Театр мира. История картографии

Священная география

Рейкхольт,

Исландия

64º39’54” с. ш.

21º17’32” з. д.

С. 69 Средневековая карта в молитвеннике около 1250 года. Лондон отмечен сусальным золотом как место, где была издана книга, но из религиозных соображений карту развернули востоком кверху, поэтому Европа на ней скромно ютится в нижнем левом углу. Норвегия (Norwegia) – полуостров, присоединенный к Саксонии (Saxonia).

Снорри Стурлусон ходит взад-вперед по земляному полу усадьбы Рейкхольт, продолжая свое повествование. За столом сидит писец, возможно, его друг Стюрме, и скрипит гусиным пером по пергаменту из телячьей кожи. Снорри задумал написать книгу о скандинавской мифологии и скальдическом искусстве. Однако, как добрый христианин Средневековья, он начинает книгу с сотворения мира. Рассказав об Адаме и Еве, Великом потопе и прославив величие Господа, он описывает мир:

Примерно в то же время, когда Снорри пишет свою Эдду, рука художника в Лондоне чертит карту мира в молитвеннике. На ней Христос благословляет поднятой правой рукой Землю, лежащую под ним. В левой руке он держит глобус, знаменуя этим, что он властитель мира. Он стоит на востоке, стороне света, считавшейся священной, поскольку оттуда пришло христианство, тогда как два дракона на западе обозначают врата в ад. Мир разделен на три части: Африку, Европу и Азию, есть и центр мира – Иерусалим.

Снорри вырос в книжной семье, он изучал латынь, богословие и географию. У него, как и у безымянного английского картографа, было, вероятно, немало общих книг, рассказывавших о том, как выглядит мир. В Средние века слово ценилось больше, чем изображение. За восемьсот лет до Снорри один из отцов Церкви написал: «Теперь же пойду с пером по европейским землям, которые известны людям». Ученые мужи предпочитали описания мира его изображениям, которые адресовались неграмотному большинству, и поэтому описание мира Снорри, хоть и несколько скупое, есть в средневековом понимании полноценная карта.

С первого взгляда можно и не понять, что карта в молитвеннике – это на самом деле карта мира. В отличие от карт, которые, возможно, чертил Птолемей, или, по крайней мере, тех, что составлялись на основании его записей, эта карта совсем не похожа на известный нам мир. Это средневековая mappa mundi. Название образовано от латинских слов mappa – «кусок полотна» и mundus – «мир». На этой карте начертан мир, каким он был в глазах европейского христианина середины XIII века; она отражает богословские, космологические, исторические и этнографические представления того времени. Ее предназначение не в том, чтобы по возможности точно описать, как выглядит Земля, а в том, чтобы объяснить: божественное начало пронизывает всё, включая и географию. Здесь переплетены библейские истории, средневековые легенды и географические сведения, дошедшие из античности. Круглая Земля (как на самых ранних греческих картах) окружена океаном, по которому раскиданы острова и полуострова, в том числе Норвегия, помещенная на карте слева, далеко на севере; карту украшают библейские сюжеты – Эдемский сад, Ноев ковчег и Красное море, расступившееся перед Моисеем и израильтянами, спасавшимися от воинов фараона.

Завоевание римлянами Египта и их господство в Средиземноморье привели не только к тому, что Александрия перестала быть интеллектуальным центром, но и к тому, что латынь сменила греческий язык в качестве основного языка общения между европейскими, североафриканскими и западноазиатскими учеными. Кроме того, римляне явно не спешили переводить на латынь мудреные объяснения греческих географов о том, как устроен мир. К картам они подходили сугубо утилитарно. Знаменательно, что единственная римская карта мира, дошедшая до наших дней, Tabula Peutingeriana (Пейтингерова скрижаль), в длину почти восемь с половиной метров, а в высоту всего тридцать четыре сантиметра, поскольку изображаемый на ней мир – это 104 000 километров дорог от Британии, Испании и Марокко на западе до Шри-Ланки и Китая на востоке. Вдоль дорог отмечены станции-перекрестки, бани, мосты, леса, расстояния и названия стран и туземных племен. Сохранилась лишь одна средневековая копия этой карты, но считается, что она была составлена в позднеримский период, между 335 и 366 годами н. э.

Римляне обычно пользовались картами при основании новых колоний, строительстве дорог и акведуков, в судебных тяжбах, в целях просвещения и пропаганды. Популярны были у них и карты городов, к примеру, знаменитый мраморный план Рима, установленный на внутренней стене Храма Мира на 150 мраморных плитах, где были высечены улицы и здания столицы империи. Orbis terrarum, земной шар, как правило, изображали, и то довольно схематично, лишь для того, чтобы подчеркнуть, что римские императоры получили его в дар от богов. На бесчисленных римских монетах отчеканены императоры и боги, либо держащие в руке символический глобус, либо попирающие его ногой.

