Телепат

— Инцидент в зоне 480/1877 на пятьдесят четвертом уровне, — продолжил он. — Ожидаем одну цель. По имеющимся данным, это мужчина, вооружен ножом. Имеется две жертвы с колотыми ранениями.

Адика окинул взглядом команду:

— У половины лица как после драки. Припудрите синяки, пока нас не увидели. Наша задача — предотвратить панику, а не сеять ее.

Несколько ударников тут же начали замазывать синяки и порезы. Те, кто уже позаботился об этом или обошелся без видимых повреждений, самодовольно наблюдали за процессом.

— И почему у всех заметны передатчики? — добавил Адика. — Вам-то не привыкать видеть людей с камерами на головах, но не остальному улью.

Самодовольные ухмылки померкли, и все, включая меня, переключили передатчики в режим «только звук». Выдвижные

камеры аккуратно спрятались, практически исчезнув.

— Переходим на траволаторы, — объявил Адика, когда двери лифта открылись, и повел отряд к скоростной ленте. — Распределяем задачи. Кейден — старший среди телохранителей. Я веду красный отряд, Рофэн — синий, Матиас — зеленый, Форж — желтый.

Список охотников и телохранителей в моем инфовизоре изменился в соответствии с новым распределением. Меня окружила стандартная пятерка охранников — трое спереди, двое сзади, — а каждый ловчий отряд получил по четыре бойца.

Лифты автоматически перешли в режим приоритетного использования и не подбирали никого по пути, но траволаторами пришлось делиться со всем ульем. На нас пялились не успевшие толком проснуться ранние пташки. Несмотря на обычную одежду, замаскированные синяки и спрятанное оружие, толпа мускулистых парней не могла не привлечь внимание — то еще зрелище.

Мы ехали на ленте минут десять, когда Лукас снова заговорил:

— Первая жертва с колотыми ранениями — шестнадцатилетний мальчик, травмы тяжелые, но не смертельные. Вторая — женщина сорока восьми лет, повреждения незначительны. Мы считаем, что нападавшего интересовал именно юноша. Затем объект покинул место преступления, ударив женщину, преграждавшую ему путь. Предположительный возраст нашей цели шестнадцать-семнадцать лет. Прежде в этом районе зарегистрированы тревожные сигналы лишь второй степени. Теперь уровень насилия вырос до пятой. Такой скачок, вероятно, вызван личными событиями, вроде кризиса в отношениях.

Лукас помолчал.

— Вы направляетесь в небольшой торговый район. Коридоры на север и на восток жилые. На западе парк, на юге больница. Медики и безопасники уже на месте.

Следом заговорила Николь, судя по голосу, заметно успокоившись:

— Координаторы перекрывают парк и зону магазинов. Больница изолирована. Мы с помощью местных каналов рекомендуем людям не покидать квартиры в связи с утечкой хладагента.

— Спрыгиваем с ленты, — распорядился Адика. — Передатчики в видеорежим.

Мы дружно покинули траволатор и переключили передатчики. У каждого возле правого виска появилась камера.

— Есть картинка, — подтвердила Николь.

— Ударная группа приближается к месту происшествия, пятьдесят пятый уровень, — сказал Адика.

Мы миновали информационное табло с мигающей красной рамкой. Рядом сгрудилась группа безопасников, но они расступились, пропуская нас, хотя на меня зыркали с любопытством. Одинокая худенькая девчонка явно выделялась на фоне ударников. Интересно, что обо мне подумали?

Я поймала себя на том, что тянусь к их разумам, и отвесила себе мысленную затрещину. Нужно было сосредоточиться на работе. Ударники уже перетащили меня на ступеньки. Пока эскалатор нес нас вверх, я мельком заметила еще одно мерцающее красным объявление об утечке хладагента. Мы промчались мимо пустых стен технической зоны между пятьдесят пятым и пятьдесят четвертым уровнями и наконец увидели магазины. Прибыли.

В плотном кольце телохранителей я спустилась с лестницы. Я впервые видела торговый район абсолютно безлюдным. Картинка напоминала запустение в улье Футура. Слева от меня растянулся ряд лифтов, перед ними сиротливо лежала брошенная сумка, ее содержимое раскатилось по полу, а от ручки растекалось какое-то красное пятно. Кровь!

К горлу тошнотой подкатила паника. Что бы мне ни говорили, что бы я ни видела в мыслях бойцов своего подразделения, в глубине души я все еще цеплялась за веру в защищенность улья — его ведь патрулируют безопасники и носачи, здесь просто не может произойти ничего плохого! Вид крови в одно мгновение избавил меня от иллюзий. Носачи — подделка. Истинных телепатов всего пять. А прямо здесь и сейчас и вовсе есть только я.

Людей уже ранили, и теперь преступник ехал куда-то на ленте или лифте. Нужно было его найти, пока не пострадал еще кто-нибудь.

Я прикрыла глаза, чтобы не отвлекаться на зрительные образы, и потянулась к мыслям окружающих, тщательно их просеивая. Знакомые разумы ударников напряженно вибрировали — еще бы, их первый экстренный вызов. Адика осмысливал свои впечатления от действий Лукаса в качестве командира-тактика и нехотя признавал, что этот клоун действительно хорош. Безопасники, как и я, были встревожены непривычным видом крови.

Я потянулась дальше, к сознаниям людей, отдыхающих в своих квартирах. Так много, много мыслей. Я чувствовала, что испуганно дрожу. Я понятия не имела, что делаю, ведь никогда не касалась разума настоящей цели и не представляла, как ее узнать.

Кто-то подхватил меня на руки и понес — я не стала отвлекаться. Стандартная процедура: ударники перемещают телепата в самую легко охраняемую точку из возможных. Меня снова опустили на пол. За спиной, кажется, стена. А кругом сплошь обычные умы. Кто-то в душе, кто-то завтракает, кто-то…

«…прячется в темноте, дышит тяжело, испуганно…»

— В четырех коридорах на север, — сказала я.

Адика тут же раздал указания охотникам. Они двинулись в нужную сторону, а я осталась с телохранителями, но казалось, что-то не так…

— Не уверена, что нашла… Это не цель, а жертва. Девочка. Она спряталась. Она кого-то боится. Боится своего брата. Ее мама как всегда ушла на раннюю смену, а брат явился в квартиру. Он вел себя странно. Он ее ударил. Она прячется в шкафу. Думаю, она там уже долго.

— Наверное, он наведался туда еще до торговой зоны, — предположил Лукас.

— Команда охотников, отступить, — приказал Адика.

— Эмбер, можешь узнать имя девочки? — спросил Лукас.

— Она очень маленькая. Одна в квартире. Отец с ними не живет. Почему люди никогда не думают о своем имени? Нет, подождите, она вспоминает, как брат кричит на нее. Джейд. Ее зовут Джейд.

— Хорошо, Эмбер, попробуй снова поискать цель.

Я покинула сознание испуганной девочки и продолжила поиск. Поиск одного единственного разума среди сотни миллионов. Единственного, который выглядит неправильно.

— Девочка идентифицирована как Джейд 2524-1873-966, — сообщила Николь. — Цель — ее брат, Каллум, шестнадцать лет. Мы нашли отчет о ссоре между Каллумом и Сэмуэлем, раненным мальчиком, на прошлой неделе. Видимо, Сэмуэль начал встречаться с Уиллоу, бывшей девушкой Каллума. Мы отправили отряды безопасности для охраны Джейд и Уиллоу.

— Найдите и охраняйте всех близких Уиллоу и Сэмуэля, — велел Лукас. — Должно быть, Каллум преследовал или заманил Сэмуэля в район магазинов. А теперь, вероятно, вернется на подростковый уровень за Уиллоу, но если не доберется до нее, то может найти вторичную цель.

— Моя команда уже этим занимается, — отчиталась Николь.

Мой ищущий разум наткнулся на сознание другого цвета, яркости и текстуры, чем все остальные вокруг. Коснувшись его, я ощутила смесь гнева и восторга и подняла свою красную и липкую руку к носу, дабы насладиться насыщенным ароматом крови Сэмуэля.

«Сэмуэль получил по заслугам, он украл мою…»

Я погрузилась глубоко в сознании цели, но тренировки не прошли даром, и я могла говорить.

— Цель обнаружена. В пяти коридорах на восток, ждет лифт.

Открылись двери лифта. Я поспешила внутрь, прислонилась спиной к прохладной металлической стене и почувствовала, как лицевые мышцы растягиваются в торжествующей улыбке.

— Цель в лифте, поднимается.

— Возможное направление — комната Уиллоу на подростковом уровне, — сказал Лукас. — Она уже под защитой?

— Ее нет в комнате! — едва не взвизгнула от тревоги Николь. — Ее инфовизор здесь, но не сама Уиллоу.

Меня куда-то несли, но я так и не покинула этот резкий, дикий разум. По ощущениям, я ехала в лифте, причем как физически, так и через ментальную связь с целью.

— Дверь лифта цели открылась, — сказала я.

«…синяя форма безопасников. Вернуться в лифт! Обратно в лифт! Домой, на сотый уровень. Спрятаться».

— Каллум увидел безопасников, вернулся в лифт, спускается на сотый уровень.

— Отлично! — В голосе Адики звучала радость.

Я почувствовала эти слова дыханием на лице. Похоже, он самолично меня таскал.

— В этом районе на сотом уровне всего одна техническая группа, — сказала Николь. — Убираем их. — Пауза. — Они в лифте, направляются вверх. У вас чистая зона.

«…тише, сохраняй спокойствие… Безопасники наверняка двинутся в комнату Сэмуэля. Носачей у лифта не было, так что они не могут знать, что я поднимался, а теперь еду домой».

— Каллум продолжает думать о возвращении домой на сотый уровень, — доложила я. — Бессмыслица какая-то. Ему шестнадцать, он должен жить на подростковом уровне.

— На сотом у него укромное местечко, — объяснил Лукас. — Гнездо. Он часто его использует. Будьте осторожны, когда доберетесь, он знает там каждый уголок.

— Он все еще в лифте, спускается. Гадает, ищут ли его безопасники. Лучше перестраховаться и спрятаться. — Я спешно комментировала мысли цели, чувствуя, как меня саму предают из рук в руки.

— Телохранители остаются с Эмбер в лифте, — объявил Адика. — Охотникам приготовиться.

— Каллум выходит из лифта. Бежит на север по коридору. Мимо сплетения труб. — Краем сознания я почувствовала остановку нашего лифта, но связи с целью не разорвала. — Отодвинул настенную панель. Мы на одном уровне, пять коридоров на восток, один на север, проходит трубы. Теперь в трубе. Она прогибается под его коленями, большая, но высоты хватает, только чтобы ползти, а не идти. Слева вентилятор, громадный вентилятор.

— Эмбер, там лопасти или лезвия? — спросил Адика.

— Он не приглядывался. Или не думает об этом. Может быть что угодно.

— Думаю, он в системе удаления отходов. По-прежнему с нами на одном уровне?

— Да. Все еще движется на север.

Адика раздавал быстрые указания отрядам охотников.

— Он попал в какую-то камеру размером с грузовой лифт, — отчиталась я. — Что-то вроде перекрестка. Трубы расходятся во все четыре стороны, только высота разная. Он в одной их них. Место завалено вещами. Куски металла. Одежда. Коробки.

— Его гнездо, — сказал Лукас. — Здесь он затаится.

— Я распределяю людей для входа с четырех сторон, — сообщил Адика.

— Распределяй, но пока не входите, — приказал Лукас. — Эмбер, он слышит, как они приближаются?

— Здесь шумно из-за большого вентилятора.

Ненадолго все умолкли, пока Адика расставлял охотников по местам.

— Мы готовы.

— Николь, нашли Уиллоу? — спросил Лукас.

— Уиллоу пока не обнаружена.

— В утиль! Эмбер, что ты видишь? Что делает Каллум?

— Он точит нож, — сказала я. — Его это расслабляет. Смотрит на клинок. Большое изогнутое лезвие. Кажется, нож самодельный.

— Надеюсь, всем хватило мозгов надеть броню, — проронил Адика.

— Вижу Уиллоу! — закричала я. — Она там, с ним. Связана, во рту кляп. Глаза открыты. Она жива.

— Лукас? — Адика одним словом умудрился выразить все свое нетерпение.

— Ждите. У Каллума в руках нож. Если он вас услышит, девушка умрет. Переключите оружие в режим оглушения и будьте готовы действовать по моей команде. Эмбер, он собирается убить Уиллоу?

— Нет, — ответила я. — Она бросила его ради другого. Он хочет оставить ее здесь своей пленницей. Еды в запасе много, плюс он подключился к водопроводу, так что они могут долго продержаться. Каллум кладет нож. Идет к Уиллоу. Садится на колени и убирает волосы с ее глаз.

Я посмотрела в глаза пленницы и улыбнулась. Она больше никогда меня не покинет.

— Вперед! — приказал Лукас.

— Проверка по цепочке. — Я вынырнула из сознания цели и по очереди прошлась по мыслям ударников. — Адика, Форж, Дирен, Рофэн…

— Цель захвачена, — отчитался Адика. — Мы его оглушили.

Девушка с виду невредима, но сильно напугана.

— Безопасники и медики на подходе, — доложила Николь.

Закончив проверку и убедившись, что команда не пострадала, я потянулась к сознанию Уиллоу.

— Ох!

— Эмбер, ты в порядке? — встревожился Адика.

— Да, я просто проверила мысли Уиллоу, и…

— Убирайся из ее головы, Эмбер! — велел Лукас. — Постарайся забыть все, что видела. Уиллоу, вероятно, и сама ничего не вспомнит о сегодняшнем. Медики не только ее подлечат, но и сотрут все болезненные воспоминания, чтобы помочь ей выздороветь.

— Все молодцы, — подытожил Адика. — Поздравляю с успешным завершением первого срочного вызова.

Глава 16

Я вернулась к себе и постаралась снова уснуть, но тщетно. Ощущения были странные, онемевшее тело дрожало. В конце концов я сдалась, выкатилась из спального поля, натянула свои роскошные тряпки, выпила роскошные напитки, поела роскошной пищи и принялась бродить по своим роскошным апартаментам.

