Техника и вооружение 2006 02

Ракета К-23 (Р-23Р, «изделие 340» Р-23Т, «изделие 360»)

В начале 1960-х гг. вооруженные силы Соединенных Штатов охватила своего рода эпидемия борьбы за универсализацию и унификацию, инициированная интеллектуалами от системного анализа из «РЕНД Корпорейшн» и лично тогдашним министром обороны Р. Макнамарой. Попутно с рационализацией обмундирования в Соединенных Штатах развернули завершившуюся с более чем скромными результатами грандиозную программу создания сверхуниверсапьного боевого самолета F-111. Однако разработанный в 1950-е гг. специально для авианосцев F-4 «Фантом-2» оказался вполне годным для многоцелевого применения. К середине 1960-х гг. он стал без малого «единым» тактическим самолетом авиации и флота США в классе истребителей и фронтовых ударных самолетов. Обладая мощным ракетным вооружением и весьма совершенным по тому времени радиоэлектронным оборудованием, вполне эффективно использовавшимся за счет наличия на борту второго члена экипажа, «Фантом-2» был способен сбить МиГ-21 еще до того, как советский истребитель сблизится с ним на дистанцию, позволяющую применить свое оружие и реализовать преимущество в маневренности над тяжелым американским самолетом.

В Советском Союзе в качестве ответа на «Фантом-2» был задуман МиГ-23. Это обозначение уже неоднократно примерялось к разным самолетам. Среди них был Е-2А — вариация на тему будущего МиГ-21 со стреловидным крылом, а также самолет, прервавший профессиональную деятельность выдающегося летчика- испытателя Г.А. Мосолова, — Е-8 с подфюзеляжным воздухозаборником, позволявшим разместить в носовой части крупногабаритный радиолокатор. Применение радиолокатора с дальностью действия в несколько десятков километров, обеспечивающего при необходимости самостоятельные действия истребителя, наряду с размещением до четырех управляемых ракет средней дальности определяло основные преимущества нового самолета над МиГ-21 и, соответственно, необходимость проведения его разработки, доказать которую в период правления Н.С. Хрущева было очень непросто.

Однако удалось убедить и Никиту Сергеевича, и возглавляемые им партия и правительство приняли постановление от 3 декабря 1963 г. о создании фронтового истребителя-перехватчика МиГ-23, по которому началась ОКР по самолету, которая, впрочем, завершилась намного позже первоначально намеченных сроков, определяющих представление самолета на совместные государственные летные испытания в конце 1965 г.

Первоначальная задержка в значительной мере определялась сложностью и новизной поставленных задач. Помимо применения новых ракет К-23 и радиолокатора «Сапфир-23И» в сравнении с МиГ-21 предусматривалось увеличить на 17–25 % максимальную скорость и дальность полета самолета. С учетом угрозы массового применения ядерного оружия неприемлемой представлялась и сложившаяся с переходом на реактивную авиацию практика базирования на стационарных аэродромах с многокилометровыми бетонированными взлетно-посадочными полосами. Для нового МиГа предполагалось сокращение взлетно-посадочной дистанции до 600–800 м с возможностью обеспечения еще меньшей величины — 200–300 м — за счет применения на самолете дополнительных подъемных двигателей.

Последнее требование привело к необходимости существенного пересмотра технического облика МиГ-23. Соответствующая корректировка требований к самолету была отражена в постановлении от 30 апреля 1965 г., предусматривающем переход от установленного еще на Е-8 двигателя Р-21 с тягой 7,5 т к комбинированной двигательной установке, которая должна была включать один основной двигатель Р-27 тягой 8,5 т и два подъемных РД-36-41 тягой по 2,5 т. Правительственный документ отодвигал срок завершения разработки на 1,5 года, что более или менее отвечало реальному положению дел в авиапромышленности. Прототип самолета № 23–01 с комбинированной двигательной установкой был готов в 1 966 г., а с 4 апреля следующего года начались его испытания, но к тому времени они уже носили характер факультативных исследований экспериментальной машины оригинальной схемы.

