Тчаи: Сага странствий

Глава 8

Ночь прошла спокойно. Утром Рейш и Зэп-210 позавтракали в безлюдной харчевне на набережной. На безоблачном небе сияло солнце; высокие здания отбрасывали длинные черные тени, блики света играли на воде. Девушка выглядела оживленной и с интересом наблюдала за живописной толпой на берегу: грузчики, уличные торговцы, моряки и путешественники.

— Что ты думаешь о гхиане теперь? — спросил Рейш.

Зэп-210 сразу посерьезнела.

— Люди ведут себя не так, как я ожидала. Никто не носится без устали, никого не сводит с ума сияние солнца. Конечно, — она поколебалась, — здесь можно увидеть множество примеров неподобающего поведения, но, похоже, здешних жителей это не беспокоит. Меня удивляют наряды девушек; они носят такие вызывающие платья, словно хотят привлечь к себе внимание. И опять никто не протестует.

— Скорее наоборот.

— Я никогда не смогла бы так себя вести, — объявила бывшая Прислужница чопорно. — Вот, например, особа, что направляется к нам. Посмотри, какая у нее походка! Зачем она это делает?

— Так уж она сложена. К тому же хочет, чтобы мужчины ее заметили. Это инстинкт, который в тебе подавлял дако.

Зэп-210 запротестовала с необычной для нее горячностью:

— Я уже давно его не ем и не чувствую ничего неподобающего!

Рейш с улыбкой посмотрел на набережную. Девушка, поведение которой так возмутило его спутницу, замедлила шаги, поправила оранжевый кушак на талии, призывно улыбнулась Адаму, с любопытством оглядела его спутницу и, поигрывая бедрами, удалилась.

Зэп-210 искоса взглянула на Рейша, приготовилась произнести гневную тираду, но сдержалась. Через несколько секунд ее все-таки прорвало:

— Я ничего не понимаю в вашей жизни. Меньше всего понимаю тебя! Только что умильно улыбался этой отвратительной девице. А мне никогда... — Она запнулась, взяла себя в руки и тихо продолжила: — Думаю, сейчас ты во всем обвинишь пресловутые «инстинкты».

Адам потерял терпение.

— Пора объяснить тебе кое-какие вещи. Инстинкты — часть нашего естества, они всегда влияют на поведение людей. Мужчины и женщины различаются... — Он бегло описал, как появляются на свет дети. Девушка сидела неподвижно, глядя на воду. — Поэтому, — закончил Рейш, — нет ничего неестественного в том, как люди ведут себя в определенных ситуациях.

Зэп-210 молчала. Она так сжала пальцы, что костяшки побелели.

Наконец, не поднимая голову, тихо спросила:

— Кхоры в священной роще... Они занимались этим?

— Скорее всего.

— И ты увел меня, чтобы я не увидела.

— Верно. Я подумал, что такое зрелище может смутить тебя.

Она помолчала. Потом:

— Нас могли убить.

Рейш пожал плечами.

— Возможно.

— А эти девушки, что танцевали без одежды... Они хотели заниматься этим?

— За деньги, наверное, захотели бы.

— И все жители поверхности ощущают такое желание?

— Ну, как бы тебе сказать... в общем, большинство.

— И ты?

— Конечно. Не всегда, но время от времени...

— Тогда почему... — Девушка запнулась. — Почему ты... — Она оборвала фразу. Рейш потянулся к ее руке, но она отшатнулась. — Не трогай меня!

— Извини. Не сердись.

— Ты привел меня в это ужасное место, оторвал от привычной жизни, притворялся добрым и ласковым. И все это время думал, как бы сделать со мнОй это!

— Нет, нет! Ты ошибаешься! У меня и в мыслях такого не было!

Зэп-210 холодно взглянула на него, подняв брови.

— Почему? Ты находишь меня омерзительной?

Адам в изнеможении воздел руки.

— Конечно, я не считаю тебя омерзительной! На самом деле...

— Что на самом деле?

К радости Рейша, к ним подошел Кауш, и тяжелый разговор прервался.

— Ну что, хорошо провели ночь?

— Да, — облегченно сказал Адам.

Зэп-210 резко поднялась и ушла. У Кауша отвисла челюсть.

— Я ее чем-то обидел?

— Она сердится на меня, — пояснил Рейш. — Почему — не знаю.

— Что поделаешь, такова женская натура! Но скоро, по таким же неведомым причинам, она вновь вернет тебе милость. А пока я хотел бы услышать твои соображения насчет гонки угрей.

Рейш с сомнением посмотрел вслед Зэп-210, которая почти бегом спешила к «Счастливому мореходу».

