Тайны морских катастроф

«Амазонка» спешит на запад

К середине прошлого века английские верфи уже достаточно хорошо освоили технологию железного судостроения. Клепаные металлические корпуса судов стали вытеснять громоздкие деревянные сооружения, гребные колеса начали заменять винтом. Преимущество железных винтовых пароходов оказалось очевидным. Одна из самых больших судоходных фирм Англии «Пи энд О» («Пенисуллар энд Ориентал лайн»), построив в 1842 г. железный пароход «Паша», практически уже не возвращалась к деревянному судостроению, а с 1851 г., когда со стапелей в воду сошел ее железный винтовой пароход «Шанхай», уже оборудовала свои суда только гребными винтами. Поэтому казалось более чем странным, что другая крупная судоходная фирма Англии «Роял Мэйл стим пакет компани» в 1850 г. заказала на верфях в Блэкуолле огромный пароход из дерева с гребными колесами.

Новое судно сошло со стапеля 28 июня 1851 г. и получило название «Амазонка». Длина деревянного корпуса составляла 91м, наибольшая ширина – 12,5 м. Судно снабдили паровой машиной мощностью 80 л. с. В те годы такая мощность считалась вполне приемлемой, и, конечно, помимо паровой машины, судно имело полное парусное вооружение.

Английская печать назвала «Амазонку» самым большим деревянным пароходом, когда-либо построенным в Британии: ее вместимость составляла 2256 рег. т. По классу этот пароход относился к пассажирским пакетботам «люкс».

Фирма «Роял Мэйл стим пакет компани» построила свой новый пароход из дерева не потому, что пожалела денег. Ее заказ был тщательно продуман: судовладельцы знали, что Британское адмиралтейство относится с предубеждением к железным корпусам и гребным винтам. Добиться же права на перевозку правительственной почты и солдат колониальной армии или получить государственную субсидию можно было, только предложив в распоряжение Адмиралтейства деревянное судно с гребными колесами. Такова была в те годы политика морских лордов – они традиционно не хотели верить во все новое, что появлялось на флоте.

«Амазонка» во всех отношениях удовлетворяла Адмиралтейство и была зачислена в состав резервного флота как войсковой транспорт.

После ходовых испытаний судно должно было отправиться в срочное океанское плавание в Вест-Индию и к Панамскому перешейку. Капитаном парохода назначили Вильяма Саймонса, который имел богатый опыт плавания в Карибском море и был хорошо знаком со знаменитыми вест-индскими ураганами. Команда «Амазонки» была набрана Адмиралтейством из лучших военных моряков, имевших опыт работы на паровых судах.

2 января 1852 г., в пятницу, в 3 часа 30 минут «Амазонка», имея на борту почту, ценный груз особого назначения, одного лорда Адмиралтейства, 50 пассажиров и 110 членов экипажа, вышла из Саутгемптона. У мыса Портланд-Билл судно встретило юго-западный шторм. Паровую машину пришлось запустить на полную мощность. Через несколько часов такой работы начали греться подшипники, и их время от времени приходилось охлаждать, останавливая машину.

Сменившиеся с вахты машинисты и кочегары рассказывали на палубе матросам о неполадках в машине из-за перегревшихся подшипников. В свою очередь, матросы доверительно передавали эту «профессиональную тайну» пассажирам, а те, ничего не смысля в устройстве паровых машин, стали думать, что эти таинственные подшипники, о которых так много говорят, «каждую минуту могут вспыхнуть».

В те годы паровые двигатели были новинкой техники, «чудом века», они внушали людям больше страха, нежели восхищения. Одна только мысль о том, что внутри деревянного судна день и ночь в огромных топках горят костры, уже не давала пассажирам пароходов спокойно спать. Перед паровой машиной трепетали и пассажиры «Амазонки».

Поскольку гревшиеся подшипники можно было охладить только остановкой паровой машины, каждая такая остановка вызывала у пассажиров большую тревогу. То и дело они посылали к капитану Саймонсу своих делегатов, которые требовали возвращения в порт «для исправления подшипников». Если капитан имел все права бесцеремонно расправиться с подобными делегатами от команды своего судна и даже наказать «смутьянов» линьками, обвинив их в подстрекательстве к мятежу, то с делегатами от пассажиров он вынужден был обращаться вежливо. Саймонс принимал их у себя в каюте, терпеливо выслушивал и на все их опасения отвечал: «Корабль столь же безопасен, как и ваш дом. Ну и что из того, что в машине греется то один, то другой подшипник? Все это чепуха! Возвращаться из-за такого пустяка – никогда! „Амазонка“ спешит на запад!» Саймонс действительно считал это недоразумение с подшипниками чепухой.

В результате длительных и бесплодных объяснений с делегатами от пассажиров бронзовая физиономия морского волка начинала наливаться кровью, капитан вставал со своего кресла и ревел: «Корабль идет своим курсом, и точка! Прошу вас, господа, оставить меня в покое!»

Юго-западный шторм тем временем не унимался, и «Амазонка», неся лишь штормовые паруса и, продвигаясь вперед переменными галсами, шла под парами. Машина с перегревшимися подшипниками работала без остановки уже 36 часов. К вечеру 3 января пароход почти достиг Бискайского залива, где шторм свирепствовал с еще большей силой. Тяжелые волны разбивались о форштевень корабля, их брызги долетали до верхушки трубы. Время от времени самые большие волны всей своей тяжестью вкатывались на носовую палубу корабля и с шипением, белым бурлящим потоком уходили в сторону кормы. В снастях свистел ветер, «Амазонка», зарываясь своими огромными колесами в волны, медленно шла навстречу шторму.

Около 3 часов утра, в воскресенье, 4 января второй штурман «Амазонки» Трюуик, который нес ночную вахту на открытом ходовом мостике между кожухами гребных колес, отошел за трубу «перевести дух» после обрушившейся на пароход большой волны. Завязывая крепче штерты своей зюйдвестки, моряк увидел то, от чего сердце бешено застучало. Из светового люка машинного отделения, что был за дымовой трубой, вырывались оранжевые языки пламени. Штурман подозвал вахтенного матроса и послал его выяснить, что случилось в машине, и немедленно разбудить капитана.

Прибежавший на мостик капитан Саймонс объявил по судну пожарную тревогу и приказал закрыть все двери салонов и коридоров, чтобы пассажиры не вышли на палубу. В машине ничего нельзя было разглядеть: черный едкий дым заполнил весь машинный отсек корабля. Где-то внутри полыхало пламя. Четвертый механик Стон хотел остановить машину, но из-за огня и дыма не мог к ней приблизиться. Когда из каюты прибежал старший механик, пламя уже охватило всю машину. Все, кто находился в машинном отделении, вынуждены были искать спасения на палубе.

Штормовой ветер быстро раздул пламя, вспыхнувшее в глубине парохода. Через каких-нибудь 10 минут оно перекинулось из машинного отделения на палубу и охватило смоленый такелаж судна. Где-то внизу от нагрева стали рваться бочки с машинным маслом, их содержимое разливалось по нижней палубе, давая обильную пищу огню.

В салонах, куда заперли пассажиров, больше невозможно было оставаться: их переборки и палуба под ногами сильно нагрелись, помещения заполнялись дымом. Когда пассажиры, выломав двери, выскочили на верхнюю палубу, их охватил страх и чувство обреченности. Огонь оказался проворнее людей: пока команда «Амазонки» готовила к запуску пожарную машину и подключала рукава, пламя охватило еще несколько внутренних помещений корабля. Не все смогли пробиться сквозь огненную завесу и клубы дыма. Несколько человек из команды корабля, получив ожоги и наглотавшись дыма, скатились с крутых трапов вниз и погибли в огне. Пассажиры бегали по кораблю, умоляя офицеров что-нибудь сделать и избавить их от мучительной смерти в огне.

Между кожухами гребных колес встала огненная стена. Она разделила корабль на две части, при этом большинство команды осталось на баке, а офицеры и пассажиры – на юте. Несколько матросов от страха забились в кубрик и ожидали там смерти. На корме офицеры пытались тушить пожар, качая пожарные помпы и черпая ведрами воду за бортом. Их усилия можно было сравнить разве лишь с попыткой залить костер чайными ложками воды. Страх людей сгореть заживо творил на «Амазонке» невероятные вещи: смельчаки обернулись паникерами, тихие и скромные стали вести себя агрессивно, умные потеряли рассудок, обожатели женщин сбивали с ног оказавшихся на их пути матерей с грудными младенцами на руках.

Видя, что попытки сладить с огнем ни к чему не приводят и что паника начинает превращать команду отборных матросов в неуправляемое стадо, капитан Саймонс решил попробовать спасти хотя бы женщин с детьми. Как уже говорилось, паровую машину «Амазонки» не смогли остановить, и корабль продолжал продвигаться против ветра, сильно раскачиваясь на штормовой волне. Но судно еще слушалось руля и его можно было повернуть. Капитан приказал поставить «Амазонку» по ветру, так чтобы пламя относило в нос судна. Руль положили на борт, и корабль, наполовину объятый огнем, начал поворачивать, сильно накренясь, едва не зачерпнув воду фальшбортом. Потом он выпрямился и еще быстрее понесся по ветру – языки пламени потянулись к баку.

Путь для спасения тех, кто остался в носовой части судна, был отрезан. Ветер срывал верхушки волн и захлестывал их на зревшую палубу, ее доски шипели, и идущий от них пар смешивался с черным дымом.

На «Амазонке» было всего девять шлюпок, из них только четыре – спасательные. Но как спустить на воду шлюпки, если судно имеет ход? Скорость судна достигала 13 узлов, и, значит, нужно было вывалить шлюпку за борт с таким расчетом, чтобы она оказалась над водой, не касаясь днищем воды. Остальное зависело от умения и ловкости команды. Нужно было отдать кормовые тали и почти в эту же секунду – носовые, почти одновременно. Если первыми будут отданы носовые тали или если они будут отданы хотя бы на секунду раньше, чем шлюпка окажется на воде, она наверняка погибнет: ее перевернет, закрутит в волнах и разобьет в щепки о борт судна.

Капитан, видимо, понимал, что при такой панике, какая царила на охваченной пламенем «Амазонке», сложный маневр по спуску шлюпок невозможен.

– Шлюпки не спускать! Ждите, пока корабль остановится сам, – объяснил он своим помощникам. – Машина станет, когда в котлах упадет уровень воды.