Известны лишь два географических трактата, написанных на классической латыни. Первый – De situ orbis (О положении земли) Помпония Мелы, довольно небольшой текст, основанный почти полностью на трудах греческих географов, второй – Naturalis historia (Естественная история) Плиния Старшего, который дополнил то, что знали греки, собственными наблюдениями из Северной Европы. Его мир простирался от Иберийского полуострова и Великобритании на западе до Сереры (Китая) на востоке, от скандинавских «островов» на севере до Эфиопии на юге. Мела и Плиний стали важными источниками сведений по географии в эпоху Средневековья.

Цицерон (106–43 до н. э.), юрист, учившийся у греческих философов, представил нетипичный для римлян взгляд на мир в книге О государстве, описав сон, в котором полководец Сципион поднимается к звездам и видит, сколь ничтожно мала Римская империя в большой картине мира. Это видение напоминает о «прыжке веры» Сократа и греческих картах, деливших Землю на пять климатических зон:

Римский оратор Евмений придерживался более традиционного взгляда на карты, завоевания и пропаганду Рима. В 290 году н. э. он говорил своим ученикам, показывая карту империи: «Как чудесно, не правда ли, то, что мы видим сейчас картину мира, на которой нет ничего, что не принадлежало бы нам». Такие панегирики, произносившиеся как с картой, так и без нее, с перечислением стран, принадлежавших Римской империи, были такой же неотъемлемой частью пропаганды, как демонстрация завоеванных трофеев и пленников. Карта, с которой начинается любой современный комикс об Астериксе и на которой жезл с римским орлом прочно воткнут в центре Галлии, довольно точно передает типично римскую картографию (исключая разве что преувеличенно выпяченную непокорную галльскую деревушку).

Роль карты мира в пропаганде была так велика, что ее разрешалось составлять только с дозволения государства. Карта, изготовленная самочинно, скорее всего, свидетельствовала о замышлявшемся восстании против императора – именно это инкриминировали Меттию Помпузиану, начертившему карту мира на стене своей спальни. Его казнил император Домициан (правил в 81–96 н. э.), решивший, что Помпузиан метил на его место.

У христианства было иное ви´дение географии. Рассказ о творении учит, что земля принадлежит людям, и они должны возделывать ее, а так как Бог пришел в мир в облике Иисуса и повелел апостолам идти и обращать все народы в свою веру, то любой мог воспроизвести маршруты, которыми они следовали, неся народам христианство. Изображение мира больше не было уделом императоров. Однако географию по-прежнему считали не наукой, но лишь инструментом, помогавшим лучше понять творение и историю. Сведения о мире оставались частью scientia, светского знания, которое должно было питать sapientia, мудрость, или сакральное знание.

Около 400 года н. э. Августин, один из отцов североафриканской Церкви, в трактате De genesi ad litteram, или О книге Бытия буквально, писал, что христианин должен знать «о земле, небе и остальных элементах видимого мира» по меньшей мере столько же, сколько и нехристианин, чтобы незнанием сугубо светских вещей не скомпрометировать высшие библейские истины. Землю следует изучать наряду с библейской историей, чтобы лучше понимать божественное творение. В трактате Христианская наука он пишет: «Подобным образом вижу, что люди, имеющие надлежащие сведения, могли бы для пользы собратий решиться на приятный и благой труд – привести в порядок и изложить отдельно всё, что упоминается в Писании о местоположении различных земель, о животных, травах, деревьях, камнях, металлах и проч.»52.

Совету Августина последовал Иероним Стридонский (360–420 н. э.), опубликовавший в 390 году книгу О положении и названиях еврейских местностей (Liber de situ et nominibus locorum hebraicorum). Этот топографический словарь, который содержит именования более тысячи библейских мест, был написан потому, что «знающий местоположение древних городов и поселений, а также их названия имеет и более ясное представление о Священном Писании».

Однако географические сведения, предоставляемые Библией, и ограничены, и противоречивы. Поэтому Августин предлагал поступать так, как поступили израильтяне, которые «ограбили египтян», прежде чем отправиться в обетованную землю. Иными словами, воспользоваться знаниями, добытыми язычниками – римлянами и греками.

