Тайны и феномены эпох. От древних времен до наших дней

Солнце над пирамидами

Сколько бы раз и в каких бы веках ни открывали заново Древний Египет, он все равно сохранит в себе множество тайн, которые будут волновать умы ученых, археологов, астрономов, историков. Мы преклоняемся перед могуществом этого царства, перед его культурой и совершенной системой государственности. И конечно, перед яркими представителями царствующих династий, которые умели воевать, строить, управлять и проводить грандиозные реформы, не уступающие французским и иным революциям.

За свою более чем трехтысячелетнюю историю Египет знал немало правителей, определявших судьбу и место страны в мире. Но имя одного фараона стоит особняком, по крайней мере в том, что касается фундаментального понятия в жизни древних людей, а именно веры.

Примерно за 1400 лет до н. э. правил в Египте могущественный фараон Аменхотеп III, фараон-Солнце, один из славной XVIII династии, более известной благодаря имени его внука Тутанхамона. Около 1375 года до н. э. после 36-летне- го пребывания на престоле престарелый Аменхотеп Великолепный отошел в обитель покоя и был погребен там же, где и его предки-императоры, – в Долине царей.

Надо сказать, что ни один народ так не нуждался в деятельном правителе, как египтяне в момент смерти Аменхотепа III, когда империя была в зените своей славы, мощи и великолепия. Но стране выпала судьба в критическое время получить правителем не жесткого, энергичного властителя, а юного 16-летнего мечтателя, философствующего созерцателя, который, несмотря на величие своих идей, уступал в руководстве и своему отцу, и тем более другому предку – великому Тутмосу III.

При рождении он получил имя Аменхотеп IV, сын Аменхотепа III и царицы Тии. Как показали дальнейшие события, смелости и бесстрашию новому фараону было не занимать.' Но, поглощенный своей грандиозной, поистине маниакальной идеей, он остался совершенно равнодушным к государственным, и особенно к внешним, проблемам империи, что сыграло роковую роль в судьбе юного правителя, да и всей страны.

До Аменхотепа IV Египетское государство более 200 лет почиталось среди других народов как величайшая империя во главе с могущественным фараоном, который по праву приравнивался к высшему существу. Наравне с этим в стране существовала и широкая, достаточно разветвленная система богов, чьим воплощением должен выглядеть правитель.

Скажем, мемфисские жрецы сказали бы, что они поклоняются Пта – богу древнейшей столицы Мемфиса. Жрецы Амона в Фивах (откуда родом Аменхотеп IV), естественно приписали бы ту же честь государственному богу Амону Тогда как верховный жрец бога Ра в Гелиополе, основываясь на том факте, что фараон – сын бога-Солнца и наследник его царства, настаивал бы на том, что именно Ра должен почитаться как высшее божество Египта, и т. д.

И вот по отношению к этому разноликому, порой противоречивому божественному пантеону Аменхотеп IV проявил невиданную ранее жестокость, совершив шаг поистине и революционный, и в какой-то мере даже авантюрный. Спустя пять лет после начала своего правления фараон пришел к неслыханному решению – упразднить культ верховного бога Амона (изображался с бараньей, иногда шакальей головой), урезав попутно в правах сотни других богов, бывших любимцами египтян в религиозной и повседневной жизни.

Отныне, решил фараон, есть только один бог, и его имя Атон, бог великого Солнца, которое на своей барке каждое утро появляется в небе. Он – глава божеств и теперь должен изображаться в своем натуральном, так сказать, будничном облике – в виде солнечного диска с пятипалыми лучами, которые приносят людям все блага на Земле.

В постановлении царя говорилось о том, что с этого дня все подданные его величества, жители Верхнего и Нижнего Египта, поклоняются и приносят жертвы только лучистому Солнцу-Атону. А все остальные озирисы, изиды и прочие амоны предаются полному или частичному забвению.

Аменхотеп IV изменяет свое имя, которое переводится как Амон доволен, на Эхнатон – действенный (живой) духАто- на. Изменению подвергаются и имена ближайших родственников фараона, в том числе имя главной жены Нефертити, получившей новое имя – Нефернефруатон.

В принципе, с Атоном не была связана какая-либо космогоническая мифология, в отличие от других богов. Это живой единый Творец Вселенной, любящий Отец земли, растений, животных, людей. В одном из гимнов Эхнатона говорится:

В единстве своем нераздельном ты сотворил Все, что ступает ногами по тверди земной, Все, что на крыльях парит в поднебесье. В Палестине и Сирии, в Нубии золотоносной, в Египте Тобой предназначено каждому смертному место его. Ты утоляешь нужды людей,

В этих словах содержится целый манифест или суть монотеизма, т. е. идея единого Бога. Эхнатон отверг представления своих предков, что только египтяне – настоящие люди, а прочие – сыны дьявола. Он пришел к мысли о том, что Бог объем- лет своей любовью все земли и все племена. Он намеренно ставит Палестину, Сирию и Нубию на первое место, а Египет – на последнее. Он хочет навсегда положить конец разделениям и открыть всем подвластным ему народам единого благого Бога.

