Темная сторона острова

Глава 1 На острове Кирос ничего не изменилось

Ломакс, раздетый до пояса, но все же обливающийся потом, лежал на узкой койке в душной каюте и смотрел в покрытый пятнами потолок.

От долгого разглядывания пятна сами собой сложились в довольно точную карту Эгейского моря. И он мысленно проследил свой путь от Афин через Кикладские острова к громадной массе Крита и ощутил странное беспокойство, обнаружив за ним вместо островка Кирос бескрайний простор моря. И он быстро спустил ноги на горячий пол.

Плеснув воды в растрескавшийся таз, стоявший под зеркалом рядом с койкой. Ломакс с наслаждением смыл с себя пот. Он был широкоплечим и мускулистым, и на его загорелом тренированном теле безобразный сморщенный шрам от старого пулевого ранения под левой грудью выглядел зловеще и как-то не к месту.

Уже вытираясь, он столкнулся в зеркале с пристально смотревшим на него незнакомцем с выступающими скулами, туго обтянутыми кожей, и угрюмыми темными глазами, что бесстрастно взирали на мир и выражение которых он давненько не мог объяснить даже себе самому.

Когда он потянулся за рубашкой, в приоткрывшуюся дверь каюты заглянул стюард.

– Кирос через полчаса, мистер Ломакс, – сказал он по-гречески.

Дверь за ним закрылась, и тут впервые Ломакс ощутил шевельнувшееся в нем чувство волнения, как будто прикосновение холодных пальцев где-то внутри. Он надел хлопчатобумажную куртку и вышел на палубу.

Стоя у поручня. Ломакс наблюдал за постепенно возникающим из моря Киросом. Вышедший из рубки капитан Пападемос, плотный мужчина, весь черный от солнца, с изборожденным морщинами лицом, задержался рядом с ним.

Он поднес спичку к трубке.

– Зной мешает, но если постараться, отсюда можно увидеть Крит. Неплохой вид, а?

– Не то слово, – согласился Ломакс.

– Я был всюду, где только может побывать моряк, – продолжал Пападемос. – А в конце концов понял, что ходил по кругу.

– А разве мы все не ходим по кругу? – отозвался Ломакс.

Он достал сигарету, и Пападемос предложил ему огня.

– Для англичанина вы прекрасно говорите по-гречески. Лучше, чем любой иностранец. А раньше вы здесь бывали?

Ломакс кивнул.

– Очень давно. Еще до потопа.

Пападемос озадаченно нахмурился, но вскоре его лицо прояснилось:

– А, понял! Вы были на островах во время войны.

– Верно, – согласился Ломакс. – Работал в основном на Крите по заданиям объединенного командования союзников.

– Да? – Пападемос кивнул, сразу сделавшись серьезным. – Для нас всех это были тяжелые времена. Люди на островах никогда не забудут, как нам помогли англичане, А с тех пор вы бывали здесь?

Ломакс отрицательно покачал головой:

– Никогда. Все какие-то, неотложные дела подворачивались. Знаете, как это бывает.

– Жизнь, друг мой, постоянно держит за глотку, – глубокомысленно заметил Пападемос. – Но семнадцать лет – большой срок. Человек меняется.

– Все меняются, – согласился Ломакс.

– Может, у вас тут какой интерес? Почему все-таки Кирос? Есть места и получше.

– Да хотелось кое с кем повидаться, если, конечно, они еще здесь, – ответил Ломакс. – Хочется посмотреть, изменились ли и они тоже. Ну а потом я поеду на Крит и Родос.

– На Киросе ничего не меняется. – Пападемос сплюнул за борт. – Вот уже десять лет хожу этим рейсом, а они относятся ко мне, как к зачумленному.

Ломакс пожал плечами:

– Может, они просто не любят чужаков.

Пападемос помотал головой:

– Они вообще никого не любят. Вы уверены, что у вас там есть друзья?

– Надеюсь.

– Я тоже. Но если это не так, то вы окажетесь в затруднительном положении и застрянете здесь на неделю, пока я не зайду сюда снова.

– Попробую рискнуть.

Пападемос выбил пепел из трубки о поручень.

– Мы простоим здесь четыре часа. Почему бы вам все-таки не вспомнить старые времена и не пойти на Крит вместе со мной? Лучше провести время в Ираклионе, чем здесь.

Ломакс покачал головой:

– Возможно, через неделю я и присоединюсь к вам, но только не сейчас.

– Ну смотрите. – Пападемос пожал плечами и вернулся в рубку.

Они уже подошли близко к берегу, и над ними возвышался главный пик острова высотою в три тысячи футов. Когда их небольшой пароходик огибал изогнутый мыс, усеянный белыми домиками, им навстречу, направляясь в открытое море, прошла одномачтовая шлюпка-каик с надутым ветром парусом. Да так близко, что Ломакс мог рассмотреть большие глаза, нарисованные на ее носу.

Мужчина за рулем шлюпки беспечно взмахнул рукой. Ломакс ответил ему, и как раз в этот момент шум мотора стал затихать, так как судно готовилось войти в гавань.

На белой дуге пляжа тут и там были разбросаны ярко раскрашенные рыбачьи лодки. Около них сидели небольшими группками рыбаки, чинившие сети, а дети гонялись друг за другом по отмели, их крики слабо доносились издалека.

Ломакс, вернувшись в каюту и быстро уложив вещи, оставил парусиновую сумку и портативную пишущую машинку на койке и снова вернулся на палубу.

Они уже шли вдоль каменного пирса, и когда мотор замолк, все вокруг показалось странно тихим в этой изнуряющей жаре.

На пирсе дремали на солнце три старика и сидел мальчишка с удочкой, а около него свернулась калачиком маленькая черная собачка.

Когда стюард вынес из каюты сумку и пишущую машинку, Пападемос снова вышел из рубки:

– А вы путешествуете налегке.

– Как всегда, – ответил Ломакс. – А что теперь? Мне можно запросто сойти на берег? Или кто-нибудь захочет посмотреть мои документы?

Пападемос пожал плечами.

– Здесь есть сержант полиции по имени Китрос, который занимается всем этим. Но он и сам довольно скоро узнает, что вы приехали.

Двое матросов уже успели установить сходни. Первым сошел стюард, а за ним Ломакс, предварительно надев темные очки.

Когда он вытащил бумажник, чтобы дать стюарду на чай, то заметил, что трое стариков насторожились и внимательно смотрят на него.

Мальчик, только что занятый рыбалкой, уже быстро сматывал леску, и когда стюард вернулся на борт, поспешил навстречу, и собачка следовала за ним по пятам.

Он был лет двенадцати, с карими глазами на тонком умном лице. Свитер казался слишком велик для него, а штаны были в заплатах.

С любопытством взирая на Ломакса, он медленно произнес по-английски:

– Вам нужен хороший отель, мистер? Я такой знаю. Там хорошо заботятся об американских туристах.

– С чего ты взял, что я американец? – спросил его Ломакс по-гречески.

