Глава 33, в которой у Мелисенты начинается семейная жизнь

Наконец с чисткой рядов было покончено, и нас с Алом отпустили. Сейчас оставшиеся маги будут делить места в Совете, а посторонних просят удалиться. Перед уходом пришлось поклясться сохранить в тайне все, что мы услышали и еще услышим во время заседания, но я так и так трепаться не собиралась. Ал, по-моему, тоже.

На этот раз нас выпустили из здания Совета, попросив вернуться к завтрашнему утреннему заседанию. Аристарх подошел к Гиаллену у самого выхода и сунул ему в карман кошелек, приятно звякнувший. Затем заговорил, запинаясь от неловкости.

— Ну, это, в общем… Вместо свадебного подарка считай. А все твое имущество… Завтра сможешь забрать. И квартира твоя… Она пока остается за тобой. Пару декад можешь пользоваться.

Затем обернулся ко мне и заговорил уже более складно:

— Мелисента, поздравляю еще раз. Надеюсь, этот тип Вас не разочарует.

Я улыбнулась и поблагодарила за доброе пожелание. Разочарует? Для этого сначала надо очароваться, а в нашем случае все скорее наоборот.

Забавных подход: с самого начала думать о человеке очень и очень плохо. Так, с каждым днем узнавая о нем хорошее, постепенно влюбишься. Со мной это, видимо, работает. Никогда не была о Гиаллене слишком хорошего мнения, но вот даже замуж за него вышла и пока не жалею. Хотя замужество мое пока и суток не насчитывает, успеется еще…

Мы вышли на главное крыльцо. Пока я сидела в тюрьме, зима закончилась и пришла весна. Небо синее-синее, и по нему с бешеной скоростью несутся куда-то рваные разноцветные облака. За мостом с деревьев наконец опали все листья, которые тут цепляются за ветки всю зиму. Деревья стояли голые, но это на день-два. Глазом моргнуть не успеешь, как все зазеленеет и зацветет.

Я поежилась под порывами холодного ветра. В Валариэтане климат значительно теплее, чем в моей родной Элидиане, снега практически не бывает, морозы — большая редкость, но по весне тут становится очень ветрено. Гиаллен заметил мое движение и набросил мне на плечи свой плащ.

— Детка, тебе холодно? Тогда можем зайти в нашу квартиру и одеться потеплее.

Мне туда не хотелось, но и мерзнуть — плохая идея. Пришлось кивнуть, соглашаясь. Ал понял мое настроение.

— Мели, мне самому не очень приятно идти туда, где я последнее время болтался в бестелесном виде, но еще хуже будет, если ты простудишься. Зря я, что ли, заставил тебя тогда купить теплые вещи?

А ведь действительно, у меня есть и теплое белье, и плащ на меху. Никому я это добро отдавать не собираюсь. А Алу его одежда пригодится: а то мне теперь тепло, а он, гляжу, начал синеть на ветру.

Мы перешли мост и уже через несколько минут оказались около входа в Отдел Эликсиров. Там нас никто не ждал: встретившаяся в коридоре Матильда ахнула и прикрыла рот рукой, затем куда-то быстро-быстро побежала. Странно, я всегда считала ее женщиной спокойной и разумной.

На дверях квартиры висела здоровая блямба из красного сургуча: печать Совета, но когда Ал приложил к ней руку, то она истаяла в считанные мгновения, и мы смогли войти. В гостиной все оставалось так, как было, ни одну вещь не стронули с места.

Я предложила:

— Давай ты сейчас найдешь наши теплые вещи, а я пока заварю чай. Тебе надо прогреться изнутри.

— Заботливая моя девочка. Хорошо, я поищу нашу одежду.

Он пошел в спальню, а я отправилась на кухню. Вот тут ищейки порылись знатно. Не знаю, что они искали, но исчезли не только тетради Гиаллена, гады разворошили мои записи и раскидали по полу книги, которые я подобрала себе для работы.

