Тайны подводного шпионажа

«Приготовиться к погружению!»

В конце 50-х — начале 60-х годов в ВМС США не было подводных лодок специального назначения, тем более атомных. Как уже упоминалось, рискованные походы к советским берегам совершали сначала серийные дизельные, а затем и атомные подводные лодки, то есть «рядовые бойцы», проходившие для выполнения подобных миссий незначительную модернизацию. Для того чтобы понять, каким образом в составе ВМС США появился «подводный спецназ» — атомные подводные лодки специального назначения, способные выполнять рискованные и наиболее сложные разведывательные операции, необходимо еще раз вернуться к развитию американского флота во время холодной войны.

В сентябре 1955 года командование ВМС США приняло решение о строительстве только атомного подводного флота, а дизельные подводные лодки больше не строить. Во главе ВМС тогда находился адмирал Орли Берк, один из героев сражений на Тихом океане, получивший за неукротимый нрав и решительность кличку «31 узел». Кроме этих качеств Берк обладал еще и даром аналитика. В предвидении углубления глобального соперничества между США и СССР он был обеспокоен тем, каким образом увеличить стратегический потенциал флота. Именно Берк сделал выбор в пользу оснащения атомных подводных лодок баллистическими ракетами с ядерными боеголовками. Развитие программ крылатых ракет морского базирования, или «самолетов-снарядов», как их тогда называли, «Регулус»[21] было прекращено. Всего лишь пять подводных лодок с крылатыми ракетами — четыре дизельные и одна атомная вошли в состав ВМС США. Так, дизельные лодки «Танни» и «Барберо» были оснащены «самолетами-снарядами» «Регулус I» и введены в боевой состав в 1953 и 1957 годах соответственно. В 1958 году на подводных лодках «Грейбэк» и «Гроулер» были установлены ракеты «Регулус II». Первый запуск нового вида оружия состоялся в сентябре 1958 года у побережья Калифорнии. Это был первый и единственный запуск. Через три месяца программа «Регулус», как уже сказано, была прекращена. Единственной же атомной подводной лодкой в составе этой группы была «Хэлибат» с ракетами «Регулус I». Эта лодка была построена по эксклюзивному проекту — больше ни одна подводная лодка по нему не строилась. Благодаря этому «Хэлибат» обладала уникальными особенностями конструкции корпуса, что в дальнейшем предопределило «крутой поворот» в ее «служебной карьере».

Для успешной реализации программы вооружения подводных сил флота баллистическими ракетами в декабре 1955 года было создано управление специальных проектов. Директором управления был назначен адмирал Уильям Рэйборн. Он имел славу человека, способного сколачивать наилучшую команду для решения сложнейшей задачи. С личного одобрения президента Эйзенхауэра адмирал Берк наделил Рэйборна широкими полномочиями для привлечения любых специалистов, он мог самостоятельно осуществлять распределение средств в рамках программы. Главное — построить принципиально новый корабль в кратчайший срок. Штат управления был ограничен пятьюдесятью сотрудниками. Численность аппарата не должна была быть большой, чтобы он эффективно работал под личным контролем Рэйборна. Не справлявшегося с делом заменяли вновь привлекаемым сотрудником.

Особый импульс разработкам придал запуск Советским Союзом первого искусственного спутника в 1957 году, свидетельствовавший о высоком уровне советских ракетных технологий. Усилия управления Рэйборна были многократно увеличены. Надо было ускорить выполнение программы. Первоначальным планом предусматривалось ввести ракетоносец в боевой состав в 1963 году. Теперь, после успеха СССР, руководство обратилось к научным кадрам управления: «Сможем ли выполнить программу с опережением?» После некоторых раздумий последовал ответ: «Да, сможем. Но дальность стрельбы ракеты будет не 2800, а 2200 километров. Доработка ракетного комплекса займет много времени». Компромиссное решение было принято: с меньшей дальностью, но значительно быстрее программа «Поларис» должна быть завершена.

Через год после запуска спутника уже шесть (!) ракетных лодок одновременно строились на стапелях кораблестроительных верфей. Первый ракетоносец был построен на основе уже имевшегося проекта многоцелевой лодки типа «Стерджен». В состав ВМС вошли еще четыре ракетоносца первой серии.[22] В декабре 1960 года «Джордж Вашингтон», так был назван головной корабль ракетного подводного флота, произвел успешный пуск баллистической ракеты «Поларис А-1» на дальность 2200 километров. Программа была успешно реализована. Далее пошли серийные атомные ракетные подводные лодки типа «Итен Аллен», которые уже от начала и до конца строились по специальному проекту с учетом опыта первого ракетоносца. Успешная работа команды Рэйборна позволила флоту получить беспрепятственное финансирование программы строительства 29 атомных ракетных подводных лодок, которые могли гарантированно поразить 232 наиболее важные цели на территории СССР.[23] Подводные силы ВМС США приобрели важный стратегический статус в планах возможной ядерной войны с СССР.

В ходе работы над системой «Поларис» Рэйборн приметил талантливого инженера Джона Крэйвена. Адмирал по достоинству оценил способности Крэйвена и назначил его главным научным экспертом программы «Поларис». Крэйвен получил бесценный опыт решения сложных технических задач при создании военно-морских систем вооружений.

После того как программа «Поларис» была поставлена на «серийные рельсы», энергичный адмирал Рэйборн переключился на разработку других секретных проектов, связанных с развитием перспективных систем вооружений для флота. Он предложил закаленному опытом программы «Поларис» Крэйвену заняться вопросами создания специальной глубоководной техники. Крэйвен во главе небольшой группы энергично взялся за это дело.

Доктор Джон Крэйвен в будущем станет одной из ключевых фигур в деле создания систем и средств подводного шпионажа ВМС США. Учитывая это, представляется целесообразным уделить этому уникальному специалисту должное внимание.

Крэйвен получил образование в технологическом институте в Калифорнии, получил научные степени и работал в ряде известных университетов. Сферой его деятельности были морские инженерные системы. Будучи крупным специалистом в этой области, он и был привлечен к разработке проектов ВМС США.

Теперь, после «Поларис», задачей группы Крэйвена была разработка новых идей, реализация которых помогла бы ВМС США стать обладателем новых аппаратов, способных решать сложные задачи в глубинах океана. Каков был характер этих задач? Это было тайной за семью печатями. Адмирал Рэйборн руководил программами, связанными с развитием стратегических систем вооружений, и группе Крэйвена, по-видимому, также предстояло решать задачи в данном контексте.

Кроме того, сферой деятельности группы в управлении специальных проектов была разработка техники, связанной с исследованиями, эксплуатацией и использованием в военных целях шельфа Мирового океана. Доктор Крэйвен понимал важность развития этого научно-технического направления для усиления морского могущества Америки. Будучи приверженцем геополитических взглядов Альфреда Мэхена,[24] он неразрывно связывает морское могущество государства и его возможности в деятельности на океанском шельфе. Его программная работа так и называется «Морская мощь и океанский шельф». Крэйвен рассматривает свои задачи с точки зрения геополитической теории Мэхена и делает вывод: США должны быть готовы к «разделу собственности» на океанском шельфе. Ни больше, ни меньше! И должны обладать для этого соответствующей техникой, подготовленным персоналом, военно-морскими организациями. Для него уже ясно, что использование в промышленных, военных и других целях дна Мирового океана может привести к острому межгосударственному соперничеству. Крэйвен понимает, что принцип свободы мореплавания, наделяющий всех равными правами по использованию открытого моря, может и «не сработать» применительно к возможному процессу раздела океанского шельфа. Поэтому, параллельно с решением технических задач, он разрабатывает со своей группой военно-политические рекомендации по действиям в различных ситуациях, связанных с разделом шельфа. Что будет, если государственный суверенитет будет распространен на шельф и дно океанов до глубины 1000 метров? А до глубины 3000 метров? А 6000? С какими вызовами столкнется Америка? Как защищать ее интересы и подводные границы? Крэйвен и его коллеги действительно считали, что государственные границы на океанском дне — дело недалекого будущего.

Одним из направлений деятельности группы, возглавляемой Крэйвеном, становится разработка специальных глубоководных средств, обеспечивающих решение разнообразных задач. В то время из подобных средств в распоряжении ВМС США были только батискафы, используемые для решения широкого круга задач: от научных до поисково-спасательных. Именно такой боевой путь проделал батискаф «Триест». Широко известно его применение в научно-исследовательской деятельности. 23 января 1960 года лейтенант ВМС США Дональд Уолш и Жак Пиккар опустились в батискафе «Триест» на дно знаменитой Марианской впадины. За 4 часа 48 минут спуска батискаф «Триест» достиг глубины 10 919 метров. «Отличился» батискаф и при проведении специальных операций, например он сыграл важную роль при поиске затонувшей подводной лодки «Трешер».

Далеко идущие стратегические планы иногда приходилось откладывать в сторону — специалисты группы доктора Крэйвена привлекались и к «повседневным делам». Связаны эти дела были с различными авариями и первыми потерями в американском атомном подводном флоте…

Поиск затонувшей «Трешер»

10 апреля 1963 года произошла одна из самых крупных катастроф в ВМС США. При выполнении экспериментального глубоководного погружения на глубину около 400 метров погибла атомная подводная лодка «Трешер». На ней находились 129 человек — экипаж, представители судоверфей, ученые… Среди них были и четыре человека из группы Джона Крэйвена.

Причиной гибели новейшей лодки, вероятнее всего, явился разрыв забортного трубопровода, что привело к поступлению воды внутрь прочного корпуса, аварийной остановке ядерной энергетической установки и, в результате, к провалу за предельную глубину…

Лодка прошла гарантийный ремонт на судоверфи ВМС в Портсмуте, штат Массачусетс, и проходила ходовые испытания у побережья Новой Англии в обеспечении спасательного корабля «Скайларк». В последний раз «Трешер» вышла в море 9 апреля 1963 года. Первый день испытаний прошел нормально. Лодка совершала пробные погружения в относительно мелководном районе с глубинами около 300 метров. На следующий день, в соответствии с планом, должно было состояться глубоководное погружение. Район для этого был назначен за пределами континентального шельфа с глубинами, превышающими 2000 метров. 10 апреля в 6.23 лодка связалась по радио со «Скайларком». Были оговорены детали предстоящего погружения. К этому моменту корабли находились в районе впадины Уилкинсона, где глубина резко увеличивалась с 300 до 2400 метров.

В 8 часов утра началось это роковое погружение. Лодка должна была погружаться постепенно, «отрезками» по 30 метров, каждые пятнадцать минут поддерживая связь с обеспечивающим кораблем по звукоподводному телефону.

Выход на глубину погружения 350 метров занял почти целый час. В 8.53 лодка приблизилась к этой глубине. В 9.02 сеанс связи — все нормально. Но уже в 9.10 «Трешер» не ответила на вызов спасательного корабля. Через две минуты сквозь толщу воды прорвался неразборчивый обрывок фразы командира лодки коммандера Гарвея: «…Небольшие проблемы… дифферент на корму… пытаемся продуться…». По звукоподводной связи был слышен шум воздуха высокого давления, поступающего в балластные цистерны. Спустя некоторое время, в 9.17, еще одно сообщение, в котором можно было разобрать только два слова «предельная глубина…» и приглушенный шум. Это океан безжалостно ломал в глубине стальной корпус лодки. На «Скайларке» еще не понимали что случилось и непрерывно пытались установить связь с «Трешер». Только в 11.04 командир спасательного судна передал командующему подводными силами донесение о возможной катастрофе.

На следующий день были начаты организованные поиски лодки. В них участвовали корабли ВМС, в том числе и атомные подводные лодки «Сивулф», «Томас Джефферсон». Их действиями руководил контр-адмирал Ремедж. Вскоре к ним присоединилось научно-исследовательское судно «Атлантис II».Оно было оснащено современным оборудованием для глубоководных исследований: фотокамерой, магнитометром, гидролокатором. С прибытием «Атлантиса» поисковые возможности были существенно усилены. Несмотря на точную информацию о месте гибели лодки, найти ее корпус не удавалось. Весь район поисков занимал площадь 100 квадратных миль, а для исследования одной квадратной мили «Атлантис» должен был сделать 46 000 фотографий. Задача была сложной…

Время шло, а лодка все еще не была найдена. В начале июня на борту десантного корабля в район поисков был доставлен батискаф «Триест». Теперь можно было с помощью не только фотокамеры, но и визуально исследовать все зафиксированные к этому времени «подозрительные места» на дне залива Мэн. Экипаж подготовил батискаф к работе, и 24 июня было совершено первое погружение. Использование батискафа было связано со значительными трудностями: сильные течения осложняли его «наведение» в заданную точку, в одном из погружений батискаф увяз в илистом дне и еле вырвался из плена. Погружение занимало продолжительное время, а площадь обследования составляла всего лишь квадратную милю. Словом, проблем хватало… Крэйвен со своими инженерами был в курсе всего происходящего. Этот опыт позволил лучше понять, какими возможностями должны обладать будущие глубоководные аппараты ВМС США, разработкой которых и занималась группа под патронажем адмирала Рэйборна.

Наконец при одном из погружений был обнаружен и сфотографирован воздушный баллон, явно принадлежавший погибшей лодке. Вскоре, 24 августа экипаж «Триеста» обнаружил обломки, которые были охарактеризованы военно-морским министром как «предметы, не оставляющие сомнений в своей принадлежности к подводной лодке «Трешер». Это были бесформенные груды металла, рассеянные на площади не менее 200 квадратных метров. После 15 минут манипуляций «механической рукой» («Триест» имел такое устройство захвата) удалось вытащить обломок трубы длиной 1,5 метра. Это была вентиляционная труба, которая имела ясно видимую маркировку с номером «Трешер» — 593. Сомнения исчезли — это были обломки первой погибшей атомной лодки… При последующих погружениях экипаж «Триеста» произвел тщательное фотографирование обломков. Это были части легкого (наружного) корпуса и детали механизмов лодки. Сам же прочный корпус обнаружен не был. По мнению специалиста управления военно-морских исследований доктора Максуэлла, который лично участвовал в поисках на борту «Триеста», корпус лодки врезался в дно со скоростью более 150 миль в час. В этом случае он мог уйти в илистое дно залива Мэн. Поиски были продолжены в следующем, 1964 году, но ничего более существенного найти так и не удалось.

Выбор пал на «Хэлибат»

Гибель «Трешер» потрясла Америку. Вера в совершенство и безаварийность техники с клеймом «Сделано США» была подорвана. Среди различных кругов общества нашлись активные критики ВМС. Раздавались голоса в пользу развития средств спасения экипажей подводных лодок. «Как же так, — вопрошали они, американские подводные силы действуют с глобальным размахом, качественно новый атомный флот выходит на первый план, а систем спасения нового уровня нет». На этой волне ВМС получают приоритетное финансирование на развитие новой спасательной техники. Руководили разработками Джон Крэйвен и специалисты его группы. Крэйвен к тому времени уже являлся главным научным экспертом по глубоководным системам. Он определил два главных военно-технических направления работы: создание глубоководных аппаратов и исследование физиологических возможностей человека при осуществлении длительных действий под водой. Соответственно две высокотехнологичные программы получили «зеленый свет» после трагедии «Трешер»: программа DSRV (Deep Submergence Rescue Vehicle)[25] создания глубоководной спасательной техники и более обширная DSSP (Deep Submergence Systems Project)[26] проектирования глубоководных систем, в рамках которой должна была быть разработана еще и подводная лаборатория «Си лэб». Параллельно с группой Крэйвена работали ученые управления военно-морских исследований ВМС США. Словом, ВМС энергично взялись за развитие специальной спасательной техники. Притягательные многомиллионные контракты не прошли мимо внимания американской промышленности. В кратчайшие сроки были разработаны и построены глубоководные аппараты, занявшие видное место в рядах «подводного спецназа» ВМС США. Речь идет об аппаратах «Элюминаут» и «Элвин».

Оба аппарата отличились в дальнейшем в ходе поисков потерянной термоядерной бомбы зимой-весной 1966 года в Средиземном море у испанского селения Паломарес. А «Элвин» еще и на себе испытал, что значит «быть спасаемым». В 1968 году он был утоплен, правда, в «необитаемом» режиме без экипажа, недалеко от побережья Новой Англии. В следующем, 1969 году ВМС США «победно» исправили свою же ошибку — аппарат был поднят с глубины около полутора тысяч метров.

Крэйвен сомневался в возможности реализации всех требований ВМС к разрабатываемым спасательным аппаратам, но исключительно благоприятная атмосфера, а главное — бесперебойное финансирование проекта конгрессом США позволяли осуществлять и параллельные разработки. Ведь главной областью научно-практических интересов Крэйвена были сверхмалые подводные лодки различного назначения. Работы по всем спасательным программам шли быстрыми темпами, и вот тут-то на горизонте появляется военно-морская разведка. Появление офицеров-разведчиков в группе инженеров и ученых Крэйвена предопределило в дальнейшем целое направление развития сил и средств подводного шпионажа, деятельность которых всегда была строго засекречена.

Дело в том, что в то время СССР, реагируя на угрозу с океанских и морских направлений, интенсивно создавал свой новый океанский ракетно-ядерный флот. Испытания подводных ракетоносцев параллельно с пусками баллистических и крылатых ракет шли одно за другим. Естественно, что разведка ВМС США была крайне заинтересована в получении любой информации относительно новых ракетных подводных лодок и их оружия. Это становилось важнейшим приоритетом национальной безопасности Америки. Советский ВМФ стал грозным и могучим соперником…

С целью отслеживания испытаний кораблей и ракетного оружия было организовано круглогодичное патрулирование американских подводных лодок в полигонах самых мощных флотов СССР — Северного и Тихоокеанского.

Это была уже упоминавшаяся операция «Холлистоун». В соответствии с ее планом предусматривалось решение многих задач, в том числе и постоянное нахождение одной разведывательной подводной лодки в Баренцевом море и двух — у главных баз Тихоокеанского флота в Приморье и на Камчатке. В первой главе, мы уже рассказывали о действиях «Дэйс», «Лэпон», «Гэтоу» и других лодок-разведчиков? Это все операция «Холлистоун»…

Однако проводить ее становилось все труднее и труднее. Эффективность противолодочной обороны советских флотов возрастала, и в ее сети уже попадались атомные лодки, например «Скэмп», да и «Дэйс» с «Лэпон» в свое время досталось, не говоря уж про дизельные лодки, которые теперь совсем не годились для сбора информации в советских полигонах. Так, например, были обнаружены и подвергнуты длительному преследованию дизельные лодки «Ронквил» и «Трампетфиш».

