Тайные свидания

Глава 1

Марта Дентон, настоятельница Роуз Холла, внушала своим юным послушницам три основных правила: говорить «да» Иисусу и «нет» всем остальным представителям мужского пола; всегда стелить бумагу на сиденье в туалете, не внушающем доверия, и никогда не повышать голоса в гневе.

Террил Кэролл как раз и нарушала последнее правило, собравшись с духом и выкрикивая прямо в лицо миссис Дентон:

– Что вы имеете в виду, говоря, что за мной никто не приедет?

Звенящий голос, сжатые руки, напряженная поза и яркий блеск голубых глаз – все выдавало гнев девушки, стоявшей перед грузной, застывшей в непреклонной позе настоятельницей.

– Я не говорила, что «никто» не приедет, Террил, – успокаивающе сказала миссис Дентон. – Я знаю, что эта неделя принесла тебе дурные вести…

– Вы же сказали, что звонила тетя Тэнди и сообщила, будто не сможет приехать. – Стоя среди груды чемоданов, Террил всплеснула руками: – Но еще на одну ночь я здесь не останусь. Я поеду автобусом или возьму машину напрокат. Я должна попасть домой.

Голос девушки, растерянный, но в то же время полный непреклонной решимости, слегка дрожал. Настоятельница успокоила ее:

– Ты обязательно поедешь. Ваш сосед, мистер Лайонел Джонсон, уже здесь и ждет тебя. Мне звонила твоя тетя и подтвердила, что он…

– Мама умерла, так ведь? Я знала, что Генри не позволит мне снова появиться в доме, пока не случится самое страшное…

– Что за глупости, Террил? Твоя мама жива. Тетя сказала, что лесопилка Генри, твоего… отца, прошлой ночью была ограблена.

Миссис Дентон тщательно подбирала слова, потому что разговаривать с Террил в таком состоянии все равно что пробираться по минному полю.

– Генри – мой отчим. Или – дядя. Называйте его как хотите. Но только не моим отцом. – Она старалась говорить решительно, но голос дрожал от слез.

– Дело в том, что твой отчим вынужден был сегодняшний день провести на лесопилке, вместо того чтобы сидеть с твоей матерью. Его сменила тетя и не смогла приехать за тобой, но она попросила мистера Джонсона отвезти тебя к ней. Он ждет тебя, Террил.

Мужчина средних лет в темном костюме и галстуке стоял, выделяясь, как клякса на промокашке, на фоне светлых стен прихожей. Он с облегчением кивнул, когда они подошли.

– Я Лайонел Джонсон. Мы живем в миле от вас вниз по дороге. Моя дочь, Тесс…

– Знаю.

– Почему бы тебе на несколько минут не подняться к себе в комнату? – голос миссис Дентон звучал участливо. – Умойся. Приведи себя в порядок. Тем временем мистер Джонсон отнесет твои чемоданы в машину.

Минут через пятнадцать, спускаясь по лестнице в вестибюль, она услышала конец разговора между миссис Дентон и Лайонелом Джонсоном.

– … по словам Генри, четыре года назад это была настоящая маленькая хулиганка. Она тогда сбежала из дома, сделав все, чтобы испортить жизнь своей матери. – В голосе Джонсона звучало явное неодобрение.

Миссис Дентон и в жизни следовала тому, что проповедовала: не сплетничала. Настоятельница поджала губы, и рот ее превратился в узкую тонкую полоску.

– Мистер Джонсон, Террил старательная и умная девочка. Сначала ей было здесь нелегко, но потом она стала одной из лучших учениц. Я горжусь ею. Ей только двадцать, а она уже студентка последнего курса в Бельмонт-колледже.

– Она живет здесь, а учится в колледже?

– Многие девушки поступают также. Дом Террил здесь. Она редко бывает у родных, а здесь ее все любят, особенно маленькие.

– Надеюсь, что мне повезло больше с дочерью. Не знаю, что бы я делал, если бы моя Тесс была такой, как Террил. Моя дочурка тоже сейчас в Нашвилле. Хочу побаловать мою ненаглядную куколку…

– Я готова, – прервала его Террил, по-прежнему стоя на лестнице.

Марта Дентон вздохнула с облегчением.

– В добрый путь, Террил! Да пребудут с тобой и твоей матерью наши молитвы.

– Спасибо.