К счастью, им не пришло в голову рыться на полках с настоями и отварами. Хитрая я на многих наклейках написала «ЯД» или «Ядовито», к тому же маркировала свои опыты по специальной системе, понять которую мог тот, кто разбирается в создании эликсиров и хорошо знает меня. Вот никто ничего и не взял: побоялись.

Еще радует, что мои запасы ингредиентов тоже никто не тронул. Оно понятно: Кориолану это добро без надобности, а другим сюда хода нет.

Я разожгла очаг и плюхнула сверху на плиту полный чайник, затем открыла стазис-ларь. Что бы ни искали здесь ищейки Кориолана, продукты лежали как я их положила. Свежевыпеченные булочки, масло, мед и варенье к нашим услугам.

Заварка была все там же, в моей любимой чайнице из синего стекла, так что очень скоро я сервировала чаепитие и позвала своего мужа.

Надо же, первый раз угощаю его. То, что было во время болезни, не в счет. Мою выпечку успели все здесь попробовать, кроме Ала. Теперь и он сподобится.

Тот вышел из внутренних комнат злой, мрачный, но принес с собой вещи для меня и для себя. Буркнул сердито:

— Эти суки все здесь разрыли, ненавижу!

Я тут же сунула ему под нос чашку и плюшку с корицей на блюдечке. Запах еды улучшил выражение его лица, а когда он откусил кусочек…

— М-ммммм… Мели, ты чудо! Какая вкуснота! Я все время завидовал этим гадам: ходят тут, сидят, едят. Но, похоже, я им мало завидовал! Ты их ЭТИМ угощала!

— Уймись уже и ешь! Теперь тебя кормить буду, раз уж замуж привелось выйти.

— Хорошо, Мели, я ем, ем…

Когда от выпечки ничего не осталось, а в чайнике кончилась вода. Ал вдруг вспомнил, что мы собирались в ресторан. Нет, только не это! Опять есть! Я не вынесу!

— Маленькая, нам надо еще номер с гостинице снять и вещи туда перенести. Здесь эти сволочи имени его Высочества Кориолана все перерыли, раскидали и облапали. Противно! Только твои платья не тронули.

Понятно искали бумаги. Интересно, а мои записи тоже исчезли? Я спросила об этом Ала.

— Ты имеешь в виду те твои тетради, в которых ты обычно пишешь? Их просмотрели и бросили.

Ура! Ведьминский подход сработал. Сыщики решили, что там только пустые страницы. У меня отлегло от сердца. Конечно, я все помню, но иногда не мешает память освежить. Да и некоторые записанные там тонкости в учебниках не найдешь.

Я на радостях вскочила и бросилась Алу на шею. Он оторопел.

— Детка, если бы я знал, что это тебя так порадует, то притащил бы эти долбанные тетради вместо платьев. А сейчас давай переодевайся. Пойдем искать подходящую гостиницу.

По выражению лица было видно, что человеку не терпится остаться со мной наедине и выполнить наконец свой супружеский долг. Мелисента, хватит в игрушки играть. Если это все равно должно случиться, нечего тянуть кота за хвост.

Я сгребла все, что он мне принес, и отправилась в ванную. Для похода в ресторан и поиска гостиницы Ал выбрал самое шикарное из имеющихся у меня платьев: темно-красное из тончайшей шерсти, модного покроя и совершенно меня не украшающее. Мою бледную внешность этот цвет просто убивал наповал, а модный крой оказался на редкость неудобным. Все-таки у духов странные представления о прекрасном. Как ему тогда пришло в голову заставить меня это купить? Почему я не воспротивилась, понятно: он так тогда меня замотал по магазинам, что я на все уже была согласная.

Переодевшись и поправив волосы, я вернулась в гостиную, где меня уже ждал Ал в отличном костюме сизого, как крыло голубя, цвета. Наши плащи он держал в руках.

— Мели, я тут добыл денег из своих заначек.

— Неужели ищейки Кориолана не добрались до твоих сокровищ, мой запасливый дракон? — съязвила я.

Ал воспринял мои слова на полном серьезе.