Ответом на этот призыв стала История против язычников (Historiarum adversum paganos) Павла Орозия (385–420 н. э.), в которой он пишет: «Предки наши видели весь круг земной, опоясанный океаном, трехдольным и называли три его части Азией, Европой и Африкой <…>. Азия, окруженная с трех сторон океаном, растянулась наискось через всю область востока; на западе она справа примыкает к Европе, начинающейся близ северного полюса, слева же оставляет Африку…»53. Далее он описывает эти три части света, не упоминая Иерусалим, а равно и Вифлеем, Иерихон, Назарет и другие города из библейской истории, подтверждая тем самым, что он опирался на римские источники. Палестина упоминается им лишь мимоходом в числе других сирийских провинций. Несмотря на это, трактатом Орозия широко пользовались в качестве источника на протяжении всего Средневековья.

Чуть более двухсот лет спустя античную и христианскую географию объединил испанский епископ. По преданию, однажды мальчишкой он убежал из дома, не желая терпеть побои от старшего брата, который взялся его воспитывать после смерти родителей и довольно сурово с ним обращался, не скупясь на тычки и наказания. Мальчик укрылся в лесах под Севильей, но, избавившись от побоев, он не перестал чувствовать себя никчемным, глупым и отверженным.

Исидор родился в городе Картахена на юге Испании около 560 года н. э. Времена были неспокойные. Бывшую римскую провинцию за сто лет до этого захватили вестготы. А в 557 году Картахену и всю юго-восточную часть Испании заняли византийцы. Вероятно, из-за этого семья Исидора переехала на запад, в Севилью. Его мать была из вестготов, возможно, знатных, отец происходил из родовитой испано-романской семьи. Оба умерли вскоре после переезда на новое место, поэтому старшему брату пришлось учить уму-разуму младшего. И он старался – вот только Исидор учился не так много и не так быстро, как хотелось старшему.

В лесу Исидор заметил, как на камень поблизости от его укрытия капает вода. Капли казались совершенно бессильными перед твердостью камня и не оказывали на него никакого воздействия. Тем не менее, присмотревшись, Исидор увидел, что с течением времени они проделали в камне углубление. Он подумал, что так и с его учебой: методичная работа принесет большие знания.

Сегодня Исидор считается одним из самых ученых людей своего времени. Он стал первым христианским автором, попытавшимся написать «сумму» – объединить все доступные ему знания. Его главный труд Etymologiarum sive originum (Этимологии, или Начала) – своеобразная смесь словаря и энциклопедии в двадцати книгах, над которыми он работал с 621 года и до самой смерти. В них он охватил практически всё: от грамматики и медицины до земледелия и судоходства. Четырнадцатая книга, De terra et partibus, посвящена Земле и ее различным частям. Исидор подчеркивает, что излагает знания так, как это делали античные авторы, и даже лучше, дополняя их прочитанным у отцов Церкви. Для него Вселенная и все явления природы были выражением божественной деятельности. Он доказывает это, цитируя Иоанна: «Мир чрез Него начал быть» (Ин. 1:10), и сравнивает Солнце с Богом, Луну с Церковью, а семь звезд Большой Медведицы – с христианскими добродетелями.

Исидор описывает мир вполне традиционно, считая, что он разделен на три части: «Одна треть называется Азией, вторая – Европой, третья – Африкой». Однако, когда он пишет об Азии, проступает христианская риторика:

Исидор никак не обозначил переход от рая к Индии – для него это просто соседствующие области. Зато он выражал сомнения в том, что в южной половине земного шара существуют местности и люди, о которых ничего не было известно.

Еще Пифагор считал, что на другой стороне Земли живут люди, которые ходят вверх ногами. Греки и римляне, в частности, Платон и Цицерон, принимали как данность, что другая сторона Земли тоже населена. Августин, однако, эти представления опровергал, в трактате О граде Божьем он писал: «Тому же, что рассказывают, будто существуют антиподы, т. е. будто на противоположной стороне земли, <…> люди ходят в противоположном нашим ногам направлении, нет никакого основания верить»55.

Для средневекового христианина вопрос о том, есть ли на другой стороне Земли населенные области, отделенные от нас огромным океаном или палящим зноем, был не только вопросом географическим, но и богословским. Библия учит, что все люди произошли от Адама и Евы. Как же тогда их потомки могли поселиться там, куда невозможно добраться? Почему о них ничего не говорится в Священном Писании? Как апостолы могли исполнить Великое поручение – нести спасительную весть всем народам, – если они не могут попасть туда, где эти народы обитают? Неужели антиподы обречены погибнуть? Или Иисус приходил к ним отдельно? Августин с неохотой допускает, что по ту сторону Земли, может быть, и есть суша, но «из этого отнюдь не следует, что там живут люди. Ибо никоим образом не может обманывать Писание…»56

С. 78–79 Два фрагмента вытянутой карты мира Tabula Peutingeriana на гравюре Петруса Бертиуса (1619), который работал с репродукцией, начатой Абрахамом Ортелием за год со своей смерти. На карте внизу слева можно увидеть Константинополь (Стамбул), отмеченный величественной женщиной. На юге видна разветвленная дельта Нила, к востоку от нее – Синайский полуостров, на котором написано, что здесь сорок лет скитались израильтяне, Иерусалим же скромно помещен еще дальше на востоке.