Кстати, интересно сопоставить этот гимн Эхнатона под названием «Славословие Атону» со 103-м псалмом Ветхого Завета. И по смыслу и по отдельным строчкам совпадение поразительное!

Таким образом, Эхнатон решился на то, на что не решились жрецы. Он восстал против язычества, магии, идолопоклонства. Если жрецы сохраняли весь балласт старых преданий, фараон-реформатор не побоялся порвать с ними самым радикальным образом.

Царствование Эхнатона стало временем религиозной реформы, которая потрясла все устои традиционного древнеегипетского общества, цивилизации и культуры. Переосмыслив древнее учение гелиопольского жречества о ключевой роли солнечного божества, царь закрыл храмы богов, вместо культов которых было установлено государственное почитание бога Атона. Была изменена идеология царской власти: царь и царица, издревле почитавшиеся как земные воплощения богов Хора и Хатхор, отныне именовали себя божествами Шу и Тефнут – непосредственными детьми солнечного бога.

Что подвигло царя на такое радикальное решение? Большинство исследователей склоняются к версии, что таким образом царь боролся с влиятельными жрецами Амона, пытаясь лишить их могущества и материальных средств. Другие предполагают, что фараон рассчитывал объединить и укрепить государство под знаменем общей веры (ранее каждую область Египта патронировало отдельное, местное божество). Третьи же утверждают, что Аменхотеп IV являлся не кем иным, как борцом с язычеством, мессией, призванным утверждать некими высшими силами торжество единого Бога.

Далее фараон приходит к выводу, что Атону нужен не отдельный храм, а целый город. Он покидает Фивы и начинает сооружение новой столицы, получившей название Ахета- тон – горизонт Атона. Согласно объявленной народу легенде, место новой столицы в 300 километрах к северу от старой якобы было указано самим Атоном в ходе плавания Эхнатона вверх по Нилу. Новая столица по замыслу царя должна была полностью затмить Фивы и Мемфис как религиозный, культурный и политический центр Египта.

Объем работ был огромен. Одновременно возводились и храмы Атона, и дворцы, и здания официальных учреждений, склады, дома знати, жилища, мастерские. Выбитые в скальном грунте ямы заполняли плодородной землей, а затем высаживали специально привезенные деревья. Словно по волшебству, среди скал и песка вырастали сады, плескалась вода в прудах и озерах, поднимались ввысь стены царского дворца.

Благодаря тому, что Эхнатон строил свою столицу на чистом месте, довольно легко восстановить схему размещения строений в Эль-Амарне. Так, важные здания в городе располагались по обе стороны Королевского пути. Самое большое из строений – грандиозный храм Солнца, основное святилище которого находилось полностью под открытым небом.

Недалеко от Большого храма располагались дворец и просторная резиденция королевского семейства. Также стоит отметить Южный дворец, надписи в котором помогли ученым узнать о существовании Кийа, побочной жены фараона. Большинство зданий в Эль-Амарне строились из ничем не скрепленных обтесанных камней, поверхность которых (стены, полы и т. п.) была украшена изображениями в живом стиле сцен из жизни семейства Эхнатона.

В городе Солнца вокруг фараона появились и окончательно утвердились новая бюрократия и новое жречество. Новаторство Эхнатона проявилось и в самой структуре служения: если раньше хранителем и распространителем вероучения выступало жречество, то в период своего правления фараон сам стал всеобщим вероучителем и провозвестником новой веры: «Нет другого, кто знал бы тебя (имеется в виду Солнце), кроме сына твоего. Я сын твой, благой для тебя, возносящий имя твое. Сила твоя, мощь твоя останутся в сердце моем». Помимо свидетельств о самоличном служении Солнцу предполагается, что фараон сам был верховным жрецом своего бога в течение нескольких месяцев царствования, возможно, пока не был найден подходящий человек на эту должность. То есть, по-видимому, был период, когда религия не только объективно, но даже формально исходила от одного человека – самого правителя.

А что же «корпорация» Амона и других богов? Естественно, их жречество незамедлительно лишилось всех владений, официальное служение различным богам было запрещено, а имена их стерты с памятников.

Древние храмы пришли в запустение, приверженцы Амона преследовались царем, «творящим силу против не знающего учения его», «обрекающим мраку» своих противников. Эхнатон не пощадил даже имени своего отца Аменхотепа III, включавшего имя Амона – верховного бога Фив.

Незамедлительно возник культ статуй, изображений царя и царицы, которые считались проявлениями божественной сущности. Невероятно, но факт: изменения в религии и политике были вызваны исключительно личными убеждениями царя, а возможно, и каким-то психологическим сдвигом в его сознании.

Эхнатон объявил себя единственным носителем Истины. Во имя нее он стремился создать новый уклад жизни, а его божественность должна была отныне проявляться с такой же благостью, с какой солнце оживляет землю. Интересно, что отныне Эхнатон стал открыто пренебрегать традиционной помпезностью, сопровождавшей прежних фараонов при публичных появлениях. Он не надевал старого фетиша – двойной короны обеих земель, не любил других царских регалий.

