Темные тайны

~ ~ ~

Лена Эрикссон сидела на стуле, на котором чуть более семи часов назад сидел Билли, и с изумлением озиралась. В комнате собралось много людей, с большинством из них она уже встречалась, за исключением разве что молодого полицейского, который возился с клавиатурой перед двумя большими погашенными мониторами.

Такое количество полицейских могло означать только одно.

Что-то произошло.

Что-то важное.

Это ощущение возникло у Лены в тот же миг, как они позвонили ей в дверь, и теперь оно только усилилось. На часах было 6:45, когда она после многочисленных продолжительных звонков выбралась из постели и устало открыла дверь. Молодая женщина-полицейский, которая приходила к ней домой несколькими днями раньше, снова представилась и заговорила быстро и оживленно.

Им требовалась ее помощь.

Все вместе — раннее утро, немногословность и серьезность женщины из полиции, поспешность, с которой та хотела забрать Лену с собой, — стерло в сознании бессонные ночи и страх. Лена почувствовала, как все ее тело наполняется тревожной энергией.

Они проехали по городу серым туманным утром, не произнеся ни слова. Припарковались под зданием полиции в гараже, о существовании которого Лена даже не подозревала. Поднялись по бетонным ступенькам и вошли через большую стальную дверь. Женщина быстро повела ее по каким-то длинным коридорам. По пути им встретились несколько полицейских в форме, которые, похоже, направлялись на дежурство. Они над чем-то смеялись, и их веселье казалось неуместным. Все происходило так быстро, что Лене было трудно собрать впечатления в единую картину. Получался скорее ряд совершенно разных картинок: смех, поворачивающие туда-сюда коридоры и женщина-полицейский, которая все шла и шла. Последний поворот, и они вроде бы у цели. Тут ее ждали несколько человек. Они стали с ней здороваться, но Лена толком не слушала, что они говорили, а думала в основном о том, что никогда не сможет найти дорогу обратно. Мужчина, похоже, являвшийся начальником, тот, с которым она разговаривала о Лео Лундине, как теперь казалось, целую вечность назад, дружески положил ей руку на плечо:

— Спасибо за то, что приехали. Нам надо кое-что вам показать.

Они открыли дверь в маленькую комнату и провели Лену внутрь. «Наверное, так ощущается, когда тебя арестовывают», — подумала она.

С тобой здороваются и заводят сюда.

Здороваются, а потом разоблачают.

Она сделала глубокий вдох. Один из полицейских пододвинул ей стул, а самый молодой из них, довольно высокий парень, принялся возиться с лежащей перед ней на столе клавиатурой.

— Важно, чтобы то, что мы сейчас расскажем, не вышло за пределы этой комнаты.

Это опять заговорил самый старший из них. Начальник. Кажется, Торстен? Лена в любом случае кивнула.

— Мы думаем, что Рогера подобрала машина. Нам бы хотелось посмотреть, не сможете ли вы ее опознать, — продолжил начальник.

— Она есть у вас на снимке? — побледнев, спросила Лена.

— К сожалению, не полностью. Вернее, только очень маленькая ее часть. Вы готовы?

С этим старший полицейский умолк и кивнул молодому, стоящему возле компьютера. Тот нажал на большую клавишу пробела, и экран внезапно заполнило изображение пустой асфальтированной улицы. Рядом с проезжей частью газон, небольшой дом, а в одном из верхних углов отблеск чего-то, вероятно, желтого света уличного фонаря.

— Куда я должна смотреть? — растерянно спросила Лена.

— Сюда. — Молодой полицейский указал на нижний левый угол изображения.

Заднее крыло какой-то машины. Темной машины. Как, скажите на милость, она может ее узнать?

— Это «вольво», — продолжал парень. — Модель 2002–2006 годов. S-60.

— Мне это ни о чем не говорит.

Лена неотрывно смотрела на машину и увидела, как у той включились указатели поворота, после чего она сразу уехала и исчезла.

— Это все?

— К сожалению, да. Хотите посмотреть еще раз?