Саймонс, хотя и считался лихим моряком, в паровых котлах и машинах ничего не смыслил, да от него никто и не требовал таких знаний. Капитану «Амазонки» было даже невдомек, что котлы судна могут взорваться, как только в них не будет воды. Капитан не знал, что старший механик, который погиб в самом начале пожара, поставил котлы на режим автоматического питания водой, и, таким образом, его надежды на остановку паровой машины были напрасны. Он просто не знал, что гребные колеса «Амазонки» будут вращаться до тех пор, пока в котлах есть давление пара.

Огонь в трюме судна надвигался на корму, где столпились пассажиры. Большинство из них были в ночных рубашках или наполовину одеты. Найдя здесь временное спасение от огня, люди замерзали от ледяных брызг волн. Два баркаса, укрепленные на кожухах гребных колес, сгорели: шансы на спасение уменьшились. Осталось всего семь шлюпок, и мест в них было меньше, чем людей на борту. Кто-то должен был остаться на гибнущем судне. Но кто? «Почему именно я, а не кто-либо другой? Чем он лучше меня? Почему он, а не я должен занять место в шлюпке? Я тоже имею на это право – рассуждали те, кто стоял в ожидании своей участи на корме пылающего парохода.

Когда пассажиры увидели, что самые большие и надежные спасательные суда – баркасы – сгорели, они перешли к действиям. «К черту капитана с его запретом! Спускай шлюпки! Ведь сгорим заживо!» – ревела толпа, кинувшаяся спускать шлюпки на воду.

Оттолкнув слабых в сторону, сильные пробились к борту, где стояли шлюпки. Но что с ними делать? Как их спустить? – этого пассажиры не знали. Надвигавшееся пламя пожара отгоняло их к кормовым поручням. В спешке они пытались развязать и перерезать найтовы, удерживающие шлюпки на кильблоках, срывали себе ногти, ломали пальцы. На «Амазонке» начиналось самое страшное, чего можно было ожидать, – буйство и приступы сумасшествия. Потерявшие от ужаса рассудок, люди кидались друг на друга, бросались за борт.

Теперь единственным хозяином на «Амазонке» стал инстинкт самосохранения. Это он командовал людьми и распределял места в оставшихся шлюпках. Ни Саймонс, ни его старший помощник Роберте, ни команда парохода не в силах были что-либо сделать с обезумевшими пассажирами. Они силой захватили две шлюпки, вывалили их за борт и перерубили топором тали: одна за другой перевернувшиеся вверх килем шлюпки вместе с двумя десятками людей в каждой скрылись в волнах за кормой судна.

Наконец, когда паровая машина, видимо, от повреждения огнем, остановилась, с «Амазонки» спустили на талях пять оставшихся шлюпок. Капитан Саймонс, как потом стало известно, даже не пытался спастись и остался на корабле.

Первая из пяти шлюпок – баркас – был спущен под командование штурмана Нильсона. В ней находилось 15 человек, еще 6 человек пересадили из самой маленькой шлюпки, взяв ее на буксир. Нильсон повернул к горевшему кораблю, оттуда доносились крики о помощи: несколько человек, включая капитана, все еще оставались на его борту. Но пустую шлюпку волной навалило на корму баркаса и сорвало его руль. Теперь, чтобы удержать баркас без руля носом к волне, Нильсон вынужден был сделать из мачты, запасных весел и паруса плавучий якорь. На это потребовалось время, и он уже не успел спасти тех, кто оставался на «Амазонке». Люди из шлюпки Нильсона видели, как из средней части парохода в ночное небо взвился огненный язык пламени, и над бушующим океаном пронесся гул взрыва. Одна за другой упали за борт мачты, над волнами полетели снопы искр. Это взорвался порох. Его хранили на корабле для зарядки карронад, которыми была вооружена «Амазонка» на случай нападения пиратов, тогда еще свирепствовавших у европейских берегов Атлантики. И, видимо, этого запаса пороха оказалось достаточно, чтобы кончить агонию «Амазонки». Корабль с шипением погрузился в пучину. Он затонул в 110 милях на юго-юго-запад от островов Силли.

Здесь-то и произошло событие, о котором позже писали все газеты Англии. Люди, находившиеся в баркасе Нильсона, на суде клятвенно заявили, что перед тем как «Амазонкам взорвалась, между ней и их баркасом прошел под зарифленными парусами неизвестный трехмачтовый барк. Расстояние между горевшим пароходом и баркасом не превышало 400 м, и, конечно, на барке не могли не увидеть пожара и наверняка видели и баркас Нильсона. Но этот барк не остановился. На нем почему-то зажгли белый фальшфейер, и судно скрылось. Это было бесчеловечным поступком, преступлением. Неоказание помощи погибающим на море расценивается моряками как одно из самых тяжелых злодеяний. Но принадлежность этого барка так и осталась невыясненной.

Нильсон переждал шторм на плавучем якоре, потом поставил паруса и направил шлюпку на восток, в сторону берегов Франции. Чтобы не закоченеть от январского ветра и брызг волн, люди в баркасе все время сменяли друг друга на веслах. На четвертый день с рассветом волнение поднялось снова и паруса пришлось убрать. Через три часа после этого на горизонте заметили судно. После двух часов отчаянной работы всеми веслами баркас приблизился к судну. Это был английский бриг «Марсден», который доставил спасшихся в Плимут.

Во второй шлюпке – катере, – который спустили с «Амазонки», спаслось 16 человек. Их принял на борт голландский галиот. На другой день голландцы нашли в море еще одну шлюпку «Амазонки». В ней было восемь мужчин и одна женщина.

15 января в Плимут пришел другой голландский галиот, который спас баркас, спущенный с «Амазонки» последним. Им командовал лейтенант британского королевского военного флота Гриллс, бывший пассажиром «Амазонки». В носовой части этого баркаса была пробоина, которую заделали одеждой пассажиров. Пятая из спущенных на воду шлюпок исчезла в океане, и следов ее не нашли.

Из 162 человек, которые вышли в плавание на «Амазонке», в живых осталось 58. Из них семеро умерло позже на берегу, а от пережитого 11 человек сошли с ума.

Эксперты Британского адмиралтейства, разбирая катастрофу, выразили мнение, что пожар в машинном отделении «Амазонки» произошел не от нагрева подшипников, а от загорания обмуровки парового котла. В те годы асбест еще не применяли, и котлы облицовывали войлоком.

Гибель «Амазонки» явилась жестоким уроком для лордов Адмиралтейства, которые не хотели признавать, насколько большую опасность таило в себе совмещение деревянного корпуса корабля с паровой машиной. И именно то, что во время пожара «Амазонки» на ходу судна не могли спустить на воду шлюпки, заставило искать новые решения в проектировании шлюпочного устройства. Тогда на флоте появились приспособления, позволявшие разобщать глаголь-гаки кормовых и носовых талей одновременно, и, усовершенствованные позже, эти приспособления упростили спуск шлюпок на воду.

Признание Генри Макдональда

Клипер «Коспатрик» был выдающимся парусным кораблем своего времени и входил в сотню лучших «гончих псов океана». Его построил в 1856 г. крупный английский судовладелец Дункан Дунбар на своей верфи в бирманском порту Модлнейн. Корабль сооружали из тика по образцу и подобию знаменитых фрегатов Блэкуолла. После спуска на воду его вместимость оказалась равной 1119 рег. т при длине 58 м, ширине 10,3 и осадке 7,3 м.

Завоевав славу отличного ходока, «Коспатрик» получил Привилегию на перевозку правительственных грузов и войск из Англии в Индию. В 1863 г. он вместе с клиперами «Твид» и «Ассайя» прокладывал подводный телеграфный кабель в Персидском заливе. После смерти Дункана Дунбара в 1870 г. его огромный флот парусных кораблей был распродан на аукционе, и «Коспатрик» стал собственностью английской фирмы «Шоу, Сэвилл и компания». Новые владельцы клипера приспособили судно для перевозки эмигрантов из Англии и Северной Ирландии в Австралию и на Новую Зеландию.

11 сентября 1874 г. «Коспатрик» вышел из устья Темзы к берегам Антиподов (Новая Зеландия). В порт назначения – Окленд на Новой Зеландии – судно не пришло, и в конце 1874 г. в Англии стало известно, что оно сгорело на переходе в океане и что из 475 человек, находившихся на его борту, в живых осталось всего трое – второй штурман Генри Макдональд и два матроса.

Мы предложим вниманию читателя подробные обстоятельства катастрофы «Коспатрика», изложенные на основе описаний англичан – Макдональда, капитана и писателя Фрэнка Шоу, кораблестроителя Барнаби и историков – Бэйзила Лаббока и Антри де Нусанна.

«Коспатрик» вышел из Грейвсенда на Темзе 11 сентября 1874 г. под командованием капитана Элмсли. Помимо 42 членов экипажа, на его борту было 433 пассажира, в основном эмигранты: 181 мужчина, 125 женщин, 127 детей, из которых 16 – младенцы до года.

В те годы эмигрантов чаще всего перевозили через океан на парусных судах и размещали их под укрытием верхней палубы на твиндеках трюмов, а в немногочисленных каютах ехали именитые и богатые пассажиры. На «Коспатрике» твиндеки двух трюмов занимали женщины с детьми и двух – мужчины. Команда располагалась на баке корабля в кубриках. Каюты капитана, офицеров и нескольких богатых пассажиров (их было на клипере всего четверо) были расположены на юте.

На «Коспатрике», как и на других парусных кораблях Англии, правила противопожарной безопасности соблюдались очень строго и пунктуально. Во-первых, команде и пассажи рам в ночное время запрещалось курить и пользоваться открытым огнем. С заходом солнца каждый трюм и каждый его трап, ведущий на верхнюю палубу, освещался закрытым фонарем типа «летучая мышь», от которого нельзя было прикурить. Каждую ночь пассажирские твиндеки «Коспатрика» регулярно патрулировались караульными из числа пассажиров, которых назначал капитан. На судне нельзя было не только пользоваться свечами, но даже хранить их в личных вещах. На случай возникновения пожара в носовой части корабля была установлена стационарная пожарная машина – своего рода новинка техники, а в разных местах на палубе были разложены пожарные рукава и ведра. С точки зрения противопожарной безопасности «Коспатрик» считался вполне безопасным пассажирским кораблем.

Жизнь на «Коспатрик», после того как он покинул берега Туманного Альбиона, едва ли чем отличалась от жизни на сотне других эмигрантских судов. Обитатели его трюмов страдали от приступов морской болезни, пока клипер шел Английским Каналом и Бискайским заливом, сбивались, словно овцы, на нарах в сырых и душных твиндеках во время холода и непогоды. В погожие дни все пассажиры вылезали на палубу клипера, наслаждаясь солнцем и видом океана. Люди знакомились, пели, флиртовали, мечтали, иногда ссорились и снова мирились – одним словом, делали то, что делает большая часть рода человеческого на земле.