От художников, которые украшали его столицу, царь настоятельно требовал истинности во всех изображениях. Это был, пожалуй, единственный в истории случай, когда государственная власть оказала творческое воздействие на искусство. Эхнатон, несомненно, обладал чуткой поэтической душой. Окруженный талантливыми мастерами своего времени, он заражал их своим энтузиазмом, вдохновляя на поиски новых путей в скульптуре и живописи.

Отныне он желал, чтобы все в его городе было иначе, чем в Фивах. Создавая дворцы и храмы в Ахетатоне, мастера получили право не считаться с омертвевшими канонами старых школ. В своем стремлении к Истине они не останавливались даже перед карикатурными портретами. Не колеблясь, изображали малоизящную фигуру царя, его большой живот, отвислую челюсть, удлиненные головы его детей.

Эхнатон рыхл, женоподобен, у него тонкие руки, широкие бедра и женская грудь. Некоторые статуи вовсе бесполы. Современные врачи, по просьбе египтологов изучившие изображения царя, поставили диагноз: синдром Фролиха. Его симптомы -? недоразвитость гениталий и полнота, причем жировые прослойки откладываются в области груди, бедер и ягодиц. Понятно, что такой облик не мог не породить массу гипотез-спекуляций. В частности, некоторые исследователи в разное время называли Эхнатона то кастратом, то гомосексуалистом, жившим со своим зятем Сменхкарой, то гермафродитом и даже переодетой женщиной.

С другой стороны, эти новые стилизации обнаруживают поразительное умение художников точно выразить величие духа Эхнатона, которое скрывается за не очень привлекательной внешностью. Портреты этого нескладного человека с огромной головой на тонкой шее и короткими ногами представляются гораздо одухотвореннее, чем цветущие и улыбающиеся монархи на парадных статуях прошлых веков. В то же время в них отсутствует голый натурализм, зато есть какое-то просветленное ощущение природы человека. В целом же искусство Ахе- татона нельзя рассматривать вне религии Атона, за которой стоит любовное, бережное отношение к миру, восхищение каждым проявлением в нем чувств и чувственности.

Изменились и традиционные сюжеты. Мы видим фараона не только несущимся на боевой колеснице, но и в интимной семейной обстановке. Он обнимает дочерей, целует Нефертити, молится, воздев руки к Солнцу. Примечательно, что в этих изображениях небывалую доселе роль играет образ Нефертити. До этого жены фараонов обычно стояли в тени. Теперь же царь постоянно появляется с ней вдвоем: на парадах, на праздниках, во время богослужений. Это можно объяснить не только любовью царя к жене, но и его желанием показать, что он отрекся от прежних обычаев и во всем следует Истине.

Разумеется, все эти нововведения, связанные с религиозной реформой, не могли не сказаться на делах государственных.

Время правления Эхнатона стало периодом упадка престижа Египта в международных отношениях, что резко контрастировало с могуществом времен Тутмоса III.

Письма, сохранившиеся на клинописных табличках царского архива, содержат свидетельства неумелой дипломатии в отношениях с переднеазиатскими государствами. Фараон был слишком увлечен внутренними преобразованиями, чтобы уделять достаточно внимания внешнеполитической активности, без которой не представлялось возможным поддерживать высокий статус Египта на Ближнем Востоке. К тому же вести войны фараон-солнцепоклонник явно не любил, в чем отдельные современные историки усматривают доказательство его пацифистских убеждений.

Многочисленные донесения охваченных паникой вассалов царя о волнениях в бывших владениях Египта свидетельствуют о потере Эхнатоном контроля над ситуацией в своих азиатских владениях. Были ослаблены и контакты Египта с южными провинциями Нубии, где силами царского наместника было подавлено несколько восстаний.

Таким образом, Египет терял не только политический престиж, завоеванный фараонами XVIII династии, но и экономическое могущество, поскольку в результате реформ от управления отстранялись все администраторы-жрецы. И это было только начало надвигающейся катастрофы.

Есть немало свидетельств, что на мировоззрение молодого правителя огромное влияние оказали женщины. Ближайший круг Эхнатона составляли его мать царица Тии, жена Нефертити (Красавица пришла) и любимый жрец Эйе, муж его кормилицы. На всех больших приемах он появлялся в окружении этой троицы, которая имела статус семейного клана. Но роль Нефертити в мировоззрении царя была особой. Ее, без всякого сомнения, можно назвать одной из самых известных женщин древности. Не случайно по количеству статуй, портретов и картин Нефертити превзошла всех величайших правителей древнего мира. Более того, многие искренне верили в то, что не Эхнатон, а именно Нефертити создала новую религию единого Бога.

История самого известного изображения великой царицы начиналась в начале прошлого века.

