Театр тающих теней. Словами гения

Убийство в «Барракуде»

Распластанное в бассейне тело напоминает крест.

Женское тело. Лицом вниз.

В бассейне элитного жилого комплекса «Барракуда». На берегу океана в Алгарве. В Португалии.

Где я сняла апартаменты на пару недель. Вырваться из суеты, оставить в покое сыновей, которым летний лагерь под относительным присмотром отца уже интереснее, чем пляжный отдых с мамой, в кои веки провести время с дочкой, которая неожиданно сама вызвалась приехать. И просто писать. В тишине. До сентября и сценарий, и роман нужно сдать…

За пять минут ДО консьержка Мануэла гостеприимно встречает меня около ворот. Запускает мою арендованную машину на аллею апельсиновых деревьев, ведущую к главному входу, рядом с которым на постоянных парковочных местах жильцов этого комплекса одно авто дороже другого. Бедные в «Барракуде» не живут. Мой «Мини Купер» единственный со значками аренды на лобовом стекле. Здешние жильцы ездят на собственных дорогих машинах, между которыми теперь томно прохаживается холеный черный кот с белыми лапками и белым треугольничком вокруг рта.

– Маркус – общий любимец, – комментирует Мануэла, жестом приглашая пройти. – Это наш главный вход. Рядом с бассейном и зоной вилл есть калитка, ведущая к пляжу. От нее вот этот брелок. Иногда заедает, дергайте сильнее.

За три минуты ДО по пути на верхний этаж Мануэла успевает рассказать, что частное жилье в таком роскошном месте на берегу океана возводить запрещено и что разрешение на строительство было дано для пятизвездочного отеля с основным зданием и виллами и якобы под отель все и строилось.

– Поговаривают, что наш хозяин «по смешной цене» продал некоторые апартаменты и виллы «нужным людям», а те помогли решить все проблемы, – с порога выдает местные тайны консьержка. – Так вместо отеля оказался «приват хаус». На оставшиеся апартаменты и виллы сразу выстроилась очередь. И не только португальцев, но и британцев, голландцев, американцев и… разумеется, ваших русских! Но у нас очень строгий отбор жильцов!

Двери лифта открываются на нужном этаже, и говорливая дама жестом предлагает мне пройти вперед, в традиционный для южных строений коридор-галерею, вдоль одной стены которого двери в апартаменты, а вторая стена отсутствует – коридор как открытый балкон.

– На нуворишей разных мастей мы, уж простите, насмотрелись! – не умолкает Мануэла. – Проблем с ними не оберешься! Но с вашими друзьями мы до сих пор лично не знакомы. Только по электронной почте.

– Друзьями? – не понимаю я.

– Друзьями! – подтверждает Мануэла. – Владельцами апартаментов, в которых вы будете жить.

– С владельцами мы не друзья и даже не знакомы. Мне нужно было уехать в тишине поработать, муж увидел интересное предложение об аренде, списались с владельцами, и все сложилось.

– Да, русские у нас не частые гости. Хотя русский oligarkh купил пентхаус – весь Extra Level, почти восемьсот квадратных метров, но за все годы ни разу его самого не видела. Из вашей Москвы не налетаешься, зачем, спрашивается, было покупать?!

Миниатюрная деловитая женщина продолжает мониторить чужие деньги и чужие намерения. И вряд ли стоит ее расстраивать уточнениями, что восемьсот квадратов в общем жилом комплексе для русского олигарха мелковато и что их жилец, скорее, какой-то чиновник или средней руки бизнесмен, и только.

– В блоке «В» на третьем этаже англичане, семья отставного адмирала, на втором голландцы, там же в блоке «А» американка сегодня должна приехать, – не умолкая вводит меня в курс здешней жизни Мануэла.

За две минуты ДО консьержка открывает дверь арендованной мною квартиры, протягивает мне ключ, я машинально прикрепляю его на свою связку с брелоком-волчонком и кладу в карман. Консьержка гостеприимно приглашает войти, попутно инструктируя меня по всем вопросам одновременно: вот вам пульт, открывающий тяжелые металлические ставни, их обычно опускают, когда не живут, но и от солнца тоже можно, а это встроенный пылесос, у которого в наличии только труба с насадкой и длиннющий шланг, а все остальное прячется где-то в недрах умного дома, а на сушилке сэкономили, слива, увы, нет, придется самой сливать этот бачок…

За минуту ДО «мажордомша» распахивает шторы, раздвигает стеклянные двери и решительно заявляет, что я счастливица:

– Приехали ровно в час заката! Кто видел закат в Алгарве, тот считал послание Господа!

