Тайны географических открытий

ГЛАВА 9 ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ КАПИТАНА КУКА

Стремление достичь цели завело меня не только дальше всех прочих людей, моих предшественников, но и дальше предела, до которого, как я полагаю, может вообще дойти человек…

Капитан Джеймс Кук, человек, который известен всему миру, но при этом не раскрывший свою личную жизнь и сделавший свое имя бессмертным — капитан первого ранга английского военного морского флота Джеймс Кук. Вряд ли среди великих путешественников найдется более выдающаяся фигура, чем капитан Кук. Мы так и не узнаем, любил ли он запах сирени и умел ли он оценить вкус тонкого вина. Этих красок в портрете легендарного капитана явно не хватает, хотя современники много писали о нем. Личность Кука до сей поры плотно задрапирована в тяжелую парчу его собственной славы, многочисленные дневники и записи Кука также ничего не проясняют, несмотря на все старания его биографов. Очевидно, что сама история скрывает слова и помыслы, исходившие из самой глубины его души. Зато, по собственному признанию Кука, важней всего были его дела и достижение поставленной цели. Поэтому загадочная личность и феномен Кука достойны самой объемной главы сборника.

Наш рассказ — это попытка раскрыть некоторые особенности характера великого капитана, морехода и картографа по основным вехам его биографии, вплоть до нелепой и страшной гибели. В своем повествовании мы будем основываться на книгах английского писателя Э. Маклина*, а также Я. Света**, который напоминает об одном малоизвестном факте: “Двести лет назад в Америке и на морских путях Старого и Нового Света шла война между Англией и ее восставшими северо американскими колониями.

* Маюшн Э. Капитан Кук Пер. с англ. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства “Наука”, 1976. - 136 с.

” Свет Я. Джеймс Кук. — М.: Мысль, 1979. — НО с. Эти колонии, провозгласившие себя Соединенными Штатами, сражались за свою свободу в союзе с Францией. На море американские и французские суда топили и брали в плен британские корабли, военные и торговые.

Было, однако, одно-единственное исключение из этой боевой практики. И США, и Франция объявили неприкосновенными суда третьей экспедиции английского мореплавателя Джеймса Кука. Такому решению способствовал Бенжамин Франклин.

Случай беспримерный, но беспримерной была и слава Кука, морехода, которого многие его современники сравнивали с Колумбом и Магелланом. Сравнивали заслужено”.

Итак, Джеймс Кук родился в 1728 году в семье крестьян-батраков в Йоркшире в безвестной деревушке. Каковы перспективы в судьбе человека, родившегося в такое время и с таким “титулом” — догадаться нетрудно. Никто не знает, что спасло молодого Кука от участи пахаря в родной деревне, рыбака или торговца в бакалейной лавке маленького портового городка Стейтс.

Возможно, это было проявление высокого честолюбия семнадцатилетнего юноши, природный зов на край земли, воля случая или все вместе взятое. Но только в 1746 г. он оставляет родные края и посвящает себя морю до остатка дней, на целых 33 года. По его собственным словам: “Я протащил себя через все виды морской службы”, - можно судить об упорстве и целеустремленности Кука. Вот его краткий послужной список начала морской биографии.

Ученик на судне “угольщике” у судовладельцев Уокеров. О том, как Кук проводил время на судах и берегу, почти ничего не известно.

Нет никаких сведений о том, что в это время, например, он пил или играл в карты. Уокеры, на квартире которых жил молодой Кук, и некоторые его друзья рассказывали, как их удивляли многочасовые занятия Кука штурманским делом, астрономией и математикой. От привычки к чтению он не отказывался никогда, вплоть до последнего дня своей жизни.

С окончанием срока ученичества Кук покидает Уокеров и более двух лет ходит на торговых судах вдоль восточного побережья Англии и по Балтийскому морю. Потом братья Уокеры снова приглашают Кука к себе, предоставив ему должность помощника капитана на барке “Френдшип”. Кук принимает назначение. А еще через три года, в 1755 г., ему было предложено вступить в командование кораблем. На этот раз Кук отказался. Он поступает волонтером в военный флот и получает звание матроса первой статьи.

Этот поразительный шаг позволяет сделать определенный вывод и одновременно вызывает недоуменные вопросы. Вывод следующий: намерение сделать капитаном корабля двадцатисемилетнего человека говорит о высокой оценке судовладельцами деловых качеств Кука, его опыта мореплавателя, штурмана и руководителя.

Кук никак не объяснил этого поступка. (Он был на редкость скрытным человеком.) Во время кругосветных путешествий подчиненные ему офицеры часто сетовали на то, что никогда не знают, куда плывут, и узнают о конечной цели перехода только в тот момент, когда она уже бывает достигнута.) Обычно полагают, что решение Кука было непосредственно связано с деятельными приготовлениями Англии и Франции к столкновению, перешедшему впоследствии в кровопролитную семилетнюю войну.

Досконально известно только то, что Джеймс Кук записался в военный флот 17 июня 1755 г., а спустя восемь дней получил назначение на шестидесяти пушечный линейный корабль “Игл”, стоявший на рейде в Портсмуте.

“Игл” был назначен блокировать французское побережье. В это время Кук начал вести дневник и занимался этим методично до конца жизни.

Нельзя, однако, сказать, что чтение его каждодневных записей вызывает сильные переживания.

Он отмечает смены вахт, оценивает качество пищи и напитков, описывает погоду, говорит о патрулировании побережья, об обнаружении и осмотре подозрительных судов, т. е. сообщает скучные подробности, которые теперь, спустя два столетия, не представляют для нас интереса, так как ровно ничего не говорят о самом авторе.

Кук служил на “Игле” с лета 1755 до осени 1757 г. Значение этого периода в жизни Кука определяют не случайные стычки с неприятием, а исключительная возможность шлифовать и оттачивать свое умение, которое так пригодится ему в дальнейшем. В это время он, правда, еще не освоил картографию, но уже прекрасно знал корабль и море. Об этом говорит его быстрое продвижение по службе: матрос первой статьи, затем подштурман, боцман, наконец, штурман — человек, непосредственно отвечающий за прокладку курса, старший унтер-офицер в команде.

Большая карьера Кука начинается в мае 1759 г. На участке реки вблизи Квебека судоходной обстановки не было. Вернее, раньше, она была, но французы по вполне понятной причине убрали все знаки, вплоть до последней вешки. На долю Кука и нескольких других штурманов флотилии выпала задача заново промерить и обозначить судоходными знаками проход к южному берегу. Сделать это было очень трудно; на промеры ушло несколько недель. Кук и его коллеги постоянно находились под огнем французских стрелков, из-за чего стремились работать ночью. К тому же французы под покровом темноты подкрадывались на лодках к бакенам и срезали их. Эти вылазки врага приводили англичан в бешенство — каждый раз приходилось не только ставить новый бакен, но и заново проводить промеры дна.

Однако к июню все было готово, и вскоре английская армада, состоявшая из двухсот военных кораблей, пересекла реку, не потеряв ни одного судна. Нет сомнений, что основная заслуга в этом принадлежит Куку: отныне в официальных донесениях его будут именовать “главным сюрвейером”.