Тем временем залетал Р-111. Вскоре его представили на салоне в Ле-Бурже, что позволило микояновцам получить о нем достоверную информацию, необходимую для проектного анализа и конструкторских проработок варианта МиГ-23, выполненного по аналогичной схеме с крылом изменяемой геометрии. Ведь вариант с комбинированной двигательной установкой имел органический недостаток: взлетев с короткой полосы, в случае вполне вероятного отказа хотя бы одного из трех двигателей самолет уже не мог на нее сесть.

Срочно построенный вариант МиГ-23 с крылом изменяемой геометрии (№ 23–11) совершил свой первый полет всего на 2 месяца и неделю позже № 23–01. Не прошло и месяца, как оба варианта МиГ-23 приняли участие в воздушном параде в Домодедово — мероприятии, сроки и программа которого были определены еще в начале года и, вопреки последующим россказням политработников и сочинениям отдельных историков авиации, не имели никакого отношения к реакции партии и правительства на очередной арабский погром, учиненный израильтянами за шесть дней в начале июня.

На данном этапе конструкторы, рабочие и летчики оказались проворнее организаторов: очередное постановление от 17 ноября 1967 г., определившее требования к самолету в соответствии с его фактическим техническим обликом (истребитель с крылом изменяемой геометрии), было принято вдогонку реальному развитию событий, после того как первый прототип с таким крылом (23–11) уже совершил около полусотни полетов, а вторая машина была почти подготовлена к первому вылету.

Основные этапы непростого процесса разработки МиГ-23 нашли отражение и в ходе создания его ракетного вооружения. Как уже отмечалось, специально для МиГ-23 готовилось и управляемое вооружение класса «воздух-воздух» — ракеты К-23, создание которых поручили коллективу завода № 134. Руководил проектированием заместитель главного конструктора В.А. Пустовойтов. Следует отметить, что предварительные проработки по ракете под наименованием К-23 велись еще в 1961 г. параллельно с подготовкой самолета Е-8.

Первоначально заданные постановлением 1963 г. значения основных характеристик ракеты, в частности, максимальная дальность 16–18 км, допустимое превышение цели до 4 км и вес ракеты 150 кг, определились исходя из возможности размещения на МиГ-23 до четырех новых ракет, с оглядкой на показатели ракет «Сперроу», являвшихся основным вооружением «Фантома».

Однако технический облик нового советского «изделия» существенно отличался от американского аналога — выполненной по схеме с поворотным крылом ракеты с полуактивной радиолокационной ГСН. Разработку К-23 предусматривалось вести применительно к двум типам ГСН — радиолокационной и комбинированной (теплорадиолокационной). Последний вариант должен был обеспечить высокую помехоустойчивость и возможность применения на малых высотах — 200 м против 1000 м у «радийного» варианта, но отличался большой сложностью как в проектировании, так и в отработке. Поэтому для К-23 с комбинированной ГСН допускалось снижение максимальной дальности пуска на 2 км, а ее представление на совместные испытания предусматривалось в более поздние сроки — в середине 1966 г.

Создание радиолокационной ГСН и радиоканала для комбинированной ГСН поручалось НИИ-339, который разрабатывал также и бортовую РЛС «Сапфир-23» для МиГ-23. Главным конструктором РЛС «Сапфир-23» определили Г.М. Кунявского, ГСН «Топаз» (ГСН-23) — Е.Н. Геништу, заместителем главного конструктора ГСН — В.В. Чуброва.

Головным разработчиком комбинированной ГСН и ее теплового канала назначили ЦКБ-589, радиоканала — НИИ-339. В ходе проектирования выявилась чрезмерная сложность комбинированной ГСН. В те же годы аналогичная ГСН разрабатывалась и для ракет семейства К-13. На замедлении работ в этом направлении сказалась и болезнь основного его идеолога М.И. Штейнера, получившего ранний инфаркт. Еще ранее для подстраховки ЦКБ-589 поручили подготовить и традиционную тепловую ГСН.

Боевая часть ракеты создавалась ГСКБ-47, двигатель — КБ-2 завода № 81, твердотопливный заряд- НИИ-130.

Вначале ракета рассматривалась как развитие схемы К-13А с применением роллеронов для ограничения угловой скорости проворота по крену. Уже в 1964 г. провели продувки этого варианта в аэродинамических трубах. В следующем году изготовили программные ракеты с использованием элементов штатных К-13. Но вскоре первоначальный технический облик ракеты пришлось пересмотреть самым радикальным образом.

