Тайное общество Ичкерия

Становление тайного общества «Ичкерия»

Прежде чем приступить к рассмотрению вопроса становления тайного общества «Ичкерия», проясним происхождение данного названия.

Слово «Ичкерия» по-тюркски означает «внутренняя земля», и это наименование прикрепилось к высокогорной части нынешней Чечни еще в XVIII веке. Согласно «Карте земель горскаго населения, состоящаго въ военно-народномъ управлении, в 1868 году в состав Терской области были включены следующие округа: Кабардинский, Осетинский, Ингушевский, Ичкерийский, Чеченский, Аргунский, Нагорный и Кумыкский».

В маленький «Ичкерийский» округ входило всего несколько чеченских горных сел: Ведено, Харачой, Таузень, Дарго, Гурбели, Алерой и Шамхал-берда.

Чем приглянулось наименование «Ичкерия» Джохару Мусаевичу Дудаеву, одному Аллаху известно, но он в 1993 году, несмотря на протесты общественности, особенно парламентариев и ученых, настоял на придании ему официального статуса, добавив эту этимологию к названию Чеченской Республики. С тех пор часть чеченцев не стала отождествлять себя с «ичкерийцами», под которыми подразумевались дудаевцы — в узком смысле и сторонники «независимости» — в более широком понятии.

После нападений бандформирований на Ставрополье и Дагестан некоторые чеченские лидеры, в числе которых был и нынешний глава Чечни Ахмад Кадыров, в своих заявлениях и выступлениях особо отмечали, что эти гнусные дела — дело рук ичкерийцев, а не чеченцев.

Введя понятие «тайное общество «Ичкерия» (ТОЙ), мы подразумеваем под ним не геополитическое пространство или государствообразующую структуру, а обширный круг лиц и организаций, куда наряду с чеченскими входят российские и иностранные субъекты, полем потаенной деятельности которых оказалась главным образом дудаевская вотчина. Данное тайное общество сложилось именно здесь, потому что для этого имелись объективные условия, к которым присовокупились и субъективные факторы. Это состояние мы постараемся подробно осветить в процессе дальнейшего повествования.

Возникновение ТОЙ было обусловлено рядом специфических факторов, инкубированных в Чечне в процессе исторического развития, а также происшедшими в последние десятилетия социальными потрясениями.

Чеченское общество испокон веков характеризуется наличием в нем десятков родовых общин, называемых темпами, которые играют важнейшую роль в жизни всего народа.

В сочетании с существующими различными юридическими братствами (исламскими послушническими группами), относящимися к суфийским тарикатам (орденам), они образуют своеобразные религиозно-общинные симбиозы, обладающие многими свойствами тайных обществ.

С демонтажем коммунистической идеологической карательной системы они перемешались с до селе неизвестными продуктами демократической системы, в результате чего выработалась питательная среда для созревания причудливого социально-политического мутанта под названием Ичкерия.

Родовые тейпы существуют как общинные образования, сложившиеся на основе родственных связей, и имеют устойчивые неформальные параметры и определенные сферы влияния.

Они различны по количеству входящих в их состав семей и людей, по площади зон основного проживания, по общему интеллектуальному потенциалу, по объему материальных ресурсов, по влиянию в среде духовенства, по совокупности должностей, занимаемых их представителями в государственных и экономических структурах, и ряду других показателей.

Особым критерием, определяющим значимость тейпа, является существование родового поместья или аула, название которого совпадает с наименованием самого тейпа. Это значит, что такие крупные чеченские тейпы, как Беной, Вашандарой, Чеберлой, Алерой, Харачой, Варандой и другие, некогда владели одноименными населенными пунктами, которые сохранились на карте республики до сих пор. Конечно, с течением времени кровные родовые связи стали утрачиваться, однако на тейповую принадлежность эта утрата не оказала существенного влияния. Об этом свидетельствует взаимная солидарность, проявляемая между одно-тейповцами, которые не только не являются родственниками, но даже и не подозревали о существовании друг друга.

Тейпы имеют свое авторитетное руководство в лице старейшин, которые вершат все сколько-нибудь значительные дела в общине и выступают в качестве носителей универсальной власти. Они же курируют межтейповые отношения и связи с официальными органами, решают вопросы кровной мести, милуют и наказывают провинившихся. В советский период отмечались случаи сборов денежных средств различными тейпами для «проталкивания» своих представителей на партийные и государственные должности или «выкупа» однотейповцев, оказавшихся за решеткой. Отмечались и факты наказаний старейшинами членов своего рода, совершивших уголовные преступления. Так, например, представитель одного тейпа по решению старейшин был раздет догола, посажен на осла задом наперед и в таком виде его водили по селу за покушение на изнасилование своей племянницы. Этот факт имел место не в седую старину, а в 1985 году в станице Петропавловской Грозненского района.

