Тайный искуситель

Глава вторая

Захира прильнула к черноволосому крестоносцу, когда он поднял ее на руки и стал быстро передвигаться по улицам оживленного базара, направляясь к роскошному дворцу в сердце города. Думая обо всем, что только что произошло, она дрожала, с трудом переводя дыхание, чтобы заставить сердце биться не так быстро. Нападение на дворцовую стражу. Последовавшая за этим погоня на базаре и крестоносцы, загнавшие в угол явного безумца в переулке возле пекарни. Пленение Захиры и последующее спасение. Теперь это: ее появление в штабе франкских захватчиков — в сопровождении через тяжелые охраняемые ворота с одним из них.

Все произошло в точности так, как планировалось.

Возможно, не все, поправилась она, тут же почувствовав угрызения совести. Смерть Джафара в планы не входила, но ее сообщник фидаи был слишком самонадеянным, действуя безрассудно, несмотря на опыт. Месяц назад Захира тоже повела себя безрассудно, когда ей представилась возможность убить знаменитого короля Англии и у нее это не получилось. Она заплатила за свою ошибку, но такое больше не повторится. Подобно змее, притаившейся в олеандре, она будет лежать, ожидая возможности нанести удар. И в этот раз Ричард Львиное Сердце не увидит ее приближения, пока не почувствует ее смертельного укуса.

Захира уткнулась лицом, скрытым вуалью, в крепкое плечо крестоносца, пряча глаза от группы слуг-сарацин, которые смотрели, как ее несут к выложенной мозаикой дворцовой лестнице.

— Принесите кувшин с холодной водой и несколько отрезов сухой ткани, — приказал франкский капитан одному из глазевших на них арабов, заговорив на их родном арабском языке. Его глубокий голос отразился в ухе Захиры, которым она прижималась к его груди. — И передайте Абдулу, мне нужно, чтобы он приготовил одну из его настоек — что-то болеутоляющее.

— Как прикажете, милорд.

В то время как слуги бежали в противоположном направлении, крестоносец понес Захиру по длинному коридору, который вел в просторные покои. Роскошные и уютные диваны были встроены в альковы, спрятанные в высоких стенах, украшенных фресками. От самого входа широкий пол переходил в пологие ступени, спускавшиеся к огромному ковру, великолепный ало-золотой узор которого захлестывал прямоугольную комнату от стены до стены. В конце зала резные мраморные столбы подпирали балкончик для музыкантов, под которым располагались возвышение и мягкие сидения, подготовленные для султана, если бы он все еще был здесь. В воздухе витал аромат сандала и мирры, напоминавший о духах гарема, которые впитались в гобелены и подушки, хотя сами апартаменты пустовали уже долгие месяцы.

Закрытый для посторонних долгое время, за которое сменилось много поколений, теперь дворец для гарема стоял пустой, заброшенный с тех пор, когда войска Саладина разрушили Ашкелон. Попытка не дать франкам захватить еще одну приморскую крепость провалилась, король Ричард разбил здесь лагерь, несмотря на разрушения, и заново отстраивал уничтоженные стены, захватывая город для штаба своей армии. Рыцарь, несший Захиру, казался таким же бесстрашным, как и его торжествующий король, он шагал по когда-то закрытой для посторонних комнате гарема, словно все здесь принадлежало ему.

Он усадил ее на плюшевый диван султана, но его руки продолжали удерживать ее за талию, даже не думая отпускать. Обеспокоенная продолжительностью его прикосновений, Захира напряглась и вопросительно посмотрела в его серо-зеленые глаза. Он ничего не ответил; одна его большая рука удерживала ее на месте, а другая успешно изучала ее плоский живот и бока. Она не успела даже ахнуть от возмущения, как он начал исследовать поочередно длину ее ног, его сильные пальцы скользили от верхней части ее бедер к подвернутым краям ее штанов, заканчивающихся на лодыжках.

— Необходимая предосторожность, — пояснил он с запозданием, даже не пытаясь извиниться за свое грубое обращение с ней. Он отпустил ее и, слегка вздрогнув от напряжения, выпрямился во весь рост. Казалось, он испытывал некоторую боль, когда смотрел на нее из-под тяжелых черных бровей. — Ашкелон полон скрытых опасностей, миледи. Надеюсь, вы меня понимаете.

— Конечно, — прошептала Захира. Она едва выдерживала его прямой взгляд, с досадой чувствуя, как под чадрой ее щеки заливает румянец. И продолжала скрывать свою тревожную реакцию на варварские прикосновения — под маской приемлемой, хоть и фальшивой, смиренной покорности. — Во время войны вы не можете быть слишком беспечным. Я понимаю вас, милорд.

Безусловно, она отлично его понимала. Она ожидала этого от невоспитанного франка, и, в соответствии с ее планом, в этот день у нее не было оружия. Вместо него она заранее договорилась с другим фидаи, чтобы тот под покровом ночи доставил ей во дворец кинжал. Ее появление тем вечером на условленном месте встречи также послужит сигналом, что ее миссия началась и она находится в штабе неверных. За оставшееся до вечера время Захира должна была собрать всю возможную информацию и разработать оптимальный план атаки, ожидая, когда король прибудет на следующее утро.