— Рыбка моя, они искали бумаги и в таких местах, где бумаги могут лежать. А золото я прятал по совершенно другой схеме. К тому же Кориолан, конечно, бандит и сволочь, но не простой вор. Он сюда не за деньгами приходил.

— Точно, у Кориолана своих денег куры не клюют, но его люди могли и поживиться. Хотя, думаю, начальник за ними присматривает.

Накинув теплые плащи, мы вышли из здания и тут же вошли обратно. За тот час, что мы провели чаевничая, рваные разноцветные облака превратились в низкие темные тучи, и стоило нам ступить на крыльцо, как ливанул дождь, перемешанный со снегом. Жуть! Пришлось вернуться. Получается, мы обречены остаться в нашей знаменитой квартирке.

Ну ничего, здесь съестных припасов столько, что можно пережить небольшую осаду.

Понимая, что теперь нашей брачной ночи суждено пройти в этих декорациях, я занялась уборкой. За три декады накопилось много пыли, а в кабинете и спальне все вещи оказались вытащены из шкафов и разбросаны. Ал поделил работу по-честному: мне спальня, ему кабинет.

Я складывала в шкаф постельное белье и думала…

Наверное, это хорошо, что мы пока тут остались. Я обещала Энике и Лютеции осчастливить их эликсиром, вот и приготовлю. Заодно и для Магали с Матильдой сделаю. Пусть будут моей рекламой.

Типа «Королевская вечная молодость теперь доступна простым женщинам»!

Решено! Все ингредиенты на места, сегодня же и начну, поставлю первую фазу настаиваться. А раз уж Ал теперь со мной в своем физическом виде, я этим воспользуюсь. Пусть магичит, у него силы больше.

На мою талию вдруг легли сильные и теплые руки:

— Мели, тебе не идет это платье. Давай его снимем.

Ого! Он мне сосватал этот красный кошмар чтобы был повод его снять? Ловко! Почему-то ничего не имею против. Я начала расстегивать пуговички, заметив:

— Это ты для меня эту жуть выбрал, милый. Твой выбор, твой вкус.

— И не говори! Где были мои глаза? Хотя у духов свои представления о хорошем и плохом: в этом состоянии нет настоящего зрения в человеческом понимании. Мне тогда понравилось, что платье нарядное и теплое, а еще подчеркивает твою грудь. Но ты права: тебе следует носить более нежные тона.

Отродясь не носила нежных тонов, если не считать таковыми серый, оливковый, болотный и шоколадный. Но сейчас это не имеет ни малейшего значения, потому что Ал уже стащил с меня платье и теперь путается в застежках и завязках моего нижнего белья.

А что это он сам одетый? Непорядок!

Я развернулась и ловко начала расстегивать пуговица рубашки моего мужа, осторожно прикасаясь к его груди.

Дорасстегивалась! Не знаю как мы оказались на кровати, а потом… Словами этого не выразить, да и не нужно. Одно могу сказать точно: Миккель действительно был дятлом. Никакого сравнения! Оказывается, я совершенно не представляла себе, как это может быть… волшебно.

Не исполнять нудную повинность, а дарить и получать наслаждение.

Я как-то особо об этом не думала. Но по умолчанию считала, что секс нужен мужчинам, а женщины это терпят, чтобы получать от них защиту и рожать детей. Целоваться мне нравилось, да и то не со всяким, а вот то, что шло дальше…

Миккеля я терпела, да и то с трудом. А Ал… Он был прекрасен. Не зря девицы на него гроздьями вешались. Я даже не представляла себе, что существует такое море нежности и страсти, в котором не жалко и утонуть.

Когда я немного пришла в себя, то обнаружила, что моя голова лежит на груди Гиаллена, а он ласково перебирает мои волосы и чуть не мурлыкает от удовльствия. Да я и сама чувствовала себя огромной довольной кошкой, которая сперла на кухне кусок вырезки и слопала все в одну харю. Лень, истома, блаженство и на периферии легкое опасение: а вдруг все это хорошее сейчас кончится?

И вот что это значит? Я его действительно люблю, или он просто гениальный любовник?