Что характерно, органам прокуратуры, милиции и КГБ так и не удалось официально задокументировать ни преступление, ни наказание, хотя последнее и происходило на виду у всего села. Сыграл свою роль неписаный закон молчания, своего рода сицилийская «омерта» в чеченском исполнении.

В другом населенном пункте — Чечен-ауле в те же годы долго не держался на своем посту ни один участковый инспектор милиции, и, несмотря на буйный расцвет криминала, преступления оказывались латентными из-за отсутствия свидетельской базы. Житель этого села, раненный несколькими ударами ножа своим односельчанином в общественном месте в присутствии других людей, давал сотрудникам милиции «убедительные» показания о том, как он, поскользнувшись, неоднократно падал на открытый нож, гоняясь за курицей, которую собирался резать. Решение не выдавать преступника правоохранительным органам было принято старейшинами тейпа и выполнено, несмотря на все усилия служителей правопорядка. В очередной раз неписаные общинные правила оказались сильнее написанных государственных законов.

Именно тейповая принадлежность помогла знаменитому абреку начала XX века Зелимхану избежать поимки. Принадлежа к одному из крупных чеченских тейпов Харачой, он находился под покровительством и других тейпов, связанных различными узами с харачойцами.

Абрек позднего периода Магомадов Хасуха, ушедший на нелегальное положение после совершения преступления в 1936 году, был ликвидирован органами только в 1969 году. Могущественные НКВД — КГБ гигантской советской империи, убиравшие своих противников в джунглях Африки и столицах Европы, оказались бессильными перед негласными установками тайных обществ чеченских тейпов. По той же причине годами находились на свободе и другие «коллеги» Хасухи по криминальной деятельности. Конечно же, они жили не в вакууме и, естественно, общались со своими соплеменниками, среди которых были и члены всеохватной КПСС, и сотрудники правоохранительных органов, и представители местных властей. Однако партийный билет, красное удостоверение или депутатский мандат ни в отдельности, ни в совокупности не могли перевесить родовые традиции, воплощаемые в указаниях старейшин тейпов. Об этом также свидетельствует еще такой красноречивый факт, имевший место также в советское время.

Бывший милиционер, изгнанный из органов по компрометирующим основаниям, отомстил своему недавнему начальству за увольнение взрывом в горотделе внутренних дел, о чем спокойно поведал своему однотейповцу, сотруднику КГБ, конечно, не допуская при этом и мысли о возможности предательства со стороны чекиста. По сей день в сознании многих людей тейповые установки и национальные традиции явственно доминируют над законопослушанием и нормами гражданского поведения.

Чеченские родовые общины, будучи вполне автономными, номинально входят в состав девяти аморфных образований, имеющих больше символическое, чем реальное значение, которые называются тукхумами. Они обозначены на ичкерийском гербе девятью звездочками, расположенными полукругом под сидящим в ночи одиноким волком. Этот серый хищник возник на гербе вовсе не случайно.

Как известно, на государственных гербах многих стран мира изображены различные животные. Вероятно, это исходит из древних тотемистических верований или амбиций горделивых самодержцев, стремившихся символизировать свое величие во внешних атрибутах. Возможно, поэтому на государственных гербах часто изображены животные, олицетворяющие силу, отвагу, решительность, независимость и другие незаурядные качества, благодаря которым некоторые братья наши меньшие господствуют в ареалах своего обитания. Вот почему на гербах государств мира орел встречается 20 раз, лев — 19, в то время когда другие животные всего 7 раз. Серый разбойник волк удостоился чести быть изображенным только на гербе Ичкерии, и этому есть свои объяснения.

Испокон веков чеченцы не считают волка нехорошим зверем, наоборот, в народе он олицетворяет смелость, хватку, стремительность, находчивость и даже предприимчивость. Поэтому звучное чеченское слово «борз», что означает волк, можно встретить в республике повсюду. Отсюда происходят собственные имена Барза, Барзанука и производные от них фамилии. Волк «дал» наименования горным селам Борзой и Дачу-Борзой, автомату грозненского производства «Борз» и даже некоторым бандитским формированиям и разбойничьим отрядам.

