Технология лжи. Нацистская антипартизанская пропаганда на оккупированных территориях СССР. 1941–1944 гг.

Введение

В годы Великой Отечественной войны на оккупированных территориях СССР развернулось мощное партизанское движение. Нацисты пытались подавлять его не только вооруженными средствами, но и с помощью пропаганды. Для дискредитации и разложения сил «народных мстителей» противник использовал разветвленный, насыщенный профессиональными кадрами пропагандистский аппарат, в рамках которого действовали представители вермахта, СС, имперских министерств Йозефа Геббельса (народного просвещения и пропаганды) и Альфреда Розенберга (по делам оккупированных восточных территорий). При непосредственном участии нацистских пропагандистских органов, подразделений и учреждений осуществлялось активное воздействие на партизан и население.

Родившийся в недрах католический церкви термин пропаганда (дословно – распространение, от лат. propaganda) подразумевает под собой формирование необходимого общественного мнения с помощью манипулятивного внедрения в сознание аудитории взглядов, информации и сведений (в том числе искаженных и ложных). Этот термин давно перестал быть нейтральным и сегодня носит практически однозначно негативный оттенок. Уже начиная с Первой мировой войны армии крупнейших западных стран (прежде всего Великобритании и США) предпочитали заменять слово «пропаганда» различными эвфемизмами: «психологические операции», «информационная служба», «политическая война» и т. д. В ряде других государств (включая Германию) термин «пропаганда» – в положительном для себя смысле – продолжал использоваться еще довольно продолжительное время, в том числе в период Второй мировой войны.

Нацистская пропаганда была мощным инструментом влияния на немецкий народ. Воздействуя на массовое сознание с помощью разных способов (визуальных, графических и звуковых), нацисты относительно быстро научились контролировать общество и добиваться своих целей. В дальнейшем отработанные на немцах методы воздействия активно использовались и на захваченных немцами территориях. Информационное воздействие на войска и население противника в Германии было принято именовать активной пропагандой.

В одном из предназначенных для служебного пользования бюллетеней сами нацистские «специалисты по промывке мозгов» писали: «Основные принципы пропаганды необходимо часто повторять, прежде чем они станут общепринятыми. Те, кто не находит “ничего нового” в опыте своих товарищей, радуются тому, что уровень, достигнутый ими, выше среднего. Однако примеры показывают, что многие из тех, кто хочет чего-то нового, еще не знакомы со старым»[1].

Антипартизанская пропаганда включала в себя компоненты расизма, антисемитизма, демонизации и криминализации противника, культа воинов-героев, поощрения сторонников оккупационного режима и т. д. Она опиралась на идеологические, психологические, просветительские и воспитательные основы. Показательно, что по отношению к партизанам в немецких инструкциях было закреплено употребление слов «банды», «бандиты», «бандитизм». Пропагандисты вермахта и СС были призваны употреблять эти понятия не только письменно, но и устно. Использование подобной терминологии уместно отнести к числу манипулятивных приемов, имевших целью заклеймить своего противника[2].

Словосочетание антипартизанская пропаганда широко применялось немцами в служебной переписке. Мы встречаем его в отчетах, донесениях и боевых приказах, подготовленных штабными работниками. Чаще всего оно использовалось офицерами, служившими в отделах пропаганды на Восточном фронте. Обычно конструкция «антипартизанская пропаганда» (Antipartisanenpropaganda) употреблялась в отчетной документации, где подводились итоги оперативно-войсковых мероприятий вермахта и СС против партизан[3]. Пропагандистская информация, адресованная участникам сопротивления, была призвана воздействовать одновременно и на мирных граждан, непосредственно не вовлеченных в партизанскую борьбу. Это говорит о многовекторном характере антипартизанской пропаганды нацистов.

Ведя пропаганду против партизан, противник преследовал две цели: во-первых, скомпрометировать партизанское движение в глазах населения, лишив его массовой поддержки, и, во-вторых, разложить изнутри «советскую герилью»[4]. Для решения этих целей в недрах оккупационного аппарата были разработаны стратегии, определившие основные направления, методы и средства пропагандистского воздействия на граждан СССР. Немецкие органы, подразделения и учреждения, отвечавшие за пропагандистскую работу, старались воздействовать на умы советских граждан, оказавшихся в оккупации, посредством различных акций, начиная от собраний, бесед и заканчивая раздачей товаров первой необходимости. Одновременно население обеспечивалось печатной продукцией (листовками, газетами, журналами, брошюрами, календарями, открытками и т. д.) и аудиовизуальными материалами (кинофильмами, документальными лентами, пластинками и т. д.).

В рамках системы антипартизанской пропаганды захватчики выполняли широкий круг задач, среди которых можно назвать следующие:

– поддержка населения, лояльно настроенного к оккупационному режиму;

– организация так называемых «дружественных акций»;

– информирование населения о материальном ущербе и экономических трудностях, вызванных действиями партизан;

– воздействие на настроения населения, сочувствующего партизанам;

– ведение пропаганды среди населения с целью разрыва контактов между гражданскими лицами и партизанами;

– привлечение военных и гражданских коллаборационистов к пропаганде против партизанского движения;

– использование перебежчиков и пленных партизан в мероприятиях по деморализации партизанских отрядов;

– создание условий для недовольства и конфликтов в партизанской среде, дискредитация партизанских командиров;

– формирование пропагандистских групп для участия в антипартизанских операциях;

– координация действий групп пропаганды с командирами оперативных соединений и частей, отвечавших за проведение антипартизанских операций;

– осуществление пропагандистского сопровождения антипартизанских операций;

– информирование населения о причинах и результатах антипартизанских операций;

– осуществление контроля над выпуском печатной продукции, содержавшей антипартизанский контент;

– анализ и обобщение данных о применении манипулятивных технологий в ходе ведения антипартизанской пропаганды.

Существенную роль в пропагандистской работе против партизан играли германские спецслужбы. Органы пропаганды были обязаны сообщать им обо всех нюансах своей деятельности и консультироваться по вопросам организации и проведения пропагандистских интервенций[5]. Со своей стороны представители абвера, тайной полевой полиции (Geheime Feldpolizei, ГФП), полиции безопасности и СД обеспечивали пропагандистов сведениями конфиденциального характера. Информация нацистских разведывательных и контрразведывательных структур включала следующие данные: наличие затруднений в партизанских отрядах со снабжением; количество убитых, раненых и больных партизан; наличие разногласий и трений между командирами отрядов; наличие разногласий между командирами и рядовыми партизанами; отношение партизан к немецкой пропаганде; характеристика командиров партизанских формирований; наличие социальных, политических, религиозных и национальных разногласий среди партизан и местного населения, сочувствовавшего им. Тесное сотрудничество между спецслужбами и пропагандистами Третьего рейха сложилось и в области распространения слухов, направленных на дискредитацию партизанского движения.