В течение последующих трех лет по личному приказу лорда Колвилла Кук составляет лоции для плавания вдоль береговой линии Лабрадора со стороны залива Святого Лаврентия, а также вокруг всего острова Ньюфаундленд. В январе 1761 г. лорд Колвилл поручает казначею “выплатить штурману “Нортумберленда” пятьдесят фунтов в награду за неутомимое трудолюбие, которое сделало его мастером судовождения на реке Святого Лаврентия. На следующий год адмирал Колвилл посылает лоции Кука в Адмиралтейство, настаивая на их опубликовании. В сопроводительной бумаге он пишет: “Насколько я могу судить об одаренности мистера Кука, он вполне подготовлен для выполнения работы, которой занимался, а равно и для более серьезных предприятий такого рода”.

Поистине пророческие слова!

Домой Кук возвратился в ноябре 1762 г. В декабре он женится на некой Елизабете Баттс.

Эта женитьба многие годы вызывала недоумение историков. Кук был не легкомыслен и не импульсивен, поэтому трудно представить, чтобы такой уравновешенный, спокойный и осмотрительный человек мог испытать бурное мгновенное увлечение. В то же время, если исходить из склонности Кука не говорить о себе, можно предположить, что он знал свою будущую жену, когда та еще только училась ходить.

В следующие пять лет в жизни Кука не произошло каких-нибудь значительных событий.

Он, как всегда, много занимался, пополняя и без того огромный запас знаний и опыта. Весной 1763 года Кук возвращается в Канаду, где все лето проводит топографические съемки и гидрографические исследования, составляет карту ее восточного побережья. Зимой он уезжает в Англию и в течение нескольких месяцев готовит свои карты к опубликованию. Чтобы способствовать его работе, Кука назначают капитаном шхуны, не производя при этом в офицеры.

Поразительный факт: в 1767 г., когда Кук в последний раз уезжал из Канады, он все еще был унтер-офицером. Не менее поразительно и другое: лорды Адмиралтейства той поры, разделявшие снобистские убеждения, что офицером и джентльменом нужно родиться, но нельзя стать, даже не задумывались о производстве Кука в офицеры. Он пришел из презренного торгового флота, на военном корабле служил рядовым матросом, был беден и незнатен. В Адмиралтействе к тому времени не могли не понять, что в лице Кука они имеют величайшего морехода, навигатора и картографа века. Но выдать ему офицерский патент? Едва ли. Таково было положение дел, пока лорды не осознали, что посылать корабль в кругосветное путешествие под командованием унтер-офицера никак нельзя. Во первых, это поставило бы под сомнение компетентность и способности тех, кто имел офицерские звания, и, во-вторых, нелепо выглядело бы в работах будущих историков. Поэтому, хотя и с опозданием, они сделали его лейтенантом.

Теперь настало время трех великих путешествий вокруг Земли, возглавляемых Куком и время его бессмертных географических открытий и подвигов. Однако не будем забывать об истинных целях книги и лишь бегло упомянем о географических достижениях экспедиций Кука, останавливаясь подробней на малоизвестных “личностных” фактах грандиозной эпохи того времени и, в особенности, на обстоятельствах ужасной гибели железного капитана. Обо всем. прочем можно узнать у многочисленных биографов Кука и их популяризаторов, издавших сотни научных, околонаучных и почти художественных литературных трудов. Мы же вернемся в английское Адмиралтейство конца 60-х годов XVІІI века.

Официально Адмиралтейство готовило путешествие в не установленный пока еще район Тихого океана, чтобы 3 июня 1769 г. наблюдать прохождение Венеры через меридиан (т. е. между Землей и Солнцем).

Официальная цель путешествия прикрывала другую, истинную. В те годы Франция стремилась расширить свое влияние и аннексировать как можно больше новых территорий в Тихом океане, чему Англия всячески противодействовала.

Проводя захватническую политику, Адмиралтейство дважды за четыре предшествующих года посылало экспедиции в Тихий океан: первую возглавлял командор Джон Байрон, вторую — капитан Сэмуэл Уоллис. Ни та, ни другая практически успеха не имела.

Свою истинную цель Адмиралтейство тщательно замаскировало: Куку были даны секретнейшие инструкции, о которых, впрочем, очень скоро узнал почти весь Лондон. Инструкции предлагали ему направиться на поиски нового континента.

Многие ученые того времени разделяли убеждение, что в Южном полушарии находится гигантский, опоясывающий земной шар, континент. Однако они имели в виду не Антарктиду, а континент с умеренным климатом, который якобы занимал всю южную часть Тихого океана и простирался вплоть до Южной Америки и Новой Зеландии. Некоторые географы рисовали даже фантастические карты этого района — следует помнить, что всего лишь двести лет назад люди практически не знали ничего об этой части планеты. Главным приверженцем теории существования южного материка был некий Александр Дальримпль, по случайному совпадению также один из астрономов Королевского общества. Он настолько безоговорочно верил в существование этого континента, что надежда открыть его стала смыслом жизни.

Для плавания был выстроен неуклюжий тупоносый “угольщик” “Индевр” — прочный, но небольшой для столь грандиозного предприятия. При самом благоприятном ветре и всех парусах давал не более семи узлов, но был прочно сшит и имел замечательную устойчивость.

На судне предстояло разместить около ста человек, а также огромное количество припасов и экспедиционного снаряжения.

Члены научной экспедиции и команда являли такое же разнообразие, как и груз, который они брали с собой.

Команда включала сорок матросов, несколько гардемаринов, двенадцать солдат морской пехоты, восемь писарей и слуг*.

Среди ученых, назначенных плыть на “Индевре”, наиболее заметной фигурой был Джозеф Бенкс, член Королевского общества, состоятельный молодой человек, который вместо того чтобы проводить время в светских клубах Лондона, как это было принято в ту пору, предпочитал заниматься естествознанием и уже успел стать чрезвычайно опытным и квалифицированным натуралистом. Все знали, что Бенкс купил себе место на борту “Индевра”; говорят, он заплатил десять тысяч фунтов стерлингов — целое состояние по тем временам. Но Бенкс-отправился в плавание не ради развлечения. Свою преданность избранному в жизни пути он подтвердил позже, когда стал президентом Королевского общества.

Согласно записи Кука, сделанной 26 августа 1768 г. по выходе из Плимута, команда “Индевра” состояла из 94 человек (30 офицеров, 32 матроса, 13 слуг, 13 солдат и 6 ученых). Однако в первоначальный список не попали три матроса и слуга. Последним членом экипажа была коза, но это была отнюдь не обыкновенная коза — в составе экспедиции Уоллиса она уже обошла вокруг земного шара. Ей предписывалось снабжать офицеров свежим молоком.

Однако даже в этой наиболее щедро снаряженной и тщательно подобранной из всех английских экспедиций не обошлось без неполадок.

Выяснилось, что человек, назначенный на должность шеф-повара, имеет лишь одну ногу — заметный недостаток для путешествующего по морю. Раздосадованный, Кук потребовал найти замену, однако у того, кто сменил первого повара, не хватало руки.

“Индевр” вышел из Плимута в августе 1768 г.

До острова Мадейра, который увидели 13 сентября, дошли без происшествий, однако, когда бросали якорь, канатом захлестнуло и потащило на дно бухты помощника штурмана. Вытащили его мертвым. Эта смерть тем не менее не произвела удручающего впечатления на команду, что было характерным для той эпохи.

На Мадейре экспедиция пополнила запасы воды и вина (когда узнаешь, сколько рома и вина потреблял ежедневно каждый моряк военно-морского флота в те времена, задаешься вопросом, как “Индевру” удалось дойти до острова Уайт, не говоря уже о том, как он сумел обойти вокруг света!), на корабль погрузили свежую говядину, фрукты и овощи. Все эти продукты Кук считал — и не без основания — важным средством борьбы с цингой и включал их в обязательный рацион команды наряду с кислой капустой. Когда два матроса отказались есть свежее мясо — это случилось в первые недели плавания — Кук немедленно подверг их наказанию, приказал выпороть.