— Не опасно оставлять ее одну?

— Не бойся, — успокоил его Кауш. — На постоялом дворе все знают, что вы двое находитесь под моим покровительством!

— Ну, тогда вернемся к нашим угрям...

— Но ведь гонки не начнутся до полудня!

— Вот и отлично.

Никогда еще Зэп-210 не испытывала такой ярости. Девушка ворвалась в здание, промчалась через затемненную общую комнату в свой номер, резко задвинула засов, опустилась на кровать и позволила злости вырваться наружу. Минут десять она бушевала, потом стала беззвучно плакать. Слезы ручьем текли по щекам. Перед глазами встали тихие туннели со скользящими мимо фигурами, одетыми в черное. В Убежище никто не вызвал бы у нее ни гнева, ни возмущения, ни других непонятных чувств, время от времени бередивших душу. Там бы ей снова дали дако... Она нахмурилась, пытаясь вспомнить вкус хрустящих маленьких вафель, потом порывисто вскочила и принялась рассматривать себя в зеркале, висящем на стене. Еще вчера Зэп-210 не придавала внешности особого значения. Тогда она просто оглядела себя. Лицо как лицо: глаза, нос, рот, подбородок... Теперь девушка ревностно изучала отражение. Потрогала черные волосы, кудрявящиеся надо лбом, кое-как расчесала их пальцами, критически оценила результат. На нее смотрела незнакомка. Она подумала о наглой кокетке, одарившей Рейша таким оскорбительно призывным взглядом. Та была одета в голубое облегающее платье, подчеркивавшее фигуру; никакого сравнения с бесформенной серой блузой, уродующей ее! Девушка стянула мерзкую тряпку, осталась лишь в белой сорочке. Внимательно осмотрела себя. Действительно, незнакомка! Вот если бы Рейш увидел ее сейчас, что бы он подумал?.. Мысль об Адаме привела девушку в бешенство. Самоуверенный тип, считает ее ребенком или даже чем-то более ничтожным, — у нее не хватало слов, чтобы выразить всю оскорбительность его поведения! Она медленно провела руками по телу, вновь и вновь поражаясь происшедшим переменам. Первоначальный план вернуться в Убежище никуда не годится! Зужма кастчаи отдадут ее Великой тьме. Но даже если оставят в живых, снова начнут кормить дако. Она скривилась. Никогда!

Ну, а как же Адам Рейш, который считает ее такой отталкивающей, что... Она побоялась довести мысль до конца. Что с ней станет? Она опять посмотрела в зеркало. Ей стало жаль темноволосую девушку с выпирающими скулами, что печально глядела на нее. Сумеет она выжить в этом страшном мире, если убежит от Рейша?

Зэп-210 медленно натянула блузу, но решила не обматывать оранжевой тканью голову. Вместо этого она завязала ее на талии, словно кушак, как делали другие девушки в Урманке, кинув последний взгляд на свое отражение. Неплохо! Все-таки что сказал бы Адам, увидев ее такой?

Она открыла дверь, осмотрела коридор и осторожно вышла. В общей комнате старуха, скорчившись, скребла пол щеткой. Услышав шаги Зэп-210, она подняла голову и осклабилась. Девушка опрометью бросилась по коридору, выскочила на улицу и тут впервые заколебалась. Никогда раньше она не оставалась одна; ее охватили страх и какое-то приятное волнение. Выйдя на набережную, невольно засмотрелась на грузчиков, разгружающих небольшую рыбацкую лодку. Бывшая Прислужница не смогла бы внятно объяснить, что ее удерживает здесь, она даже не знала, что такое «живописная сцена» и «колорит», однако ее очаровало зрелище крутобокого судна, мягко покачивающегося на воде. Девушка полной грудью вдохнула свежий холодный воздух. Какой бы она ни была — противной, уродливой или все-таки привлекательной, — никогда она не чувствовала себя такой живой! Гхиан действительно оказался диким жестоким миром (тут зужма кастчаи не лицемерили), но, пожив хоть день под золотисто-коричневыми лучами солнца, кто в здравом уме способен вернуться в Убежище?

Зэп-210 дошла до харчевни, где попыталась найти своего спутника. Она толком не знала, что ему скажет; возможно, просто сядет рядом и неприступно-гордо взглянет на него. Неблагодарный сразу поймет, как ошибался, пренебрегая ею! Но Рейша нигде не было видно. Девушку охватили ужасные подозрения. А вдруг Адам решил сбежать, избавиться от обузы? Ей захотелось закричать, позвать его во весь голос. Неужели никогда больше она не увидит этого человека, при виде которого сразу исчезали страх и неуверенность? Она повернулась, чтобы уйти, и столкнулась с входившим в харчевню высоким массивным мужчиной в штанах из светло-коричневой кожи, свободной белой рубашке и бежевом парчовом жилете. Маленькая круглая шапочка плотно сидела на лысой голове. От неожиданности он тихо охнул, точнее, хрюкнул и остановил ее, придержав руками за плечи.

