Тайная жизнь Джейн. Дуэль

Глава 2 Покушение

Этот год был особенно богат на бракосочетания близких людей Ричарда.

В сентябре женился маркиз Алтон. На декабрь назначили свадьбу сэра Артура и мисс Тальбот.

Еще каких-нибудь полгода назад Дик и в мыслях не допускал возможность, что его дядя женится, и уж тем более на такой молоденькой девушке. Но все к лучшему. Из Фрэнни Тальбот получится отличная жена, с ней в доме будет спокойно и уютно, а уж какими глазами она смотрела на сэра Артура… Оставалось надеяться, что брак не станет фиктивным – от дяди и такого можно ждать, ведь первая, горячо любимая его жена умерла родами, а помолвка с мисс Тальбот изначально являлась лишь платой за ошибку Ричарда.

Желая сэру Артуру счастья, Дик в то же время сомневался, что это возможно. Дядя всегда оставался неизменно благожелательным и вежливым со своей невестой, но не проявлял ни малейших признаков влюбленности – уж скорее отеческую заботу и дружеское расположение. А вот она, похоже, со временем начала испытывать к нему куда более яркие чувства. Мисс Тальбот можно понять: сэр Артур в свои сорок девять лет оставался, что называется, весьма импозантным джентльменом. Иному мужчине седина с морщинами лишь добавляют привлекательности – так говорили женщины, судача на этот счет. В данном случае к внешности прилагались еще и мудрость с интеллектом, а также умение уважать и слышать любого собеседника. Вряд ли для умной и романтичной девушки, которой являлась мисс Тальбот, удалось бы найти кого-то более достойного.

Жаль только, что теперь Ричарду удавалось посидеть с дядей не так часто, как в былые времена, хотя необходимость в том оказалась еще больше, чем прежде: Фрэнни опять исчезла. Теперь вместе с братом. Джеймс оборвал почти все связи с Ландерином.

О том, где находится граф Сеймурский, знали лишь мистер Максвелл и Стрикленд. При всем своем хорошем отношении к Ричарду поверенный не стал бы выдавать местоположение клиента, а Стрикленд… Теперь Стрикленд был правой рукой Джеймса. Цепным псом на страже его интересов.

Бывший полицейский инспектор, а ныне управляющий графа Сеймурского с почти неограниченными полномочиями наотрез отказался передавать письма или сообщить адрес своего нанимателя.

– У меня четкие инструкции на этот счет, сэр, – сказал он, когда Ричард обратился за помощью. – Сожалею, но граф запретил говорить вам или кому-то другому о том, куда именно уехал. Мы с ним поддерживаем связь, но я могу ею пользоваться лишь в случае крайней необходимости. Охотно верю, что причиной гнева милорда было недоразумение, только в мои обязанности не входит вмешательство в его личную жизнь. Кроме того, лорду Сеймурскому сейчас очень важно побыть одному. Ваше присутствие не принесет ему ни пользы, ни удовольствия.

Попытка спросить о местонахождении Джейн Стэнли также провалилась. Ричард не мог сказать всей правды о Франческе, а на просьбу найти мисс Стэнли Стрикленд лишь пожал плечами и заявил, что оставил работу в полиции, а детективное агентство пока открывать не планирует. Все, чего удалось добиться, – это заверения, что лорд Сеймурский вернется где-то через полгода. Еще целых полгода ждать в полной неизвестности!..

Увы, другого выхода не было. За время, прошедшее с того злосчастного дня, Ричард сделал все возможное и невозможное в попытке найти Франческу и ее брата. Он привлек Колина, сэра Гриффина, сыскные агентства и даже съездил к настоящей миссис Вульф. Но никто не смог ему помочь.

Сэр Артур, в попытке выручить племянника, тоже пытался поговорить со Стриклендом, но ничего путного не получилось и у него.

– Жди. Так надо, – только и сказал дядя, когда Ричард пришел узнать, чем закончился визит.