Она перевела взгляд от крестоносца к арочному входу комнаты, где подошедший слуга замер в ожидании. В его поднятых руках балансировал поднос со всеми запрошенными вещами: таз с водой, рулоны льняных бинтов и чашка дымящегося чая.

— Входи, Абдул, — сказал франкский капитан на безупречном арабском. — Осмотри лодыжку этой женщины. Кажется, она вывихнула ее.

— Слушаюсь, господин.

— И, полагаю, когда закончишь с ней, тебе придется осмотреть и меня, — добавил рыцарь, отходя в сторону, когда Абдул пересек комнату с подносом всего необходимого. — Этим утром на базаре мне пришлось решить одну проблему. Уверен, что твои швы снова разошлись.

Говоря это, он вытащил край туники из-под перевязи, после чего через голову снял просторную рубашку, оголяя свой торс без капли скромности. Захира не могла отвести взгляд. Количество раз, когда она видела обнаженную мужскую грудь, можно было пересчитать по пальцам одной руки, но худощавые атлетически сложенные тела арабов на тренировках в Масиафе не шли ни в какое сравнение с чистой мощью этого англичанина.

Широкоплечий и крупный, он был подобен стене из мускулов и тяжелых костей. Сильные мышцы вздымались и опадали под смуглой кожей, сожженной жестоким сирийским солнцем, при каждом его движении. Его бронзовая кожа была покрыта черными курчавыми волосами, которые спускались по груди и исчезали под повязкой, перехватывавшей его стройную талию. Она была неприлична, эта откровенная сексуальность его мощного тела, и от одного его вида Захира чувствовала, как пылают ее глаза.

Наверное, она разглядывала бы его целую вечность, если бы крестоносец не повернулся, когда один из его солдат вошел в комнату и обратился к нему. Это был тот, кто помогал ему на базаре, крупный рыцарь, чья своеобразная манера разговора превратила понятный для Захиры диалект франкского языка в трудно разбираемый.

— Эта ассасинская гадюка с сегодняшнего утра валяется на телеге с отбросами, гнить бы ему в аду.

Губы крестоносца изогнулись в легкой усмешке, но Захира видела, что он поглощен обдумыванием серьезных дел.

— Удалось установить его личность?

Солдат отрицательно покачал головой.

— Я опросил на базаре нескольких человек, вдруг они видели его раньше, но это ничего не дало.

— Не могу сказать, что я удивлен.

— На ваш взгляд, зачем ему убивать охранника? Думаете, это была попытка пробраться во дворец?

— У него не было ни единого шанса, он действовал слишком нагло средь бела дня, — спокойно предположил крестоносец. — К тому же он даже не сделал попытки пробраться. Более того, то, как он ждал в толпе, показывает, что он был больше заинтересован в привлечении нашего внимания. Дразнил нас.

— Айе, — согласился солдат, — будто он хотел, чтобы его поймали.

Его капитан проворчал в задумчивости:

— Или же он хотел привести нас к какой-то ловушке.

В другом конце комнаты у Захиры перехватило дыхание.

Как близко темноволосый крестоносец подобрался к правде! Она поглядывала на него из-под вуали, незаметно изучая его лицо и пытаясь понять, строилось ли его заявление на реальных подозрениях или это была просто догадка. Его жесткие черты лица ничего ей не сказали.

— Если его целью была ловушка, — уточнил другой рыцарь, — в чем ее конечная цель сейчас, когда тот ублюдок мертв?

Капитан вздохнул и покачал своей темноволосой головой.

— Не знаю, но собираюсь выяснить.

После этого он посмотрел на Захиру, словно почувствовав ее интерес к их беседе. Она тут же отвела взгляд, притворившись, будто напряжена из-за того, что Абдул снял с нее сандалию и опустил ее ногу в таз с холодной водой. Она заговорила со слугой по-арабски, прося его быть аккуратнее и надеясь, что ее внезапная сосредоточенность на своей ране убедит крестоносцев в том, что она недостаточно хорошо понимает их язык, чтобы доставить серьезные неприятности. Уловка, судя по всему, сработала.

Другой солдат, с серьезными глазами, обратился к капитану, понизив голос:

— Если раньше король сомневался в возможности угрозы нападения ассасинов, то теперь не сможет.

Крестоносец слабо кивнул.

— Похоже, возвращение Ричарда в Ашкелон позднее, чем задумывалось, оказалось весьма кстати.

Захира невольно подняла голову.

Король задерживался — как это возможно? Согласно ее разведке, франкский лидер должен был вернуться из Дарума следующим утром. Как она могла пропустить такую важную информацию?