Одним словом, перед военно-морской разведкой появилась проблема необходимости добывания информации о стремительно набирающем мощь ВМФ СССР, а сил, обладающих соответствующими возможностями, не было. Требовался качественно новый уровень решения задач, а следовательно, и новая техника.

Офицер военно-морской разведки, ответственный за сбор информации об испытаниях атомных подводных лодок и ракетного оружия, предлагает Джону Крэйвену и его группе по разработке перспективной глубоководной техники, прикрываясь разработками спасательных аппаратов на волне трагедии «Трешер», создать сверхмалые подводные лодки-шпионы. «Ведь денег хватит на все, утверждает он, — конгресс обеспечит любое финансирование, если речь пойдет о спасательных программах для подводного флота. Для чего нам нужны подводные шпионы? Во-первых, чтобы наблюдать за испытаниями — надо знать заранее возможности новых кораблей русских. А во-вторых…».

Офицер-разведчик вручил Крэйвену документ, на первой странице которого стояла надпись «Операция «Морской еж», совершенно секретно, особой важности». Далее шел перечень того, что разведка хотела бы иметь в своих руках, естественно без ведома русских, и прежде всего боеголовки баллистических ракет, ведь в них все есть — системы управления, прорыва ПРО и т. д.! Новейшие корабельные и авиационные крылатые ракеты целиком! Двигатели, образцы металлов и топлива, электроника… И еще многое другое было в этом перечне. Далее, Крэйвен не поверил своим глазам, прилагалась карта с указанием координат мест, где находилось вышеперечисленное бесценное «богатство». Разведка собирала эти сведения длительное время, и кое-что уже было накоплено! Эти координаты были засечены во время операции «Холлистоун». Вот они: в расстоянии одной мили, а где-то двух-трех лежали русские сверхсекреты! Да, но в каком направлении измерялись эти мили… В глубь океана. Пока — «видит око, да зуб неймет». Разведчик убеждал Крэйвена, что с научно-теоретическим потенциалом его группы, «закаленной» совместной работой по программе «Поларис», да под надежным прикрытием спасательной программы после гибели «Трешер» все пройдет без сучка и задоринки. Тем более что это дело национальной безопасности… Крэйвен был озадачен энергичными доводами. Идея сбора секретов со дна океана привлекала, но была ли она технически разрешима? Он попросил время подумать и посоветоваться с коллегами.

На следующей встрече с разведчиками Крэйвен заявил, что берется за дело, но… если в его полном распоряжении будет серийная атомная лодка ВМС США! Теперь настала очередь удивляться разведке ВМС. Это был совершенно неожиданный поворот в деле. «Да, — утверждал Крэйвен, — чтобы только найти то, что вы хотите, нужны длительные поисковые действия в глубине. А это может выполнить только атомная лодка — носитель подводных аппаратов. Если найдем лежащие на дне предметы, то поднять их будет относительно несложной задачей: с помощью механических рук-захватов и так далее». Словом, на первом этапе главное — найти! В конце концов он убедил разведку в своей правоте. В строго конфиденциальных переговорах было получено разрешение от штаба ВМС США на выделение атомной лодки для группы глубоководных исследований ВМС. Теперь настал черед выбора корабля…

В то время, всего лишь около десяти лет существования атомного подводного флота, этот выбор не был велик. Только две лодки могли быть рассмотрены в качестве кандидатов — «Сивулф» и «Хэлибат». Первая лодка имела атомный реактор с жидкометаллическим носителем, хлопотный в эксплуатации, а «Хэлибат» была единственной атомной лодкой, оснащенной крылатыми ракетами «Регулус». Ранее уже упоминалась серия из четырех дизельных и одной атомной лодок с крылатыми ракетами для стрельбы по береговым целям в ядерном варианте. Эти лодки ходили в море, пока их не «прикончила» программа «Поларис»… И только оснащение «Хэлибат» крылатыми ракетами явилось обстоятельством, решившим выбор в ее пользу. Дело в том, что в носовой части ее корпуса имелся огромный люк диаметром около семи метров. Наверное, единственный такой в подводных силах: на дизельных лодках с ракетами «Регулус» таких не было. Люк открывал доступ в ангар, где размещались крылатые ракеты. Ангар занимал огромное, с точки зрения подводной «архитектуры», пространство. Его длина составляла 27,5 метра, а высота 7,6 метра. Внутренний объем ангара составлял более 1100 кубических метров, и он лишь немного выдавался в носовой части лодки. Крэйвен сразу оценил преимущества этой технической особенности «Хэлибат» в предстоящем проекте. Лодка была отправлена на судоверфь в Маре-Айленд, близ главной базы Тихоокеанского флота США Сан-Диего. Инженеры группы глубоководных исследований разработали технический план модернизации — и работа пошла. «Хэлибат» стала флагманом спецназа подводных сил США. Впереди ее ждали сложные и рискованные операции.

Работы по модернизации были большими по объему и сложными по техническому исполнению. План на их проведения предусматривал пребывание «Хэлибат» в заводе в течение 3–4 лет. Ведь надо было учитывать и сверхсекретность проводимых работ. Основная легенда была, как и договаривались с разведкой, создание носителя спасательных аппаратов. В этот период Крэйвен и его группа принимали участие в двух событиях, опыт которых пригодился им в «главном проекте» при разработке поисковых устройств «Хэлибат». Речь идет о поиске термоядерной бомбы, потерянной ВВС США в Средиземном море в 1966 году, и поиске второй атомной лодки ВМС США «Скорпион», погибшей в 1968 году.

Спецоперация у Паломарес

С началом 1966 года на «Хэлибат» успешно продолжались работы по плану, разработанному группой глубоководных исследований во главе с Крэйвеном. Опыт поисков «Трешер» подсказал, что лодка должна обладать способностью длительного «зависания» в определенной точке. Это позволит производить тщательный поиск с помощью управляемых аппаратов, строительство которых также успешно продвигалось вперед, или же боевыми пловцами. Для придания «Хэлибат» этой «вертолетной способности» ее оборудовали вспомогательным водометным двигателем, который под управлением бортовых компьютеров лодки обеспечивал удержание нулевой скорости относительно заданной точки грунта.

Все шло достаточно успешно, и состояние «Хэлибат» в начале года определенно говорило о возможности вступления ее в строй в ближайшее время. Однако тут произошло событие, которое отвлекло от основных обязанностей и дел не только группу глубоководных исследований, но и офицеров разведки ВМС, а также значительное число кораблей флота. В офисе Крэйвена, который уже считался авторитетным глубоководным экспертом ВМС, раздался звонок: «Это говорит Джек Говард, помощник министра обороны. Мы потеряли водородную бомбу». Говард курировал вопросы, связанные с ядерным оружием в вооруженных силах. «Но почему вы звоните мне?» — спросил Крэйвен. «Эту бомбу мы потеряли в море, и я хочу, чтобы вы возглавили группу научных экспертов в поисковой операции», — прозвучал ответ. Вскоре Крэйвен был ознакомлен с деталями происшедшего.

В понедельник 17 января 1966 года один из американских стратегических бомбардировщиков В-52, круглосуточно находящихся в воздухе в полной боевой готовности, должен был заправиться от воздушного танкера КС-135 над Средиземным морем и продолжить полет. Заправка началась около 10 часов неподалеку от селения Паломарес, расположенного на юго-восточном побережье Испании. Внезапно загорелся один из двигателей, а затем и крыло бомбардировщика. Пламя тут же перекинулось на самолет-заправщик. В этих условиях экипаж бомбардировщика принял решение произвести аварийный сброс ядерных бомб. Но в тот же момент В-52 взорвался и стал разваливаться на части в воздухе. Та же участь постигла и КС-135, его экипаж погиб полностью. Четверо из семи членов экипажа бомбардировщика остались живы и смогли выпрыгнуть с парашютами. Четыре водородные бомбы В28 были потеряны. Три из них были найдены через 18 часов после катастрофы вблизи селения. Четвертая бомба, предположительно, упала в море. В действие был введен план операции «Сломанная стрела» — комплекс мероприятий, осуществляемых при авариях техники с ядерным оружием США. Вот что было сообщено Крэйвену в качестве исходной информации для анализа ситуации.

Когда 22 января стало ясно, что четвертая бомба, скорее всего, упала в море, к проведению поисков были привлечены корабли и суда, глубоководная техника и специалисты ВМС США. Теперь, помимо «мозгового центра» во главе с Крэйвеном, в районе катастрофы были задействованы значительные силы ВМС.

Решением Комитета начальников штабов для проведения поисков было создано специальное 65 оперативное соединение под командованием контр-адмирала

У. Гэста. Силами ВВС США, участвующими в спецоперации, командовал командир 16 авиакрыла, приписанного к авиабазе Торрехон, генерал-майор Уилсон. Общее руководство силами осуществлял командующий 6 флотом ВМС США. В Пентагоне была создана группа технической поддержки ВМС под руководством контр-адмирала Л. Свэнсона, ответственная за привлечение, подготовку и отправку в район операции специальной глубоководной техники.

На своем заседании 24 января эксперты этой группы решили, что необходимо предоставить в распоряжение адмирала Гэста лучшие подводные аппараты, имеющиеся в США на тот момент. К ним прежде всего относились «Элвин» и «Элюминаут», наиболее современные глубоководные средства поиска. Они могли действовать на глубинах до 2000 метров. «Элвин» завершал ремонт в штате Массачусетс, «Элюминаут» был в строю и использовался для исследований у побережья Флориды. Немедленно была начата подготовка обоих аппаратов к отправке в состав 65 оперативного соединения. Третий подводный аппарат, который было решено использовать в операции, был «Дип джип». Этот аппарат мог работать на глубинах до 700 метров и был оборудован телевизионной поисковой системой. Четвертым аппаратом, «призванным» к участию в операции, был небольшой управляемый снаряд, имеющий форму подводной лодки, РС-3В, или «Кэбмарин», способный осуществлять поиск на глубинах до 200 метров.

Кроме того, следует отметить и некоторые другие подводные аппараты и системы, предоставленные оперативному соединению: управляемый акустический придонный искатель фирмы «Вестингауз» OBSS, опытная гидроакустическая станция миноискания AN/SQS-19. Важную роль в ходе операции играли и два наиболее технически оснащенных океанографических судна «Даттон» и «Мизар».

Что ж, оперативное соединение было действительно оснащено по последнему слову техники: на то время в его составе были лучшие американские глубоководные аппараты…

24 января адмирал Гэст утвердил план действий, и поиски начались. Первоначальный поиск бомбы осуществлялся вдоль береговой черты 150 боевыми пловцами и водолазами и, несколько дальше от берега, морскими тральщиками. Проводились и обеспечивающие действия. Так, океанографическое судно «Даттон» начало исследование морского дна для составления его подробной карты, а судно «Киова» доставило в район операции мобильный комплект радионавигационной системы «Декка». Этот комплект был установлен на берегу. При его использовании ошибка в определении координат каждого обнаруженного объекта не превышала 10 метров, что позволяло эффективно организовать их обследование и подъем на поверхность. Тральщик «Пиннакл» был отправлен в Картахену встречать прибывающий из США вестингаузовский искатель OBSS, упомянутый выше. Вскоре тральщик вернулся в район с ценным грузом на борту. Искатель с первого же погружения начал выдавать информацию. Каждый обнаруженный предмет получал наименование «контакт», свой порядковый номер, и тщательным образом наносился на карты поисковых действий. За два дня было получено 28 контактов! В дальнейшем информация распределялась между силами поиска и подъема. Точность наведения обеспечивалась системой «Декка». Таким образом успешно удалось поднять около 50 тонн самолетных обломков. Но бомба с термоядерным зарядом все еще «пряталась» где-то в глубине моря…

29 января прибыл «Дип джип» — глубоководный вездеход, осуществляющий поиск с помощью телевизионной системы. Поисковые действия с применением этого массивного аппарата были неудачными в отличие от небольшого искателя OBSS. Вездеход, совершив восемь погружений в период с 31 января по 8 февраля на глубины от 100 до 500 метров, «добыл» всего лишь один полезный контакт и был отправлен в резерв поисковых сил.

…Результатов поиска все не было: площадь, которую надо было обследовать, была слишком велика в сравнении с поисковыми возможностями используемых средств. Поэтому задача Крэйвена и его группы научных экспертов состояла в определении наиболее вероятных районов поиска на морском дне. А это представляло собой дополнительные сложности, так как рельеф дна в районе Паломарес очень неровный. Скалистый грунт изрезан ущельями глубиной до одного километра и более. Ил и другие донные отложения затрудняли работу подводных аппаратов и водолазов, поднимая «дымовую завесу» при приближении ко дну. Надо было учесть тысячи факторов, чтобы определить как воздушную, так и подводную часть траектории потерянной бомбы. Крэйвен привлек к работе математиков для разработки специальной карты поисков, учитывающей все особенности морского дна и возможные траектории падения бомбы. Такая карта была разработана… Затем были привлечены многоопытные специалисты подводного дела, и с помощью их экспертных оценок, а также теории вероятностей Крэйвен пошел дальше. В конце этого «мозгового штурма» были просчитаны три варианта по каждому сценарию падения бомбы. Дело в том, что бомба была подвешена на двух парашютах, и два варианта расчетов включали возможность раскрытия двух или одного из них, а по третьему варианту предполагалось, что оба парашюта не раскрылись. Каждый вариант, в совокупности с экспертными оценками, дал различные места поисков. Затем были определены «веса» каждой точки вероятности нахождения в ней бомбы. В результате была определена наиболее вероятная точка нахождения четвертой бомбы. Крэйвен, находясь на другом берегу океана за тысячи миль от места поиска, был уверен, что знает, где находится бомба…

Главная надежда была на ожидаемые аппараты «Элвин» и «Элюминаут». Только они могли вести глубоководный поиск, мелководье уже было несколько раз пройдено вдоль и поперек. Маленький аппарат «Элвин» перелетел в разобранном виде из США в передовую базу ВМС в Роте. Там он был собран, испытан и присоединился к большому «Элюминауту», который был доставлен в Испанию на палубе десантного корабля «Плимут Рок». Наконец 10 февраля оба аппарата прибыли в Паломарес, и их экипажи начали окончательную подготовку к поиску. Плавучей базой для ценных аппаратов был назначен десантный корабль-док «Форт Снеллинг». Это позволило осуществлять заряд аккумуляторных батарей аппаратов, а также другие виды технического обслуживания прямо в районе поисковых действий.

14 февраля прибыл последний «спецназовец»: управляемый подводный аппарат «Кэбмарин». Теперь все силы и средства были в распоряжении адмирала Гэста, и поиск продолжился еще более интенсивно. Опять более ста пловцов и водолазов вели поиск в прибрежном мелководье при поддержке вспомогательных судов «Петрел», «Тринга» и «Хойст». Они перекрывали диапазон глубин до 120 метров. Первичное обнаружение подозрительных объектов и наведение на них пловцов производились с помощью аппаратуры обследования донной поверхности фирмы «Хоннейвелл». На борту «Петрел» была установлена для испытаний станция миноискания AN/SQS-19, но она плохо зарекомендовала себя. Еще одним источником информации являлась подводная телевизионная система. По ее данным осуществляли проверку контактов водолазы в тяжелом снаряжении.[27]

Мористее за пловцами и водолазами работали «Кэбмарин», тральщик с искателем OBSS и, наконец, глубоководные «Элвин» и «Элюминаут». Они работали эффективно, управляемые опытными пилотами. Но искатель был тоже хорош! Он парил над дном в десяти метрах на «огромной» скорости в пол-узла, но зато «прощупывал» гидролокатором полосу шириной в 400 метров, по 200 метров с каждого борта.

Важная роль принадлежала судну «Мизар». Оно участвовало еще в поиске затонувшей «Трешер». Сейчас оно было оборудовано современной системой подводного телевидения, и с его борта осуществлялись наведение на объекты и контроль поисковых действий «Элвина» и «Элюминаута».

Поиск — день за днем. Контакт № 100… № 150…

…22 февраля соединение чуть не понесло серьезную потерю: в опасности оказался сам «Элюминаут»! Экипаж посадил аппарат на дно для проверки скорости и направления придонного течения. Вдруг дно под тяжелым, восьмидесятитонным аппаратом провалилось, и он заскользил вниз по подводной горе! Маршрут «слалома» по склону подводного каньона составил почти 300 метров и закончился на глубине около километра. Придя в себя, опытные пилоты смогли поднять аппарат на поверхность, только продув весь балласт. Оказалось, что в его цистернах было свыше тонны ила и песка. Это была опасная ситуация. Потеря такого аппарата была бы жестоким ударом.

Время шло — уже семь недель со дня катастрофы. 1 марта правительство США вынуждено было публично признать инцидент с ядерным оружием и предоставить мировой общественности соответствующую информацию. Учитывая международный резонанс случившегося, президент Джонсон приказал доложить детали происходящей поисковой операции ему лично. Когда ему показали диаграммы и кривые вероятностей Крэйвена, он пришел в ярость: «Мне не нужны формулы, а нужен ответ: где бомба и когда она будет поднята!» По президентскому указанию комиссия из Массачусетского технологического института и других авторитетных организаций целый день проверяла расчеты Крэйвена. «Все правильно — бомба должна быть там, куда показывают их расчеты», — к такому выводу пришли они. Кроме того, с самого начала операции помощник министра обороны Говард привлек и другую группу ученых-экспертов из концерна «Сандия», занимавшихся разработкой заряда для авиационной бомбы В28 и парашютной системы спуска. Ведущий специалист по аэродинамике Рэнди Мэйдью был назначен старшим экспертом группы специалистов, ответственных за расчет воздушной части траектории «бомбы № 4». Идея группы «Сандия» заключалась в «реконструкции» полной картины катастрофы в небе над Испанией. Используя точные координаты трех найденных бомб, обломков двигателей В-52, а также показания оставшихся в живых пилотов, инженеры «Сандии» обратным ходом определили воздушную точку катастрофы. А дальше, от нее построили возможную траекторию четвертой бомбы, для расчетов при этом были использованы новейшие компьютеры IBM 7090. И все же площадь возможного района нахождения бомбы, определенная экспертами «Сандии», составляла около 14 квадратных миль — слишком много для организации эффективного поиска. Группа Крэйвена давала адмиралу Гэсту более приемлемые данные…

Поискам помог один из местных жителей — рыбак Франсиско Симо Ортс, который утверждал, что видел, как упала бомба, и знает место. Его показания примерно совпадали с расчетами Крэйвена и приводили поиски к глубоководным долинам с крутыми склонами. Работать там могли только «Элвин» и «Элюминаут». Используя все три источника информации (группы глубоководных исследований ВМС, ученых и инженеров концерна «Сандия» и показания испанского рыбака), силы поиска пошли на решительный штурм.

