Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 5

Л.В. Лукьянчикова Организация и деятельность чрезвычайных комиссий при правительствах России в 1917 г.: историко-правовой аспект

Организация чрезвычайных комиссий при высших государственных учреждениях, как правило, происходит в исключительных случаях, связанных с острыми моментами исторического процесса. Создание в России в течение одного 1917 г. при Временном правительстве (март) и Совете Народных Комиссаров (декабрь) Чрезвычайной следственной и Всероссийской чрезвычайной комиссий является уникальным явлением, обусловленным спецификой расстановки политических сил и трансформации властеотношений от буржуазно-демократических к советским.

Чрезвычайная следственная комиссия (ЧСК) при Временном правительстве была создана 4 марта 1917 г. для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других высших должностных лиц[56]. А.Ф. Керенский, занявший во Временном правительстве пост министра юстиции и генерал-прокурора, считал создание Чрезвычайной следственной комиссии одним из важнейших проектов нового правительства. 3 марта 1917 г., т. е. на следующий день после создания Временного правительства, министр юстиции А.Ф. Керенский назвал «не терпящим ни малейшего отлагательства учреждение особой, с чрезвычайными полномочиями, следственной комиссии для расследования и предания суду бывших министров, сановников, должностных и частных лиц, преступления которых могут иметь государственное значение»[57].

Для Временного правительства основанием легитимации и укрепления его власти являлась строгая приверженность законности и правопорядку. На этом настаивали и активные представители общественности. Так, на страницах ведущих юридических изданий неоднократно подчеркивалось, что для «создания нового, достойного русского народа правопорядка … необходимо пережить трудное переходное время» и «всеми мерами устранять возможность внутренней смуты»[58].

Создание ЧСК, таким образом, было вызвано необходимостью стабилизации общественно-государственной системы, а также направления народного гнева против деятелей старого режима в правовое русло. В этой связи, исходящими от Временного правительства актами, «в целях поддержания нормального хода жизни в стране» предусматривалось «сохранение, в пределах возможности, всего существующего административного механизма»; соблюдение денежных и других обязательств, «ранее заключенных от имени государства»; уважение и охранение всех частных прав, основанных на действующих законах[59].

Призывы соблюдать правопорядок и формировать новую государственную форму исключительно правовыми средствами обусловливались несколькими взаимосвязанными причинами, в числе которых большинство исследователей указывает: сохранение хрупкого политического равновесия среди пришедших к власти сил; удержание радикальных элементов от попыток немедленного революционного «правотворчества» и государственного переустройства страны; критику оппонентов, ставивших под сомнение законность пребывания у власти Временного правительства; сложившееся после февральских событий двоевластие, разъедавшее государственные институты; господствовавший в обществе правовой нигилизм[60].

А.Ф. Керенский

Выдающийся российский правовед Б.А. Кистяковский комментировал правовую политику Временного правительства следующим образом. После переворота, подчеркивал он, отменены только те основные законы, которые касаются государственного устройства России, деятельности ее высших государственных учреждений, а также законы, ограничивавшие ряд прав и свобод. Все остальные законы, констатировал ученый, и, прежде всего, весь гражданский правопорядок, сохранил и после переворота свою полную силу. Программа Временного правительства, резюмировал мыслитель, с правовой точки зрения сводится к тому, чтобы заполнить пробел, образовавшийся в нашем правопорядке вследствие переворота[61].

Таким образом, в политике Временного правительства принцип его преемственности и непрерывности с законодательством «старого режима» выступил определяющим. В этой связи, с целью выполнения возложенных на ЧСК задач, вполне закономерным являлось то, что члены комиссии были обязаны руководствоваться нормами Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (с изм. и доп. 1857, 1866, 1885 гг.); Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г.; Уголовным уложением 1903 г.

Согласно «Положению о Чрезвычайной следственной комиссии для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданского, так и военного, морского ведомств» от 12 марта 1917 г., следователям ЧСК, соответственно, предоставлялись все права и возлагались все обязанности, принадлежащие следователям по уставам уголовного судопроизводства. При этом следователи должны были строго следовать определенным правилам. Во-первых, возбуждение предварительного следствия, привлечение в качестве обвиняемых, а также производство осмотра и выемок почтовой и телеграфной корреспонденции должны были производиться с ведома и соглашения ЧСК. Во-вторых, следователи имели право требовать личной явки для допроса всех лиц, означенных в примечании ст. 65 Устава уголовного судопроизводства[62].

Организационно комиссия была создана при Министерстве юстиции Временного правительства. Министр юстиции А.Ф. Керенский считал ЧСК своим детищем, что заметным образом влияло на ее деятельность. Так, еще 3 марта 1917 г. Керенский в числе первоочередных задач Временного правительства указал создание ЧСК. При этом он уточнил, что уже нашел кандидата на пост ее председателя – известного политического защитника Н. К. Муравьева, имевшего богатейший юридический и политический опыт в области судебных процессов по государственным преступлениям. В адвокатской корпорации Николай Константинович имел реноме «блюстителя нравственности» сословия, пользовался репутацией человека принципиального, ставившего превыше всего идею справедливости при отправлении правосудия[63].

Состав комиссии был весьма разноплановым как по политическим предпочтениям, так и по роду деятельности. Заместителями ее председателя были члены Сената – С. В. Иванов, С. В. Завадский. Они и другие члены – лица судебного ведомства – составляли деловую часть президиума комиссии, а его общественная часть была представлена Ф. И. Родичевым (кадет) – от Государственной Думы, Н. Д. Соколовым (меньшевик) – от Исполкома Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов и непременным секретарем Российской академии наук С. Ф. Ольденбургом (кадет). К ЧСК было прикомандировано 59 следователей. Контроль хода следствия (помимо прокурорского надзора) осуществлял специально созданный наблюдательный комитет из представителей адвокатур Петрограда и Москвы. Существовала также комиссия из ученых-правоведов для рассмотрения юридических вопросов и сложных случаев, встречавшихся в практике ЧСК[64].

Кроме того, имелся штат стенографистов-редакторов отчетов. В их числе был классик русской литературы, один из крупнейших представителей русского символизма А. А. Блок. Также при ЧСК должны были состоять лица, специально командируемые министром юстиции для производства следствия, а председатель ЧСК мог привлекать к работе должностных лиц всех ведомств, с сохранением за ними их постоянных должностей и окладов, и частных лиц.

А.А. Блок (2-й справа) в составе ЧСК

Специфика деятельности ЧСК предполагала соблюдение секретности.

Это было связано, прежде всего, с тем, что в круг подследственных входили лица, занимавшие высшие государственные посты и, соответственно, имевшие доступ к информации, составлявшей государственную тайну. Перед непосредственным вступлением в должность сотрудники ЧСК должны были подписать документ следующего содержания: «Даю торжественное обещание хранить в полной тайне все сведения, которые становятся мне известны как по содержанию расследований, производимых Чрезвычайной следственной комиссией»[65].

Допросы членами ЧСК производились в Зимнем дворце и Петропавловской крепости. В первую очередь, следователей интересовали высшие сановники «из бывших»: председатели Государственного Совета, Совета министров, министры (например, И.Л. Горемыкин, В.Н. Коковцов, А.Д. Протопопов, Б.В. Штюрмер, И.Г. Щегловитов, Н.Б. Щербатов), а также деятели политического розыска: директора Департамента полиции, жандармские генералы (например, С.П. Белецкий, А.В.Герасимов, В.Ф. Джунковский, С.Е. Крыжановский, Н.В. Плеве). Задаваемые следователями вопросы также касались различных сторон государственного управления. Так, содержание протоколов допроса М.Г. Щегловитова (председателя Государственного Совета) касалось законности и покушения на Николая II, совещания Совета министров об упразднении прав Государственной Думы (18 июня 1914 г.), влияния Г. Е. Распутина на царскую кадровую политику и т. п.[66]

Специалистов политического сыска, охранявших «оплоты и устои царского режима», допрашивали относительно служебной деятельности: о секретной агентуре охранных отделений, внедренных в революционные организации, о личном их участии в событиях революции 1905–1907 гг. и дворцовых интригах, оказавших влияние на дальнейшую расстановку политических сил вплоть до февраля 1917 г.[67]

За 8 месяцев своего существования Чрезвычайная следственная комиссия произвела большую работу. Кроме опроса в заседаниях самой комиссии виднейших царских сановников, судебные следователи допрашивали второстепенных агентов старого правительства, а также частных лиц. Кроме того, следователями осуществлялись обыски и осмотр вещественных доказательств (главным образом документов и писем), найденных у обыскиваемых лиц, в делах Департамента полиции и разных министерств[68].

Иногда аресты членами комиссии проводились хаотично и под стражу попадали случайные люди. Так, согласно А.Б. Николаеву, уже 27 февраля А.Ф. Керенский демонстрировал список тех, кого следовало немедленно задержать, с указанием их домашних адресов. В тот же день был арестован председатель Государственного Совета И.Г. Щегловитов, 1 марта был задержан директор Департамента полиции К.Д. Кафафов, 2 марта арестовали его коллегу С.П. Белецкого и действующего и.д. вице-директора Департамента полиции П. Руткевича[69].

