорядишься об этом. И никаких дел в твоем кабинете и, конечно же, никаких домогательств с твоей стороны.

— Понял я уже это, — хрипло буркнул Илья, прижимая сильнее к разбитой губе платок, пытаясь остановить сочившуюся кровь.

— И последнее. Даша будет ездить на балы и рауты, как и положено молодой барышне ее положения. Возможно, не каждый день, но через день.

— У меня нет времени сопровождать ее везде, — тут же в запале вспылил старший Теплов.

— А тебя никто и не просит о том. Я сам буду сопровождать ее.

— Ну-ну, — сквозь зубы прохрипел Илья. Он вмиг представил, как вокруг Даши вьется куча поклонников, и наверняка Владимир даже не попытается отогнать их от девушки. Приятое лицо Михайлова со светлыми вихрами возникло перед его взором. Это умозаключение вконец испортило ему настроение, и он, отпустив руку с окровавленным платком, глухо прорычал: — Давай, позволяй ей все. А то что же она, как порядочная девица, дома будет сидеть? Лучше по этим балам-вертепам шататься да развратничать!

— Ну, уж такого разврата, как у нас в доме, я еще не видывал! — процедил в ответ Владимир. Илья стремительно вскочил на ноги, вновь инстинктивно сжав кулак.

— Ты все сказал?! — выпалил он, чувствуя, что снова хочет броситься на брата.

— Да, я все сказал. И, если не выполнишь мои условия, ты знаешь, что будет! — добавил тот угрожающе и направился к выходу. Бросив последний предостерегающий взор на высокую широкоплечую напряженную фигуру брата, Владимир вышел, громко хлопнув дверью.

После ухода брата Илья медленно добрел до своего кресла за письменным столом и, устало упав в него, опустил голову на грудь. Несправедливость, злость и негодование душили его. Он ощущал, что все его существо просто кричит от боли и страдания.

Молодой человек невольно бросил безразличный взгляд на окровавленный платок, который он до сих пор сжимал в руке, и тут же отметил искусно вышитые инициалы в углу. Это были его инициалы, умело исполненные рукой Даши. Это был ее подарок на Рождество. Трагичным болезненным взглядом созерцая белоснежный платок, Илья ощутил, что хочет заплакать. Как когда-то в детстве, когда сильно разбивал коленку и втайне от матушки и няни, чтобы их не расстраивать, тихо плакал в углу, пока боль не утихала.

Но сейчас душевная боль его была гораздо сильнее физической. И молодой человек чувствовал, что у него нет больше сил бороться со всеми. Они все, в том числе и Даша, словно сговорились против него, выставляя его каким-то чудовищем, монстром. Но ведь это было не так. Весь его грех состоял лишь в том, что он полюбил не ту девушку. Девушку, которую ему никак нельзя было заполучить в законные жены, девушку, которую он обожал и жаждал всей душой…

Санкт-Петербург, бал в Зимнем дворце,

1775 год, Февраль, 28

Не спуская жадного трагичного взора с совершенного профиля девушки, стоящей перед ним, Илья тихо вздохнул. Вот уже три недели, как ему приходилось всеми силами сдерживать свои порывы по отношению к Даше. Нынче они редко виделись, лишь за трапезой и на некоторых балах, которые Илья иногда посещал. Даша не помогала ему в кабинете и, видимо, специально пыталась избегать встреч с ним. Это печалило и тревожило его, ибо с каждым днем он все отчетливее понимал, что присутствие девушки рядом просто жизненно необходимо ему.

Неделю назад он выдал замуж Лизу, и она уехала в дом к Бибикову. И раньше Илья думал, что сможет с облегчением вздохнуть после этого. Но теперь его проблемой неожиданно стал вернувшийся брат. Те рамки и ограничения, в которые сейчас поставил его Владимир, были для Теплова невыносимы. Илью мучили постоянные думы-воспоминания о тех днях, когда Даша всецело принадлежала ему и никто не стоял между ними. Сейчас же ему предназначались лишь мимолетные встречи в гостиной, взгляды тайком и те немногие танцы, в которых она изредка позволяла ему закружить себя.

Все это делало Илью глубоко несчастным. За последние две недели он получил два предложения о женитьбе от довольно знатных семейств Петербурга. Оба молодых человека видели и общались с Дашей на балах и раутах, куда теперь регулярно сопровождал ее Владимир. Уже после недельного знакомства с девушкой молодые люди выразили желание посвататься к Даше, и их родители, прекрасно зная, что за ней достаточное приданое, весьма охотно согласились. Обоим отцам Илья без предисловий отказал, заметив, что девушка еще слишком юна. Главы семейств выразили сожаление, но все же отступили.

Краткое же замечание Владимира по поводу того, что, возможно, следовало рассмотреть кандидатуры молодых людей внимательнее, вызвало у старшего Теплова такую бешеную реакцию, что Владимиру пришлось отступить. К тому же Владимир видел, что Даше не по душе эти два потенциальных жениха, оттого он перестал настаивать. Илья, немного успокоившись, с облегчением подумал, что обязанность опекуна позволяет ему решать судьбу Даши. Ибо без его ведома никто не может выдать девушку замуж. Но в глубине души он понимал, что это лишь временная передышка.

Илья ощущал, что более не в силах выносить все это. Но не знал, что ему делать. Владимир постоянно напоминал о его проступке, тем самым указывая Теплову, что имеет над ним власть.

Даша стояла рядом с ним в прелестном светло-золотистом платье из венецианской парчи. С высокими золотистыми локонами, белоснежными тонкими округлыми плечами и высокой притягательной линией округлых грудей. Теплов не сводил с нее завороженного взгляда и нетерпеливо ждал, когда же окончится мазурка. Ведь следующий танец девушка обещала ему. Она вдруг обернулась. Илья тут же вперил в ее очи неистовый страстный взор. Громко вздохнув, девушка быстро отвернулась к танцующим парам, словно ей был неприятен красноречивый взгляд молодого человека.

Мимо них пронесся в танце Владимир, ангажируя Ксению Михайлову. Илья ехидно усмехнулся. Да, именно такой партнерши и заслуживал его младший братец, который превратил его жизнь в ад.

Вновь переведя страстный любовный взор на девушку, Илья придвинулся к ней, и его нога почти утонула в складках ее платья. Он отчетливо видел, как Даша напряглась всем телом от его близости, но не подала виду. Теплов в сотый раз пробежался темным взором по совершенным линиям ее плеч и груди, его взор остановился на прелестном ярко-золотистом гарнитуре из цитринов, камни которого оттеняли белизну и тонкость ее кожи и кокетливой гроздью спускались к ложбинке грудей. Эти чудесные прозрачные камни он подарил ей сегодня перед балом, когда ему удалось ненадолго заглянуть в ее спальню.

Илья вспомнил те минуты, когда мог оказаться с девушкой наедине. Сегодня, уже перед отъездом на бал, он осторожно постучался в ее комнату. Когда дверь открыла Аня, которая по настоянию Владимира вновь стала горничной Даши, молодой человек вошел и как-то смущенно вымолвил:

— Ты уже готова, Дарёна?

Он указал Ане глазами на дверь, но горничная вместо того, чтобы уйти, хмуро уставилась на него и не сдвинулась с места. Теплов прекрасно знал, что Аня обо всем докладывает Владимиру. И при малейшем промахе он тут же будет иметь дело с братом. Оттого он как-то зло зыркнул на крепостную и процедил:

— Чего смотришь так недовольно? Не съем я твою барышню. Выйди, мне поговорить с ней надобно.

Только после этих слов Аня взялась за дверную ручку и уже перед выходом громко уведомила:

— Я, барышня, здесь неподалеку буду, если что.

Илья проводил горничную недобрым взглядом и перевел взор на Дашу. Девушка стояла у зеркала и оправляла платье, делая вид, что ей безразличен его приход. Но Теплов инстинктивно чувствовал, что ей далеко не все равно, ибо она как-то неумело украдкой бросала на него быстрые горящие взгляды и отводила взор, словно боялась, что он заметит ее интерес.

Когда он приблизился на минимальное расстояние, Даша подняла лицо и открыто и печально посмотрела на него своими синими глазами.

— Я подарок тебе принес, — глухим баритоном произнес над ней Теплов и, протянув коробочку из голубого бархата, раскрыл ее.

Даша бросила взор на прелестный гарнитур из колье, браслета и серег и ласково сказа:

— Очень красивый.

— Позволь, я сам тебе одену? — проникновенно предложил Илья.

Она молча кивнула и, повернувшись к зеркалу, взяла у него открытую коробочку. Илья умело надел на ее ручку браслет. А затем и колье. Замкнул застежку и в следующий миг приник к девушке сзади, судорожно схватив ладонями ее полуобнаженные плечи.

— Я так соскучился по тебе, сердечко мое, — прошептал он над ее ушком. Сильнее склонился над ней и прижался губами к щеке. — Измаялся я без тебя, горлинка моя. Ты бы хоть иногда на меня взглянула, — проворковал он страстно. — А ты все глаза отводишь.

Не в силах слышать от молодого человека страстные надрывные речи Даша невольно обернулась и, пронзительно посмотрев в его аквамариновые глаза, тихо произнесла:

— Не надо, Илюша. Мы должны быть сильными, милый. Такова наша судьба.

После ее слов Теплов окончательно ошалел и, сильнее наклонившись к ее губам, выпалил:

— Мы сами судьбу свою вершим. Ты только скажи, что нужен тебе. И я землю поверну ради тебя…

— Илюша, милый, — пролепетала Даша и ласково провела пальчиками по щеке молодого человека.

Это было ошибкой. В следующий момент Илья стиснул ее в объятиях и иступлено начал целовать ее губы. Девушка невольно выронила коробочку с сережками из рук, и та глухо упала на ковер. Страстно обвив его широкую шею руками, Даша ответила на поцелуй. Илья еще сильнее сдавил ее податливый стан в своих руках и словно обезумел. Он так долго не прикасался к ней, так долго не целовал ее сладкий рот, так долго был томим своими гнетущими мыслями.

Вдруг за ними раздался громкий кашель.

Илья словно обжегся, тут же выпустил Дашу из своих объятий и недовольно взглянул на Аню, вошедшую в комнату.

— Владимир Григорьевич спрашивает, барышня, отчего вы все еще не спустились?

— Оставь мне пару танцев в своей карте, — попросил тихо Илья, наклоняясь к Даше и целуя ее руку. Она быстро кивнула, и он вышел прочь.

И вот теперь Теплов ждал, когда сможет потанцевать с ней и попытаться вызвать ее на разговор наедине.

Глава X. Жестокая

Ощущая страстный пронзительный взор Теплова, который не отпускал ее с самого начала бала, Даша нервно обмахивалась веером. Настойчивое внимание Ильи как будто проливало бальзам на душу девушки. Она в тайне наслаждалась его жаркими пламенными взглядами, тихими красноречивыми вздохами и мимолетными прикосновениями к ее руке или талии, которые он мог позволить себе, пока не видел Владимир. Все эти долгие невыносимые три недели, когда она всеми силами старалась избегать общества Ильи, стали для нее настоящим испытанием.

На людях она изображала безразличие и холодность к молодому человеку, но наедине с собой постоянно вспоминала, каким нежным и ласковым может быть Теплов. Его умелые диковатые ласки, сильные нежные объятия, неистовые поцелуи и трепетные слова, все всплывало в памяти девушки. Она с упоением вспоминала все это, чувствовала, что ей этого не хватает. В сердце она уже давно оправдала Илью, ибо в глубине души воспринимала молодого человека как возлюбленного мужа. Поведение Теплова теперь не казалось ей таким уж аморальным и гадким. Совсем нет. Лишь из-за осуждающего отношения Владимира, тетушки и других Даша, словно испуганная птичка, старалась скрыть ото всех свою влюбленность в молодого человека, боясь показать, что она тоже неравнодушна к Илье.

Ей казалось, что взор молодого человека полон любви к ней. Она осознавала, что из-за ее трусости Илье приходится бороться со всеми в одиночку. И она жаждала разлюбить его, но не могла. Чувства не давали ей покоя, и как она ни старалась выкинуть из своих дум его притягательный любимый образ, сердце все равно неистово билось в его присутствии.

Сегодня же перед балом, когда Илья зашел в ее спальню и подарил гарнитур из чудесных золотых цитринов, Даша невероятно растрогалась, с упоением сознавая, что молодой человек все еще не остыл к ней. Она позволила ему себя поцеловать, позабыв обо всем, и мало того, сама ответила на его жадный поцелуй, потому что все последние недели столько мечтала о нем.

Однако позже, когда молодой человек покинул ее спальню, между нею и ее горничной произошел неприятный разговор. В тот момент, когда высокая фигура Ильи исчезла за дверью, Анюта подозрительно, осуждающе посмотрела на свою хозяйку и спросила:

— Неужели вы все простили ему, барышня?

В этот момент Даша с удовольствием крутилась перед напольным зеркалом, рассматривая великолепное колье, надетое на ее шею.

— А я и не гневалась на него, — объяснила она.

— Вы, барышня, еще скажите, как в прошлый раз, что жалеете его.

— Знаешь, Анюта, порой мне кажется, что я влюблена в него, — сказала Даша, поднимая с пола коробочку.

— Дарья Сергеевна, да вы что?! — воскликнула Анюта испуганно. — Даже не смейте думать об этом! Владимир Григорьевич никогда не позволит вам быть вместе.

— Я знаю, Анюта. Но когда Илья смотрит так тоскливо, у меня сердце тоже плачет. Так и хочется его утешить. — Даша взяла серьги и положила коробочку на столик.

— Разве вы не понимаете, что для Ильи Григорьевича вы всего лишь развлечение?

— Это не так.

— А как же не так, барышня? Вы что ж, думаете, он страдает по вам?

— Мне так кажется, — ответила та, надевая серьги с цитрином.

— Если бы страдал, не спутался бы вновь с Феклухой! — возразила горничная.

— Что ты сказала? — опешила Даша и резко обернулась к Ане.

— Да уж, барышня, не хотела вам говорить. Но, видимо, надо вам все рассказать, раз вы совсем дитя еще. Уже неделя, как Фёкла снова ночует у него спальне.

— Неправда это, — пролепетала девушка, опешив.

— Как же неправда. Да вы у Артема моего спросите. Да и Фёкла уже на каждом углу об этом гутарит.

Даша вмиг отвернулась от Ани, стараясь не показать, какую боль причинили ей слова горничной. От этого удара глаза девушки увлажнились. Но она с силой сжала кулачок, стараясь удержать слезы.

И теперь, ожидая, когда к ним вернется Владимир, Даша нервно обмахивалась веером. Сейчас она пребывала в тревожном подавленном настроении, но всеми силами старалась не показать этого. Она знала, что Илья жаждет предстоящего танца, но не представляла, как вести себя с молодым человеком. Страстные взоры Теплова отчего-то начали раздражать ее. Она ощущала, что он неискренен с ней и, как говорила Анюта, лишь пользуется ею для своего развлечения. Ибо когда Даша отказала ему в близости, он спустя пару недель вновь переметнулся к Фёкле. Змея ревности и обиды душила Дашу. Она полагала, что, даже если они с молодым человеком расстались, он должен хранить ей верность и страдать так же, как и она.

Начался полонез. Едва Даша и Илья закружилась под музыку, молодой человек тут же приглушенно произнес:

— Мне надобно поговорить с тобой наедине, Дарёна…

Первым порывом Даши было отказать ему. Однако девушке захотелось узнать, что он намерен сказать и до какой степени коварства мог дойти молодой человек в своем цинизме. Оттого после танца она согласилась выйти с ним под руку из огромной залы. Держась за локоть Теплова, Даша послушно последовала за ним в парадную. Они оделись и вышли на улицу. Пройдя по заснеженной аллее, ведущей к главным воротам, молодые люди уже через некоторое время вышли на проспект, где стояло множество саней и экипажей. Илья подвел Дашу к закрытым расписным саням и на немой вопрос девушки ответил:

— Покатаемся немного по городу. Здесь печка, тепло. И никто не помешает.

Даша кивнула и, опершись на его руку, забралась в сани. Он быстро вошел за ней и закрыл дверцу. Сани тотчас покатили. Чувствуя двусмысленность ситуации и боясь показать свое нервное состояние, она нетерпеливо поинтересовалась:

— Что вы хотели мне сказать, Илья Григорьевич?

— Дарёна, мы же одни. Называй меня по имени, — попросил он ласково.

На это замечание молодого человека Даша лишь пронзительно холодно взглянула на него и промолчала. Он тяжко вздохнул и, не спуская с нее поглощающего диковатого взора, проникновенно добавил:

— Дарёна, я так больше не могу. Ты нужна мне.

— Нужна в качестве любовницы, — промямлила она с горечью и болью, смотря в его красивое лицо.

— Да и не только. Но и жены.

— Жены? Вы что, издеваетесь надо мной, Илья Григорьевич? — опешила Даша.

— Нет, совсем нет. Ты послушай меня, милая, — вымолвил он и начал нервно теребить пальцами пуговицу на своем кафтане. — Я вот что придумал. Подам императрице рапорт об отставке. Военная коллегия рассмотрит его в течение двух недель. И я думаю, мое дело решится положительно. За это время я справлю нам паспорта поддельные, и мы уедем за границу, например, в Рим или Гамбург. Там никто не будет знать, что мы родственники. Перед всеми мы будем муж и жена.

