Тайные хроники - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Сергей Владимирович Калабухин (ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ) #7

ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ

Наконец тесная кабина лифта с разрисованными чёрной краской стенками и оплавленными сморщенными кнопками рывками доползла до девятого этажа, и Чернов вслед за участковым шагнул прямо в гудящую полуодетую группу жильцов.

— Вот и милиция! Наконец-то! — Вывернулась ему навстречу гибкая женская фигурка. — Заберите его, совсем взбесился!

— Что случилось? — спросил Чернов, пробираясь сквозь живой заслон.

— Я ж говорю: совсем взбесился! — Тряся короткими обесцвеченными лохмами, не отставала женщина. — У меня дети малые, а этот псих на всех бросается, всё крушит.

— Ну, а вы что, утихомирить его не можете? — Повернулся участковый к стоящим в клубах папиросного дыма мужикам.

— Вот ты и утихомирь! — дыхнул перегаром молодой парень. Грязная синяя майка чуть не лопалась на его богатырской груди.

Из-за двери в квартиру донёсся грохот разбиваемой посуды.

— Вот гад! Тарелки только купила! — заплакала женщина.

— А, может, он свои бьёт, — попытался успокоить её Чернов. — Какие свои? У него своих сроду не было! — Задохнулась блондинка, и далее последовал такой набор матерщины, что Чернов поспешил повернуться к участковому, и они вошли в квартиру, захлопнув за собой дверь.

Из дневника И. Юлинова.

«15 января 1986 г.

Душа. Разум. Инстинкт. Я не понимаю, что это такое. Кто объяснит? Говорят, у человека — разум, у животных — инстинкт. В чём разница? Ведь сколько на свете людей, которых трудно назвать разумными! Сколько анекдотов ходит!

На высоком тонком шесте подвесили банан, а внизу положили палку. Видя невозможность достать банан, обезьяна берет палку и сбивает его вниз. Человек же стал яростно трясти шест. «Посмотри, здесь лежит палка», — сказали ему экспериментаторы. «Некогда смотреть: трясти надо!» — ответил человек.

Или вот ещё: одна подопытная мышь говорит другой: «Смотри, сейчас я нажму вот эту кнопку, и выдрессированный мной человек даст мне кусочек сала!»

Это анекдоты. А вот что рассказал сегодня Лёха Пешков. У него в сарае завелись мыши. Лёха, естественно, поставил мышеловку. Но как ни придёт, приманка съедена, мышеловка пуста, а вокруг куски картошки валяются. Что за чудеса? Оказалось, мышь бежит в подпол, берет в зубы картофелину и бросает её в мышеловку! Та срабатывает, картошка вдребезги, а мышь спокойно ест сало. Это что, инстинкт?

Древние наделяли разумом и душой всё: людей, животных, растения, камни, реки и моря. И даже став «царём природы», лишив эту природу души и разума, человек почти всех своих богов наделил звериными чертами. И даже поставил некоторых животных наравне с богами. Древние египтяне поклонялись священному камню, солнцу, льву, крокодилу, змее, барану, козлу, корове и быку Апису. Бог Тот имел голову ибиса, Гор — голову сокола, водное божество — голову крокодила.

Фараон — живой бог — часто изображался в виде могучего льва с головой человека — сфинкса. А Минотавр Крита, римская волчица? Фетишизм и тотемизм до сих пор присутствуют во всех религиях.

Почему же наделяя богов чертами животных, человек так высокомерен, считая разум своей привилегией? Да и что такое Разум? Маугли, Тарзан — цари природы! А сколько таких реальных маугли, возвращённых в человеческое общество, стало людьми? Так и остались «разумными животными», даже человеческую речь не смогли освоить! Выходит, разум не присущ человеку с рождения, т. е. не является привилегией именно человека. Откуда же он берётся? Появляется, как загар на коже в солнечную погоду? А если солнце убрать, загар тю-тю?»