В условиях двоевластия, при относительном взаимодействии Временного правительства и Петроградского Совета, степень «случайности» попадания на допрос в ЧСК увеличивалась в разы. Так, 14 марта 1917 г. были арестованы 73-летний С.К. Глинка-Янчевский (многолетний редактор «Земщины») вместе с сыном по подозрению в связи редактора с «Союзом русского народа». При обыске ничего компрометирующего у С.К. Глинки-Янчевского не нашлось, несколько дней выясняли, кто дал распоряжение арестовать. Оказалось, что бумаги было две: одна – от А.Ф. Керенского, другая – от Петроградского Совета. Однако Исполком Совета поспешил отречься от инициативы в этом деле, свалив всё на А.Ф. Керенского[70].

Также расследование велось и в отношении тех, кто не входил в предусмотренный актом перечень, в стенограммах допросов они были заявлены как «общественные деятели» (например, Ф.А. Головин, А.И. Гучков, Н.Е.Марков 2-й, П.Н. Милюков, А.И. Шингарев) и «проходимцы» в лице дворцового коменданта В.Н. Воейкова, фрейлины императрицы А.А. Вырубовой, генерала-историографа Д.Н. Дубенского и др.[71]

К концу весны 1917 г. перечень лиц, интересующих следователей ЧСК, был увеличен. Это стало возможным потому, что с 12 мая 1917 г. комиссия наделялась более широкими правами, в их числе – право расследовать преступные деяния, учиненные перечнем указанных в Положении о ЧСК лицами, даже если они во время совершения таковых не состояли в этих должностях или вообще на службе, а также «и иные преступные деяния, учиненные должностными и частными лицами, если комиссия признает, что эти преступные деяния имеют тесную связь с деяниями, подлежащими расследованию комиссии»[72]. Так, по делу «провокатора Малиновского» в ЧСК, в качестве свидетелей, давали показания ряд большевиков – В.И. Ленин, Н.К. Крупская, Н.И. Бухарин, И.П. Гольденберг, А.И. Рыков, А.М. Никитин, В.П. Ногин, Г.Е. Зиновьев и др.[73]

Кроме того, под эгидой ЧСК для способствования ее деятельности создавались различные следственные комиссии, в том числе Комиссия по разбору дел бывшего Департамента полиции и многие другие[74].

В исследовании Ю.В. Варфоломеева подчеркивается, что сотрудники ЧСК старались исключить влияние политической конъюнктуры на ход и результаты проводимого ими расследования[75]. Однако стенограммы допросов активных общественно-политических деятелей монархического крыла показывают, что предвзятости членам ЧСК все же избежать не удалось[76]. Например, Н.Е. Маркову 2-му, депутату Государственной Думы третьего и четвертого созывов, председателю монархической партии «Союз русского народа» (СРН) были заданы вопросы о том, насколько его партия стремилась к укреплению монархии «в чистом виде без конституции»; не был ли предметом «желаний, отдельных домогательств частей или центра» СРН «вопрос о необходимости перехода к строю до основных законов 1906 года»; как относился СРН к террору; причины его (Маркова) выступления в Думе летом 1914 г. по поводу «избежания войны» ввиду «недостаточности вооружения» и «отчего», по его мнению, «происходила недостаточность вооружения» и т. п.[77]

Кроме того, особой группой агентов комиссии под руководством следователей Александрова и Лебедева у Н.Е. Маркова 2-го были произведены обыски с «целью обнаружения данных о боевых дружинах, о совершении убийств, об организации погромов, о получении от правительства денежных субсидий, о произведенных растратах и проч.[78]

В отношении предвзятости укажем, что в таковой признавались и сами члены комиссии. Так, С.А. Коренев (член президиума комиссии) указывал, что в его составе имелось два течения – одно более мягкое, старающееся каждое дело рассмотреть и сточки зрения закона и со стороны простой справедливости, и другое, не знающее ничего, кроме желания «оправдать доверие общества и расправиться со злодеями»[79].

Это подтверждает и выступление председателя комиссии Н.К. Муравьева на заседании Первого Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов (июнь 1917 г.). Он пояснял, что мысль о создании «чрезвычайной исключительной следственной комиссии» вызвана необходимостью ликвидации «прегрешений старого режима». Есть целые ведомства, резюмировал Николай Константинович, которые ни одного дня не могли прожить без преступления; в составе министерства внутренних дел никто из высших чинов не мог делать своей работы, не нарушая существовавших законов.

По мнению докладчика, о гнилостности, порочности и преступности всей системы достаточно было посмотреть на работу Департамента полиции. Н.К. Муравьев заверил, что к 1-му сентября комиссия закончит расследование, тогда же будут поставлены первые судебные процессы. При этом, говорил он, можно создать комиссии, подобно ЧСК, и на местах, которые бы вместе с представителями судебного ведомства работали и ставили процессы параллельно нашей комиссии. Только при этом условии, резюмировал докладчик, мы криминализируем то, что подлежит криминализации из прошлого режима, только при сотрудничестве на местах и в центре возможно сделать всю ту громадную работу, которую мы делаем[80]. Речь о результатах работы комиссии была воспринята делегатами съезда с большим интересом. Обращает внимание и то, что важность и необходимость создания ЧСК признавали и члены Временного правительства, и члены Петроградского Совета, независимо от степени их противостояния.

Председатель ЧСК Н.К. Муравьев за работой

Делегаты I Всероссийского съезда рабочих и солдатских депутатов

В своей деятельности в целом сотрудники ЧСК стремились руководствоваться принципами законности и квалифицированно старались разрешить вопросы, связанные с толкованием юридических норм в условиях противоречий между реалиями нового государственного строя и действующим законодательством Российской империи[81]. Тем более, специальное постановление Временного правительства от 1 июля 1917 г. признавало согласование норм законодательного свойства, учреждаемых Временным правительством, на одинаковых с прежним законодательством основаниях[82]. Это означало, с одной стороны, что правовая норма «старого режима» действовала до тех пор, пока не отменялась нормой Временного правительства; с другой – нормы нового правительства, созданного чрезвычайно и «на время», имели равную с нормами прежней «законной» власти юридическую силу. В этой связи, позиция ЧСК становилась неуязвимой именно с точки зрения признания адекватности и подсудности совершенных правонарушений действующему законодательству.

В целом, за короткий срок и в сложнейшей военно-политической обстановке членами ЧСК был выполнен огромный объем работы, собранный ими материал мог стать основой целого ряда политических и уголовных процессов, а также для применения к части подследственных лиц закона об ответственности в административном порядке. Обширные материалы комиссии с документальной точностью изобличили болевые, криминальные точки павшей империи, однако ни одного судебного процесса, кроме как суда над бывшим военным министром В.А.Сухомлиновым, комиссия так и не провела[83].

Заверение министра юстиции, а затем и главы Временного правительства (с июля 1917 г.) А.Ф. Керенского о том, что задача кабинета только довести страну до Учредительного собрания, серьезным образом повлияло не только на результаты деятельности сотрудников ЧСК, но и в целом, на положение в стране. Например, к августу 1917 г. многие хозяйственные проблемы, вызванные внутрисистемным государственным кризисом, продолжали усугубляться, несмотря на правительственные попытки их устранения. Так, совещанием при министерстве торговли и промышленности, под председательствующим управляющего отделом торговли С.В. Бородаевского рассматривался вопрос о практическом применении закона об уголовной ответственности торговцев и промышленников за повышение цен на предметы первой необходимости. Было установлено, что признаком спекуляции, за которую надлежит привлекать к ответственности, считалась скупка, сокрытие товаров и отказ от продажи их с целью взвинчевания цен, а также продажа товаров по чрезмерно высоким ценам, в целях получения чрезмерной прибыли.

По вопросу об установлении предельного размера последней, признавалась периодическая фиксация цен на предметы первой необходимости, и чтобы эти цены определялись авторитетными общественными организациями при обязательном участии представителей торгового класса. По отношению к более крупным предприятиям, обязанным публичной отчетностью, надлежало установить предельный размер прибыли.

Совещание также признало целесообразным, чтобы впредь торговцам была предоставлена возможность покупки предметов первой необходимости с обязательной сдачей их государственным органам, и чтобы в дальнейшем реквизиция товаров применялась в самом крайнем случае[84].

Однако данными мерами спекуляцию было не остановить. Позднее различные крестьянские съезды, волостные комитеты или губернские продовольственные комитеты требовали от правительства обеспечить твердыми цены не только на хлеб, но и другие товары первой необходимости[85]. К началу сентября «недостаток жиров для потребного для населения количества мыла и свечей» вызвал необходимость распределять их по карточкам. В ответ на недовольство столичного населения на невозможность получения продуктов первой необходимости, принимается решение об увеличении продовольственных лавок, как городских, так и частных для распределения продовольственных продуктов[86]. Но введенная карточная система не уменьшала количество бесконечных очередей. В официальных СМИ констатировали, что в «Петрограде наблюдается продовольственная разруха»[87].