— Но это будут лживые бумаги, — тихо пролепетала Даша.

— Ты послушай дальше. Мы найдем священника, и он обвенчает нас. На небесах перед Богом мы будем муж и жена. А другие пусть и не знают этого. Немного поживем за границей, пока все не утихнет. А лет через пять вернемся в столицу. Денег у меня достаточно на этот вояж. А управляющие без меня справятся здесь. Что скажешь на это, горлинка?

Даша долго пронзительно смотрела на Илью, и в ее душе шла жестокая борьба. Она очень хотела последовать за Тепловым и сделать все, как он задумал. Но дикая ревность точила ее. Она не могла отделаться от мысли о том, что Илья совсем не любит ее и только из-за ее прелестей, из-за того, что она нужна ему в постели, хочет устроить все это. Ведь он ни разу не сказал, что любит ее, а венчание это тайное придумал, видимо, для того чтобы упокоить ее стыд. А Фёкла теперь посещает его постель. Как же он мог предлагать ей ехать с ним за границу, когда наверняка сегодня ночью крепостная девка будет ублажать его в постели? Явно он не мог обходиться одной девицей, и ему надобно было разнообразие.

Она вдруг подумала, что, когда и она, Даша, наскучит ему, он так же, как сейчас Фёклу, бросит и ее. Не зря же он сказал, что через пять лет они вернутся. Видимо, столько Илья отмерил на их интимную связь. А затем, вернувшись, он сможет найти себе другую пассию или возлюбленную. А возможно, он даже женится, но не на ней. Ведь здесь, в столице, все прекрасно знали, что они брат и сестра. И открытая семейная жизнь с детьми, с уютным домом и счастливыми взаимоотношениями между законными супругами для них оставалась недоступной. Поэтому Даша не понимала, отчего она должна ехать куда-либо с ним и терять свои лучшие молодые годы только потому, что он этого хотел.

Нет, в этот момент она хотела продолжить свою жизнь без Теплова. Вероятно, ей еще удастся устроить свою горькую судьбу. Возможно, кто-то из молодых людей сможет простить ей ее грех, и она все же выйдет замуж за достойного человека. С Ильей это было невозможно.

Эти трагичные печальные и ревнивые мысли заполонили сознание девушки, и, не в силах более выносить коварство молодого человека, Даша твердо произнесла:

— Нет.

— Отчего нет? — спросил Илья, нахмурившись.

— Оттого что это все гнусно. Не по-людски все, что вы предлагаете, — глухо с надрывом вымолвила Даша.

— Но как же, Дарёна? Ты пойми, если мы не уедем, здесь нам не быть счастливыми!

— А я не хочу искать счастья вместе с вами!

— Вот как?! — выпалил он нервно. — Неужели ты позабыла все, что было между нами? Наши поцелуи, нашу нежность? Дашенька, послушай меня, ты должна понять!

Он встал со своего места и хотел пересесть к ней.

— Не приближайтесь! — воскликнула она испуганно, выставив перед собой руку и заранее преграждая путь. Он тут же сел на место, и его лицо стало смертельно бледным.

— Зачем ты так со мной, Дарёна? — прошептал он с горечью.

— Вы сами в своей голове придумали все. Все сами решили и теперь пытаетесь убедить меня в том, что и я этого хочу. Но это не так! — произнесла Даша строго, и вновь перед ее глазами всплыла воображаемая картина, как Илья целуется с Фёклой. — Я с вами никуда тайком не поеду. И прошу, более не заводите со мной этот разговор, Илья Григорьевич. Я ваша сестра! И никогда, вы слышите, никогда не буду более вашей любовницей. И прошу, отвезите меня обратно во дворец. Владимир, наверное, уже потерял меня.

Более Илья не сказал ни слова. Он как будто окаменел. По приезде в зимний дворец он оставил девушку на попечение Владимира и исчез с бала.

Только на следующее утро за завтраком Даша узнала, что еще ночью Теплов уехал за границу. От Марьи Ивановны она услышала, что молодой человек вернется, скорее всего, сразу же в расположение своей части в Крыму уже в апреле. Эта весть вызвала в душе девушки болезненное чувство потери.

Сбежав с завтрака, она закрылась в своей комнате и горько проплакала несколько часов подряд, уткнувшись в подушку и понимая, что теперь действительно все кончено. Если раньше, даже и расставшись с Ильей, она могла хотя бы видеть его и тайком любоваться его статной фигурой, с наслаждением ловить его горящие аквамариновые взгляды, то сейчас он уехал и проложил между ними пропасть. И когда они вновь смогут увидеться, было неведомо. В глубине души Даша с горечью понимала, что тот вчерашний разговор в санях послужил поводом для его стремительного отъезда. И именно это осознание травило душу девушки каленым железом, оставляя в ее думах лишь прекрасные воспоминания о том, что когда-то они были близки…

Глава XI. Видение

Деревня Дмитровка, усадьба Тепловых,

1775 год, Июнь 17.

Взобравшись на высокий скалистый берег, Даша с упоением взирала на неспокойную гладь бегущей реки. Утреннее солнце уже стояло высоко над деревьями. Шум сосен за ее спиной и трели птиц будоражили все существо девушки. Она сняла с головы соломенную шляпку и, вытянув шпильки из волос, распустила длинные светлые пряди по плечам, наслаждаясь свежими теплыми порывами ветра.

Любуясь красотой и буйством окружающей ее природы, она на некоторое время забылась, отстранившись от тревожных дум, которые вот уже несколько месяцев подряд терзали ее существо. В данный момент ей казалось, что она свободна, счастлива и любима. Что все ей по плечу, и нет ни боли, ни слез, ни печали.

Через какое-то время Даша словно опомнилась, когда ощутила, как в ее чреве зашевелился малыш. Она опустила взор на еще плоский, но уже немного пополневший в талии живот и печально вздохнула. Оканчивался уже пятый месяц, как под ее сердцем появилось крохотное существо. Еще никто не знал о ее тайной радости и трагичной печали. Никто. Она сама узнала это всего два месяца назад, когда после небольшого недомогания с рвотой к ней был вызван домашний лекарь. Именно он и поведал девушке, что она ждет ребенка. Даша, испуганная и растерянная, попросила лекаря молчать обо всем, подкрепив свою просьбу дорогим перстнем с изумрудом, который подарил ей некогда Илья. Лекарь не выдал ее, и ее тайна осталась только с нею. Но теперь с каждым днем девушка становилась все печальнее и несчастнее. Она прекрасно понимала, что вскоре придется открыть всю правду Марье Ивановне и Владимиру.

Имя же Ильи вызывало в душе девушки сладкие, нежные, тревожные, страстные, печальные и нервные думы одновременно. Уже более четырех месяцев она не видела его и знала лишь то, что сейчас он воюет в Крыму. Он так более и не появился в особняке в столице, после того как стремительно уехал из дому той морозной февральской ночью. Отчего-то Даше думалась, что Теплов давно уже забыл ее. И, конечно, его сердце наверняка освободилось от этой глупой влюбленности в собственную сестру. Ибо для Ильи их тайная связь была скорее забавой, нежели чем-то серьезным.

Так думала Даша. Ведь за все это время он не послал ей ни одного письма, не передал ни единой весточки. Хотя она отлично знала, что Марье Ивановне и Лизе он исправно писал один раз в неделю. Ее тетушка любила зачитывать письма Ильи вслух. В них молодой человек рассказывал о своем вояже по Италии, Венеции и других странам. Даша с упоением и с замиранием сердца ловила каждую прочитанную Марьей Ивановной строку, выведенную рукой молодого человека. И каждое мгновение надеялась на то, что он хоть одним словом упомянет и ее Дашу. Но нет, даже намеков на ее имя не было в письмах Теплова. Хотя про здоровье и успехи Ольги он спрашивал исправно. И она чувствовала, что Илья не просто забыл ее, но и возненавидел за то, что она посмела отказать ему в близости.

Но вся трагедия для Даши заключалась в том, что спустя столько месяцев разлуки она поняла, что не просто влюблена в молодого человека, а неистово любит его. Только разлука и боль расставания дали ей понять, как Илья нужен ей, и как она сильно влюблена в него. Но она знала, что никогда по собственной воле не признается кому бы то ни было в этом. Ибо она прекрасно понимала, что ее любовь не должна была родиться в этом мире. Так же, как и малыш, которого она носила в своем череве и уже обожала всем сердцем. Это было ее сокровище, ее радость и ее тайна, частица Ильи, которую она любила.

Даша знала, что надо уже открыться Марье Ивановне. Может быть, тетушка поможет ей скрыть позор и устроит тайно роды, чтобы никто не знал. Но что делать потом? Она не могла даже предположить. Самое лучшее, что можно было сделать для малыша, — это отдать его приемным родителям, которые бы за вознаграждение стали бы воспитывать его. И ребенок никогда бы не узнал своих настоящих родителей. А она, его мать, возможно, раз в неделю смогла бы видеться с ним. И никак иначе, так как малыш не мог остаться с нею, это бы вызвало скандал в обществе и осуждение.

Все эти мысли тревожили и печалили Дашу, и она, стараясь забыться, закрыла глаза. Бросив шляпку на мягкую траву и раскинув руки в стороны, она наслаждалась свежими порывами ветра, который развевал ее длинные волосы. Вокруг не было ни души. Лишь щебечущие птицы, шум сосен и песня реки. Она как будто питалась новой чистой энергией от окружающей ее природы, и на душе оттого становилось легче.

У девушки возникло неистовое желание спуститься к бурной реке. И она так и сделала. Уже вскоре она проворно приблизилась к берегу. Разувшись и стянув чулки, вошла босыми ногами в теплую воду по самую щиколотку, чуть задрав светлую юбку платья. Вновь прикрыв глаза, она ощущала, как теплый ветер треплет ее волосы, а журчание реки ласкает слух. В эти мгновения она чувствовала себя счастливой.

Вдруг Даша поняла, что не одна, рядом отчетливо ощущалось присутствие живого существа. Девушка распахнула глаза и посмотрела перед собой и вбок. Никого не было. Инстинктивное чувство заставило ее обернуться. Она подняла голову и замера. На высоком выступе, на скалистом берегу, неподалеку от нее, там, где еще четверть часа стояла она сама, возвышалась фигура всадника. Гордая посадка головы, темные вихры волос и статная фигура заставили ее замереть. Всадник был облачен в белую рубашку и темно-зеленые штаны. Его широкие плечи и силуэт показались Даше до боли знакомы. Невероятная схожесть мужчины с Ильей заставила сердце девушки забиться в бешеном ритме. Она видела, что всадник смотрит на нее. Его жеребец, словно каменный, застыл на скале.

Тут же испугавшись своих догадок, Даша стремительно отвернулась к воде и ощутила, что от охватившего ее волнения сердце вот-вот вырвется из груди. Неужели это и впрямь Илья, неужели он вернулся? Но когда она уходила гулять еще на рассвете, даже намека не было на то, что Теплов мог бы приехать. Даша решила, что ей все-таки показалось, что всадник похож на Илью. Не в силах сдержаться, она вновь обернулась, взглянув на высокий берег. Но там уже никого не было. Ей подумалось, что это игра воображения. Ведь она так хотела увидеть Илью, так мечтала об этом, что неудивительно, что ее глаза дорисовали облик молодого человека в этом пустынном пейзаже.

Через час она вернулась домой. Завтрак уже давно закончился, но девушка не переживала по этому поводу. Она попила утренний чай на кухне с горничными еще на рассвете. Войдя во двор Даша, пытаясь до конца разрешить свои сомнения, заглянула в конюшню. Конюх Прокоп попался на ее пути, и девушка тихо спросила:

— Илья Григорьевич приехал?

— Нет, барышня. С чего вы взяли? — удивился Прокоп. — Он уж несколько лет как здесь не появлялся.

— Понятно, — кивнула Даша, окончательно утвердившись в мысли, что всадник ей только привиделся. Однако, едва девушка собралась отойти от конюха, как Прокоп вплотную придвинулся к ней и очень тихо задал вопрос:

— Вы Илью Григорьевича видели?

— Мне так показалось, — пролепетала Даша. — Издалека. Но, верно, померещилось мне, Прокоп.

— Нет, не показалось вам, — так же тихо сказал он. Даша удивленно воззрилась на конюха, и тот продолжал почти шепотом: — Илья Григорьевич действительно заезжал в усадьбу ненадолго. Но в дом не заходил. Я один был, когда он появился здесь, на конюшне, со своим жеребцом. Спросил, дома ли вы, барышня? Я ответил, что вы, как и обычно, на рассвете гулять к реке ушли. Тогда он оставил мне своего жеребца и попросил накормить и почистить его. А сам китель военный и шляпу скинул, да в одной рубашке на Рьяном ускакал. А когда вернулся через час барин-то, я опять в конюшне один был. Так он быстро облачился во все свое военное и, пересев на своего жеребца, вновь ускакал, куда неведомо. Так что никто, кроме меня, его и не видывал, только если издалека.

— Неужели, — пролепетала Даша, понимая, что действительно видела Илью на высоком берегу. Отчего-то сердце девушки от осознания этого дико забилось. И она невольно вымолвила: — Странно как-то. Отчего он в дом не зашел, с тетушкой не поздоровался?

— Он сказал, что спешит очень. И приехал лишь на несколько часов. Да и просил никому не говорить о том, что был. Вы уж, барышня, тоже не говорите никому. Я вам все рассказал лишь из всегдашнего расположения.

— Я буду молчать, Прокоп, спасибо, — кивнула Даша.

Немного ошалевшая, мечтательная и трепещущая от одного осознания, что приезжал Теплов, Даша решила сразу же, не заходя в гостиную, пройти к себе в комнату, чтобы побыть одной и прийти в себя от неожиданного поворота событий. К тому же она была с распущенными волосами и в туфельках на босу ногу. Вид ее был явно не для гостиной тетушки, которая считала, что барышне-дворянке даже в деревне надобно одеваться по всем правилам этикета. Но у Даши было другое мнение, оттого иногда, когда дни были особо жаркими, она втайне от Марьи Ивановны не надевала под платье чулок, чтобы ноги не прели.

Вот и теперь с распущенными длинными волосами, с шелковыми чулками, аккуратно сложенными в соломенную шляпку, которая была в ее руке, Даша осторожно вошла в небольшую парадную. Она огляделась, боясь быть увиденной тетушкой. Тут неожиданно из-за угла появился Демьян, старший лакей, и сказал:

— Барышня, уже все заждались вас! Марья Ивановна велела, едва вы придете, немедленно вам в гостиные идти.

— Сейчас? — опешила Даша, понимая, что с распущенными не уложенными волосами не может прийти в гостиную. Но она понадеялась на то, что тетушка не очень будет браниться, что она не в надлежащем виде.

Вздохнув, девушка прошествовала в нужную сторону и вошла в гостиную. И тут же замерла у входа. У камина в большом кресле сидел Владимир, а на диванчике у окна уютно расположились Михайловы, Иван и Ксения. Марья Ивановна сидела в бархатном кресле и поила всех чаем. Оленька вертелась около брата, когда Даша вошла в комнату.

— Ах, вот и ты, душа моя! — воскликнула Марья Ивановна. — Пройди, милая.

— Здравствуйте, — поздоровалась тихо Даша.

Она медленно прошла в середину гостиной, удивленно глядя на Ивана Федоровича, который вмиг поднялся на ноги. Непроизвольным движением отбросив непослушную светлую прядь за спину, она перевела взор на Владимира, который уже подошел к ней.

— Сестрица, милая! Рад тебя видеть, — улыбнулся брат и легко чмокнул ее в щеку. Взяв Дашу за плечи, он внимательно рассмотрел ее. — Ты похорошела. Свежий воздух тебе на пользу, я вижу. И румянец во всю щеку.

— Добрый день, братец, — улыбнулась ему Даша.

Владимир отстранился и тут же указал на Михайлова, который приблизился к ним.

— Подпоручик Михайлов, ты ведь помнишь его? — добавил Владимир и, наклонившись к ушку девушки, тихо прошептал: — Очень жаждал тебя увидеть.

Он отошел, уступая место Ивану, который нерешительно сделал пару шагов к девушке и прямо впился в ее лицо горящим взором.

— Добрый день, Дарья Сергеевна, — сказал Михайлов бархатным голосом и чуть улыбнулся. — Позвольте ручку, чаровница?

Даша подала ему ладонь, и молодой человек впился горячим поцелуем в ее пальчики. Ощущая неловкость момента и то, как ее сердце невольно быстро забилось, она обратила взор на брата и спросила:

— Вальдемар, но как вы у нас оказались? Вас отпустили в увольнение?

— Нет, Даша, — ответил Владимир. — Война наконец-то окончена. И на ближайшее время мы с Михайловым вольные птицы. Да, забыл сказать вам, матушка, Иван Федорович перевелся в мой полк, теперь мы сослуживцы. Всю весеннюю кампанию мы прошли вместе. Едва возвратились с юга, и я собирался к вам сюда, так Иван и Ксения выразили желание погостить немного у нас в деревне.