Лена кивнула. Молодой полицейский быстро нажал на несколько клавиш, и картинка опять перескочила к началу. Лена уставилась на машину, лихорадочно пытаясь в ней что-нибудь разглядеть. Но перед ней была только часть стоящей машины. Маленькая часть. Лена напряженно ждала, не произойдет ли чего-нибудь еще, но видела только все тот же кусок улицы, ту же машину. Пленка остановилась, и по вопросительным взглядам Лена поняла, что настала ее очередь что-нибудь сказать. Она посмотрела на них:

— Я ее не знаю.

Они закивали — все как и ожидалось.

— Не знаете ли вы кого-нибудь, у кого есть темная машина «вольво»?

— Думаю, это обычная машина, но я не знаю… Никого не могу припомнить.

— Вы не видели, чтобы кто-нибудь подвозил Рогера домой на такой машине?

— Нет.

Все замолчали. Лена почувствовала, как напряжение и ожидание сменились у полицейских разочарованием.

— Откуда у вас эти кадры? — обратилась она к Ванье.

— С камеры наружного наблюдения.

— Где она расположена?

— Этого я, к сожалению, сказать не могу.

Лена кивнула. Они не верят в то, что она сумеет держать язык за зубами, поэтому и не собираются рассказывать. Ее догадка получила подтверждение, когда слово вновь взял начальник:

— Если что-нибудь из этого выйдет наружу, это затруднит расследование. Надеюсь, вы понимаете.

— Я буду молчать.

Лена повернулась к экранам и к застывшему изображению пустой улицы:

— А Рогер на этой записи есть?

Билли посмотрел на Торкеля, тот слабо кивнул:

— Да.

— Можно мне на него посмотреть?

Билли снова взглянул на Торкеля и опять получил в ответ кивок. Он склонился над клавиатурой, перемотал фрагмент назад и нажал на «пуск». Через несколько секунд с правого края появился Рогер. Лена подалась вперед. Она не решалась даже моргнуть, боясь что-нибудь упустить.

Он живой.

Идет.

Быстрым легким шагом. Он хорошо натренирован. Всегда следил за телом. Гордился им. Теперь оно, холодное и изрезанное, лежит за нержавеющей дверью в морге. Глаза Лены наполнились слезами, но она не моргала.

Он живой.

Быстро поворачивает голову налево, пересекает улицу и исчезает за машиной.

Исчезает из кадра.

От нее.

Совсем.

Как быстро.

Лена боролась с желанием прикоснуться к экрану. Все и вся в комнате застыло в молчании. Молодой полицейский осторожно приблизился к ней:

— Хотите посмотреть еще раз?

Лена замотала головой и сглотнула, надеясь, что голос ей не изменит:

— Нет, спасибо, просто…

К ней подошел начальник и легонько опустил руку ей на плечо:

— Спасибо за то, что вы приехали. Мы отвезем вас домой.

Эти слова завершили встречу, и вскоре Лена обнаружила, что опять идет позади Ваньи. На этот раз все получилось не так быстро. Правда, полиция тут была ни при чем.

Просто для Лены все обстояло иначе. Волнение отпустило, сменилось злостью понимания, энергией от подтверждения догадки.

Машина S-60.

Модель 2002–2006 годов.

Лена точно знала, у кого есть такая машина.

Они подошли к сидевшему за письменным столом полицейскому в форме. Ванья что-то сказала ему, он встал и взял куртку. Лена замотала головой. Она догадалась, что именно сказала женщина.

— Не надо. Просто покажите мне, где выход. У меня все равно есть несколько дел в городе.

— Вы уверены? Для нас это не проблема.

— Совершенно уверена, но все равно спасибо.

Она попрощалась с Ваньей за руку. Полицейский повесил куртку на место и проводил ее по коридору до выхода.

Несколько дел в городе. Мягко говоря.

Во всяком случае одно.

Ванья встретилась с остальными в конференц-зале. Еще снаружи она увидела, что Торкель выглядит необычайно раздраженным — он расхаживал по комнате со сжатыми кулаками. Не будь Ванья по-прежнему в плохом настроении, ей бы наверняка показалось комичным то, как он описывает круги вокруг стола, за которым сидят Себастиан и Билли. Ванья толкнула дверь и вошла. При ее появлении Себастиан умолк.