Ключевое значение для антипартизанской пропаганды на Востоке имела деятельность командующих прифронтовыми районами групп армий. Начальники охранных войск наладили прочные связи с пропагандистскими отделами вермахта еще летом 1941 г. Благодаря этим контактам удалось в сравнительно короткие сроки создать и отрегулировать механизмы информационного сопровождения борьбы с партизанами. Командующие охранными войсками стали первыми, кто сформулировал цели и задачи антипартизанской пропаганды. Их предложения, направленные в адрес Верховного командования вермахта (Oberkommando der Wehrmacht, ОКВ) и Верховного командования сухопутных войск (Oberkommando des Heeres, ОКХ), позволили определить главные направления в так называемом «духовном противодействии» партизанам. Координация усилий между начальниками тыловых районов и пропагандистскими подразделениями в занятых областях СССР привела к наращиванию масштабов антипартизанской пропаганды.

На завершающем этапе оккупации вопросы пропагандистской политики в отношении участников советского сопротивления поделили между собой соответствующие органы, подразделения и учреждения, подчиненные Генриху Гиммлеру и Йозефу Геббельсу. Доминирующее положение в этой связке со временем прочно заняли специалисты из СС. Уже начиная со второй половины 1942 г. эсэсовцы перешли к практическим действиям по концентрации в своих руках необходимых сил и средств для уничтожения партизан. Это выразилось не только в создании отдельной ветви управления в лице начальника соединений по борьбе с бандами, но и в формировании межведомственной группы, занимавшейся антипартизанской пропагандой. Представители СС контролировали работу этой структуры, встраивая ее в систему штабов и пунктов связи, подчиненных полиции безопасности и СД.

Изучение антипартизанской пропаганды нацистов требует внимательного ознакомления с огромным массивом архивных источников. Авторы настоящего исследования в течение ряда лет обобщали необходимую информацию по теме. Во время напряженных поисков удалось выявить значительное количество документов как в отечественных, так и в зарубежных архивах. Результатом стало формирование солидной источниковой базы, позволяющей рассматривать проблему комплексно.

Выявленные материалы образуют несколько групп источников:

Первая группа – немецкая документация (документы нацистских учреждений и ведомств, содержащие в том числе методические указания по организации борьбы с партизанами и ведению против них пропаганды, а также трофейные документы, захваченные армиями союзников по антигитлеровской коалиции, партизанской разведкой).

Вторая группа – советская документация (документы партизанского движения, его штабов, оперативных и разведывательных органов, партизанских соединений и отрядов, а также документы Красной армии, включая отчеты по линии Разведывательного управления Генерального штаба РККА).

Третья группа – печатные и аудиовизуальные источники (пропагандистская продукция врага, выпускавшаяся как в Германии, так и на оккупированных территориях – листовки, газеты, брошюры, плакаты, фильмы и т. д.).

Четвертая группа – источники личного происхождения (дневники, воспоминания, мемуары, записные книжки, письма, автобиографии и т. д.).

Пятая группа – документальные сборники и публикации о нацистской политике и пропаганде на оккупированных территориях СССР, преступлениях вермахта, СС и полиции, о коллаборационизме и партизанском движении.

Определяющее значение для исследования антипартизанской пропаганды имеет немецкая документация, относящаяся к проблемам борьбы с партизанским движением. Эти документы в основном сосредоточены в зарубежных архивохранилищах. Прежде всего, следует назвать материалы Федерального военного архива ФРГ во Фрайбурге (BA-MA). Именно они легли в основу данной работы. В частности, необходимо указать на документы фонда RH 22 – «Командующие тыловыми районами» (Befehlshaber rückwärtige Heeresgebiete), где отложились журналы боевых действий (Kriegstagebuch, KTB) начальников тыловых районов групп армий «Север», «Центр» и «Юг». Как уже отмечалось, командующие силами безопасности принимали активное участие в формировании канонов антипартизанской пропаганды и существенно повлияли на ее развитие. В многочисленных приказах и сообщениях, в итоговых отчетах, где анализировался опыт боев с партизанами, встречается большой фактологический материал, касающийся подразделений пропаганды вермахта. В этих документах оценивается деятельность пропагандистов, выдвигаются предложения, как синхронизировать информационную работу с выполнением «боевых задач по борьбе с бандами». В ряде источников даются рекомендации, по каким направлениям целесообразно строить пропаганду, адресованную партизанам и местному населению (дела 42, 206, 225, 230, 231, 243, 244, 259, 265, 179, 272, 300 и др.).

Важные по своему содержанию документы отложились в фонде RW 4 – «ОКВ, Штаб Верховного главнокомандования вермахта» (OKW, Wehrmachtführungsstab). В делах этого фонда встречается колоссальное количество источников, имеющих прямое отношение к теме нашего исследования. Среди них можно выделить: а) документы отдела пропаганды ОКВ; б) черновые записи начальника отдела пропаганды ОКВ генерал-майора Хассо фон Веделя, позже вошедшие в его воспоминания об истории органов германской военной пропаганды в период Третьего рейха; в) донесения отделов пропаганды вермахта на Востоке, где в том числе затронуты проблемы антипартизанской пропаганды; г) сообщения и аналитические записки о работе германских пропагандистов с населением, сочувствующем партизанам; д) доклады тайной полевой полиции (ГФП) о настроениях мирных граждан, проживавших в районах, примыкавших к партизанским краям и зонам, и степень их охвата со стороны пропагандистских подразделений; е) проекты приказов, результаты совещаний в ОКВ и ОКХ относительно медийной деятельности, направленной против советских патриотов. Мы обозначили лишь незначительную часть документов, привлеченных к работе (дела 157, 192, 193, 234, 235, 236, 237, 253, 254, 255, 270, 306, 309 и др.), поскольку фонд RW 4 весьма внушителен и содержит немало ценной для исследователей информации.