Надо. Кому надо? Зачем? Почему? Дик не понимал, в чем провинился. В первые же дни после происшествия он перерыл весь Ландерин в поисках рыжеволосой дряни, подставившей его. И тоже пусто. Она как сквозь землю провалилась. А потом… потом он встретил Аву Хэйнс. Настоящую Аву, которая когда-то называла себя Ангеликой. Цветущую и богатую женщину, уверенную в себе. Ричард едва узнал ее на свадьбе маркиза Алтона. Акробатка из бродячего цирка осталась в прошлом. И эта женщина совсем не походила на ту мерзавку, что выдавала себя за мисс Хэйнс.

Кто-то подставил его. Кто-то специально устроил на него засаду и вколол какую-то дрянь, желая опорочить в глазах Джеймса и, возможно, Франчески. Кандидатура была только одна – Делрой. Именно он находился с Джеймсом в тот проклятый вечер, и наверняка именно он привел графа к Ричарду, заранее зная, какую картину они там застанут. Чего добивался этот человек, Дик не понимал. Но, кроме него, не было никого, кто еще мог провернуть подобное. Джеймс доверял Делрою, зато с Ричардом у поверенного отношения были очень напряженные. А с Франческой?.. Знал ли младший партнер Максвелла о том, что сестра графа Сеймурского жива? Знал ли он, кто скрывался под маской мисс Стэнли?

На третий день после исчезновения Джеймса и его сестры Дик дошел до того, что нанял детектива, чтобы следить за Делроем, но… минула неделя, затем другая. Ничего интересного не происходило. Делрой ездил на работу, оттуда домой. Ни с кем подозрительным не общался. Никуда не уезжал. Услуги сыщика стоили немало, пришлось отпустить. Потом Делрой как-то незаметно исчез из вида, а Дику предложили первый контракт, как барристеру, и ему стало не до того, чтобы следить за младшим партнером Максвелла. К тому же дело оказалось интересным и за него давали хороший гонорар. Ричард готовился к защите днями и ночами, и лишь это позволяло ему выжить и не сойти с ума от ощущения полнейшего бессилия. От невозможности хоть на что-то повлиять.

Только от настоящей Авы Хэйнс, теперь – Гудман, Ричард узнал, что Делрой уже несколько месяцев находится в Новой Альбии по делам конторы Максвелла. И еще Ава слышала, что он опекает некую девушку из хорошей семьи. Увы, сама она эту девушку еще не видела и описать не смогла, но Делрой обещал их познакомить после возвращения миссис Гудман в Нью-Стюарт.

Уж не о Франческе ли шла речь? Но куда тогда делся Джеймс? Впрочем, Ава знала не так уж и много о подопечной Делроя. Может, поверенный просто не упоминал в разговоре с миссис Гудман лорда Сеймурского, ведь тот намеренно путешествует инкогнито.

У Ричарда не было ни малейших причин полагать, что чертов Делрой находится рядом с Фрэнни, да и с чего бы? Но ревность бурлила и клокотала в душе. Его Фрэнни рядом с этим хлыщом! А Джеймс, куда, черт побери, он смотрит? Как он вообще допустил, чтобы рядом с его сестрой околачивался посторонний, да еще и выходец из самых низов общества?! Невероятно!

С каким трудом Ричард досидел тогда до конца приема в честь свадьбы Патрика и Летиции! Он оказался отвратительным шафером. Под конец даже счастливый жених не выдержал и поинтересовался, что случилось. А что Дик мог ответить? У него в голове в тот вечер была лишь одна мысль – Франческа рядом с Делроем. Делрой рядом с Франческой. Джеймсу нравится Делрой… Джеймс умеет бить по больному. Франческа считает Ричарда предателем. И так по кругу, до полного умопомрачения.

Он пил вино. Потом перешел на виски. Но все это не помогало унять тревогу и ревность. Должно быть, обеспокоенный Патрик вызывал Колина, потому что тот забрал изрядно пьяного хозяина сразу после того, как Ричард, пошатываясь, покинул особняк, принадлежащий маркизу и его юной супруге.

Дик порывался ехать в офис пароходной компании, чтобы немедленно взять билеты на ближайший корабль до Новой Альбии, но камердинер его отговорил. Ричарду на днях доверили очередной контракт, и сумма была неприлично большая для начинающего барристера. Уехать, не доведя дело до конца, подвести клиента – значило попросту раз и навсегда перечеркнуть карьеру.

