Тайны исчезнувших цивилизаций

ГЛАВА VII. Город тысячи языков

В 1991 г. издательство "Художественная литература" выпустило в свет книгу в мягкой обложке — «Первозван-ность» поэтессы Людмилы Наровчатской.

На самом деле название книги не столь коротко, имеется подзаголовок: "Поэтико-фантастическое эссе с прикладом исследования древней русской поэмы "Слово о полку Игоря, известного всем Игоря, сына Святослава, внука Олегова" и переводом ее по римско-славянскому классическому канону".

О серьезности намерений автора можно судить уже по этому заголовку: мы же привыкли называть это произведение просто "Словом о полку Игореве"! Нет, говорит На-ровчатская: "Игоря, ведомого всем"! Увлекательнейшее исследование древней поэмы, а также… находка Ходына — автора «Слова», и еще многое-многое из того, что есть в книге, не предмет нашего разговора. В отличие от других «переводчиков» "Слова", Л.Наровчатская «копает» столь глубоко, что читателю сначала требуется «отдохнуть» от книги, затем — вернуться и осмыслить ее, и уж после что-то говорить. В ней много спорных моментов, зато и открытий более чем достаточно! Откровений…

Сейчас же для нас важно другое — философское осмысление первобытного человека и человечества, с применением знаний, основную часть которых зафиксировал, как это ни парадоксально и ни просто (в том числе), протоязык.

Мы найдем в словаре Людмилы Наровчатской и Стоун-хендж — в «примитивных» неандертальских (150000 лет) звуках и их сочетаниях! Главным, если не основным, доказательством подобной древности является… способ крепления гигантских трилитов — камней-сарсенов — по способу "паз — шип" (из деревянной архитектуры)! Если есть подобный узел, он означает принадлежность как раз к тому самому протоязыку: УЗ — узел — изобретен. Вот она — подсказка нам, теперешним. Этот вывод мы оставляем бездоказательным лишь потому, что гораздо точнее и красивее нужные доказательства приведены в книге. С помощью прото-языка — конечно же, до-санскритского! — конечно же, до-индоевропейского! — до-древнекоптского! — до-коптского! — и прочих!.. — можно расшифровать и Мерлина, и Хенгиста, и Англию (АН-ГАЛЛИЯ), и многое, многое другое. А это доказывает, что человечество, населявшее Ойкумену, когда-то уже было единым, хотя имело по крайней мере "разделение труда" в пределах Афро-Евразии, и даже Америк! Ведь курганы и способ захоронения (он одинаков!) разбросаны по всей гигантской территории — хотя бы от САХА-ры до САХА-лина… На одном языке общались не только славяне и протославяне, но и монголы, и японцы!..

Теперь и нам с вами неудивительно утверждение о том, что Стоунхендж входил в единую систему общепланетарных объектов ТОГО человечества.

Оно жило себе и развивалось, строя мегалиты, охотясь на мамонтов (а может быть, и пася их), благополучно пережило всемирный потоп и продолжало благоденствовать, плодиться и размножаться, пока однажды, заспорив о чем-то в городке под названием Вавилон, не решили построить башню высотой до самого неба…

Приведем обширную цитату из Библии, описавшей это событие:

"На всей земле был один язык и одно наречие. Двинувшись с востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там. И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли. И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать; сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город.[4] Посему дано ему имя: Вавилон (от западно-семитского Баб Эл, "Врата Бога". — Прим. автора), ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле". (Быт. 1–9.)

Обратим внимание на то, что Библия допускает непростительный грамматический нонсенс: Господь видит (глагол в единственном числе), далее "сойдем же и смешаем" (глагол во множественном числе). Не правы ли те, которые ивритское «элохим» (Господь) переводят во множественном числе, то есть «сияющие». Таким образом Бог — не единая личность, а совокупность личностей! (Бравый экипаж межзвездной тарелки? Нечто вроде обладающего коллективным разумом роя?)

Но как бы то ни было, жители Вавилона явно расстроили Всевышнего.

… В добрые старые послепотопные времена Вавилон, очевидно, был чем-то вроде Парижа нынешних времен, Меккой туристов и средоточием торговых путей. Что привлекало к нему людей? Ну как же: чудеса и диковины, висячие сады, множество магов и волхвов, учивших своим магическим наукам (прообраз университетов), а еще женщины, женщины…

Покровителем города был любвеобильный бог Мардук-Бел, а главным религиозным актом было ежегодное торжественное совокупление верховного бога со жрицей из числа местных жительниц в его собственном храме Эсагила. Обряд совершал, замещая Мардука, главный жрец Вавилонии — царь.

В день весеннего равноденствия, вычисленный астрономами-жрецами с вершины Этеменанки, то есть на вавилонский Новый год, и происходил обряд "священного брака" — как кульминация 9-12-дневного празднества. Ритуал его был расписан до мельчайших подробностей.

"Второго нисана, за два часа до окончания ночи, встает жрец-шешгаллу и моется речной водой. Он становится перед Белом и обращается к нему с молитвой. Эта молитва — тайна Эсагилы. Кроме жреца-шешгаллу из Экуа, пусть Бел никому не показывается!"

Статуя Мардука, сидящего на троне, была из чистого золота. Перед ним стояли большой золотой стол и стул. На все вместе пошло 800 талантов (24 тонны) золота. Около храма стояли два золотых жертвенника — большой и малый, для мелкого скота, животных, сосущих материнское молоко.

Помещение (капелла) Мардука имело мраморные стены, украшенные золотом и лазуритом.

Еще одна золотая статуя Мардука-Бела высотой 6 м стояла в пределах Эсагилы под открытым небом, символизируя Вавилон.

По ритуалу совершались жертвоприношения, сопровождаемые музыкой и пением храмовых певцов. Вообще за все дни праздника сжигалось воскурений (ладана) на 1000 талантов (30 тонн). Златокузнецу и резчику-столяру приказывалось изготовить несколько деревянных статуй, изображений, оставшихся неизвестными. Для этой цели из сокровищницы выдавали душистую древесину кедра и тамариска, золото и драгоценные камни. На шестой день, после прибытия в храм Мардука «гостя» — бога Нэбо из соседнего с Вавилоном города-храма Борсиппы, таинственные статуи обезглавливались "носителями мечей".

За жертвоприношениями следовали трапезы. За трапезами — ночные молитвы. Жрец-шешгаллу обращался к созвездию Ику — небесному подобию Вавилона. Затем он обращался к Мардуку и читал ему полностью "Поэму о сотворении мира", в которой Мардук чаще всего назывался Белом. И тогда начинались приготовления к встрече бога Нэбо, сына Мардука, бога письменности. Им были написаны таблицы судеб, находившиеся в "Храме судеб". Начиная с III тысячелетия до н. э. владение этими таблицами давало право притязать на мировое господство. Мардуку таблицы достались после победы над Тиамат — праматерью богов и владычицей моря.