Подразделение восстанавливалось после экстренного забега — целые сутки нам полагалось отдыхать и расслабляться, но в этом я потерпела фиаско, столкнувшись с реальностью своей новой жизни. Из-за таких вот хаотичных срочных вызовов меня и поселили в шикарной квартире, неустанно баловали и даже назначили номинальным лидером подразделения. Все это лишь взятка для уродки, девочки-мутанта, чтобы ее можно было спокойно таскать повсюду как чемодан, пока глаза ее закрыты, а разум ищет очередного обезумевшего убийцу.

Я сделала то, чего от меня хотел улей. Мы выследили и поймали дикую пчелу. Раньше я переживала, что не справлюсь с работой, но зря. Я спасла жизнь, так почему же чувствую себя так паршиво? Почему меня трясет?

Ожил коммуникатор.

— Эмбер, — раздался голос Лукаса. — Я у твоей двери. Можно войти?

Видеть никого не хотелось. Даже его.

— Я думала поспать немного, давай позже.

— Делать мне все равно нечего, так что посижу тут.

Я переключилась на картинку с камер перед входом. Лукас сидел на полу, скрестив руки на груди и опершись спиной на стену коридора.

Я еще минут пятнадцать побродила по квартире, затем снова проверила изображение с камер. Лукас не сдвинулся с места.

Я нарезала еще один круг, проклиная всех командиров-тактиков, и приказала входной двери открыться. Лукас на экране поднялся на ноги. Я не стала выходить навстречу. Это его затея, не моя, вот пусть и ищет теперь. Я легла на диван и закрыла глаза.

— Привет, Эмбер.

Заскрипел стул. Должно быть, Лукас сел рядом, рассматривая меня, изучая.

— Ты меня не читаешь. — Не вопрос, утверждение. — Как себя чувствуешь?

— Я чувствую, что хочу остаться одна. Уходи.

Лукас рассмеялся, и я, открыв глаза, сердито на него зыркнула.

— Я не могу уйти. — Его улыбка бесила. — Не могу позволить тебе изводиться в одиночку. Тебе нужно с кем-нибудь поговорить. Вообще, это задача Меган, но они с Адикой решили отправить меня.

— Я вас всех поувольняю, — неубедительно пригрозила я, но Лукас будто и внимания не обратил.

— Ошеломление, заторможенность, оцепенение. Снижение энергетического уровня. Отказ обсуждать произошедшее. Желание избегать вовлеченных в это людей. Звучит знакомо, да?

Я не ответила.

— Время после кризиса самое трудное. Когда опасность миновала, уровень адреналина падает. В первый раз хуже всего. В ударники-то лотерея отбирает тех, кто как нельзя лучше подходит для подобной работы. С них любой стресс стекает как с гуся вода. А вот остальным из нас приходится терпеть откат.

Он все пытался меня разговорить, но я молчала.

— Люди на подростковом уровне могли умереть, — продолжил Лукас, — но безопасники оказались там раньше цели. Девочка- заложник могла умереть, но мы точно знали, когда отправлять ударную команду на захват. И все это благодаря тебе, Эмбер. Вот, о чем тебе следует думать. Ты спасла жизни.

Я так и не обронила ни слова. Лукас вздохнул:

— Откат на каждого влияет по-своему. Если поговоришь со мной, я пойму, как лучше тебе помочь.

— Я думала, ты и так все видишь по языку моего тела, — наконец выдавила я.

— Недостаточно четко. Тебя не просто накрыл откат, как всех нас. Ты впервые попала в сознание дикой пчелы. Должно быть, там странно.

У меня вырвался дурацкий звук, что-то среднее между смехом и стоном.

— Ты не представляешь, Лукас. Совершенно не представляешь.

— Так расскажи. Эмбер, пожалуйста.

Я попыталась объяснить необъяснимое:

— В первый раз, когда я хорошенько прочитала Меган ниже предозвученного слоя, я испытала…

— Шок? — подсказал Лукас, когда я замялась. — Меган сказала, ты была глубоко потрясена. Она думала, что до того момента ты по- прежнему верила, будто слышишь слова.

Я подняла голову и уставилась на него.

— Меган ошиблась? Дело было в другом?

— Ты не знаешь? Разве это не очевидно? Я ощутила горе Меган. Лукас нахмурился.

— В одну секунду я растерянная восемнадцатилетняя девчонка, отчаянно пытающаяся сослужить пользу улью, а в следующую — я Меган, тоскующая по своему мужу и детям, которых нам уже не суждено иметь. Разумеется, у меня случился шок! Меган о таком не предупреждала!

Лукас чуть помедлил с ответом.

— Ты была Меган? Чувствовала ее эмоции столь сильно, что идентифицировала себя с нею?

— Да. И это не походило на чтение предозвученных мыслей. Следующие два слоя тоже словесные, но когда я достигла четвертого и пятого, на меня обрушились ее эмоции.

— Четвертый и пятый?

— Уровни мыслей, — пояснила я. — Они ведь многослойные. Количество слоев меняется в зависимости от человека и ситуации. У большинства людей их максимум пять между предозвученным и чистым подсознанием, у тебя я вообще видела все пятнадцать, но даже твое подсознание не так… аморфно, как у других. Я особо не лезу в подсознание. Там внизу кипят дикие чувства. И не только сексуального характера.

— Ты спускаешься до подсознания? — Лукас наклонился вперед, темные глаза восторженно расширились. — Кит едва читает уровень ниже предозвученного. Остальные истинные телепаты могут нырнуть чуть дальше. Мне говорили, Сапфир спускается на три полных уровня ниже предозвученного, но и близко не дотягивает до твоего описания. Ни один из них не погружается вот так в чужие эмоции.

— У них по-другому? — поразилась я. — А они чувствуют боль? Лукас кивнул:

— Полагаю, боль пронзает все уровни. Ты можешь меня сейчас прочитать? Рассказать, что происходит на разных слоях моего разума?

— Я не в настроении читать людей.

Он тут же остудил собственное рвение:

— Извини. Эгоистичное любопытство. Важный момент… — Лукас осекся. — И снова прости. Я должен использовать все слова. Суть в том, что ты читаешь разумы намного глубже, чем другие телепаты, и сталкиваешься с эмоциями. Вопрос. Ты теперь больше не оплакиваешь Дина?

Я покачала головой:

— Горе схлынуло через несколько часов, но эффект от испытанного… Сложно подобрать слова, чтобы объяснить.

— Вроде усвоения опыта? Я скривилась:

— Да.

— И ты испытываешь это каждый раз, читая Меган?

— Нет, я стараюсь не погружаться глубоко в ее разум. Хотя порой, по ошибке, такое случается. Либо я по небрежности проваливаюсь, или тот уровень мыслей, на котором я нахожусь, резко сливается с другим, поглубже. И там вспыхивает горе, но я стараюсь от него закрыться.

— Как ты это делаешь?

Я беспомощно взмахнула руками:

— Сложно объяснить. Будто опускаю ментальные занавески, чтобы заблокировать телепатию, вот только занавески эти сделаны из сети. Я по-прежнему вижу мысли и эмоции Меган, но намного тусклее.

— Значит, после того первого случая, ты больше не чувствовала себя Меган и не испытывала ее эмоции как собственные. А что с остальными? Когда ты впервые читала меня, на что это было похоже?

Я умудрилась улыбнуться, вспоминая тот момент.

— Тебя переполняло дикое, нервное возбуждение. Я поймала эти эмоции, но никогда не чувствовала себя тобой. Отчетливо помнила, что я лишь сторонний наблюдатель, поскольку не поспевала за бешеным потоком мыслей.

— Мне было о чем подумать в тот день, — улыбнулся в ответ Лукас. — А как насчет остальных? Эта твоя блокировка помогает?

— По большей части да, но когда встречается нечто неожиданное, вроде… — Я умолкла.

— Ну? — подтолкнул Лукас.

Я подумала о том, как впервые оказалась в голове Адики, когда он смотрел на Меган. И постаралась очень аккуратно подобрать слова:

— Находиться в мужском сознании, когда мужчина видит женщину, это… порою тяжело.

Лукас моргнул и вдруг улыбнулся:

— Мужской сексуальный отклик? Я кивнула:

— Эмоции перепрыгивают на целый слой или даже два и могут застать врасплох. Чувствовать такое по отношению к кому-то, к кому обычно не испытываешь влечения, это…

— Дезориентирует.

— Крайне. Но когда меня впервые зацепило притяжением к собственному полу, было уже попроще. Может, потому, что к тому моменту я научилась закрываться.

Лукас смутился:

— Пожалуйста, не отвечай, если не хочешь, но… что, если девушка в чужих мыслях — ты?

— Как ни странно, так намного легче. Если думают про меня, я помню, что эмоции не мои, и просто… — я снова беспомощно взмахнула рукой, подбирая слова, — получаю взгляд со стороны.

— Эту тему можно обсуждать бесконечно, — сказал Лукас. — Но важнее всего сейчас утренние события. Чтение дикой пчелы выводит из равновесия?

Я поморщилась:

— Да.

— Ты отлично справилась. Продолжала передавать нам информацию.

— На автомате — учеба не прошла даром. Я говорила о местоположении Каллума, о том, что он видит, что собирается делать, все как на тренировке, но его эмоции… Самое страшное вспоминать именно их.

Лукас нерешительно взял меня за руку:

— Вспоминать эмоции сейчас хуже, чем испытывать их утром?

— Да. Когда я это чувствовала, то находилась в голове цели, и они казались естественными. Теперь же я думаю о них и… — Меня передернуло.

— Расскажи мне. Пожалуйста. Это были не твои эмоции, Эмбер.

Тебе не должно быть неловко или стыдно за чувства дикой пчелы.

— В первый раз, когда я прочитала Каллума, его переполняла ярость, — неохотно начала я. — Но потом она пропала. Он пырнул другого мальчика за то, что тот увел его девушку, почувствовал контроль и власть. Он ликовал, радовался содеянному, а на его руках была кровь. Ох, Лукас, он нюхал кровь!

Я заплакала. Как же глупо! Тыльной стороной ладони я стерла влагу со щек.

— Он все это чувствовал и делал, но, Лукас, мне казалось, что это делаю я. И то, как он думал о девушке… Это тоже была я! — Я чуть помедлила. — Ты говорил, медики могут стереть воспоминания Уиллоу о произошедшем?

— Да. Если решат, что ее воспоминания могут вызвать длительную травму, их сотрут.

Я не знала, как к этому относиться.

— Полагаю, это убережет ее от многих страданий, но кажется неправильным играть с чьей-то памятью.

— Эмбер, практически каждый в нашем улье прошел импринтинг. Это тебя тоже беспокоит?

— Ну конечно нет, — ответила я. — Внедрение дополнительных знаний не то же самое, что изъятие чьих-то личных воспоминаний.

— Корректирование тяжелых воспоминаний — это имитация естественного защитного механизма человеческой психики. В некоторых случаях сознание само может заблокировать нечто страшное временной или постоянной потерей памяти. Оно также может добавлять дополнительные уровни защиты в виде состояния постоянной диссоциативной фуги, когда человек прячется за новую личность, пока не будет готов справиться с произошедшим.

Похоже, Лукас цитировал как раз внедренные ему импринтингом сведения. При других обстоятельствах я бы просто считала его сознание, чтобы получше понять смысл сказанного. Но сейчас не хотелось. Впрочем, и примерного понимания хватило, чтобы не одобрить услышанное.

— Есть принципиальная разница между тем, что кто-то решает подправить собственные воспоминания, и тем, что решает за него доктор, — заметила я.

Лукас нахмурился:

— Но даже когда все происходит естественным путем, личность не принимает взвешенное решение. Защитный механизм срабатывает на уровне подсознания.

— Однако личность никуда не девается. Подсознание — такая же часть личности, как и сознание. Уж в этом мне поверь, Лукас, я видела все слои твоего разума, и на каждом из них, вплоть до глубочайшего подсознания, ты остаешься Лукасом.

Кажется, он смутился.

— Я никогда не смогу так познать разумы, как ты, Эмбер. И в том, как принимается решение о вмешательстве в память и удалении воспоминаний, я смыслю немного. Моя работа заканчивается с задержкой цели. Лечение травм жертвы и судебная психология относятся к специфическим задачам вне моей компетенции, обычно этим занимаются пограничные телепаты.

Я подумала, что в таком случае все не так плохо — по крайней мере, пограничный телепат может выцепить что-то из желаний самой личности, — но тут замерла от новой жуткой мысли.

— А если мои воспоминания об этом экстренном вызове будут создавать проблемы, их тоже решат удалить?

Такое предположение глубоко потрясло Лукаса.

— Никто не посмеет вмешиваться в сознание телепата. Удаление твоих воспоминаний может быть даже опаснее, чем импринтинг дополнительной информации. В любом случае, нет смысла в стирании воспоминаний о вызове у всех членов телепатического подразделения. Через несколько дней или недель они заменятся воспоминаниями о другом экстренном вызове. Мы должны научиться справляться с нашими столкновениями с дикими пчелами.

Испытывая одновременно и облегчение, и разочарование, я вернулась к первоначальной теме:

— Лукас, я могу справиться с воспоминаниями о восторге цели.

Проблема в том, что я помню и собственный.

— Это были не твои чувства. Ты впервые столкнулась с эмоциями дикой пчелы, они застали тебя врасплох и затопили. В следующий раз ты будешь готова и сможешь дистанцироваться. В первый раз желание Адики к Меган тебя потрясло, но теперь ты успешно абстрагируешься от этого, так?

Я выпучила глаза. Я ведь была осторожна и не называла имя Адики…

Лукас улыбнулся:

— Я не читаю мысли, Эмбер, но читаю язык телодвижений.

Влечение Адики к Меган весьма заметно.

— Ох. Ну да. Теперь я готова к таким его эмоциям и могу закрыться.

— С дикими пчелами надо выработать то же самое. Вероятно, сразу не получится, и ты столкнешься с новыми неожиданными эмоциями, но, получив нужный опыт, сможешь развить контроль и абстрагироваться.

— Ты уверен? Я испугалась, не подхватила ли чего в разуме Каллума. Попыталась себя проверить, думая обо всем, что меня злит, и почувствовала ярость.

— Всех что-нибудь да злит и выводит из себя, — ответил Лукас. — Ты с тем же успехом можешь утверждать, что подцепила тенденцию к насилию от своей ударной группы. Они все так же способны напасть и убить.

— Неправда!