Именно «Элвин» 1 марта на своем десятом погружении, обследуя очередной квадрат С-4, обнаружил на склоне длинную борозду шириной около полуметра, уходящую вертикально вниз. Аппарат пошел «по следу», но не смог найти конец борозды в глубине.

В последующие четыре погружения, вплоть до 7 марта, пилоты «Элвина» не смогли найти подозрительный след! Опять утомительные безрезультатные поиски. Контакт № 180, № 190, № 200…

Корабли, суда и личный состав 65-го оперативного соединения кроме поиска еще были привлечены к двум «неблагодарным» работам. Испанцы потребовали удалить с их территории все самолетные обломки, складированные на авиабазе Торрехон, а также зараженную радиоактивными частицами почву. Обломки были вывезены, погружены на суда и затоплены в Атлантическом океане. На вспомогательный транспорт ВМС были загружены более 4500 контейнеров с почвой для переправки в США и захоронения в Чарлстоне, штат Южная Каролина. Выполнение этих заданий потребовало значительных усилий и, конечно, отвлекало от решения главной задачи.

Контакт № 210.. № 240.. № 260…

12 марта «Элвин» вновь был направлен в квадрат С-4 и тут же повторно обнаружил борозду! На следующий день пилоты «Элвина» Мак-Камас и Уилсон на глубине 777 метров смогли обнаружить парашют, зацепившийся за край узкой и глубокой расщелины. Это был контакт № 261. Была ли там бомба?

Четыре часа экипаж аппарата фотографировал находку с различных ракурсов, ожидая подхода в район находки «Элюминаута». Он прибыл еще через час. Его экипажу удалось закрепить на парашюте гидроакустический маркер, после чего «Элюминаут» заступил на вахту по охране объекта. Через 21 час, после тщательной обработки фотографий, доставленных «Элвином», информация была признана достоверной. Бомба найдена!

Но найти — это половина дела. Надо было еще поднять неустойчиво лежащую бомбу с парашютной системой. Непогода мешала спускам. «Элвин», вооруженный теперь механической рукой, делал одну попытку за другой, пытаясь зацепить парашют специальным якорем. Аппарату не хватало маневренности и гибкости механического устройства захвата.

Доктор Крэйвен был осведомлен обо всех деталях операции, происходящей у берегов Испании. Это позволяло вносить полезные изменения в конструкцию подводных аппаратов, предназначенных для решения разведывательных задач «Хэлибат».

Во время одной из попыток «Роберт», так прозвали четвертую бомбу, соскользнул к краю расщелины — ситуация резко ухудшилась. Все же экипажу «Элвина» удалось зацепить якорь за стропы парашюта, но аппарат опустился на бомбу и был накрыт всколыхнувшимся парашютом. Через некоторое время «Элвин» вырвался из «объятий», но при этом, видимо, повредил или трос, или стропы парашюта. Адмирал Гэст решил начать подъем, поскольку ситуация ухудшалась как в глубине, так и на поверхности: начинался шторм.

Спасательное судно «Хойст» начало подъем бомбы, но через 100 метров ее движения вверх трос оборвался, и на глазах экипажа «Элвина» смертоносное тело «Роберта», кувыркаясь, полетело вниз. Бомба была снова потеряна. Это произошло 24 марта.

Со следующего утра «Элвин» и «Элюминаут» совершали погружение за погружением в попытках обнаружить потерю. 2 апреля «Роберт» был обнаружен в квадрате С-3 на глубине около 850 метров. Сразу же после первой неудачной попытки по воздуху в район операции был доставлен из испытательного центра вооружений в Пасадене подводный робот СCURV (Cable Controlled Underwater Recovery Vechicle). Система управления, спуска и подъема аппарата была установлена на судне «Петрел». Аппарат был подготовлен к действиям на глубинах до 1000 метров.

5 апреля под дистанционным управлением пилота «Элвина» Уилсона СCURV подошел к «Роберту» и присоединил первый нейлоновый трос. Затем в глубину ушел «Элвин» для оценки обстановки. Придонное течение было достаточно сильным, и бомбу снесло в западном направлении. Теперь она находилась на глубине 960 метров. Колыхающийся от течения парашют опять накрыл «Элвин». Экипажу удалось вырваться и при этом не столкнуть бомбу глубже… Казалось, неудачи постоянно преследовали глубоководный аппарат вплоть до его аварии у мыса Код в 1968 году.

6 апреля СCURV присоединил второй подъемный трос. Но на следующий день при присоединении третьего, и последнего троса, они сцепились намертво: подводный робот СCURV и парашютная система «Роберта»! Операторы не смогли высвободить робота из пут — слишком сложна была задача. Адмирал Гэст принял отчаянное решение поднимать все вместе, «охапкой» — и водородную бомбу, и запутавшийся в ее парашюте аппарат. Начался подъем со скоростью 8 метров в минуту. Начальная глубина была около 960 метров. Это означало более 100 минут опасного подъема. Шли минуты напряженного ожидания, и вдруг, внезапно подводный робот вырывается из пут и начинает неконтролируемое движение! Теперь он может утопить бомбу, навалившись на нее! На сей раз операторы управления четко среагировали на сложную ситуацию и смогли быстро отвести аппарат в сторону, не повредив подъемного троса. На глубине 30 метров к подъему подключились аквалангисты, которые закрепили дополнительные стропы. Теперь малейшая случайность была исключена. Все? Да, 7 апреля в 8 часов 45 минут после часа сорока пяти минут подъема бомба показалась на поверхности. В 10.14 адмирал Гэст доложил в Вашингтон о том, что бомба обезврежена.

«Инцидент при Паломаресе» и по сей день остается самой серьезной аварией с ядерным оружием США. В операции по поиску и подъему бомбы было задействовано 38 кораблей и судов, специальные подводные аппараты, более 4000 тысяч человек военного и гражданского персонала, а стоимость ее составила около 50 миллионов долларов.

Полезным было участие, хотя и непрямое, в сложной операции группы глубоководных исследований Крэйвена — ведь «Хэлибат» должна будет решать схожую задачу: поднимать образцы вооружений со дна советских полигонов. Теперь Крэйвен чувствовал уверенность — лодка оборудована должным образом и сможет успешно ее выполнить. А главный вывод относительно первого атомного подводного корабля «спецназа» заключался в том, что теперь «Хэлибат» по своим поисковыми возможностям ОДНА была способна заменить ВСЕ специальные силы и средства 65 соединения при решении подобной задачи! Модернизация первой атомной лодки в составе спецназа была успешно закончена, и через три недели после подъема «Роберта» у берегов Испании были начаты ее ходовые испытания на Тихом океане.

Но сначала, чтобы закончить историю с «Элвином» и «Элюминаутом» (оба они за свои заслуги могут быть причислены к бойцам «спецназа» ВМС), коротко о том, как «Элюминаут» спасал затонувший «Элвин».

Спасение «Элвина»

16 октября 1968 года, после знаменитой операции по поиску водородной бомбы, один из ее «героев», подводный аппарат «Элвин» затонул вследствие ошибок личного состава. Авария прошла, что называется, «без шума и пыли» эта история не получила широкой огласки в США, но командование ВМС совместно с научно-исследовательскими организациями предприняли энергичные действия по спасанию аппарата. Чтобы, во-первых, не допустить волны критики в свой адрес, а во-вторых — фактически проверить и продемонстрировать возросшие способности по проведению глубоководных операций.

«Элвин» затонул в 120 милях к юго-востоку от мыса Код у побережья Новой Англии на глубине около 1500 метров. Спасание его было сложным делом: он имел водоизмещение около 13 тонн, состояние было неизвестным, а опыта подъема затонувших судов с такой глубины еще не было. К тому же аппарат еще надо было обнаружить. Подготовка к операции заняла 10 месяцев. В августе 1969 года океанографическое судно «Мизар» с персоналом управления военно-морских исследований прибыло в Бостон для окончательной подготовки к операции. Главном делом было установить специальную лебедку, которая выдержала бы нагрузку при подъеме «Элвина» с полуторакилометровой глубины. Вскоре в Бостон прибыл и «Элюминаут» спасать партнера по операции в Средиземном море. Ему предстояло играть одну из главных ролей в ходе поиска и подъема «Элвина».

В носовой части «Элюминаута» предполагали установить катушку с нейлоновым тросом длиной примерно 2000 метров. Большой аппарат должен был подойти к «Элвину», закрепить специальное подъемное оборудование в его входном люке и всплыть. А дальше «черновую» работу по вытягиванию «Элвина» сделает «Мизар», используя понтон для подстраховки. На борту «Мизара» находятся боевые пловцы-аквалангисты и подключаются с приповерхностных глубин, подводя под «Элвин» страховочную нейлоновую сеть и дополнительные тросы. Кроме того, для буксировки «Элюминаута» использовалось вспомогательное судно «Стейси тайд», а для других обеспечивающих функций океанографическое судно «Кроуфорд». Таков был общий план операции.

Обнаружение «Элвина» не вызвало затруднений. 15 августа «Мизар» обнаружил его с помощью своего глубоководного робота, отличившегося при поиске подводной лодки «Скорпион». На следующий день в район проведения операции был доставлен «Элюминаут» на буксире у «Стейси тайд». Перед выходом была проведена успешная тренировка по установке катушки с тросами в специальное устройство крепления на носу подводного аппарата. 17 августа погода испортилась и, несмотря на усилия обоих экипажей, оказалось невозможным «повторить пройденное». От установки катушки зависел дальнейший ход операции. После ряда безуспешных попыток было решено изменить первоначальный план. Теперь трос с оборудованием должен был опускаться с борта «Мизара». Сам комплект оборудования включал в себя специальный алюминиевый захват-фиксатор размером около метра, который закреплялся во входном люке «Элвина». Это была, так сказать, главная деталь технического оборудования. Кроме того в комплект входили гидроакустический маркер для обозначения места «Элвина» на океанском дне и два стальных шара весом по 500 килограммов, использующихся в качестве вспомогательных якорей.

В понедельник, 18 августа 1969 года спасательная операция началась. Экипаж судна «Мизар» опустил трос так, что оборудование находилось в 80 метрах над корпусом «Элвина», и закрепил конец троса на понтоне для дополнительной страховки. Все это заняло около семи часов. Через час, около восьми часов вечера началось погружение «Элюминаута». И почти сразу же пошли неудачи. Казалось, «Элюминаут» принял на себя невезучесть «Элвина», которой тот «страдал» во время операции по подъему водородной бомбы и которая привела его на дно океана… Сразу же с началом погружения вышла из строя вся гидроакустика «Элюминаута», и это значительно уменьшало его поисковые возможности. Тем не менее погружение было решено продолжить, наводя «Элюминаут» на цель по данным «Мизара». Это оправдало себя, так как не прошло и двух часов после начала погружения, как в 22.00 экипаж «Элюминаута» доложил, что точно вышел на объект поиска. Дальше последовал тщательный осмотр «Элвина». Здесь все было нормально: никаких серьезных повреждений корпуса, смотровые иллюминаторы целы, и даже «механическая рука» — весьма сложное и дорогостоящее устройство — находится на своем штатном месте, а не потерялась при аварии. Еще два часа ушло на проверку состояния входного люка. Экипаж «Элюминаута» убедился в том, что ничего не мешает установить подъемное устройство в нем. В кромешной тьме океанской глубины, лишь немного подсвеченной прожекторами аппарата, фактически на ощупь, начались поиски самого устройства, «свешенного» с борта «Мизара». Это заняло еще 5 часов напряженной работы. Наконец около пяти утра 19 августа «Элюминаут» смог найти подъемное устройство и отбуксировать его к борту «Элвина».

Дальше начиналась главная часть работы: в течение нескольких утомительных часов экипаж «Элюминаута» пытался установить устройство в открытый входной люк затопленного аппарата. По первоначальному плану восьмидесятитонный «Элюминаут» должен был зацепиться руками-манипуляторами за «тело» маленького тринадцатитонного «Элвина», подтянуться и, нависнув прямо над его люком, просто-напросто опустить вертикально вниз подъемное устройство. Далее устройство должно быть надежно зафиксировано чекой. На этом операция заканчивалась, и «Элюминаут» должен был всплыть на поверхность, после чего начинался собственно подъем. Кажется, звучит несложно, но выполнение подобного задания было по плечу только экипажу, имеющему опыт работы в специальных операциях, таких как подъем термоядерной бомбы у Паломареса. Экипаж «Элюминаута» был готов к решению подобной задачи, но в дело вмешался случай, а точнее, подвело техническое состояние аппарата. В момент занятия исходной позиции для закрепления подъемного устройства начались неполадки в механических узлах манипуляторов и их системе электропитания. «Элюминаут» был вынужден всплыть на поверхность с неподвижно замершими, словно в удивлении, руками-манипуляторами…

Надо было немедленно устранить неисправности, иначе ВМС потерпит фиаско, и, самое главное, возникла угроза навсегда потерять ценного «бойца» подводного спецназа, каковым являлся «Элвин». Однако к техническим проблемам добавились капризы стихии: ветер разогнал сильную волну. В таких условиях зарядку аккумуляторной батареи и ремонт манипуляторов проводить было невозможно. Кроме того — и опасно, так как волны уже заливали входной люк «Элюминаута». В полдень 19 августа было принято решение осуществить переход всей группы спасателей в защищенную акваторию океанографического института в Вудс Холле,[28] на мысе Код. Итоги первого этапа спасательной операции были достаточно успешными и давали основания рассчитывать на ее положительный исход. «Элвин» должен быть спасен для ВМС! Вдохновленный экипаж «Элюминаута» с помощью высококвалифицированного персонала института достаточно быстро устранил неисправности гидроакустики, системы электропитания. А вот ремонт механических узлов манипуляторов вызвал неожиданные затруднения. Их невозможно было отремонтировать без постановки в док. 22 августа в полдень начали буксировку «Элюминаута» в док военно-морской верфи в Бостоне. На следующий день аппарат был поставлен в док, и начался его интенсивный ремонт.

Тем временем команда инженеров ВМС, располагая информацией первого этапа операции, ломала голову над новым способом подъема «Элвина». Необходимо было максимально разгрузить манипуляторы главного спасателя «Элюминаута», наиболее ненадежного «узла» всей системы спасания и подъема. Для реализации этого способа были сконструированы и изготовлены в кратчайший срок новое подъемное устройство, а также механизм его крепления в носовой части «Элюминаута». Теперь при занятии исходной позиции над «Элвином» «Элюминаут», как бы «клюнув» носом, опускал подъемное устройство нового типа. Манипуляторы же, по этому плану, использовались только для удержания большого аппарата над малышом «Элвином».

Обновленный «Элюминаут» вышел из Бостона 25 августа. На следующий день вышли остальные силы соединения. Начался второй этап операции по спасанию «Элвина». 27 августа «Элюминаут» пошел на глубину в свой «последний и решительный бой». На борту находились четыре члена экипажа и два оператора спасательно-поискового комплекса. Пройдя полтора километра вглубь, «Элюминаут» доложил на поверхность, что обнаружил «Элвина» в прежнем положении: с небольшим креном на правый борт и дифферентом на корму. Работа началась. Главным было установить новое подъемное устройство… Это была утомительная работа даже для опытного экипажа. Несколько неудачных попыток… В конце концов измотанные операторы просто оторвали манипуляторами кусок ограждения рубки «Элвина», мешающий установке подъемного устройства. Только в три часа утра из глубины пришло радостное известие — задача решена! На это ушло двенадцать часов сорок минут. Еще некоторое время ушло на присоединение троса к подъемному устройству. После этого «Элюминаут» подвсплыл над «Элвином» и с помощью системы вертикального подъема дал полную нагрузку на трос. Все нормально! Трос натянулся, но подъемное устройство выдержало нагрузку и цепко держалось в люке «Элвина». Подводная часть операции закончилась. Теперь с «чистой совестью» и чувством выполненного долга экипаж «Элюминаута» мог всплывать на поверхность. Главным действующим лицом операции становилось судно «Мизар». В восемь часов утра был дан приказ на выборку троса. Барабан троса тихо закрутился на борту «Мизара». Подъем начался…

Через три часа со всеми предосторожностями свободная часть троса была выбрана, и динамометр на барабане зафиксировал нагрузку, свидетельствующую, что «Элвин» оторвался от дна и теперь начался его подъем с глубины около 1500 метров. Дело пошло быстро, уже через час «утопленник» был на глубине около 30 метров прямо под дном «Мизара». Тотчас в воду спустились боевые пловцы ВМС. Они закрепили дополнительные тросы на корпусе «Элвина», а также бережно завернули «малыша» в крепкую страховочную сеть для исключения малейших случайностей в дальнейшем. Работа на этой глубине с использованием аквалангистов заняла достаточно продолжительное время и была закончена только к половине третьего ночи 29 августа. Завернутого в сеть «Элвина» подняли еще выше к поверхности, на глубину приблизительно 12 метров. Теперь можно было сказать, что ВМС США спасли свой глубоководный аппарат, уже почти совсем потерянный по вине личного состава.

«Мизар» начал буксировку драгоценного для ВМС груза под своим днищем, двигаясь насколько возможно медленно. Этот этап операции занял почти двое суток, и только 31 августа отряд прибыл в небольшой порт Менемша Байт на побережье Новой Англии. Вскоре туда же прибыла и встала на якорь баржа, оборудованная достаточно мощным краном, чтобы осуществить подъем «Элвина» из воды. На следующий день начался завершающий этап операции. Сначала была откачана вода из обитаемой части аппарата, затем мощным усилием кран вытянул «Элвина» из-под воды и положил его на палубу баржи. Вскоре с «Элвина» было снято все оборудование, которое получило хотя бы малейшие повреждения. Заслуженный «боец спецназа» ВМС участник операции по ликвидации последствий самого опасного инцидента с ядерным оружием США вскоре должен был вернуться в строй. Однако в дальнейшем, по крайней мере в открытых зарубежных источниках, не встречалось информации, подтверждающей участие «Элвина» в какой-либо полезной для ВМС деятельности. Упоминалось, правда, об участии аппарата в исследовании останков «Титаника» в 1986 году. Этой экспедицией руководил Роберт Бэллард, который и обнаружил погибший лайнер годом ранее. ВМС США даже финансировали эти работы. По всей видимости, они представляли какой-то интерес для военно-морского ведомства США.