Всю ночь Дик просидел в своем кабинете, сжимая в руках амулет связи с Джеймсом. Второй такой был у графа Сеймурского. Только тот не принимал вызов. За все эти проклятые месяцы Джеймс ни разу не взял чертов амулет!

В ту ночь Ричард, задыхаясь от ревности и отчаяния, упрямо пытался докричаться до своего бывшего друга, пусть даже на другой конец света. Он почти терял сознание, когда Колин отобрал у него бесполезный кристалл. Наверное, Джеймс не хотел разговаривать или забросил амулет в какую-нибудь шкатулку и забыл о нем.

Если бы только Дик знал, что в ту страшную ночь Франческа сидела в своей спальне, глядя на ослепительно горящий кристалл, но не смея до него дотронуться… Если бы он только знал…

Утром Ричард проснулся с раскалывающейся головой и крайне отвратительным самочувствием. Стараниями Колина ему удалось привести себя в относительный порядок, но в таком состоянии Дик все равно мало на что был годен.

Он понимал, что должен выполнить взятые на себя обязательства. Понимал, что от успеха этого дела зависит его собственная репутация и в какой-то мере судьба клиента. Он все понимал. И честно пытался заставлять себя думать, говорить, действовать. Но мысли упорно возвращались к Франческе и… Делрою, будь он неладен.

Не в силах ни на чем сосредоточиться, Ричард в очередной раз прошел из кабинета по коридору в гостиную. Раскрыл газету и сразу же швырнул ее обратно на журнальный столик. Постояв у камина, нарочно сбросил на пол маленькую фарфоровую статуэтку пастушки, которая невероятно раздражала его своими почти рыжими волосами, а потом долго носком домашней туфли откидывал осколки ближе к кирпичному основанию.

– Сэр. Возьмите это! – В дверь вошел Колин, держа на подносе стакан с прозрачной жидкостью.

– Что ты мне принес?

– Пейте! Вам нужно успокоиться, – сказал камердинер, подсовывая ему стакан.

Дик одним глотком послушно осушил пойло, которое оказалось весьма гадким на вкус. Минут через пять в голове немного зашумело, и лихорадочная жажда действий сменилась опустошенностью и почти полным безразличием ко всему.

– Отлично, – удовлетворенно кивнул Колин. – А теперь выслушайте меня спокойно! – произнес он, когда Ричард практически без сил рухнул в кресло. – Я уже понял, что женщина, которую вы так усердно ищете, не та, за кого себя выдает. И, похоже, вы знаете ее тайну, но не хотите рассказывать об этом. Хорошо, настаивать не стану, хотя из-за этого поиски и затрудняются. Маркиз не сообщил подробностей о случившемся на свадьбе, но, судя по всему, вы каким-то образом узнали, что эта женщина в Новой Альбии, раз уж так отчаянно порывались загубить карьеру и, бросив все, ринуться через океан. А теперь подумайте, что такого страшного произойдет, если вы отправитесь в путешествие не сейчас, а через пару месяцев, когда контракт будет завершен? Мисс Стэнли отсутствует в Альбии уже без малого полгода. Если с ней что-то могло случиться, то это уже случилось, и за два месяца вряд ли многое изменится. А вам сейчас нужно хорошо себя зарекомендовать. В конце концов, с этой ли, с другой ли женщиной, а вам придется содержать семью. Надежд на нежданное наследство в ближайшем времени нет, значит, нужно закрепить успех, создать репутацию. Вы очень хороши в суде и быстро соображаете, но… уж простите за откровенность, сэр, защищая графа Сеймурского, вы пылали лесным пожаром, а во всех последующих делах тлели, словно сырое полено. И это плохо, сэр. Очень плохо. Попробуйте всякий раз, заходя в помещение суда, представлять себе, что эта женщина смотрит на вас. Думаю, должно помочь. – Камердинер подошел к камину и сгреб на совок осколки фарфоровой пастушки. – Выиграйте это дело, сэр. Если не ради себя, то ради мисс Стэнли. Мне кажется, – тут его лицо немного посветлело, – она благосклонна к вам. Увы, я почти ее не знаю, но то, чему был свидетелем, говорит в пользу этой леди. И раз так, вам следует думать о будущем. А когда контракт будет завершен, мы отправимся в Новую Альбию и найдем мисс Стэнли, если она все-таки там. Кроме того, – резонно заметил он, – на поиски в другой стране вам понадобится немало денег. Вот и заработайте их. А я тем временем наведу кое-какие справки.