Рождество на “Индевре” встречали на полпути между Рио и мысом Горн. Из записей Кука и Бенкса можно заключить, что огромное расстояние, отделявшее матросов от дома, не испортило их обычного рождественского настроения.

“В День Рождества, — пишет Бенкс, — все добрые христиане, говоря по правде, напились столь чудовищно, что вряд ли ночью остался хоть один трезвый человек на корабле; благо еще, что ветер был весьма умеренным — должно быть господу ведомо было, в каком состоянии мы находились”. Кук ограничивается более лаконичной записью: “Вчера праздновали Рождество, и на корабле не было трезвых”. Можно представить, что творилось на борту “Индевра” в рождественский вечер 1768 г., если учесть, что каждый член экипажа ежедневно получал столько пива, сколько мог выпить, а также пинту вина либо полпинты рома или бренди.

В этом случае проявилась еще одна, пожалуй нетипичная, черта Кука. В определенных условиях он мог быть очень терпимым. Для поддержания на борту дисциплины Кук прибегал к строгим мерам, но без излишней жестокости, и только в исключительных случаях, за особо тяжкие преступления, приказывал обрезать преступникам уши. Если обстановка позволяла и близкой опасности не предвиделось, Кук охотно разрешал своей команде отдохнуть и снять напряжение, что всегда делалось единственным известным матросам способом. Сам Кук в часы всеобщего пьянства совершенно не замечал происходившего. Однажды солдаты и матросы “расслабились” до такой степени, что Кук был вынужден отправить их на берег и два дня терпеливо ждал, пока они придут в себя и будут в состоянии выполнять свои обязанности.

Широкой публике того века и в более поздние времена Кук представлялся суровым, сухим и неприступным человеком. Однако для своих подчиненных он был отцом-командиром, которого они боготворили чуть ли не до идолопоклонства.

После мыса Горн экспедиция вышла на просторы Тихого океана. Сам Кук неоднократно с тревогой отмечал, что всюду на Тихом океане, куда ступил белый человек, он оставляет о себе память: рано или поздно и совершенно неминуемо приходят туда грабежи и опустошения. Определенно одно: после 24 января 176^ г. тихоокеанские территории уже никогда не стали такими, какими были прежде.

И до Кука, конечно, в этих водах бывали европейские мореплаватели, такие, как Дрейк и Кирос, но их пребывание прошло бесследно.

Бесстрашный, стремительный Бугенвиль, французский моряк — искатель приключений, проскользнувший сквозь английскую блокаду побережья Канады как раз в то время, когда Кук там служил, зашел ненадолго на Таити и двинулся дальше своей дорогой. Тех вод коснулось и днище корабля Тасмана, но он дошел только до западного берега Австралии (тогда Новой Голландии). Командор Байрон, вечный неудачник, проплыл весь Тихий океан, не встретив ни одной живой души, или, может быть, ни одна живая душа не встретила его. Уоллис тоже побывал на Таити, но больше нигде не был.

И вот теперь, впервые, в воды Тихого океана вошел человек, который, куда бы он ни направил свое судно, всякий раз умел точно проложить его курс; человек, всегда определенно знавший, где он находится.

Это был человек, который — так обычно говорят циники — собирался открыть Тихий океан для нужд и на потребу современной западной цивилизации. Написаны даже книги, безоговорочно осуждающие Кука за те бесконечные беды, которые он навлек на тихоокеанские народы.

13 апреля 1769 г., через восемь месяцев после отплытия из Англии, “Индевр” достиг острова Таити. К моменту завершения первого этапа путешествия в списке больных не значилось ни одного человека, за все восемь месяцев не было ни одного случая цинги — явление для того времени необычайное. Сказалась настойчивость, с какой Кук требовал соблюдения установленного им рациона питания. Кислая капуста была выдвинута на первую линию обороны. Вначале — Кук отмечает это в судовом журнале — матросов и солдат невозможно было заставить употреблять в пищу чужестранный продукт, однако вскоре проблема была решена. Кук приказал офицерам есть капусту на глазах своих подчиненных, всячески смакуя и расхваливая ее. В результате наиболее любопытные матросы захотели тоже попробовать деликатес, а за ними капусту стали есть все, причем в большом количестве, так что пришлось даже ограничивать порции.

Белые и островитяне свободно и охотно общались. Почти каждый вечер Кук и его офицеры ужинали в компании местных вождей и старейшин либо в их хижинах, либо у себя, на борту судна.

Налаживание отношений с местным населением, главным образом с оживленно-любезными таитянскими девушками, взяли на себя матросы и солдаты.

Кук не только прекрасно знал обо всем, но даже, когда видел, что с наступлением темноты местные девушки карабкаются к нему на корабль, ничуть не препятствовал им в этом и не пытался сделать вид, будто ничего не замечает.

Прошло почти шесть недель, прежде чем “Индевр” покинул Таити. За это время Кук обошел остров со всех сторон и самым тщательным образом вычертил его береговую линию. Затем предстояло провести очистку днища корабля, отремонтировать баркас и демонтировать форт.

Перед самым уходом в дальнейшее плавание на судне Кука произошло событие, о котором стоит сказать, поскольку оно имело продолжение.

Солдаты морской пехоты Уэбб и Гибсон дезертировали с корабля и вместе с двумя таитянскими девушками спрятались в горах, послав Куку письмо, извещавшее об их намерении остаться на острове. Кук расценивал случившееся как весьма серьезное происшествие, подрывавшее дисциплину и его собственный авторитет; к тому же каждый человек у него был на счету. Он не имел права разрешить им остаться еще и потому, что не хотел создавать прецедент: их пример побудил бы других поступить так же и не многие на “Индевре” тогда отнеслись бы к попытке навсегда поселиться на Таити как к тяжкому преступлению.

Кук отреагировал на побег подчиненных в типичной для него манере, быстро и энергично. Он арестовал полдюжины местных вождей и запер их на судне в качестве заложников.

Вождей, естественно, такое обращение удивило и оскорбило, так как они не были причастны к дезертирству солдат. Кук и не пытался возложить на них вину; он коротко и ясно заявил, что вожди будут освобождены лишь после того, как солдаты вернутся на корабль. Поскольку же Кук обладал замечательной способностью убеждать людей в том, что каждое его слово имеет цену, результаты не замедлили сказаться.Местные проводники вывели поисковую группу к убежищу дезертиров, и в самом коротком времени Уэбб и Гибсон были водворены на корабль.

Происшествие с беглецами знаменательно в одном отношении. Кук в этом случае применил тактику, к которой он прибегнет снова и снова в ходе обследования Океании.

Всякий раз, когда обнаруживалась значительная пропажа, в которой был повинен кто-нибудь из местных жителей, или совершалось другое серьезное преступление, Кук незамедлительно брал заложниками несколько местных вождей и держал их до тех пор, пока не получал украденную вещь либо самого злодея. Практика эта была в равной мере проста и эффективна, она действовала безотказно, словно заклинание, вплоть до последнего случая, когда она в конце концов отказала, и тогда Кук поплатился за нее жизнью.

