Тайная служба

Глава 2

Удалившись из покоев, Эрик направился за графом куда-то наверх по коридорам, где сновали высокие гражданские и военные чины. В конце дворцового крыла обнаружился ещё один пост, только не с гвардейцами, а невзрачными, но глазастыми ребятами, они кивнули графу и продолжили скучать. За постом обнаружилось с десяток небольших кабинетов, в один из них вошёл Нефёдов, миновав новомодное веянье — секретаршу. Секретарши стали появляться везде, это стало модным, хотя общество по этому поводу бурлило и даже местами негодовало, намекая, что при таких порядках, скоро придётся дать женщинам право голоса в парламенте, что, конечно же, признавалось людьми просвещёнными полным вздором.

Граф вынул из стола золотой значок и протянул Эрику, тому не оставалось ничего другого, как взять его. Распорядившись на ходу, чтобы поставили нового сотрудника на довольствие, вызвали портного и сообщили на заставу о переводе в их ведомство, Нефёдов зевнул и поманил новоиспечённого тайного советника за собой, предложив отобедать. Оставив саквояж в приёмной, тот последовал за новым начальством, делать было нечего, да и сетовать на судьбу не приходилось — как-никак значительное повышение, хотя незапланированное. Спустившись в лифте вниз, они попали в столовую, где граф, раскланиваясь с каждым вельможей, плюхнулся за стол у окна и потребовал у стюарда тащить всё что есть. На некоторое время они погрузились в довольно изысканную кухню дворца, мгновенно подаваемую как по волшебству, откинувшись с чашечкой кофе, граф оглядел прогуливающихся в дворцовом парке дам и кавалеров, затем обратил взор на Эрика, расправлявшегося с десертом.

— Предстоит весьма поганенькое дельце, — довольно весело начал Нефёдов, — кого искать и где искать совершенно непонятно.

— Если будет позволено, — осторожно начал Эрик, — думаю, мне придётся начать расследование с поезда, это единственная зацепка.

— У нас конечно людей немного, но не настолько, чтобы бросать с первого дня в сложнейшее дело новичка, — улыбнулся граф, — мы будем расследовать вместе. И начнём, конечно, не с опустевшего поезда, брошенного на каком-нибудь запасном пути, о чём с часу на час сообщит директор столичной железной дороги. Думаю будет достаточно полицейского или жандармского отчёта, там тоже есть толковые ребята, их шеф получил распоряжение направить на поиски и осмотр хороших сотрудников. Хотя думаю, вряд ли они что-нибудь найдут или раскопают, но лишним ничего не будет, а мы начнём с того, кто был во дворце или вернее с тех, кого не было сразу после происшествия. Не вторжение же это, в самом деле, извне, даже убив всех этих министров и генералов, зарубежные шпионы только усилили бы наш военный потенциал, от этих сановных пьяниц толку немного, только разве на параде бакенбардами трясти.

— Версию безумного шпиля разведки Западных королевств или одного из восточных халифатов сбрасывать тоже не стоит, — сказал Эрик, подавив желание посмеяться над отношением графа к высшему руководству страны, — хотя это действительно похоже, скорее, на желание вызвать политический скандал и отнять портфель министра или должность в генштабе.

— Вот и я так думаю, уж больно это выполнено нелепо и явно при свободном доступе во дворец, — кивнул Нефёдов, — поэтому сейчас мы побредём скучною тропой дознания сторожей, дворников, охраны и затем может, повеселимся допросом заместителей министров и начальников штабов. Денёк предстоит скучный.

Они поднялись назад в кабинеты, где уже дожидался портной, граф кивнул и тут же с Эрика начали снимать мерки, Нефёдов пока отдавал распоряжения собрать начальника дворцовой железнодорожной станции, гвардейцев охраны, дежуривших ночью, стюардов и всех кто мог что-то видеть или слышать. Их конечно уже перетрясли, но вызов в наводящую ужас Тайную службу может заставить их вспомнить даже то, что они ели на завтрак десять лет назад. Портной ушёл, и граф сам показал кабинет тайному советнику, тот был вполне просторным и хорошо обставленным, Эрик повесил свою шинель и поставил саквояж, Нефёдов устроился в удобном кресле, с улыбкой глядя как его заместитель располагается за дубовым столом.