Она отвела глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом.

Ее злость не поддавалась логике. Ведь всему виной была болтливость Вальдемара. Это он испортил вечер, пригласив Себастиана и снабдив его козырем против нее. Придал ему важности и сильно преувеличил его значение. Все это проделал Вальдемар. Но Себастиан собирается по максимуму воспользоваться обретенными знаниями, это она чувствовала.

Нет, знала.

И ненавидела.

Ванья встала возле двери, скрестив руки на груди. Торкель посмотрел на нее. Она выглядит усталой. Черт побери, они все устали. Измотались. Раскапризничались. Больше обычного. Может, не стоит приписывать все эффекту появления Себастиана? Ведь у них необычайно трудное расследование.

Торкель кивком велел Себастиану продолжать.

— Я только что сказал, что если он двигался задним ходом, потому что знал о наличии там камеры, то он не только рационален и предусмотрителен. Тогда, значит, он ведет с нами дьявольскую игру, и надо рассчитывать на то, что, даже если мы найдем машину, это нам едва ли что-нибудь даст.

Ванья невольно кивнула. Это похоже на правду.

— Совсем не обязательно, — откликнулся Билли. — Я про то, что он знал о камере. Она перекрывает только тот конец улицы, который завершается тупиком. Он мог приехать отсюда… — Билли встал, подошел к висящей на стене карте и приставил к ней кончик ручки, чтобы продемонстрировать возможный сценарий, одновременно завершая предложение, — и сдать назад, не разворачивая машины.

Торкель прекратил ходить, посмотрел на Билли и на карту:

— Значит, если предположить, что он не знал о наличии камеры, то, сдай он назад на два метра дальше, мы бы видели, кто он?

— Да.

Торкель, казалось, не верил своим ушам. Два метра! Неужели они в двух метрах от раскрытия этого проклятого дела?

— Почему нам, черт подери, так не везет?!

Билли пожал плечами. За последнее время он уже начал привыкать к плохому настроению Торкеля. Если бы он натворил или упустил что-нибудь сам, то, наверное, реагировал бы по-другому, но дело было не в нем. В этом он не сомневался. Более вероятно, что это как-то связано с Урсулой. А та как раз распахнула дверь и вошла с чашкой кофе и пластиковым пакетом в руках.

— Извините, что опоздала. — Урсула поставила принесенное на стол и выдвинула стул.

— Как Микаэль?

Билли это только показалось или голос Торкеля прозвучал мягче? С сочувствием?

— Он уехал домой.

Билли посмотрел на Урсулу с откровенным удивлением. Не то чтобы это его касалось, но тем не менее.

— Разве он не вчера приехал?

— Да.

— Молниеносный визит?

— Да.

По тону Урсулы Торкель понял, что больше ничего о визите Микаэля не услышит, если только она не заговорит о нем сама, что представлялось маловероятным. Он увидел, как она, оглядывая комнату, достает из пластикового пакета булочку с сыром и питьевой йогурт.

— Что я пропустила?

— Я потом введу тебя в курс дела. Давайте продолжим.

Торкель помахал рукой Билли, который вернулся на место к своим бумагам.

— Порадовать вас мне особенно нечем. Я просмотрел транспортный регистр. В Вестеросе имеется двести шестнадцать черных, темно-синих или темно-серых машин «вольво» S-60 моделей 2002–2006 годов. Если прибавить близлежащие городки, то цифра увеличится примерно до пятисот.

Торкель, не чувствуя сил отвечать, только еще чуть крепче сжал кулаки. Зато Себастиан поднял взгляд на Билли:

— Сколько из них имеют привязку к Пальмлёвской гимназии? Если сопоставить регистр со списком родителей и сотрудников?

Билли посмотрел на Себастиана:

— Сопоставить мы не можем. Этим надо заниматься вручную, и потребуется кое-какое время.