— Правда. Все ударники получили это назначение, потому что склонны к насилию. При неправильных обстоятельствах они сами могли бы стать дикими пчелами. Вместо этого их агрессия взята под контроль и направлена в русло, отвечающее нуждам улья. При необходимости они убьют, защищая тебя или уязвимых жителей улья от диких пчел.

Я знала, что у оружия ударников есть режимы оглушение и поражения. И все их тренировки включали вероятность того, что команде отдадут приказ кого-то убить. Но все равно я не воспринимала эту мысль всерьез. До лотереи единственными известными мне проявлениями насилия были случайные драки между детьми. Теперь же я верила, что дикая пчела способна убить человека. Пчела — но не моя ударная группа.

— Я тебе не верю.

— Но это факт, Эмбер. Согласно статистике, почти каждому члену ударной группы однажды приходится уничтожать цель.

Я покачала головой:

— Полагаю, Адика смог бы, не останься иного выбора, но не представляю, чтобы Илай кого-нибудь убил.

— Адика уже неоднократно убивал, и Илай тоже при необходимости так поступит.

Я моргнула.

— Не знала, что Адика убивал. Я ни разу не видела этого в его мыслях.

— И не увидишь. Адика не будет переживать по этому поводу. Весь состав ударной группы тщательно отобран и натренирован. Они делают то, что дόлжно, а потом спокойно продолжают жить своей жизнью. Сложности у них возникают только в случае гибели случайного прохожего — ударники чувствуют ответственность за принятые или непринятые решения. — Лукас поморщился. — Вот тогда они мучаются от сожалений и нуждаются в помощи. Исключительный случай — если что-то произойдет с тобой. Эмбер, даже если ты получишь легчайшее ранение, на твою ударную группу это окажет разрушительный эффект. Они решат, что подвели тебя. Подвели свой улей.

Я затихла, пытаясь справиться с потоком мыслей. Кстати, о ранении я вовсе не думала. Адика никогда не допустит, чтобы со мной что-то произошло.

Лукас долго наблюдал за мной, прежде чем снова заговорить:

— Охота за дикими пчелами изменит тебя, Эмбер, но не из-за того, что ты будешь ловить их мысли о насилии. Любой опыт меняет людей. Ты уже ощутила и сделала много такого, о чем даже не мечтала до лотереи. Благодаря этому ты растешь и развиваешься.

— Ты правда так думаешь?

— Да. Я вижу это, даже если ты не видишь. — Он помолчал. — Меган, Адика и я, мы все считаем, что Николь отлично справилась во время сегодняшнего вызова. Как считаешь?

— Согласна.

— Как ты относишься к тому, чтобы сделать ее постоянным лидером группы связи? Она жутко мучается из-за отката. Если поставить ее на командную позицию, Николь почувствует себя увереннее и легче переживет фазу изменения должностных задач.

Мне стало стыдно. На Николь столько всего навалилось, и она блестяще справилась, а я о ней даже не вспомнила. Я скатилась с дивана, пригладила волосы и позвонила ей. Появилась голограмма Николь. Она сидела в обычном мягком кресле, а не в своем с электроприводом, и выглядела уставшей и напряженной.

— Николь, ты сегодня отработала просто фантастически. Забудь про временную должность, ты теперь постоянный лидер связистов.

— Это невероятно! — просияла она.

Я добавила еще парочку восторженных фраз, закончила разговор и упала обратно на диван.

Лукас откинулся на спинку стула:

— Бедная Николь. Угодила на экстренный вызов в первый же рабочий день в качестве лидера.

— Как мы вообще могли оказаться на экстренном вызове? Нам же полагалось еще тренироваться.

— Это моя вина, — застонал он. — Другие телепатические подразделения не могли принять вызов. И их тактические командиры знали, что мы уже почти в рабочем режиме, потому связались со мной и спросили, можем ли мы помочь. Я не хотел бросать неподготовленных людей на экстренный вызов, особенно тебя, но какой был выбор? Не откликнись мы, за дело бы взялись безопасники, и пока они определяли бы цель… — Лекас оборвал сам себя: — Прости, заболтался. Так на меня действует откат.

Я нахмурилась:

— Значит, и тебя зацепило?

— Ну да. — Он потер лоб. — Не думал, что будет так паршиво. Впрочем, раньше я просто сидел с остальными тактиками в штабе и подбрасывал предположения своему командиру. А сегодня сам стал этим командиром и принимал решение: бросить нашу команду на настоящий экстренный вызов или допустить гибель неизвестного числа людей.

— Ты так спокойно об этом говоришь.

— Лидер должен казаться совершенно спокойным и расслабленным. Как иначе остальные смогут доверять его суждениям? На самом деле я был в ужасе от того, что посылаю в бой людей прежде, чем они закончили тренировки. Любые ранения легли бы на мою совесть. И каждая смерть тоже.

— Надо же. Я думала, ты…

Он прервал меня резким взмахом руки:

— Эмбер, ты же все мое сознание вдоль и поперек прошерстила.

Должна знать: я тоже человек.

Мне снова стало стыдно. Я эгоистично сосредоточилась на собственных проблемах, но ведь экстренный вызов тяжело дался и Николь, и Лукасу. Да и всем остальным тоже.

— Как справились Адика и ударная группа? Лукас улыбнулся:

— Это была первая боевая вылазка, потому всех немного потряхивает из-за отката, но, как я и сказал, они в норме. Адика их уже пропесочил, мол, где-то можно было сделать лучше, но в итоге сказал, что для кучки невежественных юнцов они отлично справились. По его стандартам это высокая похвала, так что ударники разошлись на подъеме.

— Он им еще и лекцию прочитал? Зачем? Они же потрясающе сработали!

— Адика своей команде спуску не дает. Все, что не абсолютно идеально, требует доработки, ведь ошибки могут привести к смерти. Мне тоже все высказал.

— И тебе?

— Ага, как с бойцами закончил, так и мной занялся. Выдал несколько нецензурных словечек насчет того, что я отправил их на настоящий экстренный вызов, а потом еще порассуждал, как будет мстить. Ударники от души насладились его речью.

Я рассмеялась. Лукас сменил тему:

— Теперь давай позабудем об экстренных вызовах и диких пчелах. Как насчет расслабляющей партии в шахматы? Можешь читать мои мысли и с легкостью меня обыгрывать.

— Я сейчас не в настроении кого-то читать.

— Можешь и не читать, — поддразнил он. — Просто иначе я обязательно выиграю.

Мы сыграли в шахматы. Лукас не просто меня обставил, он устроил настоящее избиение младенцев. После третьего раунда я выдохлась. Совершенно потеряла счет времени и с удивлением обнаружила, что уже почти полночь

— Мне пора ложиться спать. Лукас кивнул:

— Думаю, завтра мы можем организовать стандартный тренировочный забег.

Я напряглась.

— Ты боишься снова читать разум дикой пчелы, — продолжил он. — Лучший способ успокоиться — устроить мирную тренировку. Просто немного прогуляемся рядом с одним из подозрительных районов, и ты сможешь сама, без давления, выявить дикую пчелу. Там завелись какие-то пироманы. Подожгли пока всего несколько стен, но нужно отправить бунтарей на лечение прежде, чем кто-нибудь пострадает. Ну что? Завтра в одиннадцать годится?

Хотелось поспорить, потребовать отсрочку, но я выбилась из сил и отчаянно мечтала остаться одна.

— Как скажешь.

Я встала, ожидая, что Лукас последует моему примеру. Но он не пошевелился.

— Я собираюсь спать, — подчеркнула я.

— Я тоже что-то устал. Займу свободную комнату, если ты не против.

У меня имелась масса возможностей прочитать детали произошедшего с Оливией и Йорком в мыслях окружающих. Я всячески уклонялась от этого, потому что не хотела знать, где и как напряжение стало для них невыносимым, но один факт усвоила. И Оливия, и Йорк сломались от переживаний после своего первого экстренного вызова. Вот почему Лукас так рвался попасть в мою квартиру и почему хотел теперь провести ночь в соседней комнате. Он боялся оставить меня одну.

— Со мной все будет хорошо, Лукас, — заверила я.

Он неубедительно изобразил привычную беззаботную улыбку:

— Эмбер, но я правда очень, очень устал. Разве у тебя нет свободной комнаты?

Выстави я его, и упрямец вполне мог провести ночь в коридоре под дверью. Или того хуже — прислать Меган с той же самой просьбой. Я сдалась:

— Комната есть, а то и все шесть. В моих апартаментах все есть.

Не удивлюсь, если за одной из дверей обнаружу личный пляж.

— Не думаю, что Меган смогла бы организовать полноразмерный пляж, но если ты хорошенько попросишь, она устроит миниатюрную версию. — Лукас немного помолчал. — Обещай позвать меня, если тебе что-нибудь понадобится.

— Обещаю, — вздохнула я.

Скрывшись в спальне, я закрыла дверь, стащила с себя одежду и бросила ее на пол, туда же, где по-прежнему валялась утренняя. Я забаррикадировалась на целый день, потому у Ханны просто не было возможности проскользнуть сюда и прибраться.

Я активировала спальное поле, с облегчением рухнула в него, но тут же с проклятиями выкатилась обратно. Раскидав ногой одежду, откопала гладкую сеть брони и бросила ее на стул. Понадобится на завтрашней вылазке. Если та не обернется моим уходом. Не уверена, что смогу справиться с чтением еще одной дикой пчелы.

Я опять плюхнулась в теплый воздух спального поля. Сбежать не получится. Система безопасности уведомит Адику, если я направлюсь к лифту, и тогда за мной бросится вся ударная группа.

Струйки воздуха ласкали, нежно поворачивали тело. Интересно, заснул ли Лукас, или собирается всю ночь бодрствовать и присматривать за страдающим телепатом? Общаться со мной сегодня должна была Меган, но они с Адикой сговорились и подослали Лукаса. Знают ведь, что именно он меня привлекает, какие бы там лотерея ни приписывала мне предпочтения в мужчинах.

А как иначе? Физическая оболочка имеет значение, только если смотришь глазами. Я же телепат, и когда вижу разум Лукаса…

Я заснула, провалившись во тьму без сновидений.

Глава 17

Раздался стук в дверь, а следом голос:

— Эмбер?

Лукас. Просить его уйти просто бесполезно. Он будет упрямо сидеть в коридоре, пока я не открою.

— Входи, — простонала я. Дверь отворилась.

— Ты готова… Ой.

Я с трудом разлепила глаза, но только и успела увидеть, как дверь спальни снова захлопнулась.

— Ой, — повторила эхом и, торопливо выкатившись из спального поля, крикнула: — Дай мне минутку!

— Не забудь одеться, — отозвался Лукас из коридора. — Или нет. Зависит от того, что у тебя на уме. Тебе решать.

Я проверила время. В утиль, почти одиннадцать! Я в скоростном режиме умылась и оделась, затем поняла, что забыла о сетчатой броне. Разделась, повторила процедуру правильно, схватила с полки передатчик и выскочила из комнаты. Лукас ждал, небрежно прислонившись к стене.

— Прости, — сказала я, надеюсь, с достоинством в голосе. — Мне снилось, что ты стучишь не в спальню, а в квартиру, потому и пригласила войти.

Он ухмыльнулся:

— Психологи повеселились бы, выискивая в этом скрытые смыслы.

— А ты разве не психолог?

— Отчасти. Мой импринтинг включает поведенческий анализ, тактическую информацию, основы лотерейной оценки, технику импринтинга и определенные области психологии. Кажется, что много, но надо не забывать о море общих сведений, так что все это довольно сжато. — Лукас немного помолчал. — Хочешь позавтракать перед отправкой? Нас никто не гонит. Адика всегда может организовать ударной группе парочку кругов по парку, пока они ждут. Смущение ненадолго меня отвлекло, но теперь грудь пронзило ледяной иглой осознания. Мне ведь предстоит охота за еще одной дикой пчелой. Предстоит читать разум, терзаемый чуждыми эмоциями. Можно, конечно, отказаться, но если спасую сейчас, то в следующий раз будет только сложнее.

— Я не голодна.

— Значит, перекусим где-нибудь позже, — сказал Лукас. Я вытаращилась на него, онемев от удивления.

Он улыбнулся:

— Я же говорил, что проверочные забеги не в пример спокойнее.

В нужном нам районе наверняка найдется закусочная.

Мы вышли из квартиры и направились ко второму лифту. Лукас, судя по всему, решил не отступать от меня ни на шаг. А обернувшись, я бы, наверное, увидела Ханну, молнией влетающую ко мне квартиру для уборки. Носятся со мной как с младенцем.

Ударники ждали в лифте. Лукас быстро переглянулся с Адикой, и тому, похоже, этот взгляд не понравился. Был ли у них условный сигнал, каким Лукас мог сообщить Адике, что их телепат по- прежнему отказывается читать даже его?

Вставив в ухо передачик, я шагнула в кабину, а когда развернулась, просто глазам своим не поверила. Лукас тоже ехал с нами!

— Ударная группа выдвигается, — отчитался Адика.

— Тактики готовы, — отозвался в передатчике женский голос. То была Эмили, зам лидера тактической группы.

— Связисты готовы, — подтвердил голос Николь. — Слежение…

— Постойте! — прервала я. Двери лифта закрылись, но я снова их открыла. — Почему Лукас с нами?

— Я целую вечность не ходил по магазинам, — заявил Лукас. — Отличный шанс прикупить новые носки.

Я повернулась к Адике:

— Нужно переговорить. Сейчас же!

Он последовал за мной из кабины и подальше от посторонних ушей. Передатчики мы тоже отключили.

— Ты не можешь рисковать Лукасом только ради того, чтобы он за мной присматривал. Он не подготовлен.

— На экстренный вызов я его, конечно, не взял бы, — ответил Адика, — но стандартные проверки — другое дело. Все исследовано и проанализировано заранее, мы точно знаем, что нас ждет. Брать с собой тактика для разъяснения обстановки — обычная практика.

— А если произойдет что-то непредвиденное? Вдруг стандартная вылазка окажется не такой уж стандартной?

— В таком случае, Лукас знает, что на рожон лезть не стоит и лучше держаться ближе к тебе и охране. Пусть он не ударник, но стреляет отменно и бегает быстро.

Я досадливо нахмурилась. Конечно, можно было настоять, мол, ради безопасности Лукас должен вернуться в подразделение, но начни я оспаривать его решения, диктовать ему, как жить и выполнять работу, и убила бы наши отношения еще в зародыше.

