Тайна Старого Леса

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СМЕРТИ И ЗАГАДКИ

Из всей нашей девичьей компании я особо сдружилась с Лидией и Ив. Ив, хрупкая зеленоглазая красавица с роскошными белокурыми волосами, напоминала ангела с витража храма или же принцессу из сказки, но характером обладала не ангельским и далеко не сказочным. Единственная дочь мясника, она росла в любви и достатке. Родители баловали ее: у Ив были самые нарядные платья, самые красивые ленты, самые мягкие сапожки и даже - неслыханное дело для столь юной девушки! - золотые украшения: сережки, колечко и браслет. Браслет принадлежал некогда прабабке Ив, немыслимой красоты, как нам казалось, украшение, в котором яркими искорками вспыхивали самые настоящие бриллианты. И вот эту драгоценность Ив носила, не снимая. Впрочем, несколько вздорный нрав моей подруги вполне компенсировался в моих глазах смешливостью и беззаботным оптимизмом. Лидия, дочь дровосека, худенькая черноволосая девица с невыразительным лицом, добровольно взяла на себя подчиненную роль. Она поддерживала все, что предлагала Ив, становилась на ее сторону во всех спорах и, похоже, искренне считала, что Ив просто не может ошибаться ни в чем. Чем старше мы становились, тем больше приглядывались к парням - а парни к нам. И, безусловно, героем всех девичьих грез и самым желанным женихом городка был Питер. Высокий, широкоплечий, с льняными волосами и голубыми глазами, он казался воплощением всех фантазий. Ив, которой отец покупал романы в городской лавке, закатывая глаза, сравнивала его с доблестными рыцарями. И то верно - Питер с легкостью мог приструнить подвыпивших мужиков, а забежавшую на окраину бешенную лису убил метким броском ножа. Был он, правда, небогат, но Ив это заботило мало - у ее отца денег в достатке. Лидия и здесь уступила подруге первенство, запретив себе вздыхать по несомненно нравившемуся ей парню. Мне же Питер тоже был симпатичен, и, возможно, у нас с Ив и возникли бы на этой почве разногласия - сам-то Питер никого не выделял - но произошло событие, которое вытеснило из моих мыслей все прочие. Мне к той поре уже исполнилось шестнадцать, вот родители и сговорили меня за Тома, вдового приятеля отца. Жена его уже год как умерла, единственная дочь вышла замуж, а сам Том и оба его неженатых сына с хозяйством управлялись туго. Нет, чистоту они поддерживали, как могли, да и золотников у них хватало, дабы приплачивать соседке, стиравшей им вещи - но дому не хватало женской руки, да и немудреная мужская стряпня им порядком приелась. Я плакала, а подруги утешали меня, как могли. Ив, родители которой потакали всем капризам дочери, посоветовала мне отговорить отца. Несколько дней я собиралась с духом и наконец решилась. Во время этого разговора мама отводила глаза, а отец заявил, что я слишком мала и глупа, сама не знаю, чего хочу - а с Томом буду жить в достатке. Вспылив, я выкрикнула, что не ему ведь придется спать с этим хромым уродом - и щеку резко обожгло болью.

Зачем я вылезла ночью из окна и побрела к Лесу? Не могу даже сейчас ответить на этот вопрос. Что-то тянуло меня в чащу. Глаза опухли, но слезы все катились - должно быть, поэтому я, не разглядев корягу в бледном свете луны, запнулась и упала, сильно оцарапав руку о кору древнего дуба. Кровь побежала из многочисленных ранок, ушибленное колено саднило, а я подняла лицо к равнодушной луне и... завыла. И вой этот подхватили в Лесу - протяжный, тоскливый, полный какого-то потустороннего ужаса. Но, удивительным образом, я ощутила спокойствие и странную уверенность: все обойдется, все будет хорошо.

Утром я не могла понять, было ли случившиеся явью или ярким сном. Колено побаливало, но на руке не было ни ранок, ни царапин - а кровь ведь текла довольно сильно. Вероятно, Лес просто мне приснился.

Подруги никак не могли понять моего спокойствия, ведь отец так и не передумал. В конце концов они все же решили, что я попросту смирилась. А я никак не могла им рассказать о своих странных снах. Да, снах - ибо спустя несколько дней мне приснилось, что я стою на залитой лунным светом поляне, нежно глажу кору старого дуба и шепчу: "Ты ведь не подведешь, да? Я верю тебе." И опять я проснулась с уверенностью, что свадьбе этой не бывать. Но, поделись я подобным с Лидией, а уж тем более - с Ив, подруги непременно подняли бы меня на смех. И я молчала. А осенью Том поехал на ярмарку, рассчитывая продать там домашнее вино на крыжовнике да на диво уродившиеся груши и яблоки, вот только обратно он не вернулся. Насмерть перепуганный Стефан, его старший сын, рассказывал, как отошел бедолага в лесок, а когда его хватились и отправились искать, обнаружился совсем рядом со стоянкой. Тома загрызли волки, причем никто из попутчиков, находившихся всего в нескольких шагах, не услышал ни звука. Эта страшная кончина напугала всех жителей городка. Неоднократно я слышала заверения, что "больше мы за пределы своего города ни ногой, ну ее, эту ярмарку, себе дороже". Однако же по-прежнему останавливались в трактире редкие путники, да и купцы все так же поставляли товар в местные лавочки. И постепенно народ успокоился. Беднягу Тома жалели, но полагали его жуткую смерть единичным случаем - ведь более о волках в окрестностях никто не слыхал. Сыновья же несчастного переругались из-за наследства и разъехались на разные улице. При случайной встрече они даже не здоровались, лишь кивали друг другу - и расходились. Я же о гибели Тома, по вполне понятным причинам, не сильно сожалела. К моему удивлению, отец тоже не выглядел сильно расстроенным.

А весной умерла Ив. Смерть ее потрясла весь городок. Я горевала о подруге, пусть мы после истории с моим неудавшимся замужеством и несколько отдалились друг от друга. Хотя я замечала, что с Ив творилось что-то неладное. Зимой она стала какой-то задумчивой, мечтательной. Часто отвечала невпопад, а иногда даже не слышала обращенных к ней вопросов. От нас с Лидией она попросту отмахивалась, говоря, что с ней все в порядке, а нам следует заниматься своими делами и не лезть в чужие - и звучало это обидно. Затем Ив снова сблизилась с Лидией, и теперь уже они обе несколько сторонились меня. Иногда я заставала их шепчущимися о чем-то. При моем появлении они резко замолкали и опускали глаза. Пожалуй, это должно было насторожить меня, но я и сама постепенно отдалялась от подруг детства. То, что они теперь предпочитают общество друг друга и все реже зовут меня в свою компанию, вызывало досаду лишь поначалу. Сама я все чаще погружалась в странные мечты, смутные и расплывчатые, описать которые была не в состоянии. Помнилось лишь урывками: шершавое теплое дерево, холодный колючий снег, пронизывающий до костей ветер, языки костра, лижущие ветви да протяжный тоскливый вой. Сначала эти видения являлись ко мне во снах, а затем стали преследовать и наяву - к счастью, очень редко. А к приходу весны я перестала даже вспоминать о Питере, о котором после гибели Тома опять подумывала тайком. Впрочем, внешне на мне мое состояние никак не сказалось - в отличии от бедняги Ив. Все реже она смеялась, все чаще замечала я ее с покрасневшими глазами, но она упорно не желал мне ничего рассказывать, отделываясь коротким: "У меня все в порядке". Возможно, будь я понастойчивей... хотя это, скорее всего, ничего бы не изменило.

Незадолго до ее гибели я увидала, как Ив выходит из домика на окраине, где жила Элсмет. Что могло потребоваться моей подруге от знахарки? Последнюю в городке побаивались, но относились с почтением. Сама же она нечасто покидала свое жилище и ни разу на моей памяти ни с кем не заговорила. Впрочем, даром речи она, безусловно, обладала - ведь договаривалась же как-то с посещавшими ее об оплате услуг. Я знала, что Элсмет помимо зелья от простуды и лихорадки, мази от боли в спине и отвара от вздутия живота, снабжает желающих снадобьем от мужского бессилия, а еще - от нежелательной беременности. В городке об этом говорить было не принято, но каким-то образом ни для кого это не являлось секретом. Уж не последняя ли настойка понадобилась Ив? Или моя подружка приходила за приворотным зельем, которое, как опять же было известно всем и каждому, можно было раздобыть у знахарки - если только хватит денег заплатить. Я не решилась окликнуть Ив, спросить, а через несколько дней ее не стало.