Полуактивная радиолокационная ГСН РГС-23 должна была принимать сигнал, отраженный от цели, облученной бортовой РЛС истребителя «Сапфир-23». Технический облик этой РЛС начал формироваться еще до принятия постановления 1963 г. На стадии эскизного проекта изучались как импульсная РЛС «Сапфир-23И», которая по основным решениям соответствовала испытывавшейся на МиГ-21 РЛС «Сапфир- 21», так и принципиально новая РЛС «Сапфир-23Н» с квазинепрерывным режимом излучения. С переходом на стадию опытно-конструкторской разработки в 1963 г. предпочтение отдали менее сложной РЛС «Сапфир-23И».

Однако с внедрением в войска СССР зенитных ракетных комплексов истребители-бомбардировщики стран НАТО перешли к действиям на предельно малых высотах. Для фронтового перехватчика особую значимость приобрела задача обнаружения целей на фоне земли. Постановлением 1965 г., уточнявшим облик МиГ-23 и его характеристики, предусматривалось применение в РЛС «Сапфир» дополнительного канала непрерывного излучения для обнаружения маловысотных целей, обзора земной поверхности, решения навигационных задач, а также для работы в дальномерном режиме при пусках неуправляемых ракет по наземным целям.

Опытный самолет № 23–01 с комбинированной силовой установкой рассматривался в качестве носителя ракет Р-23.

Применение непрерывного излучения позволяло реализовать узкополосный спектр излучения РЛС, обеспечивающий эффективное использование так называемой доплеровской селекции за счет разности частот сигналов, отраженных от неподвижной подстилающей поверхности и от движущихся летательных аппаратов. Однако при этом возникла возможность так называемого «достартового ослепления» радиолокационной ГСН ракеты излучением близкорасположенной самолетной РЛС по боковым лепесткам диаграммы направленности.

Впервые в нашей стране для бортовой аппаратуры ракеты К-23 создавалась специальная элементная база — плоские микромодули.

Ранее при использовании импульсных РЛС для исключения «ослепления» головки самонаведения приемный тракт ГСН отключался на временной интервал посылки импульса самолетным локатором. Для обеспечения своевременности этой операции на борт ракеты от самолетной РЛС поступал так называемый сигнал синхронизации. Для РЛС «Сапфир-23» в конечном счете приняли иные принципы взаимодействия с ГСН, предусматривающие захват цели на автосопровождение ГСН в полете, после смещения самолетной РЛС в заднюю полусферу ракеты. Однако это техническое решение было принято не сразу и, как говорится, не от хорошей жизни. С учетом поляризации излучения самолетной РЛС НИИ-339 потребовал также обеспечить постоянную ориентацию ракеты по крену. Ракета не могла проворачиваться относительно продольной оси, что привело к отказу от схемы с использованием роллеронов. В результате конструкция ракеты была радикально пересмотрена, при этом для К-23 взамен ранее рассматривавшейся «утки» приняли нормальную аэродинамическую схему. Диаметр возрос до 200 мм. В июле 1966 г. был выпущен аванпроект нового варианта ракеты.

Подвеска ракеты класса «воздух-воздух» Р-23Т на истребителе МиГ-23.

Компоновка ракеты К-23Р:

I — ГСН; 2-приемная антенна РВ; 3 — радиовзрывагель; 4 — передающая антенна РВ; 5-автопилот; 6 — боевая часть с ПИМ; 7 — турбогенератор; в — газогенератор; 9 — двигатель; 10 — газовод;II — рулевой привод.

Ракета для МиГ-23 создавалась в двух вариантах: «изделие 340» с «радийной» ГСН разработки НИИ-339 и «изделие 360» с тепловой головкой самонаведения ТГС-23, проектировавшейся в ЦКБ-589.