— Куда ты так спешишь, крошка?

— Никуда, — запинаясь, ответила Зэп-210. — Я кое-что здесь искала...

— Что ж, ты нашла меня — далеко не худший вариант! Пойдем, я еще не выпил свою утреннюю порцию вина. Тогда и обсудим все дела.

Зэп-210 застыла в нерешительности. Она осторожно попыталась выскользнуть из рук мужчины, но он только сжал ее крепче. Девушка поморщилась и прекратила тщетные попытки убежать.

— Пойдем, — повторил незнакомый мужчина.

Спотыкаясь, она позволила довести себя до ближайшей кабины. Мужчина махнул рукой; перед ним поставили кувшин вина и тарелку пирогов с рыбой.

— Ешь, — велел девушке мужчина. — Пей. Я щедро раздаю и подарки и тумаки. — Он налил ей полный бокал. — А сейчас, прежде чем мы продолжим светскую беседу, скажи, сколько ты берешь? Парочка твоих подружек, прознав, что я Отвиль, пытались немного почистить мой кошелек и потом горько жалели об этом. Я тебя предупредил! Ну ладно, сколько ты берешь?

— За что беру? — прошептала Зэп-210.

Голубые глаза Отвиля широко раскрылись от удивления.

— Странная какая-то... Откуда ты взялась? Слишком бледная для тангов, слишком стройная для серых.

Зэп-210 опустила голову, пригубила вино, потом с отчаянием оглянулась, отыскивая взглядом Рейша.

— А ты застенчивая! — объявил Отвиль. — И к тому же хорошо воспитана. Тем лучше, тем лучше...

Он начал есть. Зэп-210 снова попыталась ускользнуть.

— Сядь! — рявкнул мужчина.

Она поспешно вернулась на место.

— Пей!

Она покорно отпила глоток вина. Такого крепкого никогда раньше пробовать не доводилось.

— Так-то лучше, — заметил Отвиль. — Теперь мы понимаем друг друга.

— Нет, — возразила девушка тихо, но решительно. — Не понимаем! Я не хочу здесь находиться! Что тебе от меня надо?

Отвиль снова недоуменно уставился на нее.

— Ты правда не знаешь?

— Конечно нет. Разве что... ты имеешь в виду это?

Отвиль ухмыльнулся.

— Именно, крошка. И даже больше!

— Но... Я ничего не знаю о подобных вещах! И не хочу знать!

Отвиль отложил пирог и сказал недоверчиво:

— Девственница, носящая кушак. Такой, значит, ты продаешь товар?

— Не знаю, что ты имеешь в виду... Я должна идти, разыскать Адама Рейша...

— Ты нашла меня, что гораздо лучше. Тебе повезло! Пей вино и расслабься. Сегодня у тебя будет особый день, который запомнится на всю жизнь. — Отвиль налил полные бокалы. — Пожалуй, я присоединюсь к тебе и тоже расслаблюсь. Честно говоря, я и сам здорово разволновался.

Рейш и Кауш шли по рынку, где торговцы рыбой и другими товарами привлекали внимание к своим товарам громкими завываниями.

— Они поют? — поинтересовался Рейш.

— Нет, — сказал Кауш. — Танги не увлекаются музыкой. Это просто попытки привлечь внимание. Завывания торговок рыбой в самом деле оригинальны, передают эмоции исполнительниц. Только послушай, как они пытаются превзойти одна другую!

Рейш признал, что некоторые умудрились весьма витиевато превозносить свои товары.

— В свое время ученые запишут и классифицируют этот феномен. А меня сейчас больше интересуют гонки угрей.

— Правильно, — согласился Кауш. — Хотя, как ты сам увидишь, они еще не начались.

Спутники пересекли площадку и остановились, внимательно разглядывая столы, резервуар и желоб.

Взглянув на стену, Адам заметил ветки старого искривленного дерева, растущего с другой стороны.

— Я хочу посмотреть, что там находится.

— Пожалуй. Я тоже очень любопытен от природы. Но ведь мы сейчас пытаемся разгадать загадку гонок?

— Я этим и занимаюсь, — ответил Рейш. — Я вижу напротив лавки амулетов ворота в стене. Хочешь, пойдем вместе?