Ее нашли на окраине, в разодранной одежде, с расцарапанными лицом и руками, спутанными волосами, словно она продиралась сквозь колючие заросли. Шея ее была сломана, а на лице застыл ужас...

В день похорон было холодно. Небо затянуло низкими серыми тучами, шел неприятный колкий дождь со снегом. Ив в белом платье с каким-то восковым лицом совсем не походила на себя при жизни. А мне отчего-то стало жаль, что и платье, и ажурная шаль, в которую обрядили мою бедную подругу, отсыреют под дождем, и она так и будет лежать в мокрой одежде. Отец Ив непрерывно всхлипывал, а мать, разом постаревшая, не отрываясь смотрела на лицо дочери абсолютно сухими глазами. Лидия, отчего-то державшая под руку Питера, стояла рядом с ними. А чуть в стороне я - вот неожиданность! - заметила высокую сухощавую фигуру Элсмет. Как обычно, в черном, седые косы спрятаны под платок. Она тоже не отводила взгляда от гроба. Вообще-то на похороны, как правило, собирался чуть ли не весь городок - как и на свадьбы, но увидать Элсмет ни там, ни там шансов почти не было. Злые языки поговаривали, что на кладбище знахарка ходит только по ночам при полной луне. Мысли о том, что произошло с Ив, не давали мне покоя, и я решила обсудить их с Лидией. Странно, но только задумавшись об этом, я поняла, что давненько не встречалась с подругами, не болтала с ними. Несколько дней после похорон я безуспешно пыталась вызвать Лидию на разговор, но она избегала меня. Отговаривалась срочной работой, переходила на другую сторону улицы, окликала прохожих. Я недоумевала, но не меньшее недоумение вызывало собственное любопытство. Что я хотела узнать? Зачем ворошить прошлое, ведь ничего уже не изменишь? Но с удивлявшим меня саму упорством я преследовала бывшую подругу.

Лидию удалось застать у колодца. Весьма удачно: оба ведра ее были пусты, стало быть, сбежать у нее не получится.

-Лидия, - позвала я, - я хотела вот что у тебя спросить: Ив... Она ведь...

Я замялась, подбирая слова, а Лидия повернула ко мне лицо - и я отшатнулась от горящего злобой взгляда бывшей подруги.

-Это все из-за тебя, - прошипела она. - Ив умерла из-за тебя, дрянь!

-Лидия, - растерянно прошептала я, - о чем ты? Я не понимаю, в чем я виновата? Я ведь ничего не сделала Ив.

-Маленькая невинная Анна, - рассмеялась Лидия неприятным злым смехом с какими-то истерическими нотками. - О да, ты ничего не сделала! Гадина! Притворщица! Уж мы-то видели тебя насквозь!

От такой несправедливости у меня на глазах выступили слезы. Чем я заслужила подобные обвинения? Резко развернувшись, я убежала домой и долго плакала, спрятавшись в сарае. Когда мама заметила мои покрасневшие глаза и распухший нос, я соврала, что простудилось. Расплатой за ложь стал горький отвар от простуды, который обеспокоенная мама заставила меня выпить.

С Питером мы встретились у того же колодца.

-Я помогу, - сказал он и подхватил тяжелые ведра.

До моего дома мы дошли в молчании. Я не знала, о чем с ним заговорить, а сам Питер о чем-то размышлял и хмурился. Поблагодарив парня, я уже открывала дверь, когда он тихо позвал:

-Анна.

Обернувшись, вопросительно заглянула ему в глаза. Несколько мгновений он не отводил взгляда, а потом резко мотнул головой и сказал:

-Ничего... Не обращай внимания.

Пожав плечами, я взяла ведра и вошла в дом.

А ближе к лету Питер посватался к Лидии.

Наступившее лето сначала радовало нас прохладой по утрам и теплыми полуднями, но ближе к середине стало жарким. Очень жарким. Вставать приходилось рано, чтобы успеть управиться с домашними делами до солнцепека. Зато потом почти до вечера я сидела на скамье под вишней и вязала шаль к кажущейся такой далекой зиме. Изредка отрывалась от работы, чтобы сорвать почти черных ягод и сунуть в рот - вкусно! После обеда я, как правило, оставалась в одиночестве. Отец весь день был занят в мастерской - ее хозяин Карл был весьма строг к работникам, не позволяя отлучаться до вечера, мама уходила к тетке - у той был большой дом и частенько собиралась компания из родственниц и приятельниц, чтобы скоротать самые жаркие часы за сплетнями, прихлебывая охлажденный в погребе травяной отвар. Брату же зной был только в радость - ватага мальчишек уносилась к пруду, где бултыхалась с криками и визгом, окатывая приближающихся с робким интересом девочек брызгами. Улыбнулась воспоминаниям - будучи детьми, мы тоже так развлекались. Когда же оно успело закончится, мое беззаботное детство? Мы частенько сидели под ракитником на берегу пруда, Ив (о которой я вспоминала все реже) пересказывала нам с Лидией содержание прочитанного романа, а после мы принимались мечтать. Подруги обычно воображали себя прекрасными дамами, за благосклонность которых сражаются отважные рыцари, а я грезила о полетах над скалами. Идея эта пришла ко мне внезапно, когда Лидия сказала, что ее рыцарь должен будет убить дракона, дабы доказать ей свою любовь. А мне почему-то подумалось, что убивать дракона ради подобной цели жестоко, а вот полетать на нем было бы здорово...

-Анна, - выдернул меня из воспоминаний тихий оклик.

-Питер? - после того случая, когда Питер неожиданно захотел помочь мне донести ведра, я видела его только мельком, поэтому не смогла скрыть удивления.

-Анна, могу я поговорить с тобой?

-Да, конечно, - повода отказать ему у меня не было, хотя я и не представляла, о чем мне с ним разговаривать.

И впрямь, начало разговора меня озадачило.

-Анна, ты знаешь, что осенью я женюсь на Лидии?

-Знаю, - улыбнулась я. - Об этом все знают.

-И что ты об этом думаешь?

-А что я должна об этом думать? - пришла я в недоумение. - Это ведь меня никак не касается.

-Ты ведь дружила с Лидией? И с Ив?

-Дружила, - я никак не могла понять, к чему клонит Питер.

-Скажи, Анна, ты знаешь, зачем они ходили к колдунье?

-Они? Я видела только Ив... - я осеклась.

Да, я видела, как Ив выходила из домика Элсмет, но к чему говорить об этом Питеру? Хотя он, похоже, знал куда больше, чем я.

-Ив. И Лидия тоже.

-А ты откуда...

-Лидия проболталась, - он невесело усмехнулся. - Так ты не знала? А ты сама, ты была у нее?

-Зачем бы мне?

Питер долго смотрел мне в лицо, а затем, пробормотав: "Действительно, незачем", встал и ушел.

А я осталась недоумевать после этого странного разговора. Зачем он приходил?

Летние дни, расслабляющие и неспешные, похожие друг на друга, тем не менее пролетали незаметно. Вечера уже дарили прохладу вместо липкой духоты, а сумерки наступали раньше и стремительнее. Как-то после ужина я, возвращаясь от тетки, проходила мимо трактира, когда меня окликнул незнакомец:

-Анна? Ты ведь Анна, да?

-Анна, - согласилась я, рассматривая молодого человека чуть постарше себя.

Симпатичный, среднего роста, каштановые вьющиеся волосы, карие глаза, прямой нос. Одет небогато, но одежда добротная и чистая. Откуда он меня знает?

-Ну же, Анна, разве ты не узнаешь меня? Или забыла старого друга? Я Робби, помнишь меня? Как мы играли в салочки, а ты упала и разбила коленку, но не заплакала? А как таскали яблоки из сада старой Хельги, а она грозила нам своей клюкой? Ее сын все обещал надрать нам уши, если кого догонит.