Тяжелая продовольственная ситуация сопровождалась забастовками, увольнениями и ростом безработицы. К осени 1917 г. все это приобрело массовый характер. Так, в августе, в связи с увольнением большого числа рабочих с фабрично-заводских предприятий, а с другой стороны – недостатком рабочих рук в сельском хозяйстве, министерство продовольствия совместно с министерством труда предполагало использовать фабрично-заводских рабочих для сельскохозяйственных работ. Обращение министров к безработному городскому населению, с воззванием о его помощи трудовому крестьянству в полевых работах, было встречено весьма равнодушно. В итоге, при штабах военных округов были образованы особые междуведомственные комиссии для распределения на работы в пределах данных округов военнопленных. Здесь же укажем на воззвание министра труда к грузчикам, в котором говорилось о том, что нельзя ни на минуту оставлять своего рабочего места, так как их силами грузятся миллионы пудов хлеба, угля, металла. Какие бы ни были проблемы в виде задержки зарплаты и др., говорилось в воззвании, все это надо решать через союзы местных расценочных комиссий, которые сами или при содействии министерства труда найдут способ удовлетворения их требований[88]. В целом отмечалось, что недостаток рабочих в настоящее время составляет явление общее и во всех отраслях народного хозяйства.

Ситуацию не спасали и специальные правительственные постановления. Например, о применении исключительных мер к лицам, «желающим свободой, дарованной революцией всем гражданам, воспользоваться лишь для нанесения вреда делу революции и самому существованию государства Российского». Применение объявляемых мер объяснялось «соображениями пользы государственной, соблюдение коей в настоящее время более чем когда бы то ни было, является догом правительства». Военному министру и министру внутренних дел, по взаимному их соглашению, предоставлялись полномочия «постановлять о заключении под стражу лиц, деятельность которых предоставляется особо угрожающей обороне государства, внутренней его безопасности и завоеванной революцией свободе». Вышеуказанным «опасным» лицам, предлагалось «покинуть, в особо назначенный для сего срок, пределы государства Российского с тем, чтобы в случае не выбытия их или самовольного возвращения, они заключались под стражу»[89].

Также были изменены 100 и 101 ст. ст. Уголовного уложения. В ст. 100 провозглашалось, что виновный в насильственном посягательстве на изменение существующего государственного строя в России или на отторжение от России какой-либо ее части, или на смещение органов верховной в государстве власти, или на лишение их возможности осуществлять таковую наказывался каторгой без срока или срочной. Посягательством в данном случае, признавалось как совершение преступления, так и покушение на него. Виновный (ст. 101) в приготовлении к преступлениям, предусмотренным ст. 100, наказывался заключением в исправительном доме или заключенным в крепости. Если для этого виновный имел в своем распоряжении средства для взрыва или склад оружия, то он наказывается каторгой на срок не свыше восьми лет[90]. Кроме того, виновный в публичном призыве к убийству, разбою, грабежу, погромам и другим тяжким преступлениям, наказывался заключением в исправительном доме не свыше 3 лет, или в крепости – не свыше 3 лет или заключением в тюрьме; в армии призывающий к неисполнению законов военной власти наказывался как за государственную измену; столичному генерал-губернатору предоставлялись чрезвычайные полномочия в отношении печати и многое другое[91].

Между тем, положение в Российской Республике продолжало ухудшаться: были уменьшены нормы хлеба для всех, за исключением работников тяжелого физического труда; повышены тарифы на топливо и электроэнергию; вводилась «казенная монополия на сахар»; в распоряжение государства передавались все кожевенные изделия, дубильные материалы, овчина[92]. Это напрямую отражалось на общественных настроениях. Например, когда в ЧСК сочли возможным изменить меру пресечения в отношении графа В.Б. Фредерикса, генерала В.Н. Воейкова и генерал-майора А.И. Спиридовича, обвиняемых в деянии составляющем общеуголовный служебный подлог, и вместо содержания под стражей, выпустить их под залог, то соглашением военного министра и министра внутренних дел данные лица были оставлены в больницах (французской больнице, в больницах при Крестах и Петропавловской крепости). Решение объяснялось тем, что освобождение этих лиц может служить постоянной угрозой внутренней безопасности государства[93].

10 октября 1917 г. на втором заседании Временного совета Российской Республики, так называемого Предпарламента (открывшегося 7 октября) под руководством Верховного главнокомандующего, министра-председателя А.Ф. Керенского, было заслушано предложение об образовании комиссий, в том числе по выработке мер для укрепления основ республиканского строя и борьбы с анархией и контрреволюцией. Тогда как ранее министр внутренних дел на страницах официального издания заверял, что в этом нет необходимости и с контрреволюцией можно бороться лишь путем уничтожения анархии на местах и путем создания такого гражданского строя, который признавался бы большинством населения и находился под его защитой. Что касается отдельных преступных попыток, то они, по убеждению министра, никакой опасности для нового строя не представляют, и подлежат пресечению в обыкновенном уголовном порядке, как всякое иное уголовное преступление[94].

19 октября прошло заседание этой комиссии, на котором обсуждался переданный на ее заключение Советом Республики проект социал-демократической фракции меньшевиков об организации комитетов для борьбы с контрреволюцией и анархией. По проекту предполагалось фактически централизовать в масштабе страны борьбу с революционным движением. На заседании комиссии, кроме членов Совета Республики, присутствовал министр внутренних дел A.M. Никитин, который представил законопроект о борьбе с анархией и контрреволюцией, выработанный Министерством внутренних дел. В основу министерского проекта были положены начала, противоположные законодательным предположениям меньшевиков. В частности, проект меньшевиков предоставлял комитетам по борьбе с анархией и контрреволюцией, образующимся из представителей местных общественных организаций, органов местного самоуправления, Советов рабочих и солдатских депутатов и т. д., право вводить военное положение. Правительственный же проект допускал, в случае надобности, введение военного положения местным комиссаром, как высшим представителем местной власти, которое действовало бы не более двух недель, если бы не было установлено центральной властью[95].

Проект меньшевиков содержал, по мнению ряда членов комиссии, существенный изъян. Отмечалось, что предоставление комитетам права введения военного положения даст им более широкие права по приостановлению конституционной гарантии, приведет к образованию на местах сатрапий. Подчеркивалось также то, что нельзя предоставлять, как это делал проект, право введения военного положения коллегии неопределенного состава. Несмотря на эти возражения, большинство членов комиссии признало проект желательным и высказывалось за предоставление права проектировавшимся комитетам по борьбе с анархией и контрреволюцией вводить военное положение. Также было поддержано предоставление этим комитетам прав исполнительной власти по введению военного положения[96].

Начавшееся еще с лета 1917 г. противостояние в стране сторонников Временного правительства и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов было прервано революционными событиями 25 октября 1917 г. Власть теперь перешла Петроградскому Совету и большевистскому правительству – Совету Народных Комиссаров (СНК). Для ее устойчивости новое правительство сохранило преемство в осуществлении главной задачи, намеченной еще после Февраля 1917 г. – «честного созыва Учредительного собрания». Также, как и правительство, образованное после свержения в стране монархии, для управления страной впредь до созыва Учредительного собрания, СНК назывался Временным[97].

При этом становление советской власти проходило в более тяжелой ситуации: к вышеуказанным проблемам Февраля 1917 г. (недопущение хаоса и общественного радикализма, удержание власти и др.) добавился глубокий экономический кризис, который за период февраля – октября только усилился: большинство наркоматов практически бездействовало, а продолжившиеся массовые увольнения и саботаж государственных служащих еще больше усугубляли положение. Так, 30 октября прекратили работу служащие Министерства путей сообщения. Петроградский железнодорожный узел уже в первой половине ноября 1917 г. был забит грузами, и если Николаевская железная дорога в октябре 1917 г. отправляла 3260 вагонов в сутки, то в декабре – 600. Владельцы предприятий Петрограда останавливали производство, задерживали выплату рабочим заработной платы и т. п.[98]

Еще в период двоевластия органом противодействия и пресечения проявлений контрреволюции по инициативе ЦК большевистской партии 12 октября 1917 г. при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов был создан Военно-революционный комитет (ВРК). ВРК обладал реальной силой, опираясь на отряды Красной гвардии, армейские части, на Советы и местные военно-революционные комитеты. Деятельность ВРК распространялась практически на всю территорию государства и на все наиболее важные ведомства, от него назначались комиссары в воинские части, в отдельные учреждения и предприятия; в провинцию выезжали его агитаторы, проводившие большую работу на местах по установлению советской власти. Для координации деятельности Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) и ВРК, значимым являлось делегирование ВЦИК 29 октября 1917 г. 13 своих представителей для работы в ВРК. После этого ВРК не только фактически, но и формально превратился во всероссийский орган с наименованием Военно-революционного комитета при ВЦИК[99].