Для отработки самолетной РЛС «Сапфир-23», теплопеленгатора ТП-23 и аппаратуры самонаведения создали летающую лабораторию, переоборудовав к тому времени уже явно раритетную машину Ту-110 № 5511 и обозначив ее как ЛЛ-110. Машину модифицировали в Жуковском, на летно-испытательной базе завода № 23, оставшейся не у дел после ликвидации ОКБ В.М. Мясищева. В носовой части в удлиненном обтекателе разместили РЛС «Сапфир». Под крылом оборудовали подвеску в виде спецгондолы для размещения ГСН, соединенной с аппаратурой, установленной в пассажирском салоне. Исследования, проведенные на этой летающей лаборатории, позволили накопить большой материал по характеристикам сигналов, отраженных от различных подстилающих поверхностей, и выработать эффективные методы селекции движущихся объектов.

Первый вылет ЛЛ-110 состоялся 31 марта 1966 г., до конца года выполнили еще восемь полетов. В следующем году из 13 полетов около половины осуществлялось специально для изучения ГСН. Испытания на ЛЛ-110 ГСН для ракет вызвало приступ ревности у сотрудников ОКБ Микояна. По их мнению, все силы необходимо было сосредоточить на ускоренной отработке РЛС, ведь вопреки первоначальным планам не только первый, но и второй опытный МиГ-23 пришлось комплектовать балансировочным грузом взамен не желавшей работать РЛС. Мнение головного разработчика было учтено, и большинство из 34 полетов, осуществленных в 1968 г., было произведено в интересах отработки самолетной РЛС и теплопеленгатора.

Для ускорения процесса отработки привлекли и летающую лабораторию на базе массового реактивного лайнера Ту-104 № 42498, получившую обозначение ЛЛ-104/23. Ее первый полет состоялся 1 ноября 1968 г. В ходе испытаний на летающих лабораториях была подтверждена дальность захвата ГСН цели типа Ту-16 26–30 км.

Новизна многих технических решений по радиолокатору «Сапфир-23» привела к многократным сдвигам установленных сроков завершения работ. Не помогло и отстранение от должности ряда ответственных лиц: директора НИИ-339 М. Комиссарова в 1967 г., его преемника Я. Павлова. В 1969 г. аналогичная судьба постигла и главного конструктора РЛС Г.М. Кунявского, многие годы являвшегося главным идеологом разработки принципиально новых РЛС, который, в конечном счете, был вынужден перейти в НИИ-2 Минавиапрома (ныне ГосНИИАС). Позднее НИИ-339, получивший к середине 1960-х гг. новое название НИИ аппаратостроения (позднее НИИ радиостроения- НИИР), объединили с НИИ приборостроения (НИИП), образовав НПО «Фазотрон». Во главе объединения поставили руководителя НИИП Ю.Н. Фигуровского. Работы по «Сапфиру-23» возглавил «варяг» из НИИП В.К. Гришин.

Все это не могло не сказаться на сроках отработки ракет. Однако, несмотря на радикальный переход на новую общую компоновочную схему К-23, к середине 1960-х гг. процесс ее создания опережал ход разработки самолета. Уже в 1966 г. были изготовлены габаритно-весовые макеты ракет с «радийной» и тепловой ГСН.

В следующем году наряду с макетами изготовили пусковые («изделие 362»), программные («изделие 363») и телеметрические («изделие 365») ракеты в тепловом варианте. Для начала четыре «изделия 362» запустили с наземной нештатной пусковой установки.

Летная автономная отработка ракет началась на специально переоборудованном еще в начале 1967 г. МиГ-21 ПФ № 1203 (он же Е-7 с К-23), специально оснащенном нештатными пусковыми установками для К-23. Поставка ракет задерживалась, и простаивавший самолет использовали для обеспечения летных испытаний противотанковой ракеты «Лотос». Тем не менее до конца года успели совершить 17 полетов с К-23, выполнив восемь автономных пусков «изделий 362» и «363». В следующем году самолет еще 43 раза поднимался в воздух и осуществил 14 пусков программных и телеметрических ракет.

В начале 1968 г. был переделан и МиГ-21 С № 102 (он же Е-7 с К-23Т), на который установили контейнер с аппаратурой, обеспечивающей применение полноценных К-23 с тепловой ГСН. Поставка первых ГСН для комплектации ракет была осуществлена «Геофизикой» еще в 1967 г До конца года выполнили 14 полетов с ракетами и произвели один пуск управляемой К-23Т, начав тем самым первый этап государственных испытаний. При этом осенью радиолокатор МиГ-21 С доработали, обеспечив его применение при пуске ракет К-23Т с нулевым углом упреждения. В общей сложности с двух носителей за 1968 г. выполнили 33 пуска ракет, включая 20 программных и 13 телеметрических. В том же году состоялись испытательные полеты первого прототипа МиГ-23 с четырьмя макетными ракетами, призванные определить характеристики самолета с полным комплектом ракетного вооружения.