— Тогда, думаю, лучше с этого и начать. До сих пор все приводило нас к этой чертовой школе.

Доводы Себастиана звучали убедительно. Билли его предложение показалось удачным, однако не требовалось быть доцентом в науке о поведении человека, чтобы уловить, что источником раздражения в группе являлось участие в их работе Себастиана. Билли не собирался высказываться по поводу планирования работы, пока свое слово не скажет Торкель. Но Торкель тоже закивал:

— Хорошая идея. Только мне хочется, чтобы мы параллельно просмотрели все записи со всех камер. Я хочу найти эту проклятую машину!

Услышав ответ, Билли громко вздохнул.

— Мне одному с этим не справиться.

— Нет проблем. Я поговорю с Хансер. А пока тебе поможет Себастиан. Он вполне в силах немного позаниматься настоящей полицейской работой.

Себастиан на секунду задумался, не попросить ли Торкеля пойти к черту. Сопоставлять регистры и быстро прокручивать записи с камер — это последнее, чем он мечтал заняться, но, когда грубые слова уже были готовы сорваться с губ, он все-таки промолчал. Раз уж он здесь так долго продержался, то незачем напрашиваться на то, чтобы его выгнали сейчас, пока он не добился своего, не узнал требуемый адрес. Глупо ссориться с единственным человеком, возможно, способным помочь ему в поисках Анны Эрикссон — истиной причине его пребывания здесь. Себастиан на удивление широко улыбнулся Билли:

— Конечно, Билли, говори, что мне делать, и я буду исполнять.

— Ты хорошо разбираешься в компьютерах?

Себастиан покачал головой. Торкель еще раз раздраженно прошелся по комнате: он попытался вызвать старого приятеля на словесную дуэль. Отчасти ему требовалось немного выпустить пар, а отчасти хотелось показать Урсуле, что он не дает Себастиану поблажек. Даже этого ему не удалось. Себастиан встал и похлопал Билли по плечу:

— Тогда приступим.

Торкель сердито отошел от них.

Лена не пошла прямо туда. Решимость, которую она почувствовала в полиции, на свежем воздухе стала постепенно ослабевать. А что, если она ошибается? Вдруг это не та машина? Еще хуже, если она права. Что ей тогда делать?

Лена прошлась по новой торговой галерее, открывшейся прошлой осенью. Ее строили несколько лет, и местным жителям временами уже казалось, что строительство никогда не закончится. Лена бесцельно брела по сверкающему каменному полу, рассматривая большие освещенные витрины. Было по-прежнему рано, бутики еще не открылись, и она чувствовала себя единственным посетителем новой гордости Вестероса. В витринах уже начали выставлять вещи, которые будут в моде этим летом, — так, по крайней мере, с большой убежденностью утверждала реклама, — но особой разницы по сравнению с прошлым годом Лена не видела. Да и в любом случае ничто из вывешенного в витринах не будет смотреться на ней так же, как на тонюсеньких манекенах.

Кроме того, ей действительно было над чем подумать, помимо таких тривиальных вещей, как шопинг. Снова вернулся тоненький голосок. Голосок, который ей в последние дни более или менее успешно удавалось заглушать.

Возможно, поэтому теперь он звучал громче, чем когда-либо.

Это ты!

Теперь ты знаешь!

Это твоя вина!

Ей необходимо узнать, прав ли голос, это она понимала. Но даже приблизиться к такой возможности было настолько больно, настолько мучительно. Особенно теперь, когда отрицать его правоту, похоже, больше нельзя. Из-за темной машины на пленке.

Посередине галереи стояла девушка, выкладывающая на огромный застекленный прилавок кафе свежеиспеченные булочки и печенье. Донесся сладкий запах сахара, ванили и корицы. Воспоминание о другой жизни — без мучительных мыслей. Лена почувствовала, что ей необходимо вернуться в эту жизнь, пусть хоть на мгновение. Ей удалось уговорить девушку продать булочку, несмотря на то что они еще не открылись. Лена выбрала большущую ванильную булочку, слишком обильно посыпанную сахаром. Девушка положила выпечку в бумажный пакетик и протянула Лене. Та поблагодарила, прошла несколько шагов в сторону выхода и достала мягкую и еще теплую булочку. Другая жизнь на секунду посетила Лену, и она жадно откусила большой кусок. Когда вкус стал реальным и она ощутила во рту приторно-сладкое тесто, ее вдруг начало мутить.