— Он не раз участвовал в дежурных вылазках с Китом, — успокаивающе добавил Адика. — Лукас не будет нам обузой, он нас не замедлит, и я не допущу, чтобы с ним что-то случилось. Понимаю, как тревожно, когда тебе кто-то небезразличен, и…

Я повернулась, прошествовала обратно в лифт и снова включила передатчик.

Адика прошел следом и закрыл двери.

— Николь, слежение готово?

— Зеленый статус слежения для всей ударной группы.

— Эмбер?

Я посмотрела в инфовизор — Лукаса включили в мою команду телохранителей.

— Зеленый, — сказала я.

— Всем проверить, хорошо ли замаскированы тоном синяки, — скомандовал Адика. — Передатчики в режим «только звук». Предполагается, что вы обыкновенные покупатели, ничем не выделяющиеся из толпы.

Я пробежала взглядом по лицам ударной группы и оторопела от вида Форжа. С тех пор как он поранил лицо, вся его левая щека была залеплена защитным пластырем в цвет кожи. Теперь пластырь исчез, порез зажил, но…

— Что случилось с твоим родимым пятном, Форж? — спросила я.

Он зарделся:

— Медикам пришлось делать небольшую пластику щеки, после

того как ее распороло веткой, так что я попросил заодно удалить родимое пятно.

— Переживал, что оно портит твое милое личико? — поинтересовался Адика.

Остальные ударники прыснули смехом, и Форж стал совсем красным.

— Нет, но моя прежняя подружка все советовала избавиться от него, вот случай и подвернулся.

— Ах да, кстати, — вспомнил Адика, — я слышал, прошлой ночью в подразделение прибыла новая художница. Она поселилась с тобой, Матиас?

Теперь пришла очередь смутиться Матиасу.

— София будет жить отдельно. Она хочет сначала обосноваться в подразделении и только потом делать важный шаг в наших отношениях.

Адика скривился, выражая сомнение:

— Что ж, надеюсь, у вас все получится.

Дальше ехали в тишине, пока двери лифта не открылись на двадцать четвертом уровне. Мы влились в хаотичную толпу людей, путешествующих на экспресс-ленте. Мои телохранители разделились, встав спереди и позади меня, а Лукас охотно пристроился сбоку, держа меня за руку. Остальные ударники ехали группками по двое или трое и болтали, пытаясь сойти за случайных прохожих.

Адика через передатчик предупредил, что мы приближаемся к месту происшествия. Впереди нас ждал оживленный торговый район.

— Охотники, рассредоточиться, — командовал Адика. — Эмбер и Лукаса не упускать из виду, но из толпы не выделяться. Команде телохранителей держаться близко к Эмбер. Лукас, кратко введи нас в курс дела.

— Первый инцидент произошел за этим обувным магазином. — Любой прохожий, решил бы, что Лукас тихо секретничает с девушкой, которую держит за руку, но слова его предназначались всей команде.

Я глянула в сторону обувного. Границы его определялись тонкими пластиковыми перегородками. Между задней частью магазина и несущей стеной виднелась узкая щель.

— За магазином валялся мусор, — продолжил Лукас. — Его подожгли, пожарная система тушения сработала быстро, так что никаких повреждений. Взрослому пролезть тут, конечно, можно, но трудно. Думаю, мы ищем ребенка.

Он показал нам еще две точки в торговой зоне, обе в местах скрытых от всеобщих глаз.

— Было еще три случая в густонаселенном районе к северу отсюда, но если потащимся туда, чтобы посмотреть, вряд ли не привлечем к себе внимания. Еще два инцидента произошли в парке на юге, и один в местном общественном центре.

Лукас отвел меня к рядам сидений в сердце торговой зоны. Одно из них заняли мы, на другое, рядом с нами, села пара телохранителей, остальные расположились группкой поблизости. Команда охотников слонялась по-соседству. Адика торчал с Форжем у одежного прилавка и, по всей видимости, обсуждал, подойдет ли ему одна из курток. Нет, не подойдет.

— Последний случай особенно тревожный, — сказал Лукас. — Наш поджигатель применил горючую жидкость, и пламя разгорелось сильнее, чем в предыдущие разы. И это уже не второй, а третий уровень угрозы. Следующим будет выведение из строя системы пожаротушения, а значит, увеличится риск травм и смертельного исхода. Мы здесь для того, чтобы это предотвратить. С твоей помощью, Эмбер.

Я больше не могла увиливать, так что закрыла глаза и сидела пару минут в темноте, наедине со своими мыслями. Я не знала точно, почему так противлюсь заглянуть в чужой разум. День вчера выдался ужасным, и то, что я не желала пропускать через себя мысли других диких пчел, было вполне объяснимо, но почему же я отказывалась читать даже Лукаса? Ведь мне нравилось его читать. Нравилось вращаться в бурном водовороте его мыслей.

Ответ оказался очевиден. Я не хотела влезать ни в чьи головы, потому что не хотела быть телепатом. Я хотела пройти импринтинг, быть как все, чтобы та часть меня, которая ненавидит носачей, обрела покой, но это тщетные мечты.

Все до горечи просто. Я телепат, и во мне срочно нуждаются. Я должна помочь разуму улья обрести бόльшую устойчивость, иначе остальные телепатические подразделения захлебнутся потоком экстренных вызовов. Надо перестать думать о себе и подумать о ста миллионах других людей. Они этого не знают, но их безопасность зависит от меня.

Я вспомнила обязанности перед ульем и песни долга, которые учила в школе. Улей — это наш мир. Мы служим ему, а он дает нам все необходимое. Со времени лотереи улей не просто дал мне все необходимое, а окунул в роскошь.

И я обязана отдать долг. Первый шаг — самый трудный, и я облегчила его себе, как могла. Я обратилась к Лукасу и обнаружила, что его разум наслоен яростными, беспокойными мыслями.

«…до сих пор даже меня не читает, и если так и не начнет, тогда…»

«…толкать ее на это — глупый риск. Надо было дать ей больше времени, чтобы…»

«Все шло так хорошо. Слишком хорошо. У всех есть слабости, и Эмбер…»

«…Подразделение с телепатом, не желающим читать людей, совершенно бесполезно».

«…заблокировала меня наравне с другими. В утиль, обидно.

Думал, я для нее особенный».

«…она парила в пространстве… без одежды. Если бы я остался…»

Я добралась до шестого уровня — мысли становились очень личными. Я резко вынырнула, затем позволила своему разуму подрейфовать среди людей в торговой зоне. Ничего, ничего, ничего. Но стоило продвинуться чуть дальше, за пределы района, кое-что привлекло мое внимание.

«Оранжевый, яркий, мерцающий. Из крошечного огонька терпеливо раздуваешь костер, и это так захватывающе. Здесь нельзя. Небезопасно. Ма скоро вернется. Будь у меня свой угол, все было бы иначе. В следующем году на подростковом уровне я смогу…»

— Цель на севере от нас, — сказала я. — Возраст — двенадцать лет.

— Мальчик или девочка? — спросил Лукас.

Поскольку Лукас сидел рядом и я слышала его голос, я опять подключилась к его разуму. До того обычное его свечение притупляла тревога, но сейчас мысли разгорелись, ослепительно ярко засияли от радости и облегчения. И прежде чем снова сосредоточится на работе, я с наслаждением погрелась минутку в лучах его восторга.

— Цель — мальчик. Пожары его возбуждают. Его зовут Перри. Сейчас он дома. Пока один, но скоро вернется мама. Не думаю, что у него есть оружие.

— Мы зафиксировали местоположение, — раздался в передатчике голос Николь. — Пять коридоров на север, один на запад от вас.

— Вызывайте медиков, — сказал Адика, — и скажите им ждать в конце коридора. С безоружным двенадцатилетним мальчишкой мы справимся и вчетвером. Форж, Калеб, Рофэн — со мной. Остальные ждут здесь.

Адика крепко вбил мне в голову, что кажущаяся простота ситуации может обернуться страшной ошибкой. И пока он не объявил, что цель взята под стражу, я, послушная долгу, непрерывно сканировала один за одним четыре разума, и только потом расслабилась и повернулась к Лукасу:

— Что медики будут делать с Перри?

— Наверное, пока он на подростковом уровне, назначат ему терапию по контролю за страстью к огню. Как только дорастет до лотереи, распределят на работу, связанную с огнем, и его одержимость обернется пользой.

Я увидела в голове Лукаса образ: человек наблюдает за раскаленным докрасна очагом, где клубок из отбракованных металлических объектов, плавясь, превращается в сияющую жидкость.

Минуту я колебалась, потом выключила передатчик. Лукас поднял брови, но тоже выключил свой.

— Зачем нам секретное совещание? — спросил он.

— Мне просто стало интересно, что станет с Каллумом. Лукас пожал плечами:

— Судебный психолог изучит его дело и определит, каким образом сделать из Каллума полезного члена улья.

Я в отчаянии всплеснула руками:

— Никто не сможет превратить Каллума в полезного члена улья.

Он ведь нападает на людей.

— Каллум, похоже, верил, что его желания продиктованы свыше и он может делать с другими, что пожелает. Если это старая, глубоко засевшая установка, значит, лечение может оказаться невероятно сложным, как бы стремительно он ни менялся в поведении. Не исключено, что его установка — новоприобретенная, и тогда, вероятно, его перезапустят.

Не понимая точно, что подразумевает под этим Лукас, я проверила его мысли, и едва не задохнулась от потрясения.

— Каллуму удалять воспоминания о тех, кого он ранил, и снова отправят его на подростковый уровень!

— Все гораздо, гораздо сложнее, — ответил Лукас. — Я не знаю нюансов, но мозги Каллума перезапустят, разбирая его цепочку опыта до той точки, где у него или не было проблем с эго, или они поддаются лечению лекарствами и терапией. Как только он исцелится, сможет…

— А кто будет решать, что он исцелился? — перебила я. — Кто будет решать, что ему безопасно снова жить на подростковом уровне?

И что, если они ошибутся?

— В таком серьезном деле решение будет принимать или Сапфир, или Мортон. В конце концов ты тоже будешь оценивать перезапускаемых пациентов. Бывает, они одурачивают пограничного телепата-психолога, заставляя думать, что излечились и что их нужно отправить на оценку к телепату. Однако настоящего телепата не обманешь.

— Ох. — Я нахмурилась, размышляя. — Наверное, способ действенный, но все же неправильно, что Каллум совсем избежит наказания. Даже чувства вины не останется. Он резал людей и легко мог убить кого-то, а его отправят жить обратно к другим подросткам без единого воспоминания о содеянном.

— Если Каллум не забудет, как он резал людей, лечить его будет гораздо сложнее.

— Но если и та девушка забудет, что сделал Каллум, он может снова начать с ней встречаться.

— Исключено, — заверил Лукас. — Перезапущенных пациентов всегда отсылают в дальние районы улья, иначе близкий контакт с кем- то, связанным с их прошлым поведением, может активировать оставшиеся фрагменты памяти.

Он замолк.

— Лучше спасти кого-то, чем его потерять. Лучше для личности.

Лучше для улья.

Я не знала, что и думать. Не знала даже, что в точности думает об этом Лукас. Сколько в его словах его собственных мыслей, а сколько данных импринтинга?

Лукас следил за выражением моего лица.

— Эмбер, я не слишком переживаю о подобных вещах, так как знаю: у улья нет недостатка в пограничных телепатах-специалистах по лечению людей. А вот с истинными телепатами, которые ловят диких пчел прежде, чем те навредят людям, — проблема огромная, их всего пять. Вчера ты видела, что происходит, если мы не справляемся. А сегодня — что случается, если у нас все вышло. Это лучше, верно?

— Намного, — согласно кивнула я.

— Наше подразделение теперь рабочее. Если мы сосредоточимся на деле и поможем улью повысить стабильность, тогда неотложных вызовов поубавится. Вот настоящий ответ на твои опасения, Эмбер. В наших силах обеспечить, чтобы случаев, подобных Каллуму, стало меньше, а подобных Перри — больше. В наших силах сделать так, что никому не понадобится стирать воспоминания о травмирующих событиях, поскольку мы предотвратим эти самые события.

Логично, что и говорить.

— Ты прав.

Лукас снова включил передатчик.

— Я проголодался. И я включила свой.

— Умираю с голода.

— Остальные также не прочь перекусить, — вклинился голос Адики.

Лукас подскочил:

— Вон ресторанчик. Поедим, а потом, Эмбер, поможешь мне купить носки.

В моей новой жизни преследование диких пчел с ножами перемежалось покупкой носков.

Схватив за руку, Лукас поднял меня на ноги и отбуксировал в ресторан. Только мы сели за стол, как следом подоспели несколько ударников.

К нам подошла улыбающаяся девушка и, вручив карточки меню, поспешила к неожиданно нагрянувшим мускулистым темноволосым посетителям, которых надо было обслужить.

Лукас изучил меню:

— Боюсь, у них нет дынного сока.

— Я не умру, если выпью другой. — Я кое-что вспомнила. — Восемь уровней.

— Что?

— В твоей голове восемь уровней между предозвученными мыслями и подсознанием.

— Ты снова меня читаешь? — Он осклабился. — Ускоряет процесс общения. Содержание уровней?

— Содержание седьмого уровня совершенно неподобающе для обсуждения. Восьмой уровень… На восьмой даже не стоит намекать.

— У Лукаса есть грязные мыслишки? — явно забавляясь, поинтересовался голос Адики в моем передатчике. — Я потрясен до глубины души.

— Там целый бак мути, который нужно отдраить и продезинфицировать, — ответила я.

Лукас рассмеялся.

Глава 18

Я стояла снаружи спортзала, украдкой наблюдая, как София корпит над своей последней фреской. Она уже выполнила несколько ослепительно-ярких цветочных работ в жилой зоне подразделения. Рисунки отсканировали и занесли в архив улья, чтобы их могли повторить другие художники или даже передать по обмену другим ульям. Эта фреска была совершенно другой, озорная точная карикатура, как Адика бранит ударную группу, а те жмутся от страха.

София отступила на шаг, сердито хмурясь на рисунок, и, заметив меня наконец, раздраженно махнула кисточкой.

— Прочь!

Я поспешно ретировалась в сторону парка. София не любила, когда наблюдают за ее работой, и имела привычку брызгать краской на тех, кто не уходил мгновенно, как приказано, и неважно, скромный ты офисный уборщик или же знаменитый телепат.