– Возможно, вместе с Джейн уехал Делрой. – Ричард с трудом решился произнести это вслух. – Не знаю, чего он добивается, но…

Дик закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.

– Надеюсь, ты мне дал не снотворное? – спросил он.

– Нет, сэр. Через час все пройдет. Но за этот час вы должны взять себя в руки и настроиться на деловой лад.

Колин, как обычно, оказался прав.

Пока шел судебный процесс, Дик почти не бывал дома. Он делал все, что угодно, только бы не возвращаться туда. С помощниками Максвелла изучал материалы, иногда сам, вместо солиситоров, опрашивал свидетелей и выискивал зацепки, просиживал до самого закрытия в Государственном архиве. От огромного количества разнообразных сведений болела голова, но зато это помогало отвлечься и не думать о Франческе.

Ричард осунулся и похудел. В конечном счете, за день до первого слушания, Колин нашел хозяина в конторе Максвелла и чуть ли не силой вернул его домой.

– Простите меня, сэр, при всем моем уважении, вы себя до могилы доведете! – заявил он, услужливо открывая перед хозяином дверь квартиры. – Когда вы в последний раз ели?

– Не помню, – признался Дик – он и впрямь не мог сообразить, когда и что ел в последний раз.

– А спали когда?

– Вчера.

– И сколько же?

– Часа два.

– Сэр! Вы же понимаете, что силы человеческие конечны? Вам нужно отдохнуть. И поесть. Иначе на заседании вы заснете, произнося свою, несомненно, хорошо подготовленную речь. Правда, никто не услышит ее окончания.

Из кухни доносились такие запахи, что пустой желудок излишне старательного барристера поднял настоящий бунт. Вероятно, Колин рассчитывал именно на такой эффект. Как и следовало ожидать, после сытной еды Ричарда тут же начало клонить в сон, и он еле добрался до кровати, где и проспал почти сутки под бдительным присмотром своего камердинера.

Пожалуй, именно это обстоятельство и сыграло решительную роль в весьма удачном выступлении на следующее утро. И хотя одним заседанием все равно не обошлись, мистер Максвелл, как и виконт Сантвингемский, которого защищал Дик, были очень довольны положением дел.

Махинации на скачках – серьезное обвинение для владельца одной из лучших конюшен Ландерина. На кону стояла репутация и возможность продолжать заниматься делом, приносящим огромную прибыль. Откровенно говоря, выбирая барристера, Максвелл обратился первым делом к более опытному и известному Моррисону, но тот занимался другими, не менее серьезными делами, а потому горячо рекомендовал вместо себя Ричарда Кавендиша.

Мистер Моррисон теперь мог гордиться бывшим учеником – в два слушания удалось полностью очистить репутацию виконта Сантвингемского, а потом, стараниями мистера Максвелла и его конторы, выдвинуть встречный иск клеветнику. Так Дику довелось попробовать себя уже в роли обвинителя.

Вместо трех тысяч кингов, о которых речь шла изначально, гонорар составил десять тысяч. Неслыханно для молодого барристера, который не успел и года проработать на новом поприще. И это было удивительно вовремя, ведь Колин уже купил билеты на пароход в Новую Альбию, до отправления которого оставалось не больше недели.

Получив чек, Ричард в приподнятом настроении шел домой. С затянутого дымкой неба, словно труха, сыпался моросящий мелкий дождь. Весь город окрасился в уныло-серый цвет, и лишь пожухлая увядшая листва на деревьях вносила некоторое оживление в общую тоскливую картину. Вечер был в самом разгаре. По осеннему времени стемнело быстро.