— Вот и чудесно, что вы все вместе приехали, — кивнула Марья Ивановна.

Видя, что Иван не спускает с ее лица страстного алчного взора, который то и дело останавливался на ее губах, Даша смущенно заметила:

— Господа, я ненадолго оставлю вас. Переоденусь, ветер растрепал мне платье.

— Конечно, милая, — улыбнулась Теплова. — Но поскорее спускайся. Я как раз до обеда хотела показать имение нашим гостям. Все вместе и прогуляемся.

— Хорошо, тетушка, — согласилась Даша и устремилась вон из гостиной.

Через два дня, после того как Михайловы появились в их загородном имении, Даша гуляла с подпоручиком по саду. Стояла ветреная, пасмурная погода. Девушка, зябко ежась, куталась в мягкую теплую шаль из тонкой белой шерсти. В сопровождении Ивана Федоровича она медленно шла по аллеям сада и поддерживала вежливую беседу.

— Дарья Сергеевна, моей сестрице по душе здесь у вас, в деревне. Она мне об этом вчера сама сказала, — объяснил Иван.

— Я рада, Иван Федорович, — улыбнулась Даша. — Вы знаете, мне кажется, что Ксения Федоровна очень нравится Владимиру.

— Определенно. Я тоже заметил это. Более того, скажу вам, еще в Петербурге, когда Владимир Григорьевич заезжал к нам в дом, именно он настоял и уговорил Ксюшу поехать в деревню с нами.

— Они весьма эффектно смотрятся вместе.

— Согласен. Оба худощавые и яркие. Словно день и ночь, — кивнул Иван.

— Вы верно, подметили Иван Федорович, — улыбнулась ему Даша. — Братец и правда светловолос, красив и статен, как новый день, а у сестрицы вашей волосы, как ночь, темные, а ликом она светла, как луна.

— Это чудесно, что Ксюша наконец наша того, кто ей по сердцу. Ведь прошедшей зимой братец ваш, Илья, уж так ее обидел. Правда, она ни в какую не хотела рассказывать мне все подробности, но я-то видел, как она с февраля слезы по углам лила. Да и шептала невольно, что этот гадкий Теплов еще пожалеет.

— Владимир гораздо честнее и порядочнее Ильи. Он не обидит Ксению Федоровну, в этом я уверена. Такт и благородство у него в крови. Да и смотрит он на вашу сестру так страстно, сразу видно, люба она ему.

— А вы, Дарья Сергеевна, еще не нашли того, кто бы занял ваше сердце? — вдруг задал вопрос Михайлов, горящим взором впившись в ее синие большие глаза.

Она бросила быстрый взгляд на молодого человека, облаченного в военный мундир, и медленно отрицательно покачала головой.

— Вы знаете, я рад этому, — облегченно выдохнул Иван.

— Рады?

— Да. Ведь за то время, что не видел вас, я весь измучился. Все время представлял, как вы выходите замуж. За другого, — он немного помолчал и проникновенно вымолвил: — Но теперь я понимаю, что судьба дает мне еще один шанс завоевать вас.

— Но разве вы не гневаетесь на меня? — спросила Даша, смущенно опуская взор.

— Гневаюсь, за что же?

— В тот раз я очень обидела вас. Вы должны были возненавидеть меня.

— Я не могу ненавидеть вас, Дарья Сергеевна. Потому что я люблю всем сердцем, и мое единственное желание — сделать вас своей женой.

— Ах, — пролепетала Даша и вдруг ощутила, как крупные капли начали быстро падать с неба. — Дождь!

В следующий миг хлынул ливень. Михайлов, схватив девушку за руку, потянул ее под дерево, воскликнув:

— Сюда!

Они укрылись под раскидистым кленом, который почти полностью спрятал их от дождя и от посторонних глаз. Невольно Даша прислонилась к стволу. Иван стоял к ней лицом, закрывая своими широкими плечами от капель косого дождя. Пикантность ситуации привела к предсказуемому результату. И уже через минуту молодой человек склонился к девушке и, легко придержав ее за талию, поцеловал в губы. Даша не сопротивлялась, позволяя ему этот поцелуй и думая только о том, что у нее появился шанс выйти замуж. Может, Михайлов, если уж он думал о ней все полгода, как сказал минутой ранее, все же сильно любит ее? Тогда, возможно, он сможет простить ей ее грех и даже поймет ее беременность? Даша не могла предсказать реакцию молодого человека на свои признания. Но, по крайней мере, хотела попытаться повернуть свою жизнь в новое, светлое, русло.

Лишь через минуту он отстранился от нее, и Даша осознала, что поцелуй был приятен ей, но не более. Да, подпоручик умело целовал ее, но отчего-то от его прикосновений она не задрожала, а сердце даже не забилось сильнее. От поцелуев Ильи ее сердце всегда билось в бешеном темпе или от негодования, или от страсти и желания.

— Вы сводите меня с ума, — страстно зашептал над нею Михайлов. — Прошу, Дарья Сергеевна, вы должны мне все объяснить теперь. Отчего вы вновь позволили себя поцеловать? Мне кажется — я небезразличен вам. Но почему тогда зимой вы прогнали меня?

— Есть некое обстоятельство, Иван Федорович, — тяжело вздохнула девушка. — Которое мешает нам быть вместе.

— Это я уже понял, еще в феврале. Скажите, что мешает нам быть вместе? Я чувствую, что нравлюсь вам. Прошу, откройтесь мне. Я все пойму…

— Я даже не знаю, как это сказать, — произнесла тихо она, внимательно глядя в его приятное лицо с добрыми, ласковыми глазами.

— Скажите как есть. Прошу!

— Хорошо. Я думаю, вы должны все знать. И уж потом вам решать, захотите ли вы взять меня в жены или нет.

— Говорите же, Дарья Сергеевна, не томите, — уже с надрывом заметил Михайлов.

— Дело в том, что был один человек, — начала Даша тихо.

— Человек?

— Да, мужчина. Он как бы это сказать. Усыпил мою бдительность и соблазнил меня. Вот. — Даша замолчала и нервно посмотрела в лицо Ивана, надеясь, что молодой человек сам поймет, что она имеет в виду. Михайлов чуть нахмурился и прошептал:

— Вы хотите сказать, что у вас была интимная связь с кем-то?

— Да, — кивнула она. — Я не хотела этого, но так получилось.

— Вы любили его?

— Нет, когда это произошло, я не любила его, — ответила уклончиво Даша, умолчав о том, что позже она сильно влюбилась в Илью и до сих пор жестоко страдала от своих тайных чувств.

— Этот мужчина… он был у вас первым? — спросил медленно молодой человек в некоем оцепенении.

Даша отметила, что он слишком спокоен. Она не понимала, отчего он так себя ведет и решила, что Иван соврал, что любит ее. Разве мог влюбленный человек быть так спокоен, когда возлюбленная девушка признавалась в том, что она не дева?

— Он был первым и единственным.

Михайлов как-то весь окаменел. Но уже через миг в нем что-то надорвалось, и его лицо посерело и перекосилось от боли.

— Черт знает что! — процедил он гневно и с болью посмотрел на нее. — Теперь мне понятны все эти ваши увертки, Дарья Сергеевна! И вы совсем не скромница, как представляетесь всем внешне. Раз позволили этому мужчине так с собой поступить!

— Боже, Иван Федорович, я же не говорю, что чиста и непорочна. Нет, я лишь прошу понять меня. Хочу, чтобы вы знали правду. А уж как поступать дальше, решайте сами.

— Решайте?! — судорожно прохрипел Михайлов и, явно задыхаясь, начал дергать ворот кителя. — Скажите его имя!

— Нет, я не могу вам его открыть, это невозможно, — тихо пролепетала она. — Все уже в прошлом, не стоит его ворошить.

— Я… я боготворил вас! А все оказалось так чудовищно ужасно, что просто нет слов! Разве можно это понять? То, что он этот мужчина прикасался к вам?!

Его гнев пронзил ее сердце, и Даша ощутила себя такой грязной и гадкой, что немедля выпалила:

— Боже! Простите меня, если сможете. Я пойму, если более вы не скажете мне ни слова.

Она дернулась с места и устремилась прочь из-под клена. Благо сильный дождь уже закончился, и с неба падали редкие водяные капли. Даша вознамерилась скрыться в доме, но не успела сделать и десятка шагов, как Михайлов обвил ее стан сильными руками и прижал девушку к своей груди.

— Нет, прошу вас, не уходите! — порывисто вскричал он. — Я погорячился! Я прощаю вам все. Теперь, сейчас. Только не уходите. — Он прижался губами к ее волосам и глухо произнес: — Я люблю вас так сильно, что моей любви хватит, чтобы вы забыли все то, что было до меня. Я и сам забуду о том. Главное, что вы станете моей. А ради этого я смогу забыть о вашем прошлом. А вы ведь станете моей женой?

— И никогда не будете попрекать этим? — спросила она с надеждой в голосе.

— Никогда, Дашенька, — проворковал он. — Владимир обещался помочь нам в венчании, если мы захотим. И сам поговорит с Ильей. Итак, вы согласны?

Лишь на мгновение при упоминании имени Ильи лицо девушки омрачилось, но тут же она улыбнулась ему и прошептала:

— Да…

Глава XII. Своеволие

Ямская слобода, Санкт-Петербург,

место дислокации Лейб-гвардии Гренадерского полка,

1775 год, Июнь 19

— Теплов, вставай! — раздался над ухом Ильи низкий голос, и кто-то сильно потряс его за плечо. — Алексей Иванович немедля тебя к себе требует.

Открыв глаза, молодой человек уставился осоловелым взором на коренастого штабс-капитана и проворно вскочил с жесткой солдатской койки.

— Который час? — спросил Илья.

— Да уж почти вечер на дворе. Ты весь день проспал.

— Благодарствую, капитан, — кивнул Илья и направился к умывальнику.

— Звали, Алексей Иванович? — сухо осведомился Теплов, входя в просторный кабинет военачальника.

— Заходи, бунтовщик, — приказал полковник Р. Илья прошествовал к столу грузного пожилого командира и замер в чеканной стойке. Алексей Иванович недобро осмотрел с ног до головы молодого человека в свежей зелено-красной форме и белом парике с косичкой. Илья глядел открыто и как-то вызывающе, прямо в лицо полковника. Через некоторое время Алексей Иванович вымолвил: — Ну и что скажешь по поводу учиненного самоуправства?

Теплов молчал и лишь продолжал упорно и вызывающе смотреть на полковника. Алексей Иванович недовольно прокашлялся и произнес:

— Чего молчишь-то, Илья Григорьевич? Как ты посмел отлучиться из расположения части, не уведомив никого?

— В казарму я прибыл вовремя вместе с полком, — констатировал факт Илья.

— И где ж ты шатался все четверо суток, сударь мой? — повышая голос поинтересовался полковник. — Отвечайте поручик, или я немедля на вас рапорт в коллегию отправлю!

Теплов выпрямился. Подняв подбородок выше, Илья упорно молчал и лишь его яркие аквамариновые глаза, казались живыми на неподвижном лице. Алексей Иванович устало вздохнул, понимая, что ему не запугать молодого человека, и уже тихо просяще проворчал:

— Слушай, Илья Григорьевич, ты мне просто объясни, куда ты отлучался, и все. Я уж так и быть не буду наказывать тебя.

Илья чуть расслабился и решил, что все-таки надо ответить старому полковнику.

— В имение свое заезжал. Полк наш всего в ста верстах от него проходил, — просто объяснил Теплов.

— И что там такого в имении у тебя стряслось, что ради этого надо было своевольничать да полк свой оставлять?

Теплов чуть замолчал и, опустив глаза, глухо произнес:

— Я уже почти четыре месяца родных не видел. По матушке соскучился… хотел повидать…

Лживые слова насчет матери застряли в горле молодого человека, и он судорожно сглотнул.

— Ну, дак ты ж знал, что мы на постой сюда следуем, — заметил нравоучительно полковник. — Добрался бы, как и положено, до места. Мне, как следует, по форме рапорт на увольнение настрочил бы. На несколько недель я бы отпустил тебя, и все. И ехал бы, куда тебе надобно! Зачем же надо было устав нарушать? Что, прям невтерпеж тебе было, что ли?

— Да, — вымолвил Илья. Молодой человек тут же поднял на полковника горящий взор. И Алексей Иванович, смутившись от сильного, немного ненормального взгляда Теплова, закряхтел:

— Ох, что-то тут нечисто, сударь вы мой. Чую я, что девица какая, небось, замешана тут. У вас, у молодых-то, еще кровь кипит, а не разум, знаю я. Сам таким был когда-то. — Алексей Иванович вздохнул и уже более добродушно спросил: — Поди, все ночи не спал, чтобы догнать полк-то?

— Последние две только.

— Ну да ладно. Молодец, что хоть на рассвете сегодня догнал нас и при построении был. А то бы военного суда тебе не избежать. Скажи спасибо своим товарищам, до последнего скрывали, что ты самовольно уехал. Если бы не прапорщик Геращенко, я бы даже не узнал про твои отлучки.

— Более этого не повторится, — произнес твердо Теплов, вновь воззрившись на полковника открытым чистым взором.

— Надеюсь на то, — вздохнул Алексей Иванович. Порывшись на своем столе, он достал какую-то бумагу и сказал: — Депеша из военной коллегии по тебе пришла сегодня. Ты ведь писал прошение императрице?

— Да, — кивнул Илья, и его лицо просветлело в надежде.

— Жалует она тебе отставку. Вот смотри, пишут из коллегии, что с двадцатого числа сего месяца ты уволен с военной службы. И ответ матушки нашей Екатерины Алексеевны приводят, вот значит: «За доблестную службу в течение шести лет, за многие награды жалуем Теплову Илье Григорьевичу звание капитана и отставку до конца дней». Ну что, доволен, сударь мой? — уже улыбнувшись, поинтересовался полковник.

— Батюшка мой покойный хотел, чтобы я до капитана дослужился, — произнес тихо Илья.

— Пусть так. Вижу, не увлекает тебя военное дело. Хотя ты хороший воин, храбрый. Жаль, что не желаешь и дальше продолжить служить императрице нашей. Из тебя бы искусный и смелый командующий получился, — добавил с сожалением Алексей Иванович.

— Мое желание заниматься развитием своих предприятий, что отец покойный завещал. Деревни свои облагораживать, школы да больницы для крестьян своих строить. Да заводы поднимать, — сказал Илья твердо. — Семьей жить да детей воспитывать. А на военную службу я пошел лишь по настоянию покойного батюшки. Вот братец мой, Владимир Григорьевич, истинно по призванию воин. Ему и служить от нашего рода.

— Пусть будет так, — заметил полковник. — Ты свободен.

— И я сегодня же могу ехать?

— Да езжай ужо. Вижу, как глазищи у тебя прямо так и горят от нетерпения, — махнул на него рукой Алексей Иванович. — Бумаги о твоей отставке я тебе нарочным отправлю.

— Благодарствую, ваше высокоблагородие! — воскликнул Илья, просияв.

Уже через полчаса Теплов, собрав свои немногочисленные вещи, во весь опор мчался в сторону Новгорода. Единственные две мысли стучали в его голове. О том, что теперь он свободен от службы, как всегда и хотел. И о том, что, возможно, уже завтра увидит Дашу и, если удастся, даже поцелует ее.

Все эти долгие мучительные четыре месяца разлуки с нею, с того трагичного вечера в Петербурге, когда он стремительно покинул столицу, Илья не находил себе места от мучительных, будоражащих дум. Ее пленительный образ, глаза, улыбка, нежность, страстность и недоступность сводили его с ума. Тогда, в феврале, после ее категоричного отказа уехать с ним, он ощутил, что более не в силах выносить ее холодность и осуждение окружающих его людей. Он уехал. Все полтора месяца, что он пробыл в Италии, Франции и других странах, Теплов пытался забыть соблазнительный образ девушки. Он искал забвения в вине и женщинах и не находил. Любовницы уже через несколько ночей постылели ему, а вино в итоге давало лишь кратковременное забытье.

Когда же наступил апрель, и пришло время ему отправиться на службу, Илья с диким неистовым порывом поспешил на юг, надеясь, что хоть опасная кровавая мясорубка умерит пожар в его сердце. Почти сразу же его полк попал на передовую, и в течение месяца Илья со своим отрядом побывал в самых жестоких схватках. Бесстрашно, смело и дико действуя в атаках и забываясь в кратковременных снах между боями, молодой человек смог лишь на время отвлечься от своих тягостных страстных дум о девушке. Он вновь получил награду за свои подвиги и, безразлично повесив крест на грудь, осознал, что война не для него.

В конце мая военная кампания уже подходила к концу, и все шло к заключению мирного договора. И его полк, уже почти не участвуя в сражениях, без дела томился в полевом лагере. Когда же пришел приказ о перемещении его полка на место постоянной дислокации в Петербург, Илья, разузнав про маршрут следования, вдруг зажегся безумной мыслью непременно увидеть Дашу. Хоть на мгновение, хоть издалека, хоть тайком. Его сердце и душа так изголодались без ее облика, без ее смеха и без ее глаз, что неистовая дикая мысль наведаться в загородное имение, где теперь проводила лето матушка с сестрами, не оставляла его с самого отбытия из Крыма.