От Адмиралтейства Кук получил секретный приказ искать Южный континент, продвигаясь до сорокового градуса южной широты. К различным идеям и гипотезам Кук обычно относился без предвзятости, полагая в принципе, что его дело не строить предположения, а активно искать ответы на поставленные вопросы, однако в этом случае он с самого начала сомневался в существовании мифического континента. Кук прошел на юг почти тысячу пятьсот миль, пока не достиг 40° южной широты, предела, поставленного ему Адмиралтейством, однако никаких признаков большой земли так и не обнаружил. Теория Дальримпля получила, таким образом, первый ощутимый удар. Кук не собирался продолжать поиски. Погода стояла преотвратная, океан не успокаивался ни на один день, паруса и снасти требовали постоянной починки, да и люди уже работали из последних сил. Короче, “ревущие сороковые” оправдывали свое название. И Кук изменил курс.

7 октября юнга Николас Юнг, сидевший на мачте, увидел “землю. На корабле мальчишку звали “малыш Ник”. Поэтому мыс, который он разглядел, Кук назвал в его честь мысом малыша Ника. Малыш Ник был первым европейцем, увидевшим восточный берег Новой Зеландии.

Кук знал, что перед ним Новая Зеландия.

Было известно, что эти острова существуют, но этим и заканчивались сведения о них. За сто двадцать шесть лет до Кука западное побережье Новой Зеландии посетил Тасман, единственный среди исследователей Тихого океана, который мог сравниться с Куком своими мореходными способностями. Тасман ушел в свое эпохальное плавание из Батавии, бывшей тогда столицей Голландской Ост-Индии, открыл Тасманию, которую считал частью Австралии, затем Новую Зеландию и, наконец, обошел всю Австралию, но при этом сделал огромный круг по Тихому океану, так что к восточному побережью континента даже не подходил.

Таким образом, Новая Зеландия была обнаружена, но и не более того. После Тасмана никто из европейских мореплавателей ее не видел, да и сам Тасман ничего определенного о ней не сообщил.

Кук был более прилежным исследователем.

Открытие новых земель редко сопровождалось столь неблагоприятными обстоятельствами, как на этот раз. Попытка высадиться на берег не удалась. Ибо на берегу стояли воины маори и вид у них был откровенно воинственный. После нескольких стычек с ними английские морские пехотинцы бросили эту затею.

Кук прекратил бессмысленную бойню и двинулся на юг в надежде найти подходящую бухту и мирных маори.

Здесь стоит заметить, что все решения, касающиеся плавания, принимались Куком, и только им одним. На нем лежало все бремя ответственности, и, хотя по временам офицеры роптали, недовольные его манерой держать свои намерения в секрете, тем не менее они доверяли ему полностью. Иногда, правда, он устраивал внешне демократические совещания, но делалось это только ради того, чтобы Кук мог сообщить своим подчиненным решения, принятые им единолично. Подлинно известен только один случай — это произошло во время его путешествия на “Резолюшне”, когда Кук действительно захотел узнать мнение команды. По истечении заранее обусловленного срока плавания, когда кораблю предстояло вернуться в Англию, он предложил своим людям провести еще один год в Тихом океане и в Антарктике! И они согласились.

Далее, курсируя вдоль берегов Новой Зеландии, Кук тщательно картографировал их, теперь уже навсегда “привязывая” огромные острова к земному шару, исследуя при этом их топографию.

Кук бродил по окрестным возвышенностям. Он обладал необыкновенной способностью, столь сверхъестественной, что казался ясновидящим — мог точно сказать, что скрывается за холмом.

Если он считал, что путешественники должны в скором времени увидеть землю, впереди оказывалась земля. Так он предсказал существование пролива между Северным и Южным островами Новой Зеландии, а затем и открыл этот пролив, вполне заслуженно названный его именем.

17 февраля увидели землю, которую Кук принял за большой остров и в знак признательности Бенксу за предложение назвать пролив именем Кука назвал его островом Бенкса. Это была одна из двух существенных ошибок, которые Кук допустил в период плавания вокруг Новой Зеландии. В действительности перед ним лежал полуостров, однако перемычка, соединяющая его с основной территорией Южного острова, настолько незначительно поднимается над водой, что заметить ее было нелегко.

26 марта экспедиция снова оказалась в заливе Королевы Шарлоты (открытом еще в феврале), завершив плавание вокруг Южного острова и окончательно разрушив тем самым многие мифы и неверные представления об этой стране. Теперь Кук окончательно установил, что она состоит из двух отдельных островов и что никакого континентального массива поблизости нет. Можно понять реакцию членов Королевского общества, когда Кук привез эту неприятную для них новость.

Карта Новой Зеландии, вычерченная Куком, поражает точностью.

Добравшись до восточного побережья Австралии, Кук изобразил на карте Австралию и Тасманию соединенными, но в своем журнале записал предположение, что их разделяет пролив.

Еще одно досадное обстоятельство — Кук прошел мимо лучшей гавани мира — Сиднейской. Нелегко ему было и в районе Большого Барьерного рифа, где пришлось лавировать в бесконечном лабиринте подводных и надводных скал, мелей и рифов. Но в целом Кук занимался тем, что любил больше всего: чертил одну за другой превосходные карты и давал имена всему, что попадалось ему на глаза. Трудно представить то количество островов, бухт, заливов и мысов, которым Кук дал названия. Еще одна черта его натуры — замечательно изобретательный ум; капитан никогда не испытывал затруднений при выборе названия.

О том, как “Индевр” возвращался домой через коралловые рифы знаменитого лабиринта в поисках прохода на просторы Индийского океана и как 12 июня 1771 года вернулся домой, мы не будем рассказывать. Опустим подробности того, что после эпического плавания, опоясав земной шар, Кук пришел в Батавию (о. Ява), бывшую в то время форпостом цивилизации, не имея на борту ни одного больного; из Батавии же “Индевр” уходил госпитальным судном. От малярии умерло более половины команды. Важно одно — в пользу Британии были аннексированы Новая Зеландия и Австралия, не считая множества островов и других географических объектов.

Так завершилось первое кругосветное путешествие Кука, которое длилось два года и одиннадцать месяцев.

Не совсем ясно, кто был вдохновителем второй экспедиции и каковы были основные мотивы ее организации. Само возникновение этой идеи окружено таинственностью. Порой подобные предприятия возникают из ничего, о них начинают говорить, слухи растут, обрастая подробностями, затем неожиданно принимаются за чистую монету, и идея становится реальностью.

Разумеется, к этому приложило руку Королевское общество: оно считало себя полу правительственной организацией и пользовалось немалым влиянием в верхах. Разумеется, и сам Кук не был пассивен. И ведущие географы того времени, в первую очередь Александр Дальримпль, который все еще цеплялся за свою теорию Южного континента, настаивали на второй экспедиции. Однако право на окончательное решение оставалось за лордами Адмиралтейства.

Несомненно, Кук получил полную свободу касательно своих намерений. Этому есть подтверждения. В дневнике своего первого путешествия Кук писал: “Лучше всего при плаваниях, совершаемых ради дальнейших открытий в Южных морях, держать курс к Новой Зеландии с первой стоянкой на мысе Доброй Надежды, где можно пополнить запасы. Надо идти к югу от Новой Голландии, затем через пролив Королевы Шар лоты, где можно запастись водой и-топливом; при этом следует принять меры, чтобы выйти из пролива Королевы Шарлоты в конце сентября или начале октября, но не позже, ибо у вас в распоряжении будет целое лето. Пройдя же пролив, где обычно дуют западные ветры, идите в самых высоких широтах, каких сочтете нужным придерживаться. Если вы не обнаружите земли, у вас будет время до конца лета обойти мыс Горн. Если не обнаружите материка и поставите перед собой иные цели, то держите курс на север. Тогда, посетив уже открытые острова, вы сможете, пользуясь пассатами, отойти к западу в поисках островов, о которых упоминалось выше, и тем самым завершить открытия в Южных морях”.