Нэбо прибывал в Вавилон по своей дороге: поверх основания из обожженного кирпича она была вымощена красными и белыми плитами из брекчии (сцементированных обломков горных пород) и известняка; дорога проходила под Высокими воротами с драгоценным убранством и разноцветными воротами, украшенными изразцами с глазурью. Кончался путь у канала, где Нэбо ожидал корабль.

Тем временем в Эсагиле заканчивались приготовления.

Храм очищали, как записано на табличке:

"Когда минет два часа после восхода солнца, позовет он, как только стол для Бела и Белтии будет накрыт, жре-цазаклинателя; и тот очистит храм и окропит из сосуда с водой из Тигра и из сосуда с водой из Евфрата. И ударит в медный литавр посреди храма. Сосуд для воскурений и факел приносит он в храм. Сам он останется во дворе, в свя тая святых Бела и Белтии он не войдет". Очищали также помещение Нэбо в Эсагиле; створки дверей мазали кедровым маслом. Затем отрубали голову овце, и жрец-заклинатель символически очищал святилище окровавленной тушею. После этого жрец выносил тушу из храма и шел к реке вместе с носителем меча, который нес голову овцы.

Они бросали жертву в реку и уходили в степь, потому что становились нечистыми, в них вселялись изгнанные из храма злые духи. В город они не возвращались, пока Нэбо «гостил» в нем. Были и другие гости из других городов; из города Ура прибывала богиня Иштар (Венера). Для нее в Вавилоне были сооружены специальные ворота, сверху донизу облицованные глазурованными изразцами-рельефами священных животных, сопровождавших богов — участников празднества: священный бык, дракон Мушхушшу, спутник самого Мардука. На пороге ворот стояли мощные быки из бронзы и чудища.

Боги встречались на дворе Эсагилы, пировали, определяли судьбы друг друга и царей. Царю полагалось держать ответ перед Мардуком. Жрец отбирал у него скипетр, кольцо и божественное оружие, царскую тиару и ударял его по щеке. Царь преклонял колена и позволял выдрать себя за уши. Он заявлял, что не грешил, не был небрежен к богу и своим подданным, заботился о Вавилоне. По велению Мардука царю возвращали его атрибуты и снова били по щеке. Если на глазах царя появлялись слезы, год обещал быть удачным. Во дворе храма приносили в жертву белого быка.

На девятый день боги отправлялись в процессию в честь Мардука. Статуи богов несли на драгоценных тронах-носилках. Ожидающую толпу вавилонян ошеломляло это шествие с громкими молитвами, дымом курильниц, блеском одежд и драгоценностей. Процессия спускалась к воде и погружалась на корабль. Царь Навуходоносор II, супруг Семирамиды, писал в табличке: "Корабль… судно с каютой, его блистательное судно, его нос и корму, его канаты, его борта, изображения львов и драконов я облицевал золоче ной бронзой, украсил драгоценными камнями, дал его блеску воссиять в светлых струях Евфрата, как звездам ночного небосклона, и наполнил его роскошью на удивление всем. В месяц загмук, в начале г., представил я Мардуку, господину богов, расположиться на нем и торжественно направиться к своему великолепному празднику, священному празднику акиту".

Судно плыло вверх по течению, на берегу его то и дело останавливали толпы молящихся. Наконец оно прибывало в загородный дом новогоднего праздника — Дом акиту.

До сих пор ученые спорят, где происходила кульминационная "святая свадьба" — в Эсагиле, на башне Этеменанки, где, по слухам, находилось ложе длиной в 5 и шириной в 2 м, или в Доме акиту. Ибо, совершив путешествие, Мар-дук с другими богами возвращался в свой храм Дорогой процессии — она называлась «аибуршабу», то есть "Пусть не существует тайный враг". Вдоль дороги, начинавшейся за городской стеной Вавилона, далее проходившей между высоким земляным валом, окружавшим царский дворец, и линией военных укреплений, тянулись стены, украшенные изразцовым фризом высотой 2,95 м, с полосами из розеток и с шагающими между этими полосами львами, спутниками Иштар. Шириной дорога была 20–24 м, длиной — 250 м, вне города. Вымощена она была обожженным кирпичом, поверх которого лежали плиты в три дорожки: по бокам белые, в середине красные.

Народ шел по этой дороге, держа в руках множество ритуальных предметов — глиняные кроватки, столики, колесницы, кораблики, а также женские обнаженные фигурки с младенцами, сосущими грудь, и статуэтками других богов.

В черте города дорога, уже без стен и красно-белого покрытия, называлась "Иштар — защитница своих войск".

Возможно, это были «войска» влюбленных и супругов. Недаром по всей Месопотамии на память потомкам разбросаны глиняные культовые фаллические и женские половые органы — все это в гипертрофированном виде.

Праздник Нового года был тесно связан с плодородием. И не одни только боги вступали на этом празднике в "священный брак".

Той же цели были посвящены обряды, описанные Геродотом. Вавилоняне не видели греха в ритуальной проституции; девушки даже из аристократических семей по достижении совершеннолетия поступали служительницами в храм и продавали за деньги свою невинность чужестранцам. За год служения в храме молодая особа вполне созревала для того, чтобы стать своему будущему мужу верной и искусной женой.

Женские имена звучали тоже красноречиво: Ина-Эсаги-лирамат ("Любима в храме Эсагилы"); Итти-Мардук-бала-ту ("Жить с богом Мардуком").

Неудивительно, что строительство ступенчатой башни (зиккурата) Этеменанки с храмом-ложем наверху (стороны квадратной башни в основании 91,66 м) приписывалось Семирамиде. Понятно также, что супруг ее, правивший в 605562 гг. до н. э. царь Навуходоносор II горячо любил свою жену, несмотря на ее любвеобилие, и в ее честь приказал сотворить висячие сады с финиковыми пальмами, кедрами, смоковницами, миртами, алоэ и многими другими редкостными для степной безлесной Месопотамии деревьями и кустарниками, высаженными на ступенчатых террасах в искусственно насыпанную землю и в алебастровые вазы. Так он сотворил не что иное, как Седьмое чудо света.

Археологи, правда, спорят, были ли сады Семирамиды сооружены как пристройка к летнему дворцу царя в северном углу огражденного двойной стеной города площадью 16 км2, или находились в западной части дворцового комплекса, спускаясь прямо к водам Евфрата, вдоль которого и протянулся Вавилон. Сплетничают и о том, точно ли Се-мирамидины были сады, а также существовала ли она вообще.

"Отец истории" Геродот, побывавший в Вавилоне в 500 г. до н. э., приписывает Семирамиде постройку камен ного моста через Евфрат и углубление русла реки, после чего та сделалась судоходной. Но наши современники опровергают Геродота: все это как раз сделал Навуходоносор П. А за Семирамиду, якобы мидянку, потомки принимали ассирийскую царицу Шаммурамат, жившую в IX в. до н. э.

Уже открыты города древнее шумерских, а «юный», пяти— или четырехтысячелетний Вавилон по-прежнему предмет пересудов, будто жизнь в нем не перестает кипеть и сейчас и будто нам о нем все известно. До сих пор слова "вавилонская блудница" звучат нарицательно (кстати, полагают, что так нарекли Семирамиду, якобы с чрезмерным рвением предававшуюся религиозным обрядам в честь Марду-ка).