Робби! Сын вдовы, вышедшей замуж за проезжего торговца и уехавшей с новым мужем. Верный товарищ моих детских игр, всегда заступавшийся за меня, за что нас дразнили "женихом и невестой". Мальчик, научивший меня свистеть сквозь зубы и бросать нож в цель - за что нам потом сильно попало и от его матери, и от моих родителей, когда я наивно похвасталась свежеприобретенными навыками. Когда он уезжал, я ревела в три ручья, а он кривился, но не заплакал. А еще пообещал обязательно вернуться - и вот он здесь!

-Робби, - радостно улыбнулась я. - Конечно, я тебя помню! Как ты? Расскажи, как живешь? А к нам надолго приехал?

-Анна, мне столько нужно тебе рассказать! - парень взял меня за руку и потянул за собой. - Но я как раз шел навестить могилу отца, пойдешь со мной?

Разумеется, я пошла с ним. По дороге Робби рассказывал о своей жизни. Город, куда привез их с матерью отчим, был небольшой, но после нашего показался мальчику просто огромным. Учиться его отдали в школу для купеческих детей, где он быстро обзавелся новыми друзьями. Со смехом поведал о первом походе в кондитерскую и о том, как долго рассматривал прилавок. Отчиму пришлось самому выбирать сладости, ибо пасынок просто растерялся от такого изобилия. Теперь же он окончил школу и вот уже третий год помогает отчиму в торговле, а тот уже даже подумывает отойти от дел, оставив все Робби - своих детей у него не было. Заслушавшись, я не сразу обратила внимание на странную вещь - Робби вел меня к западной ограде кладбища, но ведь могила его отца находилась совсем в другой стороне. Вечерело, начинали сгущаться сумерки, а мне отчего-то стало жутко.

-Робби, - я сама поразилась тому, как срывается мой голос, - Робби, но мы ведь не туда идем.

Спутник мой повернулся ко мне - и я в страхе отшатнулась и попятилась, пораженная выражением его лица.

-Кто ты? Ты ведь не Робби?

-Какая же ты дура, Анна, - произнес он почти ласково, а у меня от его голоса по спине побежали мурашки.

Изо всех сил оттолкнув парня, я побежала, петляя между могил с покосившимися крестами и перепрыгивая через низкие оградки. Сердце колотилось, легкие горели от нехватки воздуха, но я знала, что останавливаться нельзя. Страх гнал меня вперед - перелезть через ограду, пересечь пустырь и скрыться в кажущейся черной при свете восходящей луны чаще Леса, где, я уверенна, я буду в безопасности. Вот только добежать до Леса мне не удалось. Сильная рука вцепилась в плечо, рывок - и я лечу на землю и на мгновение в страхе зажмуриваюсь. А когда открываю глаза, вижу, что выдававший себя за Робби незнакомец застыл рядом со мной, а на лице его проступило выражение ужаса. Поднявшись на колени, я обернулась посмотреть, что же могло его так напугать - и увидела Волка. Громадный зверь стоял в паре шагов от нас. Странно, но при виде его я ощутила не испуг, а облегчение и какой-то непонятный восторг. Волк был действительно огромен, в лунном свете шерсть его отливала серебром, а в глазах разгоралось алое пламя. Зверь оскалил зубы - выглядело это устрашающе, но у меня невесть откуда появилась уверенность, что боятся мне нечего. Неловко поднявшись, я подошла к Волку и положила руку ему на спину. Зверь поднял голову, заглянул мне в глаза - и я смогла каким-то невероятным образом понять, почувствовать, чего он от меня хотел.

-Мне уйти? - шепотом спросила я. И зачем-то добавила, - Спасибо.

И, повернувшись, зашагала к кладбищу. Скользнула взглядом по лицу лже-Робби, застывшего на месте подобно сжатой пружине. Похоже, парень подготовился к бою - глаза прищурены, губы плотно сомкнуты, боевая стойка, правая рука слегка отведена назад. Есть ли у него оружие? Весьма вероятно, но в этом противоборстве я бы поставила на Волка. Все это мелькнуло у меня в сознании за какую-то долю секунды, а шаги мои ускорялись сами собой. От кладбища домой я уже бежала. И, забравшись в постель, всю ночь пыталась выбросить из головы мысли об обманувшем меня незнакомце. Думать о том, что с ним произошло, мне не хотелось, тем более, что я была уверенна, что закончилась для него встреча с Волком плачевно.

Проснувшись, я понадеялась, что это был дурной сон, который я смогу выбросить из головы. Просто яркий сон, всего лишь похожий на реальность - снились ведь мне такие. Да вот только не тут-то было. К полудню весь городок гудел потревоженным ульем: родители Ив, привычно отправившиеся навестить утром могилу дочери, обнаружили на пустыре растерзанное тело. Как оказалось потом, у парня было разорвано горло, но до нас эта новость дошла как сведения чуть ли не о кровавом побоище с усеявшими весь пустырь оторванными конечностями. Уже прибежав на площадь к храму и увидев тело своими глазами, я узнала достоверно, что, кроме горла, ран на теле незнакомца больше не было, а от служки услыхала, что в руке у парня был зажат охотничий нож. "Не повезло", -горько усмехнулась я про себя, выслушивая возбужденный рассказ о том, с каким трудом пришлось разжимать сведенные смертной судорогою пальцы погибшего, дабы не осквернять храм, внеся туда оружие вместе с трупом. А парень-то оказался неробкого десятка, дорого решил продать свою жизнь. Возможно, даже рассчитывал выйти из схватки победителем, но против Волка у него шансов не было. Нож, вероятно, вытащенный им во время моего краткого безмолвного диалога со Зверем, был без следов крови - воспользоваться им не удалось.

То, что парень не местный, определили сразу. Стало быть, постоялец трактира, больше некому. И точно, трактирщик узнал незнакомца, вот только свет на загадку его личности пролить не смог. Сказал, что приехал парень вчера, остановился на ночь, заплатив за ночлег и за ужин, да за корм коню. Конь этот, кстати сказать, стоит в трактирной конюшне - и что с ним прикажете делать? Нет, он-то, трактирщик, человек честный, ему чужого не надо, но животине ведь уход нужен, да и кормить за свой счет - нашли дурака. Можно бы, конечно, отдать коня и в храм, да только служитель наш ведь сверзится с этакого скакуна непременно, чай, не тихая кляча. Тут хитрого трактирщика опять вернули к личности загадочного постояльца - мол, с конем потом разберемся, давай сначала о седоке. Но, как оказалось, ничего дельного трактирщик рассказать не мог. Ну да, расплатился золотниками, назвался купцом - "Видали мы таких купцов!" - а за ужином сел в углу и не заговаривал ни с кем из местных. Вообще-то наши мужики никогда не оставляли проезжий люд без внимания: охота ведь послушать, что в мире происходит, но этот постоялец был столь нелюдим, что интерес к нему быстро угас. Куда он пошел после ужина, никто не заметил - как никто его и не хватился. Сыну трактирщика, прислуживавшему редким постояльцам, и вовсе было хорошо, коль не зовут, то и хлопот всяко меньше. И вот теперь трактирщик картинно заламывал руки и вопрошал, что же ему, бедолаге, делать?

-А тебе-то чего? - резонно спросил его кто-то из собравшейся толпы. - Золотники тебе уплатили, а как с конем быть - потом разберемся. А теперь не помешало бы взглянуть на его вещи, авось и выясним чего.

Воодушевленная такой идеей толпа повалила в трактир. Вещей у постояльца оказалось немного, но на самом дне дорожной сумы обнаружились браслет с крохотными бриллиантами и кольцо с сапфиром.

-Да это же браслет покойной Ив! - изумленно воскликнула жена трактирщика, что зорким глазом следила, как бы кто-нибудь во время осмотра комнаты не прихватил чего из принадлежащего хозяевам. - Она все время его носила. Хвалилась, что наследство от прабабки, я сама столько раз слыхала.