– Темные очки. Все американцы носят темные очки. – Мальчик невольно ответил на родном языке, и его рука от удивления потянулась к губам. – О, мистер, вы говорите по-гречески так же хорошо, как и я. Как это?

– Не важно, – улыбнулся Ломакс. – А как тебя зовут?

– Янни, – ответил мальчик. – Янни Мелос.

Ломакс извлек из бумажника банкнот и показал ему:

– Отлично, Янни Мелос! Вот это для тебя, но только когда мы придем в тот отель, где так хорошо заботятся об американцах. В самый лучший отель.

На коричневом от загара лице ярко сверкнули зубы.

– Мистер, у нас в городе всего один отель.

Он подхватил парусиновую сумку и пишущую машинку и поспешил вперед, за ним по пятам бежала собачка, а уж потом шел сам Ломакс.

Здесь ничего не изменилось. Ровным счетом ничего. Даже дот, построенный немцами для защиты пирса, стоял на месте, только бетон на краях немного пообсыпался. Но вот чего теперь не было, так это военных катеров в гавани да нацистского флага над городской ратушей.

Мальчик быстро шел между высокими побеленными стенами домов, удаляясь от набережной. Улицы были пустынны, и только один или два раза они видели людей, сидящих у дверей.

Отель занимал одну сторону маленькой мощеной площади, на другой стороне которой находилась церковь. Снаружи стояло несколько деревянных столиков, но не было и намека на посетителей, и Ломакс подумал, что, вероятно, люди собираются тут вечерами.

Он прошел за мальчиком в большую комнату с каменным полом и низким потолком. Здесь тоже стояли столики и стулья, а у стенки виднелся бар с мраморной стойкой и рядами бутылок на деревянных полках.

Янни поставил парусиновую сумку и пишущую машинку и исчез в задней двери. Здесь было прохладно и приятно после уличной жары, и Ломакс ждал, опершись на бар.

Он слышал голоса, и наконец девичий голос громко и раздраженно произнес:

– Ты всегда меня обманываешь!

Потом послышался звук шлепка, в комнату с опущенной головой вбежал Янни, а за ним, преследуя его, показалась молодая девушка в голубом платье и белом фартуке.

Увидев Ломакса, она резко остановилась, а мальчик сделал драматический жест:

– Ну вот, что я говорил?

Шестнадцати-семнадцатилетняя девушка с хорошеньким кругленьким личиком прошла несколько вперед, вытирая фартуком муку с рук и остановилась, беспомощно глядя на него и краснея от замешательства.

Ломакс улыбнулся:

– Все в порядке. Я говорю по-гречески.

Она явно почувствовала облегчение.

– Извините меня, но Янни такой врунишка, а тут еще застал меня в самый разгар выпечки. Чем могу быть полезна?

– Мне нужна комната. Янни сказал, что это лучший отель в городе.

Она выглядела откровенно растерявшейся, и он добавил:

– Так я могу получить комнату?

– О да, – уверила она его. – Просто вы появились так неожиданно. У нас на Киросе редко бывают туристы. Мне надо только достать чистое белье и проветрить матрасы.

– Не беспокойтесь. Это не к спеху.

Он снова достал банкнот из бумажника и вручил его Янни. Мальчик внимательно рассмотрел его, и от удивления у него расширились глаза. Он с тоской посмотрел на открытую дверь, вздохнул и с неохотой протянул деньги обратно:

– Вы, наверное, допустили ошибку, мистер. Это очень много.

Ломакс сжал руку мальчика с деньгами.

– Будем считать это авансом. Ты еще можешь мне понадобиться.

Лицо Янни расплылось в довольной улыбке.

– Ну, мистер, вы мне нравитесь. Вы теперь мой друг. Надеюсь, вы задержитесь на Киросе надолго.

Он свистнул собачке и выбежал на площадь. Ломакс поднял сумку и пишущую машинку и повернулся к девушке.

– Он просто невозможен, – сказала она, проходя вперед по побеленному коридору.

– Похоже, он довольно свободно владеет английским.

Она кивнула.

– После того как утонули его родители, он жил у родственников матери на Родосе. Думаю, там он и научился от туристов.

– А теперь кто его воспитывает?

– Он живет с бабушкой у гавани, но она слишком стара, чтобы заботиться о нем как следует.

Они поднялись по узкой деревянной лестнице и свернули в коридор, который, казалось, тянулся вдоль всего здания. Девушка остановилась у двери в дальнем конце коридора.

– Не обессудьте, но это очень простая комната.

Он кивнул.

– Как раз то, что мне нужно.

Она открыла дверь и вошла в комнату с побеленными, как и везде, стенами, с натертым до блеска деревянным полом. Здесь и в самом деле была очень простая обстановка: металлическая кровать, умывальник и старый платяной шкаф. Но все сияло безукоризненной чистотой. Открыв окно, Ломакс посмотрел поверх красных черепичных крыш на гавань внизу.

– Какой прекрасный вид!

– Мне очень приятно, что вам понравилось. Вы к нам надолго?

Он пожал плечами.

– Пока не придет пароход на следующей неделе. Может быть, и дольше, я не уверен. А как вас зовут?

Она зарделась:

– Мое имя Анна Папас. Вы хотите перекусить?

Он покачал головой:

– Не сейчас, Анна. Может быть, попозже.

Она смущенно улыбнулась и отошла к двери.

– Тогда я оставлю вас. Если что-нибудь потребуется, все равно что, пожалуйста, позовите меня. Я буду на кухне.

Дверь за ней закрылась, он закурил и снова повернулся к окну.

Рыбацкие лодки возвращались с моря, а маленький ржавый пароходик все еще стоял у пирса. Прокричала пролетавшая над крышами чайка, и он внезапно почувствовал радость оттого, что приехал сюда.

Глава 2 Человек по имени Алексиас

Распаковав сумку, умывшись, побрившись и надев свежую рубашку, он уже натягивал пиджак, когда раздался стук в дверь и появился небольшой лысоватый мужчина с заискивающей улыбкой, обнажавшей плохие зубы. Под мышкой он держал большую регистрационную книгу в твердом переплете.

– Извините. Надеюсь, я не потревожил вас?

Ломакс сразу почувствовал к нему неприязнь, но заставил себя улыбнуться:

– Вовсе нет. Входите.

– Я владелец отеля, Георге Папас. Сожалею, что отсутствовал, когда вы приехали. По утрам я работаю в своей оливковой роще.

– Все в порядке. Ваша дочь прекрасно обо мне позаботилась.

– Она хорошая девочка, – расцвел довольный Папас.

Раскрыв книгу на столе у окна, он вытащил из внутреннего кармана пиджака ручку.

– Если вы не возражаете, заполните регистрационную книгу. Таковы правила, сами понимаете. Местный сержант полиции очень строго следит за этим.

Ломакс с интересом взглянул на книгу. Последняя запись была сделана чуть ли не год назад. Он взял ручку и вписал в нужные графы свое имя, адрес и гражданство.