В парке я зашагала по тропинке вдоль ручья, слушая умиротворяющее журчание воды и наслаждаясь теплом солнц над головой. Наше подразделение работало в полную силу три недели, а казалось, будто прошло три месяца или даже три года. Мы сделали дюжину спокойных проверочных рейдов и справились с семью напряженными экстренными.

Давний голос ненависти к себе, ютившийся в уголке моего сознания, не заглох окончательно, но стал заметно тише. Узнав, что я настоящий телепат, я по наивности установила для себя жесткие правила. И к сегодняшнему дню нарушила их все, поскольку соблюдать их оказалось просто невозможно, но я уже спасла более двадцати жизней, а в будущем, уверена, спасу еще больше. А значит, могу, пусть и сдержанно, но похвалить себя.

К тому же тени Оливии и Йорка волновали меня все реже. Пожалуй, главные опасности, которые подстерегают нового телепата, я благополучно миновала, а давление на меня и других телепатов в будущем понемногу ослабится. Благодаря тому, что наше подразделение окончательно вошло в статус рабочего, а другие тоже не отставали, стало заметно, что сознание улья уже не несется вниз по спирали к хаосу.

Оставалась лишь пара пустяковых поводов для беспокойства. Теперь, когда подразделение работало, было гораздо сложнее организовать посещение для моих родителей. Стоило им увидеть, как я отправляюсь в неотложный рейд, и моя легенда, что я возглавляю исследовательское подразделение, разлетелось бы в пух и прах. Приходилось устраивать так, чтобы внезапные визиты приходились на время суточного восстановления, обязательного после экстренного рейда. Всю вину я сваливала на требования моей загадочной исследовательской работы, объясняя родителям, что свободна, только когда запущен долгий эксперимент, и они пока не жаловались и лишних вопросов не задавали.

Еще одна забота — Форж. От того странного воздействия, которое он оказывал на меня в прошлом, не осталось и следа. Видимо, то была обычная подростковая влюбленность, которая улетучилась из- за моих развивающихся отношений с Лукасом. Теперь я хотела рассказать всем, что знала Форжа на подростковом уровне, но Форж по-прежнему боялся, что на него станут показывать пальцем и обвинять в фаворитизме. И, прежде чем мы откроем правду, желал убедиться, что доказал свою компетентность и Адике, и соратникам по команде. Хотелось верить, Форж не будет очень долго настаивать, мол, надо еще подождать. Мне было неприятно скрывать что-либо от Лукаса.

Я села на траву у ручья и закрыла глаза, думая о Лукасе. Пару месяцев минуло с того дня, как он вошел в ту комнату в Футуре и я познакомилась с его удивительным разумом. С тех пор он позволял мне свободно путешествовать в его голове, и я никого в жизни не

знала лучше, чем Лукаса. Он, как в комнату, открыл дверь в свой разум и сказал, что я могу бродить, где вздумается.

Лукас показал мне все свои воспоминания, хорошие и плохие. По его логике он не святой, но и не особый грешник. Мысли в его голове не страшнее тех, что я не раз наблюдала у других, к тому же Лукас верил: я не буду судить его строго. Нечаянно зайдя ко мне в спальню, он увидел меня голой, а в комнате бардак. Я же узнала о нем гораздо более интимные вещи.

Я человек замкнутый, и эта полная открытость Лукаса поразила меня даже больше, чем яркость его разума. Он сказал, у него нет секретов, и не соврал. Не я одна могла всегда узнать из его мыслей о его чувствах ко мне, Лукас кричал о них на каждом углу на радость публике, все подразделение было в курсе. Я не понимала, как он не боялся, что его поднимут на смех.

Лукас был донельзя честен со мной, и если он узнает, что я… Зазвенела мелодия, и послышался компьютерный голос:

— Тревога в подразделении. Тревога в подразделении. У нас происшествие. Рабочие группы на позиции. Ударная группа — второй лифт.

Я вскочила на ноги и помчалась к своей квартире. Там, по пути к спальне, я поскидывала с себя вещи, затем схватила броню и форму, что Ханна повесила рядом с ней, оделась и, забрав с полки передатчик, кинулась к лифту. Добежав, я обнаружила, что вся ударная группа уже собралась в кабине, включая двоих парней, у которых сегодня официально был день восстановления.

Я вставила передатчик и, пока закрывались двери и лифт спускался вниз, слушала знакомую рутину начала операции.

— Ударная группа в пути, — сказал Адика.

— Тактическая готова, — сообщил по наушнику Лукас. Он и другие члены тактической группы находились в безопасности в офисе.

— Связисты готовы. Статус слежения — зеленый. — Чувствовалось, что Николь напряжена, но сохраняет спокойствие. Она прекрасно справлялась с должностью главы группы связи.

Я проверила инфовизор. Вся ударная команда была в моем списке наблюдения, включая двоих, что предпочли примкнуть к нам, а не гулять по магазинам или встречаться с семьей.

— У меня тоже зеленый.

Лукас принялся вводить нас в курс дела.

— Поступило экстренное сообщение об инциденте, явно четвертого уровня тревоги, может, даже шестого и выше.

Я уже была напряжена, но мои нервы натянулись еще сильнее. Шестой уровень — это смерть. Разве смерть человека — не самое страшное?

— Пропал ребенок, — сказал Лукас. — Девочка трех лет.

Как можно потерять трехлетку? Дети до десяти лет обязательно носят небьющийся браслет слежения, так что родители всегда могут проверить, где они. Снятие браслета — одна из важнейших ступеней взросления. Повышается приватность, появляются новые права и, конечно же, новые обязанности.

— Браслет девочки больше не работает.

Лукас перешел в режим коротких сообщений. Объяснял четко, произносил все слова, голос спокоен и расслаблен, только бы слушатели укрепились в вере, что нам теперь по силам справиться с любым кризисом, какой бы ни выпал на нашу долю. Надо сказать, этот экстренный рейд отличался от всех прочих. Когда Лукас продолжил, голос его приобрел странную резкость.

— Может, внезапный сбой в передатчике браслета в неподходящий момент, но не следует исключать, что ребенка похитили и браслет намеренно выведен из строя объектом или объектами. Координаты происшествия 601/2603, уровень 80.

Теперь понятно, отчего голос Лукаса стал непривычно резким. Уже несколько месяцев округ 600/2600 не давал ему покоя. Кит отправлялся туда дважды и ничего не выявил. Однажды и я побывала там и тоже ничего не нашла и на следующей неделе планировала новую вылазку. Выходит, ответная вылазка случилась раньше графика.

— Тревожные звоночки в этом районе раздаются уже давно, — сказал Лукас, — но ничего определенного. Не забывайте, цель или цели могут оказаться крайне опасными.

Заговорил Адика:

— Как всегда, на первом месте безопасность Эмбер. Поиск ребенка — на втором. Распределение по группам…

Он быстро перечислил имена и группы. Глянув в инфовизор, я была поражена: вместо обычных пяти мне в телохранители записали восемь человек. Заразив мена своими опасениями насчет района 600\2600, Лукас, похоже, добрался и до Адики.

— Место инцидента — парк, — сказала Николь. — Люди в районе волнуются. Требуют, чтобы в поиске ребенка участвовал телепат.

— Отправьте туда патруль фейковых носачей, чтобы успокоить людей.

Я нахмурилась.

— Лукас, я не могу работать с разумами людей, когда они выкрикивают цифры. Вспомни, что случилось на прошлой неделе. Патруль носачей подошел слишком близко, я потеряла цель и почти час угробила, пока снова ее обнаружила.

— Сейчас люди не будут настроены враждебно, — успокаивал Лукас. — Они хотят, чтобы ребенка нашли, а значит, с радостью встретят носача.

— Отправляем патруль носачей, — сказала Николь. — Есть один недалеко. Через пару минут будут на месте.

Мы уже вышли из лифта и ехали на скоростной ленте, когда Николь снова доложила:

— Толпа хорошо приняла носачей.

— Теперь попроси людей покинуть место происшествия, — произнес Лукас. — Скажи, что телепат ищет очень маленького ребенка, который, возможно, ранен или даже без сознания. Юный разум будет очень слаб, его тяжело услышать. Необходимо, чтобы люди покинули территорию, тогда телепат сможет сосредоточиться.

— Делаю объявление. — Николь смолкла на пару минут, затем снова заговорила: — Люди покинули территорию. Пришлось уговаривать родителей, чтобы и они отошли на расстояние. На месте инцидента работают безопасники с термодетекторами, но пока безрезультатно.

— Адика, пожалуйста, доберитесь до места на лифте, — сказал Лукас. — Мы только что попросили всех уйти, поэтому нежелательно, чтобы видели, как вы подходите.

Адика заставил нас запрыгнуть на ленту, потом провел к лифту и опустил на несколько этажей вниз, до уровня 84. Там, еще немного проехав на ленте, мы пересели на другой лифт.

— Приближаемся к месту, — объявил Адика. — Передатчики на визуальный режим.

Я настроила передатчик так, что раскрылась камера, и кончиками пальцев быстро проверила, правильно ли она расположена у правой стороны лица.

— Визуальные контакты зеленые для всей ударной группы, — отчиталась Николь.

Лифт открылся, и мои восемь телохранителей сгруппировались вокруг меня с пистолетами в руках. Судя по всему, это не на шутку напряженный для них рейд. И для меня тоже.

Первыми лифт покинули охотники. Когда они образовали защитный периметр, телохранители быстро провели меня через него до подходящего, могучего ствола дерева и окружили живым щитом. Что-то блестящее привлекло мой взгляд. Я невольно посмотрела вверх — в ветках дерева над нами застрял серебристо-золотой шарик.

— Эмбер, сейчас ты на месте, где в последний раз видели ребенка, — доложил Лукас.

Я забыла о шарике, съежилась в комок и закрыла глаза. Все вели себя так, словно я в смертельной опасности, но мне нужно было не думать об этом и своей уязвимой позиции. Я впервые пожалела, что у меня нет пистолета, как у ударной группы, однако не представляла, что бы тогда с ним делала.

Следовало забыть об опасности. Я знала, моя команда защитит меня любой ценой. Телохранители будут стоять за меня насмерть. Мысль эта ясно читалось в их головах, и была настолько сильной, что нельзя не заметить. Они убьют, чтобы меня защитить. Умрут, чтобы спасти. Я впервые столкнулась с этой мыслью вот так открыто, и она породила во мне ответный всплеск эмоций. Я любила их. Любила всех. Моя ударная группа была моими братьями, моими друзьями, моей семьей. Они защитят меня ценой своей жизни, а я в ответ буду заботится о них.

Я заставила себя отбросить эту эмоцию и сосредоточиться на работе. Раз мы здесь в опасности — не время прохлаждаться. Я проследовала мимо знакомых разумов и столкнулась с мыслями команды носачей. Их разбирала обида, что они могут только притворяться полезными, а не помогать по-настоящему.

Я двинулась дальше, пытаясь найти в парке еще кого-нибудь. Ребенка. Цель или цели. Лукас настаивал на множественном числе, как бы подчеркивая: не полагайтесь на то, что к делу причастен всего один человек. Непостоянство в округе 600\2600 могло наблюдаться по причине того, что там находится не одна дикая пчела, а две или даже больше.

— Я никого не нахожу, — пожаловалась я, расстроенная своей неудачей.

— Вообще никаких сигналов? — спросил Лукас.

— Только зуд.

— Зуд? — переспросил он. — Что ты имеешь в виду?

— Не знаю, Лукас. Непонятное ощущение, раньше такого не чувствовала. Как будто у меня в голове зудит. Добавь это в список странностей района 600\2600. Никаких сигналов, совсем, кроме зуда.

— Ребенок уже может быть далеко отсюда, — вставил Адика, — или вообще мертв.

— Эмбер, на каком уровне разума ты ищешь? — спросил Лукас.

— С первого по третий. — Я поняла, к чему он клонит. — Обычно я начинаю с высокого уровня, нахожу нужный разум, а затем двигаюсь глубже. Попробую, получится ли в обратном порядке, и поищу на подсознательных уровнях.

Я сомневалась, что смогу. С чего вообще начать? Я выбрала охваченный напряжением разум Форжа, спустилась на несколько уровней и наткнулась на полный кавардак его чувств к Шанне. Он встретился с ней! В утиль, он нашел ее квартиру на 9 уровне, отправился повидаться в первый же свободный день, а она…

Шанна была моей подругой много лет, но я бы закидала ее изящное личико лизунами за то, как она повела себя с Форжем. Повела гадко, ведь именно она после лотереи заставила нас пообещать, мол, мы останемся друзьями. Шанна не только посмеялась над распределением Форжа, но и съязвила, что он в угоду ей удалил родимое пятно.

Шанна настолько ужаснулась тому, что обнаружила у себя на пороге безопасника, настолько возгордилась тем, что заимела статус медиапредставителя 9 уровня, что прогнала Форжа, даже не дав ему рта раскрыть. Какая ирония. Узнай Шанна, что он на 1 уровне, а Эмбер отвечает за его подразделение и может, пользуясь положением, дать там работу бывшей подруге, тогда, цинично думал Форж, Шанна повела бы себя совсем иначе. О да, она уцепилась бы за возможность быть с ним, кабы это означало, что можно жить в роскоши 1 уровня и одеваться в одежду 1 уровня.

Я устыдилась, осознав, что отклонилась от истинной цели. Так бывает, когда слоняешься по нижним уровням. Тут столько бурлящих чувств, что и оглянуться не успеешь, как тебя затянет в эмоциональную трясину.

Я опустилась на два уровня вниз в подсознании Форжа и попыталась поискать так, чтобы меня снова не занесло выше. Я проскользила мимо эмоций ударной группы и команды носачей, и наконец кое-что нашла.

— Возможно, я добралась до ребенка. Там спят. На подсознательном уровне я не могу точно определить расстояние. Направление тоже неясное. Можете меня переместить?

Меня кто-то поднял. Не знаю, кто именно. Любому из ударной группы было по силам бежать, что есть духу, и нести меня. Таково предварительное требование для получения этой работы.