Тут же позвали и родителей Ив, хотя особой нужды в том не было, браслет многие узнали. Мясник, чья жена слегла от волнения, сходу опознал украшение покойницы и добавил, что погибшего не знал, а уж что могло бы связывать его с Ив - и вовсе ума не приложит. Когда же он видел браслет в последний раз, тоже не припоминает, ибо им с женой после похорон не до побрякушек было. Поворчав, что хорошо богатым - вон и золото не считают ("Зато дочери лишились", - пристыдила завистников трактирщица), горожане потянулись в храм. Подозреваю, что звало их туда не благочестие, а банальное любопытство: всем хотелось еще разок взглянуть на загадочного незнакомца, столь трагически погибшего. Я же осталась в убеждении, что в моей жизни происходит нечто необъяснимое - и началось это далеко не вчера.

Естественно, это происшествие вызвало в нашем городке бурные пересуды. Разговоры не утихали долго, версии высказывались самые разнообразные. Судачили кумушки на лавочках, строили различные предположения мужики вечером в трактире, да и молодежь, собравшись на гульбище, неизменно поминала в разговорах таинственного незнакомца, нашедшего в нашем городке столь ужасную кончину. Помимо золотых безделушек в дорожной суме, на поясе странника обнаружили кошель, туго набитый золотниками, но версии о путешествующем купце придерживалось меньшинство. Кроме того, куда сильнее его личности горожан занимал вопрос его возможной связи с Ив - ведь откуда-то он взял ее браслет? Высказанное робким голосом предположение сына трактирщика, что путник грабил могилы, с коей целью по городам и скитался, со смехом отвергли - во-первых, могила Ив осталась нетронутой (любопытствующие сразу проверили), а во-вторых, для подобного черного дела следовало бы выбрать город побогаче. Девушки из числа романтично настроенных заверяли всех в том, что незнакомец был тайным возлюбленным Ив, ничего не знавшим о ее смерти и явившимся, дабы выкрасть любимую из отчего дома. Браслет же, по их мнению, Ив сама вручила парню, как знак своей любви. Парней, открыто посмеивающихся над подобными догадками, они называли не иначе, как "бесчувственные" и "жестокосердные". Сплетницы постарше заклеймили Ив гулящей особой - но очень тихо, шепотком, чтобы не дошло ни до священника, не одобрявшего подобные суждения, ни до родителей Ив, уж точно подобных пересудов никому бы не спустивших. Но, убедившись в отсутствии лишних ушей, добропорядочные матроны увлеченно вспоминали, как вилась Ив вокруг Питера - а браслет-то у чужака нашелся, знать, не просто так. Иногда кто-нибудь из местных кликуш начинал вдруг всхлипывать и причитать, что эти смерти - только начало, что городок наш проклят и что ждут нас самые ужасные события. Прочие сплетницы на них шикали. К чести же мужской части населения городка, надо заметить, что моральный облик погибшей беспокоил их мало. Разговоры в трактире в основном велись вокруг того, действительно ли путник был в нашем городе проездом либо же его привели сюда какие-то темные делишки. В честность его никто из мужиков не верил - ну не станет ведь честный человек отказывать себе в удовольствии скоротать вечерок в приятной компании, отправившись вместо того невесть зачем на пустырь за кладбищем. Трактирщик, довольный, что ему удалось-таки оставить себе коня, с удовольствием поддерживал подобные разговоры. Что до меня, то разговоры я слушала, но язык предпочитала держать за зубами. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь узнал о моем непосредственном участии в этой истории. Догадки же, пришедшие мне в голову, казались одновременно неправдоподобными и пугающими. По моему разумению, череду смертей открывала гибель Тома. И оба мужчины, и Том, и лже-Робби, представляли для меня угрозу. Поверить окончательно в то, что это меня оберегают некие высшие силы, мешала лишь гибель Ив - ведь вредить мне подруга не собиралась. Но и умерла она не от зубов Волка - а мне теперь невесть почему казалось, что в смерти Тома виновен все тот же Зверь. Да еще и странные обвинения Лидии, объяснения которым я не нашла, сбивали с толку. Попробовать же поговорить с ней еще раз я себя так и не заставила.

Постепенно пересуды затихали. Шло время, новых догадок ни у кого не появилось, а обсуждать изо дня в день старые порядком поднадоело. Да и иные события, пусть и не столь увлекательные, отвлекали внимание на себя: жена кузнеца разрешилась двойней (мужские шуточки, отпускающиеся при виде счастливого отца, вгоняли благопристойных женщин в краску), Алан посватался к Лизбет (по всеобщему мнению, давно бы уж пора, как-никак чуть ли не с детских лет друг за дружкой ходят), у бедолаги Сары пали разом две козы (не иначе порчу кто навел). Эти и прочие подобные им события, такие привычные, часто случавшиеся в жизни городка, вытеснили из обсуждений две страшные смерти. Даже я все реже возвращалась мыслями к непонятным происшествиям, лишь изредка погружаясь в воспоминания. Да полно, не привиделось ли мне? Волк, появившийся, чтобы защитить меня... Со временем подобное стало казаться плодом воображения. Вероятнее всего, я просто-напросто не заинтересовала зверя как добыча. И ничего необъяснимого и невероятного нет в этой цепи случайных совпадений. Как бы ни были связаны лже-Робби и Ив, ко мне это отношения не имело. Вот только непонятно, что от меня понадобилось чужаку, но этого мне уже не узнать.

Несколько раз за это время я видела Элсмет. Проходила мимо она по обыкновению молча, только обжигала меня яркими черными глазами. Мне чудилась во взгляде ее затаенная ярость и еще нечто, подобрать определение чему я так и не смогла - но было это нечто столь неприятным, что меня пробирал озноб.

Лето незаметно приближалось к концу, тихо подкрадывалась осень. Несмотря на все еще жаркие дни, ночи уже стали холодными. Небо все еще слепило глаза выцветшей голубизной, вода в пруду все еще была теплой, а редкие грозы - стремительными, но мимолетность этого блаженного времени ощущалась очень остро. И если случалось ночью выйти во двор и взглянуть вверх, то можно было увидать, как с небосклона едва ли не дождем падают звезды. Отчаянно пытаясь насладиться последними теплыми вечерами, жители городка не спешили расходиться по домам с заходом солнца. Они неспешно прогуливались по улочкам, сидели во дворах, болтая о разной ерунде с соседями и приятелями, собирались небольшими компаниями на лавочках у колодца, возле храма или ратуши. Неудивительно, что мне тоже не хотелось расставаться с летом. В воздухе, казалось, была разлита тихая грусть и напряженное предчувствие, ощущавшееся натянутой струной, только тронь - и оборвется. Что-то вот-вот должно было случиться - но что? И только ли мне чудилась эта звенящая струна? Во всяком случае, окружающие жили привычной жизнью, но иногда я ловила себя на том, что внимательнее обыкновенного вслушиваюсь в произнесенные собеседниками слова, словно пытаюсь уловить тайный смысл, и вглядываюсь в лица в поисках изменений. Со мною же если и произошли перемены, то никто их пока не заметил. Сама я могла отметить только одно: все чаще на закате, в сгущающихся сумерках, меня тянуло в Лес ощущение, словно я позабыла сделать нечто важное и необходимое настолько, что сил сопротивляться странному желанию с каждым днем становилось все меньше. В тот день я даже дошла до кладбища и уже у ограды, обругав себя как следует, повернула домой. Стремительно темнело, поэтому я не смогла сразу разглядеть сидящую под кустом давно отцветшей сирени парочку. Впрочем, они тоже не заметили меня, остановившуюся при звуке их голосов. Поначалу я думала поздороваться и пройти мимо, но, узнав спорящих, спряталась за росшую в нескольких шагах невысокую ель - до того мне не хотелось видеть этих двоих. Подслушивать я не собиралась, но разговаривали они так громко, что я стала невольным свидетелем их ссоры и могла только пожалеть, что они выбрали это уединенное место на окраине, мимо которого как раз и проходила дорога на кладбище.

-И все-таки от свадьбы ты не отделаешься, - злой голос Лидии. - Я не позволю ославить меня на весь город.

-И что ты сможешь сделать? - насмешливый ответ Питера. - Сама ведь себя лишила всех козырей.