ВРК осуществлял и основную деятельность по борьбе с контрреволюцией, его усилиями был закрыт ряд газет, подавлено выступление юнкеров и т. д. Еще с 29 октября 1917 г. при ВРК действовала «особая разведка», выявлявшая «контрреволюцию» и боровшаяся с ней[100]. Также борьбу с контрреволюцией вели различные комиссии, в частности, Военно-следственная комиссия (ВСК), Следственная комиссия – при Петроградском Совете, аналогичная комиссия при Революционном трибунале, Комитет по борьбе с погромами (при ВЦИК). При этом правовая основа их деятельности была весьма неопределенной. Специальным предписанием СНК Военно-революционному комитету предписывалось «принять самые решительные меры к искоренению спекуляции и саботажа, скрывания запасов, злостной задержки грузов, с заключением виновных под стражу до предания военно-революционному суду»[101]. При этом, ВСК, например, не имела права проведения самостоятельных арестов и обысков, хотя вопрос об этом праве неоднократно поднимался в ВРК и СНК в ноябре 1917 г., но так и остался не решенным[102]. С другой стороны, Комитет по борьбе с погромами мог вводить осадное положение, а 6 декабря в столице красноармейцы под началом комиссара Комитета, огнем рассеяли толпу громил у склада на Екатерининском канале[103].

По мере создания советского государственного аппарата деятельность ВРК становилось угрожающей для существования других революционных органов. У ВРК был относительно налаженный и разветвленный аппарат (ежедневно его обслуживали 35–50 легковых и грузовых автомобилей), свои представители в столичных воинских частях, учреждениях и на предприятиях (к 10 ноября их было 269), не говоря уже о многочисленных комиссарах и эмиссарах, посланных в провинцию[104].

Являясь органом многопартийным, ВРК постепенно начинал дублировать работу ВЦИК, СНК и различных комиссариатов. Перед большевиками встала прямая угроза потери власти и В.И. Ленину, как лидеру большевиков и председателю СНК, необходимо было усилить позиции именно большевистского правительства. Учитывая опыт предшествующего правительства, Владимир Ильич принял ряд правовых и организационных решений. Так, специальным актом 17 ноября 1917 г. мероприятия по борьбе с контрреволюцией закреплялись за СНК[105]. Кроме того, Декретом СНК «О суде» от 22 ноября 1917 г. упразднялись действующие ранее судебные установления, отменялись все законы, противоречащие декретам ВЦИК и СНК, а также программам-минимум Российской социал-демократической рабочей партии и Партии социалистов-революционеров (ПСР). Отдельно указывалось (п.8), что для борьбы с саботажем и прочими злоупотреблениями торговцев, промышленников, чиновников и прочих лиц, учреждаются трибуналы и особые следственные комиссии при Советах для производства по этим делам предварительного следствия[106]. Нормы данного декрета, таким образом, освобождали новую власть от «сохранения гражданских частных прав» дооктябрьского периода; спекуляция и саботаж, а также перечисленные «прочие злоупотребления» считались преступлениями и подлежали суду.

В отношении последних укажем, что после ареста членов Временного правительства был образован Малый Совет Министров, куда вошли товарищи бывших министров. Согласно А. Демьянову (председателю данного Совета) старая власть в лице подпольного Совета Министров имела еще возможность распорядиться о том, чтобы чиновники применили на службе саботаж, не давали большевикам ключей ни от дел, ни от денежных ящиков, а также самостоятельно распорядиться эмиссией денежных знаков. Этот саботаж чиновников, констатировал он, на первое время много крови испортил большевистским комиссарам[107].

Вместе с тем, осуществляемая борьба советских органов с контрреволюцией и саботажем в условиях особенной популярности в Петрограде идеи созыва Учредительного собрания, в совокупности с некоторым соперничеством между ВРК и СНК, требовала от В.И. Ленина нового управленческого маневра, политической гибкости и максимального практицизма. Опыт работы ЧСК также был принят во внимание.

5 декабря 1917 г. стало известно о призыве Малого Совета Министров к всероссийской забастовке, в тот же день было объявлено о самороспуске ВРК. 7 (20) декабря по инициативе В.И. Ленина была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК) при СНК. В задачи ВЧК входило пресечение контрреволюционных и саботажных действий по всей России с помощью таких мер как конфискация, выдворение, лишение карточек, опубликование списков врагов народа и т. д. Комиссия вела только предварительные расследования для последующего предания суду революционного трибунала всех саботажников и контрреволюционеров. Таким образом, у ВЧК и ЧСК имелась общность принципов функционирования: комиссии занимались лишь следственной подготовкой. Вопросом же окончательного определения и доказательства виновности подследственных, в первую очередь сторонников свергнутого режима, в том и другом случае должны были заниматься суды.

В структурном отношении ВЧК следовала опыту военно-революционных комитетов и состояла из информационного, организационного (для организации борьбы с контрреволюцией по всей России) и филиального отделов[108]. При этом, в отличие от ВРК, ВЧК создавалась без аппарата, представителей и воинских частей, состав самой комиссии в момент образования насчитывал не более восьми человек, 8 декабря – десяти, а ядро ВЧК составляли бывшие работники ВРК[109].

Первый состав ВЧК был большевистским, но 8 января 1918 г. туда вошли и левые эсеры. Комиссия создавалась при СНК, но уже 21 декабря 1917 г. было принято решение о наблюдении Наркомата юстиции и Наркомата внутренних дел за работой ВЧК[110].

Во главе ВЧК стал Ф.Э. Дзержинский, пользовавшийся у В.И.Ленина и товарищей по партии большим уважением как борец за справедливость и идеалы революции, но при этом «лишенный тяги к карательным методам». Ф.Э. Дзержинский как председатель ВЧК действительно в первые месяцы выступал как строгий поборник соблюдения законов, призывал к гуманному отношению к задержанным и не был сторонником репрессий[111].

Это подтверждают и первые дела ВЧК. Так, 14 декабря ее сотрудниками был раскрыт центральный стачечный комитет при «Союзе союзов служащих государственных учреждений», 22 декабря 1917 г. (4 января 1918 г.) ими были задержаны около 30 человек, в том числе А. М. Кондратьев, председатель «Союза союзов». 2 марта 1918 г. все арестованные, давшие подписку о прекращении контрреволюционного саботажа, были освобождены[112].

Следует отметить, что ВЧК в дальнейшем претерпевала изменения структурно и организационно, в зависимости от поставленных ей задач, обусловленных событиями Гражданской войны, отягощенной военной интервенцией, но это будет уже после 1917 г.

В целом, рассматривая хронологию событий марта – декабря 1917 г., следует отметить, что создание чрезвычайных комиссий при буржуазном и советском правительствах явилось стремлением политических лидеров на переломном этапе реализовать свои представления о задачах революции, сохранении правопорядка и законности.

В качестве экстраординарных органов юстиции под воздействием внутренних и внешних обстоятельств, ЧСК и ВЧК были зависимы от политической конъюнктуры, что оказывало существенное влияние на ход их работы. Общая форма ВЧК была заимствована у ЧСК, при этом, в комиссию при СНК были привнесены новеллы, сообразные предшествующему опыту деятельности разноплановых следственных комиссий эпохи двоевластия и советской государственности октября – декабря 1917 г.

А.С. Соколов Образование и организационное развитие Всероссийской чрезвычайной комиссии

В ходе Октябрьской революции 25 октября 1917 г. непосредственное руководство вооруженным восстанием осуществлял Петроградский военно-революционный комитет. Он исполнял функции чрезвычайного органа центральной государственной власти, содействовал установлению советской власти в Москве и других регионах России. Одной из важнейших задач ВРК была охрана революционного порядка и борьба с контрреволюцией[113].

Первоначально В.И. Ленин и его сторонники, исходя из позиции всеобщего вооружения народа, который может подавить эксплуататоров без особого аппарата, не планировали создавать специальных служб нового государства[114]. Однако реалии политической борьбы заставили большевиков пересмотреть свои взгляды. Уже в первые дни после Октябрьской революции большевики столкнулись с оппозиционной печатью, выступлением юнкеров и саботажем служащих государственных учреждений. Поэтому требовались решительные меры по укреплению их власти, что вполне вписывалось в систему представлений лидеров большевиков о классовой борьбе, которая в эпоху диктатуры пролетариата не прекращается, а лишь меняет свои формы, становясь во многих отношениях еще ожесточеннее[115]. В результате 26 октября 1917 г. ВРК принял резолюцию о печати и закрыл ряд газет, 29 числа было подавлено выступление юнкеров, а 1 ноября Комитет постановил прекратить выдачу зарплаты служащим государственных учреждений, не приступившим к работе[116]. Следовательно, уже в первые дни после Октябрьской революции перед большевиками, несмотря на их теоретические представления, встала жизненно важная проблема борьбы с контрреволюцией.