— Перенесите меня вперед. Влево. Еще вперёд. — Наверное, это выглядело ужасно по-дурацки, но большей информацией, чем приближаюсь я или отдаляюсь от спящего ребенка, я не располагала. — Снова влево, — продолжала я. — Нет, опять назад, и попробуйте вправо. Стоп. Вперед. Стоп. Назад. Стоп. Думаю, я сейчас прямо над ней. По-прежнему ни единого намека на цель.

— Поблизости нет люка, и не видно, чтобы здесь копали, — сказал Адика. — Девочка, должно быть, находится в коридоре, а доступ к нему где-то в другом месте. Это парк. А уровень под ним — просто грунт. Вероятно, она ниже, на уровне 82.

— Нет, она, кажется, ближе, — ответила я, — и там, похоже, сыро.

— На уровне под парком — земля и камни, — произнес Лукас, — но, видимо, внутри есть другие предметы, силовые кабели, дренаж. — Тон его стал резким и настойчивым. — Николь, нужно, чтобы в парке отключили дождь. Он, скорее всего, запрограммирован на определенное время и если вдруг пойдет сейчас, то девочка может утонуть.

— Работаю над этим, — сказала Николь. Снова она заговорила только через минуту. — Панель управления дождем должна быть рядом с самым большим лифтом. Код доступа…

Мой мозг пропустил сказанное далее, пока я проверяла спящего ребенка. К тому моменту, когда я снова стала слушать, дождь уже отключили, а Николь объясняла систему водоотвода.

— …они присоединяются к главному водостоку, а тот ведет к озеру.

— Проще всего будет копать, — сказал Адика.

— Я позвонил парковому смотрителю нашего подразделения, чтобы посоветоваться, — сказал Лукас. — Она говорит, участок вокруг основных водостоков может быть зыбким из-за протечек. Если начать копать, есть риск, что земля обрушится прямо на ребенка.

— Значит, раскопки оставим на самый крайний случай. — Адика так тяжело вздохнул, что в передатчике затрещало.

— Ребенка туда, судя по всему, доставил объект, — сказал Лукас. — Взрослый в большинство этих труб не поместится, так что объект, видимо, попал в главный водоотвод со стороны озера. На конце трубы, скорее всего, решетка, но ее можно легко убрать.

Он на мгновение замолчал.

— Боюсь, придется плыть. Эмбер, ты уверена, что там только ребенок? Если мы отправим кого-то в этот водоотвод, он станет легкой мишенью для того, кто притаился в засаде.

— Уверена настолько, насколько могу, — ответила я.

— Люди снаружи снова заволновались, — сообщила Николь. — Кто-то крикнул, что властям плевать на ребенка, потому что его родители всего лишь с уровня 80. Можно сообщить им новые данные?

— Скажи им, что телепат уже определил, где находится ребенок, — ответил Лукас. — Девочка жива, но в ловушке. И чтобы не навредить ребенку, спасатели вынуждены работать крайне медленно. — Он горько усмехнулся. — В кои веки раз скажем правду.

— Кстати, ты можешь пригодится, Лукас, — вставил Адика. — Ты много тренировался в бассейне. Кто еще так хорошо плавает, чтобы справиться с настоящими трудностями под водой? Учти: нужно не только нырнуть в озеро и добраться до входа в дренажную систему, возможно, придется еще долго плыть по заполненной водой трубе.

— Если объект смог попасть туда вместе с ребенком, значит, и я смогу, — заявил Форж.

— Ты уверен? — с сомнением переспросил Адика.

— Форж — опытный пловец, — не задумываясь подтвердила я. — Он много лет занимается серфингом.

Я тут же пожалела о своих словах, но Адика принял мое заявление без всяких комментариев. Естественно, он подумал, будто я узнала эти подробности о Форже, читая мысли последнего, а не потому, что, стоя на пляже, наблюдала, как тот занимается серфингом.

— Идеально, — сказал Адика. — Форж, попытайся найти подводный вход в дренажную систему. Эмбер, можешь одновременно отслеживать и ребенка, и Форжа и при этом указывать путь?

— Попробую. Мне никак нельзя терять ребенка, поскольку снова определить ее местонахождение будет сложно. Я буду почти все время с ней и только иногда, на секунду, заныривать в мысли Форжа.

— Хорошо, — согласился Адика. — Это лучшее, что мы можем сделать. Посылать более одного человека смысла нет. Если в тоннеле их настигнут неприятности, тот, кто будет сзади, не сможет свободно стрелять. Форж, когда будешь в трубе, обязательно сообщай обо всем, что видишь.

— Ты должен быть предельно осторожен и следить за ловушками, — добавил Лукас.

— Ловушками? — Судя по голосу, даже Адика этого никак не ожидал.

— Было бы странно приложить столько усилий, чтобы доставить девочку в дренажную систему, а потом просто бросить ее там, — объяснил Лукас. — Эмбер не обнаружила признаков того, что ребенок ранен, а объект вообще не нашла. Возможно, в планы входило не ребенку навредить, а его спасителям.

Какое-то время все молча переваривали услышанное.

— Может, все же лучше попробовать копать, — сказал Адика.

— Если там и правда есть ловушки, и одна из них рядом с ребенком… — Лукасу не было надобности заканчивать предложение.

— Надеюсь, это всего лишь твоя паранойя, Лукас, — сказал Адика. — Я вынужден посылать туда человека, поскольку отправка робота займет слишком много времени. К тому же, он вряд ли будет исправно работать в тех условиях. По логике в водоотводе сыро и грязно.

— Я буду осторожен, — уверил Форж.

— Если заметишь что-то странное, что бы там ни было, — напутствовал Лукас, — сразу останавливайся. Неплохо бы взять с собой длинный прут.

— Длинный прут! — Адика впал в отчаяние. — Лукас, ты что, предлагаешь нам тыкать в ловушки длинным прутом?

— Это безопаснее, чем рукой, — ответил Лукас.

Возникла заминка, пока Форж раздевался до бронежилета и прикреплял к рукам запястные фонарики. Я по-прежнему сидела с закрытыми глазами, сосредоточившись на маленьком слабом разуме, погребенном под землей.

— Спускаюсь под воду, — доложил Форж. — Само собой, говорить при этом не смогу.

Дальше последовало долгое ожидание, прежде чем он снова заговорил, явно задыхаясь.

— Я нашел вход. Решетки на нем нет. Снова спускаюсь и заныриваю внутрь.

Опять долгое молчание.

— Я в дренажной трубе. Моя камера еще работает?

— Да, — подтвердил Адика, — но ты ее, похоже, измазал.

Картинка несколько туманная.

— И неудивительно, — ответил Форж. — Тут внизу всё в грязи, и я в том числе. Здесь не выпрямишься, но ползти не так тесно, как в вентиляционной системе. Водой заполнена только первая секция. Начиная отсюда — один лишь глубокий слой влажного ила. Подозрительных предметов впереди не наблюдаю, но, может, что-то есть под грязью и илом.

— Прощупывай грунт впереди себя прутом, — посоветовал Лукас.

Не теряя связи с ребенком, я на миг занырнула в голову Форжа.

Он был напуган, но и близко не так сильно, как я.

— Пользуюсь прутом, — доложил Форж. — Продвигаюсь медленно. Похоже, впереди какие-то бугры, слегка торчат из ила. Если бы меня не предупредили, я бы подумал, что это просто корни деревьев, но я снова прощупаю прутом.

— Стой! — приказал Лукас. — На картинке с твоей камеры я вижу подозрительный предмет, о котором ты говоришь. В какое-то мгновение от него отразился луч света. Свет не отражается от корней деревьев или керамических дренажных труб.

— Отхожу, — сказал Форж. — Теперь стреляю. Я нырнула в его голову.

— Ай!

— Форж? — выкрикнул Адика. — Что случилось?

— Предмет явно из металла, — сказала Форж. — С острыми выступами, точно зубы. Когда я выстрелил, штуковина словно выпрыгнула из грязи, а зубы захлопнулись. Была бы там моя рука…

— Лукас, — сказал Адика, — я тебя люблю. Лукас засмеялся.

— И я тебя люблю, Адика.

Я сумела выдавить нервный смешок.

— Форж, по видеосвязи от тебя мы получаем лишь коричневое пятно, — предупредил Адика.

— Простите. Когда сработала ловушка, я отпрыгнул вбок и попал головой в грязную стенку трубы. Попробую вытереть камеру. — Форж на время замолчал. — Так лучше?

— Ни капли, — ответил Лукас. — Думаю, нам придется забыть о видеосвязи. Как выглядит капкан? Он уже безвреден?

— По всей видимости, да. Защелкнулся намертво. Отодвигаю его в сторону. Очень медленно. Двигаюсь дальше и прощупываю прутом дорогу.

— Объект, должно быть, доставил ребенка сюда, а по пути к выходу расставил ловушки, — рассуждал Лукас. — Он знал, что мы будем искать еще капканы, вроде первого. Думаю, оставшиеся ловушки — совсем другие.

— Благодарю за столь утешительное предположение, — заявил Форж.

— У объекта было мало времени, — продолжал Лукас. — Сомневаюсь, что ловушек окажется больше трёх.

— Еще одна радостная весть. — Форж охнул от боли.

— Что случилось? — забеспокоился Адика.

— В иле попадаются очень острые камни, — объяснил Форж. — Впереди перекресток. Налево или направо?

— Налево, — сказала я.

— Форж, остановись подальше от перекрестка, — предупредил Лукас. — Осмотри его очень тщательно и опиши. Кстати, я подключил к нам тактическую команду Кита, так что они слышат нас и, может, что посоветуют. А пока они просто не могут поверить в происходящее.

— И я тоже, — признался Адика.

— Кажется, это стандартное Т-образное соединение больших труб, — сказал Форж. — Ничего похожего на ловушки не наблюдаю. Мне стрельнуть по перекрестку?

— Стрельни, — решительно подтвердил Адика.

— Стреляю.

Я проверила голову Форжа. Прострел перекрестка ни к чему не привел.

— Я стрелял несколько раз, — доложил Форж. — Щупаю прутом.

По-прежнему ничего. Осторожно приближаюсь к перекрестку.

— Если объект не поставил ловушку на перекрестке, — сказал Лукас, — готов спорить, она сразу за поворотом налево.

— Я вижу ребенка! — От волнения голос Форжа стал на тон выше.

— Не двигайся! — крикнул Лукас. — Даже не думай двигаться. Объект на то и рассчитывает, что ты инстинктивно кинешься к ребенку. Проверь почву перед собой.

— Выглядит нормально, — сказал Форж.

Я проверила, что видят его глаза. И мне показалось, что с почвой все нормально.

— Дай мне минутку, — попросил Лукас. — Надо подумать. Возможны три варианта. Капканы расставили на пути к ребенку, или в другом направлении, или в обоих этих местах. У объекта точно не было времени, чтобы поставить ловушки на двух направлениях, и он надеялся, что мы поступим очевидным образом.

Задумчивость в голосе Лукаса сменилась решительностью.

— Форж, посмотри на трубу, что справа. Стрельни в нее, потыкай прутом и убедись, что она безопасна. Идея состоит в том, чтобы ты залез в нее неглубоко и развернулся. Это позволит тебе беспрепятственно и, сохраняя дистанцию, стрельнуть по почве внутри левой трубы. Ты понял меня? — Понял, — подтвердил Форж. — Стреляю. Тыкаю. Двигаюсь в правую трубу. Разворачиваюсь… с трудом. Сделано. Теперь ты хочешь, чтобы я немного пострелял по почве левой трубы?

— Да, — сказал Лукас.

— Стреляю.

Я нырнула в голову Форжа, как раз когда там раздался грохот. Меня откинуло назад, и голове стало больно. Нет, не моей, голове Форжа.

— Что-то взорвалось, — сказала я. — Форжа отбросило назад, и он ударился головой о верх трубы. Его оглушило.

— Я… в порядке, — проговорил Форж.

— Он чувствует себя не слишком хорошо, — сказала я. — Ребенок по-прежнему спит. Должно быть, под действием снотворного, раз ее не разбудил этот шум. Кажется, взрыв девочку не зацепил, но теперь на нее капает вода.

— Я отправляюсь за Форжем, — сказал Адика. — Раз водой заполнена всего одна короткая секция дренажа, значит, я справлюсь. После всего случившегося я буду больше тренироваться в бассейне. Все будут.

— Нет! Я почти добрался, — запротестовал Форж. — Между местом, куда я стрелял, и ребенком всего ничего. Уверен, даже если и были другие ловушки, то они сработали от взрыва.

— Вряд ли объект установил бы ловушку прямо возле ребенка, — сказал Лукас. — Если бы девочка начала двигаться, подорвала бы ловушку, а та ее убила, тогда бы нам только и осталось, что откапывать тело. Но всё равно будь осторожен.

— Стреляю в состоянии оглушения, — сказал Форж, голос его был каким-то неестественным. — Осторожно, чтобы не попасть по девочке. Похоже, чисто. Двигаюсь вперед. Проверяю, безопасен ли путь. Правила безопасности.

— Что? — спросил Адика.

— Переключаюсь на Форжа, — предупредила я. — Он в беде. — Я вдруг поняла, что происходит. — Там какой-то газ! Вот почему ребенок спит. Форж, хватай ее и уходи!

— Эмбер, ты скатывалась по перилам, — сказал Форж.

— Форж, задержи дыхание, хватай девочку, уходи! — кричала я.

— Карнавал.

— Форж бредит, — доложила я. — Он оттянул девочку к перекрестку.

— Я внутри водоотвода, — задыхаясь, сообщил Адика. — Направляюсь к Форжу. Будем надеяться, он не пропустил какую- нибудь ловушку.

— Мы можем закачать им свежего воздуха? — спросил Лукас.

— Я уже раздобыла надувную лодку и воздуховод, насос на подходе, — отчиталась Николь.

— Рофэн, запусти насос как можно скорее. — Адика делал резкие вдохи между словами. Я проверила его. Кажется, с ним все в порядке, а тяжелое дыхание от того, что пришлось плыть под водой и ползти по трубе.

— Выношу ребенка, — сказал Адика.

— Запускаем лодку и едем тебя встречать, — ответил Рофэн. Прошло много времени, пока Адика снова заговорил.

— Ныряю с ребенком под воду.

Я ощущала его тревогу, холод воды и облегчение, когда он всплыл на поверхность и отдал ребенка ожидающей его ударной группе. Сделав жадный вдох, Адика схватил у Рофэна воздуховод и снова поплыл вниз к трубе. Когда он в ней вынырнул, заработал насос, и из воздуховода вырвалась струя свежего воздуха. Адика наполнил им легкие и, бросив воздуховод, пополз дальше по трубе.