Как аксиому, что "все дороги ведут в Рим", так же и все, что мы сейчас знаем и умеем и чем владеем, шло из Вавилона. Там придумали шестидесятиричную систему счисления: 12 месяцев в г., 60 минут в часе, 60 секунд в минуте; измерения по 360-градусной шкале. Там же придумали семь дней недели и само священное число 7 (как и 3), тот самый "талант" — мера веса и удачи (29 кг 68 г), слово «херувим» и так далее, далее… Дни недели, названные по небесным светилам, сохранились у романо-германских народов, придя через греков и римлян: 1-й — день Шамаша (Солнца), 2-й — Сина (Луны), 3-й — Нергаля (Марса), 4-й — Нэбо (Меркурия), 5-й — Мардука (Юпитера), 6-й — Иштар (Венеры), 7-й — Ниниба (Сатурна). Имена звездных богов здесь аккадские (семитские), они сменили шумерские имена тех же божеств; затем их сменили имена греко-римских богов, а потом появились романо-германские названия солнца и планет. Но принцип остался неизменным.

Вавилон был признанной столицей звездочетов, астрономов, астрологов. Этот город не раз бывал столицей возникавших и погибавших мировых держав. Последним хотел его сделать центром мира Александр Македонский. С этим замыслом он и умер в 323 г. до н. э. Вавилон — исток мировых религий, культов, обрядов, религиозных тради ций. Вавилон — самый большой и самый богатый город мира II–I тысячелетий до н. э., родина космополитизма и "смешения языков", город Вавилонской башни, Библии, город — "великая блудница".

Так не могло продолжаться вечно. Города имеют свои сроки жизни, они рождаются, расцветают и погибают — всему свое время, — как каждый человеческий или общественный организм. Строго говоря, существование Вавилона было нонсенсом со многих сторон. Погибнуть он должен был уже тогда, когда его жители дерзнули бросить вызов небесам и принялись строить свою супербашню. Чем ответили «сияющие» — массированной телепатической атакой или потоком жесткого гипер-пси-излучения, — нам неведомо. Может быть, был послан просто гипнотический приказ "Отныне ты не понимаешь этого языка", — что, кстати, в силах проделать любой средней руки гипнотизер из тех, что выступает в цирке. Но в итоге что-то повернулось в головах предприимчивых вавилонян — и они разбрелись по свету.

А Вавилон? Можно было бы ожидать, что место это станет отныне проклятым и даже трава там расти не будет. Но напротив — он еще более расцвел. Во-первых, недостроенная башня привлекала в город многочисленных туристов, во-вторых, играла свою роль близость караванных торговых путей, в-третьих, все эти роскошные изразцовые зикку-раты, храмы с пикантными девочками-жрицами, свобода нравов…

Вообще-то, древние не хуже нас с вами понимали, что туризм и торговля — основа процветания, и потому всячески украшали свои города, строили огромные храмы и пирамиды, устраивали красочные празднества и спортивные состязания, на которые стекалось огромное количество народа.

Обратимся же к моменту строительства башни. Эта тема, по крайней мере, не уступает по значимости "каре Господней" и также присутствует в Библии. Итак башня была главной достопримечательностью Вавилона, его, если хотите, визитной карточкой, главной приманкой туристов. Однако она постепенно ветшала и приходила в негодность. Ремонт этой башни был, пожалуй, равновелик подвигу ее постройки. За это взялся царь Нувуходоносор. К строительству его приучал его отец, основатель халдейской династии Набопаласар.

"Когда по велению Нэбо и Мардука, любящих мое царство, и при помощи оружия, сильного тростника (копья. — Прим. автора) принадлежащего грозному Эрре, который поражает молнией моих врагов, я победил Субарея (Ассирию. — Прим. автора) и превратил его страну в груды обломков и развалин, тогда Мардук, владыка Этеменанки, Вавилонской ступенчатой башни, которая еще до меня обветшала и обвалилась, приказал мне заново возвести фундамент в котловане на старом основании, чтобы глава башни могла высотой состязаться с небом. Я изготовил кирки, лопаты и формы для кирпичей из слоновой кости и эбенового дерева, отборной древесины и заставил многочисленных людей, созванных со всей страны, нести все это, лепить глиняные кирпичи, изготавливать обожженные кирпичи, бесчисленные, как капли дождя, падающего с неба… Бусы из золота и серебра, камни гор и морского побережья я разложил внутри его основания, белую драгоценную мазь, очищенное масло, благовонные травы и красную пасту я положил под кирпичи. Изображение моего величества, несущего корзину с кирпичом, я изготовил и заложил в фундамент.

Перед Мардуком, моим господином, я склонил выю, я подоткнул платье, роскошное одеяние моего величества, и носил на своей голове кирпичи и глину. Я велел сплести из золота и серебра корзины для кирпича, и Навуходоносора, старшего сына, любимца моего сердца, я заставил носить вместе с моими людьми глину, смешанное вино, чистое вино, масло и пряные травы"…

Найти и раскопать руины Вавилона европейцам оказалось необычайно трудно. Прежде всего потому, что доступ в Месопотамию был почти полностью закрыт тяжелой дорогой через горы и пустыни, а также враждебно настроенными кочевыми исламскими племенами, уничтожавшими "неверных".

Потомкам исчезнувшая Месопотамская цивилизация предстала в виде курганов — могильных холмов ее, состоявших из строительного мусора. Оттого археологические раскопки Вавилона невозможно вести традиционными методами. Еще Роберт Кольдевей жаловался, что ему не под силу вывезти эти немыслимые завалы строительных отходов.

Видимо, точно так же погибла под собственными обломками, а вовсе не сгорела разрушенная в последний раз Ксерксом Вавилонская башня. Ее взялся было перестроить Александр Македонский. Говорят, будто он совершил вавилонский обряд венчания на царство: взятие статуи Мар-дука за руки с тем, чтобы тот встал с трона. Но Македонский умер, так и не приступив, в сущности, к объявленному строительству.

Что же касается «возгораемости» вавилонского кирпича, то объяснить ее просто. Дело в том, что основной строительный материал — глина — выветривается и вымывается дождями. Для формирования ее применялся порубленный тростник, солома, то есть получается тот самый "саманный" кирпич, из которого до сих пор кладут дома на юге нашей страны. Материал этот прочный, легкий, сохраняющий тепло в доме зимой и хранящий прохладу в летний зной. Но… действительно горючий.

Позже научились обжигать кирпич в печах. Но с топливом в Месопотамии было не совсем вольготно, обожженный кирпич стоил очень дорого, ему вели счет: на каждом ставилось царское клеймо. В связи с этим здания строили из сырцового кирпича, переложенного тростниковыми канатами и залитого асфальтом ("земляной смолой"). Толщина стен в огромных дворцах и храмах, а также в городских стенах достигалась именно таким способом. А вот снаружи стены облицовывали обожженным кирпичом, ярко выкрашенным глазурью — синей, голубой, красной, черной.