* * *

— Здравствуйте, я — Сосова.

— Здравствуйте, Катерина Николаевна, проходите, садитесь.

Глядя на стройную фигурку, затянутую в чёрные вельветовые джинсы и белую майку с размытым рисунком и латинской надписью, Чернов никак не мог поверить, что перед ним та самая извергающая поток матерщины растрёпанная фурия в длинном рваном халате — соседка по квартире арестованного буяна.

— Вы — Сосова Екатерина Николаевна, родились в Мичуринске в 1957 году. Проживаете по адресу: Коломна, улица Осенняя, дом 2, квартира 36? Замужем?

— Выгнала я его. Лучше одной жить, чем с этим алкоголиком.

— Дети есть?

— Двое: Алиса и Ромка.

— Не жалко детей от отца отрывать?

— А чего жалеть? У них таких отцов ещё столько будет! Да и Алискин отец на Севере сейчас, в колонии. А Ромка ещё мал, только в ясли отдала.

— Давно в Коломне?

— Третий год. Устроилась на завод в «горячий цех» за квартиру работать.

— Значит, ваш дом считается общежитием?

— А кто его знает! Дом как дом, девятиэтажка, обычные квартиры, только в каждой комнате — семья. Я вот ремонт, когда въехала, делала. Так всё за свой счёт. В ЖКУ говорят: у вас «с подселением». А когда поменяться хотела — всё ж девятый этаж, лифт неделями не работает, попробуй, потаскай дитё и коляску туда-сюда, — начальник ЖКУ говорит: нельзя, у вас общежитие, будь довольна, что две комнаты занимаешь, другие и этого не имеют. У нас, ведь, трёхкомнатная, так я две комнаты занимаю.

— А сосед ваш, Юлинов Иван Иванович, как с Вами ладил?

— Нормально. Такой хороший парень был! Я когда въезжала, он уже в своей комнатке года два как прожил. Он сюда по распределению попал, а жена его в Москве в институте училась, а как закончила, приехала, тут они и разошлись. Так он один в комнате и остался. Тихий такой был, скромный. Только на кухне и встречались по выходным.

— Почему по выходным?

— Так он в рабочей столовой питался, а по выходным готовил себе, что попроще: блины там или суп из пакетов. Я его даже убираться в квартире не заставляла, у других-то, знаете, война из-за этой уборки идёт. Хороший был сосед, все завидовали.

— Бывали у него гости, часто он выпивал?

— Нет. Он вообще-то много мог выпить. Мы как-то вместе отмечали Алискин день рождения, потом Ромка родился, ещё что-то. Другие, знаете, когда выпьют, дуреют, а по Ване и не заметно было. Глаза только выдают, а так и не скажешь, что пьян. Но выпивал он редко, по большим праздникам. Пару раз у него ребята с работы собирались, песни под гитару пели. Но всё культурно, без скандалов. Вот только дверь в туалет в обратную сторону открыли.

— А женщины к нему ходили?

— Бывало, всё ж живой человек, да и молодой. А чаще сам не ночевал — не люблю я, когда посторонние бабы по квартире шастают.

— Скажите, а чем он занимался дома? Чем увлекался?

— Книжки читал, паял чего-то, музыку слушал. У него записи — закачаешься! Из Москвы привёз. Говорил, жил там в общежитии для иностранцев, когда учился. Они после каждых каникул диски на продажу везли, а он, не будь дурак — переписывал их на маг. Вовка, ну бугай такой из квартиры напротив, всё к Ваньке бегал с пленками. Он последнее время совсем на музыке свихнулся, уже три магнитофона поменял.

— А что случилось в воскресенье? С чего всё началось?