Одновременно с этим изучались документы оперативного отдела ОКХ (RH 2), штабов групп армий «Центр» и «Север» (фонды RH 19‑II, RH 19‑III), комендантов тыловых армейских районов (RH 23), охранных дивизий (RH 26) и восточных войск (RH 58). При исследовании источников из этих фондов обращалось внимание на следующие вопросы, нуждающиеся в дополнительном уточнении: организация антипартизанской пропаганды в оперативном тылу действующей германской армии; реакция немецкого командования на информационное сопровождение борьбы с партизанами; практика ведения антипартизанской пропаганды на уровне подразделений и частей вермахта, расположенных в районах партизанской активности; работа органов пропаганды в период антипартизанских операций, эффективность, достигнутые результаты и выводы; достоверность сведений, представленных в служебной переписке; приемы и способы пропагандистского воздействия на население и партизан; ошибки, допущенные в ходе пропагандисткой работы; пути совершенствования антипартизанской пропаганды.

Параллельно изучались боевые приказы и отчеты оперативных соединений и частей вермахта и СС, привлеченных к борьбе с партизанским движением. Эти документы анализировались с учетом следующих вопросов: порядок пропагандистского сопровождения операций по борьбе с партизанами; силы и средства, задействованные с пропагандистских акциях; использование манипулятивных приемов в ходе антипартизанских операций; материалы, подготовленные для распространения во время антипартизанских операций; содержание опросов пленных партизан и перебежчиков; результаты пропагандистской работы, достигнутые в период проведения антипартизанских операций.

Огромную ценность для исследования представляют документы из Федерального архива ФРГ в Берлине (Лихтерфельде – BA-B). Здесь отложились материалы, напрямую относящиеся к теме антипартизанской пропаганды. Например, большое значение имеют источники из фондов R. 6 – «Имперское министерство оккупированных восточных территорий» (Reichsministerium für die besetzten Ostgebiete), R. 55 – «Имперское министерство народного просвещения и пропаганды» (Reichsministerium für Volksaufklärung und Propaganda), R. 90 – «Рейхскомиссариат “Остланд”» (Reichskommissariat Ostland). Изучение материалов этих фондов позволило ответить на ряд вопросов, начиная от степени участия гражданских оккупационных органов в антипартизанской пропаганде и заканчивая проблемами выпуска пропагандистской продукции, предназначенной для распространения в «районах, зараженных бандами». Кроме того, в указанных фондах отложилось немало аутентичных образцов визуальной пропаганды. Некоторые из них носят эксклюзивный характер и нигде ранее в научной литературе не публиковались.

Важными также представляются фонды R. 20 – «Части и школы полиции порядка» (Einheiten und Schulen der Ordnungspolizei) и NS 19 – «Рейхсфюрер СС, Личный штаб» (Reichsführer-SS, Persönlicher Stab). Эти фонды содержат информацию о деятельности органов СС и полиции порядка на оккупированных территориях СССР. Здесь отложились приказы и отчеты о борьбе с партизанами, инструкции и методические указания, подготовленные для войск, принимавших участие в антипартизанских операциях, донесения и сообщения, касающиеся служебно-боевой и оперативной деятельности полиции. Здесь же находятся документы штаба начальника соединений по борьбе с бандами, а также его личный дневник (в том числе одна из аутентичных версий). Ряд источников касается вопросов пропаганды, адресованной партизанам и гражданским лицам, проживавшим в районах с высоким уровнем «бандитской угрозы». Документы этих фондов позволяют говорить о серьезном внимании, которое было уделено организацией СС пропагандистскому сопровождению антипартизанских операций. Живой интерес к обсуждаемой проблеме проявлял сам рейхсфюрер СС Г. Гиммлер.

Документы из архивов ФРГ многократно использовались западными историками в своих исследованиях. Однако зарубежные специалисты изучили не все материалы. В связи с этим мы старались работать с теми документами, которые меньше всего известны как западным, так и отечественным историкам. В некоторых делах также встречались уникальные источники. Они редко упоминаются в исследованиях о нацистской пропаганде. Это, в частности, касается сообщений военных и гражданских инстанций в отношении антипартизанской пропаганды, черновых вариантов объявлений и листовок, фрагментов докладных записок, где оценивалась деятельность германских органов пропаганды на Востоке.

Группа немецких источников дополняется массивом трофейных документов. Здесь значительная роль принадлежит Национальному архиву США (NARA). Коллекция микрофильмированных документов, созданная в пригороде Вашингтона, Александрии, дублирует фонды Федерального военного архива ФРГ во Фрайбурге (BA-MA). Нас интересовали материалы групп армий «Центр» и «Север» (Т. 311), а также приказы и отчеты штабов, командующих прифронтовыми районами (Т. 501). Пристальное внимание уделялось источникам, связанным с отрядами пропаганды вермахта. Более того, изучались сводки командующего прифронтовым районом «Вайссрутения» (1943–1944 гг.), особенно в период интенсивных боев с партизанами. В сводках встречается информация о количестве газет и листовок, распространенных в партизанских краях и зонах. Кроме того, просматривались журналы боевых действий охранных дивизий (Т. 315). В частности, в документах одного из соединений безопасности тыла отложились материалы, позволяющие сделать выводы об особенностях антипартизанской пропаганды в первые месяцы оккупации.

Ценные трофейные источники, имеющие отношение к тематике исследования, находятся в Национальном архиве Республики Беларусь (НАРБ). Важнейшие материалы, например, сконцентрированы в фонде 370 – «Генеральный комиссариат Белоруссия, 1941–1944 гг.», в фонде 411 – «Отдел пропаганды при Верховном командовании группы армий “Центр” (г. Смоленск)», в фонде 510 – «Коллекция переводов документов периода Великой Отечественной войны, 1941–1945 гг.», в фонде 655 – «Штаб Центральной армейской группы вооруженных сил Германии». Были выявлены документы, раскрывающие механизмы работы немецкой пропагандистской машины. Некоторые источники в научный оборот еще не вводились. Это относится к распоряжениям командующего прифронтовым районом «Вайссрутения» о деятельности отрядов пропаганды. Встречаются благодарности в адрес офицеров подразделений, обеспечивавших пропагандистское сопровождение малых и больших операций против партизан, стенограммы совещаний, организованных с целью согласовать между отрядами пропаганды и личным составом управления пропаганды генерального округа «Вайссрутения» проведение агитационных мероприятий. Служебная переписка между структурами нередко содержит аутентичные образцы пропагандистской продукции на русском, белорусском, украинском и немецком языках.

Внушительное количество трофейных материалов отложилось в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации (ЦАМО РФ). Фонд 500, куда передали на хранение документы Третьего рейха, включает ряд описей, которые, на наш взгляд, играют важное значение при исследовании вопросов нацистской оккупационной политики, пропаганды, коллаборационизма, борьбы с партизанским движением. Среди них опись 12450 – «Верховное командование вермахта (ОКВ)», опись 12451 – «Главное командование сухопутных сил (ОКХ)», опись 12454 – «Группа армий “Б” / “Центр”», опись 12480 – «Трофейные документы советской военной разведки».