Все здания стояли на высоких кирпичных площадках, а ниже — на насыпных холмах. Новые сооружения держались недолго: сырцовая кладка оседала, крыша проваливалась и здание приходило в негодность. Постоянное обновление строений было царской заботой, предметом гордости и похвальбы. Навуходоносор II говорит: "И Этеменан-ки, ступенчатую башню Вавилона, я заставил отделать асфальтом и глазурованным кирпичом, прекрасным, как день. Для перекрытия его помещений я применил в изобилии могучие кедровые стволы".

Непрерывная вавилонская «перестройка» — это и в самом деле гигантский труд. Несмотря же на склонность нового сооружения к разрушению, каждый раз строили "навечно". Это было священное дело, угодное богам. Еще есть версия о том, что храм наверху зиккурата разрушали сами строители: они, дескать, ежегодно строили его заново, чтобы каждый раз "священный брак" совершался в "новогодних стенах". Однако думается, что древние строители все же были людьми практичными и ограничивались косметическим ремонтом.

Пожар, возможный по ряду причин, в том числе и вовсе не от "карающей десницы", вполне мог бушевать и те семь дней, что отводят ему специалисты: тростник, без доступа воздуха, накапливал в себе гигантскую температуру, достаточную для плавления глины.

Первым европейцам, с риском для жизни посетившим Месопотамию, предстала унылая безлюдная равнина, окруженная Иранским и Армянским плоскогорьями на востоке и северо-востоке и Аравийской пустыней на западе. Однообразный унылый вид и курганы вдоль обеих рек, Евфрата и Тигра, стекающих с гор и впадающих в Персидский залив. В древности они сливались в 150 км от моря и имели общее устье. Жаркий климат и обилие степных трав, превращавших равнину в пастбище, — вот и все дары природы. Остальное было сделано руками человека, поселившегося здесь.

Впрочем, 6000 лет назад страна Сенаар (Шумер) была не безлюдной пустыней, а страной цветущей, кормившей многомиллионное население. Климат позволял земледельцам на распаханных, ухоженных полях собирать два урожая пшеницы и ячменя. Разбросанные по равнине редкие финиковые рощицы тоже подвергались окультуриванию. Степные травы кормили огромные стада быков и баранов.

Но не все было безоблачно с природной точки зрения: равнина изобиловала хищными зверями, ядовитыми змеями, скорпионами, тучами комаров и песчаных мух. К концу лета степь выгорала, особенно к Евфрату, к которому подступали пески. После засухи начинались обильные дожди — осенние и зимние. Болота испускали ядовитые испарения. Свирепствовали холера, малярия, дизентерия, тропическая лихорадка. В апреле разливались реки: наводнения превращали страну в огромное озеро. Вода стояла на равнине шесть месяцев.

С древнейших времен уцелели земляные дамбы и укрепления от воды. Всю Месопотамию пересекали вдоль и поперек отводные каналы, стоки с полей. Каналы рыли параллельно рекам, вокруг городов и в самих городах. На улицах тоже были стоки. Отводили воду и в обширные озера, вырытые искусственно; два таких озера еще видны вблизи Вавилона. Откосы и дно каналов выкладывали камнями, привозимыми с гор.

И при всем этом равнина подвергалась постоянным завоеваниям: Вавилон завоевывали последовательно — амо-реи, ассирийцы, персы, касситы, парфяне и еще многие племена и царства. А народ строил города и храмы, разрушал и снова возводил здания, вез из дальних земель камень, металлы, драгоценности, древесину и саженцы, краски, материалы для изготовления стекла, вообще множество ремесленного сырья, рыл каналы и озера, очищал их, обжигал глину, отвоевывал свою землю бесконечное число раз и, укрепившись, продолжал диктовать миру свою волю…

Ныне считается, что шумеры — пришлый народ. Откуда они пришли в междуречье Тигра и Ефрата, мы не знаем. Но следы их остались в предгорьях Копет-Дага и Эльбруса. А вблизи пустыни Каракум найдены родственные им развалины. Так появилась одна из теорий, наиболее логичных и все объясняющих. Жители пустыни попали в местность с невиданным изобилием воды, "в страну, текущую молоком и медом". И в то же время они были людьми гор.

Достичь этой местности им и помог бог гор — Энлиль-Бел. Для храма Энлилю они насыпали холм Э-кур — "Дом на горе". Горные народы ставили храмы на вершинах, отсюда и приверженность их к "искусственным горам" — пирамидам.

А потом пришли семиты, аккадское племя, создавшее Аккадское царство на севере Месопотамии. Аккадцы ринулись на юг и покорили шумеров, переняв у них язык, письменность, календарь. В конце концов они смешались в один народ — вавилонский. На самых древних рисунках шумеры и аккадцы — вместе. Шумеры с круглыми и бритыми головами и лицами. Глаза большие, большой прямой нос. Семиты — с длинными волосами и бородами, лица продолговатые, нос изогнутый и тонкий. Интересно, что в Вавилоне житейский, разговорный язык был семитский, а язык священнодействий, жреческий — шумерский. Молитвы, заклинания, священная история…

Бел, чей гнев не имеет подобия, Бел, благой царь, господин стран, делающий благосклонными великих богов, Бел, ниспровергающий своим взглядом могучих, господин царей, свет человечества, распределяющий судьбы, Бел, твое жилище — Вавилон, Борсиппа — твоя тиара.

В табличках из дворца ассирийского царя Саргона в Ниневии, найденных в 1849–1954 гг. и представлявших собой библиотеку Ашшурбанипала, вывезенную им из разрушенного Вавилона, прочли гимны богам, легенды о царях и ге роях, летописи ассирийских царей. В табличках — математика, астрономия, словари, учебники вавилонского языка, долговые документы, контракты о купле-продаже, завещания, печати. Ашшурбанипал собрал и сохранил все это.

Первый вавилонский царь-аморей Хаммурапи в прологе к своим Законам (1790 г. до н. э.) определил, в чем состоят царские добродетели, на своем примере. "Я, Хаммурапи, царь несравненный. Черноголовыми, которых дал мне Эн-лиль-Бел и власть над которыми поручил мне Мардук-Бел, я не пренебрегал, о них я не радел, я искал их блага. С могучим оружием, врученным мне Замамой и Инанной, с премудростью, дарованной мне Эа, с разумом, которым наделил меня Мардук, я истребил врагов вверху (на севере) и внизу (на юге), прекратил раздоры, устроил стране благосостояние, дал людям жить в безопасных местах, охранял их от нарушения спокойствия. Великие боги призвали меня, жезл мой — жезл правды, моя благая сень простерта над моим городом. На груди своей лелею я жителей Шумера и Аккада, а с помощью моего бога-покровителя и его братьев успокоены они в мире, моя премудрость их покрывает".

Хаммурапи провозгласил город Вавилон вечным обиталищем царственности; его жители получили привилегии, за которые крепко держались, ведь ореол царственного города признавали и покорявшие его персы, ассирийцы и другие завоеватели. Все правители-завоеватели "причащались" Вавилону через обряд "прикосновения к рукам Мар-дука, чтобы он встал".