С этой тирадой Мануэла выходит на широкий балкон. Обводит рукой всю панораму сочной зелени деревьев, пронзительно-синего океана и невероятного одновременно пурпурного, песочного, иссиня-синего и светлого, почти прозрачного неба. Опускает руку ниже, намереваясь рассказать о прелестях просторного бассейна на первом уровне…

…и истошно кричит.

Похоже, с рассуждениями о посланиях Господа придется повременить. Если это и послание, то весьма неоднозначное.

Подавшись вперед, смотрю, что же так напугало консьержку.

Внизу в четком голубоватом свечении бассейна плавает тело. Лицом вниз. Женское тело. В коктейльном платье. Руки в стороны крестом.

Представить, что кто-то из изрядно выпивших жильцов или гостей «Барракуды» в полной вечерней амуниции нырнул в бассейн и решил на спор задержать дыхание, сложновато. Логичнее предположить, что купальщица мертва.

– Звоните в полицию! – Растерявшуюся Мануэлу приходится трясти за плечи, чтобы привести в себя. – Звоните! И нужно спуститься, посмотреть, вдруг еще чем-то можем помочь.

Пока бежим по длинному коридору-балкону, спускаемся в лифте, идем к бассейну, консьержка лопочет по телефону, что-то объясняя полиции. Кроме Barracuda, mulher и morta[1] ничего не понимаю, но можно догадаться, о чем речь. Мануэла возмущается на родном языке, попутно выдавая комментарии для меня на своем португальском английском.

– Говорят, они не та полиция! Они PSP – Policia де Segurança Pública – «Общественная безопасность полиция», – неуклюже переводит на английский Мануэла, – а на убийство вызывать нужно PJ – Policia Judiciária – судебную полицию. Откуда же нам знать, убийство или сама утонула?! Или еще жива…

Выбегаем к бассейну. Мануэла не выпускает из рук телефона, продолжает ругаться с правильной и неправильной полицией. Приходится мне как есть, в шортах и футболке – купальника на мне нет, только телефон на край бортика положить, по ступенькам спуститься в бассейн. Подплыть к распластанному телу, нащупать вену рядом с бархоткой на шее, зажать ее пальцем. И, повернувшись к Мануэле, покачать головой.

– Morta! – восклицает та, и продолжает лепетать в телефон.

Подплываю к лестнице, выхожу, отжимая волосы, оглядываюсь по сторонам в поисках полотенца. И пока консьержка все еще разговаривает с полицией, объясняя, как быстрее доехать до «Барракуды», издали рассматриваю тело.

– Женщина. Судя по корочкам на локтях, уже не юная. Хотя тело подтянутое.

– Это американка из блока «А». – Мануэла успевает разговаривать и с полицией, и со мной. – Вчера звонила, говорила, что должна прилететь, просила подготовить апартаменты. У нее свой брелок от ворот, DHL ей все ключи отправляла, я не заметила, как она приехала. Может, все ж еще жива?!

Отрицательно качаю головой. И вижу, что началось движение: кто-то из жильцов заметил произошедшее со своих балконов, машут руками, кричат, о чем-то спрашивают Мануэлу, на что та отвечает понятным мне словом morta. Кто-то уже на лестнице – пролеты двух открытых лестниц между тремя блоками жилого комплекса просматриваются насквозь, по ним уже бегут люди. Аншлаг этому печальному представлению обеспечен.

– Собиралась на свидание, ждала кого-то, кто за ней заедет. – Продолжаю свои наблюдения. – Жила одна. Недавно начался остеохондроз. Полотенца поблизости не найдется?

– Откуда знаете?! – удивляется Мануэла и семенит к окошку своей будки консьержки за полотенцем.

– Детективы давно пишу. Наблюдать научилась, – отвечаю, пытаясь хоть как-то отжать края шорт и футболки.

Мануэле мои детективы ничего не объясняют. Возвращается с полотенцем в руках, в таком же недоумении, как прежде.

Приходится объяснять:

– Платье на ней коктейльное, не дешевое. Шпильки. Ближайшие заведения, как я успела заметить по дороге сюда, недорогие, в таком платье, еще и с бархоткой с органзой, в них не пойдешь, overdressed получится, и на таких каблуках пешком не доцокаешь. Арендованных машин на стоянке, кроме моей, нет. Если вы говорите, что она только-только приехала из Америки, то вряд ли успела купить машину, а в аренду не брала. Значит, доехала на такси и ждала, что за ней кто-то заедет и повезет в более пафосное место. Винтажная бархотка на шее – явно не на рядовую встречу собиралась.