Ведя речь о материалах, связанных с антипартизанской пропагандой, нужно сказать о том, что процесс их выявления происходил параллельно с изучением боевых действий против партизан. Такой подход позволил выйти на документы участников антипартизанских операций, в том числе и пропагандистов. Удалось обнаружить источники, непосредственно относящиеся к так называемым «дружественным» пропагандистским акциям.

Нельзя не сказать несколько слов о проблеме коллаборационизма. Документация, которая касается этого вопроса, рассеяна по разным делам. Где-то данная тема представлена фрагментарно, где-то в более полном виде. Но в содержательном плане эти материалы могут сообщать очень важные детали и нюансы, относящиеся к антипартизанской пропаганде. К примеру, в некоторых документах говорится о «духовном обеспечении» коллаборационистских частей и подразделений. Обычно для этого использовалась периодическая печать, соответствующие книги и брошюры. Для удовлетворения «духовных нужд» изменнических формирований практиковалось создание многотиражных газет в самих этих вооруженных соединениях. Ненависть к партизанам в собственно коллаборационистских газетах разжигалась сильнее и чаще, чем в изданиях, принадлежавших к немецкой системе выпуска и распространения периодики.

Ко второй группе относятся советские документы. Основу этого корпуса материалов составляют приказы, сообщения, доклады и отчеты Центрального и других штабов партизанского движения, а также разведывательных органов РККА и НКВД – НКГБ СССР. Источники второй группы отложились в Национальном архиве Республики Беларусь (НАРБ) и Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ). Большое значение имеют материалы НАРБ из фонда 4п – ЦК КПБ, фонда 750п – «Комиссия по истории Великой Отечественной войны при Центральном комитете Коммунистической партии (большевиков) Белоруссии (ЦК КП(б) Б)», фонда 1440 – «Институт историко-политических исследований при ЦК КПБ», а также фонда 1450 – «Белорусский штаб партизанского движения». Особо следует выделить документы, проходившие по партизанской линии, поскольку они наиболее ярко демонстрируют отношение советских патриотов к антипартизанской пропаганде, развернутой противником. То, что это отношение было негативным, вряд ли может вызывать сомнения. Любопытно, однако, другое: как трансформировалась устойчиво негативная реакция партизан на пропаганду врага – от полного неприятия до ответных агитационно-пропагандистских действий.

Сам термин «антипартизанская пропаганда» в донесениях и отчетах сил советского сопротивления не встречается. Тем не менее характерные приемы и методы вражеской пропаганды партизанские политработники основательно фиксировали, не пропуская мельчайших деталей. В отличие от партизанских командиров, не обращавших поначалу должного внимания на усилия противника по очернению партизан, представители партии, введенные в состав военно-оперативных групп, штабов и центров, ответственных за координацию вооруженной борьбы, не относились к проявлениям антипартизанской пропаганды легкомысленно. Многочисленные провалы и грубые ошибки, допущенные на начальном этапе войны, требовали серьезного анализа всех действий врага. Документы Белорусского штаба партизанского движения (БШПД) ярко освещают эти сложные моменты, давая возможность понять, как осуществлялось противодействие немецкой антипартизанской пропаганде.

В Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) важные для настоящего исследования источники отложились в фонде 17 – «Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б)», в фонде 69 – «Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования (ЦШПД), 1942–1944 гг.», а также в фонде 625 – «Личный фонд П.К. Пономаренко (1902–1984)». Без преувеличения можно сказать, что документальный массив РГАСПИ, относящийся к партизанской тематике, поистине необъятен. Интересующие нас материалы нашли свое отражение в приказах, сообщениях, донесениях, докладных записках, подготовленных как сотрудниками ЦШПД, так и представителями партизанского командования на республиканском и региональном уровнях. Вопросы, связанные с нацистской пропагандой, поднимаются во многих делах. Некоторые из них имеют особое значение, поскольку включают в себя аналитические выкладки, раскрывающие принципы работы германских пропагандистов.

Тема антипартизанской пропаганды отображается в документах архива по-разному. В одном случае она может присутствовать в сообщениях об агентурной обстановке на оккупированных территориях СССР, в другом – в справках ЦШПД по пропагандистской работе среди изменнических частей и подразделений, иногда обнаруживается в переписке ЦШПД с органами РУ ГШ РККА, НКВД – НКГБ СССР и местными штабами партизанского движения, а также в инструкциях ЦШПД, адресованных партизанским бригадам и соединениям.

Отдельного внимания заслуживает фонд начальника ЦШПД. Судя по его материалам, можно с полным основанием утверждать, что генерал-лейтенант П.К. Пономаренко внимательно отслеживал генезис антипартизанской пропаганды. Он отделял ее от остального «нацистского пиара», понимая всю специфику информационной деятельности немцев на этом направлении. К примеру, одно из дел фонда 625 содержит оригинальную коллекцию листовок и газетных материалов, подобранных с учетом основных направлений пропаганды врага против партизан.

Следует также упомянуть о секретной переписке между генералом П.К. Пономаренко и начальником 4‑го Управления НКВД СССР старшим майором госбезопасности П.А. Судоплатовым. Хотя эти материалы в основном посвящены зафронтовой работе отрядов спецназначения НКВД – НКГБ СССР и их взаимодействию с региональными партизанскими формированиями, в записках Судоплатова проскальзывает тема нацистской пропаганды и ее антипартизанской направленности. Данная проблема озвучивается, к примеру, в контексте сообщений «О фашистских изданиях на оккупированной территории». Поскольку этот вопрос находился на контроле у начальника ЦШПД, то сведения о характере и особенностях нацистского влияния на массовое сознание граждан на оккупированных территориях анализировались П.К. Пономаренко постоянно. На это указывают как черновые заметки к докладам генерала для членов Ставки Верховного главнокомандования (ВГК), так и список немецких и коллаборационистских газет, составленный им для понимания того, какие идеологические силы противостоят участникам сопротивления.

К третьей группе источников относятся аутентичные образцы нацистской пропаганды, увидевшие свет в период 1941–1944 гг. Как выше отмечалось, речь идет о немецкой и коллаборационистской периодике, листовках, открытках, плакатах, фильмах, то есть об аудиовизуальных средствах пропаганды, применявшихся в ходе борьбы с партизанами.