– Похоже, у вас не так уж много посетителей.

Папас пожал плечами.

– Кирос тихое местечко, здесь не очень-то много того, что может привлечь туристов, особенно американцев.

– дело в том, что я англичанин. Может быть, мои вкусы несколько попроще.

– Англичанин? – нахмурился Папас. – А моя дочь уверяла меня, что вы американец.

– Это ошибка мальчика, который привел меня с пристани, – сказал Ломакс. – Я только живу там. А какое это имеет значение?

– Нет, конечно, никакого. – Папас смутился и взял книгу, чтобы посмотреть запись.

– Хью Ломакс – Калифорния, – пробормотал он. – Англичанин.

И вдруг все его тело напряглось, как от сильнейших спазм. Ломакс даже испугался, не разобьет ли хозяина отеля удар, и схватил его за руку, чтобы помочь дойти до стула, но тот выдернул ее как ужаленный.

С пожелтевшим лицом и выкатившимися глазами Папас попятился к двери.

– Бога ради, что с вами? – настойчиво спросил Ломакс.

Папас силился открыть дверь одной рукою и механически крестился другой.

– О, Пресвятая Дева, – пролепетал он и выскочил в коридор.

Ломакс немного постоял, нахмурившись, а потом подобрал регистрационную книгу и последовал за ним.

Когда он вошел в бар, Анна протирала стаканы. Она подняла глаза и улыбнулась:

– Вам принести что-нибудь?

Он покачал головой и положил книгу на стойку.

– Ваш отец случайно оставил ее в моей комнате. Мне хотелось бы переговорить с ним, если можно.

– Боюсь, он уже ушел. Я только что видела, как он пересекал площадь.

– Ну, это может подождать. А скажите-ка, существует ли еще на набережной таверна под названием «Кораблик»? Когда-то она принадлежала человеку по имени Алексиас Павло.

– Она и теперь существует. А Алексиас всем известен. В этом году он мэр Кироса.

Она вдруг нахмурилась в замешательстве:

– А откуда вы знаете про Алексиаса и «Кораблик»?

– Напомните мне как-нибудь, и я обязательно расскажу, – ответил он и вышел на яркий солнечный свет.

Как раз, когда он пересекал площадь, чтобы войти в улочку, ведущую к гавани, из нее появился Янни и подбежал к нему, а собачка, как всегда, катилась за мальчиком, словно привязанная. На нем была яркая красная рубашка, шорты цвета хаки и пара белых резиновых тапочек.

Раскинув руки, он повертелся перед Ломаксом:

– Ну как, я красиво выгляжу?

– А к чему все это? – удивился Ломакс.

Янни опустил руки.

– Если я работаю на такого богатого и важного человека, я и выглядеть должен как надо. Это моя лучшая одежда.

– Что ж, в этом есть смысл, – отозвался Ломакс. – А где ты это украл?

– Ничего подобного, – негодующе ответил Янни. – Это подарок моего доброго друга. Лучшего друга, который у меня только есть.

– Отлично, – сказал Ломакс. – Пусть будет по-твоему.

Он двинулся вниз по мощеным улочкам к гавани, и Янни семенил рядом с ним.

– Куда вы хотите пойти сначала?

– В одно место под названием «Кораблик».

Мальчик вытаращил глаза:

– Да нет, этого не может быть. Зачем вам туда идти? Это плохое место. Не для туристов. Для рыбаков.

– Ну а ты что предлагаешь?

– О, тут много всяких мест... На другой стороне острова есть римский храм, но надо нанять лодку. Далеко идти.

– А что еще?

– Ну, гробница Ахилла, например.

– Там он похоронен?

Янни кивнул:

– Каждый это знает.

– Далековато пришлось тащить его сюда из Трои.

Мальчик пропустил это замечание мимо ушей.

– Еще можно сходить в монастырь Святого Антония, ну, вернее, на его развалины. Его взорвали во время войны.

– Я слышал про это, – сказал Ломакс, и его лицо омрачилось.

– Тогда придется лезть на гору. Но не жарковато ли для вас?

– Ничего, нормально. Думаю, проблем не будет. Ну а сейчас все-таки «Кораблик».

– Как хотите. – Янни безнадежно пожал плечами и направился вдоль набережной.

У входа в «Кораблик», находившийся на углу узкого переулка, мальчик заметался и вопросительно посмотрел на англичанина.

– А может, все-таки пойдем в другое место, мистер!

Ломакс одной рукой взъерошил мальчику волосы.

– Что ты так беспокоишься? – ухмыльнулся он. – Открыть тебе один секрет? Я уже здесь бывал. Только давно. Тебя еще и в проекте не было.

Он отвернулся от удивленного мальчика и спустился по каменным ступеням в прохладную темноту «Кораблика».

Прямо у входа на стуле около стены развалился молодой парень, который тихо напевал, лениво перебирая струны бузуки. На нем была клетчатая красно-зеленая рубашка с аккуратно закатанными рукавами, открывавшими выпирающие бицепсы, а сзади на ворот спускались вьющиеся волосы.

Он не сделал ни малейшего движения, чтобы освободить проход, и Ломакс, не узнаваемый в своих черных очках, выждав секунду, осторожно перешагнул через вытянутые ноги и вошел внутрь.

Первый, кого он увидел, был капитан Пападемос, который сидел в углу и пил красное вино. Ломакс приветственно поднял руку, но Пападемос старательно смотрел мимо него.

Именно в этот момент он ощутил странность ситуации. Здесь было шестеро мужчин, считая Пападемоса, четверо сидели вместе за одним столом, но никто не разговаривал.

За стойкой находился маленький жилистый человечек, лицо его так загорело, что по цвету напоминало испанскую кожу. Правую сторону лица обезображивал уродливый шрам, и один глаз закрывала черная повязка.

Опершись на бар, он держал в руках газету и полностью игнорировал присутствие Ломакса. Но, странная вещь, его руки слегка дрожали, будто от сильного напряжения. Ломакс снял солнечные очки:

– А где Алексиас Павло?

– А кто его спрашивает? – грубо хриплым голосом спросил мужчина за стойкой.

– Старый друг, – ответил Ломакс. – Некто из его прошлого.

Позади него игрок на бузуки взял последний эффектный аккорд. Ломакс медленно повернулся и увидел, что все, даже Пападемос, наблюдают за ним, а из-за приоткрытой двери выглядывает бледное, испуганное лицо Янни.

В тяжелой тишине, в которой, казалось, весь мир затаил дыхание, с шумом раздвинулся занавес из бусин, скрывающий дверь в середине бара, и в комнату вошел мужчина. В свое время это, наверное, был настоящий гигант, но сейчас белый пиджак свободно болтался на его широких плечах. Он двигался вперед, заметно хромая, тяжело опираясь на палку. В его густых усах была сильная проседь.

– Алексиас, – сказал Ломакс. – Алексиас Павло.

Павло медленно покачал головой из стороны в сторону, будто не веря своим глазам.