Через минуту или две в передатчике послышался стон. Кажется, это был Форж, поэтому я вернулась к нему.

— По всей видимости, свежий воздух дошел до Форжа, — сообщила я. — Он просыпается.

— Эмбер, я свалился с перил, — произнес Форж слабым смущенным голосом. — Едь дальше. Ты можешь доехать до конца. Прокатись по улью!

— Форж, я доехала до конца. Ты в тоннеле, помнишь? Ползи обратно ко входу. Адика уже на пути к тебе.

— Я помню.

Форж начал ползти, встретил Адику, и они оба отправились обратно ко входу в водоотвод. Я переключалась на разум то одного, то другого, пока они плыли в ледяной воде. А когда вынырнули на поверхность, попали в протянутые к ним руки, которые затащили их в лодку. Наконец-то все.

Глава 19

Экстренная вылазка подошла к концу, но обсуждение после нее затянулось на несколько часов. В нем участвовали не только здешние лидеры: по аудиоконференции к нам подключились и обеспокоенные тактики других подразделений. С таким случаем они сталкивались впервые, когда дикая пчела намеревалась не столько навредить своей жертве, сколько использовать ее как приманку для спасателей.

С одной стороны, ни Форжу, ни ребенку ничто не угрожало. Весть о попавшей в ловушку малышке мигом разнеслась по новостным каналам Улья, тем не менее в легенду о неслыханной аварии с обвалом водостока поверили все. Носачи, пусть и ненадолго, почти обрели популярность.

А вот с другой стороны, мы не только не поймали цель, но даже не напали на ее след. Кит засыпал сообщениями своего тактика Гая, в которых приказывал тому вмешаться обсуждение и ткнуть нас носом в нашу ошибку. По-моему, его попросту задело, что зону 600/2600 он ошибочно счел совершенно безопасной, и все эти нападки — лишь способ отвести от себя возможные обвинения.

Когда Гай устало озвучил уже пятое сообщение от своего шефа— якобы то, что я не смогла выследить цель, выставляет меня никудышным телепатом, который обучение-то толком не прошел, — Адика вышел из себя. Он заявил, что еще одно такое оскорбительное сообщение, и он доберется до нахала и своими руками впечатает в стену его телепатическую черепушку.

Гай тут же встал на сторону своего телепата: мол, Кит дело говорит. Ну а поскольку Лукас, казалось, не горел желанием спорить с этими двумя, пришлось Меган вмешаться и погасить спор прежде, чем он перерос в войну подразделений.

Когда наконец ситуация в зоне 600/2600 исчерпала себя, я отвела Лукаса к себе в квартиру, чтобы обсудить уже более личный кризис. Я пристроилась на одной кушетке, он же передвинул другую так, чтобы сидеть лицом ко мне. Его разум сейчас напоминал комнату с погасшими лампами. Спрятать от меня мысли Лукас никак не мог, зато мог постараться думать только поверхностно.

— Хочу объясниться насчет Форжа. Мы дружили на подростковом уровне.

— Об этом я догадался, еще когда он корчился, надышавшись газом, — ответил Лукас. — К концу праздника вы вместе катались на ленте. Форж упал. Ты преодолела весь путь до конца. Прокатилась по Улью. Поздравляю.

Лукас отталкивал меня. В словах, в мыслях, в языке его тела — во всем читалось осуждение, мне даже не дали оправдаться. Тут уж меня захлестнула ярость.

— Я не ты, Лукас. Я не могу просто взять и выложить всю себя со всеми недостатками людям на обозрение. И прошу, только не надо указывать на двойные стандарты, мол, я телепат, читаю чужие мысли, а сама боюсь обнажить свои. Я в курсе.

— Что же тут прятать? — осведомился Лукас. — Форж красив, не обделен умом. Вдобавок к этому проявил вчера героизм и стойкость. Не такого бывшего стыдятся девушки. А может, вся правда в том, что он вовсе не бывший? Могу его понять: парень хочет доказать, что попал в ударную группу по заслугам, чтобы никто не думал, что его приняли только из-за девушки-телепата. Что ж, доказывать больше нечего, можете дальше не скрывать свои отношения.

— Форж мне не бывший! Никогда и ни в каких отношениях он не был моим! — Я понимала, что во весь голос кричу на Лукаса, но мне было плевать. — Все годы на подростковом уровне Форж был без ума от моей лучшей подруги Шанны. Я же в то время прямо-таки помешалась на нем, и сон с ним снился, один и тот же, из раза в раз. — Я пожала плечами. — Форж не знал об этом, да и сейчас не знает. Просто мне было стыдно рассказывать, а потом, как раз после того как я попала в подразделение, вся одержимость вдруг сошла на нет.

С ослепляющей вспышкой лампы зажглись. В голове Лукаса появилось столько мыслей и на стольких уровнях, что я сбилась со счета. Даже уловить ни одной не смогла, настолько быстро они проносились.

— Прошу прощения за недопонимание, — отозвался он. — Я уволен?

— Уволила бы, но не могу. Ты, конечно, та еще заноза, но незаменимый тактик. Придумаю для тебя другое наказание. — Я потерла лоб. — Знаю, надо было рассказать обо всем еще на Футуре, но я постоянно придумывала себе отговорки. Мне кажется, эта одержимость как-то останавливала меня, мешала о ней рассказывать. — Я снова пожала плечами. — Сейчас странная реакция на Форжа прошла, и он просто старый знакомый. Я давно хотела тебе о нем рассказать, Лукас, но в кое в чем ты прав. Форж опасался, что все подумают, будто его взяли в группу только из-за того, что он любимчик телепата. Я пообещала молчать до тех пор, пока он не укрепится на своем месте.

— По-моему, на последней вылазке он добился своего. Расскажи- ка поподробнее про эту странную реакцию на Форжа.

Лукас уже оправился. Он испытал жгучую обиду и ревность, осмыслил мое объяснение, привел в порядок свои чувства, попросил прощения и приступил к профессиональной оценке ситуации. Нормальному человеку потребовалось бы несколько дней, чтобы пережить всю эту гамму эмоций. У Лукаса дело заняло пару минут. Невероятно.

И я все рассказала. Про то, как перешла на подростковый уровень, как впервые встретилась с Форжем, как мы гуляли в парке в моем без конца повторяющемся сне, и про навязчивое желание его порадовать. По мере рассказа Лукас все больше хмурился.

— Это не обычная подростковая влюбленность, — заявил он.

— Знаю. Даже тогда, на подростковом уровне, я понимала, что это увлечение выходит за рамки нормального. Сейчас-то я в них неплохо разбираюсь. Многие из подразделения пережили влюбленность в прошлом. Ханна, например, втрескалась сейчас в… Проехали, в общем. А еще на меня запала половина ударной группы.

— Фантазируют героическое спасение своего прекрасного телепата от неминуемой гибели? — ухмыльнулся Лукас.

Я засмеялась.

— Никакая я не прекрасная, но ты прав. Они сильно приукрашивают мою внешность, да и свою иногда тоже. Короче, суть в том, что теперь я неплохой специалист по части влюбленностей, и моя зацикленность на Форже совсем сюда не вписывается.

— Согласен. — Разум Лукаса по-прежнему корпел над возникшей задачей, и его порывистая речь проникла даже в мысли. — Пока никаких идей. Повторись что, особенно сон, тут же сообщай мне.

— Сейчас это выглядит как-то глупо. Развела панику на ровном месте.

— Категорически неверно, Эмбер. Все, что так сильно воздействует на телепата, должно быть принято всерьез. Ты крайне важна Улью. И ты крайне важна мне. — Лукас на мгновение смолк. — Эмбер, не надо стесняться рассказывать мне о том, что случилось с тобой на подростковом уровне. Я сам провел там худшие дни своей жизни. Социальный интроверт, борющийся за выживание и отвергнутый сверстниками — вот кем я был. В итоге меня более- менее приняли, когда я начал изображать из себя шута.

— Неужели паясничество освободило тебя от насмешек? Вот как тебе удалось стать во всем открытым?

— Паясничество плюс время, проведенное в подразделении Кита. Он дразнил людей, угрожая выдать их секреты всему подразделению. Я решил, что лучшая моя защита — это вообще не иметь секретов.

— Киту нельзя так угрожать своим людям, — ужаснулась я. Лукас пожал плечами.

— Неудивительно, что он подобным образом на всех срывается, если учесть его нелегкое положение.

— Положение?

— А ты что, не знаешь? — Лукас поражённо воззрился на меня. — Конечно, только его люди и все тактические командиры в курсе подробностей, но я-то думал, что к этому времени ты уже вычитаешь его секрет если не в моих мыслях, так в мыслях Меган. Кит не настоящий телепат.

— В каком смысле? — опешила я.

— Ты ведь в курсе, что настоящие телепаты полностью контролируют свою способность, а пограничные могут проникнуть в разум другого лишь от случая к случаю. Кит, насколько нам известно, единственный в своем роде телепат, который находится где-то посередине. То есть он почти всегда контролирует свои телепатические способности, но время от времени они просто отключаются, бывает на пару минут, часов, а то и на целый день. — Лукас скривился. — Представь недовольство его оперативников, когда такая отключка случается в разгар экстренной вылазки. А Киту и того хуже.

— Ох. — Секунду-другую я сидела молча. — Я видела в подсознании Меган мысли, мол, Кит выскочка и лодырь и если бы он как следует выполнял свои обязанности, ее мужа можно было бы спасти. Увидев твои размышления, что работать с Китом — одна морока, я подумала…

Я замолчала, не договорив. Я видела облегчение Лукаса, когда проблемы его бывшего подразделения остались позади, но не стала вдаваться в подробности, посчитав, что мне и так все известно. Я так зациклилась на муках совести из-за способности слышать чужие мысли, что вовсе не стала их слушать.

— Неудивительно, что Меган винит Кита в смерти мужа, пусть и неосознанно, — сказал Лукас. — Вообще-то, бедняга выкладывался по полной, но телепатия подвела в самый неподходящий момент.

Я представила, как в разгар экстренной вылазки моя телепатия отключается, и кто-то из ударной группы погибает.

— Как Кит сумел работать дальше после такого?

— Ему не впервой бороться с проблемами телепатии. Бывает, что девять вылазок подряд протекают как надо, а на десятой вдруг раз, и телепатия дает сбой, и цель ускользает. Главная проблема в том, что его команда волей-неволей об этом задумывается, а Кит видит их мысли и принимает за критику. Тогда он выходит из себя, угрожает выдать их секреты в ответ и выставляет себя наглым, высокомерным телепатом. — Лукас тяжело вздохнул. — В последнее время ему пришлось совсем несладко. Смерть Дина — тот еще кошмар, а тут еще

Лотерея представила нового сверходаренного телепата. Естественно, Кит кипит от зависти и обиды из-за твоих способностей, Эмбер. Потому он и заставляет Гая вмешиваться в обсуждения со своими мелочными посланиями. — Лукас зевнул и, устроившись боком, растянулся на кушетке. — Надеюсь, ты понимаешь, почему мне не хочется ссориться из-за этого с Гаем. Он тактический командир Кита, поэтому обязан делать все, чтобы его поддержать.

— Понимаю. Вот бы помочь Киту с…

Я замолчала. Мысли Лукаса сменили темп и уже не так четко прослеживались. Он уснул. Я завороженно наблюдала, как его мыслеобразы спускаются на пару уровней вниз, в подсознание, и вновь начинают корпеть в попытке понять мой сон. Лукас анализирует, даже сейчас!

Я замерла, неуверенная, стоит ли разбудить его и отправить к себе, но решила иначе. Лукасу в срочном порядке нужно хоть немного поспать. Мне бы тоже не мешало. Сначала напряженная экстренная вылазка, потом долгие часы обсуждения, да и признания Лукасу о Форже дались нелегко. Я отправилась в свою комнату, разделась, с блаженством потонула в объятиях постели и уснула.

Не знаю, долго ли я спала, когда внезапно очнулась от свербящей в голове паники. Случилось нечто ужасное, но, даже не зная, что именно, я машинально начала проводить обход, на долю секунды погружаясь в сознание каждого члена ударной группы по очереди.

Адике снилась вылазка, как он преследует…

Форж беспокойно ворочался в своей палате, встревоженный призраком Шанны.

Илай думал о девушках.

А Матиас… Матиаса ранили!

Я на автомате потянулась к кнопке экстренного вызова и одним нажатием подключилась к Адике по звуковому каналу.

— Это Эмбер! — завопила я. — Матиаса только что ранили!

По всему подразделению разнесся сигнал тревоги, извещающий о постороннем проникновении, и сквозь него был отчетливо различим голос Адики.

— Эмбер, оставайся в квартире. Ты обнаружила цель? Ударная группа, снаряжение наготове, вперед! Телохранители к Эмбер, остальные остаются с Матиасом.

Тем временем мои глаза были закрыты, разум — в поисках.

Ничего. Ни одного постороннего, все свои.

— Не могу обнаружить цель.

— София? — мрачно предположил Адика.

Иногда отношения могут обратиться в насилие — уж в этом я убедилась. В слепой панике я метнулась к разуму Софии, замирая от мысли, что привести ее в подразделение было чудовищной ошибкой. Все, что я в ней видела, — это пылкую страсть к искусству, ничто не указывало на…

Я нашла сознание Софии. Та была одна, в своей квартире. Очнувшись от сигнала тревоги, девушка тревожно представляла, как Матиас с остальной ударной группой прочесывает подразделение.

— София не трогала Матиаса, — сообщила я.

Матерчатая сетка коснулась моей кожи, и рядом раздался голос Лукаса.

— Настоятельно советую надеть бронежилет, Эмбер.

— Лукас, это ты? — спросил Адика. — Ты рядом с Эмбер? Всем телохранителям: не заденьте Лукаса!

Я поднялась с постели, открыла глаза и надела бронежилет. Запоздало вспомнив о платье, схватила первое попавшееся и натянула его через голову. Взяв с полки передатчик, Лукас протянул его мне. Я вставила его в ухо и едва различила голос Рофэна, как его тут же заглушил яростный выкрик Адики:

— Возвращайся в квартиру, пока не словил пулю! В моем передатчике раздался голос Илая:

— Телохранители в полном составе на позиции. Эмбер, открой дверь.