-А вот и нет! - торжествующе. - Ты, возможно, подзабыл, но есть еще и письма.

-Какая же ты все-таки дрянь, - теперь голос Питера звучал устало. - Лидия, ну скажи, зачем тебе муж, которому ты не нужна?

-А кто тебе нужен? Кто? Молчишь? Ну так я тебе скажу: любил бы ее, на ней бы и женился. А ты сам от нее отказался.

-Я не знаю, люблю ли я ее, а тебя вот точно нет. Лидия... Еще ведь не поздно. Если ты боишься, что над тобой начнут насмехаться, то можно ведь сделать вид, что это ты разорвала помолвку. Скажи, что я слишком беден для тебя, недостаточно хорош, да что угодно...

-Ну уж нет! Собственными руками отдать жениха - нашел дуру!

-Да зачем я тебе?

-А чтобы все знали! - голос Лидии меня поразил, столько в нем было неприкрытой ненависти. - Все дуры-девки за тобой бегали, а достался ты мне. Мне, которую они ни в грош ставили! Конечно, Ив красотка и богачка, Анна тоже хороша собой и разумна - все ее хвалят, Лизбет поет лучше всех, а Вероника пляшет так, что залюбуешься. Лишь во мне они не находили никаких талантов, считали серой мышкой. А мышка-то - ха! - взяла и окрутила такого парня. Вот теперь они все мне позавидуют! Так что готовься к свадьбе, милый. Надеюсь, ты скопил достаточно золотников - я хочу, чтобы наш праздник все запомнили надолго.

Легкие шаги Лидии удалились, а Питер заковыристо выругался, выждал некоторое время, а затем тоже ушел. Я же покинула свое временное убежище, обошла куст и присела на лавочку, еще хранившую тепло тел совсем-не-влюбленных-друг-в-друга Питера и Лидии. И задумалась. Разумеется, разговор этих двоих не имел ко мне никакого отношения, но я почему-то почувствовала настоятельную потребность во всем разобраться. Забавно, но мне казалось, что вот-вот всплывет из глубин памяти нечто позабытое, но когда-то хорошо известное, то, что прольет свет на все произошедшее. И я очень боялась оборвать эту тонкую нить, потянув за которую, смогу понять и объяснить эти странные события. Но ухватиться за кончик этой ниточки мне никак не удавалось. И я еще раз перебрала в памяти только что услышанное. Итак, Питер сделал Лидии предложение не по своей воле и желанием жениться не горит. Более того, ему нравится другая девушка - слова "счастливой невесты" не оставляли в этом сомнений. И говорила она явно не об Ив, ведь та умерла, а свою возлюбленную Питер сам оставил. Лидия подтолкнула его к свадьбе угрозами, но что столь страшного или постыдного она могла знать? Какие-то письма... И еще Ив - имела ли она вообще отношение ко всему этому? Был ли у них с Питером роман? Отчего-то мне очень важным казалось узнать ответ на этот вопрос. И я видела только один способ удовлетворить свое любопытство: поговорить с Питером. Нелегкая задача, если учесть, что Лидия постоянно крутится вокруг жениха. Но я была твердо намеренна исполнить задуманное. И подходящий случай вскоре представился.

Пожалуй, любимым праздником горожан был праздник Нового Урожая. По рассказам священника в воскресной школе, отмечали его еще наши далекие предки, что и неудивительно: раз собран урожай, да еще и урожай обильный, то и год будет сытым. Сейчас далеко не все жители городка трудились в поле, а у некоторых и огорода-то своего не было, но радовались Новому Урожаю все. Гуляния длились едва ли не до рассвета. На площади ярко горели костры, все желающие могли угоститься вином из стоящих тут же бочек либо замечательным яблочным сидром. Каждая хозяйка приносила собственноручно испеченные пироги - и втайне надеялась, что уж ее-то стряпня куда как вкуснее, нежели у других, ревниво наблюдая, у кого блюдо опустеет раньше. Сын трактирщика играл на лютне - надо признать, довольно скверно, но развеселившихся горожан это не смущало. Иногда кто-нибудь затягивал песню, которую тут же подхватывал нестройный хор голосов. А вокруг самого большого костра в центре площади плясали все желающие.

Смеясь, я выскочила из толпы танцующих, чтобы отдышаться и тихо постоять в стороне, разглядывая принарядившихся горожан. Пожалуй, я в своем верхнем платье цвета опавших листьев, что так подходил к моим темно-русым с рыжим отливом волосам, со шнуровкой на груди и алым платком, прикрывавшим довольно глубокий вырез, смотрелась ничуть не хуже, а то и получше иных девушек. Взгляд мой выхватил в круговерти хоровода Лидию в лиловом платье и с собранными расшитой серебряной нитью лентой волосами. Питера рядом с ней не было - стало быть, у меня есть шанс застать его в одиночестве.

Так оно и оказалось. Парень стоял, привалившись к дереву, и прихлебывал вино из кружки. Правда, чтобы его найти, мне понадобилось время - костры хорошо освещали площадь, но деревья за ее пределами тонули во мраке.

-Питер, - тихо позвала я.

-А, это ты, Анна. Чего тебе?

Я настраивалась на этот разговор, но все равно ощутила смущение и робость: не так-то легко заговорить на подобные темы с посторонним человеком.

-Питер, мы можем поговорить о Ив?

-Ив умерла, - безразличным тоном ответил Питер.

-Да, я знаю, - а вот на этой фразе я почувствовала себя глупо, но продолжала, - я просто хотела спросить...

-Что спросить, Анна? Что ты хотела узнать о своей драгоценной подруге? Что прелестная Ив, наш белокурый ангел, не гнушалась тайком бегать к колдунье? Так это я тебе уже рассказал. Или ты хочешь послушать, как эта красотка поила меня приворотным зельем? О том, как я помимо воли ходил к ней на свидания? Умом я понимал, что Ив мне не нужна, только тело отказывалось подчиняться рассудку. Ты это желала услышать, Анна? Да ты хоть можешь себе представить, насколько лжива и порочна была твоя дорогая подружка? Для нее существовали только ее желания, до прочих ей не было дела. Думаешь, она была добра к тебе? - Питер, отшвырнув опустевшую кружку, расхохотался, а я вдруг с ужасом осознала, что он пьян. - Да милейшая крошка Ив тебя ненавидела! Мечтала, чтобы ты умерла! И знаешь почему, Анна? Знаешь, что она не могла простить тебе?

Питер схватил меня за руку, притянул к себе. Совсем близко я увидела его глаза - шальные, сумасшедшие. По спине покатился холодный пот, ноги ослабли, зубами я больно прикусила губу, чтобы не заорать от страха.

-Анна, - выдохнул Питер мне в ухо.

Собрав последние силы, я толкнула его в грудь. Похоже, выпитое вино повлияло не только на разум парня, а и на его тело - от достаточно слабого толчка он покачнулся, выпустил мою руку и чудом не упал. А я отскочила от него и побежала на освещенную огнями площадь, в самую гущу танцующих: среди толпы я чувствовала себя в безопасности, ведь вряд ли Питер рискнет преследовать меня на виду почти у всего городка.

Уже лежа в постели, я обдумывала наш короткий разговор с парнем. По его словам, я совсем не знала Ив. Сама-то я полагала ее несколько избалованной и капризной, но веселой и доброй девушкой. Да, порой ее веселость переходила в язвительность и ехидство, но ничего страшного я в том не видела. Никто из нас не лишен недостатков, а Ив я считала беззлобной, просто слегка испорченной вседозволенностью. А теперь оказалось, что она поила Питера приворотными зельями и ненавидела меня... Но так ли это? Слова Питера против моих воспоминаний. Хотя в покупку зелий можно поверить - я ведь сама видела, как подруга, озираясь, выходила из дома Элсмет. Приди она за микстурой от кашля, причин таиться бы не было. Но, тут же напомнила я себе, ко мне-то Ив всегда относилась хорошо. Правда, зимою она больше сдружилась с Лидией, почти не звала меня в гости и не заходила сама, отмалчивалась в ответ на вопросы и отводила глаза при встрече, но ненависть... С чего бы вдруг? Ив была влюблена в Питера, возможно, она видела во мне соперницу? Нет, смешно. Я бы могла поверить в то, что нравлюсь ему, но вряд ли эта симпатия была того свойства, чтобы представлять опасность для Ив. Питер никогда не пытался ухаживать за мной, более того - не проявлял ко мне особого интереса, разве что иногда задерживал взгляд. Только вот сегодня попытался перейти к действиям, но здесь скорее всего виновато выпитое им вино. И Лидия... Слишком уж быстро заняла она место покойной: я припомнила, как на похоронах она опиралась на руку Питера. Что же она такое знает, чем может его шантажировать? Так и не придя ни к каким выводам, я закрыла глаза и попыталась уснуть. Но смутное беспокойство пробивалось сквозь полудрему - надо вставать, надо идти, Он ждет...