Два первых месяца плавания клипера прошли вполне благополучно, во всяком случае Генри Макдональд, повествуя о событии, не отметил что-либо из ряда вон выходящего во время плавания «Коспатрика» от Темзы до южной оконечности Африки. Единственное, что он заметил, – это время, которое потребовалось «Коспатрику», чтобы дойти до мыса Игольного – два месяца. Конечно, это неплохое время перехода для парусного судна, но клипер в годы своей славы покрывал это расстояние и за полтора месяца.

16 ноября «Коспатрик», миновав Африку, резво шел бейдевинд левого галса, держа курс зюйд-ост. Клипер должен был скоро начать заключительную часть своего большого плавания – войти в зону действия «Бравых Вестов» в сороковых широтах, где его средняя суточная скорость составляла бы 300 миль. Вечером пассажиры на палубе «Коспатрика» устроили концерт. Каждый показал, что умел: песню, пляску, игру на губных гармошках, гитарах и мандолинах. Было шумно и весело. Спать разошлись поздно.

Второй штурман Макдональд стоял вахту с 8 часов вечера до полуночи. За 15 минут до сдачи вахты он обошел пассажирские твиндеки, чтобы убедиться, все ли там в порядке. Такой осмотр издавна был заведен на клипере и выполнялся при любых обстоятельствах. Сдав вахту, он спустился к себе в каюту отдыхать и почти было уснул, как услышал истошные крики: «Пожар, пожар!» Это случилось, когда клипер достиг точки координат 37°15' южной широты и 12°15' восточной долготы.

У трапа, ведущего на верхнюю палубу, штурман столкнулся с капитаном Элмсли, который тоже незадолго до этого спустился с палубы в каюту. Последний приказал Макдональду немедленно доложить, что произошло. Из шахты форпика клубами валил густой дым. На баке судна уже командовал старший помощник капитана, который заступил в полночь на вахту: матросы запускали пожарную машину и раскатывали по палубе рукава. Горела подшкиперская – помещение, где хранились запасные паруса, тросы, пакля, шведская смола, деготь, краски, олифа. Дверь подшкиперской была заперта на замок. Никто, включая самого Макдональда, не мог тогда понять, почему начался пожар. Предполагали, что в подшкиперской произошло самовозгорание одного из горючих материалов.

Капитан Элмсли начал предпринимать маневр, который при создавшейся ситуации являлся единственно правильным, чтобы предотвратить распространение огня по кораблю. Он отдал команду сделать поворот через фордевинд и поставить клипер кормой к ветру так, чтобы пламя и дым относило с бака. Но дувший весь день свежий северо-восточный ветер к ночи, как говорят моряки, скис, и клипер, не повернув через фордевинд, снова привелся к ветру. Макдональд считал, что поворот не получился из-за ошибки рулевого, который слишком рано стал перекладывать руль на другой борт.

Когда, наконец, запустили пожарную машину, то поняли, что проку от нее почти никакого: ее качали изо всех сил, но вода в рукава поступала без давления и не в достаточном объеме. В это время в океане шла сильная зыбь и из-за бортовой качки всасывающий патрубок пожарной машины то и дело оголялся: труба засасывала с водой воздух. Поршни пожарных насосов после долгого лежания на палубе под тропическим солнцем рассохлись... Хваленая пожарная машина не помогла...

Вдруг над баком в небо взметнулись языки пламени. Во мраке тропической ночи они казались настолько зловещими, что вселяли страх даже в самые смелые сердца. Безбрежный океан и горящий клипер – движущийся деревянный островок площадью около пятисот квадратных метров, на котором около полутысячи человеческих душ. Страх и паника охватила корабль быстрее огня. Пассажиры, почти все полуодетые, с криками и воплями бросились из трюмов на палубу.

Прошло каких-нибудь десять или пятнадцать минут, и команда «Коспатрика» уже вынуждена была отступить перед пламенем. Языки огня стали длиннее и жарче. Они уже угрожали парусам фок-мачты. Видя это, Элмсли приказал взять фор-марсель на гитовы (подобрать его к рею). Вся палуба клипера была заполнена пассажирами, матросам приходилось с трудом протискиваться сквозь людскую толпу на бак тушить пожар. Кому-то из пассажиров показалось, что моряки что-то затевают и ищут на носу корабля спасение. Тогда толпа стала останавливать матросов, не давая тем возможности тушить огонь и работать под мачтами со снастями. Между моряками и пассажирами начались пререкания, доходившие до драки.

Тем временем «Коспатрик» продолжал медленно идти бейдевинд левого галса, дым пожара заволакивал палубу. Люди натыкались друг на друга, чертыхались, кашляли от дыма, а те, кто оказался перед фок-мачтой, падали без чувств от удушья. На корабле царили хаос и полная неразбериха.

Капитан Элмсли, упустив драгоценные минуты, когда пожар еще не успел разгореться, дал фору панике, потерял над толпой власть и контроль над создавшейся ситуацией. Он, опытный капитан, отлично знал, что на корабле его власть никем не ограничена, что в море он единственный никому не подчиняющийся хозяин клипера, но не сумел использовать свое положение. Роковая его ошибка заключалась в том, что на клипере не было выработано единого плана действий по тушению пожара. Старший помощник с группой матросов понапрасну бился над пожарной машиной, третий штурман пытался манипулировать парусами, чтобы привести судно кормой к ветру, одни пытались раскатать по палубе кошму, другие искали ведра.

Тем временем огонь, видимо, найдя себе новую пищу в помещении ниже подшкиперской, уже гудел и вихрился над баком клипера. Завоевав часть палубы, он полз по кораблю в сторону кормы...

Макдональд с помощью боцмана организовал живую цепь для передачи ведер с водой. Это на какое-то время задержало распространение огня, но ненадолго. Клипер все еще не сделал поворот через фордевинд и при каждой попытке повернуть продолжал приводиться к ветру и снова шел бейдевинд. Видимо, забыли, что фор-марсель был взят на гитовы и центр парусности переместился в сторону кормы. В панике никто из команды «Коспатрика» не догадался отдать шкоты кормовых парусов, чтобы удержать судно в нужном положении. Макдональд старался убедить капитана дать разрешение спустить на воду одну из шлюпок и с ее помощью оттащить нос корабля через линию ветра так, чтобы судно оказалось в положении бакштаг. Но Элмсли находился в каком-то оцепенении. Казалось, до него не доходит, что горит его корабль и что судьба «Коспатрика» решается именно в эти минуты. Выслушав Макдональда, он не принял его совета и приказал не спускать ни одну из шлюпок без его личного разрешения.

Уже прогорела деревянная переборка, отделявшая форпик от носового трюма, и огонь получил новую пищу – груз ящиков с мануфактурой. Теперь дым валил из прохода трапа, ведущего из носового твиндека на палубу. Одновременно с этим огонь, охватив смоляные тросы стоячего такелажа фок-мачты, устремился наверх к парусам. Теперь тушение огня водой из ведер не могло спасти клипер, который так и не повернул от ветра...

Люди отступили перед огнем: вместе с этим их шансы на спасение уменьшились ровно в три раза и то лишь при условии, если немедленно будут спущены на воду шлюпки. Почему именно в три раза? По числу мест в шлюпках. А шлюпок на «Коспатрике» было всего семь: капитанская гичка, подвешенная за кормой, два баркаса, два яла и два вельбота. Причем последние не имели шлюпбалок – они лежали на палубе около фок-мачты, вверх днищем. Все эти суда могли вместить чуть больше 150 человек.

Неожиданно пламя выхлестнуло из носового трюма: лючины вместе с брезентом оказались сорванными с комингсов люка. Огонь тут же охватил палубу, фальшборт и два вельбота. Толпа людей бросилась на корму, пытаясь силой занять места в уцелевших шлюпках.

Среди пассажиров началось буйство и припадки сумасшествия. Многие были сбиты с ног и раздавлены бегущей толпой. Большинство эмигрантов на «Коспатрике» погрузилось на судно, приехав в Лондон из глухих деревень. Они никогда в жизни не видели ранее ни моря, ни корабля, и, наверняка, никто из них не представлял себе, что такое пожар в море, где от огня нет спасения...

Капитан Элмсли так и не осознал трагизм ситуации. Казалось, он все еще на что-то надеялся. И не он, а Макдональд отдал команду спускать на воду уцелевшие шлюпки.

Пока Макдональд с матросами готовил на шканцах к спуску баркас правого борта, эмигранты заполнили висевшую на корме гичку и спустили ее на воду. Эта длинная и узкая шлюпка, переполненная людьми, уже почти готова была отойти от клипера, но в нее стали прыгать с борта – гичка опрокинулась и пошла ко дну... Потом эмигранты захватили катер правого борта, что висел на талях около бизань-мачты. Он был полностью заполнен людьми, но сверху все лезли и лезли другие. Кто-то из пассажиров в панике перерубил топором носовые тали, и катер с грудой тел рухнул носом в воду: около восьмидесяти человек утонуло.

Крики утопающих заглушал рев пламени. Потом за борт корабля с треском рухнула пылавшая фок-мачта. Падая, она задавила несколько человек и проломила палубу. Это дало приток воздуха в трюм: пламя в нем разгорелось еще больше. Огонь перекинулся на грот-мачту. Ее паруса вспыхивали и тут же сгорали один за другим, снизу вверх. Пылавшее как факел судно мерно раскачивалось на океанской зыби.

По охваченной огнем палубе клипера метались люди, они проваливались сквозь прогоревшие тиковые доски в трюм, откуда, как из преисподней, не было выхода. Огонь уже отвоевал у людей большую часть палубы, и последним убежищем оставались теперь шканцы и ют корабля. Под шлюпбалками на кильблоках у бизань-мачты оставались два баркаса и катер. Макдональд пишет, что в это время старший помощник капитана с пистолетом в руке прижался спиной к борту катера и крикнул: «Прочь от шлюпки! Я пристрелю любого, кто подойдет к ней!»