— Не знаю. Я у Любки была, на третьем этаже. Алиска с Ромкой во дворе гуляли. Сидели, «Утреннюю почту» смотрели, вдруг электричество отключили. Ну, я домой пошла. Вхожу, а у Ваньки грохот стоит, треск. Я поначалу подумала, что мой благоверный пьяный заявился, меня не нашел, приревновал и к соседу вломился. Распахиваю дверь, а Ванька ножку у стола выломал и крушит всё направо и налево. Я как увидала — обомлела. Одежда на нём клочьями висит, глаза кровью налились, а он вдруг зарычал по звериному и ко мне. Не помню, как и дверь захлопнула, хорошо замок у нас автоматический. Ну, а потом уж вы с участковым пришли. А что с Ванькой-то? Где он сейчас?

— В больнице. Да Вы не волнуйтесь, Катя, вылечат, он все ваши убытки возместит.

— Да какие там убытки, Ваньку жалко! Такой хороший парень был, с ним обо всём поговорить можно было.

Из дневника И. Юлинова.

«Во всех известных мне религиях существует понятие души. Люди ещё с родового строя верят, что смерть есть не уничтожение человека, а лишь его переход в другой мир, «мир иной», как мы привыкли говорить. Отсюда и способ погребения: мумификация тела у египтян и индейцев, захоронение рядом с телом оружия, пищи, животных и т. п. Причём, если сначала душой обладали боги и вожди, то с развитием общества ею стали наделять и всех остальных людей. В это же время оформляется представление о том, что посмертное блаженство придаётся лишь праведнику, не совершившему грехов в земной жизни.

Например, пророк Заратустра учил о вечной борьбе двух начал: добра и зла, правды и лжи. «Оба изначальных духа, — говорится в «Авесте», — явились, как пара близнецов, добрый и дурной — в мысли, в слове, в деле». Добро и положительное начало олицетворяет Ахура-Мазда (Ормузд), его антиподом выступает Анхра-Манью (Ариман). Человек не должен оставаться в стороне от этой борьбы, а активно выступать на стороне правды, обеспечивая себе воздаяние в потустороннем мире, «Обширной стране», «Стране, откуда нет возврата». Доброе слово, добрые помыслы, добрые деяния — таковы три орудия, с помощью которых человек способствует торжеству света и добра над силами зла и тьмы.

Т. е., чтобы войти в «Царствие небесное», совсем не требуется иметь разум, но иметь душу, т. е. честность, бескорыстие, доброту, милосердие и т. д. просто необходимо. Можно иметь холодный разум, аналитический ум и в результате стать бездушным «гением зла». И если душа и разум суть разные вещи, то как быть с «матушкой природой», «братьями нашими меньшими»? И если не разум, то что же перейдёт в «мир иной» ? Память?

Роджер Бэкон писал:

«Существуют составы, посредством коих можно пробудить в человеке древнюю память и заставить его на время стать одним из прародителей».

В девятом веке один из языческих магов, спрятав золотую священную утварь, бежал от погрома мусульманских фанатиков на юг Персии, где у него позднее родился сын. Мага всё же убили, но жрецы языческого божества вскоре разыскали мальчика и взяли к себе на воспитание. Когда сыну мага исполнилось двенадцать лет, жрецы дали ему выпить чашу специального состава, после чего в мальчика вселился дух отца. И он провёл жрецов в заброшенную каменоломню, где уверенно отыскал тайник!

А сколько случаев, когда люди, пережившие тяжёлую болезнь или травму, начинали говорить на неизвестных им ранее языках? Получается, что в человеке живёт память всех его предков! Отец вложил в сына частичку души, в отца — дед, в деда — прадед и т. д. Если частичка души — память, то по этим частичкам можно попробовать воспроизвести целое: души всех предков, их мысли, чувства. Как из одной клетки выращивают целый организм. Древние жрецы с помощью своего зелья несомненно воздействовали через кровь мальчика на его мозг. Но ведь воздействовать на клетки мозга можно не только химически, но и электрически или с помощью электромагнитного поля. Кажется, врачи уже пробуют таким способом лечить амнезию».