– Так это ты, – прошептал он. – Вернулся после всех этих лет. Когда Папас сказал мне про тебя, я решил, он спятил. Немцы сказали, что ты мертв.

Занавес из бусин раздвинулся снова, и появился потный, испуганный до смерти Георге Папас.

– Это я, Алексиас. – Ломакс протянул руку. – Хью Ломакс, разве ты не помнишь?

Павло словно не заметил протянутой руки.

– Я помню тебя, англичанин. – На его лице задергался мускул. – Как я могу забыть тебя? И как может хоть кто-нибудь на этом острове забыть тебя?

И вдруг его лицо исказилось от ярости. Он открыл рот, словно стараясь что-то сказать, но слова не появлялись, и он в гневе поднял палку.

Ломаксу удалось отвести удар, и он придвинулся вплотную, прижав руки Павло к бокам. Позади него с грохотом упал стул и раздался предупреждающий крик Янни от двери.

Он отпустил Павло и начал поворачиваться, и в этот момент смуглая рука схватила его за шею и чуть не задушила. Он попытался поднять руки, но их тут же схватили и опрокинули его навзничь.

Четверо мужчин, которые сидели вместе, почти повалили его на стол. Пападемос вскочил на ноги и кинулся к двери, но молодой человек, игравший на бузуки, сделал едва заметное движение головой, и капитан снова сел на свое место.

Потом игрок на бузуки осторожно прислонил свой инструмент к стене и вышел вперед. С совершенно спокойным выражением лица он сильно ударил Ломакса в лицо.

Англичанин пытался бороться, но это оказалось бесполезно.

Павло отодвинул игрока на бузуки в сторону:

– Нет, Димитрий, он мой. Подними-ка ему голову, чтобы я мог посмотреть на него.

Димитрий, схватив Ломакса за волосы, дернул его голову вверх, и Павло, глядя ему в лицо, кивнул.

– А годы пощадили тебя, капитан Ломакс. Ты выглядишь хорошо, очень хорошо.

Маленький мужчина с изуродованным лицом и черной повязкой на глазу, выйдя из-за стойки бара, стал рядом с Павло и смотрел вниз на Ломакса. Вдруг он наклонился и плюнул в него.

Почувствовав на лице холодную слюну, Ломакс вскипел.

– Бога ради, Алексиас! Что все это значит?

– На самом деле все просто, – ответил Павло. – Это – моя хромая нога и изуродованное лицо Николи. А если тебе этого мало, то это – отец Димитрия и еще двадцать три мужчины и женщины, которых замучили в концентрационном лагере в Фончи.

И тут до него стала доходить сумасшедшая мысль.

– И вы думаете, что в этом виноват я? – взмолился Ломакс.

– Твое дело нами рассмотрено, и ты давно уже осужден, – ответил ему Павло. – Остается только привести приговор в исполнение.

Он с каменным лицом взглянул на игрока на бузуки.

– Дай-ка мне твой нож, Димитрий.

Димитрий вынул выкидной нож из кармана и передал его Павло. Тот нажал кнопку, и шестидюймовое лезвие, острое, как бритва, выскочило наружу.

Ломакс в панике дико дернулся в последней отчаянной попытке высвободить хотя бы одну руку. И ему это удалось. Повернувшись, ударил кулаком в ближайшее к нему лицо, но через мгновение его снова пригвоздили к месту.

И хотя рука с ножом немного дрожала, но в глазах Павло читалась холодная решимость. Он сделал шаг вперед, нож поднялся, и тут со стороны двери послышался голос:

– Брось нож, Алексиас!

Все обернулись, и Ломакс почувствовал, что хватка на его руках ослабела. В дверях стоял сержант полиции Китрос в вылинявшей униформе цвета хаки, а у него из-под руки выглядывал Янни.

– Не вмешивайся, Китрос, – сказал Павло.

– Мне кажется, я сказал тебе бросить нож, – спокойно повторил Китрос. – Мне не хотелось бы просить тебя еще раз.

– Но ты не в курсе дела, – простонал Павло. – Это англичанин, который был здесь во время войны. Тот самый, что предал нас немцам.

– И вы сейчас его хладнокровно убьете? – спросил Китрос.

Маленький Николи выскочил вперед и сделал нетерпеливый жест:

– Это не убийство, это – сама справедливость.

– У нас явно разные точки зрения. – Китрос посмотрел на Ломакса. – Мистер Ломакс, пойдемте со мной.

Алексиас, сделав шаг вперед, схватил его за руку.

– Нет, он останется здесь, – резко сказал он.

Но Китрос, вытащив из кобуры пистолет, проговорил стальным голосом:

– Мистер Ломакс сейчас идет со мной. Я буду вам очень обязан, Алексиас, если вы не вынудите меня застрелить одного из ваших друзей.

Лицо Павло исказилось гневом, и он одним сильным жестом, полуобернувшись, бросил нож на деревянный стол.

– Ну ладно, Китрос. Делай, как знаешь, но только проследи, чтобы он оказался на борту парохода, который отходит в четыре часа. Если его там не будет, я не отвечаю за последствия.

Ломакс прошел за сержантом и начал подниматься по лестнице к солнечному свету. Но, не сдержавшись, оперся о стену и начал судорожно ловить ртом воздух.

Китрос положил руку на его плечо:

– Вы в порядке? Они не ранили вас?

Ломакс покачал головой.

– Староват я уже для таких игр, вот в чем дело.

– Все мы уже не мальчики, мистер Ломакс, – ответил Китрос. – Буду рад, если вы составите мне компанию, мой офис как раз за углом.

Когда они двинулись в путь, Янни осторожно дернул Ломакса за рукав:

– Это я привел сержанта, мистер Ломакс. Я правильно сделал?

Ломакс улыбнулся:

– Ты спас мне жизнь, сынок. Всего лишь.

Янни нахмурился.

– Они сказали, что вы – плохой человек, мистер Ломакс.

– А ты как думаешь?

Мальчик сразу заулыбался:

– Вы совсем не похожи на плохого человека.

– Значит, мы все еще друзья?

– Конечно же!

Они задержались у входа в полицейский участок, и Ломакс погладил его по голове:

– Я сейчас буду немного занят, Янни. А ты возвращайся в отель и жди меня там.

Янни недоверчиво покосился, и Ломакс добавил:

– Все в порядке. Сержант Китрос вовсе не собирается сажать меня в тюрьму.

Мальчик свистнул своей собачке и побежал по набережной, а Ломакс вслед за Китросом начал подниматься по каменным ступеням.

Сержант прошел в офис, где обстановкой служили стол, несколько деревянных стульев и, к удивлению, совершенно новый зеленый стеллаж для папок.

– А мальчик, кажется, привязался к вам. – Сняв фуражку, он сел за стол. – Жаль, что вам не придется пробыть у нас подольше. Он еще больше подружился бы с вами.

Ломакс подвинул стул и сел.

– Так, значит, мне определенно следует уехать, так, что ли?