Поскольку этого маршрута Кук в основном и придерживался, нет сомнения, что Адмиралтейство с ним было полностью согласно.

13 июня, спустя год и один день после того, как Кук привел в Англию свой “Индевр”, “Резолюшн” и “Адвенчер” покинули Плимут.

Началась вторая экспедиция в поисках Южного континента.

17 января 1773 г. корабли Кука пересекли Южный полярный круг — до этого ни одно судно не углублялось так далеко на юг. На следующий день они увидели ледяное паковое поле, т. е. сплошной лед на поверхности моря, в отличие от отдельных глыб — айсбергов, которые отламываются от лежащих на земле ледников.

Паковый лед, простиравшийся до самого горизонта, вскоре стал настолько плотен, что пришлось остановиться. Кук вновь повернул на север, удовлетворенный тем предположением, что если Южный континент Дальримпля и существует, то он постепенно уменьшается в размерах.

Кук “крейсировал” вдоль побережья Антарктиды — если можно употребить это слово, учитывая беспрерывные штормы. Три недели он двигался на восток, следуя примерно по 60-й параллели, хотя в одном случае он достиг 62-й параллели и от земли Уилкса его отделяло всего триста миль.

Лишь 17 марта Кук взял курс на северо-восток, к Новой Зеландии. Он был удовлетворен.

Да, он ничего не открыл, но установил один несомненный факт: где бы ни лежал Южный континент, его нет в южных широтах между Южной Африкой и Новой Зеландией.

Другими словами, Кук установил, что Южного континента нет в южной части Индийского океана. Ему оставалось удостовериться, есть ли он на юге Тихого и Атлантического океанов.

Для того, чтобы оценить величие открытий Кука, следует помнить, что никто до него не исследовал южные полярные воды ни Индийского, ни Тихого, ни Атлантического океана. Куку предстояло пройти все три океана за одно плавание. При этом следует учесть, что он дважды обошел центральную часть Тихого океана, продолжая то же самое путешествие. Первое и меньшее из этих двух плаваний по протяженности было достаточным, чтобы в ходе его обогнуть такой материк, как Австралия. Масштабы второго — из глубин Антарктики почти к экватору, на много тысяч миль от Новой Зеландии к острову Пасхи — таковы, что их трудно представить; без сомнения, это было крупнейшее исследовательское плавание, когда бы то ни было предпринятое в Тихом океане.

Во время шторма был потерян “Адвенчёр”.

Затем маори убили десятерых матросов с “Адвенчера”, когда его ремонтировали в заливе Королевы Шарлоты. Неудачи заставили капитана “Адвенчера” возвратиться в Англию. Кук же штурмовал южные широты. Несколько раз он пытался уйти как можно дальше на юг, но холод и ледяные горы Антарктики охлаждали его намерения.

Холодная решимость Кука была подобна мрачной бескрайности полярных вод.

30 января 1774 г. корабль уткнулся в сплошное поле пакового льда, тянувшееся до горизонта. В тот день “Резолюшин” находился на 7Г10’ южной широты и на 106°34’ западной долготы.

Эта точка была крайним пределом продвижений Кука к югу. Далее не проникал еще ни один человек. Путешествие в январе 1774 г. до сих пор остается одним из самых великих достижений человека.

Перед Куком стояла проблема, что делать дальше. Он достиг всего, чего должен был достичь в Индийском и Тихом океанах, и имел полное право возвращаться домой.

Но Кук предложил пересечь Тихий океан с востока на Запад, пройдя до берегов Австралии маршрутом, которым еще не плавал ни один из исследователей. Затеи; он намеревался вернуться к Новой Зеландии, еще раз пересечь Тихий океан, в ноябре обогнуть мыс Горн, провести лето, изучая высокие широты Атлантики, и, наконец, после захода в Кейптаун вернуться домой. В кратком изложении этот план не кажется обширным. В действительности же Кук предлагал своим спутникам совершить грандиозное плавание, на которое потребовалось бы не менее полутора лет.

Возражений не последовало: создается впечатление, что все были увлечены предстоящим путешествием. Объяснить это явление нелегко, потому что для обычного моряка военно-морского флота тогда, как и сегодня, не было ничего более заманчивого, чем вступить на трап, который ведет с корабля на берег. Возможно они были настолько рады тому, что вырвались из ледяных объятий Антарктики, что готовы были согласиться на что угодно. Но еще вернее, что многих из них уже заразил микроб исследовательской болезни. Очевидно, они понимали, что принадлежат к элите человечества и им под силу подвиги, которые недоступны другим людям, что они сами творят историю под руководством (это они отлично сознавали) своего боготворимого капитана.

Именно в это время состояние здоровья Кука вызывало всеобщее беспокойство. Ему пришлось вынести громадное физическое и моральное напряжение. Большую часть времени в Антарктиде он провел на обледеневшей палубе под жгучим ветром, к тому же очень скудно питался. Теперь он оказался в постели с “желчными коликами”, не мог есть, отказывался от воды и лекарств, и с каждым днем ему становилось все хуже и хуже. Судя по всему, Кук страдал острым воспалением желчного пузыря. Спасли его лишь внимание и забота, которыми окружил его судовой врач Паттен.

Далее следует без каких-либо примечаний посещение о. Пасхи, Таити, Тонга, Новых Гебрид (название, данное Куком), открытие Новой Каледонии, острова Норфолк.

Он открыл Южную Георгию — пустую, бесплодную землю, покрытую льдом и снегом, необитаемую и непригодную для жизни. Затем обнаружил бесплодную группу островов, которую также присоединил к британской короне и назвал Южными Сандвичевыми островами, и еще южнее — пустынный клок земли, названный Южный Туле.

Кук обогнул земной шар в самых высоких широтах, что до него считалось невозможным, и забил последние гвозди в гроб мечты Дальримпля, доказав с полной достоверностью, что никакого Южного континента не существует.

Пора было возвращаться домой. Хотя бы потому, что в Южном полушарии Куку больше нечего было делать. “Резолюшн” пришел в Англию 30 июля 1775 г., через три года и восемнадцать дней после того, как направился в плавание, ставшее величайшим в истории открытий.

После триумфа возвращения лорды Адмиралтейства держали себя с Куком на равной ноге, он был принят королем, произведен в капитаны первого ранга и назначен командиром линейного семидесяти четырех-пушечного корабля “Кент”, а затем стал главным смотрителем флотского госпиталя в Гринвиче, что должно было, по мысли Адмиралтейства, означать, что к сорока семи годам он сделал более чем достаточно и заслужил почетную, с полным жалованием, отставку.

Кук не был совсем уверен, что его устраивает такая синекура. Он писал другу: “Судьба бросает меня из крайности в крайность. Еще несколько месяцев назад для меня казалось тесным Южное полушарие, теперь же меня собираются ограничить пределами Гринвичского госпиталя, что, конечно же, не подходит для моей беспокойной персоны. Я признаюсь, что это приятное убежище и доходы мои достаточны, но лишь время покажет, полюбится ли мне легкая жизнь в отставке”.