* * *

— Вы — следователь Чернов? — В дверях стоял усатый парень в голубом батнике и потёртых джинсах. В руке у него белел листок повестки.

— Да, проходите пожалуйста. Садитесь, Ваше имя?

— Пешков Алексей Григорьевич, пятьдесят седьмого года рождения, беспартийный, женат, имею сына, не привлекался, не имел, не…

— А почему Григорьевич?

— А у меня отец имя сменил, чтобы поклонницы за мной не бегали, автограф не просили, — тряхнул черными кудрями Пешков.

— Что можешь сказать о Юлинове Иване Ивановиче, тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года рождения, беспартийном и т. д.?

— Хороший парень, отличный специалист, мне нравится.

— Давно знакомы?

— Шестой год. Я по распределению в нашу лабораторию попал. Ваня в это время уже «старшего» получал. Он ведь сразу после школы в институт поступил, а я еще два года в армии танк гонял.

— Чем он увлекался?

— Музыкой, электроникой, но больше любил сам чего-нибудь изобретать. На этой почве они с шефом и схлестнулись. Шеф никак не хотел Ванину тему в план бюро включать: не наш профиль.

— А что за тема?

— Биотоки, экстрасенсы! Сейчас ведь это модно. Ванька считал, что в клетке человека живет память всех его предков. Шеф Ваню просто на смех поднял. У нас, говорит, станкостроение, а не лаборатория по разрезанию лягушек. Но, правда, это давно было, года четыре уж прошло, но зуб шеф на Ивана затаил.

— Они что, конфликтовали?

— Ещё как! Мы ведь что делаем? Правильно, станки. Наше бюро разрабатывает электрику станков. Вы на заводе когда-нибудь были? Тогда, наверно, видели, что рядом со станком обычно стоят металлические шкафы. Так вот, в этих шкафах находится наше электрохозяйство, которое заставляет органы станка двигаться и подчиняться станочнику. Большинство этих шкафов забито релюхами — это такие аппараты, которые работали, как говорится, ещё до тринадцатого года. Нам приходится разрабатывать длиннющие релейные схемы, собирать их на стенде в лаборатории и испытывать. Иван предлагал отказаться от громоздких релейных схем и, по возможности, заменить их логическими элементами на основе микросхем и даже микропроцессоров. А шеф возражал.

— Почему?

— Потому что ему до пенсии четыре года, и образование у него заочное, или, как сказал Райкин, «заушное». Он отличный практик. В любой релейной схеме всегда отыщет неисправность. В современной же электронике разбирается слабо, а ответственность за работоспособность станка на нём.

— А чем ваш шеф мотивировал отказ внедрять электронику?

— А он не отказывался, с чего Вы взяли? Электропривода мы получаем с других заводов, а они сейчас пошли сплошь на микросхемах. За качество их работы несут ответственность заводы-изготовители и цеховые наладчики. А вот система управления этими приводами — то, что мы разрабатываем — на релюхах. Кто обслуживает станки в цехах? Электромонтеры. У них образование в лучшем случае десять классов либо ПТУ. Инструмент — отвертка, пассатижи да лампочка для проверки наличия напряжения. Выбросим мы устаревшие шкафы с релюхами, поставим вместо них ящик с микросхемами, а кто его ремонтировать будет? Так рассуждает наш шеф.

— Скажи, Алексей, у Юлинова дома найден ящик с радиодеталями, не знаешь, откуда они, и что он дома ваял?