В ВРК основная нагрузка по защите завоеваний революции лежала на Военно-следственной комиссии, которая приступила к работе 27 октября[117]. Общее руководство ее работой осуществлял Я.М. Свердлов. В начале ноября состав ВСК официально ещё не был утвержден. Председателем был назначен П.И. Стучка, хотя непосредственное руководство с формулировкой «за председателя» выполнял Л.Н. Алексеевский. Кроме того, к работе были привлечены М.Ю. Козловский, Б.Д. Мандельбаум, а А.И. Тарасову-Родионову выдали удостоверение члена ВСК, хоть он и был временно откомандированным[118]. В официально утвержденном постановлении ВРК от 12 ноября 1917 г. в состав ВСК входили члены РСДРП(б): П.А. Красиков, П.И. Стучка, М.Ю. Козловский, Л.М. Карахан и Л.Н. Алексеевский[119]. При этом необходимо подчеркнуть, что 28 октября ВРК официально превратился во всероссийский орган и перешел в подчинение ВЦИК. Кроме того, параллельно с ВСК в столице функционировала Следственная комиссия при Петроградском Совете, аналогичная комиссия при Революционном трибунале и Комитет по борьбе с погромами при ВЦИК[120]. Следовательно, можно говорить о том, что механизм подавления контрреволюции у большевиков имелся в наличии. Причем только у них, так как в официально объявленном составе ВСК не было левых эсеров, на что указывает А.А. Зданович[121]. Между тем, возникает логичный вопрос о том, зачем тогда большевики пошли на создание абсолютно нового органа борьбы с контрреволюцией в лице ВЧК?

Как представляется, поворотным моментом в определении механизма и методов борьбы с контрреволюцией стали события ноября 1917 г. Дело в том, что в политической борьбе за власть осенью этого года главенствующим стал фактор созыва Учредительного собрания. Эта идея захватила все политические силы страны, кроме большевиков, которые уже по факту получили власть в свои руки. Поэтому большевики, с одной стороны, подтвердили курс на созыв Учредительного собрания, а с другой, недвусмысленно заявили, что только их правительство может быть признано Советским правительством[122]. Результаты выборов в Учредительное собрание, прошедших 12 ноября, были не в пользу большевиков, которые оказались на втором месте. Главной же проблемой для них стал тот факт, что даже в блоке с левыми эсерами они не смогли бы иметь большинство, а значит сформировать свое правительство. Очевидно, что перед большевиками встала прямая угроза потери власти и поэтому они взяли курс на роспуск Учредительного собрания, приняв ряд предварительных правовых и организационных решений. Во-первых, были приняты Декрет «О праве отзыва делегатов» и Декрет «О суде»[123], которые, по сути, предоставляли особые права большевикам по отношению к своим политическим оппонентам. Во-вторых, на вечернем заседании ВРК 21 ноября 1917 г. по предложению Ф.Э. Дзержинского было принято решение о создании Комиссия по борьбе с контрреволюцией, в которую должны были войти Н.А. Скрыпник, И.П. Флеровский, Г.И. Благонравов, А.В. Галкин и В.А. Трифонов[124]. Как представляется эти решения связаны между собой и позволяют понять причину крутого поворота в деле борьбы с контрреволюцией.

Особенно это бросается в глаза на фоне событий, происходящих в строящимся государственном аппарате и обостряющейся политической обстановки. В первом случае, с одной стороны, дело в том, что ВСК не имела права проведения самостоятельных арестов и обысков. Анализ документов показывает, что практически каждый день перед ней и ВРК вставала необходимость проведения обысков и арестов[125]. Бросается в глаза тот факт, что вопрос об этом праве подымался в ВРК и СНК в разных вариациях за ноябрь 1917 г. неоднократно. Первый обращал особое внимание, что все обыски и аресты должны производиться только по его ордеру[126]. Между тем, на заседании 15 ноября В.И. Ленин предлагал ВСК дать право «самостоятельного ареста помимо ВРК»[127]. На вечернем заседании ВРК 19 ноября, рассматривая этот вопрос, было предложено три варианта: 1) обыски проводить только с санкции ВРК, а аресты непосредственно самой ВСК; 2) ночные аресты и обыски – только с санкции ВРК; 3) все аресты только с санкции ВРК. Однако вопрос с повестки дня был снят[128]. В результате, ВСК так и не получила права на проведение самостоятельных арестов и обысков. С другой стороны, по мере создания советского государственного аппарата существование самого ВРК становилось нецелесообразным. ВРК начинал дублировать работу ВЦИК, СНК и различных комиссариатов. Так что его упразднение было делом времени. Тем более, что к самой ВСК накопились весьма значительные претензии[129]. К тому же нельзя исключать и субъективного фактора, поскольку председатель СНК В.И. Ленин стремился сконцентрировать управление механизмом защиты государства в своих руках, на что и получил 17 ноября 1917 г. разрешение ВЦИК. П. 3 Наказа о взаимоотношениях ВЦИК и СНК гласил: «Мероприятия по борьбе с контрреволюцией могут быть проводимы Советом Народных Комиссаров непосредственно, под условием ответственности перед Центральным Исполнительным Комитетом»[130]. Очевидно, что механизм в борьбе с контрреволюцией в лице ограниченной ВСК оказался неудобным для руководства большевиков, а всякие попытки его реформирования в нужном русле заканчивались неудачей.

Во втором случае разгон Учредительного собрания вызвал негативную реакцию у всех политических сил страны. Ситуация накалилась до предела. В начале декабря 1917 г. большевики получили сведения о подготовке низложенным Временным правительством забастовки служащих государственных учреждений во всероссийском масштабе[131].

Необходимо отметить, что лидер большевиков В.И. Ленин был незаурядным прагматиком, чувствовавшим остроту момента. Это во многом предопределило своевременность их действий по удержанию власти в своих руках. Поэтому, во-первых, говорить об экспромте несколько неверно, а, во-вторых, большевиками был взят курс на создание органа борьбы с контрреволюцией, подчиненного СНК и имевшего более широкие права чем у ВСК, именно в ходе срыва готовящийся всероссийской забастовки государственных служащих. В результате, ВРК 5 (18) декабря 1917 г. прекратил свое существование, а СНК по предложению Ф.Э. Дзержинского обсудил вопрос о создании специального органа, обеспечивающего порядок в столице.

6 декабря 1917 г. СНК по рекомендации В.И. Ленина предложил Ф.Э. Дзержинскому представить список членов комиссии и разработать меры по борьбе с саботажем. 7 (20) декабря 1917 г. на заседании СHK было решено учредить Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем[132].

Фактор противостояния с левыми эсерами в образовании ВЧК имеет место быть, хоть он и не играл определяющей роли. Действительно, как указывалось выше, в состав ВСК входили большевики. Но уже на известном заседании СНК от 15 ноября 1917 г. рассматривалось предложение пополнить ВРК на паритетных началах левыми эсерами[133]. На вечернем заседании ВРК 22 ноября было принято решение увеличить состав ВСК до 7 человек, предоставив 3 места социалистам-революционерам[134].

Положение партии левых эсеров имело двойственное значение для большевиков. С одной стороны, союз с ними, имевшими большую поддержку среди основной массы населения России в лице крестьянства, был жизненно необходим для большевиков, а с другой – именно эта политическая сила, входившая в ВЦИК и ВРК, а с 7 декабря 1917 г. – и СНК, регулярно выступала с критикой кардинальных действий существующей власти. Поэтому можно согласиться с А.М. Демидовым, что голос протеста для большевиков, в условиях становления Советской власти, был очень болезненным[135].

Другим главным аргументом против фактора противостояния с левыми эсерами в деле образования ВЧК является их участие в СНК, а немногим позже – и в самой Комиссии[136]. При рассмотрении этого вопроса важно учитывать расстановку акцентов и точную хронологию событий. Решение о вхождении левых эсеров в СНК было принято 7 декабря, как раз тогда, когда уже было принято постановление о создании ВЧК[137]. Следовательно, это решение изначально задавало вектор на монополию большевиков в борьбе с контрреволюцией. Ведь чекисты 18 декабря арестовали членов общества защиты Учредительного собрания, а в конце месяца активных работников «Союза союзов служащих государственных учреждений» – организаторов чиновничьего саботажа[138]. И не смотря на определенное противодействие со стороны левых эсеров в СНК, которые освободили арестованных членов общества защиты Учредительного собрания, чекистам удалось достичь первоочередных целей. Ведь представители левых эсеров были введены в ВЧК только в начале января 1918 г., когда первый шаг уже был сделан[139]. К тому же, как в СНК, так и в ВЧК большинство было за большевиками, что и обеспечивало им проведение репрессивных мер.

В.И. Ленин

В первое время аппарат ВЧК был небольшим, численный состав – несколько десятков человек. На организационном заседании Комиссии была определена первоначальная структура из трех отделов: Информационного (сбор политической и оперативной информации); Организационного (организация деятельности); Отдела по борьбе с контрреволюцией и саботажем[140]. Однако сразу же под влиянием складывающейся обстановки в столице был образован Отдел по борьбе со спекуляцией, а в конце января 1918 г. в Отделе по борьбе с контрреволюцией и саботажем был создан банковский подотдел, занимавшийся борьбой с саботажем банковских служащих[141]. В связи с особым характером деятельности ВЧК потребовались специальные вооруженные отряды для проведения обысков, арестов, облав и непосредственной борьбы с бандитами. В январе 1918 г. вышло постановление СНК, которое закрепило правовую основу для создания таких отрядов[142]. Одновременно была предпринята попытка создания в структуре ВЧК контрразведывательного бюро, которая не увенчалась успехом. Следовательно, уже в первые месяцы существования ВЧК ее организационная структура начинает изменяться, адаптируясь под возникающие угрозы для советской власти.