— Конечно, хочу! — сказал Кауш. — Я всегда готов узнать что-нибудь новое.

Коричневая и белая плитка, которой давным-давно облицевали старую стену, почти вся отвалилась, обнажив темно-коричневые кирпичи. Пройдя через ворота, спутники очутились в Старом городе, районе лачуг, построенных из битых плиток, кирпича, камней и необтесанных бревен. Одни хижины развалились, но их место спешили занять другие хибары, нередко сооружаемые из обломков старых, — настоящий природный цикл разрушения и возрождения, где каждый черепок, палка, камень использовались сотни раз несколькими поколениями обитателей. Танги низшей касты и приземистые большеголовые серые, стоя на пороге, молча смотрели на чужаков. В воздухе висела густая вонь.

За лачугами был пустырь, покрытый горами мусора и огромными лужами липкой грязи; из этого рукотворного болота торчали ярко-красные колючие кусты. Рейш обнаружил дерево, которое искал. Оно росло возле стены, под его кроной спрятался кирпичный сарай. Дверь из толстых досок обита железом, на ней висел массивный замок. Здание вплотную примыкало к стене.

Адам огляделся. Никого; лишь голые ребятишки весело плещутся в ручейке грязи. Он подошел к сараю. Все запоры были прочными и надежными. Ни окон, ни других отверстий, только дверь. Адам медленно подошел к своему спутнику.

— Мы увидели все, что требовалось.

— В самом деле? — Кауш с сомнением осмотрел сарай, стену, дерево. — Не вижу ничего особенного. Ты говоришь о нашей маленькой проблеме с гонками угрей?

— Конечно.

Они двинулись обратно.

— Возможно, мы все сумеем устроить сами; но помощь двух надежных людей нам очень пригодилась бы.

Во взгляде старика восхищение смешивалось с недоверием.

— Ты серьезно надеешься заработать деньги на гонках угрей?

— Да, если хозяин все честно заплатит.

— Об этом не волнуйся, — успокоил его зафатранец. — Отдаст выигрыш как миленький. Если, конечно, мы его действительно обставим... Кстати, как ты собираешься разделить деньги?

— Половина мне, половина тебе и твоим друзьям.

Кауш обиженно поджал губы.

— Я усматриваю явную несправедливость! При совместной работе один не должен получить в три раза больше остальных.

— А я считаю, что должен, — заявил Рейш, — если в случае отказа остальные не получат ничего.

— Убедительный аргумент, — признал Кауш. — Пусть будет по-твоему.

Они вернулись в харчевню. Их спутницы нигде не было видно.

— Мне надо найти девушку, — сказал Адам. — Скорее всего, она ждет на постоялом дворе.

Однако Зэп-210 в ее номере не оказалось.

Расспросив служителя, Адам выяснил, что она приходила и вскоре ушла снова, не сообщив куда.

Рейш вышел на порог, окинул взглядом набережную. Справа грузчики в выгоревших красных куртках и кожаных наплечниках разгружали рыбацкую лодку; слева шумел рынок.

Нельзя было отпускать ее одну, особенно в таком настроении! Утром он даже не попытался понять, чем вызвана вспышка гнева, что у нее на душе. Рейш проклинал себя за эгоизм и черствость. Для бывшей Прислужницы мир словно перевернулся; она испытывала страшное нервное напряжение.

Адам быстро дошел до харчевни. Встретивший его Кауш несколько секунд молча изучал «компаньона», потом заметил:

— Ты выглядишь озабоченным.

— Я не могу ее найти.

— Ха, — произнес Кауш. — Все они одинаковы! Отправилась на рынок купить какую-нибудь безделушку, только и всего.

— Нет. У нее нет денег. Она совершенно беспомощна и неопытна, никуда не могла без меня пойти, разве что...

Рейш повернулся, окинул взглядом холмы, дорогу, проходящую между затерявшимися в облаках замками чудовищ. Может, она решила вернуться в Убежище? И новая мысль: гжиндры! Тело пронзил холод.

Адам подозвал мальчишку-слугу:

— Этим утром я завтракал здесь с молодой женщиной. Ты ее помнишь?

— Да. На ней был оранжевый тюрбан, как на жителях Хедаджи, по крайней мере в тот раз.

— Ты видел ее позже?

— Да. Она сидела вон там, надев «кушак желания», и общалась с чемпионом Отвилем. Они пили вино, потом удалились.

— Она пошла добровольно? — спросил Рейш.

Слуга безразлично пожал плечами. Он вел себя все наглее и наглее.