В девятой книге, повествующей о народах и языках Земли, Исидор тоже пишет, что не следует верить в людей, именуемых антиподами. С другой стороны, в конце четырнадцатой книги, рассказав об Азии, Европе и Африке, он пишет: «Помимо этих трех частей света, существует и четвертая, за океаном, далеко на юге, остающаяся неизведанной из-за палящего солнца, и говорят, что в той стране живут легендарные антиподы».

Это противоречие объясняется, скорее всего, тем, что Исидор опирался на труды нескольких отцов Церкви, не во всём согласных друг с другом. Современником Августина, Иеронима и Орозия был Макробий, о котором нам мало что известно, он автор комментария к сновидению Сципиона, описанному Цицероном. Свой комментарий он снабдил картой, на которой был изображен мир с Северным и Южным полюсами, экватором и двумя пригодными для обитания зонами, всё в точности как в сновидении. Макробий трактовал этот сон как напоминание власть имущим о том, что мирская слава неважна – по слову Иисуса: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют» (Мф. 6:19). Его комментарий и карта наглядно показывали, сколь мало человечество. А изображение всего мира вполне сочеталось с религиозной идеей трансцендентного, возможности оставить тело и вознестись над землей в миг духовного прозрения, чтобы убедиться, насколько люди малы в масштабах космоса. Антиподы же заняли свое место на средневековых картах, несмотря на рекомендацию Августина удовлетвориться поиском сынов Адама «в среде тех человеческих народов, которые представляются разделенными на семьдесят два племени и семьдесят два языка»57.

Августин отсылает нас к родословной в книге Бытия. У Ноя было три сына, Сим, Хам и Иафет, после Великого потопа они стали родоначальниками семидесяти двух народов. Принятое в античности разделение мира на три части легко укладывалось в христианские представления, согласно которым сыновья Ноя расселились по трем частям света: Сим отправился на восток и стал основателем азиатских народов, Хам двинулся на юг, в Африку, а Иафет дал начало народам на западных берегах, в том числе и европейцам. Исидор к этому добавил среди прочего и то, что сын Иафета Магог стал прародителем готов, а значит, и скандинавского племени гётов. Впрочем, это едва ли не единственное упоминание о Скандинавии в его географии. О ней говорится лишь в главе об островах, наряду с Великобританией, Ирландией и Горгадами – архипелагом, где живут крупные, волосатые и крылатые женщины:

Этимологиями пользовались как справочником в последующие девять столетий. В средневековых библиотеках это была одна из самых востребованных книг: до наших дней дошла почти тысяча ее рукописных списков, и мы можем не сомневаться, что Снорри ее наверняка читал. В начале IX века эту книгу можно было найти во всех культурных центрах Европы. На нее ориентировались, когда писали и издавали аналогичные книги в разных странах.

На обложке одного из изданий Этимологий помещена карта, содержащая географические сведения. Книга датируется IX веком, однако карту ряд исследователей относят к концу VII или началу VIII века, и в таком случае это старейшая из известных нам средневековых карт. Картой ее можно назвать весьма условно, она скорее напоминает ученический набросок, сделанный во время урока. Однако по ней видно, в каком направлении развивалась картография. Азия отмечена именем Сима, Африка – Хама, Европа – Иафета; вверху восток, Средиземное море простирается снизу вверх, где разветвляется на реки Нил, текущий на юг, и Дон, устремленный на север, а надо всем восседает Иисус со стигматами на руках, воздетыми над земным шаром в знак того, что он защищает его.

Религиозный поворот еще более очевиден в карте, которую испанский священник Беат Лиебанский начертил для книги о грядущем апокалипсисе: когда он начинал работу, неумолимо приближался 800 год от Рождества Христова. Это был 6000 год от сотворения мира, и богословы того времени ожидали наступления Судного дня. Они исходили из того, что каждое тысячелетие соответствовало одному из шести дней, которые понадобились Богу для творения, следовательно, на приближавшееся седьмое тысячелетие приходился седьмой день, когда Бог победит Сатану, осудит живых и мертвых на ад или рай, и в мире наступит вечное воскресенье.