Зимой 1912 года немецкий археолог Людвиг Борхардт приступил к раскопкам остатков разрушенного городища. Вскоре стало ясно, что обнаружена мастерская скульптора. Незавершенные статуи, гипсовые маски и скопления камней различных пород – все это ясно определяло профессию владельца обширной усадьбы. Среди находок внимание ученых привлек фрагмент ларца с надписью «Хвалимый царем начальник работ скульптор Тутмес». Археологам уже было известно имя Тутмеса – хозяина найденной мастерской, ведущего скульптора Эхнатона, произведения которого представлялись на одобрение царя. В одной из комнат поместья работы производились с особой осторожностью – это было небольшое помещение, где, как выяснилось, скульптор хранил свои лучшие творения.

6 декабря Борхардта попросили срочно прийти на место раскопок. В нескольких сантиметрах от стены в кирпичной пыли виднелась часть скульптуры. Инструменты были отложены в сторону, и в ход пошли руки. Оказалось, это выполненный из известняка и раскрашенный бюст царицы в натуральную величину. Телесный цвет затылка, красные ленты, спускающиеся вдоль шеи, синий головной убор. Наконец бюст был поднят.

Трудно найти слова, чтобы передать все великолепие портрета Нефертити. Лицо с нежным овалом, прекрасно очерченный небольшой рот, прямой нос, дивные миндалевидные глаза, слегка прикрытые широкими тяжелыми веками. В правом глазу сохранилась вставка из горного хрусталя со зрачком из черного дерева. Высокий синий головной убор обвит золотой повязкой, украшенной самоцветами. На лбу когда-то находился урей – священная змея, считавшаяся в Египте символом царской власти…

Сегодня тысячи посетителей Государственного музея в Берлине могут видеть изображение царицы, воплотившей в своем нетленном образе идеалы женственности, царственности и величия. Ее образ, наряду с пирамидами и улыбкой юного Тутанхамона, стал одним из непременных символов древнеегипетской цивилизации. Она, почитавшаяся как живая богиня одними современниками, проклятая другими и забытая потомками, всегда будет царствовать в нашем мире, напоминая о нескончаемой борьбе человека со временем и воплощая неизменное совершенство красоты.

Конечно же, Эхнатон без памяти любил свою жену. До наших дней дошло любовное письмо, написанное фараоном своей супруге. В нем есть такие строчки: «Любовь моя, Королева Юга и Севера, Возлюбленная моя, Нефертити, я бы хотел, чтобы ты жила вечно…».

Ее юность прошла в Фивах – блестящей столице Египта эпохи Нового царства (XVI – XI века до н. э.). Грандиозные храмы богов соседствовали с роскошными дворцами, домами знати, садами редкостных деревьев и искусственными озерами. В небо вонзались золоченые иглы обелисков, вершины расписных башен-пилонов и колоссальные статуи царей. Сквозь пышную зелень тамарисков, сикомор и финиковых пальм проглядывали аллеи сфинксов, соединяющие храмы, и выложенные бирюзово-зелеными фаянсовыми плитками оконные проемы богатых домов.

Египет был в апогее своего расцвета. Покоренные народы везли сюда, в Фивы, бесчисленные сосуды с вином, кожу, столь любимый египтянами лазурит и произведения ремесленников. Из далеких областей Африки шли караваны со слоновой костью, черным деревом, благовониями и золотом, которым так славился Египет в древности. В обиходе были тончайшие ткани из гофрированного льна, пышные парики, богатые украшения и очень ценные благовонные масла…

Нефертити стала женой царя Аменхотепа IV еще при жизни его родителей – фараона-Солнце Аменхотепа III и «великой царской супруги» Тии, неординарный ум, властность и мудрость которой были известны всему Древнему Востоку.

Нефертити была живым воплощением творящей силы Солнца, дарующей жизнь. «Она проводит Атона на покой сладостным голосом и прекрасными руками с систрами, – говорится о ней в надписях гробниц вельмож-современников, – при звуке голоса ее ликуют». Одновременно, будучи воплощением суровой богини Тефнут, львиноголовой дочери Солнца, Нефертити порой изображалась… с палкой, карающей восставших врагов. В принципе, подобный сюжет традиционен для Древнего Египта и знаменует беспощадную силу божественного фараона. Фараона, но. не его жены. И это единственное изображение за всю историю Египта, где в роли грозного судьи выступает женщина.

Помимо этого сохранились барельефы, где Нефертити стоит перед жертвенником одна, т. е. самостоятельно выполняет функции главного жреца, посредника между божеством и людьми. Это опять-таки священная миссия фараона, но отнюдь не его подчиненной супруги. Далее. В Карнаке есть аллея сфинксов с лицом Эхнатона и рядом – сфинксы с лицом Нефертити. В фиванском храме Атона ее огромные статуи расположены между статуями мужа, а это немыслимая честь. Невольно возникает предположение, что функции фараона совместно исполняла супружеская пара Эхнатон – Нефертити. Иными словами, если бог-Солнце Атон был бесполым (или двуполым), то и служить ему должна была чета, а не единоличный жрец- мужчина.