— На твоей подружке был кушак, она не звала на помощь, опиралась на руку мужчины, может, потому, что ноги ее плохо слушались, — она здорово нализалась!

— Куда они пошли?

Снова безразличный взгляд.

— Покои Отвиля неподалеку; возможно, туда они и отправились.

— Покажи мне дорогу.

— Нет, нет. — Слуга потряс головой. — Я на работе, да и не хочу раздражать Отвиля.

Рейш в ярости бросился на него; слуга в панике отшатнулся.

— Быстро! — прошипел Адам.

— Тогда иди за мной, только быстрее: мне нельзя отлучаться!

Они побежали по мрачным переулкам Урманка, то погружаясь в тень, то подставляя голову янтарным лучам солнца, то и дело пробивающимся между изогнутых двускатных крыш, высоких домов, плотно прижимавшихся друг к другу. Слуга остановился и указал на тропинку, ведущую в сад, заросший зелеными и пурпурными растениями.

— Комнаты Отвиля за этими кустами.

С этими словами он повернулся и поспешил назад. Рейш бросился к дому. В глубине сада стоял роскошный особняк из резного дерева и панелей полупрозрачного волокна. Приблизившись, Адам услышал яростный вопль: «Проклятье! Нечистая!», потом — звуки ударов и всхлипывания. У него едва не подкосились ноги. Справившись с волнением, он ринулся вперед и распахнул дверь. На полу скрючилась обнаженная Зэп-210, над ней стоял рассвирепевший Отвиль. Девушка взглянула на Рейша. На ее щеке отпечаталось багровое пятно: след пощечины.

Отвиль спросил со сдержанной яростью в голосе:

— Кто ты такой, осмелившийся ворваться в мой дом, незнакомец?

Адам даже не повернул голову. Он поднял смятую рваную тряпку — сорочку девушки. Потом повернулся к Отвилю. В этот момент на пороге откуда-то появился Кауш. Отдышавшись, он воскликнул:

— Забирай ее, Адам, и пойдем. Не ищи неприятностей.

Рейш, словно не услышав его, медленно двинулся к Отвилю, тот, подбоченившись, ждал. Противники сблизились. Отвиль, выше ростом на шесть дюймов, холодно улыбался, глядя на Адама сверху вниз.

Зэп-210 прохрипела:

— Мужчина не виноват. На мне был оранжевый кушак. Я не знала...

Рейш медленно отвернулся. Он нашел скомканную бесформенную серую одежду и натянул ткань на хрупкое дрожащее тело. Теперь он увидел, что привело Отвиля в такую ярость. Бедная девочка! Но вместе с жалостью Адам испытывал какое-то мрачное удовлетворение. Бесполая Прислужница стала полноценной женщиной. Он обнял Зэп-210 и вывел ее из комнаты.

Отвиль был явно разочарован. Он ждал оскорбительного жеста, нападения, хотя бы гневного восклицания — любого предлога для того, чтобы пустить в дело стальные мускулы. Неужели ему откажут даже в удовольствии размазать по стене чужака, нагло вторгшегося в его жилище? Наконец ярость оскорбленного чемпиона вырвалась наружу. Он бросился вперед и поднял ногу, чтобы нанести страшный удар.

Удобнее позиции для контратаки трудно представить! Адам поймал силача за лодыжку, вывернул, вытащил прыгающего на одной ноге чемпиона в сад и дернул изо всех сил. Его противник свалился в заросли алого бамбука.

Поднявшись на ноги, Отвиль выпрыгнул вперед как леопард. Остановился, разведя руки, строя ужасные гримасы, сжимая и разжимая гигантские кулаки. Рейш стукнул его кулаком по челюсти, но тот, казалось, даже не заметил и потянулся к противнику. Адам отступил, нанося рубящие удары по толстым запястьям. Силач неотвратимо надвигался, прижимая врага к стене. Рейш сделал ложный выпад, выбросил вперед левую руку, целясь в лицо. Отвиль сделал скачок, снова выпрыгнул вперед, издал жуткий режущий уши вопль и растопырил могучие руки, чтобы схватить чужака. Рейш вывернулся и погрузил кулак в незащищенный живот. Противник упал на колени; Адам схватил его за ногу, дернул. Словно срубленное дерево, чемпион с грохотом повалился на спину. Секунду он лежал, ошеломленный, потом с трудом сел. Бросив взгляд на поверженного силача, Рейш вывел девушку из сада. Кауш вежливо поклонился Отвилю и последовал за ними.

Оказавшись в своем номере, Зэп-210 села на кушетку, прижимая к телу обрывки платья, растерянная и жалкая. Адам присел рядом.