В операции по спасению «Элвина» ВМС США провели проверку возможностей глубоководных средств и систем, а также отработку действий личного состава по поиску и подъему объектов с океанского дна. Этот опыт был использован в дальнейшем американской военно-морской разведкой при проведении специальных операций по подъему советской техники, оружия и их фрагментов из морских глубин.

Где «Скорпион»?

В мае 1968 года ВМС США понесли тяжелую утрату: в период трансатлантического перехода атомная подводная лодка «Скорпион», что называется, исчезла с экранов локаторов и пропала в океанских глубинах. Это была вторая потеря атомного подводного флота США за пять лет. В ВМФ СССР к тому времени затонувших атомных подводных лодок не было. Когда пришло известие об исчезновении «Скорпиона», группа доктора Крэйвена занималась устранением проблем, возникших при первых походах модернизированной «Хэлибат». Несмотря на это Джон Крэйвен как главный научный эксперт ВМС по глубоководным исследованиям со своими коллегами был привлечен к анализу гибели и поиску этой пропавшей лодки.

«Скорпион» исчезла, казалось, без всяких видимых причин: ни глубоководного погружения, как у «Трешер», ни других испытаний — ничего… Можно было предположить тяжелую навигационную аварию, ведь только недавно атомная подводная лодка «Скэмп» чудом избежала катастрофы, едва не столкнувшись с подводной горой в Тихом океане. «Скэмп» была «рядовым бойцом» — разведчиком, торопилась на слежение за советскими кораблями во время ракетных стрельб и в результате спешки чуть не погибла. Но предполагать наличие неизвестной подводной горы на Атлантике — это что-то из области пропавшей Атлантиды, да и не торопилась никуда «Скорпион», а спокойно и размеренно следовала в Норфолк. Вместе с тем необходимо заметить, что подобные случаи не были редкостью в американском подводном флоте. Сама «Скорпион» была привлечена к военно-морским учениям НАТО в марте 1968 года вместо атомной подводной лодки «Сивулф», той самой, что была кандидатом в спецназ. «Сивулф» в ходе боевой подготовки ударилась кормой о грунт в заливе Мэн и надолго выбыла из строя.

Кроме происшествий такого характера технические неполадки на подводных лодках были также повсеместным явлением. Стали вспоминать, что на «Скорпионе» были отмечены хорошо известные командованию неисправности системы аварийного продувания балласта, протечки рабочей жидкости в системе гидравлики, поступление морской воды через дейдвудный сальник гребного вала. Все это в совокупности привело к необходимости ограничить рабочую глубину погружения до 100 метров, в три раза меньше, чем должна иметь исправная лодка. К тому же было выяснено, что 589-я (такой бортовой номер имела «Скорпион») была одной из четырех атомных лодок Атлантического флота, не прошедших «посттрешеровский» ремонт и модернизацию. После гибели «Трешер» все подводные лодки под личным контролем адмирала Риковера проходили модернизацию для усиления безопасности всех систем. Для «Скорпиона» не хватало то денег, то времени… Лодка интенсивно использовалась в разведывательных операциях против советского ВМФ, деятельность которого усиливалась как на Атлантике, так и в Средиземном море. Командование ВМС США было обеспокоено увеличением числа атомных подводных лодок СССР в Средиземном море, а также безопасностью своих ракетоносцев системы «Поларис», передовая база которых находилась в испанской базе Рота на Атлантическом побережье страны. В декабре 1967 года ракетная лодка «Джордж Маршалл» столкнулась со следящей советской атомной лодкой на выходе из Роты. И теперь обычным делом «Скорпиона» и других лодок Атлантического флота было охранение своих ракетоносцев, поиск советских многоцелевых лодок, словом — участие в интенсивных противолодочных действиях.

Первая «версия» о судьбе пропавшей лодки, заключалась в том, что она якобы поражена торпедой, когда пыталась отогнать советскую лодку от ракетоносца системы «Поларис». «Версию» отвергли — она была, конечно же, полным бредом. За исключением того, что… «Скорпион», наиболее вероятно, была поражена торпедой, но своей собственной! Но об этом — еще впереди… Что же касается «советского следа», то справедливости ради надо сказать, что официальная комиссия ВМС США в 1969 году издала документ по расследованию причин катастрофы, в котором полностью отрицалась какая-либо причастность к ней ВМФ СССР.

Мысли о возможной навигационной аварии, об изношенности систем и отсутствии дополнительных гарантий безопасности их работы не придавали оптимизма командованию ВМС США и участникам поисковой операции. Лодка должна была прибыть в Норфолк 27 мая 1968 года в 13.00. Последняя радиограмма с ее борта поступила 21 мая — лодка закончила слежение за группой кораблей ВМФ СССР и следует в базу. Командующий подводными силами на Атлантике вице-адмирал Шейд начал проявлять беспокойство уже с 23 мая, когда 589-я не ответила на контрольную радиограмму и молчала в последующие двое суток. Мрачные предчувствия нарастали… В назначенное время лодка не прибыла в Норфолк. В 15.15 «Скорпион» объявляется пропавшей и начинается полномасштабная поисковая операция. Самолеты-разведчики детально исследуют пятидесятимильную полосу по всему предполагаемому маршруту пропавшей лодки. Особое внимание при этом уделяется советским кораблям и самолетам. Вице-адмирал Шейд лично участвует в поисках на борту атомной подводной лодки «Пёрго». В это время Джон Крэйвен был назначен председателем группы научно-технических советников в поисковой операции. Он подчинялся только начальнику штаба ВМС и командующему Атлантическим флотом.

Начальник штаба ВМС США Мурер поручил Крэйвену возглавить аналитическую группу и сделать все возможное, чтобы найти лодку. «Она может быть в любой точке 3000-километрового пути. Проверка записей СОСУС ничего не дала. Сделайте что угодно, если можете», — так ему была сформулирована задача. Действительно, главная надежда была на то, чтобы найти какой-либо след пропажи в записи данных гидроакустических систем наблюдения.

Крэйвен был хорошим аналитиком, и все, в чем он нуждался для начала работы, это хоть какая-либо информация, относящаяся к возможной катастрофе, сколь угодно малая, любая… В данных СОСУС ничего обнаружено не было, надо было искать другие источники. Он связался со специалистами управления военно-морских исследований и от них узнал о наличии постоянно работающего гидрофона научной станции на Канарских островах. «Но с момента последнего сообщения с лодки прошло шесть суток, а обслуживающий персонал должен уничтожать каждые трое суток огромные рулоны бумаги, где самописцами поминутно зафиксированы все шумы в пределах радиуса действия гидрофона», высказали сомнение сотрудники управления. «Мало кто детально выполняет все инструкции», — подумал Крэйвен и немедленно связался с начальником островной станции. И действительно, через два часа поисков были обнаружены записи, которые могли бы помочь найти «Скорпион»! На бумажной ленте самописца были зафиксированы восемь взрывов, или ударов, или чего-то такого, что похоже на взрывы. Ориентировочное место этих взрывов находилось на больших глубинах…

Немедленно были посланы разведывательные самолеты в указанный район, однако следов «Скорпиона» обнаружено не было. Да и место было слишком неточным. Чтобы хоть сколько-нибудь эффективно производить поиск, надо было бы найти еще одну линию положения, и хорошо бы от другого источника. У Крэйвена источников информации больше не было… Но тем не менее вторая линия нашлась! Ее предоставил в группу анализа Уилтон Харди — главный специалист по гидроакустике элитной исследовательской лаборатории ВМС США. Он знал о наличии двух гидрофонов, дислоцированных в районе острова Ньюфаундленд, которые принадлежали ВВС США и были предназначены для фиксирования испытательных ядерных взрывов на советских полигонах. Несмотря на то, что гидрофоны находились на значительном удалении от предполагаемого места катастрофы и между двумя этими точками проходил Северо-Атлантический подводный хребет, акустическая информация о катастрофе «Скорпиона» была зафиксирована! Харди связался с Крэйвеном, записи были проанализированы в совокупности с предыдущими. И вот они — взрывы, точно на пути «Скорпиона». Сначала глухой, но достаточно сильный взрыв. Начало катастрофы? Через 91 секунду пошла уже серия взрывов, казалось более сильных. Первый взрыв мог бросить лодку на глубину, и тогда серия взрывов могла означать гибель ее отсеков от огромного давления. Одного за другим… Первый взрыв, через 4 секунды другой, дальше взрыв через 5 секунд, очередной через 2 секунды, далее через 3 и последний через 7 секунд. Спустя 3 минуты 10 секунд после первого взрыва океан уже был тихим и спокойным…

На четвертый день поисковой операции Крэйвен связался с адмиралом Мурером и доложил, что «589-я, скорее всего, погибла безвозвратно…». Теперь надо было найти останки лодки.

Записи станций по времени были сделаны всего лишь через 18 часов после последнего сообщения с лодки. Это означало, что она прошла не более 300–350 миль на пути к Норфолку. Ориентировочный район поиска был определен. Мурер, потрясенный донесением аналитической группы, все еще не хотел верить в самое худшее и поэтому предполагаемое место гибели «Скорпиона» приказал именовать «районом особого интереса», а не «районом катастрофы». Начались поиски лодки с привлечением специальных сил и средств. Главным научным экспертом опять был назначен Крэйвен…

Флагманом поисковой операции стало океанографическое судно «Мизар», которое участвовало еще в поисках «Трешер» и водородной бомбы у берегов Испании. На сей раз, с учетом прежнего опыта, судно было оборудовано усовершенствованным подводным аппаратом с чувствительной фотокамерой. В поисковый комплекс этого устройства входили также активный гидролокатор и магнитометр. Странное устройство на борту судна моряки «Мизара» звали по-разному: «штука», «рыбьи салазки», «рыба» и так далее.

Начались долгие дни напряженной работы. Сначала дно сканировалось гидролокатором, при получении какого-нибудь отраженного от подводного объекта сигнала с помощью магнитометра уточнялись его качественные характеристики: металлический это объект или нет. Если и в этом случае ответ был утвердительным, то уже тогда запускался подводный аппарат, и операторы долгие часы управляли им во время погружения и наведения на выявленный объект. Поиск велся в районе, определенном на основе расчетов аналитической группы. План поиска строился на предположении о движении лодки в западном направлении. Как могло быть иначе? Лодка шла из Средиземного моря в Норфолк давно известным маршрутом, и, следовательно, ее генеральный курс должен был быть 270°. Это нельзя было подвергать сомнению. Но результаты поиска говорили об обратном. Крэйвен со своей группой, уже в ходе поиска, строил различные версии катастрофы. Если с серией из семи взрывов все было понятно, то что могло послужить причиной первого, фатального взрыва? В результате своих исследований и экспериментов ученые пришли к заключению, которое и по сей день категорически отвергается ВМС США. Но именно благодаря этому заключению и было найдено «тело» 589-й. Гипотеза заключалась в том, что «Скорпион» погибла от атаки… собственной торпеды! Либо от ее взрыва в торпедном аппарате, что, в общем, не имеет принципиальной значения. И в том, и другом случае лодка должна была бы двигаться в восточном направлении.

В то время на вооружении атомных подводных лодок находились электрические торпеды Мк37. Их техническая надежность оставляла желать лучшего. Основным, и к тому же опасным, их недостатком было несанкционированное включение аккумуляторной батареи. В этом случае силовая установка торпеды при нахождении ее в торпедном аппарате срабатывала, что могло привести к взрыву боевой части. Поскольку такие случаи происходили достаточно часто, была разработана инструкция командирам подводных лодок по действиям в аварийной ситуации. Эта инструкция предусматривала, помимо других действий, разворот подводной лодки на обратный курс. Кто-то вспомнил, что командир «Скорпиона» коммандер Слэттери отрабатывал его с экипажем в декабре 1967 года, за полгода до катастрофы.

Командование ВМС встретило новую версию катастрофы «в штыки» — это означало бы признание низкой степени надежности основной торпеды флота! Но надо было в любом случае найти лодку, иначе «груз неизвестности» давил бы на моральное состояние экипажей всех подводных лодок. А ходить в море надо было больше и больше: ВМФ СССР осваивал все новые и новые районы Мирового океана. Обстановка на подводных фронтах в конце 60-х оставалась напряженной.

Ученые решили смоделировать ситуацию четырех последних минут жизни «Скорпиона» с помощью компьютеров. Для «чистоты эксперимента» был приглашен бывший старший помощник со «Скорпиона» — в качестве командира «виртуальной подводной лодки». Ему ничего не сообщили о новой версии, а просто сказали: «Ты — командир, действуй по ситуации…». Он выстрелил «горячую» торпеду, скомандовал: «Право на борт!», привел лодку на обратный курс и начал «убегать»… Через некоторое время торпеда нагнала «жертву» и ударила ее в борт — так оценили ситуацию бесстрастные компьютеры. А траектория гибнущей лодки привела именно в ту точку дна океана, которую прежде определили расчеты ученых… Гнетущее молчание воцарилось в компьютерном центре после эксперимента. Истина была очевидна, даже если ее невозможно будет доказать… Все же одно доказательство было реальным — надо было найти лодку именно в том месте. Был выстрел или нет, лодка все равно должна была лечь на обратный курс, имея в аппарате торпеду с работающей батареей. Так было предписано инструкциями по безопасности.

Время, отведенное на поиск, закончилось, наступали осенние штормы… Крэйвен едва уговорил адмирала Мурера продлить поиск на две недели. «Вы должны расширять зону поиска к востоку от исходной точки», — единственное, что сказал Крэйвен Баченэну — руководителю экспедиции на «Мизаре», который также считал поиск лодки делом чести «Мизара» и дал клятву не бриться до тех пор, пока не добьется цели. Опять потекли дни поиска. Томительное ожидание результата… Уже было сделано 200 000 фотографий различных «подозрительных объектов» — и ничего…

30 октября 1968 года после 145 дней поисков и ожидания в офисе Крэйвена раздался звонок из приемного радиоцентра: «Вам радио с «Мизара». Они говорят, что Бак (кличка Баченэна) сбрил бороду…». Крэйвен связался с начальником штаба ВМС США адмиралом Мурером: «Сэр, мы нашли «Скорпиона».

Опыт участия в поиске «Трешера» и «Скорпиона», подъеме ядерной авиабомбы обогатил самого Крэйвена и сотрудников его группы. Все более и более он убеждался в правильности своего решения по переоборудованию «Хэлибат». Та задача, которую ему поставила военно-морская разведка, могла быть решена только следующим образом: большой атомный носитель и специальные средства поиска и подъема на его борту. И сейчас, в начале лета 1968 года, его «любимое детище» — «Хэлибат» с двумя специальными аппаратами, которые назвали «рыбками», находилась в Пёрл-Харборе, готовая к выполнению нового задания. К этому времени уже был накоплен и осмыслен опыт первых неудач. Инженеры Крэйвена, экипаж коммандера Мура и офицеры разведуправления ВМС трудились без устали, устраненяя неисправности и готовя лодку к выходу в море. Но все же путь «Хэлибат» к славе был тернист, а «первые блины» — походы конца 1967 — начала 1968 годов — оказались «комом»…

«Хэлибат» начинает и… проигрывает

Модернизация «Хэлибат» заняла почти четыре года и поглотила 70 миллионов долларов из бюджета ВМС. Все работы по модернизации лодки были строго засекречены. Главной «легендой прикрытия», как уже говорилось, послужили работы, проводившиеся якобы для создания спасательных глубоководных аппаратов по программе DSRV. Участие же группы Крэйвена, ответственной за эту программу, в различных поисковых и спасательных операциях ВМС только придавало дополнительную правдоподобность основной легенде.

Корабль получил статус «специального проекта» и в плане реконструкции был выведен из подчинения ведомству Риковера. Естественно, это послужило причиной серьезной неприязни могущественного адмирала к «Хэлибат» и ее новому «создателю». Хорошо еще, что Крэйвен получил серьезную поддержку начальника отдела подводных операций военно-морской разведки Джеймса Брэдли, ставшего его полным единомышленником. Сорокашестилетний кэптен был опытным подводником. В свое время сам Риковер лично предлагал ему карьеру в атомном флоте, но Брэдли выбрал разведку. Это был поступок, свидетельствующий о недюжинном характере и своенравии. То было время стремительного продвижения к адмиральским звездам толковых офицеров на атомных лодках, тем более под патронажем самого Риковера. Но Брэдли не сделал этого шага и отказал Риковеру.

Он начал карьеру разведчика в конце 50-х помощником военно-морского атташе в Бонне, куда был назначен благодаря изучению немецкого языка в университете Джорджтауна. В 1966 году по ходатайству помощника начальника разведывательного управления ВМС Брэдли занимает пост начальника отдела подводных операций. Теперь он ставил разведывательные задачи всем атомным лодкам ВМС США. Вскоре после назначения Брэдли знакомится с операцией «Морской еж» — «специальным спасательным проектом», под прикрытием которого проходила модернизация «Хэлибат», и ее автором Джоном Крэйвеном. Обладая большим опытом, Брэдли сразу увидел перспективу проекта. Собирать образцы вооружений с океанского дна! Этого просто никто не мог предположить! Он действительно стал ярым защитником проекта и приступил к разработке оперативных планов использования подводной лодки.

Летом 1967 года была полностью завершена программа испытаний по поиску предметов на дне полигона с помощью «рыбок» и другой специальной аппаратуры. Во время «генеральной репетиции» в полигоне была затоплена модель головной части ракеты, и «Хэлибат» смогла успешно обнаружить и сфотографировать ее.

И вот первый разведывательный поход. Специалисты военно-морской разведки разработали план операции «Винтервинд» («Зимний ветер»). Ее целью был подъем боевой части советской баллистической ракеты. Совместно с разведкой ВВС США были уточнены координаты точек падения советских ракет, а «Хэлибат» должна была их обследовать. Излишне говорить, что автором плана был кэптен Брэдли. Он понимал, что реально «Хэлибат» не могла еще в то время поднять боевую часть ракеты со дна океана. По замыслу Брэдли лодка должна была скрытно зафиксировать места падения боевых частей и установить здесь радиомаркеры с временем работы до семи лет. За это время он рассчитывал получить от команды Крэйвена специальные сверхмалые подводные лодки, способные поднять со дна драгоценный объект.