Источники этой группы обычно присутствуют во всех архивах, где есть фонды, включающие в себя документы о нацистской оккупационной политике и партизанском движении. Например, ценная коллекция периодических изданий находится на хранении в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ). Аналогичные коллекции есть в Российской государственном военном архиве (РГВА), РГАСПИ, ЦАМО РФ, в белорусском НАРБ, в немецких BA-MA и BA-B, в американском NARA. Некоторые собрания пропагандистских материалов существуют при музеях и библиотеках, при университетах, институтах и научных центрах, глубоко изучающих проблемы Второй мировой войны. В частности, уникальная коллекция оккупационной периодики создана при Научно-просветительском центре «Холокост» в Москве.

Исследование нацистских пропагандистских источников (впрочем, как и любой пропагандистской продукции) требует максимально критического отношения. Эти материалы представляют собой результат специфического состояния психики людей, что необходимо учитывать на всех этапах анализа. Критический подход уделяет большое внимание степени достоверности сведений, сообщаемых в источниках, и ставит барьеры на пути сомнительных трактовок, создающих почву для произвольных манипуляций с контентом. Именно эти принципы использовались при изучении нацистских листовок и периодики. В процессе работы с данными материалами важное значение имели следующие факторы: кем, когда и где готовились публикации; какие идеи в них заложены; какие цели и задачи преследовали авторы; каких результатов они достигли.

Всего авторами было проанализировано более 50 подшивок немецких, оккупационных и партизанских газет (свыше 6000 номеров), выявлены сотни публикаций, которые можно отнести к антипартизанской пропаганде. Приблизительно пятая часть заметок, статей, очерков и сообщений, посвященных борьбе с партизанами, готовилась в берлинских кабинетах и попадала на Восточный фронт в виде информационных бюллетеней и руководств, отпечатанных по секретным директивам отдела пропаганды ОКВ, имперских министерств Й. Геббельса и А. Розенберга.

Работа с источниками немецких органов пропаганды велась не только в архивах, но и в библиотеках. Анализировались как отечественные, так и зарубежные публикации, посвященные этому вопросу[6].

К четвертой группе относятся источники личного происхождения. В материалах персонального характера, несмотря на их вторичность, подчас встречаются сведения, не попавшие в архивы, но имеющие существенное значение для исследования. Они дают возможность взглянуть на изучаемый период глазами непосредственных его очевидцев. При этом источники личного происхождения, безусловно, также нуждаются в критическом анализе. В воспоминаниях партизан часто искажаются события и хронология, в канву повествования вводятся абсолютно вымышленные персонажи и нарративы, не имевшие никакой связи с историческими реалиями. Многие мемуары испытали на себе перо цензоров и литературных редакторов. Последние считали уместным насыщать книги идеологически правильными формулировками и штампами советской пропаганды, а также купировать фактологический материал, входивший в противоречие с господствующей доктринальной линией.

Источники личного происхождения, использованные при написании данного исследования, включают в себя: дневниковые записи высокопоставленных деятелей и чиновников Третьего рейха[7]; мемуары и воспоминания бывших участников сопротивления[8], а также их противников – офицеров вермахта и СС[9]; записки бывших коллаборационистов, работавших в период войны в различных административных учреждениях или служивших в изменнических формированиях[10].

Наконец, к пятой группе источников относятся документальные публикации, посвященные вопросам немецкой оккупации. В первую очередь речь идет о сборниках документов, где собраны материалы, касающиеся в том числе и антипартизанской пропаганды.

В процессе отбора источников авторы определили несколько главных направлений, в соответствии с которыми была проведена классификация опубликованных документов. Среди них: материалы о подготовке и реализации нацистской оккупационной политики и пропаганды на Востоке[11]; материалы о преступлениях нацистов[12]; материалы о деятельности советских и германских спецслужб в контексте партизанской войны[13]; материалы о партизанском движении и противостоянии ему со стороны нацистов[14]; материалы о деятельности коллаборационистских формирований[15].

Нацистской пропаганде в целом посвящено коллосальное число исследований. Многие работы касаются функционирования министерства Й. Геббельса, использования приемов и методов воздействия на массовое сознание, выпуска периодических изданий и плакатов, кино- и радиопропаганды[16] и т. п.

К отдельному направлению можно отнести публикации об органах пропаганды вермахта[17]. Значительное внимание в них уделено информационному обеспечению германской армии, созданию и деятельности отделов и рот пропаганды, применению технических средств. Центром большого количества научных работ являются вопросы нацистской идеологии и ее взаимосвязи с инструментами пропаганды[18]. Здесь же критически рассматриваются идеи расового и культурного превосходства над другими этносами, а также примеры их внедрения в разных слои немецкого общества, включая и вооруженные силы Германии.

В контексте нашего исследования невозможно пройти мимо книг и статей о партизанском движении и борьбе с ним со стороны военных и гражданских учреждений оккупантов[19]. Хотя основная часть эти публикаций сконцентрирована на служебно-боевой деятельности германских войск, параллельно анализируются вопросы политико-идеологического характера и агитации.

Отметим также научные работы о немецкой пропаганде на оккупированной территории СССР[20]. Борьба с партизанами здесь не только озвучивается в качестве одной из тем нацистской пропаганды, но и определяется как часть мер, предпринятых врагом для перетягивания мирных жителей на свою сторону. В этом же ряду стоят публикации о деятельности коллаборационистских газет, чье содержание включало в себя антипартизанские статьи, очерки, заметки и репортажи[21].

Касаясь научных исследований, в которых тема антипартизанской пропаганды получила относительно подробное освещение, необходимо упомянуть монографию американского военного историка Эдгара М. Хауэлла «Советское партизанское движение, 1941–1944 гг.»[22]. Это была одна из первых попыток рассмотреть «малую войну» на оккупированных территориях СССР с привлечением большого массива германских трофейных документов. Анализ Хауэлла был призван выявить сильные и слабые стороны советского партизанского движения, а также определить наиболее эффективные методы немцев в борьбе с ним. Некоторые выводы, сделанные автором, сохраняют свою актуальность до сих пор.

Затронул специалист и проблему нацистской пропаганды, направленной против советских партизан. По его мнению, немецкая пропаганда была изначально обречена на провал, поскольку слишком тяжело было преодолеть негативные последствия массовых репрессий со стороны вермахта и СС. Хауэлл затрудняется ответить, какие необходимы практические шаги, чтобы расположить к себе население чужой страны, испытавшее на себе жестокое обращение. В действиях отдела пропаганды ОКВ историк не нашел гибких и своевременных решений. Напротив, немцы постоянно запаздывали с принятием разумных мер в отношении гражданских лиц.