Предварительно проверив разум каждого находящегося снаружи телохранителя, я отдала приказ отпереть дверь.

— Эмбер, закрывай, — снова обратился ко мне Илай.

По моему приказу входная дверь захлопнулась, и щелкнул замок. Лукас услужливо распахнул дверь в спальню, тут же отступив в сторону, и в мою комнату ворвалась ватага телохранителей.

— Отбой тревоги, — объявил Адика. Его голос, в котором уже исчезли напряженные нотки, звучал как в передатчике, так и по экстренному звуковому каналу. — Матиаса никто не трогал, но он едва в сознании от сильной боли. Похоже, у него приступ аппендицита.

— Бригада медиков уже в пути, — откликнулась Меган.

— Извините. — Я чувствовала себя полной дурой. — Казалось, будто кто-то вонзил нож ему в живот. Я ведь училась проверять травмы и повреждения, и мне в голову не приходило взять в расчет заболевание. Не следовало торопиться…

— Не смей! — резко оборвал мои причитания Адика. — Никогда не смей ждать, Эмбер! Чуть заподозришь нападение — мигом поднимай тревогу. Секунды на счету, когда речь идет о нападении. Кстати, как ты заметила боль Матиаса?

— Я резко очнулась, в голове тревожно зудело, как на прошлой вылазке. Тогда я решила провести обход.

— И правильно решила, — заметила Меган. — Я у Матиаса. У него в самом деле аппендицит, нужна срочная операция.

— В принципе, эта внеплановая тренировка оказалась полезной, если учесть, что Матиас получил экстренную медпомощь, — подытожил Адика. — Эмбер, как ты смотришь на то, чтобы организовать в девять собрание для всего подразделения? Надо обсудить пару моментов.

— Не вопрос. Собрание в девять. Всем спокойной ночи.

Прощаясь, весь охранный состав до последнего не преминул окинуть Лукаса оценивающим взглядом. А я, убедившись, что канал экстренной связи отключен, вынула из уха передатчик.

— Проснулся от сирены. Угроза покушения. Беспокоился за тебя, — тревожно глядя на меня, затараторил Лукас в своей привычной манере.

Я кивнула.

— Я все понимаю, у тебя были все причины войти в мою комнату.

— Но у окружающих, возможно, сложилось ложное впечатление.

— Похоже, что да.

— Отрицание усугубит ситуацию.

— И то верно, — рассмеялась я и откинулась на постель. — Который час?

— Шесть утра.

Я решительно вскочила на ноги.

— Я хочу есть, а ты?

— Умираю с голоду, — последовал ответ.

Наш вчерашний перекус едва ли можно было назвать полноценным обедом, а потому я заказала на кухне два сытных, питательных завтрака. Не успели мы проглотить и половины порции, как послышалась мелодия звонка. Я взглянула на экран.

— Гадство! Лукас, прячься!

— Спрятаться?

— Да, скройся с глаз, — скомандовала я. — Пускай все подразделение вбило себе в голову, что ты ночевал у меня, мне все равно. Но это звонит мама, так что спрячься куда-нибудь, вон хоть под столом.

— Две порции, — ткнул пальцем Лукас.

— Точно.

Рванув со всех ног в соседнюю комнату, я ответила на звонок. Передо мной предстала голограмма моей мамы, заспанной и встревоженной.

— Эмбер, — с ходу обратилась она. — Прости за внезапность, но дело срочное. Только что на пороге нашего дома объявился Грегас. Он сбежал из подросткового уровня!

Глава 20

В девять утра в парке сгрудилось все подразделение. Взобравшись на стол для пикника, Адика разъяснял собравшимся, что во время сигнала тревоги все они, за исключением разве что ударной группы, должны оставаться в своих квартирах. Ни уборщики, ни электрики, ни даже связисты не должны слоняться по коридорам в попытках выяснить, что происходит.

Он особо отметил последний пункт и следующие десять минут популярно растолковывал, что будет с нарушителями. Дождавшись конца его речи, я покинула парк — меня ждал семейный кризис. Я решила взять с собой Лукаса. Мама попросила меня уговорить брата вернуться на подростковый уровень, пока там не заметили его исчезновения. Вот я и прикинула, что у Лукаса больше шансов на успех, чем у меня. В случае с Грегасом у него два явных преимущества: во-первых, он знаток по тактике, а во-вторых, все же не старшая заноза-сестра с первого уровня.

Адика настоял на том, что пойдет с нами, и из-за него же нам пришлось взять с собой двух ударников. Как по мне, это уже перебор. Я всего-то собиралась в гости к родителям в зону 510/6120, которая находится аж в четырех районах от зоны 600/2600.

Как только закрылись двери лифта, стало понятно, что Адика планировал выжать из этой поездки максимум выгоды.

— Рофэн, Илай, так как вы оба кандидаты на посты моих заместителей, я не стал отчитывать вас на глазах у всего подразделения.

Рофэн и Илай заметно занервничали.

— Рофэн, ты первый, — объявил Адика. — Я не спрашиваю, что ты забыл в парке, когда началась тревога. Не спрашиваю, с кем ты это забыл. Похвально, что при тебе оказались бронежилет и оружие и что ты добрался до Матиаса за максимально короткое время. Однако на будущее советую обегать озеро вокруг, а не гнать напролом.

— Было очень темно, — сказал Рофэн. — Парковое солнце зажигается только в семь утра.

— Твоя очередь, Илай. Тот весь скривился:

— Не стоит. Я уже понял.

Однако Адика был другого мнения:

— Ты очень быстро среагировал на тревогу, быстро добрался до Эмбер, а еще ты не забыл свое снаряжение. Небольшое замечание: в следующий раз постарайся накинуть на себя хоть что-то из одежды. Бронежилет сделан из сетчатого материала. Он все просвечивает, Илай.

На мгновение Адика умолк.

— Несомненно, здоровье Эмбер для нас превыше всего, но тебе хватит всего одной минуты, чтобы дождаться остальной группы и успеть к Эмбер до того, как она откроет дверь. Как раз за эту минуту ты успеешь одеться. А теперь извинись перед Эмбер.

— Извини, — угрюмо отозвался Илай. — Когда я опомнился, возвращаться было уже поздно.

— Ничего страшного. Я все равно не заметила. Взгляды присутствующих скрестились на мне.

— Мне других забот хватало, — пояснила я. — Матиаса выворачивало от боли, а я искала цель.

— Ты не заметила? — Адика хохотнул. — А все остальные заметили. Что ж, вот Илая и поставили на место.

— В критической обстановке я обычно работаю не зрительно, а телепатически, — сообщила я, — поэтому почти все время мои глаза были закрыты.

На двадцать седьмом уровне двери лифта открылись, и я прошла до ближайшей скоростной ленты.

— Считай, тебе повезло, Илай, — сказал Адика. — А теперь ты, Лукас.

— А что я? — Такое неожиданное нападение явно застигло Лукаса врасплох. — Видимо, нет смысла подчеркивать, что я твой босс?

— Совершенно верно, — ответил Адика. — Ты рассказал, что проснулся от тревоги в комнате Эмбер и свалился с кушетки, ударившись головой. Кстати сказать, синяк выглядит впечатляюще.

— Спасибо.

— После этого ты без бронежилета и оружия храбро помчался защищать Эмбер. На будущее: где бы ты ни ночевал, твое снаряжение ночует с тобой.

— Я не ударник, — заметил в ответ Лукас.

— Объяснишь это при встрече вооруженному нарушителю, — поддел его Адика. — Посмотришь, что из этого выйдет. Вот что — подбери себе запасное снаряжение и пристрой везде, где более-менее постоянно ночуешь. Ну и Эмбер.

Я не сдержала вздоха. Я сама поощряла Адику, чтобы он относился ко мне как к обычному человеку, а не как к телепату, которому и замечание-то сделать нельзя. Мне ведь нужно знать свои ошибки и учиться на них. Адика даже привык к этому, чего не скажешь о Меган. Ее такой подход выводил из себя, поэтому Адика всегда сдерживал потоки пресловутого сарказма, но ровно до тех пор, пока наш администратор не оставалась за пределами слышимости. Эта поездка пришлась как нельзя кстати.

— Ты молодец, вовремя заметила плачевное состояние Матиаса и правильно сделала, что включила сигнал тревоги. Это все, конечно, хорошо, но…

Вот я предчувствовала это «но».

— Эмбер, твоя безопасность — наша первоочередная задача. И бронежилет мы тебе даем не из прихоти. Ханна так заботливо укладывает его в твоей спальне рядом с постелью. Почему ты о нем забываешь? Почему для того, чтобы ты его надела, наш беспризорный тактик должен свалиться с дивана, ворваться в твою комнату и вручить его тебе в руки?

— В следующий раз постараюсь не забыть. Почти на месте, — многозначительно добавила я, когда мы остановились у родительской квартиры. — Итак, мы идем в гости к моим родителям и вспыльчивому младшему брату. Тщательно подбирайте слова, они не должны догадаться, что я телепат. И да, Илай, держи одежду на себе.

Тот густо покраснел.

Когда мы подошли к парадному входу, я нажала на звонок. Дверь открыла мама, и мой взгляд тут же упал на цепочку из золотых бусинок — мой недавний подарок.

Она потрясенно оглядела толпу гостей.

— Входите, прошу.

Я проводила всю банду в гостиную, где обнаружились папа и Грегас — оба сидели ошеломленные нашим внезапным вторжением.

— Привет. — Я попыталась выдавить подобие естественной улыбки. — К сожалению, вчера у нас случилась тревога, и начальник службы безопасности настоял на сопровождении. Знакомьтесь, тот самый начальник службы безопасности Адика и мои телохранители Рофэн и Илай.

Я указывала на каждого по мере представления и запнулась, когда очередь дошла до Лукаса. Тот с надеждой улыбнулся.

— Лукас тоже лидер группы, — выдавила я. — Он здесь для того, чтобы вразумить Грегаса.

Лукас разочарованно вздохнул, а тем временем по комнате разнесся неровный гул приветствий.

— Предполагалось, что мы поговорим одни, по-семейному, — сказала мама, бросив на меня выразительный взгляд.

— Не волнуйся, они будут держать рты на замке. В противном случае я их просто понижу до ассенизаторов.

Мои родители в ужасе уставились на меня. И без всякой телепатии понятно, о чем они подумали. Всю жизнь я была тихой, послушной дочерью, что при каждом визите взрослых сливалась с мебелью. А сейчас, впервые после лотереи, я вернулась домой, и не просто вернулась, а прошествовала в родительский дом в новой роли жительницы первого уровня, с целым набором устрашающих телохранителей да еще с легкостью угрожала понизить своих подчиненных до девяносто девятого уровня. Когда Лукас сказал мне, что после Лотереи я заметно изменилась, я поначалу не поверила, однако сейчас эта перемена бросалась в глаза.

— Насчет понижу я пошутила, — торопливо добавила я и повернулась к брату — тот хоть и дулся на меня, зато не шугался. — Грегас, ты должен вернуться на подростковый уровень. Лукас, ты хоть скажи!

Злой взгляд Грегаса метнулся в мою сторону, потом нашел Лукаса.

— Не обращай на меня внимания, Грегас, — подал голос Лукас. — Я всего лишь простой лидер группы. Не парень, как я на то надеялся, ни даже друг, а какой-то там начальник.

С выражением вселенской грусти он плюхнулся в кресло. Мои родители смотрели на него, смущенные и сбитые с толку.

— Лукас, перестань паясничать. — Я еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться в голос. — Значит так, ты, я и Грегас сейчас приятно побеседуем в соседней комнате.

Многострадально простонав, Лукас снова поднялся.

— Не хочу я с ним разговаривать, — заупрямился Грегас. — Даже будь он с первого уровня, как она! — Он обиженно ткнул в меня пальцем.

— Грегас, манеры! — воскликнул мой отец.

— Знаешь, Грегас, мне тоже не улыбается с тобой разговаривать, — заметил Лукас. — Но твоя сестра заставила. Вчера я был на грани увольнения, но она пообещала мне взамен другое наказание. Кажется, это оно и есть.

Грегас недоверчиво поглядел на тактика и без дальнейших возражений поплелся следом за мной в книгарню. Мы с Лукасом поспешили присесть, тогда как Грегас упрямо остался стоять на своих двоих и изложил свою точку зрения:

— Я не хочу с тобой говорить. И не хочу обратно на подростковый уровень. Ненавижу его. Зачем вообще отправлять нас всех туда?

— Дело в лотерее, — пояснил Лукас.

— Лукас, говори полными предложениями, — проворчала я. Грегас, насколько знаю, не телепат, поэтому ему понадобится любая возможная помощь, чтобы поспеть за мыслями своего собеседника.

Лукас начал по новой.

— Грегас, время, проведенное на подростковом уровне, — это необходимая подготовка к лотерее. Ты учишься самостоятельной жизни в закрытой и полезной для тебя обстановке. Приобретаешь социальные навыки. Потихоньку отдаляешься от родителей, чтобы подготовиться к дальнейшему распределению на подходящий тебе уровень в роли уже взрослого, самостоятельного человека. Ты ищешь себя в спорте, разного рода профессиях и другой деятельности. А по достижении совершеннолетия лотерея назначает тебе ту профессию, которая принесет пользу улью.

— Но это нечестно! — взвился Грегас.

— Так кажется на первый взгляд, — терпеливо продолжил Лукас, — но для улья это лучший вариант, и в какой-то мере для тебя тоже. Лотерея обеспечивает стабильное число работников в каждой области, и работу всегда выполняют только специалисты, что прямо влияет на благополучие улья, и, как результат, все в плюсе. Да, тебе не дадут самому выбрать профессию, но на этапе оптимизации тебе гарантируют ту профессию, что тебе понравится.

В ответ Грегас только недоверчиво скривился.

— Это правда, Грегас, — заверил его Лукас. — Я бы эту работу сам в жизни не выбрал, но только потому, что не знал о ее существовании. А лотерея знала, как знала то, которая профессия подойдет мне лучше всего. И тебе лотерея подберет подходящую, но лишь в том случае, если в течение всего подросткового уровня ты будешь узнавать свои личные предпочтения. А останешься дома, где будешь общаться с одними лишь родителями, то в коечном итоге тебя направят на ту работу, которая по душе им, но не тебе. Ты этого хочешь?