Истинную цель похода «Хэлибат» знали только ее командир Мур и еще несколько офицеров. Даже специально подготовленные операторы подводной аппаратуры разведки не были информированы о миссии «Хэлибат» в полном объеме. Их начальник, тридцатилетний лейтенант-коммандер Джон Кук, обладающий двойным титулом «офицера управления подводными операциями» и «ответственного офицера специального проекта», знал только то, что «Хэлибат» должна искать на океанском дне на глубине более 5000 метров любые предметы, боiльшие по размерам, чем канистра. Система управления разведывательным комплексом размещалась в большом отсеке в носовой части лодки. Ввиду строгой секретности, окружавшей их действия, операторы-разведчики получили от экипажа прозвище «летучие мыши», а сам отсек прозвали «пещерой летучих мышей». Размеры отсека, оборудованного вместо ангара самолетов-снарядов «Регулус», составляли 16 метров в длину, 9 в ширину и 10 в высоту. Он был разделен на три уровня. В нижнем размещались «рыбки» — подводные аппараты, составляющие особую гордость Крэйвена. Он был уверен, что это лучшие разведывательные аппараты того времени. Каждая «рыбка» весила около двух тонн и была буквально напичкана различной поисковой аппаратурой. Одновременно на борту лодки находились два аппарата, они могли выпускаться из лодки на расстояние в несколько миль. На следующем уровне размещался пост управления подводными аппаратами. Третий уровень «пещеры» представлял собой центр анализа информации, оборудованный мощным компьютером «Юнивак 1124» и другим оборудованием.

С прибытием в район операции команда Джона Кука успешно осуществила разметку океанского дна при помощи специальных приемопередатчиков транспондеров (англ. Transmitter-responder). Каждый из этих приборов имел уникальный звуковой код, и с «прибытием» его на дно при активизации излучения штурманская служба «Хэлибат» точно фиксировала его местоположение в определенной точке на карте.

Опять же по соображениям секретности экипажу была сообщена «легенда», которая гласила: «Транспондеры — это новый тип мин, о которых никто не должен знать». Они были доставлены на борт лодки соответствующей минно-торпедной службой и имели маркировку морских мин. Лично Крэйвен предупредил весь экипаж о недопустимости разглашения сведений о «новых минах».

Разметка дна заняла около 36 часов. Затем «Хэлибат» выпустила одну из «рыбок» — специальный подводный аппарат Крэйвена. Видеоканал «рыбок» все еще не был надежен, и «спецназ пещеры» предпочитал изучать дно главным образом посредством акустического сканирования его поверхности. Операторы в напряжении вглядывались в мерцающие экраны акустического канала управляемых подводных аппаратов, пытаясь различить какую-нибудь полезную информацию. Строгому контролю также подлежал поток цифровой информации, характеризующий местоположение и динамику движения аппарата относительно океанского дна. Обязанности команды «летучих мышей» были сложными и ответственными, так как малейшая оплошность могла привести к потере «рыбки».

Трудности в работе усугубились с выходом из строя основного компьютера «Юнивак 1124». Однако к этому времени операторы были готовы к любым капризам техники, они легко приспособили возможности ручного калькулятора для производства сложных компьютерных расчетов. Кому из подводников не знакома эта способность экипажа творить чудеса из подручных средств, ведь «мир» в походе ограничен прочным корпусом! Однако вскоре «злые духи» «Хэлибат» пошли дальше: возникли проблемы, которые Крэйвен предчувствовал при подготовке похода. Дело было в катушке, на которую наматывался стальной плетеный кабель-трос длиной в одиннадцать километров. Трос соединял маневрирующую «рыбку» с «Хэлибат». Так вот, катушка оказалась мала по размерам. В результате усилие натяжения при сматывании кабеля было почти предельным для его прочности. Одна из точек сварки (трос был сварен по частям) не выдержала. В какой-то момент где-то в глубине океана раздался треск, и одна из нитей порвалась! «Рыбка» стоимостью 5 миллионов долларов беспомощно закрутилась на другом конце кабеля. Часть экипажа вручную (!) удерживала двухтонную алюминиевую «рыбку», пытаясь втянуть ее в лодку посредством поврежденного кабеля. «Хэлибат» всплыла на поверхность океана. Последующие три дня экипаж проделал работу, соизмеримую с чисткой «авгиевых конюшен». Сначала 11 километров кабеля были выпущены с катушки, а затем были уложены в, казалось, бесконечную «восьмерку» внутри «пещеры летучих мышей» атомного подводного шпиона. В дальнейшем удалось зафиксировать поврежденную часть троса на катушке, что позволило снова выпускать «рыбку» на его целой части и продолжить поиск советских боеголовок. Однако успеха этот поход не принес. Ничего полезного, с точки зрения военно-морской разведки, обнаружено не было.

В конце октября 1967 года «Хэлибат» вернулась в Пёрл-Харбор. Крэйвен, ожидавший лодку на пирсе, уже знал, что кабель для «рыбки» должен быть бесшовным — никакой сварки! В то время цельный одиннадцатикилометровый кабель был технологической проблемой даже для высокоразвитых отраслей промышленности США. Только при участии министра ВМС удалось «договориться» с известным концерном «Ю. С. Стил». Его инженеры внесли изменения в технологический процесс производства стальных тросов, и только после этого можно было создать стальную многокилометровую нить без единого шва. Все приготовления и производство троса заняли три месяца. И только в январе 1968 года «Хэлибат» смогла отправиться в море для продолжения поисков. В короткий срок лодка прибыла в прежний район с «размеченным дном» океана и начала поиск советских боеголовок. На этот раз автономный подводный аппарат с новым кабель-тросом работал надежно, непрерывно передавая акустический образ океанского дна на экраны мониторов.

Поисковые действия продолжались почти два месяца, и в течение этого времени вся аппаратура работала нормально: сам подводный аппарат, линии связи, кабели, соединения, компьютеры — все было «о’кей!»… Но ни одна боеголовка не была найдена на океанском дне. Теперь уже разочарование командования разведки ВМС было серьезным — под угрозой был весь проект «спецназовских» подводных лодок. Во что бы то ни стало требовалось добиться результата…

В начале апреля командир лодки Мур отдал приказ держать курс в базу. «Хэлибат» прибыла в Пёрл-Харбор 11 апреля 1968 года, в день 68-й годовщины ввода в состав американского флота первой подводной лодки. Личный состав по этому случаю отправился на бал в честь «Дня рождения подводного флота», а офицеры отправились в ресторан «Розовая леди» на пляже Вайкики. Словом, относительная неудача похода не испортила праздника возвращения. Но период бурного веселья продолжался недолго: вскоре и приключилась эта, одна из самых главных историй в «разведывательной карьере» «Хэлибат». Связана она была с поиском советской подводной лодки К-129, погибшей во время несения боевой службы в Тихом океане…

«Хэлибат» обнаруживает К-129

До сих пор официальная причина гибели подводной лодки К-129 не установлена.[29] Вот что отмечает по этому поводу видный эксперт, бывший главный штурман ВМФ РФ контр-адмирал В. Алексин: «Существует несколько версий гибели К-129: столкновение с надводным судном (транспортом) на перископной глубине; провал на глубины, превышающие предельную глубину погружения, на которую рассчитан прочный корпус лодки, из-за попадания на склон внутренних волн океана (природа возникновения которых до сих пор точно не установлена); взрыв аккумуляторной батареи во время ее зарядки из-за превышения допустимой концентрации водорода (американская версия); провал по глубине из-за обмерзания (или обледенения) поплавкового клапана воздушной шахты РДП (устройство для работы дизелей под водой); столкновение с иностранной подводной лодкой в подводном положении.

Две последние вероятные причины указаны в результатах работы правительственной комиссии СССР, производившей расследование этой катастрофы.

Наименее вероятна из всех американская версия, так как за весь послевоенный период по этой причине не погибла ни одна подводная лодка в мире (мощности взрыва водорода недостаточно для нарушения герметичности прочного корпуса подводной лодки).

Наиболее вероятной причиной, как показали последующие события, является столкновение К-129 с американской атомной подводной лодкой «Суордфиш».

Во-первых, никаких других подводных лодок ВМФ СССР, кроме К-129, в марте 1968 года в этом районе Тихого океана не было, то есть с другой нашей лодкой

К-129 столкнуться не могла. Во-вторых, уже весной 1968 года в иностранных средствах массовой информации появились сообщения, что через несколько дней после пропажи (невыхода на связь) К-129 в японский порт Йокосука (одна из передовых баз ВМС США в этом регионе) зашла с изуродованной рубкой атомная подводная лодка «Суордфиш» ВМС США и стала в аварийный ремонт в атмосфере большой секретности. В течение последующих полутора лет эта лодка не отмечалась в разведсводках среди сил, несущих боевое патрулирование, значит, ее повреждения были очень большими, а ремонт длительным и серьезным. Подобные повреждения подводная лодка может получить только в результате столкновения с другой лодкой или с надводным судном, нанеся ему катастрофические повреждения. Но в марте 1968 года в этом районе Тихого океана не погибло ни одно судно. Следовательно, повреждения «Суордфиш» были получены ею в результате столкновения с другой лодкой. Подобных аварий других подводных лодок ВМС США в это время также не отмечено. Таким образом, «Суордфиш» могла столкнуться только с К-129».[30]

Версия адмирала Алексина имеет веские основания для существования. Он хорошо знал районы оперативного применения подводных лодок типа «Гольф» и маршруты их развертывания. Более того, В. Алексин проходил службу в то время на однотипной подводной лодке той же дивизии и был хорошо знаком со спецификой решения задач боевой службы.

ВМС США уделяли самое серьезное внимание борьбе с советскими ракетоносцами на Тихом океане. Силы и средства противолодочной войны на Тихоокеанском театре были постоянно в высокой готовности к длительному слежению за своими главными целями. Подводные лодки типа «Янки» (проект 667А) появились на Дальнем Востоке позднее, чем на Севере. Так что слежение за лодками типа «Хотэл» (проект 658) и «Гольф» (проект 629) являлось главной задачей многоцелевых атомных подводных лодок ВМС США. А слежение атомной лодки за дизельной — задача достаточно сложная. Дело в том, что дизельная лодка движется под водой со «сверхмалой» скоростью 2–3 узла в целях максимальной экономии энергозапасов. Малой скоростью движения и объясняется в основном высокая скрытность дизельной лодки. Ей «легче прятаться» от более шумной атомной лодки. В этих обстоятельствах последняя вынуждена осуществлять периодическое активное маневрирование, или так называемые «подскоки». Собственно, эта тактика применялась и при слежении за атомными лодками. Помните действия «Лэпон» во время ее «долгой охоты» за «Янки» в Атлантическом океане? Такой способ слежения был определенным стереотипом для американских командиров. Во время одного из таких «подскоков» при слежении «Суордфиш» за К-129 и могло случиться роковое столкновение…

Такое же мнение было и у командования ВМФ СССР весной 1968 года. Еще тогда в качестве одной из рабочих версий катастрофы рассматривалось возможное столкновение с американской лодкой «Суордфиш».

Эта лодка действительно наблюдалась разведкой Тихоокеанского флота ВМФ СССР при входе в гавань военно-морской базы в Йокосуке с поврежденной рубкой и выдвижными устройствами почти сразу же после гибели К-129. Проведение срочного, в течение одной ночи, ремонта и явилось основанием для предположения о причастности «Суордфиш» к катастрофе. «Спрятать концы в воду», то есть быстро устранить внешние повреждения, — такой могла быть, по оценке нашей разведки, цель молниеносного захода американской лодки в японский порт.

В первой главе, рассказывая об одном из самых опасных столкновений, мы упомянули, что подводная лодка «Татог» получила приказ следовать прямо на Гавайи после передачи донесения о столкновении с советской атомной лодкой, причем с ее предположительной гибелью. Решение вызывает некоторые вопросы все ж таки срочный ремонт удобнее было бы произвести поближе, то есть в Японии. И может быть, этот приказ следовать «подальше с глаз долой» следствие промашки с ремонтом «Суордфиш» в Йокосуке.

Однако американская сторона отрицает любую причастность к гибели 129-й, за исключением попыток ее подъема со дна океана в 1974 году. Когда командир «Суордфиш» Джон Ригсби узнал о существовании версии его причастности к катастрофе К-129, он был сильно удивлен, так заявляется по крайней мере. Судя по его словам, он никогда и не подозревал о том, что факт возвращения «Суордфиш» в базу с поврежденной рубкой и выдвижными устройствами был известен советскому командованию. «Повреждения были получены при ударе о большую плавающую льдину во время всплытия лодки в Японском море. Никакой связи между повреждениями на моей лодке и гибелью советской «Гольф» не существует», — утверждает Ригсби…

Справедливости ради давайте посмотрим и на «американские оправдания»: как начиналась эта история в их интерпретации? Как они узнали об этом? Как приняли решение искать советскую лодку на дне океана? И, конечно же, каким образом лодка-шпион «Хэлибат», одно из «главных действующих лиц» повествования, оказалась причастной к поиску К-129 и операции «Дженифер»?

А началась история, по американской версии, с обнаружения факта массированного выхода в море кораблей Тихоокеанского флота СССР. Их действия заключались в тщательном «прощупывании» дна с помощью гидролокаторов, а также обследовании поверхности океана. Очевидно, что их задача заключалась в поиске какого-то объекта. Вскоре разведка ВМС США делает вывод: «Советы потеряли подводную лодку и пытаются обнаружить место катастрофы».

Атомная подводная лодка ВМС США «Барб» типа «Стерджен» осуществляла патрулирование в морском районе возле Владивостока, когда началась масштабная поисковая операция. Командир «Барб» коммандер Бернард Кодерер никогда не видел ничего подобного: советские подводные лодки выходили в море группами и, используя активный канал гидроакустических станций, молотили по океанскому дну, периодически всплывая на перископную глубину, а то и в надводное положение для продолжения поиска. Они пренебрегали скрытностью, а интенсивность радиообмена во всех направлениях резко возросла, что послужило причиной для активизации радиоразведки ВМС США. Командиру «Барб» была поставлена задача скрытно наблюдать за действиями советских подводных лодок.

Действительно, операция по поиску К-129 начиналась и проходила таким образом: проведением нескрытных массированных поисковых действий. Вот как это описывает адмирал В. Алексин, лично участвовавший в поиске: «…После того как 8 марта 1968 года подводная лодка К-129 не донесла о прохождении очередной контрольной точки, командование флота сутки ожидало этого донесения… Но донесения не было. Подождав еще сутки, по флоту объявили тревогу и начали поисково-спасательную операцию. В океан пошли надводные корабли, подводные лодки, полетели самолеты-разведчики».[31]

Командование Тихоокеанского флота СССР не имело точных координат места катастрофы, впрочем, как и приблизительных. Определенного мнения где искать погибшую лодку, в штабе флота не было. Опять сошлемся на участника поисковой операции адмирала Алексина, в подтверждение этого: «…По прибытии в район четыре подводные лодки были построены в завесу с интервалом 10 миль и так в надводном положении утюжили океан почти месяц».[32] Что могли сделать серийные дизельные подводные лодки в сравнении с оснащенной специальным оборудованием лодкой-шпионом «Хэлибат»?! Ее возможности были неизмеримо выше…

Если в штабе Тихоокеанского флота ВМФ СССР были сомнения относительно места катастрофы, то кэптен Брэдли, находясь в Пентагоне, казалось, имел свое представление о более точном районе поиска. Это представление основывалось на результатах анализа наблюдений за прохождением радиосообщений между командными пунктами и подводными лодками Тихоокеанского флота СССР. Одно из подразделений американской военно-морской разведки, руководимое Брэдли, занималось их перехватом уже достаточно длительное время. Задача была сложной, поскольку аппаратура радиосвязи советских лодок была изготовлена на самом современном уровне, передачи осуществлялись в режиме сверхбыстродействия. Расшифровка перехваченных сообщений также не представлялась реальным делом. Тем не менее Брэдли понимал, что анализ последовательности передач этих не поддающихся расшифровке сообщений может помочь определить место катастрофы и, следовательно, отыскать потерянную подводную лодку на океанском дне.

Незадолго до описываемых событий офицеры американской разведки вычислили порядок передачи донесений с советских ракетных подводных лодок при их следовании в районы боевого патрулирования у берегов США и обратно. Они перехватывали и записывали эти донесения при помощи цепи приемных станций, построенных вдоль Тихоокеанского побережья США и на Аляске.

Даже несмотря на неудачные попытки расшифровки сам порядок передачи донесений давал неплохую информацию для анализа. Кроме того, незначительные вариации частоты давали как бы личную подпись каждой подводной лодки. Стереотипный подход при передаче сообщений позволял американской разведке иметь суждение о движении подводных лодок на маршрутах развертывания. Так, первая радиограмма обычно передавалась, когда ракетные подводные лодки проходили контрольную точку вблизи побережья Камчатки, вторая — при пересечении меридиана смены даты (180° восточной долготы), третья — с прибытием в район патрулирования.

Донесения подводных лодок как будто бы говорили: «Мы уходим… Мы прошли 180° долготы… Мы в районе…». Обратный порядок донесений применялся на пути домой. Теперь команда Брэдли лихорадочно анализировала записи радиоперехватов и почти сразу же нашла то, что искала! Ракетная подводная лодка типа «Гольф II» (проект 629А) вышла из базы 24 февраля 1968 года. Она передала первое сообщение на маршруте, но больше передач не было…

Брэдли поспешил с докладом к своему начальству: Советы действительно потеряли лодку с тремя баллистическими ракетами, и он, Брэдли, знает, где примерно произошла катастрофа! Но, что самое важное, поисковые действия ВМФ СССР не проводятся в этом предположительном районе гибели! Значит, у них нет шансов найти свою лодку!

Что если ВМС США попробовать первыми найти потерю? Найдем, а дальше будет видно! Ведь тогда можно попытаться использовать шанс, добыть все секреты, за которыми велась долгая охота. Ведь они находятся в одном месте, на затонувшей лодке — и ракеты с ядерными боеголовками, и шифровальная аппаратура с документацией, и система управления ракетной стрельбой и многое другое, о чем и мечтать не приходилось военно-морской разведке!