Сомнения Кука были напрасны. Жить в отставке ему тогда не пришлось; как ни трагично, но это время для него так и не наступило. Разрабатывались планы третьего великого путешествия, на этот раз, правда, не в Южные моря.

Адмиралтейство тем временем рассматривало возможность и целесообразность снаряжения экспедиции для открытия Северо-западного прохода, т. е. готовилось осуществить мечту, владевшую умами уже третье столетие. Идея заключалась в том, чтобы проникнуть из Атлантического океана в Тихий, обогнув с севера Северную Америку.

За два столетия было предпринято множество подобных попыток; достаточно перечислить в этой связи такие имена, как Кабот, Фробишер, Гудзон и Баффин. В конце XVII в. Баффину удалось пробиться далеко на север — он достиг 77°45’ северной широты, т. е. точки, находившейся почти на полпути от Полярного круга к полюсу. Этот рекорд сохранялся еще в течение ста лет после путешествия Кука. Но и Баффину не удалось отыскать Северо-западный проход.

Адмиралтейство намеревалось предпринять еще одну попытку. На этот раз предполагалось вести наступление с двух сторон. Поскольку в 1728 г. Беринг, шведский моряк на русской службе, открыл пролив между Азией и Аляской, было решено искать Северо-западный проход одновременно со стороны Атлантики и Тихого Океана.

Со стороны Атлантики должен был идти фрегат “Лайон” под командой старого друга Кука Ричарда Пикерсгилла, тогда как со стороны Тихого океана к северу направились “Резолюшн” и “Дискавери”.

Оставался открытым вопрос, кто будет командовать Тихоокеанской экспедицией. Разумеется самым подходящим кандидатом был капитан Кук — не только лучшим, но и единственно возможным; однако, учитывая, что он уже и так много сделал и то, что ему дали высокооплачиваемую отставку, Адмиралтейство не считало возможным обратиться к нему снова. Вместо этого лорды додумались до невероятно тонкого и хитроумного плана: пригласить капитана на светский обед, на котором кроме Кука должны были присутствовать первый лорд Адмиралтейства Сандвич, инспектор военно-морского флота Паллисер и секретарь Адмиралтейства Стивене. В неофициальной обстановке решено было спросить у Кука совета: кого, по его мнению, следовало бы назначить главой Тихоокеанской экспедиции. Вряд ли стоит говорить, что из-за стола после обеда Кук поднялся начальником этой экспедиции.

Капитаном “Дискавери” был назначен Кларк, близкий друг Кука и один из самых опытных мореплавателей того времени. Кларк обошел вокруг света с Байроном и дважды с Куком, теперь он собирался в четвертое плавание, которое, кстати, стало для него последним.

12 июля 1776 г., четыре года спустя после начала предыдущего путешествия, капитан Кук вновь отплыл в Тихий океан. Ему пришлось отплыть одному, так как незадачливый Кларк в это время сидел в долговой тюрьме как гарант за неоплаченные долги своего брата, капитана Джона Кларка, который отправился в чужие края, не расплатившись с кредиторами.

В конце концов Кларк был выпущен из тюрьмы, и со значительным опозданием, 1 августа, “Дискавери” поднял паруса. Очевидно, в тюрьме Кларк заболел туберкулезом, ставшим причиной его смерти.

“Дискавери” догнал “Резолюшн” в Кейптауне, который оба корабля покинули 1 декабря. 13-го удалось обнаружить группу островов, названную островами Принца Эдуарда (Принс Эдуард). По правде говоря, эти острова были впервые обнаружены французом Марионом-Дюфреном, но это не помешало Куку переименовать их и присоединить к владениям британской короны. А еще через двенадцать дней Кук обнаружил остров Кергелен, который так и не попался ему на глаза четыре года назад. Сам Кергелен назвал этот остров островом Рандеву, Кук немедленно переименовал его в мыс Блая, в честь своего штурмана, отметив при этом, что никому, кроме птиц, не придет в голову назначать рандеву на столь пустынной и бесплодной земле.

Кук вновь посещает Тасманию, Новую Зеландию, острова Тонга (Дружбы), так и не поспешив пройти Беринговым проливом в северную часть Атлантики.

Создается впечатление, что Кук, человек неуемной энергии и любопытства, обуреваемый вечным стремлением узнать, что же лежит за следующим поворотом дороги, потерял, по крайней мере на время, всякое желание открывать что-либо новое. Ему не раз говорили об островах Самоа и островах Фиджи к северу от Тонга, и оба этих архипелага, по сравнению с громадными переходами Кука через Тихий океан, находились на расстоянии вытянутой руки от островов Дружбы. Ему рассказывали о десятках других островов неподалеку от Тонгатапу, но Кук не обращал на это никакого внимания и продолжал бесцельно, словно зачарованный, продвигаться между островами Тонга. Кук был настолько благодушен, что позволял местным девушкам жить на борту корабля — вместе с моряками они медленно плыли от острова к острову, словно в сладком сне.

Мы никогда не узнаем правды. Кук, разумеется, никак не объясняет в дневнике причин своей задержки.

17 июля корабли взяли курс на Таити и прибыли туда 1–2 августа. И вновь Кук демонстрирует загадочную бездеятельность, с удовольствием тратя время на встречи со своими старыми, испытанными друзьями на Таити и островах Общества.

Корабли продолжали свой путь, и 18 января заметили два гористых острова. Здесь Кук сделал свое последнее большое открытие — обнаружил Гавайские острова. Ниихау и Кауаи были самыми западными из крупных островов этого архипелага. Кук назвал их Сандвичевыми островами — в честь своего друга и покровителя первого лорда Адмиралтейства (этим именем он награждал направо и налево земли и воды в Атлантическом и Тихом океанах); теперь же их снова называют Гавайями.

2 февраля корабли взяли курс на северо-восток, к Новому Альбиону, западному побережью Северной Америки, к которому они приблизились 6 марта в пункте между 44-й и 45-й параллелями, неподалеку от полуострова, названного Куком Кейп-Фэруэтер (мысом Дурной Погоды). В течение следующего месяца кораблям пришлось вынести серию очень неприятных штормов, которые замедлили их продвижение к северу. Достигнув Америки, корабли были настолько истрепаны непогодой, что требовали срочного ремонта.

Когда корабли были приведены в порядок, они вновь взяли курс на север. Океан был неспокоен и требовал от штурманов непрерывного внимания. Кук снова вошел в рабочую форму и не переставал заниматься составлением карт, съемкой берегов и придумыванием имен всему, что видел. Однако даже неистощимая изобретательность Кука стала его подводить, и капитан начал повторяться, давая островам и мысам имена, которые он уже использовал в Южных морях.

Береговая линия постепенно склонялась к западу и наконец повернула точно на запад — корабли шли вдоль южного берега Аляски. “Резолюшн” набирал воду так интенсивно, что Кук снова стал искать тихую бухту. Он нашел ее и назвал именем принца Уильяма. Корабль был вытащен на берег. Оказалось, что швы между досками обшивки разошлись и пакля вылезла.

Отремонтировав “Резолюшн”, путешественники направились дальше.

9 августа Кук, следуя вдоль восточного побережья Берингова пролива, дошел до крайней северо-западной оконечности Северной Америки.Хотя на карте Г. Ф. Миллера у этого пункта была надпись: “Берег открытый геодезистами Гвоздевыми в 1730 году*, Кук присвоил мысу, открытому русскими первопроходцами, название “мыс Принца Уэльского”.