— Что случилось?

Слезы градом покатились по ее щекам; она закрыла лицо руками. Адам молча погладил рыдающую девушку по голове. Пусть выплачется. Наконец она вытерла глаза.

— Не знаю, что я сделала не так. Наверное, повязала кушак... Он заставил меня пить вино, пока все не поплыло перед глазами. Повел меня куда-то... Я чувствовала себя так странно! Идти было тяжело, ноги подкашивались. В доме я не захотела раздеваться, и он рассердился. Потом содрал платье, увидел кровь и разозлился еще больше. Закричал, что я нечистая... Не знаю, что делать. Я больна, я умираю...

— С тобой все в порядке. Просто твое тело начало функционировать нормально. Успокойся.

— Я не нечистая?

— Конечно нет. — Рейш поднялся на ноги. — Сейчас пришлю горничную, она о тебе позаботится. Потом просто ляг и поспи, пока я не вернусь... Надеюсь, с достаточной суммой, чтобы купить нам места на корабле.

Зэп-210 безразлично кивнула. Рейш вышел из комнаты.

В харчевне Рейш нашел Кауша с двумя молодыми зафатранцами, приехавшими в город на второй повозке.

— Вот Счазар, а это Видич, — представил их Кауш. — Оба сообразительны и проворны. Ребята исполнят любое разумное поручение.

— Тогда давайте займемся нашим делом. По моим расчетам времени у нас осталось мало.

Вчетвером они медленно пошли вдоль набережной. Адам объяснил свою теорию:

— И теперь мы должны проверить это на деле. Имейте в виду, я могу ошибаться, в этом случае проект провалится.

— Нет, — возразил Кауш. — Тебе пришлось изрядно поработать головой, чтобы доказать, как я теперь вижу, неоспоримую истину.

— Это называется логикой, — пояснил Рейш. — А на нее всегда можно положиться. Но поживем — увидим.

Они миновали стол для гонок угрей, возле которого уже расположились на скамейках несколько человек, готовые к дневной игре. Рейш ускорил шаг и прошел через ворота и унылые боковые улочки Старого города к сараю под деревом. Они остановились в пятидесяти ярдах от него и спрятались в развалинах лачуги на краю пустыря.

Шло время. Адам начал беспокойно ерзать.

— Не могу поверить, что мы опоздали.

Счазар указал на дальний конец стены за пустырем.

— Смотри — идут двое.

Незнакомцы приближались к ним. Один поражал развевающимися белыми одеждами и квадратной белой шляпой.

— Хозяин, — прошептал Кауш.

На втором юноше был легкий розовый плащ и облегающая голову розовая шапочка. Оба прошли уверенным шагом по дорожке и расстались у сарая. Владелец угрей направился к воротам.

Видич заметил:

— Насколько легче было бы просто подкараулить старого шарлатана и лишить его кошелька; в конце концов, мы добились бы того же.

— Увы, — сказал Кауш, — он не носит при себе цехинов и всем предусмотрительно сообщил об этом. Деньги ежедневно доставляют на гонки угрей четверо вооруженных рабов под надзором его старшей жены.

Юноша в розовом подошел к сараю, вставил ключ в замок, повернул его три раза, открыл тяжелую дверь и вошел. Обернувшись, он с удивлением обнаружил, что вслед за ним протиснулись Рейш и Счазар.

Он попытался было поднять шум:

— Что все это значит? Кто вы такие?

— Объясняю только один раз, — сказал Рейш. — Нам нужно, чтобы ты беспрекословно подчинился; иначе подвесим тебя за пальцы ног вон на том дереве. Понятно?

— Понятно, — с дрожью в голосе ответил юноша.

— Опиши, как вы это проделываете.

Тот замялся. Адам кивнул Счазару, который вытащил моток прочного шнура. Парень быстро сказал:

— Все просто. Я раздеваюсь и залезаю в бак. — Он указал на цилиндрический бассейн диаметром в четыре фута у дальней стены сарая. — Он трубой соединяется с резервуаром; уровень воды одинаковый. Я проплываю по трубе в резервуар и попадаю в закуток под ним. Как только крышка опускается, поднимаю перегородку и помещаю угря, который должен победить, впереди других, прямо у входа в желоб.

— А как ты узнаешь нужный цвет?

— Хозяин выстукивает мне пальцами по крышке.

Рейш повернулся к Каушу.

— Мы со Счазаром берем все на себя. А вы занимайте места за столом. — Он повернулся к парню в розовом. — Под резервуаром хватит места для двоих?