...Лес встретил меня, словно старого друга. Час был предрассветный, сумрак на пустыре стал прозрачен и посерел, но в чаще все еще царила беспросветная мгла. Несмотря на тьму, я не боялась оступиться: казалось, деревья и кустарники сами расступаются передо мной, чтобы обозначить дорогу. Сквозь густую крону иногда проглядывает полная луна, изжелта-бледная, почти прозрачная, уже готовящаяся уступить дорогу дневному светилу, дающая рассеянный свет, освещающий дорогу на пару шагов вперед. И справа, и слева сплетена сплошная стена из ветвей и колючек - не собьешься, не свернешь. Да и нет у меня желания ни отступать, ни поворачивать обратно. Я смутно подозреваю, куда приведет меня гладкая - ни коряги, ни камешка - тропка. И я не боюсь. Меня снова окутывает уже знакомое теплое ощущение, что я дома, что я в безопасности. На сей раз я знаю, что я должна сделать - и мне совсем не страшно. Я выполню то, ради чего пришла сюда.

Вот он, вековой Дуб. Дерево, кора которого впитала мою кровь, у которого я просила защиты прошлой осенью. Снова ласково глажу теплую шершавую кору, словно нечто родное, подзабытое, но подарившее неожиданную радость узнавания. Прижимаюсь щекой, льну всем телом. У корней поблескивает острый камень странной формы, несколько похожей на нож. Поднимаю его, провожу осторожно пальцем по кромке - о да, таким можно с легкостью нарезать даже свежеиспеченный хлеб. Взмах - и горячие капли крови, превращаясь в тонкий ручеек, быстро сбегают по руке и впитываются бесследно в древесину. Боли я совсем не ощущаю, напротив, меня переполняет какая-то первобытная радость. И от полноты ощущений я, запрокинув голову, восторженно хохочу. А совсем рядом раздается вой, в котором на сей раз мне слышится не тоска, а какое-то мрачное ликование.

...Утром после праздника весь городок отсыпался. Я не была исключением, позволив себе подольше поваляться в постели. Едва проснувшись, я бросила взгляд на слегка побаливающую руку. Ни ссадин, ни ранок, ни царапин - чистая гладкая кожа. Сон, но какой правдоподобный и яркий. Вероятно, он мне приснился из-за вчерашнего волнения...

Вслед за праздником Нового Урожая начиналась череда свадеб - время веселое, беззаботное и сытое. Но в этом году над городком словно довлело некое мрачное предчувствие: помолвок было заключено не в пример меньше обыкновенного, гуляния молодежь устраивала куда реже и расходилась по домам пораньше, даже голоса сплетничающих кумушек звучали как-то тревожно. От трактирщика можно было услыхать неоднократные сетования, что хоть и пьют мужики по вечерам, как и прежде, да вот привычных развеселых песен в последнее время почти не слыхать, да и пьяные драки - обычное развлечение завсегдатаев - хоть и происходить стали реже, но несли куда более тяжкие последствия для участников. Прежде из них и без синяков-то выходить умудрялись, а ныне ежели просто шишкой отделался - и то счастье, больно уж озлоблялись дерущиеся. Беззлобная ранее ругань, которой привычно перебрасывались соседки, ныне страшила случайных прохожих - столько в ней появилось злобы и даже беспочвенной ненависти. Словно какое поветрие посетило наш городок, заразив не тела, но умы и души жителей.

С Лидией я столкнулась на улице в солнечный, но ветреный день. Против ожидания она не прошла мимо, лишь слегка кивнув, а остановилась и схватила меня за рукав. Коса ее растрепалась от ветра, черные пряди спутались, в глазах плескалась злость. Внезапно бывшая подруга показалась мне похожей на ведьму из страшных сказок.

-Я тебя предупреждаю, если ты попробуешь мне помешать - пожалеешь. Думаешь, ты такая удачливая, ничто тебе не страшно? Ну-ну, посмотрим. Я-то ведь не Ив, сама дело до конца доведу. Ясно?

Лидия с неожиданной силой схватила меня за плечи и встряхнула, а мне стало страшно. Похоже, она попросту рехнулась, иначе ее поведение не объяснить. Не зная, что сказать, я молча кивнула, но Лидию такая реакция, по-видимому, вполне удовлетворила.

-То-то же, - прошипела она. - Не связывайся со мной, Анна, не то худо будет.

И ушла, оставив меня в растерянности.

Несколько дней спустя я сидела на стволе склонившейся над водой ивы на берегу пруда и бездумно рассматривала, как плывут по воде редкие пока золотые листья. Здесь меня и нашел Питер, тоже желавший о чем-то поговорить.

-Твоя невеста мне угрожала, - сразу же объявила я.

Он грустно кивнул:

-Да, Лидия тебя ненавидит. Это я виноват.

-О чем ты?

-Это началось довольно давно. Ив бегала за мной хвостом, да и Лидия не отставала, только старалась обхаживать меня за спиной у подруги, чтобы та не заметила. Хотя Ив бы только посмеялась - Лидию она как соперницу не воспринимала. Она вообще полагала, что отказать ей просто невозможно. Еще бы, единственная дочь богатых родителей, первая красавица. Да вот только мне она оказалась не нужна. Это и задело ее, понимаешь? Возможно, если бы я пополнил ряды ее поклонников, Ив и потеряла бы ко мне интерес. Наигралась бы, натешила свое самолюбие и стала бы искать новую жертву. Но смириться с тем, что понравившийся парень предпочел другую, она никак не могла. Вот и подлила мне приворотное зелье, чтобы хотя бы таким образом самой себе доказать свою неотразимость. И потом поила. Да только приворот - далеко не любовь, это Ив прекрасно понимала. Я не ощущал к ней ни теплоты, ни нежности, только желание. И знал, что желание это противоестественно, но ничего поделать не мог. Я был с ней, а думал о другой. Меня это бесило, сводило с ума. Я мог наорать на Ив, ударить ее. А она винила во всем ту, другую. Ненавидела ее, желала ей смерти. А я ненавидел за это Ив, но бросить ее не мог.

-А другая...

-Она была помолвлена. Я пытался поговорить с ее отцом, но тот мне отказал. Сказал, что жених дочери хорошо заплатил ему. Что он пусть и в годах, зато хорошо обеспечен, а я - всего лишь второй сын.

-И она вышла замуж за старика? - как я ни старалась вспомнить подобную пару, на ум никто не приходил, а узнать, кто таинственная возлюбленная Питера, мне очень хотелось.

-Нет, Анна. Ее жениха прошлой осенью загрызли волки.

-О! - я ощутила, как краска бросилась мне в лицо. Взгляд я опустила - сил смотреть Питеру в глаза не осталось.

-Да, Анна. Вот за это Ив тебя и ненавидела. А теперь и Лидия... Я не буду лгать и говорить, что безумно тебя люблю. Более того, я плохо представляю себе, что это такое - любовь. Но по-настоящему я хотел только тебя. И вот этого Ив и не могла тебе простить. Она вообще не понимала, как можно предпочесть тебя ей, искренне полагала, что все прочие девушки ей в подметки не годятся.

-А Лидия? Ты ведь теперь с ней?

-А что Лидия? После смерти Ив она решила, что место рядом со мной свободно. И когда приворот - а Лидия решила пойти по проторенному покойной подругой пути - на меня почему-то не подействовал, прибегла к другим методам.

-Она тебя шантажировала?