— Ах, вот в чём дело! Думаете, в лаборатории украл? Тогда можете сажать всех корреспондентов журнала «Радио». Видели, какие схемы там печатают? Таких радиодеталей не то что в магазине, в справочниках ещё нет! А у нас шеф сам выдаёт, что кому понадобится. Я ж говорю: привода нам присылают сплошь на микросхемах. Мы их в лаборатории гоняем, снимаем характеристики: надо же знать, чем управляешь. Вот в процессе испытаний, бывает, выгорают детальки. Мы их меняем. Бывает так, что нужного транзистора или микросхемы нет. Что делать? Обзваниваем друзей и знакомых в соседних лабораториях и на других предприятиях. Где-нибудь да найдётся. Да и делают ребята в основном приборы, чтобы облегчить себе работу. Шабашники у нас не держатся.

— Что, так в рабочее время и делаете себе приборчики?

— А хоть бы и в рабочее! Кто моё рабочее время считал? Я давно в родном садике-огородике копаюсь, а в голове у меня варианты вертятся, как лучше новый узел в схеме сделать. Иной раз бросаешь тяпку и хватаешь карандаш. Вы это учитываете? К тому же релейные схемы давно сведены к нескольким стандартным случаям. Мы их подгоняем под конкретные станки и механизмы. А я — электроник! У меня эти релюхи вот где сидят!

Вот потихоньку от шефа модернизируем кое-что в приводах, схемах, особенно когда он в отпуске. А иногда на шефа найдёт, приходится все свои разработки прятать, домой тайком выносить и там до ума доводить. А уж Ивану он вообще запретил посторонними делами на работе заниматься, вот тому и пришлось дома вкалывать. То я, то ещё кто из ребят по его просьбе у шефа микросхемы брали: Ване он ничего не даёт.

— А как Юлинов объяснял эти просьбы? Он говорил, что именно мастерит?

— Говорил, что хочет персональный компьютер сделать. Расчетов у нас море, а в ВЦ не набегаешься.

Из дневника И.Юлинова.

«Церковь яростно искореняет языческое многобожество, но небо и земля всё же заполняются ангелами, демонами и другими в отличие от людей бессмертными существами. Душа же окончательно закрепляется только за человеком и становится главной целью и призом в борьбе бессмертных. Что же такое — человеческая душа? Откуда она берётся, где обитает и куда уходит потом? Душу в человека вроде бы вдохнул бог. Если это был одноразовый акт, то все мы, потомки Адама, имеем одну общую душу. Одну на всех и на все времена. Следовательно, душа разлита в пространстве и времени. Аналогия: радио-, теле-, грави- и т. п. связь.

В тибетских монастырях есть монахи, которые умеют оживлять мёртвых. Не всех, а только молодых. В ночь после похорон они приходят на могилу и, если определяют, что мёртвого можно вернуть к жизни, выкапывают его и оживляют!

Буддийская философия учит, что всё есть страдание. Жизнь — это страдание. Каждый из нас рождается, страдает и умирает на трех уровнях. У каждого есть три тела: физическое (рупа), астральное (нагваль) и ментальное (атман). Физическое тело — это вся анатомия человека, то, что умирает. Астральное тело — это психоэмоциональный контур, или аура. Третий, ментальный уровень — это дух, наши мысли. Он связан с ноосферой (по Вернадскому) — сферой сознания, окружающей Землю.

Главный тезис буддизма — душа не умирает, она воплощается в другом человеке или отходит в сферу космического сознания. Поэтому когда умер Далай-лама Пятнадцатый — верховный жрец Тибета и буддийских стран, во все концы послали гонцов, и те зарегистрировали младенцев, родившихся в это время. Через четыре года этих детей нашли и предъявили им игрушки Далай-ламы в массе других игрушек. И тот, который из всей кучи сразу же взял любимые игрушки Далай-ламы, стал Далай-ламой Шестнадцатым. Считается, что душа умершего Далай-ламы переселилась в тело этого младенца».