Уже через неделю, когда его полк приближался к Пскову, Илья темной ночью покинул стоянку и, стремительно следуя по своему маршруту, направился туда, куда звало его сердце. Тот краткий миг, когда он с обрыва видел ее у воды, до сих пор стоял перед глазами молодого человека. Ее изящный гибкий стан и золотой каскад длинных волос, что развевались по ветру, будоражили его сердце и по сей день.

В деревню Илья прискакал на рассвете, когда пропели первые петухи. Оставив коня в стойле, тихо, даже не разбудив конюших, Теплов стремительным шагом направился к дому. Везде еще царил сон, утреннее яркое солнце едва показалось из-за горизонта. У дома молодой человек свернул к кустарникам и клумбам и направился к правому крылу. Он отчетливо помнил, какую спальню обычно занимала Даша в усадебном доме. Едва он дошел до нужного места, как увидел, что окна спальни девушки чуть приоткрыты. Видимо, душной ночью она распахнула их. Уже приблизившись, молодой человек почувствовал, что хочет сделать Даше что-то приятное. Он развернулся и быстрым шагом устремился в сторону леса.

Через четверть часа он вернулся обратно с охапкой ярких полевых цветов, на которых еще блестела утренняя роса. Приблизившись к раскрытому окну, Илья огляделся и, не увидев никого поблизости, осторожно распахнул створки окна сильнее. Подоконник находился на уровне его макушки. Положив на него цветы, молодой человек схватился руками за деревянный выступ и умело подтянулся наверх. Далее, опершись грудью на подоконник, быстро подтянул ноги и уже через секунду оказался внутри тихой спальни. Подхватив цветы, он пригляделся.

Комната освещалась первыми утренними лучами солнца, и он отчетливо увидел стройный силуэт девушки, лежащей на кровати. Осторожно положив благоухающую охапку полевых трав на столик, стоящий поблизости, молодой человек, приблизился к кровати и замер.

Даша лежала боком к нему. Светлые пряди волос, с которых, видимо, спал чепчик, свободным потоком разметались по подушке и за ее спиной. Светлая легкая рубашка немного задралась, обнажая прелестные стройные ноги до самых ягодиц. Правая нога была согнута в коленке, а руки ее находились под подушкой. Она мирно спала, чуть вздыхая во сне, приоткрыв рот.

Илья судорожно сглотнул, ощущая, что вид этой прелестной, соблазнительной, обожаемой девушки затронул его до глубины души. Его руки вмиг вспотели. Не спуская завороженного взора с ее девственного стана, молодой человек неосознанно начал снимать с себя одежду. Проворно скинув на пол шляпу, китель, рубашку, Илья лишь на мгновение замер, пытаясь осознать, имеет ли он право на свои порывы. Но тут же его сердце глухо застучало, а разум затвердил, что хоть на этот краткий миг он должен стать счастливым. Он так долго страдал вдали от нее и не находил покоя. Отчего же теперь он не заслужил получить хоть немного опьяняющего восторга?

Чувствуя всем телом неистовое возбуждение, Илья стянул с себя остатки одежды, оставшись обнаженным. Словно под каким-то гипнозом, он сделал три шага к ее постели и замер над спящей девушкой. Даша, почувствовав его присутствие, как-то сладостно вздохнула во сне и, не открывая глаз, повернулась на спину, закинув руки за голову. Теплов перевел темный дикий взор на ее выпуклые полные груди, прекрасно видя, как через тонкую ткань сорочки выступающими горошинами проступают соски.

Не в силах противостоять ее прелестям Теплов оперся коленом на постель и склонился над спящей девушкой. Его ладонь медленно опустилась на обнаженную ступню девушки, и он провел дрожащей рукой по тонкой коже ее ноги вверх к бедру, сладострастно выдохнув. Вторая рука его присоединилась к первой, и он уже более дерзко начал гладить и ласкать ее ноги, задирая край ее рубашки еще выше и полностью обнажая ее бедра и верх ягодиц. На его удивление, Даша выгнулась всем телом, словно кошка, и застонала, не открывая глаз. Заметив ее движение, Илья начал проворно расстегивать пуговки вверху ее сорочки. Уже через секунду он спустил рубашку с ее плеч, полностью обнажая прелестную тугую полную грудь. С шумом выдохнув, Илья почувствовал, что в его висках бешено стучит кровь, а тело просто горит от возбуждения.

Его дикий ненормальный взор пробегал по обнаженному телу спящей девушки, от золотоволосой макушки до изящных ступней. Не в силах сдерживаться он стремительно наклонился к ее приоткрытому рту и впился неистовым поцелуем в сладкие губы, накрывая тонкий стан своим телом. Ее дурманящий, сладкий, свежий аромат окутал его сознание. Он запустил ладони в ее густые волосы и обхватил голову девушки руками, чувствуя, что более не в силах сдерживать свое неистовое желание.

Дикими яростными ласками рук и губ терзал ее юное тело, ощущая почти животную потребность обладать этой сладостной сиреной. Она так и пребывала во сне и не открывала глаз. На его удивление, уже через мгновение ее руки сами обвились вокруг его шеи, и она ответила на поцелуй. Теплов заметил, как девушка страстно задышала и веки ее чуть приоткрылись. Она начала сама прижиматься к нему. Стремительно оказавшись между ее бедер, Илья отметил, как ее стройные ноги обвили его чресла. Он вновь впился поцелуем в ее губы и, не переставая исступленно, с упоением ласкать ее плечи, руки и грудь своими широкими горячими ладонями, ощутил невероятное бешеное блаженство.

Сладостный упоительный сон, в котором был Илья, терзал все ее существо. Даше виделось, что она лежит на лугу, среди зеленых трав и благоухающих цветов, запах от которых наполнял ее ноздри. Илья во сне страстно ласкал ее и шептал интимные слова о ее красоте. Она не в силах сдерживать свои порывы также ласкала его в ответ, целуя молодого человека в горячие губы, и сладостно стонала от ласк, которые дарили его руки. Она почувствовала, как он занял место между ее ног, и выгнулась ему навстречу. Чтобы сильнее ощутить весь его смелый и неистовый напор, она инстинктивно обвила ногами его ягодицы и застонала.

В следующий момент Даша явственно почувствовала резкий сильный напор проникновения в ее лоно. Она распахнула глаза и вперила ошалевший дикий взор в лицо Ильи, который нависал над нею своими мощными плечами. Она отчетливо осознала, что это далеко не сон. А молодой человек уже наполнял ее всю, совершая страстное ритмичное действо. Опешив, она невольно замерла, не понимая, что происходит. Его жаркий аквамариновый взор испепелял ее лицо. Чувствуя его яростный напор в свое лоно, и отмечая затуманенным взором сильные руки, которые упирались в постель рядом с ее плечами, Даша мгновенно вернулась из сонного неосознанного состояния в реальность. Она явно поняла, что Илья невероятным образом оказался в ее спальне. А она, словно блудница, позволяла ему все эти неистовые ласки и дерзкое соитие, сама обвив его руками и ногами и подчиняясь такту сношения.

Придя в ужас от осознания всего происходящего, она начала неистово отталкивать Теплова. Она так испугалась всего этого, ее вмиг пробил холодный пот. Девушка в диком порыве впилась в его твердую грудь ногтями, безумно желая прекратить все это действо. Но Илья, видя ее испуг и недовольство, быстро переменил тактику. Не выпуская девушку из своих объятий, он сильнее навалился на нее, прижимая ее к кровати всем своим мощным телом, чтобы она не могла вырваться из его объятий. Стремительно захватил в плен ее губы, не давая закричать. Даша же с усилием вытянула руки и вновь попыталась поцарапать его, что-то недовольно пролепетав. Но он стремительно сжал ее в руках, упорно направляя ее бедра навстречу себе.

Ошалевшая, не понимающая, что происходит, девушка отчаянно пыталась вырваться из этого капкана, но все было бесполезно. Лишь через некоторое время Илья, ускорив темп соития, напрягся всем телом, закончив свои стремительные мощные движения, и, глухо простонав над нею, замер. Уткнувшись в щеку девушки вспотевшим лбом, он захлебывался срывающимся обжигающим дыханием, пытаясь прийти в себя.

Даша начала уже более яростно вырываться из-под его тяжелого тела, и молодой человек, ощутив ее движения, чуть приподнялся, позволяя ей отстраниться. Стремительно притянув простыню к своей обнаженной груди, она отползла к изголовью кровати и, поджав обнаженные ноги, недоуменным взором уставилась на него.

— Как вы оказались в моей спальне? — процедила Даша тревожно.

Теплов, вальяжно развалившись на ее постели и не спуская с нее завораживающего взгляда, тут же приподнялся на локте. Он начал ласкать ладонью обнаженные лодыжки девушки, которые были рядом, и легко поцеловал ее ножку. Уже в следующий миг его рука дерзко опустилась на ее коленку, и он, не спуская с нее горящего взора, ласково вымолвил:

— Через окно, сердечко мое.

Он улыбнулся ей мальчишеской белозубой улыбкой.

— Как вор, который тайком пробирается в спальню к девицам и принуждает их к близости! — выпалила она трагично, понимая, что отчасти сама виновата во всей этой ситуации, ибо ответила на его ласки вначале. Она нервно сбросила со своих обнаженных ног его дерзкую руку, которая уже дошла до бедер.

— Ты же сама ласкала меня! — возразил Илья, окатив ее пронзительным темным взором, и резко сел на постели. Ее глаза, синие, огромные и яркие, пронзили его, и Теплов невольно сглотнул, ощущая, как его сердце от ее близости бьется глухими сильными ударами.

— Я думала, что мне снится все это! — произнесла она нервно.

— Дарёна, в твоих снах был я? Это весьма приятно, — довольно ухмыльнулся он.

Она побледнела от его слов и сильнее натянула простыню на свой живот, чтобы он не смог разглядеть его округлость.

— Но вы не имели права продолжать все это, когда я осознала, что уже не сплю! И принуждать меня!

— Что за бред? Значит, во сне ты могла меня ласкать, а наяву, значит, я тебя принудил?! — процедил Теплов, распаляясь. — Это весьма логично, не так ли, сударыня?!

— Прекратите! — пролепетала она гневно. — И вообще, немедленно покиньте мою спальню, Илья Григорьевич, вы не можете здесь находиться!

— Да неужели?! — вспылил он и наклонился к девушке. Она отшатнулась к стене, и он подался навстречу, обжигая ее взглядом. — Напомню тебе, что это мой дом!

Его лицо оказалось уже совсем близко, и Даша не в силах выдержать тьму его взгляда, отвернулась. Он склонился к ее губам и прошептал:

— Ты стала еще краше, милая. — Он прижался к ней горячим лбом, и Даша ощутила, как его сильная ладонь очень ласково прикоснулась к ее плечу и провела вниз по руке. — Я думал о тебе каждый день, каждую ночь, горлинка моя…

— Боже! — взмолилась она, отталкивая его руками и чувствуя, как от его слов ее сердце дико забилось сильными, частыми ударами. — Уходите, Илья Григорьевич. Мне неприятны все ваши речи.

Илья тут же замер и побледнел. После всего того, что произошло между ними, после этого сладостного соития фраза девушки была до боли жестока. Молодой человек ощутил, как ее слова прямо резанули его по самому сердцу. Оскорбившись, он тяжело выдохнул и проворно встал с ее кровати. Надев штаны и сапоги, он взял остальную одежду в руки. Быстро нахлобучив шляпу на голову, он недовольно посмотрел мрачным взором на Дашу, сидящую на постели с распущенными волосами. Илья ощутил, что еще никогда не любил ее сильнее, чем в этот миг. Он заставил себя отвернуться от девушки и направился к окну. Уже у подоконника он обернул к ней напряженное лицо и, словно укоряя, произнес:

— А полчаса назад ты сама целовала мои губы. И не смей отрицать, что это было!

Более не сказав ни слова, молодой человек выпрыгнул в окно. Только когда он исчез в утреннем рассвете, Даша устало упала на кровать и, прикрыв глаза, ощутила, что все ее существо просто разрывается от любви к этому мужчине. Но она прекрасно понимала, что никогда не сможет признаться в этом Теплову.

Глава XIII. Нежеланные гости

Проспав беспробудным крепким сном несколько часов к ряду, Илья проснулся около восьми. Сладострастные пленительные приятные думы о Даше тут же завладели его сознанием, и молодой человек еще четверть часа лежал в постели и думал о том, что он наконец здесь, в деревне, как и мечтал последние несколько месяцев. Теперь Даша была рядом, всего в нескольких шагах от него, такая прелестная, соблазнительная и желанная. Направляясь в загородное имение и помянуя о ее холодном отказе зимой, Илья даже не мечтал о том, что они вновь станут так интимно близки. Он надеялся хотя бы на отдаленное любование и непродолжительные встречи, возможно, на поцелуй. Но этим утром, когда она почти без сопротивления отдалась ему, так страстно и неистово, он понял, что она далеко не так безразлична, как пыталась показать в феврале.

Молодой человек инстинктивно чувствовал, что сейчас их отношения могут начаться вновь с еще большей силой. Он ощущал, что у него есть все шансы опять завладеть сердцем и телом девушки. Поскольку после сегодняшнего неожиданного соития Илья даже не сомневался, что, несмотря на сопротивление, Даша все равно сдастся на его милость. Ведь именно это доказало сегодняшнее утреннее свидание. Он отчетливо прочитал это в ее ярких глазах. Даже когда поутру пыталась его прогнать, она заявляла это так неуверенно и просяще, словно боялась, что он и впрямь уйдет, и говорила свои сухие пуританские слова, видимо, только оттого, что этого требовала ее девичья стыдливость.

Напевая задорные куплеты одного из романсов, Теплов быстро умылся и облачился в военную форму, ибо другой одежды у него с собой не было. Он решил сегодня непременно послать кого-нибудь в Петербург за штатскими платьями, чтобы здесь, на природе, чувствовать себя вполне комфортно. Илья вознамерился отдохнуть в деревне пару недель и чуть остыть от суровых кровавых будней войны, а уж затем, в начале июля, вернуться в Петербург и проверить, как идут дела на его предприятиях.

Предвкушая, как уже сегодня сможет вновь начать свою сладостную упоительную атаку на девушку, усыпляя ее бдительность, выслеживая и соблазняя, Теплов вышел из своей спальни в радужном, приподнятом настроении, уже почти физически ощущая близость Даши за утреней трапезой. Прошествовав по коридору и осведомившись у проходящего мимо слуги, в столовой ли Марья Ивановна с девушками, он проворно вошел в нужную комнату и, по инерции сделав несколько шагов к столу, остановился.

Иван Михайлов, его сестра Ксения и Владимир, сидящие за столом с Марьей Ивановной, Дашей и Оленькой, вызвали неподдельное удивление у Теплова. Когда он вошел, все о чем-то оживленно разговаривали, смеялись и вкушали завтрак. Уже через миг все взоры устремились на него, и Илья отметил, как побледнела Даша, посерел Михайлов, и как покраснела Ксения. Не понимая, отчего за столом в его имении вдруг оказались Михайловы, да еще с такими довольными лицами, в расслабленных позах, как будто они находились у себя дома, он ошарашенно замер.

— Илюша! — воскликнула Марья Ивановна и, встав из-за стола, бросилась навстречу сыну. — Когда ты приехал?

Он, проигнорировав жест матери, судорожно сглотнул и ощутил, как все его существо наполняется темным мрачным недовольством. Он заметил, что Михайлов тут же окинул его предостерегающим взором, и Илья ответил молодому человеку таким же недружелюбным взглядом. Он отметил удивленный взор Владимира, испуганно-печальный — Даши, и пламенный — Ксении, направленные на него.

— Ночью, — выдохнул Илья и, обведя всех хмурым взглядом, прошествовал во главу стола, к свободному месту. — Здравствуйте, господа.

Все в ответ так же поздоровались. Илья занял свое место между Марьей Ивановной и Владимиром и отметил, что Михайлов сидит рядом с Дашей, что было не положено по этикету. Ибо молодые люди, не приходящиеся друг другу родственниками, должны были сидеть напротив друг друга. Теплов постарался проигнорировать этот факт в своих мыслях, ощущая, что с каждой минутой заводится все сильнее.

— Не думал, что в мое отсутствие в нашем имении гостит столько народу, — вымолвил, не выдержав, Илья и положил себе в тарелку небольшой кусок вареной говядины.

— Я пригласил Ивана Федоровича и его сестрицу погостить, — твердо заметил Владимир и обратил на брата строгий взор.

— И как я сам не догадался, — проворчал Илья.

— Ты ведь не против, Илья? — вдруг с вызовом спросил Владимир. Илья зло посмотрел на брата.

— Ты, Илюша, будешь кофе или чай, милый? — спросила Марья Ивановна, пытаясь разрядить накалившуюся обстановку за столом.

— Отчего же? Вы, Иван Федорович, и вы, Ксения Федоровна, можете погостить у нас в имении, раз вас пригласил мой брат, — процедил Илья, окатив Михайловых поочередно хмурым взором.

— Благодарствую, Илья Григорьевич, — желчно заявил Иван.