Пока матросы снимали с катера найтовы, подкравшийся огонь охватил нос шлюпки – он задымился и обуглился. Увидя это, старший помощник решил искать спасения на баркасе, который стоял за этим катером, в сторону кормы. Но пробиться к баркасу офицер не смог: перед ним была озверевшая толпа эмигрантов, которая на руках подняла баркас и вывалила его с палубы за борт на талях, и прежде чем он коснулся воды, в него залезло около сорока человек. В замешательстве сразу не смогли отдать тали, и баркас некоторое время стоял у борта клипера. В нем и оказались старший помощник капитана и второй штурман. Получилось так, что оба офицера заняли место в шлюпке раньше пассажиров, оставив на гибнувшем корабле женщин с детьми. На суде Макдональд заявил, что его туда просто столкнули с палубы.

Английский капитан Фрэнк Шоу, комментируя этот случай в своей поучительной книге «Знаменитые кораблекрушения», отмечает, что это произошло в тот момент, когда еще не поздно было срубить бизань-мачту и разобрать доски кормовой палубы. Из мачты, стеньг, реев и досок палубы можно было связать большой плот. Это могли бы сделать и эмигранты еще до того, как огонь охватил кормовую часть клипера.

В итоге из семи шлюпок от борта пылавшего судна отошла всего одна – баркас правого борта, который сидел в воде по планширь. Командование этим баркасом взял на себя Макдональд.

Огонь перекинулся на последнюю, третью мачту корабля, она, как и две предыдущие, когда прогорели ванты и тросы стоячего такелажа, рухнула за борт, проломив палубу и разрушив поручни. Макдональд, который видел эту сцену из баркаса, писал об этом так: «Мы буквально глохли от криков тех, кто остался на корабле. Но помочь им мы ничем не могли. В воде при отблесках пламени пожара мы видели акул. Люди предпочитали оставаться на горевшем корабле...»

Когда наступил рассвет, с баркаса заметили недалеко от дымящегося корпуса «Коспатрика» пустой катер с обуглившимся носом. Видимо, его успели столкнуть с борта. Около тридцати человек, которые нашли убежище на упавшей за борт грот-мачте, перебрались в этот катер. Макдональд, распределив поровну людей на баркасе и катере, пересел на последний. В катере второго штурмана было 42 человека, в баркасе, командование которым Макдональд возложил на штурмана по фамилии Романик – 39. Ни в одной из шлюпок не было ни глотка воды, ни крошки хлеба. Баркас был снабжен веслами, мачтой и парусами. В катере же имелось всего одно весло.

Несколько человек, которым повезло попасть в шлюпки, имели сильные ожоги и ранения, их начинала мучить жажда.

«Коспатрик» продолжал горсть. Его агония длилась почти трое суток, и, как это ни удивительно, на нем еще находились живые люди. Каким-то образом огонь миновал два или три места, где от него можно было спастись. Некоторые из уцелевших эмигрантов, доведенные пережитым до сумасшествия и мучимые жаждой, бросались в тлевший трюм корабля, другие, завидя шлюпки, которые стояли поблизости, прыгали за борт и пытались плыть к ним.

Катер и баркас находились у «Коспатрика» более двух суток – до полудня 19 ноября. Макдональд надеялся, что вид горящего корабля привлечет внимание какого-нибудь проходящего мимо судна, но на горизонте не появилось ни дымка, ни паруса.

Когда «Коспатрик», выгоревший почти полностью, стал погружаться в воду, Макдональд видел, как с его кормы прыгнуло несколько человек. Капитан Элмсли на руках поднес свою жену к поручням, бросил ее в воду и прыгнул за борт сам. После этого над морем послышалось шипение заливаемого водой огня. Корабль повалился на бок и исчез навсегда под водой в клубах пара. Замерли последние крики тонущих, и на поверхности океана остались плавать обуглившиеся мачты и обломки клипера.

Шлюпки держались вместе до ночи 21 ноября. В темноте Макдональд слышал, как в баркасе началась страшная ругань, а потом и драка. Течение разъединило суда, и с катера баркас больше не видели.

Положение Макдональда и его 41 спутника практически было безнадежным: кроме одного весла, в катере не было ничего, даже компаса. Впрочем, теперь уже никакой навигационный прибор не смог бы помочь: ни глотка воды и 400 миль до ближайшего берега...

22 ноября за борт катера упал один из эмигрантов – его никто не стал спасать... В течение следующих двух суток умерло 15 человек, имевших ожоги и ранения. Потом трое сошли с ума и, как писал Макдональд, «умерли в страшных мучениях». Видимо, отправиться на тот свет помог им сам командир катера, но за это его никто не мог осудить: сумасшедшие представляли опасность для остальных.

24 ноября после затишья поднялось волнение и было утеряно единственное весло. Волны беспрестанно заливали катер. В тот день умерло 10 человек. Наступило самое страшное, что предвидел Макдональд, – людоедство. Инстинкт жизни оказался сильнее морали, убеждений и религии.

25 ноября шторм перешел в штиль. Целый день неистово жгло солнце. Один за другим умирали люди. К ночи того дня в катере осталось в живых 8 человек, которые теперь уже походили на зверей. Как сообщает Макдональд, это был самый страшный из всех дней. Обезумевшие от отчаянии люди начинали бросаться друг на друга... Ночью заметили парус. Неизвестное судно приблизилось к катеру метров на сто и прошло мимо. На нем, видимо, не слышали слабых криков погибающих, хотя Макдональд считает, что с парусника видели его катер. Отчаянию несчастных не было границ, и один из них бросился за борт, чтобы вплавь догнать уходивший корабль. Можно вообразить, какое жуткое зрелище представляла шлюпка «Коспатрика». Семеро заросших, едва прикрытых лохмотьями людоедов с волчьим блеском в глазах среди безбрежного океана.

27 ноября над шлюпкой пронесся тропический ливень. Он принес людям облегчение, смыв с их тел соль. Но у них не было ничего под рукой, во что можно было бы собрать воду, а мысль о том, чтобы расстелить в катере одежду и потом ее выжать, им не пришла в голову. В тот день умерли еще двое. Один труп оставшиеся смогли перевалить через борт катера в воду, но на второй у них уже не было сил. В живых осталось пятеро: один пассажир, двое матросов первого класса, матрос второго класса и Макдональд. Трое решились пить морскую воду, что привело к сумасшествию. Первым стал проявлять буйство пассажир. Двое других впали в апатию и стали бредить. Когда настала ночь, сошедший с ума пассажир впился зубами в ногу спавшего Макдональда. От боли штурман проснулся и, вскочив на ноги, увидел, как ему сперва показалась, видение – на шлюпку надвигался парусный корабль. Это действительно был корабль, заметивший их в океане. Он назывался «Бритиш Скептр» и под командованием капитана Джанка шел в Лондон.

Люди в катере были настолько слабы, что не могли удержать поданный им с палубы фалинь. С корабля спустили вельбот, команда которого перегрузила несчастных на борт корабля. Через несколько часов после этого, уже на борту скончались пассажир и матрос второго класса. В живых остались Макдональд и матросы первого класса Льюис и Каттер. Выяснилось, что за восемь дней катер продрейфовал от места, где сгорел «Коспатрик», до места встречи с «Бритиш Скептр» 140 миль. О второй шлюпке никаких сведений не было, и можно считать, что она погибла или перевернулась в результате вспыхнувшей на ней драки.

Драма «Коспатрика» не прошла бесследно: с тех пор все спасательные шлюпки стали снабжать неприкосновенным запасом воды и провизии, которые хранили на самом судне и переносили в шлюпки только в последнюю минуту.

Факелы в океане

«Всепожирающее пламя, непроницаемый дым, треск горящих частей корабля, крик, вопль отчаяния, жалостные стоны, громкий плач, тихие мольбы, воссылаемые к богу, припадки сумасшествия и даже самое бешенство – все это было временно прерываемо пушечными выстрелами и свистом ядер. Такое явление могло поколебать твердость самых неустрашимых мореходцев и привести их в содроганием, – так описывал гибель от пожара английского линейного корабля „Принц Джордж“ в апреле 1788 г. очевидец катастрофы корабельный священник Шарп.

С самых древних времен пожар на корабле, особенно в открытом море, вдали от берегов, был одним из самых тяжелых бедствий, с каким приходилось сталкиваться морякам. В большинстве случаев начавшийся на парусном судне пожар, как правило, кончался гибелью судна и многочисленными человеческими жертвами. В море отступать перед огнем некуда, каждый клочок корабельной палубы, отнятый огнем, уменьшает и без того небольшую площадь, где сосредоточено множество людей.

Во времена парусного флота, когда корабли строили из дерева, их такелаж, прописанный смолой, паруса и сам корпус судна при соприкосновении с огнем мгновенно загорались, пламя в течение нескольких минут охватывало все судно, и обычно борьба людей с огнем оказывалась бесполезной. Люди, если это им удавалось, покидали обреченное судно, уходя в море на шлюпках. Разрушительное действие пожаров на море времен деревянного кораблестроения достигало колоссальных размеров. Достаточно сказать, что только Англия за четыре года (1796 – 1799) из-за пожаров потеряла шесть первоклассных линейных кораблей и около двух тысяч моряков, а один пожар, вспыхнувший 17 марта 1800 г. на 110-пушечном британском корабле «Королева Шарлотта», унес почти 700 человеческих жизней.

Появление в начале прошлого века паровых судов еще больше увеличило число случаев гибели судов от пожаров. Первые паровые машины и котлы на морских судах были далеки от совершенства. Примитивная конструкция котлов и небрежное обращение с ними являлись наиболее распространенными причинами судовых пожаров. Разрушительное действие судовых пожаров в эпоху парусно-парового флота было не меньшим, чем во времена парусного флота. По официальной статистике США, за период 1816 – 1838 гг. при авариях с пароходами погибло более 2000 человек. Число потерянных пароходов за этот период составило 260, из них 99 погибло от взрывов паровых котлов. Только за один 1832 г. в Америке в результате взрывов и пожаров погибло 14% находившихся в эксплуатации пароходов.

Прежде чем перейти к описанию случаев пожаров на современных пассажирских судах, расскажем о наиболее тяжелых катастрофах из-за огня на море в прошлом веке. Вот краткая хроника этих трагичных происшествий.

1840 г., 13 января. На американском колесном пароходе «Лексингтон», совершавшем срочные почтово-пассажирские рейсы в заливе Лонг-Айленд, загорелась деревянная обмуровка парового котла. Пожар, быстро охватив котельное и машинное отделения судна, перекинулся на пассажирскую палубу. В панике забыли остановить паровую машину: судно, пылавшее от носа до кормы, шло полным ходом. Из 120 находившихся на нем человек пассажиров и команды спаслись только трое.