Памфлет под вавилонским названием "Если царь не блюдет правосудия… " (700 г. до н. э.), а позднее под названием "Зерцало правителя" посвящен защите гражданских привилегий. Плохой царь тот, кто покушается на имущество граждан путем поборов, налагает на них тяготы и повинности, привлекает к военной службе, выносит неправильные приговоры и вообще не считается с привилегиями, "написанными на стелах", то есть с законами Хаммурапи.

Поскольку Вавилон есть средоточие мира, неприкосновенность его крепка. Даже собака, вошедшая в город, не может быть убита. Ашшурбанипал сообщает, что он сам переписал и сверил этот текст "для моего постоянного чтения".

С тех пор нашли еще множество глиняных, изредка каменных, архивов на табличках, надписей на стенах, каменных столбах и скалах предгорий. Табличками и списками с надписей наполнили все музеи современного мира. Но их до сих пор ищут и находят. Общее количество превысило уже 25000.

Вавилоняне отомстили Ассирии и разрушили дворец Саргона, с помощью мидян восстановив мировое Вавилонское царство. Но архивы отчего-то обратно не вывезли.

Переписка между тем велась интенсивная. Письма (глиняные таблички) вкладывались в глиняные же футляры ("конверты").

Точно пригнанный футляр обжигался в печи вместе с письмом. При получении футляр, на котором был адрес, разбивали. Зато хранили письмо.

Билингвы, двуязычные надписи, сыгравшие свою золотую роль в расшифровке древнекоптского письма египтян, предпринятой гениальным Шампольоном, в вавилонских табличках встречаются не единожды. Есть и трехъязычные тексты, но ни один из этих языков не был знаком ученым.

Первый перевод осуществил немецкий учитель Георг Гротефенд в сентябре 1802 г. Для сравнения он взял новоперсидские части двух надписей. До него был известен всего один клинописный значок — отделение слова от слова. Слова состояли из знаков числом до десяти. Гротефенд решил: это буквы, а не слоги. Он отыскал повторяющиеся слова. Затем — догадка: ведь повторяться столь часто могут имена и титулы царей. По-гречески и по-римски имена и титулы восточных царей передавали так: "М, царь великий, царь царей, № 4 царя сын". К примеру: "Дарий, сын Гистаспа; Ксеркс, сын Дария". Ксеркс был первым именем, прочитанным в клинописи. Гротефенд проверил имена царей по Библии; по сравнению с нею, имена отличались зву чанигм: Кхшхерше, Дархеуш, Гоштасп. Прочитал исследователь и имя бога Ахурамазда, и слово «великий». Но открытие Гротефенда не произвело ни на кого впечатления и было опубликовано только через 80 лет.

Когда в Египте нашли алебастровую вазу из Вавилона с надписями на четырех языках, один из которых был иероглифический, а три клинописные, вазу послали Шампольо-ну. Он-то и прочитал опять то же имя: Ксеркс.

Всего в вавилонских надписях насчитано 500 разных знаков.

Через 50 лет после Гротефенда англичанин Генри Рау-линсон прочитал гигантскую надпись на скале — это был рельеф из Персеполя. Бехистунская скала в Загросе поднимается на высоту 1000 м почти отвесно над равниной.

Начиная со стометровой высоты на скале сохранилась клинопись на вавилонском и персидском языках и рельефный рисунок. Больше десяти лет Раулинсон перерисовывал эти знаки — четыреста двадцатиметровых строчек. На рисунке царь Дарий, а перед ним 9 бунтовщиков со связанными сзади руками, а сам он попирает ногами поверженного врага. Надпись повествовала о том, как царь Дарий справился с бунтом и сел на трон царств, им тут же перечисленных.

После копирования (с риском для жизни — все-таки скала!) Раулинсон обнаружил в надписи более 200 имен царей, царств и народов…

Кроме имен, первыми словами, прочитанными в клинописи, были «царь», "народ", «страна», "бог".

Но все еще неизвестно было, на каком языке говорили вавилоняне и ассирийцы. Ассирийцы оставили учебные таблички-словари: они изучали вавилонский язык. И когда с их помощью наконец прочли слова вслух, то в звучании сразу обнаружилось огромное сходство с древнееврейским языком.

Позже прочли шумеров. В шумерских табличках удалось подобраться к истокам клинописи. Они писали не знаками, а штрихами — рисунками предметов.

Клинопись — сложное письмо: знаки, идеограммы, слоги, слова, звуки в них можно толковать как угодно. И, в общем-то, толкуют до сих пор.

Дольше всех из старинных начертаний держались круги и полукружия, а также идеограммы царей и богов — звездообразные знаки. Так, Иштар изображалась в виде восьмиконечной звезды, рядом с солнцем и луной. Мардук же — в виде копья.

Конечно же, владевшие грамотой вавилоняне умели читать письма. Это обстоятельство также подталкивает ученых к тому, чтобы досконально овладеть утерянным и восстанавливаемым способом передачи информации.

Но вернемся к Вавилону.

Громадный, шумный, квадратный или прямоугольный по форме, обнесенный двойной стеной город имел от 100 до 500 тысяч жителей.

Наружная стена города представляла собой насыпной вал не менее 25 м высоты. Кирпичная внутренняя стена, по слухам, достигала 90 м. Внешняя стена была шириной 7-12 м. Через каждые 52,5 м на ней стояли прямоугольные башни шириной 8,37 м. За 12 метров до стен был вырыт широкий и глубокий ров, заполненный водой. Через него были перекинуты крытые мосты.

Со стороны Евфрата стена смыкалась с высокими набережными. Вместе с укрепленными пристанями западная, обращенная к Евфрату сторона Вавилона представляла грозный бастион.

Восемь (а не сто, как у Геродота) медных наглухо запирающихся ворот вели из города к городам-храмам богов. Ворота Иштар — дорога в ее город-храм; Ворота Сина — на Тигр; Ворота Мардука-Бела, называвшиеся Гишшу, — дорога в Кугу; Ворота Забабы, или Нинурты (бога войны), — дорога в Киш; Ворота Энлиля — в Ниппур; Ворота Ураша — в Дильбат (это дорога Нэбо из Борсиппы); Ворота Шамаша — дорога в Ларсу; Ворота Адада — в Акуц.

Еще одни — Священные ворота — находились в самом городе, в Эсагиле; они были украшены гербом Вавилона — драконом. К Священным воротам вела улица бога Нергаля Радостного, или, по-другому, улица Мардука.

Внутри города ворота выводили на прямые, взаимно пересекающиеся проспекты. Планировке города удивлялись жители других стран цивилизованного древнего мира: ни о каких проспектах не знали ни греки, ни египтяне…

Кроме того, город делился внутри еще одной стеной в восточной части; а также каналом Арахна. В результате исторических передряг менялось и русло Евфрата: персидский царь Ксеркс пустил его по городу, но это случилось уже в позднейший период истории Вавилона.