Волк-борз имеет в Чечне устойчивый тотемный авторитет, и волчьи законы и повадки вовсе не считаются здесь предосудительными, а, наоборот, являются предпочтительными. Это в России или в соседних с Чечней кавказских республиках принято пугать детей волками и милиционерами, в Ичкерии же и те, и другие воспринимаются совершенно иначе.

В историческом прошлом предпринимались попытки объединить тейпы, тукхумы и прочие вольные общества в целостное государственное образование. Первой заметной такой попыткой была деятельность знаменитого шейха Мансура в XVIII веке. Личность этого человека и характер движения, развернувшегося под его руководством на Северо-Западном Кавказе более чем два столетия тому назад, до сих пор вызывают многочисленные споры и толкования. В различных изданиях прошлого появлялись разные взаимоисключающие версии о происхождении шейха Мансура и целях его движения. Так, известные ученые XIX века В. Ханыков и М. Казимбек считали, что Мансур происходил из Оренбуржья, учился и воспитывался в Бухаре и, пробравшись через Астрахань на Кавказ, стал сеять здесь антироссийскую смуту. Другой их современник Гасан-Эфенди Алкадари писал, что шейх Мансур был послан Турцией, чтобы склонить мусульман к военным выступлениям против России. Наиболее экзотической, пожалуй, была версия о том, что под именем шейха Мансура скрывался итальянский монах Биетти, принадлежавший к тайному ордену «Братьев проповедников». Как видите, и здесь не обошлось без тайных обществ, хотя считается бесспорно установленным историческим фактом происхождение шейха из чеченского села Алды.

Мансур вел переписку с дагестанскими ханами, кабардинскими князьями, турецкими властями, стараясь обеспечить поддержку его борьбы по объединению разных тейпов и этносов в одно государство. Однако, несмотря на героические усилия, ему так и не удалось добиться этого, хотя национальный объединительный процесс благодаря его деятельности, возможно, и усилился.

В эпоху Мансура Чечня называлась Малой Кабардой, а наименование Ичкерия распространялось лишь на небольшой горный район, прилегающий к Дагестану, о чем уже говорилось.

Согласно небезосновательной исторической версии слово «чеченцы» вошло в обиход с подачи петровских воинов, прибывших в XVIII веке в село Чечен-аул, основанный в ханкальской долине некой горянкой по имени Чеча. Так что поначалу чеченцами были только чеченаулыды, от которых это название распространилось и на других родственных жителей Малой Кабарды, а в дальнейшем трансформировалось и в наименование области, которая стала называться Чечней.

Развитию чеченского общенационального мышления, безусловно, способствовало вхождение Чечни в имамат Шамиля, в котором государственно-правовые институты и мусульманское духовенство вели беспощадную борьбу с родовыми обычаями и порядками, перемешанными с языческими племенными традициями.

Естественно, многолетнее военное противостояние могучей Российской Империи и тщательное распространение учения ислама не могли не сказаться на общественном самосознании народов, населявших имамат. Однако несколько десятилетий функционирования этого военно-теократического государства не могли кардинальным образом изменить родовое мышление и языческие устои, запрограммированные на генетическом уровне в психологии поколений в течение столетий.

До сих пор в Чечне и Дагестане существуют параллельно три вида правосознания: государственное, религиозное и родовое.

Самое древнее из них родовое правосознание, зародившееся в незапамятные времена, проявляется в нормах обычного права. Религиозное правосознание, вошедшее в общественную жизнь в процессе исламизации, выражается в соблюдении шариатских норм, а государственное правосознание, внедренное в социальный оборот значительно позже, воплощается в функционировании официальных властных институтов.

Выражаясь проще, у представителя любого чеченского тейпа при возникновении конкретной проблемы имеется в запасе несколько вариантов действий: он может обратиться к прокурору, старейшине, мулле или к двум из них, либо сразу же ко всем. Об эффективности же этих институтов, проявляющейся в практической жизни, мы уже отчасти говорили.

Исторически сложилось так, что ислам распространился в Чечне сравнительно поздно, и поэтому языческие традиции среди чеченцев имеют довольно устойчивое выражение. В народе, например, по сей день наряду с арабским именем бога Аллах употребляется и имя доисламского божества Делла, мусульманский обряд «зикр» сопровождается языческими танцами, а на бытовом уровне шариатские требования и родоплеменные установления соблюдаются одновременно.