1848 г., 24 августа. Из Ливерпуля в Нью-Йорк вышел американский парусный корабль «Оушн Монарк» (1300 рег. т). На его борту находилось 322 эмигранта и 42 члена экипажа. После полудня того же дня, когда судно едва вышло из устья Мерсея, в кормовом твиндеке вспыхнул пожар. Пламя заставило людей искать спасения в носовой части корабля – на вантах фок-мачты и на бушприте, который под тяжестью сотни человек рухнул в воду.

Подошедшие к месту трагедии бразильский фрегат «Альфонсов, который в это время проходил ходовые испытания под парами, американский пакетбот „Нью Уорлд“ и яхта «Королева Океанам спасли 186 человек, остальные 178 погибли.

1858 г., 13 сентября. Железный парусно-колесный пассажирский пароход «Австрия» совершал очередной рейс из Гамбурга в Нью-Йорк. Это судно, построенное год назад, считалось лучшим лайнером немецкой судоходной фирмы «Гапаг». Из-за неосторожного обращения с огнем при смолении палубы на пароходе вспыхнул пожар, который унес 471 человеческую жизнь; на шлюпках удалось спастись лишь 67.

1862 г., 27 июля. Вспыхнул пожар на борту американского колесного парохода «Голден Гейт», который совершал плавание из Сан-Франциско. Это произошло, когда судно находилось в 3 милях от Мансанильо у побережья Мексики. Капитан, поняв, что пожар погасить не удастся, дал пароходу полный ход и направил его к берегу. Судно не успело пройти и 2 миль, как от огня рухнула верхняя спардечная палуба: из 338 пассажиров и членов экипажа погибло 258 человек.

1865 г., 21 апреля. Американский колесный пароход «Султана» (1719 рег. т), рассчитанный на перевозку 276 пассажиров по реке Миссисипи, вышел из порта Виксбург, имея на борту 2394 человека: 85 членов экипажа, 70 каютных пассажиров и 2239 солдат Северных штатов, которые попали к южанам в плен. В это время война между Севером и Югом почти закончилась, и пленных решили отпустить домой. С этим огромным лживым грузом» пароход зашел в Мемфис, где принял на борт 50 свиней и 100 баррелей сахару. Около 3 часов ночи, когда судно находилось в 8 милях выше Мемфиса, произошел взрыв котла. Трубы парохода рухнули за борт, и его деревянный корпус охватило пламя. Через несколько минут пиллерсы верхней палубы прогорели, и она под тяжестью людей рухнула. Эта катастрофа унесла 1653 человеческие жизни. Число спасшихся составило 741. В летописях пожаров на море это самая тяжелая катастрофа.

1874 г. В хронику морских катастроф вписаны три страшных пожара на судах в морс: 11 сентября почти со всеми находившимися на борту людьми сгорел пароход «Калькутта»; в ноябре – клипер «Коспатрик» и почтовый пароход «Япония», с которого спаслось 9 человек.

1890 г., 25 декабря. Английский колесный пароход «Шанхай» (3000 рег. т), принадлежавший Китайской судоходной компании, загорелся по неизвестной причине во время плавания по реке Янцзыцзян из Шанхая в Ханькоу. В огне погибло более 200 человек.

1892 г., 14 января. Вспыхнувший пожар на английском пароходе «Нанчоу», принадлежащем той же компании, унес свыше 500 человеческих жизней.

Начало нашего века ознаменовалось двумя колоссальными пожарами. Это пожар 30 июня 1900 г. в Нью-йоркском порту, охвативший в течение нескольких минут пять немецких лайнеров, и гибель от огня американского парохода «Генерал Слокам» (о первом пожаре мы расскажем позже).

15 июня 1904 г. в 10 часов утра экскурсионный колесный пароход «Генерал Споками, приняв на борт в Нью-Йорке почти полторы тысячи пассажиров, отошел в очередной рейс на остров Лонг-Айленд. Судно шло по Ист-Ривер со скоростью 15 узлов. Когда пароход проходил траверз 97-й улицы Нью-Йорка, в одном из судовых помещений обнаружили пламя. При попытке ликвидировать очаг пожара шланг лопнул. „Генерал Спокам“ продолжал идти по реке, не уменьшая хода. Встречный ветер быстро раздул огонь, и вскоре пламя охватило 85-метровую главную палубу парохода. На судне начались страшная суматоха и паника. Многие пассажиры в поисках спасения от огня бросились на верхнюю палубу, другие прыгали за борт, пытаясь спастись вплавь. Когда, наконец, капитан парохода сообразил направить горящее судно к берегу, оно село носом на банку, под кормой же осталось 4 м глубины. В это время пиллерсы, поддерживающие верхнюю палубу, не выдержали веса собравшихся на ней людей, и она рухнула. Люди упали на пылавшую главную палубу, некоторые из них, попав в воду, утонули. По официальным данным расследования этого бедствия, погиб 1021 человек.

После этой чудовищной катастрофы проходит более четверти века. За истекшее время непрерывно совершенствуются средства противопожарной техники, а вопросы безопасности пассажирских судов неоднократно регламентируются морскими конвенциями и в национальном, и в международном масштабах. Суда строят уже в строгом соответствии с правилами и требованиями Международной конвенции по охране человеческой жизни на море. На лайнерах устанавливают системы термостатических оповещателей, термическую сигнализацию, системы дымовых каналов и целый ряд других автоматических систем, сигнализирующих о наличии очагов пожара. Помимо водо– и паротушения, теперь уже применяют угле– и щелочно-кислотное тушение, различные химикалии, воздушно-механическую пену, инертные газы и прочес. Конечно, все это способствовало уменьшению числа пожаров, но не устраняло полностью их опасность на судах. И по-прежнему телеграф, радио и газеты оповещают мир о чудовищных случаях пожаров на пассажирских лайнерах в море и в порту.

1932 г... Мир потрясен известием, что во время своего первого плавания в Индийском океане в мае пламя уничтожает лучший лайнер Франции «Жорж Филиппар». И хотя опять были жертвы, Франция восхищена беспримерным подвигом экипажа танкера «Советская нефть». После сдачи груза во Владивостоке танки советского теплохода не были дегазированы, и, хотя судно находилось в пожарном отношении небезопасным, капитан А. М. Алексеев направил «Советскую нефть» к месту разразившейся катастрофы и спас 437 человек. Еще слова „Жорж Филиппар“ и „Советская нефть“ мелькают на страницах зарубежной прессы, а Европа потрясена еще одним пожаром на борту пассажирского лайнера.

В ночь с 3 на 4 января 1933 г. на переходе из Бордо в Гавр пламя охватывает гигантское пассажирское судно «Ла Атлантик», третье по величине во Франции. На счастье, в момент возникновения пожара на его борту не было пассажиров. Судно шло для постановки в док. Через 2 часа с момента появления огня в одной из закрытых кают лайнер превратился в гигантский пылающий костер. Из 250 членов экипажа, находившихся на его борту, при попытке ликвидировать пожар в огне погибло 19 моряков.

Наступает 1934 г. Американцы широко рекламируют свой новый турбоэлектроход «Морро Касл» как самое безопасное, оборудованное по последнему слову техники пассажирское судно, которое «практически не может гореть». Но в один из рейсов из Гаваны в Нью-Йорк сбываются сумасшедшие мечты главного радиста лайнера Джорджа Роджерса – вора и пироманьяка, который поджигает его одновременно в двух местах. Проходит всего 20 минут, и «самый безопасный в мире лайнера превращен в груду металла. В огне погибло 136 человек...

Разбирая случаи пожаров на пассажирских судах, построенных в 30-е годы, убеждаешься, что причиной их гибели с большим числом человеческих жертв было быстрое распространение огня. Планировка пассажирских лайнеров, построенных до начала второй мировой войны, рассчитывалась на максимальное удовлетворение запросов богатых пассажиров.

На крупных трансатлантических судах того времени были широкие внутренние коридоры, носившие громкие названия улиц, длиной до 150 м. На них располагались филиалы самых модных магазинов и салонов Парижа, Лондона и Берлина, парикмахерские, фотоателье. Огромные обеденные салоны по высоте охватывали нередко четыре палубы. Стремление каждой судоходной компании затмить конкурентов привело к чрезвычайному развитию показной роскоши отделки пассажирских помещений. Театры, рестораны, бары, курительные и музыкальные салоны и люксы отделывались в стилях ампир, барокко, эмпайер, людовиков, тюдоров и пр. На лайнерах зачастую можно было встретить огромные вестибюли дворцового типа, вычурные, как в замках, камины, широкие лестничные проходы, отделанные дубом и орехом. Одним словом, архитектура и отделка лайнеров довоенной постройки не уступали первоклассным гостиницам европейских столиц. Материалы, которые шли на отделку этих роскошных помещений, были далеко не безопасны в пожарном отношении.

«Ну хорошо, – вправе заметить читатель, – так горели пассажирские суда раньше. Они были несовершенны. Но ведь и сейчас пожары на море не прекращаются!»

Что ж, такая реплика вполне уместна. Заглянем в официальные статистические таблицы аварийности мирового флота и посмотрим, что произошло в 60-е – 70-е годы.

22 декабря 1964 г. греческий лайнер «Лакония», имея на борту 653 пассажира и 428 членов экипажа, совершал очередное круизное плавание близ острова Мадейра. Вечером по неизвестной причине в закрытом помещении судовой парикмахерской возник пожар. Несмотря на отчаянные попытки, судно спасти не удалось, в огне погибло более 150 человек.

12 ноября 1965 г. американский лайнер «Ярмут Касл», имея на борту 600 пассажиров и экипаж, загорелся (опять-таки по неизвестной причине) во время плавания из Майами в Нассау. Погибло 92 человека и 400 получили серьезные ожоги. Полностью выгорев, на третьи сутки лайнер затонул.

12 апреля 1966 г. норвежский лайнер «Викинг Принцесс», имея на борту 496 человек, после серии загадочных взрывов в машинном отделении оказался охваченным пламенем. Хотя пассажиров и экипаж удалось спасти, судно погибло.

8 января 1971 г. французский лайнер «Антиллы», имея на борту около 700 человек, сел на камни в архипелаге острова Гренада в Карибском море. Топливные танки теплохода оказались пробитыми, и на судне возник пожар. Английский лайнер «Куин Элизабет» подобрал с воды пассажиров и экипаж. Севшее на мель судно сгорело.

19 июля 1971 г. итальянский лайнер «Фульвия», имея на борту 450 пассажиров и экипаж, совершал очередное плавание по маршруту Генуя – Малага – Мадейра – Канарские острова. В 4 часа 30 минут утра лайнер передал в эфир 808. В сигнале бедствия сообщалось, что после серии взрывов в машинном отделении пожар охватил пассажирские палубы. Людям удалось спастись на шлюпках. После очередной серии взрывов охваченный огнем лайнер скрылся в морской пучине.