Многочисленные стоки, арыки, водопроводы, фонтаны во дворах домов регулировали извечную месопотамскую проблему, связанную с переизбытком воды.

Проспекты делили город на восемь глухо изолированных друг от друга кварталов; почти все более или менее большие улицы Вавилона запирались с двух сторон медными воротами.

Наиболее роскошными районами Вавилона считались "Дом царского дворца" в его северной части с летней резиденцией царя, висячими садами и виллами знати, а также центральная часть города с Храмом Эсагилой, южным царским дворцом и окружающими дворец храмами других богов, среди которых красивейшим и внушительнейшим был храм Иштар-Нинмах, ныне восстановленный. Вообще в Вавилоне насчитывалось 53 храма, 955 целл (помещений-часовен для фигур богов) и 384 уличных алтаря, не считая алтарей домашних.

Улицы Вавилона были покрыты плотно утрамбованными остатками строительных материалов, в городских домах полы были глинобитными.

Геродот восхищался красотой улиц Вавилона с 3-4-этажными домами. Однако внутри кварталов начинались узкие улочки и тупики с глухими стенами без окон. Иногда эти улочки были крытыми — над ними нависали соединив шиеся кровли домов. О тесноте прижимавшихся друг к другу строений могут поведать многочисленные тяжбы, записанные на глиняных табличках. Судились за право ступать по определенной части проходов, за деревянные балки, соединяющие стены. Вот вам наглядный пример:

"В 527 г. Итти-Мардук-балату, сын Набу-аххеиддина, потомка Эгиби, купил у Забабы-иддина, сына Белиддина, потомка Ададусине, дом у Ворот Гишшу за 4,5 мины (2,25 кг — Прим. автора) серебра. Вплотную к этому дому был пристроен другой дом, принадлежавший Забабе. В 522 г. сосед Итти умер, а его сын захотел купить и второй дом. За-баба отказался. Тогда сын Итти по имени Мардук-Нацир-Анли решил пойти на конфликт. Ссора произошла по поводу того, что балки в доме Забабы были укреплены в стене дома. Итти, сын покойного, потребовал убрать балки, то есть разломать крышу. Или же продать дом. Суд признал стену собственностью сына и обязал Забабу убрать балки, не трогая дренажных труб и бревен в стене; а также возместить ущерб дому истца и внешнему виду улицы".

Вавилон был городом многонаселенным, и частных домов на всех не хватало. В основном помещения арендовали. Причем в сырцово-кирпичных домах самой ценной вещью были деревянные двери. Арендатор, въезжая в дом, привозил с собой свои собственные.

Горожане, называемые "дети Вавилона" или "сыны Вавилона", не только молились богам и тяжко трудились. Они вели кипучую жизнь, судясь, торгуясь, спекулируя, подыскивая своим рабам выгодные оброки. В шумном Вавилоне каждому находилось множество занятий, а также разнообразный досуг. Рестораны, трактиры, публичные дома, притоны для многочисленных тогдашних "бомжей".

Эти притоны содержали большей частью оброчные рабы и рабыни; к тому же трактирщицы часто совмещали свои хозяйские обязанности с проституцией. Немало было в Вавилоне и всякого рода преступников. Интересно, что разбой тоже считался профессией: в Вавилоне можно было получить диплом мастера уголовных дел. На одной глиняной табличке был запечатлен оригинальный для нас, но обычный для Вавилона контракт. Некий вавилонянин обязался за 2 года и 5 месяцев обучить свободного человека профессиям бандита и сутенера. За это он получал доход от «работы» и 17 г серебра "на угощение". В случае неудачи (!) ученик имел право взыскать с учителя по суду 15 литров ячменя за каждый день.

Сыщик Бел-надин-апли однажды напал на следы тогдашней мафии и, минуя инстанции, донес об этом царю. Члены банды напали на царский полицейский пост и перебили гарнизон. Сыщик установил, что они связаны с разбойниками вне города. "Пусть царь поскорее прочтет этот донос, чтобы мужчины не ушли к разбойникам", — до сих пор взволнованно звучат слова сыщика на табличке.

Но, конечно, Вавилон был прежде всего не разбойно-развратно-ростовщическим городом, а центром науки и ремесел, родиной театра и оригинальных диалогов. Кстати, Вавилон был законодателем древней «всемирной» моды.

Космополитичность одежды рано проявилась как раз в Вавилоне. Уже первые вавилонские цари совместили в своем одеянии традиции шумерские и аккадские: на голове они носили семитскую шапку-тюрбан (похожую на головной убор египетских царей), а плащ был шумерским.

По Геродоту, вавилоняне одевались так: спускающийся до пят льняной хитон, поверх него другой, шерстяной, затем белый короткий плащ. Обувь — кожаные башмаки. Волосы скреплялись повязкой вокруг головы.

Каждый мужчина носил с собой посох, украшенный сверху яблоком, розой, орлом, лилией. Также при себе вавилоняне постоянно держали печати — цилиндры, призмы, конусы из драгоценных и полудрагоценных камней или обожженной глины — для скрепления договоров. Женщины в Вавилоне имели все юридические права, владели собственностью и тоже скрепляли сделки своими печатями. Сохранились и царские печати — цилиндры из лазурита.

Одежды вавилонян были разноцветными, яркими — красными и синими. Кстати, это любимые цвета Вавилона.

Также носили желтые, зеленые, коричневые, черные и белые одежды. Их обильно покрывала вышивка. В ходу была косметика и украшения — серьги, перстни, браслеты, ожерелья, пряжки, броши из серебра, бронзы, меди, железа и драгоценных камней. Народ попроще носил обычно разноцветные туники.

Деньги в Вавилоне были серебряными; но и зерно служило мерой торгового обмена из расчета 1 кг серебра за 60 кг зерна. Эталонный талант был найден в одном из хозяйственных помещений Эсагилы. Это слиток серебра в форме сидящей утки с надписью, заверяющей истинную точность веса. Торговцы пользовались гирями-камнями в форме яйца. Вначале серебро взвешивали; потом деньги постепенно превратились в куски серебра с царской печатью. Векселя писались в форме простых глиняных табличек; однажды подделавший такой вексель вавилонянин на суде принялся грызть табличку, чтобы ее уничтожить… Весьма знакомый прием, не правда ли?

Ремесленники Вавилона были известнейшими в мире мастерами. Художники, скульпторы, резчики, златокузнецы, ткачи и вообще люди всех профессий ценились настолько высоко, что и после падения Вавилона нашли себе занятия в других странах; их попросту вывозили в большом числе.

Тогда же был заложен главный принцип здоровой государственной экономики: Вавилон торговал с другими державами и племенами исключительно собственной продукцией, а ввозил только сырье. Спрос на вавилонские изделия был так высок, что, например, вышитые льняные ткани соперничали у царей, вельмож, богатых людей в Греции и Лидии с египетским виссоном (секрет которого, кстати говоря, утерян). Славились и поделки из стеклянного сплава "под лазурит". Изобретение вавилонян — кожаные бурдюки, наполняемые воздухом, игравшие роль понтонов для мостов. Они входили в воинскую амуницию.