Сначала Дик хотел взять кэб, но потом передумал. В мыслях он уже находился где-то в Новой Альбии и подбирал слова, чтобы оправдаться перед Джеймсом и Фрэнни до того, как вспыльчивый граф наговорит лишнего или попытается выставить нежданного гостя за порог. Впрочем, Ричард не собирался отступать. Лорд Сеймурский выслушает все от начала и до конца. Даже если при этом придется применить силу к нему или его слугам.

В конце концов, отец близнецов пообещал руку своей дочери сыну Вильяма Кавендиша. Поставленное им при этом условие было выполнено – Франческа пережила роковой возраст и не погибла в четырнадцать лет, как остальные девочки проклятого рода. Одиннадцатого ноября ей исполнится уже двадцать пять. Пора сдержать обещание.

Одиннадцатого ноября… как жаль, что он пропустит ее день рождения. Но Ричард пообещал себе, что это будет последний праздник, который Фрэнни отмечает без него. Он твердо решил на следующий день обойти все ювелирные салоны Ландерина и найти достойное кольцо для своей невесты, сколько бы оно ни стоило.

Дик и на мгновение не допускал мысли, что Франчески может не оказаться в Новой Альбии или же они с Колином попросту не найдут девушку, как не смогли отыскать ее следы здесь, в Ландерине. Он не хотел о таком даже думать. Немыслимо. Невозможно. Колин прав: Джеймс – не нищий из Восточного Ландерина, а высшее общество в любой стране и любом городе не столь многочисленно, чтобы там затерялся такой человек, как граф Сеймурский. Франческа могла бы скрываться – в конце концов, делала же она это столько лет! – а Джеймс… нет, исключено. Даже если ему вдруг взбредет в голову жить затворником, кто-то да заинтересуется им и его сестрой. Кроме того, как сказала Ава, Делрой в Нью-Стюарте, а если Франческа где-то рядом, значит, не придется обыскивать в ее поисках весь континент.

Уже почти дойдя до своего дома, Ричард решил, что назавтра непременно нужно заглянуть к Стрикленду и сообщить ему об отъезде. Если граф в Новой Альбии, то есть шанс получить хотя бы намек на то, правильное ли направление выбрано.

Дик открыл дверь в парадное. В лицо пахнуло холодом, словно он намеревался зайти не в дом, а в какой-нибудь ледник. Внутри было темно – все освещение ограничивалось проникающим сквозь окна тусклым сиянием фонарей, да и то на уровне лестничных пролетов, по ночам приходилось идти почти вслепую, пока глаза не привыкнут.

Странный холод, бьющий из парадного, вызывал тревогу, пробирал до самых костей. Ричард замер на пороге.

Прислушался. Тихо. В душе шевельнулось нечто странное, первобытное. Ничем не объяснимый страх требовал уйти прочь, на улицу, вместо того чтобы быстрее подняться наверх, в уютную просторную квартиру, где наверняка уже готов вкусный ужин, а на журнальном столике лежит свежая вечерняя газета.

Дик начал злиться. Много лет назад тот же леденящий ужас требовал от него признать поражение и отступить. Это случилось перед финальным раундом с Громилой Карлом. Упрямство и гордость не позволили Ричарду пойти на уступки собственному страху. Тогда он победил, пусть последствия боя навсегда остались на его лице в виде шрама, пересекающего правую бровь, и немного искривленного у переносицы сломанного носа. Но оно того стоило.

Теперь страх заставлял его бежать из собственного дома. Возмущенный до глубины души Дик поступил наоборот – решительно двинулся вперед, в темноту, а потом шагнул к лестнице.

Холод стал просто обжигающим, правда, теперь мерзло не лицо, а спина. Какой-то шорох насторожил Дика и заставил отшатнуться, развернуться обратно к двери. Но в этот момент что-то ударило его в бок, потом в живот, еще раз и еще. Настолько быстро, что он даже понять толком ничего не успел. Юркая тень с невероятной скоростью отскочила в сторону. Это был кто-то невысокий. Худощавый.

Дик сделал шаг вперед, намереваясь перейти в атаку, только ноги внезапно подкосились. Он медленно завалился на пол, не понимая, а точнее – не сознавая, что произошло. Боли почему-то не было, только неприятное ощущение в животе, но прижатая к пальто рука тут же испачкалась в чем-то мокром и теплом… Кровь… Гулким эхом в голове отдался щелчок закрывающейся двери. Тень скрылась, выполнив свою задачу.