Но перед Алом такой вопрос не стоял. Он заговорил совершенно о другом.

— Мели, ты знаешь, сейчас я даже благодарен тому уроду, который лишил меня тела. Если бы не он, мы никогда не были бы вместе.

Я мурлыкнула и потерлась носом об его грудь. Ал прав на двести процентов. Началось бы все с того, что меня не взяли бы в аспирантуру в его отдел. И все! Мы просто не встретили бы друг друга!

Ал же принялся развивать тезис:

— И дело даже не в том, что мы бы никогда не встретились. Встретились бы обязательно, лет через десять на каком-нибудь зельеварском сборище. Ты была бы магистром из Элидианского университета, засушенной воблой, не признающей ничего, кроме своей науки. А я — молодящимся разгильдяем, приударяющим за молоденькими шлюшками. Мы бы прошли мимо, с презрением посмотрев друг на друга, и никогда бы не узнали, как нам хорошо вместе.

Ишь он меня как… Воблой обозвал. Ал заметил, как скривились мои губы, и заговорил с жаром:

— Мели, я неправильно сказал. Не обижайся, моя хорошая, ты никогда не стала бы воблой. Ни при каких обстоятельствах. Я просто злюсь на самого себя. Думаю, лет через десять ты была бы замужем за кем-нибудь из сослуживцев, и он носил бы тебя на руках. Потому что кроме ума и таланта в тебе столько тепла и доброты, ты сама не представляешь. И я бы не имел счастья это узнать, если бы не наблюдал за тобой долго-долго.

Да уж, понаблюдал он за мной всласть. Имел для этого широкие возможности. Я его по большому счету гораздо хуже знаю, чем он меня.

— Ты молчишь, Мели? Хорошо, молчи, а я скажу. Мне с тобой страшно повезло, пожалуй, ты — это самая большая удача в моей жизни, а я вообще везунчик.

Ага, везунчик, чуть не год без тела болтался. С другой стороны, в результате остался жив и здоров… Действительно везунчик.

— И не потому, что ты меня вытащила, хотя за это я буду тебе всегда благодарен, а потому, что теперь я не один. И ты тоже, Мели, никогда больше не будешь одна, без помощи и поддержки. Мы вместе, Мели, а вместе мы — сила. У нас все будет, Мелисента. Я для тебя в лепешку расшибусь. Главное, чтобы каждый вечер ты сидела напротив меня за столом, а каждое утро, просыпаясь, я видел твою головку рядом на подушке. Ну, и хотелось бы работать в лаборатории рука об руку.

Как приятно! Мне никто никогда таких хороших слов не говорил, даже Юстин, когда в любви признавался. Особенно я рада была услышать последнюю фразу. Меня не собираются сажать в клетку и сдувать пыль, вот что главное. Кстати, раз уж мы все равно какое-то время тут пробудем…

— Ал, раз уж приходится на какое-то время остаться в этой квартире… Я бы хотела выполнить обещание, которое дала королеве Энике.

Только что мой мужчина тихо и расслабленно лежал, и вот он уже навис надо мной и смотрит грозно:

— Мели? Мели, что ты обещала Энике? И за что? И когда?

Смешно: он голый сидит и глазами сверкает. Но смеяться не надо, лучше ответить по существу.

— Ал, она пришла ко мне в тюрьму. Хотела получить рецепт моего эликсира…

— Тут я виноват: сказал, что больше не буду делать для нее ее любимое зелье. Но к тебе ее не посылал.

— Нашлись доброхоты. Думаю, та же Гиневра.

— Сейчас не стоит выяснять, кто виноват. Важно другое: что ты ей обещала?

А что я ей, кроме эликсира, обещала? В сущности ничего. Это она обещаниями разбрасывалась. Так я и сообщила взволнованному мужу.

— В сущности, ничего. Сказала что за декаду-другую сделаю ей действенный эликсир, но для этого мне нужно выйти из тюрьмы.

— А она? Что она должна была для тебя сделать?