Китрос развел руками:

– Мистер Ломакс, будьте благоразумны. Я не могу гарантировать, что с вами снова не произойдет такая же грязная история, как в «Кораблике». Алексиас Павло влиятельный человек на Киросе.

– И что же, он здесь Бог?

Китрос покачал головой:

– А ему и не надо быть самим Богом, чтобы сделать так, что кто-то одной темной ночью всадит вам нож под ребра.

– Я знаю, что семнадцать лет назад Алексиас Павло сам занимался такими делами.

Китрос проигнорировал это замечание.

– А могу я посмотреть ваши документы?

Ломакс достал бумаги из внутреннего кармана, и сержант быстро их просмотрел.

– Какова цель вашего приезда на остров?

Ломакс пожал плечами.

– Я был здесь во время войны. Мне хотелось снова увидеть эти места.

– Но почему именно Кирос, мистер Ломакс? Война бросала вас в разные места.

– Просто так случилось, что это первый порт на пути от Афин, – ответил Ломакс. – Только и всего. Я собирался также навестить старых друзей на Крите и Родосе. Если они у меня еще есть, разумеется. После приема, оказанного мне здесь, я начинаю в этом сомневаться.

– Понимаю, – сказал Китрос, возвращая документы. – Ваши бумаги в полном порядке.

– Ну и что же теперь мне делать?

– Для меня это совершенно ясно. Вы должны отплыть на пароходе, в четыре часа.

– Это приказ?

Китрос вздохнул:

– Мистер Ломакс, я обратил внимание, что ваша виза подписана самим министром. Значит, у вас в Афинах есть влиятельные друзья.

– И это единственное, на что вы можете рассчитывать, – мрачно заметил он.

– Вы ставите меня в безвыходное положение. Если я заставлю вас уехать, то наживу неприятности от людей в Афинах. С другой стороны, если вы останетесь, кто-нибудь наверняка попытается убить вас, и я снова окажусь виноватым.

– Но я должен разобраться в этом до конца, – заявил Ломакс. – Вы же сами понимаете. И прежде всего, вы можете объяснить мне, почему эти люди считают, что я предал их немцам?

– Все, что мне известно, я узнал через вторые руки, – ответил Китрос. – Сам-то я с материка. И здесь, на острове, всего два года.

– Ну и что же вы предлагаете?

Китрос посмотрел на ручные часы.

– У вас всего час с четвертью до отхода парохода. Сходите-ка в церковь Святой Екатерины и поговорите с отцом Иоанном. Он был здесь в те времена.

Ломакс удивленно взглянул на него.

– Вы имеете в виду отца Иоанна Микали? Но я встречал его во время войны, и ему уже тогда было по крайней мере семьдесят лет.

– Он замечательный старик.

Ломакс, поднявшись со стула, направился к выходу.

– Спасибо за совет. Увидимся позже.

– На пристани в четыре часа, – уточнил Китрос. – И помните, мистер Ломакс, время работает против вас.

Он придвинул к себе стопку бумаг и потянулся за ручкой, а Ломакс вышел на набережную.

Глава 3 Две свечки для Святой Екатерины

Маленькая церковь была тускло освещена, и от мерцания свечей на алтаре образ Святой Екатерины, казалось, парил в воздухе в лучах мягкого белого света.

От сильного запаха ладана в первый момент Ломакс почувствовал некоторое головокружение. Он так давно не бывал в церкви и, чтобы освоиться здесь, протянул руку и коснулся шершавой поверхности колонны, а уж потом прошел в придел.

Отец Иоанн Микали молился на коленях у алтаря. Его по-детски чистое лицо было обращено к небесам, и в свете свечей борода блестела серебром на фоне черных одежд.

Ломакс сел на одну из деревянных скамей в ожидании конца молитвы. Когда наконец старый священник, перекрестившись, поднялся на ноги и обернулся, то совсем ему не удивился.

Ломакс медленно встал.

– Сколько времени прошло, святой отец.

– Мне уже сказали, что вы здесь, – отозвался священник.

Ломакс пожал плечами.

– Новости быстро расходятся в маленьких городах.

Старый священник кивнул:

– Особенно плохие новости.

– И вы тоже? – с горечью заметил Ломакс. – Вот теперь я понимаю, что на самом деле попал в беду.

– Я вам не судья, – сказал отец Иоанн. – Но для вас просто глупо было возвращаться сюда. Нехорошо беспокоить выросшую на могиле траву.

– Но я лишь хочу найти ответы на некоторые вопросы, – возразил Ломакс. – И если не вы, то кто мне поможет?

Отец Иоанн присел на одну из скамей.

– Сначала позвольте мне задать вам вопрос. Почему вы вернулись на Кирос теперь, когда прошло столько времени?

Ломакс пожал плечами:

– Думаю, по порыву души.

Но на самом деле это было что-то другое, гораздо большее. Он сжал руки и нахмурился, стараясь прояснить это для самого себя.

Немного погодя он задумчиво произнес:

– Мне кажется, я сюда приехал, чтобы кое в чем разобраться.

– Интересно, в чем, – спросил старик.

Ломакс замялся:

– Трудно сформулировать. Может быть, найти самого себя, каким я был в прошлом, много лет назад.

– И вы рассчитывали найти его здесь, на Киросе?

– Но он как раз где-то здесь и существовал, святой отец. Разве вы не понимаете? В последние два-три года со мной происходили странные вещи. События на островах, в которые тогда был вовлечен тот человек, представляются мне куда более реальными, чем те, что случились потом. Более важными во всех отношениях. Разве это не могло оказать какого-то влияния на мое решение?

Старый священник вздохнул.

– Капитан Ломакс, для этих людей тот человек уже семнадцать лет, как мертв. И было бы лучше, если бы вы не воскрешали его.

– Хорошо, святой отец. Вернемся к неумолимым фактам. Последний раз я смотрел на остров Кирос с палубы военного катера, на котором немцы увезли меня на Крит. А что случилось после этого?

– Каждый, кто помогал вам, был арестован. Включая их ближайших родственников. Некоторых расстреляли в качестве назидания на главной площади, остальных послали в концентрационные лагеря в Греции. Из них выжили очень немногие.

– И люди считают, что я ответствен за все это? Что я предал их?

– Если рассуждать логически, то так и выходит. И лишнее тому подтверждение – немцы вас не уничтожили. Ведь, как правило, они расстреливали каждого схваченного ими британского офицера, работавшего в горах в рядах Сопротивления.

– Но все это просто смешно, – возразил Ломакс.

– Но вы были тяжело ранены, может быть, находились в бреду. Как вы можете быть уверены? В таком состоянии человек иногда за себя не отвечает.

– Ни в коем случае, – упорствовал Ломакс. – Я не проговорился, святой отец, поверьте мне.

Старик вздохнул.

– Как мне ни тяжко, но, вижу, я должен это сказать. Полковник Штайнер не делал секрета из того факта, что вынудил вас дать всю необходимую ему информацию в обмен на жизнь.