Беат подсчитал все годы, указанные в Библии, от сотворения мира до Потопа, от Ноя до Авраама, от Авраама до царя Давида, от Давида до Вавилонского пленения, от Вавилона до рождения Иисуса, и пришел к выводу, что наступил 5987 год от сотворения мира. До конца света оставалось тринадцать лет. Его карта должна была иллюстрировать библейскую историю от начала творения до Судного дня. Рай с Адамом и Евой он поместил на востоке, где началась история, а двенадцать апостолов – в тех областях, где они, согласно легендам, проповедовали: Матфея в Македонии, Фому в Индии, Симона в Египте, Иоанна в Испании, показывая этим, что Судный день настанет, когда все народы примут христианство.

Августину и Орозию принадлежит идея истории, движущейся с востока на запад. Творение началось далеко на востоке, но история после грехопадения двигалась всё дальше и дальше на запад – от Вавилонской, Ассирийской и Македонской империй до империи Римской, завоевавшей Испанию, Францию и Британию, самые западные форпосты мира, земли, за которыми солнце садится в море. Дальше двигаться некуда. Поэтому история должна скоро закончиться.

Драконы в дальней, западной, части карты в английском молитвеннике вполне укладываются в эту историческую концепцию. Беат был первым, кто проиллюстрировал ход истории картой. Он взял за основу римскую карту и просто наложил на нее библейскую историю, тем самым положив начало новой картографической традиции, отсылающей нас к Слову Божьему, к Вавилонской башне, Ноеву ковчегу, Красному морю, Тивериадскому озеру, распятию Христа и Судному дню. Начиная с IX века библейская история на картах дополнялась светской информацией о других народах, животном и растительном мире, а также древними легендами. Карты становились иллюстрированными энциклопедиями. Неграмотные люди получали визуальное представление о средневековой науке, рассматривая карты в церквях, молитвенниках и учебниках.

Лишь немногие картографы могли продемонстрировать новые географические познания, обретенные во время странствий. По мере того как приходила в упадок инфраструктура, созданная в Римской империи, европейцам становилось всё труднее путешествовать, рассказы же о плаваниях скандинавов редко доходили до ученых картографов-латинян на континенте. Странниками в то время были главным образом миссионеры, паломники, крестоносцы и немногочисленные купцы. Мало кто решался путешествовать ради самого путешествия. В величайшем литературном памятнике Средневековья Божественной комедии Данте Алигьери (1265–1321), в этом богословском «путеводителе» по аду, чистилищу и раю, мы встречаем греческого мореплавателя Одиссея в аду. Он рассказывает, что в свое последнее путешествие отправился, чтобы исследовать мир. Он поплыл на запад, в неисследованные морские просторы, через Гибралтарский пролив, «где Геркулес воздвиг свои межи, чтобы пловец не преступал запрета», воззвав к своим спутникам: «Подумайте о том, чьи вы сыны: вы созданы не для животной доли, но к доблести и к знанью рождены»58. Впрочем, Данте не очень сочувствовал Одиссею и его тяге к знаниям – он видел в ней проявление тщеславного любопытства. Лишь к концу XIII века на европейских картах стали регулярно появляться сведения, почерпнутые из рассказов очевидцев.

С. 84–85 Три части Каталонского атласа 1375 года, отреставрированного в 1959 году. Атлас был, по всей видимости, составлен еврейским картографом Авраамом Крескесом на Майорке. Карта воспроизведена неправильно: ее следует читать с востока на запад. Норвегия – каменная россыпь далеко на севере, то есть внизу.

Оттар из Холугаланда последовал примеру Одиссея: он подался на край света исключительно для того, чтобы посмотреть, каково там. Где-то в конце IX века он отправился в плавание, желая забраться как можно дальше на север. Через несколько лет он рассказал о своем путешествии королю Уэссекса Альфреду Великому. Рассказ королю понравился, он велел записать его и присовокупить к англосаксонскому переводу Истории Павла Орозия, в которой мир описывался только к югу от Альп:

Оттар доплыл до Белого моря и вернулся домой. Он говорил Альфреду, что «земля норманнов очень длинная и очень узкая», и «на востоке61 земля эта шире всего, а чем ближе к северу, тем уже». К югу за ней, по другую сторону гор, лежала земля свеев (Свеоланд), а на севере – земля квенов (Квенланд). Оттар был купцом и часто бывал на юге, в торговом поселении Скирингссаль. Оттуда он плавал в датский порт Хедебю, где обменивал меха на ткани и предметы роскоши:

На этом заканчивается старейшее из сохранившихся описаний северной окраины Европы. В нем мы встречаем и самое древнее из датированных и задокументированных названий Норвегии – Norðweg. Более ста лет спустя неизвестный британец составил карту мира, отчасти сведя в ней воедино географические сведения Орозия и Оттара. Это так называемая Cottoniana, или Англосаксонская карта, с явственно «северным акцентом», где нанесены, хотя и не очень точно, скандинавские земли Neronorweci, Island, Dacia и Gothia.