— К вечеру доставят пару-тройку официальных костюмов, пару дорожных, спортивные для поло и игры в мяч, — двигая по столу бронзовый письменный прибор, сказал граф, — формы в нашей службе не носят, но требуется одеваться соответственно уровню проблем. При вашей должности придётся иногда допрашивать министров, поэтому вы должны выглядеть подобающе и не вызывать у них желание прикрикнуть на бедного служащего. Это не моё требование к одежде, это распоряжение императора, причём дедушки нынешнего, так что вам придётся осваиваться со всеми этими условностями. Упорно ходят слухи о тотальном мужеложстве в нашем ведомстве, оттого, дескать, все у нас подтянутые и нарядные, слухи эти не перестают забавлять наших жён. Сегодня можете походить в своём мундире, кстати, если желания служить в нашем ведомстве нет, можете запросто отказаться, отправитесь на заставу вечерним поездом, можете говорить свободно, я всё пойму.

— Ну, прямо скажем неожиданно, утром я ехал дослужить и наконец, подать в отставку, дел дома накопилось, — откинулся в кресле Эрик, — но предложение лестное и видимо скучать здесь не придётся, что меня устраивает, а свои здешние дела уж как-нибудь разберу. Послужу, там видно будет, может сами меня выгоните через неделю.

— И то верно, — кивнул Нефёдов, — как у вас с оружием? Саблю вы не носите, кортик тоже, у нас все агенты вооружены на свой вкус, но всегда отменно. Чем обороняетесь?

— Да вот этим, — Эрик вытащил из саквояжа абордажный револьвер и положил на стол, — как-то привык, плюс страху наводит изрядного.

— Позволите? — граф дождавшись кивка, взял револьвер, — всегда восхищался таким оружием, хотя мне под руку тяжеловато, предпочитаю клинок в трости. Вы же знаете, в наших местностях многие химические и электротехнические эффекты недостижимы или нестабильны, не бывает ли осечек или несрабатывания?

— Только если не следить за оружием, — покачал головой тайный советник, — надо чистить, смазывать, не мочить, постоянно менять патроны, отстреливать их из партии или покупать в проверенной лавке, в общем возни хватает, но эффект превосходит ожидания. Одного попадания, как правило, хватает, даже в руку или ногу, чтобы противник вышел из строя, да, в армейских частях предпочитают самые простые однозарядные винтовки или как в пограничной страже пневматическое оружие, за ним уход минимальный, работает исправно, ну так после одного-двух выстрелов всё равно примыкать штык и в рукопашную. Лучше уж сразу в сабли ударить конной лавой. А револьвер даёт возможность шесть, а повезёт и двенадцать раз выстрелить, да ещё ужас до стрельбы наведёт — про абордажные револьверы легенды ходят.

— Может и стоит подумать о таком вооружении для службы, только покомпактнее, — задумчиво пробормотал граф, прицелившись в стеллаж с документами у двери, — однако где эти бездельники, давно пора.

Словно в ответ на это, в дверь постучали и вошли двое, слегка побледневшие от нацеленного на них абордажного револьвера. В дверной проём заглядывали ещё с десяток слуг и стюардов, не скрывавших страха на лицах, Нефёдов, усмехнувшись, передал револьвер Эрику, тот положил его на стол и сурово уставился на вошедших, пряча улыбку в уголке губ — напуганный лучший материал для допроса. А лишняя аура пренебрежения простыми смертными, таинственности и приписываемой бесчеловечной жестокости Тайной службе никогда не повредит. Вошедшие были один из внутренней охраны дворца, им поручили всех причастных собрать и привести, второй видимо какой-то сторож или смотритель, портки он пока не намочил, но перетрусил крепко, охранник держался заметно бодрее, но тоже нервничал. Отличная рабочая обстановка, Эрик решил приступать.

— Представьтесь господа, — сухо начал он.

— Дык я это, Яков Зотов, это, смотритель дальнего парка, рядом с дорогой железной, етить, — пробормотал чуть не приседая невысокий и очень пожилой человек с бородкой, — паровоз-то я видал, это да. Он из туману как выскочил и давай на станцию без гудков, значит, а я припозднился эта, с приятелем, в каптёрке мы эта, но не пили, господин, эта, святейшество ваше, нет, не пью как третий день, оно это да. А паровоз уехамши скоро, в тумане-то не видать кто в него длинные такие мешки-то грузил, я правда думать-то подумал, чё ночами грузят, так то дворец, может оно чё и там нужно. А номер паровоза я заприметил и вот гвардейским сразу и сказал, значить, был он ИЖД-23-178, эта я чё запомнил, дочке моей годов столько, а длина пруда у меня в парке ровно 178 саженей. Эта я правильно всё упомнил?