Затем Кук пересек пролив и ввел корабли в залив Св. Лаврентия, врезанный в чукотский берег.

11 августа Кук двинулся на восток к Америке. Обогнув мыс Принца Уэльского, Кук вышел к северному берегу Аляски. Напрасно он надеялся вступить в этих местах в сквозной северо-западный проход. На 70°20’ с. ш. и 16Г50’ з. д. путь кораблям преградили непроходимые льды. Пришлось повернуть на юго-запад.

Кук был огорчен неудачей: северо-западный проход найти не удалось. Оставалась смутная надежда на открытие Северо-восточного прохода, и Кук в поисках его направился к северным берегам Сибири. 29 августа Кук достиг северного побережья Сибири у мыса Норд (ныне — мыс Шмидта). Но и тут льды оказались непроходимыми.

Надежда на открытие проходов из Тихого океана в Атлантический рухнула. Кук прошел Берингов пролив, на этот раз с севера на юг, и, следуя вдоль западного берега Аляски, открыл обширный залив Нортон. К его южному берегу нельзя было подойти из-за сплошных мелей.

Кук высказал предположение, что в этих местах в море впадает большая река. Догадка справедливая — здесь вливается в залив Нортон великая река Юкон.

Вблизи ее устья корабли прошли 18 октября. А 2 октября 1778 года они бросили якорь в бухте Самгундхе на Уланашке, где экспедиция побывала три месяца назад. Г.Ф.Миллер ошибся на два года. Открытие состоялось в 1732 году. Здесь 14 октября состоялась первая встреча с начальником русского поселения Герасимом Григорьевичем Измайловым. “Я убедился, — писал Кук, — что он отлично знает географию этих мест и что ему известны все открытия, совершенные русскими, причем он сразу указал на ошибки в новых картах”.

22 октября на “Резолюшн” побывал начальник русского поселения на острове Умнаке Яков Иванович Сапожников. Он сообщил Куку, что в Петропавловске съестных припасов очень мало и что они там необычайно дороги. Под влиянием этого сообщения Кук решил пойти на зимовку не в Петропавловск, а на Гавайские острова. Кто же мог знать, что на Гавайях Кука ждет гибель и что в Петропавловске экспедиция, потерявшая своего руководителя, получит все припасы в большом изобилии, и при том бесплатно!

26 октября корабли покинули Уналашку и направились на юг. Ровно через месяц они подошли к острову Мауи в Гавайском архипелаге. Этот остров не был открыт при первом посещении архипелага, так же как и соседний, самый большой остров Гавайи, к которому суда приблизились 1 декабря. Издали заметны были снежные вершины двух гигантских вулканов — Мауна-Кеа и Мауна-Лоа. Шесть недель корабли не спеша шли вокруг острова по часовой стрелке. Это было нелегкое плавание, повсюду у берега рассеяны были бесчисленные рифы.

Корабли пришли в отчаянное состояние, они давали течь, мачты, рангоут, паруса нуждались в срочном ремонте. В сердцах Кук в записи от 19 декабря 1778 г. гневно отозвался о безобразных порядках на флоте, где, как правило, стали снабжать суда никуда не годным припасом.

Кук явно имел здесь в виду графа Сандвича и главу Корабельной Палаты Паллисера. Это критическое замечание было исключено из текста дневников Кука при их первой публикации.

16 января 1779 года корабли вошли в обширную бухту Кеалакекуа на западном берегу острова Гавайи. Суда встречала восторженная толпа островитян, не менее тысячи каноэ вышло навстречу гостям. 17 января Кук внес в свой дневник последнюю запись. В ней он отметил, что “человек по имени Тоуха [Као], который, как мы скоро узнали, был особой духовного сана… появился весьма церемонно и во время этой церемонии вручил мне поросенка, два кокосовых ореха, кусок красной материи; эту материю он обернул вокруг моих бедер”.

Ни Кук, ни его спутники не подозревали, что верховный жрец Као возвел его в ранг великого божества.

По гавайским древним легендам добрый и могучий бог Лоно должен был возвратиться к этим берегам на плавучем острове. Так и случилось: в дни праздника бога Лоно на острова пришел Кук на двух плавучих островах и, естественно, сам того не ведая, стал богом.

Здесь и начинается главная трагедия жизни Кука — его нелепая гибель.

Богокапитан Лоно обосновался в бухте Кеалакекуа. Он приказал оборудовать на южной части бухты обсерваторию. На северном берегу этой бухты в селении Кавалоа была резиденция верховного вождя Каланиопу.

26 января 1779 года Каланиопу с большой свитой и всевозможными дарами прибыл на “Резолюшн”. В торжественной обстановке Кук и Каланиопу обменялись именами и тем самым навеки скрепили узы дружбы. Но уже 2 февраля Каланиопу стал допытываться у моряков, когда, наконец, бог Лоно покинет остров Гавайи. Вечные узы оказались непрочными по вине гостей. Матросы и офицеры творили всяческие бесчинства, а вожди и многие жрецы возмущались — неистовым обжорством спутников бога Лоно.

Возмущались потому, что все припасы Каланиопу велел им доставлять на борт бесплатно. И кроме того, гости отвратительно обращались с Местными женщинами. На Гавайях не знали единобрачия, и нравы там были весьма свободными. Но моряки чинили прямые насилия, а матрос Уильям Наш сознательно заражал женщин венерической болезнью. Правда он получил за это две дюжины плетей, однако на его друзей это наказание не повлияло.

Кук понял намеки Каланиопу и 4 февраля корабли ушли из бухты Кеалакекуа.

Однако фок-мачта, которую уже ремонтировали в бухте Нутка пришла в полную негодность 8 февраля. Надо было немедленно ввести корабли в удобную бухту и переправить на берег мачту.

Но кроме бухты Кеалакекуа, поблизости не было сколько-нибудь сносных гаваней. “В 10 часов, — писал лейтенант Кинг, — спустили фордевинд и пошли к бухте Каракакуа (Кеалакекуа), проклиная и оплакивая нашу фок-мачту”. 11 февраля суда вошли в бухту Кеалакекуа, и два дня спустя моряки свезли фок-мачту на берег. Островитяне встречали гостей без энтузиазма. Они успели утратить веру в новоявленного бога Лоно и уже 13 числа дважды вступали в драку с пришельцами, причем гости оба раза применяли огнестрельное оружие.

В дальнейших печальных событиях во многом виновен был сам Кук. Три кругосветных плавания расшатали его нервную систему. В первом и во втором плаваниях он сдерживал себя.

В третьей экспедиции колоссальная перегрузка дала о себя знать. Миншипмен Дж. Тревенен писал, что Кук часто впадал в ярость, причем все его тело сводило судорогами. Тревенен называл припадки “хейва”, поясняя, что “хейва — это такая пляска у островитян южных морей, которая очень напоминает конвульсии и прыжки”.

В ночь на 14 февраля был украден большой ялик, который стоял на якоре близ корабля “Дискавери”. Капитан Кларк доложил об этом Куку. Глава экспедиции невероятно разгневался и между семью и восемью часами утра высадился у селения Кавалоа. Кука сопровождали девять солдат морской пехоты и их командир Филипс.

Кук, обуреваемый яростью, намерен был захватить Каланиопу, доставить его на “Резолюшн” и там держать до тех пор, пока не будет возвращен ялик.

Чтобы ни одно каноэ не могло выйти из бухты, капитан Кларк послал две шлюпки — одну к селению Кавалоа и другую в южную часть гавани.