Вытираю протянутым Мануэлой полотенцем руки, подбираю свой телефон с края бассейна, подхожу ближе, делаю несколько фото на всякий случай.

– А остеохондроз? И что жила одна? – хлопает глазами консьержка, не понимая, как такие выводы можно сделать от одного вида спины.

– Платье с молнией сзади. Всегда застегивала молнию сама, некого было попросить, привыкла. Но сейчас до конца не застегнула. Видите, верхний край молнии болтается – рука не дотянулась. Левой снизу протянула язычок застежки сколько могла, дальше нужно было сверху перехватить правой рукой и застегнуть до конца, но правая не дотянулась. Вывод – или рука повреждена, но ни повязок, ни следов на руке не видно, или, что скорее, остеохондроз. Началось это недавно, иначе она бы придумала, как застегивать, или перестала покупать вещи с такими молниями сзади. А так как раньше справлялась, не заметила, что не дотянула до конца, а посмотреть на нее и помочь было некому – значит, была одна.

– Точно, она одна должна была приехать. Отца позже ждала, завтра-послезавтра, – подтверждает Мануэла.

Но я уже не слышу консьержку. Увеличив фото на телефоне, невольно машу головой – быть такого не может!

Пробую еще увеличить, не получается. И, едва успев отжать на себе одежду, снова иду к лестнице, оставляю телефон, спускаюсь в бассейн. Подплываю к мертвой женщине с другой стороны в попытке ближе рассмотреть ее руку.

И едва не захлебываюсь. Глотаю воду, судорожно гребу руками, чтобы удержаться на поверхности. Выплываю на мелкую часть. Откашливаюсь. Поворачиваюсь снова, не в силах поверить своим глазам.

Так не бывает.

На правой руке у мертвой женщины кольцо. Старинное. С особой вязью и кроваво-красным камнем.

Кольцо, которое я видела много лет назад.

На женщине из моего далекого прошлого.

– Говорите, она американка? – спрашиваю Мануэлу, снова выходя из бассейна.

Консьержка часто-часто кивает.

– По телефону она сказала, что из Америки должна прилететь.

На непонятном никому здесь русском бормочу:

– Так не бывает!

Уже отовсюду бегут люди. Кричат! На всех языках. Требуют немедленно достать несчастную из воды и откачивать.

Пытаюсь остановить соседей погибшей, сказать, что женщина мертва и трогать тело нельзя, нужно все оставить как есть до приезда полиции. Но слушать меня не хотят.

Красивый подтянутый мужчина, по виду слегка за сорок, прыгает в воду, подталкивает тело к бортику, где его принимает старичок с кривоватым носом, похожий на постаревшего мистера Бина. Около бортика суетятся дама в летах с внушительным бюстом, едва прикрытым намокающим парео, и темнокожая женщина моих лет.

Пожилой мужчина с отличной, скорее, армейской выправкой на хорошем британском английском говорит, что откачивать бесполезно. Но его не слушают, как и меня.

Тело переворачивают. Стараюсь не смотреть, но все же не могу отвести взгляда от некогда знакомого, разумеется, постаревшего за столько лет лица. Интересно, я так же постарела? И если бы это она увидела меня, то первым делом тоже подумала бы, что годы никого не щадят?

Дама с внушительным бюстом неуклюже и суетливо пытается делать искусственное дыхание рот в рот, но собственный бюст не дает ей дотянуться до рта потерпевшей. «Мистер Бин», похоже, говорит ей на португальском, что это бесполезно, но дама машет руками, отгоняя его и темнокожую женщину, мол, не мешайте. Выбравшийся из бассейна красивый мужчина отодвигает даму в парео, начинает делать искусственное дыхание сам, командуя, чтобы теперь уже темнокожая дама делала массаж сердца в такт с ним.

– Um – Dois – Três! Um – Dois – Três! Um – Dois…

Еще через несколько минут все же обреченно разводят руками. Все мокрые, все растерянные.

А я все это время, как зависшая на ноутбуке программа, смотрю на кольцо с кроваво-красным камнем на руке мертвой, не в силах пошевелиться. И поверить, что Так Бывает.

Что это она.

Женщина, которая сломала мне жизнь.

Morta.