-Откуда ты?.. Впрочем, не важно. Да, она так хотела выйти замуж, что не побрезговала шантажом. Вот на чем она меня подловила, не спрашивай, не скажу.

-Хорошо, спрошу другое. Зачем ты мне все это рассказал, Питер?

-Я запутался, Анна, - голос Питера звучал растерянно и чуточку испуганно, словно у набедокурившего ребенка. - Скоро свадьба, а я не хочу жениться на Лидии. И как все это остановить, не знаю. Что мне делать?

Я покачала головой:

-Не знаю. И помочь тебе нечем, даже совета дать не могу. Это твоя жизнь, Питер, и твои ошибки. Но если тебе станет легче от этого знания - я бы за тебя не пошла. Не теперь. Рискни ты год назад, я, возможно, даже убежала бы с тобой, но теперь ты мне не нужен. Да и я не больно тебе нужна, раз так быстро отступился.

Теперь была очередь Питера замереть в растерянности, обдумывая мои слова. А я поднялась и пошла домой, оставив его на берегу в одиночестве, даже не попрощавшись. И каждый шаг давался мне все с большим усилием, горло сжимали спазмы, а в уголках глаз закипали злые слезы. Мне было очень горько. Больно. Обидно. И снова накатило острое чувство одиночества и ненужности. Отец получил от Тома деньги, продал меня. Ведь он должен был понимать, что этот брак не принесет мне счастья. Но приятель не требовал приданого, наоборот, сам готов был заплатить за невесту. Невесту, которая нужна была не сама по себе - с этим я смогла бы еще смириться. Но нет, Тому было безразлично, на ком жениться, на мне или на любой другой девушке, ему требовалась молодая здоровая женщина, которая вела бы хозяйство, убирала, стирала и готовила на троих мужиков, а по ночам согревала бы его постель. В качестве жены Тома мне была уготована роль бессловесной служанки. Ив... И она, и Лидия винили меня в том, что оказались ненужными понравившемуся им парню. И от злобы забыли о годах дружбы, перечеркнув их без особых раздумий. Предали мое доверие, обсуждали за спиной, не желая признавать, что моей вины в их неудачах нет. Питер только отговаривался чувствами ко мне, но в действительности их не испытывал. Он с такой легкостью принял отказ моего отца, даже не попытался хотя бы поговорить со мной. И вот теперь ведет себя подобно моим бывшим подругам, пытаясь переложить всю ответственность на мои плечи. Более того, я внезапно вспомнила, как он интересовался, ходила ли я к колдунье. Полагал, что я тоже пыталась его приворожить? Слезы все-таки потекли по щекам, а я ускорила шаг, не желая, чтобы местные кумушки заметили мое состояние, а потом долго перемывали мне кости. Холодный порывистый ветер, дувший еще с утра, резко усилился, взметнув и закрутив вокруг ног подол, небо мгновенно заволокло тяжелыми низкими тучами и хлынул ливень. В секунду промокнув до нитки, я бросилась бежать...

Удивительно, но я не заболела. А на следующий день ветер, разогнав тучи, утих, солнце дарило тепло, а вчерашние горести уже не казались такими важными. Ведь, если разобраться, то расстраиваться мне особо не из-за чего. Свадьба с Томом не состоялась, отец - ну, все отцы больше привязаны к сыновьям, ведь дочь, стоит ей выйти замуж - и все, отрезанный ломоть, а о стариках заботятся сыновья да невестки. Ив и Лидия... Вот с ними было сложнее. Мы дружили с детских лет, поверяя друг другу свои невинные тогда еще секреты. А если вспомнить, ведь когда я плакала от решения отца выдать меня замуж за хромого старика, то кто утешал меня? Подружки даже строили планы, как расстроить свадьбу. Пусть планы эти и оказались несбыточными, но девушки ведь действительно хотели мне помочь. Но, пусть умом я и понимала, что наша детская дружба была искренней, а потом мы просто выросли и оказалось, что общего у нас мало, обида и горечь все равно царапали душу. Но ведь не все же сохраняют прежние отношения с друзьями детства, правда? А Питер... Могла ли я обижаться на него? Он ведь мне никогда ничего не обещал, даже не заговаривал о своих чувствах. Да и сказать, что я была влюблена в него, было бы преувеличением. Я просто одно время, как и прочие девушки, видела в нем отважного рыцаря из легенд, но это было полудетское увлечение, прошедшее бесследно. Нет, право же, мне совсем не из-за чего было вчера плакать! Так что солнечное утро прогнало вчерашнее уныние, вернув беззаботное настроение.

Стоило мне выйти во двор, как меня окликнула из-за забора соседка. Марго была старше меня лет на десять. Хорошенькую пухленькую румяную белокурую хохотушку обожали муж и сын, а еще - многочисленные родственники, друзья и приятели. Марго обладала столь легким нравом, была столь приветлива и улыбчива, что окружающие звали ее "наше солнышко". Отношения у нас с ней сложились хорошие, хотя подругами мы не были - слишком уж велика разница в возрасте. Когда она вышла за своего Ролана и поселилась в соседнем доме, я еще в куклы играла. Марго частенько угощала нас с братом сладкими пирогами, а еще сшила для моей деревянной Мари роскошный наряд из обрезков ткани. А когда я немного подросла, именно Марго научила меня укладывать косы короной вокруг головы и вплетать в них полевые цветы. Почти перестав общаться с Лидией и Ив, я стала чаще заглядывать к Марго, но душевными переживаниями с ней не делилась, как и с теми девушками, с которыми вместе ходила на гуляния. Пожалуй, близких подруг у меня больше не было, зато хватало приятельниц, с которыми можно поболтать и посплетничать, сходить в лавку или прогуляться вечером.

-Анна, пойдешь со мной? Я собираюсь купить себе ленты на новое платье, а там, глядишь, что еще приглянется, - звала меня соседка.

Я согласилась. Денег у меня было немного, но на какую-нибудь безделицу, столь милую девичьему сердцу, хватить должно.

Недалеко от лавки нам встретилась Элсмет. Слегка склонив голову в ответ на наши пожелания доброго дня, она молча прошла мимо, смерив меня непонятным взглядом. Не то презрение в нем было, не то отвращение, не то затаенный страх. Но солнечный день вдруг утратил для меня свою прелесть.

-Бррр, - поежилась Марго, - вот увижу ее - и мороз по коже. Вроде и не делает ничего, даже не заговаривает, а от одного ее взгляда не по себе становится.

Впрочем, долго унывать Марго не умела. Вскоре она уже вовсю щебетала с хозяином лавки, а меня окликнула его жена:

-Анна! А я уж к тебе идти хотела. У меня для тебя подработка есть.

Рут была белошвейкой, да знатной - ей купцы из большого города заказы возили. Но в последние годы глаза ее слегка ослабли, потому она поручала мне особо тонкую вышивку. Я не была против, поскольку вышивать любила, а платила тетушка Рут хорошо, меня не обижала.

Марго тем временем выбрала ленты, впрочем, ими не ограничилась. Она взяла еще цветные бусы и - "Только посмотри, Анна, какая прелесть!" - браслет с подвесками-колокольчиками. При движении руки колокольчики мелодично позвякивали, что привело соседку в абсолютный восторг. По-детски непосредственная, она тут же надела браслет и принялась кружиться по лавке в танце, плавно разводя руками и прислушиваясь к тихому звону. Поступи так кто другой - и все окружающие осуждающе бы покачали головами, но Марго была так мила, так искренна в своем наивном восхищении, что и я, и лавочник, и тетушка Рут, и заглянувшая в лавку престарелая покупательница только заулыбались.

-А теперь, Анна, - объявила Марго, - выберем что-нибудь красивое и тебе.

И она прикладывала ко мне то броши из мелкого речного жемчуга, то серьги из бирюзы, то эмалевый медальон. Но все вышеперечисленное только заставляло ее морщить хорошенький носик и хмурить бровки.

-Нет-нет, - приговаривала она. - Это все не то, совсем не то. Тебе нужно что-нибудь особенное. Ах, вот! Взгляни, какая прелесть!