Приняв христианство, а заодно и латынь, северные страны тесно связали себя с остальной Европой. Первоначально, до того, как были основаны архиепископства в Лунде, Нидаросе и Упсале, Скандинавия находилась в юрисдикции Бремена и Гамбурга, и примерно в 1070 году северогерманский схоластик Адам Бременский написал Деяния архиепископов Гамбургской церкви. Эта книга дает наиболее полное описание ранней скандинавской истории и географии на латыни. О Норвегии, в частности, сообщается следующее:

Архиепископство в Нидаросе было основано в 1154 году. Примерно тогда же появилась Historie Norwegie – анонимный текст на норвежском языке о Норвегии и северных землях. Кратко сообщив, что Норвегия обширна, но большей частью необитаема из-за обширных лесов, гор и сильного холода, автор раскрывает ее местоположение:

Приняв христианство, состоятельные скандинавы и исландцы отправляли своих отпрысков на континент учиться. Многие из вернувшихся домой привозили с собой как списки, так и приобретенные книги на латыни, и значительная часть из них переводилась на исландский. С XII века до нас дошла книга Landafræði (География), явно написанная под влиянием Исидора и других латинских авторов: «Рай находится на востоке мира. <…> Потом Ной разделил мир на три части между своими сыновьями и дал названия каждой части в мире, которая до того не имела имени. Он назвал одну часть мира Азией, другую – Африкой, а третью – Европой»64. Географические корни этой книги легко прослеживаются по содержащимся в ней сведениям о северных землях: «Норвегией называется [государство], протянувшееся с севера от Вэгистава (там – Финнмарк, это около Гандвика65) на юг до реки Гаутэльва. Границы этого государства: Гандвик – на севере, а Гаутэльв – на юге, Эйдаског – на востоке, а пролив Энгуль – на западе. Главные города Норвегии таковы: Каупанг в Трандхейме, там покоится святой конунг Олав, другой – Бьёргине в Хордаланде, там покоится святая Суннива, третий – на востоке в Вике, там покоится святой Халльвард, родич конунга Олава»66.

Мыс Вэгистав (Вегистафр), по которому проходила северная граница древнего норвежского королевства, это, по всей видимости, мыс Святой Нос на Кольском полуострове на западном побережье Белого моря, а Энгуль (Энгельсёйсунд) – пролив Менай между островом Англси и Уэльсом. Иными словами, предполагалось, что Норвегия простиралась до западного побережья Великобритании. Автором книги был, вероятно, Николас Бергссон, первый аббат бенедиктинского монастыря, основанного в Мункатвера на севере Исландии около 1155 года. Его же перу принадлежат и путевые заметки под заголовком Leiðarvisir (Дорожник), в которых рассказывается о поездке из Исландии в Иерусалим.

Николаc отправился сначала в Норвегию, оттуда в Данию, а затем пересек по суше всю Европу. «Ездившие в Рим сообщают, что от Алаборга два дня езды до Вебьярга (Выборг). <…> Таков другой путь в Рим из Норвегии: через Фризию в Девентар (г. Девентер) или Трект (г. Утрехт), и там они получают посох и суму и благословение на паломничество в Рим»67. Из Рима он направился в Бриндизи, оттуда на корабле – в Венецию, Грецию, Турцию и на Кипр, после чего высадился в израильском порту Акко, откуда взял курс на Иерусалим, «самый знаменитый из всех городов мира»68. Отправившись в это путешествие, Николаc противопоставил себя остальным бенедиктинцам, которые, поступая в монастырь, давали обет оседлости, или stabilitas loci. Однако чтение путевых заметок о паломничестве в Святую землю позволяло монахам совершать мысленное паломничество – peregrinatio in stabilitate. Для этой цели около 1250 года Матвей Парижский, британский монах-бенедиктинец, составил особую карту. Она занимает несколько страниц в книге, листая которую монах мог «путешествовать» из своего монастыря в Лондон, Дувр, Кале, Париж, Рим, в порт Отранто, где всходил на корабль и отправлялся пилигримом в Святую землю и Иерусалим, не вставая из-за стола.

Книги, подобные Географии и Дорожнику, появились на заре скандинавской письменности и литературной культуры, когда формировался ее носитель – древнеисландский язык, на котором позднее будут написаны саги. Исландская письменность складывалась на стыке скандинавской и европейской культур, взаимно обогащавших друг друга. В такую эпоху и в такой среде возрастал Снорри Стурлусон.