Ломакс почувствовал, будто холодным ветром пахнуло ему в лицо.

– Но это не так, – запротестовал он. – Этого не могло быть. Я не сказал Штайнеру ни единого слова.

– А кто же тогда, капитан Ломакс? Ведь больше некому. А они были точно информированы обо всех. Включая меня.

Ломакс недоверчиво посмотрел на него:

– И они арестовали вас?

Отец Иоанн кротко улыбнулся:

– О да. Я тоже вкусил все прелести их концентрационного лагеря в Фончи.

Ломакс закрыл лицо руками.

– Все это становится похожим на пробуждение после ночного кошмара. А вы знаете, что Алексиас Павло только что пытался меня убить?

На лице старого священника отразилась боль:

– Так, значит, это уже началось? Но насилие рождает насилие. Вот чего я боюсь больше всего.

Ломакс нервно заходил по приделу церкви. Потом вдруг остановился, нахмурившись, глядя куда-то вдаль, и быстро обернулся.

– Но если бы я и в самом деле был виноват в этом ужасном преступлении, как вы думаете, осмелился ли я сунуться сюда снова, даже после семнадцати лет? Я знаю эти острова и живущий здесь народ. Как-никак четыре года провел с ним в горах. Они высоко чтят закон мести «око за око», и у них самая длинная память в мире.

– Это хороший довод, – ответил отец Иоанн. – Но можно возразить, что здешняя ситуация оказалась для вас неожиданной. Вы могли и не знать, к каким последствиям приведут ваши тогдашние поступки.

Ломакс смотрел на него, ощущая свою беспомощность, и вдруг слабость громадной волной охватила его. Он тяжело осел на пол, и плечи его опустились.

– Но что же мне теперь делать, ради всего святого?

Старый священник поднялся.

– Поверьте мне, сын мой. Я не держу обиды на вас, но боюсь той злобы, которая возникнет из-за вашего присутствия. Думаю, что для всех нас будет лучше, если вы покинете остров на том же пароходе, на котором приехали. У вас еще есть время.

Ломакс кивнул.

– Может быть, вы и правы.

Священник пробормотал благословение.

– Теперь я пойду. Мое присутствие на улицах может помочь предотвратить выражения насилия в момент, когда вы будете покидать нас.

Он прошел по приделу, а Ломакс остался сидеть, уронив голову на руки. Он был в полной растерянности, разум затуманился, охваченный какой-то стихией, с которой он не мог совладать. Его покинули последние силы, и он прислонил голову к колонне.

В это время кто-то вбежал в церковь, и после небольшой паузы он услышал, как шаги зазвучали уже по каменным плитам самого придела, где он сидел.

Прежде всего его удивил запах духов, странный и какой-то чужеродный в таком месте, словно аромат сирени после дождя, он защекотал его ноздри и заставил резко поднять голову.

Перед ним в полутьме стояла молодая женщина, с повязанным на крестьянский манер шарфом на голове. Она молча смотрела на него, тяжело дыша, будто долго бежала сюда.

У него сразу же пересохло во рту, и внутри шевельнулся какой-то страх, потому что то, что он видел, было совершенно невозможно.

– Катина! – хрипло вырвалось у него. – Маленькая Катина Павло!

Она подошла ближе и, протянув руку, коснулась его щеки. В отблеске свечей лицо красивой зрелой женщины светилось. Ему казалось, что ожило прошлое.

– А немцы сказали, что вы умерли, – проговорила она. – Что судно, на котором вас отправили на Крит, затонуло.

Он кивнул.

– Так оно и было, но меня вытащили.

Она села рядом с ним так близко, что он мог ощущать тепло ее бедра сквозь мягкую ткань платья.

– Я покупала продукты в магазине и случайно услышала, что на пароходе из Афин приехали вы. Я никак не могла поверить и всю дорогу бежала.

На ее лбу выступила испарина, и он, вытащив носовой платок, нежно вытер ее.

– Вредно бегать под таким палящим солнцем.

Она чуть улыбнулась.

– Прошло семнадцать лет, а вы все считаете меня ребенком.

– Мгновение назад мое сердце встрепенулось оттого, что я увидел тебя той, прежней, но это была только злая шутка света от свечей.

– Я так мало изменилась?

– Только стала еще более красивой.

Ее носик вздернулся, и что-то загорелось в ее темных глазах.

– Без сомнения, вы самый галантный мужчина, которого я когда-либо встречала.

На какой-то момент время утратило свою силу и прошлое слилось с настоящим. Им показалось, что они когда-то уже сидели вот так, в церкви, в свете свечей, и что все вернулось на круги своя.

Он нежно взял ее за руку:

– А как ты узнала, что я здесь?

– Мне сказал сержант Китрос. – Она немного поколебалась. – Я слышала, что произошло в «Кораблике». И вы должны извинить моего дядю. Он столько лет жил с этой душевной болью, что мне иногда кажется, он не в своем уме.

– И он считает, что во всем виноват я?

Она печально кивнула.

– Боюсь, что да.

– Так же, как и все здесь, включая отца Иоанна. Но только не ты, почему?

– Потому что точно знаю, вы жертвовали собой за наш народ, – спокойно ответила она.

Он рассмеялся хриплым и неестественным смехом.

– Ты попробуй это сказать Алексиасу и его парням и посмотри, что из этого выйдет.

– А я уже говорила, – просто сказала она. – Уже давно, но только один человек поверил мне.

Он нахмурился.

– И кто же это был?

– Оливер Ван Хорн.

–Мне еще в Афинах говорили, что он остался здесь после войны. Я надеялся повидать его. Он все еще живет на вилле за городом?

– Я веду его хозяйство.

Его брови от неожиданности поползли кверху.

– Ты никогда не была замужем?

Она покачала головой.

– Никогда.

– Ему теперь около шестидесяти, – медленно проговорил он.

Правый уголок ее губ слегка дрогнул, и глаза заблестели:

– Мы не живем вместе, если это беспокоит вас.

– Это не мое дело, – ответил он, но улыбнулся в первый раз, и она ответила тем же. – А как местные люди относятся к нему? Для них он прежде всего англичанин.

– Но только не для жителей нашего острова. Он страдал вместе со всеми, его тоже арестовали.

Ломакс нахмурился от вдруг пришедшей к нему мысли:

– А ты, Катина? Что случилось с тобой?

Она пожала плечами:

– Они взяли меня со всеми остальными.

– В концлагерь Фончи?

Она покачала головой.

– Нет, в другой, но они все одинаковы.

Наклонившись, она коснулась его лица.

– А вы постарели. И сильно. Мне кажется, вы были очень несчастливы.

Он пожал плечами.

– Семнадцать лет большой срок.

– Вы женаты?

Он немного поколебался, а решившись, сам удивился тому, как теперь это стало просто, будто он говорил о каком-то дальнем родственнике или случайном товарище, который не представляет для него важности.