Постепенное распространение ислама в Чечне, происходившее в позднее средневековье главным образом в результате деятельности дагестанских миссионеров, не сопровождалось болезненной ломкой существовавших родовых устоев. Здесь наибольшее распространение получили умеренный мазхаб (религиозно-правовая школа) имама Шафии и тарикаты (ордена или «пути» постижения божественной истины) накшбандия и кадирия, получившие свои названия в честь их средневековых основателей. Устазы (наставники) этих «путей», прошедшие «посвящение» у известных дагестанских муршидов (озаренных провидцев), приобрели огромную популярность среди чеченцев и получили общественный статус, значительно превосходящий колорит тейповых старейшин. К этим устазам, давно почившим в бозе, относятся такие, как Доку Шептукаев, Дени Арсанов (предок бывшего вице-президента Ичкерии), Солса-Хаджи и другие, среди которых особо почетное место занимает Кунта-Хаджи, многочисленные мюриды (последователи) которого проживают как в Чечне, так и в Дагестане. Вирды (послушничества) устазов относятся к определенному суфийскому тарикату и отличаются лишь особенностями обязательств, принимаемых на себя мюридами. В братстве последних существует определенный иерархический порядок, и каждый послушник обязан строго следовать установленным в вирде правилам.

Если устаз отправился в лучший мир, то его обязанности выполняет лицо, получившее от патрона ижазу (право на наставничество), или же самый авторитетный и компетентный последователь, который, как правило, становится шейхом или даже устазом.

Тарикаты исходят из начал мусульманского богословия, согласно которому вся наука о мироздании (ильму), или, иначе говоря, всеобщая универсальная теория (ВУТ), состоит из двух частей: явного учения (ильмуль якини) и тайного учения (ильмуль батини). Так вот, тарикатистские устазы по цепочке (силсиле) передают тайное эзотерическое учение друг другу с древнейших времен до наших дней.

К одному и тому же тарикату или вирду могут принадлежать самые разные люди независимо от национальности, пола или возраста. В нашем случае выходцы из различных чеченских тейпов могут относиться к одним и тем же или разным тарикатам и вир дам. Говоря образно, происходит как бы наложение друг на друга кадров, изображающих родовые и религиозные структуры на фоне исторической ретроспективы. В результате получается достаточно сложная мозаичная картина с довольно трудным целостным восприятием. Однако эта картина вполне гармонично вписывается в параметры тайных обществ, и мы имеем в наличии социальные образования оригинальной формации, эволюционно сконструированные на основе совмещенных родовых и религиозных принципов. Одним из элементов этой конструкции являются так называемые общественные суды «кхел», в состав которых входят родовые и религиозные авторитеты. Эти суды, существующие уже веками, одновременно руководствуются нормами как обычного права (адата), так и религиозного закона (шариата). Процесс рассмотрения дел происходит без оформления документов, решение исполняется публично.

Что же касается ичкерийских шариатских судов, то они являются всего лишь карательным инструментом в руках режима и полевых командиров, которые вершат дела по своему усмотрению. Эти суды, в отличие от «кхел», не пользуются признанием и с самого начала функционирования несли отпечаток орудия личной мести, а не выражали общественной воли.

Если рассматривать родовые тейпы и юридские братства под углом зрения соответствия их свойств признакам тайных обществ, то обнаруживается, что характеристики данных образований во многом совпадают, хотя встречается немало и отличительных черт.

Членом тейпа человек становится по рождению. В межтейповых и межнациональных браках приоритет при определении тейпа отдается отцовству, хотя в отдельных конкретных случаях могут быть и исключения. Устав тейпа не писан, но имеет известные всем очертания. Посторонний субъект членом тейпа не станет, хотя могут возникать случаи, когда тот или иной человек в силу сложившихся обстоятельств принимается в лоно тейпа, или берется под его защиту. За совершение же дискредитирующего род деяния кровный однотейповец по решению старейшин может быть изгнан не только из тейпа но и из населенного пункта или даже с территории Чечни.

Мюридским братствам также свойственны черты тайных обществ. Чтобы стать мюридом, недостаточно быть простым верующим мусульманином. Нужно заручиться поддержкой других мюридов, иметь определенный уровень исламских знаний и скрупулезно соблюдать религиозные ритуалы. Кроме того, необходимо принимать на себя предусмотренные вирдом обязательства, возлагаемые устазом или шейхом. Требуется также безукоснительно следовать заведенному в братстве порядку, беспрекословно выполнять все указания наставника, всегда ставить интересы организации выше личных и вести благой образ жизни.