Начиная с 1969 г. приступили к пускам управляемых ракет по воздушным мишеням. Второй и четвертый прототипы МиГ-23 выполнили соответственно по 12 и четыре автономных пуска, а прототип № 3 — пуск телеметрической ракеты по Ил-28. С МиГ-21С № 102 велись пуски по МиГ-17, Ил-28 и парашютным мишеням М-6. Всего в 1969 г. выполнили 19 пусков К-23Т. На МиГ-21С № 102 прошли испытания штатные пусковые установки АПУ-23-11 и катапультная АКУ-23-11, предназначенная для подфюзеляжной подвески ракет и не получившая дальнейшего развития. В итоге МиГ-23 «потянул» только пару К-23.

Этап заводских испытаний К-23Т завершился в 1970 г, в течение которого было выполнено 18 пусков баллистических и телеметрических ракет с МИГ-21С № 102, МиГ-23 № 236, 239, 402, 404 и сбито два Ла-17ММ. Отработка теплового варианта продолжалась еще более двух лет

В начале 1972 г. завершился первый этап государственных испытаний, а в июне-октябре выполнили и программу второго этапа. Всего за 1972 г провели 29 пусков. Акт по результатам совместных государственных испытаний К-23Т был утвержден 11 апреля 1973 г. В них участвовали МиГ-23 № 1801, 902, 602 и МиГ-23М № 1201 и 1203. В качестве мишеней использовались беспилотные МиГ-17, МиГ-19, ЯК-25РВ, Ил-28, а также парашютные мишени и РМ-8М. В ходе испытаний от ранее применявшихся «сплошных» АПУ-23-11 перешли к более легким АПУ-23М с пусковой направляющей на двух опорах.

Однако если работы по «тепловой» ракете мало зависели от бортовой электроники самолета, то отработку «радийной» ракеты можно было провести в должном объеме только после доведения радиолокатора «Сапфир-23» до работоспособного состояния, хотя первые автономные пуски К-23Р выполнили еще в 1969 г., а первые стрельбы по мишени состоялись в 1970 г с самолетов МиГ-23 № 236 и 239.

В ходе пусков с МиГ-23 выявилось уже упомянутое «достартовое ослепление» ГСН ракеты, не проявившееся в полной мере в полетах летающих лабораторий на базе туполевских лайнеров с более отдаленным расположением самолетного радиолокатора относительно головок самонаведения, размещенных в специальных подкрыльевых контейнерах. Явная неработоспособность ГСН в этих условиях рассматривалась комиссией во главе с министром радиоэлектронной промышленности П.Е. Плешаковым. Ситуация грозила снятием с должности главного конструктора радиолокационной ГСН Е.И. Геништы.

В этой обстановке и родилось новаторское решение — перейти к захвату цели ГСН в полете, после старта с носителя. Первый пуск по этой схеме провели в последние дни 1970 г Хотя при этом поразить цель так и не удалось, захват в полете прошел успешно. Кроме того, анализ матчасти трофейных «Сперроу» свидетельствовал о том, что аналогичную схему используют и американцы. В дальнейшем отработка пошла вполне успешно. Однако некоторые военные, в том числе руководство полигона, не сразу оценили достоинства новой схемы захвата. В частности, даже спустя несколько лет (в 1975 г) при стрельбах по уникальной цели — постановщику разнообразных активных помех — первой пустили К-23. Расчет экономных офицеров был прост. Так как К-23 осуществляет захват в полете, она явно не попадет, что позволит тут же опробовать на единственной в те годы мишени и более испытанные ракеты. Однако, к неописуемой ярости начальства, К-23 сразу же «завалила» драгоценную мишень.