— Но недолго, — добавил старший Теплов. — Ибо моя матушка не привыкла к многочисленным гостям.

— О, Илюша, ты неправ, — вымолвила Марья Ивановна. — Ксения Федоровна и Иван Федорович очень милые гости. Их компания мне приятна.

— Налейте мне лучше чаю, матушка, — уже как-то злобно заметил Илья, думая только о том, что его план по завоеванию Даши рухнул в один момент.

Потому что, пока рядом был Михайлов, который находился здесь явно из-за девушки, Илья должен был бороться за внимание Даши именно с ним. Все утреннее радужное счастливое настроение вмиг покинуло его душу, и Илья всю трапезу то и дело мрачно поглядывал на Дашу и Ивана, сидящих рядом. Он отчетливо заметил, что подпоручик постоянно бросал в сторону девушки пылкие взгляды, а она как-то уж слишком нежно взирала на него. Теплов инстинктивно ощущал, что до его приезда между молодыми людьми происходило нечто интимное и любовное. Эти мысли мгновенно вызвали в душе Ильи бешеную нервную бурю, и он, как коршун, всю трапезу следил за малейшими движениями и мимикой Ивана и Даши, стараясь разгадать, как далеко зашли отношения молодых людей.

После завтрака Михайловы с Владимиром и Дашей уехали кататься верхом, как и планировали ранее. Теплов же на приглашение молодых людей поехать вместе с ними недовольно произнес, что не горит желанием куда-либо ехать, и остался дома. Едва четверка молодых людей покинула усадьбу, Илья прошествовал в розарий, где в этот момент находилась Марья Ивановна, и начал атаку на мать, заявив о том, что она не должна была принимать Михайловых у них в доме.

— Но Илюша, как же? Володенька очень хотел, чтобы Ксения Федоровна погостила у нас, — оправдываясь, вымолвила Марья Ивановна.

— И зачем это она ему сдалась?

— Мне кажется, она нравится Володеньке, — объяснила она, смотря на мрачное лицо старшего сына. — Пусть они немного пообщаются поближе. Вдруг что и выйдет. И Ксения тоже проникнется к нему чувствами.

— Как же, проникнется! — пророкотал Илья недовольно. — Вы, матушка, родили четверых детей, а мыслите словно наивная девица. Совсем не видите очевидных вещей. Владимир не нравится ей вовсе. Она только поиграет с ним, как собачкой, да и бросит. Он же сам не понимает, что страдать будет.

— Да с чего ты это взял? — опешила Теплова.

— Видел я, как она всю трапезу на меня приторно слащаво смотрела. Наверняка вновь хочет, как сучка, таскаться за мной. Оттого и прикатила сюда!

— О Господи! Как ты такое говоришь?! Как можно?!

— Так и говорю. Я-то уж вижу, когда девица смотрит так! Ваша эта Ксения еще зимой липла ко мне хуже банного листа! И теперь, видимо, хочет!

— Но она ведь не знала, что ты приедешь! — попыталась защитить Ксению Теплова.

— Матушка, она все-таки не дура. И прекрасно знает, что война окончена. И очень большая вероятность того, что и я появлюсь здесь. Оттого она все прекрасно рассчитала!

— Тебе, верно, показалось все это, Илюша. Ксения и Володенька так много времени проводят вместе.

— А Даша с Михайловым?

— Ох, теперь понятно, отчего ты так злишься. Из-за них?

— Вот именно!

— Ты так и не переболел этим, сынок? — поинтересовалась тихо Марья Ивановна. — Ведь уж столько месяцев прошло. Дай Дашеньке жить спокойно, оставь ее в покое. Что ты все только портишь?

— Конечно, я всю их идиллию вмиг испорчу, уж поверьте! — выпалил с угрозой Илья и проворно покинул оранжерею, поняв, что с матерью говорить бесполезно. Она была явно на стороне Михайлова и Даши.

Не в силах усидеть дома, Илья оседлал жеребца и уехал верхом. Чтобы немного остыть от своих тягостных мрачных дум, он долгие часы провел в седле. Вернулся Теплов к вечерней трапезе, на которую, как и утром, немного опоздал. За столом говорили на нейтральные темы. В какой-то момент Михайлов вдруг спросил:

— Вы позволите, Марья Ивановна, пригласить завтра Дашеньку на прогулку к реке?

— Конечно. Идите на здоровье, — ответила Теплова, улыбнувшись Ивану.

— Не думаю, что это хорошая идея, Иван Федорович, — вдруг возразил Илья, с угрозой глядя на Михайлова.

— Отчего же? — вдруг вмешалась Даша. — Я хочу прогуляться с подпоручиком.

— А твоего мнения никто не спрашивает, — отрезал грубо Илья, бросив на девушку угрожающий взгляд.

Даша обиженно поджала губы и уткнулась в свою тарелку. В следующий миг Михайлов опустил ладонь на руку Даши, лежащую на столе, желая поддержать и успокоить девушку. Этот жест не укрылся от Теплова, и он прямо испепелил Ивана убийственным взглядом.

Михайлов сделал вид, что не заметил недовольного взора Ильи и лишь спустя минуту убрал руку с пальцев девушки и заметил:

— Илья Григорьевич, не пойму, что в этом зазорного? Мы ненадолго, к обеду вернемся.

— Илья, прекрати. Указывай в кабинете своим приказчикам, — жестко заявил Владимир и бросил предостерегающий взор на старшего брата. — Я считаю, что Иван Федорович и Дашенька могут завтра прогуляться к реке.

Илья, понимая, что Владимир вновь решил угрожать ему, сжал зубы и промолчал. Однако его решимость расстроить эту прогулку не пропала. Он быстро поел и вышел в коридор первым, дожидаясь, когда из столовой выйдет Михайлов. Через какое-то время из комнаты появились Даша и Оленька. Они не заметили Теплова, стоящего в темном углу, и Илье пришлось их окликнуть. Девушки обернулись, и он властно велел:

— Оленька, ты иди, мне с Дарьей поговорить надобно.

Младшая сестра кивнула и пошла дальше, а Даша лишь на минуту остановилась. Отчетливо считав его поглощающий гневный взор, она поняла, что молодой человек намерен высказать ей свое недовольство. Оттого, вздохнув, она немедленно направилась далее. Илья быстро догнал ее, схватив девушку за локоть.

— Подожди, — приказал он, притягивая Дашу ближе к себе. — Не смей завтра никуда идти с ним, поняла?

— Нет, не поняла, — произнесла она непокорно.

— По-хорошему тебя предупреждаю, Дарья. А не то… — прорычал Илья гневно и, схватив ее за талию, властно прижал к себе.

Весь день он мечтал об этом моменте, когда сможет прижать ее к себе. И вот теперь у него была такая возможность. Губы молодого человека уже приблизились к ее лицу, и он, сильнее обвив руками талию девушки, дерзко поцеловал ее. Уже через миг Илья остыл, и его мысли стали работать в другом русле, более страстном и мечтательном. Даша начала отталкивать его, и он отпустил ее губы. Глухо, срывающимся от страсти голосом он заметил:

— Приду к тебе сегодня, поговорить нам надобно.

Даша, смотря вверх на его лицо, нервно выпалила:

— Я не намерена с вами говорить. И запру дверь.

— Запри, милая, — проворковал над ней Илья как-то игриво, лаская ее горящим взглядом аквамариновых глаз. — Только это вряд ли остановит меня.

Даша посмотрела на него с непокорной яростью и с силой высвободилась из его рук. Чуть отойдя от молодого человека, она тихо процедила:

— Вы что же думаете, Илья Григорьевич, что я вновь позволю вам все эти ваши вольности? Не рассчитывайте на это! Только попробуйте прийти. Я так буду кричать, что весь дом на ноги подниму. Предупреждаю! — От ее гневного выпада он вдруг язвительно глухо рассмеялся. Она же нахмурилась и с угрозой добавила: — Владимиру все расскажу, и немедля, раз вам смешно!

Илья, вмиг став серьезным, угрожающе выдохнул:

— Ну ты и змея! Сама же поутру ластилась ко мне, как кошка, а теперь неприступную девицу решила сыграть? Придушить бы тебя прямо здесь, чтобы больше не измывалась надо мной!

Он уже надвинулся на нее. И Даша, прочитав в его глазах убийственную ненависть, вскрикнула и стремительно побежала по коридору, прочь от него. Теплов усилием железой воли заставил себя остаться на месте, чувствуя, как бешеная кровь стучит у него в висках. Он отчетливо ощутил, что действительно хочет убить девушку прямо сейчас, чтобы более не страдать из-за нее. Испугавшись своих безумных порывов, Илья начал глубоко дышать. И спустя некоторое время ему все же удалось подчинить свои бешеные безумные порывы голосу разума.

Дверь из гостиной отворилась, и вышел Михайлов. Теплов сразу же перевел убийственный взор на Ивана и, стремительно приблизившись, встал у него на пути.

— Я не советую вам, подпоручик, завтра отправляться на прогулку с Дарьей Сергеевной, — заявил с угрозой Илья.

Михайлов побледнел, но все же бесстрашно посмотрел в ненормальное лицо Теплова.

— Отчего же? — спросил с вызовом Иван.

— Это может плохо кончиться.

— Вы угрожаете, сударь?

— Нет, просто предупреждаю, — прорычал Илья так зловеще, что Михайлов невольно похолодел от неприятного озноба. Но уже через миг безумная любовь к Даше перевесила все страхи Ивана, и он, обойдя высокую фигуру Ильи, молча проследовал дальше, не удостоив ответом Теплова.

Илья остался один в мрачном коридоре и лишь в бешенстве сжимал кулаки. Когда шаги Михайлова затихли, из столовой вдруг выплыла Ксения. Увидев широкоплечую неподвижную фигуру Теплова в темноте, девушка медленно приблизилась к молодому человеку.

— Илья Григорьевич, вы кого-то ждете? — с тайной надеждой проворковала она и устремила на него полный обожания взор.

Теплов отметил в опасной близости ее прекрасное лицо и выпалил:

— Вас пригласил мой брат, Ксения Федоровна? Вот им и займитесь! А мою персону прошу оставить в покое!

Илья резко развернулся на каблуках и почти бегом устремился в сторону парадной.

Как и условились, Михайлов и Даша встретились около одиннадцати на веранде и отправились на прогулку. День был солнечный, нежаркий и тихий. Иван, держа в одной руке большую корзину с пледом и закуской, галантно подставил локоть девушке, и они направились в сторону цветущего луга. Уже через полчаса молодые люди достигли высокого берега реки. Михайлов, расстелив плед на земле, предложил Даше сесть. Девушка поблагодарила и аккуратно опустилась на мягкую ткань, расправив прелестное платье оттенка слоновой кости.

Михайлов занял место рядом с ней, и какое-то время они сидели молча, любуясь красотой места и видом бурлящей реки, протекающей внизу под обрывом у их ног. Отчего-то Даша вспомнила, как несколько дней назад здесь, на этом высоком берегу, возвышался верхом на своем жеребце Илья, наблюдая за тем, как она охлаждала уставшие ноги в прохладной воде. Эти воспоминания вызвали в душе девушки горечь и боль. Даша, решив немного отвлечься, предложила Ивану подкрепиться. Он согласился, и девушка, достав из большой корзинки холодные закуски и вино, аккуратно разложила еду в фарфоровых тарелочках на плед. Михайлов откупорил вино и налил его в два хрустальных бокала. Они не успели осушить и первых бокалов, как сзади послышался шум.

Прямо за ними раздался громкий топот лошади. Молодые люди невольно обернулись назад. И увидели, как на них во весь опор несется черный жеребец со всадником. Уже у края голубого пледа Илья чуть осадил своего коня, и тут же его жеребец бесцеремонно и нагло начал топтаться по покрывалу, опрокидывая бокалы и давя еду.

Испуганно вскрикнув, Даша мгновенно вскочила на ноги и отпрянула от огромного животного, которое, управляемое рукой Теплова, намеренно топтало подстилку. Иван тоже молниеносно поднялся на ноги и выпалил:

— Ты что, Теплов, совсем спятил?!

Тот пригвоздил Михайлова злым бешеным взором и угрожающе ответил:

— Я вчера тебя предупреждал насчет Дарьи Сергеевны? Но ты, видать, дурак, подпоручик. Оттого пей вино один!

В следующий миг Илья притиснул своего жеребца вплотную к девушке и, стремительно наклонившись, обхватил талию Даши сильной рукой и поднял ее вверх. Умело усадив ее поперек своего седла впереди, молодой человек довольно оскалился.

— Что вы творите, Илья Григорьевич?! Пустите! — запричитала Даша испуганно, цепляясь руками за сильную руку Теплова, чтобы не свалиться с гарцующего жеребца.

Он же, свинцовым капканом рук удерживая девушку за талию на своем коне, ударил жеребца по бокам каблуками сапог и стремительно поскакал прочь с поляны. Даша попыталась вырваться, уже отталкивая его сильные руки, но он, не ослабляя своей хватки, только понукал ногами коня, чтобы тот мчался с бешеной скоростью. Они проскакали около версты, когда Илья сбавил темп и замедлил бег. Весь этот путь Даша пыталась вырваться из его рук и гневно спорила с ним, требуя немедленно опустить ее на землю. На все ее недовольные реплики Илья упорно молчал и, сцепив зубы, бросал на нее злые упорные взоры.

Лишь когда они въехали в светлую тихую березовую рощу, он осадил жеребца. Почти до боли сжимая стройный стан девушки сильной рукой, наклонился над ее лицом и холодно угрожающе процедил:

— Вы, Дарья Сергеевна, как я погляжу, специально гнев мой вызвать хотите?

— Это не так.

— Я тебе говорил, чтобы ты держалась от Михайлова подальше? — прогрохотал он, опаляя ее висок горячим дыханием. Даша отвернула от него лицо. — Ты ведь специально его завлекаешь! И, как глупая гусыня, несмотря на мой запрет, на прогулку с ним пошла. Словно он жених тебе какой. А он не жених! И я не давал своего разрешения на то! А ты, гадкая девчонка, назло мне все делаешь!

— Илья, пусти! Я не намерена все это выслушивать!

— Ну уж нет! — вспылил он и так сильно стиснул ее в своих руках, что девушка подумала, что он сейчас сломает ей ребра. Его губы уже были у ее рта, и он страстно угрожающе выдохнул: — Он все равно не может целовать лучше, чем я…

— Прекратите! — выпалила она в сердцах, когда он попытался поцеловать ее в губы, но девушка быстро отвернулась, и его губы впились в ее ухо.

Она вновь начала вырываться, и ее сопротивление вызывало в Илье бешенство. В следующий миг его рука дерзко стиснула ее грудь, и Даша, не в силах выносить его бесцеремонное домогательство, со всей силы залепила Теплову пощечину, а второй рукой ногтями до крови вцепилась в его шею. Илья глухо выругался и ослабил хватку. Воспользовавшись этим, она резко дернулась из его рук и спрыгнула с коня. От высоты прыжка девушка чуть присела, но все же удачно приземлилась. Тут же вскочив на ноги, она побежала от него прочь.

Изрыгая проклятия, молодой человек устремил жеребца вслед за ней и уже через секунду нагнал ее. Даша резко обернулась. От ее неповиновения Илья, уже окончательно потеряв остатки разума, направил коня прямо на девушку. Она в ужасе ахнула, когда темный громадный конь налетел на нее.

Неистовое дикое желание затоптать ее насмерть копытами лошади так явственно и сильно завладело Тепловым, что он задрожал. Он ощущал, что просто жаждет ее смерти. Безумие почти овладело разумом молодого человека, но маленькая частица души твердила, что этого всего нельзя допустить. Холодный пот заструился по его лицу, и он полностью потерял осознание реальности. Лишь в последний момент Теплов осадил коня. Жеребец встал на дыбы и начал бить сильными копытами в воздухе в опасной близости от головы девушки. Она глухо вскрикнула и в испуге замерла, невольно закрывшись руками от опасных копыт животного.

Спустя пару страшных мгновений Илья, словно опомнившись, развернул коня, опустив его на землю, и отвел животное чуть дальше от Даши. Девушка в страхе попятилась от него. Молодой человек проворно спрыгнул на землю. Стремительно приблизившись к Даше, он схватил ее за плечо, развернув к себе лицом, угрожающе процедил над нею:

— Я тебя в последний раз предупреждаю насчет Ивана. Не смей бегать за ним! Ведешь себя как девка дворовая! Совсем стыда нет!

— Ах! — выдохнула Даша обиженно и гневно посмотрела на него. — Иван Федорович любит меня и не позорит, в отличие от вас. И жениться на мне хочет. А вы лишь мешаете нам!

— Вот как?! — опешил Илья. Быстро обвив ее талию руками, он властно притянул девушку к своей груди. Испепеляя ее лицо аквамариновым взором, он возразил: — А если я тоже люблю?

Замерев, Даша устремила свой опешивший взор в глаза молодого человека и отрицательно замотала головой, явно не веря его словам.

— Вы лжете, — глухо прошептала она. — Я для вас лишь забава. Поиграете и бросите.

— Почем ты знаешь это?!

— Да все об этом говорят. Я и сама все прекрасно понимаю.