За нарушение установленного режима послушника ждет позорное изгнание или он может быть подвергнут другим видам наказания в зависимости от тяжести содеянного.

В этой своеобразной среде тайных обществ особое место занимает их побочное порождение, которое можно условно назвать кастой коррупционеров.

В условиях отсутствия должного влияния партийно-государственных органов советского периода на тейповые и мюридские формирования коррупция пустила глубокие корни во все слои общества. Призванные бороться с ней правоохранительные органы зачастую сами оказывались на службе у оборотистых чиновников и состоятельных крутых персон, находившихся под защитой тейпов и братств. Они образовали еще одно тайное общество, которое в народе давно окрестили мафией.

Замкнутые родовые и религиозные общины в форме тейпов и мюридских братств в совокупности с универсальным и специфическим мафиозным сообществом, пустившим корни во все слои общества, являются теми тремя китами, на которых и зиждется тайное общество «Ичкерия».

Именно по этой причине в деятельности ТОЙ проявляются признаки указанных трех основополагающих его частей, на базе которых возникли вторичные составляющие в виде клерикальных центров, криминальных групп, вооруженных формирований, спецслужб и им подобные, которым в дальнейшем будет уделено определенное внимание.

Законы сицилийской мафии «омерта» (молчание) и «вендетта» (месть) давно практиковались в Чечне и стали более эффективным фактором общественной жизни, чем государственные законы, которые оказались задвинутыми на задний план и имели больше формальное, чем реальное значение.

Попадавшая в сети правосудия в советское время мелкая сошка в основном состояла из субъектов, оказавшихся вне пределов активного влияния тайных обществ. Пример председателя Госкомцен Идигова и его подельников, попавших за решетку в середине восьмидесятых прошедшего уже столетия, был, пожалуй, редким исключением, что подтверждается их весьма недолгим пребыванием в местах не столь отдаленных. Группы грозненских «тузов» в те годы открыто и с шиком летали в Москву лишь для того, чтобы пообедать в ресторане «Пекин». Секретари обкомов КПСС, присылаемые из столицы Советского Союза для наведения социалистического порядка в патриархальной Чечне, оперативно оказывались в сфере влияния тайных обществ, становясь «своими парнями» в этой особенной среде. Этим партийным бонзам народ давал характерные клички в зависимости от того, в какой форме они привыкли получать взятки. Один из последних первых секретарей Чечено-Ингушского обкома КПСС «Камушкин» принимал подношения только в виде драгоценных камней, его предшественник на этом высоком посту был «Картежником», поскольку брал взятки в форме крупных карточных «выигрышей» во время приватных застолий с разными начальниками, еще один строитель коммунизма из этой когорты слыл «Мешочником» ввиду того, что получал мзду во всех видах и от всех без разбору.

Конечно, всякие тайные общества не могут охватить весь народ, в котором значительную часть составляют бескорыстные простые труженики и образованные интеллектуалы. Однако среди разных слоев общества имеется и такая категория людей, которые являются хроническими носителями генетически унаследованной ущербности, записанной в памяти поколений в процессе многолетних войн с Российской Империей, принудительной высылки на Ближний Восток значительной части населения после упразднения имамата Шамиля и тотальной депортации всего народа в 1944 году. Комплекс обиды усугубился еще и тем, что после восстановления республики в 1957 году многие должности в партийных, государственных и правоохранительных органах оказались недосягаемыми для чеченцев и ингушей. За всю догорбачевскую советскую эпоху чеченцы или ингуши никогда не были первыми лицами в своей республике, им были недоступны республиканские посты министра внутренних дел, прокурора, председателя КГБ и некоторые другие.

Все эти обстоятельства в совокупности трансформировались в сознании многих людей в виде комплекса оппозиционности по отношению ко всему официальному, а привносимые извне порядки, если даже они имели очевидную привлекательность, хронически не воспринимались.

На этой основе созрело «корпоративное» мышление, способствующее самовыделению чеченцев среди других национальностей, которое порою перерастает в примитивный этноцентризм. От тейповой или вирдовой самодостаточности акценты стали перемещаться на национальную исключительность, тезисы о которой влились в активный информационный оборот в период перестройки.