— Ой, она много чего обещала, из того, что мне даром не нужно. Для начала сказала, что даст мне графский титул и выдаст за своего племянника. За Юстина, ты понимаешь, чтобюы я вошла в королевскую семью.

— А за это…

— За это я должна обеспечивать ее своим эликсиром по гроб жизни, а заодно и тех, на кого она пальцем укажет.

— А ты? Отказалась?

— Ты меня за дуру считаешь? От такого не отказываются, особенно когда предлагает королева, но и соглашаться мне тоже было не резон. Я ей предложила погодить. Вот выйду из тюрьмы… Попросила только помочь в одном вопросе.

— Это в каком же?

— Сделать так, чтобы мое дело рассматривалось публично и расширенной коллегией судей. Ей это раз плюнуть.

— А за это ты ей что обещала?

— Я же тебе говорю: как только выйду на свободу, сделаю ей порцию эликсира, ей срочно надо, действие твоего зелья уже подошло к концу.

Ал выдохнул и рухнул на спину рядом со мной.

— Ф-ууу… Отпустило. Мели, родная, как я испугался. Эта стерва Эника… Если бы ты ее получше знала… Она хотела загрести тебя под себя, обратить в кабалу. И у нее могло бы получиться, если бы ты дала слабину. Но ты умница, моя девочка. Ни на что не согласилась, ни от чего не отказалась. С ней это единственно верная тактика. Как я рад, что заставил Совет совершить над нами обряд. Вовремя. Теперь она нам не страшна. А эликсир сделаем, я тебе проассистирую. Заодно и поучусь готовить этот замечательный продукт.

Мне почему-то захотелось его подразнить, и я ляпнула:

— А представляешь, если бы я согласилась… Стала бы графиней, вышла бы за Юса…

Он посмотрел на меня как на больную:

— Мели, ну о чем ты говоришь? Зачем тебе это счастье? Кортальский двор с его интригами, Эника с ее жаждой вечной молодости, Кориолан в виде свекра и леди Лютеция в качестве свекрови? Ты же через неделю в петлю полезешь. Ах да, забыл. Этот милый мальчик в качестве мужа.

— А что ты имеешь против Юстина?

— Ничего. Он милый, симпатичный, хороший парень. Умненький, но маленький. Не твой размер, моя лапочка. Защитить тебя от своих родственников он не смог бы, наоборот, они бы заставили его плясать под свою дудку, и вряд ли тебе бы это понравилось. Ты гораздо сильнее его, Мели, ты бы попыталась его немного переделать под себя и сломала. А сломанным нельзя пользоваться, родная.

Я засмеялась.

— А ты? Ты — мой размерчик?

— На мой взгляд, как по мерке сшитый. Тебе меня не сломать, да ты и не будешь. Ты же разумная и рациональная, я тоже, поэтому и я тебя ломать не намерен, ты меня устраиваешь какая есть. Кроме того, мы ни от кого не зависим и всегда сможем договориться.

— Думаешь, мы никогда не будем ругаться?

— Не думаю, знаю: будем. Еще как будем. Но поругаемся и помиримся, моя Мели, ведь правда?

Поспешила ему напомнить, как мирятся образцовые супруги, и он решил мне это продемонстрировать не отходя от кассы. Мирились долго и со вкусом. А ведь даже ни разу поругаться не успели.

Ближе к вечеру мы все же выбрались из кровати и перебрались в гостиную. Никуда уже идти не хотелось, да и смысла не было. Все, что должно было случится, произошло, и никто из нас не видел смысла идти продолжать начатое на другое место.

Я достала кое-какие заготовки и спроворила ужин. Накрыла на стол, и в это время в дверь постучали. Если честно, я подумала, что к нам решила зайти Матильда, но в коридоре стоял бледный мальчуган лет пятнадцати с корзинкой в руках.

— Вот, мистрис, Вам велели передать.

Он сунул ручку корзины мне в руки прыснул вон с такй скоростью, что я с трудом его задержала. Вручила медяк, горстку которых я в свое время припрятала у дверей, чтобы одаривать посыльных, и спросила:

— От кого корзиночка?