— Спасибо господин Зотов, за прекрасные сведения, думаю, вас вскоре ожидает награда, — кивнул, записывая на листке показания, сказал Эрик, — можете быть свободны.

Граф не возражал и тайный советник вызвал следующего, затем следующего, чтобы как-то заняться во время скучного допроса, Эрик разобрал и чистил свой револьвер, чем ещё больше пугал допрашиваемых. Кто-то пытался юлить, кто-то просто всю ночь стоял в карауле, кто-то тут же пытался донести на сослуживцев, неожиданные сведения дал один стюард, заведовавший подачей вин, он уже собирался уходить, но внезапно добавил информации.

— Во дворце тогда ночью подавали вино не только в гусарском зале, была ещё одна компания, — нашептал стюард, оглядываясь на дверь, — у принца собрались юноши знатных фамилий, прибывшие поздно вечером на мобиле сильно пьяными и продолжили выпивать вопреки запрету императора. Памятуя о давешнем скандале, когда принц и его малолетние друзья надулись холодного пива и заболели перед визитом объединённых королевских домов, император строго-настрого наказал под страхом увольнения не давать принцу и его друзьям спиртное из погребов. Но принц своенравен и дружки его такие же, хотя стюарды вежливо им отказывают, но те время от времени проносят спиртное во дворец либо сами, либо им привозит одна винная лавка. Главный стюард делает вид, что этого не замечает и спускает на тормозах, винная лавка та называется «Винокуренный дом братьев Бландовых», может это поможет.

Затем было десяток всяких чиновников, по разным причинам покидавшим дворец ночью, большинство имело семьи и задержалось по службе из-за неотложного совещания, все были вместе и заседание стенографировалось, их быстро отпустили, зато двое субъектов, отчаянно нервничавших и отказывающихся говорить заинтересовали больше, один из них был третьим секретарём заместителя министра транспорта. С первым быстро разобрались, оказалась банальная интрижка с фрейлиной, Эрик его даже журить не стал, благо, хотя они нарушали этикет, протокол и субординацию, но людей понять можно. Успокоившийся чиновник ушёл, благо Тайная служба на то и тайная, чтобы не болтать лишнего, тем более нравственность и мораль не в их компетенции, зато второй оказался упёртым и неразговорчивым. На вопросы отвечал односложно, в подробности не вдавался, что его привело в столь поздний час во дворец говорить отказывался и, что погнало в предутренний час в столицу тоже не объяснял, дескать, это дела министерства транспорта, Тайной службы не касается и вообще на каком основании его допрашивают и задерживают.

— Извините нас за настойчивость, господин третий секретарь, служба у нас такая неблагодарная, досаждаем людям, — развёл руками Эрик, виновато улыбаясь, — извините за беспокойство ещё раз, не смею вас задерживать.

— Да, да, скажу, чтобы ему на хвост посадили топтуна, — одними губами прошептал граф, вызывая агента, — мутный тип, явно что-то скрывает и главного стюарда задержать немедленно. Где так довелось научиться допросы проводить?

— Так сколько диверсантов и просто нарушителей границы поймано было и допрошено, — махнул рукой тайный советник, — начальник заставы не всегда на месте был, а сведения требовали, не везти же их в управление. Ну, вот приходилось допрашивать другой раз по дюжине в день, бывало просто туповатые крестьяне скот пасли, а бывало такие талантища, им бы в театр, а они в диверсанты. Здесь-то проще-простого.

— Ну и что здесь простого?

— Вытанцовывается две версии, обе требуют проверки: надо потрясти винокурню, думаю это был заговор с целью отравить принца или ещё кого, да может, перепутали впопыхах, а потом следы заметали или ещё какая фантастика приключилась, в таких делах бывает. Но может это третий секретарь решил таким экстравагантным образом стать вторым секретарём, уничтожив карьеру своего патрона. Насколько я помню замминистра путей сообщения очень толковый малый, ему предрекали в «Имперском голосе» блестящую карьеру, а секретарей, как правило, берут с собой, первый становится замминистра, остальные растут на ступеньку. Возможно, оба события связаны в единую цепь. Расследование по паровозу, думаю, прольёт немного света, так же надо дождаться доклада агента, поглядеть, куда этот секретарь побежит после допроса и опросить владельца винокурни завтра, сегодня-то уже для допросов в городе поздновато.