В Грозном появились публикации, в которых всерьез говорилось о происхождении чеченцев непосредственно от библейского и коранического пророка Ноя, об основании ими династий египетских фараонов и грузинских царей, о зарождении чеченской письменности в древней Месопотамии, о чеченских генералах, командовавших армиями восточных стран и о многом другом подобном, что воспринималось рядовым читателем с восторгом. Некоторые из этих фантасмагорий вошли в книгу Л. Усманова, изданную позже в Москве.

Волны этноцентризма охватили людей, когда рухнувшие в одночасье ограды, удерживавшие обиженные массы в рамках определенного для них властями поведенческого пространства, позволили не только безудержно пинать святые фетиши разлагавшегося режима, но и громогласно заявлять о себе, требуя немедленной сатисфакции за пережитые прежде унижения.

Опасения радикалов о том, что власти страны предпримут меры по обузданию чрезмерно буйствовавшей общественной стихии, окончательно рассеялись, когда высшая власть России в лице Ельцина без всякой оглядки на союзный олимп небрежно бросила в среду разгоряченных чеченских максималистов карт-бланш по части суверенизации.

Это было последнее условие, которого недоставало для активного начала возведения еще неизвестной Ичкерии.

Фундамент для этого в виде конгломерата религиозно-родовых тайных обществ уже существовал, проект в форме государственного суверенитета, санкционированного свыше, определился, материальная база в выражении огромной госсобственности присутствовала и рабсила, сосредоточенная в жаждавших активных действий толпах, имелась наготове, требовался только начальник ударного строительства.

Местные «прорабы» не дотягивали до общенационального уровня и к тому же были накрепко связаны со своими кровными тейпами. Требовался относительно независимый человек с атрофированными родовыми узами и в то же время достаточно броский, чтобы вокруг него мог возникнуть ореол харизматического лидера.

Начальник строительства тайного общества «Ичкерия», который впоследствии стал его «великим магистром», прибыл на этническую родину из Прибалтики в форме генерала стратегической авиации СССР, и произошло это знаковое историческое событие в декабре 1990 года. Звали «великого магистра», как нетрудно догадаться, Джохаром Мусаевичем Дудаевым.

Однако один генерал не мог решить всех проблем, поэтому ставка была сделана также на другие более или менее колоритные фигуры, которые могли бы вложить свой потенциал в создание новой псевдогосударственной системы. Среди них были люди, которые стремились зафиксировать в геополитическом пространстве региона некий переходный отсек для перемещения материальных ценностей, «навар» от которых уходил бы в предназначенные для него закрома. С ними активно сотрудничали те, кто захотел «ловить рыбку в мутной воде» наступившего хаоса и заработать незаслуженные блага за счет обмана народа, собственность которого оказалась в подвешенном состоянии. Ко всем этим субъектам примкнули криминальные авторитеты, для которых наступил «золотой век», обеспечивший сращивание правоохранителей и правонарушителей, часто находившихся на службе у одних и тех же боссов. Ниже по уровню стояли рядовые обыватели, которые были не прочь урвать «что плохо лежит», а чаще всего стремились просто выжить. Венчала же эту пирамиду грозненско-московская элита, игравшая судьбами сотен тысяч людей в угоду своим синархическим интересам, в основе которых лежали баснословные богатства.

Если конкретизировать данную ситуацию в плане персонифицирования учредителей, участников и функционеров тайного общества «Ичкерия», то среди них мы найдем очень известных людей, которые преимущественно играли роль кукловодов, управляя потоками миллиардов рублей и манипулируя судьбами людей.

В списке этих персон состоят российские, чеченские и иностранные политики, олигархи и бандиты, лидеры тейпов, кланов, мафиозных группировок, генералы и госчиновники, авантюристы и террористы. Не последнее место среди них занимают и религиозные функционеры, совсем не бескорыстно переметнувшиеся в смутное время неразберихи от чекистских оперативных наставников к ичкерийским криминальным покровителям. Вообще же вопрос участия мусульманских духовных лиц в ТОЙ и роли религиозной пропаганды в чеченском кризисе нуждается в самостоятельном освещении. Поскольку перед нами стоит задача несколько иного плана, затронем данную проблему в ходе изучения основных составляющих ичкерийской системы. Пока же заметим, что мюридские братства суфийских тарикатов в процессе развития чеченского кризиса постепенно оказались задвинутыми на задний план, а их нишу заняли более энергичные, экономически подкрепленные и вооруженные до зубов адепты относительно нового на Кавказе ваххабитского течения в исламе.