И соседка вытащила из-за прилавка синюю ленту для волос, расшитую темным медом янтаря. Рассмотрев ее поближе, Марго восхищенно вздохнула.

-Ты только посмотри, Анна, ее словно создали для тебя! Синий в цвет твоих глаз, а оттенок янтаря точь-в-точь как у твоих волос.

Стоила лента недешево, за нее пришлось отдать почти все деньги, что я взяла с собой. Но мне внезапно так захотелось надеть эту прелесть и почувствовать себя красавицей! А что до золотников, то еще заработаю. И я без раздумий и сожалений выложила деньги.

-Какое чудо! - восхищалась Марго, пока мы шли домой. - Как тебе идет! Ты ведь наденешь ее на свадьбу?

Свадьба! И как я забыла, что через три дня Питер женится на Лидии. Вот уж чего мне совсем не хотелось, так идти на эту свадьбу. Не потому, что я затаила зло на жениха или невесту, нет, просто видеть их лишний раз не было желания. Да и счастья в этом браке, как я полагала, ожидать не стоило. Но как избежать присутствия на торжестве, я была не в состоянии придумать. Сказаться больной? Но изобразить серьезное заболевание мне не под силу, а легкое недомогание - не повод, чтобы пренебрегать праздником, оказывая таким образом неуважение молодым. Да и давать пищу сплетням мне совсем не хотелось. Старые темы кумушкам уже поднадоели, за новую они ухватятся охотно.

-У меня есть бусы, - щебетала между тем Марго, не подозревавшая о моих мрачных мыслях и искренне полагавшая, что я тоже с нетерпением жду предстоящее веселье, - янтарные, в три ряда. Они замечательно подойдут к твоей ленте. Я тебе их одолжу, ты будешь такая нарядная! Да еще вот что, Анна, - тут Марго мне подмигнула, - пора бы и тебе выбрать хорошего парня. На свадьбу все соберутся, вот ты и приглядись.

Я вымученно улыбнулась, но Марго не заметила натянутость моей улыбки. Она все-таки затащила меня к себе домой, и вручила мне бусы, и даже заставила примерить их с новой лентой. А затем и пообещать, что я непременно надену всю эту красоту на свадьбу.

Утро перед бракосочетанием выдалось погожим: солнечным, ясным, безветренным. Похоже, наступили те немногочисленные осенние дни, когда солнце греет мягко и приятно, небо радует взор голубым оттенком вместо серого, а в воздухе, золотясь в солнечных лучах, летает паутина. Но я не испытывала никакой радости, надевая заботливо приготовленную с вечера одежду: нарядное платье, то самое, в котором я была на празднике Нового Урожая, новые чулки и одолженные Марго бусы. Теперь оставалось собрать волосы недавно купленной лентой, обуть башмачки да набросить шаль на плечи - и я готова.

В храме толпился, пожалуй, весь городок - всем ведь охота посмотреть на церемонию. Я обратила внимание, что Питер мало походил на счастливого жениха. Вид у него был растерянный и какой-то помятый, словно он пил всю ночь. Под покрасневшими глазами залегли синие до черноты круги, взгляд затравленный. Лидия же, напротив, лучилась самодовольной улыбкой. Ее даже можно было бы счесть красивой, если бы не неприятно высокомерное выражение на лице. Светлое платье с кружевным воротом и манжетами, волосы убраны в сложную прическу из локонов и кос и перевиты лентами. Но мне смотреть на бывшую подругу было неприятно.

Привычные слова, столько раз уже на моей памяти сказанные другим парам, о вечной любви и верности. Обмен тонкими золотыми кольцами. Традиционный поцелуй - Питер едва касается губами губ Лидии и сразу же отстраняется. И когда молодые вышли из храма под громкие приветствия осыпавшей их цветами и мелкими монетками толпы, лоб невесты был нахмурен, а сама она что-то выговаривала жениху. Взгляд Лидии скользнул по мне - и на мгновение губы ее скривились, словно она увидела нечто весьма неприятное, но почти сразу на них наползла торжествующая ухмылка. А мне окончательно расхотелось идти на празднование. Но пришлось.

За столом я обратила внимание, что Питер совсем ничего не ест, только постоянно подливает себе вина из кувшина. Лидия больше не улыбалась самодовольно, а, напротив, все больше мрачнела с каждой произнесенной заздравной речью. Впрочем, вряд ли кто из гостей обратил на это внимание: почти все присутствующие уже от души угостились вином и затеяли песни и пляски. Смеющиеся Хельга и Вероника, несмотря на все мои отговорки, вытащили-таки меня в круг танцующих. Затем Алан, чья свадьба должна была быть следующей, сунул мне в руки кружку с вином. Оно оказалось вкусным, тягучим, слегка сладковатым, но в то же время терпким. И когда Франк налил в опустевшую кружку еще, то я выпила и вторую порцию. И больше уже не смотрела на новобрачных, веселясь вместе с приятелями. Даже не обратила внимания, когда молодожены удалились.

Домой я вернулась усталая и уснула, едва положив голову на подушку. А пробуждение оказалось ужасным...

Разбудили меня громкие крики на улице. Кое-как застегнув спросонья платье и не прибрав волосы, я выскочила из дома и застыла на месте, ошеломленная воплем:

-А я говорю - убила!

-А вот и нет, живой он! - возразил другой голос.

-Да какой там живой, кровищи-то столько!

-Кровища кровищей, а живой! Раненый только!

-Кто... живой? - прохрипела я, с трудом хватая воздух пересохшими губами.

Женщины обернулись в мою сторону, а одна из них заголосила:

-Ой, что же это делается-то? Да кто ж ожидал-то такого? Лидия, паскуда, мужа своего зарезала!

-Да не зарезала! Сказано - живой!

Дальше я уже ничего не смогла разобрать. Голоса слились в один сплошной гул, перед глазами закрутились в хороводе разноцветные пятна, а земля внезапно покачнулась и прыгнула мне навстречу.

...Очнулась я в своей постели и сразу же попыталась подняться.

-Лежи, лежи, - захлопотала вокруг меня невесть как очутившаяся рядом Марго. - Водички вот лучше попей... Инга!

Мама поднесла к моим губам кружку с водой, а соседка придержала мне голову, чтобы я смогла сделать несколько судорожных глотков.

-Оно и неудивительно, что ты сомлела, - говорила Марго. - Страсти-то какие! Я сама чуть не рухнула, когда услыхала.

-Так это правда?

-Правда, ой, правда. Мне Ролан, - (муж Марго служил при ратуше охранником, словно эту ратушу требовалось от кого-то охранять), - все-все как есть рассказал. Лидию в ратушу отвели да в подвале заперли. А она все молчит, на вопросы отвечать не желает, иногда только смеется таким жутким смехом, что прям мороз по коже продирает.

-А с Питером что?

-Плох, но жить будет. Крови много потерял. И чего у них там произошло? Спросить-то не у кого: одна молчит, другой без сознания. Ты как полагаешь, Инга, чего они не поделили?

-Будь это не Лидия, - тихо ответила мама, - я могла бы подумать, что она вышла замуж не девицей. Муж рассердился, пригрозил ославить, вот она в сердцах за нож и схватилась. Но Лидия... Зная нрав ее отца, вряд ли она бы такие вольности кому позволила, лесоруб - тот и пришибить сгоряча смог бы, коли заподозрил бы дочь в неподобающем поведении. Да и парни-то на нее внимания не обращали, так что вряд ли. Помнишь, как все удивились, когда Питер к ней посватался? До него на Лидию и не смотрел-то никто. А ты что думаешь, Анна?

-Не знаю, - пробормотала я.

И впрямь, никаких догадок на сей счет у меня не было.

Городок кипел и бурлил. Строились догадки, одна причудливей другой, сторонники разных версий спорили до хрипоты. Расспросить же виновников было невозможно: Питер пришел в себя, но все еще не вставал с постели и был слишком слаб для разговоров, а Лидия упорно хранила молчание. Бедный мэр никак не мог решить, что с ней делать. Пока что ее держали в ратуше, где в подвале были камеры для преступников. На деле же на моей памяти туда могли только запереть на ночь пьяных дебоширов.

А спустя несколько дней в городок приехали Дознаватели.