* * *

Маленькая толстенькая девушка в коротком цветастом халатике, из-под которого выглядывает длинная ночная рубашка, кормит из бутылочки с соской ребёнка, лежащего в детской коляске у окна. От неприбранной кровати, на которой сидел Чернов, несло чем-то кислым. Но пересесть было некуда: эта продавленная пружинная кровать, обшарпанный двустворчатый шкаф, чёрно-белый телевизор на длинных паучьих ножках, кухонный стол, заставленный грязной посудой, да красная детская коляска составляют всю имеющуюся обстановку. На закрытой входной двери висит вынутое из шкафа зеркало, да на нескольких протянутых от двери к окну напротив верёвках сохнут пеленки.

— Значит, Вы подтверждаете, что в прошлое воскресенье Сосова из тридцать шестой квартиры с 10:00 утра до отключения электроэнергии была у вас и никуда не отлучалась?

— Ну да. У неё телевизора своего нет, вот она ко мне и бегает, если что интересное передают.

— А у соседа её, Юлинова Ивана, разве телевизора нет?

— Есть. Раньше Катька к нему ходила. Но сейчас у неё очередной муж появился.

— Ну и что?

— Как что? Они же с Ванькой жили одно время. Не долго, правда, месяца два. Катька как-то в очередной раз подралась со своим уголовником, Ромкиным отцом. Тот её избил и ушёл. Боялся, что она заявит, и его опять посадят. Ванька пришёл домой вечером, видит Катька, вся избитая, ревёт. А у него как раз какая-то мазь была. Очень вонючая, зато синяки через два дня сошли, как и не были. Ну и сошлись они. Катька всё думала женить Ваньку на себе. Да не вышло. У него какая-то другая баба появилась. Катька поорала да и умылась! Ванька, хоть и тихий, но характер — железный. Он её не бил, не скандалил, а сказал, как отрезал. Ну, она назло ему через день этого своего, последнего, привела. Бывшего элтэпэшника. Они вместе работают, в одном цеху. А тот ревнивый оказался, страсть! Тем более, что Катька сама всему дому нахвасталась, что с Ванькой жила. Вот и бегает теперь ко мне телик смотреть.

Из дневника И. Юлинова.

«Душно. От разогретого солнцем металла пышет жаром. Бедный Сашка, каково ему сейчас на месте механика-водителя. Наш танк стоит в самом центре площади. Рядом машина Серёги Климука. Он, как и я, сидит на башне, свесив ноги в открытый люк, и насвистывает что-то из «Сильвы». Танк Климука соседствует с пьедесталом, на котором поднял на дыбы лошадь какой-то всадник в загаженном птицами медном наряде.

Солнце припекает, и я расстёгиваю комбинезон. Из-за памятника появляется мальчишка лет десяти. При каждом шаге его голые коленки, покрытые синяками, задевают за большую хозяйственную сумку, которую он несёт в левой руке. Капли пота сбегают из-под каштановых кудрей на длинные девичьи ресницы.

— Эй, мальчик, — крикнул Климук, — иди сюда.

Он достал из кармана размякшую плитку шоколада и, почти вываливаясь из люка, протянул навстречу мальчишке. Мальчик сунул руку в сумку, что-то блеснуло в лучах солнца, и танк Климука окутало огнем. В чёрном дыму мелькнули короткие штанишки и пропали за памятником…

Наконец-то получилось!!! Сегодня мой аппарат заработал! Итак, 3 июля 1986 года в 21 ч. 33 мин. Я тронул регулятор, и только страх, скрючивший судорогой мою руку, вернул регулятор к нулевой отметке и спас меня. Но я успел кое-что увидеть! Придётся сделать таймер, возвращающий регулятор к нулю: скорее всего во время опытов я сам не смогу этого сделать.

Приходил Вовка, взял пленку с Ричи Блэкмором. Пожалуй, таймером у меня будет магнитофон: как только пленка кончится, регулятор вернётся к нулю.

Написал отцу письмо. Как обычно, успокоительные сведения о себе, вежливые вопросы о здоровье, а в конце поинтересовался, служил ли с ним вместе в Венгрии Сергей Климук».