— Ничего ты не понимаешь, глупышка, — проворчал Илья. С каким-то отчаяньем он притиснул голову девушки к своей груди, ощущая, что его сердце просто разрывается от любви и боли. Она на миг перестала вырываться и как будто затихла в его руках. Ее близость чуть успокоила молодого человека, и Теплов почувствовал, как нарастает в нем страсть от того, что она рядом. Глухим баритоном он проникновенно объяснил: — Ты мне еще тогда на Купалу в душу запала. А теперь люблю я тебя, и никто другой мне не нужен.

— Опять врете! — пролетала она нервно, отстраняясь от него. Испепеляя его ревнивым взором, Даша выпалила: — Я ведь знаю, что перед отъездом за границу вы с Фёклой баловались!

— И что же? — вымолвил он удивленно.

— А то! Если бы любили меня, то не стали бы с дворовой девкой…

— Да при чем тут это?! — не выдержал Илья, перебив ее: — Она мне не по нраву, если ты о том беспокоишься.

— Пустите меня, я устала от вас. Все у вас так сложно. Я ничего понять не могу.

— Ага, а ты сразу же к этому хлыщу побежишь, — процедил он гневно.

— И побегу! — с угрозой бросила Даша. Ей наконец удалось вырваться из его рук. Девушка попятилась от него и, сверкая яркими глазами, исступленно вскричала: — Иван Федорович еще зимой мне предложение делал! Он очень любит меня и страдает. А вам я безразлична!

— Ах, любит и страдает, вы только послушайте! — ехидно передразнил Теплов, передразнивая ее и тоже переходя на холодное «вы». — Значит, подпоручика вам жаль, Дарья Сергеевна, а меня так нет?

— Вас? — опешила она. — Вам не нужна моя жалость, Илья Григорьевич. Вы жестоки и циничны. Вам нужно от меня только одно…

— И что же это по-вашему? — уже бледнея от бешенства, пророкотал Теплов. Он был просто в ярости оттого, что Даша ни в какую не хотела верить в его любовь. Он угрожающе уставился на ее прелестное нежное лицо с чуть растрепавшимися волосами.

— То, зачем вчера поутру вы приходили ко мне в спальню, — трагично произнесла она.

Ее словесный удар был так силен, что Илья ощутил, как его сердце болезненно сжалось. Значит, она не хотела ничего понимать и осознавать. Она не желала слышать его фразы о том, что он любил ее всем сердцем. Нет, в своей душе она записала его в разряд коварных соблазнителей, которые пользовались женщинами для удовлетворения своих интимных удовольствий. И она совсем не желала видеть его искренних чувств по отношению к ней и его страстной любви, которая прямо сквозила из всех его слов и поступков.

— Вы правы, мне нужно от вас только это, сударыня, — процедил он в запале обиженно. — Ибо в вас более нет ничего, кроме вашего соблазнительного тела, чтобы удержать меня у своей юбки надолго!

Выплюнув это оскорбление, молодой человек быстро отвернулся от девушки и, стремительно приблизившись к своему жеребцу, проворно вскочил в седло. Более не обернувшись, он бешеным галопом поскакал прочь из березовой рощи. После того как его высокая фигура исчезла в зелени леса, Даша закрыла лицо ладошками и разрыдалась.

Глава XIV. Дуэль

В бешеном, невменяемом состоянии Теплов вернулся в усадьбу, изрыгая проклятья. Эта девица не просто издевалась над ним, она вообще ни во что его не ставила. Она как будто специально хотела растоптать все его чувства и наплевать в душу. Его же обожание этой прелестницы уже дошло до крайней степени, и Илья ощущал, что еще немного — и от своих переживаний и горестных терзаний он просто сойдет с ума. Теплов не знал, как хоть немного расположить девушку к себе или заставить собственное сердце перестать любить ее. Словно его преследовал какой-то злой рок. Чем больше он любил Дашу и нуждался в ней, тем яростнее она сопротивлялась ему.

Он на миг вспомнил про амулет с синей шпинелью, который, по словам старика, должен был зажечь в сердце девушки любовь к нему. И Илья не понимал, отчего ничего не получилось из этого тайного сакрального действа. Ведь он все сделал, как велел старик. Но, видимо, этот старинный амулет был обычной драгоценностью и ничего не мог изменить в их судьбе. И это осознание теперь острой занозой вонзилось в сердце Теплова.

Кинув поводья жеребца конюху, Илья, тяжело вздыхая и бурча под нос злые, яростные фразы, устремился к дому. Уже в парадной молодой человек наткнулся на Владимира. Даже не взглянув на брата, Илья решил пройти мимо.

— Илья, я поговорить с тобой хочу! — процедил Владимир, хватал его за рукав.

— Я не расположен сейчас! — отрезал старший Теплов, резко вырывая локоть из руки брата.

— Это насчет Даши.

Илья поджал губы и сказал:

— Идем в кабинет.

Едва Владимир затворил дверь, как без предисловий заявил:

— Иван Федорович требует немедленно решить вопрос о его женитьбе на Даше.

— Требует?! — воскликнул Илья, чувствуя, что еще одну перепалку по поводу девушки, которая своим колким холодным поведением по отношению к нему просто рвала его сердце, не выдержит. — Да кто он такой, чтобы требовать в этом доме?!

— Он говорит, что летом ты обещал ему заключить помолвку с сестрицей. А теперь он просто в бешенстве оттого, что ты даже свидания им запрещаешь!

— Я сказал, что до лета подумаю. Но ничего не обещал!

— Ну так думай быстрее. Михайлов очень обижен на тебя. Сейчас он вернулся с прогулки, на нем прямо лица нет. Сколько можно издеваться над ним?! — вымолвил недовольно Владимир.

— Значит, мой ответ нет! — прохрипел зло Илья. — Пусть забудет Дарью и убирается восвояси. Он мне тоже порядком надоел!

— Нет, Илья. Я не позволю тебе все разрушить. Михайлов прекрасный кандидат в мужья для Дашеньки. Молод, богат и любит ее. Я-то уж вижу. Да и Даше он нравится. Она сама мне сказывала об этом.

— Ну ты и ловкач, братец! Пока меня не было, быстрехонько их свел. Да сосватать решил. Но все равно будет по-моему. Я опекун Даши. И своего согласия на их помолвку не дам! Я все сказал!

Илья уже направился к двери, собираясь выйти. Но Владимир устремил угрожающий взор в широкую спину брата и тихо произнес:

— Тогда мне придется написать рапорт.

Илья стремительно обернулся и сквозь зубы процедил:

— Опять грозишь? Так теперь мне все равно. Я в отставке!

— Да не скажи. Звания и награды у тебя вмиг заберут. А по столице такой слух пойдет о твоей трусости, что ни в одном доме или салоне тебя больше не примут. О сестрах подумай. Ведь твои грехи и на их репутации скажутся.

Илья, окатил Владимира убийственным взором и молча вышел из кабинета. Выйдя в парадную, Теплов осведомился у дворецкого, где сейчас находится Михайлов. Узнав, что он в саду, молодой человек устремился туда, бурча себе под нос:

— Прибить его до смерти — и делу конец! Сколько можно терпеть выходки этого наглеца у себя под носом. Видите ли, нравится он ей!

Когда Илья вылетел в сад, там были Михайловы — оба. Иван качал Ксению на качелях. Илья быстрым шагом приблизился к ним и, недовольно взглянув на девушку, произнес:

— Вы могли бы нас ненадолго оставить, Ксения Федоровна?

Услышав командный тон Теплова, не предполагающий никаких возражений, Ксения надула губки и, медленно встав, удалилась в сторону дома. Едва она исчезла из поля зрения молодых людей, Илья приблизился к Ивану и угрожающе прорычал:

— Какого рожна, сударь, вам надобно в моем доме?!

— Я люблю Дарью Сергеевну. И ты, Илья, обещал мне ее в жены.

— Дашу ты не получишь! Я тебе прямо заявляю, — выпалил Теплов с такой ненавистью и страстью в голосе, что Михайлов удивленно воззрился на него. — И брата моего нечего супротив меня настраивать!

— Я не пойму тебя, Теплов. Что ты так беленишься оттого, что я за Дашенькой ухаживаю? Еще зимой даже на балах не давал с нею танцевать. Она что, твоя собственность? Она же живая. Ты хоть раз ее спросил, чего она хочет? Она же сестра твоя, что ты неволишь ее, как крепостную девку. Чем я тебе так не угодил? Чем я не пара для Дарьи Сергеевны?

— Даша слишком хороша для тебя! — заявил Илья, уже не зная, как прогнать подпоручика из усадьбы. В голове Теплова все навязчивее становилась мысль вызвать Ивана на дуэль и убить его, чтобы он более не смел приближаться к его обожаемой прелестнице. И, окончательно потеряв бдительность, Илья, словно приговор, глухо уточнил: — Она при мне будет, и точка. И никаких женихов я не намерен терпеть рядом с ней!

— При тебе? — опешил Иван. — Что это значит? — Михайлов пристально посмотрел в невменяемое лицо Теплова и увидел, что глаза Ильи горят темным страстным светом. И тут его мгновенно осенило. — Теперь я все понял! — выдохнул ошарашенно Михайлов. — Дак это именно ты тот мужчина, который был у Даши первым?! Так?!

Теплов молчал. Лишь зло смотрел на Ивана. Михайлов пришел в ужас от своих мыслей, и его дерзкое предположение тут же поставило все на свои места и объяснило все непонятные ранее поступки Теплова по отношению к Даше и к нему, Михайлову. Иван осознал, что как раз из-за ревности Илья не позволял ему приближаться к Даше. Именно из-за ревности он перевел Михайлова из своих друзей во враги прошедшей зимой и сейчас гнал Ивана из своего поместья так бесцеремонно и жестоко, несмотря на то, что они с Дашей нравились друг другу. Реальная будоражащая правда вдруг оказалась для Михайлова такой дикой и невероятной, что он смертельно побледнел. Не спуская потрясенного взора с мрачного лица Теплова, Иван вымолвил:

— Так и есть! А я-то все гадал, отчего ты так взъелся на меня! И замуж за меня Дашеньку не хочешь никак отдавать! Все ясно как божий день! Ты сам на нее виды имеешь!

— Да! — вскричал Илья, не видя более причин скрывать все от подпоручика. Илья решил, пусть Михайлов узнает правду, тогда, может, он отстанет от Даши по-хорошему. Тем более она уже, видимо, сама все рассказала Ивану об их любовной связи. И только имя своего возлюбленного она, похоже, скрыла. И теперь Иван знал его.

Михайлов замер в шоке, до последнего надеясь, что его чудовищные догадки — всего лишь предположение. И что Теплов вот-вот начнет оправдываться и опровергнет ужасное обвинение, которое он чуть ранее выпалил ему в лицо. Но Илья так смело и категорично сказал это свое «да», что Иван похолодел до кончиков пальцев от омерзения. Одна-единственная мысль о том, что Илья преследует своей гнусной, греховной страстью родную сестру, такую чистую, юную и прелестную, вызвала в душе Михайлова болезненное чувство жалости и сострадания к бедной девушке. И что самое страшное, она даже не могла противиться Теплову, ибо вся сила, власть и закон были на стороне Ильи. Иван понимал, что надо что-то сделать, чтобы избавить Дашу от этого чудовища, ее брата, который, очевидно, мучил ее и принуждал к близости. Ведь Михайлов отчетливо заметил в прекрасных глазах девушки глубокую затаенную печаль. В этот миг он понял ее причину.

— Ты воспользовался своей властью над ней, над беззащитной сиротой, — выдохнул угрожающе Михайлов, испепеляя убийственным взором Теплова, стоящего перед ним. — Зная, что она не сможет противостоять твоему напору, обесчестил ее! Да вы подлец, сударь!

Теплов более не в силах выносить все это, мгновенно стянул перчатку и кинул ее прямо в лицо Михайлову.

— Я вызываю вас, сударь! Давно следовало это сделать! — пророкотал Теплов.

— Прекрасно! Я жажду проучить вас, месье наглец. За то, что вы сестру свою бесчестите и до того нагло себя ведете, что так и хочется продырявить вас!

— Оружие?! — уточнил Теплов.

— Пистолеты, — произнес Михайлов. — К вечеру ждите моих секундантов!

— Договорились. Буду ждать! — на одном дыхании вымолвил Илья и, тут же развернувшись, устремился обратно к дому, желая остаться наконец в одиночестве. Так как события сегодняшнего дня просто истерзали его душу и сердце.

За обеденной трапезой царила напряженная нервная атмосфера. Михайлов, хоть и бурчащий и недовольный, все же по настоянию Владимира появился за столом. Илья тоже вошел в столовую смурной и мрачный. Даша пришла позже всех и, извинившись, быстро заняла свое место напротив Марьи Ивановны. Теплова отчетливо заметила, что у девушки красные от слез глаза, Даша выглядела очень печальной и несчастной.

С начала трапезы Марья Ивановна внимательно разглядывала всех пятерых молодых людей и чувствовала, что между ними что-то происходит. Она видела, как Михайлов не спускал с Даши трагичного пылкого взора, а Владимир бросал жаркие взгляды на Ксению. Та, в свою очередь, мило улыбалась в ответ Володе, но тайком бросала колкие взгляды на Илью. Илья же смотрел на всех четверых молодых людей как-то зло и угрожающе. А Дашенька вообще ни на кого не глядела, а лишь, уткнувшись в свою тарелку с супом, медленно водила ложкой.

В какой-то момент решив разрядить напряженную обстановку, Теплова вознамерилась завести разговор.

— Сегодня, оказывается, празднуют Купалу. Матвей старый сказал, — отозвалась Марья Ивановна.

— Купала? И что это за праздник? — спросила удивленно Ксения.

— Как же, сестрица? Деревенские очень любят его. Ночью венки на воду кидают и суженых выбирают себе, — заметил со знанием дела Михайлов.

— Матвей сказывал, что большие гуляния устраивают. И наши крепостные девки и парни даже через костер прыгают, — добавила Марья Ивановна.

— А у нас в имении хороводы водят и песни поют, — кивнул Михайлов. — Сестрица-то в деревне почти не бывает, все в столице при матушке. А я так с детства помню, как мальчишкой бегал посмотреть, как парни и девки в одних рубахах через костры прыгают да потом в реке голышом купаются.

— Ох, срам-то какой! — воскликнула Марья Ивановна. — Оленька, ты не слушай, что Иван Федорович говорит, это просто неприлично.

— И не говорите, матушка, — хмыкнул ехидно Илья, вспоминая, как четыре года назад на Купалу он сам не только через костер прыгал с Дашей, но еще и с рыжей девкой баловался в траве. Илья вдруг мрачновато улыбнулся, подумав, что бы сказала матушка, если бы узнала про это. Он вновь перевел взор на Дашу и вспомнил, как тогда она стояла в одной рубашке в реке и кидала венок. А он с берега алчным взором наблюдал за этим. Даша, словно почувствовав его взгляд и мысли, подняла на него глаза. И Илья увидел, что ее взор невозможно печален.

— Говорят, в эту ночь надо траву искать заветную и желание загадывать, и тогда оно сбудется, — заметила Оленька хитро и посмотрела на Дашу.

Даша не могла опустить завороженного взора с лица Ильи, и вдруг ее осенило. Ведь тогда, на Купалу четыре года назад, она на реке загадала увидеть суженого. И как раз Илья оказался первым мужчиной, который попался ей навстречу. Видимо, уже тогда какой-то злой рок или судьба сделали так, что именно Илья стал тем суженым, которого она просила. Именно его всем сердцем она любила сейчас. Даша поняла, что тот венок, брошенный ею в реку, исполнил ее желание. Но исполнил так трагично и горько, что теперь со всем этим невозможно было существовать на этом свете. Безумная дикая мысль посетила девушку уже в следующий миг. И она, отведя взор от мрачного красивого лица Ильи, перевела глаза на тетушку и тихо сказала:

— А вы знаете, тетушка, бабы сказывают, что девки, которые утопли в Купальню ночь, становятся русалками.

— Русалками? — удивилась Оленька.

— Что за жуткие сказы, Дашенька? — озабоченно заметила Марья Ивановна.

— Отчего же жуткие, тетушка? — спросила тихо Даша, и ее взор стал почти прозрачным и ненормально спокойным. — Поговаривают, что русалки не страдают так, как мы, люди, здесь, на земле. Говорят, что они в потустороннем мире лишь радуются, и никакое горе людское не ведомо им…

Илья напряженно посмотрел на Дашу, и ее слова отчего-то совсем не понравились ему. Матушка была права, было что-то в этом рассказе жутковато трагичное. Илья ощутил, как неприятный холодок пробежал по его спине от слов девушки.

— Ох, давайте поговорим лучше о наших соседях по имению, — быстро перевела разговор на другую тему Теплова.

— Марья Ивановна! — Ксения влетела в гостиную, где пили вечерний чай Теплова, Даша и Оленька. Часы давно пробили восемь. — Мне надобно срочно поговорить с вами!

— Тетушка, мы пойдем, говорите спокойно, — отозвалась Даша, вставая.

Оленька тоже встала. Девушки направились к двери, когда Даша ощутила, что ей нехорошо. Удушье сковало горло, и она почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Тяжелые трагичные думы подорвали ее душевные силы и вылились в нервное состояние. Она чуть пошатнулась, едва не упав, и это заметила Теплова.