Принципиально новой для ракет средней дальности стала примененная в ГСН ракеты К-23 моноимпульсная обработка принимаемого сигнала. Ранее для пеленгации цели относительно оси ракеты использовалось коническое сканирование диаграммы направленности. Достижение максимума амплитуды принимаемого сигнала при отклонении оси чувствительности в определенном направлении указывало соответствующую ориентацию на цель. Однако, поставив мощную активную помеху, «мерцающую» с частотой конического сканирования ГСН ракеты, но не совпадающую с ней по фазе, противник мог навязать головке самонаведения ложную ориентацию на цель и увести ракету в сторону от своего самолета.

Подвеска ракеты класса «воздух-воздух» Р-23Р на истребителе МиГ-23.

Моноимпульсная схема предусматривает наличие многолепестковой диаграммы направленности антенны, нескольких приемных каналов, обеспечивающих мгновенную оценку направления на цель, нечувствительную к подобным помехам. Высокая помехоустойчивость РГС-23 определяла решающее преимущество К-23 над «Сперроу» AIM-7E и ее отечественным воспроизведением — ракетой К-25, использующей ГСН с коническим сканированием. Отметим, что моноимпульсная ГСН была внедрена американцами на ракете «Сперроу» AIM-7M только в 1983 г, т. е. почти с десятилетним опозданием по отношению к К-23. Несколько ранее, в 1978 г., моноимпульсную ГСН применили англичане на ракете «Скай Флэш».

Ракета Р-23Т (изделие 360»).

Ракета Р-23Р (изделие 340»).

Важным новшеством ГСН стала и возможность автоматической подстройки ее гетеродина под литерную частоту РЛС самолета-носителя. В итоге отпала необходимость литерного исполнения ракет.

Отставание «радийного» варианта от теплового было очень велико. В 1972 г. выполнили 19 пусков, в том числе по МиГ-17, но при этом выявили дефект ГСН, потребовавший ее основательной доработки. Стрельбы проводились уже с пусковых АПУ-23М. В 1972 г. осуществили 15 пусков на этапе А государственных испытаний, который из-за ремонта МиГ-23 № 1203 завершился только в 24 апреля 1973 г. Соответствующий документ был утвержден почти одновременно с подписанием заключительного акта по К-23Т. Дальше ход работ ускорился, что позволило подписать акт по этапу Б15 октября 1973 г. Всего за 1973 г. выполнили 37 пусков. В результате удалось сдать К-23Р на вооружение одновременно с тепловым вариантом и самолетом МиГ-23М.

Из-за задержки с разработкой штатной самолетной РЛС и ракет К-23 в первые годы серийного производства самолетов МиГ-23 они выпускались в варианте МиГ-23С («изделие 23–21») с комплексом вооружения С-21 М на базе импульсного радиолокатора «Сапфир-21», ранее разработанного для МиГ-21 бис, ставшего последним в этом славном семействе. Соответствующим МиГ-21бис было и вооружение: ракеты Р-ЗС, Р-13Ри Р-13М.

Задержка с подготовкой штатного комплекса вооружения позволила доработать МиГ-23 и как летательный аппарат, в частности, несколько изменив форму и механизацию крыла и заменив двигатель на более мощный.

Постановлением партии и правительства от 9 января 1974 г. на вооружение поступил полноценный вариант самолета, отвечавший первоначальному замыслу, — МиГ-23М с РЛС «Сапфир-23», получившей обозначение РП-23, и ракетами К-23 с радиолокационной и тепловой ГСН под индексами Р-23Р и Р-23Т соответственно. Серийный выпуск ракет Р-23, а затем и Р-24 осуществлялся на Ковровском механическом заводе.

С учетом замечаний по актам госкомиссий испытания продолжились: в 1974 г. провели пуски 28 тепловых и 22 «радийных» ракет.

Ракета была выполнена по нормальной аэродинамической схеме, с небольшими трапециевидными дестабилизаторами малого удлинения, установленными на корпусе первого отсека аппаратурного блока ГСН. «Тепловая» ракета оснащалась дестабилизаторами в 1,6 раза меньшей площади в сравнении с «радийной», чем достигалась близость динамических параметров обоих вариантов ракет при различных обводах и массах передней части корпуса.