Менее заметна проблема антипартизанской пропаганды в работе Ч.О. Диксона и О. Гейльбруна[23]. Авторы в основном сосредоточились на анализе боевых методов вермахта и войск СС и обошли вниманием информационное обеспечение. Цитируя «Наставление по борьбе с бандами» 1944 г., исследователи убрали все фрагменты, связанные с пропагандой. В книге остались лишь эпизоды, где упоминаются отдельные приемы психологического давления на партизан. Ученых больше интересовала тактика «малой войны», чем секреты информационно-психологических операций. Отто Гейльбрун, известный западногерманский военный теоретик, и в последующем придерживался той же линии. Разработав несколько моделей партизанской войны, он не оставил сколько-нибудь значимых рекомендаций по ведению повстанческой и контрповстанческой пропаганды.

К этому же периоду (1950–1960‑е гг.) относится весьма любопытная публикация историков А. Даллина, Р. Маврогордато и В. Молла «Психологическая партизанская война и настроения населения в условиях немецкой оккупации»[24]. Будучи консультантами в оборонном ведомстве США, специалисты внимательно изучали опыт партизанских действий в ходе Второй мировой войны. Идея рассмотреть реакцию советских партизан на нацистскую пропаганду возникла не в последнюю очередь потому, что до определенного момента не было ясно, где и в чем партизанская пропаганда уступала немецкой.

Сам по себе этот вопрос возник после серьезного изучения методов борьбы с партизанами. Уже в процессе написания материала авторы, в частности, пришли к выводу, что отделы пропаганды вермахта, обеспечивавшие введение оккупантами «нового аграрного порядка», рассматривали эту проблему не только с позиции разъяснения населению объективных преимуществ земельной реформы, но и видели в ней средство психологического давления на партизан.

Также соприкасаются с темой нашего исследования монографии А. Даллина, Э. Гессе, М. Купера и Т.П. Маллигана[25]. Тщательное изучение аспектов «нового порядка», которое показали эти авторы, способствовало выработке классического подхода к рассмотрению вопросов нацистской оккупации. Если А. Даллин пробудил живой интерес к антипартизанской стратегии, то Э. Гессе посвятил ей целую работу, где указал на связь между боевыми действиями и пропагандой. Кроме того, историк рассказал о работе отдела пропаганды ОКВ во главе с генерал-майором Хассо фон Веделем и упомянул отдел пропаганды «В» («W» – «Вайссрутения», Weissruthenien), отвечавший за информационное воздействие на советское население. Под эгидой отдела в Смоленском округе функционировал центр культуры, развернувший агитацию среди местных жителей. Ученый также процитировал ранее неизвестные образцы листовок и объявлений. Но Гессе не стал углубляться в эту тематику. Основные вопросы антипартизанской пропаганды остались вне его анализа.

Монографии М. Купера и Т.П. Маллигана демонстрируют несколько иной взгляд. Авторы больше погружаются в документы штабов вермахта и СС, в планы германского командования по ликвидации «красных инсургентов». Периодически возникает и проблема антипартизанской пропаганды, которая, однако, не выделяется в отдельное направление. В книге Купера она идет неким фоном, дополняющим картину из ярких и запоминающихся фактов. В отличие от Купера, Маллиган занимается поиском в среде немецкого генералитета людей с прагматичными установками. При написании работы он использовал коллекцию трофейных документов из NARA. Проблема антипартизанской пропаганды появляется у него в контексте выяснения особенностей «борьбы с бандами». Маллиган увидел в пропаганде инструмент, маскирующий преступления. По его мнению, антипартизанская война в представлениях немцев была «войной нового типа». В ней не было места традиционным идеям. Во главу всего ставилась жестокость, выступавшая в качестве единственного метода. В связи с этим роль нацистских СМИ определялась им как вспомогательная. Основной их целью было снимать или скрывать негативный эффект от проведенных оперативно-войсковых мероприятий.

Имеют отношение к обсуждаемой проблеме работы немецких историков Ю. Фёрстера, Г. Умбрайта и Р.-Д. Мюллера[26]. В публикациях этих специалистов присутствуют важные нюансы, помогающие ответить на ряд вопросов, начиная от того, когда партизан стали именовать «бандитами», и заканчивая особенностями идеологического воздействия на население в районах партизанской активности. Кроме того, ученые остановились на анализе потенциальных возможностей вести пропаганду на гражданских лиц, сочувствовавших партизанам.

Значительный вклад в изучение нацистской истребительной политики на Востоке внес немецкий историк К. Герлах[27], чей фундаментальный труд «Убийства по расчету», посвященный оккупации Белоруссии, стал настоящим событием. Герлах уделяет огромное внимание проблеме борьбы германских властей с партизанским движением. Хотя в своей работе автор напрямую вопросов пропаганды не касался, на страницах его монографии встречается уникальный фактологический материал. Более того, ученый сообщает немало существенных деталей о деятельности пропагандистов вермахта во время проведения карательных операций. Герлах ввел в научный оборот сотни новых источников, которые не только выявляют значение антипартизанской пропаганды, но и показывают ее направления.

Труд Герлаха дал импульс к более глубокому изучению проблем борьбы с партизанами. Это отчетливо видно в работах таких историков, как М. Кюпперса, Ф. Блада, Й. Хюртера, К. Хартмана и Д. Поля[28]. Во всех перечисленных исследованиях встречаются материалы, связанные с вопросами антипартизанской пропаганды. Помимо того что авторы приводят факты, касающиеся деятельности пропагандистов вермахта и СС, историки высказываются по целому ряду ключевых тем, раскрывающих цели и задачи антипартизанской пропаганды.

Важнейшей работой, которая напрямую посвящена проблемам антипартизанской пропаганды, является монография Б. Квинкерт «Пропаганда и террор в Белоруссии, 1941–1944. Немецкое “духовное” ведение войны против гражданского населения и партизан»[29]. Данная монография продолжает линию, заданную К. Герлахом, и закрывает лакуны, оставшиеся после книги «Убийства по расчету». Кроме того, Квинкерт уделяет значительное внимание генезису антипартизанской пропаганды. На основании неизвестных ранее архивных источников автор раскрыла взаимодействие между органами пропаганды вермахта и командованием охранных войск группы армий «Центр».