Первоначально деятельность чекистов распространялась в основном на Петроград. В условиях становления советской власти ВЦИК смог лишь ограничиться призывом к местным советам приступить к организации чрезвычайных комиссий. Петроградское время можно рассматривать как первый этап периода становления, продолжавшегося вплоть до второй половины 1918 г. В это время ВЧК была лишь одной из комиссий, выполнявших функции борьбы с контрреволюцией, саботажем и бандитизмом.

Председателем ВЧК был назначен Ф.Э. Дзержинский. Он как председатель направлял и регулировал деятельность Комиссии и ее отделов, а также выполнял представительские функции в СНК и ВЦИК. Вопросы управления, применения высшей меры наказания, утверждения штатов, заведующих отделами и подотделами первоначально было в ведении общего собрания членов Комиссии. В январе 1918 г. был установлен порядок, согласно которому члены ВЧК утверждались СНК. Для повседневного руководства практической деятельностью Комиссии 8 (21) декабря 1917 г. был избран Президиум ВЧК, в состав которого вошли председатель, два его заместителя и два секретаря. Он разрешал текущие вопросы и вопросы, выходившие за компетенцию отделов, а также созывал и определял повестку дня общего собрания Комиссии.

Ф.Э. Дзержинский и заседание коллегии ВЧК

В системе управления ВЧК власть председателя была ограничена коллегиальным принципом. Об этом говорит и тот факт, что на заседании Комиссии 26 февраля 1918 г. рассматривали вопрос о поступке Ф.Э. Дзержинского, который единолично приказал расстрелять бандитов, пойманных на месте преступления с оружием. И хотя серьезных последствий для Дзержинского по результатам заседания не было, все же Комиссия постановила, что впредь все решения вопросов о расстрелах решаются на общем собрании, а не персонально[143].

В связи с утверждением СНК 21 февраля 1918 г. Декрета-воззвания «Социалистическое Отечество в опасности!» ВЧК объявила о праве проводить внесудебные расстрелы, а также обратилась к местным советам с повторным призывом о немедленной организации чрезвычайных комиссий на местах.

В марте 1918 г. начинается второй этап становления ВЧК, который ознаменовался переездом в Москву, организационным строительством Комиссии во всероссийском масштабе и расширением направлений ее деятельности. В это время был создан Отдел по борьбе с преступлениями по должности, а также Тюремный и Хозяйственный отделы. На заседании ВЧК 18 марта 1918 г. было принято решение о преобразовании Организационного отдела в Иногородний, который координировал работу местных чрезвычайных комиссий[144].

Период становления продолжался в течение весны – осени 1918 г., когда ЧК были организованы в Петрограде, Нижнем Новгороде, Омске, Симбирске, Туле, Вятке, Орле, Астрахани и других губернских городах России. Значительную роль в выработке единых организационных принципов построения органов ЧК и унификации форм и методов борьбы сыграла состоявшаяся в июне 1918 г. I Всероссийская конференция ЧК. В итоге, согласно постановлению этой конференции, было предписано организовать при каждом «областном, губернском Совдепе, а также при крупных уездных Совдепах, узловых железнодорожных центрах, крупных портах, в пограничной полосе – стройную сеть ЧК». Кроме того, ВЧК объявлялась центральным органом всех чрезвычайных комиссий, деятельность которых строилась на принципе «строгой централизации»[145].

Структура чекистских органов в основном включала уездные ЧК на низовом уровне, а средним звеном являлись губернские ЧК. К августу 1918 г. сеть местных ЧК включала 38 губернских и 75 уездных чрезвычайных комиссий. Кроме того, в эту систему входили также и пограничные ЧК, которые организовывали работу по борьбе с контрабандистами и иностранными шпионами. К сентябрю 1918 г. на западной границе РСФСР действовало 34 пограничных ЧК[146].

Была упорядочена и организация войск ВЧК, в задачу которых входило военизированное обеспечение деятельности ВЧК и охрана важнейших государственных учреждений. Согласно постановлению I Всероссийской конференции ЧК, создавался Особый корпус войск ВЧК. Руководство возлагалось на председателя ВЧК и штаб. Особый корпус состоял из батальонов, которые на местах находились в распоряжении председателей губернских ЧК. К лету 1918 г. в Особый корпус входило 35 батальонов[147].

Между тем, образование местных органов проходило не без определенных сложностей, что проявилось не только в их названиях, но и различных вариантах организации местных ЧК. На низовом уровне они создавались не только при уездных городах, но и в волостях, и на заводах. Как показывает отчетность о деятельности Нижегородской губЧК за 1918 г., в ее подчинении было 10 ЧК, образованных в уездных городах, и 4 – в селах. В Пермской губернии работала ЧК Нижнетагильского завода. На среднем уровне были предприняты попытки создания областных ЧК. Так, компетенция Северной областной ЧК распространялась на территорию Союза коммун Северной области, включавшую 8 губерний[148]. В условиях Гражданской войны и становления государственного аппарата советской власти на местах добиться единообразия в органах ЧК было крайне сложно, поэтому система органов ВЧК неоднократно изменялась. Такая ситуация не могла не сказываться на продуктивности деятельности чекистов.

С образованием ЧК стали возникать трения с различными местными властями. Иногородний отдел получал массу сведений о таких конфликтах. Приказом ВЧК от 28 августа 1918 г. № 26 указывалось, что ЧК в своей работе «несомненно автономны и должны беспрекословно исполнять все распоряжения, исходящие от ВЧК». Советам же ЧК только подотчетны, но ни в коем случае советы не могут отменять или приостанавливать распоряжений ЧК, исходящих от ВЧК[149].

Структура центрального аппарата ВЧК на 11 июля 1918 г. состояла из Президиума, четырех линейных отделов (Иногородний, Контрреволюционный, Спекулятивный, Преступлений по должности), трех вспомогательных (Хозяйственный, Комендантский, Автомобильный), а также штаба Особого корпуса войск. К осени 1918 г. штат сотрудников, по данным переписи служащих ВЧК комиссией ВЦИК, насчитывал 589 человек[150].

В период становления органов ВЧК предпринимается попытка реформы управления. С одной стороны, с увеличением численности возникает очевидная проблема созыва общих собраний. С другой – для решения текущих вопросов сил Президиума в условиях расширения деятельности ВЧК становится недостаточно. Поэтому было принято решение о создании Бюро ВЧК, состоявшего из Президиума и заведующих отделами[151].

Реализация принципа «строгой централизации» напрямую была связана с милитаризацией Комиссии. Понимая это, на заседании ВЧК 20 марта 1918 г. Ф.Э. Дзержинский предложил безусловное и беспрекословное исполнение всех приказов, однако при обсуждении этого вопроса единогласия было мало. Поэтому смогли принять лишь постановление о контроле секретарями за своевременным исполнением всех постановлений Комиссии[152].

Разгоравшаяся Гражданская война и обострение внутренней политической ситуации привело, как уже отмечалось, к дальнейшему расширению задач ВЧК. В связи со стратегическим значением железных дорог постановлением СНК от 7 августа 1918 г. был организован Железнодорожный отдел при ВЧК. В стране создавалась сеть железнодорожных отделов при каждой ГубЧК, отделений на крупных стациях, узлах и конечных пунктах и комиссаров на маленьких станциях. Кроме того, вводилось деление железной дороги на 8 округов, в которых образовывались окружные железнодорожные отделы[153].

Особая роль в условиях военного времени отводилась обеспечению безопасности в армейских подразделениях и организации контрразведки. Еще в январе 1918 г. Ф.Э. Дзержинский поднимал вопрос о ликвидации старой контрразведки и передаче ее функций в органы ВЧК, но тогда он не нашел поддержки в руководстве Советской Республики. С весны 1918 г. контрразведка была сосредоточена в Военном контроле, который являлся преемником соответствующих структур Временного правительства. В марте 1918 г. он перешел в подчинение Революционного военного совета Республики (РВСР). Однако 9 апреля 1918 г. на заседании ВЧК было вынесено предложение выделить в Отделе по борьбе с контрреволюций специальное подразделение для такой работы в военной среде. Говорить о специальной структуре в органах ВЧК было еще рано из-за отсутствия подразделений на местах, да и сама разведка Контрреволюционного отдела не имела соответствующего аппарата. Следовательно, процесс формирования контрразведки в органах ВЧК проходил одновременно со становлением органов Военного контроля с преобладающим развитием последних. К осени 1918 г. в аппарат Военного контроля входило 8 фронтовых и окружных отделов, 13 отделений и 23 пункта [154].

С началом чехословацкого мятежа в июне 1918 г. часть работы по борьбе с контрреволюцией взяли на себя ЧК Поволжья. Однако жизнь скоро показала, что деятельность одних лишь местных ЧК недостаточна в деле укрепления боеспособности армии и тыла. В июле 1918 г. было принято постановление СНК «О создании Чрезвычайной комиссии на Чехословацком фронте»[155]. В «Положении-инструкции армейским чрезвычайкомам по борьбе с контрреволюцией на Чехословацком фронте» основная задача армейских ЧК формулировалась как «борьба с контрреволюцией во всех ее проявлениях, шпионажем, пьянством, преступлениями по должности и т. п. в армейской среде»[156]. С этого времени начался процесс создания фронтовых и армейских ЧК.