* * *

— Лобов Владимир Петрович, год рождения пятьдесят четвёртый, беспартийный, женат, детей нет, работаете слесарем на заводе, всё правильно?

— Да. Можно закурить?

— Пожалуйста. Давно знакомы с Юлиновым Иваном Ивановичем?

— Два года. Живём ведь рядом, квартиры напротив. Я как-то вышел на лестничную клетку, ящик клеил для цветомузыки. Зима была, окна закупорены, вот жена и выгнала на лестницу. И так, говорит, дышать нечем, а тут ты со своим клеем. А он, Ванька, стоял лифт ждал. Ну и спрашивает меня, что за ящик такой. Ну, я сначала свысока так ответил: цветомузыка мол. Я ж из Питера приехал сюда, как говорится, из столицы. Это уж потом я узнал, что Ванька эти цветомузыки с закрытыми глазами ляпает. Вот. Ну, разговорились, познакомились. Я тогда всякой чушуей увлекался: песенками типа блатных. Ну, а как познакомился с Ванькой, начал понимать, что такое рок. Аппаратуру приобрёл.

— А что это Вы из Ленинграда к нам перебрались?

— А жена у меня здешняя, вернее деревня её недалеко. Почти каждый выходной к тёще на блины ездим. Опять же картошка, яблоки. Мы раньше проводниками почтовых вагонов работали. Только я в Питере, а она в Москве. И вот как-то наши поезда стояли рядом в Свердловске. Там и познакомились, адресами обменялись. Потом полтора года переписывались. Однажды утром — звонок, открываю дверь, а на пороге Люська стоит. Повезло, дома я был. Через месяц я к ней приехал, поженились — так и кончились наши поездки по Союзу.

— Да, как в кино! Но вернёмся к делу. Что можете рассказать о Юлинове кроме музыки?

— А чего рассказывать? Парень, как парень. У Кольки, с седьмого, раз маг сломался, так Ванька за час сделал, свои детали поставил — при мне было — и ни копейки не взял!

— И часто он так помогал?

— Нет. Он вообще-то мало кого в нашем доме знает, хоть въехал одним из первых. У нас ведь живут в основном те, кто приехал по оргнабору из Мордовии или Чувашии. Хороший человек с родного места редко сорвётся. Вы ж сами видели, во что наш дом превратился. Это уж если я притащу Ваньке что-нибудь, попрошу, он никогда не откажет.

— А что он мастерил у себя дома?

— Не знаю. Я как-то поинтересовался, Ванька что-то ответил, да мне всё равно было. Вы только не подумайте, что он на продажу. Я как-то заикнулся, что нужна, мол, цветомузыка, что мужик за ценой не постоит, так Ванька мне ответил, что денег ему не надо, а вот если по одному чертежику ему корпус сделают, то…

— Что за корпус?

— Штука одна, на шлем мотоциклетный похожа. Васька проклял всё, пока её делал — это ж не ящик сварить!

— А раньше, до того воскресенья, Вы за Юлиновым никаких странностей не наблюдали?

— Да нет, вроде. В субботу стучался к нему минут десять, он не открыл. Ну, я подумал: женщина какая-нибудь. Так уже бывало.

— Может, Юлинова не было дома?

— Музыка-то играет, я ж не глухой.

— А в то воскресенье ничего не заметили?

Майка на могучей груди Лобова пропиталась потом, белесые короткие волосы прилипли ко лбу.

— Нет, ничего. Мне как раз новые диски принесли, я к Ваньке зашёл за вертушкой — я свою сдал, — он нормальный был. Спросил, какие диски, хотел потом сам кое-что записать. Взял я у него вертушку, пришел к себе. Ну, мы первый диск поставили, я уровень записи выставил, сели, выпили. И тут, как назло, электричество выключили! Я прям от злости на стенку лез. Вышли на лестницу покурить, а там Катька уже орёт. А вертушка Ванькина до сих пор у меня стоит.