Во втором отсеке располагался радиовзрыватель «Чайка», в третьем — автопилот. Четвертый отсек занимали осколочно-стержневая боевая часть и предохранительно-исполнительный механизм. Радиус поражения боевой части составлял 8 м. В пятом отсеке находился блок турбогенератора и малогабаритный газогенератор для запитки рулевых машин. Шестой отсек представлял собой твердотопливный двигатель ПРД-194. Вокруг удлиненного соплового блока двигателя размещались седьмой и восьмой отсеки с рулевыми машинами-по одной на каждый руль. По наружной поверхности двигателя наряду с коробом бортовой кабельной сети проходил газоход, служивший для питания рулевых машин, размещенных в хвостовом отсеке. Клиновые прижимы обеспечивали соединение почти всех отсеков, кроме двух хвостовых, скрепленных телескопическим стыком. Ракета поставлялась в собранном виде, кроме крыльев, стыкуемых в войсках.

Пусковая установка АПУ-23М включала баллон со сжатым азотом для охлаждения фотоприемника тепловой ГСН.

Перед стартом от самолетной аппаратуры на ракету вводилось целеуказание в пределах ±50* для радиолокационной и ±55' для тепловой ГСН. Как уже отмечалось, в условиях работы расположенного на близком расстоянии мощного бортового радиолокатора носителя с непрерывным сигналом подсветки первая отечественная доплеровская моноимпульсная полуактивная головка РГС-23 не могла захватывать цель на автосопровождение, находясь на подвеске под самолетом. Первые 3 с полет ракеты осуществлялся в автономном режиме с отработкой специальной программы, отводящей ракету от носителя во избежание столкновения. Далее ГСН производила поиск цели и ее захват на сопровождение. При малых ошибках прицеливания дальность пуска могла в полтора раза превышать дальность захвата ГСН. Головка самонаведения РГС-23 комплектовалась приемным устройством с высокостабильными характеристиками, так что в процессе эксплуатации не требовалось проведение специальных операций по подстройке ее параметров. Впервые обеспечивалась возможность обстрела низковысотных целей в передней и задней полусферах. По уровню помехозащищенности РГС-23 превосходила зарубежные образцы вплоть до 1982 г., когда в США была принята на вооружение ракета «Сперроу» AIM-7M.

Высокими боевыми возможностями обладали также и «тепловые» ракеты с ГСН, охлаждаемой подающимся с пускового устройства азотом. Для этих ракет захват цели на автосопровождение производился до старта ракеты.

Эффективность применения ракетного вооружения обеспечивалась тем, что МиГ-23 наряду с бросающейся в глаза особенностью — изменяемой геометрией крыла, свидетельствовавшей о существенном приросте дальности по сравнению со всеми предшествующими микояновскими машинами, — стал первым отечественным истребителем, способным обнаруживать и поражать воздушные цели на фоне земли. Тем самым возможности истребителя были приведены в соответствие со способами применения тактической авиации противника, с конца 1950-х гг. переходившей на нанесение ударов на малых высотах. Кроме того, возросшая дальность действия РЛС открывала некоторые перспективы для автономных действий истребителя без традиционной для советских ВВС плотной поддержки наземных служб наведения и боевого управления.

Несмотря на достигнутые успехи в области системы вооружения и уже упомянутую увеличенную дальность полета, МиГ-23 не стал популярным у летного состава, так как по маневренности существенно уступал предшественнику — МиГ-21. Кроме того, в первые годы эксплуатации он был просто небезопасен из- за случаев разрушения ответственнейшего силового агрегата — так называемого бака-отсека, включавшего узлы крепления поворотных консолей крыла.

Серийные МиГ-23 несли только две ракеты средней дальности. По величине боекомплекта МиГ-23М все-таки уступал «Фантому», присутствие на борту которого второго члена экипажа-оператора — обеспечивало более благоприятные условия для применения РЛС и оружия.

В целом создание К-23 стало большим достижением отечественного ракетостроения. Впервые в нашей стране была спроектирована ракета, способная поражать цели на фоне земной поверхности. С поступлением на вооружение К-23 советская фронтовая авиация наконец получила оружие средней дальности, дополнившее имеющийся арсенал ракет семейств К-13 и К-5М с существенно меньшими зонами поражения.

За рубежом новая ракета получила обозначение М-7 Арех.

Ракета класса «воздух-воздух» Р-24Р.