Как она могла сюда прийти? Прицениваться к витринам и заходить в кафе. Стоять тут и пробовать насладиться. Перед ней снова всплыли снимки ее Рогера.

Его первая улыбка.

Его первые шаги.

Школьные будни, дни рождения, футбольные матчи.

Его последние слова.

«Ну, я побежал…»

Его последние шаги за машиной.

Лена выбросила булочку в урну и вышла. Она уже потеряла достаточно времени. Пряталась и уклонялась от того, чтобы узнать то, что ей знать необходимо.

Причастна ли она к этому кошмару?

Более того.

Ее ли это вина?

Голос упорно настаивал на своем.

Она почти побежала через город. Ее тело не привыкло к такому темпу. Легкие с трудом справлялись, во рту ощущалось напряжение. Но она не сбавляла скорости, целеустремленно приближаясь к месту, которое ненавидела больше всего на свете.

К месту, ставшему началом конца для нее и Рогера.

К месту, которое с легкостью заставило ее чувствовать себя такой второсортной, совершенно никчемной.

К Пальмлёвской гимназии.

Лена обнаружила то, что искала, позади школы. Сперва она ходила взад и вперед по большой стоянке перед главным входом, ничего не находя, а потом в отчаянии обошла вокруг здания и обнаружила маленькую парковку возле самого входа в школьную столовую.

Там стояла темно-синяя машина «вольво».

В точности как она и предполагала.

В точности как она боялась.

Тошнота вернулась. Мысли тоже. Значит, сюда он сел. Ее Рогер.

В ту пятницу, события которой каким-то странным образом казались одновременно удаленными на целую вечность и произошедшими буквально вчера. Оставалось проверить только одно. Лена подошла к левому заднему крылу и присела на корточки. Она не знала, обнаружили ли это полицейские — они, во всяком случае, ничего не сказали, — но, когда машина на пленке замигала и стала отъезжать, было отчетливо видно, что левая задняя фара заклеена скотчем.

Или Лене это привиделось. Недели две назад Рогер принес домой из школы записку. Сухое обвиняющее извещение о том, что обе задних фары машины оказались разбитыми, их временно подлатали, но виновным следует объявиться и оплатить ремонт. Как решился вопрос, Лена не знала. Она провела пальцами по широкому скотчу, будто надеясь, что время застынет и ничего больше не случится. Никогда.

Но случиться должно. Это только начало, она знала. Лена встала и обошла вокруг машины. Осторожно прикоснулась к холодному металлу. Возможно, он прикасался именно здесь. Или здесь. Она не останавливалась, пытаясь вычислить, где именно могли касаться машины его руки. Он определенно прикасался к одной из дверей, вероятно, к передней. Лена пощупала ее: холодная и запертая. Потом наклонилась и заглянула внутрь. Обитые однотонной темной тканью сиденья. На полу ничего нет. Немного мелочи в ящичке между сиденьями. Все.

Лена выпрямилась и, к своему удивлению, обнаружила, что все ее волнение как ветром сдуло. Самое худшее уже произошло.

Ее вина доказана.

Без сомнения.

Она ощущала полную опустошенность. По телу распространялся холод, будто холодный, конкретный внутренний голос наконец слился с ней воедино.

Это ее вина. Нигде в теле больше не находилось защиты против чувства вины, никакого тепла.

Одна часть Лены умерла в тот день, когда у нее вырвали Рогера.

Вторая часть умерла сейчас.

Лена достала мобильный телефон и набрала номер. После нескольких гудков ей ответил мужской голос. Она слышала собственный голос, обладавший тем же холодом, что и все ее нутро:

— Я сегодня кое-что видела в полиции. Я видела твою машину. Я знаю, что это ты.