27 августа 1971 г. греческий морской паром «Элленна», имея на борту 497 пассажиров и 97 моряков, заканчивал очередной рейс из Патраса в Анкону. В результате взрыва неисправного газового баллона на судне начался пожар, который превратил судно в груду исковерканного металла. При этом погибло 50 человек и более 100 получили ожоги...

Таковы факты. В связи с ними небезосновательно и тревожно звучат пророческие слова крупнейшего английского эксперта по морским пожарам Р. Ф. Сербатта, сказанные им в 1954 г. на страницах лондонского журнала «Шипбилдинг энд Шиппинг Рекорд»: «Можно предполагать, что в течение каждого года одно из 100 находящихся в эксплуатации пассажирских судов сгорит».

В настоящее время, по сведениям крупнейшей в мире страховой корпорации Ллойда, пожары на судах мирового торгового флота в среднем составляют лишь 5% всех аварий морских судов, однако число случаев полной конструктивной гибели, причиной которой явился пожар или взрыв, составляет более 10% числа погибших судов в результате всех видов аварий.

Каковы основные или, скажем, наиболее характерные причины пожаров на морских судах в наше время?

Причины эти самые разнообразные: от самовозгорания груза и злого умысла до самой элементарной небрежности со стороны экипажа или пассажиров судна. Практика показывает, что причины возникновения пожаров, которые были потушены до того, как они достигли значительных размеров, в большинстве случаев устанавливаются. Когда же пожар наносит значительные повреждения судну, причину удастся установить очень редко.

Немало пожаров на пассажирских судах происходило из-за включенных и оставленных без присмотра электронагревательных приборов.

На современных грузовых судах наиболее опасными в пожарном отношении являются машинно-котельные отделения судов, работающих на жидком топливе. Характерная особенность пожаров в этих помещениях – быстрое распространение пламени. Несмотря на поддерживаемую чистоту, здесь всегда имеются места хранения остатков смазки, топлива, обтирочного материала и других предметов, способных быстро загораться в случае появления открытого огня.

Один из самых сильных пожаров в машинном отделении судна произошел в 1947 г. на английском четырехвинтовом пассажирском лайнере «Рейна Дел Пасифико». Это судно вместимостью 17 702 рег. т было построено в 1931 г. по заказу фирмы «Пасифик стим навигейшн компани» и до второй мировой войны совершало регулярные рейсы между Ливерпулем и Западным побережьем Южной Америки. После модернизации пассажирских помещений в сентябре 1947 г. на верфи „Харланд энд Волф“ лайнер вышел на ходовые испытания. Из-за перегрева поршня второго цилиндра крайний левый двигатель отключили. Когда после устранения неполадки двигатель снова запустили, в его картере и одновременно в картерах остальных трех двигателей произошел взрыв паров масла. И хотя 57 из 80 предохранительных лючков было сорвано, взрывом были убиты 25 и ранены 21 человек, находившихся в это время в машине. Следствие показало, что причиной взрыва в картерах явились пары перегретого смазочного масла.

Успешный исход борьбы с пожаром на судне во многом зависит от четкой работы главной машины, вспомогательных механизмов, в том числе и пожарных насосов. Выход же из строя самого машинно-котельного отделения уже исключает подачу воды под давлением в системы водяного и химического пожаротушения, а также применение пара и в некоторых случаях ряда других средств. Приведем несколько примеров, когда начавшийся в машинно-котельном отделении пожар явился причиной гибели пассажирского судна.

Английский военный транспорт «Эмпайр Уиндраш» – бывший немецкий лайнер «Монте Роза» – был построен в 1930 г. Валовая вместимость его 14 651 рег. т, длина 152,7 м, ширина 19, высота борта 11,5 м. Судно имело четыре сплошные палубы, дизели общей мощностью 15 720 л. с. сообщали судну скорость 20 узлов. После окончания второй мировой войны «Монте Роза» попала по репарации к англичанам и, пройдя модернизацию, была введена в состав вспомогательного флота британского министерства транспорта. В марте 1954 г. транспорт с 1276 пассажирами на борту и экипажем 222 человека совершал очередной рейс.

28 марта судно вышло в Средиземное море. Когда лайнер находился в районе Алжирского берега, в 6 часов 17 минут в машинном отделении произошел взрыв, в результате которого возник сильный пожар. В огне погибли три механика и электрик, не успевшие выбраться из машинного отделения. Хотя командование судна через 2 минуты объявило пожарную тревогу и немедленно приняло решительные меры по ликвидации пожара, тушение огня не привело к успеху. Машинное отделение оказалось заполненным густым едким дымом. В суматохе никто не мог найти дымовые маски, а без них проникнуть в него было невозможно. Все средства водяного тушения оказались сконцентрированными в одном месте, и вовремя направить воду в машинное отделение не успели. Через 10 – 15 минут пожар перекинулся на пассажирские палубы. Предотвратить распространение огня в районе пассажирских помещений также не удалось: пожарный инвентарь и оборудование были устаревшей конструкции и в недостаточном количестве. Капитану «Эмпайр Уиндраш» ничего не оставалось, как в 6 часов 45 минут начать эвакуацию пассажиров с горящего судна. Состояние моря и отличная видимость благоприятствовали спуску спасательных шлюпок. Все находившиеся на борту лайнера люди, за исключением четырех членов машинной команды, погибших в огне, были размещены в 22 шлюпках.

Для спасения людей были также использованы автоматические надувные плоты, которые случайно оказались на борту транспорта для проведения экспериментов. Это был первый случай практического использования надувных плотов, которые в настоящее время получили широкое распространение в торговых флотах многих стран. Вскоре все 22 шлюпки были подняты на борт подошедшими на помощь судами.

В течение нескольких часов покинутый пылающий лайнер, не имея хода, дрейфовал под ветер. Повреждения от огня были значительными, вся средняя надстройка выгорела полностью, судно получило крен на правый борт. Судно, взятое на буксир, неожиданно затонуло 30 марта недалеко от побережья Алжира.

Фактически следствие по пожару на «Эмпайр Уиндраш» не проводилось, так как судно затонуло. В результате опроса свидетелей эксперты, разбиравшие дело, пришли к мнению, что причиной взрыва в машинном отделении была лопнувшая труба газового коллектора одного из главных двигателей. Кроме того, выяснилось, что в противопожарном отношении устройство машинного отделения «Эмпайр Уиндраш» не соответствовало современным нормам, несмотря на его модернизацию.

Говоря о пожарах, начавшихся в машинно-котельных отделениях, нельзя не упомянуть о пожаре на норвежском лайнере «Скаубрин». Это судно, имея на борту 1081 пассажира (в том числе 300 детей до 12 лет и 23 грудных младенца) и 208 членов экипажа, направлялось в Австралию. 31 марта 1958 г., когда «Скаубрин» находился в Индийском океане, в машинном отделении по неизвестной причине вспыхнул пожар. Несмотря на принятые меры, огонь ликвидировать не удалось, и через полчаса пламя перекинулось на пассажирские помещения. Командование судна, поняв, что пожар потушить не удастся, приняло решительные меры по эвакуации людей. В течение 45 минут были спущены все шлюпки, в которых спаслись пассажиры и команда. Через 2 часа шлюпки были подобраны подошедшим на помощь австралийским пароходом.

Другой пожар, начавшийся в машинно-котельном отделении и приведший к гибели пассажирского судна, произошел на итальянском лайнере «Бианка Чи» во время стоянки в бухте Сент-Джорджес.

Четырехпалубный теплоход «Бианка Чи» вместимостью 18 427 рег. т был построен в 1949 г. Его длина 181м, ширина 23 и осадка 7,3 м. Судно могло принять около 1000 пассажиров.

Утром 22 октября 1961 г. в момент пуска двигателей в воздухопроводе левого дизеля по неизвестной причине произошел взрыв. Это привело к воспламенению топливных танков и последующим взрывам в машинном отделении. Несмотря на попытки команды ликвидировать пожар, пламя стало распространяться за пределы машинного отделения. Лайнер стоял на якоре слишком далеко от мола, чтобы с огнем можно было бороться с берега. Из-за нехватки судовых противопожарных средств после 48 часов безуспешной борьбы с пламенем лайнер затонул. В огне погибли 4 человека, более 20 получили серьезные ожоги. Командованию лайнера удалось вовремя эвакуировать на берег 670 человек.

Сгорели в порту

В субботу, 30 июня 1900 г. в Нью-Йорке у пирса немецкой судоходной компании «Нордёйчер Ллойд» в Хобокене стояло сразу пять пассажирских лайнеров: «Саале», «Бремен», «Мэйн», «Фоениша» и «Кайзер Вильгельм дер Гроссе».

С борта первого из них шла выгрузка хлопка. Когда грузчики подняли стропами из трюма десяток кип, одна из них вспыхнула. В тот день в Нью-Йорке стояла очень ветреная погода, и деревянный склад на пирсе загорелся. Потом пламя охватило штабель с ящиками виски, переметнулось на другой склад, на третий. Ровно через 10 минут пламя распространилось на 500 м по всей длине пирса и перекинулось на стоявшие вдоль него лайнеры.

На «Саале» перерубили швартовы, судно, подхваченное течением реки, было снесено на мель, где сгорело. «Мэйн», на борту которого находилось 150 человек, сгорел у причала. Людей спасти не успели. Буксиры оттащили его от пирса на середину реки. На «Бременем, когда вспыхнул склад, находилась экскурсия школьников, многие из них погибли в огне. На этих трех лайнерах сгорело около 200 человек, а на борту „Кайзера Вильгельма дер Гроссе“, который отошел от пирса без помощи буксира, погибло около 300 пассажиров. Общий убыток от пожара, который начался из-за одной вспыхнувшей кипы хлопка, исчислялся в 2 млн. фунтов стерлингов по курсу того времени.

Пожары на суднах в порту очень часто не только заканчивались гибелью самих судов и разрушением от огня складов, но и приносили колоссальные косвенные убытки, вызванные тем, что причал, склады и даже часть порта оказывались выведенными из эксплуатации на долгие месяцы, а иногда и на многие годы.