– У меня были жена и маленькая дочка. Обе погибли в автомобильной катастрофе в Пасадене пять лет назад. Ее вздох эхом отозвался в темноте.

– Я знала, что что-то было, но не была уверена. Видела это по глазам. – Взяв его руки, она крепко сжала их. – А теперь скажите, зачем вы вернулись сюда?

– Когда отец Иоанн задал мне тот же вопрос, я сказал, что ищу себя прежнего, жившего здесь на островах так много лет назад. Но теперь я не знаю, что и ответить.

– Здесь есть какая-то более глубокая причина. Разве я не права?

– Кто знает? – засомневался он. – Ван Хорн как-то сказал мне, что жизнь – это действие и страсть. Если это так, то мне за все время почти не досталось ни того, ни другого. Может быть, я надеялся вернуть себе хоть часть того, чего был лишен.

– И что же вы собираетесь теперь делать? Уехать?

– Вот этого они все и хотят от меня. Алексиас пригрозил, что ни за что не отвечает, если я останусь.

Она посмотрела на часы.

– У вас всего лишь двадцать минут на принятие решения.

– А что хотела бы ты, чтобы я сделал?

Она задумалась.

– Не мое дело вам указывать. Только вы сами должны все решить.

Она начала было подниматься, но он взял ее за руку и нахмурился, поняв, что по какой-то странной причине он обрел точку опоры, вокруг которой теперь будут вращаться все события.

– А ты хочешь, чтобы я остался?

– Это потребует смелости. Очень большой смелости.

Он вдруг улыбнулся.

– Но я отдал тебе свою смелость еще тогда, давно, ты помнишь?

Она кивнула и с серьезным лицом произнесла:

– Помню.

Какое-то время они сидели, глядя друг на друга, а потом она нежно высвободила руку и встала.

– Одну секунду.

Он смотрел, как она, подойдя к алтарю, опустилась на одно колено, потом, встав, выбрала две свечки и поставила их под статуей Святой Екатерины. Но только когда она зажгла их, он понял, для кого они предназначены, и комок подступил к его горлу.

Он поднялся со скамьи и словно слепой побрел в полутьме к выходу.

Глава 4 Бронзовый Ахилл

Снаружи, на площади, было очень жарко, и он остановился в тени крыльца и в ожидании ее закурил сигарету.

Напротив из дверей отеля вышла Анна с ведерком и тряпкой и собралась было протереть столики, но, увидев его, поспешно скрылась.

Все кругом было тихо и пустынно, тени стали темнее и длиннее, как это бывает во второй половине дня, и ничто не двигалось. С зажженной сигаретой в руке он смотрел на безлюдную площадь и неожиданно поймал себя на мысли, что ожидает, как вот-вот что-то произойдет.

Сзади послышалось легкое движение, и он обернулся. Катина грустно смотрела на него.

Он мягко улыбнулся.

– Это было так давно.

Вдруг на ее глазах показались слезы, и он, обняв ее за плечи, притянул к себе. Они постояли так немного в тени крыльца, а потом она, вздохнув, оттолкнула его.

– Мы должны идти. Если вы хотите успеть на пароход, надо спешить.

Он последовал за ней, находясь в полном смятении. И в этот момент на площадь, направляясь к набережной, выбежал Янни.

Его одежда была вся в лохмотьях и покрыта пылью, а лицо залито слезами. Он безутешно рыдал, держа на руках свою собачку. Катина первой бросилась ему наперерез, и когда Ломакс подошел к ним, она уже стояла на коленях перед мальчиком.

– Что такое, Янни? Что случилось?

Он протянул им собачку. Ее голова болталась из стороны в сторону на явно переломленной шее и на морде запеклась пена.

– Это Димитрий, – лепетал сквозь слезы он. – Димитрий убил ее.

– Но почему? – вскричала Катина.

– Потому что я помогал мистеру Ломаксу, – рыдая, ответил Янни. – Потому что я помогал мистеру Ломаксу!

Ярость всепоглощающим пламенем охватила его, и он бросился вперед. Увидев это, Катина закричала:

– Хью!

Он обернулся, его лицо было бледное, как бумага, а глаза темные, как у человека, решившегося на все.

– Будь осторожен, – крикнула она. – Он уже сидел в тюрьме два года за убийство. Когда он накурится гашиша, то вообще не понимает, что делает.

Повернувшись, он быстро прошел через площадь, но, войдя в улочку, побежал. Обливаясь потом, он выскочил на набережную, и люди с любопытством оглядывались на него.

На этот раз из дверей «Кораблика» не слышалось музыки, и он сразу же спустился по ступеням и остановился в дверях.

Среди дюжины мужчин, выпивавших здесь сейчас, не было ни одного из тех, кто был в тот раз. А за стойкой стоял один из тех, кто тогда держал его за руки на столе перед Алексиасом. Он как раз в этот момент наливал вино в стакан и замер от неожиданности.

Все головы повернулись к вошедшему, и Ломакс, быстро оглядев всех, шагнул к бару.

– Я ищу Димитрия.

Бармен пожал плечами:

– А почему ты меня спрашиваешь? Я за ним не слежу.

И взяв стакан, начал протирать его влажным полотенцем, а Ломакс медленно повернулся и пересек комнату.

Бузуки Димитрия стояла около стула, там, где он ее оставил. Ломакс взял ее и одним сильным движением разбил о стену в кусочки.

Он повернулся лицом к мужчинам, но ни один из них даже не шелохнулся.

– Я спрашивал о Димитрии, – спокойно произнес он.

Еще какое-то мгновение все молча смотрели на него, а потом старик с седыми волосами и прокуренными до коричневого цвета усами сказал:

– Он на пристани, ждет вашего отъезда.

Ломакс, снова выйдя на зной, перешел дорогу и побежал к пристани.

Пароход был почти готов к отходу, и Пападемос на мостике, свесившись в открытое окно, выкрикивал команды матросам на пирсе, которые уже начали ослаблять причальные канаты.

Примерно две дюжины людей толпились здесь маленькими группками. Алексиас с сигарой в зубах стоял, опершись на столб, а маленький Николи с изуродованным лицом терся рядом с ним.

Этот Николи и увидел Ломакса первым, дернул громадного человека за рукав, в ответ Алексиас что-то быстро проговорил, и все головы повернулись к англичанину.

Половину из них составляли молодые лоботрясы с набережной, разодетые в яркие пестрые рубахи, с аккуратно уложенными на воротники кудрявыми длинными волосами. Такой тип людей встречается в любой части света. Молодые злобные звери, которые только и жаждут увидеть насилие.

Один из них отпустил острое словечко, и все рассмеялись. Тут Ломакс рассмотрел, за ними Димитрия. Опираясь на лебедку, с сигаретой в зубах, он поигрывал ножом, водя им по куску дерева.

Как только Ломакс приблизился, толпа расступилась, и он остановился в двух футах от Димитрия. А игрок на бузуки что-то напевал про себя, даже не удосужившись поднять голову.