В описании дальнейших событий царит полный разнобой. В рапорте их единственного очевидца — англичанина лейтенанта Филипса нет ясности, а другие участники экспедиции изображали то, что произошло в Кавалоа, каждый на свой лад.

Но были очевидцы-гавайцы. В 1825 г. русский мореплаватель О. Е. Коцебу внес в свой дневник любопытные показания старого островитянина Калемаку, который воочию видел, при каких обстоятельствах погиб Кук.

А дело происходило так. С отрядом морской пехоты Кук явился к Кал аниону и потребовал, чтобы вождь безропотно подчинился Куку и пошел к шлюпке. По пути он встретил одну старуху и каких-то вождей, и все они стали уговаривать Каланиопу не подчиняться приказу Кука.

Кук схватил Каланиопу за руку, желая увести с собой. Памятуя о том, что в третьем плавании Кук быстро терял власть над собой, можно предположить, что он применил меры физического воздействия. Калемаку говорит, что незадолго до этой сцены из шлюпок, которые патрулировали бухту, была открыта стрельба по нескольким каноэ. Раненый выстрелом из мушкета островитянин, прибежал к месту, где находился Каланиопу, и слезно стал умолять вождя не идти на корабль. При виде окровавленного соплеменника разгневанная толпа набросилась на Кука и его отряд.

Судя по свидетельствам Филипса и Кинга, столкновение началось с того момента, когда один из гавайцев кинулся на Кука. Кук выстрелил в него из двустволки, но либо заряд был холостым, либо выстрел дан был дробью, — во всяком случае нападающий не пострадал. Островитяне после этого еще более осмелели. Кук дал приказ “всем в шлюпки” и вторым выстрелом убил одного гавайца.

“Необходимо было применить силу, — писал Кинг, — и м-р Филипс приказал солдатам стрелять; часть солдат выполнила приказ, после чего индейцы набросились на них с величайшей яростью, опрокинули и потащили к воде. Оружие теперь оказалось бесполезным. Те, кто умел плавать, добрались до шлюпок, другим здесь же разбивали головы.

Капитан Кук в это время был справа от м-ра Филипса и сержанта. М-р Филипс был сбит с ног и получил удар кинжалом в спину, затем нападающий отошел, чтобы нанести новый удар, но м-р Филипс оправился, встал на колени и выстрелом в упор поразил туземца насмерть.

Это счастливое обстоятельство вынудило туземцев отступить и дало м-ру Филипсу возможность прорваться к шлюпкам. Туда же поспешил капитан Кук, и он был уже у самой воды, когда один вождь ударил его в шею и в плечо острой железной палкой; капитан упал лицом в воду. Индейцы кинулись к нему с громким криком, сотни их окружило тело, добивая упавшего кинжалами и дубинами… С нашей стороны кроме капитана Кука погибли капрал и три солдата морской пехоты”.

Произошла немыслимая утрата. Трудно представить себе, что командора нет на свете. Некоторые офицеры предлагали немедленно открыть огонь из пушек и уничтожить все живое в бухте Кеалакекуа. Смертельно больной капитан Кларк принял мудрое решение: отказаться от карательных мер и мирным путем добиться, чтобы островитяне выдали останки покойного командора. На следующий день Кинг вступил в переговоры с гавайцами. Они обещали выдать тело Кука, хотя сделать это было трудно: труп руководителя экспедиции был растерзан на месте схватки.

А ведь Кук однажды сказал натуралисту А. Спаррману: “Не могу понять, зачем Магеллану понадобилось вступать в никому не нужную стычку с туземцами”. В порыве ярости Кук повторил трагическую ошибку Магеллана и погиб в столь же неоправданной схватке с гавайцами.

Вечером 15 февраля двое островитян привезли на борт кусок бедра. Решено было добиваться выдачи остальных частей тела.

17 февраля завязалась стычка у места водозабора. Лейтенант Джон Рикман с группой матросов ворвался в близлежащее селение; каратели сожгли полтораста хижин и убили семерых островитян, причем Рикман вывесил для всеобщего обозрения две человеческие головы. Кларк велел сбросить эти “трофеи” в море.

20 февраля вожди и жрецы передали останки командора — скальп, голову без нижней челюсти, бедренную кость, кости предплечья и кисти рук. По рубцу между большим и указательным пальцами (на Ньюфаундленде у Кука в руках взорвался патрон) останки были опознаны.

22 февраля прах капитана Кука был предан морю, а на следующий день корабли покинули злосчастную бухту Кеалакекуа.

Выполняя предначертания Кука, Кларк повел суда на север для поисков северо-западного прохода.

По пути к Берингову проливу корабли 29 апреля 1779 года вошли в Петропавловскую гавань. Там моряки были тепло приняты главным правителем Камчатки премьер-майором Магнусом Бемом. Бем безвозмездно снабдил экспедицию провиантом и корабельным припасом. Кларк передал правителю Камчатки сводную карту открытий экспедиции и большую коллекцию океанических ценностей.

Затем корабли прошли Берингов пролив, но на 70° с. ш. дальнейший путь им преградили ледяные поля. 27 июля Кларк повернул на юг. 22 августа, на подходе к Петропавловской гавани он скончался, и командование экспедицией принял на себя Джон Гор.

В Петропавловске корабли простояли’ До 8 октября 1779 г., и гостей снова встречали там весьма радушно. На этот раз они имели дело не с М. Бемом, отбывшим в Петербург, а с временным начальником Камчатки капитаном В. И. Шмалевым.

Путь из Петропавловска к берегам Англии проходил через воды Японии, Индийский и Атлантический океаны. В устье Темзы корабли вошли 7 октября 1780 года. Плавание продолжалось пятьдесят месяцев и двадцать пять дней.

По своему значению третья экспедиция Кука уступала его прежним плаваниям. И не потому, что Куку и Кларку не удалось найти северо-западный проход — он был открыт лишь спустя много десятилетий после Кука, — а в силу того, что одним из объектов третьей экспедиции оказалась та часть Тихого океана, где в ходе русских открытий XVII–XVIII веков уже были разрешены главные географические проблемы.

Основное достижение последней экспедиции Кука — это открытие Гавайских островов. Бесспорно, важны были и его открытия на западном берегу Аляски, совершенные по ориентирам, уже намеченным русскими мореплавателями.

Общие результаты деятельности Кука огромны. Он на опыте своих беспримерных плаваний показал, что Мировой океан не только в северном, но и в южном полушариях превышает по площади Мировую сушу. Удалив с географической карты Южный материк, Кук положил на нее оба острова Новой Зеландии, восточное побережье Австралии, Новые Гебриды, Новую Каледонию и множество небольших островов и атоллов.

Сэр Хью Паллисер, инспектор военного флота, друг и коллега Кука в течение долгих лет, первым разгадавший его гений, воздвиг в честь легендарного капитана мемориал в своем поместье в Бакингемшире. Там есть такие слова: “Он обладал в выдающейся степени всеми качествами, требуемыми его профессией и для великих начинаний; вместе с тем он обладал высокими и привлекательными достоинствами превосходного человека. Он был холоден и рассудителен в суждениях, прозорлив в принятии решений, деятелен в их осуществлении, упорен и осторожен в своих предприятиях, никогда не терял бдительности и осмотрительности; его не страшили трудности и тяжкие разочарования, он был щедр в благодарности, никогда не терял присутствия духа, всегда отдавал себе отчет в своих действиях и сохранял ясность мышления”.