Перед глазами все плыло. Ричард попытался встать на ноги, но ничего не вышло.

Третий этаж. Всего лишь третий этаж. Надо просто туда подняться. Там Колин. Там помощь. Надо успеть.

Пачкая кровью пол, Дик кое-как подполз к лестнице. Первая ступень. Вторая. Третья. Четвертая оказалась уже слишком далеко. Он перестал понимать, где находится и что происходит. Внутри нарастала боль. Она быстро усиливалась, пока не стала оглушающей, невыносимой. Застонав, Ричард перевернулся на спину, прижимая руки к животу в бессмысленной попытке удержать кровь, хлещущую из ран. Он уже понял, что не поднимется с этой лестницы, но упрямое тело не желало сдаваться. Боль все еще нарастала. От нее хотелось кричать, но из горла вырывались лишь хрипы.

Перед глазами становилось все светлее и светлее, словно к нему приближался кто-то с лампой в руках. А потом Дик увидел перед собой… Джеймса. Бледного как смерть. С кожей, от которой шло еле заметное сияние. Его лицо… было странным. Непривычным, хотя и узнаваемым. Ричард уже видел графа таким. Дважды. Наверное, как и в прошлые разы, это были всего лишь причудливые игры гаснущего сознания, но Дик все же прошептал:

– Фрэнни. Скажи…

Он хотел дотронуться до Джеймса, но не смог пошевелиться. Граф сам опустился перед ним на колени и накрыл ладонью одну из ран на животе. Ричарду стало холодно. Очень. Тело начала сотрясать крупная дрожь. Но зато боль сделалась почти терпимой. Вместо нее теперь был холод. Пронизывающий, всепоглощающий, вечный.

Наверное, так и выглядит смерть. Дик не боялся ее. Он даже смог улыбнуться Джеймсу, чувствуя, как начинает темнеть в глазах.

– Фрэнни, – шепнули его губы в надежде передать последнее признание той, которую он покидал навсегда.

– Уезжай, – услышал он тихий голос, непривычно низкий для Джеймса.

Свет ненадолго пропал, а потом вновь усилился, и вскоре вместо Джеймса Дик увидел над собой Колина со светочем в руках. А после… после его подхватили под руки и потащили наверх.

И была кровать. И были бинты. И таз с алой водой.

Кто-то суетился и говорил что-то непонятное. И кто-то постоянно его будил, хотя больше всего на свете Ричард хотел закрыть глаза и провалиться в глубокий сон. Но его раз за разом заставляли просыпаться.

Он страшно хотел пить. Только вместо воды потрескавшиеся губы смачивали мокрой губкой.

– Джеймс! – звал Дик в бреду. – Джеймс!

Но бледное лицо лорда Сеймурского больше не появлялось перед его глазами. Лишь Колин и какой-то незнакомец. Наверное, врач.

Ричард не чувствовал время. Все вокруг для него было наполнено сплошной болью, словно он провалился в кромешный ад. Иногда кто-то делал ему укол, и становилось немного легче. Но потом мучения возобновлялись с прежней силой.

Сны, а точнее сонный бред, в который он проваливался, изобиловал кошмарами. Фрэнни с ножом в беседке. Кровь на ее руках. Белые полоски шрамов. Фрэнни, танцующая с Делроем. Джеймс, лежащий на красном от крови снегу. Старая церковь. Склеп. Увядшие розы в вазе. Маленькая девочка с невероятно яркими синими глазами. Франческа и Джеймс рядом.

«Выбирай! – требует Джеймс. – Я или она! Один из нас должен умереть! Так я или она? Она или… я?»

«Я не буду выбирать!» – кричит Ричард, но в его руке откуда-то появляется пистолет.

«Я или она? Она или я? Я или она?! – Звучный непривычно низкий голос Джеймса ввинчивается в уши, лишает рассудка. – Выбирай! Если ты не выберешь, не останется никого из нас! Она умрет! Выбирай же, робкий потомок лавочника! Целься в сердце!»