Закончив повествования о скандинавской мифологии и скальдическом искусстве, Снорри приступил к большой работе – книге о норвежских королях. Уже в Эдде он сообщал, что жители Азии, по сравнению с остальными людьми, «выделяются всеми дарованиями: мудростью и силой, красотою и всевозможными знаниями», а вождь Трои (Один) отправился на север и положил начало нынешним королевским династиям. Теперь он более подробно рассказывает их историю и происхождение. Королевские саги начинаются с пространного описания мира:

Не все топонимы у Снорри понятны современному читателю. Нёрвасунд – это Гибралтар, а море, которое достигает Йорсалаланда, страны, где находится Иерусалим, – Средиземное море. К северу от Черного моря находится Россия, но Снорри прибегает к древнему названию Швеции, Свитьод, вместо Гардарики, как обыкновенно именовали Россию в сагах. Возможно, он перепутал Свитьод с греческой Скифией, царством, которое в античные времена существовало в юго-восточной части России. Великая Страна Сарацин – это земли, простирающиеся от южного Ирака до Марокко, то есть арабские страны, а Великая Страна Черных Людей – остальная Африка, которую древние скандинавы называли Blåland по иссиня-черному (blåsvarte) цвету кожи африканцев.

Вслед за греком Геродотом, римлянином Плинием и отцом Церкви Исидором Снорри проводит границу между Европой и Азией по реке Танаис (Дон), но утверждает, что раньше она называлась Ванаквисль:

В Стране Ванов, пишет Снорри, жили ваны, боги, которые вели первую в мире войну – против Асгарда и асов. Пользуясь сходством между словом «асы», как назывались скандинавские боги, и «Азия», Снорри связывает языческую религию древних скандинавов со священной частью света и тем самым указывает на благородное происхождение норвежских правителей. По его версии, Один во время войны отправился на север, и его сын Сэминг стал прародителем норвежских королей. Снорри подкрепляет королевскую власть в Норвегии с помощью географии: он наносит на карту сведения, подчеркивающие их благородное происхождение.

Примерно в то же время к географии как средству укрепления собственной власти прибегает и английский король Генрих III, против которого в 1258 году восстали бароны. В одном из покоев Вестминстерского дворца, где расположены его спальня и зал для совещаний, он велит начертить на стене позади своего кресла большую mappa mundi как знак его власти и мудрости. Не то чтобы это сработало: пять лет спустя, в разгар войны с баронами, карту уничтожил пожар. Однако Матвей Парижский успел снять копию, и, хотя она тоже пропала, вероятнее всего, именно с нее срисована карта в молитвеннике. Огромное количество сведений на столь небольшой карте свидетельствует о том, что оригинал, с которого она списана, был крупным. На круге диаметром всего 8,5 сантиметров уместилось сто сорок пять надписей: это настоящая энциклопедия средневековых знаний.

Изображение на карте Иисуса – дань античной традиции. Он держит в руке глобус, словно римский бог Юпитер, владыка мира. Глобус разделен на три части, как и Земля под ним. Благословляющий жест, в котором безымянный и большой палец правой руки соединены, – это жест римских ораторов, таким образом показывавших, что начинают свою речь. Двенадцать ветров, овевающие Землю, носят античные имена. Северный ветер, septentrio, назван в честь семи быков (septem triones), как римляне называли семь звезд Большой Медведицы, а север именовался у них septentriones.

Чудовища в южной части мира заимствованы из книги римского писателя Гая Юлия Солина De mirabilius mundi (О чудесах света). Здесь мы видим среди прочего людоедов, обгладывающих человеческие кости, безголовых с глазами, носом и ртом на груди, одноногих с громадной ступней, людей с крошечным отверстием вместо рта, всасывающих пищу через стебель, змееедов, шестипалых и четырехглазых. К северу от Норвегии изображен остров гипербореев – народа, жившего, по представлениям греков, там, где рождается северный ветер, еще севернее от него – остров Арамфе, который греческие мифы тоже помещали далеко на севере.

В верхней части карты, то есть далеко на востоке, находится Эдемский сад. Неприступная горная цепь образует круг, внутри которого мы видим Адама, Еву и древо жизни. С горного хребта стекают четыре райских реки, а также индийский Ганг – самый восточный из известных картографу географических объектов, не считая Эдемского сада. Треть Азии предстает ареной библейских событий. К югу от Иерусалима отмечен Вифлеем, восточнее его расположено Тивериадское озеро с большой рыбой в центре – напоминание о том, что именно здесь Иисус накормил пять тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами. В Армении мы видим гору Арарат, где остановился Ноев ковчег, а на юго-востоке – увеличенную версию того места Красного моря, где его форсировали Моисей с израильтянами.