Источники подробно описывают дворец Атона. Обе части грандиозного комплекса были обнесены кирпичной стеной и соединялись монументальным крытым мостом, перекинутым через дорогу. В центре перехода находилось «окно явлений», в котором царь и царица появлялись во время торжественных церемоний награждения вельмож. К жилым зданиям царской семьи примыкал большой сад с озером, павильонами. Стены были украшены росписями: гроздья лотосов и папирусов, вылетающие из водоемов болотные птицы, сцены из жизни Эхнатона, Нефертити и их дочерей. Роспись полов имитировала озера с плавающими рыбками и порхающими птицами. Широко использовались позолота, инкрустация плитками фаянса и полудрагоценными камнями.

И еще одна удивительная подробность. Никогда прежде царственные особы не изображались как обыкновенные люди со своими интимными радостями и печалями, в образе счастливой семьи или влюбленной пары. Всегда до этого перед зрителем представали официозные бОги-громовержцы. А на барельефах Тель-эль-Амарны мы видим умиляющие идиллические сцены: Эхнатон и Нефертити ласкают детей; Нефертити, болтая ногами, сидит на коленях у мужа; Нефертити и Эхнатон слились в нежном поцелуе (кстати, это первая эротическая сцена в истории искусства) – и всегда к счастливым супругам тянутся несущие благо руки их любимого бога Атона.

Наряду с интимными сценами в дворцовых садах, в гробницах вельмож Ахетатона сохранились и другие эпизоды семейной жизни царя и царицы – уникальные изображения царских обедов и ужинов. На стульях с львиными лапами сидят Эхнатон и Нефертити, рядом – приехавшая с визитом вдовствующая царица-мать Тии. Около пирующих стоят украшенные цветами лотосов столики с яствами, сосуды с вином. Гостей развлекают женский хор и музыканты, суетятся слуги. Присутствуют на торжестве и три старшие дочери – Меритатон, Макетатон и Анхесенпаатон.

Каждое утро Эхнатон выходил встречать бога-Солнце вместе с женой для совершения жертвоприношения в главном храме Ахетатона – Большом доме Атона, огромном сооружении длиной 800 метров. В храме было установлено 360 жертвенников – по числу дней в египетском году, и каждый день фараон пел Солнцу особый, предназначенный для этого дня, гимн. Фараону подпевала и Нефертити, потрясая при этом погремушками-систрами, за что сановные льстецы прозвали ее сладкоголосой. Впрочем лесть при дворе фараона являлась обязательной нормой, так что сладкоголосой царицу могли назвать в любом случае – хоть с голосом, хоть без него.

На стенах своих усыпальниц ахетатонские придворные оставили множество восторженных славословий царскому семейству. Нефертити, например, там названа «красавицей прекрасной в диадеме с двумя перьями», «владычицей радости, полной восхвалений», «преисполненной красотами» и т. д.

Казалось, такая семейная идиллия будет длиться вечно. Но случилось непоправимое. На двенадцатом году правления Эхнатона и Нефертити скончалась принцесса Макетатон. На стене усыпальницы, приготовленной в скалах для царской семьи, изображено отчаяние родителей. На ложе распростерта мертвая девочка. Рядом замерли отец с заломленной рукой и мать, прижавшая руку к лицу, словно еще не верящая в утрату. Эта сцена по силе переданных чувств, бесспорно, относится к шедеврам египетского рельефа.

После смерти дочери, как считают исследователи, любовь Эхнатона к жене угасла. Вернее сказать, что над чувствами возобладала необходимость иметь наследника. А Нефертити рожала шесть раз и каждый раз дочерей. В конце концов она была лишена статуса великой супруги и удалена из дворца. Место женщины, которую современники так высоко превозносили, вскоре заняла одна из жен по имени Кийа.

Предполагается, что она не была египтянкой. Еще при Аменхотепе III в Египет в качестве «залога» политической стабильности в межгосударственных отношениях прибыла митаннийская принцесса Тадухеппа. Именно для нее, принявшей по традиции египетское имя, Эхнатоном был выстроен роскошный загородный дворцовый комплекс Мару-Атон. На изображениях пиров она, практически ставшая отправительницей, иногда показана в короне царя! Вероятно, Кийа была матерью принцев Сменхкары и Тутанхамона, ставших мужьями старших дочерей Эхнатона и Нефертити. Увы, царствование Кийи оказалось недолгим. Она умерла на шестнадцатом году правления супруга.

А что же Нефертити? Одна из статуй, обнаруженных в мастерской скульптора Тутмеса, изображает царицу на склоне лет. Перед нами то же лицо, все еще прекрасное. Но время уже наложило на него свой отпечаток, оставив следы усталости и надломленности. Остаток своих дней Нефертити провела в дальнем дворце столицы и умерла за пять дней до своего сорокалетия. Ее саркофаг так и не был найден. Легенда гласит, что по Реке времени она просто уплыла в будущее.

…Если посмотреть на Египет с высоты птичьего полета, то почти в самом центре страны, в 300 километрах южнее Каира, можно увидеть маленькую арабскую деревню под названием Эль-Амарна. Именно здесь изъеденные временем скалы, вплотную подойдя к реке, затем отступают, образуя почти правильный полукруг. Пески, остатки фундаментов древних сооружений и зелень пальмовых рощ – так выглядит сейчас некогда роскошный древнеегипетский город Ахетатон.