— Да, — неохотно ответил юноша. — Едва-едва. Но если я буду выполнять ваши приказы, хозяин меня убьет! Что я ему скажу?

— Скажи ему честно, что жизнь тебе дороже, чем его цехины, — посоветовал Рейш.

— Он ответит, что все должно быть наоборот.

— Тем хуже. Что ж, у тебя рискованная работа... Когда мы будем на месте?

— Через минуту-другую.

Адам разделся.

— Если нас почему-то обнаружат... Ты не хуже меня знаешь, что будет потом.

Парень просто хмыкнул и снял с себя розовый балахон.

— Иди за мной. — Он шагнул в бак. — Там темно, но плыви вперед, и все будет в порядке. — Юноша набрал побольше воздуха в легкие и скрылся под водой.

Адам последовал за ним. На дне, нащупав горизонтально идущую трубу футов трех в диаметре, он втиснулся в нее, держась за парнем.

Они вынырнули в тесном закутке. Свет проникал сквозь искусно проделанные щели, через которые можно было наблюдать за столами для ставок. Рейш убедился, что Кауш и Видич уже заняли свои места.

Совсем рядом раздался голос хозяина угрей:

— Добро пожаловать на очередные захватывающие дух гонки! Кто выиграет? Кто проиграет? Неизвестно! Может быть, я, а может — вы. Но удовольствие получат все! Для тех, кто впервые пришел поучаствовать в нашей маленькой игре, объясняю простые правила: посмотрите на стол перед вами, на нем размечены квадраты одиннадцати цветов. Вы можете поставить любую сумму на любой цвет. Если ваш выиграет, получите в десять раз больше. Обратите внимание на угрей и их окраску: белый, серый, оранжевый, голубой, коричневый, темно-красный, алый, синий, зеленый, фиолетовый, черный. Вопросы есть?

— Да, — отозвался Кауш. — Есть какие-нибудь ограничения на размер ставок?

— В кассу сейчас доставили десять тысяч цехинов. Больше выплатить не могу. Пожалуйста, делайте ставки.

Хозяин окинул стол опытным взглядом. Затем поднял крышку и поместил угрей в резервуар.

— Ставки больше не принимаются!

Он опустил крышку и постучал по ней: «Тук-тук, тук-тук».

— Два и два, — прошептал юноша. — Это зеленый.

Отодвинув панель, он схватил зеленого угря и просунул в желоб.

Затем отодвинулся и закрыл панель.

— Зеленый выиграл! — провозгласил хозяин угрей. — Итак, я плачу! Двадцать цехинов этому могучему мореплавателю... Делайте ваши ставки, пожалуйста!

И снова негромкий, но отчетливый стук.

— Оранжевый, — прошептал юноша. Он сделал все, как в первый раз.

— Оранжевый выиграл! — воскликнул хозяин угрей.

Рейш приник к щели. Кауш и Видич пока рисковали парой цехинов. На третий раз они поставили по тридцать цехинов каждый на белый цвет.

— Ставки сделаны, — донесся голос хозяина.

Крышка опустилась. Стук.

— Коричневый, — прошептал юноша.

— Белый, — приказал Рейш. — Выиграет белый угорь.

Юноша застонал от досады и сунул в желоб белого угря.

— Еще одна схватка между этими непредсказуемыми созданиями, — донесся самодовольный голос хозяина. — На сей раз выигравший цвет — коричневый... Коричневый? Нет, белый! Действительно, белый! Ха! На старости лет я перестал различать цвета. Старость — не радость... Вот два счастливчика! Три сотни цехинов тебе, три сотни тебе... Забирайте ваши выигрыши, господа. Что, ставите всю сумму?

— Да, похоже, нам сегодня везет.

— Оба на темно-красное?

— Да, мы заметили пролетающих вон там птиц кроваво-алого цвета! Это знамение.

Хозяин угрей улыбнулся, взглянув на небо.

— Кому ведомы пути провидения? Боюсь, вы ошиблись. Ну ладно, все ставки сделаны? Тогда внутрь, угри, под крышку, и пусть торжествует сильнейший! — Его рука задержалась на секунду на крышке, он стукнул по ней. — Создания извиваются, ищут выход! Свет манит их! Скоро мы узнаем победителя... Вот он плывет, синий... — Фраза оборвалась, послышался негромкий стон. — Нет, темно-красный. — Он уставился на зафатранцев. — Ваши предчувствия, как ни странно, оправдались.

— Верно, — кивнул Кауш. — Разве я тебе не говорил? Плати наш выигрыш.

Хозяин медленно отсчитал по три тысячи цехинов каждому.