Перелистнув последнюю страницу карты в молитвеннике, мы обнаруживаем новую карту – круглую текстовую карту, разделенную на три континента, с названиями всех основных королевств и городов Африки, Азии и Европы. Эти две карты дополняют друг друга и помогают любознательному читателю изучать географию. Рисованная карта дает упрощенное представление о нашем месте во Вселенной, в мире и библейской истории, тогда как текстовая карта содержит топонимы, которые следует запомнить.

Традиция mappa mundi достигла своего расцвета в английской Херефордской карте, созданной около 1300 года. На ней, как и на карте в молитвеннике, тоже круглая Земля с Иерусалимом в центре и странными существами, обитающими по окраинам, включая людей с собачьими головами неподалеку от Noreya (Норвегия), где мы видим первое в мире изображение лыжника – но она и гораздо крупнее, и намного содержательнее. Херефордская карта мира начертана на большом куске телячьей кожи размером 159×133 сантиметра, и на ней запечатлены Эдем, Ноев ковчег, Вавилонская башня, Моисей на Синайской горе, получающий десять заповедей, Красное море, Мертвое море, Иордан, Иерихон, Содом и Гоморра, Лотова жена, превращенная в соляной столб, Масличная гора, распятие и – надо всем – воскресший Иисус, знаменующий наступление Судного дня. Два ряда людей слева и справа от Иисуса символизируют тех, кому вынесен приговор. Херефордская карта – это театр мира, в котором разворачивается вся история от начала до конца.

Одна из самых красивых карт мира – карта Мауро, датированная 1460 годом. Во многих отношениях она символизирует конец эпохи средневековой библейской картографии и начало современной научной картографической традиции. Так, Фра Мауро, автор карты, не поместил Эдем где-то на востоке, поскольку точно знал, что его там нет – он читал Путешествие Марко Поло. Поэтому рай остался за пределами карты.

Параллельно с mappa mundi, обыкновенно украшавшими стены дворцов и соборов, молитвенники, учебники и географические труды, в европейском Средневековье распространялись и карты другого типа – морские карты, или портулáны, на которых с поразительной точностью изображались береговые линии Средиземного, Черного морей и Атлантического океана к северу и к югу от Гибралтара. Их составителей мало интересовала суша, почти все нанесенные на карты топонимы – это прибрежные города, а реки обозначены только в их устьях. Здесь также отсутствуют характерные для карт мира религиозные мотивы, сведения из истории, этнографии и зоологии. На морских картах географическая информация сугубо утилитарна. Самый древний из сохранившихся портуланов – прямоугольная Пизанская карта, датируемая приблизительно 1275 годом. Она, как и две другие карты того же времени, настолько искусна, что естественно предположить: до них существовало множество им подобных. Но морские карты подвергаются всевозможным превратностям – они пропитываются соленой водой, падают за борт.

На Пизанской карте отмечено девятьсот двадцать семь географических объектов от Ливана на востоке до Марокко на юге и Англии на западе. Западнее Сардинии изображена роза ветров, к югу от Родоса – еще одна, от них прочерчено множество линий, указывающих направления ветров и маршруты плаваний. Кроме того, на карте задан масштаб, помогающий определять расстояния. Карты не имели какой-то конкретной ориентации: все топонимы нанесены под прямым углом к берегу, и, чтобы читать карту, штурману по мере продвижения по маршруту приходилось ее поворачивать.

Пизанская карта была, скорее всего, создана не в Пизе, а в Генуе, поскольку там жили многие картографы, и именно с генуэзскими кораблями связано первое упоминание о морской карте. Не вполне понятно, кто и как мог ее начертить. Кто исследовал все эти берега, какими пользовался инструментами, и как удалось собрать всю эту информацию на одной карте? По одной из версий картограф объединил несколько региональных карт, что объясняет, почему масштаб некоторых участков Средиземного и Черного моря на более поздних картах заметно отличается. В начале XIV века кому-то пришла в голову мысль соединить разные морские карты, и так появился первый морской атлас. Он гораздо удобнее в пользовании, чем длинная карта, которую приходилось всякий раз сворачивать и разворачивать, к тому же атлас лучше сохраняется и долговечнее. Кроме того, он позволяет сделать карты более подробными.

Постепенно морские карты стали оказывать существенное влияние на карты мира: не помогли даже жалобы итальянского духовенства на то, что на них не показано самое важное в мире. Купеческое сословие, которое в Средневековье презирали, поскольку купцы не работали, не воевали и не служили Господу, численно возросло, особенно в северных итальянских городах-государствах, и не жалело денег на составление светских карт для своих насущных потребностей. Под воздействием морских карт и mappa mundia