Пропаганда представлена Б. Квинкерт как обусловленное особой логикой информационное явление, сопровождающее антипартизанскую деятельность. Более того, Квинкерт отказалась от устаревших подходов, когда пропаганда против партизан анализировалась без внимательного изучения хода карательных операций. Историк исходит из того, что не может быть никакого полноценного исследования вопросов пропаганды, если нет понимания, на основе каких наставлений, инструкций и приказов строилась деятельность личного состава отделов и рот пропаганды в области «противодействия бандитизму». Рассуждения о методах пропаганды, не имеющие под собой анализа документов по «борьбе с бандами», представляют лишь бесполезное перечисление технических приемов, выхваченных из контекста.

Квинкерт рассматривает антипартизанскую пропаганду в рамках основных кампаний, проведенных нацистами на оккупированной территории БССР. Она ставит акцент на вспомогательном характере антипартизанской пропаганды, которая в процессе своего развития заняла особое место.

Среди других серьезных монографий немецких историков необходимо отметить фундаментальные труды Й. Хасенклефера, Ю. Киллиана и И. Ленхардта[30]. Так, исследование Й. Хасенклефера посвящено деятельности командующих охранными войсками групп армий «Север», «Центр» и «Юг». Историк подробно разобрал все аспекты их работы по установлению «нового порядка» в военной зоне оккупации. Много внимания автор уделил пропаганде. Благодаря исследованию Хасенклефера стало возможным говорить об определяющем влиянии на пропаганду против партизан генерала от инфантерии М. фон Шенкендорфа[31]. Новые материалы, которые историк использует в книге, раскрывают основные механизмы взаимодействия между охранными войсками и подразделениями пропаганды вермахта.

В работе Ю. Киллиана анализируется деятельность командования тылового района группы армий «Север» и органов гражданской администрации имперского комиссариата «Остланд». Вопросы пропаганды автор рассматривает в отдельном разделе, где приводит множество фактов о немецкой и коллаборационистской прессе. Киллиан, например, обнародовал статистические данные о количестве экземпляров оккупационных изданий, распространявшихся в тылу группы армий «Север». Эти сведения подтверждают подавляющее превосходство немецкой периодики над партизанскими листками и газетами. Тема антипартизанской пропаганды затрагивается Ю. Киллианом в контексте боевых действий против партизан, а также в ходе анализа информационных мероприятий, направленных на местное население.

Монография И. Ленхардта касается участия организации СС в проведении нацистской пропаганды не только на территории Германии, но и в занятых областях СССР. Автор впервые раскрывает картину интенсивных контактов информационных органов Гиммлера с отделом пропаганды ОКВ и министерством Й. Геббельса. Кроме того, Ленхардт исследует деятельность взводов пропаганды СС, показывает их развитие и конкуренцию с аналогичными подразделениями в вермахте. Также специалист проанализировал значительный массив центральных средств массовой информации Третьего рейха на предмет размещения в них материалов корреспондентов СС.

Ленхардт сообщает немало любопытных фактов об освещении темы «борьбы с бандами» пропагандистами «Черного ордена». Как выясняется, карательные аспекты противодействия партизанам вовсе не скрывались от читателей, а, напротив, часто придавались огласке, чтобы показать «сложность и напряженность будней» военнослужащих войск СС на Востоке. В ряде материалов активно использовались элементы героизации эсэсовцев, погибших в бою с партизанами. Своей работой Ленхардт во многом закрыл пробелы, долго существовавшие в сфере изучения нацистской пропаганды и ее взаимосвязи с органами СС.

Переходя к рассмотрению проблемы антипартизанской пропаганды в отечественной историографии, следует сказать, что данный вопрос стал предметом исследования еще во времена Советского Союза. Этой тематики касались преподаватели учебных заведений КГБ СССР и курсов спецпропаганды. Подобный вид информационной деятельности нацистов иногда обозначался словосочетанием «лживая пропаганда», которое, в частности, использовал легендарный разведчик-диверсант, один из организаторов партизанского движения полковник И.Г. Старинов[32].

В официальной науке вопросы немецкой пропаганды на захваченной территории СССР поднимались в рамках сборников[33], посвященных различным вопросам Великой Отечественной войны, и в коллективных монографиях[34]. Проблемы нацистской пропаганды и ее использования против советских патриотов нашли отражение в работах А.Ф. Юденкова, М.М. Загорулько, Ю.Я. Орлова, И.А. Ивлева[35].

Отметим, что советские историки применяли в своих исследованиях словосочетание «антипартизанская пропаганда», понимания под ним составную часть нацистской машины по воздействию на массовое сознение. К примеру, в книге И.А. Ивлева и А.Ф. Юденкова «Оружием контрпропаганды: Советская пропаганда среди населения оккупированной территории СССР 1941–1944 гг.» представлен весьма содержательный анализ нацистской пропаганды против сил советского сопротивления. Авторы четко определили само это явление, назвали его основные цели и задачи, привели ряд характерных примеров.

Стоит подчеркнуть то, что Ивлев и Юденков, говоря об антипартизанской пропаганде, опирались на документы командующего охранными войсками группы армий «Центр» генерала от инфантерии М. фон Шенкендорфа, сыгравшего ключевую роль не только в развитии методов борьбы с партизанами, но и в пропагандистском обеспечении боевых операций. Историки, в частности, ссылались на малоизвестную тогда инструкцию генерала от 12 октября 1941 г. «Партизан, его организация и борьба с ним», которая целиком вошла в «Наставление по борьбе с партизанами», выпущенное 25 октября 1941 г. руководством ОКХ. Один этот факт свидетельствует о внимательном изучении советскими специалистами германской антипартизанской пропаганды и правильном определении дальнейшего пути развития научной мысли в рамках данной проблематики.

В современной России тема нацистской пропаганды, направленной на дискредитацию и разложение советского движения сопротивления, попадала в поле зрение специалистов неоднократно[36]. Поднимался этот вопрос и на страницах многочисленных диссертационных исследований[37]. Однако сказать, что обсуждаемая проблема была представлена во всей полноте, с привлечением как отечественных, так и западных архивных материалов, не приходится.

Тем не менее отечественные историки предпринимали попытки глубже осветить вопрос нацистской антипартизанской пропаганды. В первую очередь здесь нужно отметить исследования кандидата исторических наук И.В. Грибкова. Еще в своей ранней статье, а затем в диссертации он затронул эту тему и, пожалуй, впервые правильно обозначил основные векторы проблемы[38]. В последующем ученый дополнил прежние наработки включением новых источников[39].

В последнее время появился ряд публикаций о нацистской пропаганде историка Е.А. Пушкаренко[40]. Одна из ее статей посвящена антипартизанской пропаганде в оккупированной Белоруссии[41]. Несмотря на ряд новых источников, выявленных автором в фондах НАРБ, материал оставляет неоднозначное впечатление.