Французский лайнер «Париж» был спущен на воду в Сен-Назере в 1914 г., но из-за войны его постройка была закончена лишь в 1921 г. В то время это было одно из самых крупных пассажирских судов французского торгового флота: валовая вместимость 34 570 рег. т, длина 224 м, ширина 26, высота борта 18, осадка 9,6 м. Паровые турбины мощностью 45000 л. с. обеспечивали судну скорость 22 узла. По комфортабельности пассажирских помещений и красоте отделки ни одно судно постройки 20-х годов не могло конкурировать с «Парижем».

Огромный центральный салон служил театром. На других палубах были еще два больших салона, несколько кафе, ресторанов, библиотека и гимнастический зал. На прогулочной палубе специальное резиновое покрытие смягчало шаги. Лайнер мог перевозить более тысячи пассажиров.

Команда и обслуживающий персонал насчитывали 670 человек.

В апреле 1939 г. «Парижа стоял в Гавре под погрузкой экспонатов для Международной Нью-йоркской выставки.

18 апреля в 22 часа накануне отхода на судне вспыхнул пожар. Его первые признаки были замечены в хлебопекарне. Вскоре обнаружился второй очаг пожара: горела судовая парикмахерская, расположенная двумя палубами выше. Спустя несколько минут был обнаружен третий очаг пожара – горел один из салонов верхней палубы.

Пожарный инвентарь на судне был неисправен и устаревшей конструкции, регулярного патрулирования не было, никто из команды не знал пожарного расписания. Капитан лайнера узнал о пожаре лишь через 3 часа после его начала. Во время пожара на «Париже» царил полный беспорядок: борьбой с огнем руководило 13 человек, но единого командования не было. Механики парохода в 5 часов утра самовольно покинули судно. Они были уверены, что пожар ликвидирован и работа пожарных генераторов уже не нужна.

В течение 7 часов на судно бессистемно лили потоки воды, которая, скапливалась в помещениях верхних палуб, создавала опасный крен. В тушении пожара приняли участие все пожарные команды порта и города, однако пламя продолжало бушевать на всех палубах. В огне погибли начальник судовой пожарной охраны и несколько членов экипажа. Пожар удалось ликвидировать лишь к 8 часам утра, но к этому времени судно уже потеряло остойчивость и, опрокинувшись на левый борт, затонуло, закрыв выход из порта лайнеру «Нормандия». Чтобы пропустить этот гигант, у «Парижа» пришлось срезать мачты. Как только «Париж» затонул, вся гавань Гавра покрылась слоем всплывшей бункерной нефти. Это сильно загрязнило акваторию порта и создало серьезную угрозу пожара для всех стоявших в это время в Гавре судов.

Немедленно началось расследование причин гибели «Парижа». После затопления лайнера определить точную причину пожара оказалось почти невозможно. Однако возникновение пожара одновременно в трех различных местах было неоспоримым доказательством злого умысла.

После окончания второй мировой войны «;Париж» был поднят и пущен на слом.

Еще один сильный пожар в порту произошел в 1942 г. в Нью-Йорке на третьем в мире по величине лайнере «Нормандия».

Турбоэлектроход «Нормандия» был построен в 1935 г. в Сен-Назере и до постройки английского лайнера «Куин Элизабет» считался вторым в мире по величине пассажирским судном: валовая вместимость 83 423 рег. т (на 2188 т меньше «Куин Мэри»), длина 313,7 м, ширина 35,9, средняя осадка 11,2 м. Четыре паровые турбины по 47600 л. с. позволяли «Нормандии» пересекать Атлантический океан со средней скоростью 31,2 узла. Лайнер имел 11 палуб, из которых 7 были сплошными. Судно, помимо 1285 человек команды и обслуживающего персонала, могло принять на борт 1972 пассажиров. «Нормандия» до сих пор считается непревзойденной по комфортабельности, красоте и изяществу отделки внутренних помещений. Достаточно сказать, что длина застекленной прогулочной палубы составляла 290 м. На судне было 11 пассажирских лифтов, 11 подъемников для груза и 11 для автомашин. «Нормандия» была гордостью Франции.

С 1935 по 1938 г. «Нормандия», совершая трансатлантические рейсы, была обладательницей символического приза скорости «Голубой ленты Северной Атлантики». В начале второй мировой войны «Нормандия», за которой уже начали охотиться немецкие подводные лодки, нашла убежище в Нью-Йорке. В декабре 1941 г. она была передана правительству США, которое решило переделать лайнер в военный транспорт. В феврале 1942 г. работы по переоборудованию подходили к концу, и судно должно было выйти из порта через пять дней.

9 февраля в 14 часов 30 минут один из рабочих, находившихся на главной палубе, крикнул: «Пожар!» В огромном центральном салоне, где устанавливались нары для американских солдат, пылала куча капковых спасательных поясов, которые не успели распределить по помещениям судна. Противопожарные средства на корабле еще не были, подготовлены, ликвидировать пожар не удалось, и пламя быстро распространилось по главной палубе.

Все вентиляторы, двери, иллюминаторы и лацпорты были открыты для просушки свежей краски. Сильный северо-западный ветер усиливал горение. Вскоре рабочие и команда вынуждены были покинуть главную палубу. За 15 минут огонь перекинулся с главной на прогулочную и шлюпочные палубы. Спустя час корабль превратился в огромный пылающий костер. Американцы использовали для тушения все пожарные команды Нью-Йорка и портовые пожарные суда, однако лайнер горел весь день и всю ночь. На верхних палубах скопились десятки тысяч тонн воды, и в 2 часа 45 минут судно, потеряв остойчивость, резко накренилось и легло на борт у пирса.

Постройка «Нормандии» обошлась французам в 65 млн. долларов, переоборудование его в военный транспорт стоило 20 млн. долларов, а стоимость по подъему из воды – 8 млн. долларов.

Проведенное американцами расследование не установило точной причины появления огня. Мнения экспертов по этому вопросу разошлись. Одни предполагали, что пожар возник случайно от искры при резке одной из колонн центрального салона. Другие приписывали причину пожара диверсии немецких агентов разведки. Факт диверсии подтвердили после окончания второй мировой войны.

Из послевоенных пожаров наиболее трагичны были следующие.

В 1946 г. очень сильный пожар случился в Ливерпуле на борту «Эмпайр Уэйвни» – бывшем немецком пассажирском судне «Милуоки», построенном в 1929 г. Его валовая вместимость была равна 16 624 рег. т, длина 175,3, ширина 22,2, осадка 8,8 м. Два дизеля общей мощностью 14 230 л. с. сообщали судну скорость 16 узлов. Пассажирские помещения судна были рассчитаны на 1070 человек.

В конце апреля 1946 г. работы по переоборудованию «Эймпайр Уэйвни» на судоремонтной верфи в Ливерпуле подходили к концу. Пожарная охрана лайнера возлагалась и на командование судна и на портовую пожарную службу.

1 марта в 7 часов 28 минут пожарный патруль, проходя по коридору шлюпочной палубы, заметил, что из одной каюты вырывается язык пламени. На судне еще не успел прозвучать сигнал пожарной тревоги, а несколько кают и часть коридора шлюпочной палубы уже были охвачены огнем. Через несколько минут пламя перекинулось на нижние палубы судна. Быстрому распространению огня «помогли» сквозняки, созданные специально для быстрой просушки свежей краски. Двери противопожарных переборок были открыты, так как на судне еще не закончился монтаж электропроводки. Вырывавшиеся из средней надстройки огненные языки доходили до клотиков мачт.

Пожар начали тушить с помощью переносных химических огнетушителей. Попытки наладить тушение водой, включить насосы и соединить шланги не дали положительных результатов.

В момент начала пожара на судне было всего четыре пожарных насоса, из которых два оказались неисправными. Соединительные гайки шлангов были разных конструкций: при постройке немцы снабдили судно гайками типа «Рот», а американцы, начавшие переоборудование лайнера в 1945 г., заменили часть этих гаек винтовыми и, не доведя работу до конца, передали судно англичанам. Для команды и пожарной партии было полной неожиданностью, что на одном шланге оказались разные гайки.

Позже выяснилось, что на «Эмпайр Уэйвни» ни разу не проводились пожарные тревоги и учения. Хотя во время ремонта от судна на причал были проложены специальные, на случай пожара, шланги, но они не были соединены с гидрантами – портовые власти запрещали ими пользоваться. Переносных химических огнетушителей оказалось недостаточно для ликвидации очага пожара, и, когда на помощь прибыли портовые пожарные, все палубы лайнера были охвачены огнем. Пожар тушили 25 насосами с берега, тремя мощными мониторами и шлангами двух пожарных судов. Все эти средства не дали видимого результата: лайнер продолжал гореть, набирая в свой корпус сотни тонн воды. В 11 часов 45 минут из-за опасения, что лайнер может потерять остойчивость и лечь на борт, была прекращена работа всех насосов. Пожар стих через несколько часов, когда все помещения лайнера выгорели, а судно легло левым бортом на причал. Убытки от пожара – 2 млн. фунтов стерлингов.

При расследовании оказалось, что это был пятый пожар с момента постановки «Эмпайр Уэйвни» на переоборудование в Ливерпуле. Первые два пожара в январе 1946 г. возникли по неизвестной причине в раздевалке рабочих. Оба пожара были быстро ликвидированы переносными огнетушителями. Третий пожар возник на судне по неустановленной причине 8 февраля 1946 г. в одной из кают. При этом огнем было уничтожено 6, сильно повреждено 3 и частично – 13 кают первого класса. Четвертый пожар начался 24 февраля в раздевалке рабочих. После пожара капитан лайнера в одном из железных шкафов, где хранилась рабочая одежда, нашел сделанный из газеты факел, смоченный в олифе. Казались подозрительными и следующие обстоятельства: первый и четвертый пожары возникли в железном шкафу, где не было ни электрической проводки, ни одежды; третий пожар начался в закрытой каюте, где не было ни деревянной мебели, ни матрацев, ни штор, ни ковров; чрезвычайно быстрое распространение пламени с верхних палуб на нижние; показания вахтенного у трапа о том, что вскоре после начала пожара с судна ушли трое незнакомых (вахтенному) рабочих, которые, в отличие от других, не несли свой инструмент. Большинство экспертов и капитан сгоревшего лайнера высказались за то, что причиной гибели судна явился умышленный поджог.

Следует добавить, что этому поджогу предшествовал пожар на другом английском крупнотоннажном лайнере. 8 сентября 1945 г. в английском порту Бирроу-ин-Фёрнесс на судоремонтных верфях возник пожар на лайнере «Эмпресс оф Раша», построенном в 1913 г. в Шотландии. Валовая вместимость судна 16 810 рег. т, длина 178, ширина 20,7 м. Это изящное трехтрубное судно могло развивать скорость до 21,2 узла. В результате пожара лайнер был уничтожен. Причина пожара осталась невыясненной.