Перед миссис Дентон стояла спокойная взрослая девушка, умеющая держать себя в руках. Настоятельница улыбнулась и одобрительно кивнула. Но перед тем как Террил вышла из Роуз Холла, миссис Дентон не выдержала и окликнула ее:

– Террил! Я знаю, тебе страшно. Но верю, что ты справишься со всеми трудностями и все будет хорошо.

С этими словами она крепко обняла девушку, и Террил прижалась к взволнованной настоятельнице, уткнулась лицом ей в плечо.

– Я надеюсь, – прошептала с болью в голосе Террил.

– Ну ладно, давайте трогаться, – поторапливал Джонсон. – Нам еще ехать два часа. Тебе ведь, наверное, хочется поскорее попасть домой и увидеть матушку.

Лесопилка Кэроллов – одно из немногих промышленных предприятий округа Кейд – была гордостью и радостью ее отца и деда. За последние четыре года она почти не изменилась. Справа был виден кирпичный фасад конторы. В самом углу двора рос громадный дуб, старше ее раз в десять, который пощадила прожорливая пила, потому что Люк, отец Террил, любил это дерево. Двор был заполнен бревнами, поленницами дубовых и березовых дров. В задней его части находилась лесопилка. Сегодня, в выходной день, она пустовала.

Пейзаж вокруг всегда восхищал Террил – клены и тополя, в эту пору только начинающие краснеть, с небольшими проблесками оранжевого и зеленого на фоне голубого неба. Участок уходил под уклон, в ложбину, где располагалась ферма, построенная ее дедушкой, Мэлвином Кэроллом.

После смерти дедушки ферма пришла в запустение. С лесопилкой кое-как управлялся Генри; по дому хозяйничала тетя Тэнди, заниматься фермой было некому.

Вниз по шоссе, примерно в двухстах ярдах от лесопилки, пролегала длинная, тенистая, посыпанная гравием дорога, которая вела к жилому дому ослепительной белизны с черными ставнями, мансардными окнами и просторным крыльцом.

Ее дом и отцовская лесопилка с четкой надписью на фасаде: «Стройматериалы Люка Кэролла». Будто он никогда и не умирал…

– Стойте, – резко прозвучал голос Террил.

– Что такое? – спросил мистер Джонсон, встревоженный тем, как неожиданно она прервала молчание, продолжавшееся большую часть пути.

– Я хочу остановиться у отцовской лесопилки.

– Но тетя ждет тебя дома. – Джонсон разозлился. – Я думал, тебе не терпится увидеть мать, учитывая ее состояние. Но если тебе так хочется, мы остановимся. – Он въехал во двор и затормозил прямо у большого дуба.

Террил сидела, глядя на надпись до тех пор, пока и Джонсон не обратил на нее внимание. Лицо его приняло озадаченное выражение. Недавно переделанная надпись гласила: «Стройматериалы Кэролла. Владелец Генри Кэролл». Джонсон откашлялся:

– Прекрасно смотрится. Генри ведет дела не хуже брата. Вам с матерью повезло, что у вас есть Генри. Я и сам сказал ему недавно: «Ты хороший человек и добрый христианин, Генри, потому что заботишься о жене Люка и его дочери».

Террил взглянула на Джонсона так, будто у него выросла вторая голова. Он в замешательстве отодвинулся. Девушка рывком открыла дверцу машины и выскочила, ничего не ответив.

Террил задыхалась от душившей ее ярости. Генри убрал имя отца с лесопилки. Больше того, он снова пытается лишить наследства и Террил. Ну, уж, нет. Ничего не получится, Генри. Злоба ослепила ее. А знает ли мама? Может, и нет. В любом случае ей это безразлично. Но Тэнди… Как она могла допустить такое? Ведь Люк был ей хорошим братом. Должен же быть у нее какой-то моральный долг по отношению к памяти отца. Террил резким движением открыла дверь в контору. Первая комната представляла собой что-то вроде приемной: диванчик, холодильник, столик секретарши. Из соседнего кабинета доносились голоса. Террил толкнула дверь кабинета, вошла и сразу же торопливо заговорила, не успев испугаться собственных слов:

– Я не понимаю, Генри, почему на вывеске только твое имя. Я тебе не позволю…

Запнувшись, она оборвала себя на полуслове, смущенная неожиданной картиной. Четверо мужчин повернулись на ее голос.

Одним из них был Генри. Ей было хорошо знакомо выражение неприкрытой неприязни, появлявшееся на его лице всякий раз при виде ее. Двое других, мужчины в полицейской форме, были поражены ее внезапным появлением. Один сидел на корточках перед открытой дверцей сейфа…

«Ведь их ограбили», – вспомнила она.