Из дневника И. Юлинова.

«Ласково плещет море. Невдалеке вздымаются в голубое, без единого облачка небо тёмные стены города. Слева и справа застыл строй воинов. Ярко блестят в лучах утреннего солнца начищенные доспехи. Вдоль строя ко мне идёт высокий воин. Поверх его доспехов накинут короткий алый плащ, на голове золотом сияет шлем. Вот он подходит ко мне, наши глаза встречаются. Воин остановился.

— Смотри! — Его мускулистая, покрытая шрамами рука протянулась в сторону крепости. — Там, за этими стенами, кусочек нашей родины. Это наша земля, она покрыта нашей кровью и потом наших рабов. Там, — другая рука взметнула складки плаща, указывая в противоположную сторону, — живут варвары. Наши враги. Мы никогда не будем жить в мире, потому что скифы тоже считают эту землю своей. Нас ещё мало, мало наших городов-крепостей на этой земле, но будущее — за нами!

Холодные зелёные глаза не мигая смотрели на меня. Крючковатый нос, нависший над тонкими бесцветными губами, вплотную приблизился к моему лицу. Пахнуло винным перегаром и потом.

— Выбирай, с кем ты? Выбирай сейчас, пока мы ещё не вступили в битву.

— Ты гонишь меня?

— Я не хочу иметь врага за спиной. Я знаю: ты взял себе жену-скифку. Я не верю тебе: ты породнился с врагом. Выбирай, где отныне твоя родина! Но помни: варварам не устоять против нашей мощи.

Я бросил щит, отстегнул меч и пошел прочь от города.

— Эй, лучников сюда! — Услышал я сзади хриплый от злобы голос. — Вот идёт наш враг. Золотой тому, кто с первого раза попадёт ему в голову…

… июля 1986 г.

Сегодня выходной. Торопиться не зачем. Попробую сразу полшкалы».

* * *

Чернов перелистнул страницу, словно надеясь, что там будет продолжение, хотя знал, что в воскресенье Юлинов больше ничего не успел записать. Да и эти записи пришлось собирать и восстанавливать по кусочкам. Чернов снял трубку и набрал номер.

— Здравствуйте, доктор, это Чернов. Как наш больной?

— Плохо, Юрий Михайлович. Я прочёл копию дневника, которую Вы мне прислали. По-видимому, Юлинову, чтобы прийти в сознание после опыта, обязательно нужно было вернуть регулятор к нулю. Я не знаю, что это за регулятор, но мне кажется, во время последнего опыта он остался в прежнем положении?

— Да, внезапно отключили электроэнергию.

— Вот как? Тогда мне срочно нужен аппарат Юлинова.

— К сожалению, он не сохранился.

— Это ужасно! Я не знаю, как работает этот аппарат, но его воздействие на Юлинова приводит к странным последствиям. Видимо, мозг больного зациклился на определенной информации, и в действие вступили какие-то неизвестные науке силы. Знаете, мы привыкли повторять, что силы человеческого организма неизвестны… Короче, Иван Юлинов покрывается шерстью. Я думаю, через несколько месяцев мы будем иметь живого первобытного человека!

— Как?! — ошеломлённо выдохнул в трубку Чернов.

— Мне срочно нужен аппарат Юлинова. Клин, как говорится, клином. И чем скорее, тем лучше!

Чернов положил трубку, потом снова схватил её и стал лихорадочно набирать номер.

— Пешкова, пожалуйста. Здравствуй, Алексей, это Чернов, следователь. У меня тут есть черновики, обрывки разных схем и расчетов. Мне срочно нужен адрес, где по этим огрызкам могут восстановить рабочий аппарат. Да, это касается Ивана Юлинова. Сам приедешь? Отлично. Нет, лучше сейчас. Что? Ну-ка передай трубку вашему шефу, я ему покажу «производственную необходимость»!