— Да, всё верно, хоть что-то вырисовывается, как всегда копни, такого вылезет в человеках, только диву даюсь, — усмехнулся граф и увидел спешащего агента с телеграммой, — а вот и паровоз нашёлся, смотритель молодец, хоть и пьяница, номер верно запомнил. Паровоз сей угнан давеча со станции «Двенадцатая верста», кто угнал и куда делся никто не видел, нашли состав в тупике у той же двенадцатой версты, злоумышленника ищут, но от себя добавлю, найдут дырку от бублика. Давайте-ка, советник, собирайтесь, отужинаем и двинем с последним поездом в столицу, у вас в городе есть, где остановиться или распорядиться о служебной квартире?

— Разумеется, есть, я здесь вырос на Большом острове, у родителей там была квартира, а потом они переехали в имение, а я перебрался в небольшую квартирку на Стреловом мосту.

— Ужас какой, это же небогатый квартал, этот мост в пять этажей застроен, давно пора снести этот пережиток прошлого, — нахмурился граф, — там сплошной гам, весь день, художники эти, студенты, туристы жуть какая. Может лучше в служебную? Посадская улица, отдельные домики, вход на территорию по нашему значку, тишина, благоденствие.

— Спасибо за предложение, район фешенебельный, но оттуда и до вокзала далеко и во дворец три версты, так что лучше уж на мосту и привычней и до службы пятнадцать минут ходьбы.

— Ну, как знаете, советник, во дворце мы держим для службы парк мобилей и конюшню, на Посадской тоже, так что доехать можно быстро, хотя от вас это никуда не убежит. Пойдёмте всё же поужинаем, а то эти допросы меня утомили и хочется натурально впиться зубами в хорошо прожаренное мясо или на худой конец птицу.

— Не смею возражать, поесть завсегда полезно, — улыбнулся Эрик, забирая из кабинета вещи.

Они спустились в освещённую свечами залу, где обнаружили императора с семьёй, тот помахал им вилкой и продолжил терзать какую-то рыбину. Император был старой школы, не любил новомодные изобретения в своём быту, хотя тратил миллионы золотом на их разработку и внедрение в армию, флот и частную жизнь. Поэтому ставший уже привычным электрический или химический свет, в императорском окружении заменяли свечи, но с другой стороны самодержец мог себе позволить небольшие причуды, тем более они никому не мешали и были вполне невинны. Стюарды, приносившие кушанья, выходили из ярко освещённой многотысячесвечевыми лампами кухни, так, что настоящие свечи придавали даже определённый шарм помещению.

Ужин, как и полагалось во дворце прошёл вкусно и сытно, как всегда кондитер радовал чем-то новым, Эрик даже не пытался понять, что это было. После однообразной кухни застав, гарнизонов и маленьких городков, где приходилось часто бывать проездом, тут кормили очень и очень хорошо. Не то, чтобы пограничная стража плохо обеспечивалась, наоборот, однако всё же тут работали отменные повара, а не просто хорошие. Закончив ужин, все, кто спешил на последний поезд в столицу засобирались, благо до отбытия оставалось десять минут, довольные собой и ужином чиновники шли по широкому коридору, ведущему на станцию, раскуривая на ходу сигары и трубки. По дороге подошли от портного и сказали, что не успевают сделать всё сегодня, попросив дать адрес, куда доставить готовые костюмы, Эрик, обрадованный, что не нужно будет тащить кофры через город, с готовностью назвал адрес.

Полупустой состав вскоре тронулся, проезжая ярко освещённые дома пригородов, там вовсю шли увеселения и жизнь била ключом. Ещё бы, империя процветала, производство било все рекорды, торговля росла как на дрожжах, а главное люди, были довольны и счастливы, потому как счастье не зависит от уровня доходов. Эрик смотрел на многочисленные сцены в садах и парках, заполненные праздничной публикой, состав миновал парочку изрядных фейерверков, куда-то вели стайку жирафов. Приятно было вернуться в столицу, такую шумную и разудалую, после тишины застав и горных перевалов, Эрик только сейчас понял, как тосковал по родным стенам, хотя не сказать, чтобы тяготился службой в пограничной страже, где тоже было вполне интересно и разнообразно. Столица была другим миром, со своим образом жизни и понятными только родившимся здесь полутонами, тут был невообразимый калейдоскоп наций, языков и одежд. Глядя в окно, Эрик улыбался и был уже благодарен графу за то, что тот выдернул его из пограничников и бросил в этот непростой, но такой родной мир, граф тоже улыбался чему-то своему, глядя в окно. Вскоре поезд прибыл на ту же малую платформу, с чего начинался этот день у Эрика, откланявшись Нефёдову, пересевшему в ожидавший его мобиль, тайный советник направился к Стреловому мосту.