Квадратное лицо и необычайно короткая стрижка были ей знакомы. Это был шериф из Бетела, кажется, его звали Стэндфорд. Руки четвертого мужчины стягивали блестящие наручники.

– Что ты здесь делаешь, Террил? – недовольно спросил Генри. – Отправляйся домой. – Голос выдал его нервозность.

Тут из-за двери выглянул Джонсон, и Генри принялся за него.

– Ты должен был отвезти ее домой, а не сюда, да еще в такой неподходящий момент. С меня на сегодня неприятностей достаточно.

Джонсон пожал плечами:

– Она непременно хотела остановиться здесь. А о краже я забыл. Сколько они взяли, Генри? – спросил он, оценивающим взглядом окидывая комнату.

Генри неохотно ответил:

– Несколько тысяч долларов.

Джонсон присвистнул и посмотрел на грабителя.

– Так это опять Джубал Кейн, – удовлетворенно кивнул он.

Нед Стэндфорд спокойно ответил:

– Может, и он! Но у нас нет доказательств. Нигде нет отпечатков его пальцев, и никто не видел Кейна рядом с лесопилкой.

– Кейн – человек опытный в подобных делах, – фыркнул Джонсон. – Он успел убраться подальше, пока вы его не схватили. А деньги припрятал.

– Мы обыскали дом его матери и его самого тоже, когда он прикатил на рассвете. Кстати, у него алиби.

Кейн взглянул сначала на Стэндфорда, потом медленно перевел взгляд на Джонсона и снова молча отвернулся к окну. Лицо Джонсона потемнело от еле сдерживаемой злобы.

В этом Кейне было что-то настораживающее: то ли его напряженная худощавая фигура, то ли неопрятный вид – разодранная рубашка, оголившая смуглое плечо, нестриженые густые завитки темных волос на шее. А может быть, руки – нервные гибкие пальцы, казалось, готовые вцепиться в горло любому.

– Какое еще алиби? – недоверчиво спросил Джонсон.

– Во время кражи он был с Бобо Хекеттом…

– Господи, Нед, разве можно верить этому Бобо? Они же с Кейном закадычные друзья.

– Может, и так, но звучит убедительно, – ответил шериф. – Кейн ездил вместе с Бобо в «Сосны». Его там видели. Кейн говорит, что потом уехал и провел остаток ночи вместе с какой-то девицей. Когда он появился утром дома, то попал прямо в руки моих парней. Я думаю, показания девицы будут в его пользу.

Он приставил дубинку к голове Кейна и, поворачивая его лицо к Джонсону, заставил парня приподнять подбородок.

– Ну, не красавца ли я прихватил? – с улыбкой поинтересовался Стэндфорд. – Ты бы на него раздетого полюбовался. Утром он подрался с моим помощником, вот на него и наручники надели. Ну, и рубаху порвали немножко. А спина у него, как после когтей дикой кошки.

– Ты хочешь сказать – дворовой кошки? – презрительно спросил Джонсон.

Террил стояла молча, слишком ошеломленная мельком увиденным профилем – потрясающе красивым, совершенно не вязавшимся с неопрятной одеждой и стальными наручниками.

Наверное, шериф угадал ее мысли, потому что вздохнул и обреченно заметил:

– Большинство моих неприятностей из-за его внешности. Нельзя доверять женщинам, если у парня такая физиономия. Хотя, судя по свежим укусам и царапинам, он действительно провел время в женском обществе. Мы только не знаем, кто она. Ему в башку втемяшилось разыгрывать из себя джентльмена, – продолжал шериф. – Он не называет ее имени.

– Еще бы. Все эти девицы из Салливан Риджа, с которыми он мотается, все они уличные, – заметил Джонсон.

– Не все, – отрезал Стэндфорд.

Его тон, должно быть, заставил Джонсона кое-что припомнить, так как он, смутившись, произнес:

– Извини, Нед. Я забыл, что твоя мать тоже оттуда. К тому же она из семейства Пикетт. А его… – Джонсон взглянул в изменившееся лицо Кейна, – вышла замуж за Моргана Кейна. А если подумать, то Джубал не похож ни на кого из местных, а на отца и вовсе…

– Заткнись!..

Террил вздрогнула: она ожидала, что в какой-то момент Кейн не выдержит, но в его словах было столько бешеной злобы, что она испугалась. Голос у него был хриплый, грубый, у самого виска пульсировала жилка.