Двое мужчин продолжали обсуждать, как воспользуются отсутствием короля следующие несколько недель, чтобы очистить город от остальных последователей Старца, но Захира не слушала их разговор. Ее разум работал над тем, чтобы придумать новую стратегию, от страха ее желудок завязался в узел. Задержка короля теперь означала полный провал, ее план проникнуть в штаб крестоносцев основывался на его немедленном возвращении. Можно было предположить, что благодаря выдуманной ране она сможет пробыть во вражеском лагере день или два, но надеяться задержаться здесь на две недели было более чем странно. Угроза быть схваченной прежде, чем она выполнила бы свою миссию, была слишком большой.

Теперь ей оставалось только одно: отказаться от этого плана и начать действовать иными способами.

Захира была настолько сбита с толку сообщением об этой непредвиденной ужасной проблеме, что не обратила внимания, когда Абдула закончил отмачивать и бинтовать ее лодыжку. Теперь он поднялся, предлагая ей чашку ароматного чая.

— Выпей это для облегчения боли, — тихо посоветовал он.

Она приняла это молча, смутно различая сильный мускусный запах опиума, которым пах травяной отвар. Приподняв край вуали и поднеся чашку ко рту, она автоматически мило улыбнулась слуге, думая, что не позволит даже капле опиума попасть к ней в рот. Ее лодыжка не причиняла ей боли, но даже если бы ее разломало на две части, она бы предпочла терпеть, чем дать наркотику притупить ее чувства. Ее разум должен быть чистым, особенно в связи с этой новой заминкой в таком простом плане.

Ей нужно было выбираться отсюда, и поскорее — прежде чем крестоносцы поймут, что ловушка ассасина связана с ней, а она была уверена, что это вопрос времени. Пока же Абдул оставил ее, чтобы осмотреть рану англичанина, и Захира заставила себя обдумывать дальнейшие стратагемы[1], отказывая себе в куда более желанных мыслях о немедленном побеге. Она не могла уйти сейчас, не вызвав подозрений, как бы сильно этого ни хотелось. Ей просто придется подождать, возможно, до утра, когда солдаты вернутся к своим тренировкам и работе на городских стенах, дав ей возможность ускользнуть незамеченной.

Да, убеждала она себя, на данный момент терпение было ее единственным оружием.

Снова чувствуя уверенность, Захира наблюдала из-под края чашки, как Абдул начал разматывать повязку на талии капитана. Отрезы белого льна по мере разматывания становились все более влажными и пропитанными кровью, свидетельствуя о тяжести его ранения, пока последний отрез ткани не упал на пол и на боку не показался длинный некрасивый разрез.

Должно быть, она ахнула, поскольку, когда она наконец подняла взгляд, крестоносец смотрел на нее.

— Все не так плохо, как может показаться, — сказал он ей с быстрой широкой улыбкой. — По правде сказать, могло быть и хуже, но Абдул признанный мастер по работе с иглой и нитью.

Слуга в ответ коротко фыркнул, очищая и осматривая рану.

— Господин, хвала Аллаху, что ассасин, который атаковал вас несколько недель назад, не всадил свой кинжал немного выше. Тогда бы всем не оставалось ничего, кроме как смотреть, как вы оказываетесь во власти смерти.

Но у Захиры перехватило дыхание не от жуткого вида разошедшейся и кровоточащей раны, а от того, что она внезапно поняла, кем был черноволосый крестоносец — мужчиной, который помешал ей убить короля и едва не поймал ее той ночью во вражеском лагере. Мужчина, которого, как ей казалось, она убила, сейчас стоял перед ней подобно воину, похоже, бессмертной породы, носившему свою рану, как медаль. Его тело было изувеченным, но непобедимым и слишком реальным для ее душевного спокойствия.

Аллах, смилуйся.

Это был он.

— Что ж, Себастьян, друг мой, — смеясь, сказал другой солдат. — Умелый он или нет, а я не желаю еще раз смотреть, как Абдул зашивает тебя, словно рождественского гуся. Я пойду скажу ребятам взять тушу нашего убитого ассасина и сжечь вместе с остальным мусором…

— Нет, — перебил его капитан. Его глубокий голос источал ледяное спокойствие, несмотря на то что игла Абдула проткнула его поврежденную кожу и стянула ее. — Я хочу, чтобы этого ублюдка отправили туда, откуда он пришел. Привяжите его труп к ослу и оставьте эту тварь у подножия горы, рядом с логовом Старца.

При этих словах его губы плотно сжались и побелели, его большие кулаки стиснулись от боли, которую он, должно быть, терпел без глотка опьяняющего настоя.

— Я хочу, чтобы мое послание лидеру ассасинов было предельно ясным: каждого фидаи, которого он отправит, я доставлю обратно в виде трупа. Клянусь, я уничтожу их всех до последнего.

Захира ни на секунду не усомнилась в правдивости этой хладнокровной клятвы. Она сглотнула комок в горле, отставив чашку с остывшим чаем, прежде чем она выпала из ее дрожащих пальцев. Ее желание отказаться от текущей миссии из благоразумного решения внезапно превратилось в отчаянную мольбу.