Особым почетом пользовались вавилонские жрецы. При всех завоеваниях Вавилона они оставались неприкосновенными и продолжали творить заклинания, совершать обряды, вести астрономические наблюдения, обучать в храмовых школах. И конечно, проводить празднования Нового года в дни весеннего равноденствия.

Даже чужеземцы, в разные времена правившие в Вавилоне, с должным почтением относились к новогоднему празднику, всячески давали понять, что ценят его. Ни ассирийские, ни персидские цари не пропускали этого события и считали необходимым подчиняться всем предписаниям установленного ритуала. Если царь сам не приезжал в Вавилон, то в отдельных случаях допускались его «заместители» из числа родственников. Так, Кир Персидский вместо себя послал сына Камбиза. Известны случаи, когда жрецы готовы были довольствоваться хотя бы царским одеянием.

Сохранилось письмо, в котором жрецы просят ассирийского царя Асархаддона прислать свой наряд в город Хар-рон на Праздник акиту. "Священное совокупление" женщины с царской одеждой становилось, естественно, символическим. Но в конце концов чужеземные цари перестали посещать Вавилон, и жречество разбрелось по свету вместе со строителями, художниками, ремесленниками.

А начало вольнодумству положил не кто-нибудь, а законный вавилонский царь Набонид, родом вавилонянин. Его мать служила царям Набопаласару, Навуходоносору, Нергал-Шарру-уцуру как жрица бога Сина (Луны). Она помогла сыну взойти на престол. Но тут Набонид поссорился с родным городом. Вавилоняне отказались платить подать — урашу, то есть строить Храм Сина — башню Эхулхулу. Тогда Набонид отменил празднование Нового года и покинул Вавилон на 10 лет. Беспрецедентный случай — царь объявил войну родному городу! Он ушел в Аравию и создал там себе царство, блокировав караванные пути в Вавилон. В 546–544 гг. до н. э. в Вавилоне свирепствовал голод. А потом в 539 г. до н. э. его завоевал Кир.

Евреи жутко завидовали богатству Вавилона, наверное, поэтому каждый библейский пророк предрекал ему гибель и разорение. Соломон даже отгрохал Иерусалимский храм, чтобы утереть нос вавилонянам. Те же на подобные выходки отвечали очередной победоносной войной. Но однажды прозвучало грозное "мене, текел, перес" — и настал закономерный конец.

Библия описывает это так. Однажды, во время пира, царь Валтасар "для поругания Бога истинного и восхваления своих идолов" приказал принести сосуды, которые его отец Навуходоносор взял из Иерусалимского храма, и пил из них сам и все присутствовавшие с ним. За такое кощунство последовал суд Божий: в воздухе явилась рука, которая писала на стене какие-то "огненные письмена".

Валтасар затрепетал от ужаса и закричал, чтобы к нему привели гадателей. Пришли мудрецы вавилонские, но никто из них не мог даже прочитать написанного. Тогда вели-комудрая царица порекомендовала обратиться к пророку Даниилу, который вообще-то состоял у царя на службе, но в то время был удален от царского двора.

Когда пророка привели, царь сказал ему: "Если ты можешь прочитать и объяснить написанное, то будешь облечен в багряницу, и золотая цепь будет на шее твоей, и будешь третьим властелином в царстве".

Даниил от награды отказался и напомнил царю, как Бог вразумил возгордившегося Навуходоносора. "И ты, царь, зная все это, не смирил сердца своего, восстал против Господа небес и пил из сосудов Дома Его, величал бездушных идолов, а Бога, в руке Которого дыхание твое и все пути твои, ты не прославил. За это и послал Бог руку, начертавшую эти письмена. Вот что тут написано: мене, текел, Перес: мене значит — исчислил Бог твое царство и положил ему конец; текел значит — взвесил тебя и нашел очень легким; (по некоторым источникам звучит как «упарсин». — Прим. автора) перес значит — разделил твое царство и отдал мидянам и персам".

Царь сразу же наградил Даниила, как обещал, хотя как правило, за подобные пророчества в те времена карали весьма строго. В ту же самую ночь войска мидян и персов под водительством царя Кира персидского вторглись в город и овладели им. Валтасар был убит. Даниил был столь же щедро награжден персами и поступил на службу к Киру. Так пало Вавилонское царство.

Впрочем, Вавилон пережил не одно падение.

Пожалуй, самым шумным вторжением в Вавилон было вторжение персидского царя Дария.

Об этом событии рассказывают такую легенду. Когда персы впервые неудачно осадили Вавилон, то вавилоняне дразнили их, крича со стен: "Зачем, персы, вы праздно сидите здесь и не уходите. Вы овладеете нами, когда ожеребится мул!"

И представьте себе, что ровно через 1 год и 7 месяцев неожиданно ожеребилась мулица у некоего Зопира, сына Ме-габиза. Зопир отрезал себе нос, уши, остриг волосы в кружок, исполосовал тело бичом и предстал перед Дарием.

Тот ужаснулся, но Зопир предложил ему план взятия Вавилона. Под видом перебежчика, которого якобы избил Дарий (так вот для чего понадобилось уродовать себя!), Зо-пир проник в город. На народном собрании он упросил вавилонян дать ему возможность отомстить обидчику. Зопир сделал три крупные вылазки и, по договоренности с Дари-ем, разгромил и обратил в бегство крупные отряды персов. Тогда обрадованные вавилоняне поручили ему главнокомандование и оборону стен. После чего Дарий начал штурм. И тогда Зопир открыл ему Ворота Забабы (Кассит-ские) и Ворота Гишшу (Бела). Так пал величайший город мира.

Дарий срыл вавилонские стены, снял ворота. 3000 знатных вавилонян посадили на кол. Остальных жителей царь простил и прислал им пятьдесят тысяч женщин из других стран "на потомство". Зопира же он назначил правителем Вавилона пожизненно.

Клинописные автографы Дария рассказывают об этом более скупо. В 522 г. до н. э. Вавилон провозгласил своим царем Навуходоносора III. Дарий, подавив восстание в Эламе, разбил вавилонские войска на Тигре и Евфрате и овладел Вавилоном, казнив Навуходоносора III. Затем, пока Дарий боролся с мятежниками на других концах своей обширной империи, в Вавилоне снова вспыхнуло восстание и появился Навуходоносор IV. 27 ноября 521 г. до н. э. войско Дария снова одержало победу. Навуходоносора IV посадили на кол. Впрочем, к тому времени Вавилония и так была персидским владением (напомним, что в 538 г. до н. э. ее подчинил себе великий Кир), так что поход Дария — всего лишь расправа с бунтовщиками, не более того.

При Дарий Вавилония вместе с Ассирией составила IX сатрапию, платившую дань в 1000 талантов (30,3 т) серебра и 500 мальчиков-евнухов. Ее области расчленили.

Дарий не стал вывозить статую Мардука, но принял титул царя Вавилона.