Командир «Хэлибат» коммандер Мур был вызван в Вашингтон контр-адмиралом Бешани, командующим подводными силами. Там уже находились «главный технолог» и «главный идеолог» подводного шпионажа доктор Джон Крэйвен и кэптен Брэдли. В узком кругу было проведено оперативное совещание по оценке ситуации и шансов «Хэлибат» обнаружить «Гольф». Сможет ли разведка ВМС отличиться на этот раз? Лимит неудач был уже исчерпан…

Когда министр ВМС Поль Нитце, один из «умников Пентагона» команды Роберта Макнамары,[33] уяснил детали возможной операции и убедился в готовности подводной лодки и ее экипажа, он немедленно отправился в Белый дом за самым высоким в стране «о’кей» — от президента США. Главным аргументом министра была уникальная возможность добыть разом все, связанное с морской ракетной техникой грозного соперника! Причем первый и очень важный шаг — точно определить местоположение затонувшей советской лодки могла сделать только «Хэлибат».

После томительного ожидания в штабе военно-морских операций раздался звонок из министерского офиса: «Разрешение получено. Начинайте непосредственную подготовку «Хэлибат» к решению задачи».

Теперь основной заботой Крэйвена стало получение как можно более точных координат места катастрофы. Он был убежден, что, как и в случае со «Скорпионом», подводная система наблюдения СОСУС могла существенно помочь в определении точного места. Он связался с кэптеном Джозефом Келли офицером, ответственным за состояние и развитие тихоокеанской подсистемы СОСУС. Подчиненные Келли обработали большое количество аудиозаписей в центрах подводного наблюдения, но нигде не обнаружили никаких прямых и косвенных признаков большого подводного взрыва. И только в одном месте небольшой импульс был зафиксирован в районе, который Брэдли первоначально определил как место катастрофы.

«Если это то подтверждение, которое мы ищем, — думал Крэйвен, — «то это возможно лишь в том случае, если советская лодка была полностью затоплена, перед тем как совершить смертельное пике к океанскому дну. Поэтому акустика не зафиксировала разрушение отсеков корпуса «Гольф». Для того чтобы убедиться в этом, Брэдли и Крэйвен убедили командование ВМС провести специальный эксперимент и затопить подводную лодку времен войны и записать ее гибель с помощью СОСУС. Прием не новый. Еще при поиске «Трешер» была идея затопить старую лодку, чтобы определить возможное местонахождение погибшего атомохода.

Лодка времен Второй мировой войны была затоплена с работающими машинами и зафиксированным вертикальным рулем, то есть на прямом курсе. Специальной командой был обеспечен доступ забортной воды внутрь прочного корпуса, некоторые переборочные двери были открыты. Словом, была смоделирована ситуация, которая, по мнению американцев, могла предшествовать гибели К-129.

С началом «смертельного» погружения лодки инженеры подразделения Келли внимательно осуществляли запись малейших шумовых деталей эксперимента. Эти данные были сопоставлены с реальными шумами, зафиксированными системой СОСУС. Этот эксперимент, как утверждают американцы, помог Крэйвену, Брэдли и Келли прийти к согласованному мнению относительно ориентировочных координат гибели К-129. Теперь «в бой» должна была вступить «Хэлибат»…

Еще раз повторим, что это — американская версия, объясняющая их осведомленность о гибели К-129. Что ж, американцы могли посредством хорошо организованной радиоразведки отслеживать движение советских ракетоносцев на маршрутах развертывания. С помощью системы СОСУС и на основании данных эксперимента по затоплению старой подводной лодки они могли выявить и относительно точный район катастрофы.

Да, это могло быть… Но вся аргументация в пользу «непричастности» опрокидывается неумолимыми фактами: наличием «рубленой раны» в борту 129-й и изуродованной рубкой американской лодки, по горькой иронии судьбы имеющей название «Меч-рыба»…

Будет ли раскрыта тайна гибели советского ракетоносца — это вопрос будущего. В нашей книге главная цель — не поиски истинной причины гибели К-129, экипаж которой наконец-то был награжден в полном составе орденами Мужества в 1999 году, а освещение тайных операций подводных сил ВМС США и применение ими специальной техники. Так что вернемся к атомной подводной лодке специального назначения «Хэлибат» и ее поисковой операции…

Хотя командующий подводными силами адмирал Бешани все еще имел сомнения относительно успешности предприятия, усилиями Брэдли и Крэйвена он был «сломлен» и в конце концов вынужден был отдать приказ на выход подводной лодки в море. Задача «Хэлибат»: обнаружить советскую подводную лодку на дне океана, тем самым подтвердить свои высокие возможности и оправдать средства, затраченные флотом на весь проект «сил подводного шпионажа». Ставка была достаточна высока, и неудача сильно ударила бы по престижу руководства ВМС в целом и военно-морской разведки в частности.

Лодка вышла в море 15 июля 1968 года. В то время доктор Джон Крэйвен и его коллеги еще были заняты и поисками погибшей «Скорпион», то есть были вынуждены работать «на два океана»: Атлантический и Тихий. Напряженные выпали денечки на долю «мозгового центра» разведки ВМС…

Как обычно, выход «Хэлибат» осуществлялся в обстановке строжайшей секретности, так что даже «летучие мыши пещеры» (операторы специальной разведывательной аппаратуры) были минимально осведомлены о предстоящей задаче. Большинство из них считало, что цель похода такая же, как и прежде, — боеголовки советских ракет, до сих пор ускользавшие от них.

«Хэлибат» прибыла в район, выпустила «рыбку», и работа началась. Основным источником информации по-прежнему был гидроакустический канал системы. Усиленные и обработанные бортовыми компьютерами лодки акустические сигналы трансформировались в понятную оператору «картинку» на экране монитора. Это было утомительным занятием — напряженно вглядываться в мерцающий экран, распознавая объекты океанского дна. Любая из теней могла быть целью поиска, и ее пропуск означал бы фатальную неудачу очередного похода. Для обеспечения эффективной работы операторов продолжительность их вахты не превышала 90 минут — после этого времени резко возрастала вероятность человеческой ошибки.

…День и ночь продолжались поисковые действия — площадь района была обширной. Если место катастрофы было определено с помощью СОСУС относительно точно, благодаря эксперименту с затоплением старой подводной лодки (а возможно, оно было известно и абсолютно точно по данным от «Суордфиш), то траектория «падения» К-129 на дно была неизвестна и могла увести ее далеко от этой точки.

Поход протекал размеренно и монотонно. Одним из неординарных событий при этом была операция по «выуживанию рыбки», когда автономный разведывательный аппарат втягивался в «пещеру». Это было необходимо для обеспечения работы фотоканала — еще одного источника информации, правда уже не в реальном масштабе времени. Каждые шесть суток надо было менять фотопленку: для этого «рыбка» и втягивалась внутрь «Хэлибат». Использованная пленка вынималась и обрабатывалась операторами.

Прошло несколько недель — никаких результатов. Получается, что «Хэлибат», флагман отряда лодок специального назначения, ни на что не способна?! Конец ее карьере, а заодно и дальнейшей программе развития этих сил? Жестокий удар по престижу разведуправления ВМС США… А затраченные миллионы?

«Центральный пост, командир приглашается в «пещеру»! — этот возглас из фотолаборатории спецотсека прервал утомительную монотонность неудачного похода. Командир немедленно прибыл к разведчикам и услышал доклад, полный радостных эмоций: «Сэр, кажется, мы нашли ТО, ЧТО В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ искали!» Перед глазами изумленного оператора на проявленном снимке появлялась отчетливо видимая на фоне океанского дна рубка подводной лодки… Все, удача! Этим событием прерывалась цепь невезения. «Хэлибат» и ее экипаж наконец-то доказали, что обладают возможностью решения сложнейших задач с помощью специальной разведывательной техники. «Иголка в стоге сена» была найдена! И это была братская могила советских подводников…

Лодка лежала внешне абсолютно целая, как будто кто-то бережно пришвартовал ее ко дну океана. Подавив эмоции, расчет операторов «Хэлибат» продолжил профессиональную работу. Мгновенно были вычислены координаты точки результативного снимка. Мур задал курс и приказал немедленно подготовить «рыбку» к погружению. Работа закипела с утроенной энергией…

«Рыбка» хищно пожирала все в районе катастрофы: интенсивно работали все каналы добывания информации. Каждое погружение давало новые детали. На одной из фотографий было отчетливо видно продольное отверстие длиной около трех метров позади рубки подводной лодки. Как предполагали американцы, это отверстие указывает на одну из возможных причин катастрофы — взрыв внутри прочного корпуса лодки… Водород в аккумуляторной батарее во время заряда? Мог ли он быть такой силы, что разрушил прочный корпус да еще образовал пробоину длиной в три метра? Действительно, вопрос… Эта версия не признается ВМФ России — и не без оснований. Мы уже приводили мнение адмирала Алексина. А может быть, чтобы раскрыть одну из тайн холодной войны, надо опубликовать эту фотографию. Или, по крайней мере, предоставить ее в распоряжение российских экспертов…

«Хэлибат» продолжала успешно действовать, число информативных снимков хорошего качества постоянно увеличивалось. Одна из серий фотографий раскрыла состояние ракетного комплекса К-129. И возможно, именно эта информация явилась побудительным мотивом для проведения грандиозной операции «Дженифер» по подъему К-129. Помните, одной из причин создания группы лодок специального назначения было намерение ВМС США овладеть образцами боеголовок советских ракет. А здесь — целый ракетный комплекс с тремя баллистическими ракетами. Целый в смысле весь, «в сборе». А как насчет его состояния вследствие страшного удара после пятикилометрового полета трехтысячетонной массы к океанскому дну с нарастающей скоростью?

Снимки аппарата-разведчика «Хэлибат» показали следующее. На двух ракетных шахтах крышки были оторваны. В одной из шахт виднелась боеголовка ракеты, опутанная поврежденной арматурой. Во второй шахте ракета была полностью разрушена, а боеголовка отсутствовала. А вот третья шахта была абсолютно не повреждена. Два шанса из трех? При американской расчетливости такой расклад, очевидно, и породил идею провести операцию по подъему К-129. Стало быть, именно «Хэлибат», атомная подводная лодка специального назначения, обнаружив советский ракетоносец и предоставив в распоряжение командования достоверную информацию о его состоянии, в принципе сделала возможной операцию «Дженифер».

То, что информация была действительно ценной, подтверждали 22 000 результативных снимков К-129 на океанском дне. Они были предъявлены командованию военно-морской разведки 9 сентября 1968 года по завершении успешного похода. Кэптен Брэдли испытывал огромную профессиональную радость. Наконец-то! Его и Крэйвена идея создания «подводного спецназа» получила практическое подтверждение своей рентабельности. Вложенные средства вернулись ценной информацией, которая вряд ли могла быть добыта каким-то другим путем. Только «по-хэлибатовски» — и никак иначе… Только настоящий боевой корабль со специальными возможностями мог осуществлять длительный и скрытный поиск на дне океана!

Комплект снимков немедленно был доставлен начальнику разведывательного управления ВМС США Фредерику Харлфингеру, который был назначен на этот пост во время пребывания «Хэлибат» в море. Ранее он занимал должность заместителя директора разведывательного управления министерства обороны США по «сбору». Так деликатно звучало слово, означающее добывание образцов зарубежной военной техники. На счету его бывшей команды в министерстве обороны был недавний угон МиГа при помощи израильтян, а также «розничные изделия»: зенитные ракеты из Вьетнама и Индонезии, двигатель советского самолета, потерпевшего катастрофу возле Берлина. Все это дает представление о прошлом опыте нового шефа разведки ВМС. Не так ли?

Так вот, далеко не новичок в разведке, Харлфингер был поражен увиденным. Он сразу учуял перспективность дальнейшей разработки «темы» и приказал Брэдли составить монтаж из наиболее эффектных и информативных фотографий для показа командованию ВМС, а с дальним прицелом — и высшим чинам администрации президента США

Сказано — сделано. И вот — первый показ на тщательно продуманном «маршруте движения» фотографий. Офис адмирала Бешани, командующего подводными силами ВМС США. Бешани был тот самый адмирал, который долго сомневался в успехе, отдавая приказ на этот поход «Хэлибат». Сейчас он развел руками: «Потрясающая технология! Лодка способна зависать как вертолет и добывать информацию об объектах в глубине океана. Действительно впечатляющие результаты». И Бешани дал разрешение на дальнейший показ фотографий. Они пошли «наверх»…

Начавшись в офисе Бешани, маршрут завершился в Овальном кабинете Белого дома. Реакция президента Джонсона была еще более эмоциональной. Он был восхищен возможностями подводных сил США. Офицеры военно-морской разведки поздравляли друг друга с успехом, Брэдли и Крэйвен чувствовали себя именинниками. Но…произошла смена президентов — и никакого решения по дальнейшим действиям. Теперь надо было пробиваться к Никсону, получить разрешение на дальнейшие разработки и под будущие результаты получить выгодное финансирование специальных программ ВМС.

Потерянная победа

Время шло, и наконец вскоре после инаугурации Никсона в январе 1969 года произошла подвижка в деле. Александр Хейг, видный человек в новой администрации, каким-то образом узнал про фотографии погибшей советской лодки и изъявил желание увидеть их лично.

Раздался звонок в офисе кэптена Брэдли в разведуправлении ВМС. В трубке послышался обычно фамильярный голос адмирала Харлфингера: «Джим, это говорит шеф. Бери фотографии «Гольф» — и быстро к Хейгу. По-моему, дело пошло. Это наш шанс». Хейг в то время был помощником могущественного советника президента по национальной безопасности Генри Киссинджера, имевшего серьезное влияние на все решения, принимаемые Никсоном. Словом, показ фотографий Хейгу мог принести самое «высочайшее благоволение» военно-морской разведке.

Первый шаг был успешным. Как и все остальные прежде, Хейг был сильно впечатлен увиденным и обещал лично довести фотографии до президентского взора в течение 24 часов. Разумеется, не без помощи всесильного Киссинджера.

Хейг сдержал слово. Показ фотографий президенту был организован с самыми благоприятными комментариями в адрес разведки ВМС. Достижения ВМС были оценены по достоинству: «Хэлибат» получила высшую награду для корабля подводных сил — президентскую грамоту, командир лодки Мур был удостоен медали за отличие в службе. Кэптен Брэдли и главный конструктор проекта Крэйвен чувствовали себя именинниками, но ожидали другой награды. Они рассчитывали на главную роль в дальнейших разработках «по делу К-129», а соответственно и приоритетного финансирования секретных, или, как их называют, «черных», программ разведки ВМС.

Однако дело повернулось не столь выгодным для флота образом. Никсон решил привлечь к разработкам, наряду с разведуправлением ВМС, всесильное Центральное разведывательное управление. Его директор Ричард Хелмс, поощряемый поддержкой президента, проявил инициативу в создании специального координирующего органа — Национального разведывательного подводного центра. Целью его создания декларировалось углубление взаимодействия разведывательных усилий сторон. Истинной же целью ЦРУ являлось попросту «перетягивание на себя одеяла» в перспективной и емкой по финансам разработке. В Центре лидирующая роль должна была принадлежать ЦРУ, и к тому же оно беспрепятственно получало доступ к информации, добываемой силами военно-морской разведки.

Подобная хитрость была обычным делом в практике отношений ЦРУ с другими организациями. Еще в начале 60-х годов для контроля разведывательных операций в космосе, осуществляемых ВВС США, было создано Национальное разведывательное бюро. Конечно же, оно было создано по инициативе ЦРУ. С его созданием «рыцари плаща и кинжала» из Лэнгли (место под Вашингтоном, где находится штаб-квартира ЦРУ) проводили в жизнь свои замыслы при планировании операций с использованием разведывательных спутников ВВС.

Так случилось и с подводным направлением «взаимодействия». Хотя директором нового центра был назначен Джон Уорнер, министр ВМС при Никсоне, а начальником штаба — кэптен Брэдли, основная роль в этой организации принадлежала представителю ЦРУ Карлу Дакетту, занимавшему в Лэнгли пост заместителя директора по науке и технологиям.

Именно Дакетта можно считать «идейным отцом» операции «Дженифер», убедившим всех в научной реальности этого фантастического проекта. И вот как это происходило.

При обсуждении в центре вопроса, что же делать с К-129 дальше, после успеха «Хэлибат» в ее обнаружении, представители разведки ВМС Брэдли и Крэйвен, подчеркивая этот успех, предлагали снять все самое ценное с лодки при помощи сверхмалых подводных лодок. Прототипом для их разработки служили бы автономные аппараты — «рыбки» «Хэлибат». А самым ценным из оборудования они полагали ядерные боеголовки ракет, аппаратуру связи, шифровальную аппаратуру и документацию. Сложная задача? Да, но решаемая на основе полученного опыта. И это звучало убедительно с учетом действий специальной техники по поиску лодок «Трешер» и «Скорпион», К-129, подъему термоядерной бомбы у Паломареса. По плану Брэдли — Крэйвена в точно определенных местах корпуса К-129 должны быть размещены мини-заряды пластиковой взрывчатки. После их подрыва в образовавшиеся отверстия получали доступ сверхмалые лодки, а дальше — в прямом смысле дело техники…

Предложения разведуправления ВМС США длительное время обсуждались Карлом Дакеттом и его командой экспертов. Наконец они пришли со своим решением на заседание Национального разведывательного подводного центра…

Как только до Брэдли и Крэйвена начал доходить смысл слов, произносимых главным ученым ЦРУ, они буквально онемели от изумления! Команда ЦРУ предлагала ни больше ни меньше, как поднять К-129 на поверхность ЦЕЛИКОМ! Для этого могущественная организация намеревалась построить специальное судно с мощным краном, силовое устройство которого могло бы достичь океанского дна, захватить подводную лодку и поднять ее на поверхность.

«Но советская лодка летела ко дну с огромным ускорением, и скорость при ударе о дно достигла 200 узлов! Пусть она выглядит внешне неповрежденной на фотографиях, но ее корпус может рассыпаться при такой операции подъема! Вы не сможете этого сделать! Наш план более реален, и мы имеем практический опыт», — таков был смысл взволнованной речи Брэдли, когда он обрел способность произнести ее.

