Тайный дневник врача Гитлера

Огорчения

К гневу Гитлера из-за “предателей 20 июля” теперь добавилось раздражение по поводу упадка военно-воздушных сил Геринга на западе. Требовались всё более решительные меры. Гитлер приказал досрочно перебросить учебные эскадрильи истребителей во Францию, где к середине августа 1944 года 7-ая армия под Фалезом попала в окружение.

Генералы от ВВС яростно протестовали. На востоке русские уже вышли к границам Восточной Пруссии; на берегах озера Гольдап выкорчевали и зарыли в землю надгробный камень с могилы Ганса Ешоннека, начальника штаба ВВС, который покончил с собой 12 месяцев назад. Герман Геринг притворился больным и несколько недель не появлялся в ставке Гитлера. Аресты Гестапо продолжались. Ходили слухи, что круг предателей был намного шире, чем официально признавалось. Изо дня в день Мартин Борман клал на стол Гитлеру протоколы допросов, которые проводил генерал СС Эрнст Кальтенбруннер.

Здоровье Гитлера ухудшалось ещё больше. 11 августа генерал-лейтенант Вернер Крейпе приветствовал его в перестроенном зале военных совещаний в "Волчьем логове". Крейпе сменил Кортена на посту начальника штаба ВВС после гибели Кортена при взрыве бомбы. Вернувшись в расположенную неподалёку штаб-квартиру люфтваффе, Крейпе записал в личном дневнике: “Фюрер сильно гнёт спину. У него вата в ушах. Он часто и сильно дрожит. Разрешается только мягко пожать ему руку”. А 14 августа он привёл следующее описание совещания с Гитлером: “Напряжённая атмосфера. Фегеляйн делает широкие намёки на то, что в заговоре 20 июля участвовали и другие генералы и фельдмаршалы”. В тот вечер в новостях говорилось, что американцы высадились и на юге Франции. Неудача люфтваффе была очевидна. 20 августа Гитлер саркастически спросил Крейпе:

– А долго ещё Геринг планирует оставаться больным?

Август 1944 года не принёс Гитлеру ничего, кроме проблем. Антонеску арестовали, а несколько дней спустя в Словакии вспыхнуло восстание. На востоке и западе крах казался неизбежным. В то время как Финляндия также покинула тонущий корабль, подразделения военной полиции дежурили на рейнских мостах, задерживая бегущих солдат и дезертиров. Гитлер сформулировал недолговечный план по полному роспуску своих явно бесполезных военно-воздушных сил. Он отмахнулся от испуганных возражений Крейпе.

– Вы просто ещё один эксперт, – усмехнулся Гитлер, – и, как и весь остальной Генеральный штаб, вы недостаточно восприимчивы к новым идеям.

Отголоски этих трудностей читаем в дневниках Морелля.

Несколькими месяцами ранее Юнге – в то время один из связных Гитлера в СС – женился на недавно принятой на работу секретарше Гитлера Траудль Хумбс.

Он уехал на фронт и вступил в танковую дивизию СС. Гитлер сам сообщил жене о смерти мужа. Смерть людей, которых он знал лично, огорчала его гораздо глубже, чем тысячи безымянных, умирающих каждый день.

Морелль продолжал обычные уколы и между 23 августа и 29 августа делал только обычные записи о консультациях.

Похоже, что в начале сентября 1944 года Гитлер попытался сократить приём лекарств.

– Теперь Морелль делает мне уколы только через день, – сказал Гитлер доктору Гизингу. – Надеюсь, что позже, когда я снова поправлюсь, они будут нужны мне только два раза в неделю.

Но когда Гизинг решительно предостерёг его от ультрасептиков Морелля, Гитлер остался непреклонен.

– Я собираюсь продолжать принимать их, – сказал он. – В любом случае, хорошо известно, что вера больного человека во врача и его лекарства необходима для излечения – я остаюсь с моим дорогим старым домашним врачом Мореллем.

Однако в записях Морелля за эти месяцы содержится мало упоминаний о применении ультрасептила. В карточках читаем, что он методично продолжает делать уколы “двойной глюкозы” через день. Его дневниковые записи за период 4-7 сентября 1944 года представляют собой обычные заметки о консультациях с Гитлером.

1, 2, 7, 10 и 16 сентября Морелль записал в дневнике, что снова пришло время для анализа крови и электрокардиограммы, но Гитлер снова отказался.

На западе союзники столкнулись с неразрешимыми проблемами логистики, поскольку наиболее важные порты освобождённой Франции удерживались фанатично настроенными немецкими войсками.

На ежедневном военном совещании 11 сентября Гитлер впервые упомянул о возможности нанесения ответного удара союзникам в горах Вогезы, однако отложил идею с Вогезами и решил начать крупное стратегическое зимнее контрнаступление на западе. Он сообщил об этом решении немногим избранным. На секретном совещании генерал Йодль оценил соотношение сил на западе: примерно 96 немецким дивизиям противостояли 55 союзнических. Гитлер объявил своё решение: “Контратаковать из Арденн в направлении Антверпена”.

Командовать наступлением должен был фельдмаршал фон Рундштедт. Удержать нынешнюю линию фронта было относительно легко, объяснил Гитлер. Тем временем в течение следующих нескольких недель они должны были создать ударную группу из фольксгренадёрских и танковых дивизий и прорвать линию фронта именно в том месте, где встретились британские и американские группы армий. Стратегическая цель была ясна: “Новый Дюнкерк!” Гитлер хотел, чтобы этот смелый удар нанесли союзникам в начале ноября. К тому времени нужно подготовить резерв из 1500 истребителей. Он оговорил, что атака начнётся под прикрытием плохой погоды, так что стратегическая авиация противника окажется в невыгодном положении.

16 сентября 1944 года обеспокоенный профессор Морелль позвонил бригадефюреру СС доктору Блюменройтеру из медицинского склада СС, чтобы узнать его мнение о бром-нервасите, испытанном и надёжном успокоительном средстве, которое Морелль вводил Гитлеру в периоды напряжённости. (Морелль узнал результат в телефонном разговоре с доктором Мюлли в Гамбурге 13 октября: успокаивающее средство было бактериологически безупречным, при добавлении дрожжей происходило брожение, при добавлении пепсина и трипсина газы не образовывались). Морелль также отправил Мюлли образец питьевой воды из "Волчьего логова". Мюлли сообщил: “Поступивший образец воды был плохой”. 23 октября Мюлли добавил: “С бактериологической точки зрения эта вода нечиста”.

Морелль отправил эти электрокардиограммы кардиологу профессору Веберу в Бад-Наухайм. И тот снова поставил диагноз – быстро прогрессирующий коронарный склероз. В ту ночь у Гитлера начались сильные спазмы в животе. Он был на пороге своей самой изнурительной болезни.