В 486–484 гг. до н. э. в Вавилоне вспыхнуло новое восстание. Самозванец Бел-шиманни провозгласил себя царем Вавилона, царем стран. Его сверг Ксеркс, сын Дария, севший на вавилонский престол. В 482 г. до н. э. Ксеркс увез статую Мардука из Эсагилы.

Александр Македонский прославил Вавилон только тем, что умер в этом городе от тропической лихорадки, подхваченной во время Индийского похода. Никогда больше Вавилон не был столицей.

Кстати, среди неразгаданных тайн Вавилона есть и такая: все цари, которые разрушали Вавилон и похищали главную святыню — статую Бела-Мардука, — умерли насильственной смертью от руки собственных родичей. Хеттский царь Мурсилис I (начало XIV в. до н. э.), ассирийский царь Тукульти-Нинурта I (1244–1208 гг. до н. э.), эламский царь Кудур-Наххунте (693–692 гг. до н. э.), ассирийский царь Синаххериб (704–681 гг. до н. э.) и персидский царь Ксеркс (485–465 гг. до н. э.).

Не нарушил ли и Александр Великий какой-либо из законов Мардука?..

Однако даже скрывшись с глаз людей, вместе с многочисленными городами древней Месопотамии, Вавилон из века в век сохранял свое имя. Оно дошло до нас в названии арабской деревушки возле холма Бабиль, под которым погребены остатки летнего дворца Навуходоносора в северной части (остром углу) Вавилона. А славу исчезнувшего города — "чуда света" — разнесли по миру халдеи — жрецы древних богов, прорицатели, астрологи, чародеи, врачеватели.

Первыми землепроходцами в Месопотамии оказались католические монахи. Правда, в XII веке Месопотамию посетил некий Вениамин из Туделы, чтобы пересчитать жившие там еврейские общины. Католические монахи обратили внимание на загадочные курганы, протянувшиеся вдоль Тигра и Евфрата. В 1765 г. генеральный викарий Бошан напечатал в парижском журнале свои путевые заметки о путешествии по Евфрату от Багдада до Басры. Еще он прислал в Париж глиняные дощечки с клинописными знаками (это были деловые контракты).

"Необходимо раскопать курганы", — писали монахи Эммануэль де Сент-Альбер из Багдада и д'Анвилль. Но серьезнее всех оказались руководители Ост-Индской Компании, торговавшие с Месопотамией товарами из Индии. Резиденты Компании, жившие в городе Мосул, собрали коллекцию находок из курганов ив 1801 г. впервые прислали ее в Лондон. Это были клинописные таблички из деревни Гилла на месте Вавилона. Требования раскопать курганы повторялись все настойчивее. Между тем курганы уже вовсю раскапывались: арабы брали оттуда необожженный кирпич, чтобы сложить очаг или подпереть стену тростниковой хижины.

Первые археологические раскопки осуществил за свой счет сотрудник Ост-Индской Компании Джемс Рич; но из-за нехватки сил, средств и умения он вскоре бросил это занятие. В 1842 г. французский консул Ботта приехал в Мо сул, чтобы также приступить к раскопкам. Он собрался раскапывать Вавилон. По профессии натуралист, богатый человек, Ботта вложил в это дело все свои средства. Его не останавливала даже одна весьма существенная деталь: он не знал, где находился Вавилон. Не знали этого и другие любознательные искатели. Ботта начал копать в селении Гуюнджик, старинной Меспиле. Историк Ксенофонт в 300 г. до н. э. писал, что оттуда видны развалины Ниневии (столицы Ассирии). Ни до чего не докопавшись, Ботта по совету арабов пошел в деревню Хофсабад: роя могилы, местные жители находили там куски камней с рельефами. В результате Ботта открыл ни больше ни меньше как Ниневию! Это были развалины дворца ассирийского царя Саргона: комнаты, тронный зал, по стенам рельефы на каменных плитах — сцены царской охоты, военные. Все вокруг было усеяно клинописью. Арабы же едва не прогнали Ботта со смертельными угрозами: они испугались выкопанной головы крылатого быка выше человеческого роста. Издревле крылатый бык был символом Ассирии. Спустившись далее в подвал дворца Саргона, археолог открыл нечто невиданное — архив и библиотеку. Глиняные таблички, обожженные и не обожженные, принадлежали ассирийскому царю Ашшурбанипалу и были вывезены из разрушенного Вавилона. Оказалось, что таблицы были пронумерованы: "Серия таблиц такая-то, по счету таблица такая-то, дворец Ашшурбанипала, царя вселенной, царя Ассирии".

В 1899 г. в Месопотамию прибыл немецкий археолог Роберт Кольдевей. Ему первому удалось значительно раскопать Вавилонское городище — группу холмов площадью 16 м2. С тех пор и по сей день раскопки продолжаются, однако достигнуто не так много. Вавилон, до сей поры пользующийся покровительством Мардука, никому ничего "не показывает". Однако немецкие археологи установили план города с каналами, главными улицами, стенами и зданиями.

Археологи не смогли сдержать эмоций, когда перед ними внезапно возник холм, "вырвавшийся из мрачного кипе ния туч… " и так далее. Впрочем, не прозрение ли посетило их: им показалось, что они видят оплавленные кирпичи Вавилонской башни. В самом деле, кто, как не "карающая десница Господа", мог оплавить эти кирпичи, — однако не Вавилонской башни, а зиккурата с храмом Нэбо в Борсип-пе. Кирпичи превратились в "пузырчатые, «базальтовые» комья"… Так должны были гореть они при температуре до 1200 градусов не менее семи дней.

Раскопанный в Борсиппе холм Бирс-Нимруд поначалу приняли за центр Вавилона, отчего предположили, что город простирался на многие десятки километров. Правда, Вавилон и так оказался очень большим городом: когда в IV веке до н э. войско Македонского вошло в Вавилон, в некоторые кварталы эта весть не успела прийти.

Как только начались раскопки Вавилона, к его руинам потянулись толпы людей разного цвета кожи, национальностей и вероисповеданий. Поток не прерывается и доныне. Все хотят увидеть Вавилон своими глазами; люди, не имеющие отношения ни к археологии, ни к исторической науке, испытывают неодолимую потребность убедиться в том, что Вавилон и его чудеса были на самом деле.

Но многих ждет разочарование. Даже раскопанные в прошлом и начале нынешнего века руины снова занесены песком, многое рассыпается. Город не возвышается над местностью, а утопает в глуби строительных холмов-курганов. Большая часть Вавилона не раскопана. Реконструирован лишь один храм Иштар-Нинмах да часть царского дворца. Героическое стремление правительства Ирака превратить Вавилон в самый большой музей мира, восстановив его полностью, становится еще одной, современной легендой Вавилона. Климат, почва, вода и солончаки, бедность страны, разбросанность экспонатов по музеям мира и неспособность нынешнего правительства Ирака "найти общий язык" с богатейшими странами-инвесторами — эти причины "вавилонского столпотворения" наших дней мешают возрождению "чуда света". Может быть, поначалу надо вернуть в Вавилон статую Мардука-Бела?