При виде этих развалин невольно возникает вопрос: что же осталось от всех столь далеких событий, трагедии царского дома и человеческих судеб, занесенных песком? Пожалуй, немало: нетленность искренних человеческих чувств, потрясающий своей красотой портрет древней царицы и пожелтевшие листки дневника известного немецкого археолога Людвига Борхардта, который в начале XX века, впервые увидев портрет Нефертити, записал всего одну фразу: «Описывать бесцельно – смотреть!»

С идеей единого Бога Эхнатон на сотни лет опередил свое время. Стоит ли удивляться, что он не был понят ни современниками, ни потомками. В итоге нарушивший устои предков царь оказался в изоляции, окруженный восхвалениями и лестью новой знати. А в это время религия, всегда являвшаяся основой египетской цивилизации, продолжала существовать в подполье. Даже в самом Ахетатоне, в своих домах простые горожане продолжали почитать Изиду, Беса, Таурт – хранителей дома, материнства, семейного благополучия. Чужд новый культ был и многочисленной, очень влиятельной касте жрецов. О крайне неоднозначном отношении к царю и царице в обществе свидетельствует поразительная находка – модель царской колесницы, запряженная… мартышками.

Между тем из провинций приходили тревожные слухи. Эхнатон совсем отошел от внешнеполитических дел, повсюду вспыхивали восстания против египетских ставленников. Орды воинственных племен захватывали царские области в Сирии, а царь Иерусалима писал фараону отчаянные письма: «Да печется царь о своей земле. Погибает вся царская область».

Как, должно быть, ликовали противники реформации, когда слухи о потере сирийских земель доходили до Египта. Скрывавшиеся жрецы неустанно проводили тайные проповеди, напоминая народу о том, что при господстве Амона азиаты «лежали в пыли», а новый бог Атон бессилен перед ними. Это был весьма убедительный аргумент. Все угрозы фараона не могли остановить рост недовольства.

Несмотря на такое положение, Эхнатон по-прежнему не покидал своей столицы, превратившись в добровольного узника. Он ясно видел, что реформация вызывает повсюду ропот. Правда, как и раньше, его эмиссары разъезжали по стране, разрушая святилища богов, уничтожая надписи с их именами, но это вызывало лишь озлобление народа.

Фивы хранили зловещее молчание. Жрецы Амона, лишенные своих земель и храмов, непрестанно сеяли смуту. Религиозные идеи фараона были непонятны массам, которые втайне продолжали чтить старых богов. Люди вздыхали о тех временах, когда Амон приводил в Фивы вереницы пленных, а Ози рис встречал умерших в стране Запада. Домашние боги, боги номов и городов были близки и понятны душе крестьянина, ремесленника, писца и родового аристократа. Они были богами, помогающими в повседневной жизни, богами, которых почитали отцы с незапамятных времен. А «учение» царя, скрывшегося в своей новой столице, ни о чем им не говорило.

Увлеченный своими преобразованиями, царь уже плохо контролировал события. Вероятно, и в людях он не очень-то разбирался. Его окружали льстецы, ловкие выскочки, которые наперебой восхваляли «учение царя», усердствовали в служении новому божеству, приобретая доверие фараона.

Похоже, что искренних последователей у «пророка Атона», кроме жены, так и не появилось.

С другой стороны, вероятно, и самого царя мучил страх перед богами. Скорее всего, он втайне боялся, что они могут оказать на него пагубное воздействие. Эхнатон становился все непримиримее и фанатичней, призывая стереть всякий след богов. Сотни каменотесов трудились, истребляя прежние иероглифы. Уничтожались не только имена богов, но и само слово Бог. Его заменяли словами царь, повелитель, властелин и т. д. (По верованиям египтян, уничтожение имени было магическим средством, способом как бы умертвить его носителя.)

Гениальный скульптор последних лет правления Эхнатона Тутмес запечатлел в бюсте царя, возможно, тот момент, когда реформатор стал понимать, что все его усилия бесплодны. В его еще молодом лице появилось что-то унылое и безнадежное. Какая-то обреченность чувствуется во всем облике Эхнатона. Кажется, что на его плечи легли все скорби мира.

Отсюда печальный итог: первая в мировой истории попытка ввести единобожие не удалась. Храмовое и государственное хозяйство при Эхнатоне постепенно пришло в упадок. Кроме того, Египет лишился многих подвластных ему территорий. В этих условиях жрецам-староверам, по-видимому, даже не было необходимости с особым энтузиазмом внушать народу мысль, что Амон изливает свой гнев на фараона-еретика и насылает кару на Египет. Это и так всем было ясно.