С сентября 1918 г. по август 1920 г. наблюдается время поиска организационных решений и места ВЧК в системе управления государством. На этот процесс оказывали влияние, с одной стороны, ситуация с местными ЧК, с другой – внутриполитическая обстановка, а также характер борьбы с контрреволюцией. Стихийная организация чекистских органов на местах привела к целому ряду проблем. В сентябре 1918 г. Иногородний отдел отмечал, что слабо налажена связь губЧК с ВЧК и еще хуже уездных ЧК с губЧК. Местные ЧК при отсутствии контроля понимали по-своему задачу проведения «красного террора», а также, с организационной точки зрения, без связи с центром чувствовали себя «очень слабо».

Неопределённость правового статуса ВЧК, имевшей большие полномочия в осуществлении «красного террора», способствовала усилению нападок на нее со стороны местных исполкомов, Наркомата юстиции (НКЮ) и Наркомата внутренних дел (НКВД). В органах центральной власти наиболее активно против ВЧК выступал НКЮ, который еще во главе с И.З. Штейнбергом встал в оппозицию чекистам. Основной причиной конфликта были слишком широкие полномочия чекистов, которые создавали массу проблем с соблюдением законности. Судя по материалам НКЮ, жалоб на неправомерность действий органов ВЧК хватало[157].

Определенные нападки на органы ВЧК были и со стороны НКВД, который в сентябре 1918 г. разослал всем губернским и уездным исполкомам телеграмму с предложением высказаться по вопросу подчиненности ЧК. Отмечалось, что ВЧК настаивает на самостоятельности местных ЧК, а НКВД – на необходимости их включения на правах подотдела с определенной автономией в отдел управления исполкома. Большинство местных исполкомов поддержали последнюю точку зрения[158]. В недрах НКВД в это время появился доклад начальника Центрального управления уголовно-розыскного подотдела о деятельности чекистов. В нем указывалось, что вмешательство «деятелей» ВЧК в работу этого подотдела создавало такую атмосферу, в которой «разобраться нельзя»[159].

В этих условиях как партийной властью, так и руководством чекистов предпринимался ряд шагов по поиску выхода из кризиса. Во-первых, 29 сентября 1918 г. выходит сообщение о создании при ВЧК контрольно-ревизионной коллегии, призванной бороться с грабежами, взяточничеством и шантажом со стороны лиц, состоящих на советской службе[160]. Впоследствии в состав этого контролирующего органа были введены представители Центрального комитета Российской коммунистической партии (большевиков) (ЦК РКП[б]), НКВД и НКЮ, а также было предоставлено право опротестования постановлений отделов и применения высшей меры наказания[161].

Во-вторых, во избежание произвольных форм в организации местных ЧК в сентябре 1918 г. было принято «Положение ВЧК о губернских и уездных чрезвычайных комиссиях», предписывающее в обязательном порядке включать в структуру местных ЧК 4 главных отдела: Отдел по борьбе с контрреволюцией, Отдел по борьбе со спекуляцией, Отдел по борьбе с преступлениями по должности и Иногородний отдел[162].

В-третьих, в начале октября в ЦК РКП(б) созревает решение составить проект положения о ВЧК, ее взаимоотношениях с другими комиссариатами как в центре, так и на местах. Эта задача была возложена в ВЧК на комиссию из Я.Х. Петерса, И.Н. Полукарова и В.В. Фомина[163]. 28 октября 1918 г. Президиум ВЦИК принял «Положение о Всероссийской и местных чрезвычайных комиссиях», согласно которому ВЧК являлась органом исполнительной власти и подчинялась СНК. Председатели местных ЧК избирались исполкомами и утверждались ВЧК. Постановления местных чрезвычайных комиссий могли отменить или приостановить только ЧК вышестоящей инстанции[164]. Между тем, Положение о ВЧК хотя и определяло правовой статус Комиссии, но лишь в общих чертах, что предопределило появление новых междуведомственных конфликтов.

В-четвертых, на заседании Президиума ВЧК 15 ноября 1918 г. приняли Положение о Коллегии из 9 членов во главе с председателем[165]. Решение было обосновано как вопросами повышения контроля за действиями ВЧК, так и необходимостью усовершенствования управления ВЧК. Однако персональный состав Коллегии официально был утвержден постановлением СНК РСФСР только 27 марта 1919 г. в количестве 14 человек[166]. Связано это было как раз с кризисом ВЧК, вызванным возросшим количеством претензий

Механизм налаживания взаимоотношений через Контрольно-ревизионную комиссию оказался нежизнеспособным. В декабре 1918 г. появился доклад М.Я. Лациса о ее деятельности в ВЧК в качестве представителя НКВД. В нем отмечалось, что Контрольно-ревизионная комиссия не может успешно работать, так как члены этой Комиссии были сотрудниками ВЧК, к тому же всякие попытки контроля оборачивались сопротивлением со стороны ВЧК. Но главной проблемой автор доклада считал отсутствие координации взаимодействия районных ЧК, уголовной милиции и ВЧК. Попытка наладить это взаимодействие успеха не имела, и Лацис просился в Прибалтийский край[167].

В это же время произошел конфликт с представителем НКЮ в Комиссии М.Ю. Козловским, который, едва успев ознакомиться с некоторыми делами ВЧК, выразил решительный протест против ее методов. В результате ЦК РКП(б) рекомендовало НКЮ заменить Козловского, отношение которого к деятельности ВЧК носило «не столько деловой характер, сколько злобное отношение»[168].

Необходимо отметить, что сложившийся кризис во взаимоотношениях ведомств был в том числе спровоцирован и самой ВЧК, допустившей ряд ошибок, усложнивших и без того непростое положение. Так, в «Еженедельнике ЧК» вышла публикация «Хватит миндальничать», которую резко осудил ЦК РКП(б)[169]. На местах и в центре чекистами были возбуждены громкие дела, фигурантами которых были видные большевики и советские чиновники[170]. Так, летом 1918 г. И.А. Визнер вступил в конфликт с местной партийной элитой Брянска. 19 августа 1918 г. он обратился с письмом к Ф.Э. Дзержинскому, в котором указывал, что руководство города было арестовано в связи с подозрением в разных хищениях. Общая ответственность в случившемся была возложена на старого большевика председателя Совдепа Фомина, который на то время находился в Москве с целью опротестовать арест своих товарищей. Положение И.А. Визнера осложнилось тем, что доказать виновность обвиняемых ему не удалось, а благодаря сильным амбициям начальника уголовного подотдела Отдела по борьбе с преступлениями по должности внутри ВЧК назрело недовольство его действиями. В результате Президиум ВЧК на заседании 31 декабря, «не предрешая виновности» И.А. Визнера, решил его задержать и провести негласное расследование.

В итоге, в декабре 1918 г. критика деятельности ВЧК достигла апогея. Президиум ВЦИК 26 декабря 1918 г. назначил специальную ревизионную комиссию для проверки работы ВЧК[171]. 8 января 1919 г. Л.Б. Каменев направил В.И. Ленину проект резолюции о реформе революционных трибуналов и чрезвычайных комиссий, который предусматривал немедленную ликвидацию ВЧК и всех ее местных органов. Практически одновременно в ВЧК был принят проект о ВЧК и губЧК, который был представлен В.И. Ленину[172]. Оба проекта были вынесены на решение партии. ЦК выразил доверие ЧК, а Ф.Э. Дзержинскому удалось отстоять компромиссный проект о реорганизации ЧК и ревтрибуналов. Однако было принято решение об упразднении уездных ЧК[173].

Вся ответственность за деятельность ВЧК была возложена на ее Коллегию, как в центре, так и на местах. Ее постановления могли быть обжалованы в СНК и ВЦИК, которым ВЧК отчитывалась ежемесячно. Причем, в отличие от губЧК постановления ВЧК не приостанавливались. В случае спорных вопросов местные исполкомы должны были обращаться в ВЧК[174].

Произошли изменения и в организации работы линейных отделов ВЧК. Основным структурным подразделением в ВЧК и в ее органах становится Секретно-оперативный отдел, из которого впоследствии была выделена оперативная часть. Такие изменения ознаменовали повсеместный переход на негласные методы работы.