— Удивительно. — Он задумчиво посмотрел в сторону резервуара. — А еще какого-нибудь предзнаменования вы не заметили?

— Ничего важного. Но я все равно поставлю сто цехинов на черное.

— И я тоже, — объявил Видич.

Хозяин угрей заколебался. Потер подбородок, осмотрел стол.

— Странное дело... — Он поместил угрей в резервуар. — Все ставки сделаны? — Его рука лежала на крышке. Словно нервничая, он дважды стукнул ногтями по поверхности. — Прекрасно; я открываю дверцу. — Он нажал на рычаг и прошел к дальнему концу желоба. — И вот он плывет... Какой цвет? Черный!

— Великолепно! — провозгласил Кауш. — Мы отыгрались за все годы, что выбрасывали деньги на твоих проклятых угрей. Давай-ка сюда наш выигрыш!

— Разумеется, — выдавил хозяин. — Но я больше не могу работать. У меня разболелись все суставы. Гонки закончены.

Рейш с юношей сразу вернулись в сарай. Парень надел свой розовый балахон и шапочку и поспешил исчезнуть.

Рейш и Счазар вернулись через Старый город к воротам, где мимо них прошагал хозяин угрей в развевающихся белых одеждах. Благообразное лицо покрывали красные пятна; он угрожающе размахивал крепкой палкой.

Кауш и Видич ждали их на набережной. Старик протянул Рейшу толстенький кошелек.

— Твоя доля — четыре тысячи цехинов. Удачный день!

— Мы хорошо поработали, — согласился Адам. — Наше сотрудничество принесло выгоду всем компаньонам. Редкий случай для Тчаи.

— Что касается нас, мы немедленно возвращаемся в Зафатран, — сказал Кауш. — А ты?

— Я направляюсь в глубь континента. Мы с моей спутницей, как и вы, уедем как можно скорее.

— В таком случае доброго пути.

Зафатранцы отправились своей дорогой. Рейш завернул на рынок, купил там всякую всячину. Вернувшись на постоялый двор, подошел к комнате девушки и постучал.

— Кто там? — спросил тихий голос.

— Адам.

— Минутку.

Дверь открылась. Зэп-210 стояла с раскрасневшимся сонным лицом. На ней было зашитое серое платье, которое она явно набросила на себя только что.

Рейш положил свертки на постель.

— Это тебе.

— Мне? Что это?

— Разверни и посмотри.

Робко поглядывая на своего спутника, она развернула свертки и застыла.

Рейш с тревогой спросил:

— Не нравится?

Девушка обиженно посмотрела на него.

— Значит, такой ты меня хочешь видеть? Чтобы я выглядела как все?

Рейш пришел в замешательство. Он ожидал другого...

— Мы отправляемся в путешествие, — осторожно произнес он. — Лучше, если мы будем как можно меньше выделяться. Помнишь гжиндр? Надо одеваться как все.

— Ты прав.

— Какой наряд тебе нравится больше?

Зэп-210 перебрала наряды: темно-зеленое платье, красно-оранжевый халат, белые штаны, довольно легкомысленное коричневое одеяние с черным жилетом и коротким черным плащом.

— Мне вообще ничего не нравится.

— Примерь.

— Сейчас?

— Конечно!

Зэп-210 подержала в руках первый наряд, потом второй. Взглянула на Рейша. Он ухмыльнулся:

— Хорошо, я выйду.

В своей комнате он переоделся в новый костюм, купленный для себя: серые штаны и темно-синюю куртку. Полотняную блузу решил выбросить. Откладывая ее в сторону, нащупал папку, которую, после секундного колебания, переложил за подкладку новой одежды. Такие документы, пусть бесполезные, немало стоили. Адам вышел в общую комнату. Скоро появилась и Зэп-210. На ней было темно-зеленое платье.

— Почему ты на меня так смотришь? — спросила девушка.

У Рейша не повернулся язык сказать, что в тот момент он вспомнил, какой увидел ее в первый раз: нервный, бледный и тощий подросток, закутанный в черный плащ. Она сохранила что-то от прежней Прислужницы: задумчивость, неизбывную тоску в глазах, но лицо покрывал загар; черные волосы завивались кокетливыми кудряшками.

— Мне кажется, — произнес Рейш, — это платье тебе к лицу.

Ее губы чуть дрогнули, затем растянулись в улыбке.

Они вышли на набережную, направились к кораблю. В салоне нашли молчаливого капитана, изучающего счета.

— Вы хотите заказать места до Казаина? Осталась только большая каюта за семьсот цехинов или две койки в общей каюте за две сотни.