Около 1358 года до н. э., после 17-летнего правления, 33-летний Эхнатон скончался, не устояв против жреческой касты, всячески сопротивлявшейся его реформам. Первым следствием смерти царя стало полное разрушение Ахетатона и всех надписей о деяниях правителя. Примечательно, что с именем Эхнатона, в одночасье ставшим ненавистным, поступили точно так же, как он в свое время поступил с именами отвергнутых им богов. В 1345 году до н. э., после ряда непродолжительных царствований, к власти пришел молодой и энергичный военачальник Харемхеб, который завершил полную реставрацию старых порядков в стране.

Родовая аристократия вновь обрела силу, жрецы Фив торжествовали, имя «еретика» было предано анафеме и проклято, знать и простолюдины повсюду отрекались от Эхнатона и его веры. И когда в официальном делопроизводстве необходимо было ссылаться на документы или акты времени его царствования, Эхнатона называли не иначе как «преступником из Ахетатона».

Древняя религия оживала, в храмах вновь зазвучали славословия богам. Повсюду раздавалась сочиненная жрецами ликующая песня фиванцев, которая начиналась словами

Сокрушен хулитель Фив, Пал противник царицы городов.

Изображения Эхнатона и Нефертити разбивались вдребезги, их имена стирались с многочисленных плит и обелисков, уничтожалась сама память о некогда почитаемом царе. Дни столицы божественного Солнца были сочтены: жители спешно покидали свои дома, храмы превращались в каменоломни, откуда везли строительный материал для Мемфиса и Фив…

С тех пор прошли тысячелетия, но ученые до сих пор бьются над загадкой Эхнатона. Что вдохновило его на духовный подвиг, никем не понятый и не оцененный? Кем в действительности был этот человек?

Предположений множество, включая и самые невероятные. Одно из них принадлежит убежденным сторонникам инопланетного происхождения избранных землян. Будто бы три с половиной тысячи лет назад над фараоном Эхнатоном и его супругой Нефертити проводился первый генетический эксперимент по улучшению генофонда пятой расы со стороны представителей Высшей внеземной цивилизации.

Эти существа прибыли с Сириуса – они были членами семьи из 32 человек, которые участвовали в планетарном зачатии человеческой расы. Через детей Эхнатона и Нефертити была введена инопланетная информация для улучшения разумности людей. Отсюда якобы и очевидная яйцеголовость (вытя- нутость черепов) всей царской семьи, включая и шестерых дочерей. Другими словами, идеальная во всех отношениях пара Нефертити – Эхнатон породила новый антропологический тип человека будущего, обладающего беспрецедентно солидным объемом мозга…

Что ж, такая теория не хуже и не лучше других «инопланетных» версий. Другой вопрос: куда же исчезли яйцеголовые потомки Эхнатона и Нефертити?

А вот то, что идея единого Бога не была забыта, – точно заслуга фараона-реформатора. Недаром знаменитый автор книги «История Египта» Джеймс Брэстед назвал Эхнатона христианином до Христа.

Спустя 700-800 лет возникла первая монотеистическая религия – иудаизм. Согласно Ветхому Завету, пророк Моисей был воспитанником египетской царицы. Из Египта по велению Бога он выводил евреев в Землю обетованную. А скрижали веры получил на горе Синайской. Любопытно, что в конце 1980-х годов английский историк египетского происхождения Ахмед Осман опубликовал книгу «Моисей и Эхнатон», в которой высказал предположение, что эти религиозные деятели представляют одно и то же лицо.

Так это или нет, наверняка не скажет никто. Но, пожалуй, нам сегодня важнее другое. В веках останется память о правителе, который с такой силой и верой писал о своем единственном Боге:

И сколько бы ни порицался Эхнатон за потерю азиатской империи, сколько бы ни осуждался за фанатизм, с которым претворял в жизнь свои идеи, надо признать, что с ним сошел в могилу дух, какого мир не видел прежде. Выделяясь среди длинного списка безликих фараонов, он проповедовал взгляды, далеко превосходившие понимание последующих веков.

Зато современный мир, кажется, сумел разглядеть родственные черты в человеке, который в то далекое время и при неблагоприятных обстоятельствах был первым идеалистом и первой личностью в истории.

В 1907 году экспедиция американца Теодора Дэвиса почти случайно обнаружила в знаменитой Долине царей, раскопанной и перерытой вдоль и поперек, таинственную гробницу. Вход в нее был скрыт и выглядел как обычная расселина в скале. После ее расчистки археологи увидели грубо высеченные каменные ступени, которые вели вниз. Там, где они кончались, начинался лабиринт подземных ходов, заваленных землей и камнями…Разобрав завал, археологи стали продвигаться в толщу горы. Неожиданно пред ними предстала стена, сложенная из огромных каменных блоков. За ней открывался узкий проход, засыпанный щебенкой. Среди нагромождения мусора Дэвис обнаружил стенку роскошного деревянного гроба. Когда-то здесь спешно вскрывали гробницу, а затем замуровывали вновь. Преодолев последние препятствия, археологи добрались до погребальной камеры, где находились остальные части гроба. Он был сделан из кедра, покрыт золотом, а все части скреплены золотыми гвоздями. На стенке гроба вырезана надпись: «Он сделал это для своей матери».