Джонсон и шериф застыли от неожиданности, потом шериф резко ответил:

– Лайонел Джонсон не слишком аккуратен в выборе выражений. Но мне, Джубал, так отвечать не стоит. Я тоже не хочу слышать грязных слов в адрес твоей матери. Будешь только попусту тратить время, приходя в бешенство от того, кто что сказал.

Шериф повернулся к Джонсону.

– А ты, Лайонел, не лезь. Тебя никто не звал…

– Не затыкай мне рот, – загорячился Джонсон. – Честные люди в нашем городе спят и видят, чтобы эта мразь убралась отсюда. Ни одна даже захудалая проститутка из тех, что околачиваются у бара «Сосны», не согласится подтвердить его алиби.

– А может быть, со мной была совсем не захудалая проститутка. – В голосе Кейна звучали язвительные нотки.

Джонсон, еще ничего не понимая, уставился на него. Кейн, для виду поколебавшись – продолжать или не стоит, добавил:

– Может, это была… чья-то ненаглядная куколка. Джонсон побледнел, потом лицо его покрылось красными пятнами.

Шериф громко выругался, его помощник у сейфа, до сих пор молчавший, – тоже. Но их вопли потонули в яростном реве Лайонела Джонсона. Как разъяренный бык, кинулся он на Кейна и схватил его за горло, а тот, не имея возможности защититься, не смог устоять на ногах и с грохотом рухнул на пол, увлекая за собой вцепившегося в него Джонсона. Побагровевший, с глазами, налитыми кровью, Джонсон мертвой хваткой держал Кейна, пытаясь его задушить.

Шериф бросился оттаскивать Джонсона, обхватив его за плечи, а его помощник тем временем пытался разнять дерущихся.

– Он сказал это, только чтобы достать тебя, – проорал шериф. – Лайонел, не сходи с ума!

Террил прижалась к дальней стене, стараясь нащупать дверь где-то у себя за спиной. Она была ошеломлена этой дикой сценой.

Шериф помог Кейну встать.

– Ну что, парень, получил свое? В следующий раз, когда тебе придет в голову позабавиться, как сейчас с Джонсоном, пораскинь мозгами. По крайней мере, убедись, что у тебя свободные руки. – Стэндфорд с раздражением полез в карман. – Ну-ка, повернись. Я сниму наручники. У меня нет оснований оставлять их на тебе.

Он повернул Кейна к себе спиной, и лицо пленника оказалось на свету. Сейчас он был к Террил значительно ближе, и она смогла разглядеть его хорошенько. Несмотря на происходящее, лицо его оставалось спокойным и безмятежным. Вьющиеся густые, почти черные волосы были зачесаны назад, открывая смуглое лицо с правильными, четкими чертами. Террил казалось, что она видит смуглокожего ангела.

Почувствовав, что девушка рассматривает его, он поднял глаза и встретил ее взгляд. И тут Террил даже вздрогнула. У него были глаза грешника. Горячие, ярко-зеленые, раскосые, они полностью рассеивали представление об их хозяине как о человеке кротком. Глаза никак не соответствовали девичьим пушистым ресницам и спокойному выражению лица. От этих полных жизни и огня глаз у нее тут же перехватило дыхание.

«Ему надо быть в наручниках, – подумала она в панике, – и не снимать их никогда».

Но он уже распрямил плечи и, растирая покрасневшие запястья, угрюмо спросил: – Теперь я могу идти?

– Ты не можешь позволить ему так просто уйти, – запротестовал Джонсон, отталкивая Генри и пытаясь загородить дверь. – Особенно после того, что он сказал о моей дочери.

– Ты уже достаточно натворил, Лайонел. – Шериф не скрывал своего раздражения. – Вспомни, что ты наговорил о его матери. Если я не заберу Кейна сегодня по подозрению в краже, то возьму завтра за что-нибудь другое. – Он повернулся к Кейну. – В один прекрасный день ты заведешься и, как твой папаша, погибнешь в глупой драке. Иди, ты свободен. Пока свободен.

Террил прижалась спиной к стене рядом с дверью, но, когда Кейн проходил мимо, неожиданно шумно вздохнула. Привлеченный этим неожиданно прозвучавшим в тишине вздохом, – Кейн пристально посмотрел на нее. Догадавшись, что она заметила след зубов на шее, он демонстративно прикрыл пятно рукой. Она стояла как загипнотизированная, пока Генри не рявкнул на нее:

– Террил! От этого, – сказал отчим, указывая вслед Кейну, – держись подальше. Ты меня слышишь?