Возможно, он был прав, но ЦРУ имело больший вес в глазах президентской администрации. По мнению адмирала Харлфингера, шансы ВМС «выиграть дело» были минимальны. Тем более что директор ЦРУ Хелмс представил план будущей операции «Дженифер» высшему руководству страны как согласованное мнение ЦРУ и разведки ВМС. Позже он утверждал, что попросту не знал предложений об использовании сверхмалых подводных лодок. Естественно, что руководство операцией предполагалось поручить ЦРУ. Во многом такое развитие событий предопределила и позиция начальника штаба ВМС адмирала Томаса Мурера. Он почему-то с недоверием отнесся к плану своего же разведуправления, сомневаясь, что сверхмалые лодки будут способны достать все ключевое оборудование К-129. А вот грандиозный и высокотехнологичный план ЦРУ захватил его воображение. Еще бы, боевой корабль советского ВМФ, да еще и ракетная лодка, становился бы собственностью США! Игра стоила свеч. Кроме того, Мурер, как и министр обороны Лейрд, вполне обоснованно считал, что чудо-корабль, в случае его постройки под операцию «Дженифер», может послужить ВМС США и в дальнейшем — в случае необходимости…

Так совокупность факторов определила победу ЦРУ над военно-морской разведкой США. А дальше настала очередь событий, которые теперь достаточно широко известны. Министр обороны США и представители ЦРУ заключили контракт с промышленником Говардом Хьюзом на постройку специального судна «Гломар Эксплорер», и операция «Дженифер» началась…

А «герои флота» с началом «Дженифер» были забыты. Брэдли и Крэйвен даже не были допущены к участию в руководстве операцией. Крупнейшая в истории подводная операция была осуществлена без участия людей, так много сделавших для ее осуществления…

Опале подверглась и сама «Хэлибат» со своим командиром — ее безжалостно терзали инспектора управления адмирала Риковера. Властолюбивый адмирал не признавал специальные силы разведки, будучи не допущенным к планированию их действий. Но зато на берегу, в вопросах безопасности и технической эксплуатации, они попадали ему в подчинение. «Хэлибат» была отправлена на очередную модернизацию на завод в Маре-Айленд. Там же должна была пройти замена активной зоны реактора. Зная драконовские правила управления ядерной безопасности того же Риковера, офицеры и экипаж лодки встретили известие без особого энтузиазма. Кроме того, Риковер решил лично проинспектировать лодку со своими людьми. В результате этого посещения коммандер Мур оставил пост командира и был переведен в Пентагон. Командующий в то время подводными силами Тихоокеанского флота адмирал Смол был против этого. Однако слишком велико было влияние Риковера в ВМС США, и Мур убыл к новому месту службы. После этого многие офицеры «Хэлибат» оставили военно-морскую службу в знак протеста против перевода своего командира…

Мур был назначен в Пентагоне в группу глубоководных операций и по иронии судьбы в конце службы курировал «любимое детище» Риковера сверхмалую атомную подводную лодку NR-1. Это был единственный корабль специального назначения, созданный под руководством знаменитого адмирала.[34] Мур все же получил звание кэптена — его заслуги перед флотом были слишком велики, чтоб не дать ему и этого. Но, будучи командиром «Хэлибат» во время ее самой успешной разведывательной операции, он никогда больше не выходил в море на командирском мостике…

Да, вот так успешные действия «Хэлибат» с применением передовых технологий того времени сделали возможным осуществление другого смелого проекта — операции «Дженифер». Но ни создатель техники Крэйвен, ни разработчик плана поиска «Гольф» Брэдли, ни его исполнитель Мур, ни ВМС США в целом не получили всего того, на что рассчитывали, — и прежде всего приоритетного финансирования сил специального назначения…

Много лет спустя, в 1991 году на страницах газеты «Чикаго Трибюн» появилось первое публичное упоминание о роли «Хэлибат» в поиске советской лодки. А ведь сама операция «Дженифер» по подъему К-129 с океанского дна, проведенная ЦРУ в 1974 году, уже была полностью раскрыта к тому времени. И только еще через три года одна из главных общенациональных газет Америки «Нью-Йорк Таймс» назвала имя доктора Крэйвена как создателя уникальной лодки-шпиона. «Неразговорчивый» на эту тему Крэйвен был вынужден раскрыть действия «Хэлибат» в письме специальному подкомитету сената США. Высший законодательный орган страны до этого не имел информации «из первых рук» ни о роли «Хэлибат», ни тем более о дальнейших «подвигах» атомных подводных лодок специального назначения.

В этом письме ученый, видимо вспомнив старую обиду, не преминул «вставить шпильку» обидчикам ВМС из ЦРУ: «Хэлибат» была способна обнаружить и обследовать все следы катастрофы. По мнению многих экспертов ВМС и РУМО, в результате действий нашей лодки была добыта исчерпывающая разведывательная информация», — пишет Крэйвен и сухо добавляет: Но у ЦРУ была иная точка зрения, и они начали дорогостоящий проект…».

Газета сообщает, что за разработку специальной подводной техники Джон Крэйвен был награжден высшей премией министерства обороны США для гражданских лиц, но даже текст приказа о награждении до сих пор является секретным. Как говорится, «награда нашла героя» в виде широкой известности, благодаря публикации в прессе, только лишь через четверть века после первого результативного похода «Хэлибат».

А тогда, в 1968, старые заслуги были не в счет. «Хэлибат» ждали самые сложные, самые рискованные операции, когда-либо проводимые военно-морской разведкой США.

Что случилось с «Дакар»?

Каждая трагедия, связанная с гибелью подводной лодки в невоенное время, оказывает политическое влияние на руководство, флот, общество. Большой «политический коэффициент воздействия» имеют возникающие при этом вопросы. Не была ли гибель лодки следствием чьей-то атаки? Следствием применения какого-то нового оружия? Других агрессивных действий в глубине? Несмотря на существование некоего подобия «черных ящиков» на подводных лодках, еще ни одна авария в истории современного подводного флота, когда никто из экипажа не спасался, не была полностью объяснена в ходе расследований… Тайны глубин раскрывать значительно сложнее, чем все остальные.

В том роковом для ВМФ СССР и ВМС США 1968 году была еще одна гибель подводной лодки. Нет, не нашей, а иностранной. То была, как и К-129, дизельная подводная лодка. Принадлежала она ВМС Израиля, затонула в январе 1968 года и именовалась на момент своей гибели «Дакар». Что это была за лодка? Что послужило причиной ее последнего вояжа? История эта, в отличие от многих других подводных трагедий, менее известна, хотя и примечательна значительными усилиями в поисковых действиях с применением всех современных технологий. Поиски до обнаружения лодки продолжались 31 год! В них также участвовала одна из «героинь» нашего повествования — американская атомная подводная лодка специального назначения, «малышка» NR-1.

«Политический коэффициент значимости» происшедшей трагедии имел самое существенное значение. Действительно, время действия — год 1968, через полгода спустя арабо-израильской войны лета 1967… Место действия Средиземное море, арена прямого противостояния американского и советского, арабских и израильского флотов. Именно после той самой шестидневной войны СССР принял решение о развертывании на постоянной основе эскадры кораблей в районе этого горячего и длительного кризиса. Состав знаменитой 5 оперативной эскадры кораблей формировался усилиями Северного, Черноморского и Балтийского флотов. До этого на Средиземном море присутствовали незначительные по составу отряды кораблей, эпизодически несли боевую службу подводные лодки. Как был принят этот шаг руководством НАТО и Западом в целом, говорить излишне! Удар геополитического масштаба! Еще бы, 6 флот США перестал быть единоличным хозяином важнейшего региона, советская эскадра на южном фланге НАТО! И тут… пропадает боевой корабль одного из участников конфликта — подводная лодка израильских ВМС «Дакар». Подозрения витали в воздухе: египтяне? Советы? Еще одна жертва то ли «горячей», то ли холодной войны? Вот такой была политическая обстановка вокруг этой подводной трагедии.

…В 1965 году Израиль, укрепляя свои ВМС, закупил три подводные лодки в Великобритании. Среди них была и подводная лодка, построенная на королевских верфях в Давенпорте и получившая экзотическое индейское имя «Тотем». Она вошла в боевой состав флота в сентябре 1943 года и благополучно прошла горнило Второй мировой войны. С заключением контракта в 1965 году почти два года «Тотем» «доводилась до ума», получая современную аппаратуру и вооружение. Наконец 10 ноября 1967 года, уже после завершения «июньской» войны, лодка входит в боевой состав ВМС Израиля под командованием капитан-лейтенанта Якова Ранана. Церемонию передачи в Портсмуте завершали торжественный подъем военно-морского флага Израиля и наречение лодки древнееврейским именем «Дакар», которое она будет носить всего два с половиной месяца до своей гибели.

Сразу после церемонии передачи лодка направляется к скалистым берегам Шотландии на основную базу подводных сил Великобритании Фаслейн. Там, в пустынных (отметим это обстоятельство № 1), то есть не обремененных наличием интенсивного судоходства, полигонах боевой подготовки экипаж «Дакар» отрабатывает полный курс подготовки и ходовых испытаний. Погружение, всплытие, погружение, стрельба торпедами, испытания средств наблюдения, навигационных приборов — скучать не приходилось. Но вот практика всплытий на перископную глубину, когда на экране акустика сплошные засветки от надводных целей, а в центральном посту твердо уверены в характере движения каждой из них, могла ли быть отработана в том «безлюдном» районе? До конца 1967 года экипаж «морячил» у берегов Шотландии под наблюдением комиссии из высоких чинов с обеих сторон. После завершения испытаний комиссия вынесла вердикт о готовности лодки и ее экипажа, за которым последовали возвращение в Портсмут и окончательная подготовка к переходу на Средиземное море.

9 января 1968 года приготовления были закончены. «Дакар» стояла у пирса рядом с последней, третьей подводной лодкой серии, которая была закуплена у британского флота. После короткого прощания с экипажем «Дельфина», так назвали третью лодку, и официальными лицами «Дакар» медленно отошла от пирса. День был пасмурный, серый, шел снег. Несмотря на это среди членов экипажа «Дакар» царило радостное оживление — ведь начиналась дорога домой. Люди хорошо сделали свое дело, научились сами и «научили» плавать боевой корабль, и теперь они приведут его к своим берегам для обеспечения равновесия с арабским подводным флотом. Египтяне и сирийцы в это время также начали закупать у СССР дизельные подводные лодки, обладающие высокими боевыми возможностями.

Проскользнув Ла-Манш, вот уж где самая настоящая толчея на море, лодка взяла курс на юг, к Гибралтару. Видимо, педантичные англичане предложили заход в свою военно-морскую базу на случай обнаружения каких-либо неполадок на океанском участке маршрута и необходимости их устранения. Что ж, план перехода был разработан вполне разумно. Вероятно, все было в порядке на борту лодки, и короткий заход в британскую базу занял меньше суток. В полночь с 15 на 16 января «Дакар» уходит из Гибралтара, на этот раз навсегда прощаясь с берегом… Но никто, естественно, этого не знал на борту лодки. В момент отхода, так же как и в Портсмуте, моряковпереполняло радостным ощущением скорой встречи с домом.

Правда, вместо спокойного надводного перехода теперь придется «насладиться» плаванием под РДП. Режим РДП — самый беспокойный с точки зрения морской практики и просто изматывает экипаж и вахтенных офицеров. Дело в том, что при выходе из Гибралтара командир получил приказ из штаба ВМС в Хайфе о том, что «Дакар» должна пересечь Средиземное море в подводном положении. Возможно, высшие чины израильского флота думали о возобновлении военных действий и атаках со стороны противника, возможно, хотели по максимуму «натаскать» командира и экипаж в условиях, приближенных к боевым. Так или иначе, от Гибралтара до Хайфы «Дакар» должна была идти «по-настоящему», скрытно, в подводном положении. При этом режим радиосвязи был достаточно напряженным: согласно штабным указаниям командир подводной лодки должен был каждые 24 часа докладывать свои координаты и через каждые шесть часов передавать контрольные радиограммы о своих действиях. То есть если по каким-либо причинам Ранан решил бы идти не под РДП, а на глубине 80–100 метров, то несколько раз в сутки «Дакар» должна была бы всплывать на перископную глубину для передачи радиограмм в штаб ВМС. Причем выполнять этот маневр наверняка приходилось в зоне достаточно интенсивного судоходства — ведь в Средиземном море практически нет «пустынных уголков». Отметим и это обстоятельство № 2, связанное с первым… Отсутствие должной практики всплытий среди большого количества движущихся судов и транспортов и необходимость периодического выполнения этого маневра.

О том, что у «Дакар» был запас времени для «неспешного» движения на глубине (подводная скорость у дизельных лодок в 2–3 раза меньше скорости движения под РДП), свидетельствуют некоторые обстоятельства. В соответствии с изначальным графиком движения на маршруте «Дакар» должна была прибыть в Хайфу в пятницу, 2 февраля 1968 года. Но, казалось, долгая разлука и близость дома «окрыляли» лодку, добавляя ей скорости. Есть способы у командиров значительно увеличить среднюю скорость перехода, рассчитанную «сухарями»-штабистами. Ранан обращается с радиограммой в штаб о том, что готов прибыть 29 января. Разрешение следует. Скорость движения увеличивается еще больше. В одной из последующих радиограмм командир говорит о возможности прибытия 28 января, еще на сутки раньше. Ну нет, хватит решает штаб в Хайфе. Торжественная церемония встречи с участием официальных лиц и так уже была перенесена один раз со 2 февраля на 29 января. Эта дата прибытия окончательно утверждается штабом. Движение по маршруту было продолжено в соответствии с графиком, определявшим прибытие и торжественную встречу в Хайфе 29 января 1968 года. Всего лишь несколько дней ожидания…

В 6 часов 10 минут 24 января с «Дакар» получено очередное радио с координатами: 34°16 северной широты и 26°26 восточной долготы. Подводная лодка миновала остров Крит, и теперь перед ней оставался заключительный этап пути по восточному Средиземноморью. В последующие 18 часов с «Дакар» было получено еще три контрольных радиограммы, свидетельствующих о благополучном продвижении по маршруту, правда, уже без координат. Получивший опыт плавания экипаж и его командир уверенно вели лодку в Хайфу. Можно только предположить, что интенсивный судопоток по направлению к Суэцкому каналу и от него был одной из самых серьезных сложностей или даже опасностей для подводного плавания в этой части Средиземного моря. Кроме того, близость военно-морских баз Египта и Сирии, недавних противников, позволяла их маневренным противолодочным силам осуществлять поисковые действия на маршруте движения израильской подводной лодки. Приходилось что называется «ухо держать востро». Только вот могут ли напряжение и бдительность экипажа в течение последних суток пути быть такими же, как и в начале боевого, по сути, похода? Вряд ли…

25 января в 00.02 получена очередная контрольная радиограмма. Все идет по плану. И вдруг — нежданная задержка в приеме утренней, шестичасовой радиограммы, где должны быть сообщены текущие координаты лодки! Что-то случилось за ночь? Теперь у штаба в Хайфе в качестве последнего достоверного места лодки были координаты, сообщенные утром 24 января… Немедленно все радиоцентры начали работать на вызов подводной лодки и установление связи с ней, в том числе и по открытым каналам связи. Может быть, на лодке неисправны средства дальней радиосвязи? Тогда есть шанс, что оказать помощь могли проходящие суда. Любое из них, зафиксировав радиосигналы ближней связи, посылаемые с подводной лодки, и «предложив себя» в качестве ретрансляторов, могло передать их дальше. В эфире непрерывно звучал международный позывной «Дакар»: 4XP-Z, 4XP-Z, 4XP-Z…

Наутро 26 января, после суточного «штурма эфира», пришло время признать, что версия с неисправными радиопередатчиками не соответствует реальной ситуации. Всплывшую в надводное положение лодку в таком относительно небольшом районе с интенсивным международным судоходством так или иначе кто-нибудь или услышал бы, или увидел за истекшие сутки. Было принято решение начать масштабную поисковую операцию: все боеготовые корабли и самолеты ВМС и ВВС Израиля приняли в ней участие. Никто не мог предположить тогда, что завершится она три десятка лет спустя, когда «растерзанное» тело «Дакар» будет обнаружено на глубине трех километров, неподалеку от координат того места, которое было сообщено в ее последней радиограмме.

Помощь израильским силам в проведении операции была оказана со стороны стран НАТО: боевые корабли и самолеты США, Великобритании, Греции и Турции приняли участие в поисках пропавшей субмарины. В Никосии, на Кипре, был оперативно создан штаб международной поисковой операции. Надежда у многочисленных спасателей появилась только однажды: когда радисты в Никосии засекли работу аварийно-спасательного буя «Дакар». Сигнал пришел из района юго-восточного Кипра, и силы спасательного соединения ринулись в этом направлении. Прочесывание юго-восточного сектора, в сторону побережья Египта, было продолжено до 30 января. Никаких следов катастрофы…

В этот день спасательная операция вошла в завершающую фазу. Было решено продолжить поиски, как бы по инерции, еще сутки, хотя уже 30-го было признано, что шансы «Дакар» быть найденной, а ее экипажу — спасенным практически равны нулю. По крайней мере над водой такой объект, как подводная лодка, с учетом количества и возможностей поисковых единиц не мог оставаться незамеченным в течение четырех суток. Район между Критом и восточным побережьем Средиземного моря — это не Тихий или Атлантический океаны, где силы специального назначения искали К-129 и «Скорпион». 31 января международная спасательная операция была прекращена. Командование ВМС Израиля, словно не веря в тяжелую потерю, приказало своим силам продолжить поиски. Израильские корабли и самолеты искали лодку еще четыре дня. «Дакар» затонула — в этом не оставалось никаких сомнений. Почему, при каких обстоятельствах? Ясных ответов на эти вопросы тогда не было, а с учетом международной обстановки в этом районе версия о возможной атаке противника отнюдь не исключалась израильским командованием.

Через месяц, 6 марта министр обороны Израиля Моше Даян выступил с официальным заявлением перед членами парламента о гибели подводной лодки и ее экипажа. На национальном военном кладбище, на горе Херцель в Иерусалиме, был воздвигнут монумент в виде подводной лодки, на котором высечены имена всех 69 членов экипажа… Дань памяти была отдана, а вот поиски погибшей лодки периодически проводились в течение последующих тридцати лет.