Тексты, найденные в гробнице, показали, что речь шла о царице Тии – матери Эхнатона, происходившей не из египетского, а из какого-то азиатского рода. Кроме разбитого гроба археологи обнаружили дорогую посуду из алебастра и фаянса, сосуды для косметики и дорогие чаши. Саркофага не было. Судя по тому, что большинство драгоценных предметов осталось на месте, в гробнице побывали не грабители. Что же тогда представляло собой погребение?

В задней части погребальной камеры археологи обнаружили небольшую нишу, в которой находился сделанный в форме человеческого тела гроб с неизвестной мумией. На ней красовался амулет – золотой орел. На верхней части крышки сохранились иероглифы: «Прекрасный властелин, единственный избранник Ра, царь Верхнего и Нижнего Египта, живущий в правде, господин обеих царств… Прекрасное дитя здравствующего Атона, имя которого будет жить вечно».

Тело загадочного покойника было обернуто тонкими золотыми пластинами и забальзамировано. Но сырой климат гробницы сделал свое дело: мумия, извлеченная археологами, была в ужасном состоянии. Возникает вопрос: кто посетил гробницу и с какой целью открыл гроб, повредив голову мумии?

Ответ был очевиден – посетители сорвали золотые пластины с именем покойного с тем, чтобы лишить мумию опознавательных знаков. Более того, с четырех алебастровых кувшинов были тщательно стерты имена. В них хранились извлеченные при бальзамировании внутренности покойного. И лишь на четырех кирпичах, служивших опорами гроба, сохранилось имя Эхнатона.

Так что же, американец нашел тело проклятого фараона? Оказалось, нет. Еще раз осмотрев мумию, Дэвис пригласил известных врачей-хирургов. Те сделали заключение: ширина таза не оставляла сомнений в том, что скелет женский. Но когда останки были перевезены в Каирский музей и более подробно изучены профессором анатомии Дж. Э. Смитом, археологи получили странное и неожиданное заключение: скелет принадлежал молодому мужчине 25-26 лет. Было высказано предположение, что это фараон Сменхкар, преемник Эхнатона, поскольку последний не мог умереть в таком юном возрасте.

И тут появилось новое заявление: погребение принадлежало Эхнатону, поскольку по погребальной камере были расставлены золотые кирпичи с надписями, по содержанию совпадающими с письменами на гробе. А на двух из них четко читалось имя Эхнатона. В том, что погребение принадлежит царю-еретику, многих убеждало телосложение Эхнатона, подходившее под описываемый скелет. Узкая, с выступающим затылком голова, тонкая шея, тонкие руки, голени, туловище… Все совпадало, кроме одного: мужчина в гробу был слишком молодым.

Сомнения вызвали и четыре алебастровых сосуда. Они были выполнены очень тонко, но на их крышках был изображен совсем не Эхнатон. И тогда было сделано очередное открытие. X. Шеффер в 1919 году заявил, что гробница принадлежит царице Нефертити! Но и эта версия не нашла подтверждения, ибо сам тип лица никак не соответствовал женскому.

Наконец, останки, возраст которых определили не более чем в 28 лет, заставили ученых засомневаться: неужели реформу такого масштаба, какую провел Эхнатон за 17 лет царствования, мог осуществить не зрелый мужчина, а мальчик 11-12 лет?

В 1931 году появилась еще одна гипотеза: в гробу покоятся останки Сменхкары, зятя Эхнатона. А вот американец К. Сил предположил, что гроб готовился для дочери Эхнатона Макетатон, умершей очень рано. 1955 год – новая версия, согласно которой в Долине царей была похоронена старшая дочь фараона – Меритатон. 1961 год – гроб принадлежал побочной жене Эхнатона Кийе. В 1966 году возраст скелета уменьшился до 20 лет. Признаков болезни на костях не оказалось…

До сих пор ни одна из версий не получила достаточно доказательств. Тем не менее гипотеза о принадлежности останков Эхнатону считается самой предпочтительной. Кто знает, может быть, в усыпальнице действительно был похоронен царь-реформатор? По крайней мере, в числе наиболее вероятных «кандидатов» на обладание золотым гробом называются четыре лица – Эхнатон, Кийа, Сменхкара, Нефертити… Но поможет ли разрушенный и на много веков забытый город-призрак Ахетатон в прояснении тайны легендарного семейства? Или эту неразрешимую пока загадку предстоит разрешить будущим поколениям ученых?

Правление Эхнатона длилось всего 17 лет, а между тем за эти 17 лет Египет и мир успели буквально перевернуться, чтобы через короткий период возвратиться к исходной точке, уничтожив память о грандиозной реформе. Об этом ничтожно коротком для истории отрезке времени написаны тысячи страниц. Все работы, как правило, содержат лишь предположения, порой более, порой менее правдоподобные, порой опирающиеся на реальные сохранившиеся свидетельства, а иногда – на легенды. Но до тех пор, пока никто не заявил: «Я знаю!», человечество будет размышлять, сомневаться, спорить, привлекая все новых и новых исследователей.