— Дорогая, что с тобой? — озабочено, воскликнула Марья Ивановна, устремившись к девушке.

— Простите меня. Что-то нехорошо мне, — пролепетала девушка, и удушье вновь сковало ее горло.

— Ты очень бледна. Пойдем, душа моя, я в комнату тебя провожу, — произнесла Теплова. — Оленька, вели послать за лекарем немедля! Ксения Федоровна, извините. Я ненадолго оставлю вас.

Марья Ивановна уложила Дашу в постель. Удостоверившись, что девушке стало лучше, и ее лицо приняло нормальный цвет, Теплова оставила у изголовья Даши Оленьку, а сама спустилась вниз, намереваясь встретить лекаря. Именно здесь, в парадной, появилась Михайлова и, приблизившись к Марье Ивановне, заверещала:

— Прошу вас, Марья Ивановна, выслушайте меня! Только вы помочь можете! Остановите его! Они совсем с ума сошли оба!

— Да что стряслось, Ксения Федоровна? — спросила удрученно Теплова, вся в думах о нездоровье Даши. — На вас лица нет.

— Братец мой Иван и Илья Григорьевич стреляться завтра поутру решили! Дуэль устроить хотят!

— Господи! Этого еще не хватало! — всплеснула руками Теплова и испуганно посмотрела в темные глаза красавицы. — Да как же вы узнали о том? Может, вы ошибаетесь, Ксения? Они же друзья.

— Да они еще с зимы рассорились, Марья Ивановна, — объяснила Ксения. — Я точно знаю. Я сейчас с братом о том говорила. Это он мне и поведал все. Иван сказал, что непременно застрелит Илью Григорьевича, ибо тот подлец, каких свет не видывал. На рассвете в роще они стреляться порешили.

— Ужас, что удумали безобразники! — воскликнула Теплова, нервно комкая платочек в руках.

— Вы понимаете, кто-нибудь из них точно погибнет! Иван или Илья. Я не переживу этого!

— Тише, успокойтесь, Ксения, — пролепетала Марья Ивановна. — Я поговорю с сыном.

— Непременно поговорите, Марья Ивановна, — закивала девушка. — Ведь мой братец-то ничего и слышать о примирении с Ильей Григорьевичем не хочет. И как я только ни уговаривала его отступиться. Твердит, словно безумный, что Илья Григорьевич не должен жить — и все!

— Господи, да что же они не поделили-то?

— Я тоже не пойму, — кивнула Ксения.

В этот момент в парадную вошел лекарь. Марья Ивановна направилась с ним в спальню к Даше. На ходу через плечо Теплова бросила Ксении фразу о том, что поговорит с Ильей, едва тот вернется домой.

Лекарь осмотрел Дашу и, дав ей успокоительные капли, велел немного поспать. Когда лекарь вышел из комнаты девушки, он тут же наткнулся на Теплову, которая поджидала его в коридоре, вытирая едва видные слезы платочком.

— Что с ней? — спросила Марья Ивановна.

— Нервное потрясение. Я дал ей валерианы, чтобы она успокоилась и поспала. И нужно следить, чтобы Дарья Сергеевна более не нервничала, ибо в ее положении это очень вредно.

— Ее положении? — удивилась Марья Ивановна.

— Да, — произнес медленно лекарь. — Она, правда, просила ничего не говорить вам. Но мне кажется, вам надобно, как старшей женщине в доме, знать все. Дарья Сергеевна ждет ребеночка уже как пятый месяц.

— Господи! — пролепетала, опешив, Теплова. — Но отчего же она говорить-то мне не велела?

— Боится она, что разгневаетесь вы на нее, — просто объяснил лекарь. — Но я прекрасно знаю, как вы любите ее. И думаю, вы должны об этом знать. Вы придумаете, что делать. А теперь мне пора. И более не давайте ей волноваться.

— Я все поняла…

Когда лекарь уехал, Марья Ивановна, поднялась обратно в комнату Даши и, тихо войдя в спальню, приблизилась к изголовью кровати девушки. Даша спала. Ее густые темные ресницы как-то нервно подрагивали во сне. Марья Ивановна долго печально с любовью смотрела на девушку, лаская ее материнским взором. Она отчетливо отметила чуть выпуклый живот, который хорошо просматривался под тонкой простыней. Сердце Тепловой болезненно сжималось от всего того, что она узнала сегодня, а более оттого, что она хранила так долго в своем сердце. Уже давно Марья Ивановна воспринимала Дашу как свою родную дочь, почти не отделяя девушку от двух своих настоящих дочерей. Покладистый, легкий, веселый и добрый нрав Даши очень нравился ей, и Марья Ивановна искренне любила девушку. Потому ее беременность причиняла ей боль и печаль.

Теплова прекрасно понимала, кто главный виновник того положения, в котором оказалась ее девочка. Она знала, что Илья бесцеремонно и властно затянул малышку в свои сети, не считаясь ни с мнением окружающих, ни с доводами рассудка. Сына Марья Ивановна любила тоже, но все равно не находила оправдания его поступкам. И вот теперь его страсть вылилась в беременность девушки. Теплова нервно думала о том, что Илья как будто инстинктивно чувствовал, что имеет право на Дашу и оттого шел напролом к своим желаниям. И Марья Ивановна прекрасно знала, что, едва приехав в усадьбу, он вновь побывал в комнате у девушки, ибо ей доложили, как он поутру вылезал из окна ее спальни. И она знала, что все усилия Владимира по устройству обручения Даши и Михайлова будут безуспешны, пока Даша будет нужна Илье.

Прошлой зимой Марья Ивановна надеялась, что страсть сына угаснет со временем. И что он позабудет свои чувства к Даше. Но этого не произошло. Мало того что он опять начал свои домогательства по отношению к девушке, так сейчас он затеял еще эту страшную дуэль с Михайловым. Теплова отчетливо понимала, что стреляться молодые люди задумали как раз из-за Даши. Марья Ивановна боялась это жуткой дуэли. И теперь к этому прибавилось трагичное известие о том, что Даша беременна, и Теплова знала, что отец ребенка именно Илья.

Долго стояла Марья Ивановна у кровати девушки, терзаясь и думая о том, что делать. Далее молчать было нельзя, поняла она. Она ушла из спальни Даши лишь за полночь, с твердым решением наконец разрубить этот ужасный душащий узел запретных страстей, который всех привел к краю пропасти.

Она узнала от слуг, что Владимир и Михайловы уже вернулись и еще час назад разошлись по своим комнатам. А Ильи так и не было. Марья Ивановна, устало вздыхая, направилась в комнату старшего сына. Войдя в спальню Ильи, она опустилась в кресло, стоящее напротив двери. Она долго смотрела на пылающий огонь единственной свечи, освещающий мрачноватую спальню, и тяжко вздыхала.

Глава XV. Русалка

Вернувшись около трех часов, Илья, едва войдя в свою спальню, тут же непонимающим взором уставился на Марью Ивановну, которая дремала в кресле в его комнате.

— Матушка? — удивлено воскликнул молодой человек.

Та вмиг очнулась и подняла уставшие глаза на сына.

— Ах, это ты, Илюша. Я ждала тебя.

— Ждали? Зачем? — спросил Теплов, пошатываясь на ногах, еще не до конца протрезвев от чрезмерно выпитого спиртного.

— Ты пил? — строго поинтересовалась Марья Ивановна. — Тебе стреляться с Иваном Федоровичем. А ты вместо того, чтобы отдыхать, шатаешься невесть где и пьешь?

— Если вы намерены меня воспитывать, матушка, то уже поздно, — произнес устало Илья и стянул с себя грязный камзол.

— Никогда не поздно, — начала Теплова.

— Матушка, у меня всего час времени, чтобы переодеться и прибыть вовремя на стрельбище.

— Не думаю, что тебе стоит туда идти.

— Только не вмешивайтесь в это, матушка, — уже недовольно вспылил Теплов, усевшись на кровать и стягивая с себя сапоги.

— Ты пьян, как ты будешь стрелять? — вымолвила невольно Марья Ивановна.

— Не беспокойтесь, матушка, даже пьяным я отменно стреляю. Десять из десяти. Так что Михайлов не уйдет от расправы.

— От расправы? — опешила Теплова. — И что ты привязался к Ивану Федоровичу?! Откажи ему от дома — и все. Не бери кровь на руки!

— Откажи?! — выпалил Илья нервно, стянув рубашку и вперив взор в мать. — А он как-нибудь тайком умыкнет Дарёну из дома да обвенчается с ней тайно. И что тогда? Лучше пристрелю его, как бешеного пса, и точка. Все равно не отвяжется от нее по-хорошему.

— Господи, Илья, какой же ты все-таки еще мальчишка, — вздохнула Марья Ивановна устало. — Я поговорить с тобой хотела.

— Разве это еще не все?

— Нет, — помотала головой Марья Ивановна, видя, как Илья, подойдя к кувшину с водой, начал умываться с мылом.

— Что же?

— Дашеньке вечером плохо было. Лекарь приезжал.

— Она заболела? — спросил обеспокоенно Илья и повернулся к матери.

— Сейчас уже все хорошо. Она спит, — ответила она. Теплов начал смывать мыльную пену со своего лица, шеи и подмышек. — Так вот я хотела тебе сказать, что твои шалости бесследно не прошли. Тяжела она. Лекарь сказал, пятый месяц уже.

Резко обернувшись к матери, Теплов едва не опрокинул кувшин, который стремительно поставил в таз.

— Даша тяжела?

— Да, — кивнула Марья Ивановна и встала. Отвернувшись от сына, она отошла к окну. — Так вот я думаю, что делать со всем этим.

Илья был уже около нее и воскликнул:

— Но если это действительно так, то я…

Марья Ивановна обернулась к нему и трагично вымолвила:

— Ты отец ребенка.

На лице Ильи вдруг расплылась глупая довольная улыбка, а его глаза загорелись.

— Вот это новость, матушка! Просто чудесная новость!

— Чему радуешься, глупый?! Она же не жена тебе! И ребенок незаконнорожденным родится. Что, если кто узнает? Позора не оберешься. Говорила я тебе, оставь девочку в покое, пока не поздно. Так нет, одного себя только слушаешь.

— А радуюсь я оттого, матушка, — хитро и довольно заметил Илья, взяв полотенце и вытираясь. — Что этот хлыщ Михайлов позеленеет от злости, узнав об этом, и уж более не станет зариться на мою Дарёну. Да и у нее спеси поубавится. Теперь она от меня уж точно никуда не денется и более ни на кого заглядываться не будет.

— Господи, да что ты говоришь?! Послушай себя со стороны. Ты рехнулся, что ли? Она перед всеми твоя сестра, и это ненормально, что она носит твоего ребенка! Ты знаешь, что вам никогда не обвенчаться!

— И что ж? Я люблю ее и так, и наплевать, что невенчанные мы!

— А за детей не боишься?

— Вы на кровосмешение, намекаете, матушка? — помрачнев, уточнил Илья.

— Вот именно.

Теплов поджал губы и задумался. Да, действительно, в первый момент его охватило счастье, потому что в чреве Даши живет его плоть и кровь. Но после слов матери молодой человек уже более реально начал осмысливать все происходящее. Илья устало упал в кресло и, стиснув ладонями виски, трагично произнес:

— Поймите, матушка, нужна она мне. Люблю я ее. До дрожи, до судорог, до безумия. Я ведь венчаться ей тайно предлагал еще в феврале. И уехать за границу, ибо там никто бы не узнал, что мы брат и сестра. И жили бы там счастливо.

— Ужас, что придумал, — нахмурилась Марья Ивановна.

— Но она отказала мне тогда. Оттого я один и уехал с тоски. А пока не видел ее столько месяцев, понял, что нету мне жизни вдали от нее. Пусть она и гонит, и холодна со мною, все ж лучше, чем без нее совсем. Я ведь и Михайлова из-за нее возненавидел, потому что нравится он ей.

— Я уже догадалась об этом.

— А от меня она слов любви вовсе слышать не хочет. Твердит, что лгу я ей. Что же мне делать, подскажите? — он поднял лицо на мать, стоящую над ним, которая несчастно смотрела на сына. — Я так измаялся, нет мочи терпеть все это! Может, мне повезет, и Михайлов застрелит меня насмерть? И всем легче будет?

— Что ты говоришь?! — воскликнула она испуганно.

Но взор Теплова уж зажегся безумным огнем, и он глухо продолжал свою страшную речь:

— А лучше прямо теперь пойду в ее комнату. Вы говорите, спит она? Так даже лучше. Поцелую ее на прощание, пока она спит. И, чтобы не мучилась, прямо во сне застрелю. А потом и себя. И вместе на тот свет пойдем. Раз жизни на этом свете нету нам вместе…

— Господи, да ты совсем обезумел! — остолбенело вымолвила Марья Ивановна, и ее разум тут же начал дико твердить ей, что все, это край, более молчать нельзя, потому что может случиться трагедия. Теплов прикрыл глаза, схватившись руками за виски, словно хотел сплющить свою голову, и как-то странно, ненормально закачался из стороны в сторону.

Не в силах более видеть терзания сына, Марья Ивановна склонилась над молодым человеком и, положив свои мягкие ладони поверх его рук, с любовью произнесла:

— Выслушай меня, Илюша.

— Да? — он открыл свои аквамариновые глаза и уставился непонимающим взором на мать. Она чуть отошла от него и дрогнувшим голосом сказала:

— Только внимательно, не перебивая, до конца. Ибо трудно мне об этом говорить. Не думала, что придется когда-нибудь рассказывать это кому-то. Но, видимо, другого пути нет.

— Что вы хотите мне рассказать, матушка? — спросил Илья, нахмурившись и не понимая, что еще мать может ему поведать. Он встал и предложил: — Вы садитесь. А то вы совсем бледная. Вам нехорошо?

— Нет, сынок, все в порядке со мной, — ответила Марья Ивановна и села в кресло. Указав на ковер у своих ног, она печально с любовью улыбнулась и попросила: — Присядь на ковер, милый, как когда-то в детстве. Ты помнишь, как играл у моих ног?

— Помню, матушка, — кивнул Илья и послушно опустился на колени на ковер рядом с Тепловой.

Марья Ивановна улыбнулась ему вновь и тихо произнесла:

— Вижу, страдаешь ты сильно, Илюша, и Дашенька страдает. А теперь, когда ребеночек должен вскорости родиться, я более не имею права молчать. Попробую помочь я вам. Но что делать уж, потом вам решать.

— Я не понимаю, матушка, — прошептал проникновенно Илья, не спуская яркого взора с матери.

— Слушай, милый, и не перебивай. Когда-то давно, в юности, я была влюблена в одного сержанта. Сильно влюблена, до безумия, как ты сказал, до дрожи. Так вот, было мне тогда семнадцать лет, а сержанту тому двадцать пять. И не была я еще обручена ни с кем. Мечтой моей было обручиться с моим возлюбленным и стать его женой. Но он, хоть и считался потомственным дворянином, был беден. Оттого даже не дерзал свататься ко мне, ибо мой отец был очень богат. Этот сержант тоже любил меня все сердцем. О нашей любви никто не знал и не ведал. Мы тайком виделись с ним на балах, да в церкви. Это была светлая, чистая любовь, мы только целовались пару раз.

В ту зиму на одном из балов я познакомилась с Григорием Тепловым. Григорий сразу же влюбился в меня и уже через месяц сделал предложение. Я уже говорила тебе, что твой дед был очень властным, суровым человеком, и он решил, что Теплов вполне подходящая партия для меня. Богат, молод, родовит. На все мои слезы и уверения, что я не люблю Григория, он не обращал внимания, заявляя, что стерпится — слюбится. Итак, на март была назначена помолвка. А на май свадьба. Я была в ужасе. Я не любила Теплова, но ничего не могла поделать. Знала, что отец не отступится и все равно выдаст меня замуж за него.

Именно тогда, в конце марта, измаявшись и выплакав море слез, я решилась на поступок, который до сих пор будоражит мое сердце. Я тайно встретилась со своим возлюбленным на постоялом дворе. Его звали Дмитрий, и я призналась ему в том, что хочу, чтобы первым мужчиной был у меня он. Он, так же страдая, ошалев от моей откровенности и открытости, начал целовать меня, и все произошло…

Марья Ивановна остановилась, переводя дыхание. Она опустила взор, так как отчетливо видела, что Илья ловит каждое ее слово.

— Так вот. После того раза я вернулась домой. А мой Дмитрий от переживаний уже на следующий день после того, как была объявлена наша с Тепловым помолвка, записался в действующую армию и уехал за границу. Вскорости оказалось, что я беременна. Спустя некоторое время я узнала, что мой Дмитрий геройски погиб в одном из сражений. В том мае, когда Григорий получил на меня законные права шел уже второй месяц беременности. В первую брачную ночь моя горничная, которая была со мной в сговоре, подсказала и помогла мне сделать так, чтобы Теплов увидел мою кровь и ничего не заподозрил. Уже летом я объявила, что тяжела. Григорий Николаевич искренне радовался моей беременности, даже не подозревая, что я ношу ребенка от другого. Итак, я родила, но не в феврале, как прогнозировали лекари, а на два месяца раньше… Тебя… — Марья Ивановна вновь замолчала и опустила на сына свой любящий взор. — Лекарь, осмотрев тебя, заявил, что ты вполне здоровый ребенок и лишь родился ранее срока. Но такое бывает. Григорий Николаевич опять ничего не заподозрил и радовался твоему рождению, словно дитя…

Она замолчала, и Илья тихо проникновенно прошептал:

— Матушка, в это невозможно поверить! Значит, Григорий Николаевич не мой отец?