Упразднение уездных ЧК не пошло на пользу их деятельности. Эта реформа повлекла за собой массу дополнительных хлопот и увеличение нагрузки на чекистов, что само по себе осложнялось условиями Гражданской войны и становлением нового государственного аппарата. В связи с упразднением уездных ЧК всем командирам батальонов войск ВЧК было приказано приступить к стягиванию всех частей, расположенных по уездам, в города. При этом предписывалось забирать имущество, как движимое, так и не движимое[175]. Изменилась и штатная структура губЧК, на которых, в связи с ликвидацией уездных ЧК, была возложена «вся ответственность за борьбу с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности на территории губернии». Кроме того, сам механический процесс ликвидации сопровождался целым комплексом работ, включающих и передачу ценностей, вещей и дел[176]. С учетом того, что к концу 1918 г. в Советской России насчитывалось 356 уездных ЧК, их упразднение несколько затянулось. Более того, в конце апреля 1919 г. на местах продолжали поступать указания об образовании уездных ЧК. Этот процесс во многом был связан с потребностями чекистов в борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем, поэтому уездные ЧК, как элементы организации чекистских органов на местах, просуществовали довольно долго. Более того, в начале 1920 г. ВЧК возвращается к проблеме организации своих подразделений в уездах[177]. Основным подразделением на местах становится политическое бюро, штатная расстановка которого предусматривала 3 категории. Политическое бюро 1-й категории имело в штате 5 уполномоченных, в то время как 3-й категории – всего 2.

В новых условиях основные усилия руководства ВЧК по организации управления ведомством сводились к повышению его эффективности и исполнительской дисциплины. Трудностей в этой сфере хватало как в Центре, так и на местах. Большой проблемой для ВЧК была организация делопроизводства из-за отсутствия сплошной нумерации документов ВЧК. Как результат, Комиссия выдавала справки, не соответствовавшие действительности[178].

Одной из судьбоносных реформ ВЧК стала окончательная передача в ее структуру органов контрразведки. Это решение было продиктовано в первую очередь практикой борьбы с шпионажем, которая показала связь иностранных разведок с контрреволюционными организациями. Ведь на ВЧК, в отличие от Военного контроля, помимо борьбы со шпионажем, была возложена и функция борьбы с контрреволюцией. Кроме того, наличие двух независимых контрразведывательных органов не шло на пользу их деятельности. В результате в декабре 1918 г. на базе Военного контроля и армейских ЧК был создан Военный отдел, который, согласно постановлению ВЦИК от 1 января 1919 г., был преобразован в Особый отдел (ОО) ВЧК.

К середине января 1919 г. процесс слияния Военного контроля с фронтовыми и армейскими ЧК был завершен. Большую роль в этом процессе сыграла Комиссия по реорганизации органов Военного контроля и армейских чрезвычайных комиссий. В результате в ОО перешли лучшие специалисты Военного контроля, а также были переданы и теоретические разработки по тактике противодействия разведывательно-подрывной деятельности иностранных спецслужб.

3 февраля 1919 г. Ф.Э. Дзержинский рассмотрел «Положение об Особом отделе при ВЧК и его местных органах», разработанное М.Я. Лацисом и М.С. Кедровым и утвержденное 6 февраля на заседании Президиума ВЧК. В качестве основной задачи определялась как раз борьба с контрреволюцией и шпионажем в армии и на флоте[179]. Положением была определена следующая структура органов контрразведки: Особый отдел ВЧК, особые отделы фронтов и армий, особые отделения дивизий, а также особые отделы в губернских ЧК. Между тем, инструкция ОО ВЧК устанавливала в декабре 1919 г. уже более широкую структуру, включающую дополнительно особые отделения, особые пункты и особые бюро.

Основы организации закордонной разведки были заложены в Особом отделе ВЧК, когда в его структуре было создано Иностранно-осведомительное бюро, а позже – отделение. Во главе штатного подразделения внешней разведки в апреле 1920 г. стал Л.Ф. Скуйскумбре.

Л.Ф. Скуйскумбре

По мере укрепления советской власти в национальных республиках шел процесс формирования своих ЧК. 10 сентября 1918 г. ЦИК и СНК Туркестана утвердили «Положение о Чрезвычайной следственной комиссии», а 3 декабря этого же года была образована Всеукраинская чрезвычайная комиссия (ВУЧК). В 1919 г. были образованы Азербайджанская, Башкирская и Белорусская ЧК.

Со второй половины 1920 г. начинается третий период в развитии ВЧК, который ознаменовался переводом ее на военные рельсы, организацией управлений в структуре центрального аппарата и окончательным оформлением системы местных органов.

Структура ВЧК на 1 декабря 1921 г. включала Президиум, Управление делами, Административно-организационное управление, Секретно-оперативное управление, Экономическое управление, Управление войск ВЧК[180].

17 сентября 1920 г. Совет Труда и Обороны (СТО) принимает постановление «О приравнении сотрудников ВЧК и ее местных органов к военнослужащим действующей Красной армии»[181]. В постановлении содержался комплекс новых прав и обязанностей сотрудников ЧК, при этом никто из сотрудников ВЧК не мог по собственному желанию оставить службу. Все служащие несли ответственность наравне с военнослужащими, в том числе в отношении воинской дисциплины.

На этом фоне продолжается эволюция организационной структуры ВЧК. На базе Особого отдела приказом от 20 декабря 1920 г. организовывается самостоятельный Иностранный отдел. Во главе отдела был поставлен Я.Х. Давыдов, а общее руководство было возложено на начальника ОО ВЧК В.Р. Менжинского.

Постановлением Совета Труда и Обороны от 24 ноября 1920 г. охрана всех границ РСФСР была возложена на особые отделы ВЧК по охране границ[182].

В это же время на органы ВЧК была возложена задача по охране правительственных объектов, обеспечению безопасности руководства Советского государства. Для этих целей в центральном аппарате ВЧК создается специальное отделение во главе с А.Я. Беленьким.

Заметные изменения происходят и в структуре чекистских органов на местах. В 1921 г. в ряде крупных экономических и национальных районов были созданы аппараты полномочных представителей ВЧК, которые руководили работой местных ЧК. Был окончательно определен правовой статус Уездных политических бюро. Согласно приказу ВЧК от 12 июля 1921 г. № 206 политические бюро вели борьбу с государственными преступлениями на территории уезда и имели двойное подчинение в лице губЧК и уездного исполкома. Такая система построения органов на местах позволяла руководству ВЧК учитывать специфику районирования страны. В результате в структуре чекистских органов на местах выстраивалась иерархия от политических бюро до полномочных представителей. Кроме того, органами ВЧК на местах являлись ОО фронтов, армий, по охране границ и Транспортные ЧК.

Последний период рассматриваемого этапа истории отечественных органов госбезопасности связан с очередной реорганизацией органов ВЧК. В 1921 г. в связи с окончанием Гражданской войны и переходом к новой экономической политике (НЭП) вопрос о компетенции ВЧК возник с новой силой. В ноябре на коллегии НКЮ рассматривался доклад Д.И. Курского о взаимоотношениях с ВЧК. Было принято решение внести на заседание СНК проекты декретов, усиливающих права НКЮ в отношении надзора на ВЧК[183]. В ответ Ф.Э. Дзержинский выступил с категорическим протестом против отдачи ВЧК под надзор НКЮ. В своем письме председатель ВЧК указывал, что этот акт «роняет наш престиж, умаляет наш авторитет в борьбе с преступлениями»[184].

Д.И. Курский

Ход проведения реорганизации и упразднения ВЧК со второй половины 1921 г. по начало 1922 г. показывает, что эта реформа вызвана комплексом внешних и внутренних причин. Определяющее влияние оказал внешний фактор. Между тем, тот факт, что эта реформа проводилась в тайне от Ф.Э. Дзержинского, указывает и на внутренний источник преобразований. Сыграла свою роль и оппозиция органам ВЧК в среде государственно-политической элиты. Недаром имя заместителя председателя СНК Л.Б. Каменева проходит через все проекты, связанные с попытками реформирования органов государственной безопасности Советской России.

Заметное влияние на реорганизацию и упразднение ВЧК оказала новая экономическая политика, которая сделала крайне затруднительным продолжение работы Комиссии в прежнем формате, что подтверждает ряд фактов. Во-первых, в постановлениях IX Всероссийского Съезда Советов имеется прямое указание на необходимость возвращения во всех областях жизни начал революционной законности в связи новыми формами отношений, созданными на почве постановлений новой эконмической политики[185]. Во-вторых, ВЧК с механизмом борьбы, выработанным в годы Гражданской войны, никак не вписывалась в новую систему законодательства, ведь подготовка Уголовного и Гражданского кодексов шла в начале 1922 г. полным ходом. В-третьих, все имеющиеся следственные дела по спекуляции, хищениям и преступлениям по должности, согласно постановлению Съезда Советов, передавались в ревтрибуналы и народные суды по принадлежности[186].

Таким образом, за время своего существования аппарат ВЧК эволюционировал от трех основных отделов с численностью несколько десятков человек к пяти управлениям с развитой сетью подведомственных органов, которых было более сотни с общей численностью в пятьдесят тысяч человек[187]. Ключевым моментом в работе органов ВЧК было объединение под единым управлением таких направлений деятельности ВЧК, как разведка, контрразведка, обеспечение войсковых операций и охраны важнейших государственных учреждений, безопасности границы, транспорта и экономики.

Развитие и совершенствование организационной структуры ВЧК продолжалось непрерывно и обусловливалось потребностями Советского государства в условиях Гражданской войны. С одной стороны, состояние постоянного реформирования органов государственной безопасности, несомненно, сказывалось на их работе. С другой стороны, за эти годы ВЧК сумела создать мощнейший аппарат, охватывающий практически все стороны обеспечения государственной безопасности молодого государства.