В 1969 году поисковые усилия израильтян привели к тому, что у местечка Эль-Ариш на побережье Синайского полуострова был найден аварийный буй «Дакар»! Сомнений, что это ее буй, не было! Власти утверждали, что командир лодки не мог отклониться от заданного маршрута. Почему тогда буй найден далеко к югу от пути следования лодки? Все было сосредоточено на исследовании ценной находки, единственного достоверного «источника информации» с борта погибшей лодки. Когда в них включились ученые, специалисты в области морской микробиологии, они подтвердили, что на буе образовался налет организмов, которые существуют в придонных слоях центрального Средиземноморья, но никак не у морского побережья. Значит, произошла самопроизвольная отдача буя после гибели подводной лодки. Значит, буй достаточно длительное время находился (вместе с «Дакар», естественно) в придонном слое в центральной части моря. И наконец, это означает, что «Дакар» никуда не отклонялась от своего маршрута.

Теперь усилия были сосредоточены в районе восточнее Крита… Это было, как оказалось впоследствии, правильное решение, но его реализация заняла очень долгое время.

В конце третьего десятка лет поисков Израиль запросил техническую помощь у ВМС США. В июне 1997 года в поисках «Дакар» принимала участие уже упоминавшаяся атомная подводная лодка специального назначения NR-1. Лодка вместе с одиннадцатью членами экипажа была отбуксирована судном обеспечения «Каролин Чест» в район предполагаемой гибели «Дакар». Сразу же на основании имеющейся информации были начаты поиски с использованием всех возможностей NR-1. Она осуществляла поиск на максимальной глубине погружения свыше 900 метров. Основная надежда возлагалась на сверхчувствительную акустическую систему, которая позволяет обнаруживать и идентифицировать объекты на удалении до одной мили. Кроме того, лодка использовала мощную систему визуального и оптико-электронного наблюдения: три донных иллюминатора, прожектора мощностью 19 500 ватт, 16 телекамер низкого разрешения. В случае необходимости она могла использовать гидравлический манипулятор, способный поднимать предметы весом до 300 килограммов. Казалось, что ничего не ускользнет от «бдительного ока» NR-1. Но не тут-то было, особых результатов она не добилась. Однако главное, что было сделано, — она сузила район дальнейших поисков, исключив те участки маршрута движения «Дакар», которые были обследованы наверняка.

На следующий, 1998 год по инициативе ВМС Израиля был создан специальный комитет по поиску «Дакар». Теперь уже не только ВМС США «в лице» отдела глубоководных исследований были привлечены к поискам, но и военно-промышленный комплекс Америки! Главная роль теперь принадлежала фирме «Наутикос корпорэйшн», а ВМС США и Израиля оказывали всемерную поддержку команде ее специалистов, возглавляемой Томом Детвейлером. Инженеры фирмы использовали для поисков необитаемые глубоководные подводные аппараты, и именно они принесли удачу!

28 мая 1999 года, через 31 год 4 месяца и 4 дня со времени получения последней радиограммы с борта «Дакар», лодка была найдена на дне Средиземного моря на глубине более трех километров. Результативная точка поиска находилась на назначенном маршруте движения возле Крита. До Хайфы оставалось пройти 270 миль, и поход был бы завершен…

Рубка подводной лодки со следами царапин, словно оторванная гигантским усилием, лежала отдельно на морском дне. Корпус лодки разломан на две половины позади зияющей раны отсутствующей рубки. Все выдвижные устройства: перископы, антенны связи и радиолокации, за исключением одной, загнуты под углом в 90°. Все ясно? Да, несомненно «Дакар» была попросту «раздавлена» большим надводным судном. Возможно, на нем и не заметили «легкого толчка», означавшего гибель подводной лодки. Почему это произошло, судить сейчас сложно, да и не имеет смысла. Вспомним только, что подводная лодка проходила испытания в пустынных полигонах боевой подготовки британских ВМС (обстоятельство № 1), а завершающая часть перехода совершалась в подводном положении в районах интенсивного судоходства, при регулярных всплытиях на перископную глубину (обстоятельство № 2). Одно обстоятельство против другого, не это ли истинная причина катастрофы? Может быть, может быть…

Обнаружение «Дакар» на морском дне вызвало волну жарких дебатов в обществе. Поднимать или не поднимать? Если поднимать, то зачем? Операция дорогостоящая, а что даст подъем разрушенного корпуса? Как относятся родственники к подъему тел погибших? Политики, военные, религиозные деятели, влиятельные в обществе люди — все приняли участие в дискуссии на всю страну, представляя широкий спектр разнообразных мнений и предложений о том, что делать с «Дакар» дальше…

11 октября 2000 года официальный представитель министерства обороны Израиля объявил, что при помощи современной глубоководной техники ВМС США и американских корпораций «Наутикос», «Феникс» с глубины около 3000 метров был поднят фрагмент ограждения рубки подводной лодки «Дакар», с находящимися в нем приборами и оборудованием. Рубка подводной лодки, с развевающимся на ней израильским флагом, торжественно была транспортирована в Хайфу, где символически завершился поход «Дакар», продолжавшийся 32 года…

Так закончилась история гибели израильской подводной лодки, первой из трех погибших субмарин в том, видимо, роковом для подводных сил 1968 году.

Несомненно только то, что лодка была найдена в основном благодаря высоким поисковым возможностям в глубоководных районах ВМС и военно-промышленного комплекса США. «Найти и достать!» — на это всегда были направлены усилия подводного спецназа Америки. При этом следует помнить, что в операциях по поиску и подъему затонувших своих подводных лодок и субмарин союзников, как это было в описываемом случае, проверялись и оттачивались возможности специальных средств во имя достижения другой, главной цели. С началом операции «Сэнд Доллар» и первых походов «Хэлибат» главная цель действий подводного спецназа заключалась в добывании фрагментов советской и российской военно-морской техники и оружия.

Чего же добились силы специального назначения на этом «поприще»? Этому посвящен следующий рассказ…

Они «увозили» наше оружие!

Командование военно-морской разведки США совместно с группой глубоководных исследований Крэйвена изначально предполагали использовать атомную подводную лодку «Хэлибат» главным образом для подъема с морского дна компонентов ракетного оружия стратегических ядерных сил и ВМФ СССР. В конце 60-х и начале 70-х годов это было одним из основных направлений ее деятельности. Вместе с тем американским военным экспертам с самого начала было ясно, что одна подводная лодка, даже специально оборудованная для этих целей, не сможет достаточно эффективно решать столь сложную задачу. Ее выполнение предполагалось осуществлять комплексно, различными силами и средствами.

Так, первоначально считалось, что на глубинах до 100–130 метров фрагменты советского ракетного оружия могут быть подняты специально подготовленными и оснащенными водолазами с борта подводной лодки «Хэлибат», на глубинах до 2000 метров данную задачу планировалось возложить на сверхмалые подводные лодки и батискафы, а на больших глубинах это возможно было сделать только при помощи глубоководных батискафов.

Учитывая это, в августе 1967 года для решения вышеуказанных задач в ВМС США впервые была сформирована группа подводных лодок специального назначения № 1. В начале 70-х годов, например, она включала в свой состав атомную подводную лодку «Хэлибат», глубоководные спасательные аппараты «Мистик» (DSRV-1) и «Авалон» (DSRV-2), батискаф «Триест-2», подводные аппараты «Элвин», «Тёртл» и «Си клифф»,[35] сверхмалую атомную подводную лодку NR-1 и вспомогательную дизельную подводную лодку «Долфин»,[36] а также несколько судов обеспечения. В интересах данной группы действовали водолазы, прошедшие программу специальной подготовки к глубоководным погружениям в подводной лаборатории «Си лэб» и включенные в состав спецподразделения, обеспечивающего только указанную группу № 1. Штаб группы находится в Сан-Диего на Тихоокеанском побережье США, а его отделение — в Маре Айленд, где, собственно, и базировалась «Хэлибат». Впоследствии в эту группу попеременно включались атомные подводные лодки «Сивулф», «Пёрч», «Ричард Расселл», различные дистанционно управляемые необитаемые глубоководные аппараты,[37] но основной состав оставался практически неизменным вплоть до конца 90-х годов. Это было и есть одно из самых сверхсекретных формирований в ВС США, учитывая особую деликатность его миссий.

В начале, как нам уже известно, походы «Хэлибат» с целью поиска и подъема затонувших фрагментов советского ракетного оружия не были успешными. Но с приобретением необходимого опыта и применением усовершенствованных техники и аппаратуры результаты не заставили себя ждать. Хотя американское военное командование весьма тщательно оберегало секреты указанной деятельности и никогда не афишировало их, можно с достаточным основанием полагать, что многие фрагменты наших межконтинентальных и противокорабельных ракет в полигонах Тихоокеанского и Северного флотов были подняты со дна моря и доставлены в США для их последующего изучения.

Вот только один из примеров подобной деятельности, ставший в связи с некоторыми обстоятельствами известным. В начале 70-х годов руководство военно-морской разведки США полагало, что на вооружение советских подводных лодок поступили новые крылатые ракеты большой дальности, предназначенные для поражения авианосных ударных сил. Как считали американские специалисты, эти ракеты представляли серьезнейшую угрозу для авианосцев, так как обладали высокими тактико-техническими характеристиками, а при их разработке использовались самые современные и принципиально новые технологические решения. В частности, предполагалось, что на этих ракетах установлены инфракрасные головки самонаведения и радиовысотомеры, позволяющие им во время полета следовать на предельно малых высотах. Командование ВМС США по инициативе разведки спланировало специальную операцию с участием трех многоцелевых атомных подводных лодок для получения дополнительных подтверждающих данных. Указанные лодки были в экстренном порядке оборудованы специальными устройствами, сопряженными с перископами и предназначенными для выявления характеристик инфракрасных головок самонаведения советских ракет. При проведении ракетных стрельб советской подводной лодкой в Охотском море американские лодки были развернуты вдоль маршрута полета ракеты, однако им не удалось получить какую-либо новую информацию.

Последняя надежда теперь возлагалась на «Хэлибат», которая была направлена к месту падения советской ракеты. С помощью гидроакустической аппаратуры и «рыбок» «Хэлибат» достаточно быстро обнаружила обломки ракеты на морском дне. К месту ее падения на дно спустились водолазы и наполнили ее фрагментами (их было несколько сотен) практически всю «корзину», предназначенную для этих целей и прикрепленную к корпусу лодки. Фрагменты новой противокорабельной ракеты были доставлены в суперсекретную лабораторию министерства энергетики США, которая занималась изучением советского ракетного вооружения. Среди обломков были найдены части и головки самонаведения, и радиовысотомера. Однако среди них эксперты не обнаружили устройств, которые позволили бы однозначно заключить, что ракетой распространялось инфракрасное излучение для наведения. Тогда представители ВМС, дабы подретушировать почти очевидное фиаско своей разведки, предположили, что из-за очень высокой скорости ракеты при поражении цели эти устройства должны полностью разрушаться. Но вот с радиовысотомером разведка не ошиблась. Его детальное изучение, а также некоторых других частей ракеты позволило, как считают американские военные специалисты, разработать комплекс эффективных контрмер, приводящих, по их мнению, к незапланированному падению ракеты в море, не достигая цели.

К слову сказать, вышеуказанная сверхсекретная лаборатория, находящаяся на северо-западе Тихоокеанского побережья США, располагала в рассматриваемый период несколькими образцами советских ракет различного назначения. Эти образцы не были выкрадены из Советского Союза, они просто собирались по отдельным кусочкам из того многообразия материала, что доставляли в лабораторию из каждого похода сначала «Хэлибат», а затем и другие атомные подводные лодки «шпионского назначения».

Но всех их в таинственном деле сбора советского оружия в морских глубинах обошла дизельная подводная лодка «Грэйбек», которая, как и «Хэлибат», была ракетной лодкой из уже упоминавшегося отряда носителей самолетов-снарядов «Регулус».

Как известно, эти лодки прошли суровую школу патрулирования у берегов Камчатки, получив в ВМС США иронично-уважительное прозвище «Северотихоокеанский яхт-клуб» за частое пребывание в море. Они выполнили 41 патрулирование, а затем ракетоносцы системы «Поларис» приняли от них функцию ядерного поражения наземных объектов.

Прекратив свою службу как серийный боевой корабль, первой «под знамена» разведки ВМС была призвана «Хэлибат». Далее рачительные американцы подумали: «А почему бы не использовать и дизельные подводные лодки? Ведь они также имеют значительные внутренние объемы, теперь освобожденные от самолетов-снарядов…». И второй лодкой из отряда носителей самолетов-снарядов «Регулус», предназначенной на роль серенькой «Золушки» (ее название переводится как «Серая спина») подводных сил разведки ВМС, стала «Грэйбек».

Разведывательная операция, в ходе которой эта подводная лодка совершила свой «геройский подвиг», была проведена в районе острова Сахалин.

Весной 1976 года командование американских ВМС в Японии получило разведсводку от японской системы ПВО, в которой сообщалось, что один из советских стратегических бомбардировщиков потерпел катастрофу в южной части Охотского моря. Эта информация срочно была передана в штаб-квартиру американской военно-морской разведки и РУМО. В указанных разведорганах была проведена скрупулезная аналитическая работа на основе данных японской системы ПВО, службы радиоперехвата АНБ, американской космической разведки, а также других источников информации. Итогом ее стал вывод о том, что советская сторона отказалась от дальнейших поисков и подъема затонувшего бомбардировщика, на борту которого могло находиться ядерное оружие.

Руководство РУМО не могло не воспользоваться представившейся благоприятной возможностью. Вот тут и настал звездный час «Грэйбек». К этому времени «Хэлибат» была уже выведена из состава флота, а ее преемница — атомная лодка «Сивулф» только готовилась к своему первому разведывательному походу в Охотское море, планировавшемуся во второй половине года. «Грейбэк» в отсутствие указанных лодок более других подходила для этих целей. Ее модернизация была проведена в интересах обеспечения проведения морских десантных операций и решения различного рода разведывательно-диверсионных задач. Теперь во вместительных носовых ангарах самолетов-снарядов «Регулус» размещалось специальное оборудование и снаряжение боевых пловцов. Все это весьма подходило для поиска под водой такой цели, как затонувший самолет.

Выбор на «Грейбэк» выпал также и потому, что ее экипаж уже отличился при добывании образцов советского морского оружия… Имеются некоторые данные, что именно эта лодка могла быть причастна к похищению в 1967 году двух новейших морских мин из района южнее острова Русский в заливе Петра Великого. Эти мины проходили испытания и специально были выставлены для показа в период инспектирования Тихоокеанского флота Главной инспекцией Министерства обороны. История невероятная, чтобы быть похожей на правду. Но мы часто были свидетелями, когда по прошествии ряда лет невероятное превращалось в очевидное…

Получив приказ, подводная лодка «Грейбэк» под командованием кэптена Фила Бикона успешно выполнила поставленную задачу и с помощью своей аппаратуры обнаружила место катастрофы советского самолета, но не в том районе, где это ранее предполагалось, а к юго-востоку от острова Сахалин, и к тому же в советских территориальных водах. Это значительно осложняло задачу, но, тем не менее, необходимо было обследовать обломки бомбардировщика на предмет нахождения на его борту ядерного оружия. Боевые пловцы с американской подводной лодки, используя подводные буксировщики и спецаппаратуру, тщательно осмотрели место падения и обломки самолета. Итогом их поиска стало обнаружение на морском дне, на глубине около 40 метров, двух советских ядерных авиабомб.

Как говорится, слов из песни не выкинешь: «Кто-то теряет, а кто-то находит…». Американцы нашли бомбы, имея в своем распоряжении специальные силы и средства. Не зря доктор Крэйвен еще в середине 60-х годов был озабочен созданием специальной техники для распространения действий американских ВМС на дно океанов и морей!

Сенсационные результаты похода «Грейбэк» были доложены руководству военно-морской разведки, РУМО, а также сообщены в Совет национальной безопасности, ЦРУ и госдепартамент. На самом высоком уровне было принято решение о необходимости доставить обнаруженные советские ядерные бомбы в США для последующего изучения. Для его реализации в РУМО был разработан план операции под условным наименованием «Голубое солнце» («Блю сан»). При этом в нем главная роль отводилась снова подводной лодке «Грейбэк».

Для участия в операции были отобраны 10 лучших боевых пловцов под командованием капитана Майкла Гранта. В их распоряжение были предоставлены более мощные, специально сконструированные подводные буксировщики с гидравлическими подъемными устройствами. Кроме того, учитывая результаты замеров радиоактивности в первом походе, водолазы поверх резиновых костюмов надевали свинцовые «майки» и «трусы».

Авиабомбы были достаточно быстро обнаружены подводными пловцами, так как в первом походе их местонахождение было достаточно точно зафиксировано относительно основных обломков самолета. Далее их доставили на борт подводной лодки, и затем в ее ракетных ангарах они были перевезены в США.

Таким образом, «кража без взлома» была осуществлена успешно. За ее проведение из 73 членов экипажа подводной лодки «Грейбэк» 67 были награждены орденами и медалями. Случай сам по себе уникальный в американской военной истории. Правда, трое боевых пловцов во главе с их командиром М. Грантом потом в течение полугода лечились от лучевой болезни, которую они заработали за свою самоотверженность. Но что стоят три человеческие жизни по сравнению с «интересами национальной безопасности» Великой Америки!

Эта история имеет много схожего со спецоперацией у Паломареса. Только если о действиях у берегов Испании знал весь мир, то операция «Голубое солнце» в советских территориальных водах была проведена тайно! И одна подводная лодка, теперь уж точно, заменила все оперативное соединение адмирала Гэста. «Грейбэк» и нашла, и подняла, и перевезла в США советские ядерные бомбы!

В настоящее время подводные лодки, которые привлекаются для подъема затонувших образцов вооружения и техники, оснащены неизмеримо лучше для своих «воровских» целей. Они имеют для поиска дистанционно управляемые по волоконно-оптическим кабелям и с помощью других современных технологий автономные аппараты с разнообразной гидроакустикой и видеотехникой. Данные аппараты могут действовать на протяжении многих часов и на удалении в несколько десятков миль. В недалекой перспективе ожидается поступление на вооружение аппаратов с автономностью до сотни часов, способных выполнять поставленные задачи на удалении до сотен миль от лодки. Да и для подъема обнаруженных фрагментов используется более эффективная техника: роботизированные устройства, мини- и сверхмалые подводные лодки, необитаемые и обитаемые самоходные аппараты «сухого» типа[38] и др.

Одним словом, американская сторона теперь владеет уникальными опытом и возможностями подъема с любых глубин, со дна океанов и морей практически любой техники и вооружения, в том числе (а может быть, и в первую очередь) и не принадлежащих ей. И не учитывать этот факт при организации различного рода испытаний и стрельб сегодня никак нельзя.