— Нет. Только у тебя в нашем семействе такие яркие необычные глаза. Такие аквамариновые глаза были у твоего настоящего отца, — закончила свою исповедь Марья Ивановна.

— Значит, Даша мне не сестра? И наши отцы никогда не были родными братьями? Ведь так? — произнес молодой человек замирающим от счастья голосом.

— Получается, так, сынок. Даша тебе не сестра. И, видимо, твое сердце чувствовало это, и не боялось любить ее, несмотря на все запреты.

Всего несколько мгновений Илья переваривал слова матери, ощущая, что манна небесная упала на него. Мир засиял радужными красками, и Теплов, выпрямившись и стоя на коленях рядом с Марьей Ивановной, схватил ладони матери и начал осыпать их благодарными поцелуями.

— О, благодарю вас! Благодарю вас, матушка! — шептал молодой человек в безумном неистовом порыве радости. — Если бы вы знали, что сейчас сделали для меня! Вы второй раз подарили мне жизнь!

— Я рада, что хоть немного утешила тебя, сынок, — с любовью заметила Марья Ивановна и, вытянув одну руку из ладоней сына, ласково погладила его по голове.

— В эту сказку просто невозможно поверить. Отчего же вы молчали так долго?

— Я думала, что у тебя это пройдет. Но вижу, что ошиблась. И теперь я рассказала тебе все это только потому, что более не могла смотреть на твои страдания. Да и Дашенька тяжела. Вы должны пожениться, конечно. Но как все это сделать? Ведь эта тайна должна остаться для всех нераскрытой. Ибо, если узнают, что ты незаконнорожденный, ты лишишься всего — и титула, и положения первого сына в семье. А я не хочу, чтобы все так случилось.

Илья уже вскочил на ноги и стремительно направился к шкафу.

— Вы не беспокойтесь, матушка, я что-нибудь придумаю, — успокоил он, доставая чистую белую рубашку. Быстро натянув ее на широкие плечи, он начал застегивать ее и, повернувшись к матери, которая так и сидела в кресле, вдохновенно добавил: — Главное, что Дарёна мне не сестра. Я сейчас же пойду к ней.

— И все расскажешь? — опешила Марья Ивановна.

— Конечно, — кивнул молодой человек, уже торопливо натягивая сапоги на длинные сильные ноги. — И немедленно. Теперь мы сможем обвенчаться, и наш малыш родится здоровым. А с остальным я все решу потом.

Теплов уже вылетел из своей спальни, на ходу завязывая кушак на штанах, и прямиком направился в спальню к девушке. Но едва Илья с горящими глазами влетел в комнату Даши, как увидел, что спальня пуста. Опешив, молодой человек замер посреди пустынной комнаты, не понимая, куда в такую рань могла отправиться девушка. Вдруг его взор упал на небольшой прикроватный столик, стоящий в изголовье кровати. Лишь единственный небольшой лист бумаги лежал на нем. Теплов проворно приблизился к письму и бегло прочел строки, выведенные рукой девушки:

«Милая тетушка, не сердитесь на меня.

Когда вы прочтете это письмо, все уже свершится. Я ухожу…

Мое решение предрешено судьбой. По-другому не может быть…

Не печальтесь обо мне, ибо мой уход избавит вас всех от позора и грязных сплетен. Я не смогла найти счастья в этом мире, но есть и другой мир, где нет места боли и страданиям, я чувствую это…

Не поминайте меня лихом… Знайте, я всегда любила вас как свою вторую матушку».

Едва Теплов закончил читать эти строки, как смертельно похолодел.

Безумная, ужасная догадка вошла в его мысли, словно тяжелый клин. Весь спиртной дурман вмиг покинул сознание молодого человека. Илья отчетливо понял, о чем писала Даша. Ее намерение, трагичное и шокирующее, вызвало у молодого человека приступ удушья. Он понял, что из той роковой ситуации, в которой она оказалась, девушка нашла лишь этот выход. И Теплов, леденея сердцем, понял, что она приняла это жуткое решение по его вине. Ведь именно он соблазнил ее невинную душу, а затем мучил своей страстью, пока она не сдалась под его напором. И по приезде он опять начал преследовать ее, сам страдая от своей безумной любви к ней. А вчера наговорил ей таких жутких и убийственных слов, и, видимо, Даша не выдержала всего этого напряжения. К тому же под сердцем она носила ребенка, который мог родиться незаконнорожденным. Оттого решение ее показалось Илье до того очевидным и единственным в ее ситуации, что Теплов в ужасе схватился ладонями за голову, стиснув до боли виски.

Он панически пытался понять, где она могла быть теперь? Может, еще не поздно остановить ее? И вообще, когда она ушла? Он молниеносно прикоснулся к погашенной свече и отметил, что воск еще теплый. Значит, она ушла недавно. Он начал яростно перебирать возможные варианты, иступлено ища ответ. В следующее мгновение воспоминания воскресили ее последние слова за обеденной трапезой. Она говорила об утопленницах и русалках. Слово «река» всплыло в его мыслях.

Теплов дернулся с места и, вылетев из комнаты девушки, сломя голову устремился по темному дому наружу. Уже через минуту он влетел в конюшню. Повстречав Прохора, молодой человек пролетел мимо него в стойло и проворно отвязал Рьяного. Илья знал, что у него, возможно, осталось всего несколько минут, и каждое мгновение отделяло его от ужаса потери обожаемой девушки. Лишь верхом он мог почти мгновенно достичь реки.

— Позвольте, я оседлаю, барин, — немедля предложил Прохор, входя за молодым человеком в стойло. Но Илья уже вскочил на гладкую спину жеребца без седла и, вонзив в бока животного каблуки своих сапог, натянул поводья.

— С дороги! — прохрипел Теплов.

Жестко стиснув ногами гладкий круп коня, он, пришпорив его, бешено вылетел из стойла.

Неистово понукая Рьяного сапогами, Илья всем телом прижимался к крупу жеребца, обхватив животное за шею мощной рукой и стараясь удержаться в седле. В те минуты, что он летел до реки, Илья уже осознал, где, вероятнее всего, могла быть девушка. Он понимал, что она явно не в гуще молодых людей, которые пускали венки и водили хороводы. Сердцем он чувствовал, что она находится в том самом месте, где в прошлый раз четыре года назад опускала венок в воду.

Светало. Было еще довольно темно, но все же утренние лучи яркого светила начали наполнять чащу.

Теплов направил коня именно в сосновый бор. Стремглав преодолев его, еще издалека через высоченные тонкие стволы вековых деревьев, он отчетливо различил стройный силуэт девушки в светлом простом платье. Она уже стояла по грудь в темной бурной реке и с каждым мгновением заходила все глубже. Он дико, громко закричал ее имя. Но она даже не обернулась.

Светлая копна длинных волос уже почти вся находилась под водой и виднелась только макушка. Когда Теплов резко осадил коня у крайних сосен, растущих у воды, головка девушки уже скрылась под водой. Илья слетел со спины коня и в следующий миг бросился в воду. Разгребая руками и ногами бурный поток, молодой человек устремился всеми своими силами, мыслями и чувствами к тому месту реки, где в темной воде еще минуту назад скрылась голова девушки.

Уже через мгновение он достиг этого места и нырнул. Открыв глаза под водой, он начал вертеть головой по сторонам. Бурлящая вода была так мутна, что Илья ничего не увидел. Через секунду он встал на ноги и вынырнул, чтобы захватить воздуха. Вода была ему по плечи. Он нырнул снова, осознавая, что бурный поток, возможно, снес девушку чуть дальше. Он тут же сделал под водой несколько гребков по течению реки вновь с открытыми глазами. И опять ничего не увидел. Совершенно обезумев, молодой человек начал бешено иступлено шарить руками, разгребая мутную воду и ощущая, что каждое мгновение его сердце отбивает страшное слово — мертва…

Вдруг на его руку намоталось нечто похожее на водоросли. Теплов инстинктивно ухватился за мягкие пряди, осознав, что это ее длинные волосы, и тотчас дернулся к ним. Через миг стройное тело девушки оказалось у него в руках. Он стремительно выкинул девушку вверх из воды, встав на ноги и выпрямившись. Вода доставала ему до подбородка, и Илья, быстро подняв лицо девушки над водой, впился в ее лик напряженным взором. Она не дышала, а ее лицо было смертельно бледно. Притиснув ее легкое неподвижное тело к себе, молодой человек устремился на берег. Уже через несколько мгновений, проворно положив девушку на траву, растущую у берега, он упал перед ней на колени. Приложив руку к ее шейке, Илья отметил, что жилка еле бьется. Он стремительно перевернул девушку набок и несколько раз с силой с двух сторон мощно сдавил ее грудную клетку ладонями.

Спустя минуту Даша зашевелилась и закашлялась. Илья приподнял ее в своих руках, видя, как она выплевывает воду. Через минуту она прокашлялась и обратила на него ошарашенный, ничего непонимающий взор. Не в силах, видимо, осознать, что произошло, она молча смотрела на него. Теплов же, устремив на нее болезненный взгляд, пролепетал:

— Ты что же это удумала, глупышка? Зачем это?

Она напряглась всем телом, и ее синий взор стал осознаннее. Она вдруг встрепенулась в его руках и попыталась высвободиться, воскликнув:

— Пустите! Дайте мне свободу. Я более не могу так жить. Я устала…

Она попыталась встать, и Теплов, стоя на коленях, выпрямился всем телом. Судорожно прижав девушку к своей груди, он глухо выпалил:

— Да ты что, Дарёна?!

Она забилась, как птица, в его руках.

— Оставьте меня, — прошептала она мертвым голосом, отталкивая его, и на ее глаза навернулись слезы.

— Нет, нет, — шептал у ее виска Илья. Проворно встав с колен, он невольно подтянул девушку тоже, поставив ее на ноги и сжимая мокрое тело в своих объятиях. Он начал ласково гладить Дашу по мокрым длинным волосам и шептать: — Ты должна успокоиться, горлинка моя. Не дело это, что ты удумала.

— Зачем вы остановили меня? Вы же не знаете всего! — вскричала горько она.

Илья отстранил девушку от своей груди и заглянул в ее бледное прекрасное лицо. Ее взор был почти чернильного цвета.

— Про ребеночка? — произнес он тихо, не спуская с нее вдохновенного страстного взора. Даша испуганно ахнула, тут же перестала биться в его руках и уточнила:

— Откуда?

— Матушка рассказала мне. А ей лекарь.

— Боже! — пролепетала Даша испуганно и уткнулась лицом в мокрую рубашку на его широкой груди. Илья приник губами к ее макушке и с любовью поцеловал мокрые волосы. Через миг он отстранился и покаянно выдохнул:

— Ты прости меня, милая. Я наговорил тебе невесть что в прошлый раз. Но это оттого, что я обожаю тебя без ума.

— Не надо, прошу вас! — вымолвила она. — Это рвет мне сердце.

— Отчего же? — опешил он. Не выпуская Дашу из своих объятий, он заглянул с лаской в ее яркие глаза. — Я искал тебя. И вижу, что не зря. Если бы чуть позже пришел, страшно даже предположить, чтобы случилась бы.

— Все равно мне нету жизни, — промямлила она так печально, что Илья судорожно сглотнул, чувствуя свою вину за все, что произошло.

— Не говорит так, горлинка моя. Виноват я перед тобой. Сильно виноват. Я ведь все понимаю. Но ты непременно должна простить меня. Конечно, не сразу, но непременно. Ты вот послушай, что я скажу тебе теперь. Этой ночью матушка моя поведала мне одну тайну. Такую жуткую и прекрасную, что и поверить трудно. Зачала она меня еще до замужества по любви от военного одного, а не от Григория Николаевича, которого я всегда считал отцом своим. Оттого я не твой брат, понимаешь, сердечко мое? — он взял ее за плечи, вперившись в ее чудные синие глаза страстным взором, и добавил: — Ты мне не сестра! Ты понимаешь?

— Боже, да что вы говорите? — вскричала она, пытаясь осознать все, что срывающимся нервным голосом поведал ей Илья. Он сильнее склонился к ее личику и проникновенно произнес:

— Все, что сказал тебе, правда. Не сестра ты мне. Если не веришь, матушка тебе подробно обо всем расскажет. Оттого говорю тебе сейчас, что люблю я тебя как невесту свою. Ведь и ты неравнодушна ко мне, признайся. И только потому, что я твой брат, гнала меня? А теперь еще и малыш связывает нас, горлинка моя.

— В это невозможно поверить…

— А ты поверь! Поверь! Как я поверил! — выпалил Теплов, и его взор загорелся. Замирая от счастья, Илья властно заявил: — Ты понимаешь, что мы можем обвенчаться. И нет тому запрета ни людского, ни на небе!

— Боже, — пролепетала ошарашенно Даша, чувствуя, что ее теперь ждет какая-то нереальная, безумно счастливая судьба. Теплов, обхватив ее стан сильными руками, устремил взор на любимое лицо и с горячностью твердо вымолвил:

— Выходи за меня, Дарёна. Нету у тебя другого пути, милая, кроме как под венец со мной!

— Я, — Даша затрепетала, счастливо понимая, что у нее есть шанс стать женой человека, которого она истинно и горячо любила.

— Люблю я тебя. И все равно никому не отдам, — уже вызывающе заметил Илья, и его страстный взгляд потемнел. — Тем более сейчас, когда знаю, что неродные мы.

— Я думаю, для ребёночка будет лучше, если мы поженимся…

— Вот и славно, Дашенька…

Молодой человек впился поцелуем в ее губы и лишь через некоторое время оторвался от ее сладкого рта. Не выпуская девушку из объятий, он устремил в ее прекрасные синие глаза свой темный, поглощающий взор и глухо спросил:

— Ты согласилась только ради малыша? Или все же я хоть немного нравлюсь тебе?

Даша смутилась и тихо прошептала:

— Как я не хотела этого, но все же так случилась. Люблю я тебя, Илюша, всем сердцем…

— Сердечко мое, — пролепетал он в ответ, не спуская взволнованного взора с ее лица и ощущая, будто с его души свалился тяжелый камень, который терзал душу. Древнее пророчество исполнилось. И Илья ощутил, что после слов девушки его любовь к Даше преобразилась и стала светлой и радостной, наполняя счастьем все его существо. Он вдруг задумался и произнес: — А ты носишь мой подарок, синий кулон?

Даша молча просунула в небольшой вырез платья руку и вытащила древний амулет, что висел у нее на шее. В этот мгновение молодые люди увидели, как камень странно переливается всеми цветами радуги. Илья и Даша потрясенно смотрели на кулон, не понимая, что происходит. И только через несколько мгновений камень приял свой обычный насыщенный синий цвет. Не в силах более молчать, Илья невольно вымолвил:

— Ты знаешь, милая, я ведь действительно поверил в колдовство камня тогда. А потом думал, что старик наврал. Но все оказалось иначе. И теперь я вижу, что это действительно волшебный старинный амулет… и сила его велика…. Ибо ты со мной, горлинка моя… и любишь меня… и более ничто не может разлучить нас…

Даша ничего не поняла из слов Ильи. В следующий миг он вновь завладел ее губами, а она, обвив его шею руками, приникла к молодому человеку всем телом, отвечая на страстный порыв и думая только о том, что тот венок, брошенный ею в реку, действительно исполнил ее желание, даровав в мужья человека, которого она истинно любила теперь…

В тот же вечер Теплов верхом, загоняя своего жеребца, направился в Петербург. Михайловы под давлением Марьи Ивановны были вынуждены покинуть усадьбу, а Владимир, разочарованный и недовольный, тоже уехал из поместья, не зная всей правды.

Уже через девять дней Илья вернулся в загородное имение, счастливый и трепещущий. Все, что он задумывал, у него получилось. Метрика о рождении Даши была уничтожена, а вместо нее были выправлены другие документы о том, что девушка является сиротой, которую когда-то давно при рождении удочерили Тепловы. По Петербургу были пущены слухи о том, что Даша, хоть и приемная дочь Сергея и Екатерины Тепловых, все же является законной наследницей всего их имущества, ибо Ильей были выправлены нужные бумаги. Так же было объявлено, что Дарья не является родной по крови сестрой Ильи Григорьевича.

Марья Ивановна, ликующая оттого, что все так хорошо разрешилось, искренне и с радостью благословила союз молодых людей. Уже спустя два дня было объявлено о помолвке молодых. Еще через месяц в столице состоялась помпезная свадьба Ильи и Даши, на которой присутствовали представители почти всех дворянских родов Петербурга. А старинный амулет с синей шпинелью, который сыграл в судьбе героев немаловажную роль, стал семейный оберегом и начал передаваться как благословление на удачный союз всем будущим девицам рода Тепловых…