Пистолет кажется непомерно тяжелым. Рука дрожит. Дуло указывает на Джеймса, но палец не желает нажимать на курок. Франческа, словно безмолвный призрак, стоит недвижимо.

В руках у Джеймса пистолет. Граф направляет его на сестру.

«Стреляй в сердце! – требует он. – Стреляй, тупица! Ты всегда был дураком, Дик! Благородным дураком! Стреляй, пока еще можешь! Иначе умрет она!»

Лишь угроза Франческе заставила его спустить курок.

Грохнул выстрел. Его эхо отдавалось в ушах все громче и громче. Снег окрасился кровью.

– Нет! Джеймс! Нет!!! – закричал Ричард, бросаясь к другу. – Нет!!!

На лоб легло что-то холодное и мокрое. Морок стал распадаться на части. Перед глазами вместо убитого Джеймса появилось встревоженное лицо Колина.

– Сэр, вы меня слышите? Сэр?

Бред. Просто бред.

Дик никак не мог отдышаться, но осознание, что все это ему просто привиделось, принесло невероятное облегчение. Такое, что боль в животе показалась уже не столь уж и сильной.

– Сэр, вы понимаете, что я говорю? – упорствовал Колин.

– Да, – хрипло произнес Ричард.

– Хотите воды?

– Да.

Камердинер позволил ему сделать всего несколько глотков и забрал чашку.

– Пока все. Если хуже не станет, дам еще, – пояснил слуга. – Доктор говорит – чудо, что вы остались живы. И нужно сейчас быть очень осторожным.

– Что… случилось? Где… Джеймс? – с трудом спросил Дик.

– Полагаю, граф все там же, где и был. А случилось… Не знаю, сэр, что и сказать. Я обнаружил вас в огромной луже крови на лестнице. – Он удрученно вздохнул. – Три ножевых ранения в живот, одно – в левый бок, по касательной. Мистер Чепмен, врач, сказал, чтобы послали за священником, мол, он уже ничем вам не способен помочь. Но я заставил его попытаться. И вот… как видите, получилось. Правда, доктор до сих пор не понимает, почему вы живы. В его практике это первый случай, когда человек не умирает от подобных ран почти мгновенно. Видели бы вы, сколько крови было. Я, признаться, и сам думал, что не успею донести вас даже до квартиры.

– Сколько… времени?

– Шесть вечера, сэр. Но полагаю, вы хотите узнать, не опоздали ли мы на корабль. Вынужден огорчить – завтра он отплывает. Без нас. В таком состоянии нечего и думать о том, чтобы отправляться в далекое путешествие. Вы пробыли без сознания шесть дней.

– Колин, – с трудом сглотнул Дик. – Собери… вещи… – На то, чтобы говорить, уходили все силы, и вот уже вновь хотелось заснуть.

– Исключено, сэр, – покачал головой слуга. – Мистер Чепмен сказал, вам еще около месяца придется пролежать в постели. По самым благоприятным подсчетам.

– Собери вещи! – Голос от злости окреп, хотя слова по-прежнему царапали горло. – Я… приказываю!

– Непременно, – подозрительно быстро пошел на уступки Колин. – Но лишь после того, как с вами поговорит старший инспектор Бут, расследующий это дело. А еще после того, как вы пообщаетесь с мистером Стриклендом. Он уже несколько раз заходил, желая узнать о вашем самочувствии. Встретитесь с ними, а потом, если продолжите настаивать, я соберу вещи. До отплытия еще часов пятнадцать. Только сомневаюсь, что полиция согласится вас отпустить: попытка убийства все-таки.

– Зови…

Спать хотелось все сильнее, но Ричард боялся закрыть глаза – он должен завтра оказаться на корабле. Обязательно. Однако у измученного организма оказались свои соображения на этот счет. Стоило только смежить веки, как сознание угасло. Не помог даже страх опоздать.

К счастью, Колин послушался хозяина. Через несколько часов, поздно вечером, камердинер разбудил Дика, дотронувшись до его плеча.

– Сэр. К вам инспектор Бут и мистер Стрикленд. Просить обоих?

– Да. – Ричард хотел приподняться, но Колин поспешно его остановил.