Как уже говорилось, причиной гибели судна от пожара может оказаться самая что ни на есть элементарная небрежность со стороны команды или пассажиров. Весьма наглядным примером этого может служить гибель канадского пассажирского парохода «Нороник». Он был построен в 1913 г. в соответствии с требованиями высшего класса Ллойда для пассажирских судов при плавании по Великим озерам. Валовая вместимость судна 6905 рег. т, длина 110, ширина 15,8, высота борта 7,6 м.

В 18 часов 16 сентября 1949 г. «Нороник», имея на борту 524 пассажира и 171 члена экипажа, ошвартовался у причала в Торонто, где он должен был простоять сутки. К 23 часам часть пассажиров-туристов, закончив осмотр достопримечательностей города, возвратилась на судно. Было уволено на берег на всю ночь 99 процентов команды. Капитан парохода также был на берегу. В полночь на вахте находилось всего 15 человек.

В 1 час 15 минут один из пассажиров, проходя по главной палубе, заметил дым, выходивший из-под двери бельевой кладовой. Он позвал дежурного офицера, с которым они взломали дверь кладовой. Как только дверь открыли, огромный язык пламени вырвался из кладовой в коридор.

Пассажир, крича «пожар!», побежал по коридору. Этого было вполне достаточно, чтобы на судне началась паника. Разбуженные пассажиры стали собираться у охваченной пламенем кладовой. Очаг пожара своевременно ликвидировать не удалось, и пламя охватило часть коридора. Пока прибыла городская пожарная команда, огонь перекинулся с главной на верхние палубы. Никто из команды не позаботился дать сигнал пожарной тревоги. Многие пассажиры узнали о пожаре только тогда, когда огонь преградил им выход из кают. Сотни людей в панике метались по четырем палубам парохода в поисках выходов, ведущих к пассажирскому трапу на берег.

Люди, заблудившись в помещениях судна, попали в сильно задымленные коридоры и погибли от удушья. Оставшаяся на борту парохода команда растерялась и не смогла наладить организованную эвакуацию пассажиров. Несмотря на то, что судно было ошвартовано бортом у причала, 136 человек стали жертвами этого пожара.

К утру от «Нороника» остался обгоревший дымящийся остов. Хотя кладовая была полностью уничтожена огнем, экспертам удалось установить причину пожара. Это был электрический утюг, оставленный включенным в запертом помещении. Старая планировка судна и роскошная отделка явились причиной чрезвычайно быстрого распространения пожара.

Небезынтересно заметить, что принадлежавший этой же компании однотипный с «Нороником» пароход «Хамоник» сгорел 17 июля 1945 г., а 14 августа 1950 г. компания потеряла в результате пожара третье серийное судно – пароход «Квебек». Оба эти парохода были также построены в 1913 г. и не соответствовали современным требованиям.

Курение не раз оказывалось причиной пожаров на пассажирских судах.

Канадский лайнер «Эмпресс оф Кэнада» был построен в 1928 г., его валовая вместимость 20 022 рег. т, длина 183, ширина 23 м. Судно имело паровые турбины общей мощностью 18 000 л. с. и могло развивать скорость 18 узлов-Лайнер отличался особой комфортабельностью пассажирских помещений. Преобладали пассажирские каюты «люкс», рассчитанные на 577 человек. Туристский и третий классы могли вместить 988 человек. Центральный салон с балконом для оркестра был рассчитан на 300 мест. Кроме этого, на лайнере были большой курительный салон, большой зал, гимнастический зал, открытый бассейн для плавания, несколько пассажирских лифтов.

В январе 1953 г. «Эмпресс оф Кэнада» находился на модернизации в док-бассейне Ливерпульского порта.

Пожарная бригада Ливерпульского порта получила по телефону сообщение о том, что на «Эмпресс оф Кэнада» вспыхнул пожар 23 января в 16 часов 17 минут. Портовые пожарные прибыли к месту происшествия менее чем через 3 минуты после вызова. В момент возникновения пожара на судне находилось 290 портовых ремонтных рабочих. Система пожарной сигнализации не работала, и о пожаре на судне узнали и вызвали пожарных спустя 40 минут после его возникновения, когда пламя уже распространилось по кормовым помещениям палуб «В» и «С». Судовая пожарная магистраль не была под давлением, и находившаяся на судне команда своевременно не подключила ее к береговым гидрантам. Лишь через 30 минут после обнаружения пожара удалось пустить судовые пожарные насосы. Огнезащитные двери на судне остались открытыми. Быстрому распространению огня способствовали взрывавшиеся баллоны со сжатым кислородом, расставленные для работы в различных помещениях судна.

Спустя час после обнаружения пожара почти все помещения были охвачены огнем. Во время тушения между командованием судна и портовыми пожарными властями не было никакого взаимодействия. Никто не обратил внимания на то, что неограниченное расходование воды может привести к нарушению остойчивости судна. В 18 часов 20 минут на горящий лайнер было направлено 30 мощных струй воды. На борту находилось более 30 пожарных, которые работали в респираторных масках. В 19 часов 45 минут работали уже 40 насосов. Со стороны акватории док-бассейна на лайнер направили мощный монитор портового пожарного судна.

Набрав сотни тонн воды, судно получило крен на левый борт. Лишь после этого портовые пожарные власти догадались прорезать в борту отверстия, чтобы выпустить принятую судном воду. В 20 часов 15 минут из-за явной угрозы опрокидывания судна прекратили работу насосов. Но было уже поздно: крен Продолжал увеличиваться, и в 20 часов 35 минут судно, приняв около 2400 т воды, накренилось в сторону причала на 17,5°. Серьезных попыток откачать воду предпринято не было. К этому времени все пять палуб лайнера были охвачены огнем.

В 21 час 20 минут, когда крен судна составлял 19,5°, возобновили работу 30 насосов. Лайнер продолжал валиться на левый борт, и в 23 часа 45 минут крен достиг 21°. В 1 час 30 минут, спустя 9 часов после возникновения пожара, судно потеряло остойчивость и легло левым бортом на грунт.

В течение нескольких часов выступающие над водой помещения правого борта продолжали гореть. В это время в топливных танках находилось 1200 т нефти, которая разлилась по акватории бассейна и создала угрозу пожара в порту.

В результате расследования было установлено, что причиной пожара явилось курение. Эксперты высказали предположение, что пожар начался из-за непогашенной сигареты, оставленной одним из рабочих в каюте. Следствием был отмечен ряд серьезных недостатков в обеспечении противопожарной безопасности лайнера во время проведения ремонтных работ.

Решающим фактором в случае пожара на «Эмпресс оф Кэнада» явился промежуток времени между моментами возникновения пожара и его обнаружения. По показаниям дежурного лифтера с элеватора, вблизи которого стояло судно, он заметил пламя в иллюминаторах кают в 15 часов 30 минут. Люди, находившиеся на судне, заметили пожар в 16 часов 10 минут. Прямые и косвенные убытки в результате гибели судна и выхода причала из эксплуатации были определены в 4 – 6 млн. фунтов стерлингов.

Не прошло и трех месяцев после пожара на «Эмпресс оф Кэнада», как иностранная морская пресса дала сообщение об аналогичном случае с датским теплоходом «Кронпринц Фредерик».

Этот теплоход был построен в 1941 г. Его валовая вместимость – 3895 рег. т, длина 107,8, ширина 15,2, высота борта 7,9 м. Судно имело две сплошные палубы. Это было двухвинтовое быстроходное судно, отличавшееся красивыми обводами корпуса и комфортабельностью пассажирских помещений.

Пожар на судне был обнаружен в одной из пассажирских кают первого класса во время очередной стоянки лайнера в английском порту Гарвич. Командование судна не считало возникший пожары серьезным, надеясь, что он будет скоро ликвидирован. Однако все попытки потушить пожар не увенчались успехом, и через 45 минут третья часть лайнера была в огне. На тушение пожара были мобилизованы все пожарные средства порта и применено водотушение. Но ни командование судна, ни руководство пожарной охраны порта не придали значения отсутствию точных данных об остойчивости лайнера.

Безрассудное заливание судна водой привело к повышению центра тяжести, не говоря уже о том, что спустя 3 часа после обнаружения пожара лайнер пылал от носа до кормы. Вода, скопившаяся в помещениях верхних палуб, создавала крен на правый борт, но тушение пожара водой продолжалось. Вскоре начали лопаться швартовные концы, «Кронпринц Фредерик» опрокинулся на правый борт и затонул у причала.

По сообщениям некоторых английских журналов, предполагаемая причина пожара на «Кронпринце Фредерике» – оставленная в каюте горящая сигарета.

Но особенно трудно погасить пожар на судне, когда оно находится в сухом доке. В этом случае успешное тушение пожара во многом зависит от возможности быстро проникнуть на горящее судно, подать со стенки дока шланги. Все это требует четкой организации со стороны портовых властей. Хотя никаких задач, связанных с плавучестью и остойчивостью, решать не приходится, судно, находящееся в сухом доке, с точки зрения успешной борьбы с огнем – наиболее сложный и трудный объект. К числу классических случаев пожаров на судах во время докования можно отнести пожар на английском лайнере «Монарк оф Бермуда».

Этот турбоэлектроход был построен в 1933 г., его валовая вместимость 22 500 рег. т, длина 173,7, ширина 23,8 м.

Судно было построено на высший класс английского Ллойда и имело пять сплошных палуб. Мощность главной энергетической установки составляла 42 000 л. с., скорость 22 узла.

В апреле 1947 г. «Монарк оф Бермуда» был поставлен в сухой док в английском порту Хэрбурн-на-Тайне для переоборудования. Спустя три недели, когда работы по переделке судна были в разгаре, на нем вспыхнул пожар. Пока удалось провести на борт судна шланги, подключить их к береговым гидрантам, почти весь лайнер охватило огнем, причем огонь полыхал сразу на всех пяти палубах. 150 пожарных из трех городов в течение двух суток тщетно боролись с огнем, хотя фактически судно было уничтожено за первые 8 часов пожара. Официальных данных расследования по этому делу опубликовано не было. Английские газеты сообщали, что причина пожара на «Монарк оф Бермуда» осталась невыясненной.

Заканчивая рассказ о пожарах, отметим, что даже при современной технике по определению и тушению очагов пожара на судах и действии строгих правил международных конвенций из-за огня все еще гибнут каждый год 40 – 50 современных торговых судов – пассажирских лайнеров, сухогрузов и танкеров.