Пушкаренко довольно поверхностно знакома с историографией вопроса, касающегося антипартизанской пропаганды, особенно это относится к работам современных западных исследователей. Автор слабо знает руководящие документы по борьбе с партизанами, делает ошибки в их датировке (например, «Наставление» ОКХ от 25 октября 1941 г., по мнению историка, вышло в ноябре 1941 г.). Пушкаренко ссылается на некоторые инструкции нацистов, но не сообщает, кем, когда и по какому поводу они были выпущены (в частности, таким образом подается информация о выступлении командующего полицией безопасности и СД Эдуарда Штрауха на закрытом совещании в генеральном округе «Вайссрутения» 8—10 апреля 1943 г.).

Автор почему-то считает, что директива Гитлера № 46 «Об усилении борьбы с бандитизмом на Востоке» от 18 августа 1942 г. стала причиной конфликта между генеральным комиссаром генерального округа «Вайссрутения» Вильгельмом Кубе и СС, не приводя при этом никаких убедительных доказательств. Известно, что осенью 1942 г. Кубе просил отправить на подведомственную ему территорию войска СС, чтобы положить конец распространению партизанской угрозы. Более того, генеральный комиссар неоднократно присутствовал на совещаниях уполномоченного рейхсфюрера СС по борьбе с бандами Эриха фон дем Баха[42], где обсуждались планы карательных операций. Кубе был совсем не против силовых мер. Так же как и схватка за властные полномочия внутри аппарата управления генеральным округом «Вайссрутения» между представителями Розенберга и Гиммлера вовсе не отменяла их совместных действий против «красных бандитов». Тем не менее Пушкаренко утверждает, что Кубе не согласился с силовым вариантом и пошел на создание Белорусского корпуса самообороны (БКС) для поддержания порядка и борьбы с партизанским движением. Однако создание Белорусского корпуса напрямую говорит о согласии Кубе на силовые мероприятия.

Вопросы, связанные с антипартизанской пропагандой, также поднимаются в научных исследованиях М.В. Дацишиной и К.Н. Максимова[43]. В первой работе историк затрагивает интересующую нас тематику в рамках разных блоков, где анализируются проявления нацистской пропаганды. В частности, Дацишина упоминает такой важный эпизод, как создание 10 сентября 1942 г. при министерстве Розенберга межведомственного органа по пропагандистской борьбе с партизанами и принятых им решениях. Увы, автор оставила без ответа некоторые принципиальные вопросы: что послужило причиной для создания межведомственного органа для проведения антипартизанской пропаганды? Присутствие представителей каких ведомств в органе было доминирующим? Насколько справился с поставленными задачами этот орган?

В книге К.Н. Максимова антипартизанская пропаганда обозначена лишь штрихами. Автор приводит всего лишь одну статью «Очистить степь от большевистской скверны» из оккупационной газеты «Свободная земля». В своих комментариях историк повторяет уже известные оценки специалистов, рассматривавших аналогичные публикации в других немецких и коллаборационистских изданиях.

Предметом настоящего исследования является немецкая антипартизанская пропаганда на временно оккупированных территориях СССР, которая проводилась захватчиками в 1941–1944 гг. Эта пропаганда не ограничивалась только вопросами дискредитации и разложения партизанского движения. Она включала в себя и проблемы взаимоотношения с местным населением, постоянные попытки противника разорвать связи между гражданскими лицами и участниками сопротивления, активное использование в этой сфере коллаборационистов – как по линии пропаганды (для чего нередко привлекались бывшие советские журналисты), так и в области боевых действий против партизан.

Немаловажное значение имеет проблема поддержки партизанского движения местными жителями. Не секрет, что в разных регионах СССР, оказавшихся под пятой завоевателей, военно-политическая и хозяйственно-бытовая обстановка имела свои особенности, которые накладывали отпечаток на пропагандистскую деятельность нацистов и их пособников.

Цель нашего исследования заключается в том, чтобы в комплексе раскрыть существенные признаки и свойства нацистской антипартизанской пропаганды на оккупированных территориях СССР. Центральными объектами в рамках данного вида пропаганды выступают партизаны, коллаборационисты и гражданское население. Последнее, в сущности, являлось главным источником поддержки и пополнения сил сопротивления. Поэтому для пропагандистов Третьего рейха влияние на сознание граждан на оккупированных территориях считалось важнейшей частью информационной деятельности.

Авторы ставили перед собой следующие задачи. Во-первых, рассмотреть генезис основных стратегий антипартизанской пропаганды в захваченных регионах СССР. Во-вторых, проанализировать работу немецких оккупационных властей и учреждений, отвечавших за пропагандистскую деятельность в области противодействия советским силам сопротивления. В-третьих, рассмотреть арсенал средств и методов, применявшихся нацистами при ведении антипартизанской пропаганды, и ответить на вопрос, насколько эти инструменты воздействия были эффективными. В-четвертых, рассмотреть главные направления, по которым немцы организовывали пропагандистское воздействие в отношении участников сопротивления и местных жителей. В-пятых, рассмотреть вопрос использования коллаборационистов германскими военными и гражданскими органами в пропаганде против партизан.

Заметим также, что пропагандистское воздействие оказывалось не только на советских граждан, партизан и коллаборационистов, но и на самих немцев – представителей вермахта, частей СС и полиции, чиновников из административных органов, включенных в процесс борьбы с партизанами. Важно поэтому рассмотреть, как сами немцы реагировали на партизанское движение, как его отображали в средствах массовой информации Германии и оккупационных изданиях.

Авторы не разделяют устоявшуюся с советских времен точку зрения, что «нацистский пиар» был примитивным и неэффективным. Нацистская пропаганда (как и любая другая пропаганда), безусловно, включала в себя элементы манипуляции, демагогии и откровенной лжи, но примитивной она отнюдь не была. Поэтому, на наш взгляд, и ее влияние было весьма заметным.

Авторы настоящего исследования соблюдают положения Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 114—ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности». Использование материалов нацистской пропаганды в рамках нашей работы обусловлено исключительно научными целями и целями формирования негативного отношения к идеологии нацизма и экстремизма.

Мы искренне благодарим всех, кто поддерживал нас в научном поиске и помогал нам в работе над книгой: доктора исторических наук Б.Н. Ковалева (Санкт-Петербург, Великий Новгород), кандидатов исторических наук И.А. Альтмана, И.В. Грибкова и С.Г. Чуева (Москва). Отдельно хочется поблагодарить за большую помощь нашего коллегу и друга, кандидата исторических наук С.В. Кулинка (Минск, Белоруссия).