– Не шевелитесь, сэр! – сказал он. – Я подложу подушки, и больше вам двигаться не следует.

Пришлось довольствоваться малым. Впрочем, любое движение отдавалось мучительной болью в ранах, так что Дик не слишком возражал против помощи Колина.

Инспектор Бут оказался высоким и плечистым. Сразу видно – бывший констебль. И вел себя примерно так же – нахраписто, уверенно. До тех пор, пока Колин не сделал ему замечание. Тогда он хотя бы соизволил понизить голос.

А вот Стрикленда теперь сложно было узнать. Став управляющим делами графа Сеймурского, экс-полицейский превратился в представительного хорошо одетого джентльмена. Легкая сутулость говорила о том, что он не относится к аристократии или нетитулованному дворянству, но зато его смело можно было посчитать представителем крепкого среднего класса.

– Сэр, мне нужны сведения о том, кто на вас напал! Вы разглядели его? – Бут с ходу налетел на Дика, не позволив вошедшему вместе с ним Стрикленду даже поздороваться.

– Нет.

Камердинер дал хозяину какую-то микстуру, от которой муть в голове немного разошлась, позволив Ричарду хоть немного сосредоточиться на разговоре. Впрочем, одновременно с этим усилилась и боль в ранах.

– Он был высокий или низкий? – не сдавался Бут.

– Низкий.

– Худой, полный?

– Ни то, ни другое.

– Он что-нибудь говорил?

– Нет.

Ричард начал терять терпение: боль усиливалась, глаза слезились и ему совершенно не хотелось отвечать на глупые вопросы. Очевидно же, что так нападавшего не найти. Он слишком быстро исчез, не оставив ни единой улики.

– Завтра у меня… корабль, – медленно произнес Дик.

– Корабль? – удивился Бут.

– Мистер Кавендиш хочет сказать, что завтра мы были намерены отбыть в Новую Альбию, – поспешно пояснил Колин.

– Но, сэр, это невозможно! – Инспектор даже встал с табурета. – На вас совершено покушение. Я не говорю о том, что в вашем состоянии путешествия невозможны, но есть же вопрос правосудия! Вы – жертва покушения. Ваши показания…

– Я сам ударил себя ножом! – От злости Ричард даже смог произнести целую фразу, не сделав паузу.

– Сэр? – растерялся инспектор.

– Сам.

– Такие ранения нанести самому себе невозможно!

– Завтра… я… отправляюсь…

– Инспектор, вам лучше уйти, – донесся до Ричарда голос Стрикленда. – Мистер Кавендиш сказал, что на него никто не покушался. Произошел несчастный случай. Пока вам придется довольствоваться этим.

– При всем моем уважении… – возмущенно начал Бут, но бывший коллега его перебил.

– Инспектор, я не люблю повторять, но вам лучше уйти! – Обычно доброжелательный голос Стрикленда сейчас звучал крайне жестко и повелительно.

– Боюсь, я вынужден подать…

– Сколько угодно! Мистер Бишоп, будьте любезны, проводите инспектора, – велел Стрикленд Колину, а тот и не вздумал возражать.

Когда за возмущенным Бутом закрылась дверь, управляющий графа Сеймурского повернулся к Ричарду и уселся на освободившийся табурет у его кровати.

– Вы уверены, что выдержите путешествие? – спросил он деловито.

– Да, – ответил Дик, не веря своим глазам и ушам.

– В таком случае уезжайте. Через несколько часов я пришлю своих людей. Они тайно доставят вас на борт вашего парохода. Судовой врач будет проинструктирован. Из каюты не выходить. Впрочем, вы и не сможете. Билеты я вам достану на другое имя. Документы передадут завтра утром. Где находится граф Сеймурский, я сообщить не уполномочен. А вот где мисс Стэнли… Мистер Бишоп, дайте карандаш и бумагу!

Получив требуемое, Стрикленд быстро написал адрес и вручил его камердинеру.

– Я должен уйти. Дела. Мистер Бишоп, проводите меня, нам нужно поговорить!

Не задавая лишних вопросов, слуга вышел следом за управляющим. Теперь Ричард мог позволить себе закрыть глаза и заснуть, точно зная – на корабль он не опоздает.