Алексиас выступил вперед, рядом с ним держался Николи.

– Не время лезть в драку, Ломакс. Пароход уходит через пять минут.

Ломакс очень медленно обернулся и презрительно посмотрел на него.

– Если я захочу услышать что-нибудь от тебя, я дам тебе знать. Когда-то ты был мужчиной, а теперь...

Когда он отвернулся, Димитрий протянул руку вниз, к мостовой, за деревянной палкой, но Ломакс ударом ноги отбросил ее в сторону.

Димитрий медленно поднял голову. Его глаза побелели от злости, а зрачки стали маленькими, как булавочные головки. Он все еще напевал, но на его скулах уже нервно задергались желваки.

– С детьми и собаками ты вполне мужчина, – проговорил Ломакс четко, чтобы все слышали. – А как насчет того, чтобы попробовать с кем-нибудь, кто больше подходит тебе по росту?

Всего одно мгновение игрок на бузуки оставался в прежней позе, лениво опираясь на лебедку. А уже в следующий миг он кинулся вперед, и поднятый нож в его руке засверкал на солнце, словно расплавленное серебро.

Ломакс без труда мог сломать ему руку, но лишь рубанул по ней краем ладони. Димитрий, завопив, выронил нож, и Ломакс ногой сбросил его в воду.

Он был абсолютно спокоен и не испытывал ни малейшего страха. Казалось, что его место занял другой, более молодой человек, владевший приемами на уровне рефлексов.

Друзья Димитрия угрожающе зашумели, но он поднял руку и покачал головой. А когда он заговорил, казалось, что его голос доносился откуда-то издалека.

– Я сломаю ему шею так же легко, как собаке.

На корабле приостановилась всякая работа, и все с интересом ожидали развязки. Слегка повернувшись, Ломакс увидел, как люди бегут сюда по набережной, а потом из боковой улочки выехал на набережную старенький джип. Он затормозил, и из него выскочили Катина и Янни.

В тот момент, когда раздался резкий крик снижающейся чайки, Димитрий прыгнул вперед, нацелив сокрушающий удар правым кулаком в голову Ломакса.

А Ломаксу показалось это замедленным движением. Он слегка отклонился в сторону, позволив игроку на бузуки проскочить мимо себя, и сильно ударил его ребром ладони по почкам. Димитрий закричал и рухнул на мостовую. Немного погодя он поднялся на четвереньки, потом встал на ноги, пуская слюни, словно животное.

Он, шатаясь, двинулся вперед, а Ломакс, схватив его за запястье двумя руками, вывернул руку и заломил ее в мертвом японском замке. Димитрий снова завопил, а Ломакс, все еще удерживая его в этой позиции, бросил головой вперед в кучу окованных железом упаковочных ящиков.

По толпе пронесся вздох, а Ломакс, немного отступив назад, выжидал. Димитрий схватился за висящую цепь и пытался подняться на ноги. Его лицо представляло собой кровавую маску. Его руки соскользнули с цепи, он сделал один неверный шаг вперед и снова свалился.

После мгновения напряженной тишины вдруг раздался рев друзей Димитрия. И как только Ломакс повернулся, они кинулись на него.

Он ударил кулаком в лицо первому попавшемуся, но тут же получил удар ногой по голени, вскрикнул и начал оседать вниз. Стоило ему опустить голову, как его ударили коленом в лицо, и он упал на булыжную мостовую.

Он начал неистово кататься по пирсу, пригнув голову к груди и защищая руками пах, и тут вдруг резко прозвучал выстрел, эхом отдавшийся от воды, а потом и второй.

В этот момент словно остановились все часы мира. Друзья Димитрия неохотно подались назад, и Ломакс с трудом поднялся на ноги.

В нескольких футах от него стоял отец Иоанн Микали, а рядом с ним Китрос с пистолетом в одной руке, а другой держась за пояс. Он выглядел очень спокойным и полностью себя контролирующим.

Ломакс, стоя перед ним, чувствовал во рту вкус крови и как ныло все его тело. Китрос тихо произнес:

– Пароход ожидает вас, капитан Ломакс.

Ломакс обернулся к Алексиасу. На лице этого громадного человека можно было видеть не только нечто вроде уважения, но и еще что-то. Какой-то легкий признак замешательства, как будто он впервые не уверен в себе и в том, что происходит вокруг.

Ломакс сделал глубокий вдох, чтобы прийти в себя, и, проскользнув мимо сержанта, направился в город, и люди молча расступались перед ним.

Откуда-то издалека, словно за тысячу миль, до него доносились выкрики команд капитана Пападемоса, потом он услышал грохот выбираемой якорной цепи и шум машины.

Катина, оказавшись тут как тут, обняла его. А лицо Янни было совсем бледным от возбуждения. Вернувшись к машине, мальчик открыл дверцу, и Ломакс плюхнулся на место пассажира.

Уже сев за руль, она наклонилась, чтобы вытереть кровь с его лица.

– Вы в порядке? – спокойно спросила она.

Почувствовав, что ее руки дрожат, он задержал их на мгновенье и улыбнулся.

– А хорошо, что Китрос появился так вовремя. Я стал несколько староват для таких игр.

Она быстро тронула машину с места, рассеивая толпу, и лихо свернула в узкую боковую улицу.

– А куда мы едем? – спросил он.

– В отель за вашими вещами. А потом я заберу вас на виллу. Меня ждет Оливер.

Вывернув на площадь, она остановилась перед отелем и было собралась выйти из машины, но Ломакс положил свою руку на ее.

– Нет, только я один.

Выйдя и подойдя к другой стороне машины, он сказал:

– Мне нужно время, чтобы все обдумать.

Она мрачно взглянула на него:

– Как хотите.

– А ты собираешься взять с собой Янни?

Она утвердительно кивнула.

– Думаю, так будет лучше.

Он улыбнулся и взъерошил волосы на голове мальчика.

– Мы найдем тебе другую собачку, Янни!

Он прошел между столиками и уже подошел к двери, но Катина окликнула его. Обернувшись, Ломакс увидел, что она расстегивает замок висевшей у нее на шее цепочки.

Она бросила ее, и та – сверкнула на солнце, словно жидкое золото. Он поймал ее и сразу зажал в руке, потому что знал, что это такое.

– Я возвращаю вам ваше мужество, – сказала она и быстро отъехала прочь.

Он вошел в прохладную полутьму, зная, что Анна с испуганным лицом следит за ним из полуоткрытой двери кухни, и ступеньки лестницы, ведущей наверх, показались ему бесконечными.

Придя в свою комнату, он плотно закрыл дверь и, прислонившись к ней спиной, посмотрел на сжатую руку – по обе стороны ладони свешивались концы золотой цепочки. Немного погодя он медленно разжал ладонь и увидел на ней маленькую бронзовую монету с изображением Ахилла.

«Как давно это было, – подумал он. – Черт знает как давно». Закурив сигарету, он лег навзничь на кровать и устремил невидящий взор в прошлое.