— Совет… Велели… Это Ваши вещи, мистрис, из тюрьмы. Те, что Вы в камере оставили.

Выросший у меня за спиной Ал перехватил ношу и захлопнул перед пареньком дверь.

— Твои вещи? Разреши, я проверю, Мели?

— Боишься, что нам прислали какую-нибудь гадость?

— В том числе. Не хотелось бы мне, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Он поставил корзинку на стул и, прежде чем откинуть крышку, активировал плетение, выявляющее наложенные заклинания. Корзинка оказалась девственно чиста.

Я протянула ему свою (Игерранову) знаменитую пуговицу для проверки на яды. Их тоже не оказалось. Тогда Ал открыл корзину и предложил мне достать оттуда мои вещи. Корзинка оказалась полной до краев.

Надо же, как я в тюрьме умудрилась барахлом обрасти! Вытащила лежавшую сверху стопку моих рисунков (не поленились собрать, надо же!) и стала разбирать белье. В общем и целом все стирать, но кое-что можно уже выбросить.

Ал тем временем схватил листочки и стал их разглядывать, крутить в руках так и сяк, разве что не нюхать. Затем спросил:

— Мели, ты говорила, что рисуешь, когда думаешь.

— Ну да. Рука сама рисует, мозг я даже не пытаюсь подключать, видишь, какие загогулины выходят.

Он закивал в ответ и углубился в рассматривание моего бессознательного творчества. Я отнесла белье в ванную, замочила, ветхое и застиранное выбросила, одеяло сложила, чтобы отправить в чистку, в общем, занялась хозяйством. Когда через полчаса вернулась в гостиную, Ал сидел над моими листочками, запустив руки в волосы, и на лице его отражалась лихорадочная работа мысли. Пойти, что ли, еще чайку принести?

Когда я вернулась с чайником и чашками, он вдруг оторвался от рисунков, посмотрел на меня и спросил:

— Мелисента, вот здесь, — он поднял и показал мне листок. — Ты думала о своем эликсире и способах его улучшения?

— Дай сюда, — я выхватила бумажку из его рук и поднесла к глазам. — Да, ты прав, так и есть. Я планировала сделать вариант для мужчин.

— Корень соги, лопух, тысячник и звездчатый бадьян?

— А еще каменный плющ и лапчатка. Как ты догадался?

— Ты все это нарисовала, Мелисента. Потрясающе, я увидел ход твоих мыслей. Мы сделаем эликсир для мужчин. А еще…

Тут он достал другой листочек.

— У меня есть острое чувство, что ты разгадала тайну: кто и как разлучил мой дух с телом.

У меня глаза на лоб полезли. Нет, у меня, конечно, очень много сведений об этом деле скопилось, есть еще то, о чем догадываюсь, но сказать, что я разгадала загадку и знаю злодея… Это, воля ваша, преувеличение. Даже не так: это в корне неверно.

— Мели, у меня такое чувство, что ты просто не можешь себе поверить. Твое сознание отвергает тот ответ, который ты получила. Но на самом деле ты все уже поняла, только не приняла. Вот здесь это нарисовано.

Вот бредятина так бредятина! Я и сама не понимаю, что намалевала, а Ал уже читает мои каракули как Книгу Откровений. Он хочет сказать, что понимает меня лучше, нежели я сама? Тогда он гений!

— Мели, ты гений!

— Ты будешь смеяться, но я только что то же самое подумала про тебя. Не много ли гениев на одно семейство?

— Лапочка моя, это как раз нормально. Мозг к мозгу тянется. Ладно, давай отложим это дело и пойдем в кроватку. По-моему, я еще не везде тебя поцеловал.

Только я хотела спросить, что он там высмотрел в моих рисунках, как он ловко переводит тему! От такого предложения я никак не могу отказаться.

Среди ночи я проснулась от тихого шороха бумаги. Ал лежал рядом со мной на животе и при свете ночника рассматривал лежащие перед ним листочки. То, что я уже не сплю, даже не заметил. А я не стала привлекать его внимание. Пусть думает, завтра утром мне все расскажет…

Загрузка...